Обрядово-ритуальная жизнь средневековых королей по

Шайхутдинова Е.Н.
Обрядово-ритуальная жизнь средневековых королей по материалам
исследований отечественных и зарубежных историков
Обряд занимал значительное место в процессе складывания авторитета монарха. В
средневековом обществе он позволял констатировать различные свершения и события без
дополнительных составляющих. Вместе с этим королевские обряды и ритуалы имели
очень глубокое символическое значение. Для правителя они служили действенным
способом утверждения власти и поддержания её авторитета на протяжении всего периода
правления, а также подтверждали те качества, которыми наделяли его подданные.
Изучения данного вопроса касались многие историки: и отечественные, и зарубежные.
Их оценки и трактовки позволяют определить значимость обряда, его роль и место в
жизни правителя.
Опираясь на имеющиеся данные, мы можем выделить некоторую систему ритуалов,
которые касались монаршей персоны в эпоху Средневековья. Стоит оговориться, что
рассмотрение примеров разных периодов, разных стран является целенаправленным
приёмом. Он позволяет увидеть целостную систему обрядово-ритуальной практики
королей, проходящую через все значимые события их жизни: 1. Обряды, связанные с
коронацией; 2. Семейно-брачные ритуалы; 3. Социальные ритуалы; 4. Праздничные
ритуалы; 5. Ритуалы, связанные с кончиной правителей.
На наш взгляд, наиболее значимым для короля был обряд коронации. Он кардинально
менял статус престолонаследника или претендента на власть Обряд коронации был одним
из самых значительных для государя и его поданных. Эта церемония создавала и
укрепляла авторитет монарха и окружала его персону ореолом святости и могущества.
Истоки оформления ритуала отмечаются ещё в раннем Средневековье, когда,
движимые отчасти традицией, отчасти политическими мотивами, представители молодых
правящих династий пытались укрепить свою власть. Первые прецеденты относятся к
эпохе Каролингов, которые, по сути, стали основоположниками ритуала в условиях
оформившейся христианской религии. Так, в 751 году миропомазан на престол был
Пипин Короткий по подобию Хлодвига, которого короновал Святой Ремигий,
осуществлявший помазание елеем, принесённым ему Святым духом в образе голубки.
При Карле Великом ритуал помазания окончательно утвердился как непременная
составляющая процесса утверждения монарха на престоле. Говоря об этом правителе,
нужно отметить, что именно в его времена претворилась в жизнь традиция восхождения
на престол в городе Ахене, столице каролингской империи. Впоследствии этот город
приобрёл сакральное значение для германских королей. Почитание Карла, как
величайшего из правителей, первого императора, влекло его продолжателей именно сюда.
В монархах царила уверенность, что схожий ореол могущества, силы и величия снизойдёт
и на них при коронации в этом священном для них городе.
Изначально, как отмечают многие исследователи, процесс восхождения на престол
был довольно камерным. Право присутствовать в храме, где совершалось миропомазание,
удостаивались избранные из самого ближайшего окружения коронуемого. Однако со
временем, появилась необходимость презентации власти широкой публике. Расцвет этой
традиции мы можем отнести к периоду развития и укрепления городов, когда они
приобретали существенную политическую значимость. Город, как некая социальная
ячейка, должен был лично принять своего правителя. Подобное «знакомство» проходило в
процессе так называемых коронационных въездов.
Об этом рассуждает М.А. Бойцов1. При въезде в городские ворота монарх,
спустившись с коня, должен был поцеловать святое распятье (скорее всего «крест
Лотаря»2). Составляющей обряда были так называемые сполии – «узаконенные
ограбления». У короля отнимали трёх скакунов: у городских ворот, перед вратами храма,
у порога дома, где останавливался на ночлег правитель. Данные сполии означали
добровольное жертвоприношение монарха в пользу общества в честь перехода на более
высокую общественную ступень Часто въезды монархов сопровождались разбрасыванием
серебряных монет на пути следования процессии. Как пишет М.А. Бойцов, этот факт имел
вполне прозаическое объяснение: это был самый лёгкий способ расчистить путь к храму,
который занимали праздные интересующиеся.
