ОБРЯДОВЫЙ ТЕКСТ КАК ОСОБАЯ ОБЛАСТЬ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ М.В.Дарчиева Учреждение Российской академии наук Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований им. В.И.Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО–А г. Владикавказ Самобытные осетинские обычаи и обряды до настоящего времени не получили достаточного осмысления. Вербальное выражение обряда, словесный, текстуальный материал следует рассматривать наравне с ритуальной и магической функциями обряда. Он признается учеными более поздним, чем действие определенного ритуального значения. «Обряд содержит как кинетический, так и словесный тексты. Эти две стороны одного обряда дополняют друг друга и с разных сторон раскрывают суть и смысловое понимание, значение его. Как видим, сопровождающий обряд словесный текст имеет немаловажное значение в деле изучения объекта культа и на это необходимо обратить соответствующее внимание» [Кантария 1989: 168]. Объектом нашего исследования являются тексты осетинских поминальных обрядов, в частности, текст ритуала посвящения – хæлар кæнын. При этом особенно важными для нас являются следующие проблемы: обрядовый текст как особая область научного знания, как лингвистическая проблема, его лексическая подсистема, структура и терминология. По замечанию Н.И.Толстого, «сама структура текста в некоторых разделах («жанрах») народной духовной культуры, скажем, в таком существенном разделе, как обряды, – сложнее языкового текста, так как представляет собой единство вербального (словесного), реального (предметного) и акционального (действенного) планов. Это единство укрепляется обычно синонимичностью знаков, представленных в ритуале в разной форме – в виде ритуального слова, ритуальной пищи или ритуального акта... Во всех этих случаях, особенно когда дело касается проблем семантики, проблем значения обрядовых единиц (знаков), в е р б а л ь н а я (языковая) сторона занимает доминирующее положение. Изучение этой стороны вопроса является одной из важных задач этнолингвистики» [Толстой 1983: 189, Цит.по: Бесолова 2008: 23-24]. Ю.С. Неклюдов при рассмотрении текста предлагает обратить внимание на два важных обстоятельства: «Во-первых, текст может быть рассмотрен и как самостоятельное целое (имеется в виду вся передаваемая им информация, все его "содержание"), и как многосоставная композиция, каждая часть которой обладает своей семантикой. Вовторых, при подобном анализе должны различаться, с одной стороны, реальные текстовые фрагменты, а с другой, стоящие за ними структурные конфигурации» [Неклюдов 2005: http://www.ruthenia.ru/folklore/neckludov21.htm]. В осетинских поминальных обрядах для нас существенно то, что действо сопровождается словом, благодаря чему возникает функционально единая магическая структура, в которой магия атрибутов, действа, жеста венчается магией слова. «При этом слово не только несет эстетическую нагрузку, но и наиболее сильно выражает доминантную функцию всей структуры» [Померанцева 1982: 35]. В обрядовом тексте нет никакой надобности загромождать текст ненужными подробностями, уже имеющимися в памяти адресата. Для актуализации их достаточно намека. Вещь (и персонаж хæларгæнæг) в ритуале функционирует и как некая реальность (предмет, человек), и как означающее (соотносясь с некоторыми уровнями значения ритуала), и как означаемое (поскольку может быть названа, описана в словесном тексте). Таким образом, создается специфическая для обряда многослойность обозначений. В осетинских поминальных обрядах распределен список ролей и их отношения заданы, они совпадают для всех вариантов (т.е. для разных исполнителей одного ритуала), отличаясь лишь незначительными вариациями, которые в свою очередь можно представить как разновидности обряда. Внутриобрядовые отношения во многом, разумеется, определяются отношениями внеобрядовыми (ср. такие признаки персонажей, как родство, старшинство, место жительства – соседи, односельчане). «Эти признаки характеризуют участников поминального обряда в первую очередь в их внеобрядовой жизни и из нее перенесены в обряд, но в обряде эти отношения получают иное осмысление, они могут рассматриваться как модель соответствующих внеобрядовых отношения, а не как те же отношения, перенесенные в обряд» [Левинтон 1974: 166]. Это связано с некоторыми существенными чертами текста как такового, ассимилирующего внетекстовые явления. По мнению Г.А. Левинтона, «тексты, которые традиционно считаются ритуалами, имеют существенное отличие от других. Если в качестве рабочего определения выделить группу обрядовых текстов, осознаваемых носителем как ритуал, противопоставив им тексты, осознаваемые как игра, работа и т.п., то очевидно различие в словесных текстах, сопровождающих действия первого и второго типа, именно в связи с их отношением к контексту, с их значением» [Левинтон 1974: 169]. Для группы обрядовых текстов в качестве поля значений словесных компонентов текста, контекста выступает сам ритуал. Очевидно, что основным понятием, которое необходимо использовать для анализа значений словесных компонентов обряда, является понятие контекста, и своеобразие контекста вербальной составляющей обряда по сравнению с остальными видами высказываний определяет и специфику их значения (как функции соотнесения с контекстом). Следовательно, тот факт, что поминальные обряды выступают по отношению к ритуалу посвящения хæлар в качестве контекста и в широком и в узком смысле этого термина, находит глубокие аналогии на других уровнях, т.е. связан с самими принципами построения фольклорного текста и корпуса текстов. Главная особенность вербальных компонентов ритуала посвящения хæлар – то, что полем значений текста оказывается сам ритуал. Текст посвящения хæлар реализуется во всех поминальных обрядах осетин. В данном случае, речь идет не о миграции текста в жанровой системе фольклора (как, например, это происходит с песней, переходящей из разряда обрядовых в разряд трудовых или лирических), а о реализации вариантов текста в рамках одного фольклорного жанра; рассматриваемый нами обрядовый текст не может быть приурочен к другим ритуалам, он обретает свой смысл только в контексте ритуала. И здесь мы определяем ритуал как некий комплекс действий, сопровождаемых вербальным текстом. Так как речь идет о явной и неразрывной связи с ритуалом, мы можем выделить естественные условия, определяющие исполнение текста: ритуал посвящения хæлар проводится в строго определенное время (приуроченность вполне определенная – определены поминальные дни, а также время суток). Сложно признать естественным бытованием текста ритуала посвящения хæлар его исполнение «для себя», в изоляции, ведь всякий вариант рассматриваемого текста имеет свои условия исполнения, т.е. реально можно говорить лишь о появлении текста хæлар только в одном несловесном окружении. В осетинском обрядовом фольклоре нет текстов, омонимичных данному, и существующих в других несловесных окружениях. Произнесение текста посвящения хæлар – это не воспроизведение традиционного готового текста, а создание его на основе отработанного и богатейшего запаса «общих мест» (своеобразных стереотипных поэтических формул), традиционных способов и «правил» создания текста.