В Озаричах Гитлер готовил бактериологическое оружие против

В Озаричах Гитлер готовил бактериологическое оружие
против Красной Армии
Каждый год 19 марта сотни людей приезжают на болото в четырех
километрах от поселка Озаричи Калинковичского района. У большинства из
них седина на висках и слезы в глазах... Здесь не было серьезных боев. Но
происходили события намного страшнее. Лагерь смерти Озаричи стал первым
в мире местом массового применения бактериологического оружия. В роли
«тифозных
мин»
против
Красной Армии по задумке
фашистов выступили 50 тысяч
зараженных детей, женщин и
стариков.
70 лет назад узники были
освобождены из «болотного
ада». Наши солдаты выносили
обессиленных людей на руках...
Концлагерь категории «А»
Здесь и сегодня болото, поросшее молодыми деревцами. Только на сухом
пятачке возвышенности огромные сосны, которые помнят ужасы 1944–го. По
территории бывшего лагеря смерти меня ведет местный краевед Владимир
Макатров. В 50–е годы прошлого века он фактически открыл миру масштабы
озаричских преступлений:
— В 1946 году Международный трибунал, состоявшийся в Нюрнберге,
квалифицировал лагерь уничтожения Озаричи как концлагерь, входящий в
перечень концлагерей, относящихся по своей жестокости к категории «А». Но
люди до смерти Сталина в 1953 году боялись рассказывать, что были узниками
лагеря. Был в лагере — значит, сдался в плен, ты — предатель. Только в 1954–м
заговорили: первые 9 человек рассказали об ужасном эксперименте нацистов.
Потом посыпались сотни откровений от бывших узников. Я более полувека
занимаюсь этим вопросом, и меня до сих пор поражает, как люди могли делать
такое с людьми.
«Тифозные мины»
В январе 1944–го Красной Армией были освобождены Калинковичи и
Мозырь. Немецкая линия обороны отодвинулась за реку Виша. Местечко Озаричи
— в те времена центр густонаселенного района — стало прифронтовым. Именно в
местных болотах германское командование решило нанести первый удар в
«бактериологической войне», план которой начал разрабатываться еще весной
1942–го, после поражения под Москвой.
В марте 1944–го Блюменталь и его помощник Гейман (главные военные
биологи рейха) в сопровождении опытных врачей прилетели на Гомельщину. На
болотах нацистами были созданы три концлагеря: крупнейший — рядом с
Озаричами, еще два — возле деревень Подосинник и Дерть. За колючей
проволокой оказались более 50 тысяч человек. Все — мирные жители из
Смоленской, Орловской, Брянской областей. Их немцы угоняли при отступлении.
Еще тысячи людей согнали из деревень и городов Гомельской области. В основном
это женщины, старики, дети... Их держали под открытым небом без еды и воды и
заражали сыпным тифом. Практически неизлечимая в то время болезнь
распространялась за несколько часов.
Блюменталь и Гейман докладывали лично Гитлеру: «У согнанных в холодное
болото людей, не имеющих мыла, чистого белья, горячей воды, вшивость
разовьется в таком количестве, что захлестнет всех вступивших с ними в контакт.
В середине марта войска нашей армии отойдут из Обелиск в
память о
района Озаричи на запад, на заранее подготовленные жертвах
рубежи, а солдаты и офицеры наступающих частей Озаричей
Рокоссовского начнут падать от тифа, как листья
осенью!»
Узница лагеря смерти Татьяна Манько
вспоминает, как ее семья стала биологическим
оружием:
— Нас подняли ночью: маму, меня и 4 сестер
погнали куда–то в лес. Было жутко. Мы были
уверены, что нас ведут расстреливать. Но реальность
оказалась не менее ужасной. За колючей проволокой
находились тысячи людей. И трупы, трупы, трупы...
Мы переступали через них... Спали на земле,
сбившись в клубок. Было очень холодно. Хотелось
есть, пить, каждую ночь кто–то кричал и умирал...
Мою сестру тоже унес тиф... Не хочу вспоминать.
Кажется, что это кошмар из другой жизни, давно прошедшей...
В аду
Лагеря просуществовали менее трех недель. За этот недолгий срок в них
погибли более 9 тысяч человек. Выжили в основном те, кто пробыл за колючей
проволокой лишь несколько дней. Все подступы к лагерю были заминированы.
Охраняли узников три фашистские дивизии. На вышках постоянно дежурили
солдаты. Пулеметная или автоматная очередь обрывала жизнь любого, кто
нарушал запреты. Запрещено было собирать хворост и раскладывать огонь, чтобы
согреться, строить шалаши, подходить близко к ограждениям. Был запрет на то,
чтобы хоронить трупы.
Вспоминает Александр Пинчук, который 11–летним мальчиком оказался в
лагере смерти:
— Мы просыпались среди трупов тех, с кем еще вчера разговаривали. Хлеб из
опилок привозили раз в четыре дня и перебрасывали через колючую проволоку
прямо в грязь. Воды не давали вообще, люди ели снег, пили болотную жижу...
Кругом тиф, температура была — словно горишь... Как–то утром, потом мы
узнали, что было 19 марта, вдруг стало тихо. Мы увидели, что фашисты ушли.
Некоторые люди попытались перебраться через проволоку, но взрывались, вокруг
были минные поля. Потом ворота открылись, и мы увидели наших. Это был конец
ада.
План Блюменталя не сработал
Стоит сказать, что в передовых частях Красной Армии, освобождавших
узников, вспыхнул тиф. Однако эпидемия не достигла масштабов, на которые
рассчитывали немецкие стратеги. В окрестностях Озаричей было создано более
двадцати полевых госпиталей. Тысячи жизней удалось сохранить благодаря
пенициллину — это был один из первых случаев использования советской
медициной антибиотиков. Тем не менее от сыпного тифа умерли около 5 тысяч
солдат и узников лагеря. Многие навсегда остались инвалидами: с
ампутированными ногами и руками, с хроническими заболеваниями. Но советское
наступление это не остановило.
Здесь располагался
Солдаты Рокоссовского не попадали,
лагерь смерти Озаричи…
как осенние листья, а мстили нацистам
до Берлина.
Большинство узников лагеря
смерти Озаричи выжили назло врагу.
Среди освобожденных почти половина
— 16.000 человек — были дети до 13
лет. Многих из них пригнали на
смерть без родителей. Но они
оказались сильнее кровожадных планов Гиммлера, неизлечимых болезней и
ужасов войны. И уже в окружении детей и внуков ежегодно 19 марта приезжают к
белому обелиску на озаричском болоте — поклониться памяти павших.