Ещё одним элементом торжественной церемонии было пребывание правителя в храме
Святой Девы Марии. Здесь он произносил молитву непосредственно перед возведением
на престол. Король находился в центре храма. Данное положение было глубоко
символичным. С одной стороны, он находился на всеобщем обозрении, а с другой –
светильник, свисавший из-под купола, создавал образ венца. Хотя, наверное, самым
символичным атрибутом этого обряда был так называемый реликварий, частью которого
являлась святыня – черепная крышка Карла Великого. В самом начале обряда вместе с
целованием креста король должен был выказать почтение бюсту великого императора
поклоном. Этот бюст несли перед монархом, и таким образом складывалось впечатление,
что к престолу будущего правителя ведёт самый могущественный и самый влиятельный
человек, подтвердивший право именоваться императором. Как заключает М.А. Бойцов,
этот обряд был очень ярким, торжественным, а самое главное, для людей, которые не
могли воочию наблюдать процесс восхождения на престол, он был главным знаком
пришествия нового законного монарха3.
Естественным по последовательности будет описание обряда коронации.
Исследования процесса возведения на престол касались и отечественные, и
западноевропейские медиевисты. Как правило, объектом изучения в данном ракурсе
становится церемония, проводимая во франкском государстве. Относительно данного
вопроса мы коснёмся рассуждений С.А. Польской4, которая, основываясь на анализе
текстов королевских порядков и чинов, сравнивает протоколы разных лет и
коронационные процессии разных правителей. Автор рассматривает примеры раннего
Средневековья именно с той целью, чтобы проследить этапы оформления правил
осуществления коронации.
Свои рассуждения С.А. Польская начинает с IX века, с восхождения на престол Карла
Лысого. Епископ Гинкмар Реймсский, производивший его коронацию, произносил
важные для нашего исследования слова, констатировавшие его сакрализацию: «Коронует
тебя Господь короной славы в милосердии Своём и да сделает тебя королём, помазанным
милостью Святого Духа…». В окончании молитвы следовало вручение пальмовой ветви.
Перед нами первый случай вручения государю символа власти. Пальмовая ветвь, по
мнению исследователя, означала примат светской власти в полномочиях короля. (Однако
стоит отметить тот факт, что прецедент с вручением так называемых символов власти уже
существовал и на более ранних этапах. Ещё при Меровингах совершались подобные
действия. Только объектом вручения выступали копья по древнегерманской традиции.
Данная процедура была символическим обоснованием и подтверждением веры в короля.
Как отмечает, И.Ю. Николаева5, это было физическим оправданием убеждённости
окружения в силе и возможностях короля, основанной на бессознательном и на
харизматичности самого государя.)
С ходом истории процесс восхождения на престол усложнялся. Из актов коронации
Людовика Заики мы узнаём о важном и, пожалуй, самом символичном составляющем
всего ритуала. Помазание священным елеем. Оно, естественно, существовало и ранее, но
обширные документальные характеристики относятся к IX веку. Формула коронации
заключалась в молитве, сопровождавшей непосредственное нанесение елея на части тела
короля. Эта молитва провозглашала власть короля даром божьим и определяла его под
защиту Небес. А затем следовало возложение короны, вручение скипетра.
Особыми чертами отличается английская традиция коронования. Подобный пример
представлен в протоколе ирландского монаха-миссионера Ратольда (Фулрад). Он
описывал процесс утверждения королевского статуса Эдгара в 973 году. Новшеством
была так называемая прострация монарха, когда коронуемого подводили к алтарю, и он
простирался перед ним вплоть до окончания исполнения гимна в хвалу Господу.
Отличительной чертой, которую отмечает С.А. Польская, было надевание
коронационного кольца, на помазанный елеем палец. Подобный ритуал исследователь
называет венчанием на царство, когда «брачующимися сторонами выступают монарх и
божественное провидение»6. Затем по ходу церемонии из рук архиепископа монарх
получал королевский меч, как символ военной мощи. Только потом на голову правители
водружали венец, преподносили ему скипетр, знак светской власти и жезл-регалию
королевского правосудия.
Таков был обряда, в результате которого правитель обретал свою власть, статус
защитника, наделялся чудотворными качествами и становился в восприятии общества
носителем полномочий, данных Богом.
