Участник №18

Антонио Табукки
Чеширский кот
1.
И в конечном счете это было неправдой. Лучше сказать сердцебиение, даже если это
только симптом, и все же. Но не страх, сказал он сам себе, какая глупость, просто
волнение, вот что. Он открыл окно и выглянул. Поезд замедлял ход. Козырек станции
дрожал в жарком воздухе. Слишком жарко, но когда еще должно быть жарко, как не в
июле? Прочитал вывеску Чивитавеккия, опустил шторку, услышал голоса, затем – свисток
начальника станции и хлопанье дверец. Подумал, что если сделать вид что спишь,
возможно никто не войдет в купе, закрыл глаза и сказал сам себе: не хочу думать об этом.
И потом сказал: я должен думать, ведь то, что происходит, не имеет смысла. Но почему
вещи должны иметь какой-то смысл? Может быть и должны, но смысл потайной, и
только гораздо позже становится понятно какой, или же понятно не становится, но все
равно они должны иметь какой-то смысл: свой смысл, конечно, который иногда к нам не
имеет никакого отношения, даже если кажется что это не так. К примеру: телефонный
звонок. «Привет Кот, это Алиса, я вернулась, сейчас не могу тебе объяснить, у меня всего
две минуты, чтобы оставить тебе сообщение...» (несколько секунд молчания) «…Я
должна увидеть тебя, я должна во что бы то ни стало увидеть тебя, это то, что я сейчас
больше всего хочу, я постоянно думала об этом все эти годы», (несколько секунд
молчания). «Как поживаешь, Кот, у тебя все такой же смех? Извини, глупый вопрос, но
так сложно говорить, зная, что твой голос записывается, я должна тебя видеть, это очень
важно, прошу тебя». (Несколько секунд молчания). «Послезавтра, пятнадцатого июля в
одиннадцать часов, станция Гроссетто, жду тебя на путях, твой поезд отправляется из
Рима около триннадцати часов.» Щелчек.
Человек возвращается домой и обнаруживает на автоответчике такое сообщение. По
прошествии столького времени. Все уже поглощено временем: то время, тот город,
друзья, все. И слово «кот», тоже проглоченное годами, вновь всплывает в памяти с той
улыбкой, которую тот «кот» носил, потому что то была улыбка Чешитского кота. Алиса в
стране чудес. Это было время чудес. Но было ли оно? Она была Алисой, он – Чеширским
котом: все было так забавно, как красивая история. Но со временем кот исчез, как в книге.
Кто знает, осталась ли улыбка, но только лишь улыбка, без лица, которое было хозяином
той улыбки. Потому что время проходит и пожирает многое, возможно остается только
ощущение. Он встал и посмотрел на себя в маленькое зеркальце над центральным
сиденьем. Улыбнулся сам себе. Зеркало вернуло ему изображение сорокалетнего
мужчины с худым лицом и беленькими усиками , со смущенной и натянутой улыбкой –
обычной улыбкой, обращенной к зеркалу: нет более лукавства, забавы, хитрости человека,
подшучивающего над жизнью. Совсем не Чеширский кот.
Синьора с застенчивым видом вошла в купе. Свободно? Естественно свободно, все
места пустые. Это была пожилая дама с голубоватым оттенком в седых волосах. Она
достала свое вязание и принялась работать спицами. На ней были полукруглые очки на
цепочке, и складывалось впечатление, что она вышла их телевизионной рекламы. Вы
тоже едете в Турин? Спросила она сразу. Обычные вопросы в поезде. Он ответил, что нет,
что выходит раньше, но не сказал на какой станции. Гроссетто. Какой в этом был смысл?
И потом почему имеенно Гроссетто, и что делала Алиса в Гроссетто, почему она вызвала
его туда? Он почувствовал, как его сердце быстро забилось и снова подумал о страхе. Но
боязнь чего? Это эмоции, сказал он сам себе, боязнь чего? Времени, Чеширский Кот,
время заставило все испариться, включая твою прекрасную улыбочку кота из Алисы в
Стране Чудес. И вот снова она, его Алиса, пятнадцатого июля в пятнадцать часов, цифра в
ее духе: она любила игры с цифрами и мысленно коллекционировала нелепые цифры.
Типа: «Извини меня, Кот, это не возможно более. Я напишу тебе, чтобы все объяснить.
10 число 10-го месяца, 10 часов (за два дня до открытия Америки). Алиса.» Это было
прощальное сообщение, она оставила его на зеркале в ванной. Письмо пришло почти год
спустя, с очень подробным объяснением, но на самом деле, она ничего не объясняла,
говорила только как идут дела, их поверхостную механику. Поэтому он выбросил его.
Записку же он все еще хранил в кошельке. Он достал и посмотрел на неe. Онa пожелтела
на сгибах и порвалась посередине.
2.
Ему хотелось открыть окно, но синьора осталась бы недовольна. И к тому же надпись на
металлической табличке просила не открывать и не портить эффект работы
кондиционера. Он встал и вышел в корридор. Он успел только увидеть светлое пятно
домов Таркуинии до того, как поезд медленно изогнулся. Каждый раз, когда он проезжал
Таркуинию, ему вспоминался Кардарелли. К тому же Кардарелли был сыном
железнодорожного служащего. И потом стихотворение Лигурия. Некоторые школьные
воспоминания смертельно тяжелые. Он заметил, что вспотел. Вернувшись в купе, он взял
маленькую дорожную сумку. В умывальнике он побрызгал дезодорантом под мышками и
переодел рубашку. Можно было даже побриться, так просто, чтобы обмануть время. На
самом деле, в этом не было особой необходимости, но возможно это придало бы ему
более свежий вид. Ему не хватало смелости признать то, что но он взял с собой
туалетный набор и электрическую бритву, имея в виду возможность ночевки не дома.
