ɋɍȾȿȻɇȺəɊȿɎɈɊɆȺȼɋɈȼɊȿɆȿɇɇɈɃɊɈɋɋɂɂ
ɊȿɁɍɅɖɌȺɌɕɉɊɈȻɅȿɆɕɂɉȿɊɋɉȿɄɌɂȼɕ
ɋɍȾȿȻɇȺəɊȿɎɈɊɆȺ
ȼɋɈȼɊȿɆȿɇɇɈɃɊɈɋɋɂɂ
ɊȿɁɍɅɖɌȺɌɕɉɊɈȻɅȿɆɕ
ɂɉȿɊɋɉȿɄɌɂȼɕ
Ɇɚɬɟɪɢɚɥɵ
Ɇɟɠɞɭɧɚɪɨɞɧɨɣɧɚɭɱɧɨɩɪɚɤɬɢɱɟɫɤɨɣ
ɤɨɧɮɟɪɟɧɰɢɢɩɨɫɜɹɳɟɧɧɨɣɥɟɬɢɸ
Ʉɭɛɚɧɫɤɨɝɨɝɨɫɭɞɚɪɫɬɜɟɧɧɨɝɨ
ɭɧɢɜɟɪɫɢɬɟɬɚ
Ʉɪɚɫɧɨɞɚɪ
Министерство науки и высшего образования
Российской Федерации
КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Юридический факультет имени А.А. Хмырова
Кафедра уголовного процесса
СУДЕБНАЯ РЕФОРМА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ:
РЕЗУЛЬТАТЫ, ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Материалы
Международной научно-практической конференции,
посвященной 100-летию Кубанского государственного
университета
Краснодар
2020
УДК 343.1
ББК 67.411
С 437
Редакционная коллегия:
Доктор юридических наук, профессор
В.А. Семенцов (отв. редактор)
Доктор юридических наук, профессор,
заслуженный юрист Кубани
О.В. Гладышева
Доктор юридических наук, профессор
С.В. Потапенко
С 437
Судебная реформа в современной России: результаты,
проблемы и перспективы: материалы Междунар. науч.практ. конференции / отв. ред. В.А. Семенцов. – Краснодар:
Кубанский гос. ун-т, 2020 – 445 с. – 500 экз.
ISBN 978-5-8209-1735-6
В издании представлены научные статьи, отражающие актуальные проблемы реформирования судебной системы, создания
необходимых условий независимости судей, обеспечения открытости и прозрачности правосудия, повышения уровня исполнения
судебных актов. С использованием зарубежного опыта анализируются перспективы цифровизации уголовного судопроизводства, улучшения качества предварительного расследования и рассмотрения судами уголовных дел, поиска оптимальных средств
правообеспечения и др.
Адресуется ученым, преподавателям, аспирантам, студентам юридических вузов и факультетов, а также практическим работникам.
УДК 343.1
ББК 67.411
ISBN 978-5-8209-1735-6
© Кубанский государственный
университет, 2020
ПРЕДИСЛОВИЕ
Предлагаемое читателю издание составляет основу материалов Международной научно-практической конференции «Судебная реформа в современной России: результаты, проблемы и перспективы», посвященной 100-летию Кубанского государственного
университета. Повышение статуса конференции, ежегодно проводимой кафедрой уголовного процесса Кубанского государственного университета с 2010 г., до международного уровня обусловлено участием в ней известных ученых из Республик Армения, Беларусь, Узбекистан, Таджикистан, Кыргызской Республики.
Заявки к участию в конференции предоставили представители судейского сообщества, работники прокуратуры, органов
предварительного расследования, адвокаты, ученые из других вузов России: Академии Федеральной службы охраны, Волгоградской академии Министерства внутренних дел, Всероссийского
государственного университета юстиции, Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, Краснодарского университета Министерства
внутренних дел, Кубанского государственного аграрного университета имени И.Т. Трубилина, Московской академии Следственного комитета, Московского государственного университета
имени М.В. Ломоносова, Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина, Национального исследовательского Томского государственного университета, Российской академии народного хозяйства и государственной службы
при Президенте Российской Федерации, Российского государственного университета правосудия, Саратовской государственной юридической академии.
Тематика конференции определена с учетом реформирования судебной системы, создания необходимых условий независимости судей, обеспечения открытости и прозрачности правосудия,
повышения уровня исполнения судебных актов. С использованием
зарубежного опыта анализируются перспективы цифровизации
уголовного судопроизводства, улучшения качества предварительного расследования и рассмотрения судами уголовных дел, поиска
оптимальных средств правообеспечения, исследования особенно3
сти уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, решения проблем исчисления и возмещения морального вреда от преступлений, использования в доказывании результатов оперативно-розыскных деятельности, и др.
Редакционная коллегия сочла возможным сократить некоторые из представленных текстов, превышающих обусловленный
объем, а также привести в соответствие с заявленными требованиями содержание и оформление отдельных статей.
Материалы конференции планируется разместить в электронной библиотеке с индексацией имеющихся в нем статей в системе Российского индекса научного цитирования (РИНЦ), что
позволит расширить географию ознакомления с результатами
научных исследований, проводимых на кафедре уголовного процесса Кубанского государственного университета, а также учеными других вузов Российской Федерации и зарубежных стран.
Благодарим авторов сборника, откликнувшихся на приглашение и принявших активное участие в конференции. Выражаем
надежду на продолжение творческого сотрудничества и будем
признательны откликам читателей, которые посчитают необходимым вступить в конструктивную полемику и высказать свое мнение по дискуссионным вопросам конференции.
Доктор юридических наук,
профессор
В.А. Семенцов
4
Г.Э. Адыгезалова
О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ ПРАВОВОГО
РЕГУЛИРОВАНИЯ СУДЕБНОГО ПРИМИРЕНИЯ
И МЕДИАЦИИ КАК СПОСОБОВ РАЗРЕШЕНИЯ
ЮРИДИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ (СПОРОВ)
ABOUT SOME ISSUES OF LEGAL REGULATION
OF JUDICIAL CONCILIATION AND MEDIATION
AS WAYS OF SETTLEMENT OF LEGAL CONFLICTS
(DISPUTES)
В статье рассматриваются правовые акты, регламентирующие цели, принципы и порядок применения процедур судебного
примирения и медиации. В результате сравнительного анализа
норм определены общие черты и отличия в правовом регулировании указанных процедур, что позволило выявить отношение создателей исследованных норм к обеим процедурам, определить
возможные проблемы при их реализации.
The article deals with legal acts regulating the goals, principles
and procedure for applying judicial conciliation and mediation procedures. As a result of a comparative analysis of the norms, common features and differences in the legal regulation of these procedures are
identified, which made it possible to identify the attitude of the creators
of the studied norms to both procedures, to identify possible problems
in their implementation.
Ключевые слова: судебное примирение, медиация, посредничество, альтернативные способы разрешения споров, юридический конфликт, юридический спор, внесудебные процедуры.
Key words: judicial conciliation, mediation, mediation, alternative methods of dispute resolution, legal conflict, legal dispute, out-ofcourt procedures.
Декларирование в качестве цели построения правового государства и гражданского общества заставляет государство осу5
ществлять правовое развитие в определенном направлении, которое должно быть ориентировано на гармонизацию общественных
отношений, снижение социальной напряжённости, повышение
уровня эффективности права. Одним из способов положительного
влияния на правовую реальность является добровольное и мирное
разрешение возникающих юридических конфликтов. Это в свою
очередь требует развития институтов альтернативного разрешения споров, внесудебных процедур.
Современное российское законодательство идет по пути расширения правового регулирования таких внесудебных процедур
как примирение и медиация, происходит дальнейшая их институализация. Этот процесс сопровождает судебную реформу, которая
планомерно происходит в XXI веке. Преобразование судебной системы и судопроизводства сопровождается закреплением порядка
применения внесудебных процедур разрешения споров, так как их
развитие не просто позволяет разгрузить суды, но и создать более
здоровую атмосферу в обществе, когда конфликтующие стороны
будут заинтересованы в конструктивном разрешении споров и
ориентированы на взаимодействие и сотрудничество.
Рассмотрим некоторые вопросы правового регулирования таких двух процедур разрешения споров, как судебное примирение
и медиация, развитие которых в современной России происходит
параллельно.
Правовое регулирование медиации, т.е. альтернативной процедуры урегулирования споров с участием посредника, осуществляется с 1 января 2011 г. после принятия Федерального закона от
27 июля 2010 г. № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)»
(далее – Закон о медиации). Данный способ разрешения юридических конфликтов доводится до сведения населения путем появления информационных стендов в судах, обучения на курсах по подготовке медиаторов в рамках высших учебных заведений. Внедрение медиации происходит в России достаточно медленно не
только в связи с тем, что ее следы сложно обнаружить в истории
российского права и в российской правовой традиции, но и в связи
с тем, что правосознание общества ориентировано в большей сте-
6
пени на обращение к суду. Именно суд, по мнению населения (исходя из наших наблюдений), выступает для сторон надежным арбитром для урегулирования разногласий.
Тем не менее, законодатель продолжает совершенствование
правовых норм и в указанный закон уже трижды вносились изменения. Интересно расширение сферы применения медиации. Так,
согласно ч. 2 ст. 1 закона в редакции 2019 г. медиация применяется
к спорам, «возникающим из гражданских, административных и
иных публичных правоотношений, в том числе в связи с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности, а также спорам, возникающим из трудовых правоотношений
и семейных правоотношений».
Другой процедурой является судебное примирение, которое
предусмотрено Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации, Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации и Кодексом административного судопроизводства Российской Федерации. Порядок применения процедуры
определен в постановлении Пленума Верховного суда РФ от 31
октября 2019 г. № 41 «Об утверждении регламента проведения судебного примирения» (далее – Регламент). Можно утверждать, что
данное постановление выступает одним из источников права, регламентирующих процедуру судебного примирения.
Сопоставим некоторые правовые нормы, регулирующие процедуры медиации и судебного примирения.
Прежде всего отметим то, как законодатель определяет цель
и задачи применения указанных процедур. Согласно ст. 1 Закона о
медиации он разработан с целью создания правовых условий реализации процедуры, а также «содействия развитию партнерских
деловых отношений и формированию этики делового оборота,
гармонизации социальных отношений». Регламент проведения судебного примирения определяет в качестве задач его использования «мирное урегулирование споров, содействие становлению и
развитию партнерских деловых отношений, формированию обычаев и этики делового оборота». Эта норма появилась позже, поэтому, на наш взгляд, она сформулирована полнее. Представляется, что цель и задачи обеих исследуемых (судебной и внесудебной) процедур требуют согласования. В частности, гармонизация
социальных отношений может присутствовать в обеих нормах.
7
Положение о развитии партнерских деловых отношений целесообразно дополнить словом «становление». Ну и возникает вопрос о
том, целенаправленно ли Верховный суд РФ указал в Регламенте
о формировании не только этики делового оборота, но и обычаев.
Вероятно, эта особенность, указывающая на появление правовых
обычаев в ходе применения судебного примирения, обусловлена
именно тем, что данная процедура является судебной. Соответственно, результат судебного примирения имеет большее значение для будущей юридической практики. Кроме того, ст. 1 Регламента закрепляет, что судебное примирение «проводится в целях
достижения сторонами взаимоприемлемого результата и урегулирования конфликта с учетом интересов сторон».
Закон о медиации и Регламент определяют принципы проведения процедур. В ст. 3 Закона о медиации перечислены следующие принципы: добровольности, конфиденциальности, сотрудничества и равноправия сторон, беспристрастности и независимости.
При этом раскрывается в отдельных статьях (ст. 5 и ст. 6) только
принцип конфиденциальности. Остальные принципы медиации и
ее возможные достоинства анализируются авторами в научной и
учебной литературе1.
Регламент проведения судебного примирения дает свой перечень принципов: добровольность, сотрудничество, равноправие
сторон, независимость и беспристрастность судебного примирения, конфиденциальность, добросовестность (ст. 2). Указанные
принципы раскрываются в отдельных статьях. Сравнивая перечни,
можно обнаружить, что Закон о медиации не упоминает только
один принцип – принцип добросовестности, который является
единственным не раскрытым в Регламенте. Особо следует отметить оговорку, касающуюся конфиденциальности при проведении
процедуры судебного примирения. В ч. 3 ст. 6 сказано, что «информация о судебном примирении может быть использована для
научно-исследовательских, образовательных или информационных целей при условии сохранения анонимности сторон».
Оба акта закрепляют требования к лицу, проводящему процедуру. Судебным примирителем может стать только судья, преСм.: Адыгезалова Г.Э. Основы юридической конфликтологии и социологии
права: учебное пособие. М.; Берлин: Директ-Медиа, 2020.
8
1
бывающий в отставке и включенный в список судебных примирителей, утвержденный Пленумом Верховного Суда РФ. Также установлены ограничения для судей занимающихся определенной деятельностью и занимающих некоторые должности.
Закон о медиации закрепляет возможность осуществлять деятельность медиатора как на профессиональной, так и на непрофессиональной основе (ст. 21). В первом случае медиатором могут
быть лица, достигшие восемнадцати лет, обладающие полной дееспособностью, не имеющие судимости. Ограничение установлено
для лиц, замещающих государственные должности РФ, государственные должности субъектов РФ, должности государственной
гражданской службы, должности муниципальной службы. Медиатором на профессиональной основе может быть лицо, достигшее
25 лет, имеющее высшее образование и получившее дополнительное профессиональное образование по вопросам применения процедуры медиации. Судьи в отставке также могут быть медиаторами, их списки ведутся советами судей субъектов РФ (ст. 16).
Стремление государства ввести в практику процедуру медиации выразилось также в том, что приказом Министерства труда и
социальной защиты РФ от 15 декабря 2014 г. №1041н был утвержден профессиональный стандарт «Специалист в области медиации (медиатор)», который определил виды экономической деятельности медиатора: деятельность вспомогательная прочая в
сфере страхования, кроме обязательного социального страхования, консультирование по вопросам коммерческой деятельности и
управления, деятельность по предоставлению прочих вспомогательных услуг для бизнеса, не включенная в другие группировки,
предоставление прочих персональных услуг, не включенных в
другие группировки. Обращает на себя внимание тот факт, что ни
один из ОКВЭД, предусмотренных для оказания правовых услуг,
не был отнесен к деятельности медиатора. Стандарт предусмотрел
уровни квалификации медиаторов: ведение процедуры медиации
(без специализации), ведение процедуры медиации в специализированной сфере, супервизия в специализированной сфере медиации.
Судебное примирение, как способ разрешения юридических
споров, по сути, контролируемый судом (хотя бы по процедуре
утверждения и ведения списков), более детально урегулирован в
9
Регламенте. Достаточно четко определены возможные стадии процедуры (ст. 17), в то время как Закон о медиации относит порядок
проведения процедуры к усмотрению сторон, которые либо прописывают ее в соглашении, либо делают ссылку на правила проведения процедуры, установленные организацией, осуществляющей
деятельность по проведению процедуры медиации. До появления
Регламента в России активно стали внедряться обучающие курсы
по медиации, которая, как и судебное примирение, осуществляется путем переговоров. Предлагаемые на этих курсах стадии
практически и были закреплены Регламентом.
Анализ современного правового регулирования таких процедур разрешения юридических конфликтов, как судебное примирение и медиация, позволяет сделать вывод о том, что государство
озабочено проблемой снижения уровня конфликтности в обществе, а также стремится разгрузить суд, освобождая его от рассмотрения споров, которые имеют более эмоциональную окраску и
требуют погружения в психологическую составляющую возникшего конфликта. Попытка внедрения медиации по разным причинам не имела такого успеха, регламентация процедуры судебного
примирения, на наш взгляд, более жизнеспособна, так как более
детально прописана и контролируема, а с позиции обыденного
правосознания тот факт, что она проводится судьей, может способствовать обращению граждан к применению данной процедуры. В то же время необходимо ставить вопросы о дальнейшей
судьбе медиации, как альтернативного способа разрешения юридических споров. Возникает потребность не просто правовой регламентации различных способов урегулирования конфликтов, но
и создание согласованной системы данных способов.
10
О.И. Андреева
К ВОПРОСУ О ПЕРСПЕКТИВАХ РАЗВИТИЯ
УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА В УСЛОВИЯХ
ЦИФРОВИЗАЦИИ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ
ON THE ISSUE OF DEVELOPMENT PROSPECTS
THE CRIMINAL PROCESS IN THE CONTEXT
OF DIGITALIZATION SOCIAL RELATION
В статье утверждается, что перевод уголовного процесса на
цифровую платформу не может не отразиться на соотношении
прав и обязанностей государственных органов, должностных лиц
и личности, на их активности, усмотрении в принятии решений, а
в целом, на их возможности состязаться. Без обеспечения реальной
возможности осуществления процессуального спора между сторонами, без активной деятельности беспристрастного и независимого арбитра, не подавляющей активность сторон, само по себе
ведение электронного дела сделает использование цифровых возможностей в уголовном процессе техническими, а противоборство
сторон останется декларативным.
The article argues that the transfer of criminal proceedings to a
digital platform can not but affect the balance of rights and obligations
of state bodies, officials and individuals, their activity, discretion in decision-making, and in General, their ability to compete. Without ensuring a real possibility of a procedural dispute between the parties, without the active activity of an impartial and independent arbitrator that
does not suppress the activity of the parties, the conduct of an electronic
case itself will make the use of digital capabilities in the criminal process technical, and the confrontation of the parties will remain de-clarative.
Ключевые слова: уголовный процесс, цифровизация, публичность, состязательность, равные процессуальные возможности, права личности, электронное уголовное дело.
11
Key words: criminal process, digitalization, publicity, consistency, equal procedural opportunities, individual rights, electronic
criminal case.
События, происходящие в последнее время в обществе, повлекли переосмысление и поверку положений, ценностей, являющихся определяющими в тех или иных сферах жизнедеятельности
общества, в том числе актуализировали обсуждение вопросов, связанных с перспективами развития уголовного судопроизводства.
Учеными отмечаются отсутствие цельной концепции уголовнопроцессуального права1; неспособность, с одной стороны, выдвигая во главу угла человека, его права и свободы, защитить интересы общества, а с другой, определяя в качестве приоритета защиту интересов общества, - защитить человека, его права и свободы2.
Просматриваются несколько принципиальных позиций. Сторонники первой позиции исходят из необходимости коренных
преобразований уголовного процесса, предлагая его собственное
видение и собственную модель уголовного процесса3, ориентируя
исключительно на состязательные его начала, на увеличение возможностей личности и установление пределов для государственных органов и должностных лиц, в том числе в распоряжении
предметом уголовного процесса, отказ от установления истины и
важность согласительных процедур. Есть и иная позиция, сторонники которой обращают внимание на самобытность уголовного
процесса России, обусловленную традициями, ментальным, духовно-нравственными, национальными и религиозными особенностями российского общества4, как следствие, подчеркивающие
См.: Андреева О.И., Лонь С.Л., Рукавишникова А.А., Трубникова Т.В. Вектор
направления дальнейшего развития уголовного судопроизводства // Уголовное право.
2017. № 4. С. 5-9.
2
Дорошков В.В. Плюсы и минусы уголовного процесса в эпоху европейской интеграции // Современные проблемы уголовного судопроизводства: вопросы теории и
практики: материалы VII Междунар. науч.-практ. конф. / под ред. В.В. Ершова. М.:
РГУП, 2018. С. 67.
3
См.: Александров А.С. и др. Доктринальная модель уголовно-процессуального
доказательственного права РФ // https://www.iuaj.net/node/1766.
4
Пиюк А.В. Теоретические основы упрощения форм разрешения уголовных дел
судом в российской федерации: типологический аспект: дис. … д-ра юрид. наук. Томск,
2017. С. 13-14; Адаменко И.Е. Уголовно-процессуальная деятельность: системообразующие основания и компоненты: дис. … д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2018. С. 13-14.
12
1
важность публичности уголовного процесса, следственный его характер, необходимость всесторонне, полно и объективно устанавливать все фактические обстоятельства, имеющие юридическое
значение, давать им надлежащую уголовно-правовую оценку и на
этом основании применять уголовный закон1.
Между тем, есть ряд внешних факторов, которые нельзя не
учитывать при определении перспектив развития уголовного судопроизводство. В частности, к таковым относится информатизация и цифровизация современного общества, повсеместное использование электронных средств коммуникации. Информационное пространство явилось новой реальностью, пронизывающей
все сферы жизни человека, общества и государства2.
С одной стороны, научно-технические достижения уже длительное время оказывают влияние на уголовно-процессуальную
деятельность. На значимость применения научно-технических
разработок и технологий обращалось внимание как дореволюционными учеными, так и в советский период развития нашего государства3, что, в том числе, позволило говорить о происходящем в
настоящее время как о «локальной оптимизации, способствующей
развитию классической системы уголовного процесса, но не представляющей для нее никакой угрозы4». С другой стороны, нельзя
не отметить, что никогда еще в отечественной истории государство не было ориентировано на переформатирование не только базиса, но и надстройки общества. Судя по программным документам5 и выступлениям официальных лиц, предполагается создание
цифрового государства, настройка законодательства «на новую
Головко Л.В. Спор об истине – это спор о векторе развития российского уголовного процесса (интервью) // Судья. 2014. № 10. С. 4-10.
2
Новая технологическая революция: вызовы и возможности для России: экспертно-аналитический доклад /кол. авторов под науч. руководством В.Н. Княгинина. М.,
2017.
3
Алексеев Н.С., Даев В.Г., Кокорев Л.Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса / науч. ред. Алексеев Н.С. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1980.
4
Головко Л.В. Цифровизация в уголовном процессе: локальная оптимизация или
глобальная революция? // Юридические науки, 2019. № 1. С. 16.
5
Указ Президента РФ от 9 мая 2017 г. № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы» // URL:
http://pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&nd=102431687 (Дата обращения: 02.03.2020);
Программа развития Цифровой (электронной) экономики в РФ до 2035 г., представленная
Центром
изучения
Цифровой
(электронной)
экономики
//
URL:
http://aetp.ru/news/item/410256 (Дата обращения: 02.03.2020).
13
1
технологическую реальность»1, что не может не отразиться на уголовном судопроизводстве. Предполагается «оцифровать» деятельность органов государственной власти, осуществляющих предварительное расследование и судебное разбирательство2. Так же, как
еще никогда в истории развития современного общества технологии не являлись составляющей жизни каждого. Современный человек оставляет множество цифровых следов в виртуальном мире.
Просматриваются два сценария развития уголовного процесса в условиях цифровизации общественных отношений. Согласно первому, «полный перевод всего уголовного дела в
«цифру» ничего в уголовно-процессуальном праве не меняет…речь идет исключительно о техническом вопросе хранения
уголовных дела»3. Второй сценарий предполагает изменение в соотношении прав и обязанностей государственных органов и должностных лиц, отразится на их активности, усмотрении в принятии
решений, а в целом, на их возможности состязаться.
Исходными положениями обоих сценариев должны являться
следующие.
1. Уголовный процесс является элементом механизма, с помощью которого государство обеспечивает правопорядок, мир и
спокойствие в обществе, устойчивость общественных отношений.
2. Любое преступление, посягая на общественные отношения, нарушает именно интересы общества, которое заинтересовано в том, чтобы по делу была установлена истина, чтобы винов-
Путин В. Послание к Федеральному Собранию 20 февраля 2019 г. // URL:
http://www.kremlin.ru/ events/president/news/59863/work (Дата обращения: 02.03.2020).
2
Среднесрочная программа социально-экономического развития России до 2025
г. «Стратегия роста» (Программа разработана в рамках поручения Президента Российской Федерации от 14 июля 2016 г. № Пр-1347) / Приложение № 13 «Судебная реформа»
// URL: http://институтроста.рф/upload/iblock/9f4/13.-sudebnaya-reforma.pdf (Дата обращения: 02.03.2020); Среднесрочная программа социально-экономического развития России до 2025 г. «Стратегия роста» (Программа разработана в рамках поручения Президента Российской Федерации от 14 июля 2016 г. № Пр-1347) / Приложение № 14 «Реформа уголовного экономического законодательства»// URL: http://институтроста.рф/upload/iblock/a4d/14.-reforma-ugolovnogo-ekonomicheskogo-zakonodatelstva.pdf
(Дата обращения: 02.03.2020); Уголовная политика: дорожная карта (2017–2025 гг.) /
Г.А. Есаков и др. М.: ЦСР Институты и общество // URL: http://csr.ru/wpcontent/uploads/2017/04/Report-CP.pdf (Дата обращения: 02.03.2020).
3
Головко Л.В. Цифровизация в уголовном процессе: локальная оптимизация или
глобальная революция? // Юридические науки, 2019. № 1. С.18.
14
1
ное лицо было выявлено и привлечено к уголовной ответственности, подверглось справедливому наказанию, а невиновное – освобождено от уголовной ответственности, чтобы потерпевшему был
возмещен ущерб, причиненный преступлением, и чтобы в ходе
уголовного судопроизводства не были нарушены или необоснованно ограничены права лиц, вовлеченных в уголовный процесс.
3. Частное начало охватывается содержанием публичного интереса, реализуемого в уголовном судопроизводстве, так как
именно человек, его права и свободы являются высшей ценностью
государства, предопределяют назначение деятельности всего государственного аппарата, в том числе и органов предварительного
расследования и суда. При этом должен поддерживаться разумный
баланс прав и обязанностей различных участников уголовного
процесса и общества в целом 1.
4. Способом достижения истины является противоборство
сторон. Уголовный процесс представляет собой правовой спор.
Нельзя не заметить, что современные технологические и
цифровые возможности общества не только совершенствуют процесс доказывания, но способствуют упрощению коммуникации,
усилению процессуальной активности, расширению состязательных возможностей участников уголовного процесса, при этом, не
исключая его публичности.
Возможность подачи электронного обращения с заявлением
о преступлении2, а в последующем и возможное ведение реестра
досудебного расследования, как это предусмотрено, например, по
законодательству Республики Казахстан или Украины, способно
решить принципиальные проблемы стадии возбуждения уголовного дела – несвоевременную регистрацию заявлений, и как следствие, более гарантированно реализовать обязательство государства обеспечить каждому потерпевшему от преступления доступ к
Андреева О.И., Лонь С.Л., Рукавишникова А.А., Трубникова Т.В. Вектор направления дальнейшего развития уголовного судопроизводства. С. 6.
2
Приказ МВД России от 29 августа 2014 г. № 736 (ред. от 9 октября 2019 г.) «Об
утверждении Инструкции о порядке приема, регистрации и разрешения в территориальных органах Министерства внутренних дел Российской Федерации заявлений и сообщений о преступлениях, об административных правонарушениях, о происшествиях» // СПС
«КонсультантПлюс».
15
1
правосудию1.. К примеру, УПК Республики Казахстан предусматривает, что началом досудебного расследования является регистрация заявления, сообщения об уголовном правонарушении
либо первое неотложное следственное действие.
Цифровые технологии расширяют возможности участников
уголовного судопроизводства в получении и фиксации информации, имеющей значение для разрешения уголовно-правового
спора. Системы видеонаблюдения стали устанавливаться не
только в общественных, но и частных интересах. В частности, подобные устройства установлены на домах, в торговых центрах, в
храмах2, в квартирах. Появляется все больше возможностей фиксации информации с помощью смартфонов, айфонов и др., что в
целом расширяет возможности сторон в доказывании. Обращение
к гражданско-процессуальному законодательству показало допустимость использования в доказывании аудио- и видеозаписи,
письменных доказательств, полученных посредством факсимильной, электронной или иной связи, либо иным способом, позволяющим установить достоверность документа.
Вместе с тем, доказывание в уголовном процессе остается
полномочием должностных лиц, осуществляющих предварительное расследование и принимающих решение о приобщении представленной информации (документов, предметов) к уголовному
делу, формируя доказательственную базу. Иные участники уголовного судопроизводства (в частности, участники со стороны защиты) ограничены в доказывании на этапе предварительного расследования, что отражается и на их возможности защищать свои
права и законные интересы и в ходе судебного разбирательства, о
чем не раз отмечалось как учеными, та и практиками3. Между тем,
является обоснованным утверждение, что не будет справедливой
Зайцев О.А. Совершенствование уголовно-процессуального законодательства
при использовании электронных доказательств в уголовном судопроизводстве // Уголовно-юрисдикционная деятельность в условиях цифровизации: монография / Н.А. Голованова, А.А. Гравина, О.А. Зайцев и др. М.: ИЗиСП, КОНТРАКТ, 2019. С. 129-130;
Воскобитова Л.А. Уголовное судопроизводство и цифровые технологии: проблемы совместимости // Lex russica. 2019. № 5. С. 96-97.
2
https://www.interfax.ru/russia/696598.
3
Величко А.С. Ходатайства адвоката в системе уголовно-процессуальных актов //
Актуальные проблемы российского права. 2015. № 10. С. 182-188.
16
1
система уголовной юстиции, если стороны не будут иметь возможность принять эффективное участие во всех стадиях уголовного
процесса1.
Ведение уголовного дела в электронном формате предоставит сторонам равные процессуальные возможности в размещении
документов, имеющих значение для уголовного дела на соответствующей платформе. В какой-то мере это позволит ограничить
дискреционное усмотрение должностных лиц, осуществляющих
предварительное расследование, относительно признания сведений, содержащихся в размещённых документах, не имеющими
значения для дела, предоставит возможность своевременно получать доступ к документам, позволит осуществлять своевременный
контроль за деятельностью лиц, производящих расследование.
Между тем, кардинально ничего не изменится без разрешения проблемных вопросов о допустимости размещаемых сведений
и документов, о субъекте принятия процессуальных решений, а в
целом и о форматировании досудебного производства. Не случайно, государства постсоветского пространства, внедрившие технологии электронного уголовного дела, видоизменили досудебное
производство, к таковым относятся Украина, Грузия и др.
Публичность уголовного процесса предполагает прерогативу
в доказывании органам, осуществляющим предварительное расследование. В условиях расширяющихся цифровых возможностей, с целью усиления возможностей для противоборства, первичным должно стать свойство достоверности доказательства, с
возможностью его проверки, с сохранением требования допустимости к ситуациям, когда речь идет об обеспечении конституционных прав человека. Соответственно, важным является вопрос о
субъекте принятия решений в ходе досудебной подготовки и о
роле в доказывании представителей судебной власти.
Понятно, что сторона защиты никогда не будет и не должна
иметь возможности использования мер принуждения при собирании доказательств. Между тем, стороне защиты должны быть
предоставлены возможности обратиться не к процессуальному
противнику, а к независимому субъекту, с ходатайством, направленным на собирание доказательств.
Гаджиев Х.И. Вопросы доказывания в практике Европейского суда по правам
человека // Журнал российского права. 2018. № 6. С. 79.
17
1
Без решения этих вопросов, без обеспечения реальной возможности осуществления процессуального спора между сторонами, без активной деятельности беспристрастного и независимого арбитра, не подавляющей активность сторон, само по себе
ведение уголовного дела в электронном формате действительно
сделает использование цифровых возможностей в уголовном процессе лишь технологическим. Между тем, только последовательная реализация принципа состязательности, расширение процессуальных возможностей участников уголовного судопроизводства, активное противоборство спорящих сторон является и
должно являться наиболее эффективным способом достижения
целей уголовного процесса.
Конечно же, должны быть учтены все риски, связанные с
внедрением цифровых технологий в уголовное судопроизводство,
об этом справедливо обращается внимание в научной литературе1.
А.Л. Арипов
АНАЛИЗ СЛЕДСТВЕННОГО ДЕЙСТВИЯ
КОНТРОЛЬ И ЗАПИСЬ ПЕРЕГОВОРОВ
ANALYSIS OF INVESTIGATIVE ACTIONS
MONITORING AND RECORDING OF NEGOTIATIONS
В статье рассматривается следственное действие, направленное на получение сведений, передаваемых по телефонным и иным
каналам связи. Автором дается анализ данного следственного действия и раскрывается механизм передачи голосовой и другой информации по различным каналам связи.
This article discusses investigative actions aimed at obtaining information transmitted by telephone and other communication channels.
The author analyzes this investigative action and reveals the mechanism
Головко Л.В. Цифровизация в уголовном процессе: локальная оптимизация или
глобальная революция? // Юридические науки, 2019. №1. С.15-25; Воскобитова Л.А.
Уголовное судопроизводство и цифровые технологии: проблемы совместимости. С. 91104.
18
1
for transmitting voice and other information through various communication channels.
Ключевые слова: средства связи, передача информации,
расследование уголовного дела, доказательства, следователь, контроль и запись переговоров.
Key words: communication facilities; information transfer; crime
investigation; evidence; investigator; control and recording of negotiations.
Совершенствование и разработка принципиально новых технических средств, основанных на достижениях научно-технического прогресса, облегчили обмен информацией и возможность
общения. Этому способствовали новейшие достижения в науке,
электронной технике и радиоэлектронике, а также разработка различных технических средств связи. Наряду с этим разрабатываются программы, которые помогают реализовать тот потенциал и
возможности, которые заложенные в современных технических
средствах связи. Доступность и широкое распространение электронных средств передачи различного рода информации (голосовой, текстовой, мультимедийной) по мобильным, оптическим,
спутниковым и иным существующим каналам связи, обуславливают их использование в противоправных целях.
Несомненно, будучи легкодоступными и широко распространенными, мобильные, спутниковые телефоны и иные переговорные устройства могут использоваться при приготовлении и совершении преступлений или же в процессе уже ведущегося расследования уголовного дела. Кроме того, не исключается возможность,
использование лицом, совершившим тяжкое или особо тяжкое
преступление, либо его сообщниками, находящимися на свободе,
мобильных телефонов и иных средств связи в целях сокрытия следов совершенного преступления или воспрепятствования объективному расследованию уголовного дела.
Как результат, информация, передаваемая по этим каналам
связи, может иметь ценное доказательственное значение. Для получения и использования информации, передаваемой по различным каналам связи, а также её надлежащего процессуального
19
оформления, с целью дальнейшего использования в качестве доказательств по уголовному делу было введено следственное действие – контроль и запись переговоров (ст. 186 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации), направленное на получение и сохранение подобной информации.
В рамках производства следственного действия представляется возможным получить и использовать значимую по уголовному делу информацию. Первоначально оно называлось, как прослушивание телефонных и иных переговоров и было введено Законом от 12 июня 1990 г. за № 1556-1 «О внесении изменений и
дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР
и союзных республик»1. Указанным законом Основы были дополнены ст. 35(1), которая называлась «Прослушивание телефонных
и иных переговоров».
В Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации
(далее – УПК РФ), данное следственное действие введено Федеральным законом от 20 марта 2001 г. № 26-ФЗ. Указанным законом
текст УПК РФ дополнен ст. 174.1, которая называлась «Контроль
и запись переговоров»2. В действующей же редакции УПК РФ контроль и запись переговоров, как следственное действие предусмотрено в ст. 1863.
Рассматриваемое следственное действие по своей природе в
некоторой степени схоже с оперативно-розыскным мероприятием
– прослушивание телефонных переговоров4. Рассмотрим подробнее природу этого действия и признаки, характеризующие его как
следственное действие.
В основу рассматриваемого следственного действия лежит
получение информации, передаваемой по телефону или другому
История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу. 1955–
1991гг.: сб. правовых актов / под. ред. Р.Х. Якупова. М.: Спарк, 1997. С. 682.
2
Ранее данное следственное действие было предусмотрено в ст. 174.1 Уголовнопроцессуального кодекса РСФСР (утв. Верховным Советом РСФСР 27 октября 1960 г.)
(ред. от 29 декабря 2001 г., с изм. от 26 ноября 2002 г.), Федеральный закон от 20
марта2001 г. № 26-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией конвенции о защите прав человека и основных свобод»// Российская газета. 2001. 23 марта.
3
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г.
№ 174-ФЗ // Российская газета. 2001. 22 декабря.
4
Часть 10 ст. 6 Федерального закона от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ (ред. от 2
августа 2019 г.) «Об оперативно-розыскной деятельности», //Российская газета. 1995. 18
августа.
20
1
переговорному устройству. С правовой точки зрения это действие
схоже с такими следственными действиями, как наложение ареста
на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемка (ст. 185
УПК РФ).
В настоящее время это следственное действие в достаточной
степени широко используется в следственной практике, в уголовно-процессуальном законодательстве Республики Таджикистан оно предусмотрено в ст. 196 УПК Республики Таджикистан
(далее – УПК РТ), название которого сформулировано как «Прослушивание и запись переговоров»1. Независимо от названия
этого следственного действия, сущность его заключается в том,
чтобы «узнать» содержание переговоров, которые велись (осуществлялись) при помощи технических средств связи2.
Законом под средствами связи понимаются технические и
программные средства, используемые для формирования, приема,
обработки, хранения, передачи, доставки сообщений электросвязи
или почтовых отправлений, а также иные технические и программные средства, используемые при оказании услуг связи или обеспечении функционирования сетей связи, включая технические системы и устройства с измерительными функциями3.
Из указанного определения можно сделать вывод, что под
средствами связи понимаются различные системы, предназначенные на формирование, обработку, передачу и доставку сообщений
электросвязи. Здесь заложена сущность осуществления электрической связи, иными словами тот процесс, который предшествует
передачи звуковой, а также и иной информации по существующим
в настоящее время каналам связи. Телефонные и иные переговоры,
передающиеся по электронным, оптическим и другим каналам
связи, не несут в себе звуковой информации, которую можно воспринимать непосредственно.
Уголовно-процессуальный кодекс Республики Таджикистан от 3 декабря 2009 г.
// Ахбори Маджлиси Оли Республики Таджикистан. 2009. № 12. Ст. 815, 816; 2010. № 7.
Ст. 551 (в ред. от 23 ноября 2015 г.).
2
Согласно Закона Республики Таджикистан от 10 мая 2002 г. № 56 «Об электрической связи» (в ред. от 24 февраля 2017 г.), средства связи – технические устройства,
оборудования, сооружения и системы, используемые для формирования, обработки, передачи, приема и коммутации электромагнитных или оптических сигналов // Ахбори Маджлиси Оли РТ. 2002. № 4.
3
Статья 2 п. 28 Федерального закона от 7 июля 2003 г. № 126-ФЗ (в ред. от 6 июня
2019 г.) «О связи» // Российская газета. 2003. 10 июля.
21
1
Известно, что звуковая информация не пригодна для передачи ее в непосредственном виде и создания широкой и разветвленной сети коммуникаций, физические ее свойства не позволяют
этого сделать. Передача звука осуществляется посредством технических средств преобразования звуковой информации в электронную, оптическую и т.п., которые в свою очередь легко предаются
по различным существующим в настоящее время средствам связи
(спутниковые и мобильные телефоны, звуковая информация, передаваемая по оптическим каналам связи международной сети Интернет и др.). Такой же механизм (алгоритм) применяется и к другим видам информации, не только звуковой, но и текстовой, графической и мультимедийной.
Тем самым по существующим каналам связи передаются
электронные (в ряде случаев имеет место оптические, электромагнитные) сигналы, которые в закодированном виде содержат в себе
звуковую (голосовую, зрительную) информацию, в непосредственном виде она не доступна для восприятия. Это делается возможным посредством технических средств преобразования этих
сигналов в доступную для восприятия человеком информацию. В
свою очередь, преобразованная звуковая информация проста в
фиксации и хранении на различных носителях (довольно компактных и универсальных).
Совокупность действий, характеризующих рассматриваемое
следственное действие, заключается в поручении (учреждениям,
обеспечивающим связь) по осуществлению контроля и сохранения посредством записывающих технических средств содержания
данных переговоров на различные носители. Этим создаются возможности произвести выемку носителей, в которых сохранены результаты переговоров, произвести их осмотр, прослушивание содержащейся записи и в случае относимости содержащихся в них
сведений к расследуемому делу, приобщение их постановлением
в качестве вещественных доказательств.
Более того, действия по контролю каналов связи и сохранения содержания переговоров осуществляется не самим следователем, а учреждением связи на основании решения следователя с полученным разрешением суда. Учреждение связи, на которое возлагается прослушивание, осуществляет контроль и запись именно
22
электронных сигналов и сохраняет их на различных носителях
(магнитные, электронные или оптические).
В действительности при производстве рассматриваемого
следственного действия имеют место контроль и сохранение содержания переговоров, подобно тому, как это имеет место при
производстве такого следственного действия, как выемка почтовых и телеграфных отправлений. Но в отличие от нее, при рассматриваемом нами действии используется не бумажный носитель информации, а совершенно иной вид ее передачи – электронные сигналы. Информация передается в реальном времени, ее передача и
преобразование, осуществляется с помощью электронных сигналов непосредственно. Если при производстве выемки почтово телеграфных отправлений носители изымаются сотрудниками учреждения связи, то контроль и запись переговоров осуществляются
автоматически техническими средствами. Участие человека в данном случае сведено к минимуму.
Учитывая это профессор В.А. Семенцов предлагает назвать
это действие электронным наблюдением, так как сведения, предаваемые с помощью пейджинговых сообщений, электронной почты, сети Интернет, межкомпьютерного обмена, цифровых каналов связи, человеком на слух не воспринимаются1.
Это вполне справедливо, данные сведения не что иное, как
информация, преобразованная в электрические, оптические или
электромагнитные сигналы. Она в свою очередь может быть доступна только с помощью технических средств преобразования
этих сигналов в доступную для восприятия человека информацию.
Таким образом, можно отметить, что сущность контроля и записи переговоров заключается в получении информации передаваемой с помощью различных каналов связи и использование её в
доказывании по уголовному делу. В тоже время, учитывая процесс
преобразования информации предшествующей её последующей
передачи, непосредственное её наблюдение и восприятие субъектом расследования не возможны. Данные сведения поступают в
распоряжение следователя в электронных (оптических) носителях,
Семенцов В.А. Актуальные проблемы института следственных действий в досудебном производстве // Актуальные проблемы уголовного судопроизводства: вопросы
теории законодательства, практики применения (к 5-летию УПК РФ): материалы междунар. науч.-практ. конф. М., 2007. С. 370.
23
1
которые могут быть преобразованы в доступную для восприятия
(звуковую, зрительную) информацию. В дальнейшем создаются
условия для процессуального оформления и использования полученных сведений в качестве доказательств по уголовному делу.
В.В. Бородинов
ЧАСТНЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ СУДА КАССАЦИОННОЙ
ИНСТАНЦИИ КАК СРЕДСТВА РЕАГИРОВАНИЯ
НА НАРУШЕНИЯ НИЖЕСТОЯЩИМИ СУДАМИ
УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
PRIVATE DECISIONS OF THE COURT OF CASSATION
INSTANCE AS A MEANS OF DEALING WITH BREACHES
LOWER COURTS OF CRIMINAL PROCEDURE
LEGISLATIONS
В статье анализируется место и значение частных определений, постановленных судом кассационной инстанции в системе
обеспечения законности судебных решений на основе обобщения
судебной практики. Обращается внимание на необходимость создания четкого нормативного механизма обжалования частных
определений, вынесенных в отношении деятельности судей.
The article analyzes the place and importance of particular determinations, decided by the court of cassation in the system for ensuring
the legality of court decisions based on a summary of judicial practice.
Attention is drawn to the need to create a clear regulatory mechanism
for appealing against particular rulings made in relation to the activities
of judges.
Ключевые слова: частное определение, суд кассационной
инстанции, уголовно-процессуальное законодательство, судебная
ошибка, проверка судебных решений.
24
Key words: particular definitions, court of cassation, criminal
procedure legislation, miscarriage of justice, verification of court decisions.
Гарантированная Конституцией Российской Федерации судебная защита прав граждан в рамках уголовного судопроизводства осуществляется в процессе судебной деятельности, организованной на нескольких уровнях. Непосредственное разрешение основного вопроса уголовного судопроизводства – о виновности
либо о невиновности лица, привлекаемого к уголовной ответственности, происходит на первом уровне осуществления правосудия – в суде первой инстанции.
В идеале, итоговое решение, вынесенное судом первой инстанции, презюмируется законным, обоснованным и справедливым, не требующим какой-либо проверки иным судебным органом. Однако, учитывая субъективный характер судебной деятельности, не исключающий возможности допущения судебной
ошибки, законодатель предусмотрел в механизме уголовно-процессуального регулирования систему контрольно-проверочных
производств, непосредственной задачей которых является недопущение вступления в законную силу неправосудных решений. Система данных производств включает: апелляционную, кассационную и надзорную стадии пересмотра судебных решений.
Инстанционный принцип построения данных стадий предусматривает возможность проверки судебных решений нижестоящей судебной инстанции вышестоящей инстанцией. Применительно к кассационному производству, объектом проверки выступают итоговые и промежуточные решения, постановленные судами первой и апелляционной инстанции, с позиции соответствия
их требованиям закона.
Определяя назначение современного кассационного производства, Верховный Суд Российской Федерации подчеркивает,
что оно направлено на укрепление «гарантий права на судебную
25
защиту и повышение эффективности механизма обеспечения законности судебных решений по уголовным делам»1. И с этих позиций реформированная система кассационного производства2
уже продемонстрировала свою эффективность.
Так, заместителем председателя Верховного Суда Российской Федерации в выступлении на общероссийском совещании –
семинаре судей в режиме видео-конференц-связи 12 февраля 2020
г. отмечено, что за 4 месяца деятельности новых кассационных судов общей юрисдикции удовлетворено 38% кассационных жалоб
и представлений, в то время, как данный показатель в работе президиумов краевых и равных им по уровню судов ранее составлял
всего лишь 4 %.
Безусловно, основное внимание суд кассационной инстанции
уделяет проверке качества приговоров, с точки зрения соответствия их нормам уголовного и уголовно-процессуального законодательства. В случае выявления нарушения законности суд кассационной инстанции отменяет либо изменяет пересматриваемое решение нижестоящего суда. Сам факт отмены либо изменения судебного решения кассационной инстанцией свидетельствует о
низком качестве деятельности суда нижестоящей инстанции. Однако лишь одной констатации и исправления судебной ошибки,
допущенной в ходе уголовно-процессуальной деятельности нижестоящих судов явно недостаточно. В связи с этим, законодателем
дополнительно предусмотрено такое средство реагирования на
нарушение законности нижестоящими судами как частные определения кассационных судов.
Право суда кассационной инстанции выносить частные определения отдельного закрепления не имеет, но оно логично вытекает из общих полномочий суда, предусмотренных в ч. 4 ст. 29
УПК РФ и корреспондирующих им разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, из которых следует, что «суды
О применении норм главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской
Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции: вводная часть
постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 июня 2019 г. № 19 // Российская газета. 2019. 3 июля.
2
Федеральный закон от 29 июля 2018 г. № 266 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с созданием кассационных
судов общей юрисдикции и апелляционных судов общей юрисдикции» // Собрание законодательства РФ. 2018. № 31. Ст. 4855.
26
1
кассационной инстанции вправе реагировать на любые нарушения
закона, допущенные при производстве дознания, предварительного следствия или в ходе предшествующего судебного разбирательства по уголовному делу, путём вынесения частных определений»1.
То ли в силу рекомендательного характера данных разъяснений, то ли из-за отсутствия императивного требования закона к
данному виду реагирования судом на нарушения законности в
процессе рассмотрения уголовных дел, суды кассационной инстанции ранее достаточно редко в своей практике наряду с отменой приговора или иного судебного акта нижестоящего суда выносили частные определения. Ситуация изменилась в лучшую сторону после того, как начали свою работу новые кассационные
суды общей юрисдикции. Отчасти, это объясняется повышением
уровня независимости судей кассационной инстанции, которые
теперь не являются сотрудниками единой судебной системы определенного субъекта, а потому свободны от влияния чувства корпоративной «солидарности» со своими коллегами. С введением новых кассационных судов в разы увеличилось количество частных
определений, постановляемых данными судами как в адрес судов
первой, так и судов апелляционной инстанции. Этот момент, несомненно, следует признать положительно влияющим на предупреждение судебных ошибок. Несмотря на чрезмерную загруженность судьи кассационной инстанции находят время, помимо основного рассмотрения существа кассационных обращений, параллельно выносить частные определения в адрес конкретных судей
и председателей судов.
Нужно обратить внимание, что данный вид судебной деятельности представляет собой особый вид, имеющий свою специфику, состоящую как в субъекте, так и в предмете деятельности. В
теории уголовного процесса частные постановления (определе-
О применении норм главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской
Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции: вводная часть
постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 июня 2019 г. № 19.
27
1
ния) часто рассматриваются в качестве одной из форм осуществления судом функции предупреждения преступлений 1. Эта позиция отвечает характеру частных постановлений, адресуемых
должностным лицам, чья деятельность поспособствовала созданию условий для совершения подсудимыми преступлений, но она
неприемлема к характеристике частных определений кассационного суда, адресуемым судьям. В данном случае, последние акты
следует относить к одному из видов средств реагирования на нарушения, допущенные в ходе уголовного судопроизводства2.
Основаниями вынесения частных определений судом кассационной инстанции является факт выявления им обстоятельств,
свидетельствующих о нарушении нижестоящим судом (судом
первой или/и апелляционной инстанции) законности в процессе
отправления правосудия, требующих принятия мер, направленных
на исключение подобных случаев. Судебный орган, которому адресовано частное определение, обязан своевременно рассмотреть
частное определение и принять необходимые меры по устранению
выявленных и указанных в частном определении обстоятельств, с
целью недопущения их повторения.
Являясь разновидностью судебного акта, частное определение отвечает всем свойствам судебного решения, как формального, так и содержательного плана. Выносится оно коллегиальным
составом кассационного суда на основании достоверно установленных судом обстоятельств, в результате изучения материалов
уголовного дела. Частное определение не относится к мерам процессуального принуждения, оно напрямую не содержит мер реагирования, подлежащих применению к нарушителю, а несет информацию для судебного органа, уполномоченного привлечь судью к дисциплинарной ответственности. В данном случае, таким
органом выступает соответствующая Квалификационная коллегия
судей. В качестве мер реагирования на частное определение кас-
См.: Талынева З.З. Частное постановление (определение) как форма осуществления функции предупреждения преступления по делам частного обвинения // Мир юридической науки. №3. 2017. С. 73-76; Величко А.Н. Деятельность суда по предупреждению
преступлений: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Тюмень, 2006. 16 с.
2
См.: Шевченко И.В. Частное определение в механизме уголовно-процессуальной
ответственности // Вестник Омского университета. Серия «Право». 2007. №4 (13). С. 171174.
28
1
сационного суда могут применяться: оперативное совещание, обсуждение незаконного судебного решения с истребованием объяснений лица, допустившего нарушение закона, проведение учебного семинара, принятие необходимых организационных мер и др.
Но не исключаются случаи, когда в качестве мер реагирования
Квалификационной коллегии судей предлагается решить вопрос о
досрочном прекращении полномочий судьи, в адрес которого вынесено частное определение1.
Частное определение считается исполненным, если оно рассмотрено соответствующим должностным лицом и по нему приняты меры, о чем сообщено кассационному суду.
Переходя к анализу оснований вынесения кассационной инстанцией частных определений, следует отметить, что в большинстве случаев ими выступают факты грубого нарушение судьями
норм процессуального закона. Например, несоответствие резолютивной части судебного решения его описательно-мотивировочной части, когда в резолютивной части акта указывается один подсудимый, а описательно-мотивировочная часть содержит мотивы
принятого решения в отношении другого лица2.
Встречаются случаи, когда председательствующий, выслушав последнее слово подсудимых, сразу огласил приговор, без
предварительного удаления в совещательную комнату, чем грубо
нарушил процедуру судопроизводства3.
Основанием выявления судом частного определения стали
обстоятельства, при которых судья, постановивший приговор, по
собственной инициативе и в нарушение требования, не допускающего рассмотрение вопросов, ухудшающих положение осужденного, в приговор внес изменения в части вида исправительного
учреждения, в частности, постановил отбывать наказание вместо
исправительной колонии общего режима в исправительной колонии строгого режима, чем ухудшил положение осужденного.
Колоколов Н.А. Частное определение в адрес судьи: право на обжалование //
Вестник Московского университета МВД России. 2018. № 1. С. 56.
2
Частное определение Судебной коллегии по уголовным делам Четвертого кассационного суда общей юрисдикции от 19 декабря 2019 г. по уголовному делу № 77-69
// Архив четвертого кассационного суда общей юрисдикции.
3
Частное определение Судебной коллегии по уголовным делам Четвертого кассационного суда общей юрисдикции от 18 декабря 2019 г. по делу № 77-63 // Архив четвертого кассационного суда общей юрисдикции.
29
1
Кроме того, судьей в приговоре приведены были доказательства,
которые не были исследованы в судебном заседании1.
Выявлен случай, когда судом, была пропущена подготовительная стадия судебного разбирательства и стадия судебного
следствия. В результате судом было допущено нарушение процедуры судопроизводства, повлекшее за собой отсутствие предпосылок для дальнейшего судебного разбирательства по уголовному
делу и не определены его пределы, предопределяющие его дальнейший ход2.
Допускаются грубые ошибки суда, когда в результате неверного исчисления срока наказания осужденный несколько месяцев
находился без законных оснований в исправительной колонии общего режима3.
Приведенные и другие случаи нарушения судами уголовнопроцессуального и уголовного законодательства свидетельствуют
о существовании проблемы качества осуществления правосудия и
востребованности такого средства реагирования на нарушения нижестоящими судами законодательства как частные определения
судов кассационной инстанции. В тоже время, данный инструмент
реагирования, в силу его существенного дисциплинарно-санкционного потенциала, необходимо применять обоснованно и мотивированно, чтобы не допускать случаев, когда частное определение становится орудием против «неугодных» судей. В связи с чем актуализируется вопрос о праве судей на обжалование частных определений.
В настоящее время в практике кассационных судов общей
юрисдикции в содержании частных определений данное право
указывается на основании толкования положений, закрепленных в
ст.ст. 19 и ст. 401.3 УПК РФ, в соответствии с чем, предлагается
Частное определение Судебной коллегии по уголовным делам Четвертого кассационного суда общей юрисдикции от 22 января 2020 г. по делу № 77-31 // Архив четвертого кассационного суда общей юрисдикции.
2
Частное определение Судебной коллегии по уголовным делам Четвертого кассационного суда общей юрисдикции от 18 декабря 2019 г. по делу № 77-71 // Архив четвертого кассационного суда общей юрисдикции.
3
Частное определение Судебной коллегии по уголовным делам Четвертого кассационного суда общей юрисдикции от 15 января 2020 г. по делу № 77-37 // Архив четвертого кассационного суда общей юрисдикции.
30
1
частное определение заинтересованным лицам обжаловать в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в порядке гл. 47.1 УПК РФ.
Полностью разделяем позицию, высказанную в научной литературе, в соответствии с которой, в системе уголовно-процессуального регулирования требуется создание четкого самостоятельного механизма обжалования частных определений всеми заинтересованными лицами, в том числе и судьями, поскольку данными
судебными решениями затрагиваются их права и законные интересы, гарантированные Конституцией Российской Федерации1.
С.В. Валов
ВИДЫ И ПОРЯДОК РАССМОТРЕНИЯ ХОДАТАЙСТВ
В ДОСУДЕБНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ
TYPES AND PROCEDURE FOR CONSIDERATION
OF PETITIONS IN PRE-TRIAL PROCEEDINGS
В статье представлены результаты квалификации ходатайств
участников досудебного производства по уголовному делу по степени значимости их для следователя, а также анализируется порядок рассмотрения таких ходатайств.
The article presents the results of qualification of petitions of participants in pre-trial proceedings in a criminal case according to their
significance for the investigator, and also analyzes the procedure for
consideration of such petitions.
Ключевые слова: ходатайство, следователь, досудебное
производство, порядок рассмотрения, участники уголовного процесса.
См.: Колоколов Н.А. Частное определение в адрес судьи: право на обжалование;
Константинова В.А. Особенности частных постановлений (определений) судов вышестоящих инстанций в уголовном процессе // Вестник Омского университета. Серия
«Право». 2019. Т. 16. № 1. С. 193.
31
1
Key words: petition, investigator, pre-trial proceedings, procedure for consideration, participants in the criminal process.
Понятие ходатайства и его отличия от других обращений
участников уголовного процесса к следователю.
Коммуникации между следователем и другими участниками
уголовного судопроизводства при рассмотрении сообщений о преступлениях и расследовании уголовных дел возникают различным
способом, но всегда облачаются в установленные уголовно-процессуальным законом формы и протекают в процессуальном порядке.
Ходатайства, как один из видов обращений, характерны
только для уголовно-процессуальных отношений, возникающих
между сотрудниками следственных органов, с одной стороны, а с
другой – физическими лицами, представителями юридических
лиц, по той или иной причине вовлеченными в сферу уголовного
судопроизводства. И хотя данный вид обращения очень часто используется участниками уголовного судопроизводства и иными
лицами для отстаивания своих законных прав и интересов, специализированный закон не содержит в себе нормы, в которой в систематизированном виде были бы представлены существенные
признаки такого обращения к следователю (ст. 5, статьи, объединенные в гл. 15, и иные связанные с ними нормы УПК РФ).
В связи с этим в теории уголовного процесса и сравнительного правоведения в данной сфере предпринимались неоднократные и различные по масштабу вовлеченного в сферу исследования
материала попытки раскрыть сущность ходатайства и объединить
его существенные признаки в форму того или иного определения1.
См., в частности: Меженцева А.Я. Институт ходатайств в советском уголовном
процессе: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1984. С. 6; Кулбаев А.К. Заявление и
разрешение ходатайств в уголовном процессе: по материалам Кыргызской Республики и
Российской Федерации: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1999. С. 5-6; Алексеев А.Г.
Вопросы теории и практики заявления, рассмотрения и разрешения ходатайств в уголовном процессе Российской Федерации: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Барнаул, 2005.
С. 6; Максимов О.А. Правовой институт ходатайств и жалоб на досудебных стадиях уголовного процесса Российской Федерации как способ защиты прав граждан: автореф. дис.
… канд. юрид. наук. М., 2005. С. 9-11.
32
1
Приведенные в них существенные признаки дополнялись и уточнялись1, в т. ч. и под воздействием складывающейся правоприменительной практики и судебных решений.
Законодатель расширил круг субъектов, имеющих право заявлять ходатайство при производстве по уголовному делу, включив в него лиц, не обладающих каких-либо процессуальным статусом, но чьи права и законные интересы затронуты в ходе досудебного или судебного производства2. Такое решение было инициировано Конституционным Судом Российской Федерации, неоднократно исходившим при принятии своих решений по конкретным делам из позиции, в соответствии с которой предоставление
гарантируемых Основным законом прав и свобод в уголовном судопроизводстве должно быть обусловлено фактическим положением лица, поставленного в состояние нуждающегося в обеспечении принадлежащих ему прав.
В связи с чем нельзя признать закрытым приведенный в ст.
119 УПК РФ перечень лиц, которым предоставлено право заявлять
ходатайство. К ним может быть отнесено любое лицо, чьи права и
законные интересы затронуты в ходе досудебного или судебного
производства3.
Предметом ходатайства являются еще не проведенные процессуальные действия и не принятые процессуальные решения. В
этом ходатайство имеет определенное сходство с предложением,
подаваемым в общем порядке рассмотрения обращений. Однако,
ходатайство непосредственно связано с субъективными правами и
законными интересами лица, которые обязан обеспечить следователь, а предложение, адресованное следственным органам, может
и не иметь такой юридической связи.
Власова Н.А. Заявление и разрешение ходатайств в ходе предварительного расследования // Государство и право. 2006. № 4. С. 41-47; Белоковыльский М.С. Ходатайства в уголовном судопроизводстве: проблемы правоприменения и совершенствования
правового регулирования // Вестник Удмуртского университета. Серия «Экономика и
право». 2013. Вып. 2. С. 119-124.
2
Федеральный закон от 28 июля 2012 г. № 143-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Собрание законодательства
РФ. 2012, № 31. Ст. 4332.
3
Определение Конституционного Суда РФ от 16 декабря 2008 г. № 1036-О-П «По
жалобе гражданина Байкова Алексея Алексеевича на нарушение его конституционных
прав пунктом 5 части четвертой статьи 56, частью первой статьи 81, пунктом 2 части
второй статьи 82, статьями 119 и 131 Уголовно-процессуального кодекса Российской
Федерации» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2009. № 2.
33
1
В ходатайстве, в отличии от заявления, сущностью которого
также выступает просьба (прошение), указываются конкретные
действия (решения), которые по мнению адресанта должен совершить (принять) следователь или руководитель следственного органа. В заявлении адресант только побуждает к реагированию на
информацию, доводимую до сведения адресата, не конкретизируя
действия и решения, предполагая вхождение их в рамки компетенции, установленной для правомочного субъекта.
Отличие ходатайства от жалобы в том, что в нем содержится
просьба, адресованная следователю или руководителю следственного органа о принятии решения или совершении определенных
следственных или иных процессуальных действий, а ранее принятые указанными субъектами решения, действия (бездействие) не
оспариваются и не подвергаются сомнению. Кроме того, в отличие
от жалобы, ходатайство разрешается тем же должностным лицом,
в чьем производстве находится уголовное дело. Подмена ходатайства жалобой влечет изменение процессуального порядка рассмотрения обращения, адресованного следователю или руководителю
следственного органа.
Ходатайство может быть оформлено в виде отдельного документа на бумажном и электронном носителе, так и оглашено в ходе
следственного или иного процессуального действия, о чем в обязательном порядке производится запись в протоколе. Письменные
ходатайства (в т. ч. перенесенные на бумажный носитель из электронной формы) приобщаются к материалам уголовного дела.
В соответствии с ч. 2 ст. 119 УПК РФ ходатайство заявляется
следователю. Полагаем, что законодатель тем самым указывает,
что только то должностное лицо, в производстве которого находится уголовное дело и которое обладает всей полнотой информацией об обстоятельствах дела, может компетентно разрешить адресованную ему просьбу.
Отсутствие руководителя следственного органа в перечне
должностных лиц, уполномоченных принимать процессуальные
решения, следует отнести к недостаткам законодательной техники
или несистемного изменения норм УПК РФ. Поскольку руководитель следственного органа уполномочен принять процессуальные
решения о возбуждении уголовного дела, о принятии его к своему
производству, а также иные процессуальные решения, имеющие
34
самостоятельное значение для досудебного производства (например, решение об отводе следователя), то представляется, что с учетом норм ст. 39 и гл. 15 УПК РФ руководитель следственного органа уполномочен рассматривать ходатайства по тем уголовным
делам, которые находятся у него в производстве.
С учетом представленных в теории уголовного процесса точек зрения применительно к уголовно-процессуальным отношениям, в которые вступают сотрудники следственных органов,
предлагается следующее определение ходатайства – это адресованная следователю либо руководителю следственного органа
официальная просьба участников уголовного судопроизводства и
иных лиц, чьи права и законные интересы затронуты в ходе досудебного производства по уголовному делу, о принятии процессуальных решений или производстве процессуальных действий для
установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного
дела, обеспечения прав и законных интересов заявителя либо представляемых им лиц.
Классификация ходатайств по признаку их обязательности.
Все ходатайства участников уголовного судопроизводства по
степени обязательности их для следователя подразделяются на: а)
безусловно удовлетворяемые; б) удовлетворяемые при отсутствии
определенных условий; в) рассматриваемые с учетом обстоятельств расследуемого уголовного дела и наличии достаточных данных для удовлетворения заявленной просьбы.
К числу безусловно удовлетворяемых ходатайств следует отнести следующие ходатайства:
1) стороны защиты или потерпевшего о производстве дополнительной либо повторной судебной экспертизы, заявленные ими
после возбуждения уголовного дела в том случае, если экспертиза
была проведена в период проверки сообщения о преступлении (ч.
1.2 ст. 144 УПК РФ);
2) допрашиваемого лица о дополнении и об уточнении протокола, предъявленного ему для прочтения либо по его просьбе оглашенного следователем (ч. 6 ст. 190 УПК РФ);
3) потерпевшего о получении копий процессуальных документов, затрагивающих его интересы (п. 13 ч. 2 ст. 42 УПК РФ);
35
4) законного представителя несовершеннолетнего потерпевшего, не достигшего возраста 16 лет, об обеспечении участия адвоката в качестве представителя такого потерпевшего (ч. 2.1 ст. 45
УПК РФ);
5) подозреваемого, обвиняемого об обеспечении участия в
процессе избранного им защитника (ч. 3 ст. 16, ч. 2 ст. 50, ч. 3 ст.
52 УПК РФ);
6) стороны защиты о привлечении к участию в производстве
по уголовному делу специалиста для разъяснения вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию, при отсутствии обстоятельств, препятствующих его участию в деле (ч. 2.1 ст. 58
УПК РФ);
7) законного владельца документов, изъятых в ходе досудебного производства по уголовному делу о преступлениях, указанных в ч. 1 ст. 81.1 УПК РФ, о предоставлении ему возможности
снять за свой счет копии с изъятых документов, в т. ч. с помощью
технических средств, в порядке, установленном Правительством
Российской Федерации (ч. 3 ст. 81.1 УПК РФ);
8) подозреваемого или обвиняемого, его защитника, а также
потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика или
их представителей о допросе свидетелей, производстве судебной
экспертизы и других следственных действий, если обстоятельства,
об установлении которых они ходатайствуют, имеют значение для
данного уголовного дела (ч. 2 ст. 159 УПК РФ);
9) подозреваемого или обвиняемого, его защитника, а также
потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика или
их представителей о приобщении к материалам уголовного дела
доказательств, в т. ч. заключений специалистов, если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, имеют значение для данного уголовного дела и подтверждаются этими доказательствами (ч. 2.2 ст. 159 УПК РФ)
К группе удовлетворяемых при отсутствии определенных
условий относятся ходатайства:
1) стороны защиты о привлечении к участию в производстве
по уголовному делу специалиста для разъяснения вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию, при отсутствии обстоятельств, препятствующих его участию в деле (ч. 2.1 ст. 58
УПК РФ);
36
2) защитника об участии в следственных действиях, производимых по его ходатайству либо по ходатайству подозреваемого
или обвиняемого, за исключением случаев обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства, а также их близких родственников, родственников или близких лиц (ч. 2.1 ст. 159
УПК РФ).
Все остальные ходатайства участников уголовного судопроизводства и иных лиц, интересы которых затронуты в ходе досудебного производства по уголовному делу, образуют третью
группу. При их поступлении следует разобраться в содержании адресованной следователю просьбы, сопоставить изложенные в ней
обстоятельства и доводы с имеющимися доказательствами, определить значение заявленной просьбы для защиты прав и интересов
адресанта или иных связанных с ним лиц, а также для установления обстоятельств, образующих предмет доказывания. При рассмотрении ходатайства необходимо быть беспристрастным, руководствоваться решением задачи полного, всестороннего и объективного расследования обстоятельств события, по факту которого
возбуждено уголовное дело.
Порядок рассмотрения ходатайств.
Обязательность рассмотрения следователем каждого заявленного по уголовному делу ходатайства является одним из общих
условий предварительного расследования (ст. 159 УПК РФ). Особенности рассмотрения ходатайств участников уголовного судопроизводства и иных лиц, чьи права и законные интересы затронуты в ходе досудебного производства, определяются содержащимися в них просьбами (гл. 15 и иные статьи УПК РФ).
Порядок рассмотрения ходатайств, заявленных руководителю следственного органа по не находящемуся в его производстве уголовному делу, определяется содержанием и характером
обращения. В случае ошибки заявителя в адресате своего обращения, руководитель обязан передать ходатайство для рассмотрения
следователю, но при этом должен уведомить лицо о переадресации. Иным представляется порядок рассмотрения ходатайств, заявленных по уголовному делу, находящемуся в производстве следователя, но в которых содержится просьба выполнить действия
или принять решения, отнесенные к компетенции руководителя
37
следственного органа. Например, ходатайство о создании по уголовному делу следственной группы; изъятии уголовного дела у
следователя и передаче его другому следователю; проверке материалов уголовного дела и даче указания следователю по уголовному делу.
Вывод о порядке их рассмотрения уместно предварить анализом юридической стороны проблемной ситуации. Во-первых,
согласно ч. 2 ст. 119 УПК РФ ходатайства заявляются лицам, в
чьем производстве находится уголовное дело. Между руководителем следственного органа и лицом, заявившим ходатайство по уголовному делу, находящемуся в производстве подчиненного следователя, отсутствуют непосредственные уголовно-процессуальные
отношения. Вследствие отсутствия между ними таких отношений
ходатайства заявляются следователю, в чьем производстве находится уголовное дело.
Во-вторых, следует обратить внимание на содержание ходатайства. В ходатайстве содержится просьба о производстве процессуальных действий или принятии процессуальных решений
для установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, обеспечения прав и законных интересов лица, заявившего ходатайство, либо представляемых им лица или организации.
Следователь самостоятельно направляет ход расследования и принимает решение о производстве следственных и иных процессуальных действий. К руководителю следственного органа за согласием на их производство он обращается только в случаях, определенных УПК РФ. Таким образом, следователь уполномочен самостоятельно разрешить адресованную ему просьбу об изменении
или корректировке направления расследования, а также о необходимости создания достаточных условий для осуществления участниками уголовного судопроизводства или иными лицами своих
прав (ст. 11 УПК РФ).
В-третьих, требование незамедлительности рассмотрения
ходатайства обусловлено установлением непосредственных связей между адресантом и лицом, которому адресована просьба, т.е.
лицом, в чьем производстве находится уголовное дело.
Исходя из вышеизложенного, руководитель следственного
органа рассматривает адресованные ему ходатайства участников
уголовного судопроизводства и иных лиц, имеющих отношение к
38
расследуемым его подчиненными следователями уголовным делам, в универсальном порядке1.
С учетом того, что ходатайство может быть заявлено правомочными субъектами в любой момент производства по уголовному делу (ст. 120 УПК РФ), возникает вопрос о возможности применения положений гл. 15, ст. 159 УПК РФ к ходатайствам, заявленным в ходе проверки сообщения о преступлении. Следует согласиться с позицией, согласно которой ходатайства, заявленные в
стадии возбуждения уголовного дела, должны рассматриваться в
порядке, установленном гл. 15 УПК РФ. При этом авторы аргументируют свою позицию соблюдением принципа разумного срока
уголовного судопроизводства2. В дополнение укажем, что права и
свободы человека являются непосредственно действующими и
определяют содержание процессуальной деятельности должностных лиц следственных органов, которые обязаны создавать условия для их реализации в формах и порядке, определенных УПК
РФ. С этой целью лицам, участвующим в производстве процессуальных действий, разъясняются их процессуальные права и обязанности, обеспечивается возможность реализации этих прав в той
части, в которой производимые процессуальные действия и принимаемые процессуальные решения затрагивают их интересы.