Своё отношение к процессии и рассуждения о смысловой нагрузке обряда оставил и
Жак Ле Гофф. Он искал связь между ритуалом и жизнью общества, между
эмоциональным восприятием и рациональным подходом. Мы располагаем следующим
описанием обряда, данного Ле Гоффом. Короля у врат храма встречает епископ. Затем он
проходит к алтарю, где после произнесения клятвы на его лоб, руки, грудь, спину и плечи
наносится священный елей. Следующим этапом была месса, после которой монарху
вручались символы власти: меч, шпоры, скипетр, кольцо и корона. Корона, по замечанию
исследователя, имела глубокое символическое значение. Вот, что пишет об этом Жак Ле
Гофф: «Императорская корона, состоявшая из диадемы, образованной восьмью
вставными золотыми пластинами, и верхней дуги, разделённой на восемь полукружий,
использовала символическое значение этой цифры, означавшей жизнь вечную.
Императорская корона, как и восьмиугольник дворцовой капеллы в Аахене, была образом
«Небесного Иерусалима» со стенами, покрытыми золотом и драгоценными каменьями»7.
По мнению, исследователя, важность этого обряда кроется в социальных связях и
ментальности средневекового человека. Общество того периода отличалось конкретным
мышлением, каждый жест был наполнен глубокой символичностью, крайне велика была
роль церкви. В совокупности эти факторы и давали желаемый результат, когда правителю
приписывали качества божественного происхождения: способность творить чудеса,
оберегать страну от напастей.
Не меньшее место в жизни правителя занимал обряд установления вассальносеньориальных отношений или оммажа. Этот обряд характеризуется в первую очередь
жестикуляцией, которая в данном случае является определяющей. Эта традиция касалась
не только монарха, но и всю вертикаль общества. Каждый феодал, как и государь,
принимал вассальную верность ниже стоящего. Самый распространённый жест этого
обряда: сложенные руки вассала сеньор принимает в свои руки. Он стал наиболее
применимым благодаря своей специфичности и выразительности. Для большего эффекта
вассал мог становиться на колени. Существовали разновидности этого ритуала: вассал мог
стоять перед сеньором, руки его могли быть не сложены, обхватывались сеньором за
запястья, что означало больше подчинение, чем покровительство. Существовала такая
разновидность оммажа, когда сеньор рукопожатием отвечал вассалу на протянутую руку.
Как отмечает С.Б. Кулаева8, такой жест быть дополнением к основному ритуалу и, как
правило, возникал на почве личной связи и доверия. Целование ноги означало жёсткое
подчинение и, обычно, подобным образом свои отношения регулировали недавние враги.
Данный ритуал был глубоко символичным. Каждый жест, каждое движение носило свою
смысловую нагрузку.
Таким образом, нами были рассмотрены обряды, относящиеся в большей степени к
сакрально-политическим и военным функциям короля.
Другой видом королевских обрядов можем назвать «социальные» обряды. Данная
терминология объяснима тем, что эти ритуалы включали в обрядовую жизнь короля
представителей разных социальных групп.
Основоположник ментальной истории, Марк Блок исследовал подобные ритуалы. В
область его анализа попал довольно узкий и специфичный обряд: исцеление золотушных
больных. Этому явлению автор посвятил целый научный труд «Короли-чудотворцы…»9.
Процесс излечения страждущих приобрёл статус обряда, преодолев своеобразную
эволюцию. По заключению автора, принцип проведения обряда и в Англии, и во Франции
изначально был одинаков. Первоначально обряд включал в себя только возложение руки.
Прикосновение к месту, поражённому болезнью, возрождало древнейшее верование:
«…любое соприкосновение двух тел, а особенно то, которое совершено при помощи руки,
считалось наиболее действенным способом передачи невидимых сил от одного тела к
другому»10. Постепенно к прикосновению добавилось крестное знамение. Этот жест с
одной стороны был непременным спутником всех благочестивых дел, а с другой
демонстрировал всем, что чудотворные способности короля – дар Господень.
Значимой на заре обряда была молитва, которую произносил монарх в ходе излечения.
Во Франции перед таинством король произносил очень короткую молитву, и в процессе
это были крайне сдержанные фразы. В Англии процедура была торжественна и
содержательна. Здесь обряд превращался в настоящую литургию. Излечение было похоже
на службу. Помимо прочего, как отмечает автор, существенным отличием от
французского обряда было благословление королём больных. Значительным отличием
было присутствие в английской традиции так называемых «целительных колец».