Он очень тщательно побрился и нанес after-shave. Затем почистил зубы и причесался.
Пока причесывался, попробовал улыбнуться, и ему показалось, что дела идут уже лучше,
это уже не была улыбка кретина какой он улыбнулся раньше. Он сказал сам себе: ты
должен делать предположения. Но он не был в состоянии спокойно их делать, они
нагромождались в виде слов, путались и смешивались, это было невозможно.
Он вернулся в купе. Попутчица уснула с вязанием в руках. Он сел и достал записную
книжку. При желании он мог приблизительно имитировать почерк Алисы. Он задумал
написать записку так, как это могла написать она, с ее абсурдными гипотезами. Написал:
«Стефан и девочка погибли в автокатастрофе в Миннесоте. Я не могу больше жить в
Америке. Прошу тебя, Кот, поддержи меня в этот ужасный момент моей жизни».
Трагичная гипотеза, где Алиса опустошенная от горя поняла смысл жизни благодаря
страшной судьбе. Либо Алиса - самоуверенная и непринужденная, с намеком цинизма:
«Жизнь превратилась в ад, в невыносимую тюрьму, о девочке позаботится тот большой
ребенок Стефан, они сделаны из одного теста, пока. Америка.» Либо записка патетичносентиментальная, в стиле любовного романа: «Несмотря на то, что прошло столько
времени, ты никогда не покидал мое сердце. Я не могу больше жить без тебя. Поверь
мне. Раба твоей любви, Алиса».
Вырвав записку из книжки, он скатал ее в шарик и бросил в пепельницу. Он посмотрел в
окно и увидел стаю птиц, летающих над зеркальной поверхностью воды. Они уже
проехали Орбетелло, значит это было Альберезе. До Гроссетто оставалось несколько
минут. Он почувствовал снова сердце в горле и какое-то беспокойство, как будто когда
обнаруживаешь, что опаздываешь. Но поезд шел точно по расписанию, и он находился в
нем, следовательно он тоже был пунктуален. Просто он не ожидал, что так близок к пунту
назначения, он запаздывал сам для себя. В сумке лежали льняной пиджак и галстук, но
ему показалось смешным выйти из поезда в таком элегантном виде, в рубашке было
прекрасно, к тому же на такой жаре. Поезд резко повернул на стрелке и вагон закачался.
Последний вагон всегда качается больше других, и это всегда неприятно, но на станции
Термини у него не было желания идти через всю платформу и он залез в последний вагон,
в надежде, что и народу будет поменьше. Его попутчица качнула утвердительно головой,
будто бы обращаясь к нему в знак одобрения, но это был только лишь эффект
покачивания вагона, потому что она продолжала спокойно спать.
Он убрал записную книжку, расправил пиджак, который немного помялся, еще раз
расчесал волосы, застегнул сумку. Из окна в коридоре увидел первые строения Гроссетто,
и поезд начал замедляться. Он попытался представить как выглядит Алиса, но уже не
было времени для этих предположений, надо было заниматься этим раньше, возможно это
развлекло бы его больше. Волосы, подумал он, какая у нее будет прическа? У нее были
длинные волосы, но возможно, что она подстригла их, да, скорее всего, она подстриглась,
сейчас уже не в моде носить длинные волосы. Платье ему почему-то представилось
белым.
3.
Поезд прибыл на станцию и остановился. Он встал и опустил шторку. Бросил беглый
взгляд через щель, но было слишком далеко до козырька станции, он ничего не мог
рассмотреть. Он взял галстук и неспеша завязал его, затем надел пиджак. Посмотрел на
себя в зеркало и улыбнулся – уже лучше. Услышал свисток начальника станции и
хлопанье закрывающихся дверец. Тогда он поднял шторку, опустил окно и высунулся.
Перрон начал медленно проходить вдоль начинавшего двигаться поезда, и он высунулся,
чтобы рассмотреть людей. Пассажиры, которые вышли, проходили в подземный переход,
под навесом стояла одетая во все темное старушка и держала за руку ребенка. Носильщик,
сидящий на своей тележке и продавец мороженого в белом пиджаке и ящиком
мороженного через плечо. Подумал, что этого не может быть. Не может быть, что ее там
нет, под козырьком, с короткими волосами, одетой в белое. Он побежал в коридор, чтобы
высунуться в другое окно, но поезд уже выехал со станции и набирал ход. Он успел
только лишь увидеть удаляющуюся вывеску Гроссетто. Этого не может быть, подумал он
еще, она зашла в бар. Не выдержала этой жары и вошла в бар, все равно она была уверена,
что я бы приехал. Либо она была в подземном переходе, прислонившись к стене, со своим
обычным отсутствующим и в то же время изумленным видом вечной Алисы из страны
чудес, еще длинные и немного растрепанные волосы, и те же самые голубые сандалии,
которые он подарил ей тогда на море, и она сказала бы ему: я оделась так же как тогда,
чтобы тебе было приятно.
Он прошел коридор в поисках контролера. Тот разбирал документы в первом купе:
очевидно он только начал свою смену и еще не проходил с проверкой билетов. Заглянув,
он спросил, когда будет обратный поезд. Контролер посмотрел на него немного
смущенно и спросил: «обратно куда?» В обратном направлении, ответил он, в сторону
Рима. Контролер принялся листать расписание. « Должен быть один в Кампильи, но не
знаю, успеете ли вы на него. Либо…» Он посмотрел расписание повнимательнее, и
спросил: « Вам нужен экспресс, или достаточно поезда местного назначения?» Он
подумал, не ответив сразу. «Не важно, все равно время еще есть, скажете мне позже».