Следовательно, учитывая природу правоотношений, возникающих между участниками досудебного производства, и обязанность
любого представителя государства создавать необходимые условия для реализации прав и свобод личности, представляется целесообразным следователям рассматривать ходатайства, заявленные
в стадии возбуждения уголовного дела, в порядке, установленном
главой 15 УПК РФ.
Законодатель требует незамедлительного рассмотрения и
разрешения заявленного ходатайства. В случае невозможности
принятия решения по ходатайству непосредственно после его заявления, оно должно быть рассмотрено в срок не более трех суток
См.: Федеральный закон от 2 мая 2006 г. № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения
обращений граждан Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2006. №
19. Ст. 2060.
2
Рассмотрение обращений и прием граждан в Следственном комитете Российской Федерации: учеб.-метод. пособие / под ред. А.М. Багмета. М.: Московская академия
СК России, 2019. С. 38.
39
1
с данного момента. Решение по результатам рассмотрения ходатайства оформляется постановлением должностного лица, в производстве которого находится уголовное дело (с учетом вышеизложенного – материал проверки сообщения о преступлении). Ходатайство, в случае постановки в нем нескольких вопросов, может
быть удовлетворено частично, т.е. по каким-то отдельным вопросам, а в остальной части соответственно отказано в удовлетворении.
С учетом судебной практики сотрудники следственных органов при вынесении решения по результатам рассмотрения ходатайства должны обратить особое внимание на следующее: 1) наличие у лица, рассматривающего ходатайство, соответствующих
полномочий на принятие решения; 2) соблюдение должностным
лицом порядка вынесения решения; 3) всесторонняя оценка в решении обстоятельств и доводов, приведенных в обоснование ходатайства; 4) оценка последствий принимаемого решения; 5) определение порядка доведения решения до лица, заявившего ходатайство.
Лицо, направившее ходатайство, уведомляется о результатах
его рассмотрения. В силу ст. 120 УПК РФ отклонение ходатайств
не лишает заявителя права при необходимости вновь заявить ходатайство1. Вместе с тем, заявитель не должен злоупотреблять указанным правом. Ходатайство должно быть обосновано новыми обстоятельствами или доводами. Постановление следователя об отказе в удовлетворении ходатайства может быть обжаловано в порядке, установленном гл. 16 УПК РФ.
Таким образом, ходатайства, адресованные следователям, являются особой формой установления коммуникации между государством и личностью в сфере уголовного судопроизводства. В целях обеспечения прав личности ходатайства по степени обязательности делятся на безусловно удовлетворяемые; удовлетворяемые
при отсутствии определенных условий и рассматриваемые с учетом обстоятельств расследуемого уголовного дела и наличии достаточных данных для удовлетворения заявленной просьбы.
Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за первый квартал 2010 года: утв. Постановлением Президиума Верховного
Суда РФ от 16 июня 2010 г. // СПС «КонсультантПлюс».
40
1
А.В. Валявский
НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ ПОНЯТИЯ
«МЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯ», КАК ПРИЧИНА ПОДМЕНЫ
СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ
UNCERTAINTY OF THE CONCEPT
OF “ACCIDENT PLACE” AS THE CAUSE
OF REPLACEMENT OF INVESTIGATIVE
Рассматриваются проблемные вопросы, касающиеся подмены обыска осмотром места происшествия, проведения осмотра
места происшествия без оснований, нарушения конституционных
прав граждан при производстве осмотра места происшествия.
Формулируется вывод о необходимости внесения изменений в
Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации, исключения такого следственного действия как осмотр места происшествия и замены его обыском.
The problematic issues are considered concerning the substitution
of the search with the inspection of the scene, the inspection of the scene
without any reason, the violation of the constitutional rights of citizens
during the inspection of the scene. The conclusion is formulated on the
need to amend the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation, to exclude such investigative actions as inspecting the scene of the
incident and replacing it with a search.
Ключевые слова: возбуждение уголовного дела, подмена
следственных действий, осмотр места происшествия, осмотр
транспортного средства, личный обыск, судебное решение.
Key words: criminal case, substitution of investigative actions,
inspection of the scene, inspection of a vehicle, personal search, court
decision.
Отсутствие в уголовно-процессуальном законодательстве
чёткого понятия «место происшествия» позволяет органам предварительного следствия под видом осмотра места происшествия
41
проводить осмотры помещений, местности, транспортных
средств, которые никакого отношения к месту происшествия не
имеют. Кроме того, под видом осмотра места происшествия следователи довольно часто проводят личный обыск и обыск. В результате таких «осмотров» нарушаются конституционные права
граждан, а правовая неопределённость в данном вопросе толкуется судебной практикой в пользу стороны обвинения.
В ходе написания данной статьи были изучены более ста уголовных дел и материалов проверок сообщений о преступлениях,
по которым проводились осмотры места происшествия до возбуждения уголовных дел. По уголовным делам о взятках следователи
до возбуждения уголовного дела на месте задержания взяткополучателя проводили осмотр места происшествия, в ходе которого
изымали денежные средства у задержанного лица, фактически
проводя личный обыск, чем нарушали его право на свободу и личную неприкосновенность (ст. 22 Конституции РФ).
По уголовным делам о сбыте наркотических средств следователи до возбуждения уголовного дела на месте задержания под
видом осмотра места происшествия обыскивали задержанных лиц
и изымали у них мобильные телефоны, деньги, проводили обыски
транспортных средств, чем нарушали право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, право на тайну
переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и
иных сообщений (ст. 23 Конституции РФ).
По уголовным делам о мошенничестве в сфере долевого
строительства, когда предметом хищения являлись безналичные
денежные средства, а местом окончания преступления – место
изъятии денежных средств с банковского счета потерпевшего, следователи проводили под видом осмотра места происшествия
осмотры офисов компаний и строительных площадок, которые никакого отношения к месту происшествия не имеют. Довольно часто под видом осмотра места происшествия проводились осмотры
офисов контрагентов застройщика. Изучение протоколов осмотра
места происшествия показывает, что на момент начала их производства у следователей не имелось никаких оснований полагать,
что в осматриваемых помещениях имеются предметы и документы, имеющие значение для уголовного дела.
Во всех указанных случаях, в том числе, когда изымались
42
предметы и документы, задержанным лицам копии протокола
осмотра места происшествия не вручались, более того по нескольким материалам проверок сообщений о преступлениях при подозрении на подделку идентификационного номера автомобиля, в
ходе осмотра места происшествия производилось изъятие автомобиля, а копия протокола собственнику не вручалась.
Согласно ст. ст. 144 УПК РФ до возбуждения уголовного
дела допускается производство только осмотра места происшествия, документов, предметов, трупов. Исходя из буквального
толкования ст. 144 и ст. 176 УПК РФ осмотр местности, жилища,
иного помещения (если они не являются местом происшествия) до
возбуждения уголовного дела не допускается.
Осмотр места происшествия производится в целях обнаружения следов преступления, выяснения других обстоятельств, имеющих значение для дела. Иных оснований для производства
осмотра, например, наличие достаточных данных полагать, что в
каком-либо месте или у какого-либо лица могут находиться орудия, оборудование или иные средства совершения преступления,
предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение
для уголовного дела, в законе не указано, что позволяет следователю произвольно осматривать любые места, не обосновывая своё
решение в постановлении.
Полагаем, что понятие «место происшествия» тождественно
понятию «место преступления», разница заключается в том, что на
момент проверки сообщения о преступлении еще не известно, является ли рассматриваемое событие преступлением или нет. Следуя данной логике, можно сослаться на ст. 152 УПК РФ, из содержания которой следует, что предварительное следствие проводится по месту совершения деяния, содержащего признаки преступления. Если преступление было начато в одном месте, а окончено в другом, то уголовное дело расследуется по месту окончания
преступления. Следовательно, местом преступления является место совершения противоправного деяния и (или) место наступления общественно опасных последствий.
На основании изложенного можно сделать вывод, что место
происшествия – это место предполагаемого противоправного деяния (действия или бездействия) и (или) место наступления предполагаемых общественно опасных последствий.
43
Данный вопрос неоднократно рассматривался Конституционным Судом РФ, который, однако, полагает, что вопрос подмены
следственных действий не относится к его компетенции.
Так, по делу № 1258-О-О от 13 октября 2009 г. установлено,
что в рамках проводимой в порядке ст. 144 УПК РФ проверки заявления о вымогательстве взятки сотрудники управления собственной безопасности произвели осмотр места происшествия, в
ходе которого у заявителя были изъяты находившиеся в его
одежде предметы и документы, впоследствии приобщённые к делу
в качестве вещественных доказательств1.
В деле № 3205-О от 28 ноября 2019 г. заявитель утверждал,
что неопределённость ст. 176 УПК РФ (основания производства
осмотра места происшествия), позволила следователю в рамках
осмотра изъятого мобильного телефона, ноутбука извлекать и исследовать информацию без получения соответствующего судебного решения, нарушают тем самым право на тайну переписки и
неприкосновенность частной жизни2.
Конституционный Суд РФ отказал в принятии жалоб к рассмотрению, указав, что заявители фактически оспаривают не сами
нормы, а обоснованность и законность их применения в уголовном
деле.
В целях исключения подмены следственных действий и неопределённости предписаний ст. 176 УПК РФ предлагаю исключить из УПК РФ следственное действие «осмотр места происшествия» (ст.ст. 176-178 УПК РФ), заменив его обыском. Кроме того,
необходимо внести изменения в ст. 182 УПК РФ, дополнив ее
часть первую следующей формулировкой: «обыск проводится в
целях обнаружения следов преступления, выяснения других обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, обыск (выемка) может быть произведён до возбуждения уголовного дела».
Правила осмотра и эксгумации трупа применить к обыску.
Определение Конституционного Суда РФ от 13 октября 2009 г. № 1258-О-О «Об
отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Токманцева Андрея Анатольевича на нарушение его конституционных прав рядом положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
2
Определение Конституционного Суда РФ от 28 ноября 2019 г. № 3205-О «Об
отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Габашвили Игоря Сергеевича на
нарушение его конституционных прав частью первой статьи 176 и частью второй статьи
177 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
44
1
Законодательная замена следственного действия – осмотра
места происшествия такими следственными действиями, как
обыск, личный обыск, выемка, во-первых, обеспечить чёткое соблюдение конституционных прав граждан, вовлечённых в уголовное судопроизводство, во-вторых, повысит качество первоначальных следственных действий, проводимых на месте происшествия,
позволит органам предварительного следствия более качественно
проводить отыскание и изъятие следов преступления.
О.В. Гладышева
СУДЕБНАЯ РЕФОРМА И ПРАВООБЕСПЕЧЕНИЕ
ПРИ НАЛОЖЕНИИ АРЕСТА НА ИМУЩЕСТВО
В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
JUDICIAL REFORM AND RIGHTS SUPPORT
IN THE IMPOSITION OF ARREST ON PROPERTY
IN CRIMINAL PROCEEDINGS
Принятие Концепции судебной реформы кардинальным образом отразилось на системе уголовного судопроизводства. Особенно заметными стали результаты в сфере правообеспечения:
приняты принципиальные меры по их совершенствованию. Однако, современный период свидетельствует о необходимости продолжения поиска оптимальных средств правообеспечения в такой
сложной и важной сфере как защита имущественных прав участников уголовного судопроизводства. В этой части предлагается
уделить внимание вопросу развития компенсационных механизмов для лиц, чье имущество было арестовано.
The adoption of the concept of judicial reform has had a dramatic
impact on the criminal justice system. The results in the sphere of legal
support have become particularly noticeable: fundamental measures
have been taken to improve them. However, the current period shows
that it is necessary to continue searching for optimal means of legal
support in such a complex and important area as the protection of prop-
45
erty rights of participants in criminal proceedings. In this part, it is proposed to pay attention to the development of compensation mechanisms
for persons whose property was seized.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, наложение
ареста на имущество, компенсация, издержки, система правообеспечения.
Key words: criminal proceedings, seizure of property, compensation, costs, legal support system.
Концепция судебной реформы, принятая в 1991 г.1, отметила
наиболее проблемные аспекты действовавшего на то момент порядка уголовного судопроизводства. Много внимания было уделено мерам процессуального принуждения, обоснованию необходимости установления более эффективных средств процессуального контроля за их применением, расширения и качественного
изменения средств обеспечения прав лиц, в отношении которых
применяются эти меры, сокращения сроков и улучшения условий
содержания под стражей.
Прошедшие годы убеждают в том, что в этой части уголовное
судопроизводство существенно изменилось, особенно касательно
средств правообеспечения. Сегодня эта задача решается законодателем путем определения возможных и допустимых (исходя из
конкретных условий) средств охраны, защиты и восстановления
прав, ограничиваемых мерами процессуального принуждения.
В действующем российском уголовно-процессуальном законе к числу таких правообеспечительных средств относятся:
1) законодательно определенные права лиц, к которым применяются меры процессуального принуждения (процессуальный
статус участника), с выделением двух групп прав: первая проявляется в момент применения мер принудительного характера, а вторая составляет базовые права участника, появление которых непосредственно не связано с применением принуждения;
2) полномочия должностных лиц, государственных органов,
основным из которых выступает создание условий для реализации
Постановление Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г. № 1801-1 «О
концепции судебной реформы в РСФСР» // ИПП «Гарант».
46
1
прав участниками (например, ч. 1 ст. 11 УПК РФ – разъяснение
прав);
3) процедуры, предназначенные для реализации указанных
групп прав и полномочий должностных лиц и государственных
органов, для которых характерно подробное (более или менее)
описание порядка совершения действий и принятия решений, сроков их совершения, способов оформления, указанием на запреты и
др.;
4) процедуры проверки законности принятых решений и процессуальных действий.
Изучение системы мер процессуального принуждения и сопровождающих их применение средств правообеспечения позволило выделить в качестве основного правообеспечительного механизма обжалование в суд действий и решений органов уголовного
преследования и суда, в случаях, когда они (действия и решения)
нарушают, ставят под угрозу нарушения или неправомерно ограничивают конституционные права граждан, а также возможность
обжалование руководителю следственного органа и прокурору
ограничений и нарушений иных прав. Этот механизм выступает
универсальным, поскольку подлежит применению в разных стадиях, может быть использован по различным основаниям и доступен для широкого круга субъектов уголовно-процессуальных правоотношений.
Однако эта оценка уголовно-процессуального законодательства применительно к отдельным мерам процессуального принуждения наглядно проявляет проблемы, упущения и иные недочеты,
негативно влияющие на правоприменительную практику. В этом
отношении обращает на себя внимание правообеспечительный аспект такой меры процессуального принуждения как наложение
ареста на имущество.
Уголовно-процессуальный закон в части регулирования
наложения ареста на имущество, с момента принятия УПК РФ
2001 г., изменялся не так уж часто: законодатель 5 раз обращался
к этому институту, внес отдельные изменения в порядок наложения ареста, включая установление сроков, а также дополнил кодекс новой ст. 115.1 УПК РФ, определяющей порядок продления
сроков наложения ареста на имущество. Анализ изменений пока47
зал, что, в основном, законодателя волновали вопросы конкретизации правоограничений, налагаемых в связи с арестом имущества, хотя одновременно был расширен круг лиц, на имущество
которых может быть наложен арест (ч. 3 ст. 115 УПК РФ).
В соответствии с изменениями, внесенными Федеральным
законом от 29 июня 2015 г., предусмотрены права обжаловать решение о наложении ареста на имущество, заявлять мотивированное ходатайство об изменении ограничений, которым подвергнуто
арестованное имущество, или об отмене ареста, наложенного на
имущество и обязанность должностных лиц разъяснять их.
Еще более существенными для корректировки средств правообеспечения, стали изменения ч. 9 ст. 115 УПК РФ, где законодатель определил порядок отмены ареста или отдельных ограничений, наложенных на имущество, путем издания постановления,
определения лица или органа, в производстве которого находится
уголовное дело. Основаниями отмены выступают: минование
надобности в аресте или ограничениях, истечение срока ареста или
отказ в его продлении.
Установлен порядок отмены ареста безналичных денежных
средств, находящиеся на счетах лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия, наложенный в целях обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска, в случаях,
когда установлена принадлежность арестованных денежных
средств и отсутствуют сведения от заинтересованного лица, подтвержденные соответствующими документами, о наличии спора
по поводу их принадлежности либо принадлежность этих денежных средств установлена судом в порядке гражданского судопроизводства по иску1.
Изменения в ст. 116 УПК РФ фактически не затронули первоначально установленного законодателем порядка ареста ценных
бумаг и были предприняты исключительно в целях согласования
ее положений с нововведениями, коснувшимися других институ-
Федеральный закон от 29 июня 2015 г. № 190-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Официальный интернет-портал правовой информации http://www.pravo.gov.ru.
48
1
тов уголовно-процессуального права (например, в связи с уточнением целей ареста имущества – для возможной конфискации или
для исполнения наказания в виде штрафа).
Оценивая изменения уголовно-процессуального закона в части наложения ареста на имущество, отметим недостаточность
правового регулирования для современной практики. Например, в
одном из уголовных дел арест был наложен на имущество юридического лица, находящегося в процедуре конкурсного производства. Существует правовая позиция Конституционного Суда РФ от
31 января 2011 г.1, сформированная на основании истолкования ч.
3 ст. 115 УПК РФ в ее системной взаимосвязи с аб. 9 п. 1 ст. 126
Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», согласно которой не предполагается наложение ареста на имущество должника, находящегося в процедуре конкурсного производства, либо сохранение ранее наложенного в рамках уголовного судопроизводства ареста на имущество должника после введения
данной процедуры для обеспечения исполнения приговора в части
гражданского иска в отношении отдельных лиц, являющихся конкурсными кредиторами. Аналогичная позиция высказана Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ в постановлении от 21
июня 2011 г. № 17219/102. Соответственно принятие решения о
признании должника банкротом является основанием для снятия,
в том числе, ареста в отношении имущества должника, наложенного в порядке ч. 3 ст. 115 УПК РФ в рамках уголовного дела, в
том случае, если этот арест наложен в обеспечение исполнения
приговора в части гражданского иска потерпевшего, являющегося
конкурсным кредитором3.
Постановление Конституционного Суда РФ от 31 января 2011 г. № 1-П «По делу
о проверке конституционности положений частей первой, третьей и девятой статьи 115,
пункта 2 части первой статьи 208 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и абзаца девятого пункта 1 статьи 126 Федерального закона "О несостоятельности
(банкротстве)" в связи с жалобами закрытого акционерного общества "НедвижимостьМ", общества с ограниченной ответственностью "Соломатинское хлебоприемное предприятие" и гражданки Л.И. Костаревой» // Собрание законодательства РФ. 2011. № 6.
Ст. 897.
2
Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 21 июня 2011 г.
№ 17219/10: «В соответствии со сложившейся судебной практикой ликвидация должника не препятствует покупателю его имущества подать в суд исковое заявление о государственной регистрации перехода права собственности на это имуществ» // ИПП «Гарант».
3
Семнадцатый арбитражный апелляционный суд. г. Пермь. 2019. Дело № А5049
1
УПК РФ же не предусматривает указанных оснований для отмены ареста имущества должника-банкрота, равно как нет в нем и
отсылочных норм к иным нормативным правовым актам.
Рассмотрим еще один пример. При рассмотрении ходатайства о наложении ареста на имущество суд первой инстанции:
– надлежащим образом не проверил наличие оснований для
наложения ареста, предусмотренных ст. 115 УПК РФ;
– не выяснил, заявлены ли исковые требования по делу;
– не привел в постановлении мотивов, по которым полагает
возможным наложить арест на имущество – земельные участки и
банковские счета и то, что арестованное имущество нажито преступным путем;
– не указал в своем решении правовых оснований наложения
ареста на имущество – земельные участки и банковские счета.
Из представленных суду материалов видно, что нет какихлибо сведений о привлечении лиц в качестве подозреваемых или
обвиняемых. Лицо, на имущество которого наложен арест, по данному уголовному делу подозреваемым, обвиняемым не является,
как не является и лицом, несущим по закону материальную ответственность за действия подозреваемого или обвиняемого. Постановление суда первой инстанции отменено как незаконное1.
Здесь в качестве средства защиты права собственника эффективно сработал механизм обжалования. Однако следует обратить
внимание на то обстоятельство, что решение суда первой инстанции было вынесено 20 мая 2019 г., а его отмена состоялась 26 июля
2019 г., т.е. два месяца права собственника имущества находились
в состоянии нарушения.
Аналогичные нарушения допущены судом и в другом слу2
чае . Результаты анализа примеров судебной практики свидетельствуют о непонимании сущности выдвинутых законодателем
условий применения ареста имущества в случаях, когда речь идет
о лицах, не являющихся подозреваемыми или обвиняемыми по
уголовному делу или лицами, несущими за их действия материальную ответственность.
4189.
Ставропольский краевой суд. 2019. Апелляционное постановление № 22К-3760.
Верховный Суд Республики Саха (Якутия). 2019. Апелляционное постановление
по уголовному делу № 22К-1216.
50
1
2
В контексте проблем правообеспечения, связанных с наложением ареста на имущество в целом и лиц, не являющихся в уголовном деле подозреваемыми, обвиняемыми, а также не несущими за
их действия материальную либо иную ответственность, в частности, важным обстоятельством выступает наличие правовой позиции Конституционного суда РФ, сформированной в постановлении № 1-П. В этом документе были отмечены весомые для формирования совокупности средств правообеспечения, обстоятельства:
1) контроль суда должен быть не формальным и учитывать
правовую природу спорных отношений;
2) в уголовном судопроизводстве не исключается установление особых процедур, обеспечивающих эффективность судебной
защиты прав и свобод человека и гражданина;
3) необходима соразмерность между используемыми средствами правоограничений и преследуемой целью, с тем, чтобы
обеспечивался баланс конституционно защищаемых ценностей и
лицо не подвергалось чрезмерному обременению.
Этот тезис Конституционный Суд РФ в своем решении подчеркивает неоднократно, отмечая обязательность проверки судом
соразмерности (здесь и далее, курсив наш. – О.Г.) обременений
имущества с точки зрения недопустимости причинения собственнику излишних убытков («убытки не превышали бы действительно неизбежных, а сами ограничения не ставили под угрозу существо этих прав», «исключить или минимизировать его убытки,
связанные с ограничениями права собственности», «не должно
чрезмерно ограничиваться право собственности лица, на имущество которого наложен арест»);
4) наложение ареста на имущество в уголовном судопроизводстве в целях, иных, чем указано в ч. 1 ст. 115 УПК РФ, недопустимо;
5) арест имущества не может быть произвольным1;
6) собственник должен располагать возможностью воспользоваться эффективными средствами правовой защиты, с тем,
Как сказано в постановлении № 1-П: «с очевидностью предполагает установление личности подозреваемого, обвиняемого. В противном случае невозможно ни определить перечень принадлежащего подозреваемому, обвиняемому имущества, на которое
в обеспечительных целях может быть наложен арест, ни установить лицо, несущее по
закону материальную ответственность за его действия, чтобы при необходимости наложить арест и на имущество этого лица».
51
1
чтобы понесенные им убытки не превышали действительно неизбежных, а сами ограничения не ставили под угрозу существо этих
прав;
7) Конституционный Суд РФ отметил, как неэффективные,
средства защиты прав собственника его возможность обратиться с
ходатайством об отмене наложения ареста на имущество или об
изменении содержания ограничений права собственности на него,
обжаловать соответствующее постановление следователя руководителю следственного органа или в суд (ст.ст. 123-125 УПК РФ).
К числу недостатков уголовно-процессуального закона Конституционный Суд РФ отнес и отсутствие в нем специального механизма возмещения убытков собственнику арестованного имущества, причиненных чрезмерно длительным ограничением его прав;
И вывод Конституционного Суда РФ – «в системе действующего правового регулирования отсутствует правовой механизм,
применение которого - при сохранении баланса между интересами
общего характера и частноправовыми интересами - позволяло бы
эффективно защищать права и законные интересы тех лиц, не являющихся подозреваемыми или обвиняемыми, чье право собственности ограничено чрезмерно длительным наложением ареста
на имущество в рамках уголовного дела, предварительное следствие по которому приостановлено»1.
Пространный анализ постановления № 1-П обусловлен его
фундаментальным, как представляется, значением для формирования средств правообеспечения при наложении ареста на имущество в современном уголовном судопроизводстве. Их содержание
свидетельствует, что почти 10 лет назад Конституционный Суд РФ
уже был весьма озабочен состоянием системы правообеспечения в
отношении права собственности, претерпевающего существенные, а зачастую неоправданные, излишние ограничения при отсутствии эффективных средств и способов его защиты.
Что же сделано за прошедшее с 2011 г. время законодателем
для приведения УПК РФ в соответствие с правовой позицией Конституционного Суда РФ?
Аналогичное заключение дал Конституционного Суда РФ и в другом постановлении от 21 октября 2014 г. № 25-П «По делу о проверке конституционности положений
частей третьей и девятой статьи 115 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью "Аврора малоэтажное строительство" и граждан В.А. Шевченко и М.П. Эйдлена» // ИПП «Гарант».
52
1
Отмеченные ранее поправки1 к ст. 115 и 116, а также введение ст. 115.1 УПК РФ никак не решили выявленные еще 2011 г.
проблемы правообеспечения.
Так, до настоящего времени существует неопределенность в
части указания на особые признаки лиц, на имущество которых
может быть наложен арест. Особенно сложной эта ситуация выглядит применительно к лицам, не привлеченным подозреваемыми или обвиняемыми и не являющимися лицами, несущими за
действия подозреваемого и обвиняемого материальную ответственность. В тексте УПК РФ мы находим характеристику не самих лиц, а имущества, на которое может быть наложен арест: есть
достаточные основания полагать, что оно получено в результате
преступных действий подозреваемого, обвиняемого либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия, оборудования или иного средства совершения преступления
либо для финансирования терроризма, экстремистской деятельности (экстремизма), организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации).
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 1 июня 2017
г. № 19 не вносит ясности в данный вопрос2. Еще одно постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 июня 2018 г., находится
в прямом противоречии с указанной правовой позицией Конституционного суда РФ № 1, поскольку указывает на возможность
наложения ареста на имущество в порядке ч. 3 ст. 115 УПК РФ и в
тех случаях, когда, личность подозреваемого или обвиняемого не
установлена3.
УПК РФ же прямо указывает, что это имущество должно
иметь такой признак как получение этого имущества в результате преступных действий подозреваемого или обвиняемого.
Федеральный закон от 29 июня 2015 г. № 190-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Официальный интернет-портал правовой информации: http://www.pravo.gov.ru.
2
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 1 июня 2017 г. № 19 «О практике рассмотрения судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан (статья 165 УПК РФ)» // СПС «КонсультантПлюс».
3
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 июня 2018 г. № 17 «О некоторых вопросах, связанных с применением конфискации имущества в уголовном судопроизводстве» // СПС «КонсультантПлюс».
53
1
Система средств правообеспечения при наложении ареста на
имущество в целом пока выглядит достаточно «скромно» и, фактически, ограничивается обжалованием, как универсальным средством защиты прав и специфическим средством – ходатайство о
снятии или изменении ограничений, наложенных на имущество1.
Отметим, что второе из указанных средств не имеет четкого механизма своей реализации. Полагаем, что в данном случае законодатель опять-же опирается на наличие универсального механизма,
закрепленного в ст. 159 УПК РФ, – обязательность рассмотрения
и разрешения ходатайств. Однако, этого механизма применительно к рассмотрению и разрешению ходатайств о снятии или изменении ограничений, наложенных на имущество, может оказаться недостаточно для эффективной защиты прав, поскольку:
– имеется множественность субъектов, на чье имущество могут быть наложены ограничения, в том числе не являющиеся непосредственными участниками уголовного дела, а ст. 159 УПК РФ
упоминает только официальных участников уголовного судопроизводства. При использовании ее положений для рассмотрения и
разрешения указанных ходатайств ее содержание должно быть изменено соответствующим образом;
– не регулируются уголовно-процессуальным законом отдельные особенности наложения ареста на некоторые виды имущества, в частности, земельные участки, предназначенные для ведения сельского хозяйства, не могут быть арестованы с ограничениями в использовании, сложно однозначно решить вопрос о целевом ограничении использования земельных участков, отведенных под застройку (как жилой, так и коммерческой), не до конца
решен вопрос с арестом ценных бумаг;
– ограничения всегда распространяются на имущественные
права (о чем говорит формулировка ст. 115 УПК РФ – распоряжение и использование, и смысл, придаваемый этим категориям правоприменительной практикой). При этом не охваченным ни процессуальным принуждением, ни средствами правообеспечения,
остается сегмент личных неимущественных и иных неимущественных прав. Полагаем, что этот вопрос должен ставиться перед
Еще раз подчеркнем, что эти средства Конституционный суд РФ признал не эффективными.
54
1
законодателем и составляет перспективное направление для развития института мер процессуального принуждения;
– как правило, в системе средств правообеспечения присутствуют только элементы, позволяющие охранять (превентивные
средства) и защищать нарушенные права. Отсутствуют восстановительные элементы. И это направление мы также рассматриваем как перспективное в формировании надлежащей системы
правообеспечения, в целом, в уголовном судопроизводстве и применительно к наложению ареста на имущество, в частности.
По итогам исследования вопроса о влиянии судебной реформы на механизм правообеспечения при наложении ареста на
имущество в уголовном судопроизводстве отметим главное.
1. Задача формирования системы правообеспечения ставилась в Концепции судебной реформы 1991 г., но до настоящего
времени законодатель находится в поиске оптимальных средств и
способов охраны, защиты и восстановления прав участников уголовного судопроизводства, о чем свидетельствуют многочисленные изменения уголовно-процессуального законодательства.
2. Несмотря на предпринимаемые законодателем шаги, правообеспечительные средства нуждаются в серьезной модернизации, особенно это актуально применительно к отдельным мерам
процессуального принуждения, в частности, наложению ареста на
имущество, где правовые способы защиты, охраны и восстановления прав заинтересованных лиц признаны Конституционным судом РФ не эффективными.
3. В качестве перспективных направлений развития сегмента
правообеспечения при наложении ареста на имущество мы видим
следующие: 1) введение такого правовосстановительного элемента, как включение убытков, причиненных собственнику арестованного имущества в совокупность процессуальных издержек;
2) распространение правоограничений и правообеспечения на неимущественные права, например, ограничения в части использования акций для голосования на собраниях акционеров.
55
О.А. Грачёва
ПОЛНОМОЧИЯ ПРОКУРОРА ПО ПРОВЕРКЕ
ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ПРИ ОЗНАКОМЛЕНИИ
С МАТЕРИАЛАМИ УГОЛОВНОГО ДЕЛА,
НАХОДЯЩЕГОСЯ В ПРОИЗВОДСТВЕ ОРГАНА
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ
POWERS OF THE PROSECUTOR TO VERIFY EVIDENCE
WHEN REVIEWING THE MATERIALS OF A CRIMINAL
CASE THAT IS UNDER INVESTIGATION
BY THE PRELIMINARY INVESTIGATION
В статье поднимается вопрос о выделении проверки прокурором доказательств в отдельный вид проверок исполнения закона
органами дознания и предварительного следствия. Автор рассуждает о том, что прокурор, осуществляя любой вид проверки исполнения закона, всегда проверяет и оценивает собранные по делу доказательства и, в связи с этим, говорить о существовании проверки
доказательств как самостоятельного вида проверки прокурора в
уголовном процессе нецелесообразно.
The article raises the issue of allocating the Prosecutor's verification of evidence to a separate type of verification of the law's implementation by the bodies of inquiry and preliminary investigation. The
author argues that the Prosecutor, carrying out any type of verification
of law enforcement, always checks and evaluates the evidence collected
in the case and, in this regard, it is impractical to talk about the existence
of verification of evidence as an independent type of verification of the
Prosecutor in the criminal process.
Ключевые слова: прокурор, прокурорский надзор, проверка
исполнения закона, уголовный процесс, предварительное расследование.
Key words: prosecutor, prosecutorial supervision, verification of
law enforcement, criminal proceedings, preliminary investigation.
56
Обращаясь к исследованию проблем прокурорской деятельности в досудебном производстве, невозможно не обратиться к истокам её становления. Так, еще в Уставе уголовного судопроизводства существо обязанностей прокуроров сводилось к руководству расследованием и постоянному наблюдению с возможностью
немедленного реагирования на нарушения закона и правом требования их незамедлительного устранения органами следствия. При
этом прокурору запрещалось непосредственное участие и вмешательство в ход осуществления предварительного следствия, а
предписывалось лишь осуществление постоянного наблюдения за
его производством (ст. 278). Данному полномочию прокурора корреспондировали обязанности других участников уголовного процесса (прокурор уведомлялся судебным следователем при взятии
обвиняемого под стражу (ст. 283), о причинах, по которым не взят
под стражу или освобожден из-под стражи обвиняемый в преступлении, «подвергающем лишению всех прав состояния или потере
всех особенных прав и преимуществ» (ст. 284) и др.
Постоянное наблюдение предполагало систематическое
направление прокурору информации не только о принятых по делу
решениях (как это имеет место в соответствии с УПК РФ), но и
всяком ходе расследования, в том числе по полученным доказательствам (ст. 280 Устава). При этом действовавшая правовая регламентация полномочий прокурора и остальных участников уголовного судопроизводства позволяла сохранять баланс невмешательства, то есть не переходить от наблюдения к непосредственному руководству.
На сегодняшний день, проверка прокурором материалов уголовного дела проводится на основании требования закона о постоянном осуществлении прокурором надзора за законностью деятельности следователя и дознавателя, либо при поступлении к прокурору копий решений органов предварительного расследования
и их ходатайств, направляемых в суд, о проведении соответствующих процессуальных действий.
Согласно п. 3 ч. 2 ст. 37 УПК РФ «прокурор уполномочен
требовать от органов дознания и следователя устранения нарушений федерального законодательства, допущенных ими в ходе
предварительного расследования». В 2016 г. прокурорами направ57
лено 215 246 требований об устранении нарушений законодательства в порядке п. 3 ч. 2 ст. 37 УПК РФ1. Чтобы выявить нарушения
законодательства, прокурору необходимо иметь возможность
ознакомиться с материалами находящегося в производстве органа
расследования уголовного дела.
Федеральным законом от 2 декабря 2008 г. № 226-ФЗ в Кодекс была введена специальная норма (ч. 2.1 ст. 37), «позволяющая
прокурору по его мотивированному письменному запросу получить для ознакомления материалы уголовного дела, находящегося
в производстве следователя и дознавателя»2. Без осуществления
такого рода проверок затруднительна реализация многих полномочий прокурора, предоставленных ему законом в ходе досудебного производства. Например, в соответствии с п. 4 ч. 2 ст. 37 УПК
РФ прокурор вправе давать дознавателю письменные указания о
направлении расследования, производстве процессуальных действий, что невозможно без систематического мониторинга хода
расследования в форме дознания путем проверки соответствующих материалов, а также получения информации от органов дознания о ходе расследования.
В соответствии с п. 5, 10, 11, 13 ч. 2 ст. 37 УПК РФ прокурор
уполномочен давать дознавателю согласие на возбуждение перед
судом ходатайства об избрании, отмене или изменении меры пресечения либо о производстве иного процессуального действия, которое допускается на основании судебного решения, отстранять
дознавателя от дальнейшего производства расследования, если им
допущено нарушение требований УПК РФ; утверждать постановление дознавателя о прекращении производства по уголовному
делу. Осуществление всех этих полномочий также возможно лишь
по итогам проведения прокурором соответствующих проверок законности и обоснованности процессуальных действий и решений,
принятых в ходе дознания.
Статистические данные об основных показателях деятельности органов прокуратуры Российской Федерации за январь-декабрь 2016 г. [Электронный ресурс]. URL:
http://genproc.gov.ru/stat/ (Дата обращения: 19.02.2017).
2
Федеральный закон от 2 декабря 2008 г. № 226-ФЗ «О внесении изменений в
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2008. № 49. Ст. 5724.
58
1
Частным случаем проверок этого вида является проверка
прокурором законности и обоснованности решений органов расследования о приостановлении и прекращении уголовного дела,
проводимая в соответствии с п. 5.1 ч. 2 ст. 37 УПК РФ. Согласно
ч. 1.1 ст. 211 УПК РФ, признав постановление руководителя следственного органа или следователя о приостановлении предварительного следствия незаконным или необоснованным, прокурор в
срок не позднее 14 суток с момента получения материалов уголовного дела отменяет его, о чем выносит мотивированное постановление с изложением конкретных обстоятельств, подлежащих дополнительному расследованию, которое вместе с материалами
уголовного дела незамедлительно направляет руководителю следственного органа.
Но при этом закон не устанавливает порядка и срока направления материалов уголовного дела прокурору для проведения проверки законности и обоснованности указанного решения. В соответствии с ч. 2 ст. 208 УПК РФ следователь лишь обязан направить
прокурору копию постановления о приостановлении предварительного следствия. Такая правовая регламентация приводит к
тому, что постановления о приостановлении предварительного
расследования направляются прокурору и проверяются им с существенной задержкой во времени с момента их вынесения, что ухудшает условия для осуществления надзорной деятельности и препятствует своевременному устранению допущенных следователем нарушений закона.
Между тем в 2016 г. прокурорами отменено 453 260 таких постановлений следователя (на 2,2 % больше, чем в 2015 г.)1, что свидетельствует о значительном количестве допускаемых нарушений
закона при приостановлении предварительного расследования. В
связи с этим очевидной является потребность более четкого законодательного регулирования порядка осуществления прокурором
проверок при принятии следователем указанных решений. На
Статистические данные об основных показателях деятельности органов прокуратуры Российской Федерации за январь-декабрь 2016 г. [Электронный ресурс]. Официальный сайт Генеральной прокуратуры РФ. URL: http://genproc.gov.ru/stat/data/ 1162324/
(Дата обращения: 11.02.2017).
59
1
необходимость этого многократно обращалось внимание в специальной литературе1.
Схожая ситуация существует и с проверкой прокурором решений о прекращении уголовного дела. Согласно ч. 1 ст. 214 УПК
РФ, признав постановление руководителя следственного органа
или следователя о прекращении уголовного дела (уголовного преследования) незаконным или необоснованным, прокурор в срок не
позднее 14 суток с момента получения материалов уголовного
дела отменяет его, о чем выносит мотивированное постановление
с изложением конкретных обстоятельств, подлежащих дополнительному расследованию, которое вместе с материалами уголовного дела незамедлительно направляет руководителю следственного органа. По делам частного обвинения постановление о прекращении уголовного дела прокурор может отменить только при
наличии жалобы заинтересованного лица. Признав постановление
дознавателя о прекращении уголовного дела или уголовного преследования незаконным или необоснованным, прокурор отменяет
его и возобновляет производство по уголовному делу.
При этом в УПК РФ также отсутствует указание на то, когда
и в каком порядке прокурору должно быть направлено постановление о прекращении производства по уголовному делу, а также
его материалы, что, безусловно, ведет к затягиванию проверки законности и обоснованности данного решения.
Следует отметить, что, возвратив в 2010 г. прокурору право
отменять указанные незаконные и необоснованные решения следователя и руководителя следственного органа, закон ограничил
возможность реализации данного полномочия определенным сроком (14 суток с момента получения материалов уголовного дела).
См.: Даровских Ю.В., Саркисов А.В. Прокурорский надзор за законностью приостановления производства по уголовному делу // Академический вестник ТГАМЭУП.
2012. № 1 (19). С. 132-136; Ларин Е.Г. «Новые» полномочия прокурора по надзору за
решениями следователя, руководителя следственного органа об отказе в возбуждении
уголовного дела, приостановлении и прекращений уголовного дела (уголовного преследования) // Законодательство и практика. 2011. № 1 (26). С. 66-70; Раджабов А.Н. Актуальные проблемы прокурорского надзора за исполнением законов при приостановлении
дознания и предварительного следствия по уголовным делам: теоретические предпосылки // Конституция Российской Федерации как гарант прав и свобод человека и гражданина при расследовании преступлений: материалы междунар. науч.-практ. конф. В 2
ч. М., 2013. Ч. 1. С. 339-344.
60
1
Тем самым, по смыслу закона (ч. 1 ст. 214 УПК РФ), если по каким-либо причинам прокурор пропустил данный срок, то соответственно он утрачивает право на отмену незаконного решения следователя. Такое законодательное установление, по мнению многих авторов, выглядит достаточно странным1, хотя, возможно, в
его основу было положено стремления законодателя повысить
оперативность прокурорского реагирования на допускаемые следователем нарушения закона.
Конституционный Суд РФ по этому поводу сформулировал
правовую позицию, согласно которой «истечение указанного
срока не влечет для прокурора запрета принять соответствующее
решение, то есть данный срок не является пресекательным, препятствующим осуществлению прокурором своих полномочий»2.
Правоприменительная практика также свидетельствует о том, что
несоблюдение прокурором срока для отмены постановления о прекращении уголовного дела либо уголовного преследования не оценивается судами как процессуальное нарушение. Тогда тем более
непонятно установление законодателем ограничения для признания прокурором решений следователя определенными сроками,
если этот срок является формальным. Тем не менее, полагаем, что
в подобных ситуациях прокурор должен руководствоваться принципом разумного срока уголовного судопроизводства и оперативно принимать решения о законности и обоснованности указанного постановления в целях обеспечения прав и законных интересов участников уголовного процесса, а также законного и обоснованного разрешения уголовного дела.
При проверке материалов как приостановленных, прекращенных, так и находящихся в производстве следователя, дознавателя уголовных дел, прокурор, конечно же, проверяет и оценивает
собранные по делу доказательства. Некоторые авторы проверку
См., например: Огородов А.Н. Процессуальная самостоятельность следователя в
уголовном судопроизводстве: дис. … канд. юрид. наук. М., 2018. С. 144-145.
2
Постановление Конституционного Суда РФ от 14 ноября 2017 г. № 28-П «По
делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального
кодекса РФ в связи с жалобой гражданина М. И. Бондаренко» // Российская газета. 2017.
24 ноября.
61
1
доказательств выделяют как самостоятельный вид проверки прокурором исполнения закона1.
Думается, что это ошибочная позиция. Согласно ст. 87 УПК
РФ, проверка доказательств является структурообразующим элементом процесса доказывания и проводится дознавателем, следователем, прокурором, судом путем сопоставления их с другими
доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство. Анализ данного положения закона говорит о том, что проверку доказательств нельзя рассматривать как собственно проверку исполнения закона. Исследуя (проверяя) доказательство, соответствующий субъект уголовно-процессуальной деятельности, прежде
всего, решает вопрос о достоверности сведений, содержащихся в
данном источнике доказательства. Хотя при этом, безусловно, решается и вопрос о допустимости, то есть законности получения
данного доказательства, и его относимости.
Проверка доказательств осуществляется прокурором во всех
случаях, в рамках проведения всех других видов проверок. Осуществляя любой вид проверки исполнения закона, прокурор всегда проверяет и оценивает собранные по делу доказательства с
точки зрения их допустимости, относимости, достоверности, а в
совокупности – с точки зрения достаточности для принятия органами предварительного расследования соответствующего решения.
Таким образом, говорить о существовании проверки доказательств как отдельного вида проверки прокурора в уголовном процессе, по нашему мнению, неоправданно.
См.: Ергашев Е.Р. Проблемы правового статуса прокурора в досудебном производстве по уголовному делу // Уголовное право. 2008. № 4. С. 89; Маркина Е.А. Разрешение прокурором вопросов допустимости доказательств при направлении уголовного
дела в суд // Проблемы совершенствования прокурорского надзора. К 275-летию Российской прокуратуры: матер. науч.-практ. конф. М., 1997. С. 218-222; Исаенко В. Оценка
прокурором доказательств в досудебном производстве // Законность. 2014. № 11. С. 3438.
62
1
Д.В. Грызлов
ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ РЕШЕНИЯ ПРОКУРОРА
ПРИ РАССЛЕДОВАНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
PROCEDURAL DECISIONS OF THE PROSECUTOR
IN THE INVESTIGATION OF CRIMES
Автор статьи рассматривает проблему, посвящённую определению процессуальных решений прокурора при расследовании
преступлений. Надлежащее понимание уголовно-процессуальных
решений позволяет с методологической точки зрения правильно
определить сущность, значение и форму процессуальных решений
прокурора при расследовании преступлений, служит теоретическим базисом, в том числе, решений прокурора по уголовным делам, поступившим с обвинительными актами или обвинительными заключениями.
The of this article considers the problem of determining the procedural decisions of the Prosecutor in the investigation of crimes. A
proper understanding of criminal procedural decisions makes it possible
from a methodological point of view to correctly determine the essence,
meaning and form of procedural decisions of the Prosecutor in the investigation of crimes, serves as a theoretical basis, including the decisions of the Prosecutor in criminal cases received with indictments or
indictments.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, прокурор,
процессуальные решения, расследование преступлений.
Key word: criminal proceedings, prosecutor, procedural decisions, investigation of crimes.
В науке уголовного процесса сложились различные подходы
к проблеме определения решений в уголовном судопроизводстве.
Одни авторы относят к их числу правовые акты, выраженные в
установленной законом процессуальной форме, в которых государственный орган или должностное лицо в пределах своих пол63
номочий в определенном законом порядке дают ответы на возникшие по уголовному делу правовые вопросы, основанные на установленных фактических обстоятельствах и предписаниях закона,
содержащие властное волеизъявление о действиях, направленных
на достижение назначения уголовного судопроизводства1. Представители указанной точки зрения связывают напрямую решение
в уголовном судопроизводстве с формой его облечения, процессуальной формой2.
Исходя из этого, правовые акты в сфере уголовного судопроизводства необходимо обозначать через дефиницию «процессуальные решения». Н.Г. Муратова считает, что в современном российском уголовно-процессуальном законодательстве существует
термин «процессуальное решение», который содержит ту общественно-значимую модель процессуального решения, концептуальную основу которой сформулировала П.А. Лупинская3.
Действительно, исходя из п. 33 ст. 5 УПК РФ, решения, принимаемые судом, прокурором, следователем, органом дознания,
начальником органа дознания, начальником подразделения дознания, дознавателем именуются «процессуальными решениями». В
связи с этим, возникает вопрос, можно ли относить к числу процессуальных те, которые в пределах своих полномочий выносит
руководитель следственного органа, поскольку он не указан в рассматриваемой норме?
Подобного рода противоречия имеют место и при характеристики тех решений в уголовном процессе, которые в силу предписаний уголовно-процессуального закона могут принимать не
только государственные органы или должностные лица. Речь идёт,
например, о вердикте, как решении о виновности или невиновности подсудимого, выносимом коллегией присяжных заседателей
Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве: теория, законодательство, практика. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Норма: ИНФРА-М, 2010. С. 9.
2
Курс уголовного судопроизводства: учебник: в 3 томах / (В.А. Михайлов и др.);
под ред. В.А. Михайлова; МВД РФ, Российская акад. образования, Московский психолого-социальный ин-т. М.: МПСИ; Воронеж: МОДЭК. Т. 1: Общие положения уголовного судопроизводства, 2006. С. 793; Гуськова А.П. Процессуальные решения в современном уголовном судопроизводстве. Их правовая природа и особенности // Вестник
Оренбургского гос. ун-та. 2011. № 3 (122). С. 50.
3
Муратова Н.Г. Модель процессуального решения П.А. Лупинской // Lex Russica
(научный труды МГЮА). 2010. № 3. С. 606.
64
1
(п. 5 ст. 5 УПК РФ). Более того, не каждое решение при производстве по уголовному делу требует предварительного его облечения
форму определённого процессуального акта. В частности, не
имеют самостоятельной письменной формы решения прокурора
об утверждении обвинительного акта и о направлении уголовного
дела в суд (п .1 ч. 1 ст. 226 УПК РФ), а также об утверждении обвинительного постановления и о направлении уголовного дела в
суд (п. 1 ч. 1 ст. 226.8 УПК РФ). Отдельные процессуалисты1 даже
обращают внимание на наличие существующей коллизии между
ч. 7 ст. 246 УПК РФ (решение государственного обвинителя об отказе от обвинения) и п. 3.5 приказа Генеральной прокуратуры РФ
от 20 ноября 2007 г. № 185, который предписывает государственным обвинителям представлять отказ от обвинения суду в письменной форме, однако не указывает ни наименования, ни на форму
этого процессуального решения2.
Другая часть учёных не связывает напрямую процессуальное
решение с формой его облечения. Так, О.Я. Баев полагал, что
именно в таком смысле необходимо трактовать п. 33 ст. 5 УПК РФ,
посвящённый понятию «процессуальное решение»3. По его мнению, «будучи гносеологически и во многом психологически единым, принятие решений в управленческой, экономической и других отдельных сферах и областях деятельности, несомненно, приобретает специфический характер»4. Поэтому О.Я. Баев выделяет
семь основных факторов принятия уголовно-процессуальных решений5.
Анализируя в целом представленные О.Я. Баевым факторы
следует отметить, что, по крайней мере, один из них («все принятые в уголовном судопроизводстве решения отражаются в формах
процессуальных актов, предусмотренных законом для каждого из
них») несколько противоречит раннее высказанной позиции учёного, не связывающего напрямую процессуальное решение с формой его облечения.
Прокурорский надзор: учебное пособие / авт. кол., науч. ред. В.А. Панюшкин.
Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 2008. С. 560.
2
URL: https://genproc.gov.ru/documents/orders/document-14276/.
3
Баев О.Я. Уголовно-процессуальные решения и решения в уголовном судопроизводстве // Вестник ВГУ. Серия Право. 2009. № 1. С. 333.
4
Баев О.Я. Указ. соч. С. 333.
5
Баев О.Я. Указ. соч. С. 333-339.
65
1
Ещё одну группу авторов объединяет то, что они указывают
на наличие четырёх признаков, присущих процессуальным решениям:
1) это правовые или правоприменительные акты;
2) содержат властное веление;
3) обусловлены задачами уголовного процесса;
4) способны влиять на движение уголовного дела и производство процессуальных действий1.
Как представляется, наиболее взвешенный и оптимальный
подход отражается в позиции тех учёных, которые раскрывают
сущность процессуальных решений как особых юридических фактов в уголовном судопроизводстве2. С.Г. Леонов пишет: «процессуальные решения, выступающие результатом правоприменительной деятельности, притом в ходе реализации норм как материально-правового, так и строго уголовно-процессуальных норм,
следует считать ввиду их правоприменительной природы особыми
юридическими фактами»3. Он же полагает, что «фактический состав уголовно-процессуального правоприменительного решения
должен содержать в качестве первоначальных юридических фактов: а) юридические факты материально-правового характера –
фактические обстоятельства, которые надлежит установить и оценить с точки зрения норм уголовного закона; б) строго процессуальные юридические факты – фактические обстоятельства, которые надлежит установить и оценить с точки зрения норм уголовнопроцессуального закона; в) доказательства как средства установительного характера тех и других фактических обстоятельств»4.
Григорьев В.Н., Кузьми Г.А. Правовые и организационные основы принятия решений в уголовном процессе (досудебные стадии). М.: Закон и право, ЮНИТИ-ДАНА,
2003. С. 23; Солодов Д.А. Процессуальные и тактические решения следователя: Сущность, проблемы оптимизации принятия: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Воронеж,
2003. С. 10; Профатилова Н.В. Оценка следователем достаточности доказательств при
принятии основных процессуальных решений по уголовным делам: автореф. дис. …
канд. юрид. наук. М., 2009. С. 9; Бахта А.С. Механизм уголовно-процессуального регулирования: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 2011. С. 12, 43.
2
Кутюхин И.В. Юридические факты в механизме уголовно-процессуального регулирования: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Владивосток, 2004. С. 8. 20-24.
3
Леонов С.Г. Процессуальные решения как юридические факты в досудебном
производстве российского уголовного процесса: дис. … канд. юрид. наук. Краснодар,
2011. С. 47.
4
Леонов С.Г. Указ. соч. С. 50.
66
1
На наш взгляд, именно в данном контексте необходимо рассматривать вопрос о сущности процессуальных решений прокурора при расследовании преступлений.
Ю.А. Дагуф
ТРЕБОВАНИЯ, ПРЕДЪЯВЛЯЕМЫЕ
К ПОСТАНОВЛЕНИЮ СУДЬИ, ВЫНЕСЕННОГО
В РЕЗУЛЬТАТЕ ПРОВЕРКИ СЛЕДСТВЕННОГО
ДЕЙСТВИЯ, ПРОВЕДЕННОГО В СЛУЧАЯХ,
НЕ ТЕРПЯЩИХ ОТЛАГАТЕЛЬСТВ
REQUIREMENTS FOR A JUDGE'S DECISION ISSUED
AS A RESULT OF THE AUDIT INVESTIGATIVE ACTIONS
CARRIED OUT IN CASES OF, CAN NOT WAIT
Российским законодателем предусмотрены особые случаи
производства следственных действий, ограничивающих конституционные права граждан, без вынесения предварительного судебного решения – не терпящие отлагательств. Для таких следственных действий предусмотрена последующая судебная проверка.
Исследуя проблему ее полноты и всесторонности, автор делает вывод о необходимости расширения требований, предъявляемых к
судебным решениям, выносимым судьей по результатам проверочной деятельности.
The Russian legislator provides for special cases of investigative
actions that restrict the constitutional rights of citizens, without making
a preliminary court decision – do not tolerate delays. For such investigative actions, a subsequent judicial review is provided. Investigating
the problem of its completeness and comprehensiveness, the author
concludes that it is necessary to expand the requirements for judicial
decisions made by a judge based on the results of verification activities.
Ключевые слова: процессуальное решение, следственное
действие, судебное постановление, проверка, требования, законность, целесообразность.
67
Key words: procedural decision, investigative action, court order,
verification, requirements, legality, expediency.
Закон предоставляет следователю1 процессуальную самостоятельность, что позволяет ему принимать решения о проведении
следственных действий по своему усмотрению. Одновременно законодатель установил перечень следственных действий, для проведения которых требуется судебное разрешение. Однако и в этом
правиле есть исключение. УПК РФ позволяет в исключительных
случаях, когда производство следственных действий, указанных в
ч. 5 ст. 165 УПК РФ, не терпит отлагательства, произвести их на
основании постановления следователя или дознавателя без получения судебного решения.
В соответствии с разъяснениями Пленума Верховного суда
Российской Федерации к исключительным случаям относятся те,
в которых производство следственного действия не могло быть отложено, например, ситуации, когда необходимо реализовать меры
по предотвращению или пресечению преступления; промедление
с производством следственного действия позволит подозреваемому скрыться; возникла реальная угроза уничтожения или сокрытия предметов или орудий преступления; имеются достаточные
основания полагать, что лицо, находящееся в помещении или
ином месте, в котором производится какое-либо следственное действие, скрывает при себе предметы или документы, могущие
иметь значение для уголовного дела2.
Несмотря на ограниченность перечня указанных обстоятельств, при которых возможно незамедлительное производство следственных действий, Пленум Верховного суда, тем не менее, предоставляет следователю право для самостоятельного усмотрения при
определении случаев, не терпящих отлагательства. При этом законность и обоснованность производства следственных действий
в условиях не терпящих отлагательства, обеспечиваются не только
Здесь и далее, говоря о следователе, мы имеем в виду также дознавателя и других
уполномоченных лиц, имеющих право обращаться в суд с ходатайством о получении
разрешения на проведение следственных действий.
2
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 1 июня 2017 г. № 19 «О практике рассмотрения судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан (статья 165 УПК РФ)» // СПС «КонсультантПлюс».
68
1
за счет личной ответственности следователя, но и путем формирования действенного механизма процессуального контроля,
надзора и руководства1.
Данные функции закон возлагает на суд, прокурора, руководителя следственного органа, наделяя их определенной совокупностью властных полномочий. Необходимо отметить, что следственные действия, указанные в ст.ст. 29, 165 УПК РФ, ограничивают конституционные права граждан, следовательно, вся триада
требований (ч. 4 ст.7 УПК РФ) должна не только предъявляться к
постановлениям следователя, но и тщательно проверяться.
Ключевым звеном всей существующей системы проверки является судебный контроль, в рамках которого решается вопрос о
законности проведенного следственного действия в случаях, не
терпящих отлагательств. При этом обеспечение законности судебного контроля также выступает необходимым условием правомерности ограничения конституционных прав участников уголовного
судопроизводства. Мы считаем, что вынесение законного судебного решения выступает обязательным условием обеспечения законности производства следственного действия.
В свою очередь обеспечение законности постановления
судьи гарантируется полнотой выяснения содержания всех предшествующих процедур. В частности, для того, чтобы признать
проведенный обыск законным, суду необходимо удостовериться в
соблюдении установленной законом процедуры, например,
обыска в жилище (т.е. в выполнении процедуры, определенной в
ст. 182 УПК РФ) и в соответствии постановления следователя о
необходимости проведения обыска в случаях, не терпящих отлагательств, требованиям ч. 4 ст. 7 УПК РФ.
Кроме того, одним из аспектов судебной проверочной деятельности в обязательном порядке должно выступать определение
целесообразности проведения следственного действия2, иными
словами, насколько указанные в постановлении следователя обстоятельства, действительно можно рассматривать как не терпящие отлагательства.
Семенцов В.А. Концептуальные основы системы следственных действий в досудебном производстве: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2006. С. 6.
2
Имеется в виду одно из следственных действий, указанных в ч. 5 ст. 165 УПК
РФ.
69
1
Приведем некоторые примеры из судебной практики. Так,
было отменено постановление районного суда о признании законным обыска, проведенного в случаях, нетерпящих отлагательств,
в связи с тем, что следователь не привел обстоятельств, указывающих на необходимость безотлагательного проведения обыска, а
также не приложил процессуальных документов, содержащих какие-либо данные, обосновывающие невозможность отсрочить
проведение обыска до получения судебного разрешения1.
Существующая судебная практика убеждает в том, что суды
первой инстанции при осуществлении судебного контроля в отношении постановлений и иных процессуальных материалов, полученных в ходе следственных действий, произведенных в случаях,
не терпящих отлагательства, не проводят надлежащей проверки
всех необходимых сторон производства этих следственных действий, что и приводит к многочисленным ошибкам, обусловливает
формирование негативной тенденции в общем уровне правообеспеченности участников уголовного судопроизводства.
Справедливости ради отметим, что для не вполне эффективного функционирования судебного контроля в указанных нами ситуациях существуют объективные причины. На наш взгляд, краткие сроки рассмотрения ходатайства следователя (24 ч.), в совокупности с высокой нагрузкой на судей, порождают формальный
подход к осуществлению судебного контроля.
Суд снисходительно подходит к проверке законности уже
проведенного следственного действия, полагая, что этот вопрос
может быть эффективно решен в последующей процессуальной
деятельности, в том числе в судебном разбирательстве первой инстанции по существу предъявленного обвинения.
На наш взгляд, раннее выявление допущенных органами
предварительного расследования ошибок в полученных результатах следственных действий – является целью законодателя, которую он решает посредством введения последующего судебного
Верховный Суд Республики Калмыкия. Апелляционное постановление по делу
№ 22К-148 от 14 июня 2018 г. // Интернет-ресурс Судебные и нормативные акты РФ (СудАкт) URL: https://sudact.ru/regular/doc/?regular-txt=&regular-case_doc=22%D0%9A148%2F2018. По аналогичным основаниям отменено и другое судебное решение. См.:
Ставропольский краевой суд. Апелляционное постановление по делу № 22К-714 от 19
февраля 2015 г. // Интернет-ресурс Судебные и нормативные акты РФ (СудАкт) URL:
https://sudact.ru/regular/doc/SzI4IC8j7LNN/?regular-txt=&regular-case_doc=22-714%2F15.
70
1
контроля. Поэтому формализм и упрощенчество, невнимательность к деталям на этом этапе уголовного судопроизводства являются недопустимыми.
Нам представляется обязательным тщательное изучение материалов, позволяющее всесторонне оценить не только соответствие процедуры произведенного действия требованиям уголовнопроцессуального закона, но также обоснованность и мотивированность процессуального решения следователя. Установление
причин, обусловивших необходимость проведения обыска в порядке, предусмотренном ч.5 ст.165 УПК РФ, необходимо считать
юридически значимым обстоятельством, имеющим значение при
проверке законности обыска в жилище. Оставление судом первой
инстанции без внимания этого вопроса препятствует и последующему судебно-контрольному механизму.
Судье следует убедиться в том, что имелись обстоятельства,
свидетельствующие о необходимости безотлагательного его производства, следователем соблюден порядок принятия такого решения, а также что в ходе следственного действия не нарушены требования уголовно-процессуального закона. Для оптимизации существующего механизма проверки законности обыска, проведенного в случаях, не терпящих отлагательств, следует закрепить в ч.
5 ст. 165 УПК РФ необходимость проверки не только законности,
но и мотивированности и обоснованности решения следователя о
производстве следственного действия в случаях, не терпящих отлагательств.
В связи с чем, предлагаем ч. 5 ст. 165 УПК РФ изложить в
следующей редакции: «В исключительных случаях, когда производство осмотра жилища, обыска и выемки в жилище, личного
обыска, а также выемки заложенной или сданной на хранение в
ломбард вещи, наложение ареста на имущество, указанное в части
первой статьи 104.1 Уголовного кодекса Российской Федерации,
не терпит отлагательства, указанные следственные действия могут
быть произведены на основании постановления следователя или
дознавателя без получения судебного решения. В этом случае следователь или дознаватель не позднее 3 суток с момента начала
производства следственного действия уведомляет судью и прокурора о производстве следственного действия. К уведомлению при71
лагаются копии постановления о производстве следственного действия и протокола следственного действия для проверки законности, обоснованности и мотивированности решения о его производстве. Получив указанное уведомление, судья в срок, предусмотренный частью второй настоящей статьи, проверяет законность произведенного следственного действия и выносит постановление о его законности или незаконности. В случае, если судья
признает произведенное следственное действие незаконным, все
доказательства, полученные в ходе такого следственного действия, признаются недопустимыми в соответствии со статьей 75
настоящего Кодекса».
У.К. Дзабиев
РЕЗУЛЬТАТЫ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КАК ФАКТИЧЕСКОЕ ОСНОВАНИЕ
ДЛЯ ПРОИЗВОДСТВА СЛЕДСТВЕННЫХ И ИНЫХ
ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ
RESULTS OF OPERATIONAL SEARCH ACTIVITY
AS THE ACTUAL BASIS FOR PRODUCTION
INVESTIGATIVE AND OTHER PROCEDURAL ACTIONS
Рассматривается вопрос о возможности использования в качестве фактического основания производства следственных и
иных процессуальных действий результатов оперативно-розыскных деятельности (ОРД). Обоснована необходимость: 1) уточнения предписаний п. 9 межведомственной инструкции о порядке
представления результатов ОРД, с указанием на их использование
в уголовно-процессуальной деятельности; 2) дополнения ст. 89
УПК РФ двумя новыми частями, с закреплением требования о вынесении постановления о приобщении результатов ОРД к материалам проверки сообщения о преступлении или к уголовному делу,
либо отказе в этом, если представленные результаты признаются
полученными с нарушением закона.
The article considers the possibility of using the results of operational search activities (ORD) as a factual basis for the production of
72
investigative and other procedural actions. The need to: 1) clarify the
requirements of paragraph 9 of the interdepartmental information on the
procedure for presenting the results of the ORD, indicating their use in
criminal procedure; 2) to add to the clause 89 of the RF criminal code
two new parts, with fastening requirements of making regulations for
the admission of results of ORD to examination reports of crime or
criminal case, or from case in that if the results presented are recognized
as received with violation of the law.
Ключевые слова: оперативно-розыскная деятельность,
следственные и иные процессуальные действия, фактическое основание.
Key words: operational-investigative activity, investigative and
other procedural actions, the actual base.
Законность следственных и иных процессуальных действий
является важным требованием, обеспечивающим возможность использования полученных результатов их производства в доказывании в сфере уголовного судопроизводства. О том, что следственные и иные процессуальные действия должно быть законными
можно судить исходя из требований ст. 7 и ч. 1 ст. 75 УПК РФ.
Истолкование существующих уголовно-процессуальных положений позволяет утверждать, что одним из проявлений законности
следственных и иных процессуальных действий служит надлежащие основания их производства.
Однако в тексте УПК РФ не раскрывается значение термина
«основание производства», а в литературе по этому поводу высказываются различные суждения. Здесь следует согласиться с позицией П.А. Лупинской, которая приметило к процессуальным решениям считала, что основание их принятия включает два этапа:
фактический, связанный с собиранием и оценкой информации, которая приводит к выводу о наличии (отсутствии) определенных
обстоятельств, и правовой – непосредственное принятие решения
по конкретному вопросу (например, о совершении определенного
следственного действия)1.
Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве: теория, законодательство, практика. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Норма: Инфра-М, 2010. С. 37-38.
73
1
В то же время, несмотря на наличие большого числа проведенных научных исследований и полученных интересных результатов1, так и не решен вопрос относительно того, что именно выступает фактическими основаниями к производству следственных
и иных процессуальные действий, каковы предъявляемые к ним
требования2.
С.Н. Юсупкадиева отмечает: «основания для производства
того или иного следственного действия сформулированы непосредственно в процессуальной норме в виде конкретной цели. Так,
в ст. 176 УПК предусмотрено, что осмотр места происшествия,
местности, жилища, иного помещения, предметов и документов
производится в целях обнаружения следов преступления, выяснения других обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела
Следственный эксперимент проводится в целях проверки и уточнения данных, имеющих значение для дела (ч. 1 ст. 181 УПК), а
допрос эксперта осуществляется в целях разъяснения или уточнения данного им заключения (ч. 2 ст. 80 УПК) и др.»3.
Мы не считаем необходимым здесь углубляться в дискуссию
о таком глобальном вопросе как понятие, виды, классификация оснований производства следственных и иных процессуальных дейПоляков М.П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2002; Меремьянина О.В. К вопросу о фактических основаниях производства следственных действий // Вестник Сибирского юридического института МВД России. 2013. С. 145-152;
Семенцов В.А. Следственные действия в досудебном производстве: монография. М.: Юрлитинформ, 2017. С. 154-168; Фомичев П.В. Процессуальные основания производства
следственных действий в российском уголовном судопроизводстве: дис. ... канд. юрид.
наук. Саратов, 2016, и др.
2
Например, по мнению О.П. Грибунова и В.Н. Чаплыгина, «можно указать сущностные признаки этих оснований: получение их уполномоченным лицом; получение их
определенным законом способом; определенность их (как юридических оснований) уголовно-процессуальным законом для каждого следственного действия; способность их к
формированию внутреннего убеждения лица, ведущего уголовный процесс, относительно необходимости проведения определенного следственного действия и возможности получения доказательственной информации из следов определенного вида или проверки уже полученных доказательств (как фактических оснований); единство юридических и фактических аспектов этих оснований». См. об этом: Грибунов О.П., Чаплыгина
В.Н. Содержание оснований для производства следственных действий в уголовно-процессуальном законодательстве России // Вестник Белгородского юридического института МВД России. 2018. С. 69.
3
Юсупкадиева С.Н. Фактические и правовые основания производства следственных действий // Юридические записки. 2014. № 1. С. 101.
74
1
ствий, поскольку это самостоятельная тема научного исследования. Тем не менее, полагаем, что категории «цель производства» и
«основания производства» имеют существенные содержательные
отличия. И подменять основания целью, как это делает С.Н. Юсупкадиева, не вполне верно. Цель направляет к результату, а основание определяет возможность его получения. Представляется,
что при отсутствии оснований нужно отказываться от достижения
цели. Если же при отсутствии оснований все-таки предпринимаются меры к достижению цели и будут получены соответствующие результаты, то есть причина говорить о том, что цель оправдывает средства. Но такого рода подход неприменим к уголовному
судопроизводству, где приоритет имеют права и свободы человека
и гражданина, их охрана и защита.
На наш взгляд, фактическим основанием производства следственных и иных процессуальных действий должны выступать
сведения, позволяющие в достаточной степени оценить возможность достижения необходимой в процессуальном отношении
цели. При отсутствии или недостаточности таких сведений следует стремиться к их получению.
Для нас весьма существенен вопрос о возможности использования в качестве фактического основания к производству следственных и иных процессуальных действий результатов ОРД, на
решение которого и направлено наше исследование.
Прежде всего, отметим, что данный вопрос ставится не впервые. Например, В.В. Кальницкий, Е.Г. Ларин в своем учебном пособии делают однозначный вывод о том, что основания производства следственных действий могут иметь различную правовую
природу: «это и доказательства, т. е. сведения, полученные в
строго определенной форме (ч. 2 ст. 74 УПК РФ), и оперативнорозыскная (как гласная, так и негласная) информация (ч. 1 ст. 11
Закона об ОРД). Допускается сочетание тех и других сведений»1.
Указанными авторами предпринята попытка сформулировать критерии оценки допустимого сочетания оснований для производства следственных действий: их закрепление в законе, опре-
Кальницкий В.В., Ларин Е.Г. Следственные действия: учеб. пособие. Омск: Омская академия МВД России, 2015. С. 48.
75
1
деление степени ограничения конституционных прав и процессуальное положение участников, учет требований закона к оформлению решения о производстве следственного действия.
Позиция о возможности сочетания различных по правовой
природе фактических данных, используемых в качестве основания
для производства следственного и иных процессуальных действия, превалирует и в работах других авторов1.
Однако такого рода высказывания, при всей их привлекательности и, в целом, справедливости, нуждаются в уточнении. В частности, полагаем, есть повод задуматься относительно того, каким
должно быть это соотношение? Есть ли возможность установить
некие критерии, при которых это соотношение следует рассматривать как допустимое, когда вся совокупность материалов, имеющих различную правовую природу, может быть использована как
фактическое основание для принятия процессуального решения о
производстве следственного либо иного процессуального действия?
Тем более, что признание за сведениями, имеющими не уголовно-процессуальную правовую природу, возможности выступить фактическим основанием производства процессуальных действий, ставит вопрос об использовании в этом же качестве (основания), сведений, происходящих, не только из оперативно-розыскных правоотношений, но и иных, например, административных.