Исследователь пишет, что англичанам была свойственна повышенная склонность верить в
целительную мощь предметов, к которым прикасался государь. Они были убеждены в
том, «целебные флюиды»11, перешедшие от короля, обязательно помогут избавиться от
недуга.
По приданию, такие талисманы могли излечивать многие болезни, но в Англии их
уделом стала именно золотуха. Ещё больший эффект создавал тот факт, что дарение колец
было не круглогодично, но лишь в день Великой (Страстной) Пятницы. В этом случае
кольцо, сделанное из монеты, принесённой как пожертвование, представляло собой
символ жертвы Христа. Соответственно, Христос и в данной ситуации мог принять на
себя их муки. Когда же это кольцо вручалось рукой правителя, то сомнений в его
чудодейственной силе и быть не могло. В момент становления обряда, говорит М. Блок,
не было чёткой схемы проведения. К государю приходили толпы страждущих, и всем он
пытался помочь. Однако при Людовике XI жаждущих исцеления собирали в отдельные
группы и приводили к королю один раз в неделю. Позже придворные научились
сортировать больных: из многочисленных страждущих они отбирали только золотушных.
Марк Блок попытался описать всю эволюцию этого обычая вплоть до нового времени.
Он сумел отразить не только историю обряда непосредственно, но и динамику развития
факторов, на него влиявших (политики, общества, культуры, верований, традиций).
Судьбу ритуала автор тесно связал с судьбами английских и французских правителей и
смог показать, как влиял ритуал на популярность, авторитет и известность государя.
Результатом исследований стал вывод, что обряд имел существенный вес благодаря вере
общества в него. «Вера в чудо возникала потому, что все этого чуда ожидали»12.
Другой пример социального ритуала мы находим у А.П. Батурина13, который
упоминает интересный нам сюжет. Он относится к XI веку, ко времени правления
королевы Маргариты. Сам обряд приурочивался к большим праздникам и
распространялся на строго установленное число нуждающихся. Процессия включала в
себя мытьё ног королевой шестерым нищим, кормление девятерых сирот и возможность
присутствовать в монарших покоях и быть обслуженными королевской четой трёмстам
обездоленным. Как предполагает, А.П. Батурин, подобная благотворительность со
стороны государей являлась не столько проявлением любви к ближнему, сколько
проявлением заботы о собственной душе. По его мнению, подаяние нищим было
своеобразным источником «страхования» душ имущих. Именно этим он объясняет
публичность обряда.
Таким образом, мы видим, что социальные обряды были направлены на общество, но
общая подоплёка подобных действий крылась всё же в устремлениях правителей ещё
более упрочить значимость свой авторитет, подтвердить и укрепить убеждённость
большинства в сакральном характере своей власти.
Личная жизнь правителей в средние века оценена очень слабо. В исследованиях
практически не встречается упоминаний о семейно-брачных ритуалах. Историки изучают
данный вопрос, опираясь на данные уже XVI – XVII вв. Немногословное упоминание о
ритуале брака мы встречаем в книге Режины Перну «Алиенора Аквитанская»14. Он
описывает церемонию брака Алиеноры Аквитанской и Людовика VII и упоминает
некоторые составляющие этого действия. Однако трактовки данной процессии она не
даёт, но с уверенностью можно говорить, что она также играла значительную роль для
монарха и особенно для супруги короля. Брачная церемония возводила её в ранг королевы
и меняла её статус в обществе.
Эти выводы представляется возможным сделать, ссылаясь на исследования С.Е.
Фёдорова брака Якова VI и Анны Датской.15 Пример очень удачен, так как и в данном
случае, мы видим ритуал брака через призму женского восприятия. Поэтому можно найти
объяснения тому предметному насыщению обряда, которое даёт Р. Перну. Для
избранницы короля брак был не просто процессом изменения социального статуса, но и
приобретением нового положения в общественной иерархии. Она становилась королевой,
женщиной, которая получала доступ к власти. В связи с этим, отмечает С.Е. Фёдоров,
брачная церемония для женщины была неразрывно связана с коронацией. Венчание с
королём выступало в роли венчания на престол. Естественным становится наличие венца,
который лично на голову своей избраннице возлагал король.