Суммируем основные тезисы по определению возможности
использования результатов ОРД в качестве фактического основания к производству процессуальных действий отметим следующее:
1) в случаях, предусмотренных законом, о производстве следственных и иных процессуальных действий должно приниматься
процессуальные решения, отвечающие требованиям ч. 4 ст. 7 УПК
РФ;
См., например: Семенцов В.А. О научном наследии профессора С.А. Шейфера
по вопросу о проникновении оперативно-розыскных мер в систему следственных действий // Юридический вестник Самарского университета. 2019 № 4. Т. 5. С. 30-35; Шейфер С.А. Следственные действия. Система и процессуальная форма. М.: Юрлитинформ,
2011. С. 113.
76
1
2) обоснованность принятого решения (о производстве процессуального действия) должна подлежать проверке для обеспечения охраны и надлежащей защиты прав субъектов уголовно-процессуальных правоотношений;
3) цель и основание производства следственных и иных процессуальных действий – это различные понятия, с индивидуальной смысловой и правовой нагрузкой;
4) обоснованность производства процессуальных действий
выступает одним из условий признания их законности;
5) существует законодательная и теоретическая неопределенность в части уяснения фактического основания для производства
следственных и иных процессуальных действий, в том числе, по
их качественному составу и по соотношению сведений, имеющих
различную правовую природу.
В результате получается, что законность процессуальных
действий зависит от обоснованности соответствующих решений1,
а необходимым последствием является признание допустимыми
доказательств, сформированных в ходе производства этих действий.
Применяя основные логические приемы, выстроим хронологическую теоретическую модель использования в качестве фактического основания производства следственных и иных процессуальных действий, результатов оперативно-розыскной деятельности:
1) получение в ходе ОРД сведений, свидетельствующих о
возможности формирования процессуального доказательства;
2) передача этих сведений процессуальному лицу, уполномоченному на производство следственные и иные процессуальные
действия;
3) принятие уполномоченным лицом решения о производстве
определенного процессуального действия;
4) непосредственное производство процессуального действия;
Так, Ю.В. Францифоров отмечает: «Особенностью принципа законности является идея принятия компетентными органами и должностными лицами в сфере уголовного судопроизводства только таких решений, которые не противоречили бы УПК РФ и
были законными, обоснованными и мотивированными». См.: Францифоров Ю.В. Законность в уголовном судопроизводстве как средство выражения уголовно-процессуального права // Судебная власть и уголовный процесс. 2019. № 1. С. С. 46.
77
1
5) получение, либо неполучение искомого доказательства.
Далее отметим в сформулированной модели основные моменты:
1. Проведение оперативно-розыскных мероприятий (ОРМ) в
досудебном производстве возможно, по общему правилу, по поручению следователя или дознавателя. Соответственно, давая такое
поручение, следователь, дознаватель должны представлять возможный их потенциал и преследовать цель производства определенных следственных либо иных процессуальных действий, на основании сведений, полученных в результате ОРМ.
2. Передача результатов ОРД следователю, дознавателю регулируется межведомственной инструкцией «О порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд» (далее – Инструкция). Для цели
нашего исследования отметим ряд положений Инструкции: «9.
Представление результатов ОРД уполномоченным должностным
лицам (органам) для осуществления проверки и принятия процессуального решения в порядке статей 144 и 145 УПК РФ, а также
для приобщения к уголовному делу».
И еще одно: «19. Результаты ОРД, представляемые для подготовки и осуществления процессуальных действий, должны содержать сведения (при установлении таковых) о местонахождении
лиц, скрывающихся от органов предварительного расследования и
суда; о лицах, которым известны обстоятельства и факты, имеющие значение для уголовного дела; о возможных источниках доказательств; о местонахождении предметов и документов, которые
могут быть признаны вещественными доказательствами по уголовному делу; о других фактах и обстоятельствах, позволяющих
определить объем и последовательность проведения процессуальных действий, выбрать наиболее эффективную тактику их производства, выработать оптимальную методику расследования по
конкретному уголовному делу»1.
Приказ МВД России № 776, Минобороны России № 703, ФСБ России № 509,
ФСО России № 507, ФТС России № 1820, СВР России № 42, ФСИН России № 535, ФСКН
России № 398, СК России № 68 от 27 сентября 2013 г. «Об утверждении Инструкции о
порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд» (Зарегистрировано в Минюсте России 05 декабря 2013 г. №
30544) // СПС «КонсультантПлюс».
78
1
Здесь обратим внимание на следующее: в п. 9 указывается на
формы использования результатов ОРД – для проведения проверки в порядке ст.ст. 144, 145 УПК РФ (т.е. речь идет о поводах и
основаниях к возбуждению уголовного дела), а также эти результаты подлежат приобщению к материалам уголовного дела. В
свою очередь в п. 19 предусмотрено, что результаты ОРД могут
использоваться для подготовки и производства процессуальных
действий, при этом указываются, какие именно сведения должны
быть представлены следователю, дознавателю в этом случае.
В результате приходим к выводу, что п. 19 Инструкции формирует категорию результатов ОРД, которые должны использоваться в качестве фактического основания к производству процессуальных действий.
Наряду с этим, содержание сведений, указанных в п. 19 Инструкции, и подлежащих представлению следователю или дознавателю для их использования при производстве процессуальных
действий, убеждает в отсутствии их непосредственной процессуальной, доказательственной ценности. Они имеют эту ценность
только в плане их использования как фактического основания для
производства процессуальных действий. Проведенное соотношение положений п. 9 и п. 19 указывает на то, что результаты ОРД
должны процессуально проверяться на предмет определения наличия признаков преступления, установления иных обстоятельств,
входящих в предмет доказывания, чему предшествует их приобщение к материалам досудебного производства.
Подтверждение этому находим в правовой позиции Конституционного Суда РФ, выраженной им в ряде решений, согласно
которой результаты оперативно-розыскных деятельности признаются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех
фактов, которые получены с соблюдением требований Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности. Эти сведения могут стать доказательствами только после закрепления их
надлежащим процессуальным путем, т.е. так, как это предписывается ст.ст. 49, 50 Конституции Российской Федерации1.
Определения Конституционного Суда РФ: от 4 февраля 1999 г. № 18-0 «По жалобе граждан М.Б. Нникольской и М.И. Сапронова на нарушение их конституционных
прав отдельными положениями федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности"» // Вестник Конституционного Суда РФ. 1999. № 3; от 25 ноября 2010 г. №
79
1
Как представляется, данная правовая позиция раскрывает содержание п. 9 Инструкции. Именно таким образом ведомственный
акт понимает ОРМ, как способ получения сведений об источниках
доказательств.
В то же самое время есть повод для дискуссии: Конституционный суд РФ считает результатами ОРД сведения об источниках
фактов, которые могут стать доказательствами, что находится в
противоречии с положениями ст. 74 УПК РФ и основами теории
доказательств, которые рассматривают их не как факты, а как сведения о фактах (а не об источниках). Результаты ОРД, в соответствии с позицией Конституционного Суда РФ, – это не сведения о
фактах, а сведениях об их источниках. Поэтому есть повод выделить еще одну составляющую, которая включается в систему получения доказательств:
– сведения об источниках доказательств (их могут содержать,
в том числе, результаты ОРД), которые указывают и помогают избрать оптимальные способ, метод, тактику получения доказательств, в том числе, помочь определить круг необходимых следственных и иных процессуальных действий;
– сведения о фактах, которые могут стать доказательствами,
при их надлежащем процессуальном оформлении (результаты
ОРД, представленные уполномоченному процессуальному лицу
надлежащим образом);
– процессуальное доказательство, которое представляет собой единство источника и сведений (форма и содержание), из которых источник – всегда процессуальный, а сведения могут иметь
первоначально иную правовую природу (быть, например, результатом ОРД).
1487-0-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Клещ Елены Владимировны на нарушение ее конституционных прав частью первой статьи 75 и статьей 89
Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс». Данная правовая позиция была подтверждена в более позднем определении Конституционного Суда РФ от 19 декабря 2017 г. № 2810-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Давлетова Андрея Юрьевича на нарушение его конституционных прав статьей 89 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» //
http://doc.ksrf.ru/decision/KSRFDecision308757.pdf.
80
Приведенные соображения позволяют утверждать, что результаты ОРД могут использоваться в качестве фактического основания к производству следственных и иных процессуальных
действий, в чем и заключается их процессуальная ценность.
Порядок представления результатов ОРД определяется Инструкцией, но охватывает не все возникающие при этом отношения и нуждается в уточнении.
Первое, на что следует обратить внимание, это установление
надлежащего соответствия между п. 9 и п. 19 Инструкции. Полагаем, что п. 9 следует дополнить после слов «лицам (органам) для»
уточняющим положением «использования в уголовно-процессуальной деятельности, включая проведение проверки» и далее по тексту со слов «и принятие процессуального решения…». Полагаем,
что предлагаемое уточнение расширит спектр процессуальных
возможностей по использованию результатов ОРД.
Второе. Инструкция регулирует лишь начальный этап преставления результатов ОРД процессуальным участникам – оформление результатов и направление их следователю, дознавателю
или в суд. В то же время все, что происходит за пределами этого
этапа остается вне правового поля. В частности, речь идет о принятии этих результатов следователем или дознавателем, либо отказе в этом. Этот порядок не определен ни в законе, ни в подзаконных нормативных правовых актах. Как представляется, такой правовой вакуум не способствует обеспечению надлежащего обращения с результатами ОРД со стороны уполномоченных процессуальных участников.
Считаем, что принятие результатов ОРД должно иметь определенную процессуальную форму, соответствующую их значимости. Говоря о результатах ОРД, которые могут быть использованы
в качестве фактического основания для принятия процессуальных
решений о производстве следственных и иных процессуальных
действий, достаточным будет процессуальное решение о приобщении этих материалов к материалам проверки сообщения о преступлении или к уголовному делу. Такое решение должно быть
обязательным, а не приниматься по усмотрению следователя или
дознавателя.
81
Однако в настоящее время следователь или дознаватель не
обязан принимать решение о приобщении результатов ОРД, переданных ему, в силу чего нередки случаи, когда эти результаты не
находят своего отражения в материалах уголовных дел и установить, были ли они вообще там, невозможно. Одна из причин этой
ситуации кроется в необязательности принятия процессуального
решения при производстве отдельных следственных действий.
Например, не требуется издавать отдельное постановление о производстве допроса, очной ставки, осмотра, проверки показаний на
месте, следственного эксперимента, предъявления для опознания.
В то же время производство этих и иных следственных действий обусловлено наличием фактического основания, включая
результаты ОРД, которые нашли своего места в материалах уголовного дела. В связи с этим предлагаем дополнить в ст. 89 УПК
РФ двумя новыми частями:
«1. Представленные для использования в уголовном судопроизводстве результаты оперативно-розыскной деятельности приобщаются к материалам проверки сообщения о преступлении или к
уголовному делу, о чем выносится соответствующее постановление.
2. Если представленные результаты признаются полученными с нарушением требований Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», то они возвращаются в орган,
осуществляющий оперативно-розыскную деятельность, о чем выносится постановление, с указанием нарушений при их получении
и оформлении».
Имеющееся в содержании ст. 89 УПК РФ предписание предлагается рассматривать как часть 3 этой же статьи.
82
С.А. Дилбандян
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ СОВРЕМЕННОЙ
СУДЕБНО-ПРАВОВОЙ РЕФОРМЫ
В РЕСПУБЛИКЕ АРМЕНИЯ
THE MAIN DIRECTIONS OF MODERN
JUDICAL AND LEGAL REFORMS
IN THE REPUBLIC OF ARMENIA
Статья посвящена проблемам судебной реформы Республики
Армения. Обосновывается, что формирование независимой и
беспристрастной судебной системы принадлежит к числу
основных задач любой демократической страны, поскольку суд
является органом, который должен обеспечивать верховенство
закона, а это довольно сложная задача, чем и обусловлена
длительность данного процесса.
The article is devoted to the problems of judicial reform in the
Republic of Armenia. It is proved that the formation of an independent
and impartial judicial system is one of the main tasks of any democratic
country, since the court is a body that must ensure the rule of law, and
this is a rather difficult task, which is why this process takes so long.
Ключевые слова: судебная власть, судебная система, суд,
Высший судебный совет, судебный контроль, концепция, реформа.
Key words: judiciary, judicial system, court, supreme judicial
council, judicial control, concept, reform.
Осуществляемые в Республике Армения судебнo-правовые
реформы были в основном обусловлены конституционными реформами. Конституция Республики Армения была принята в 1995
г., после этого в 2005 г. и в 2015 г. в нее вносились изменения, повлекшие за собой трансформацию законодательства о судоустройстве и судопроизводстве.
83
Во всех судебно-правовых реформах по известным причинам
основное внимание уделялось усовершенствованию судебной
системы. После конституционных изменений 2015 г. была также
поставлена задача создать независимую и беспристрастную
судебную систему, которая бы обеспечивала защиту прав и
законных интересов личности во всех сферах общественной
жизни. Это означало, что общество должно испытывать абсолютное доверие к судьям: как в отношении их профессионализма, так
и в отношении их добропорядочности.
Формирование независимой и беспристрастной судебной системы принадлежит к числу основных задач любой
демократической страны, поскольку суд является органом,
который должен обеспечивать верховенство закона и права. Это
довольно сложная задача, чем и обусловлена длительность данного процесса.
После смены власти Республике Армения в 2018 г.
разработка концепции реформирования судебной власти стала
одной из первоочередных задач правительства нашей страны. В
2019 г. Правительство Республики Армения утвердило новую
стратегию судебно-правовых реформ на 2019-2023 гг., в которой
отмечается
первоочередность
создания
независимой,
эффективной, свободной от коррупции и протекционизма судебной власти.
Эта первоочередность подчеркивается в программе Правительства Республики Армения на 2019 г., согласно п. 4.1 которой
ключевым фактором в решении вопроса о равенстве всех перед
законом является политическая воля, а важнейшей предпосылкой
обеспечения равенства всех перед законом и чувства
справедливости – независимая и эффективная судебная система.
Все процессы законодательных преобразований должны
осуществляться в сотрудничестве с Советом Европы на основе
наилучшего международного опыта в условиях готовности осуществлять процессы, в соответствии с взятыми на себя Арменией
международными обязательствами. В названной концепции закреплены следующие стратегические цели:
1) создание платформы электронного правосудия и
обеспечение доступности и обновления электронных баз данных;
84
2) укрепление
верховенства
права
посредством
применения инструментария переходного правосудися;
3) проведение конституционных реформ;
4) обеспечение независимости и беспристрастности
судебной власти;
5) усовершенствование
механизмов
публичной
отчетности судебной власти;
6) судебная система, свободная от коррупции и
протекционизма;
7) повышение эффективности деятельности судов;
8) реформирование
уголовного
и
уголовнопроцессуального
законодательства,
реформирование
гражданского и гражданского процессуального законодательства,
повышение эффективности административного правосудия и
административного судопроизводства, реформирование сферы
банкротства;
9) развитие альтернативных способов разрешения споров.
Указанные направления служат основой реформирования
судебной системы на 2019-2023 гг. с целью обеспечения ее
жизнеспособности при выполнении поставленных перед нею
задач. В основу реформ, в качестве стандарта, положены
международные документы, ратифицированные Республикой
Армения.
Согласно Принципам независимости судебной власти1,
принятым Организацией Объединенных Наций в 1985 г.,
независимость судебной власти должна гарантироваться данным
государством и закрепляться в Конституции или на уровне закона.
Обеспечение независимости судебной власти является
обязанностью всех государственных и негосударственных
структур. Более того, в этих Принципах устанавливается запрет на
неуместное вмешательство в судебный процесс и на пересмотр
принятых судебных решений. Рекомендация № (2010) 122
1
Basic Principles on the Independence of the Judiciary, Adopted by the Seventh United
Nations Congress on 1985 // https://www.ohchr.org/en/professionalinterest/pages/ independencejudici-ary.aspx.
2
Пункт 3 Рекомендации Комитета Министров Совета Европы № Rec (2010)12
государствам-членам о судьях: независимость, эффективность и ответственность (принята Комитетом Министров 17 ноября 2010 г. на 1098-м заседании Комитета Министров)
// СПС «КонсультантПлюс».
85
Комитета министров Совета Европы устанавливает цель
независимости судов, которая заключается в обеспечении права
каждого на справедливое судебное разбирательство, исключая
неуместное
давление.
Независимость
судей
должна
рассматриваться как гарантия свободы, уважения прав человека и
беспристрастного применения закона.
Для обеспечения независимости и самостоятельности
судебной власти имеет важное значения наличие действенной
системы органов судейского самоуправления. Учитывая
полномочия и роль этих органов в организации и
функционировании судебной системы, важно обеспечить на
практике прозрачность деятельности Высшего судебного совета и
Общего собрания судей, развитие профессионального потенциала
и институциональных способностей. Кроме того, с точки зрения
укрепления независимости судебной власти, ключевое значение
имеет усовершенствование норм, касающихся финансирования
судебной власти, назначения судей и привлечения их к
дисциплинарной ответственности, а также пропорциональное
вознаграждение судей и их аппарата, повышение общественного
доверия к судьям.
Сегодня в Республике Армения не ставится задача создания
новых судов, поскольку классическая трехзвенная судебная
система обеспечивает реализацию права личности на
справедливое судебное разбирательство, то есть действуют суды
первой инстанции общей юрисдикции, апелляционные суды и кассационный
суд.
Конституция
Республики
Армения
предусматривает
также
возможность
создания
специализированных судов, сегодня в Республике с действуют
административные суды и суды по делам о банкротстве.
Осуществляемые в Республике Армения судебно-правовые
реформы направлены на обеспечение независимости и
беспристрастности судей, повышение их добропорядочности, а
также избавление от судей, которые с точки зрения профессиональной деятельности и добропорядочности не соответствуют
высокому званию судьи. При этом по отдельным вопросам пока
остаются актуальными законодательные решения некоторых вопросов, связанных с судоустройством и судопроизводством.
86
С
точки
зрения
формирования
независимой
и
беспристрастной судебной системы имеют важное значение вопросы организации и функционирование автономных органов
судебной власти. Важным с точки зрения независимости и
беспристрастности судей является вопрос о том, как формируется
судебная система, то есть кем назначаются и освобождаются
судьи.
Высший судебный совет призван повысить доверие граждан
к судебной власти. Венецианская комиссия даже предложила,
чтобы членами Совета были по преимуществу не судьи, а
представители профессионального сообщества, что обеспечит
представленность бенефициаров судебной системы. Вместе с тем,
Комиссия находит, что наличие в составе Совета равного числа
членов-судей и несудей может искоренить корпоративизм и опасность того, что члены будут руководствоваться собственными узкими интересами1.
Сегодня Высший судебный совет состоит из десяти членов:
пятерых судей, которые избираются Общим собранием судей, и
пяти ученых юристов, которые избираются Национальным Собранием. Анализ международно-правовых документов показывает,
что, согласно общему подходу, судьи-члены судебных советов
должны избираться судебной властью2. Что касается членов, не
являющихся судьями, то, согласно оценке международных
правовых структур, в частности, Венецианской комиссии, в усло-
См.: Venice Commission, CDL-INF(1998)009, Opinion on recent amendments to the
law on Major constitutional provisions of the Republic of Albania, 9-12-րդ կետեր,
CDLAD(2007)028, Report on Judicial Appointments by the Venice Commission, п. 27, 30;
CDL-AD(2014)008, Opinion on the draft Law on the High Judicial and Prosecutorial Council
of Bosnia and Herzegovina, 30-31-րդ կետեր; CDL-AD(2002)012, Opinion on the Draft Revision of the Romanian Constitution, п. 66; CDL-AD(2002)021, Supplementary Opinion on the
Revision of the Constitution of Romania, п. 21-22; CDL-AD(2005)003, Joint opinion on a proposal for a constitutional law on the changes and amendments to the Constitution of Georgia
by the Venice Commission and OSCE/ ODIHR, п. 102; CDL-AD(2012)001, Opinion on Act
CLXII of 2011 on the Legal Status and Remuneration of Judges and Act CLXI of 2011 on the
Organisation and Administration of Courts of Hungary, п. 45.
2
Venice Commission, CDL-AD(2007)028, Report on Judicial Appointments by the
Venice Commission, п. 29; CDL-AD(2008)006, Opinion on the Draft Law on the High Judicial
Council of the Republic of Serbia, п. 76.
87
1
виях демократического общества с целью обеспечения волеизъявления народа разумно, чтобы участие в формировании состава судебного совета принимал орган народного представительства1.
Важной гарантией обеспечения внутренней независимости
является конституционная норма о том, что председателем
Высшего судебного совета является не председатель
Кассационного
суда
Республики
Армения,
как
это
предусматривалось
предыдущим
законодательством,
а
представитель, избранный Высшим судебным советом из числа
своих членов.
Считаем обоснованной озабоченность Г. Казиняна по поводу
предоставления Национальному Собранию широких полномоий в
деле формирования состава Высшего судебного совета: здесь
имеется и риск излишней политизации, и опасность возможного
неправового вмешательства в вопросы организации судебной власти2. Такую опасность можно увидеть и в процессе формирования
Кассационного суда, где значима роль Национального Собрания
как политического органа в избрании председателя Кассационного
суда и в назначении судей. Принимая во внимание вышеуказанное, полагаем, что необходимо внести изменения в Конституцию
Республики Армения и в конституционный закон «Судебный кодекс Республики Армения». В частности, изменения должны быть
направлены на то, чтобы лишить политические силы возможности
оказания существенного воздействия на формирование судебной
системы.
Полагаем, что для повышения эффективности работы судей
важна не только деятельность Комиссии по этике и дисциплине,
но и деятельность Комиссии по оценке деятельности судей, которая должна осуществлять оценку деятельности судей, а также при
обнаружении
нарушения
норм
материального
или
процессуального права или нарушения правил поведение судей
(включая существенные дисциплинарные нарушения) обращаться
в Комиссию по этике и дисциплине для рассмотрения вопроса о
возбуждении в отношении судьи дисциплинарного производства.
1
Venice Commission, Opinion on Recent Amendments to the Law on Major Constitutional provisions of the Republic of Albania, CDL-INF(1998)009, п. 9.
Казинян Гагик. Конституционные основы обеспечения независимости судебной власти
// Вестник Ереванского университета. Правоведения. 2017. № 3 (24). Ст. 51.
2
88
В целях борьбы с коррупцией в судебной системе в
конституционный закон «Судебный кодекс Республики Армения»
предусматривается внесение поправок о представлении Комиссии
по предупреждению коррупции в случаях и порядке,
предусмотренных законом «О Комиссии по предупреждению
коррупции», надлежащих материалов, подтверждающих, что
изменение его имущества (увеличение имущества и (или)
уменьшение обязательств) разумно обосновывается законными
доходами, или что у него нет недекларированного или
неполностью декларированного имущества, и что источник дохода является законным и достоверным.
Для эффективного функционирования судебной системы
Республики Армения также весьма актуальны вопросы судебного
контроля над досудебным производством, которые носят не
только уголовно-процессуальный, но судоустройственный характер. Фактически это институт, который обеспечивает надлежащую
защиту прав и свобод личности в ходе досудебного производства.
В.А. Лазарева справедливо отмечает, что «судебный контроль за предварительным расследованием … представляет одну
из форм судебной защиты прав и свобод человека и гражданина»1.
То есть она сводит судебный контроль именно к тому, что через
него участники уголовного судопроизводства имеют возможность
защитить свои права и добиться реализации своих законных интересов.
Сегодня в результате свободы обжалования судебных решений загруженность судов первой инстанции общей юрисдикции во
многом обусловлена судебным контролем за досудебным производством. Для судов первой инстанции общей юрисдикции представляет большую трудность рассмотрение дел по существу и осуществление судебного контроля за досудебным производством.
Трудность выражается как в загруженности судей, так и беспристрастном подходе в указанных делах в дальнейшем.
Выделение отдельных судей позволило бы сделать судебный
контроль более самостоятельным и независимым, поскольку судья, на которого возложен судебный контроль был бы ориентироЛазарева В.А. Судебная власть и её реализация в уголовном процессе. Самара:
Изд-во «Самарский университет», 1999. С. 73.
89
1
ван только на этот вид деятельности. В настоящее время судьи рассматривают судебный контроль, как отвлечение от основного вида
деятельности – рассмотрения уголовных дел по существу. По этой
причине протесты рассматриваются недостаточно тщательно.
Кроме того, принятое судьёй решение по уголовному делу в стадии предварительного расследования может отрицательно отразиться на принятии окончательного решения по тому же делу по
завершении судебного разбирательства1.
О необходимости обеспечения эффективности средств защиты прав (как законом, так и на практике) говорится также в решениях Европейского суда по правам человека (например, Латридис против Греции, 25 марта 1999 г., п. 66)2. В связи с этим, введение в уголовный процесс института судьи, на которого возложено
осуществление судебного контроля, представляется целесообразным.
Выделение функции судебного контроля позволит судье, рассматривающему уголовное дело по существу оставаться независимым и непредвзятым, в силу того, что ранее он не осуществлял
контроля за выполнением процессуальных действий в ходе предварительного расследования по тому же уголовному делу3.
В отечественной процессуальной литературе эта проблема
затрагивалась и был предложен следующий вариант ее решения:
«Суды первой инстанции разделить на два звена. Нижнее – местное звено, скажем, будет рассматривать дела по нетяжким преступлениям и будет осуществлять полномочия по судебному контролю над досудебным производством»4.
Конечно, данное предложение является наиболее оптимальной формой эффективной деятельности института судебного контроля над досудебным производством, и законодательная власть,
несмотря на финансовые и организационные трудности, должна
встать на путь решения проблемы указанным способом.
См.: Ефимычев С.П. Разделение властей и проблемы борьбы с преступностью //
Проблемы совершенствования прокурорского надзора (к 275-летию Российской прокуратуры): материалы науч.-практ. конф. М., 1997. С. 176.
2
http://cmiskp.echr.coe.int/tkp197/view.asp?item=2&portal=hbkm&action=
html&high ight=greece&sessionid=60538944&skin=hudoc-en.
3
См. об этом: Кашепов В.П. Институт судебной защиты прав и свобод граждан и
средства её реализации // Государство и право. 1998. № 2. С. 71.
1
Уголовный процесс Республики Армении. Особая часть. Изд. 2-е, доп. и изм. Ереван:
Изд. ЕГУ, 2005, С. 231.
4
90
В связи с этим заслуживает критики исключение из ч. 2 с. 90
Уголовно-процессуального кодекса Республики Армения следующего положения: «Судья, участвовавший в рассмотрении дела в
досудебном производстве, в суде первой инстанции или апелляционном суде, не может участвовать в последующем рассмотрении
дела».
То есть, из указанного положения следует, что судья осуществлявший контроль над совершением отдельных следственных действий в течение предварительного следствия, а также осуществлявший судебный контроль над применением отдельных
средств процессуального принуждения, не имеет права в дальнейшем рассматривать дело по существу. Такое требование является
реальной гарантией защиты прав и законных интересов участников уголовного процесса. Закрепление этого требования в Уголовно-процессуальном кодексе является серьезным шагом на пути
обеспечения беспристрастности суда при рассмотрении дела и
принятии решения.
Основанием для данного решения явилась позиция Европейского суда. В решении по делу Hauschildt-а (24 мая 1989 г.) Европейский суд полагает, что в представленном состоянии критерий
объективной беспристрастности нарушен, так как озабоченность
заявителя по поводу беспристрастности судьи можно считать объективно оправданной.
Подход Европейского суда к обсуждаемому вопросу был
уточнен в решении по делу Илижкова (26 июля 2001 г.). Позиция
сторон по данному вопросу следующая1. Дело касается ст. 5 Европейской Конвенции (право личности на свободу и личную неприкосновенность). Заявитель утверждал, что при принятии решения
об аресте не была обоснована его причастность ко вменяемому в
вину преступлению. А правительство-ответчик приводило доводы
о том, что если бы при решении вопроса об аресте заявителя обсуждалась его причастность к преступлению, то была бы нарушена ст. 6 Конвенции. Суть вопроса состоит в том, что согласно
законодательству Болгарии, дело должен был рассматривать судья, осуществлявший судебный контроль над досудебным производством по данному делу, и при рассмотрении им ходатайства о
1
См.: ILIJKOV v. BULGARIA, 26 июля 2001 г.
91
предварительном заключении обсуждение вопроса о причастности заявителя к преступлению могло сформировать у суда пристрастное отношение, что привело бы к нарушению требования о
беспристрастности.
Суд, не согласившись с позицией Правительства, отмечает,
что «только тот факт, что судья, рассматривавший дело по существу, выносил решения об аресте, само по себе не обосновывает то
опасение, что этот судья не будет беспристрастным. Как правило,
при решении вопроса об аресте и в других случаях судебного контроля над досудебным производством суд должен удостовериться,
имеет ли прокуратура видимое основание для подозрения лица в
совершении преступления. А когда в результате судебного разбирательства дело решается по существу, суд отвечает на тот вопрос,
достаточны ли полученные и изученные доказательства для признания лица виновным. Подозрение и вывод о виновности не могут рассматриваться в одной плоскости»1.
В результате суд находит, что имело место нарушение ст. 5
Конвенции. Этим Европейский суд, казалось бы, оправдывает
практику осуществления контроля над досудебным производством и последующего разрешения дела по существу.
Конечно, для выхода из этой сложной ситуации необходимо
восстановить запрет, установленный ч. 2 ст. 90 Уголовно-процессуального кодекса Республики Армения. С точки зрения беспристрастности судей восстановление данного запрета в Уголовнопроцессуальном кодексе оправданно. В этом случае вышеуказанное положение просто невозможно будет нарушить, так как судья,
осуществляющий судебный контроль над досудебным производством, будет рассматривать только дела по частным обвинениям,
по которым, согласно новому уголовно-процессуальному кодексу,
предварительное следствие не будет проводиться. Этим будет гарантировано беспристрастное отношение суда на этапе судебного
разбирательства, чем будет обеспечена защита прав и законных
интересов участников уголовного процесса.
Как представляется, названные доводы указывают на необходимость того, чтобы в уголовном процессе был судья, осуществляющий судебный контроль за процессуальными действиями, которые осуществляются следователями, дознавателями на стадии
1
ILIJKOV v. BULGARIA, 26 июля 2001 г.
92
предварительного расследования. Наличие этого института уголовного судопроизводства стало бы дополнительной гарантией
прав, свобод и законных интересов граждан.
А.М. Долгов
ЦИФРОВИЗАЦИЯ СУДОПРОИЗВОДСТВА
КАК СОСТАВЛЯЮЩЕЕ СОВРЕМЕННОЙ
СУДЕБНОЙ РЕФОРМЫ В РОССИИ
DIGITALIZATION OF LEGAL PROCEEDINGS
AS A COMPONENT OF MODERN
JUDICIAL REFORM IN RUSSIA
В статье рассматриваются вопросы изменений процессуального законодательства, вызванных необходимостью внедрения
цифровых технологий в судопроизводственную деятельность.
Обосновывается необходимость совершенствования дальнейшего
законодательного регламентирования в указанной области.
The article deals with the issues of changes in procedural legislation caused by the need to introduce digital technologies in judicial activity. The need to improve further legislative regulation in this area is
justified.
Ключевые слова: суд, судопроизводство, судебная система,
реформа, цифровизация, участники, права, обязанности.
Key words: court, legal proceedings, judicial system, reform, digitalization, participants, rights, obligations.
Судебная реформа в современной России – это настолько емкое по своему содержательному наполнению понятие, что, конечно, объема научной статьи недостаточно даже для поверхностного описания ее предпосылок, процесса, результатов, проблем ее
осуществления и дальнейших перспектив. По нашему мнению,
указанные вопросы обладают особой актуальностью. Одной из
причин этого служит положение, которое занимает судебная
93
власть в механизме защиты прав и свобод человека и гражданина.
Именно суд является тем государственным органом, обращаясь в
который лицо, чье право нарушено, полагает, что найдет здесь защиту и восстановление его нарушенных прав, ведь зачастую обращение в суд является следствием отказа государственного органа
исполнительной ветви власти в защите прав и свобод, либо нарушение этих ценностей допускается самим органом государственной власти. Необходимо отметить и место судебной власти в системе государственных органов, которое характеризуется одним
из основных принципов деятельности судебной власти – независимостью. Данный принцип нашел свое закрепление в Основном законе государства – Конституции Российской Федерации1.
Обладая качеством независимости, судебная власть выступает в роли арбитра общественных отношений, что позволяет говорить об уникальности роли суда в жизни общества.
При этом, индекс одобрения деятельности судебной системы
(разница между положительными и отрицательными оценками деятельности) в целом как общественного института в Российской
Федерации постепенно растет. Так, согласно данным, размещённым на официальном интернет-сайте Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), указанный показатель
ещё в январе 2006 г. составлял минус 27%, в январе 2008 г. – минус
15 %, в январе 2010 г. – минус 10 %, в январе 2013 г. – минус 7 %,
в январе 2016 г. – минус 2 %, а в марте 2019 г. данный показатель
составил 0 %, то есть количество положительных оценок деятельности судебной системы населением сравнялось с количеством отрицательных оценок2.
Приведенные цифры свидетельствуют о постепенном увеличении доверия населения к работе судов. Однако, как и положительная тенденция в оценке деятельности судов населением, так и
продолжающий оставаться значительным процент негативных
Конституция Российской Федерации: текст с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30 декабря 2008 г. № 6-ФКЗ, от 30 декабря
2008 г. № 7-ФКЗ, от 5 февраля 2014 г. № 2-ФКЗ, от 21 июля 2014 г. № 11-ФКЗ: принята
всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. // СПС «КонсультантПлюс».
2
Всероссийский центр изучения общественного мнения: официальный сайт. М.
URL:
https://wciom.ru/news/ratings/odobrenie_deyatelnosti_obshhestvennyx_institutov/
(Дата обращения: 24.02.2020).
94
1
оценок, должны служить основой для проведения дальнейшей государственной политики, направленной на реформирование судебной системы.
По нашему мнению, одним из направлений реформирования
деятельности судебной системы России является цифровизация
судопроизводства. Несомненно то обстоятельство, что научнотехнический прогресс оказывает свое влияние на общественные
отношения. Так, еще в начале 2000-х годов трудно было представить себе какое место в жизни общества займут телекоммуникационные системы. Развитие цифровых видов связи повлекло за собой
и развитие множества общественных институтов, что, в свою очередь, потребовало необходимость правового регулирования таких
отношений.
Осознавая значимость цифровизации для всей отечественной
экономики следует отметить, что переход на цифровой способ
связи, записи и передачи данных с помощью цифровых устройств
(именно в данном значении термин «цифровизация» употребляется чаще всего) необходимо рассматривать и как наиболее оптимальный регулятор большинства современных общественно-правовых отношений1.
По мнению В.Н. Григорьева, положения УПК РФ о применении информационных технологий и технических средств не соответствуют современному уровню их развития, в связи с чем ряд
достижений в этой области на практике не применяется2.
Разделяя вышеприведенную точку зрения лишь отчасти, считаем, что деятельность, связанная с отправлением правосудия, будучи отраслью общественных отношений, урегулированной нормами процессуального права, также не осталось в стороне от преобразований, связанных с цифровизацией процесса его производства.
Еще в 2011 г. федеральным законом № 39-ФЗ УПК РФ дополнен нормами, устанавливающими право суда на допрос свидетеля
и потерпевшего с использования систем видео-конференц-связи, а
1
Gladysheva O.V., Kostenko R.V., Sementsov V.A. Digitization: problems of use and
protection of information in criminal proceedings // Studies in Computational Intelligence.
2019. Т. 826. С. 395-401.
2
Григорьев В.Н. Развитие информационных технологий в уголовном судопроизводстве / под. ред. д-ра юрид. наук. С.В. Зуева. М.: Юрлитинформ. 2019. С. 162.
95
также регламентирующими особенности такого процессуального
действия1.
Федеральный закон от 26 апреля 2013 г. № 66-ФЗ дополнил
ГПК РФ статьей 155.1, регламентирующей процедуру принятия
участия лиц в судебном заседании с использованием систем видеоконференц-связи2.
Федеральным законом от 23 июня 2016 г. № 220-ФЗ в УПК
РФ, ГПК РФ, КАС РФ внесены изменения в части применения
электронных документов в деятельности органов судебной власти.
Согласно пояснительной записке к законопроекту, целью принятия указанного федерального закона явилась необходимость совершенствования правового регулирования применения электронного документа в уголовном, гражданском и арбитражном судопроизводстве и обеспечение возможности использования электронных документов в качестве доказательств в суде3.
С законодательной инициативой принятия указанного федерального закона выступило Правительство Российской Федерации.
Изменения процессуального законодательства, произведенные указанным федеральным законом, явились правовым основанием к реализации федеральной целевой программы «Развитие судебной системы России на 2013–2020 годы», утвержденной постановлением Правительства РФ от 27 декабря 2012 г. № 14064.
Концепцией долгосрочного социально-экономического развития России на период до 2020 г. установлено (регламентировано) проведение судебной реформы, обеспечивающей действен-
Федеральный закон от 20 марта 2011 г. № 39-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Собрание законодательства
РФ. 2011. № 13. Ст. 1686.
2
Федеральный закон от 26 апреля 2013 г. № 66-ФЗ «О внесении изменений в
Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2013. № 17. Ст. 2033.
3
Система обеспечения законодательной деятельности Государственной автоматизированной системы «Законотворчество» (СОЗД ГАС «Законотворчество»): официальный сайт. М. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/686611-6 (Дата обращения:
24.02.2020).
4
Постановление Правительства РФ от 27 декабря 2012 г. № 1406 (с изм. и доп. на
25 декабря 2019 г.) «О федеральной целевой программе ″Развитие судебной системы
России на 2013–2020 годы″» // СПС «КонсультантПлюс».
96
1
ность и справедливость принимаемых судом решений, а также существенное улучшение доступа к информации о деятельности государственных органов (в т.ч. судов) (прим. автора)1.
Необходимо понимать, что повышение авторитета судебной
власти у населения страны, увеличение степени доверия к суду может быть достигнуто именно в условиях возможности наибольшего информирования населения о принимаемых судами решениях, а также минимизации процессуальных процедур, связанных
с обращением в суд, участием в отправлении правосудия, получения принятого судебного акта и его возможным обжалованием.
С принятием федерального закона № 220-ФЗ субъекты судебного процесса получили возможность обратиться в суд с электронным документом, подписанным электронной подписью, а также
по сети Интернет получить исполненное в форме электронного документа судебное решение. Вместе с тем, указанные право не является единственным в сфере цифровизации судебного процесса,
которым могут обладать участники судебного разбирательства.
Так, с 1 сентября 2019 г. вступил в силу федеральный закон
№ 228-ФЗ, вносящий изменения в ГПК РФ и предусматривающий
процедуру аудиопротоколирования в судебных заседаниях суда
первой и апелляционной инстанции2.
Автор данной статьи, являясь практикующим юристом, принимая участие в судебных заседаниях судов общей юрисдикции,
неоднократно сталкивался с ситуацией, когда в текстах протоколов судебного заседания не отражались те или иные позиции, высказанные сторонами в ходе процесса, что порождало возникновение соответствующих споров, а также необходимость принесения
замечаний на протоколы судебных заседаний и дальнейшее отстаивание своей позиции при рассмотрении судом этих замечаний.
Распоряжение Правительства РФ от 17 ноября 2008 г. № 1662-р (с изм. и доп. на
28 сентября 2019 г.) «О Концепции долгосрочного социально-экономического развития
Российской Федерации на период до 2020 года» // СПС «КонсультантПлюс».
2
Федеральный закон от 29 июля 2019 г. № 228-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Собрание законодательства
РФ. 2019. № 31. Ст. 4817.
97
1
Более того, имеют место быть случаи, когда изготовленное в окончательном виде и приобщенное к материалам дела судебное решение не соответствовало оглашенному решению1.
Считаем, что обязательное аудиопротоколирование хода судебного заседания является одним из инструментов защиты прав
участников судопроизводства и сводит на нет возможные нарушения закона в данной области, неся в себе существенную процессуальную экономию. При этом, рассматривая точку зрения А.В. Титкова о том, что является проблемным вопросом оперативное получение копий аудиопротокола2, полагаем, что ознакомление с
аудиопротоколом судебного заседания возможно также посредством использования сети Интернет, при соответствующем законодательном обеспечении данного процесса.
Однако, применение цифровых технологий в судопроизводстве не ограничивается и не должно ограничиваться приведенными преференциальными полномочиями, предоставленными его
участникам. Цифровизация судопроизводства должна не усложнять и не затруднять работу судебных органов, а иметь своей целью оптимизацию деятельности путем применения достижений
научно-технического прогресса в данной области.
Оцифрование материалов дел, находящихся в производстве
судов и фиксация процессуальных процедур в электронных документах должны снизить временные, материальные и трудовые затраты на осуществление судопроизводства.
Производство по делам, находящимся на рассмотрении в судах, осуществляемое в электронном виде, без бумажного носителя, возможно уже в настоящее время. В судопроизводстве
наблюдается тенденция увеличения специальных требований для
представителей сторон судебного процесса. Так, Федеральным законом № 451-ФЗ установлены специальные требования к представителям сторон в гражданском и арбитражном процессе. Нормы
Краснодарский краевой суд: официальный сайт. Краснодар. URL: https://kraevoi-krd.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&name_op=case&_uid=06e08edc-eca7-4d84-97bc
-f0e98d86f4d8&_deloId=1540005&_caseType=&_new=5&_doc=1&srv_num=1&_
hideJudge=0 (Дата обращения: 24.02.2020).
2
Титков А.В. Актуальные вопросы «Судебной реформы» // Актуальные проблемы судебной, правоохранительной, правозащитной, уголовно-процессуальной деятельности и национальной безопасности: материалы Всерос. науч.-практ. симпозиума с
междунар. участием / отв. ред. В.А. Семенцов. Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2019.
С. 152.
98
1
уголовно-процессуального законодательства и законодательства
об административном судопроизводстве также содержат требования к лицам, представляющим и защищающим стороны судебного
процесса.
По нашему мнению, следующим этапом совершенствования
нормативного регулирования в указанной сфере должны быть изменения норм процессуального законодательства, регламентирующего требования предъявляемые к представителям и защитникам, участвующим в судопроизводстве. Одним из требований,
должно быть установлено обязательное наличие у них электронной цифровой подписи и ящика электронной почты. Направляя в
суд документы, представители сторон судопроизводства в обязательном порядке должны указывать адрес электронной почты для
уведомления о производимых процессуальных действиях и выносимых судебных актах.
При этом, на первоначальном этапе изменения нормативного
регулирования цифровизации гражданского судопроизводства,
осуществление делопроизводства, например, по делам о выдаче
судебного приказа должно происходить в цифровом виде в полном
объеме.
В 2019 г. судами общей юрисдикции рассмотрено 16 млн. 469
тыс. гражданских дел с вынесением судебного приказа, из которых
подавляющее большинство (97,5 %) рассмотрены с удовлетворением заявленных требований1.
Рассмотрение данной категории дел не представляет особой
сложности, доказательства, предъявленные в подтверждение заявленных требований однотипны, в большинстве случаев заявителями являются одни и те же участники процесса, что делает возможным направление заявлений о выдаче судебного приказа в
суды посредством электронного документооборота. Однако, несмотря на предоставляемую возможность такой формы подачи заявлений в суды, служебные помещения, занимаемые мировыми
судьями «тонут» в огромном количестве гражданских дел, заведенных на основании заявлений о выдаче судебного приказа.
Для исправления сложившейся ситуации необходимо законодательное закрепление процесса направления заявлений о выдаче
Судебный департамент при Верховном Суде РФ: официальный сайт. М. URL:
http://www.cdep.ru/index.php?id=79&item=4891 (Дата обращения: 24.02.2020).
99
1
судебного приказа исключительно в порядке электронного документооборота.
В качестве итога проведенного исследования считаем необходимым указать следующее. Дальнейшее реформирование судопроизводства в России должно происходить в направлении увеличения доли процессуальных действий, совершаемых с использованием информационных технологий, что требует соответствующего законодательного регулирования. Изменение законодательства в указанной сфере должно осуществляться в корреляции с
развитием информационных технологий, доступных подавляющему большинству участников судопроизводства.
О.А. Зайцев
ПОЗИЦИИ ВЕРХОВНОГО СУДА
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ОТНОСИТЕЛЬНО
ОСОБЕННОСТЕЙ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СФЕРЕ
ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ И ИНОЙ
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ1
POSITIONS OF THE SUPREME COURT
OF THE RUSSIAN FEDERATION
ON THE SPECIFICS OF CRIMINAL LIABILITY
FOR CRIMES IN THE SPHERE OF BUSINESS AND OTHER
ECONOMIC ACTIVITIES
В статье анализируются особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, отраженные в правовых позициях Верховного Суда Российской Федерации. Особое внимание уделено
исследованию отдельных положений постановления Пленума от
15 ноября 2016 г. № 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответствен-
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного
проекта № 20-011-00500 «Экономическая безопасность: теоретические основы, уголовно-правовые и уголовно-процессуальные средства обеспечения».
100
1
ности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности» и постановления Пленума от 3 октября
2017 г. № 33 «О ходе выполнения судами Российской Федерации
постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации
от 15 ноября 2016 г. № 48 "О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной
экономической деятельности"».
The article analyzes the features of criminal liability for crimes in
the sphere of business and other economic activities, reflected in the
legal positions of the Supreme Court of the Russian Federation. Special
attention is paid to the study of certain provisions of the resolution of
the Plenum of November 15, 2016 № 48 «Оn the practice of applying
legislation by courts regulating the features of criminal liability for
crimes in the sphere of business and other economic activities» and the
resolution of the Plenum of October 3, 2017. № 33 «On the status of
implementation by courts of the Russian Federation decrees of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of November 15,
2016 № 48 "About practice of application by courts of the legislation
regulating specific features of criminal liability for crimes in the sphere
of entrepreneurial and other economic activities"».
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, суд, преступления в сфере предпринимательской и иной экономической
деятельности, правовые позиции Верховного Суда РФ.
Key words: criminal proceedings, court, crimes in the sphere of
business and other economic activity, legal positions of the Supreme
Court of the Russian Federation.
В современный период времени в Российской Федерации
особое внимание со стороны государства уделяется стабильности
и предсказуемости правового регулирования экономических отношений; формированию справедливой правоприменительной системы, способной эффективно защищать основные экономические
права.
101
Последнее десятилетие развитие экономики нашей страны
происходит на фоне масштабных и непростых преобразований,
вызванных самого различного рода санкциями со стороны, прежде
всего, Соединенных Штатов Америки и Евросоюза. В сложившейся ситуации государство и правоохранительные органы, в
частности, обязаны принять эффективные меры по защите прав и
законных интересов граждан и организаций, которые инвестируют
в самые различные секторы российской экономики.
Со стороны руководства Российской Федерации, а также сообщества предпринимателей вырабатываются единые подходы,
направленные на исключение даже формальных возможностей
для злоупотребления правом для давления на бизнес. Более 50%
российских бизнесменов не доверяют судебной системе нашей
страны, а две трети не считают ее независимой. Почти 70% опрошенных предпринимателей считают ведение бизнеса в Российской
Федерации крайне опасным и рискованным трудом1. По результатам опроса представителей малого, среднего и крупного бизнеса
около 70% респондентов указали, что коррупция в отношениях
бизнеса с государством либо усилилась (38%), либо не изменилось
вообще ничего за последние тридцать лет (30%)2.
Не случайно Президент Российской Федерации регулярно
обращает внимание на необходимость создания эффективных механизмов защиты прав и законных интересов предпринимателей,
принятия действенных мер по содействию улучшения делового
климата в экономике нашей страны. В частности, В.В. Путин, выступая 15 января 2020 г. с ежегодным Посланием Федеральному
Собранию, вновь обратил внимание на существенные проблемы,
которые ограничивают свободу предпринимательства, акцентировал внимание на применении ст. 210 УК РФ, по которой сотрудники любой компании, чьи руководители нарушили закон, могли
квалифицироваться как организованное преступное сообщество.
Данное обстоятельство позволяло органам, осуществляющим уголовное преследование, применять к ним более строгие меры преСм.: Кудрин А.Л. Для серьезного прорыва у России возможностей нет: URL:
https:// https://snob.ru/entry/178071 (дата обращения 06.03.2020).
2
Всего Научно-исследовательским центром НАФИ было опрошено 1001 предприниматель: URL: https://nafi.ru/analytics/?TYPE%5B%5D=2 (Дата обращения:
06.03.2020).
102
1
сечения и наказания. В связи с этим Президент Российской Федерации внёс в Государственную Думу Федерального Собрания ряд
поправок, позволяющих конкретизировать размытые нормы уголовного законодательства в части ряда экономических составов
преступлений. На правоохранительные органы будет возложена
обязанность по доказыванию того, что компания умышленно изначально создавалась под незаконные цели1.
Доверие к существующим государственным институтам
нашей страны для экономики является своего рода «кислородной
подушкой»2. Не случайно в последнее десятилетие принято немало законов, содержащих гуманные уголовно-правовые и уголовно-процессуальные механизмы по делам о преступлениях, совершенных в сфере предпринимательской и иной экономической
деятельности3. В Уголовный кодекс РФ и Уголовно-процессуальный кодекс РФ (далее – УК РФ и УПК РФ) внесено значительное
количество изменений и дополнений, содержание которых позволяет говорить об интенсивном характере работы законодателя в
данном направлении4.
Особую роль в развитии мер по ограждению предпринимателей от имеющих место притязаний органов, осуществляющих публичное уголовное преследование, занимают правовые позиции
Верховного Суда РФ.
URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/62582 (Дата обращения:
06.03.2020).
2
См.: Гаджиев Г.А. Об экономической эффективности, правовой этике и доверии к
государству // Законность в экономической сфере как необходимый фактор благоприятного
инвестиционного климата: материалы VI Ежегодных научных чтений памяти профессора
С.Н. Братуся. М.: ИД «Юриспруденция», 2012. С. 11-27.
3
См. подробнее: Зайцев О.А. Современные тенденции и проблемы реализации
уголовно-процессуальной политики в Российской Федерации // Конституционная реформа и модернизация общественного сознания: Материалы международной научнопрактической конференции. Алматы, 2018. С. 35-41.
4
См., например: Федеральный закон от 7 апреля 2010 г. № 60-ФЗ «О внесении
изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»; Федеральный
закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»; Федеральный закон от 29 ноября 2012 г. № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»; Федеральный закон от 11 февраля 2013 г. № 7-ФЗ «О внесении изменения в статью
107 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»; Федеральный закон от
4 июня 2014 г. № 141-ФЗ «О внесении изменения в статью 106 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» и др.
103
1
В этом контексте представляет интерес постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2016
г. № 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической
деятельности», на котором следует остановиться более подробно.
Используя имеющиеся законодательные положения, Верховный Суд РФ предложил приемлемые варианты стимулирования
законной предпринимательской деятельности, осуществляемой ее
субъектами на свой риск и основанной на принципах юридического равенства и добросовестности сторон, свободы договора и
конкуренции. Повышенное внимание уделено действенным организационно-правовым механизмам, которые включают в себя
установленные законодателем дополнительные материально-правовые и процессуальные гарантии обеспечения прав и законных
интересов предпринимателей. Данные гарантии, прежде всего,
своей целью имеют:
а) исключение возможности использовать уголовное преследование в качестве средства для давления на предпринимательские структуры и решения споров хозяйствующих субъектов;
б) ограждение от необоснованного привлечения к уголовной
ответственности представителей бизнес-сообщества за неисполнение ими договорных обязательств в тех случаях, когда оно связано
с обычными предпринимательскими рисками.
Особая значимость рассматриваемого документа заключается в разъяснении специфики уголовного судопроизводства по
делам о преступлениях, совершенных в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. Пленум Верховного
Суда РФ в своем постановлении обратил внимание судов на необходимость соблюдения уголовно-процессуального законодательства, регламентирующего:
а) порядок рассмотрения сообщения о преступлении;
б) процедуру возбуждения уголовного дела;
в) судебный порядок рассмотрения жалоб субъектов уголовно-процессуальных отношений по рассматриваемой категории
дела;
г) процедуру признания предметов и документов вещественными доказательствами;
104
д) применение меры пресечения в виде заключения под
стражу;
е) освобождение от уголовной ответственности и прекращения уголовного преследования;
ж) назначение судом наказания.
В частности, отмечается, что в установленных законом случаях, если коммерческая организация является потерпевшим, уголовные дела частно-публичного обвинения (о преступлениях,
предусмотренных ст.ст. 159-159.3, 159.5, 159.6, 160, 165 УК РФ),
возбуждаются по заявлению следующих категорий лиц:
а) единоличного руководителя (лица, выполняющего функции единоличного исполнительного органа) или руководителя
коллегиального исполнительного органа (к примеру, председателя
правления акционерного общества), являющегося таковым согласно уставным документам организации;
б) лица, уполномоченного руководителем коммерческой организации представлять ее интересы в процессе в соответствии с ч.
9 ст. 42 УПК РФ.
В том случае, когда подозреваемым в совершении вышеуказанных преступлений является руководитель коммерческой организации, поводом к возбуждению уголовного дела будет являться
заявление органа управления организации, в компетенцию которого в соответствии с уставом входит избрание (назначение руководителя и (или) прекращение его полномочий), либо лица, уполномоченного этим органом обратиться с таким заявлением.
Судам рекомендуется осуществлять проверку законности и
обоснованности процессуальных действий и оперативно-розыскных мероприятий, проведенных в стадии возбуждения уголовного
дела должностными лицами органов дознания и предварительного
следствия. При этом повышенное внимание необходимо обращать
на процессуальные действия и мероприятия, ограничивающие
имущественные и иные права и свободы предпринимателей, а
также иных лиц, состоящих с ними в трудовых отношениях.
При проверке законности и обоснованности возбуждения
уголовного дела о налоговых преступлениях суду следует выяснять, направил ли следователь в установленном законом порядке
копию полученного им от органа дознания сообщения о таких де105
яниях (с приложением соответствующих документов и предварительного расчета предполагаемой суммы недоимки по налогам и
сборам) в вышестоящий налоговый орган по отношению к налоговому органу, в котором состоит на налоговом учете налогоплательщик. Также судам необходимо устанавливать получены ли
следователем из налогового органа заключение или информация в
порядке ч. 8 ст. 144 УПК РФ.
Отдельное внимание уделено вопросам применения запрета
на арест и расширения круг лиц, подпадающих под льготный правовой режим уголовного преследования, созданный для предпринимателей.
К примеру, разъясняется, что запрет на избрание меры пресечения в виде заключения под стражу при отсутствии обстоятельств, перечисленных в п. 1-4 ч. 1 ст. 108 УПК РФ, в отношении обвиняемого (подозреваемого) в совершении преступлений, предусмотренных ст. 171-174, 174.1, 176-178, 180-183, 185-185.4, 190199.2 УК РФ, применяется без каких-либо других условий. Аналогичный запрет в отношении обвиняемого (подозреваемого) в совершении преступлений, предусмотренных ст. 159-159.3, 159.5,
159.6, 160 и 165 УК РФ действует при условии, что эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности. Таковыми считаются общественно опасные деяния индивидуальных
предпринимателей в связи с осуществлением ими предпринимательской деятельности и (или) управлением принадлежащим ему
имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности. Подобные преступления могут совершать члены органа управления коммерческой организации в связи с осуществлением ими полномочий по управлению организацией либо при осуществлении коммерческой организацией предпринимательской
деятельности.
В рассматриваемом постановлении Пленума Верховного
Суда РФ акцентируется внимание, что по уголовным делам о преступлениях, совершенных в сфере предпринимательской деятельности, существует специальный порядок и особые сроки признания предметов и документов вещественными доказательствами,
их возвращения лицам, у которых они были изъяты.
106
Отметим и то обстоятельство, что при назначении наказания
лицу, признанному виновным в совершении одного или нескольких преступлений в сфере предпринимательской деятельности,
суды должны руководствоваться общими началами назначения
наказания. Также необходимо учитывать, что содержание осужденного под стражей до постановления приговора не должно предопределять назначение ему наказания в виде реального лишения
свободы. При назначении в качестве основного вида наказания
штраф, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, суд, учитывая срок содержания под стражей, смягчает назначенное наказание или полностью освобождает осужденного от отбывания такого наказания.
Особо обращается внимание на то, что при судебном рассмотрении уголовного дела о преступлении, совершенном в сфере
предпринимательской или иной экономической деятельности, могут быть выявлены обстоятельства, которые способствовали совершению общественно опасного деяния, нарушению прав и свобод граждан, а также другим нарушениям закона, допущенным
при производстве предварительного расследования. В подобных
ситуациях суд должен в частном определении (постановлении) обратить внимание соответствующих организаций и должностных
лиц на выявленные обстоятельства и факты нарушений закона,
требующие принятия необходимых мер1.
Другим важным документом в рассматриваемом направлении является постановление Пленума Верховного Суда РФ от 3
октября 2017 г. № 33 «О ходе выполнения судами Российской Федерации постановления Пленума Верховного Суда Российской
Федерации от 15 ноября 2016 г. № 48 "О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности"».
В данном постановлении Верховный Суд РФ рекомендует:
См., подробнее: Баженов С. Состояние законности при возбуждении уголовных
дел и расследовании преступлений, совершаемых предпринимателями // Право и экономика. 2017. № 8. С. 17-25; Третьяк М. Постановление Пленума Верховного Суда о признаках преступлений против собственности в сфере предпринимательства // Законность.
2015. № 4. С. 28-32; Шестак В.А. Современные особенности привлечения к уголовной
ответственности за преступления в сфере предпринимательской и мной экономической
деятельности // Российская юстиция. 2017. № 10. С. 24-27.
107
1
а) повышать уровень требовательности к ходатайствам органов предварительного расследования о заключении под стражу и
продлении срока содержания под стражей лиц, обвиняемых (подозреваемых) в совершении преступлений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности;
б) оценивать мотивы, приведенные в таких ходатайствах,
учитывая правовую и фактическую сложность имеющихся материалов уголовного дела, общую продолжительность досудебного
производства, а также эффективность действий должностных лиц
органов предварительного расследования и своевременность проведения ими процессуальных действий;
в) внимательно изучать представленные заявителем материалы и тщательно проверять их доводы при разрешении жалоб в
порядке ст. 125 УПК РФ на действия (бездействие) и решения
должностных лиц органов дознания и предварительного следствия, или проверку сообщения о преступлении в стадии возбуждения уголовного дела в отношении предпринимателей1.
Рассмотренные и иные позиции Верховного Суда РФ имеют
уклон на гуманизацию уголовной политики о преступлениях в
сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.
Полагаем, что в дальнейшем они будет продолжать свое развитие.
В.Ю. Иванов
ВОЕННЫЕ СУДЫ РОССИИ:
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
MILITARY COURTS OF RUSSIA:
HISTORY AND MODERNITY
В статье рассматривается история становления и современное состояние военных судов в России. Сформулирован вывод о
том, что зарождение военных судов следует связывать с 1716 г.,
См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 3 октября 2017 г. № 33 «О
ходе выполнения судами Российской Федерации постановления Пленума Верховного
Суда Российской Федерации от 15 ноября 2016 года № 48 "О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за
преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности"» //
СПС «КонсультантПлюс».
108
1
когда Петром I был введен Воинский устав, ставший важнейшей
эпохой в создании новых военных судов и военно-судебных законов. Отмечается, что для обеспечения справедливого правосудия
судьи должны реально представлять особенности организации военной службы, знать постоянно увеличивающееся в объеме военное законодательство. Такая «специализация» военных судов в
большей мере способствует обеспечению права на справедливое,
доступное судебное разбирательство.
The article considers the history of formation and current state of
military courts in Russia. The conclusion is formulated that the origin
of military courts should be associated with 1716, when Peter I introduced the military Charter, which became the most important era in the
creation of new military courts and military judicial laws. It is noted
that in order to ensure fair justice, judges must really represent the features of the organization of military service, know the constantly increasing volume of military legislation. This "specialization" of military
courts is more conducive to ensuring the right to a fair, accessible trial.
Ключевые слова: военный суд, историческое развитие, статус судьи, система военных судов/
Key words: military court, historical development, status of
judge, military court system.
Военные суды Российской Федерации – это федеральные
суды общей юрисдикции, входящие в единую судебную систему.
На проходившем 7 декабря 2018 г. торжественном собрании, посвященном 100-летию со дня образования военных судов в России, председатель Верховного суда В.М. Лебедев отметил, что
первое заседание Военно-Революционного трибунала Республики
состоялось в начале декабря 1918 г., а дальнейшее становление и
развитие военных судов в Российской Федерации проходило достаточно трудно1.
Выступление Председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева на торжественном собрании, посвященном 100-летию со дня образования военных судов в России 7
декабря 2018 г. // http://www.supcourt.ru/press_center/news/27424 / Официальный сайт
Верховного Суда РФ.
109
1
В октябре 1991 г. была принята Концепция судебной реформы РСФСР, причем система военных трибуналов не соответствовала данной концепции. Более того, на заседание Президиума
Верховного Суда РСФСР 28 декабря 1991 г. вынесен вопрос об
упразднении военных трибуналов. Однако, обсудив принципиальную позицию о сохранении военной юстиции, военную коллегию
включили в состав Верховного Суда РСФСР, а военные трибуналы
– в судебную систему РСФСР.
Позднее, 21 апреля 1992 г., военные трибуналы переименованы в военные суды. Окончательно судебно-правовой статус военных судов закреплен в Федеральных конституционных законах
«О судебной системе Российской Федерации» и «О военных судах
Российской Федерации».
Необходимо отметить, что военные суды в России имеют еще
более раннюю историю. На наш взгляд, создание военных судов
следует связывать с 1716 г., когда был введен написанный Петром
I Воинский устав, который стал важнейшей вехой в деле становления российской армии, а также создания новых военных судов и
военно-судебных законов. Некоторые положения и формулировки
Воинского устава не потеряли своего значения и в настоящее
время1.
Согласно Уставу предусматривались коллегиальные военные
суды трех видов: 1) высший (генеральный) суд в составе председателя – фельдмаршала или старшего по чину генерала, а также четырех генералов и двух полковников, ему были подсудны дела о
важных государственных преступлениях, совершенных высшими
военными чинами или воинскими частями; 2) низший (полковой)
суд в составе председателя – полковника и шести офицеров, которому были подсудны все офицеры и нижние чины, совершившие
любые преступления, кроме имеющих важное государственное
значение; 3) скорорешительный суд – для условий военного времени, правомочный в случаях, не терпящих отлагательства, рассматривать все дела, подсудные полковому суду.
Петровские военные суды просуществовали 150 лет, без
скольких-нибудь серьезных изменений в структуре и судопроизводстве, т.е. до военно-судебной реформы 1867 г.
См. подробнее об этом: Игнатьев Л.В. Суды на Руси // Армейский вестник. 1994.
№ 1. С. 51.
110
1
В настоящее время военные суды рассматривают значительное количество различных категорий дел. Военная юстиция занимает важное место в системе судов Российской Федерации, решая
серьезные социальные вопросы, обеспечивает защиту прав и законных интересов военнослужащих.
Важнейшими задачами военных судов были и остаются защита интересов государства, укрепление законности, поддержание правопорядка, воинской дисциплины и боеспособности в Вооружённых силах страны, в других войсках, воинских формированиях и органах, соблюдение прав и законных интересов военнослужащих, рассмотрение уголовных дел о совершении наиболее
опасных преступлений. При этом осуществление правосудия базируется на глубоком знании специфики военной службы, военного законодательства, воинских уставов, наставлений и приказов,
конкретных условий жизнедеятельности войск. Военные судьи
подготовлены выполнять профессиональные обязанности.
Сегодня идет процесс повышения эффективности правосудия в Вооружённых силах Российской Федерации. Были созданы
кассационный и апелляционный военные суды, упразднён ряд
окружных и гарнизонных военных судов, а некоторые окружные
военные суды объединены. С 1 октября 2019 г. организационные
мероприятия были завершены, и суды начали работу. В Вооружённых силах правосудие осуществляют 111 военных судов, из них
один кассационный и один апелляционный, 9 окружных (флотских) военных судов, 100 гарнизонных военных судов.
Территориальная юрисдикция окружных (флотский) военных судов изменилась в соответствии с Федеральным законом от
12 ноября 2018 г. № 418-ФЗ1, а Федеральным законом от 5 мая
2014 г. № 130-ФЗ2 полномочия по рассмотрению всех уголовных
дел террористической направленности были переданы Московскому и Северо-Кавказскому окружным военным судам. Поскольку юрисдикция Московского окружного военного суда расФедеральный закон от 12 ноября 2018 г. № 418-ФЗ «О внесении изменений в
статью 1 Федерального закона «О территориальной юрисдикции окружных (флотских)
военных судов» // Российская газета. 2018. 14 ноября.
2
Федеральный закон от 5 мая 2014 г. № 130-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ.
2014. № 19. Ст. 2335.
111
1
пространена на достаточно большую территорию, то Федеральным законом от 7 июня 2017 г. № 115-ФЗ внесены изменения в
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации1, и данную категорию дел стали также рассматривать Приволжский и
Дальневосточный окружные военные суды.
К кандидатам в военные судьи предъявляются те же самые
требования, что и к судьям судов общей юрисдикции. Замещение
вакантных должностей в военных судах производится по конкурсу: к участию в нем могут допускаться все кандидаты, отвечающие законодательно установленным требованиям.
Ранее, при обсуждении проекта закона о военных судах предпринимались попытки раз аттестации военных судей, т.е. приостановления ими военной службы или увольнения с военной службы,
что привело бы практически к разрушению военной юстиции. В
отзыве Военной коллегии Верховного суда РФ на указанный проект отмечалось, что при решении вопроса о статусе военных судов
необходимо учитывать, что одной из основных причин существования военных судов является необходимость обеспечения правосудия в военное время, в боевой обстановке, при чрезвычайном
положении. Именно для этого военные суды комплектуются военнослужащими, что даст возможность поддерживать их высокую
мобилизационную готовность, с тем, чтобы в любой момент выполнить свои функции в условиях, в которых действуют вооруженные силы, с учетом законодательного регулирования существующих в них правоотношений, а также необходимости сохранения государственной тайны. При комплектовании военных судов гражданскими лицами эта их важнейшая задача объективно
выполняться не будет.
Кроме того, для обеспечения справедливого правосудия
судьи должны реально представлять особенности организации военной службы, знать постоянно увеличивающееся в объеме военное законодательство и др., чтобы учитывать все это при разрешении конкретных дел. Такая специализация военных судов в большей мере способствует обеспечению права на справедливое, доступное судебное разбирательство в соответствии с нормами международного права и национального законодательства.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г.
№ 174-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.
112
1
Поэтому в военных судах судьи должны быть военнослужащими, иначе полностью теряется смысл их создания и названия.
Нет ни одной международной, европейской нормы, требующей,
чтобы военные суды состояли из гражданских лиц. Во всех странах, где есть военные суды, они комплектуются только военнослужащими.
Вместе с тем, судьи и работники аппаратов военных судов не
являются военнослужащими, что в условиях военного положения,
боевых действий потребуется внесение изменений в законодательство о статусе судей и работников аппарата военных судов, в соответствии с которыми с объявлением военного положения они
должны «надевать погоны».
Дело в том, что несмотря на преимущественное право назначения на должность судьи военного суда военнослужащего, имеющего воинское звание офицера, а также гражданина, имеющего
воинское звание офицера, пребывающего в запасе или находящегося в отставке, по общему правилу судьей военного суда может
быть гражданин Российской Федерации, отвечающий требованиям, предъявляемым к кандидатам на должность судьи законом
Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации», и получивший положительное заключение Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации1.
Реформа военно-судебной системы и замена военной службы
государственной гражданской службой, безусловно, способствуют повышению открытости, доступности информации о деятельности военных судов. Однако для условий военного положения, ведения боевых действий оправдано введение в военных судах, в случаях военного положения, военной службы, что будет
способствовать осуществлению правосудия в специфических армейских условиях, в том числе, с риском для жизни.
Выразим солидарность с теми учёными и практиками, которые считают, что судьи военных судов должны иметь не только
специальную военную подготовку, но и стаж военной службы для
успешного и качественного осуществления правосудия в одном из
Статья 27 Федерального конституционного закона от 23 июня 1999 г. № 1-ФКЗ
(ред. от 27 декабря 2019 г.) «О военных судах Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 1999. № 26. Ст. 3170.
113
1
сложнейших направлений судебной деятельности – осуществлении правосудия в отношении военнослужащих1.
Н.В. Ильютченко
ВЛИЯНИЕ СУДЕБНОЙ РЕФОРМЫ
НА ДОСТУПНОСТЬ ПРАВОСУДИЯ
IMPACT OF JUDICIAL REFORM
ON THE AVAILABILITY OF JUSTICE
В статье рассматривается влияние масштабной судебной реформы 2019 г. на доступность правосудия. Автор обращает внимание, что доступ к суду – это элемент права на судебную защиту,
приводит толкование ЕСПЧ, раскрывающее его разностороннее
содержание. Судебная реформа неоднозначно повлияла на доступность правосудия, однако первые итоги свидетельствуют о том,
что минусов больше, чем плюсов.
The article examines the impact of large-scale judicial reform in
2019 on the accessibility of justice. The author draws attention to the
fact that access to court is an element of the right to judicial protection,
gives an interpretation of the ECHR, revealing its versatile content. The
judicial reform has ambiguously influenced the accessibility of justice,
however, its first results indicate that there are more minuses than
pluses.
Ключевые слова: судебная реформа, реформа судоустройства, новые суды, доступ к правосудию, право на обжалование,
право на судебную защиту, доступность правосудия
Key words: judicial reform, new courts, access to justice, the right
to appeal, the right to judicial protection, accessibility of justice.
«Октябрьская революция» судоустройства
См., например: Интервью заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации – председателя Судебной коллегии по делам военнослужащих В.В. Хомчика газете «Красная звезда» // Красная звезда. 2018. 30 декабря.
114
1
Масштабная судебная реформа затронула суды общей юрисдикции. С 1 октября 2019 г. в Российской Федерации начали свою
работу 16 новых судов. Экспертным сообществом она была признана самым весомым юридическим итогом 2019 г. Инициатива
преобразования судоустройства исходила от Верховного Суда РФ
и была изложена 13 июля 2017 г. в постановлении Пленума Верховного Суда № 281.
Главными целями и причинами проведения реформы называют необходимость обеспечения независимости и самостоятельности судебных инстанций, снижение коррупционных рисков и
регионального влияния. Новые суды образованы по принципу экстерриториальности и их юрисдикция распространяется на судебные округа. Судебная система Российской Федерации получила
добавочные звенья, стала гораздо более централизованной, чем
раньше.
Задача оптимальной организации судебной системы волнует
российское государство не первую сотню лет. Например, В.К.
Случевский в 1913 г. отмечал, что «при создании организации судов законодательство действует неизбежно под влиянием двоякого рода интересов: быстроты производства в них дел и основательности постановляемых ими решений»2. Также он подчеркивал, что важен и экономический интерес, обязывающий государство «достигать возможно больших результатов при наименьшей
затрате сил и капиталов».
Удалось ли в XXI веке создать идеальную судебную систему?
В этой связи интересно проанализировать вопрос о влиянии реформы судоустройства на доступность правосудия.
Право на доступ к правосудию
Конституция Российской Федерации (ч. 1 ст. 46) и международные акты закрепляют право на судебную защиту. Так, Всеобщая декларация прав человека 1948 года предусматривает право
каждого человека на основе полного равенства, на то, чтобы его
Постановление Пленума Верховного Суда № 28 «О внесении в Государственную
Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта федерального конституционного закона "О внесении изменений в федеральные конституционные законы в
связи с созданием кассационных судов общей юрисдикции и апелляционных судов общей юрисдикции"» // СПС «КонсультантПлюс».
2
Случевский В.К. Учебник русского уголовного процесса. Ведение. Ч. 1. Судоустройство / под ред. и с предисловием В.А. Томсинова. М., 2008. С. 112.
115
1
дело было рассмотрено гласно и соблюдением всех требований
справедливости независимым и беспристрастным судом.
Принцип доступности правосудия как основополагающее
начало в организации и деятельности судебной власти начал формироваться в российской юриспруденции в конце 90-х годов прошлого века после вхождения страны в пространство юрисдикции
Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ)1. Практика ЕСПЧ
по толкованию ст. 6. Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г.) сформировала международный стандарт доступного правосудия.
Согласно ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных
свобод каждый имеет право на разбирательство его дела независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона.
Закрепленное этим положением, так называемое право на суд в интерпретации Европейского Суда по правам человека включает три
элемента. Во-первых, необходимо наличие суда, созданного на основании закона и отвечающего критериям независимости и беспристрастности. Во-вторых, суд должен иметь достаточно широкие полномочия, чтобы принимать решения по всем аспектам
спора или обвинения, к которым может применяться статья 6 Конвенции. В-третьих, элементом данного права является право доступа к суду в том смысле, что заинтересованное лицо должно
иметь возможность добиться рассмотрения своего дела в суде и
ему не должны помешать чрезмерные правовые или практические
препятствия.
Европейский Суд по правам человека отмечал, что условия
доступа к правосудию не могут ограничивать право на суд до такой степени, что сама его сущность оказывается затронутой, и будут соответствовать п. 1 ст. 6 при условии, что они имеют законную цель и что существует разумная соразмерность между используемыми средствами и поставленной целью. Конвенция имеет целью защиту не теоретических или иллюзорных, а конкретных и
действительных прав (Постановление от 29 июля 1998 года по
делу «Омар (Omar) против Франции»)2. Несложно понять, что не
Правосудие в современном мире / под ред. В.М. Лебедева, Т.Я. Хабриевой. М.,
2013. С. 235.
2
Определение Конституционного Суда РФ от 13 июня 2006 г. № 272-О «По жалобам граждан Евдокимова Дениса Викторовича, Мирошникова Максима Эдуардовича
и Резанова Артема Сергеевича на нарушение их конституционных прав положениями
116
1
только доктрина, но и отечественная судебная практика опирается
на названный международный стандарт.
Доступ к суду понимается в различных аспектах, как правило, называют фактический и юридический. Кроме того, ЕСПЧ
обращает внимание именно на эффективный доступ к суду, связывая его с оказанием надлежащей юридической помощи. Право на
эффективный доступ к суду также предполагает, что существует
«стройная система», регулирующая обращение в суд, которая достаточно определена в своих требованиях к сторонам процесса,
чтобы предоставить им «четкую», практическую эффективную
возможность обратиться в суд. В одном из своих решений ЕСПЧ
пришел к выводу, что государства несут ответственность за внедрение эффективных систем судебного обжалования для устранения противоречивости судебных решений.
Одним из немаловажных факторов обеспечения доступа к
правосудию является фактическая доступность судов их «удобность» и «приближение» к населению. Ведь не возникает сомнений в том, что суды существуют, прежде всего, для защиты прав
граждан, для разрешения их правовых конфликтов. Хотелось бы
подробнее обсудить именно этот вопрос.
Стала ли судебная система доступнее после реформы?
Однозначного ответа на заданный вопрос дать нельзя.
Второй кассационный суд в феврале 2020 г. отменил решение
нижестоящего суда из-за нарушения права на доступ к суду1. Следовательно, практика новых судов является своего рода гарантией
от нарушения названного права нижестоящими судами.
Наверно впервые в истории развития российской судебной
системы государство позаботилось о людях с ограниченными физическими возможностями. Так, в здании Шестого кассационного
суда в г. Самаре оборудована входная группа для маломобильных
граждан, залы судебных заседаний оснащены индукционной системой усиления звука для слабослышащих. Только одно обстоятельство не внушает оптимизма: поскольку этот суд не первой инстанции, как граждане с ограниченными возможностями здоровья,
статьи 333.36 Налогового кодекса Российской Федерации и статьи 89 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
1
https://2kas.sudrf.ru/modules.php?name=press_dep&op=1&did=110.
117
да и вполне здоровые должны добираться до суда из своих регионов.
Проиллюстрируем новую достаточно громоздкую «логистику» обжалования. Например, гарнизонный военный суд в г.
Москве выносит приговор, и он вступает в законную силу, кассационную жалобу мы теперь должны направлять в кассационный
военный суд, который расположен в Новосибирске, дело будет
рассматриваться там же. Да, можно сказать, что эти проблемы
легко решает видео-конференц-связь. Действительно, виртуальное правосудие все успешнее вытесняет реальное. Видимо, это
примета времени – информационные технологии проникают в
суды и успешно ими используются, но здесь тоже могут возникнуть и уже возникают проблемы. Россия – большая страна и существуют различные часовые пояса, не исключена очередь на использование видео-конференц-связи, технологические риски. Но
системы видео-конференц-связи достаточно дороги и этот фактор
тоже следует учитывать.
На наш взгляд, судебная реформа 2019 г. не сделала правосудие более доступным, а лишь усложнила ситуацию. Суды пока не
стали удобнее для граждан. Реформа преследовала хорошие цели,
но в результате мы получили уникальную по количеству звеньев
(их теперь шесть) судебную систему, где обжалование превратилось в сложную проблему для обычных граждан.
Судебная реформа совершенно естественно повлекла и реформу судопроизводства. И, если раньше в судах общей юрисдикции областного уровня каждый президиум выполнял функции кассационной инстанции (их было 85), то в результате реформы появилось 10 инстанций (мы не принимаем во внимание здесь Верховный Суд РФ, который также сохранил свои полномочия в качестве кассационной инстанции). При резком сокращении количества кассационных инстанций нагрузка на новые суды автоматически возрастает, значит, будут и даже запланированы новые изменения в законодательстве (например, установление в уголовном
процессе 2-х месячного срока на кассационное обжалование),
чтобы снизить такую непомерную нагрузку.
118
Интересный опыт, расширяющий доступность
правосудия
В заключении хотелось бы несколько слов сказать об интересных и полезных начинаниях на примере Республики Казахстан1.
Там уже несколько лет осуществляется проект «Ночной суд»,
в рамках которого специализированный межрайонный административный суд г. Астаны заработал с июня 2018 г. За 9 месяцев
работы «Ночной суд» рассмотрел порядка 4 тысяч административных дел., большинство из которых – материалы о нарушении водителями правил дорожного движения, повлекшие за собой причинение вреда здоровью людей, повреждение транспортных
средств или иного имущества2. Такие суды работают с 18 до 22
часов и специализируются на рассмотрении простых дел. На наш
взгляд, такой порядок рассмотрения дел удобен для граждан.
В Казахстане успешно функционирует электронное производство по уголовным делам, а большинство несложных гражданских дел рассматривается без непосредственного присутствия сторон в зале судебного заседания. В судебном заседании они участвуют со своих смартфонов, в том числе и находясь в других регионах и странах3.
В настоящее время, когда проходят такие серьезные изменения судоустройства и судопроизводства, было бы полезным обратить внимание на положительный зарубежный опыт, расширяющий доступность правосудия.
Правосудие Казахстана. Реалии, тренды, перспективы. Январь 2020. Сайт Верховного суда РК. См.: http://sud.gov.kz/rus/node/274032.
2
http://sud.gov.kz/rus/tag/nochnoy-sud.
3
См. об этом: Качалова О.В. Правосудие как услуга: мировой тренд // Уголовный
процесс. 2019. № 11.
119
1
А.Н. Калюжный
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ
МЕЖДУНАРОДНЫХ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ
ОРГАНОВ В ХОДЕ РАССЛЕДОВАНИЯ
ПРЕСТУПЛЕНИЙ, НАПРАВЛЕННЫХ НА СВОБОДУ
ЛИЧНОСТИ
USE OF OPPORTUNITIES OF INTERNATIONAL LAW
ENFORCEMENT BODIES IN THE COURSE
OF INVESTIGATION OF CRIMES AIMED AT FREEDOM
OF PERSONALITY
Организованный, транснациональный и международный характер торговли людьми, использования их рабского труда, торговли органами и тканями человека обязывают государства и их
правоохранительные органы активно сотрудничать в вопросах
противодействия данным негативным явлениям. В статье рассматриваются наиболее актуальные вопросы международного сотрудничества в сфере международной юрисдикции, проводится анализ
правовых статусов Интерпола, Европола и Евроюста в сфере противодействия преступлениям, направленным на свободу личности.
The organized, transnational and international nature of human
trafficking, the use of their slave labor, and the sale of human organs
and tissues oblige states and their law enforcement agencies to actively
cooperate in countering these negative phenomena. The article discusses the most pressing issues of international cooperation in the field
of international jurisdiction, analyzes the legal status of Interpol, Europol and Eurojust in the field of combating crimes aimed at personal
freedom.
Ключевые слова: свобода личности, международное сотрудничество, международные юрисдикция, правовая помощь,
взаимодействие.
120
Key words: personal freedom, international cooperation, international jurisdiction, legal assistance, interaction.
Происходящие в современном мире процессы, вызывают
необходимость трансформации правовой системы Российской Федерации, в соответствии с требованиями, предъявляемыми мировым сообществом, а также отвечающую вызовам, продиктованным современными угрозами и тенденциями. Ключевую роль в
данных процессах играет развитие прав и свобод человека и гражданами, гарантированность которых обеспечивается охранительными и процессуальными нормами, создаваемыми государством.
Среди общепризнанных прав и свобод человека является
право на свободу личности, неотъемлемость которого закреплена
во многих международных конвенциях и пактах, ратифицированных Российской Федерацией, взявшей на себя обязательство обеспечить его (право на свободу личности) реализацию в нормах
внутринационального законодательства.
В тоже время, наблюдается негативная тенденция ущемления, ограничения и лишения права на свободу личности, выражающаяся в совершении преступных деяний, связанных с похищением людей, их незаконным лишением свободы, работорговлей, а
также использованием их рабского труда. Данные преступления
обусловлены нестабильной экономической ситуацией, наблюдаемой не только в нашей стране, но и во многих других странах мира,
подверженных активизации процессов безработицы, низкой социальной защищенности населения и других, в том числе спровоцированных вооруженными конфликтами и миграционными процессами. В полной мере указанные негативные экономические явления используют в своей деятельности организованные преступные
сообщества, похищая и вовлекая социально незащищенных людей
в эксплуатацию их рабского труда, посредством предоставления
«высокооплачиваемой работы» в зарубежных государствах1.
Например, в соответствии с данными отчета Global Slavery
Index за 2018 г. в России имелось около 800 000 рабов, труд кото-
1 Куркина И.Н.
Работорговля как антисоциальное явление, характеризующее международную преступность XXI века // Вестник Владимирского юридического института.
2009. № 2. С. 110.
121
рых активно использовался в строительном бизнесе, сельском хозяйстве, и секс-индустрии. Как правило, жертвами преступных посягательств становились мигранты из Центральной Азии (Узбекистан, Казахстан, Таджикистан), Восточной и Юго-Восточной Азии
(Вьетнам, Северная Корея и Китай), а также из Украины1.
Растущие тенденции трудовой и сексуальной эксплуатации
наблюдаются во многих странах мира. Так, по данным Международной организации труда, международной организацией Walk
Free, а также Международной организации по миграции была проведена оценка риска распространения рабства в 167 странах мира,
где, по данным исследователей, насчитывается более 40 000 000
рабов, из которых не менее 70 % приходится на женщин и девочек2.
Реальная угроза распространения преступлений, направленных на свободу личности, предполагает необходимость противодействия данным негативным явлениям, усилиями мирового сообщества, путем создания международных правозащитных организаций и организации взаимодействия правоохранительных органов различных государств.
Ограниченность пределов нашего исследования и содержание его предмета не позволяет проанализировать особенности деятельности всех субъектов, противоборствующих преступлениям,
направленным на свободу личности, в силу чего мы обратим внимание лишь на специфику деятельности отдельных организаций,
входящих в систему органов международной юстиции. Наиболее
значимыми среди них является, осуществляемая во взаимодействии с другими международными организациями, деятельность
таких правоохранительных органов как: Интерпол, Европол и Евроюст.
Одной из ведущих международных организаций, специализирующихся на противодействии преступлениям, направленным
на свободу личности, является созданная в ХХ веке, Международная организация уголовной полиции – Интерпол.
Официальный сайт Global Slavery Index [Электронный ресурс] // URL:
https://www.globalslaveryindex.org (Дата обращения: 29.02.2020).
2 Официальный сайт Global Slavery Index
[Электронный ресурс] // URL:
https://www.globalslaveryindex.org/2018/methodology/vulnerability/#table:14 (Дата обращения: 29.02.2020).
122
1
Начиная свою деятельность как неправительственная организация, Интерпол развил сотрудничество с другими международными организациями и с 1982 г. получил статус межправительственной международной организации, участвующей в качестве
наблюдателя в сессиях и работе Генеральной Ассамблеи ООН и
оказывающей борьбу с преступностью на международном уровне.
Центральной структурой Интерпола является секретариат,
проводящий идеи Генеральной Ассамблеи ООН и Исполнительного комитета, выполняя задачи как международный центр по
противодействию организованной преступности и как специализированный информационный центр, обобщающий информацию
о совершаемых преступлениях, лицах их совершивших, а также
обеспечивающий руководство и координацию деятельности
структурных подразделений Интерпола – Национальных бюро
Интерпола (НЦБ), подразделения которого имеются в 194 странахучастницах1.
В настоящее время Интерпол является наиболее универсальным механизмом сотрудничества правоохранительных органов
разных стран в борьбе с посягательствами на свободу личности,
обеспечивая круглосуточный обмен информацией между уполномоченными должностными лицами конкретного государства и
представительства страны-участницы данной организации.
В целях противодействия преступлениям, направленным на
свободу личности НЦБ Интерпола осуществляют следующие мероприятия: а) оказывают информационное сопровождение обращений, связанных с расследованием рассматриваемых преступлений; б) осуществляется методическая и практическая помощь в розыске лиц, причастных к совершению преступлений, направленных на свободу личности; в) проводятся оперативно-розыскные
мероприятия по сбору оперативной, криминалистически значимой
информации, установлению и задержанию лиц, виновных в совершении преступлений, направленных на свободу личности; г) осуществляются проверки по внутригосударственным учетам иностранных государств в отношении подозреваемых, обвиняемых,
осужденных в совершении анализируемых преступлений; д) организуется информационное обеспечение процедуры экстрадиции и
Иглин А.В., Челнокова А.В. Организационные основы деятельности Интерпола //
Советник юриста. 2016. № 2. С. 34.
123
1
процедуры депортации виновных за исследуемые преступления;
е) проводится изучение и обобщение зарубежного опыта в борьбе
с преступлениями, а также публикация аналитических материалов
на данную тему1.
В целях противодействия преступлениям, направленным на
свободу личности, проводятся международные и региональные рабочие встречи, на которые привлекаются специалисты и эксперты
из различных зарубежных стран, обращается внимание на формы
и методы борьбы с исследуемыми видами преступлений.
Аналогом международной организации уголовной полиции,
действующей на территории стран Европейского Союза, выступает Европейская полицейская организация – Европол. Данная организация была создана с целью обмена оперативной информацией между правоохранительными органами стран Евросоюза,
оказания им необходимой помощи, а также для организации аналитической деятельности в сфере борьбы с организованной преступностью, частью которой является незаконная миграционная
деятельность, трудовая и сексуальная эксплуатация и другие преступления.
Одной из задач Европола является координация деятельности
правоохранительных органов стран Европейского Союза по
борьбе с рассматриваемыми нами преступлениями, посягающим
на интересы более 2-х ее членов.
Несмотря на недавнюю историю создания Европола (с 1994
г. в качестве Отдела по борьбе с наркотиками), его полномочия постоянно расширялись2 и в настоящее время, помимо борьбы с организованной преступностью, он осуществляет противодействие
торговле людьми, незаконным миграционным потокам, похищениям человека, захватам заложников, незаконным лишениям свободы, незаконной торговле человеческими органами и тканями, а
также другим преступлениям, посягающим на свободу личности.
Европол подчиняется Совету Евросоюза, который отвечает
за руководство и управление деятельностью данной организации.
Правила обработки информации для целей международного полицейского сотрудничества
[Электронный
ресурс]
/
Интерпол.
URL:
http:
//www.interpol.int/Public/ICPO/LegalMaterials/constitution/info/Default.asp (Дата обращения: 29.02.2020).
2 Council Decision of 6 April 2009 establishing the European Police Office (Europol) //
Official Journal of the European Union. L121. 15 May 2009. Brussels, 2009. P. 37-66.
124
1
Фактическое руководство деятельностью Европола осуществляет
Совет управляющих Европола, в который каждое государство Евросоюза делегирует по одному представителю. Структурно деятельностью Европола руководит директор, имеющий трех заместителей и штат, состоящий из оперативных работников, офицеров по связям с правоохранительными органами стан Евросоюза,
и технического персонала.
В целях расширения международного сотрудничества со
странами не входящими в Евросоюз и другими международными
организациями Европол заключает двусторонние оперативные соглашения по организации сотрудничества и правовой помощи в
сфере борьбы с преступностью.
В аспекте рассматриваемой нами проблемы, деятельность
Европола представляет огромный интерес по противодействию
посягательствам на свободу личности, поскольку в рамках данной
организации международной юстиции вырабатывается единая
стратегия и тактика борьбы с торговлей людьми, похищениями человека, сексуальной и трудовой эксплуатацией человека и другими преступлениями. Кроме того, Европол осуществляет координацию деятельности правоохранительных органов Евросоюза, которые имеют право самостоятельно проводить оперативно-розыскные мероприятия на территории Евросоюза.
Реализуя возложенные полномочия, Европол осуществляет
обмен информацией между компетентными органами зарубежных
государств; координирует проведение совместных оперативно-розыскных мероприятий; вырабатывает меры, направленные на совершенствование механизма сотрудничества; организует обработку запросов об оказании правовой помощи по уголовным делам; ведет документальные и информационные учеты; а также
оказывает консультативную помощь правоохранительным органам зарубежных государств.
С целью повышения эффективности деятельности органов
юстиции Евросоюза, организации взаимодействия правоохранительных органов государств-участников, а также организации противодействия организованной преступности, в числе которой посягательства, направленные на свободу личности, был образован
Евроюст.
125
Предшественником Евроюста стала временная организация
судебного сотрудничества «Про-евроюст», образованная Евросоюзом в 2000 году. Став органом сотрудничества и обсуждения
наиболее актуальных и злободневных вопросов Евросоюза, «Проевроюст» выступил площадкой, на которой встречались и ставились вопросы юрисдикционной деятельности государств Евросоюза в лице его представителей: прокуроров, судей, следователей и
др.
Статусные полномочия Евроюста1 предполагают задействование его субъектов в организации деятельности по преступлениям, затрагивающим интересы двух и более стан Евросоюза, что
в полном объеме касается посягательств на свободу личности, как
транснациональных, международных преступных деяний.
Анализ международной практики деятельности Евроюста
позволяет определить объем его полномочий по преступлениям,
направленным на свободу личности, в числе которых вопросы, касающиеся координации деятельности компетентных органов государств-членов Евросоюза, затрагивающие: а) расследование исследуемых преступлений и организация судебного преследования
виновных; б) поручение выполнения правоохранительными органами стран Евросоюза запросов об оказании правовой помощи в
проведении следственных и судебных действий; в) исполнение запросов о выдаче лиц, разыскиваемых за совершение посягательств
на свободу личности; г) установление лиц, привлекаемых к уголовной ответственности на территории государства-участника Евросоюза и др.
Кроме того, Евроюст осуществляет сотрудничество с международными организациями и правоохранительными органами
иных государств, не являющихся членами Евросоюза, при условии, что у них (государств) заключены соответствующие международные договора о взаимопомощи.
Компетенция Евроюста может включать и дела, входящие в
полномочия Европола: торговля людьми, организация и использование рабского труда, незаконная торговля органами и тканями че-
1
Council Decision 2009/426/JHA of 16 December 1998 on the strengthening of Eurojust and amending Decision 2002/187/JHA setting up Eurojust with a view to reinforcing the
fight against serious crime // Official Journal of the European Union. 2009. № L 138. P. 14.
126
ловека, незаконное лишение свободы человека, а также похищение человека1. Сотрудничество рассматриваемых субъектов международной юрисдикционной деятельности осуществляется на основании заключенного соглашения2 и направлено на повышение
эффективности борьбы с международной преступностью, транснациональными и наиболее тяжкими преступлениями. Формы такого взаимодействия предусматривают проведение совместных
совещаний, консультаций, обмен информацией, координацию судебного сотрудничества, участие в совместных следственных
группах, расследование многоэпизодных преступлений и иные3.
Таким образом, мы рассмотрели ряд международных юрисдикционных организаций, осуществляющих деятельность по противодействию посягательствам, направленным на свободу личности. Имеющиеся факты работорговли, незаконной эксплуатации
человека, продажи органов и тканей человека, совершения иных
посягательств на свободу личности, обязывает правоохранительные органы иностранных государств налаживать сотрудничество
в целях их противодействия.
Налаженное и четко организованное взаимодействие должных лиц, выявляющих и расследующих посягательства на свободу
личности, с представителями рассматриваемых общественных организаций позволяет: а) выявить факты совершения рассматриваемых преступлений; б) установить местонахождение жертв посягательств на свободу личности; в) доказать причастность виновных к совершению исследуемых преступлений; г) привлекать сотрудников данных организаций для проведения следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий; д) вырабатывать
совместные направления противодействия данным негативным
явлениям4.
1
Judicial Cooperation in the EU: the role of Eurojust / Report with Evidence. London,
2004. P. 249.
2 Agreement between Eurojust and Europol. The Hague, 01 October 2009. [Electronic
resource] // Europol. URL: http://www.europol.europa.eu/legal/agreements/Agreements/17374.pdf.
3 Council Decision of 6 April 2009 establishing the European Police Office (Europol) //
Official Journal of the European Union. 2009. № L 121. P. 37.
4 Шепелева Ю.Л. К вопросу о взаимодействии российских следователей с компетентными органами иностранных государств // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2018. № 10 (101). С. 97-99.
127
Я.А. Климова
РЕФОРМИРОВАНИЕ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА: СУДЕБНЫЙ ШТРАФ
REFORM OF THE CRIMINAL PROCEDURE LAW:
COURT FINES
В современных экономических и политических условиях развития общества особую актуальность приобретает успешное проведение судебной реформы. Актуальность проблемы обусловлена
поиском новых альтернативных, отличных от наказания, форм реакции государства на совершенные преступления. Анализ точек
зрения ученых-процессуалистов, правоприменительной и судебной практики, позволил автору выявить существенные коллизии и
пробелы в законодательной регламентации этапа завершения досудебного производства прекращением уголовного дела с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного
штрафа. Особое внимание в статье уделено вопросам, связанным
со сложившейся противоречивой практикой применения судами
освобождения от уголовной ответственности в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного
штрафа.
In the current economic and political conditions of particular relevance society becomes successful judicial reform. The urgency of the
problems caused by the search for new alternatives other than punishment
forms of the state reaction to the crimes committed. Analysis of viewpoints protsessualistov scientists, law enforcement and judicial practice,
allowed the author to identify significant conflicts and gaps in the legislative regulation of the completion of the pre-trial stage of the termination
of criminal proceedings with the purpose of measures of criminal law in
the form of judicial penalty. Particular attention is paid to issues related
to the current contradictory practice by the courts in the application of
exemption from criminal liability in connection with the appointment of
measures of criminal law in the form of judicial penalty.
128
Ключевые слова: судебный штраф, досудебное производство, глава 51.1 УПК РФ, прекращение уголовного дела, судебная
реформа.
Key words: judicial fine, pre-trial proceedings, chapter 51.1 of
the Code, termination of criminal proceedings, judicial reform.
В настоящее время не прекращается реформирование судебной системы и уголовно-процессуального законодательства, целью которого является оптимизация существующего судебного
процесса. В этой связи особую актуальность приобретает гуманизация и модернизация уголовно-процессуального права, ориентированного на поиск новых моделей реагирования государства на
факт совершения преступления, в том числе поиск новых форм депенализации, развитие системы компромиссных способов урегулирования уголовно-правовых конфликтов.
Институт прекращения уголовного дела с назначением меры
уголовно-правового характера в виде судебного штрафа в качестве
альтернативной формы окончания досудебного производства по
уголовному делу введен в действие в результате принятия Федерального закона от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной
ответственности».
Данная законодательная новелла вызвала много дискуссий в
среде ученых и правоприменителей. Однако, считаем правильным
присоединиться к мнению авторов, рассматривающих судебный
штраф в качестве перспективной альтернативной меры уголовноправового характера. Так, А.Д. Смыр полагает, что положения ст.
25.1 УПК РФ позволят достичь баланса между частным (возмещение вреда лицом, совершившим преступление) и публичным
(освобождения его от уголовной ответственности) интересами 1.
А.Г. Полуэктов рассматривает судебный штраф как возможность
достижения целей уголовно-правового воздействия, с которыми
Смыр А.Д. Конкуренция оснований прекращения уголовного дела и уголовного
преследования, связанных с позитивным посткриминальным поведением обвиняемого и
подозреваемого // Вестник Воронежского института МВД России. 2019. № 3. С. 235.
129
1
не справляется осуждение1. Аналогичного мнения придерживается Н.С. Луценко, заявляющая о ценности судебного штрафа
именно с точки зрения удовлетворения интересов всех участников
уголовно-процессуальных отношений2.
Действительно, потерпевший получает в кратчайшие сроки
полное возмещение причиненного ущерба; лицо, фактически совершившее преступление, не привлекается к уголовной ответственности и, как следствие, не имеет судимости; а государство
привлекает в бюджет дополнительные денежные средства.
Такое разнообразие мнений по концептуальным аспектам понятия и сущности судебного штрафа как меры уголовно-правового
характера крайне негативно сказывается на единстве правоприменительной деятельности.
Значительное число применения судами судебного штрафа в
порядке гл. 51.1 УПК РФ способствует формированию разрозненной, зачастую даже полярной, правоприменительной практики,
поскольку многие положения закона неоднозначно толкуются разными судами. Этим обуславливается наличие различных, вплоть
до противоположных, позиций судов в регионах относительно
применения этого основания освобождения от уголовной ответственности, о чем свидетельствуют примеры из судебной практики.
Так, согласно апелляционному постановлению Орловского
областного суда от 30 июля 2019 г. по делу № 22-1022 адвокатом
подана апелляционная жалоба, в которой указано, что обвиняемый
признал вину в инкриминируемом преступлении небольшой тяжести, оплатил административный штраф в размере 30 000 рублей,
потерпевшей стороны в деле нет. Помимо этого, преступление
имеет формальный состав, каких-либо последствий в виде причинения вреда не имеется, поэтому уголовное дело подлежит прекращению с применением меры уголовно-правового характера в виде
судебного штрафа. Суд пришел к выводу, что по смыслу закона
отсутствует запрет на назначение судебного штрафа в случаях,
если диспозицией статьи УК РФ не предусматривается в качестве
Полуэктов А.Г. Освобождение от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа: теоретический и прикладной аспекты: дис. … канд. юрид. наук. М.,
2018. С. 39.
2
Луценко Н.С. Судебный штраф: проблемы теории и правоприменения: дис. …
канд. юрид. наук. Хабаровск, 2019. С. 4.
130
1
обязательного признака объективной стороны наступление общественно опасных последствий в виде причинения ущерба или
иного вреда. Вместе с тем отсутствие указаний на такие последствия в диспозиции соответствующей статьи особенной части УК
РФ в качестве признака состава, предусмотренного ею преступления, не означает, что совершение этого преступления не влечет
причинение вреда или реальную угрозу его причинения. Суд постановил, что поскольку в материалах дела не содержатся доказательств о заглаживании обвиняемым вреда, причиненного преступлением, свидетельствующих об уменьшении общественной
опасности содеянного, то отсутствуют основания, позволяющие
его освободить от уголовной ответственности с применением судебного штрафа1.
К противоположному выводу пришел Красноглинский районный суд г. Самары в апелляционном постановлении от 29 июля
2019 г. по делу № 10-11. Суд критически отнесся к доводам прокурора, считавшего невозможным прекратить дело в связи с непредставлением сведений о возмещении вреда, причиненного преступлением. При этом суд посчитал, что, преступления, в которых
обвиняется Бадигин В.А., относятся к преступлениям в сфере экономической деятельности, состав данных преступлений является
формальным. В этой связи, поскольку наступление вредных последствий от данного преступления судом не установлено, непринятие Бадигиным В.А. мер к возмещению ущерба не является препятствием к прекращению уголовного дела по основаниям, предусмотренным ст. 25.1 УПК РФ, ст. 76.2 УК РФ2.
В данном случае суд счел возможным назначить судебный
штраф, даже несмотря на невыполнение ни одного из альтернативных условий, указанных в ст. 76.2 УК РФ, т. е. когда ни ущерб не
возмещен, ни вред не заглажен.
Апелляционное постановление Орловского областного суда от 30 июля 2019 г.
по
делу
№
22-1022.
[Электронный
ресурс].
URL:
https://sudact.ru/regular/doc/FXwywGq6dP1h/ (дата обращения: 24.02.2020).
2
Апелляционное постановление Красноглинского районного суда г. Самары от
29 июля 2019 г. по делу № 10-11. [Электронный ресурс]. URL: https:
//sudact.ru/regular/doc/muUVKu02m2ld/ (Дата обращения: 23.02.2020).
131
1
Указанные примеры ярко иллюстрируют проблему отсутствия единого подхода у судей и прокуроров к разрешению заявленных ходатайств о прекращении уголовных дел в порядке гл.
51.1 УПК РФ.
Анализ судебной практики показал, что суды под заглаживанием вреда, понимают различные меры, предпринятые лицом, совершившим преступление: обещание в будущем исправиться и не
совершать новых преступлений; принесение извинений потерпевшему; признание вины и искреннее раскаяние в содеянном; пожертвование в детский дом и другие социальные учреждения.
Так, в соответствии с постановлением Феодосийского городского суда (Республика Крым) от 6 июня 2019 г. по делу № 1-218
было рассмотрено уголовное дело с постановлением следователя
о прекращении уголовного дела и назначении меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа в отношении Сатановского Р.Г., подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 292 УК РФ. Установлено, что Сатановский
Р.Г. совершил служебный подлог, то есть своей подписью заверил
заведомо не соответствующие действительности справки о прохождении производственной практики. Сатановский Р.Г. полностью признал свою вину и заявил о раскаянии в содеянном, имущественный вред в результате преступления не причинен, а охраняемые уголовным законом правоотношения восстановлены,
также подозреваемым внесен благотворительный взнос, данные
средства направлены на улучшение условий проживания детей.
Суд пришел к выводу, что Сатановский Р.Г. иным образом загладил причиненный преступлением вред перед обществом и государством, в связи с чем суд счел возможным удовлетворить ходатайство следователя1.
В качестве отдельной проблемы применения прекращения
уголовного дела с назначением судебного штрафа следует выделить отсутствие конкретизации полномочий участников уголовного процесса, в том числе отсутствие эффективных надзорных
полномочий у прокурора.
Постановление Феодосийского городского суда (Республика Крым) от 6 июня
2019
г.
по
делу
№
1-218.
[Электронный
ресурс].
URL:
https://sudact.ru/regular/court/reshenya-feodosiiskii-gorodskoi-sud-respublika-krym/?page=8/
(Дата обращения: 25.02.2020).
132
1
Таким образом, с целью единого правоприменения, успешной реализации реформы в уголовном судопроизводстве по вопросам применения судебного штрафа, считаем целесообразным на
законодательном уровне закрепить четкую регламентацию полномочий всех участников уголовного судопроизводства при прекращении уголовного дела с применением судебного штрафа.
Л.Г. Колесникова
НАУЧНЫЕ ВЗГЛЯДЫ ПО ВОПРОСУ
ОБ ОСНОВАНИЯХ ПРЕКРАЩЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
И УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ
SCIENTIFIC VIEWS ON THE GROUNDS
OF TERMINATION OF CRIMINAL PROCEEDINGS
AND CRIMINAL PROSECUTION
Автор статьи рассматривает проблему, посвящённую определению в науке оснований прекращения уголовного дела и уголовного преследования. Этот вопрос является сложным и неоднозначным в теории российского уголовного процесса. В статье показаны
существующие подходы к пониманию категории «основания»
применительно к правовому институту прекращения уголовного
дела и уголовного преследования.
The of this article considers the problem of determining the
grounds for termination of a criminal case and criminal prosecution in
science. This issue is complex and ambiguous in the theory of the Russian criminal process. The article shows the existing approaches to understanding the category of "grounds" in relation to the legal institution
of termination of a criminal case and criminal prosecution.
Ключевые слова: прекращение уголовного дела, прекращение уголовного преследования, основания прекращения.
Key word: termination of the criminal case, termination of criminal prosecution, grounds for termination
133
Вопрос о том, что собой представляют основания прекращения уголовного дела и уголовного преследования, влекущие право
на реабилитацию, является сложным и неоднозначным в науке
российского уголовного процесса. Для ответа на него потребуется
определиться с пониманием термина «основание», применительно
к правовому институту прекращения уголовного дела и уголовного преследования. Учёные высказывают самые разные точки
зрения по данной проблематике.
Так, довольно распространённой является позиция, согласно
которой основаниями прекращения уголовного дела и уголовного
преследования выступают предусмотренные законодательством
обстоятельства, установление которых влечёт за собой отказ от
дальнейшего производства по делу1. В частности, Н.Д. Сухарева
рассматривает основания прекращения уголовного преследования
лица на стадии предварительного расследования как фактические
обстоятельства, имеющие уголовно-правовую и уголовно-процессуальную природу, предусмотренные УПК РФ и исключающие
возможность продолжения процессуальной деятельности в целях
изобличения конкретного подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления2.
С.В. Илюхина полагает, что основаниями прекращения уголовного дела могут быть определенные уголовно-процессуальным
законодательством обстоятельства, установление которых вызывает отказ от дальнейшего производства по уголовному делу3. По
мнению А.Б. Юрасова, «основание прекращения уголовного дела
– круг юридически значимых фактических обстоятельств, импераБелоусова Е.А. Прекращение уголовного преследования в стадии предварительного расследования: автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2004. С. 12; Дочия Р.М.
Современные проблемы института прекращения уголовного дела (уголовного преследования): теоретические, правовые и прикладные вопросы: дис. … канд. юрид. наук. Омск,
2004. С. 11-12; Сандрукян Э.С. Прекращение уголовного дела (уголовного преследования) по специальным основаниям: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2004. С. 14;
Варяник А.А. Прекращение публичного уголовного преследования (дела) по нереабилитирующим основаниям: проблемы нормативного регулирования и правоприменения: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2005. С. 9, и др.
2
Сухарева Н.Д. Прекращение уголовного преследования на стадии предварительного расследования: дис. … канд. юрид. наук. Иркутск, 2002. С. 10.
3
Илюхина С.В. Прекращение уголовного дела и уголовного преследования в стадии предварительного расследования по основаниям, предусмотренным в ст. ст. 25, 28
УПК РФ: дис. … канд. юрид. наук. Саранск, 2003. С. 46.
134
1
тивно установленных действующим уголовно-процессуальным законом, наличие которых имеет следствием прекращение уголовного дела и уголовного преследования соответствующим уполномоченным на то органом дознания, следствия или судом в императивном или диспозитивном порядке, установленном уголовнопроцессуальным законом»1. В аналогичном контексте трактуются
основания прекращения уголовного дела и уголовного преследования в некоторых комментариях к Уголовно-процессуальному
кодексу Российской Федерации2.
Согласно так называемого традиционного (классического)
подхода к пониманию оснований принятия уголовно-процессуального решения, основанием вынесения любого решения в уголовном судопроизводстве выступают фактические данные (сведения)3. Исходя из указанной позиции, О.В. Волынская утверждает,
что «словесное выражение в законе каждого основания прекращения уголовного дела или уголовного преследования есть не что
иное, как концентрированное отражение сути и характера совокупности тех обстоятельств (условий), которые необходимы для
вынесения уголовно-процессуального акта»4. Поэтому делается
вывод о том, что условия прекращения уголовного дела (уголовного преследования) представляют собой явления, факты, обстоятельства, сопутствующие принятию решения о прекращении уголовного дела (уголовного преследования), а основанием принятия
такого решения выступает доказанность этих фактических обстоятельств5.
Юрасов А.Б. Основания прекращения уголовного дела в действующем российском законодательстве – анализ, перспективы развития: автореф. дис. … канд. юрид.
наук. М., 2005. С. 5.
2
Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под общ. ред. В.И. Радченко; науч. ред. В.П. Кашепов; рук. авт. коллектива
А.С. Михлин. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Юстицинформ, 2004. С. 81; Комментарий к
Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / науч. ред. В.Т. Томин,
М.П. Поляков. 7-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2014. С. 71.
3
См.: Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве: теория, законодательство, практика. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Норма: ИНФРА-М, 2010. С. 8-9; Гуськова
А.П. Процессуальные решения в современном уголовном судопроизводстве. Их правовая природа и особенности // Вестник Оренбургского гос. ун-та, 2011. № 3 (122). С. 4950.
4
Волынская О.В. Прекращение уголовного дела и уголовного преследования: теоретические и организационно-правовые проблемы: автореф. дис. … докт. юрид. наук.
М., 2008. С. 12.
5
Волынская О.В. Указ. соч. С. 30.
135
1
И.С. Тарасов считает, что «основаниями прекращения уголовного дела (преследования) являются достаточные данные, указывающие на обстоятельства, перечисленные в статьях 24-28, 427431 УПК РФ, которые приводят к невозможности или нецелесообразности дальнейшего производства по уголовному делу»1. При
этом он классифицирует основания на: 1) основания-доказательства; 2) основания, являющиеся результатом оперативно-разыскной деятельности; 3) основания как результат внутреннего убеждения лица, принимающего решение2.
Оригинальная концепция понимания оснований прекращения уголовного дела и уголовного преследования представлена
А.Д. Смыром. Автор говорит о том, что «термин «основание» применительно к правовому институту прекращения уголовного дела
и уголовного преследования имеет свою специфическую окраску,
означающую «юридическую формулу», в сжатом виде отражающую сущность, причину, в связи с которой лицо освобождается от
уголовной ответственности. Поэтому в таком значении слово «основание» следует отличать от фактического «основания принятия
решения» о прекращении уголовного дела»3. Учёный обосновывает, «что в качестве условий прекращения уголовного дела и уголовного преследования выступают закрепленные в соответствующих статьях Общей и Особенной частей уголовно-процессуального закона обстоятельства, наличие которых позволяет правоприменителю принять решение о прекращении уголовного дела или
уголовного преследования. Доказательства, посредством которых
устанавливаются эти обстоятельства (условия), в своей совокупности образуют фактическую основу для принятия решения о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по конкретному основанию»4.
Тарасов И.С. Прекращение уголовного дела и уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2007.
С. 7.
2
Тарасов И.С. Указ. соч. С. 15.
3
Смыр А.Д. Модернизация оснований прекращения уголовного дела и уголовного
преследования в законодательстве Российской Федерации и Республики Абхазия: дис.
… канд. юрид. наук. Волгоград, 2019. С. 107-108.
4
Смыр А.Д. Модернизация оснований прекращения уголовного дела и уголовного
преследования в законодательстве Российской Федерации и Республики Абхазия: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2019. С. 10-11.
136
1
На наш взгляд, категорию «основание» применительно к прекращению уголовного дела и уголовного преследования необходимо рассматривать в непосредственной связи с пониманием самого процессуального решения о прекращении уголовного дела и
уголовного преследования как особого юридического факта. Под
юридическими фактами в теории и юридической практике понимаются социальные обстоятельства (события, действия), вызывающие в соответствии с нормами права наступление определённых
правовых последствий – возникновение, изменение или прекращение правовых отношений1.
В уголовно-процессуальной литературе И.В. Кутюхин был
одним из первых, кто предложил раскрывать сущность процессуальных решений в виде особых юридических фактов в уголовном
судопроизводстве2. В развитие высказанных представлений
С.Г. Леонов сформулировал фактический состав уголовно-процессуального правоприменительного решения, который, по его мнению, «должен содержать в качестве первоначальных юридических
фактов: а) юридические факты материально-правового характера
– фактические обстоятельства, которые надлежит установить и
оценить с точки зрения норм уголовного закона; б) строго процессуальные юридические факты – фактические обстоятельства, которые надлежит установить и оценить с точки зрения норм уголовно-процессуального закона; в) доказательства как средства
установительного характера тех и других фактических обстоятельств»3.
Механизм формирования процессуального решения как особого юридического факта обладает универсальным характером. В
начале протекает фактоустановительная деятельность, в ходе которой посредством получения и использования доказательств в результате следственных и иных процессуальных действий устанавливаются значимые для уголовного дела обстоятельства. Затем, в
Исаков В.Б. Юридические факты / Теория государства и права: учебник для бакалавров / под ред. В.К. Бабаева. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2014. С. 528.
2
Кутюхин И.В. Юридические факты в механизме уголовно-процессуального регулирования: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Владивосток, 2004. С. 8, 20-24.
3
Леонов С.Г. Процессуальные решения как юридические факты в досудебном
производстве российского уголовного процесса: дис. … канд. юрид. наук. Краснодар,
2011. С. 47.
137
1
результате последующей правовой оценки этих обстоятельств возникает и закрепляется процессуальное решение как особый юридический факт в порядке, предусмотренном УПК РФ.
Именно в данной конфигурации, по указанным правилам
рождаются уголовно-процессуальные решения, в том числе и решения о прекращении уголовного дела или уголовного преследования.
Р.В. Костенко
СУДЕБНАЯ РЕФОРМА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ:
ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ
JUDICIAL REFORM IN MODERN RUSSIA:
PROBLEMS AND PROSPECTS
В статье автор рассматривает существующие в специализированной литературе различные предложения по реформированию российского правосудия. В частности, анализируются три
блока предлагаемой судебной реформы. Во-первых, обращается
внимание на предложения по улучшению качества кадров судебной системы. Во-вторых, рассматриваются вопросы, которые
предстоит решить в целях укрепления независимости судей. Втретьих, более подробно автор статьи останавливается на имеющихся проблемах в сфере правосудия по уголовным делам и перспективах их преодоления.
In article the author considers various proposals for reforming
Russian justice that exist in the specialized literature. In particular, three
blocks of the proposed judicial reform are analyzed. First, attention is
drawn to proposals to improve the quality of the judicial system. Secondly, the issues that need to be addressed in order to strengthen the
independence of judges are being considered. Third, the author of the
article dwells in more detail on the existing problems in the field of
criminal justice and the prospects for overcoming them.
138
Ключевые слова: судебная реформа, независимость судей,
проблемы уголовного судопроизводства, представительство граждан.
Key word: udicial reform, independence of judges, problems of
criminal justice, representation of citizens.
Первая и пока единственная официальная Концепция судебной реформы была подготовлена в 1991 г.1 После этого аналогичного рода документов уже не разрабатывалось. Вместе с тем, как
показывает анализ современного состояния правоприменительной
практики, прежде всего, в сфере уголовного судопроизводства, сохраняются унаследованные ещё из советского периода такие основные недостатки, как отсутствие независимости судей, обвинительный уклон, устаревшая модель доказывания, слабая представительность граждан в отправлении правосудия, инквизиционный
(во многом репрессивный) характер досудебного производства по
уголовным делам и т.п. В таких условиях любому гражданину
трудно рассчитывать на то, что он получит в суде справедливое
решение. Соответственно, необходимость судебной реформы в современной России не вызывает сомнений.
За последние несколько лет разработки в области модернизации российского правосудия были широко представлены в науке
уголовного процесса. В частности, из их числа можно отметить
доктринальную модель уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации, авторы которой предложили концептуально новую версию возможного варианта реформы отечественного уголовно-процессуального права2.
Концепция судебной реформы 1991 г. была принята Постановлением Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г. № 1801-1. Авторы: С.Е. Вицин, доктор юридических наук; А.М. Ларин, доктор юридических наук; И.Б. Михайловская, доктор юридических наук; Т.Г. Морщакова, доктор юридических наук; Р.В. Назаров, член Московского областного суда; С.А. Пашин, кандидат юридических наук; И.Л. Петрухин, доктор
юридических наук; Ю.И. Стецовский, доктор юридических наук. Документ доступен по
ссылке: http://hand-help.ru/documents/kontseptsiya_sudebnoy_reformy.doc.
2
Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права
Российской Федерации и комментарии к ней [исполн.: А.С. Александров и др.]. М.: Юрлитинформ, 2015. 299 с.
139
1
Экспертами Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге на основе серии эмпирических исследований была осуществлена диагностика работы
судебной системы в части уголовного судопроизводства и затем
сформулированы предложения по её реформированию1.
Под эгидой Центра стратегических разработок (ЦСР) рабочей группой, в которую вошли, помимо представителей Института
проблем правоприменения при Европейском университете в
Санкт-Петербурге, учёные из Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова и Московского государственного
юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА), в 2018 г.
были опубликованы предложения по совершенствованию судебной системы в Российской Федерации и изменения нормативных
актов в целях их реализации2. По существу, эти предложения представляют собой проект судебной реформы, разработанный в рамках программы стратегического развития России на 2018-2024 гг.
На VII Общероссийском гражданском форуме, который состоялся 2 декабря 2019 г. сделано программное заявление о том,
что основой развития России и одной из главных целей должно
стать обеспечение верховенства права, для этого предлагается
принять 11 мер (шагов)3.
Многие из предложений по реформированию российского
правосудия, отражённые в названных выше разработках, представляются достаточно интересными. Обозначим те из них, которые, на наш взгляд, должны быть реализованы в первую очередь.
Прежде всего, обращается внимание на необходимость решения проблемы качества кадров для судебной системы. Для улучшения качества судейских кадров, процедуры отбора и назначения
судей требуется:
Диагностика работы судебной системы в части уголовного судопроизводства и
предложения по её реформированию. Доклад на основе исследования. Институт проблем
правоприменения,
2016.
Документ
доступен
по
ссылке
http://enforce.spb.ru/images/Issledovanya/court_reform_IRL_4_KGI_web.pdf.
2
Бочаров, Т.Ю., Волков, В.В., Воскобитова, Л.А., Дмитриева, А.В., Смола, А.А.,
Титаев, К.Д, Цветков, И.В. Предложения по совершенствованию судебной системы в
Российской Федерации и изменения нормативных актов в целях их реализации. Документ доступен по ссылке http://enforce.spb.ru/images/Products/ reports/Report_Justice_System_Preview.pdf.
3
URL: https://civil-forum.ru/forums/2019/docs/.
140
1
– создание в России единого, постоянно действующего, независимого от различных ведомств Федерального центра подготовки (обучения) судей1;
– отмена требования обязательного высшего юридического
образования для секретарей судебного заседания и секретарей
суда, а также исключение этой должности из перечня должностей,
занятие которых даёт юридический стаж;
– увеличение фактической заработной платы работников аппарата судов вдвое или до уровня средней по региону;
– упрощение процедуры перемещения судьи внутри судебной системы;
– изменение состава Кадровой комиссии при Президенте РФ
(ККП) посредством замены, состоящей в ней всех представителей
правоохранительных органов представителями судейского сообщества, научно-преподавательского сообщества, юридического
сообщества;
– оптимизация порядка рассмотрения ККП кандидатур на
должность судьи, ограничив его только первым назначением
судьи;
– повышение предсказуемости и открытости работы ККП, в
том числе сделать более прозрачными, публичными и предсказуемыми основания для отклонения ККП кандидатуры на должность
судьи.
Далее, в рамках судебной реформы предстоит решить проблему укрепления независимости судей. Для этого предлагается
осуществить следующие мероприятия:
– ограничить пребывание в должности председателя суда
определённым сроком и не более двух сроков подряд;
– ввести выборность председателей судов и процедуру выдвижения кандидатуры председателя коллективом суда на основе
рейтингового голосования коллектива суда;
– исключить участие председателей судов из процедур назначения судей, распределения дел между судьями, а также материального вознаграждения судей;
Образцом и первопроходцем в сфере профессионального образования судей считается Национальная школа магистратуры в Бордо (Франция) (L’Ecole nationale de la
magistrature, ENM).
141
1
– уточнить условия наступления дисциплинарной ответственности судей.
Реализация всех высказанных предложений позволит решить
лишь некоторые из основных проблем, свойственных всем судам
независимо от типа процесса. Между тем, главным индикатором
состояния судебной системы Российской Федерации и её проблем
является существующая процедура уголовного судопроизводства.
Эта составляющая судебной системы имеет высокую общественную значимость, её восприятие определяет уровень доверия граждан к правосудию, репутацию не только всех российских судов, но
и всех правоохранительных органов. Поэтому более подробно
остановимся на тех проблемах, которые предстоит решить в рамках осуществления правосудия по уголовным делам в широком
смысле.
Во-первых, главная «беда» российского уголовного процесса
заключается в том, что он остаётся по своей природе во многом
«советским», устаревшим типом расследования, рассмотрения и
разрешения уголовных дел. Основная доминанта такого типа уголовного процесса определяется наличием обвинительного (инквизиционного) уклона и отсутствием реальной состязательности и
равноправия сторон. Для преодоления обвинительного уклона
необходимы:
– реформация института доказательств и доказывания посредством перехода от следственно-обвинительной доктрины получения и использования доказательственной информации к более
прогрессивной модели – судебно-исковой, которая предполагает,
по словам некоторых авторов, демонополизацию обвинения и уголовного расследования путём открытого доступа к нему «частных
лиц и их объединений, как заинтересованных в исходе данного
конкретного уголовно-правового спора, так и вступивших в него
по своей инициативе в виду общественного интереса»1;
– демонтаж существующей конструкции во многом репрессивного досудебного уголовного процесса, в том числе отказ от
стадии возбуждения уголовного дела;
Александров А.С., Андреева О.И., Зайцев О.А. О перспективах развития российского уголовного судопроизводства в условиях цифровизации // Вестник Томского гос.
ун-та. 2019. № 448. С. 206.
142
1
– решение проблемы использования со стороны силовых органов насилия, пыток, угроз, другого незаконного воздействия на
участников процесса, а также лиц и организаций, вовлекаемых в
сферу уголовного судопроизводства;
– введение института следственных судей, при этом «задача
следственного судьи должна состоять в осуществлении активного
судебного контроля за расследованием, однако, без принятия на
себя функции уголовного преследования, следственный судья не
может проявлять инициативу по собиранию новых доказательств
в целях подтверждения или опровержения версий обвинения и защиты, а уполномочен лишь проверять и оценивать сведения, представленные ему сторонами»1.
Во-вторых, существующий в настоящее время письменный
(бумажный) порядок досудебного и судебного ведения уголовных
дел в Российской Федерации должен быть переформатирован в
цифровое правосудие. В этой связи требуется:
– реализация концепции «государство-как-платформа» в
рамках уголовного судопроизводства, основой которой является
создание комплексной организационно-технической инфраструктуры для предоставления необходимых населению услуг, а также
для обеспечения деятельности системы государственного управления2;
– разработка, создание и внедрение программы «Электронное уголовное дело» («Е-уголовное дело») на досудебном производстве3, которая могла бы интегрироваться с автоматизированной информационно-аналитической системой судебных органов,
О компетенции и порядке формирования института следственных судей в Российской Федерации: Предложения руководителя Постоянной комиссии по гражданскому участию в правовой реформе Совета при Президенте Российской Федерации по
развитию гражданского общества и правам человека Т.Г. Морщаковой. Документ доступен
по
ссылке
http://law.sfu-kras.ru/data/method/e-library-kup/Raznoe/
prilozhenye%20№7-294_15.pdf.
2
Распоряжением Правительства РФ предусматривается переход на цифровую
экономику посредством создания программы «государства как информационная платформа», в рамках которой все виды государственных услуг населению и бизнесу должны
быть максимально оцифрованы. См.: Программа «Цифровая экономика Российской Федерации», утверждена распоряжением Правительства РФ от 28 июля 2017 г. № 1632-р /
URL: http://static.government.ru/media/files/9gFM4FHj4PsB79I5v7yLVuPgu4bvR7M0.pdf.
3
В 2016 г. Генеральной прокуратуры Казахстана без дополнительных затрат из
бюджета разработана программа «Е-уголовное дело». Программа охватывает весь уго143
1
например, с Государственной автоматизированной системой
«Правосудие» (ГАС «Правосудие») или с Комплексной информационной системой судов общей юрисдикции (КИС СОЮ), проект
создания которой успешно завершён и функционирует в Москве
уже в настоящее время;
– определиться в концептуальном плане с возможностью и
пределами использования искусственного интеллекта (ИИ) в уголовном судопроизводстве1.
В-третьих, российское уголовное судопроизводство нуждается в решении проблемы слабой представительности граждан в
отправлении правосудия. Участие населения в реализации правосудия позволяет приблизить судебную деятельность к народу, сделать его соучастником данной деятельности. Именно в этом случае
решения суда будут восприниматься населением как справедливые и обоснованные, а судебная система перестаёт быть лишь чиновничьим делом. Если допускается народ к отправлению правосудия, суд обретает авторитет и доверие со стороны населения, повышается эффективность судебной деятельности. При этом важно,
чтобы степень такого участия населения позволяла гражданам самостоятельно решать основные вопросы правосудия.
Одним из главных достоинств представительности граждан в
отправлении правосудия является именно то, что они принимают
решения в условиях отсутствия требований их обоснованности и
мотивированности. Из этого не следует, что такие условия создают
какие-либо предпосылки для произвольного принятия решений, и
тем более, представляют собой угрозу законности. Оценку доказательств представители народа осуществляют на основе внутреннего убеждения, руководствуясь в большей степени при этом
своим житейским опытом и здравым смыслом. Соответственно, в
ловный процесс: от регистрации преступления, его расследования и до исполнения приговора. Программа «Е-уголовное дело» имеет высокую степень защиты от несанкционированного доступа к материалам уголовного дела посторонних лиц, в том числе и администраторов системы. Постоянное онлайн-транслирование следственных действий с выходом отдельного канала в прокуратуру позволяет предотвратить факты недозволенных
методов ведения следствия, в том числе пытки.
1
Примеры использования ИИ, который уже сейчас внедряется в той или иной
степени в уголовное судопроизводство разных стран, удачно показаны в цитируемой
нами статье А.С. Александрова, О.И. Андреевой, О.А. Зайцева.
144
конечном счёте принимаемые ими решения должны отвечать важнейшему и главенствующему требованию – справедливости правосудия.
Вместе с тем, на наш взгляд, следует критически относиться
к высказываниям тех авторов, которые сетуют об игнорировании
советского опыта привлечения народа к делу отправления правосудия. Весь советский период отправления правосудия и участия
в нём «советских» граждан, по существу, был чрезвычайно неэффективен и вреден для нормального демократического развития
общественных институтов. В условиях «советской» идеологии и
«советской» действительности права и свободы личности были
принесены в жертву государственным интересам. Поэтому «советское» правосудие, как часть советского государства, было проводником, инструментом публичного (зачастую репрессивного) воздействия на личность. Формы же привлечения населения к отправлению «советского» правосудия в качестве народных заседателей,
общественных защитников и обвинителей, товарищеских судов и
т.д., при советской власти не имели практически никакого значения для эффективного (независимого) функционирования судебной деятельности. Не случайно, к примеру, народных заседателей
советского периода называли «кивалы из СССР».
По нашему мнению, в современных условиях наиболее адекватной формой привлечения граждан к отправлению правосудия
является их участие в качестве присяжных заседателей. При этом,
перспективным видится такое участие применительно к различным формам судопроизводства, поскольку ст. 118 Конституции
РФ провозглашает, что судебная власть осуществляется посредством не только уголовного, но и конституционного, гражданского и административного судопроизводства1.
На сегодняшний день для успешного функционирования
народного представительства в отправлении правосудия требуется
решить, как минимум, два основных вопроса: 1) разработать и
внедрить в общественную жизнь программы, пропагандирующие
и популяризирующие участие граждан в качестве присяжных; 2)
Помимо уже существующего опыта привлечения граждан в качестве присяжных
заседателей в уголовном суде, а также в качестве арбитражных заседателей, было бы
целесообразным внедрение суда присяжных по гражданским делам в российском правосудии, как это, например, уже давно практикуется в США.
145
1
расширить компетенцию суда присяжных. Согласно проекту итогового документа Общероссийского гражданского форума ОГФ2019 «Гражданское общество: настоящее будущее», под расширением компетенции суда присяжных необходимо понимать:
– возвращение в компетенцию суда присяжных статей УК
РФ, изъятых из неё в 2008 и 2013 гг. под предлогом недостаточной
зрелости гражданского общества;
– отнесение к компетенции суда присяжных уголовных дел,
в которых присяжные могут оценить элементы провокации и «заказа», прежде всего дела о взятках и других должностных и «предпринимательских» преступлениях, с точки зрения здравого
смысла;
– расширение оснований, влекущих за собой передачу дела
по требованию заинтересованной стороны в суд с участием граждан, за счёт конкретного определения специфических признаков
предмета спора и сторон (как в уголовных, так и в административных и гражданских процессах), указывающих на наличие в деле
публичного интереса. К этой категории, в частности, должны быть
отнесены споры, возникающие при выборах, административные
дела о наказаниях за участие в публичных акциях, «предпринимательские» дела, связанные с возможной приостановкой деятельности крупных промышленных и иных объектов;
– постепенное добавление к компетенции суда присяжных
всех категорий преступлений с тем, чтобы в перспективе право на
суд присяжных было у каждого подозреваемого или обвиняемого1.
Проект итогового документа ОГФ-2019 «Гражданское общество: настоящее будущее». Документ доступен по ссылке https://civil-forum.ru/upload/medialibrary/ff6/Проект%20итогового%20документа%20ОГФ-2019%20Гражданское%20общество%20настоящее % 20 будущее.pdf.
146
1
Е.В. Кравченко
ОСОБЕННОСТИ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ПОЛНОМОЧИЙ
АДВОКАТА ПРИ ДАЧЕ ОБЪЯСНЕНИЙ ДОВЕРИТЕЛЕМ
В СТАДИИ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
PECULIARITIES OF PROCEDURAL AUTHORITIES
OF LAWYER IN GIVING EXPLANATIONS OF THE
TRUSTEE IN THE STAGE OF EXCITATION
OF CRIMINAL CASE
Статья посвящена особенностям уголовно-процессуальных
полномочий адвоката при реализации конституционного права
граждан на квалифицированную юридическую помощь при даче
объяснений в стадии возбуждения уголовного дела, а также затрагивает актуальные проблемы данной темы с учетом адвокатской
деятельности автора.
The article is devoted to the peculiarities of the criminal procedural powers of a lawyer in the exercise of the constitutional right of
citizens to qualified legal assistance when giving explanations at the
stage of initiating a criminal case, and also addresses the urgent problems of this topic, taking into account the advocacy of the author.
Ключевые слова: адвокат, защитник, представитель, квалифицированная юридическая помощь, стадия возбуждения уголовного дела.
Key words: lawyer, defender, representative, qualified legal aid,
stage of criminal case initiation.
В науке уголовного процесса неоднократно акцентируется
внимание на том обстоятельстве, что стадия возбуждения уголовного дела несет в себе весьма важный потенциал по определению
147
системы мер обеспечения прав участников как в этой стадии, так
и на последующих этапах производства по уголовному делу1.
Право граждан на получение квалифицированной юридической помощи, гарантированное ч. 1 ст. 48 Конституции РФ, может
быть ограничено, как предписывается ч. 3 ст. 55 Конституции РФ,
только федеральным законом и лишь в той мере, в какой это необходимо для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения
обороны страны и безопасности государства.
В науке уголовного процесса право участников уголовного
судопроизводства на защиту принято относить к материальным
субъективным правам участников уголовно-процессуальных правоотношений и в свою очередь заявлять отводы, ходатайства, приносить жалобы, представлять доказательства, приглашать адвоката (защитника, представителя) – к процедурным субъективным
правам. Процессуальные (процедурные) права выступают своего
рода средствами реализации прав материальных2.
Применительно к уголовному судопроизводству квалифицированная юридическая помощь представляет собой целенаправленную деятельность адвоката по содействию в использовании
предоставленных законом возможностей лицу, вовлекаемому в
сферу уголовно-процессуальных отношений. Это обусловлено
тем, что уголовно-процессуальный закон имеет своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления, а также защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее
прав и свобод в какой-либо форме (ст. 6 УПК РФ)3.
На начальной стадии уголовного судопроизводства – стадии
возбуждения уголовного дела, с учетом положений ч. 1.1. ст. 144
УПК РФ, законодатель, обозначает таких участников уголовного
Гладышева О.В., Устов Т.Р. Обеспечение прав участников следственных и иных
процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении монография. М.:
Юрлитинформ, 2017. С. 7.
2
Гладышева О.В. Теоретические основы обеспечения законных интересов личности в уголовном судопроизводстве: монография / под науч. ред. докт. юрид. наук,
проф. В.А. Семенцова. М.: Юрлитинформ, 2012. С. 129.
3
См. об этом: Кравченко Е.В. Взаимоотношения государства и адвокатуры в уголовном судопроизводстве // Вопросы российского и международного права. 2016. Т. 6.
№ 12A. С. 251.
148
1
судопроизводства, как «лица, участвующие в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении» и
закрепляет за ними право «пользоваться услугами адвоката».
В научной литературе подчеркивается важность обеспечения
права на получение квалифицированной юридической помощи в
стадии возбуждения уголовного дела лицу, причастному к преступлению, при явке с повинной, при фактическом задержании и
когда проводятся допустимые здесь следственные действия1.
Говоря об уголовно-процессуальных полномочиях адвоката
– участника стадии возбуждения уголовного дела, нельзя не отразить особенности его уголовно-процессуального статуса как субъекта правоотношений. Так, уголовно-процессуальный статус субъектов правоотношений может быть одновременно специальным и
отраслевым, а применительно к адвокату, его специальный статус
как участника уголовно-процессуальных правоотношений определен в Законе об адвокатуре2, а отраслевой – в УПК РФ3.
УПК РФ понятие «адвокат» не содержит, его определение
дано в ст. 2 Закона об адвокатуре: «адвокат является независимым
профессиональным советником по правовым вопросам и участвует в уголовном судопроизводстве в качестве представителя или
защитника доверителя».
Согласно ч. 1 ст. 49 УПК РФ защитником является лицо, осуществляющее защиту прав и законных интересов подозреваемых
и обвиняемых и оказывающее им помощь при производстве по уголовному делу, а ч. 2 закреплено, что в качестве защитников участвуют адвокаты4, при этом в п. 6 ч. 3 конкретизировано, что защитник участвует в уголовном деле с момента начала осуществления
процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица,
Гарантии прав участников уголовного судопроизводства: проблемы и возможные пути их решения: монография / под общ. и науч. ред. проф. В.А. Семенцова. М.:
Юрлитинформ, 2013. С. 164.
2
Федеральный закон от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ (в ред. от 2 декабря 2019 г. № 400ФЗ) «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» // Собрание
законодательства РФ. 2002. № 23. Ст. 2102.
3
Гладышева О.В. Теоретические основы обеспечения законных интересов личности в уголовном судопроизводстве. С. 135.
4
Федеральный закон от 17 апреля 2017 г. № 73-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. 2017. 19 апреля.
149
1
в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении в порядке, предусмотренном ст. 144 УПК РФ1.
При предъявлении ордера следователю или дознавателю,
предусмотренного ч. 2 ст. 6 Закона об адвокатуре и ч. 4 ст. 49
УПКРФ, адвокат участвует в стадии возбуждения уголовного дела
при оказании юридической помощи лицам, участвующим в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении».
Более того, в силу ч. 4 ст. 49 УПК РФ, адвокат вступает в уголовное дело в качестве защитника по предъявлении удостоверения
адвоката и ордера, с момента этого вступления на адвоката распространяются правила, установленные ч. 3 ст. 53 УПК РФ, однако
возникает ряд закономерных вопросов о наличии уголовного дела
или процессуального статуса подозреваемого или обвиняемого у
участника в стадии возбуждения уголовного дела, которых в
начальной стадии уголовного судопроизводства еще отсутствуют.
В настоящее время, говоря о процессуальных правах адвоката в стадии возбуждения уголовного дела, который оказывает
квалифицированную юридическую помощь с учетом положений
ч. 1.1. ст. 144 УПК РФ «лицам, участвующим в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении»,
на наш взгляд, обращает внимание мнение основателя «Школы
уголовной защиты Ю. Новолодского (г. Санкт-Петербург).
Так, по мнению Ю.М. Новолодского2, адвокат в стадии возбуждения уголовного дела не может пользоваться процессуальными правами и полномочиями, закрепленными положениями ст.
53 УПК РФ. До возбуждения уголовного дела адвокат может основываться на полномочиях, вытекающих из смысла Закона об адвокатуре. При этом уведомление следователя о начале осуществления своей профессиональной деятельности – это право адвоката,
а не обязанность, а сам процесс вступления в уголовное судопроизводство адвоката необходим только тогда, когда ему понадобятся уголовно-процессуальные полномочия и за рамками Закона
Федеральный закон от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ (в ред. от 28 декабря 2013 г.) «О
внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. 2013. 6
марта.
2
Школа уголовной защиты Ю.М. Новолодского: вводная онлайн лекция
«Смыслы уголовной защиты»: https://novolodskii.online (дата обращения 15.02.2019).
150
1
об адвокатуре, лишь тогда им предъявляется ордер адвоката, с последующим приобретением статуса защитника.
Автор статьи полностью согласен с мнением Ю.М. Новолодского и в ходе практической деятельности неоднократно сталкивалась с тем, что ей, как адвокату, оказывающему юридическую помощь доверителю в стадии возбуждения уголовного дела, следователи или дознаватели указывают на полномочья, предусмотренные положениями ст. 53 УПК РФ, регламентирующей полномочия
защитника.
Сама реализация процессуального права адвоката в стадии
возбуждения уголовного дела на собирание и представление предметов и документов, которые могут быть признаны вещественными и иными доказательствами, а также на привлечение на договорной основе специалистов, для разъяснения вопросов, связанных с оказанием юридической помощи в практической деятельности у автора не вызвали вопросов или каких-либо трудностей, в
отличии от упомянутого законодателем права на фиксацию (в том
числе с помощью технических средств) информации, содержащейся в материалах дела, по которому адвокат оказывает юридическую помощь, предусмотренной ст. 6 Закона об адвокатуре, и
реализуемой в практической деятельности лишь после вынесения
процессуального решения в соответствии со ст. 145 УПК РФ. При
этом очевидно, что самого уголовного дела в начальной стадии
уголовного судопроизводства нет, существует только материал
проверки сообщения (заявления) о преступлении, осуществляемой
в порядке ст. 144 УПК РФ.
Тем самым отдельного внимания заслуживает реализация
права четко регламентированного круга участников стадии возбуждения уголовного дела, на ознакомление с материалами проверки сообщения (заявления) о преступлении, проведенной в порядке ст. 144 УПК РФ и получения надлежащим образом заверенной копии вынесенного решения в соответствии со ст. 145 УПК
РФ.
Отсутствие четко регламентированного законодателем исчерпывающего круга участников данной стадии уголовного судопроизводства, куда входят очевидцы, специалисты, эксперты, приводит не только к отсутствию процессуально закрепленного ис151
черпывающего круга «лиц, участвующих в производстве процессуальных действий при проверке сообщения о преступлении», упомянутых законодателем в ч. 1.1. ст.144 УПК РФ, но и к отсутствию
регламентированных процессуальных прав, гарантированных ч. 2
ст. 24 Конституции РФ по ознакомлению с документами и материалами, непосредственно затрагивающими права и свободы.
В практической деятельности не вызывает каких-либо препятствий со стороны сотрудников правоохранительных органов
при ознакомлении с материалами проверки как самого заявителя
сообщения (заявления) о преступлении, так и лица, в отношении
которого она осуществлялась. Однако все поступающие ходатайства об ознакомлении, заявленные участниками стадии возбуждения уголовного дела, в порядке ст.ст. 119-122 УПК РФ рассматриваются сотрудниками правоохранительных органов не в предусмотренный ст. 121 УПК РФ срок (не позднее 3 суток), а в соответствии с положениями ст. 12 Закона об обращении граждан 1 – в
30 дней, с предусмотренным правом продления в исключительных
случаях на аналогичный срок, то есть как простые письменные обращения граждан.