Представляется возможным объяснить значение кортежа, который упоминает
французский медиевист. Этот праздничный проезд молодых супругов из собора, где
проходило венчание во дворец имел глубокое символическое значение и, прежде всего,
для народной толпы. Люди воочию могли видеть свою королеву и приветствовать её.
Очевидно, что жизнь государя была наполнена разного рода ритуалами. Они
составляли значительную часть его повседневности, начиная от восхождения на престол,
завершая приёмом пищи. Однако с окончанием жизни монарх не переставал быть
объектом ритуалов. Вплоть до погребения его тело являлось актором событий,
спровоцированных кончиной монарха.
Примером частного случая, описанного в ключе ментального анализа, мы можем
назвать описанный Жаком Ле Гоффом в книге «Людовик IX Святой»16 сюжета,
связанного с похоронами Людовика IX и с судьбой его тела. После кончины Людовика
Святого (он умер в Тунисе, в Крестовом походе) его тело сварили в вине. Кости,
отделившиеся от плоти, перевезли во Францию, а затем не придали их земле в
усыпальнице Сен-Дени, но раздавали части его скелета в качестве дорогих презентов
уважаемым гостям государства. В обществе существовало однозначное мнение, что
останки святого могут творить чудеса исцеления, оберегать и вообще несут благодать.
Вследствие этого, вполне понятным становится подобный факт обращения с умершим. В
целом на эту особенность мировосприятия указывает исследователь, объясняя подобное
поведение потомков короля.
В целом, можно сказать, что обряд в жизни средневекового правителя представлял
собой больше, чем просто некое обязательство, дань традиции или одну из функций. Это
явление имело колоссальное значение. По сути, оно служило мощным фактором, помимо
политических и социальных предпосылок, формирования авторитета власти и её
утверждения.
Ссылаясь на исследования медиевистов, мы представили некую систему ритуалов, в
которой ясно прослеживается популярность и изученность одних и слабая освещённость
других. Коронация – самый изученный ритуал, что неслучайно. Король – персона в
первую очередь политическая. Соответственно вопрос утверждения авторитета власти так
популярен. Сфера личной жизни правителя, а также его обращение в обществе область
полураскрытых
интересов.
Данные
проблемы
позволяет
осветить
метод
антропологического анализа, коего и придерживаются исследователи. Их главной целью
является показать «живые стороны» власти, раскрыть человеческую сущность монарха,
акцентировать внимание не на политической, но социокультурной стороне жизни короля.
Бойцов М.А. “Накануне. Ахенские коронационные въезды под разными углами зрения ”//
Одиссей: Человек в истории. 1997. – М., 1997. – С. 171–204.
2
Там же. – С. 173.
3
Там же. – С. 180.
4
. Польская С.А «…Прими власть как испытание…»: королевское помазание и коронация в
протоколах франкских коронационных порядков // Священное тело короля: Ритуалы и мифология
власти. – М., 2006. – С.263 – 292.
5
. Николаева И.Ю. Харизма Меровингов в фокусе методологий исследователя бессознательного //
И.Ю. Николаева Проблема методологического синтеза и верификации в истории в свете
современных концепций бессознательного. – Томск, 2007. – С. 85–143.
6
Там же. – С. 280.
7
Ле Гофф Жак Цивилизация средневекового Запада. – М., 1992. – С. 171.
8
Кулаева С.Б. Символические жесты зависимости в оформлении средневекового оммажа //
Одиссей: Человек в истории. 2002. М., – 2002 – С. 165.
9
Блок М. Короли-чудотворцы. Очерки представлений о сверхъестественном характере
королевской власти, распространённой преимущественно во Франции и Англии. – М., 1998.
10
Там же. – С. 168.
11
Там же. – С. 171.
12
Там же. – С. 578.
13
Батурин А.П. Человек Средневековья. Проблемы менталитета. – Кемерово, 2001. – С. 74.
14
Перну Р. Алиенора Аквитанская. – М., 2000.
15
Фёдоров С.Е. И увидела царица Савская всю мудрость Соломона и дом, который он построил»:
Анна Датская и финальный эпизод шотландских королевских свадеб // Адам и Ева. № 7. – М.,
2004. – С. 40–64.
16
Ле Гофф Жак Людовик IX Святой. – М., 1998. – С. 278.
1