Таким образом, согласно положениям п. 5 ч. 2 ст. 2 и ч. 1 ст.
6 Закона об адвокатуре, полномочия адвоката в качестве представителя или защитника доверителя в уголовном судопроизводстве
регламентируются процессуальным законодательством, но процессуальный статус адвоката в стадии возбуждения уголовного
дела, не нашедший своего должного закрепления уголовно-процессуальным законом, не позволяет адвокату в полной мере руководствоваться в своей деятельности предписаниями ст.ст. 49 и 53
УПК РФ, что неизбежно приводит к незаконному и необоснованному ограничению прав и свобод личности, а также противоречит
назначению уголовного судопроизводства.
Федеральный закон от 2 мая 2006 г. № 59-ФЗ (в ред. от 27 декабря 2018 г.) «О
порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» // Российская газета.
2006. 5 мая.
152
1
Шерзод Курбанов
ВОПРОСЫ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ
ПРОФИЛАКТИЧЕСКИХ МЕР РЕЦИДИВА ТЯЖКИХ
НАСИЛЬСТВЕННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ЖИЗНИ
И ЗДОРОВЬЯ В УЗБЕКИСТАНЕ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ
ЗАРУБЕЖНОГО ОПЫТА
ISSUES OF IMPROVEMENT OF PREVENTIVE MEASURES
OF RELAPSE OF SERIOUS VIOLENT CRIMENS AGAINST
LIFE AND HEALTH IN UZBEKISTAN WITH THE USE
OF FOREIGN EXPERIENCE
В статье рассмотрены некоторые направления деятельности
правоохранительных органов по совершенствованию профилактики рецидива тяжких насильственных преступлений против
жизни и здоровья в Узбекистане, с использованием зарубежного
опыта отдельных стран.
The article discusses some areas of law enforcement activities to
improve the prevention of relapse of serious violent crimes against life
and health in Uzbekistan using the foreign experience of individual
countries.
Ключевые слова: направления, деятельность, правоохранительные органы, профилактика, рецидив, тяжкие насильственные
преступления, жизнь и здоровье, Узбекистан, использование зарубежного опыта.
Key words: directions, activity, law enforcement agencies, prevention, relapse of serious violent crimes, life and health, Uzbekistan,
use of foreign experience.
Как показывают результаты исследований в учреждениях по
исполнению наказания, основная масса содержащихся там рецидивистов – это лица молодого возраста. Некоторая, правда незначительная часть из которых, не имеют даже среднего общего об153
разования и, отбыв срок наказания, не могут найти себе применения на свободе. Поэтому сегодня весьма актуально для предупреждения рецидивной преступности против личности осуществлять образовательную деятельность с рецидивистами.
Общеобразовательное обучение осужденных к лишению свободы рассматривается Минимальными стандартными правилами
обращения с заключенными, действующим уголовно-исполнительным законодательством, как одно из основных средств их исправления и подготовки в жизни после освобождения.
Проведенное нами исследование показало, что, если раньше
образовательные учреждения закрывались под любым предлогом, в основном по инициативе администрации колонии, не желающей обременять себя и подчиненных кропотливой работой по
организации общеобразовательного обучения осужденных, то в
настоящее время поставлено обязательное требование к функционированию общих образовательных школ при всех учреждениях,
исполняющих наказание, не зависимо от наполняемости классов,
обеспечения их необходимой материально-технической базой и
повышению образовательного процесса 1.
Реально оценивая трудности и проблемы выполнения требований ст. 100 УИК РУз по организации обязательного получения
осужденными к лишению свободы основного общего среднего
образования и ст. 101 УИК РУз – среднего специального, профессионального образования и профессиональной подготовки осужденных, следует отметить, что, если с профессиональной подготовки в местах лишения свободы проблемы решаемы, то решение
других, связанных с образованием требует создания в учреждениях по исполнению наказания более гибкой системы обучения,
учитывающей интересы осужденных в получении как общего
(полного) среднего образования, так и высшего, либо среднего
специального образования.
Вместе с тем, право осужденного на образование и получение
профессии, провозглашенное в ст. 41 Конституцией Республики
См. об этом: Постановление Президента Республики Узбекистан от 11 августа
2017 г. «О мерах по коренному совершенствованию деятельности органов внутренних
дел в сфере исполнения наказаний, связанных с лишением свободы» //Собрание законодательства Республики Узбекистан. Ташкент, 2017 г. № 33. Ст. 838.
154
1
Узбекистан, должно быть реализовано за счет, например, использования дистанционного обучения в высших образовательных
учреждениях, расположенных в районе, городе или области (в исключительных случаях, при наличии особых способностей осужденного, – в центральных высших образовательных учреждениях
страны) для осужденных, содержащихся в колониях (поселения и
других видов режима (вплоть до пожизненного), Большую роль в
деле предупреждения рецидива играет участие общественности в
работе уголовно-исполнительных учреждений1.
В ст. 81 Минимальных стандартных правил обращения с заключенными имеется следующее важное предписание: «Правительственные и другие учреждения, помогающие заключенным
находить свое место в обществе, должны там, где это возможно и
необходимо, заботиться о том, чтобы такие заключенные получали необходимые документы и удостоверения личности, находили подходящее жилье и работу ... , аккредитованные представители таких учреждений должны иметь возможность посещать тюремные заведения заключенных в них лиц ... желательно, чтобы
работа такого рода учреждений централизовалась или координировалась в пределах возможного, с тем, чтобы обеспечить максимально эффективное использование их работы»2.
Согласно ст. 99 УИК РУз данные функции возложены на
предприятия, учреждения, организации, общественные объединения, оказывающие содействие в работе учреждений и органов, исполняющих наказание, принимают участие в воспитании (исправлении) осужденных. В соответствии с законодательством
РУз, общественные организации могут контролировать учреждения, исполняющие наказания3.
Пулатов Ю.С., Шамансуров А.А. К вопросу об основных направлениях и формах
участия общественности в деятельности ИТУ // Научное наследие Н.А. Стручкова и проблемы совершенствования исполнения уголовного наказания: сб. науч. тр. Уфа: ВШ
МВД РФ, 1992. С. 38-45; Пулатов Ю.С., Сатторов Ч.А. Комплексный подход к исправлению осужденных: учебное пособие. Ташкент: ТВТУ МВД Республики Узбекистан,
2015. С. 47-56.
2
Международные Конвенции по правам человека и борьбе с преступностью: сб.
меж-дунар. документов / сост. Ю.С. Пулатов. Ташкент: Шарк, 1995. С. 195.
3
Закон Республики Узбекистан от 12 апреля 2018 г. № ЗРУ-474 «Об общественном контроле» (ст.ст. 2-4) // https: www.norma. uz/raznoe/ob obshchestvennom_kontrole;
Шамансуров А.А. Теоретические и прикладные проблемы модернизации пенитенциарной системы / отв. ред. заслуженный деятель науки Республики Узбекистан, д-р юрид.
наук, проф. Г. Абдумажидов. Т.: Fan va texnologiya, 2015. С. 116.
155
1
В настоящее время с органами ГУИН МВД Республики Узбекистан, взаимодействуют десятки благотворительных фондов, созданы попечительные советы, государственные и коммерческие
организации, их помощь продуктами питания, медицинским оборудованием и препаратами, одеждой, видеотехникой, строительными материалами, художественной и религиозной литературой,
денежными и другими средствами значительно возросла. В результате наметились процессы изменения отношения к проблемам
учреждений по исполнению наказания со стороны общественности.
В последние годы в Узбекистане появилось определенное количество очень богатых и обеспеченных людей. Привлечь их
внимание к нуждам органов, исполняющих наказание, вполне
посильная задача, для решения которой необходимо организовать
пропаганду содействия учреждениям по исполнению наказания.
Необходимо экономически стимулировать предпринимателей
к участию в работе учреждений по исполнению наказания – это
может быть направление налогообложения, льготы при создании
рабочих мест в местах лишения свободы, заключение договоров
на предоставление квот рабочих мест с последующим предоставлением льгот, как в налогообложении, так и таможенных и иных
платежах.
Сегодня некоторые авторы выступают за создание частных
тюрем по образцу и подобию США. На наш взгляд, этого допускать нельзя.
Во-первых, это не соответствует всему развитию политикоправовой мысли нашего общества в целом и уголовно-правовой
науки, в частности. Во-вторых, не решит проблемы соответствия
отбывания наказания в виде лишения свободы мировым стандартам. Государство не должно отстраняться от указанных проблем
или перекладывать их, а на основе сотрудничества с предпринимателями, общественными организациями централизованно проводить работу по улучшению работы пенитенциарной системы.
Перефразируя известное изречение, можно сказать, что «дешевая профилактическая служба очень дорого обойдется государству». Между тем, если какой-либо из субъектов профилактики (официальный либо неофициальный) может удержать от
156
совершения преступления или его рецидива хотя бы одного правонарушителя в месяц, то его содержание будет выгодно государству с учетом того, сколько потребуется средств на розыск преступника, привлечение его к ответственности, содержание в местах лишения свободы.
Особое место в системе предупреждения занимает постпенитенциарное попечительство, т. е. забота об освобожденных из
мест лишения свободы. Постпенитенциарное воздействие среди
лиц, отбывших наказание, является в необходимых случаях единственным условием для успешного завершения исправительного
ресоциализационного процесса, а также для предупреждения рецидива.
Постпенитенциарное предупреждение принято подразделять
на:
1. Добровольное, возникающее в результате обращения заключенного за помощью к официальным государственным органам и общественным организациям.
Во многих европейских странах (Австрии, Великобритании,
Германии, Италии, Польша, Франции и др.) 1 осуществление добровольного попечительства возложено на так называемых социальных кураторов, действующих по месту жительства освобожденного из мест лишения свободы лица. Куратор помогает освободившемуся адаптироваться к жизни на свободе. При этом его деятельность проходит под лозунгом: «Освобожденный не должен
быть только объектом постпенитенциарного воздействия, его
необходимо направлять так, чтобы при этом были использованы
его собственные внутренние возможности»2.
В Узбекистане о добровольном попечительстве как средстве
постпенитенциарного предупреждения рецидива можно говорить в свете гл. 30 УИК РУз «Порядок освобождения из учреждений по исполнению наказания», которая в ст.ст. 171-173 регулирует
положения: о подготовке осужденных к освобождению; об оказании материальной помощи лицам, освобожденным из учреждений
См.: Декрет № 85-836 от 6 августа 1985 г. «Об изменении норм УПК Франции»
// Журналь офисьель, 1986. С. 9063; Рекей Даллоз, 1985. № 29. С. 464; Шамансуров А.А.
Медиация: польский опыт // Щит. Ташкент: МВД Республики Узбекистан, 2002. № 3. С.
32-34.
2
Суменков А.К. Рецидив преступлений и проблемы исполнения наказания в виде
лишения свободы: дис. … канд. юрид. наук. Рязань, 2013. С. 97.
157
1
по исполнению наказания и об уведомлении об освобождении
осужденных и сопровождение освобожденных.
Законодатель де-юре закрепил великолепные положения, но
де-факто они сложно выполнимы, поскольку все расходы по
предоставлению вышеуказанной помощи возложены на администрацию учреждений по исполнению наказания, с заблаговременным уведомлением центров социальной адаптации лиц, освобожденных из мест лишения свободы, по избранному осужденными
места жительства, о его предстоящем освобождении, наличии жилья, трудоспособности и специальности.
Сегодня эти вопросы и некоторые другие (например, обеспечение осужденных работой, требований материально-бытового
характера, осуществления целевой индивидуальной работой с
осужденным и др.) продолжают оставаться проблемными. А вот в
местах лишения свободы успешно решаются вопросы о порядке
отбывания и содержания осужденных (режима содержания, питания, медицинского обслуживания, воспитательной работы и др.).
На наш взгляд, улучшить сложившуюся ситуацию в направлении постпенитенциарного предупреждения рецидива можно,
если будут:
а) эффективно налаживаться связи с родственниками освобождающихся, с тем, чтобы они оказывали посильную помощь;
б) укрепляться связи с предпринимателями, которые бы
кроме использования дешевой рабочей силы предоставляли материальную помощь денежными средствами, продуктами питания,
одежды и др.;
в) осуществляться активная пропаганда среди общественных
организаций, состоятельных граждан о необходимости помощи
осужденным1.
2. Принудительное постпенитенциарное воздействие, реализуемое через систему административного надзора.
См. об этом: Пулатов Ю., Кадыров У. Хаётга кайтиш машак-катлари // Хает ва
конун (журнал). Тошкент, 1998. № 9-10. С. 29-34.
158
1
В профилактике рецидива традиционно на индивидуальном
уровне предупреждения преступности участвуют инспектора профилактики правонарушений1. Часть 3 ст. 171 УИК РУз устанавливает обязанность администрации УИН определять лиц, в отношении которых необходимо установить административный надзор
органов внутренних дел за лицами, освобожденными из мест лишения свободы.
Административный надзор является принудительной мерой
и применяется в отношении освобожденных от отбывания
наказания совершеннолетних лиц:
а) осужденных ранее за совершение преступлений при особо
опасном рецидиве;
б) судимых ранее к лишению свободы за тяжкие преступления или судимых два и более раза к лишению свободы за любые умышленные преступления либо ранее освободившихся из
мест лишения свободы условно досрочно и вновь совершивших
умышленные преступления в течение не отбытой части наказания. Надзор за ними устанавливается, если поведения данных
лиц свидетельствует об их упорном нежелании встать на путь
исправления.
Административный надзор устанавливается по месту жительства освобожденного на срок от шести месяцев до одного
года. В необходимых случаях он может быть продлен каждый раз
еще на шесть месяцев, но не свыше сроков судимости. Вместе с
тем предусмотрена возможность досрочного прекращения
надзора, если лицо положительно характеризуется по работе и
в быту2.
В случае нарушения правил административного надзора
поднадзорные могут привлекаться к административной ответственности, т. е. штрафу. Загруженность инспекторов профи-
См.: Юсупов А.Н. Милиция таянч пункти фаолиятини ташкил эти шва хужжатларинингнамуналари: Қўлланма. Т.: Ўзбекистон Республикаси ИИВ Академияси,
2011. Б. 62-64; Пулатов Ю.С., Сатторов Ч.А. Рецидив жино-ятчиликка карши курашда
якка тартибдаги профилактик чораларнинг роли // Хукук-Право-Law (журнал). Ташкент:
Академия МВД РУз, 2001. № 1. С.42-44.
2
Закон Республики Узбекистан от 2 апреля 2019 г. № ЗРУ-532 «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из учреждений по исполнению наказания»
// Народное слово. 2019. 3 апреля.
159
1
лактики также снижает эффективность надзора как меры предупреждения рецидива против личности. Но, все же, отказываться
от этой работы нельзя, так как административный надзор является
первоначальным этапом в системе официального реагирования на
индивидуальное поведение лица, ранее привлекавшегося к уголовной ответственности. На наш взгляд, для большей эффективности этой работы необходимо применять новые методы осуществления административного надзора. В этой связи полезно обратиться к работе американской полиции.
Около 60% освобожденных условно-досрочно преступников
США вновь попадают в тюрьму, а 70% насильственных преступлений против жизни и здоровья совершается рецидивистами, поэтому становится ясно, кто повинен в большинстве совершаемых
в стране преступлений. Например, в штате Вашингтон, где только
30% условно-досрочно освобожденных вновь попадает в тюрьму,
все же и эта цифра представляется значительной1. Эти преступники являются группой наиболее высокого риска и для правоохранительных органов составляют предмет особой озабоченности.
Коммунально-ориентированная деятельность позволяет полицейским познакомиться с жителями их участка, но для полицейских
еще более полезно знать бывших преступников, живущих на их
территории и находящихся под надзором. Именно на это направлена система наблюдения за рецидивистами в штате Вашингтон.
Система наблюдения за рецидивистами (SMART) была создана благодаря совместным усилиям департамента полиции
(RPD) и департамента исправительных учреждений штате Вашингтон (DOC). Эти два учреждения стали организациями, которые занимаются проблемой профилактики преступлений, а не
только преступниками, которые уже совершили правонарушения. Оба учреждения не упускают ни одного шанса, чтобы повысить общественную безопасность, хотя на практике это означает некоторый отход от их традиционной роли. В рамках программы, созданной департаментами RPD и DOC, полицейские
обучаются и непосредственно следят за преступниками, которые
проживают в пределах их полицейского участка. Два раза в месяц
полицейские посещают бывших преступников по месту жительства и полученную информацию направляют в DOC.
1
Police Chief. 2005. № 4. P. 127-128.
160
Вторая часть программы SMART регламентирует систему
передачи информации в DOC о случайных контактах полицейских
с бывшими преступниками, находящимися под наблюдением.
DOC выдает компьютеризированные ордера для проверки поднадзорных преступников. Сведения о контактах полицейских протоколируются в полевых рапортах, которые еженедельно поступают в DOC и затем используются различными подразделениями
полиции. В рапортах регистрируются все сведения о нарушении
правил общественного поведения поднадзорными преступниками.
Цель процедуры состоит в том, чтобы так называемая бумажная работа была как можно проще, и чтобы не создать новые
формы бланков. Все полицейские подразделения используют рапорты в виде карточек карманного размера для регистрации информации о поднадзорных преступниках. В них вносится такая
информация о поднадзорном, как сведения о его деятельности,
дата, время и место контакта полицейского с поднадзорным, адрес, телефон, номера автомобилей поднадзорного и его знакомых,
а также прочая информация о подозрительных контактах поднадзорного с другими людьми.
Аналитики по преступности департамента исправительных
учреждений тоже играют важную роль в этом процессе. Обобщая
рапорты о совершенных преступлениях и о произведенных арестах с целью извлечения из них статистических сведений, аналитики фиксируют информацию о контактах полиции с людьми,
находящимися под надзором. Копии рапортов направляются офицерами связи в представительство департамента DOC в местечке
Бельвью. Отсюда эти рапорты затем пересылаются офицерам, ведающим надзором и исправлением преступников на местах, которые расследуют инциденты для установления, было ли совершено нарушение закона.
В последние годы в Узбекистане налаживается аналогичная
работа указанных программ. Органы уголовно-исполнительной
системы и органы внутренних дел МВД Республики Узбекистан
проводят активные действия по совершенствованию взаимодей-
161
ствия, налаживая систему обмена информацией на основе внедрения в деятельность информационно-коммуникационные технологии1.
Сегодня выяснение криминального прошлого задержанного
за административный проступок представляет определенную
сложность, а при задержании по подозрению в совершении преступления это становится возможно в рамках проведения проверки сообщения о преступления, либо производства дознания или
предварительного расследования. Все это затрудняет персональную работу ОВД с задержанным. Определенная бюрократизация
правоохранительной деятельности приводит к снижению эффективности предупреждения рассматриваемого рецидива. В результате оперативный работник, следователь и инспектор профилактики основное рабочее время тратят на заполнение многочисленных бланков, объяснений, протоколов и др. Это в корне необходимо менять за счет разработки универсальных, научно обоснованных бланков учета правоохранительной деятельности2.
Подводя итоги, следует подчеркнуть следующее.
Специфические аспекты эффективности предупреждения рецидивного криминального насилия являются производными от эффективности предупреждения первичной насильственной преступности.
Наиболее перспективным направлением предупреждения
тяжких насильственных преступлений является сочетание гуманизации всей системы общественных отношений с неотвратимостью
ответственности за любые преступные посягательства против
жизни и здоровья.
См. об этом: Приложение № 1 к Указу Президента Республики Узбекистан от 10
апреля 2017 г. № УП-5005 «О мерах по коренному повышению эффективности деятельности органов внутренних дел, усилению их ответственности за обеспечение общественного порядка, надежной защиты прав, свобод и законных интересов граждан» // Собрание законодательства Республики Узбекистан. Ташкент, 2017 г. № 15. Ст. 243.
2
Такая же проблема сохраняется в России (Воробьев A.M., Дубовцев В.А. О некоторых причинах рецидивной преступности // Социологические исследования. М., 2011.
№ 5. С. 92-94).
1
162
И.В. Литвинова
К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ ЭЛЕКТРОННЫХ
ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
ABOUT THE QUESTION OF THE TERM «ELECTRONIC
EVIDENCE» IN THE CRIMINAL PROCESS
В статье анализируются существующие в юридической науке
подходы к определению понятия «электронные доказательства»,
обосновывается необходимость дальнейшей разработки указанного термина. С учетом особенностей, присущих электронным доказательствам, предложено определение, отражающее их сущность в уголовном процессе.
In the article it is analyzed the approaches to the definition of the
concept of "electronic evidence" that exist in legal science. Also it is
found a necessity for development of this term in prospect. Given the
specific aspects of electronic evidence, it is proposed a definition, that
reflects their nature in criminal proceedings.
Ключевые слова: электронные доказательства, электронные
устройства, цифровые технологии, уголовное судопроизводство.
Key words: electronic evidence, electronic devices, digital technology, criminal proceedings.
Развитие информационных технологий в настоящее время
значительно опережает реакцию законодателя на изменения в данной сфере. Несмотря на то, что цифровые технологии находят все
большее применение при раскрытии и расследовании преступлений, реальное использование таковых не находит нормативного
закрепления в УПК РФ.
При этом отсутствие законодательной дефиниции рассматриваемого термина затрудняет их использование в уголовном судопроизводстве наряду с остальными видами доказательств. Следует
согласиться с А.С. Александровым и С.И. Кувычковым, которые
отмечают, что «одна из современных стратегий защиты состоит в
163
подрыве доверия к электронной информации, представляемой в
качестве доказательства»1. На негативные последствия отсутствие
общепринятого определения электронных доказательств в юридической науке обращают внимание в своих работах М.И. Воронин,
С.В. Зуев и А.С. Титова2.
Действительно, отсутствие законодательно закрепленного
определения электронных доказательств приводит к созданию
благоприятных условий для опровержения таких доказательств
стороной защиты даже в случае их достоверности.
Большинство ученых, работы которых были нами изучены
при исследовании рассматриваемого вопроса, сходятся во мнении
о необходимости законодательно закрепления термина «электронное доказательство». По мнению Р.И. Оконенко, это позволит
«выработать единую систему норм, регулирующих вопросы исследования цифровых устройств в рамках отдельного процессуального режима, учитывающего их особенности»3.
Однако общепринятого определения электронных доказательств в юридической науке не существует, хотя ученые неоднократно обращали внимание на данный факт4, но существенных изменений в решении этого вопроса до настоящего времени не произошло.
Так, согласно одной из существующих в науке точек зрения
«вопрос определения «электронного доказательства», закрепленного на электронном носителе, должен решаться в каждом конкретном случае с соблюдением норм уголовно-процессуального
Александров А.С., Кувычков С.И. О надежности «электронных доказательств» в
уголовном процессе // Библиотека криминалиста. 2013. № 5. С. 77.
2
См.: Воронин М.И. Электронные доказательства в УПК: быть или не быть? // Lex
Russica. 2019. № 7 (152). С. 74-84; Зуев С.В., Титова А.С. Слабые стороны информационного подхода в свете цифровизации уголовного судопроизводства // Правопорядок:
история, теория, практика. 2019. № 1. С. 49-54.
3
Оконенко Р.И. Электронные доказательства как новое направление совершенствования российского уголовно-процессуального права // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 3. С. 120.
4
См.: Марфицин П.Г. Некоторые подходы к формулированию понятия «электронное доказательство» в уголовном судопроизводстве // Юридическая наука и практика:
Вестник Нижегородской академии МВД России. Право. 2017. № 3. С. 106-109; Поляков
М.П., Смолин А.Ю. Концептологический анализ феномена электронных доказательств //
Вестник Нижегородской академии МВД России. 2019. № 2. С. 135-145.
164
1
законодательства»1. Однако подобный подход к определению
«электронных доказательств» не позволяет даже определить общие черты, выделяющие их среди иных видов доказательств, что
неизбежно влечет за собой сложности в определении их сущности
и в определении критериев допустимости их использования в процессе доказывания по уголовным делам.
Также существует мнение, что под электронным доказательством понимается «электронный носитель информации, содержащий сведения о значимых обстоятельствах по конкретному уголовному делу»2. Но данная позиция представляется весьма спорной, поскольку согласно смысла ст. 74 УПК РФ доказательством
по уголовному делу, являются сведения, позволяющие установить
обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, а не их
носитель. То есть, если провести аналогию с другими видами доказательств, то доказательством по уголовному делу являлся бы
свидетель, а не показания свидетеля, эксперт, а не заключение эксперта. Проведение аналогии с вещественными доказательствами,
на наш взгляд, будет не совсем корректной ввиду того, что данный
вид доказательств предполагает эксклюзивность такого предмета
или документа, в то время как сведения, содержащиеся на электронном носителе информации, могут быть перенесены на любой
аналогичный носитель без потери их содержания.
Ввиду изложенного более логичной представляется позиция
тех ученых, которые под электронными доказательствами понимают «сведения», а не устройство для их хранения.
Так, по мнению В.Б. Вехова, электронными доказательствами являются «любые сведения (сообщения, данные), представленные в электронной форме, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в определенном процессуальным законодательством порядке устанавливают наличие или отсутствие
обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по
Балашова А.А. К вопросу о понятии «электронное доказательство // Закон и
право. 2018. № 6. С. 122.
2
Оконенко Р.И. «Электронные доказательства» и проблемы обеспечения прав
граждан на защиту тайны личной жизни в уголовном процессе: сравнительный анализ
законодательства Соединенных Штатов Америки и Российской Федерации: автореф.
дис. … канд. юрид. наук. М., 2014. С. 9.
165
1
уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение
для уголовного дела»1.
Анализ данного определения позволяет прийти к выводу о
том, что оно не в полной мере характеризует сущность электронных доказательств: автор выводит его из закрепленного в ч. 1
ст. 74 УПК РФ определения «доказательства», дополнив его указанием на то, что данные сведения «представлены в электронной
форме». Законодатель итак подразумевает под доказательством
«любые сведения», то есть представленные в любой форме. Поэтому подобная дефиниция, по нашему мнению, не позволяет
установить четкое отличие природы электронных доказательств от
других видов, которое выражается не только в форме представления сведений, но и в особом процессе создания и закрепления информации на носителе информации.
В связи с этим более емким представляется определение,
предложенное О.В. Овчинниковой, которая полагает, что «электронным доказательством являются сведения о фактах, имеющих
значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, зафиксированные в форме цифровой информации, восприятие содержания которой невозможно без применения технических средств». Однако данное определение, на
наш взгляд, в свою очередь не в полной мере характеризует форму
закрепления сведений, не учитывая возможность использования в
доказывании сведений, представленных не в цифровой, а в аналоговой форме.
По мнению М.И. Воронина, электронное доказательство –
это «сведения, содержащиеся в электронном документе и/или на
электронном носителе информации, на основании которых субъекты доказывания устанавливают наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для
уголовного дела»2. Данное определение, напротив, содержит указание лишь на источник рассматриваемых сведений, без указания
Вехов В.Б. Понятие, виды, классификация электронных доказательств / Развитие
информационных технологий в уголовном судопроизводстве: монография / под ред. дра юрид. наук С.В. Зуева. М., 2018. С. 71.
2
Воронин М.И. Электронные доказательства в УПК: быть или не быть? // Lex
Russica. 2019. № 7. С. 79.
166
1
на форму их представления, ввиду чего также представляется недостаточно полным.
Также заслуживает внимания позиция С.В. Калитина, который считает неверным называть рассматриваемый вид доказательств «электронными», мотивируя это тем, что «доказательства,
если имеются ввиду файлы, воспроизводимые с помощью электронных средств или приборов, устройств лишь воспроизводятся
с их помощью» и приводя в пример электронный микроскоп, фиксирующий состояние биологических клеток, «которое не называют электронным, потому что оно не зависит от электроники
(электронной техники), которая зафиксировала пучок электронов,
прошедший через образец»1. Согласиться с такой точкой зрения
достаточно сложно, поскольку в отличие от электронного микроскопа и объектов, состояние которых он только фиксирует, «электронные доказательства» не только воспроизводятся, но и создаются, в отличие от тех же биологических клеток, с помощью электронных устройств и содержатся в них.
Не умаляя вклад вышеуказанных ученых в попытку выведения понятия электронных доказательств, необходимо отметить,
что ни одно из приведенных выше определений в полной мере не
отражает содержание рассматриваемого вида доказательств. Для
определения сущности электронных доказательств в уголовном
процессе, на наш взгляд, необходимо установить следующее: в
виде чего выражено «электронное доказательство»; в какой форме
представлено его содержание; каковы особенности его создания и
закрепления на носителе информации.
Как уже было указано выше, в соответствии с положениями
ч. 1 ст. 74 УПК РФ, доказательствами в уголовном процессе являются сведения, на основании которых субъекты доказывания устанавливают обстоятельства, имеющие значение для уголовного
дела. Ввиду этого необходимо прийти к выводу, что электронными доказательствами являются не электронные носители информации, на которых хранятся те или иные сведения, а непосредственно сами сведения, как правило, представленные в виде файлов. Необходимо также определить, чем же все-таки является
См.: Доказательства электронные и цифровые // Научно-методический электронный журнал «Концепт». 2014. Т. 20. С. 3586–3590. [Электронный ресурс]: http://ekoncept.ru/2014/54981.htm (Дата обращения: 12.01.2020).
167
1
электронное доказательство – информацией, сведениями или же
данными.
В науке существует мнение, что терминологически более
верным в данном случае представляется использование понятия
«данные», а не «информация»1. Подобный подход используется в
международных актах. Так, согласно п. «b» ст. 1 Конвенции о преступности в сфере компьютерной информации2 для целей Конвенции используется термин «компьютерные данные» («computer
data»). Действительно, в специализированной литературе под
«данными» понимаются «фиксированные сведения о событиях и
явлениях, которые хранятся на определённых носителях»3, в то
время как информация представляет собой «результат обработки
данных при решении конкретных задач»4. То есть данные, представляющие собой форму хранения информации в электронных
устройствах, становятся информацией лишь в результате их
осмысления человеком.
Тем не менее, более рациональной по данному вопросу представляется позиция П.Г. Марфицина, который отмечает, что рассматриваемое понятие «должно находиться в гармонии с другими,
используемыми в той или иной отрасли права… в российском уголовно-процессуальном законодательстве в понятии доказательств
существует ключевое слово «сведения». Идет ли речь о понятии
доказательств в целом или о понятии отдельных видов доказательств, это слово присутствует всегда (или почти всегда)»5.
Что касается формы выражения сведений, содержащихся на
электронных устройствах, то она может быть аналоговой или цифровой – в зависимости от вида электронного устройства (цифро-
См.: Нагорный А.А. Содержание понятия компьютерной информации как предмета компьютерных преступлений // Актуальные проблемы российского права. 2014.
№ 8. С. 1695.
2
Конвенции о преступности в сфере компьютерной информации ETS N 185 (Будапешт, 23 ноября 2001 г.) // СПС ГАРАНТ [Электронный ресурс]:
http://base.garant.ru/4089723/#ixzz6Aqu02fT4 (Дата обращения: 12.01.2020).
3
Гареев Т.Ф. Управление знаниями в самообучающейся организации. Практическое руководство [Электронный ресурс]: https://www.libfox.ru/651402-7-timur-gareevupravlenie-znaniyami-samoobuchayushcheysya-organizatsii-prakticheskoerukovodstvo.html#book (Дата обращения: 12.01.2020).
4
Гареев Т.Ф. Там же.
5
Марфицин П.Г. Указ. соч. С. 108.
168
1
выми являются современные фотоаппараты, компьютеры; аналоговыми – пленочные фотоаппараты, некоторые модели видеокамер). Однако информация, записываемая электронными устройствами, электронной быть не может – она является аналоговой
либо цифровой, поскольку термин «электронный» указывает на
устройство-носитель информации, а не на способ ее представления. Учитывая, что в настоящее время встречаются оба указанных
способа фиксации информации электронными устройствами,
представляется нелогичным использовать при формулировании
определения электронных доказательств только одну из них.
Определенной спецификой по сравнению с иными видами
доказательств обладает и способ создания и закрепления «электронных доказательств» на носителе информации. Как справедливо отмечают М.П. Поляков и А.Ю. Смолин, «по сути, электронное доказательство только тогда является электронным (в том самом искомом узком смысле), когда оно формируется не человеком, а машиной»1. Кроме того, во избежание дискуссий по поводу
того, что к категории «электронных носителей информации»
можно отнести стиральные машины, микроволновые печи и электронный ключ от домофона2, необходимо отметить, что электронные устройства, являющиеся носителями «электронных доказательств», должны быть предназначены для их фиксации и хранения.
Учитывая вышеизложенное, электронные доказательства для
целей уголовно-процессуального права можно определить, как
сведения, позволяющие установить обстоятельства, подлежащие
доказыванию, а также иные обстоятельства, имеющие значение
для уголовного дела, представленные в цифровой или аналоговой
форме, зафиксированные электронным устройством, конструктивно предназначенным для создания, хранения, обработки и передачи данных.
Предложенное определение, безусловно, также не лишено
недостатков, однако полагаем, что закрепление в нем как возможных форм представления сведений, так и особенностей процесса
их создания и закрепления на носителе информации, позволит
1
2
Поляков М.П., Смолин А.Ю. Указ. соч. С. 143.
См.: Вехов В.Б. Указ соч. С. 82.
169
больше приблизиться к пониманию феномена «электронных доказательств» и в дальнейшем выработать критерии их допустимости
в уголовном процессе с учетом присущей им специфики.
Я.В. Лошкобанова
СУДЕБНАЯ РЕФОРМА И ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ
УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА
JUDICIAL REFORM AND DIFFERENTIATION
OF CRIMINAL PROCEEDINGS
«Для свободы необходимы судебные формальности,
но число их может быть так велико,
что они станут препятствовать целям
тех самых законов, которые их установили»
Ш. Монтескье1
В Концепции судебной реформы дифференциация была обозначена как одно из основных направлений развития современной
уголовно-процессуальной формы. Однако это развитие происходит в свете важных и не решенных до настоящего времени проблем, касающихся пределов, критериев дифференциации, обеспечения прав участников при упрощении процедуры и многих других. Высказанные в науке уголовного процесса суждения позволяют констатировать сохранение общего вектора, направленного
на разработку вариативных форм, которые при нерешенности указанных проблем обречены на усугубление негативных тенденций.
Для решения одного из вопросов – о возможном соотношении
упрощенных и более сложных форм в рамках одного производства, – сформулированы предложения об отказе от законодательного закрепления зависимости одной формы от другой, а также об
усилении дискреционных и диспозитивных начал в уголовном судопроизводстве.
1
Монтескье Ш. Избранные произведения. М.: Госполитиздат, 1955. С. 643.
170
In the concept of judicial reform, differentiation was identified as
one of the main directions of development of the modern criminal procedure form. However, this development is taking place in the light of
important and unresolved issues related to limits, differentiation criteria, ensuring the rights of participants while simplifying the procedure,
and many others. The judgments expressed in the science of criminal
procedure allow us to state the preservation of the General vector aimed
at developing variable forms, which, if these problems are not resolved,
are doomed to aggravate negative trends. To address one of the issues
– the possible ratio of simplified and more complex forms within a single production-proposals are formulated to abandon the legislative consolidation of the dependence of one form on another, as well as to
strengthen the discriminatory and dispositive principles in criminal proceedings.
Ключевые слова: дифференциация, соотношение, форма,
зависимость, усмотрение суда, дискреция, диспозитивность.
Key words: differentiation, value, form, dependence, discretion
of the court, the discretion, dispositive.
24 октября 1991 г. Верховным Советом РСФСР принято постановление «О Концепции судебной реформы в РСФСР» (далее –
Концепция), в котором определены важнейшие ее направления, в
том числе дифференциация форм уголовного судопроизводства. В
этом документе было сказано: «пореформенный уголовный процесс утратит унифицированность и обогатится новыми подходами». И далее: «в числе ключевых решений судебной реформы
наряду с введением суда присяжных предлагаются следующие: ...
дифференциация форм уголовного судопроизводства»1.
Анализ содержания Концепции показал, что ее авторы, на
наш взгляд, достаточно условно представляли сущность дифференциации и ее дальнейшее развитие в уголовном судопроизводстве. Указав на возможность ее расширения, авторы Концепции
Постановление Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г. № 1801-1 «О
Концепции судебной реформы в РСФСР» // Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 44.
Ст. 1435.
171
1
представили весьма небольшой объем дифференцирующих признаков, надо признать, вполне объективных: 1) категория рассматриваемого правонарушения (проступок, преступление); 2) инстанционность судебной системы (отличия в формах производства в
судебных инстанциях); 3) характера принимаемых решений (предполагается разделять порядок разрешения правовых вопросов и
вопросов факта).
Основываясь на современном представлении о дифференциации, можно высказать следующие суждения:
1. Дифференциация – процесс объективный, имманентно
присущий уголовному судопроизводству. Уже в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. были предусмотрены различные
формы досудебного и судебного производства, отличались формы
в суде первой и последующих инстанций. Зарубежный опыт также
убеждает в объективности этого процесса1. Международные акты
призывают к установлению специальных процессуальных форм
для производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц, например, несовершеннолетних2.
2. Активность российского законодателя в дифференцировании форм уголовного судопроизводства особенно проявилась в
начальный период судебной реформы и продолжается в настоящее
время. Сегодня стоит отметить развитие специальных процессуальных форм, например, в отношении предпринимателей.
3. Концепция не дала четких и ясных сигналов современному
законодателю относительно оптимальных направлений возможной дифференциации процессуальных форм, ее критериев, принципов, правил и других необходимых условий, позволяющих осуществлять этот процесс на объективной основе, руководствуясь
едиными требованиями.
Последнее из трех суждений стало причиной для развертывания масштабной научной дискуссии относительно возможностей
современной дифференциации в уголовном судопроизводстве,
См., например: Уголовно-процессуальный кодекс ФРГ, Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь, и др.
2
См.: Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций,
касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские
правила). Приняты резолюцией 40/33 Генеральной Ассамблеи от 29 ноября 1985 г. //
https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/beijing_rules.shtml.
172
1
наличия проблем, которые сопровождают этот процесс, и возможных путей их решения, оценки законодательных новелл, представляющих собой вариативные формы производства, объема дифференциации, ее пределов и многих других вопросов.
Охватить весь массив результатов исследования дифференциации процессуальных форм практически невозможно1. Поэтому
акцентируем внимание на основном, и, как представляется, исходном обстоятельстве, оно же проблема – это вектор развития уголовного судопроизводства, основанного на альтернативности существующих и перспективно возможных форм.
Вначале отметим следующие, на наш взгляд, важные обстоятельства.
Во-первых, некоторые установки Концепции так и остались
декларациями. Например, отказ от дознания так и не состоялся.
Более того, законодатель пошел по пути дифференциации этой
формы досудебного производства и в 2013 г. ввел сокращенный
порядок дознания.
Во-вторых, отдельные позиции, влияющие на дифференциацию, не прозвучали в Концепции, но активно проявляются в настоящее время. Так, авторы Концепции не предусматривали дифференциации форм уголовного судопроизводства в зависимости от
субъекта уголовно-процессуальных правоотношений, хотя
именно это направление сегодня развивается особенно активно.
С учетом приведенных обстоятельств, считаем, что положения Концепции можно лишь условно воспринимать как руководство к действию. Их значение учеными все больше оценивается в
Этой теме посвящены многие научные монографические работы. См., например:
Манова Н.С. Теоретические проблемы уголовно-процессуальных производств и дифференциации их форм: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2005; Трубникова Т.В. Пределы упрощения уголовного процесса // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 12. С. 131139; Гладышева О.В., Шипицина В.В. О понятии процессуальной формы, ее сущности и
значении в уголовном судопроизводстве // Библиотека криминалиста. 2017. № 4 (33).
С. 46-55; Семенцов В.А. Дифференциация процессуальной формы следственных действий в досудебном производстве // Единство и дифференциация досудебного и судебного производства в уголовном процессе: новые концептуальные подходы в свете наследия Великой Судебной Реформы: сб. науч. ст. Всерос. науч.-практ. конференции с междунар. участием, посвященной 155-летию Судебных Уставов 1864 г., приуроченной к 55летию Юго-Западного государственного университета. Курск: Университетская книга,
2019. С. 315-319.
173
1
критическом плане, хотя во многом это представляется несправедливым1.
Однако, тот факт, что Концепция не дает ответа на вопрос,
каким образом должна проходить дифференциация уголовного судопроизводства, а иного документа, имеющего основополагающее
в этой части значение, не существует, актуализирует указанную
выше проблему и поиск путей ее решения.
Для этого важным является правильное представление о сущности дифференциации, которая раскрывается как появление особых порядков производства по отдельным категориям уголовных
дел2. Думается, такое определение не вполне точно. Дифференциация может касаться не только отдельных производств, но и отдельных субъектов (общие права потерпевшего и несовершеннолетнего потерпевшего), порядка совершения процессуальных действий (обыск жилища и обыск производственного помещения),
мер процессуального принуждения (заключение под стражу в общем порядке и в отношении предпринимателя по отдельным составам преступления) и т.д. Поэтому дифференциация – это вариативность любых процессуальных форм, соблюдение которых
предписано в уголовном судопроизводстве.
Дискуссия о дифференциации уголовного судопроизводства
имеет давнюю историю. Так, в середине прошлого века в рамках
советской науки уголовного процесса ее начало было положено
П.Ф. Пашкевичем в споре с другим известным ученым-процессуалистом М.С. Строговичем. Основной темой выступила принципиальная возможность дифференциации процессуальной формы.
П.Ф. Пашкевичем выдвинута идея о необходимости проведения
модернизации советского уголовного процесса для развития альтернативных форм3, а М.С. Строгович утверждал, что унификация
«Главным минусом, который отметили все участники, ... была фактическая нереализованность данной реформы на практике»: Щукина Д.Ю. Анализ Концепции судебной реформы // Электронный научный журнал «ГосРег». 2015. № 4; «Изучая данную
Концепцию и анализируя статистику работы судов за последние 6 лет, мы можем уверенно заметить, что данная Концепция работает не в полной мере»: Кокарева С.В., Волкова Е.В. Анализ Концепции судебной реформы России в XXI веке: что работает, а что
нет? // Электронный научный журнал «ГосРег». 2015. № 4.
2
См. об этом: Сычев П.Г. Становление и понятие теории дифференциации уголовного судопроизводства // Российская юстиция. 2015. № 9. С. 31-35.
3
Пашкевич П.Ф. Процессуальные формы уголовного судопроизводства нужно
дифференцировать // Социалистическая законность. 1974. № 9. С. 54; Строгович М.С. О
174
1
– единственный целесообразный путь развития для уголовного
процесса.
Современная картина убедительно доказывает состоятельность дифференциации уголовного судопроизводства. В то же
время вопрос о том, должен ли уголовный процесс идти по пути
усложнения или упрощения, по-прежнему находится в центре внимания ученых и законодателя. Как сказано в одной из научных
публикаций, «ощущается нехватка концептуальной идеи развития
процессуальной формы, которая бы учитывала все многообразие
уголовно-процессуальных отношений, но при этом не разрушала
единого «фундамента» уголовного судопроизводства»1.
Ученые высказывают различные суждения относительно современного процесса дифференциации уголовного судопроизводства и оценивают его как неравномерный, когда гораздо больше
внимания уделяется процедурам судебных стадий и в меньше –
альтернативным формам досудебного производства. Также дифференциация проявляет несистемность уголовно-процессуального
законодательства2 и эта оценка представляется обоснованной.
Например, довольно активно развивается институт мер процессуального принуждения, устанавливаются новые, альтернативные
общему порядку, процедуры применения этих мер в зависимости
от субъекта. Обращает на себя внимания новелла, закрепленная в
ч. 3 ст. 115 УПК РФ, в соответствии с которой наложение ареста
на имущество допускается в отношении не только подозреваемых,
обвиняемых или лиц, несущих за их действия материальную ответственность, но и иных лиц, в случае установления определенных законом обстоятельств.
В то же время остается не ясным процессуальный статус этих
лиц, их процессуальные возможности по защите их законных интересов и др. Не менее существенным представляется определение
единой форме уголовного судопроизводства и пределах ее дифференциации // Социалистическая законность. 1974. № 8. С. 65-66.
1
Химичева О.В., Химичева Г.П, Дифференциация как основной тренд современного уголовного судопроизводства // Вестник Московского университета МВД России.
2018. № 1. С. 36.
2
Гладышева О.В. Обеспечение прав личности в условиях дифференциации уголовного судопроизводства // Право, наука, образование: традиции и перспективы: сб. ст.
по материалам Междунар. науч-практ. конф., посвящ. 80-летию Саратовской государственной юридической академии (в рамках VII Саратовских правовых чтений / ред. кол.:
Е.В. Вавилин (отв. ред.) и др. Саратов: Саратовская гос. юрид. академия. С. 511-512.
175
круга этих лиц, отнесение к их числу организаций – юридических
лиц с различными формами собственности. Тем самым, изменив
одно правило, законодатель не принял иных мер, по урегулированию системно с ним связанных положений закона и возникающих
в связи с ним правоотношений.
Основным вопросом дискуссии по проблемам дифференциации является наличие одновременно двух противоположных векторов – это упрощение1 и усложнение. Причем как одно, так и второе имеет своих сторонников и противников в науке уголовного
процесса, а законодатель периодически принимает решения то об
усложнении, то об упрощении процессуальных форм.
С.А. Шейфер отмечал, что «сложные проблемы борьбы с преступностью, вызванные ее ростом и консолидацией, породили
многочисленные призывы к упрощению уголовного процесса,
устранению его излишней формализации, перегруженности процессуальными гарантиями и всего того, что служит помехой раскрытию преступлений, мешает эффективной деятельности органов расследования»2.
Однако безграничное упрощение, отказ от формальностей в
сфере доказывания (например, признание доказательствами любой информации, имеющей значение для уголовного дела, упразднение свойства допустимости и правил ее соблюдения) приведет к
существенному снижению степени обеспечения достоверности
знаний о действительных обстоятельствах совершения преступления, прав и свобод личности и многим другим нежелательным последствиям. В этой части отметим наличие сторонников позиции
определения пределов ускорения процедур (за счет сокращения
процессуальных формальностей производства).
Так, О.В. Качалова считает, что критерием упрощения
должна стать возможность «установить все обстоятельства, подлежащие доказыванию по данному уголовному делу, а также принять по делу законное, обоснованное и справедливое решение»3.
В некоторых работах «ускорение». См., например: Качалова О.В. Ускоренные
производства в уголовном процессе: есть ли предел дифференциации уголовного судопроизводства? // Актуальные проблемы российского права. 2016. № 1 (62). С. 141-150.
2
Шейфер С.А. Система следственных действий: каковы пути ее развития? // Законы России: опыт, анализ, практика. 2015. № 2. С. 5.
3
Качалова О.В. Указ. соч. С. 149.
176
1
Ю.К. Якимович рассматривал в качестве основного критерия дифференциации тяжесть преступления1. Этой же позиции, о недопустимости неоправданного усложнения процессуальной формы по
делам небольшой и средней тяжести, придерживается В.А. Семенцов2.
По мнению В.В. Шипициной, недопустимо безграничное
дробление уголовно-процессуальной формы. Процесс дифференциации должен происходить при соблюдении принципов уголовного судопроизводства, и не может быть чрезмерным, т.е. дифференциация должна иметь свои пределы3.
Отметим, что в науке уголовного процесса достаточно много
говорится о том, каким критериям должна отвечать процессуальная форма, но меньше о реальных средствах, благодаря которым
процессуальная форма может этим критериям соответствовать.
Одна из идей принадлежит Т.В. Трубниковой, которая считает, что
«если досудебное производство велось в упрощенной форме, то в
суде по таким делам упрощения не должно быть и дело должно
рассматриваться в обычном порядке»4.
По нашему мнению, эта идея имеет конструктивное значение. Действительно, упрощение на одном из этапов уголовного судопроизводства может приводить к определенным упущениям и
для их устранения необходим другой этап производства, где эти
упущения могли бы быть выявлены и своевременно устранены.
Иными словами, процессуальная форма должна быть самодостаточной, включать гарантии для обеспечения достижения цели уголовного судопроизводства, основанной на признании важнейшего
права человека – права на обоснованное обвинение и справедливое
«Основным критерием дифференциации производств по уголовным делам должен служить уголовно-правовой критерий – тяжесть преступления, по факту совершения
которого возбуждено уголовное дело»: Якимович Ю.К. Дифференциация уголовного судопроизводства должна иметь разумные пределы и не приводить к упрощенчеству //
Вестник Томского гос. ун-та. Право. 2014. № 2 (12). С. 106.
2
Семенцов В.А. Сокращенная форма расследования // Совершенствование деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью в современных условиях: материалы Междунар. науч.-практ. конф. Тюмень, 2012. Вып. 9. С. 378-380.
3
Шипицина В.В. Критерии дифференциации процессуальной формы: правовое и
социальное значение // Гуманитарные, социально-экономические и общественные
науки. 2018. № 4. С. 186.
4
Трубникова Т.В. Теоретические основы упрощенных судебных производств: монография. Томск: Томский гос. ун-т, 1999. С. 5.
177
1
осуждение вынесение законного, обоснованного и справедливого
судебного решения1.
При этом речь не идет об инстанционности, где проверяется
законность и другие требования, предъявляемые к судебным решениям. Представляется, что наличие судебных инстанций –
очень важный фактор в решении проблем уголовного судопроизводства, включая обеспечение законности и прав участников. Однако, нужны механизмы, которые бы позволяли гарантировать и
соблюдение требований на этапах досудебного производства.
Этот фактор считаем очень существенным, поскольку нерешенность задач досудебного производства нередко оборачивается препятствиями к судебному рассмотрению уголовных дел, претензиями к качеству судебных решений, их отменой и множеством
иных, крайне негативных факторов.
Соответственно, проблему дифференциации уголовного судопроизводства следует решать сразу в нескольких направлениях:
– определить возможность и пределы упрощения или усложнения процессуальной формы;
– начать поиск разумного компромисса между этими двумя
направлениями современного совершенствования уголовного судопроизводства;
– обосновать возможное соотношение упрощенных и усложненных процедур в рамках производства по одному уголовному
делу.
По нашему мнению, возможен следующий подход к дифференциации уголовного судопроизводства:
1) как усложнение, так и упрощение должны соответствовать
принципам, включая назначение уголовного судопроизводства,
при этом форма реализации принципа, основанные на нем правила
могут иметь более простые формы;
2) тяжесть преступления не является однозначным критерием
для применения сложных форм и отказа от простых. В этом вопросе следует учитывать не только объективные, но и субъективные факторы, как, например, желание участников перейти от более простого к более сложному и наоборот;
См.: Гладышева О.В., Дзидзоев Р.М. Историческое наследие судебной реформы
1864 г. в России и его ревизия в современной правовой науке // Общество и право. № 2.
2016. С. 15-22.
178
1
3) сочетание простых и сложных форм при производстве по
одному уголовному делу не должно устанавливаться императивными предписаниями уголовно-процессуального закона. В этом
вопросе важна динамика, возможность изменения в зависимости
от конкретной процессуальной ситуации. Поэтому полагаем целесообразным предусмотреть большую степень усмотрения правоприменителей в вопросе выбора и использования определенных
процессуальных форм. Соответственно подлежит изменению подход законодателя к определению зависимости одной формы производства от выбора другой. В частности, считаем нецелесообразной такую зависимость между сокращенной формой дознания и
особым порядком судебного разбирательства;
4) не менее важным выступает изменение подхода к полномочиям должностных лиц, влияющих на определение процессуальной формы. Так, прокурор, подавая представление о выполнении, либо невыполнении обвиняемым условий досудебного соглашения, может, либо способствовать, либо препятствовать проведению особого порядка судебного разбирательства. Причем выбор
формы судебного разбирательства должен, в первую очередь, зависеть от судьи, его видения обстоятельств, подлежащих учету
при ее определении. И только во вторую очередь – от усмотрения
сторон. При этом должна учитываться состязательность, которая
обеспечивает равенство прав сторон. Соответственно, выбор
формы судебного разбирательства должен зависеть от усмотрения
стороны защиты, не меньше чем от стороны обвинения.
Подводя итог, сформулируем основные выводы.
1. Концепция судебной реформы 1991 г. сыграла позитивную
роль для определения основных черт российского уголовного судопроизводства, а очень быстро изменяющиеся условия политического, экономического состояния России, ее международно-правовое положение обусловливают необходимость дальнейшего развития и, возможно, принятие новой Концепции в части направлений
совершенствования уголовно-процессуального законодательства.
2. Одним из современных трендов развития уголовного судопроизводства выступает дифференциация его процессуальной
формы, а это выявляет серьезные проблемы, в том числе системного характера, нарушающие баланс в обеспечении законности, а
также прав и свобод участников.
179
3. Для решения основных проблем дифференцированного
подхода к реформированию процессуальной формы предлагается
отказаться от законодательного закрепления зависимости одной
формы от другой, а также усилить дискреционность полномочий
должностных лиц и диспозитивные начала в уголовном судопроизводстве.
Х.М. Лукожев
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ И КООРДИНАЦИЯ
УЧАСТНИКОВ СЛЕДСТВЕННОЙ ГРУППЫ
INTERACTION AND COORDINATION
MEMBERS OF THE INVESTIGATION TEAM
В статье анализируются проблемы взаимодействия и координации участников уголовного процесса при производстве предварительного расследования следственной группой. Отмечается, что
взаимодействие участников следственной группы имеет уголовнопроцессуальную и организационно-правовую основу. Автором
приводятся доводы о необоснованности исключения прокурора из
числа участников следственной группы. Предлагаются пути совершенствования исследуемой формы процессуального взаимодействия.
The article analyzes the problems of interaction and coordination
of participants in the criminal process during the preliminary investigation by the investigation team. It is noted that the interaction of participants in the investigation group has a criminal procedure and organizational and legal basis. The author provides arguments about the unfounded exclusion of the Prosecutor from the number of participants in
the investigation group. Ways of improving the studied form of procedural interaction are suggested.
Ключевые слова: прокурор, следователь, дознаватель, следственная группа, следственно-оперативная группа, группа дознавателей, взаимодействие, координация.
180
Key words: prosecutor, investigator, investigator, investigative
team, investigative task force, group of investigators, interaction, coordination.
Деятельность следователя как участника уголовного судопроизводства, обладающего процессуальным статусом, регламентированным ст. 38 УПК РФ, проявляется посредством законодательного наделения его соответствующими полномочиями по расследованию преступлений.
Признавая процессуальную самостоятельность следователя
по определению хода расследования, принятию необходимых процессуальных решений и производству процессуальных действий
необходимо отметить, что достижение целей предварительного
расследования возможно только во взаимодействии с иными
участниками уголовного судопроизводства. Подобное взаимодействие по критерию участников уголовно-процессуальных отношений возможно по ряду направлений: следователь и руководитель
следственного органа (дача руководителем следственного органа
следователю указания о направлении расследования, привлечении
лица в качестве обвиняемого), следователь и суд (принятие судом
по ходатайству следователя решения о производстве некоторых
следственных действий), следователь и орган дознания (дача обязательных для исполнения поручений органу дознания), следователь и прокурор (передача уголовного дела с обвинительным заключением прокурору), следователь и участники следственных
действий и др. Среди всех возможных форм взаимодействия следователя одной из наиболее широких и сложных является взаимодействие следователя с другим следователем в рамках следственной группы.
Взаимодействие участников следственной группы имеет уголовно-процессуальную и организационно-правовую основу. Необходимо отметить, что УПК РФ использует термин «следственная
группа» (ст. 163 УПК РФ), тогда как акты, определяющие непроцессуальную (организационную) форму взаимодействия апеллируют термином «следственно-оперативная группа»1. Нормы УПК
Указ Президента РФ от 18 апреля 1996 г. № 567 (ред. от 31 декабря 2019 г.) «О
координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью»
181
1
РФ, регламентирующие процессуальные аспекты деятельности
следственной группы, имеют приоритетное значение, однако процессуальная регламентация следственной группы ни в коей мере
не должна умалять значения следственно-оперативной группы.
В.Д. Ларичев и В.Г. Кучкина верно замечают: «В отличие от
следственной группы, которая создается в рамках расследования
уже возбужденного уголовного дела, деятельность следственнооперативной группы актуальна на этапе возбуждения уголовного
дела, в период предварительной проверки. Другими словами, деятельность следственно-оперативной группы предполагает обоснованное возбуждение уголовного дела, или обусловливает возбуждение уголовно-процессуальных отношений»1.
В соответствии с ч. 2 ст. 163 УПК РФ в постановлении о создании следственной группы должны быть перечислены все следователи, которым поручено производство предварительного
следствия, в том числе указывается, какой следователь назначается руководителем следственной группы. К работе следственной
группы могут быть привлечены должностные лица органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность. При этом
привлечение лиц, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, к работе следственной группы не меняет ее формат и
название на следственно-оперативную группу.
Одним из условий эффективного расследования и раскрытия
сложных, многоэпизодных преступлений является обеспечение
координации деятельности органов, осуществляющих предварительное расследования, оперативно-розыскную деятельность и
иных правоохранительных органов.
Наиболее эффективной и всесторонней из существующих
форм координации правоохранительных органов при осуществлении предварительного расследования является «следственно-опе-
(вместе с «Положением о координации деятельности правоохранительных органов по
борьбе с преступностью») // Собрание законодательства РФ. 1996. № 17. Ст. 1958.
1
Ларичев В.Д., Кучкина В.Г. Понятие и сущность следственной и следственнооперативной групп // Вестник Воронежского института МВД России. 2016. №1. С. 118120.
182
ративная группа». Многие авторы также отмечают особую значимость данной формы взаимодействия, выделяя ряд ее преимуществ1.
Для уяснения соотношения следственной и следственно-оперативной групп рассмотрим вкратце историю их становления и
развития.
Первое официальное упоминание о групповом расследовании появилось в приказе Генерального прокурора СССР от 19
марта 1952 г. № 63 «Об устранении фактов волокиты в расследовании уголовных дел»2, где указывалось на необходимость в определенных случаях производства расследования несколькими следователями. В приказе Генерального прокурора СССР от 19 июня
1955 г. № 69 уже отмечалась необходимость более широкого использования средств органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, следователями прокуратуры3.
Отмеченные положения в совокупности с развернувшейся
дискуссией по поводу производства предварительного расследования следственной группой4 стали своего рода основанием появления ст. 129 УПК РСФСР (1960), где в части третьей предусматривалось производство предварительного следствия группой следователей.
Совместным приказом Генеральной прокуратуры РФ и МВД
России от 2 августа 1993 г. № 1/3452 введена в действие «Типовая
инструкция об организации работы постоянно действующей след-
См. подробнее: Колмогоров В. Следствие ищет новые пути борьбы с преступностью // Российская юстиция. 2000. № 3. С. 6; Бекетов М.Ю. Актуальные вопросы использования непроцессуальных форм взаимодействия следователя и органов дознания в ходе
расследования преступлений // Следователь. 2000. № 4. С. 19-25; Зимин Р.В. Содействие
органов дознания следователю при производстве предварительного следствия: дис. ...
канд. юрид. наук. М., 2008. С. 33; Ларичев В.Д, Кучкина В.Г. Понятие и сущность следственной и следственно-оперативной групп // Вестник Воронежского института МВД
России. 2016. №1. С. 118-124.
2
Приказ Генеральной прокуратуры СССР от 19 марта 1952 г. № 63 «Об устранении фактов волокиты в расследовании уголовных дел» / Сборник действующих приказов
и инструкций Генерального прокурора СССР. М.: Юрид. лит., 1966. С. 37.
3
Приказ Генеральной прокуратуры от 19 июня 1955 г. № 69 «О мерах по улучшению борьбы с хищениями социалистической собственности» / Сборник действующих
приказов и инструкций Генерального прокурора СССР. М.: Юрид. лит., 1958. С. 34.
4
Рагинский М., Миньковский Г.М. Уголовно-процессуальный кодекс Российской
Федерации// Социалистическая законность. 1960. № 12. С. 22.
183
1
ственно-оперативной группы по раскрытию убийств». Совместным приказом Генеральной прокуратуры, МВД, ФСБ РФ от 22 мая
1995 г. № 32/199/73/ утверждается Положение о совместных следственно-оперативных группах (бригадах) органов прокуратуры,
органов внутренних дел, безопасности и налоговой полиции для
пресечения и расследования деятельности преступных групп.
Из приведенных положений можно заключить два основных
вывода:
1. История становления и развития такой процессуальной
формы взаимодействия как следственная группа и организационной (ведомственной, межведомственной) формы взаимодействия
как следственно-оперативная группа неразрывно связаны, и никогда не рассматривались как нечто совершенно изолированное и абстрагированное друг от друга.
2. Важнейшую роль в эволюции исследуемых форм взаимодействия сыграл такой государственный орган как прокуратура
(вначале прокуратура СССР, а в последующем прокуратура РФ).
В настоящее время, как известно, именно на прокуратуру законодателем возлагается функция координации деятельности по
борьбе с преступностью (ч. 2 ст. 1 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации»).
Указом Президента Российской Федерации от 18 апреля 1996
г. № 567 «О координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью» также определяется ведущая роль
прокуратуры в осуществлении координации деятельности правоохранительных органов (п. 3).
В п. 6 отмеченного Указа приводится перечень форм координационной деятельности, среди которых ключевыми можно
назвать следующие: проведение координационных совещаний руководителей правоохранительных органов; обмен информацией
по вопросам борьбы с преступностью; проведение совместных целевых мероприятий для выявления и пресечения преступлений, а
также устранения причин и условий, способствующих их совершению; разработка и утверждение согласованных планов координационной деятельности; и, конечно же, создание следственнооперативных групп для расследования конкретных преступлений.
При осуществлении координационной деятельности во всех
вышеуказанных формах прокурор представлен в большей или
184
меньшей степени, кроме следственно-оперативной группы. Произошло это вследствие реформ уголовно-процессуального законодательства1 и исключения прокурора из числа участников следственной группы. Данные изменения хоть и вписывается в общую
логику проведения реформ в направлении повышения процессуальной самостоятельности следователя, на наш взгляд, совершенно не оправдано.
Во-первых, прокуратура является многофункциональным
государственным правоохранительным органом. В соответствии с
ч. 1 ст. 1 закона о прокуратуре прокуратура осуществляет надзор
за соблюдением Конституции Российской Федерации и исполнением законов, действующих на территории Российской Федерации, а также выполняет и иные функции. Среди иных функций,
определенных в ч. 2 ст. 1 закона, которые также могут быть реализованы при условии участия прокурора в следственно-оперативной группе, следует назвать уголовное преследование; координацию деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью; возбуждение дел об административных правонарушениях и проведение административного расследования. Прокурор как участник уголовного судопроизводства осуществляет две
процессуальное функции: уголовное преследование и надзор за
процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия (ст. 37 УПК РФ). Многие авторы отмечают также ряд иных функций, фактически осуществляемых прокурором2, в том числе координационной3.
Во-вторых, прокуратура, не имеющая в своей структуре
следственного аппарата и не связанная с ведомственными интересами органов, осуществляющих предварительное расследование,
является более независимым органом.
Федеральный закон от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон ″О прокуратуре Российской Федерации″» // Собрание законодательства РФ. 2007. № 24. Ст. 2830.
2
Тушев А.А. Прокурор в уголовном процессе Российской Федерации. СПб.: Юридический центр Пресс, 2005. 325 с.
3
О понятии и сущности координационной функции прокуратуры в уголовном
процессе // Актуальные проблемы судебной власти, прокурорского надзора, правоохранительной и правозащитной деятельности: сб. науч. ст. / под науч. ред. О.В. Гладышевой,
В.А. Семенцова. Вып. 3. Краснодар: ООО «Просвещение-Юг», 2011. С. 96-102.
185
1
В-третьих, использование всех возможностей прокуратуры
как органа осуществляющего координационную функцию повысит качество и эффективность как уголовного преследования в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством, так и
позволит расширить возможности иных форм координационной
деятельности по борьбе с преступностью. Совмещение надзорной
деятельности, потенциала координационных совещаний, семинаров и других форм координационной деятельности прокурора с
наличием постоянно действующих следственно-оперативных
групп по расследованию особо сложных преступлений безусловно
положительно скажется на законности, эффективности и быстроте
принимаемых в рамках уголовного судопроизводства решений.
Законность и качество предварительного расследования неразрывно связаны и взаимообусловлены.
В-четвертых, возможность формирования следственной
группы прокурором разрешает проблему сведения в единую
группу представителей различных ведомств. Это касается, в
первую очередь, расследования наиболее сложных уголовных дел
с возможными трудностями в определении подследственности
различным органам предварительного расследования. Так, О.Д.
Жук применительно к расследованию уголовных дел о преступлениях террористического характера отмечает: «При определении
подследственности необходимо иметь в виду, что ст. 151 УПК РФ
предусматривает подследственность преступлений, предусмотренных ст. 205 УК РФ, как следователям Следственного комитета
и МВД, так и следователям органов ФСБ. Поэтому целесообразным является создание объединенной следственной группы, включающей следователей всех ведомств»1. Наиболее эффективно координировать такого рода следственные группы может только
прокурор, ввиду его процессуального положения, а также в целом
места прокуратуры в системе правоохранительных органов.
В-пятых, прокурор является участником процесса, продолжающим выполнять функцию уголовного преследования и после
предварительного расследования, в судебных стадиях выступая в
качестве государственного обвинителя. Поэтому от характера и
Жук О.Д. Прокурорский надзор на первоначальном этапе расследования уголовных дел о преступлениях террористического характера // Вестник Московского университета МВД России. 2016. №8. С. 105.
186
1
степени вовлеченности прокурора в ход предварительного расследования напрямую зависит эффективность и качество поддержания государственного обвинения в суде. По этому поводу верно
отмечает А.В. Победкин, «полномочия по обеспечению законности и эффективности досудебного производства должны быть вверены субъекту, который гарантированно заинтересован в его качестве не только по долгу службы или совести, но и в связи с возложенной ответственностью за его результаты на последующих этапах судопроизводства. Очевидно, что таким участником уголовного судопроизводства в России является прокурор»1.
В-шестых, именно прокурор является должностным лицом,
отвечающим за законность и эффективность расследования вне зависимости от ее формы. Конституционный Суд РФ в одном из
своих решений отмечает, что «прокурор несет ответственность за
ошибки, допущенные органами предварительного расследования,
потому что осуществляет надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия»2. В этой
связи и извинения реабилитированному приносит именно прокурор3. То есть получается некая парадоксальная ситуация, когда ответственность за ошибки несет лицо, которое их не совершало, а
также приносит извинения реабилитированному прокурор за то,
чего не он не совершал. На наш взгляд, для того, чтобы говорить
об ответственности прокурора за ошибки, допущенные органами
предварительного расследования он должен иметь реальные возможности пресечения или исправления подобных ошибок.
Интересным, с точки зрения взаимодействия участников уголовного судопроизводства, является вопрос о производстве предварительного расследования группой дознавателей. Такой вид
совместного расследования был введен в УПК РФ Федеральным
законом от 23 июля 2010 г. № 172-ФЗ. В соответствии с ч. 1 ст.
Победкин А.В. «Постоянно действующая следственная группа» в уголовном процессе России: надзор, контроль или процессуальное руководство? // Юристъ-Правоведъ.
2018. № 2 (85). С. 33.
2
Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 ноября
2017 г. № 28-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина
М. И. Бондаренко» // Собрание законодательства РФ. 2017. № 48. Ст. 7299.
3
См. подробнее: Победкин А.В. «Постоянно действующая следственная группа»
в уголовном процессе России: надзор, контроль или процессуальное руководство?
187
1
223.2 УПК РФ производство дознания по уголовному делу в случае его сложности или большого объема может быть поручено
группе дознавателей, о чем выносится отдельное постановление
или указывается в постановлении о возбуждении уголовного дела.
Положения ст. 223.2 УПК РФ практически дублируют предписания ст. 163 УПК РФ, но с учетом ключевых особенностей и
изъятий, свойственных разным формам предварительного расследования, осуществляемым следователями и дознавателями. Прокурор в большей степени представлен при производстве дознания
группой дознавателей, чем при производстве предварительного
следствия следственной группой, поскольку прокурор при производстве дознания может активно вмешиваться в ход расследования, обеспечивая его законность и эффективность.
Однако, в организационно-правовом аспекте такой формы
координации дознавателей и должностных лиц, осуществляющих
оперативно-розыскную деятельность, и иных лиц наподобие следственно-оперативной группы вообще не существует. Кроме того,
возникает несколько неразрешенных законодателем вопросов:
1. Что делать, если в ходе предварительного расследования
появляется необходимость сведения в единую группу следователей и дознавателей?
2. Как быть, и какую группу создавать, если предварительное
расследование в форме дознания производится следователем?
Решение данных проблем видится в следующем:
Во-первых, необходимо привести к единому знаменателю
правила производства предварительного расследования следственной группой (ст. 163 УПК РФ) и группой дознавателей (ст.
223.2 УПК РФ). Для этого достаточно учесть особенности производства дознания группой дознавателей (а возможно группой следователей или группой, состоящей из следователей и дознавателей) в рамках единой ст. 163 УПК РФ и исключить из УПК РФ ст.
223.2 о производстве дознания сугубо группой дознавателей.
Во-вторых, обеспечение надлежащего качества взаимодействия в подобного рода межведомственной следственной группе
возможно только при условии наделения прокурора широкими
возможностями по реализации координационной функции в уго-
188
ловном судопроизводстве, в том числе по координации следственно-оперативных групп, которые по усмотрению прокурора
должны включать как следователей, так и дознавателей.
Подводя итог, следует отметить главное.
1. Взаимодействие участников следственной группы имеет
уголовно-процессуальную и организационно-правовую основу.
Нормы УПК РФ, регламентирующие процессуальные аспекты деятельности следственной группы, имеют приоритетное значение,
но процессуальная регламентация следственной группы ни в коей
мере не должна умалять значения следственно-оперативной
группы.
2. История становления и развития такой процессуальной
формы взаимодействия как следственная группа и организационной (ведомственной, межведомственной) формы взаимодействия
как следственно-оперативная группа неразрывно связаны, и никогда не рассматривались как нечто совершенно изолированное и абстрагированное друг от друга. Важнейшую роль в эволюции исследуемых форм взаимодействия сыграл такой государственный
орган как прокуратура (вначале прокуратура СССР, а в последующем прокуратура РФ).
3. Прокурор должен принимать непосредственное участие в
формировании и деятельности как следственной группы, так и
следственно-оперативной группы, что обусловлено рядом причин:
1) прокуратура является многофункциональным государственным правоохранительным органом;
2) прокуратура, не имеющая в своей структуре следственного
аппарата и не связанная с ведомственными интересами органов,
осуществляющих предварительное расследование, является более
независимым органом;
3) использование всех возможностей прокуратуры как органа
осуществляющего координационную функцию повысит качество
и эффективность как уголовного преследования в соответствии с
уголовно-процессуальным законодательством, так и расширить
возможности иных форм координационной деятельности по
борьбе с преступностью;
4) возможность формирования следственной группы прокурором разрешает проблему сведения в единую группу представителей различных ведомств;
189
5) прокурор является участником процесса, продолжающим
выполнять функцию уголовного преследования и после предварительного расследования, в судебных стадиях выступая в качестве
государственного обвинителя;
6) прокурор – должностное лицо, отвечающее за законность
и эффективность расследования вне зависимости от ее формы.
4. Необходимо привести к единому знаменателю правила
производства предварительного расследования следственной
группой (ст. 163 УПК РФ) и группой дознавателей (ст. 223.2 УПК
РФ). Обеспечение надлежащего качества взаимодействия в подобного рода межведомственной следственной группе возможно
только при условии наделения прокурора широкими возможностями по реализации координационной функции в уголовном судопроизводстве, в том числе по координации следственно-оперативных групп, которые по усмотрению прокурора должны включать как следователей, так и дознавателей.
Н.С. Манова
ТРАНСФОРМАЦИЯ ПОЛНОМОЧИЙ
ПРОКУРОРА В ДОСУДЕБНЫХ СТАДИЯХ
УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА
(НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ РЕФОРМЫ)1
TRANSFORMATION OF AUTHORITIES OF THE
PROSECUTOR IN PRE-JUDICIAL STAGES
OF CRIMINAL PROCEEDINGS
(SOME RESULTS OF REFORM)
Статья посвящена рассмотрению вопросов о содержании и
нормативной регламентации осуществления прокурором функций
уголовного преследования и надзора за процессуальной деятельностью следователя и дознавателя. Автор рассматривает дискуссионные точки зрения по вопросу о сущности и соотношении данных функций в деятельности прокурора, анализирует изменения,
Публикация подготовлена в рамках проекта № 20-011-00887 «Правовая модель
деятельности прокурора как основа стратегии реформы уголовного процесса» при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований.
190
1
внесенные в процессуальное положение прокурора, и их влияние
на практику осуществления прокурором уголовного преследования в досудебном производстве.
The article is devoted to the consideration of issues on the content
and normative regulation of the prosecutor's functions of criminal prosecution and supervision of the procedural activities of the investigator
and interrogator. The author examines the discussion points of view on
the nature and correlation of these functions in the activities of the prosecutor, analyzes the changes made to the procedural position of the
prosecutor, and their impact on the practice of prosecution of criminal
prosecution in pre-trial proceedings.
Ключевые слова: функции прокурора в досудебных стадиях
процесса, надзор прокурора за процессуальной деятельностью органов расследования, осуществление прокурором уголовного преследования в досудебном производстве.
Key words: the functions of the prosecutor in the pre-trial stages
of the process, the supervision of the prosecutor over the procedural
activities of the investigating authorities, the prosecutor conducting
criminal prosecutions in pre-trial proceedings.
Традиционным для советского и постсоветского уголовного
процесса было представление о прокуроре как о центральном
участнике досудебного производства, осуществляющем функцию
уголовного преследования: «при обнаружении признаков преступления прокурор принимал меры к возбуждению уголовного дела и
установлению лица, совершившего преступное деяние, его изобличению, обеспечивал уголовное преследование этого лица, а
также осуществлял надзорную функцию в отношении должностных лиц, которые ведут предварительное производство, обеспечивая законность последнего и соблюдение прав участников процесса»1. Те полномочия, которыми прокурор обладал в соответ-
См.: Манова Н.С. Функции и полномочия прокурора в досудебном
производстве // Публичное и частное право. 2009. № 2. С. 113.
1
191
ствии с УПК РСФСР и в первые годы действия УПК РФ, позволяли рассматривать прокурора как организатора и руководителя
уголовного преследования.
Многие ученые-процессуалисты в тот период исходили из
необходимости такого процессуального руководства со стороны
прокурора уголовным преследованием, осуществляемым следователем и дознавателем, и в целом осуществлением предварительного расследования, так как «именно прокурор был обязан по завершении расследования принять окончательное решение о
направлении уголовного дела в суд, а затем уже в ходе судебного
разбирательства – поддерживать государственное обвинение»1.
Поэтому, как полагали многие авторы, «прокурор должен пользоваться неограниченным влиянием на досудебное производство,
где для него, как для будущего государственного обвинителя, готовится доказательственная база, которой он будет оперировать в
суде»2.
После принятия УПК РФ дискуссия о том, кем является прокурор в современном российском уголовном процессе, какие
функции он выполняет, какими полномочиями он должен обладать для эффективного выполнения этих функций, вспыхнули с
новой силой. Ученые активно заговорили о том, что прокурор не
должен осуществлять процессуальное руководство деятельностью
следователя, так как это ограничивает самостоятельность и независимость последнего, что не может быть эффективным прокурорский надзор за деятельностью, которой он же и руководит, что недопустимо соединение в компетенции прокурора таких полномочий, которые в определенной степени противоречат друг другу, в
силу чего он не может быть объективным при оценке деятельности
следователя3.
Законодательные новеллы прошлого десятилетия, связанные
Химичева О.В. Концептуальные основы процессуального контроля и надзора на
досудебных стадиях уголовного судопроизводства. М., 2004. С. 160.
2
Химичева О.В. Там же.
3
См.: Дубривный В.А. Процессуальное руководство прокурора следователем //
Вестник Саратовской государственной академии права. 2000. № 2. С. 28-31; Стецовский
Ю.И. Судебная власть. М., 1999. С. 151; Корнуков В.М. Обеспечение прав личности в
состязательном уголовном процессе // Вестник Саратовской государственной академии
права. 2000. № 2. С. 7.
192
1
с поиском оптимального варианта построения досудебного производства, существенно затронули и систему полномочий прокурора. В 2007 г., в связи созданием Следственного комитета, процессуальное положение прокурора на досудебном производстве
было значительно изменено и фактически он перестал быть процессуальным руководителем следователя. В тоже время прокурор
сохранил все свои прежние полномочия в отношении дознавателя.
Такая непоследовательная позиция законодателя создала новую
почву для споров процессуалистов о роли прокурора, его функциях в досудебных стадиях уголовного процесса. Ряд авторов считают, что сущность процессуального положения прокурора после
реформы 2007 г. не изменилась1. В соответствии со ст. 37 УПК РФ,
прокурор выполняет свои традиционные функции (уголовного
преследования и надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования) и «в ходе досудебного производства он по-прежнему осуществляет процессуальное руководство деятельностью органов предварительного расследования»2,
так как ему, как и ранее, принадлежат полномочия отменять незаконные решения дознавателя, разрешать заявленные ему отводы,
утверждать ряд принимаемых им решений, давать указания о
направлении дознания.
Но, учитывая, что аналогичные полномочия в отношении
следователя прокурор утратил, ученые пришли к выводу, что
«прокурор оказался отстраненным от выполнения функции уголовного преследования по значительному числу наиболее тяжких
См.: Чеботарева И.Н., Жалнина А.В. Соотношение ведомственного контроля и
прокурорского надзора за процессуальной деятельностью следователя // Известия ЮгоЗападного государственного университета. 2013. № 4 (49). С. 197.
2
Колоколов Н.А. Укрепление власти следственной // Уголовный процесс. 2007. №
7. С. 46; Супрун С.В. Прокурорский надзор и ведомственный контроль: соотношение и
перспективы развития // Российская юстиция. 2011. № 1. С. 46-48; Кругликов А.П. Полномочия прокурора по возбуждению уголовного дела и осуществлению уголовного преследования // Законность. 2012. № 1. С. 15; Грашичева О.Н. Проблемы правового регулирования полномочий прокурора на этапе окончания предварительного расследования
// Российский следователь. 2015. № 6. С. 16-19.
193
1
преступлений»1, что функцию уголовного преследования прокурор осуществляет ныне только в судебном производстве2. На досудебных же стадиях процесса прокурор осуществляет исключительно надзорные полномочия3, а «уголовное преследование в деятельности прокурора уже не может быть охарактеризовано как
самостоятельная уголовно-процессуальная функция в досудебных
стадиях процесса; оно является одной из задач, решаемых в рамках
надзора прокурора за законностью предварительного расследования»4. В силу этого сторонники такой точки зрения предлагают
внести изменения в ч. 1 ст. 37 УПК РФ, изложив ее в следующей
редакции: «Прокурор является должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции, установленной настоящим Кодексом, осуществлять от имени государства надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия, а также уголовное преследование после поступления к нему из органов расследования завершенного производством
уголовного дела. Признав результаты расследования законными и
обоснованными, прокурор с этого момента, а затем и в судебных
стадиях, осуществляет уголовное преследование»5.
Вопрос о том, какие функции выполняет прокурор в досудебных стадиях уголовного судопроизводства, представляет, по
нашему мнению, не только теоретический интерес, но и имеет
важнейшее практическое значение, определяя то, как практикующие прокуроры воспринимают себя на данном этапе уголовного
См., например: Бабин К.А. Уголовное преследование как функция прокурора в
уголовном процессе России: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2008. С. 3.
2
См.: Беляев В.П. Надзорная и иные функции прокуратуры - совместимы ли они?
// Российский следователь. 2006. № 4. С. 54; Синельщиков Ю.П. О функциях прокурора
на досудебных стадиях уголовного процесса // Российский следователь. 2008. № 17. С.
14; Дикарев И.С. Спорные вопросы организации досудебного производства по уголовным делам // Российская юстиция. 2016. № 5. С. 28.
3
См.: Стрельников В.В. К вопросу об осуществлении прокуратурой уголовного
преследования // Право и безопасность. 2012. № 1 (41). С. 69; Амирбеков К. Развитие
обвинительной функции прокуратуры России в судебных стадиях уголовного судопроизводства // Законность. 2012. № 6. С. 64-67; Грашичева О.Н. Проблемы правового регулирования полномочий прокурора на этапе окончания предварительного расследования
// Российский следователь. 2015. № 6. С. 16-19.
4
Рыгалова К.А. Деятельность и роль прокурора при осуществлении судебного
контроля в досудебном производстве по уголовным делам: дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2019. С. 9-10.
5
Соловьев А.Б. Правовой статус прокурора в досудебном уголовном производстве
России: реалии и перспективы // Библиотека криминалиста. 2016. № 6. С. 117.
194
1
судопроизводства. Деятельность прокурора необходимо рассматривать именно сквозь призму выполняемых им функций, которые
задают вектор деятельности этого участника процесса. Точность
законодательного разрешения вопроса о функциях прокурора
определяет и то, какими полномочиями прокурор должен быть
наделен для оптимального выполнения этих функций, так как
именно полномочия обеспечивают качество средств реализации
деятельности прокурора, в рамках закрепленных за ним функций.
Ныне УПК РФ позиционирует прокурора как участника процесса на стороне обвинения, который уполномочен «осуществлять
от имени государства уголовное преследование в ходе уголовного
судопроизводства, а также надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия» (ч.
1 ст. 37). Уголовное преследование и обвинение (одна из трех уголовно-процессуальных функций, на которые указывает ст. 15 УПК
РФ), в деятельности прокурора поставлена законодателем на первое место. Отчасти поэтому некоторые ученые считают, что уголовное преследование является стержневой функцией прокурора,
осуществляемой от имени государства на основе принципов публичности и состязательности1.
Что же касается надзорной деятельности прокурора, то, несмотря на то, что порой она вообще не рассматривается как самостоятельная уголовно-процессуальная функция2, все более распространенным в современной доктрине уголовного процесса и прокурорского надзора становится мнение о том, что именно данная
деятельность в досудебном производстве становится основной,
превалирующей для прокурора3, что «ныне законодатель возвращается к тому положению, которое было закреплено в Уставе уголовного судопроизводства 1864 года, и в соответствии с которым
на досудебном производстве прокурор выступал должностным лицом, наделенным, главным образом, надзорными полномочиями»4, что именно «через призму обеспечения законности должна
См.: Яковенко В.В. Уголовное преследование и роль прокурора в его осуществлении: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 10
2
См., например: Лазарева В.А. Прокурор в уголовном процессе: учеб. пособие. 2-е
изд. М., 2012. С. 44-45.
3
См.: Климова Я.А. Трансформация полномочий прокурора на завершающих этапах досудебного производства: дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2016. С. 57.
4
Рыгалова К.А. Указ. соч. С. 31.
195
1
оцениваться роль прокурора в уголовном преследовании лиц, совершивших преступление»1. Подобное мнение часто подкрепляется ссылками на данные анкетирования самих прокурорских работников, подавляющее большинство которых сегодня также считает главным в своей деятельности на досудебном производстве
осуществление функции надзора за исполнением законов органами дознания и предварительного следствия2.
Полагаем, что вряд ли продуктивно сопоставлять и тем
более противопоставлять данные направления в деятельности
прокурора в досудебных стадиях уголовного судопроизводства, пытаться разграничить его полномочия в соответствии с
указанными функциями3. Как справедливо отмечает К.А. Рыгалова, «каждое полномочие прокурора содержит в себе элементы
как надзорного характера, так и уголовного преследования»4, и в
зависимости от конкретной ситуации в ходе досудебного производства они либо порождают деятельность прокурора в рамках
функции уголовного преследования, либо направлены на устранение тех нарушений закона, которые выявлены прокурором при
осуществлении им надзора за процессуальной деятельностью следователя и дознавателя.
Те функции, которые уголовно-процессуальный закон возложил на прокурора – уголовного преследования и надзора – в его
деятельности тесно взаимосвязаны, «находятся в состоянии взаимопроникновения»5. Профессор А.Г. Халиулин полагает, что в
случае конфликта между этими направления деятельности «прокурор должен руководствоваться интересами строгого исполнения
закона, жертвуя ради этого, при необходимости, эффективностью
Соловьев А.Б., Токарева М.Е., Буланова Н.В. Прокурор в стадиях уголовного процесса России. М., 2006. С. 23.
2
См.: Крюков В.Ф. Уголовное преследование в досудебном производстве: уголовно-процессуальные и надзорные аспекты деятельности прокурора. М., 2010. С. 147;
Гринюк Е.Н. О полномочиях и функциях прокурора на стадии предварительного расследования // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2010. № 5. С. 127-129.
3
См., например: Абдул-Кадыров Ш.М. Осуществление прокурором уголовного
преследования и надзора за исполнением законов в досудебном производстве: дис. ...
канд. юрид. наук. М., 2015. С. 21.
4
Рыгалова К.А. Указ. соч. С. 34.
5
Шадрин В.С. Особенности полномочий прокурора как представителя прокуратуры в российском уголовном судопроизводстве // Пятьдесят лет кафедре уголовного
процесса УрГЮА (СЮИ): материалы междунар. науч.-практ. конф. Екатеринбург, 2005.
Ч. 2. С. 392.
196
1
уголовного преследования»1. Но, как представляется, конфликта
между этими функциями, выполняемыми прокурором, априори не
может возникать, так как они обе осуществляются им как представителем стороны обвинения. Вряд ли можно говорить об эффективности незаконного, необоснованного уголовного преследования. Ведь, как справедливо отмечено А.Ю. Чуриковой, «суть уголовного преследования не в том, чтобы отыскать любого и обвинить любыми средствами и способами, а в том, чтобы изобличить
истинно виновное лицо и привлечь его к ответственности, используя исключительно законные средства и способы, с должным обоснованием вывода о его виновности»2. Именно путем осуществления надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования прокурор обеспечивает эффективность
уголовного преследования, осуществляемого ими.
Исходя из анализа положений УПК РФ можно говорить о
том, что замыслы законодателя относительно роли прокурора в досудебном производстве заключались в том, что данный участник
процесса, по-прежнему является главой обвинительной власти и,
осуществляя надзор за законностью и обоснованностью предварительного расследования, контролирует выполнение следователем
и дознавателем их обязанностей по уголовному преследованию
подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений. В некоторых случаях прокурор лично участвует в уголовном преследовании посредством реализации полномочий по руководству дознанием, и в целом обеспечивает эффективность деятельности по
уголовному преследованию.
Безусловно, что уголовное преследование как направление
деятельности прокурора значительно отличается от уголовного
преследования, осуществляемого следователем и дознавателем. В
досудебном производстве законодатель ныне лишил прокурора
полномочий по возбуждению уголовного дела, по самостоятельному проведению следственных действий, направленных на собирание доказательств, изобличающих подозреваемого и обвиняе-
Халиулин А.Г. Полномочия прокурора по надзору за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия // Законность. 2007. № 9. С. 20.
2
Чурикова А.Ю. Осуществление прокурором уголовного преследования в досудебном производстве // Юридическая наука. 2019. № 9. С. 75.
197
1
мого, по формулировании и предъявлению обвинения, по применению мер процессуального принуждения. Но нет никаких оснований говорить о том, что уголовное преследование в досудебных
стадиях процесса не осуществляется прокурором, что оно уже не
может быть охарактеризовано как самостоятельное направление
его деятельности. Функция уголовного преследования осуществляется прокурором через его надзорные полномочия, которые
даны ему законодателем для того, чтобы обеспечить законность
изобличения подозреваемого и обвиняемого в совершении преступления, «чтобы действия и решения следователей, руководителей следственных органов, дознавателей и органов дознания по
осуществлению уголовного преследования соответствовали бы
требованиям закона»1. Прокурор должен иметь полное представление о качестве уголовного преследования, осуществленного по
каждому уголовному делу, и при необходимости – корректировать
его. Собственно, сущность деятельности прокурора в досудебных
стадиях уголовного процесса направлена на достижение такой
цели, как обеспечение законности уголовного преследования, создание условий, необходимых для продолжения осуществления
уголовного преследования в судебном разбирательстве, для поддержания там государственного обвинения при рассмотрении уголовного дела судом. Все те полномочия, которыми законодатель
наделил прокурора в досудебном производстве, по сути, обеспечивают решение задачи создания необходимых условий для рассмотрения уголовного дела судом и вынесения законного и обоснованного приговора.
О.Н. Маркелова
СУБЪЕКТЫ ПРАВА ОБЖАЛОВАНИЯ
ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ РЕШЕНИЙ
SUBJECTS OF THE RIGHT OF APPEAL
PROCEDURAL DECISION
Соблюдение прав участников уголовного судопроизводства,
как в судебном разбирательстве, так и на стадии его подготовки,
1
Рыгалова К.А. Указ. соч. С. 39.
198
сталкивается с комплексными и многоплановыми проблемами.
Одна из значимых и актуальных проблем – возможность обжаловать субъектами процессуальные решения, действия (бездействия)
должностных лиц и государственных органов, которые затрагивают интересы данных субъектов или нарушают конституционные
права и свободы. Основные проблемы в сфере применения и реализации права обжалования возникают в связи с определением
субъектного состава, которые могут обратиться в суд с жалобой, в
уголовном судопроизводстве.
Compliance with the rights of participants in criminal proceedings, both in the trial and at the stage of its preparation, faces complex
and multifaceted problems. One of the significant and urgent problems
is the possibility for subjects to appeal against procedural decisions, actions (omissions) of officials and state bodies that affect the interests of
these subjects or violate constitutional rights and freedoms. The main
problems in the sphere of application and implementation of the right
of appeal arise in connection with the definition of the subject composition, which can appeal to the court, in criminal proceedings.
Ключевые слова: право, жалоба, субъекты обжалования, судопроизводство, уголовный процесс.
Key words: right, complaint, subjects of appeal, jurisdiction,
criminal proceeding.
Законодательно закрепляются правила, которые определяют
порядок восстановления конституционных прав, нарушенных или
ограниченных в ходе уголовного судопроизводств незаконным решением либо действием, бездействием должностного лица. В ст.
19 Уголовно-процессуального кодекса (далее – УПК РФ) закрепляется возможность обжалования действия (бездействие) и решения суда, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, дознавателя, органа дознания, начальника подразделения дознания и начальника органа дознания. Данные положения закона
подвергались разнообразным исследованиям с теоретической
точки зрения и в конечном итоге стали именоваться судебным контролем, главной задачей которого является соблюдение законности и обоснованности решений и действий.
199
По мнению Е.А. Зайцевой и Н.В. Костериной, судебный контроль – это «основанная на нормах УПК деятельность федерального судьи в стадии предварительного расследования, направленная на рассмотрение и разрешение жалоб граждан на действия
(бездействие) и решение органов расследования, а также на проверку законности и обоснованности решений органов предварительного следствия и дознания о задержании лиц, о производстве
следственных действий, ограничивающих конституционные права
и свободы граждан»1.
Субъекты права обжалования в уголовном судопроизводстве
выявляются в процессе его реализации путем подачи жалобы на
решения и действия органов, а также должностных лиц, которые
исполняют судебные полномочия в уголовном процессе. Исходя
из причин, по которым субъектам приходится прибегать к реализации своего права на подачу жалобы, их можно классифицировать на несколько групп:
1) субъекты, по поданной жалобе которых и начинается производство, вследствие нарушения прав (к их числу можно отнести
не только лиц, непосредственно участвующих в уголовном процессе, но и других, чьи интересы либо права были неправомерно
ограничены или нарушены);
2) субъекты, которые согласно уголовно-процессуальному
законодательству уполномочены на рассмотрение поданной жалобы (руководитель следственного органа, прокурор, суд);
3) субъекты, на решения либо действия которых подается жалоба (ими в соответствии с законодательством являются должностные лица и органы, которые призваны вести уголовное судопроизводство);
4) субъекты, в чьи полномочия входит исполнения решений,
которые по итогам рассмотрения жалобы были приняты.
Первый круг субъектов отличается от остальных тем, что его
участники, которым предоставляется право подавать жалобы, перечисляются законодателем не закрытым перечнем, так как это
выступало бы ограничением конституционных прав.
Уголовно-процессуальным законодательством закрепляется
несколько оснований для подачи жалобы. В качестве таковых ч. 1
Зайцева Е.А., Костерина Н.В. Полномочия суда на стадии предварительного расследования: монография. Волгоград: ВА МВД России, 2007. С. 33.
200
1
ст. 123 УПК РФ называет решения либо действия, которые какимлибо образом затрагивают интересы лица; также действия, бездействия или решения, которые могут в отношении участников судопроизводства ущемить либо ограничить их конституционные
права и свободы. В ч. 1 ст. 125 УПК РФ также называются данные
действия, которые могут помешать праву доступа к правосудию
кого-либо из субъектов.
При этом правом обращения с жалобой располагают граждане, доступ к правосудию которых имеет затруднительный характер. Также заявителями в суд жалобы могут быть субъекты, чьи
права и законные интересы в уголовном производстве по делу
были каким-либо образом затронуты, которых ч. 2 ст. 123 УПК РФ
именует иные лица. И в ч.1 ст. 125 УПК РФ и ч. 1 ст. 123 УПК РФ
наделяет аналогичным правом тех участников, чьи свободы и
права в уголовном судопроизводстве были ущемлены принятыми
решениями и произведенными действиями в процессуальном
плане.
Вместе с тем, при детальном изучении ст. 123 УПК РФ можно
отметить, что в случае, когда при принятии решения в уголовном
судопроизводстве либо же осуществления действия, которые в
свою очередь производились должностным лицом, государственным органом были затронуты права и свободы, то обжаловать данные действия и решения в праве все лица, которые были вовлечены в процесс.
При изучении и оценки практики судов по рассмотрению жалоб особое внимание уделяется заявителям тех самых жалоб.
Субъекты права обжалования в порядке ст. 125 УПК РФ по статистическим данным следующие: из всего числа обратившихся
28,7% – защитники, 12,1% – потерпевшие, 8,4% – обвиняемые,
3,9% – подозреваемые, 2,8% – законные представители несовершеннолетних обвиняемых и подозреваемых, 1,6% – свидетели.
20,1% жалоб были направлены от иных лиц, у которых посредством процессуальных решений и действий были затронуты их законные интересы, а 19,2% – от лиц, которые были осуждены1.
Обзор судебной практики Нижегородской области по применению статьи 125
Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации за первое полугодие 2015 г.:
утв. Президиумом Нижегородского областного суда 16 декабря 2018 г. // СПС «КонсультантПлюс».
201
1
В результате можно сделать вывод, что судебная защита прав
и интересов осуществляется не только в отношении участников,
которые имеют в уголовно-процессуальном законе определенный
статус (главы с 6 по 8), но и иные лица, считающие нарушенными
установленные и провозглашенные Конституцией РФ права,
например, право собственности, при обыске или выемке в жилище.
В своих решениях данные правила закрепляет Конституционный суд Российской Федерации. Права и законные интересы человека, которые определены в Конституции, должны обеспечиваться исходя из фактического положения субъекта, которому
необходима защита в уголовном судопроизводстве, а не только потому, что данное лицо имеет статус участника соответствующего
судопроизводства. Примером может быть определение Конституционного Суда РФ от 22 января 2004 г. № 119-О «По жалобе гражданки Семеновой Л.М. на нарушение ее конституционных прав частью четвертой статьи 354 Уголовно-процессуального кодекса
Российской Федерации»1, на которое имеется ссылка в обзоре судебной практики.
Что же касается категории субъектов, которым в уголовнопроцессуальном законодательстве не отведено место для регламентации статуса, то они также наделены правом обжалования
(так, например, может быть направлена в суд жалоба от лица, в
отношении которого проводился обыск).
Деление субъектов права обжалования по требованиям ст. 15
УПК РФ на стороны защиты и обвинения, без сомнений поддерживало бы состязательность сторон, установленную в кодексе,
благодаря которой и формируются основание для внесения жалоб
– наличие возникшего между сторонами спора, а также здесь занимает свое отведенное место суд, разрешающий данный спор.
Однако для лиц, которые не входят в этот круг, но нуждающимся
в подаче жалобы на решения и действия государственных органов
или должностных лиц с процессуальной стороны является не
слишком удачным их деление только лишь на сторону защиты или
обвинения. При этом напрашивается ряд вопросов, таких как: как
Обзор судебной практики Нижегородской области по применению статьи 125
Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации за первое полугодие 2015 г.:
утв. Президиумом Нижегородского областного суда 16 декабря 2018 г.
202
1
в таком случае распределить участников производства по сторонам, какой они будут иметь процессуальный статус, а также какое
название в законе должны носить данные стороны?
Н.А. Колоколов в своих исследованиях, посвященных проблемам подачи жалоб, указывает на необходимость изменения
разделение процессуальных сторон судебно-контрольного производства. Обосновывая свою позицию, в своем труде он выражает
позицию смены наименования сторон обвинения и защиты на «ответчика, третьего лица со стороны ответчика, истца, третьего лица
со стороны истца и третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований»1.
Но и такое предположение не является подходящим. В УПК
РФ уже имеются термины «гражданский ответчик» и «гражданский истец». Закрепление же определений субъектов права обжалования, предлагаемых Н.А. Колоколовым, приведет к проблемам
разграничения данных лиц. К тому же, лицо, обжалующее действие или решение государственных органов либо должностных
лиц нельзя называть истцом, а другую сторону приравнивать к ответчику, размывая границы уголовного и гражданского судопроизводства.
Защитник или представитель, который действует в интересах
заявителя, также имеет право обжалования, а также относительно
жалобы, которую он подает (соблюдая порядок ст. 125 УПК РФ),
ему предоставляются и все права заявителя.
Если учесть, что все участники уголовного судопроизводства
наделены правом обжалования, то их перечисляет УПК РФ в главах с 6 по 8. Кроме того, в доктрине уголовного процесса к ним
также некоторые авторы причисляют физическое или юридическое лицо, заявление которого послужило основанием для возбуждения уголовного дела; лиц, в отношении которых проводились
следственные действия с изъятием имущества; лиц, в отношении
которых применялась такая мера пресечения как арест; и иные
лица, у которых был затруднен доступ к правосудию либо их конституционные права были ограничены.
Колоколов Н.А. Жалоба на решения и действия полиции в рамках оперативнорозыскной деятельности: судебная практика не выдерживает критики // Российский следователь. 2015. № 7. С. 46.
203
1
В УПК РФ юридическому лицу посвящено гораздо меньше
внимания, чем в различных доктринальных исследованиях, тем не
менее, ч. 1 ст. 42 УПК РФ гласит, что потерпевшим может быть
признано и юридическое лица, если был причинен вред репутации
или имуществу лица. Также юридическое лицо может участвовать
в процессе в качестве гражданского лица, как это установлено в ч.
1 ст. 44УПК РФ. Из этого следует, что юридическое лицо наравне
с физическими лицами может выступать субъектом, имеющим
право судебного обжалования.
Остается не до конца понятной такая категория субъектов,
наделенных правом обжалования, как «иные лица, чьи интересы
непосредственно затрагиваются обжалуемым решением либо действием» (ст. 123, ч. 3 ст. 125 УПК РФ). Поэтому в законодательстве
следует четко определить их круг и порядок обжалования. Применительно к этой ситуации ученые не раз обращали свое внимание
на «расшифровку» категории иных лиц, предлагая относить к ним
субъектов, в жилище или помещении которых могли проводиться
следственные действия, в частности обыск; также следственное
действие могло быть проведено на земельном участке, принадлежавшем данному лицу на праве собственности; субъекты, пострадавшие от неправомерного наложения ареста на их собственность;
лица, которые в судопроизводстве имеют свой частный интерес;
добросовестные приобретатели, если отстаивания им своих интересов и подачи жалобы на действия и решения в результате может
привести к изменениям гражданского оборота либо договора; к
ним также можно отнести и компании, если в результате выполнениях работниками своих профессиональных действий и обязанностей произошло совершение преступления, и это несет определенную для них ответственность (примером может выступать возгорание на складе). На данную проблему также обращает внимание
Верховный суд РФ, относя к иным лицам, например, залогодателя
(ст. 106 УПК РФ), поручителя (ст. 103 УПК РФ) и др.1
Из-за некоторых сложностей в определении круга субъектов
права обжалования и механизма его реализации в судебной прак-
Морякова М.А. Защита прав граждан посредством разрешения жалоб в порядке
ст. 125 УПК РФ // Вестник Владимирского юридического института. 2014. № 3 (32).
С. 89.
204
1
тике не редки случая отказа принятия некоторых жалоб и последующего их возвращения. Судам бывает нелегко определить, каким
именно образом решение или действие органов государственной
власти, должностных лиц может затрагивать интересы лиц, причинять ущерб их конституционным правам, особенно если лицо, подающее жалобу, не выступает в качестве участника уголовного судопроизводства и разбирательства по уголовному делу. Право обжалования возникает и тогда, когда субъекту данного права затруднен или ограничен доступ к правосудию, а такими лицами могут являться не только стороны по делу, как например, потерпевший, но и его близкие родственники, не имеющими данного статуса, но имеющие право судебного обжалования.
В юридической литературе также есть позиция, согласно которой правом обжалования действий, решений имеют лица, не являющимися гражданами Российской Федерации – иностранцы и
лица без гражданства. Бывают случаи, где в силу некоторых обстоятельств (например, нахождение в местах лишения свободы
или заключения под стражей) самостоятельно субъект не сможет
воспользоваться своим правом подать жалобу в суд. Тогда согласно уголовно-процессуальному законодательству предусмотрена возможность подачи указанной жалобы через следователя,
прокурора, дознавателя либо администрацию места содержания
под стражей (ч. 2 ст. 125 УПК РФ).
С.В. Маркелов
ФОРМАЛЬНО-ПРАВОВЫЕ УСЛОВИЯ
ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПОД СТРАЖУ
FORMAL LEGAL CONDITIONS DETENTION
Уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации содержит в себе достаточно широкий комплекс мер уголовно-процессуального принуждения, которые в значительной
мере ограничивают конституционные права и свободы граждан.
Наиболее строгой из указанных мер является заключение под
стражу, чем объясняется важность обоснованности ее применения,
205
что неоднократно подчеркивал Пленум Верховного Суда Российской Федерации.
The criminal procedure legislation of the Russian Federation contains a fairly wide range of measures of criminal procedure coercion,
which significantly limit the constitutional rights and freedoms of citizens. The most stringent of these measures is detention, which explains
the importance of the validity of its application, which was repeatedly
emphasized by the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation.
Ключевые слова: заключение, мера пресечения, суд, преступление, уголовный процесс.
Key words: conclusion, preventive measure, court, crime, criminal proceeding.
Заключение под стражу является самой строгой мерой пресечения, поэтому для ее избрания нужны обоснованные доказательства, чтобы не умалять права и свободы человека и гражданина, не
допускать произвола со стороны должностных лиц, ведущих расследование.
Регулирование данной меры пресечения отведено Конституции Российской Федерации (ст. 44)1, Уголовно-процессуальному
Кодексу РФ (далее –УПК РФ)2 и Федеральному закону «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении
преступлений» от 15 июля 1995 г.№ 103-ФЗ (с изм. и доп.)3. Поэтому любое решение, а тем более, ограничивающие права и свободы граждан, должно быть законным, обоснованным и мотивированным. Однако, по-прежнему существуют коллизии и пробелы
Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г.) (с учетом поправок, внесенных законами от 30 декабря 2008 г. № 6-ФКЗ,
от 30 декабря 2008 г. № 7-ФКЗ, от 5 февраля 2014 г. № 2-ФКЗ, от 21 июля 2014 г. № 11ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 2014. № 31. Ст. 4398.
2
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г.
№ 174-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.
3
Федеральный закон «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых
в совершении преступлений» от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ // Российская газета. 1995. 20
июля.
206
1
в праве касаемо заключения под стражу, несмотря на частоту применения данной меры пресечения.
Насчет определения заключения под стражу существуют
множество взглядов. Так, О.И. Цоколова предлагает заключение
под стражу рассматривать как меру пресечения, характеризующейся принудительной изоляцией обвиняемого/подозреваемого,
который должен содержаться в специализированном учреждении
для полного, эффективного расследования преступления1.
Верховный Суд Российской Федерации в силу тяжести данной меры пресечения указывает, что она должна являться «конечной», когда невозможно применить более мягкие2.
Заключительную точку в решении вопроса об избрании данной меры пресечения ставит суд после поступившего ходатайства
от следователя, с согласия руководителя следственного органа. Такое положение существовало не всегда и до новеллы 2007 г. ходатайство поддерживал прокурор3.
Также одной из проблем является наличие оценочных характеристик в ст. 97 УПК РФ, при изучении условий заключения. Это
такие обозначения, как «может заниматься преступной деятельностью», «наличие достаточных оснований полагать», что порождает противоречивую практику применения данной статьи4.
Другим спорным вопросом является отсутствие в законодательстве термина «постоянное место жительства», в то время как
имеется на него указание в п. 1 ч. 3 ст. 97 УПК РФ. Более целесообразно изменить данный пункт на «место жительства», на который имеется указание в ст. 20 Гражданского Кодекса РФ (ГК РФ)5.
Некоторые авторы ссылаются на чрезмерную категоричность
указания на тяжесть преступления, предлагая при этом опираться
Цоколова О.И. Теория и практика задержания, ареста и содержания под стражей
в уголовном процессе: монография. М., 2002. С. 236.
2
Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О практике применения судами
законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста
и залога» от 19 декабря 2013 г. № 41 // Российская газета. 2013. 27 декабря.
3
Федеральный закон «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс
Российской Федерации и Федеральный закон ″О прокуратуре Российской Федерации″»
от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ // Российская газета. 2007. 8 июня.
4
Малышева О.А. Досудебное производство в российском уголовном процессе:
теория, практика, перспективы: монография; под науч. ред. Б.Я. Гавилова. М., 2017.
С. 109.
5
Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г.
№ 51-ФЗ (с изм. и доп.) // Российская газета. 1994. 8 декабря.
207
1
на вид вины человека (умысел), что не совсем будет точным, поскольку лица, подозреваемые или обвиняемые в неосторожном
преступлении, также могут вмешиваться, негативным образом
влиять на расследование1. Даже включение таких нововведений
станет порождать ряд исключений.
Учитывая, что мера пресечения в виде заключения под
стражу в настоящее время часто применима, требуется дальнейшее ее законодательное совершенствование. Заключение под
стражу является основанием ограничения прав и свобод человека
и гражданина, поэтому для исключения или снижения количества
поступающих жалоб, допущенных ошибок в правоприменении,
следует устранить пробелы и коллизии в этой части.
Обращаясь к тексту УПК РФ, следует отметить, что заключение под стражу является мерой пресечения, связанной с изоляцией
подозреваемого или обвиняемого и содержанием его под стражей
в специализированном учреждении для того, чтобы более эффективно достигать назначения уголовного судопроизводства.
Статистические данные показывают, что в 2018 г. суды приняли к рассмотрению 137 680 ходатайств о применении меры пресечения в виде заключения под стражу, из которых удовлетворено
124 396 (90,2 %)2. Также практика показала, что с каждым годом
число ходатайств увеличивается.
Избирая меру пресечения в виде заключения под стражу,
суды руководствуются положениями законности и обоснованности. Данные принципы закреплены в Международных актах. Так,
ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4
ноября 1950 г.3, а также в национальной практике (определения
Левина А.А. Актуальные проблемы избрания меры пресечения в виде заключения под стражу // Организационно-правовое регулирование деятельности уголовно-исполнительной системы: теоретические и прикладные аспекты. М., 2018. С. 134.
2
Сводные статистические сведения о деятельности судов общей юрисдикции и
мировых судей за 2017-2018 гг. // URL:http://www.cdep.ru (Дата обращения: 11.10.2019).
3
Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 4
ноября 1950 г.) (с изм. от 13 мая 2004 г.) (вместе с «Протоколом № 1» (подписан в г.
Париже 20 марта 1952 г.), «Протоколом № 4 об обеспечении некоторых прав и свобод
помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней» (подписан
в г. Страсбурге 16 сентября 1963 г.), «Протоколом № 7» (подписан в г. Страсбурге 22
ноября 1984 г.) // Бюллетень международных договоров. 2001. № 3.
208
1
Конституционного Суда РФ от 12 июля 2005 г. № 330-О1 и 19 июня
2007 г. № 592-О-О2, п. 2 постановления Пленума Верховного Суда
РФ от 19 декабря 2013 г. № 41) закреплено, что наличие обоснованного подозрения в совершении преступления является основанием принципа законности.
Ранее приведённое положение трактует судам необходимость проверки обоснованности подозрения. Она должна базироваться на представленных фактических обстоятельствах (например, лицо было застигнуто на месте происшествия; найдены следы
на его одежде, в доме и др., подтверждающие причастность к произошедшему; либо имеются свидетели или очевидцы, указывающие на данное лицо). Если указанные обстоятельства отсутствуют,
то суды не могут удовлетворять ходатайства3.
В свою очередь, основания для подозрения должны подтверждаться иными доказательствами. Это может быть информация,
полученная в результате следственных действий или оперативнорозыскных мероприятий (далее – ОРМ)4. Согласно судебной практике, в ходе рассмотрения ходатайств суды руководствуются ч. 4
ст. 7 УПК РФ и ссылаются на соответствующие доказательства,
однако в постановлении они их либо не указывают, либо излагают
кратко.
Например, Смоленский областной суд принял решение об
удовлетворении ходатайства об избрании меры пресечения в виде
заключения под стражу обвиняемого в ч. 3 ст. 30, п «б» ч. 4 ст. 158
Определение Конституционного Суда РФ «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Мошнина Игоря Александровича на нарушение его конституционных прав статьей 108 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»
от 12 июля 2005 г. № 330-О // URL: http: www.consultant.ru (Дата обращения: 11.10.2019).
2
Определение Конституционного Суда РФ «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Ильясова Имрана Спахиевича на нарушение его конституционных прав положениями пункта «н» статьи 44, части первой статьи 59 и части четвертой
статьи 78 Уголовного кодекса Российской Федерации, части четвертой статьи 48 УК
РСФСР, статьи 100 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» от 19
июня 2007 г. № 592-О-Ο // URL: http: www.consultant.ru (Дата обращения: 11.10.2019).
3
Авдеева Е.В. Актуальные вопросы правового регулирования оснований и условий избрания судом меры пресечения в виде заключения под стражу // Деятельность правоохранительных органов в современных условиях. М., 2017. С. 188.
4
Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа
1995 г. № 144-ФЗ // Российская газета. 1995. 18 августа.
209
1
Уголовного Кодекса РФ (далее – УК РФ)1, ссылаясь на доказательства, предоставленные следователем, однако суд конкретно на них
не указал. Поэтому в суде апелляционной инстанции данное постановление подлежало отмене, поскольку в протоколе судебного
заседания отсутствовало указание о том, что доказательства были
не исследованы2.
Как правило, ошибки совершаются в судах первой инстанции, что потом служит причиной отмены постановлений в апелляционной инстанции. В основном это наличие обвинительного
уклона в удовлетворении ходатайства. Суды нередко в постановлениях указывают, что лицо, ведущее расследование, установило
причастность к совершению преступления, либо особую жестокость, с которой подозреваемый/обвиняемый совершали преступление, наличие судимости у лица3. Данные аргументы являются
нарушением, потому что в ходе контрольной деятельности суд не
решает вопросы виновности или невиновности лица, и должен
лишь ограничиваться обоснованностью данных, чтобы заключить
лицо под стражу. Не должен нарушаться принцип презумпции невиновности.
Одной ссылки на тяжесть преступления в ходе избрания
меры пресечения в виде заключения под стражу недостаточно
(хотя это является обязательным условием применения – ст.ст. 97,
99, 108 УПК РФ). Поэтому некоторые суды, даже при наличии достаточно суровых санкций, соответствующих тяжести преступлений, отказывают в избрании меры пресечения в виде заключения
под стражу в силу того, что отсутствуют данные, подтверждающие, что в отношении лица не может быть применима более мягкая мера пресечения.
Так, Новоуренгойский городской суд 11 сентября 2019 г. отказал в удовлетворении ходатайства в избрании меры пресечения
в виде заключения под стражу обвиняемого по п. «г» ч. 2 ст. 161
УК РФ, ссылаясь на личностные характеристики, положительные
Уголовный Кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. №. 63-ФЗ
(ред. от 27 декабря 2018 г.) // Российская газета. 1996. 18 июня.
2
Апелляционное постановление Смоленского областного суда от 7 февраля 2019
г. по делу № 22-2158/2018 // https://sudact.ru/ (Дата обращения: 11.10.2019).
3
Обзор судебной практики // Судебный департамент Верховного Суда РФ. URL:
http:// www.cdep. ru/ (Дата обращения: 11.10.2019).
210
1
отзывы с места работы и жительства, и решил избрать меру пресечения в виде домашнего ареста1.
По преступлениям небольшой или средней тяжести суды
обязаны отталкиваться от из положений п. 5, 21 постановления
Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41, с учетом
существующей практики и правовой позиции Европейского Суда
по правам человека, в частности, постановления от 8 февраля 2005
г. по делу «Панченко против Российской Федерации»2. Для заключения под стражу подозреваемого (обвиняемого) в совершении
преступления небольшой тяжести, наряду с основаниями, предусмотренными ст. 97 УПК РФ, требуется наличие хотя бы одного
из обстоятельств, перечисленных в пп. 1-4 ч. 1 ст. 108 УПК РФ (п.
4 постановления Пленума от 19 декабря 2013 г. № 41).
Судам, при рассмотрении ходатайства в избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, следует руководствоваться
совокупностью всех обстоятельств дела. При этом данный подход
должен быть дифференцированным, т.к. даже при наличии обязательных условий для заключения под стражу, все-таки будет целесообразнее и эффективнее избрать более мягкую меру пресечения3.
Приговором Асбестовского городского суда Богатырев признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч.
4 ст. 159 УК РФ и одновременно оправдан по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного ст. 177
УК РФ, за отсутствием состава преступления. Причиненный в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности
по ст. 177 УК РФ моральный вред истец оценил в 5 000 000 руб.
Из-за незаконного уголовного преследования истец очень сильно
переживал, поскольку не мог участвовать в жизни своей семьи. В
связи с незаконным заключением под стражу состояние здоровья
Приговор Новоуренгойского городского суда от 11 сентября 2019 г. по делу №
1-236/2018 // https://sudact.ru/ (Дата обращения: 11.10.2019).
2
Постановление ЕСПЧ «Дело "Панченко (Panchenko) против Российской Федерации» (жалоба № 45100/98). По делу обжалуются чрезмерная длительность содержания
заявителя под стражей и непроявление должного внимания со стороны судов при рассмотрении вопроса о продлении срока содержания под стражей» от 8 февраля 2005 г. //
Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2005. № 9.
3
Коршунов А.В. Неустранимые проблемы реабилитации в уголовном процессе //
Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2015. № 4 (75). С. 47.
211
1
истца ухудшилось, у истца развились заболевания – диабет и гипертония1.
В постановлении суды также должны содержаться указания
на конкретные обстоятельства, в подтверждение избрания меры
пресечения в виде заключения под стражу. При этом условием избрания данной меры пресечения является наличие данных, подтверждающих, что подозреваемый (обвиняемый): 1) скроется от
дознания или предварительного следствия; 2) может продолжать
заниматься преступной деятельностью; 3) может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства; 4) может
уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать
производству по уголовному делу. Далее необходимо учитывать
квалификацию содеянного, как предписывает п. 7 постановления
Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2016 г. № 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего
особенности уголовной ответственности за преступления в сфере
предпринимательской и иной экономической деятельности»2.
Суды должны руководствоваться положениями постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 и ст.
99 УПК РФ, устанавливать наличие заболеваний у лица, в отношении которого решается вопрос об избрании меры пресечения в
виде заключения стражу, препятствующие ее применению, потому что, как правило, следователи предоставляют ограниченный
круг таких данных.
Решение Ленинского районного суда г. Екатеринбурга от 15 февраля 2019 г. по
делу № 2-334/2019 // https://sudact.ru/ (Дата обращения: 11.10.2019).
2
Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О практике применения судами
законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности» от 15 ноября 2016 г. № 48 // Российская газета. 2016. 24 ноября.
212
1
Е.В. Марковичева
ЦИФРОВИЗАЦИЯ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА:
МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ
DIGITALIZATION OF THE CRIMINAL PROCESS:
MYTHS AND REALITY
Статья посвящена анализу влияния цифровых технологий на
трансформацию уголовного судопроизводства. Цифровизация
уголовного судопроизводства не преобразует уголовный процесс
качественно, но обеспечивает его оптимизацию и может трансформировать механизмы защиты и обеспечения прав участников процесса. Информационные технологии могут использоваться при
производстве отдельных уголовно-процессуальных действий и
принятии процессуальных решений как в судебных, так и в досудебных стадиях.
The article is devoted to the analysis of the influence of digital
technologies on the transformation of criminal justice. The digitization
of criminal proceedings does not transform the criminal process qualitatively, but ensures its optimization and can transform the mechanisms
of protection and ensuring the rights of participants in the process. Information technologies can be used in individual criminal proceedings
and procedural decisions both in judicial and pre-trial stages.
Ключевые слова: уголовный процесс, цифровые технологии, электронное правосудие, транспарентность правосудия, электронное уголовное дело.
Key words: criminal justice, digital technologies, e-justice, transparency of justice, e-criminal case.
Последние десятилетия ознаменовались активной трансформацией всех сфер общественной жизни в связи с активным проникновением в нее информационных технологий. Распространение электронной инфраструктуры является и достижением, позволяющим преобразовать социум, и риском, порождающим новые
213
угрозы в виде цифрового неравенства, киберпреступности и других негативных факторов. Однако процесс цифровизации уже невозможно остановить, и он будет определять вектор развития не
только современной экономики, но и права.
Обеспечение принципа транспарентности правосудия привело к использованию современных информационных технологий
в деятельности судов и породило научную дискуссию о возможности цифрового преобразования различных видов судопроизводства.
Повышение доступности государственных услуг в рамках
Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы»1, в определенной степени усилило открытость судебной системы и облегчило доступ граждан к правосудию, но преимущественно в сфере арбитражного и гражданского судопроизводства. Такая ситуация позволила отдельным исследователям увидеть в цифровых технологиях потенциал чуть ли
не для революционного преобразования российского уголовного
процесса2.
Другие ученые выразили более скептическое отношение к
возможности качественного изменения уголовного судопроизводства вследствие проникновения в него цифровых технологий3.
Попробуем кратко в рамках данной статьи остановиться как
на реальных возможностях изменения уголовного судопроизводства под влиянием цифровых технологий, так и на некоторых мифах, сложившихся в рамках изучения данной проблематики.
Здесь необходимо признать тот факт, что в уголовном судопроизводстве по сравнению с другими видами существует гораздо
меньше возможностей для цифровизации процесса и больше рисков, сопровождающих ее. Большинство современных государств,
предпринимающих попытки в той или иной мере «отцифровать»
уголовный процесс, двигаются в двух направлениях.
Указ Президента РФ от 9 мая 2017 г. № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы» // Собрание законодательства РФ. 2017. № 20. Ст. 2901.
2
См.: Власова В.С. К вопросу о приспосабливании уголовно-процессуального механизма к цифровой реальности // Библиотека криминалиста. 2018. № 1. С. 9-18.
3
См: Головко Л.В. Цифровизация в уголовном процессе: локальная оптимизация
или глобальная революция // Вестник экономической безопасности. 2019. № 1. С. 15-25.
214
1
Первое связано с использованием возможностей современных технологий в профилировании преступников, раскрытии преступлений и прогнозировании рисков рецидива и дальнейшей криминализации. Второе направление по сути представляет из себя
различные варианты оптимизации рутинных процессов за счет использования информационных технологий, что приводит к созданию особого массива больших данных, внедрению систем видеоконференцсвязи, формированию электронного образа уголовного дела, созданию онлайн-сервисов для обращения в суд, преобразованию системы документооборота.
Наметилось и третье направление в исследовании данной
проблематики, связанное с использованием возможностей искусственного интеллекта в принятии судебных решений, что позволило ряду ученых высказаться по вопросам недопустимости появления роботов-судей1. Подобные опасения стали высказываться
учеными после того, как в прессе появилась информация о просчитанных искусственным интеллектов с достаточно высокой степенью точности решений Европейского Суда по правам человека.
Однако технология такого эксперимента освещалась крайне
скупо, поэтому ряд важных деталей оказались упущенными в процессе бурной дискуссии. При более же детальном изучении данного вопроса становится очевидным, что речь не идет о возможности прогнозирования любых решений ЕСПЧ, поскольку нейросетью с ориентировкой на определенный набор слов в тексте лишь
прогнозировалось, какие из поступивших жалоб будут признаны
приемлемыми, а какие нет.
Возвращаясь к реалиям российского уголовного процесса,
отметим, что цифровизация может оказать позитивное влияние на
уголовное судопроизводство в целом. Однако это требует решения
нескольких системных задач.
1. Целесообразно отказаться от мифологизации цифровых
технологий, искусственного интеллекта как факторов качественно
и революционно преобразующих отечественный уголовный процесс. В противном случае исследователи рано или поздно окажутся на поле научной или околонаучной фантастики. Примерно
См.: Клеандров М.И. Размышления на тему: может ли судьей быть робот? // Российское правосудие. 2018. № 6. С. 15-25.
215
1
к такому же результату приведет и дискуссия о роботах, полностью заменивших судей и неподконтрольных человеку.
2. Необходимо определение тех проблемных мест уголовного
судопроизводства, которые могут быть решены с использованием
достижений цифровой революции и соответственно системное изменения законодательства. К сожалению, многие нормы УПК РФ
не позволяют сейчас использовать вполне доступные технологии,
не требующие глобальных разработок. Редкое использование видеоконференцсвязи часто является не следствием отсутствия технической возможности для ее использования, а результатом пробелов в уголовно-процессуальном законе.
3. Оценка рисков, которые несет цифровизация уголовного
процесса и принятие превентивных мер к их снижению. Например,
внедрение обсуждаемых технологий закономерно ведет к удорожанию процесса, нередко требует привлечения дополнительных
работников. Существует риск несанкционированного доступа к
данным предварительного расследования или судебного разбирательства, в том числе и к персональным данным.
4. Цифровое преобразование уголовного судопроизводства
будет во многом зависеть от уровня развития соответствующих
технологий. То есть, первичным будет развитие технологий обработки натурального языка, а уже вторичным применение этой технологии для фиксирования показаний участников процесса. В
силу этого обстоятельства ожидания правоприменителей должны
соотноситься с реальными возможностями науки и техники.
5. Насыщенность уголовного процесса информационными
технологиями закономерно потребует повышения уровня технологической компетентности правоприменителей. Большинство современных следователей, судей, работников аппарата суда работают только с офисными программами, справочными информационными юридическими системами и рядом прикладных приложений. Очевидно, что проникновение в уголовно-процессуальную
деятельность потребует существенного расширения имеющихся
знаний и умений. Очевидно, что немногие из современных юристов-практиков могут объяснить, что такое технология распределенных данных, машинное обучение и большие данные. Поэтому
216
необходимым видится как повышение квалификации уже практикующих юристов, так и качественное изменение системы подготовки будущих специалистов в области юриспруденции.
Решение вышеназванных задач не может быть одномоментным. Оно требует продуманной стратегии, обсуждения всех плюсов и минусов нарастающей цифровизации уголовного судопроизводства, формулировки предложений по системному изменению
уголовно-процессуального законодательства.
Г.М. Меретуков,
Р.Я. Мамедов
ЗАЩИТА ПРАВ И ЗАКОННЫХ ИНТЕРЕСОВ ЧЕЛОВЕКА
КАК ОСНОВНАЯ КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ ИДЕЯ
УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
PROTECTION OF HUMAN RIGHTS AND LEGITIMATE
INTERESTS AS A BASIC CONCENPTUAL IDEA
IN CRIMINAL PROCEDURE CODE
OF THE RUSSIAN FEDERATION
В статье анализируются некоторые процессуальные институты, появившиеся в ходе реализации Концепции судебной реформы 1991 г., касающиеся защиты прав и законных интересов подозреваемых, обвиняемых, потерпевших, свидетелей. Высказывается суждение, что не все идеи по защите и неуклонном соблюдении основных прав и свобод человека, конституционных прав
граждан в судопроизводстве, заложенные в Конституции Российской Федерации, реализованы к настоящему времени.
The article analyzes some procedural institutions that appeared
during the implementation of the Concept of judicial reform in 1991,
relating to the protection of the rights and legitimate interests of suspects, accused, victims, witnesses. The article also states that not all the
ideas for the protection and steady observance of fundamental human
217
rights and freedoms, constitutional rights of citizens in procedure, contained in the Constitution of the Russian Federation, have been implemented to date.
Ключевые слова: судебная реформа, уголовно-процессуальный кодекс, защита прав и законных интересов человека, процессуальный институт, концептуальная идея.
Key words: judicial reform, criminal procedure code, protection
of human rights and legitimate interests, procedural institute, conceptual idea.
Еще в 80-ых годах прошлого века руководством страны был
взят курс на демократизацию отношений в обществе, реформу политической системы. Преобразования привели к необходимости
проведения коренной судебной реформы, которая позволила бы
создать подлинно демократическую и цивилизованную систему
судоустройства и судопроизводства. С целью преобразования российского судопроизводства в направлении усиления правовой гарантии граждан, его демократизации, группа известных ученыхпроцессуалистов разработала «Концепцию судебной реформы в
РСФСР», вынесенную Президентом РСФСР на рассмотрение Верховным Советом РСФСР, который и одобрил ее 24 октября 1991 г.
Концепция содержала комплекс предложенных учеными
идей и мероприятий, направленных на реформирование судопроизводства. Предложения были закреплены в Конституции Российской Федерации 1993 г. В последующие годы они нашли свое отражение в законах о судах, Уголовном кодексе Российской Федерации (1996 г.) и Уголовно-процессуальном кодексе Российской
Федерации (2001 г.).
В Концепции, в качестве основных идей, выдвигались: разделение властей, создание независимой и самостоятельной судебной
власти, презумпция невиновности, состязательность судопроизводства, обеспечение неприкосновенности личности и частной
жизни участников судопроизводства, контроль суда за состоянием
законности и соблюдением прав граждан на предварительном
следствии и другие. В Концепции судебной реформы РСФСР от218
мечалось, что отечественное судопроизводство находится в кризисе, суды, прокуратура, органы предварительного расследования
не справляются со своими функциями.
Анализ судебно-следственной практики свидетельствовал о
том, что существующее законодательство не обеспечивает надлежащую защиту прав и свобод участников уголовного процесса.
Поэтому еще в начале 90-ых годов УПК РСФСР 1960 г. дополнен
рядом положений, усиливающих гарантии подозреваемого и обвиняемого. Так, обвиняемый мог обжаловать санкционированный
прокурором арест или продление содержания под стражей в суд,
что стало зарождением судебного контроля. В 1993 г. УПК РСФСР
1960 г. дополнен новым разделом Х, предусматривавшим рассмотрением уголовных дел судом с участием присяжных заседателей.
Однако при этом, УПК РСФСР 1960 г. также предусматривал досудебную подготовку материалов – упрощенное расследование
преступлений, обязывающее суд возбуждать уголовное дело на основе полученных материалов, что несвойственно суду, при отсутствии многих гарантий обвиняемого и других участников. Рассматривать такие дела суды должны были в четырнадцатидневный
срок. Как правило, такое дело протокольной формы состояло из
нескольких листочков: протокол, напоминавший нынешний протокол об административном правонарушении, да еще пара листочков, характеризующих личность. Вот по какому делу суд выносил
обвинительный приговор. В УПК РСФСР 1960 г. существовали и
другие реликты инквизиционного процесса, уже не отвечавших
реалиям того времени.
Поэтому одним из важнейших задач судебной реформы было
создание нового Уголовно-процессуального кодекса. Разрабатывался кодекс долго и мучительно, почти 10 лет. В результате УПК
РФ был принят 22 ноября 2001 г., а вступил в действие с 1 июля
2002 г. Кодекс был несовершенен, поскольку практически через
год после вступления в действие в него внесли 102 изменения и
дополнения. Внесение поправок и изменений продолжается и в
настоящее время. Тем не менее, в своем большинстве, они не касаются концептуальных основ Кодекса.
Правовой основой, происходящих в России фундаментальных преобразований, в том числе и в сфере судебной власти, вы219
ступила Конституция Российской Федерации, закрепившая судебную власть как самостоятельную, независимую от остальных ветвей власти. Конституция предусмотрела многие основополагающие положения современного судопроизводства – презумпцию
невиновности, право обвиняемого на защиту, состязательность
процесса и равноправие сторон. Конституция Российской Федерации и Концепция судебной реформы обозначили концептуальные
идеи судебной реформы, которые были воплощены в Уголовнопроцессуальном кодексе. В соответствии со ст. 1 Конституции
Российской Федерации наша страна является правовым демократическим государством. Государство признается правовым лишь
при условии, что оно обеспечивает безопасность граждан, охрану
и защиту их прав и законных интересов, эффективное восстановление граждан в их правах.
Как следует из ст. 2 Конституции Российской Федерации, человек, его права и свободы является высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита его прав и свобод – обязанность государства1. В качестве важнейшей цели судопроизводства новый кодекс провозглашает защиту прав и законных интересов человека.
Несмотря на то, что в УПК РФ 2001 г. за время его действия внесено внушительное число поправок и изменений, приоритетным в
назначении уголовного судопроизводства по-прежнему остается
защита прав и законных интересов его участников. Уголовно-процессуальная деятельность основывается на закрепленных в УПК
РФ уголовно-процессуальных принципах; производство по уголовным делам осуществляется в установленных в УПК РФ процессуальном порядке и уголовно-процессуальной форме.
Гл. 2 УПК РФ посвящена принципам уголовного судопроизводства. Статья 6 УПК РФ закрепляет, что уголовное судопроизводство имеет своим назначением: защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; защиту
личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Уголовное преследование и
назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от
Конституция Российской Федерации принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 года // Российская газета. 1993. 25 декабря.
220
1
уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию1.
Законные права и интересы личности в уголовном процессе
обеспечиваются УПК РФ путем закрепления положений в его
восьми статьях. Так, ст. 9 УПК РФ названа «Уважение чести и достоинства личности»; ст. 10 – «Неприкосновенность личности»;
ст. 11 – «Охрана прав и свобод человека и гражданина»; ст. 12 –
«Неприкосновенность жилища»; ст. 13 – «Тайна переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений»; ст. 16 – «Обеспечение подозреваемому и обвиняемому
права на защиту»; ст. 18 – «Язык уголовного судопроизводства»;
ст. 19 – «Право на обжалование процессуальных действий».
С момента начала судебной реформы 1991 г. прошло почти
три десятилетия. Попробуем разобраться, что удалось достичь в
направлении защиты прав и законных интересов человека в уголовном судопроизводстве? На протяжении XVIII-XX веков история страны насчитывает шесть значимых судебных реформ: 17171723 г. г., 1775 г., 1864 г., 1922 г., 1956-1964 г. г., 1991 г. В 2006 г.
В.М. Жуйков в интервью «Радио Свобода» особо отметил, что «за
эти 10 с небольшим лет наша судебная реформа прошла столько,
сколько за тысячелетнюю историю России не проходило наше государство»2.
Касаясь защиты прав и законных интересов человека в уголовном судопроизводстве, следует в первую очередь обозначить
право подозреваемого и обвиняемого на защиту. Подозреваемый,
обвиняемый имеют право на свидание с защитником до первого
допроса наедине, конфиденциально для определения линии защиты. Это огромное достижение в развитии прав указанных лиц,
ведь так было далеко не всегда. По УПК РСФСР 1960 г. защитника
допускали только по окончании следствия, при ознакомлении с
материалами дела. Подозреваемого ранее вообще могли допросить в качестве свидетеля, когда он не мог отказаться от дачи поУголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации" от 18 декабря 2001 г.
№ 174-ФЗ // СПС «КонсультантПлюс».
2
Что изменилось в российской правовой системе и в российской правовой реальности за последние 10 лет? 14 февраля 2006 г. Радио Свобода. URL:
https://www.svoboda.org/a/131611.html.
221
1
казаний, а потом только вручить уведомление о том, что он является подозреваемым в совершении преступления. В настоящее
время практике неизвестны подобные случаи.
Положения, изложенные в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, и устанавливающие отнесение к недопустимым доказательствам показания
подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства, в случае отказа от них в суде, вызывают критику в юридической литературе. Так. А. Бойков считает, что норма, закрепленная в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ является «крайним (запредельным)
выражением заботы о комфорте подозреваемого и обвиняемого,
попирающим здравый смысл и превосходящим конституционную
идею о недопустимости доказательств»1. С такой позицией согласиться никак нельзя. Показания подозреваемого и обвиняемого без
участия защитника органы предварительного следствия нередко
получают незаконным путем, недозволенными методами. Если обвиняемый от них отказывается, то имеются все основания сомневаться в их достоверности. Как известно, сомнения следует толковать в пользу обвиняемого.
Судебная практика показывает, что положения п. 1 ч. 2 ст. 75
УПК РФ распространяются и на явку с повинной, данную лицом
без участия защитника, от которой в суде обвиняемый отказался.
При постановлении приговора суды на такую явку как на доказательство вины не ссылаются, хотя при решении вопроса о назначении наказания явка с повинной учитывается, как обстоятельство, смягчающее наказание. По нашему мнению, именно такая
позиция является правильной.
Безусловным достижением судебной реформы является,
направленный на защиту прав и законных интересов человека, судебный контроль. Избранные меры пресечения в виде заключения
под стражу, домашнего ареста, запрет определенных действий (последняя мера пресечения предусмотрена ст. 105.1 УПК РФ, введена Федеральным законом от 18 апреля 2018 г. №72-ФЗ), продление срока содержания под стражей, обыски в жилищах, помещение подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей,
в медицинский и (или) психиатрический стационар для проведеУголовный процесс России: общая и особенная части: учебник / под ред. В.З. Лукашевича. СПб., 2004.
222
1
ния судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы, наложение ареста на корреспонденцию и выемка ее в учреждениях связи, а также ряд других процессуальных действий, производятся только по судебному решению.
В юридической литературе судебный контроль подвергается
сильной критике. По мнению многих авторов, судебный контроль
зачастую имеет элементы формальности. С этим нельзя не согласиться, поскольку практика свидетельствует, что процент удовлетворения ходатайств следователей стабильно высок. Однако при
этом, следует отметить, что в последние годы судебный контроль
стал более эффективным. Так, например, судьи все чаще стали отказывать в удовлетворении ходатайств следователей об избрании
подозреваемому, обвиняемому такой меры пресечения, как заключение под стражу, избирая по собственной инициативе домашний
арест либо запрет определенных действий.
Рассматривая вопрос о претворении в жизнь основной концептуальной идеи УПК РФ – защиты прав и законных интересов
человека, следует отметить ряд новелл, принятых законодателем,
в рамках судебной реформы. Так, на указанные выше цели направлен Федеральный закон от 20 августа 2004 г. №119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников
уголовного судопроизводства», предусматривающий перечень
мер безопасности, которые при наличии оснований могут применяться в отношении защищаемого лица.
Статья 6.1 УПК РФ «Разумный срок уголовного судопроизводства», введенная в 2010 г., устанавливает на принципиальном
уровне требование необходимости соблюдения разумного срока
уголовного судопроизводства, направлена на борьбу с волокитой
и ограничением доступа к правосудию. Это правило узаконено
отечественным законодательством во исполнение Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г., где
указано, что каждое лицо, подвергнутое аресту или задержанию,
незамедлительно доставляется судье или к иному должностному
лицу, уполномоченному законом осуществлять судебные функции, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение от суда. В соответствии со ст. 6
Конвенции каждый человек имеет право при определении его
гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого
223
уголовного обвинения, предъявленного ему, на справедливое и
публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и
беспристрастным судом, созданным на основании закона.
В целях расширения демократических основ нашего государства и дополнительной защиты прав человека 23 июня 2016 г. принят Федеральный закон № 190-ФЗ «О внесении изменений в УПК
РФ в связи с расширением применения института присяжных заседателей», которым предусмотрена возможность рассмотрения
уголовных дел в районных судах с участием присяжных заседателей. В настоящее время можно говорить о том, что судебная реформа 2018 г. набрала полный ход. Эта реформа затрагивает не
только судоустройство и судопроизводство, но также, по нашему
мнению, расширяет возможности участника уголовного судопроизводства защищать свои права и интересы. Федеральным конституционным законом № 1-ФКЗ от 29 июля 2018 г. внесены изменения в Федеральный конституционный закон «О судебной системе
Российской Федерации» Таким образом, 1 октября 2019 г. в системе судов общей юрисдикции были созданы 9 кассационных и 5
апелляционных судов, 1 апелляционный военный суд 10 кассационных военных судов. Границы новых военных округов не соответствуют административно-территориальному делению нашего
государства. По замыслу законодателя это должно привести к полной независимости судебной власти от власти региональной, поскольку устранится личная заинтересованность должностных лиц,
возрастет личная беспристрастность судей.
Особенностью работы кассационных судов общей юрисдикции является «сплошная кассация». В.М. Лебедев подчеркнул, что
кассация должна быть только сплошной, и что именно это является целью реформирования всей судебной системы России1. Даже
за этот короткий срок практика показала, что напутствие Председателя Верховного Суда Российской Федерации строго претворяется в жизнь – по каждой кассационной жалобе из районных судов
запрашивается уголовное дело для тщательной проверки доводов
жалобы. Необходимо отметить, что в г. Краснодар находится чет-
Лебедев В.М. Выполнение решений IX Всероссийского съезда судей и приоритетные направления совершенствования судебной системы России. // Судья. 2018. № 5.
С. 4.
224
1
вертый Кассационный суд общей юрисдикции. В г. Сочи Краснодарского края находится третий апелляционный суд общей юрисдикции.
Надо признать, что вносимые в рамках судебной реформы
поправки в УПК РФ, устраняют недостатки в обеспечении защиты
прав граждан нашей страны. Тем не менее, не всегда вносимые изменения являются продуманными и последовательными. Так, до
вступления Федерального закона от 29 мая 2002 г. №58-ФЗ судье
было запрещено принимать участие в рассмотрении уголовного
дела по существу, если в ходе досудебного производства он принимал решение о применении к обвиняемому меры в виде заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей,
проверял законность задержания подозреваемого, обвиняемого,
что было предусмотрено ч. 2 ст. 63 УПК РФ. После исключения
части второй ст. 63 из УПК РФ такой запрет был снят.
Понятно, что изменения внесены ввиду возникших проблем
в малосоставных или односоставных судах. Однако, по нашему
мнению, судья, принимавший решение об избрании обвиняемому
меры пресечения в виде заключения под стражу или решение о
продлении срока содержания под стражей, должен рассматривать
уголовное дело в отношении этого обвиняемого по существу. В
соответствии с позицией Верховного Суда РФ, судья при рассмотрении ходатайства следователя об избрании меры пресечения в
виде заключения под стражу обязан проверить: содержит ли ходатайство, и приобщенные к нему материалы, сведения, указывающие на причастность именно этого лица, к совершенному преступлению, дать этим сведениям оценку в своем решении. Оставление
без проверки и оценки обоснованности подозрения в причастности
лица к совершенному преступлению является основанием для отмены постановления судьи. При этом, суд не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности обвиняемого. Верховный Суд РФ,
обязывая проверять причастность, использует слово «сведения».
Но что значит «сведения»?
Чтобы судье сделать вывод о причастности, ему должны
быть представлены доказательства совершения лицом преступления: протокол осмотра места происшествия, протокол обыска, заключение специалиста, эксперта, протоколы допросов свидетелей,
225
потерпевшего. Именно такие процессуальные документы и прикладываются к ходатайству. Судья не может сделать вывод о причастности лица к совершенному преступлению, основываясь на
одних лишь процедурных мероприятиях. Судья устанавливает и
оценивает представленные доказательства, и делает вывод, что
лицо причастно к совершенному преступлению. Когда судья проверяет и оценивает доказательства, то осуществляет процесс доказывания. Кроме того, судья проверяет и оценивает доказательства,
добытые в ходе судебного заседания. Даже если судья и не пишет
в постановлении об избрании меры пресечения о виновности лица,
и не обсуждает этого вопроса, все-таки на уровне внутреннего
убеждения у судьи формируется отношение к виновности обвиняемого.
Полагаем, в УПК РФ следует вернуть положение, запрещающее судье рассматривать уголовное дело по существу, если им ранее принималось решение об избрании обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога,
запрета на совершение определенных действий. События 20182019 гг. свидетельствуют о том, что судебная реформа продолжается. Ее основным направлением является совершенствование
Уголовно-процессуального кодекса РФ, назначением которого,
по-прежнему, остается защита прав и законных интересов человека.
226
С.В. Никитина
ФОРМА ДОКАЗАТЕЛЬСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
СУДЬИ ПРИ РАССМОТРЕНИИ ХОДАТАЙСТВ
СЛЕДОВАТЕЛЯ, ДОЗНАВАТЕЛЯ О ПРОИЗВОДСТВЕ
СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ
FORM OF EVIDENCE OF THE JUDGE
IN THE EXAMINATION OF APPLICATIONS
OF THE INVESTIGATOR ON PRODUCTION
OF INVESTIGATIVE ACTIONS
Следственные действия – процессуальный ресурс, позволяющий органам предварительного расследования формировать допустимые доказательства, обосновывать принимаемые процессуальные решения. Этот же ресурс имеет четко выраженную правоограничительную сущность. По этой причине законодатель создал механизм, гарантирующий правомерность производства тех следственных действий, которые способны ограничить конституционные права граждан. Однако этот механизм подлежит оптимизации,
потребность в которой особенно наглядно проявляется при осуществлении судьей доказательственной деятельности. Автором
сформированы концептуальные подходы к реформированию уголовно-процессуального закона, регулирующего эту сферу судебной деятельности.
Investigative actions are a procedural resource that allows the
bodies of preliminary investigation to form admissible evidence, to justify the procedural decisions. This re-source has a distinct
pravoohranitelnoi essence. For this reason, the legislator has created a
mechanism to guarantee the legality of those investigative actions that
can limit the constitutional rights of citizens. However, this mechanism
is subject to optimization, the need for which is particularly evident in
the implementation of the judge's evidentiary activities. The author
forms conceptual approaches to the reform of the criminal procedure
law regulating this sphere of judicial activity.
227
Ключевые слова: судья, следователь, следственные действия, доказательства, судебное заседание.
Key words: judge, investigator, investigative actions, evidence,
court session.
Производство следственных действий составляет основу досудебных стадий уголовного судопроизводства. Эти действия нередко сопряжены с существенными ограничениями конституционных прав граждан: на неприкосновенность жилища, тайну переписки, телефонных и иных переговоров, личную свободу, тайну
личной жизни, собственности и многие другие. Ограничения конституционных прав в уголовном судопроизводстве допускаются
исключительно на основании судебных решений. В соответствии
с предписаниями уголовно-процессуального закона (ст. 7 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, далее –
УПК РФ) любое судебное решение должно соответствовать таким
требованиям, как законность, обоснованность, мотивированность.
Эти требования сами по себе представляют важную гарантию правомерности ограничения конституционных прав граждан, которые
разрешает суд.
В то же время данные современной статистики свидетельствуют, что судебные решения далеко не всегда отвечают всем
предъявляемым требованиям. За первое полугодие 2019 г. судами
общей юрисдикции было рассмотрено и приняты решения почти
по 300 тысяч ходатайств по вопросам проведения следственных
действий и оперативно-розыскных мероприятий. Из этого числа
судебных решений обжалованы более 60 тыс. и по 30 % приняты
решения об отмене 1.
Обращаясь к конкретным примерам, отметим несколько, как
представляется, интересных случаев. Так, из протокола судебного
заседания по рассмотрению ходатайства следователя о производстве обыска в жилище не усматривается каких-либо доказательств,
дающих основания полагать, что в жилище П. могут находиться
предметы и документы, имеющие значение для уголовного дела.
Отчет о работе судов общей юрисдикции о рассмотрении уголовных дел по первой инстанции федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей за 6 месяцев
2019 г. // http://www.cdep.ru.
228
1
Кроме того, суд не проверил обоснованность и законность возбужденного ходатайства в соответствии с требованиями уголовнопроцессуального законодательства, ограничившись лишь указанием, что «проверив представленные материалы, выслушав мнение прокурора, суд находит ходатайство следователя подлежащим
удовлетворению». Постановление судьи отменено1.
В другом уголовном деле наблюдаем те же ошибки: судья
разрешил производство обыска в жилище Г. фактически лишь на
том основании, что ходатайство представлено в суд надлежащим
должностным лицом, с согласия соответствующего руководителя
следственного органа, и указан адрес жилища, на производство
обыска в котором испрашивается разрешение суда. Вывод о наличии у органа следствия оснований для производства обыска не мотивирован. Эти факты привели к отмене судебного решения2.
И еще: при вынесении судебного решения не было принято
во внимание предписание ст. 165 УПК РФ, допускающей подачу
такого ходатайства по месту производства предварительного следствия либо по месту производства следственного действия, что
привело к ошибочному решению об отказе в принятии ходатайства к производству. Решение отменено3.
Требования, которые предъявляются к указанной категории
ходатайств следователя и дознавателя, достаточно разнообразны,
большинство из которых предусмотрены в уголовно-процессуальном законе.
Но есть и такие, которые раскрыты, например, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ. Так, согласно рекомендациям,
изложенным в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 1
июня 2017 г. № 19 «О рассмотрении судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан»4, по каждому поступившему ходатайству о производстве следственного или иного процессуального
Суд апелляционной инстанции по уголовным делам Верховного суда Республики Дагестан. г. Махачкала. 2018. Апелляционное постановление № 22К-1363.
2
Московский областной суд. г. Красногорск. 2018. Апелляционное постановление № 22К-5555.
3
Ставропольский краевой суд. г. Ставрополь. 2018. Уголовное дело № 22К-4691.
4
Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 1 июня
2017 года № 19 «О рассмотрении судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2017. № 7.
229
1
действия судье надлежит выяснять подсудно ли ходатайство данному суду, находится ли уголовное дело в производстве следователя или дознавателя, подавшего ходатайство.
Также обратим внимание на такое существенное обстоятельство как соблюдение прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства. Например, в материалах уголовного
дела имеется извещение о вручении обвиняемому уведомления о
проведении судебного заседания. Однако уведомление получено
обвиняемым 5 июня, а судебное заседание состоялось 6 июня. При
этом обвиняемый находится под стражей, что привело к дополнительным затруднениям в его явке для участия в судебном заседании. В протоколе судья отразила неявку заинтересованных лиц, а
выслушав мнение прокурора, постановила продолжить судебное
разбирательство, указав на надлежащее своевременное извещение
неявившихся лиц (обвиняемого). Вышестоящая судебная инстанция отменяя это судебное решение указала, что в указанной ситуации обвиняемый, получивший извещение накануне судебного заседания был лишен разумного срока для сообщения суду о своем
желании участвовать в судебном заседании, поэтому судье следовало выяснить желание обвиняемого об участии или обеспечить
его непосредственное участие в судебном заседании1.
Приведенные примеры в определенной степени характеризуют те направления доказательственной деятельности, которые
должны быть реализованы судьей при рассмотрении ходатайств о
производстве следственного действия, а именно:
– доказанность наличия оснований для производства следственного действия, ограничивающего конституционные права
граждан;
– подтверждение наличия мотивов для проведения соответствующего следственного действия;
– проверка наличия всех условий для подачи ходатайства,
включая полномочия следователя, дознавателя, необходимых согласований, возбужденного уголовного дела и др.;
– проверка соблюдения всех прав заинтересованных лиц,
обеспечение их прав на участие в судебном заседании.
Ставропольский краевой суд. г. Ставрополь. 2018. Апелляционное постановление № 22К-4607.
230
1
Доказательственная деятельность судьи при рассмотрении
ходатайств о производстве следственных действий выглядит
весьма разносторонней, но при этом практически не урегулирована нормами уголовно-процессуального права.
Содержание ст. 165 УПК РФ имеет даже не фрагментарные,
а частичные указания о процедуре судебного заседания. Из нее
можно сделать вывод:
– о составе суда (судья единолично);
– сроке проведения судебного заседания (не позднее 24 ч.);
– отдельных участниках (вправе участвовать следователь, дознаватель, прокурор).
При этом, более подробное регулирование имеется в отношении порядка рассмотрения ходатайства о производстве следственного действия, касающегося реализации, утилизации или уничтожения вещественных доказательств, указанных в пп. 1, 2 (за исключением скоропортящихся товаров и продукции), п. 3 (за исключением предметов, длительное хранение которых опасно для
жизни и здоровья людей или для окружающей среды), п. 6-8 ч. 2ст.
82 УПК РФ, а также передачи безвозмездно либо реализации вещественных доказательств в соответствии с подп. «в» и «г» п. 9 ч.
2 ст. 82 УПК РФ.
В то же время обращает на себя внимание тот факт, что законодательное регулирование содержательного наполнения доказательственной деятельности судьи при рассмотрении ходатайств о
производстве следственных действий отсутствует.
В этой части, на наш взгляд, должны быть сделаны следующие шаги:
1. Определены основные подходы к возможности осуществления судьей доказательственной деятельности. Как представляется, наиболее оптимальным выступает констатация возможности
осуществления судьей доказательственной деятельности, с определением и закреплением в уголовно-процессуальном законе ее
цели и задач.
2. Осуществлен подбор и обоснование основных средств доказывания, использование которых в судебном заседании при решении главных задач, способно дать максимально эффективный
результат. По нашему мнению, в этой части следует допустить
231
применение тех же средств доказывания, что и в судебном заседании первой инстанции, но с некоторыми ограничениями, учитывая
скоротечность судебного процесса. Полагаем возможным разрешить судье использовать: показания свидетелей, полученных в
ходе их допроса, а также оглашение показаний, данных в ходе
предварительного расследования, осмотр и оглашение документов, включая допрос и оглашение показаний специалистов и экспертов, осмотр вещественных доказательств.
3. Выяснение перспективных направлений в совершенствовании процессуального статуса судьи, которые позволят надлежащим образом выполнять поставленные перед ним задачи. В этой
части наша позиция заключается в необходимости расширения
полномочий судьи путем наделения его инициативными полномочиями по применению средств доказывания, указанных выше.
4. Разработка конкретных предложений по оптимизации процессуального статуса заинтересованных лиц. И в этой сфере необходимо расширение процессуальных возможностей участников
для отстаивания своих прав и законных интересов.
5. Корректировка (с применением дифференцированного
подхода) сроков рассмотрения судьей ходатайств ор производстве
следственных действий.
Таким образом, форма доказательственной деятельности
судьи при рассмотрении ходатайства о производстве следственного действия представляется следующей: судья по собственной
инициативе проводит познавательно-удостоверительные мероприятия, предусмотренные действующим уголовно-процессуальным законом в установленной этим законом форме, для выяснения
всех необходимых фактов и обстоятельств, свидетельствующих о
законности, обоснованности и мотивированности требуемого органами предварительного расследования следственного действия.
232
Аббос Пайзиев
О ВОЗБУЖДЕНИИ УГОЛОВНОГО ДЕЛА, СВЯЗАННОГО
С НЕЗАКОННЫМ ОБОРОТОМ НАРКОТИКОВ
ОРГАНИЗОВАННЫМИ ПРЕСТУПНЫМИ ГРУППАМИ
ОN THE INITIATION OF A CRIMINAL CASE, RELATED
WITH ILLEGAL DRUG TRAFFICKING BY CRIMIBAL
GROUPS
В статье рассматриваются вопросы своевременного возбуждения уголовного дела в отношении преступных групп, занимающихся изготовлением и распространением наркотиков.
The article deals with the issues of timely initiation of a criminal
case on criminal groups engaged in the manufacture and distribution of
drugs.
Ключевые слова: уголовное дело, незаконный оборот,
наркотические средства, организованные преступные группы,
участник, организатор.
Кey words: criminal case, illegal trafficking, narcotic drugs, organized crime groups, participant, organizer.
В постановлении Пленума Верховного суда Республики Узбекистан от 27 октября 1995 г. № 21, с изменениями и дополнениями, внесенными постановлениями Пленума Верховного суда Республики Узбекистан от 14 июня 2002 г. № 10 и 3 февраля 2006 г.
№ 5 «О судебной практике по делам о преступлениях, составляющих незаконный оборот наркотических средств или психотропных
веществ» отмечено: «Неединичными стали факты обнаружения
больших партий наркотиков, в том числе предназначенных для
транзита через территорию Республики Узбекистан. Значительное
количество этих преступлений совершается организованными
233
группами, имеющими налаженные связи в других странах, с использованием тайников и технических средств»1.
Поэтому успешное расследование уголовных дел, связанных
с незаконным оборотом наркотических средств организованными
преступными группами, во многом зависит от своевременного возбуждения уголовного дела, установления всех участников преступления, выявления организаторов преступных группировок,
источников приобретения наркотических средств и каналов их
сбыта, эффективного использования на этой стадии возможностей, предоставляемых действующим законодательством. Только
в этом случае становится реальным достижение целей, изложенных в постановление Пленума Верховного суда Республики Узбекистан от 27 октября 1995 г. № 21.
Задача эта чрезвычайно трудная, что обусловлено, в том
числе, отсутствием заявлений потерпевших о совершенном преступлении. В прямом смысле слова, как процессуальной фигуры,
потерпевшего по делам данной категории, как правило, вообще
нет. Это и неудивительно, поскольку все участники незаконного
оборота наркотических средств, в том числе потребители, как последнее звено цепи, являются нарушителями закона.
Наибольшие сложности возникают при привлечении к уголовной ответственности организаторов преступлений, связанных
с изготовлением и распространением наркотических средств.
Сложная иерархическая структура преступной группы, «ее устойчивость, наличие в ней организатора, нацеленность на неоднократное, как правило, совершение преступлений, планирование и разработку деталей преступления, распределение ролей каждого
участника, техническую оснащенность, принятие мер по сокрытию преступления, подчинение групповой дисциплине и указаниям организатора преступной группы»2, соблюдение ее членами
правила конспирации позволяют руководителям преступной деятельности оставаться неизвестными даже для многих членов
группы. Кроме того, рядовые исполнители, розничные распространители наркотика серьезно опасаются за свою безопасность в
Сборник постановлений Пленума Верховного суда Республики Узбекистан.
1991-2006. В 2 т. Ташкент: Ўқитувчи, 2007. Т. 1. С. 281.
2
Пункт 3 постановления Пленума Верховного суда Республики Узбекистан от 27
октября 1995 г. № 21.
234
1
случае сотрудничества со следствием. Аналогичную позицию занимают и потребители наркотических средств. Не случайно до
80% лиц, вовлеченных в незаконный оборот наркотических
средств, дают ложные показания на следствии.
Преступные группы, занимающиеся изготовлением и распространением наркотиков, в этом плане наиболее хорошо организованы, и потому расследование данной категории дел представляет
повышенную сложность.
Дополнительные проблемы возникают в связи с межрегиональным характером деятельности таких групп, что требует координации усилий не только правоохранительных органов разных
регионов Узбекистана, но и налаживания взаимодействия и сотрудничества с коллегами из стран ближнего и дальнего зарубежья.
На наш взгляд, единственно возможным путем для изобличения всех членов организованной преступной группировки может
быть только систематическое и целенаправленное накапливание
соответствующей информации оперативными методами. Возможности, заложенные Законом Республики Узбекистан от 19 августа
1999 г. «О наркотических средствах и психотропных веществах»,
ст. 339 УПК РУз, а также ст.ст. 4 и 13 Закона Республики Узбекистан от 25 декабря 2012 г. № ЗРУ-344 «Об оперативно-розыскной
деятельности»1 позволяют одновременно с этим добывать сведения, которые в дальнейшем, после соответствующей проверки, могут послужить доказательствами по уголовному делу. А немедленное возбуждение уголовного дела после обнаружения партии
наркотиков, установления единичных случаев сбыта и т.п. лишь в
редких случаях приводит к раскрытию всей преступной сети и
изобличению виновных.
Практика показывает, что все успешные операции по обезвреживанию организованных групп наркодельцов и возбужденные в этой связи уголовные дела явились следствием реализации
оперативно-розыскных материалов.
Естественно, на первоначальных этапах по делам оперативно-розыскного производства главная роль принадлежит опера1
Собрание законодательства Республики Узбекистан. Ташкент, 2012. № 52.
Ст. 585.
235
тивным подразделениям органов внутренних дел, Службы государственной безопасности (СГБ), таможенных органов. В данный
период следователи никоим образом не могут вмешиваться в их
деятельность, да и официальных поводов для этого у них нет. Совсем другая картина складывается на завершающем этапе проводимых оперативных мероприятий, когда руководитель органа дознания принимает решения о реализации данных дел оперативнорозыскного производства.
В некоторых регионах и на этом решающем этапе следователи не подключаются к работе. О произведенной реализации они
нередко узнают лишь после поступления к ним материалов возбужденного органом дознания уголовного дела. Такая практика
представляется в корне неверной.
В соответствии с требованиями нормативных актов МВД
Республики Узбекистан следователь может быть ознакомлен с материалами дела оперативно-розыскного производства на стадии
принятия решения о проведении ее реализации. Ознакомление
производится оперативным работником, в производстве которого
находится дело дел оперативно-розыскного производства, по разрешению соответствующего руководителя в объемах и способами,
обеспечивающими соблюдение правила конспирации. Затем следователь и оперативный работник составляют план реализации
данных по делу оперативно-розыскного производства, определяют направление и порядок их использования. План утверждается имеющим на то право одним из руководителей органа дознания (или соответствующего подразделения) и руководителем
следственного подразделения. В плане должны найти отражение
как неотложные следственные действия и оперативно-розыскные
мероприятия, так и организационные мероприятия, без которых
практическая реализация данных дел оперативно-розыскного производства весьма затруднительна.
В связи с тем, что организованные преступные группы, контролирующие незаконный оборот наркотических средств, насчитывают значительное число членов, вовлеченных в преступную
деятельность, возникает проблема одновременного их задержания
(либо задержания с незначительным разрывом во времени).
236
Из сказанного следует, что одно из центральных мест в разрабатываемом плане занимает расстановка сил и средств, участвующих в реализации. Сюда входят оперативные и следственные сотрудники, эксперты и специалисты, граждане, приглашенные в качестве понятых. Планируется также техническое обеспечение
групп, непосредственно задействованных в задержании преступников, обеспечение надежной связи, как между разными группами, так и между ними и центром.
Особое внимание уделяется обеспечению качественного
осмотра места происшествия, соответствующему процессуальному закреплению полученных доказательств, привязке изъятых
наркотических средств, других вещественных доказательственным лицам.
Как известно, многие преступные группы, связанные с незаконным оборотом наркотиков, имеют межрегиональный и межгосударственный характер. В связи с этим не всегда удается процессуально доказать непосредственную связь между группами из разных регионов, хотя оперативная информация на этот счет имеется.
В таком случае целесообразно возбуждение нескольких уголовных дел при едином оперативном обеспечении.
Дополнительные возможности открываются перед правоохранительными органами с использованием метода «контролируемых поставок». Согласно п. «g» ст. 1 Конвенции ООН «О борьбе
против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ» (Вена, 20 декабря 1988 г.) контролируемые поставки
означают метод, при котором допускается ввоз, провоз и вывоз на
территорию одной или нескольких стран незаконных или вызывающих подозрение партий наркотических средств с ведома и под
надзором их компетентных органов с целью выявления лиц, участвующих в совершении правонарушений1.
Возможность применения данного метода предусмотрена и
п. «в» ст. 1 «Соглашения о сотрудничестве между министерствами
внутренних дел о борьбе с незаконным оборотом наркотических
средств и психотропных веществ», подписанного в Киеве 21 октября 1992 г. Поскольку при практическом осуществлении данного метода нарушается таможенная граница Узбекистана, нельзя
Международные Конвенции по защите прав человека и борьбе с преступностью:
сб. междунар. документов / сост. Ю.С. Пулатов. Ташкент: Шарк, 1995. С. 304.
237
1
обойтись без взаимодействия с ее таможенными органами. Согласно ст. 407 Таможенного кодекса Республики Узбекистан решение об использовании метода контролируемой поставки наркотических средств принимается Государственным таможенным комитетом Республики Узбекистан.
Рассматриваемый метод может применяться не только при
перемещении наркотика через государственную границу, но и
внутри страны. Например, нормативные правовые акты правоохранительных органов Узбекистана, регулирующие оперативнорозыскную деятельность допускают такое оперативное мероприятие, как контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений1. Поскольку нередко получатель корреспонденции не
указан (письмо направлено до востребования), данный метод, по
существу, является единственной возможностью установить
направление распространения наркотика.
В процессе планирования мероприятий, направленных на реализацию данных дел оперативно-розыскного производства, необходимо учитывать возможности, предоставляемые нормативными
правовыми актами Республики Узбекистан, направленные на
обеспечение мер по защите населения от преступных посягательств и проявлений организованной преступности2.
Так, согласно ч. 2 ст. 329 УПК РУз до возбуждения уголовного дела может производиться экспертиза, т.е. по делам данной
категории до возбуждения уголовного дела могут проводиться
экспертизы, результаты которых рассматриваются в качестве доказательств. Это положение особенно актуально именно для реализации материалов о незаконном обороте наркотических средств.
Кроме того, надо иметь в виду, что в соответствии с упомянутыми
нормативными правовыми актами, к подозреваемым и обвиняемым по рассматриваемым нами преступлениям в качестве меры
Пункт 14 Закона Республики Узбекистан «Об оперативно-розыскной деятельности» // Ўзбекистон Республикасининг тезкор-қидирув фаолияти тўғрисидаги қонуни.
Тошкент: Адолат, 2013. С. 30.
2
См., например: Закон Республики Узбекистан от 16 сентября 2016 г. № ЗРУ-407
«Об органах внутренних дел» // Собрание законодательства Республики Узбекистан.
Ташкент, 2016. № 38. Ст. 438; Указ Президента Республики Узбекистан от 10 апреля
2017 г., № УП-5005 «О мерах по коренному повышению эффективности деятельности
органов внутренних дел, усилению их ответственности за обеспечение общественного
порядка, надежной защиты прав, свобод и законных интересов граждан» // Собрание законодательства Республики Узбекистан. Ташкент, 2017. № 15. Ст. 243.
238
1
пресечения не применяются подписка о ненадлежащем поведении,
личное поручительство, поручительство общественного объединения или коллектива, залог, домашний арест, а задержание к ним
может быть применено также до возбуждения уголовного дела.
За последние годы большое внимание уделяется пресечению
незаконных финансовых операций, связанных с «отмыванием» денег, добытых в результате незаконного оборота наркотиков. В Узбекистане эта проблема особенно актуальна, поскольку в результате перестройки экономики складываются благоприятные условия для легализации преступно нажитых капиталов, т.е. при определенных условиях, позволяющие заработанные на реализации
наркотиков деньги вкладывать в создание официальной предпринимательской деятельности.
Уголовно-процессуальное законодательство Республики Узбекистан (ст. 284 УПК РУз) предусматривает меры по обращению
в собственность государства предметов преступления, денег, вещей и иных ценностей, приобретенных на средства, добытых преступным путем. Вместе с тем до определенного времени не было
единой точки зрения на возможность вторжения в банковскую и
коммерческую тайну лиц, подозреваемых в связях с наркобизнесом.
В 1988 г. окончательное решение было принято. Согласно ст.
5 Венской Конвенции ООН «О борьбе против незаконного оборота
наркотических средств и психотропных веществ», каждая из сторон, подписавших ее, принимает все необходимые меры к тому,
чтобы ее компетентные органы могли определить, выявить и заморозить или арестовать доходы, собственность, средства и любые
другие предметы, полученные в результате совершения правонарушений с наркотическими средствами. Кроме того, каждая сторона уполномочивает свои суды и другие компетентные органы
издавать постановления о предоставлении или аресте банковских,
финансовых или коммерческих документов. При этом нельзя
уклоняться от предоставления таких документов, ссылаясь на
необходимость сохранения банковской тайны1.
В соответствии с настоящей Конвенцией в ст. 1 Соглашения
между министерствами внутренних дел стран СНГ, подписанного
Международные Конвенции по защите прав человека и борьбе с преступностью:
сб. междунар. документов / сост. Ю.С. Пулатов. С. 311.
239
1
ещё в 1992 г., был внесен пункт «г», предусматривающий оказание
помощи в области борьбы с «отмыванием» денег, полученных в
результате преступной деятельности, связанной с незаконным
оборотом наркотиков.
Перечисленные положения межгосударственных и межправительственных юридических актов нашли свое воплощение в различных нормативных правовых актах Республики Узбекистан, в
частности, в Законе Республики Узбекистан от 26 августа 2004 г.
№ 660–II «О противодействии легализации доходов, полученных
от преступной деятельности, и финансированию терроризма». В
нем отмечается, что банковская и коммерческая тайна не является
препятствием для получения правоохранительными органами сведений и документов о финансово-экономической деятельности,
вкладах и операциях по счетам физических и юридических лиц,
причастных к деятельности организованных преступных групп1.
Одновременно с планированием организационных и оперативно-розыскных мероприятий, на стадии реализации данных дел
оперативно-ро-зыскного производства, следователем совместно с
оперативными работниками составляется план неотложных следственных действий. Конечно, выделение этих трех составных достаточно условно, поскольку они теснейшим образом связаны
между собой. Тем не менее, имеет смысл перечислить следственные действия, которые по делам рассматриваемой категории производятся в первую очередь, и медлить с проведением которых
нельзя:
- личный обыск задержанных;
- осмотр места происшествия (в том числе, места задержания);
- обыски по месту жительства и работы подозреваемых;
- допросы подозреваемых;
- производство медицинского освидетельствования задержанных;
- допросы свидетелей, понятых;
- осмотр вещественных доказательств;
Ведомости Олий Мажлиса Республики Узбекистан. 2004. № 9. Ст. 160; Ведомости палат Олий Мажлиса Республики Узбекистан. Ташкент, 2007. № 4. Ст. 167; 2009.
№ 4. Ст. 139.
240
1
- направление изъятых веществ и предметов на экспертные
исследования;
- приобщение к материалам дела результатов оперативных
мероприятий (в том числе технических) и их процессуальное закрепление и оформление.
В зависимости от сложившейся ситуации следователь сам
определяет очередность запланированных следственных действий, однако личный обыск задержанных и осмотр места происшествия всегда проводятся в первую очередь.
После возбуждения уголовного дела, как правило, создаётся
следственно-оперативная группа (СОГ), в которую включаются
наиболее квалифицированные сотрудники, имеющие опыт работы
в сфере борьбы с незаконным оборотом наркотиков. Нередко, помимо следователей и работников подразделений по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, в нее включаются эксперты-криминалисты. Широкие возможности открываются при тесном сотрудничестве с работниками СГБ.
СОГ осуществляет работу в соответствии с планом совместных мероприятий до момента раскрытия совершенных преступлений.
Для успешного проведения следственных и оперативных мероприятий руководители соответствующих подразделений
должны принять все возможные меры для обеспечения СОГ техническими средствами: транспортом, радиостанциями, аудио- и
видеоаппаратурой. Эффективность применения технических
средств в процессе проведения оперативно-розыскных мероприятий очень высока. Как правило, фактические данные, зафиксированные с применением технических средств (при соблюдении соответствующих требований), признаются доказательствами по
делу. Это относится к записи телефонных и иных переговоров,
аудио- и видеозаписи в процессе наблюдения. Кроме того, значение технических средств в получении информации по данной категории дел возрастает еще и в силу замкнутости организованных
преступных групп, их хорошей конспирации.
Объем поступающей информации по данной категории уголовных дел велик. В связи с этим необходимо (при наличии соответствующих возможностей) обеспечить СОГ информационно241
коммуникационными технологиями, что в значительной степени
облегчит расследование.
Таким образом, в процессе расследования в условиях быстро
меняющейся следственной ситуации тактически оправдан выбор
для незамедлительного выполнения тех следственных действий,
которые обеспечат фиксацию могущих исчезнуть следов, предотвратят попытки скрыть или исказить информацию, а также отличаются наибольшей информативностью. В первую очередь это касается осмотра места происшествия (помещения, в котором изготавливались средства), обыска, допроса задержанных (подозреваемых, обвиняемых), назначения судебных экспертиз.
В.Ю. Петрикин
ВОЗМЕЩЕНИЕ УЩЕРБА КАК УСЛОВИЕ
ПРЕКРАЩЕНИЯ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ
COMPENSATION FOR DAMAGES AS A CONDITION
TERMINATION OF CRIMINAL PROSECUTION
Обосновывается, что в настоящее время расширяется число
оснований прекращения уголовного преследования в связи с возмещением ущерба. По мнению автора, именно такое условие как
возмещение ущерба имеет определяющее значение для принятия
решения о прекращении уголовного преследования в соответствии
с иными требованиями закона.
It is proved that the number of grounds for termination of criminal
prosecution in connection with compensation for damages is currently
expanding. According to the author, it is this condition as compensation
for damages that is crucial for making a decision to terminate criminal
proceedings in accordance with other requirements of the law.
Ключевые слова: ущерб, возмещение ущерба, заглаживание
вреда, уголовное преследование, деятельное раскаяние, примирение сторон, судебный штраф.
242
Key words: damage, compensation for damage, compensation for
damage, criminal prosecution, active repentance, reconciliation of the
parties, judicial fine.
Реформирование уголовно-процессуального законодательства за последние несколько лет характеризуется не только появлением новых форм ревизионного пересмотра уголовных дел, но
и увеличением числа оснований для освобождения от уголовной
ответственности и прекращения уголовного преследования. Речь
идет о так называемых «нереабилитирующих» основаниях для
прекращения уголовного преследования, когда подозреваемый
или обвиняемый выполняет ряд условий, предусмотренных законом и уголовное преследование в отношении него прекращается,
но при этом подозрение (обвинение) остаётся. Одним из условий,
необходимых для прекращения уголовного преследования в отношении подозреваемого (обвиняемого) по уголовным делам, отнесённым законом к категории небольшой и средней тяжести, является возмещение ущерба.
Понятие ущерба как уголовно-процессуальной категории отсутствует в ст. 5 УПК РФ, как, впрочем, и в уголовном законе. Вопросы определения такого понятия, а также отграничения ущерба
от вреда и убытков находят отражения в работах ученых, как в области уголовного процесса, так и гражданско-правовых дисциплин. При этом ряд учёных приходят к мнению, что понятие
«ущерб» применительно к имущественному вреду является его составной частью1. Другие полагают, что «вред», «убытки» и
«ущерб» – понятия тождественные2.
Между тем, в уголовном судопроизводстве понимание
ущерба приобретает несколько иное значение, чем в иных отраслях. Понятие ущерба применительно к прекращению уголовного
преследования в связи с деятельным раскаянием и назначением
меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа приводится в разъяснениях Верховного Суда РФ, под которым сле-
Пешкова О.А. Соотношение понятий «вред», «убытки», «ущерб» // Мировой судья. 2010. № 7. С. 7-12.
2
Болдинов В.М. Ответственность за причинение вреда источником повышенной
опасности. СПб., 2002. С. 224.
243
1
дует понимать имущественный вред, который может быть возмещен в натуре (в частности, путем предоставления имущества взамен утраченного, ремонта или исправления поврежденного имущества), в денежной форме (например, возмещение стоимости
утраченного или поврежденного имущества, расходов на лечение)
и др.1
Нормы уголовно-процессуального закона раскрывают содержание понимания ущерба как условия прекращения уголовного
дела и уголовного преследования (за исключением немногих
норм, определяющих международное сотрудничество, где ущерб
имеет иное значение). Для уголовно судопроизводства важен факт
возмещения ущерба (полного или частичного), а также подтверждение этого участниками уголовного судопроизводства.
Нормы уголовно-процессуального закона предусматривают
возможность прекращения уголовного преследования:
- при условии исключительно полного возмещения ущерба
(ч. 1 и ч. 3 ст. 28.1 УПК РФ);
- при условии полного или частичного возмещения ущерба
(ст.ст. 25. 25.1, 28 УПК РФ).
Полное возмещение ущерба как условие прекращения уголовного преследования применяется, когда вред причинён бюджетной системе России (ч. 1 ст. 28.1 УПК РФ) либо финансовым
организациям, в том числе в сфере предпринимательской деятельности, независимо от форм собственности (ч. 3 ст. 28.1 УПК РФ).
При этом во втором случае подозреваемый или обвиняемый кроме
возмещения ущерба дополнительно выплачивает в федеральный
бюджет денежное возмещение либо полученный доход в двукратном размере от суммы причинённого ущерба.
Полное или частичное возмещение ущерба возможно в случаях прекращения уголовного преследования в связи с примирением сторон, в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа или в связи с деятельным раскаянием. При этом, как альтернатива возмещению ущерба добавля-
Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня
2013 г. № 19 (ред. от 29 ноября 2016 г.) «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности» //
СПС «Консультант Плюс».
244
1
ется такое условие, как возможность иным образом загладить причинённый преступлением вред. Как разъяснил Верховный Суд
Российской Федерации, под заглаживанием вреда понимается
имущественная, в том числе денежная, компенсация морального
вреда, оказание какой-либо помощи потерпевшему, принесение
ему извинений, а также принятие иных мер, направленных на восстановление нарушенных в результате преступления прав потерпевшего, законных интересов личности, общества и государства 1.
В зависимости от оснований прекращения уголовного преследования законодатель определяет период времени или момент,
когда подозреваемый (обвиняемый) может возместить ущерб и заявить о прекращении уголовного преследования. Согласно ч. 1 ст.
28.1 УПК РФ, ущерб, причинённый бюджетной системе РФ должен быть возмещен до назначения судебного заседания. При возмещении ущерба в случае прекращения уголовного преследования
в связи с примирением сторон (ст. 25 УПК РФ) и деятельным раскаянием (ст. 28 УПК РФ) такой момент не определён, что позволяет прийти к выводу о возможности применения данных норм в
ходе предварительного расследования, а также в судах первой и
апелляционной инстанций. Прекращение уголовного дела или уголовного преследования в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа допускается в любой
момент производства по уголовному делу до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора, а в суде апелляционной инстанции - до удаления суда апелляционной инстанции в совещательную комнату для вынесения решения по делу (ч.
2 ст. 25.1 УПК РФ).
Анализ приведенных выше норм позволяет прийти к выводу,
что законодатель не последователен в определении условий и момента возможности прекращения уголовного преследования в
связи с возмещением ущерба. Для устранения имеющихся противоречий полагаем возможным исходить из следующего.
В соответствии со ст. 73 УПК РФ, при производстве по уголовному делу подлежит доказыванию в числе других обстоятельств характер и размер вреда, причинённого преступлением. Ущерб
Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня
2013 г. № 19 (ред. от 29 ноября 2016 г.) О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности».
245
1
применительно к уголовно-процессуальным отношениям является
одним из видов вреда. Следовательно, принятие решения о прекращении уголовного преследования возможно лишь в случае установления его размера, но никак не ранее. В силу данных обстоятельств, ч. 2 ст. 25.1 УПК РФ, допускающая прекращение уголовного преследования в любой момент производства по уголовному
делу до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора противоречит п. 4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ, обязывающей
правоприменителя установить характер и размер вреда, причинённого преступлением.
Поэтому предлагаем внести изменения в ч. 2 ст. 25.1 УПК
РФ, изложив её в следующей редакции: «Прекращение уголовного
дела или уголовного преследования в связи с назначением меры
уголовно-правового характера в виде судебного штрафа допускается после возбуждения уголовного дела до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора, а в суде апелляционной инстанции – до удаления суда апелляционной инстанции в совещательную комнату для вынесения решения по делу».
Полагаем также возможным изменить положение ч. 1 ст. 28.1
УПК РФ о возможности прекращения уголовного преследования
лишь при условии возмещения ущерба бюджетной системе России
до назначения судебного заседания, предусмотрев возможность
прекращения уголовного преследования по данному основанию до
удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора.
Изложенное позволяет прийти к выводу, что возмещение
ущерба как условие прекращения уголовного преследования необходимо широко использовать в практике правоохранительных органов и судов как наиболее эффективный способ восстановления
нарушенных прав потерпевших и меру воздействия на подозреваемых (обвиняемых), когда для них не наступает последствий в
виде судимости, но в то же время они отвечают своим имуществом
за содеянное.
246
А.Н. Попов
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ СУДЕБНЫХ ИЗВЕЩЕНИЙ
И ВЫЗОВОВ В РОССИИ
SOME PROBLEMS OF COURT NOTICES
A
N
В статье рассмотрены нарушения
принципа широкой доступD
ности правовой информации в сфере
C судебных извещений и вызовов, которые связаны как с недостатками
судебной правопримениA
тельной деятельности, организацией
связи, так и с несовершенL
ством правового регулирования. L
S
The article deals with violations
I of the principle of wide availability of legal information in the field
N of court notices and calls, which
are associated with both shortcomings
RUSSIA of judicial law enforcement,
communication organization, and imperfection of legal regulation.
Ключевые слова: судебные извещения, вызовы, проблемы,
предложения.
Key words: from the text: court notices, challenges, problems,
suggestions.
В ходе нашего исследования, которое проводилось в течение
последних десяти лет были выявлены нарушения принципа широкой доступности правовой информации в сфере судебных извещений и вызовов. Были изучены материалы 230 гражданских дел, 242
арбитражных дела, 150 дел об административных правонарушениях, 193 административных дела. В результате выявлены следующие нарушения указанного принципа.
1. Вызов в суд заказным письмом с уведомлением о вручении
сам по себе не является полноценным и законным способом, обеспечивающим фиксирование судебного извещения или вызова и его
вручение адресату, поскольку в почтовые организации не направляют адресатам свои извещения (с информацией, в которой содержатся все сведения о судебном заседании, о статусе вызываемого
247
лица и пр. сведения, указанные в процессуальных законах) о необходимости получить отправление из суда. Тем самым извещаемые
лица лишены возможности в момент получения почтового извещения знать о содержании судебного отправления, а также судебного
извещения и вызова. Между тем, судебная практика незаконно считает извещёнными таких лиц, которые получили не само почтовое
отправление, а извещение организации связи о доставке заказного
письма в подразделение организации связи (таких дел выявлено 86
Таким моментом получения судебная практика незаконно
считает время опускания извещения почтовой организации (о
необходимости явиться в отделение связи и получить заказное
письмо) в почтовый ящик адресата, что фиксируется работником
почты отметкой на конверте отправления – «нет дома, извещение
опущено в п/я». Проверить достоверность этой записи невозможно, и даже при наличии возражений, адресаты необоснованно
часто считаются извещёнными самим судом именно с этого момента. В результате суды фактически подменяют понятие «судебные извещения и вызовы» на понятие «почтовые извещения и вызовы в почтовое отделения, для получения письма из суда».
Есть крайне противоречивая правовая фикция, закрепленная
в ст. 165.1 ГК РФ, которую суды часто и необоснованно применяют
для судебных извещений и вызовов, когда «сообщение считается
доставленным и в тех случаях, если оно поступило лицу, которому
оно направлено (адресату), но по обстоятельствам, зависящим от
него, не было ему вручено или адресат не ознакомился с ним».
По смыслу этой фикции поступление сообщения адресату
возможно без его вручения или без ознакомления с ним. Если вручение сообщения без его ознакомления ещё возможно (например,
получил документ, но не прочитал, т. к. зрение плохое, либо забыл
про документ), то поступление сообщения без его вручения невозможно, ибо поступление – это и есть вручение.
Однако фикция позволяет нерадивым судьям незаконно разделить понятия «поступление» и «вручение» и применять эту фикцию в ущерб праву человека на получение правовой информации.
Так, под «поступлением» сообщения суды понимают доставку заказного письма в отделение Почты России (если почта опустила
извещение в почтовый ящик человека), с этого момента сообщение
248
считается доставленным адресату, то есть адресат его, якобы, «получил». Но письмо ведь фактически не вручено человеку, о его содержании человек не знает, пока его не получит на руки, затем –
откроет конверт и прочитает его.
Представляется, что ст. 165.1 ГК РФ неприменима для судебных извещений и вызовов даже по аналогии права и по аналогии
закона, т. к. в процессуальных кодексах указывается не «поступление», а «вручение» правовой информации. Эту фикцию давно пора
отменить как недопустимую и вредоносную, а ч. 1 ст. 165.1 ГК РФ
изложить в такой редакции:
«1. Заявления, уведомления, извещения, требования или
иные юридически значимые сообщения, с которыми закон или
сделка связывает гражданско-правовые последствия для другого
лица, влекут для этого лица такие последствия с момента доставки
(вручения) соответствующего сообщения ему или его представителю».
Кроме того, организации связи часто нарушают порядок доставки судебных отправлений. Так, сотрудники Почты России
весьма часто (в 40 % случаев) нарушали приказ ФГУП «Почта России» от 5 декабря 2014 г. № 423-п «Об утверждении Особых условий приема вручения, хранения и возврата почтовых отправлений
разряда «Судебное», а также приказ ФГУП «Почта России» от 7
марта 2019 го. № 98-п «Об утверждении Порядка приема и вручения внутренних регистрируемых почтовых отправлений».
Так, в частности (в 60 % случаев) работники Почты России
вообще не доставляли извещение о необходимости получения заказного письма в отделении почты. В 83 % случаев работники почты после первой неудачной попытки вручения письма, не выполняли обязанность повторного извещения адресата. В 24 % случаев
работники почты доставляли извещения не в почтовые ящики адресатов, а в ящики других адресатов, расположенные рядом и совсем не рядом – встречались случаи, что доставки имели место в
ящики соседних домов и даже на других улицах.
В 96 % случаев не имела место доставка и вручение заказного
письма с судебным извещением или вызовом самим почтальоном
непосредственно адресату, что указывает на то, что почтовые организации фактически уже не реализуют функцию курьера по
249
принципу «лично в руки» (без вызова на почту). Решением проблемы такой доставки было бы уполномочить органы полиции и
судебных приставов содействовать правосудию – вручать указанные извещения и вызовы адресатам (такой порядок был и в Российской Империи).
В 56 % случаев имело место доставка извещений почтовой
организации уже после возврата судебного отправления обратно в
суд, а также за двое суток до возврата.
Кроме того, в самом ГПК РФ (и в других процессуальных законах) нужно прямо указать, что почтовые отправления разряда
«Судебное» при невозможности их вручения адресатам (их уполномоченным представителям) хранятся в объектах почтовой связи
места назначения в течение 30 дней, а не 7 дней, как это указано в
п. 11.1 приказа ФГУП «Почта России» от 7 марта 2019 г. № 98-п
«Об утверждении Порядка приема и вручения внутренних регистрируемых почтовых отправлений».
Семи дней для вручения судебного отправления в 65 % случаев было недостаточно по разным причинам (в т.ч. и в связи с
нарушениями правил доставки почтовой организации). Семидневный срок является неразумным и явно недостаточным.
В итоге, получатели судебных извещений незаконно были лишены возможности получить заказное письмо из суда и ознакомиться с содержанием письма. Кроме того, в заказных письмах судов в 11 % случаев содержались судебные извещения по другим
делам в адрес иных лиц (видимо, ошибочно отправленные).
Способом решения этой проблемы считаем исключение из ст.
113 ГПК РФ и аналогичных статей других кодексов извещение и
вызов заказным письмом и замену их ценным отправлением с уведомлением, а также указанием в законе конкретного момента извещённости и вызова: получение под роспись извещения и вызова,
либо письменное подтверждение о получении извещения и вызова.
2. Полагаем, что судебная система давно необоснованно не
использует для судебных извещений и вызовов прогрессивные и
практически мгновенные способы извещений, которые частично
уже используют другие государственные органы. Например, в портале https://www.gosuslugi.ru есть услуга информирования «Налоговая задолженность», «Судебная задолженность» – об исполнительном производстве. Не использует судебная система и способ
250
извещений через систему ГАС «Правосудие», посредством электронной почты, даже если заявители сами просят об этом способе
извещений. В исковых и прочих заявлениях ГПК РФ, АПК РФ,
КАС РФ, КоАП РФ допускают указывать адреса электронной почты, но используют их в редких случаях – в 8 % изученных дел. До
сих пор не создан единый общесудебный портал, на котором
можно быстро проверить наличие или отсутствие текущих судебных дел, сведения о судебных заседаниях и судебных извещениях.
Наша судебная система исходит из неверного суждения о том,
что граждане, якобы, обязаны постоянно находиться по месту жительства, отслеживать Почту России, регулярно ходить на Почту
России каждые два-три дня и спрашивать – есть ли судебные отправления, своевременного получать их, никуда не отлучаться из
постоянного места жительства, поскольку в любой момент на
гражданина могут подать в суд иск или вызвать в качестве свидетеля. А если человек эти «обязанности» не соблюдает, то для него
просто должны наступить неблагоприятные последствия и риски –
без его ведома вынесет решение суд и ограничит его правовое положение, отберёт его имущество, лишит его средств к существованию и обеспечит пр. «прелести» отечественного правосудия.
Между тем, ни в Конституции Российской Федерации, ни в
других законах таких обязанностей нет. Следовательно, необходимо обеспечить широкую доступность правовой информации, в
т. ч. и о судебных вызовах и извещениях, отсутствие которой влечёт за собой весьма негативные последствия.
Так, неизвещённые о судебных заседаниях лица часто узнают
о решениях судов (вынесенные без их участия в процессах) от судебных приставов, когда уже изъято и арестовано имущество граждан и восстановить правовое положение этих граждан становится
невозможным.
Предлагается внести изменения и изложить ч. 1 ст. 113 ГПК
РФ (и соответствующие статьи аналогичных законов) в следующей
редакции:
«Статья ….. Судебные извещения и вызовы
1. Лица, участвующие в деле, а также свидетели, эксперты,
специалисты и переводчики извещаются или вызываются в суд
ценным отправлением с уведомлением о вручении, судебной по251
весткой с уведомлением о вручении, телефонограммой или телеграммой, по факсимильной связи либо с использованием иных
средств связи и доставки, обеспечивающих фиксирование судебного извещения или вызова и его вручение адресату, в т. ч. (по заявлению лица) посредством доставки в личный кабинет портала
той.
Лица, участвующие в деле, а также свидетели, эксперты, специалисты и переводчики считаются извещёнными или вызванными в суд с момента: вручения указанных выше извещений и вызовов под роспись, либо подтверждения указанными лицами в
письменной форме о получении указанных извещений и вызовов.
В целях обеспечения гласности и доступности правосудия,
сведения о судебных извещениях и вызовах в общедоступном режиме размещаются в информационно-телекоммуникационной
сети «Интернет» на сайтах судов, на сайте общероссийского судебного портала, на сайте портала www.gosuslugi.ru – с указанием фамилии, имени, отчества, даты и места рождения извещаемых и вызываемых, наименования и адреса суда, номера дела, даты, места
и времени судебного заседания».
С.В. Потапенко
К ВОПРОСУ О ПРАВОВОЙ ПРИРОДЕ, ПОНЯТИИ
И ВНУТРЕННЕЙ СТРУКТУРЕ ГРАЖДАНСКОГО ИСКА
В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
TO THE QUESTION OF THE LEGAL NATURE, CONCEPT
AND THE INTERNAL STRUCTURE OF THE CIVIL CLAIM
IN RUSSIAN CRIMINAL PROCEEDINGS
Актуальность темы настоящей статьи обусловлена тем, что
гражданский иск в уголовном процессе отражает взаимосвязи материального гражданского частного права и публичного уголовнопроцессуального права. С учетом универсальности иска как
формы разрешения гражданского иска в уголовном процессе уточ-
252
няется толкование вопросов о правовой природе, понятии и внутренней структуре гражданского иска в российском уголовном процессе.
The relevance of the topic of this article is due to the fact that a
civil claim in criminal proceedings reflects the relationship between
material civil private law and public criminal procedure law. Taking
into account the universality of the claim as a form of resolving a civil
claim in the criminal process, the interpretation of questions about the
legal nature, concept and internal structure of a civil claim in the Russian criminal process is clarified.
Ключевые слова: гражданский иск в уголовном процессе,
предмет и основание гражданского иска, гражданский истец, потерпевший, восстановление нарушенных прав.
Key words: civil claim in criminal proceedings, subject and content of civil claim, civil plaintiff, victim, restoration of violated rights.
Судебная защита гражданских прав и само субъективное
гражданское право «родились» и «выросли» вместе с иском. Actio
habere – ius habere (иметь иск – значит иметь право), – эта формула
выработана еще римским правом.
В странах англо-саксонской правовой семьи (Англия, США и
др.) гражданский иск в уголовном процессе отсутствует.
Отдельные российские ученые-юристы также не видят необходимости в институте гражданского иска в уголовном процессе,
ссылаясь на то, что производство по гражданскому иску не соответствует природе и вообще всей сущности уголовного процесса1.
Такой подход обоснованно не нашел широкой поддержки среди
российских ученых-процессуалистов и у законодателя. Достаточно отметить, что институт гражданского иска в уголовном процессе был закреплен Уставом уголовного судопроизводства 1864
См., например: Бозров В. Гражданский иск в уголовном процессе неуместен //
Российская юстиция. 2001. № 5. С. 29-30.
253
1
г. ( ст. ст. 6 и 7)1, в советский период УПК РСФСР 19232 и 1960
гг.3, в действующем УПК РФ также содержатся нормы, связанные
с гражданским истцом и гражданским иском (ст. 44 УПК РФ и
др.)4.
В дореволюционный период развития российского права преобладающей являлась позиция сторонников признания преимуществ гражданского иска в уголовном процессе с учетом того, что
единое юридическое событие и основание упрощают деятельность, сокращают расходы сил, средств и времени5. Хотя А.Ф.
Кони относил гражданский иск к одной из наиболее спорных и
наименее разработанных частей уголовного процесса6.
В советский период М.С. Строгович называл рассмотрение
гражданского иска в уголовном судопроизводстве «серьезной
льготой для потерпевшего от преступления лица»7, поскольку 1)
гражданский истец освобождался от уплаты государственной пошлины; 2) в уголовном процессе выяснялись все обстоятельства,
относящиеся как к самому преступлению, так и к его последствиям, что значительно упрощало обоснование гражданским истцом своих исковых требований.
Как следует из ст. 52 Конституции Российской Федерации 8,
государство обеспечивает потерпевшим компенсацию причиненного ущерба. Для этого в российском уголовном судопроизводстве
Судебные уставы 20 ноября 1864 г., с изложением рассуждений, на коих они
основаны. Ч. 1 // http://civil.consultant.ru/reprint/books/115/492.html.
2
Постановление ВЦИК от 15 февраля 1923 г. «Об утверждении Уголовно-Процессуального Кодекса Р.С.Ф.С.Р» (вместе с «Уголовно-Процессуальным Кодексом
Р.С.Ф.С.Р.») // СУ РСФСР. 1923. № 7. Ст. 106.
3
Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР (утв. ВС РСФСР 27.10.1960) (ред. от
29.12.2001, с изм. от 26.11.2002) (с изм. и доп., вступающими в силу с 01.07.2002) // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1960. № 40. Ст. 592.
4
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г.
№ 174-ФЗ (ред. от 18 февраля 2020 г.) // Ведомости Федерального Собрания РФ. 2002.
№ 1. Ст. 1.
5
См.: Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. Петроград, 1916. С. 256.
6
Кони А.Ф. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1962. Т. 3. С. 178.
7
См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. В 2 т. М.: Наука,
1968. Т. I. С. 261.
8
Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г.) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ от 30 декабря 2008 г. № 6ФКЗ, от 30 декабря 2008 г. № 7-ФКЗ, от 05 февраля 2014 г. № 2-ФКЗ, от 21 июля 2014 г.
№ 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 2014. № 31. Ст. 4398.
254
1
предназначен институт гражданского иска, являющийся неотъемлемым элементом конституционного права на судебную защиту,
закрепленного в ст. 46 Конституции.
В российской юридической науке иск принято считать универсальной формой для разрешения любых споров о праве1. Иск
как форма защиты публичных и частных прав граждан и юридических лиц нормативно закреплен в уголовном, гражданском и административном судопроизводстве. При этом термина «иск» в
российском законодательстве нет и никогда не было, хотя сам этот
термин довольно широко употребляется. Поэтому понятие иска,
его процессуальной составляющей, – вопрос исключительно юридической науки. Сформировались три концепции понятия иска –
материально-правовая, процессуально-правовая2 и концепция единого понятия иска, имеющего две стороны: материальную и процессуальную3, которая нами разделяется4.
Исходя из этого, иск – это материально-правовое требование
одного лица к другому, вытекающее из материально-правового
спора о защите нарушенного права, обращенное через суд первой
инстанции. Основной концепцией понятия иска принято считать
выделение права на иск в материально-правовом и процессуальноправовом смыслах5.
Иск в процессуальном смысле рассматривается как обращенное в суд первой инстанции требование гражданского истца о возмещении причиненного преступлением вреда.
Применительно к уголовному процессу это вынесение следователем постановления о признании соответствующего лица гражданским истцом, что не требует составления искового заявления,
См., например: Рязановский В. А. Единство процесса. М., 1996. С. 31-34.
См., например: Юдельсон К.С. Советский гражданский процесс. М., 1956. С. 199200; Советский гражданский процесс / под ред. К.И. Комиссарова и В.М. Семенова. М.,
1988. С. 231; Комиссаров К.И. Некоторые аспекты соотношения гражданского и гражданского процессуального права // Проблемы гражданско-правовой ответственности и
защиты гражданских прав: сб. ученых тр. Вып. 27. Свердловск: СЮИ, 1973. С. 81.
3
См.: Клейнман А.Ф. Основные вопросы учения об иске в советском гражданском
процессе. М., 1959. С. 5-22; Добровольский А.А. Исковая форма защиты права (основные
вопросы учения об иске). М., 1965. Гл. 1.
4
См.: Потапенко С.В. О сходстве и различиях иска в гражданском и административном судопроизводстве // Актуальные проблемы гражданского и административного
судопроизводства: материалы межвуз. науч.-практ. конф. / под ред. С.В. Потапенко.
Краснодар, 2019. С. 3-10.
5
См., например: Гурвич М.А. Право на иск. М.-Л., 1949. С. 45, 145.
255
1
2
а также предъявление прокурором иска от имени лиц, не способных защищать свои процессуальные права, или от имени государства до окончания судебного следствия.
Соответственно, иск в материальном смысле представляет
собой право гражданского истца на удовлетворение его исковых
требований в уголовном процессе приговором суда. Иными словами, посредством гражданского иска в уголовном процессе реализуется возможность материального субъективного права потерпевшего к принудительному осуществлению через суд.
В качестве элементов иска принято выделять его предмет и
основание, имеющих значение, прежде всего, с точки зрения определения границ предмета доказывания и пределов судебного разбирательства, касающихся гражданского иска в уголовном процессе. Кроме того, элементы иска характеризуют его существо и
позволяют его индивидуализировать для определения тождественности. Они значимы для защиты ответчика против иска. Ответчик
должен знать, на что претендует истец и на основании каких обстоятельств.
Если предмет иска – это материально-правовое требование
истца к ответчику и процессуальное требование истца к суду,
например, о возмещении ущерба, причиненного преступлением,
то основание – это юридически значимые фактические обстоятельства, которыми истец обосновывает свои исковые требования.
Именно с такими фактами закон связывает возникновение, изменение или прекращение правоотношений, т.е. прав и обязанностей
сторон, возникающих из причинения вреда вследствие совершенного в отношении гражданского истца преступления.
Кроме фактического основания иска есть смыл выделять и
его правовое основание, которым как в уголовном, так и в гражданском судопроизводстве России являются нормы гражданского
права, носящие частно-правовой характер. В то же время, применение данных частно-правовых норм происходит в уголовном судопроизводстве, носящем публично-правовой характер.
Одним из оснований возникновения гражданских прав и обязанностей ст. 8 ГК РФ называет причинение вреда другому лицу.
В п. 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами граждан256
ского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» разъяснено, что по общему правилу, предусмотренному ст.
1064 ГК РФ, ответственность за причинение вреда возлагается на
лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей
вины. Установленная ст. 1064 ГК РФ презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины
должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства
того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу
закона обязанным возместить вред1.
Вводная часть действующего УПК Франции2 именуется «О
публичном и гражданском исках» (ст. 1-10). Если вред причинен
преступным деянием, то одно и то же лицо наряду с уголовной может быть привлечено и к гражданско-правовой ответственности с
использованием института гражданского иска в уголовном процессе. По сути, происходит присоединение гражданского иска к
уголовному делу, частное право переплетается с публичным. Такая конструкция, получившая название «соединенного процесса»,
заимствована российским законодателем из французского уголовного процесса3 и используется в российском уголовном судопроизводстве для возмещения имущественного и морального вреда
потерпевшим от преступления.
Использование гражданского иска в уголовном процессе характерно для стран романо-германской правовой семьи (Франции,
Германии, России, Бельгии, Германии, Австрии, Швеции, Испании и др.), а также Китая. Например, УПК Германии4 содержит
главу «Возмещение ущерба потерпевшему», где есть указание на
право потерпевшего предъявить гражданский иск в уголовном
процессе.
Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 2 (2019)
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 17 июля 2019 г.) // СПС «КонсультантПлюс».
2
Code
de
procédure
pénale
de
la
République
Française
//
https://beta.legifrance.gouv.fr/codes/texte_lc/LEGITEXT000006071154/ (Дата обращения:
09.03.2020).
3
См.: Гуценко К.Ф., Головко Л.В., Филимонов Б.А. Уголовный процесс западных
государств. М., 2001. С. 315-316.
4
Strafprozessordnung der Bundesrepublik Deutschland // https://www.gesetze-iminternet.de/stpo/ (Дата обращения: 09.03.2020).
257
1
При этом на основании принципа диспозитивности потерпевший не обязан при наличии имущественного или морального
вреда предъявлять гражданский иск в уголовном процессе. Он
вправе предъявить гражданский иск после вступления приговора
в законную силу в гражданском судопроизводстве, для которого
вопрос о вине ответчика в причинении вреда будет иметь преюдициальный характер.
Гражданский иск в уголовном судопроизводстве вполне органично вписывается в доктрину судебного права, поскольку такой иск «естественно и гармонично присоединяется к обвинению
потому, что оно по своей юридической природе, по своей социальной сущности тоже иск, только иск особый – уголовный»1.
Во Франции потерпевший, пострадавший в результате преступления, имеет право требовать возмещения причиненного
ущерба путем предъявления гражданского иска получил даже некий приоритет, поскольку он как жертва становится стороной
дела, имея широкие возможности для отстаивания своих прав порой в ущерб правам других сторон, что, по мнению Софи Кориоланд, касается баланса уголовного процесса2.
В то же время Камилла Венно в своей докторской диссертации по праву обращает внимание на то, что во Франции в модели
ускоренного уголовного процесса возможный гражданский иск
потерпевшего может остаться без рассмотрения и удовлетворения3.
Если вернуться к вреду как основанию гражданского иска в
уголовном процессе, то в силу п. 1 ст. 44 УПК РФ вред может быть
имущественным или моральным. Как отметил Пленум Верховного
Суда РФ, «судам необходимо иметь в виду, что лицо, которому
преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред, вправе также предъявить гражданский иск о компенсации морального вреда, которая, в соответствии с законом,
Полянский Н.Н., Строгович М.С., Савицкий В.М., Мельников А.А. Проблемы судебного права. М.: Наука, 1983. С. 1.
2
Sophie Coroland La place de la victime dans le procès pénal Par. Thèse de doctorat
en Droit privé et sciences criminelles. Procédure civile, procédure pénale Sous la direction
de Yves Strickler. Soutenue en 2009 à Strasbourg. European Tort Law 2006, 52–60.
doi:10.1007/978-3-211-77572-1_4.
3
См.: Le procès pénal accéléré : étude des transformations du jugement penal par Camille Viennot Thèse de doctorat en Droit Sous la direction de Pierrette Poncela. Soutenue le 1012-2010.
258
1
осуществляется в денежной форме независимо от подлежащего
возмещению имущественного вреда. При разрешении подобного
рода исков следует руководствоваться положениями ст. ст. 151,
1099, 1100, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, в
соответствии с которыми при определении размера компенсации
морального вреда необходимо учитывать характер причиненных
потерпевшему физических и нравственных страданий, связанных
с его индивидуальными особенностями, степень вины подсудимого, его материальное положение и другие ... обстоятельства
дела, влияющие на решение суда по ... иску. При определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования разумности и справедливости»1.
Ни одна европейская правовая система в настоящее время не
отвергает компенсацию морального вреда, например, в случаях
причинения телесных повреждений, хотя существуют значительные различия в концептуальных подходах и в присуждаемых суммах2.
Поскольку моральный вред – это физические или нравственные страдания (ст. 151 ГК РФ), который может испытывать только
человек, то юридическим лицам как искусственным образованиям
моральный вред не может быть причинен и потому вопрос о компенсации им морального вреда фактически исключен. Юридические лица наряду с физическими лицами вправе заявлять в уголовном процессе иски о возмещении вреда (убытков), причиненного
преступлением. Что же касается исков неимущественного характера, то их предъявление в уголовном процессе не допускается.
Например, вред, причиненный в результате преступных действий, подрывающих деловую репутацию юридического лица,
подлежит компенсации по правилам возмещения вреда деловой
репутации гражданина (п. 11 ст. 152 ГК РФ)3.
Деловая репутация коммерческих юридических лиц и инди-
Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября
2016 г. № 55 «О судебном приговоре» // Российская газета. 2016. 7 декабря.
2
См.: Rogers, W. V. H. (n.d.). Death and Non-Pecuniary Loss. European Tort Law
2006, 52–60. doi:10.1007/978-3-211-77572-1_4.
3
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 июня 2010 г. № 17 (ред. от
16 мая 2017 г.) «О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве» // СПС «КонсультантПлюс».
259
1
видуальных предпринимателей не является личным нематериальным благом, поскольку имеет выраженные имущественные характеристики, участвует в гражданском обороте и подлежит денежной оценке как нематериальный актив. Поэтому способом защиты
деловой репутации юридического лица может быть возмещение
убытков (ст. 15 ГК РФ).
В юридической литературе даются различные, но сходные в
главном, о чем скажем ниже, понятия гражданского иска в уголовном процессе.
Т.Е. Сушина под гражданским иском в уголовном процессе
понимает процессуальное средство судебной защиты имущественных прав и законных интересов лиц, пострадавших от преступлений1.
О.А. Сычева рассматривает гражданский иск как «письменное требование, содержащее изложение правопритязания о возмещении имущественного ущерба и (или) компенсации морального
вреда, адресованное к гражданскому ответчику гражданским истцом, в связи с причиненным непосредственно преступлением вредом, заявленное после возбуждения уголовного дела и до окончания судебного следствия по уголовному делу и подлежащее рассмотрению и разрешению в определенном процессуальном порядке»2.
По мнению В.В. Дубровина, гражданский иск – это право потерпевшего от преступного деяния лица обратиться к судебной
власти с требованием о возмещении вреда, причиненного преступлением, или (и) установления виновности лица, его совершившего3.
И.М. Зайцев определяет гражданский иск в уголовном процессе как «процессуально-правовую конструкцию юридического
спора, который в свою очередь образует содержательную сторону
обращения заинтересованного лица в суд с просьбой о защите
Сушина Т.Е. Гражданский иск в уголовном деле: от теории к практике // Журнал российского права. 2016. № 3.
2
Сычева О.А. Гражданский иск в уголовном судопроизводстве. // Мировой судья.
2015. № 5.
3
Дубровин В.В. Правовое регулирование возмещения вреда, причиненного преступлением, по законодательству Французской Республики // Международное уголовное
право и международная юстиция. 2010. № 1. С. 19.
260
1
субъективных прав»1.
Нам представляется, что в объективном смысле гражданский
иск в уголовном судопроизводстве представляет собой комплексный межотраслевой правовой институт, включающий в себя
нормы материального (гражданского) и уголовно-процессуального права, направленные на возмещение ущерба, причиненного
преступлением.
В субъективном смысле гражданский иск в уголовном процессе представляет собой правомочие всякого субъективного
гражданского права принудительно осуществляться с помощью
способов защиты гражданских прав (ст. 12 ГК РФ). В этом охранительном правоотношении гражданское право на защиту лица,
которому преступлением причинен моральный, физический или
имущественный вред, трансформируется в исковое право требовать от суда удовлетворения гражданского иска в уголовном процессе.
На институт гражданского иска в уголовном процессе распространяется принцип диспозитивности, характерный, в первую
очередь, для гражданского процесса, что объясняется природой защищаемых гражданским иском в уголовном процессе прав, возникающих из гражданских правоотношений. Только от воли гражданского истца зависит движение гражданского иска в уголовном
деле, он вправе не только предъявить гражданский иск, но и отказаться от него. Следователь и суд обязаны оказывать содействие
гражданскому истцу в уголовном процессе при его распоряжении
своими процессуальными правами и спорным материальным правом.
1
Зайцев И.М. Функция иска в судопроизводстве // Государство и право. 1996. № 7.
С. 89.
261
И.С. Проскуряков
ТРЕТЕЙСКИЕ СУДЫ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
ARBITRATION COURT IN MODERN RUSSIA
В статье раскрывается понятие и виды третейских судов, история их становления, освещаются изменения в организации третейских судов, возникшие после принятия Федерального закона от
29 декабря 2015 г. Автором обозначаются проблемы, существующие в практике третейского разбирательства. На основе проведенного анализа действующего законодательства в сфере третейского
судопроизводства указывается на положительные моменты реформирования.
The article reveals the concept and types of arbitration courts, the
history of their formation, highlights the changes in the organization of
arbitration courts that occurred after the adoption of the Federal law of
December 29, 2015. the Author identifies the problems that exist in the
practice of arbitration. Based on the analysis of the current legislation
in the field of arbitration proceedings, the positive aspects of the reform
are indicated.
Ключевые слова: третейские суды, статус, постоянно действующее арбитражное учреждение, институт единых и независимых органов содействия и контроля в отношении арбитража.
Key words: arbitration courts, status, permanent arbitration institution, Institute of unified and independent bodies of assistance and
control in relation to arbitration.
Обратимся к истории возникновения третейских судов. Первые арбитражные (третейские) суды появились в Римской империи, они являлись судами с узкой направленностью – морские
коммерческие суды. Позже благодаря развитию кооперации торговые суды появились в Англии, Голландии, Германии, России,
США, Швеции. В 12 в. на Руси купцы и торговцы Н. Новгорода
имели право обратиться к княжескому суду, синтезирующему в
262
себе признаки современного суда общей юрисдикции и торгового
суда, либо непосредственно в торговый суд. Важно отметить, что
на Руси торговые суды развивались в городах, имеющих значение
крупных торговых центров. Далее Петр I, при создании Главного
магистрата, рассматривающего только торговые дела, продолжил
путь развития третейских судов. Прародителями существующих
ныне арбитражных судов являлись коммерческие суды, учрежденные Николаем I в 1832 г.1
Отмена крепостного права в 1861 г. повлекла за собой изменение правового статуса населения Российской империи. После
проведения судебной реформы 1864 г. судебный состав коммерческих споров расширил свои рамки, теперь крепостные крестьяне
перестали быть объектом торговых правоотношений, – они стали
их субъектом. В 1917 г. система третейских судов была упразднена
Декретом о суде № 1. Впоследствии Госарбитраж при Совете Министров СССР в 1975 г. утвердил Положение № 121 «О третейском
суде для разрешения хозяйственных споров между объединениями, предприятиями, организациями и учреждениями». В 1991–
1992 гг. в России пришел в движение новый исторический этап:
плановую экономику сменила рыночная, возродилась частная собственность, а вместе с ней термины, имеющие значение для деятельности третейских судов – «договорные отношения» и «частная собственность»2.
Исходя из логики принятие Арбитражного процессуального
кодекса РФ и Федерального закона «О третейских судах в РФ» в
2002 г. должно было стать конечным этапом в становлении в РФ
обновленной арбитражной системы. Однако, в 2015 г. появляется
Федеральный закон № 382 -ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» (далее по тексту – ФЗ
№ 382).
В современных условиях развития арбитражного права третейским судом на законодательном уровне признается сформированный сторонами в целях рассмотрения и разрешения конкрет-
Хусейнов А.М. История законодательства о третейских судах и результаты реформы третейских судов в России // Вестник РЭУ им. Г.В. Плеханова. 2018. № 2 (98).
С. 200-202.
2
Гальперин М. Л. Третейские итоги // Закон. 2017. № 9. С. 34.
263
1
ного спора, – третейский суд, осуществляющий арбитраж в условиях отсутствия администрирования со стороны постоянно действующего арбитражного органа1. Кроме того, законодатель вводит такой термин как «постоянно действующее арбитражное учреждение», которое является отделением некоммерческой организации, реализующей функции по администрированию арбитража.
Исходя из вышеуказанных понятий, мы пришли к выводу,
что третейский суд разрешает споры по существу, постоянно действующее арбитражное учреждение же исполняет функции организационного характера в процессе сопровождения споров.
Существует два вида арбитража:
- третейский суд, созданный сторонами для разрешения конкретного спора;
- третейский суд, сформированный и осуществляющий свою
деятельность в рамках содействия с постоянно действующим арбитражным учреждением.
Отметим, что гражданско-правовые споры, рассматриваемые
арбитражными судами и судами общей юрисдикции, направляются на рассмотрение третейского суда в случае наличия между
спорящими сторонами арбитражного соглашения2.
Проведем историческую параллель: российская история
наглядно демонстрирует единовременное существование судебных органов, которые решают коммерческие (торговые) споры:
специального государственного суда, отграниченного от суда общей юрисдикции, и частного третейского суда. Отсюда следует,
что законодатель при разработке законодательства о третейских
судах опирался на богатый исторический опыт.
В процессе реформирования института третейских судов законодателем были внесены изменения в действующее законодательство (например, в Гражданско-процессуальный кодекс РФ (далее по тексту – ГПК РФ) и Арбитражно-процессуальный кодекс
РФ (далее – АПК РФ), а также, что очень важно, принято новое
Федеральный закон от 29 декабря 2015 г. № 382-ФЗ (ред. от 27 декабря 2018 г.)
«Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» // Российская
газета. 2015. 31 декабря.
2
Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002
г. № 138-ФЗ (ред. от 2 декабря 2019 г.) // Собрание законодательства РФ. 2002. № 46.
Ст. 4532.
264
1
законодательство. Основой для внедрения реформы послужил Федеральный закон № 382, который заменил собой Федеральный закон от 24 июля 2002 г. № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации». Федеральный закон № 382 изменил понятийный
аппарат, был введен институт содействия третейским судам.
К целям третейской реформы мы отнесем:
- отказ от злоупотребления правовыми полномочиями при создании третейских судов;
- приравнивание норм российского законодательства к процедуре международного коммерческого арбитража;
- уменьшение судебной нагрузки на органы государственной
судебной системы;
- расширение доверия к процедуре третейского разбиратель1
ства .
Заметим, что до проведения реформы институт содействия
третейским судам в Российской Федерации отсутствовал. Хотя и
существовало право третейских судов обратиться в суды общей
юрисдикции за получением правовой помощи (например, содействие в получении доказательств), законодательно такой обязанности у судов общей юрисдикции не возникало.
Федеральный закон № 382 вводит «институт единых и независимых органов содействия и контроля в отношении арбитража»,
которыми являются государственные суды, а именно: назначают
арбитра по заявлению любой из сторон процесса; имеют право отвода арбитра и прекращения его полномочий по требованию одной из сторон.
Кроме того, в ст.ст. 30, 63.1 ГПК РФ и ст. 74.1 АПК РФ регламентирован порядок правовой помощи, оказываемой судами
общей юрисдикции третейским судам по вопросам получения доказательств. Оговоркой является то, что правовую помощь может
получить только постоянно действующий третейский суд. Порядок получения правовой помощи выражается в следующем: необходимо подать соответствующее заявление, срок его рассмотрения
1 Колесникова Е.А. Институт содействия третейским судам: новая проблема или
решение // Отечественная юриспруденция. 2017. № 5 (19). С. 75-78.
265
судьей единолично составит 1 месяц с даты поступления такого
заявления1.
Изучив научную литературу приходим к выводу, что третейская реформа разделяется не всеми учеными-цивилистами. Так,
критике подвергается формальный подход к решению спорных вопросов, возникающих при третейском разбирательстве, недоверие
решениям суда, возникшим при коммерческих учреждениях,
ввиду отсутствия беспристрастности, а порой и объективности.
Подводя итоги отмечаем, что правовая основа о функционировании третейского суда претерпела существенные изменения. К
сожалению данные изменения не всеми заинтересованными сторонами оцениваются положительно. Мы полагаем, что мнения о
формальном подходе при процедуре третейского разбирательства
в корне не верны. Названная нами выше функция содействия помогает третейским судам получить необходимую опору от судов
общей юрисдикции в целом и от государства в частности, что
должно привести к увеличению доверия к третейским судам, и
увеличивать их функциональность.
Ю.С. Пулатов
К ВОПРОСУ О ВОЗМЕЩЕНИИ
ИМУЩЕСТВЕННОГО ВРЕДА ПОТЕРПЕВШИМ
НА СТАДИИ ДОСУДЕБНОГО СЛЕДСТВИЯ
ON THE ISSUE OF COMPENSATION
PROPERTY DAMAGE TO VICTIMS
AT THE STAGE OF PRE-TRIAL INVESTIGATION
В статье рассматриваются правовые отношения на стадии досудебного следствия по возмещению имущественного вреда потерпевшим от преступления.
Савина О.А. Институт третейского разбирательства как инструмент защиты
нарушенных или оспоренных гражданских прав: история становления и правовая природа // Современное право. 2015. № 9. С. 118-122.
266
1
In this article envisaged the legal relations on the stage of prejudicial investigation period on compensation for property harm to the
victim from crime.
Ключевые слова: проблема, возмещение, имущество, вред,
хранение, арест, потерпевший, стадия, предварительное следствие, подозреваемый, обвиняемый, отыскать, осмотреть, выемка,
похищенные предметы.
Key words: problem, compensation, harm, keeping, arest, victim,
stage, preliminary investigation, suspect, accused, to look for, search,
to look through, seizure, stealing items.
Возмещение имущественного вреда, причиненного в результате совершенного преступления, в соответствии с нормами Уголовно-процессуального законодательства (раздела пятого
(ст.ст.275-295 Уголовно-процессуального кодекса Республики Узбекистан (далее – УПК РУз)), осуществляется на стадиях: 1) возбуждения уголовного дела; 2) расследования уголовного дела (в
форме дознания и предварительного расследования); 3) в судебном разбирательстве; 4) при исполнении приговора.
В ч. 1 ст. 276 УПК РУз установлено, что лицо, считающее
себя понесшим имущественный вред от преступления либо его
представитель вправе предъявить гражданский иск от момента
возбуждения до начала судебного следствия. При этом согласно
ст. 277 УПК РУз дознаватель, следователь, усмотрев из дела, что
совершенным деянием лицу причинен имущественный вред, выносить постановление, а суд – определение о признании его гражданским истцом. Соответственно данному усмотрению за вред,
причиненный деяниями обвиняемого, подсудимого дознаватель,
следователь выносят постановление, а суд - определение о привлечении соответствующего виновного или юридического лица к участию в деле в качестве гражданского ответчика (ст. 278 УПК РУз).
Из указанных норм УПК РУз видно, что возмещение вреда,
причиненного преступлением, возможно только в результате установления по делу лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. По уголовному делу, по которому лицо, подлежащее
267
привлечению в качестве обвиняемого, не установлено, компенсацию вреда потерпевшему получить невозможно. Вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в
полном объеме лицом, причинившим вред (ч. 1 ст. 1064 Гражданского кодекса Республики Узбекистан (далее – ГК РУз).
Если вред не возмещен добровольно, необходимо принять соответствующие процессуальные меры к своевременному аресту
имущества в соответствии со ст. 290 УПК РУз.
Если лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого, установлено, то возможны следующие способы возмещения
вреда:
1. Добровольное возмещение вреда. Подозреваемый (обвиняемый), осознавая вред, причиненный преступлением, может
проявить инициативу и возместить потерпевшему этот вред следующим образом:
- вернуть похищенное;
- восстановить поврежденное имущество;
- предоставить новое имущество взамен утраченного;
- осуществить денежную компенсацию.
При возбуждении уголовного дела дознаватель, следователь
обязаны разъяснить подозреваемому, обвиняемому:
а) если лицо впервые совершило преступление, не представляющее большой общественной опасности, или менее тяжкое преступление, то оно может быть освобождено от ответственности, в
случаях возмещения причиненного ущерба или иное заглаживание
вреда, причиненного преступлением, дает основания для освобождения от уголовной ответственности и прекращения уголовного
дела (ст. 66 УК РУз и ст.ст. 23, 29 УПК РУз)1;
б) по другим категориям преступлений добровольное возмещение имущественного ущерба и морального вреда, заглаживание
вреда, причиненного потерпевшему в результате совершенного
преступления, рассматриваются как обстоятельство, смягчающее
наказание (п. «б» ч. 1 ст. 55 УК РУз).
Муродов Б.Б. Основания прекращения уголовного дела в связи с истечением
срока давности привлечения к ответственности (опыт Узбекистана) // Вестник экономической безопасности. М., 2016. № 1(24). С. 179.
268
1
Добровольное желание подозреваемого, обвиняемого возместить причиненный вред должно быть отражено в протоколе его
допроса. К делу приобщается расписка потерпевшего о том, что
вред ему возмещен и материальных претензий к обвиняемому он
не имеет. Аналогично добровольно может быть возмещен материальный ущерб, причиненный юридическому лицу.
Следует, иметь в виду, что предмет преступления является
вещественным доказательством по делу (ст. 203 УПК РУз), в связи
с чем, до окончания производства по делу его возврат нежелателен
(ст. 207 УПК РУз). Законодательством допускается передача вещественного доказательства на ответственное хранение владельцу, но предварительно необходимо произвести следующие
действия:
1) составить постановление о производстве выемки предмета;
2) произвести выемку, составив протокол выемки, где отразить добровольность выдачи;
3) осмотреть предмет, составив протокол осмотра предмета.
В процессе осмотра необходимо произвести фотосъемку
предмета и приобщить фотографии к делу, вынести постановление
о приобщении предмета к делу в качестве вещественного доказательства, с указанием места его хранения, предъявить предмет для
опознания потерпевшему, составив протокол опознания, вернуть
предмет потерпевшему под расписку, при этом разъяснить ему
обязанность сохранить предмет до окончания производства по
делу.
Стоимость предмета устанавливается на основании его
оценки потерпевшим. Вместе с тем, если заявленная потерпевшим
стоимость предмета явно превышает его реальную стоимость, следует назначить товароведческую экспертизу.
2. Если в добровольном порядке вред не возмещен, дознаватель, следователь обязан принять иные меры к возмещению
вреда, причиненного преступлением:
- отыскать похищенные ценности;
269
- изыскать имущество обвиняемого, которое подлежит изъятию в целях возмещения вреда, причиненного преступлением1.
С этой целью производятся выемки и обыски в жилище подозреваемого, обвиняемого и иных местах, где может находиться
похищенное. Отысканию подлежат также ценности, имеющие значение для дела, в том числе нажитые преступным путем, и имущество обвиняемого, подлежащее описи. Возможно производство
обысков, как у самого обвиняемого, так и у других лиц, если имеются сведения о том, что они укрывают вышеперечисленные ценности (ст. 158-165 УПК РУз).
При обнаружении предметов преступления они изымаются,
фиксируются в протоколе обыска (выемки) и приобщаются к уголовному делу в качестве вещественных доказательств (ст. 163
УПК РУз).
Проведенный анализ следственной практики обыска показал,
что, как правило, совмещается производство обыска с наложением
ареста на имущество. Необходимо отметить, что ч. 1 ст. 290 УПК
РУз для обеспечения исполнения приговора в части гражданского
иска, других имущественных взысканий обязывает дознавателя,
следователя или суд наложить арест на имущество подозреваемого, обвиняемого, подсудимого и гражданского ответчика. Арест
на имущество налагается по постановлению дознавателя или следователя с санкции прокурора либо по определению суда, который
вправе поручить производство этого следственного действия следственному органу (ч. 5 ст. 290 УПК РУз).
Арест также может быть наложен на имущество, находящееся у других лиц, если есть достаточные основания полагать, что
оно нажито преступным путем подозреваемого, обвиняемого (ч. 2
ст. 285 УПК РУз). Возможен также арест ценных бумаг (ч. 4 ст.
294 УПК РУз).
При производстве ареста и описи имущества, должны участвовать специалисты, которые могли бы определить ценность описываемого (ч. 1 ст.291 УПК РУз).
Махкамов О.М. Некоторые вопросы назначения наказания за уклонение от
уплаты налогов и других обязательных платежей // Право и жизнь: независимый научнопопулярный журнал. М., 2015. № 3 (201). С. 134-135.
270
1
В соответствии со ст. 294 УПК РУз арестованное имущество
может быть изъято и передано на хранения по правилам вещественных доказательств, либо оставляется на ответственное хранение владельцу имущества. В то же время законодатель определил, что арест не налагается на жилой дом, квартиру, предметы
домашней обстановки и утвари, одежду и другие предметы, необходимые для нормальной жизнеспособности семьи подозреваемого, обвиняемого, подсудимого и гражданского ответчика (ч. 2
ст. 290 УПК РУз). Однако ч. 3 этой же статьи разрешает налагать
арест на жилые и нежилые помещения, независимо от форм собственности, в случаях, если они использовались для совершения
преступлений:
- измена государству (ст. 157 УК РУз);
- посягательства на конституционный строй Республики Узбекистан (ст. 159 УК РУз);
- посягательства на Президента Республики Узбекистан (ст.
158 УК РУз);
- терроризм (ст. 155 УК РУз);
- диверсия (ст. 161 УК РУз);
- умышленное убийство (ст. 97 УК РУз), разбой (ст. 164 УК
РУз), грабеж (ст. 166 УК РУз);
- других тяжких, особо тяжких преступлений (ч. 4 и 5 ст. 15
УК РУз).
Следователь обязан установить, имеются ли у обвиняемого
средства на счетах в байках и иных кредитных организациях, а
также получить сведения о ценных бумагах. Получение такой информации возможно по запросу следователя при наличии письменного согласия прокурора.
На денежные вклады, облигации, акции и другие ценные бумаги, находящиеся на хранении в учреждениях банка, также налагается арест и с момента получения постановления о наложении
ареста блокируются расходные операции по ним (ч. 4 ст. 294 УПК
РУз).
Необходимо иметь в виду и то, что в соответствии с ч. 2 ст.
209 УПК РУз деньги, изъятые или принятые в обеспечение гражданского иска, должны быть не позднее трех суток сданы на депозитный счет органа дознания, предварительного следствия или
суд.
271
Имущество, которое было похищено у собственника, может
быть истребовано и у добросовестного приобретателя (ч. 2 ст. 285
УПК РУз). Это положение следует учитывать при наложении ареста на имущество, находящееся не у обвиняемого, а у иных лиц (ч.
1 ст. 291 УПК РУз). Необходимо также добросовестному приобретателю разъяснить положение ч. 2 ст. 285 УПК РУз о его праве
предъявить в порядке гражданского судопроизводства иск к осужденному о возмещении вреда, причиненному ему изъятием этого
имущества.
Следует учесть, что в том случае, если обвиняемый не возместил добровольно вред, причиненный преступлением, следователь
вправе вернуть до суда потерпевшему похищенные предметы,
если потерпевший опознал их как принадлежащие ему, выполнив
соответствующие процессуальные действия (ч. 2 ст. 294 УПК
РУз).
Имущество и денежные средства, не являвшиеся предметом
преступления, на которые наложен арест, не могут быть переданы
потерпевшему на стадии предварительного расследования в качестве компенсации вреда, причиненного преступлением. Это исключительная прерогатива суда.
Изучение 118 уголовных дел, по которым были наложены
аресты на имущество, показало, что арестованное имущество:
а) хранилось в месте производства следствия – 42,3%;
б) сдано в финансовые органы – 15,3%;
в) хранилось у обвиняемого – 8,5% (такую возможность допускает законодатель (ч.1 ст. 294 УПК РУз);
г) хранилось у потерпевшего – 33,9%.
Представляется, что хранение арестованного имущества у
обвиняемого недопустимо, так как не исключен вариант его подмены на менее ценное, при наличии его внешней оболочки (например, корпуса видео-, аудиоаппаратуры и другой электронной аппаратуры).
В продолжение рассмотрения вопроса о не возмещении
вреда, нанесенного преступлением в добровольном порядке отметим, что, если принятыми мерами при расследовании уголовного
дела не удалось возместить материальный вред, причиненный преступлением, дознаватель, следователь обязаны поставить вопрос
перед потерпевшим о предъявлении по делу гражданского иска.
272
Иск может быть предъявлен к обвиняемому либо к лицам, в том
числе юридическим, несущим за его действия материальную ответственность.
Необходимо напомнить, что в уголовном процессе:
- рассматриваются гражданские иски граждан и юридических
лиц о возмещении имущественного вреда, причиненного непосредственно преступлением. В связи с чем, иск потерпевшего от
преступления (гражданского истца) рассматривается судом вместе
с уголовным делом (ст. 275 УПК РУз);
- гражданский иск может быть предъявлен с момента возбуждения уголовного дела, но до окончания предварительного расследования (ч. 1 ст.276 УПК РУз);
- гражданский иск может быть предъявлен как в письменной,
так и в устной форме, но устное исковое заявление заносится в
протокол (ч. 3 ст. 276 УПК РУз);
- при предъявлении, рассмотрении и разрешении гражданского иска государственная пошлина не взыскивается (ч. 4 ст. 276
УПК РУз);
- лицо, по какой-либо причине не предъявившее гражданский
иск, связанный с преступлением, в стадии предварительного расследования либо его иск оставлен без рассмотрения, не лишается
возможности предъявить его в порядке гражданского судопроизводства (ч. 5 ст. 276 УПК РУз).
Если процессуальные отношения, возникающие в связи с
гражданским иском не урегулированы УПК, то применяются не
противоречащие принципам уголовного процесса правила гражданско-процессуального законодательства (ст. 280 УПК РУз).
Кроме этого, ст. 279 УПК РУз обязывает прокурора предъявить или поддержать предъявленный гражданский иск либо заявить возражение против иска, если этого требует охрана государственных или общественных интересов либо прав и законных интересов граждан.
При заявлении гражданского иска в уголовном деле должно
быть доказано:
1)
противоправность действия (бездействия);
2)
причинная связь между действием (бездействием) и
наступившим результатом (причинение вреда);
3) степень вины причиненного вреда.
273
Исковое заявление составляется в соответствии с требованиями ст. 62 ГПК РУз. В исковом заявлении указывается:
1) наименование суда, в который подается заявление;
2) истец, его адрес;
3) ответчик, его местонахождение;
4) преступление, время, место, и обстоятельства его совершения;
5) в чем заключается нарушение или угроза нарушения прав,
свобод или охраняемых законом интересов истца и его требования;
6) цена иска, если иск подлежит оценке;
7) перечень прилагаемых документов.
О признании гражданским истцом следователь (дознаватель)
выносит постановление заявителю, потерпевшему, которому преступлением причинен имущественный вред, разъясняются права
гражданского истца.
Права потерпевшего следует признать более широкими, чем
права гражданского истца1, поэтому к процессуальному положению потерпевшего признание его гражданским истцом ничего не
прибавляет. Гражданский истец на стадии предварительного расследования, в соответствии с ч. 1 ст. 57 УПК РУз, имеет право:
предъявлять и поддерживать гражданский иск; представлять доказательства; давать объяснения по предъявленному иску; иметь
представителя для отстаивания своих интересов; заявлять ходатайства и отводы; просить дознавателя, следователя, прокурора
или суд о принятии мер обеспечения иска; знакомиться по окончании дознания или предварительного следствия с материалами дела
и выписывать из него необходимые сведения, снимать за свой счет
копии материалов и документов или фиксировать в иной форме
информацию, содержащуюся в них, с помощью технических
средств; участвовать в заседаниях суда первой, апелляционной,
кассационной и надзорной инстанций; приносить жалобы на действия и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда; об-
1 Мартыненко Н.Э. Концепция уголовно-правовой охраны потерпевшего // Труды
Академии МВД Республики Таджикистан (научный журнал). Душанбе, 2018. № 2 (38).
С. 90-91.
274
жаловать приговор и определение суда в части, касающейся гражданского иска; знать о принесенных по делу жалобах, протестах и
подавать на них возражения1.
После заявления гражданского иска в уголовном деле должен
быть решен вопрос о гражданском ответчике. В большинстве случаев (по нашим данным, 93 % уголовных дел) ответчиком по делу
является сам обвиняемый. Постановление о признании его гражданским ответчиком, в соответствии с уголовно-процессуальным
законом, не всегда выносится.
Если ответчиком по делу выступает иное лицо, следователь
должен вынести постановление о признании этого лица гражданским ответчиком. Указанное лицо должно быть предварительно
допрошено в качестве свидетеля, при этом необходимо установить
основания гражданско-правовой ответственности данного лица за
вред, причиненный действиями обвиняемого. Юридическое лицо
возмещает вред, причиненный его работником при исполнении
трудовых (служебных, должностных) обязанностей (ст. 989 ГК
РУз). Родители могут быть признаны гражданскими ответчиками
по делу о преступлении, совершенном несовершеннолетним, если
у последнего отсутствуют доходы или иное имущество, достаточное для возмещения вреда, причиненного преступлением (ст. 994
ГК РУз).
Гражданский ответчик на стадии предварительного расследования в соответствии с ч. 1 ст. 59 УПК РУз имеет право: знать
сущность обвинения и гражданского иска; возражать против иска;
давать объяснения; иметь представителя для отстаивания своих
интересов; представлять доказательства; заявлять ходатайства и
отводы; знакомиться по окончании дознания или предварительного следствия с материалами дела и выписывать из него необходимые сведения, снимать за свой счет копии материалов и документов или фиксировать в иной форме информацию, содержащуюся в них, с помощью технических средств; участвовать в заседаниях суда первой, апелляционной, кассационной и надзорной инстанций; приносить жалобы на действия и решения дознавателя,
Часть 1 ст. 57 УПК РУз представлена в редакции Закона Республики Узбекистан
от 6 сентября 2017 г. № ЗРУ-442 // Собрание законодательства Республики Узбекистан.
Ташкент, 2017 г. № 36. Ст. 943.
275
1
следователя, прокурора и суда; обжаловать приговор и определение суда в часты, касающейся гражданского иска; знать о принесенных по делу жалобах и протестах и подавать на них возражения1.
Принятие мер к возмещению вреда, причиненного преступлением, является одной из важных задач стадии предварительного
расследования2. Невыполнение этого требования следует рассматривать как основание к возвращению дела прокурором для дополнительного расследования либо предъявления самим прокурором
гражданский иск по уголовному делу в соответствии со ст. 279
УПК РУз.
Представляется целесообразным:
- перенести раздел 5 УПК РУз «Возмещение вреда, причиненного преступлением» в общую часть Кодекса;
- включить в раздел 5 УПК статьи:
- 56-57 (гражданский истец, его права и обязанности) действующего УПК РУз;
- 58-59 (гражданский ответчик, его права и обязанности) действующего УПК РУз;
- предусмотреть правовое понятие вреда, причиненного преступлением, включая экономический, физический и моральный
вред;
- закрепить определяющее понятие и способы возмещения
(компенсации) вреда, причиненного преступлением.
Часть 1 ст. 59 УПК РУз представлена в редакции Закона Республики Узбекистан
от 6 сентября 2017 г. № ЗРУ-442 // Собрание законодательства Республики Узбекистан.
Ташкент, 2017 г. № 36. Ст. 943.
2 См. подробнее об этом: Пулатов Ю.С., Утанов М.А. Уголовно-процессуальное
обеспечение наложение ареста на имущество: монография. Астана: ТОО «Мастер По»,
2017.
276
1
Р.Р. Рахмаджонзода (Р.Р. Юлдошев)
РЕЗУЛЬТАТЫ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ПРОГРАММ
РЕСПУБЛИКИ ТАДЖИКИСТАН В ОБЛАСТИ
СУДЕБНО-ПРАВОВЫХ РЕФОРМ1
RESULTS OF STATE PROGRAMS
OF THE REPUBLIC OF TAJIKISTAN IN THE FIELD
OF JUDICIAL REFORMS
В статье рассматриваются некоторые результаты судебноправовых реформ Республики Таджикистан, которые осуществляются в соответствии с принимаемыми программами на определенный период. Продолжая свои исследования, автор приходит к выводу о проведении комплексном мониторинге результатов судебно-правовых реформ.
In the article considers some of the results of judicial reform of
the Republic of Tajikistan, which are carried out in accordance with the
adopted programs for a certain period. Continuing his research, the author comes to the conclusion that a comprehensive monitoring of the
results of judicial reform is carried out.
Ключевые слова: Республики Таджикистан, судебно-правовая реформа, результаты, судебные органы, правоохранительные
Анализ результатов в некоторой части повторяет авторские изыскания из ряда его
научных работ. К ним, в частности, относятся: Юлдошев Р.Р. Реформа уголовной юстиции Таджикистана / Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права РФ и комментарии к ней: монография / под ред. А.С. Александрова. М.: Юрлитинформ, 2015. 304 с.; Юлдошев Р.Р. Некоторые концептуальные основы судебно-правовой реформы Таджикистана в контексте преодоления юридических препятствий //
Юридические препятствия в реализации прав и законных интересов: вопросы идентификации и преодоления: монография / В.М. Абдрашитов и др.; под ред. В.Ю. Панченко,
А.А. Петрова. Красноярск: Сиб. федер. ун-т, 2016. 396 с.; Анализ исполнения государственных программ Республики Таджикистан в области судебно-правовой реформы. Душанбе, 2018. 124 с.; Анализ исполнения государственных программ Республики Таджикистан в области судебно-правовой реформы (на тадж. яз.). Душанбе, 2018. 120 с.; Рекомендации для включения в проект Программы судебно-правовой реформы в Республике
Таджикистан на 2019-2021 гг. Душанбе: Центр по правам человека, 2018. 85 с.; Рахмаджонзода Р.Р., Ализода П.Х., Таджали Д.А. Теоретическая модель уголовно-процессуального законодательства Республики Таджикистан: монография. Душанбе: «ЭР-граф»,
2019. 236 с.
277
1
и правозащитные органы, органы государственной власти, мониторинг.
Key words: Republic of Tajikistan, judicial reform, results, judicial authorities, law enforcement and human rights bodies, public authorities, monitoring.
По мере динамичного развития общественных отношений,
Таджикистан взял курс на модернизацию законодательной базы в
сфере полного комплектования правового статуса личности, которые в процессе взаимодействия с государственными органами
сталкивались с различного рода юридическими препятствиями.
Как принято считать, больше всего, препятствия возникают в деятельности судебных и правоохранительных органов. Поэтапное
реформирование государственных органов, которые в большей
степени вовлечены в правозащитную и правоохранительную деятельность, признаны актуальными направлениями, требующими
устранения некоторых дефектов и пороков, унаследованных от
старой системы управления.
Видение преодоления указанных юридических препятствий,
с одной стороны, раскрывает содержание функциональной деятельности государства в направлении принятия ряда ключевых документов, усиливающих положение человека и гражданина, а с
другой стороны, это целенаправленная правовая и конструктивная
судебно-правовая реформа, проводимая в целях оказания своевременной корректирующей деятельности органов государственной
власти.
Совершенствование и консолидация усилий в области поэтапного преодоления юридических и иных возникающих препятствий, по нашему мнению, является перспективным направлением
правовых реформ, осуществляющихся в настоящем этапе развития
Таджикистана как суверенного и правового государства. Эти перемены, а именно уход от старых методов работы, имеет как своих
оппонентов, так и последователей, которые стараются разрушать
мифы о нереальности тех или иных своевременных перемен. Стараясь не забегать вперед, следует отметить, что достигнутые промежуточные результаты все-таки дали положительные эффекты,
278
от которых в недалеком будущем стоит ожидать конкретных перемен в сторону улучшения показателей работы судебных и правоохранительных органов. Окончательные выводы и итоги реформ,
надеемся, что не заставят нас долго ждать. Как говорится, все это
на свои места расставит время и свидетельством тому будет истинно демократическая цивилизованная правоприменительная и
праворазъяснительная практика государственных структур и соответствующих их подразделений.
Следовательно, идеи и результаты анализа условно разделены на несколько подпунктов, которые, в общем, раскрывают актуальность и своевременность тематики исследования. Прежде
всего, в исследовании представлен анализ отечественных документов, а именно: стратегии, концепции, программы судебно-правовых реформ и других нормативных правовых документов, затрагивающих некоторые аспекты судебно-правовой и уголовной политики государства.
В целом, основные моменты в рамках реализации анализируемых документов подвергаются научной критике и содержат в
себе ряд рекомендаций, направленных на «безболезненное» преодоление юридических и иных препятствий в уголовно-процессуальной деятельности правозащитных и правоохранительных, а
также судебных органов.
Следует отметить, что продолжающаяся судебно-правовая
реформа в Республике по своей сути является неотъемлемой составной частью общих реформ органов государственной власти.
Введенная в действие очередная Программа судебно-правовых реформ на 2019-2021 гг. в Таджикистане, свидетельствует о продолжающемся реформировании органов уголовной юстиции.
Начиная с 2007 г., всего до настоящего времени было принято четыре Программы судебно-правовых реформ1, что свидетельствует о стремлении в точечной правке правового состояния
Указ Президента Республики Таджикистан от 23 июня 2007 г. за № 271 «Об утверждении и принятии Программы судебно-правовой реформы в Республике Таджикистан»; Указ Президента Республики Таджикистан от 3 января 2011 г. за № 976 «Об утверждении и принятии Программы судебно-правовой реформы в Республике Таджикистан
на 2011-2013 гг.»; Указ Президента Республики Таджикистан от 5 января 2015 г. за №
327 «Об утверждении и принятии Программы судебно-правовой реформы в Республике
Таджикистан на 2015-2017 гг.» // Национальный центр законодательства при Президенте
Республики Таджикистан [Электронный ресурс]: URL: http://mmk.tj (Дата обращения:
15.09.2017); Указ Президента Республики Таджикистан от 19 апреля 2019 г. за № 1242
279
1
судебной системы и других государственных структур, занимающих ключевые роли в разрешении социальных конфликтов правового направления.
Как указывается в Национальной Стратегии развития Республики Таджикистан на период до 2030 г.1 успешное решение задач будущего развития связано с эффективным функционированием системы государственного управления, основанной на рациональном сочетании прямого и косвенного методов регулирования
социально-экономическими процессами. Прозрачность и подотчетность деятельности государственных институтов является важным фактором способным обеспечить превентивное, индустриальное и инновационное развитие страны.
Создание максимально комфортных условий для жизни развитие страны, должно стать основополагающим принципом в деятельности работников органов государственной власти. В этих целях следует усилить потенциал государственных институтов и совершенствовать систему взаимодействия с частным сектором,
гражданским обществом и партнеров по развитию. Дальнейшее
укрепление судебной власти, совершенствование судебного процесса, повышение роли суда в защите прав и свобод человека и
гражданина, защиты прав собственности, отстаивании интересов
государства, обеспечение законности и справедливости являются
важными направлениями развития и укрепления государственности.
Важным условием успешного развития является повышение
независимости и уровня компетентности судебных органов, особенно при урегулировании коммерческих споров. Для деятельности государственных и местных органов власти характерен слабый
механизм обеспечения открытости. Как правило, граждане и организации не получают полную и своевременную информацию о
принимаемых государственными органами решениях. В рамках
расширения механизмов взаимодействия государства, бизнеса и
гражданского общества хотя и достигнут определенный прогресс,
однако эти механизмы больше работают на национальном уровне.
«Об утверждении и принятии Программы судебно-правовой реформы в Республике Таджикистан на 2019-2021 гг.» // Централизованный Банк правовой информации «ADLIA».
1
Утверждён постановлением Правительства Республики Таджикистан от 1 октября
2016 г. за № 392.
280
Действующая система государственного управления не в
полной мере ориентирована на реализацию задач долгосрочного
социально-экономического развития страны, предусмотренных
Национальной Стратегией. В системе государственного управления недостаточно развиты многие механизмы, институты и компетенции, которые призваны играть важную роль в обеспечении индустриально-инновационного развития, интеграции в региональную и мировую экономику.
Многие вышеуказанные недостатки выступают основными
проблемами в системе государственного управления.
В современных условиях стратегической целью таджикского
общества является построение демократического, правового, социального и светского государства, обеспечение верховенства закона и безопасности общества, укрепление достижений суверенитета, защита общенациональных интересов и формирование гражданского общества. В связи с этим Конституция Республики Таджикистан признает судебную власть, как самостоятельную ветвь
государственной власти, которая должна занять достойное место в
укреплении законности и обеспечении социальной справедливости, построении демократического, правового государства.
В действительности, прочность и незыблемость государства
неразрывно связано с правосудием. Этот определяющий фактор
требует последовательного укрепления и развития судебной власти.
Присущие правосудию черты, такие как независимость и беспристрастность судей, их подчинение только Конституции и закону, демократические принципы судебного разбирательства, в
частности принципы равенства всех перед законом и судом, состязательность и равноправие участников судебного разбирательства
являются важным гарантом развития и укрепления государства и
общества в целом.
За годы независимости в Таджикистане проделана большая
работа в создании и упрочении судебной власти. В частности, в
Конституции (ст. 9) суд признан в качестве отдельной самостоятельной власти. Отдельная глава Конституции (гл. 8) посвящена
судебной власти, которая включает основные принципы, порядок
создания и организации деятельности судебной власти.
281
На основании данных конституционных норм неоднократно
были приняты ряд отраслевых законов, в частности, Конституционные законы Республики Таджикистан «О судах Республики Таджикистан» (26 июля 2014 г. № 1084), «О Конституционном суде
Республики Таджикистан» (26 июля 2014 г. № 1083), соответствующие кодексы и другие нормативные правовые акты, в которых
заложены основы организационной и правовой деятельности органов судебной власти.
В соответствие с изменениями и дополнениями, внесенными
в Конституцию Республики Таджикистан (1999, 2003 и 2016 гг.)
судебная власть с точки зрения организации и эффективности деятельности ее органов получила дальнейшее развитие. В частности, установлен предельный возраст избрания и назначения на
должность судьи – до 65 лет, а срок полномочий на этой должности продлен с 5 до 10 лет, структурно Верховный Суд претерпел
серьезные изменения в связи с ликвидацией Совета юстиции Республики Таджикистан в конце 2016 г. Также коренным образом
были изменены материально-технические условия деятельности
судов и социально-бытовые положения судьи и работников аппарата судов, что стало важной основой для повышения эффективности деятельности органов судебной власти.
Признанный мировой опыт показывает, что материальнотехническое и организационное обеспечение судов в необходимой
степени, в частности увеличение заработной платы, является одним из факторов укрепления роли судебной власти в обществе. В
настоящее время Правительство Республики Таджикистан принимает поэтапные меры для решения данного вопроса. Следовательно, укрепляются независимость и беспристрастность судей. В
данной связи и с учетом нынешних условий государству необходимо последовательно улучшать социально-бытовые условия судей Республики Таджикистан. Данный аспект также поспособствует коренной модернизации судебной системы и ее отдельных
направлений деятельности.
Из предыстории анализа можно просмотреть, что вопросы
укрепления судебной власти и оптимизация ее деятельности не раз
становились предметом пристального внимания руководства
страны. Так, 14 апреля 1997 г. со стороны Лидера Нации, Основа282
теля мира и Национального единства, Президента Республики Таджикистан, уважаемым Эмомали Рахмоном был подписан Указ «О
некоторых мерах по обеспечению независимости судебной власти
Республики Таджикистан». Таковых документов было принято немало за анализируемый период становления и развития судебной
власти в Таджикистане.
Сегодня Таджикистан находится на стадии своего нового исторического развития. Этот период требует обеспечения развития
и роста всех сторон общественной жизни в условиях перехода из
одного общественного строя в другой. В связи с этим, возникающие новые общественные отношения нуждаются, прежде всего, в
правовом урегулировании и гарантиях судебной защиты. Укрепление гарантий судебной защиты этих общественных отношений
требует их развития и совершенствования и является важным
условием для роста и развития общества.
Традиционными целями Программ судебно-правовых реформ является укрепление судебной власти и судебной системы,
повышение роли суда в защите прав, свобод и законных интересов
граждан, государства, организаций и учреждений, обеспечения гарантий судебной защиты новых общественных отношений, обеспечение законности и справедливости, упрощение хода судебного
процесса и на этой основе совершенствование деятельности судебных органов, а также усиления требований в отношении судебных
кадров, повышения их знаний, опыта и ответственности.
С целью отбора и представления достойных кандидатов на
должность судьи (с точки зрения степени профессиональной подготовки, богатого опыта работы, высоких нравственных человеческих качеств и поведения) необходимо, чтобы они после сдачи экзамена и перед назначением на должность судьи (лица, которые
впервые назначаются на эту должность) в течение года работали в
качестве стажера судьи.
Переходя к результатам судебно-правовых реформ, необходимо отметить, что вторая по счету Программа судебно-правовой
реформы на 2011-2013 гг. в Республике Таджикистан являлась логическим продолжением судебно-правовой реформы, начатой в
2007 г. Первая Программа судебно-правовых реформ была разработана на 2007-2010 гг., и многие запланированные в ее рамках
мероприятия были реализованы.
283
Необходимо отметить, что некоторые проблемы, указанные
в описательной части Программы судебно-правовой реформы на
2011-2013 гг., не нашли своего отражения в Плане мероприятий по
выполнению программы. К примеру, в описательной части программы подчеркивается необходимость демилитаризации военных судов в целях соблюдения принципа независимости судебной
власти; пересмотр вопроса о компетенции органов прокуратуры по
приостановлению исполнения судебных актов по делам, истребованных ими из судов для изучения на основаниях, предусмотренных законом. Однако, в Плане мероприятий каких-либо действий
для этого не предусмотрено.
Несмотря на то, что в период реализации обеих программ разработаны и приняты необходимые процессуальные законы и другие нормативно-правовые акты, большинство которых ранее действовало со времен Советского Союза, судебная система все еще
остается не до конца «реформированной» в соответствии с международными нормами и принципами независимости судей.
Вероятнее всего, основными причинами такой ситуации является видение реформы или реконструкции системы правосудия
исключительно путем принятия законодательных актов, без анализа правоприменительной практики и с ограниченным вниманием к системным изменениям.
В целом, содержание Программы судебно-правовой реформы на 2011-2013 гг. направлено на реформу законодательства,
а именно: принятие или внесение изменений и дополнений в нормативно-правовые акты, регулирующие судебную деятельность.
Однако, документ, как и его предшественник, уделяет недостаточно внимания существующим институциональным проблемам,
которые на практике сохраняют наличие коррупционных рисков,
а также отсутствию прозрачности и подотчетности судебной власти1.
Оставшиеся не законченные аспекты реформирования судебных органов по реализации двух предшествовавших Программ судебно-правовых реформ, плавно переместились в основной текст
новой Программы судебно-правовой реформы в Республике Таджикистан на 2015-2017 гг.
Программа судебно-правовой реформы на 2011-2013 гг.: предварительные результаты и дальнейшие шаги. Душанбе, 2013. С. 24, 26-27, 78.
284
1
В результате интенсивного развития различных сфер жизни
общества год от года увеличивается число гражданских, семейных, экономических, уголовных дел и дел об административных
правонарушениях. Такое положение становится причиной увеличения нагрузок судей и может негативно повлиять на своевременное и качественное рассмотрение дел. Для обеспечения своевременного рассмотрения дел, снижения нагрузок судей и упрощения
судебных процессов целесообразно развивать досудебное решение вопросов. Такой подход приводит сторон к соглашению и способствует досудебному разрешению споров сторон. В этом плане
актуальным направлением является рассмотрение дел по тяжким
категориям преступлений в упрошенной форме. Проработка вопроса о принятии Закона Республики Таджикистан «О медиации»
разрешило бы многие вопросы, касающиеся досудебного урегулирования конфликтов.
Упрощение уголовного и других процессов в настоящем
этапе развития государства и общества, становится объективной
необходимостью. Решение данных вопросов назрело и требует пересмотра и консолидации многих усилий.
Рассмотрение и разрешение дел, а также принятие законных
и обоснованных судебных актов невозможно без проведения высококвалифицированной и независимой судебной экспертизы.
С целью проведения независимой экспертизы, устранения ведомственных интересов, осуществления единого методического
надзора за качеством судебной экспертизы, организации научноисследовательской и координационной работы с экспертными
учреждениями СНГ и Евразии, подбора (определения) работников
по специальности, опыту и специфики работы, повышения уровня
и качества организации судебной экспертизы, а также с целью недопущения ошибок в деятельности органов дознания и следствия,
судебной практике, для защиты прав и свобод человека и гражданина является целесообразным образование независимой государственной структуры, а также внедрение негосударственных независимых экспертиз на основании лицензии.
По определению авторов Программы судебно-правовой реформы в Республике Таджикистан на 2015-2017 гг., является целесообразным образование независимой государственной струк285
туры, а также внедрение негосударственных независимых экспертиз на основании лицензии. Думается, что данное предложение не
согласовывается с вышеизложенным абзацем, который ставит совсем иные цели.
Данное предложение разработчиков не сможет устранить все
или частично ведомственные интересы. Более эффективным будет
создание независимой государственной структуры – Государственного Комитета судебных экспертиз при Президенте или Правительстве Таджикистана с параллельным действием / производством негосударственных независимых экспертиз на основании
лицензии в других организациях. В таком ракурсе, по нашему мнению, будет и соблюдаться баланс интересов всех участников уголовного судопроизводства. Независимость и объективность при
производстве экспертиз, особенно по отдельным категориям уголовных дел, являются истинными признаками демократичности
уголовного судопроизводства, от которых и будут формироваться
в дальнейшем доказательства.
В Программе судебно-правовых реформ на 2015-2017 гг. во
вводной ее части констатировалось, что ведется работа по разработке Уголовного кодекса Республики Таджикистан. В п. 8 раздела 2 Программы судебно-правовых реформ на 2019-2021 гг. в
рамках совершенствования уголовного законодательства утверждается об ускорении разработки УК Республики Таджикистан в
новой редакции.
Главное в этих стремлениях законодателей не забыть о других родственных отраслях, которые могут пострадать в результате
одностороннего совершенствования / реформирования без учета
положений других отраслей права, координирующих друг друга в
регламентации смежных общественных правоотношений.
Программа судебно-правовых реформ на 2019-2021 гг. указывает на совершенствование УПК Республики Таджикистан по
применению меры пресечения в виде заключения под стражу и
урегулирование других процессуальных вопросов. Исполнителями выступают Верховный Суд, Генеральная прокуратура и МВД
Республики Таджикистан. Сроки выполнения указаны – 2020-2021
гг.
Попытки отечественных реформаторов в сфере усиления и
обоснования концепции истинно независимой судебной власти в
286
Таджикистане не увенчались полным успехом, но очередная Программа судебно-правовой реформы в Таджикистане на 2019-2021
гг. и ее результаты будут тому свидетельством. Как нам кажется,
в-первую очередь, необходимо определить правильно ли был выбран курс реформ, или все-таки существуют расхождения в понимании и уяснении истинных целей реформ с реальным положением дел на местах. Как условно говорится, «реформу начать
легко, а закончить труднее».
Подытоживая наше исследование, следует отметить, что
многие пункты Программ судебно-правовых реформ в Таджикистане реализовались поэтапно с учетом современных тенденций и
достижений законотворческого процесса, теории и практики. Достигнутые результаты и промежуточные итоги всей реформаторской деятельности судебной системы оптимизировало ее деятельность.
Векторы развития и тенденции к конкретизации функционирования органов государственной власти, поспособствовало к
устранению ряда юридических и иных препятствий в правоприменительной практике правоохранительных и правозащитных органов государства.
Справедливости ради стоит отметить, что есть еще над чем
поработать в рамках дальнейшей оптимизации правоохранительной и правозащитной деятельности государственных органов. От
полной концентрации усилий в данной области зависит полный
успех в совершенствовании указанных сфер деятельности. Катализатором при всем может послужить своевременный мониторинг
деятельности по частичному преодолению юридических и иных
препятствий, которые становятся иногда постулатом для реформирования, а порой и основой для дальнейшей деятельности без
учета передового опыта функционирования. Не замечать и оставлять все без перемен, ведет к коллапсу в деятельности судебных и
правоохранительных органов, которые непосредственно осуществляют защиту конституционных прав и свобод человека и
гражданина.
287
Исходя из контекста нашего исследования, нами были разработаны1 несколько рекомендаций, которые могут быть использованы в дальнейшей законотворческой и иной деятельности.
1. Разработка и согласование важных документов с различными институтами гражданского общества должна происходить
на основе передового положительного опыта, а также упущений и
недостатков ранее реализованных программ по реформированию
судебной системы.
2. Целесообразнее предусмотреть механизм периодического
мониторинга исполнения Программ судебно-правовых реформ и
доведения ее промежуточных и окончательных результатов до общественности.
3. Необходимо обеспечить широкое обсуждение дальнейших
инициатив судебно-правовых реформ с гражданским обществом и
предоставлять своевременный доступ к проектам нормативных
правовых актов, связанных с судебной системой.
4. Следует разграничить реформы судебной системы от иных
правовых, которые целесообразнее составлять отдельно, и обеспечить соответствие содержащихся в Программах судебно-правовых
реформ проблем / задач с Планом их мероприятий по реализации
указанных программ.
5. Необходимо в дальнейшем осуществлять тщательное экономическое обоснование планируемых мероприятий и способствовать заинтересованности государственной поддержки в необходимости обеспечения достаточными финансовыми средствами
и ресурсами судебной власти, а также активно привлекать негосударственные фонды.
6. Необходимо проработать вопрос демилитаризации военных судов, вывести судей и работников аппарата военных судов
из ведения Министерства обороны Республики Таджикистан и передать в ведение Верховного Суда Республики Таджикистан.
Часть данных рекомендаций заимствована из работы «Программа судебно-правовой реформы на 2011-2013 гг.: предварительные результаты и дальнейшие шаги. Душанбе, 2013. С. 84». Некоторые рекомендации структурно и содержательно доработаны,
так как до настоящего времени не потеряли свою актуальность.
288
1
7. Предусмотреть дальнейшее развитие внесудебной процедуры разрешения споров, включая между государственными органами и гражданами, проработав вопрос о принятии Закона Республики Таджикистан «О медиации».
8. Разработку нового документа целесообразно связать с нереализованными пунктами и задачами предыдущих Программ судебно-правовых реформ, чтобы упорядочить единую цель и последовательность решаемых задач.
С.Б. Россинский
СУДЕБНЫЙ КОНТРОЛЬ
ЗА ПРОИЗВОДСТВОМ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ:
НУЖНЫ ЛИ ДАЛЬНЕЙШИЕ РЕФОРМЫ?
JUDICIAL CONTROL
FOR PRODUCTION OF INVESTIGATIVE ACTIONS:
DO I NEED FURTHER REFORMS?
В статье пересматривается ранее высказанная автором точка
зрения о надежности последующего судебного контроля и делается вывод о том, что при отсутствии в России института следственных судей наиболее приемлемым будет частичная реставрация механизмов прокурорского надзора, располагающего достаточным потенциалом защиты прав и законных интересов личности.
The article reviews the author's previously expressed point of
view on the reliability of subsequent judicial control and concludes that
in the absence of the Institute of investigative judges in Russia, the most
acceptable is a partial restoration of the mechanisms of Prosecutor's supervision, which has sufficient potential to protect the rights and legitimate interests of the individual.
Ключевые слова: судебный контроль, следственные действия, прокурорский надзор, осмотр жилища, обыск.
289
Key words: judicial control, investigative actions, prosecutor's
supervision, home inspection, search.
В последние годы на фоне общей тенденции, направленной
на имплементацию в систему национального судопроизводства
международно-правовых ценностей, в уголовно-процессуальной
науке достаточно пристальное внимание уделяется проблемам судебного контроля за производством следственных действий, ограничивающих конституционные права личности. Этот институт
предварительного расследования – предмет постоянных дискуссий.
Закон предусматривает предварительный и последующий судебно-контрольные механизмы за проведением следственных действий, различающиеся по времени рассмотрения судом соответствующих материалов. Действующий УПК РФ в качестве основной формы использует предварительный контроль. По общему
правилу, установленному ч. 1–4 ст. 165 УПК РФ, следователю вначале надлежит заручиться соответствующим судебным решением
и лишь потом произвести осмотр, обыск, выемку и др. И только в
исключительных случаях, связанных с безотлагательностью производства следственного действия, законодатель допускает возможность использования механизмов последующего судебного
контроля в порядке ч. 5 ст. 165 УПК РФ.
Очевидно, это объясняется желанием законодателя установить в уголовном судопроизводстве такой юрисдикционный режим обеспечения прав и свобод личности, который бы полностью
соответствовал международно-правовым стандартам и Конституции РФ. Но анализ основополагающих актов международного
права показывает, что ни в одном из них не содержится каких-либо
прямых предписаний относительно необходимости предварительного судебного контроля за производством следственных действий. Кстати, по этому поводу не наблюдается и какой-либо определенности в решениях Европейского суда по правам человека.
Получается, что приоритет предварительного судебного контроля в части производства следственных действий – это внутренний вопрос Российской Федерации, требующий разрешения на
уровне национального законодательства? Однако анализ Конституции РФ позволяет констатировать, что она прямо устанавливает
290
необходимость получения судебного решения лишь в связи с ограничением права на тайну переписки, телефонных переговоров,
почтовых, телеграфных и иных сообщений. В отношении неприкосновенности жилища ст. 25 Конституции РФ содержит менее
резкое предписание: «Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или (!) на основании судебного решения». Таким образом, судебное решение в конституционно-правовом контексте рассматривается не как единственная, а всего
лишь как дополнительная гарантия неприкосновенности жилища,
применяемая в случаях, прямо не урегулированных соответствующим федеральным законом.
Судебной контроль за некоторыми другими следственными
действия привязан к тексту Конституции РФ вообще достаточно
условно и с очень большой натяжкой. Например, подобная ситуация складывается в сфере правового регулирования осмотра,
обыска или выемки у адвоката, судебную защиту которого можно
лишь косвенно обосновать конституционным правом на получение квалифицированной юридической помощи и весьма спорными
позициями Конституционного Суда РФ, увязывающими адвокатскую тайну с неприкосновенностью частной жизни, личной и семейной тайной.
В вопросах правового регулирования следственных действий
УПК РФ почему-то пошел по наиболее сложному пути, очевидно,
продиктованному желанием как можно более наглядно продемонстрировать переход РФ к принципиально новой идеологии уголовного судопроизводства.
На первый взгляд, указанные идеи являются безупречными.
Но правовые иллюзии законодателя о судебной защите прав личности при производстве следственных действий развеиваются, когда речь заходит уже не о самих либеральных принципах, а о конкретных механизмах их реализации, предусмотренных ст. 165
УПК РФ. Будучи направленным, главным образом, на обеспечение
материальных ценностей, предварительный судебный контроль
оказывается не лишенным целого ряда существенных недостатков
организационного и процессуального характера.
291
Один из них заключается в том, что посредством предварительного судебного контроля на практике создаются дополнительные правовые преграды для быстрого и эффективного производства на первоначальном этапе расследования. Вполне очевидно,
что и осмотр, и обыск, и даже выемка зачастую являются первоначальными следственными действиями и нередко осуществляются
в условиях цейтнота. Сотрудники органов дознания и предварительного следствия в ряде случаев просто физически не успевают
выполнить все предусмотренные ч. 1–4 ст. 165 УПК РФ условия и
получить в установленном порядке судебное решение. К тому же
на практике подобные процедуры зачастую оказываются слишком
забюрократизированными, требующими подготовки целого комплекса различных документов.
Сложность получения предварительного судебного решения
на производство следственного действия порождает еще одну
практическую проблему – тенденцию к злоупотреблению правом
на осуществление осмотра, обыска или выемки в условиях безотлагательности. В ряде случаев органы предварительного расследования просто маскируют следственные действия под безотлагательные либо искусственно создают соответствующие условия.
Вследствие этого осмотр, выемка и особенно обыск проводятся
без предварительного судебного решения в порядке ч. 5 ст. 165
УПК РФ.
На первый взгляд, можно предположить, что рассмотренный
недостаток судебного контроля имеет исключительно организационно-кадровый аспект и вполне устраним посредством повышения
профессионализма, правосознания, правовой культуры и личной
ответственности следователей. Однако данный механизм имеет и
еще одну «ахиллесову пяту», уже сугубо процессуального характера. Дело в том, что ч. 1–4 ст. 165 УПК РФ устанавливают такую
форму предварительного судебного контроля за производством
следственных действий, которая осуществляется в условиях
тайны, то есть посредством двусторонних правоотношений между
судом и участниками уголовного процесса со стороны обвинения.
И действительно, как можно не сохранять в тайне решение о
производстве обыска, если его эффективность напрямую зависит
от внезапности проведения. Кстати, эта позиция прямо вытекает и
из п. 6 постановления Пленума Верховного Суда от 1 июня 2017 г.
292
№ 19 «О практике рассмотрения судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан (статья 165 УПК РФ)».
Установленный законом порядок получения предварительного судебного решения на производство следственного действия
не соответствует современному представлению о состязательных
механизмах реализации судебной власти. Предварительный судебный контроль в этой части скорее напоминает не деятельность
суда, а некую административную процедуру, которую отдельные
авторы называют судебным санкционированием1. Он мало чем отличается от существовавшего ранее (по УПК РСФСР) прокурорского порядка санкционирования обыска; разница по существу заключается лишь в том, что роль прокурора теперь выполняет другое должностное лицо – судья. А решение по-прежнему принимается исключительно на основании представленных следователем
материалов.
Кстати, на данный факт указывают и статистические данные,
согласно которым суды удовлетворяют ходатайства органов предварительного расследования о проведении следственных действий
практически в 100 % случаев. А редкие отказы обусловлены исключительно формальными основаниями.
Ввиду обозначенных выше проблем мы уже неоднократно
писали, что основной способ обеспечения конституционных прав
личности при производстве следственных действий – предварительный судебный контроль – представляет собой весьма слабую,
малоэффективную и достаточно сомнительную процессуальную
гарантию. А его использование оказывает скорее негативное влияние на современную правоприменительную практику. И в своих
прежних публикациях мы предлагали в качестве выхода из сложившейся ситуации полную замену предварительного судебного
контроля последующим судебным контролем. Однако наши дальнейшие изыскания по данному вопросу сильно поколебали эту позицию, по крайней мере, по двум причинам.
Рябцева Е.В. Судебное санкционирование в уголовном процессе России. М.:
Юрлитинформ, 2010. С. 20; Татьянина Л.Г. Судебное санкционирование как форма реализации судебной власти в уголовном судопроизводстве // Материалы междунар. науч.практ. конф., посвященной 15-летию Конституции Российской Федерации / под ред.
И.М. Мацкевича, Е.С. Шугриной В 2 т. М.: МГЮА им. О.Е. Кутафина, 2009. Т. 2. С. 331.
293
1
Во-первых, невзирая на всю благонадёжность и высокую степень правовых гарантий судебной власти, судья, рассматривающий поступивший материал в порядке ч. 5 ст. 165 УПК РФ, остается в конкретном уголовном деле «случайным», временным
участником, в нужной мере не владеющим его содержанием, не
способным (с учетом и без того колоссальной нагрузки) за предоставленный законом 24-часовой срок досконально разобраться во
всех хитросплетениях и нюансах, предопределяющих законность
(незаконность) и обоснованность (необоснованность) того или
иного следственного действия. К сожалению, официально публикуемая статистика не содержит данных о количестве «забракованных» судами материалов в порядке последующего судебного контроля за производством осмотра, обыска или выемки. Однако проведенное нами выборочное интервьюирование правоприменителей (следователей, прокуроров, адвокатов, судей, секретарей судебных заседаний) свидетельствует о практически 100%-й судебной поддержке результатов подобных следственных действий, что
превращает установленную законом гарантию доброкачественности в очередную профанацию.
В этой связи весьма показательным является сравнение национальных механизмов судебного контроля за производством следственных действий с аналогичными правообеспечительными процедурами, применяемыми в некоторых странах континентальной
Европы, в частности во Франции. Да, действительно, основным
звеном, обеспечивающим законность досудебного производства
во французском уголовном процессе, является следственный судья (juge d’instruction). Но это принципиально иной субъект уголовной юрисдикции, не имеющий аналога в российской модели
судопроизводства и ни коим образом не сопоставимый с судьей
районного (городского или приравненного военного) суда, входящего в судебную систему РФ. Следственный судья – это участник,
не принимающий разовые судебно-контрольные акты, а привязанный к уголовному делу на постоянной основе, имеющий возможность наблюдать развитие соответствующих правоотношений в
динамике и, таким образом, достаточно осведомленный об обстоятельствах, позволяющих выносить подлинно законные и обоснованные решения о производстве следственных действий. Схожую
294
роль в советском и российском уголовном процессе ранее выполнял прокурор. Однако сейчас указанные функции фактически
разорваны между различными субъектами: руководителем следственного органа (начальником органа дознания), прокурором и
судом.
Во-вторых, возможность последующего судебного контроля
за производством следственных действий фактически дублируется посредством установленного ст. 125 УПК РФ механизма обжалования правоприменительных актов органов предварительного расследования, причиняющих ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затрудняющих доступ граждан к правосудию. Поэтому если ктолибо из заинтересованных лиц и намерен активно оспаривать законность и обоснованность проведенного осмотра, обыска, выемки, то он (его защитник или представитель) вполне может подать в суд соответствующею жалобу. Если же участник, наоборот,
занимает пассивную позицию и не изъявляет желания отстаивать
свои интересы, то никакой последующий судебный контроль не
способен подлинно восстановить или защитить его конституционные права, поскольку в таком случае ввиду отсутствия реальной
состязательности превращается в пустую формальность.
В уголовно-процессуальной науке в последнее время усиливается тенденция, связанная с нормативной реставрацией прежних
прокурорско-надзорных механизмов как средств обеспечения законности производства следственных действий. В частности, А.Д.
Назаров аргументирует подобные идеи следующим образом: а)
прокурор будет иметь возможность работать не с копиями материалов уголовного дела, а с подлинными процессуальными документами, что повысит оперативность в принятии решений; б) федеральные судьи не будут отвлекаться бы на выполнение несвойственных им функций при сохранении потенциального права на
рассмотрение соответствующей жалобы в порядке 125 УПК РФ 1.
Вместе с тем, конкретные предложения автора по изменению уголовно-процессуального законодательства в этой части представляются несколько странными. Он ратует за сохранение в судебном
ведении так называемых «классических» решений о производстве
Назаров А.Д. Следственные и судебные ошибки и уголовно-процессуальный механизм их устранения. М.: Юрлитинформ, 2017. С. 196-197.
295
1
следственных действий (о производстве осмотра, обыска или выемки в жилище, о контроле и записи телефонных и иных переговоров). Тогда как остальные решения, подпадающие по контекст
ст. 165 УПК РФ, предлагается предать в ведение прокурора1.
Не совсем понятно, что А.Д. Назаров имеет ввиду под «классическими» судебными решениями о производстве следственных
действий? Если автор в данном случае подразумевает акты, затрагивающие международно-правовые стандарты или конституционные права личности, то почему он исключает из своего перечня
действия, предусмотренные ст. 185 и 186.1 УПК РФ? С другой стороны, нет никакого смысла сохранять полномочия суда по санкционированию следственных действий в жилище, поскольку (как мы
уже неоднократно указывали в своих публикациях) ни нормы международного права, ни Конституция РФ прямо не предполагают
подобных предписаний.
Однако, невзирая на некоторую непоследовательность позиции А.Д. Назаровым, намеченный им вектор дальнейшего развития уголовно-процессуального законодательства в части проведения следственных действий, затрагивающих конституционные
права личности, в целом представляется совершенно верным и разумным. При отсутствии в России института следственных судей
наиболее приемлемым является частичная реставрация советского
механизма прокурорского надзора за законностью и обоснованностью следственных действий. Полагаем, что полноценный прокурорский надзор содержит в себе достаточно процессуальных гарантий, чтобы защитить и обеспечить конституционные права и
законные интересы лиц, вовлеченных в орбиту досудебного производства по уголовному делу.
В заключении необходимо обратить внимание, что последние годы неоднократно поднимался вопрос о возможности введения в систему российской уголовной юрисдикции тех самых следственных судей, которые осуществляют контроль за законностью
производства следственных действий в странах континентальной
Европы, в частности Франции. Возможно, наше государство со
временем и должно провести подобную реформу, обеспечив, таким образом, существование подлинно независимых субъектов,
1
Назаров А.Д. Указ. соч. С. 197.
296
выполняющих не столько правоохранительную, сколько правоприменительную и правообеспечительную функции. Тем более,
что указанные идеи не чужды национальным традициям уголовного судопроизводства и некогда (с 1864 по 1929 гг.) были воплощены в корпусе судебных следователей.
Однако предпринимаемые в этом направлении шаги должны
носить очень осторожный, постепенный и последовательный характер. В настоящее время ни судебная система РФ, ни органы
предварительного следствия, ни общество и государство в целом
к такой реформе еще не готовы1. Очередное бездумное перераспределение процессуальных полномочий, скоротечные и импульсивные организационно-штатные изменения в системе органов
государственной власти – конечно, самый легкий и быстрый способ «решения» зреющих годами проблем. Но, к сожалению, ни к
чему принципиально новому это не приведет, а, может быть, и,
наоборот, еще более усилит те «болезни», которыми в настоящее
время страдает досудебное производство. Очевидно, что такую реформу надо начинать не с создания новых органов, не с изменений
процессуального законодательства, а с пересмотра государственной идеологии в отношении профессии следователя, с воспитания
юристов-государственников нового поколения, обладающих
наряду с глубокими знаниями, умениями и навыками, высоким
уровнем нравственности, правосознания, правопонимания и ответственности, так необходимых для решения непростых задач
уголовно-процессуальной деятельности.
Россинский С.Б. Каким должен быть российский следователь? (к 25-летию Концепции судебной реформы РСФСР) // Законы России: опыт, анализ, практика. 2016. №
10. С. 93-100.
297
1
С.В. Рудакова
ПЕРЕСМОТР СУДЕБНЫХ РЕШЕНИЙ О ПРИМЕНЕНИИ
МЕРЫ ПРЕСЕЧЕНИЯ В ВИДЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ
ПОД СТРАЖУ В АПЕЛЛЯЦИОННОМ ПОРЯДКЕ
REVIEW OF THE PRESIDENTS ON THE ACTION
IN THE VIDEO OF THE REPORT IN THE PRESIDENT
Статья посвящена особенностям пересмотра судебных решений о применении меры пресечения в виде заключения под
стражу, исследуются вопросы законности и эффективности применения судами самой строгой меры пресечения. Предлагается
принятие мер по совершенствованию порядка избрания меры пресечения в виде заключения под стражу.
The article deals with the specifics of the revision of judicial decisions on the application of preventive measures in the form of detention, the legality and effectiveness of the courts' application of the most
severe measure of restraint are investigated. Measures are proposed to
improve the way in which a preventive measure in the form of detention
is chosen.
Ключевые слова: мера пресечения, заключение под стражу,
судебная реформа, основания заключения под стражу, суд апелляционной инстанции, обоснованность подозрения, судебное решение, практика применения.
Key words: measure of restraint, detention, judicial reform,
grounds for detention, court of appeal, validity of suspicion, court decision, practice of application.
Учреждение судебного контроля за досудебным производством – важнейший шаг на пути реализации концепции судебной
реформы, нацеленной на укрепление судебной власти в стране.
Передача от прокуратуры суду – органу независимой судебной
власти, права давать органам расследования разрешение на проведение следственных и иных процессуальных действий, связанных
298
с ограничением конституционных прав и свобод граждан и затрудняющих доступ к правосудию, позволяет устранить субъективизм
при принятии соответствующих процессуальных решений. Это
служит эффективной гарантией против неоправданно широкого
применения принудительных мер и нарушения прав участников
процесса1.
Тем не менее, вопросы по поводу неоправданно широкого
применения мер меры пресечения в виде заключения под стражу
возникают снова и снова. За последние пять лет статистические
данные об удовлетворении судом ходатайств обвинения о применении меры пресечения в виде заключения под стражу существенно не изменились. Так, по данным Судебного департамента
при Верховном Суде РФ за 12 месяцев 2014 г. из 147 428 поступивших в производство материалов удовлетворено 133 755, что
составляет 90,7%, а за 6 месяцев 2019 г. из 53 627 поступивших
материалов удовлетворено 47 951 или 89, 4%2.
Здесь следует согласиться с утверждением профессора
В.А. Семенцова, что «заключение под стражу – самая строгая мера
пресечения, которая представляет собой содержание под стражей
подозреваемого, обвиняемого по судебному решению»3. В п. 36.2
Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию
или заключению под стражу в какой бы то ни было форме, утвержденного резолюцией 43/173 Генеральной Ассамблеи ООН от 9
декабря 1988 г., отмечается, что «арест или задержание такого
лица на период проведения следствия и судебного разбирательства осуществляется только в целях отправления правосудия». В
Рекомендации № R (80) 11 «О заключении под стражу до суда»,
принятой Комитетом Министров Совета Европы 27 июня 1980 г.,
подчеркивается желательность, исходя из гуманистических и социальных соображений, сокращения применения заключения под
Шейфер С.А. Следственные действия. Основание, процессуальный порядок и
доказательственное значение. М., 2004. С. 176.
2
Отчет о работе судов общей юрисдикции о рассмотрении уголовных дел по первой инстанции за 12 месяцев 2014 г. и 6 месяцев 2019 г. //
http://www.cdep.ru/index.php?id=79.
3
Семенцов В.А. Исключительный характер применения меры пресечения – заключения под стражу // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Северо-Кавказском федеральном округе: материалы XV междунар. науч.-практ. конф. Нальчик: Нальчикский филиал Краснодарского университета МВД России, 2011. С. 67.
299
1
стражу до суда до минимума, согласуемого с интересами правосудия. На исключительный характер меры пресечения – заключения
под стражу указывается в тексте УПК РФ неоднократно путем
прямого указания об этом в законе либо опосредовано, применительно к правилам ее применения. Исключительный характер
меры пресечения – заключения под стражу обусловлен существенным ограничением конституционных прав на свободу и личную
неприкосновенность при ее применении1.
В соответствии со ст. 108 УПК РФ заключение под стражу в
качестве меры пресечения применяется в отношении подозреваемого или обвиняемого по судебному решению, вынесенному на
основании ходатайства следователя с согласия руководителя следственного органа или дознавателя с согласия прокурора. Ходатайства указанных лиц рассматриваются в состязательном процессе,
где обосновывается необходимость избрания самой строгой меры
пресечения лицами, возбудившими ходатайство. Подозреваемый
или обвиняемый, в отношении которых вынесено ходатайство, защитник вправе представить свои возражения.
В рамках исследуемого вопроса о производстве по пересмотру решений о применении меры пресечения в виде заключения под стражу интерес представляют статистические данные о
практике избрания меры пресечении в виде заключения под
стражу судами Краснодарского края. Так, в 2019 г. районными судами рассмотрено 8 012 ходатайств о применении меры пресечения в виде заключения под стражу, из них удовлетворено 7 609 или
94,9%, и этот показатель выше, чем в среднем по России. Решения
об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обжаловались в апелляционном порядке в 7% случаев (540), при этом
4% постановлений из числа обжалованных были отменены. С
точки зрения эффективности деятельности защитника указанные
показатели не обнадеживают.
Какие доводы в апелляционной жалобе может привести защитник и как их обосновать? Ответить на этот вопрос можно, проанализировав нормы УПК РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения
судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения
1
Семенцов В.А. Там же.
300
под стражу, домашнего ареста и залога». В соответствии с п. 2 указанного постановления, избрание судом меры пресечения в виде
заключения под стражу допускается после проверки судом обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению, наличия данных о том, что лицо причастно к совершенному преступлению; проверка обоснованности такого подозрения должна выявить – содержит ли ходатайство об избрании
меры пресечения и приобщенные к нему материалы сведения, указывающие на причастность к преступлению. Оставление судьей
без проверки и оценки обоснованности подозрения в причастности
лица к совершенному преступлению должно расцениваться в качестве существенного нарушения уголовно-процессуального закона, влекущего отмену постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу1.
На практике сложился устойчивый стереотип мышления судей о том, что нет необходимости стороне обвинения доказывать
при исследовании вопросов судом об избрании меры пресечения в
виде заключение под стражу выдвинутое подозрение или обвинение. Если данных, подтверждающих обоснованность подозрения
нет, а судом удовлетворено ходатайство следователя, суд апелляционной инстанции по жалобе защитника должен отменить соответствующее решение нижестоящего суда.
Согласно п. 5 того же постановления Пленума Верховного
Суда в качестве основания для избрания меры пресечения в виде
заключен6ия под стражу могут быть признаны фактические обстоятельства, свидетельствующие о реальной возможности совершения обвиняемым действий, указанных в ст. 97 УПК РФ. О том, что
обвиняемый может воспрепятствовать производству по делу могут свидетельствовать наличие угроз с его стороны, предложения
участника судопроизводства выгод материального и нематериального характера, совершение преступления в составе организованной группы.
Однако, в нарушение указанных требований суды принимают решение об избрании меры пресечения в виде заключения
под стражу. Так, например, в апелляционной жалобе адвокат Д.А.
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О
практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения
под стражу, домашнего ареста и залога» // СПС «КонсультантПлюс».
301
1
Байков указал, что постановление Темрюкского районного суда
Краснодарского края от 25 января 2020 г. о продлении срока содержания под стражей обвиняемого В. является незаконным и необоснованным. Суд, по мнению адвоката, продлил срок содержания под стражей по мотиву одной лишь тяжести преступления (ч.
4 ст. 159 УК РФ). Судом оставлено без внимания, что В. не скрывался от органов предварительного следствия, не препятствовал
производству по уголовному делу, следствием не представлено доказательств, что В. продолжит заниматься преступной деятельность, уничтожит доказательства, окажет давление на свидетелей.
Свое ходатайство следователь обосновал тем, что он не успевает
закончить предварительное расследование к моменту истечения
срока содержания под стражей обвиняемого, так как ему необходимо истребовать результаты судебно-бухгалтерской экспертизы,
назначенной ранее. Тем не менее, судебная коллегия по уголовным делам Краснодарского края апелляционную жалобу защитника оставила без удовлетворения.
Результатом деятельности адвоката по защите прав подозреваемых и обвиняемых, в отношении которых принято судебное решение об избрании меры пресечения в виде заключения под
стражу, является принятие судом апелляционной инстанции определения об удовлетворении жалобы и применении альтернативных заключению под стражу мер пресечения – залога или домашнего ареста. Вместе с тем, следует заметить, что практика применения этих мер пресечения недостаточна. Так, по данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ за 6 месяцев 2019 г.
залог был избран в отношении 40 лиц, домашний арест в отношении 3 107 лиц. Более широкому применению залога и домашнего
ареста препятствует недостаточная их процессуальная регламентация1.
За 2017-2018 гг. из 37 000 реабилитированных почти 3 000
содержались под стражей, но в суд было направлено только 2 уголовных дела по ст. 299 УК РФ, к уголовной ответственности за незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под
стражей не было привлечено ни одного лица.
Отчет о работе судов общей юрисдикции о рассмотрении уголовных дел по первой инстанции за 6 месяцев 2019 г. // http://www.cdep.ru/index.php?id=79.
302
1
Как верно отмечают А.Б. Багмет и Н.В. Османова, реальной
защите прав человека при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, помимо законодательного закрепления в
УПК РФ обязанности властных субъектов тщательно изучать обстоятельства, подлежащие доказыванию, будет способствовать
дополнение УПК РФ указанием на недопустимость незаконного
задержания, заключения под стражу, содержание под стражей. Отсутствие реальных юридических механизмов ответственности является одной из причин массового нарушения прав и свобод человека участниками уголовного судопроизводства2.
Основанием для отмены судебного решения о продлении
срока содержания под стражей является отсутствие описания мотивов, свидетельствующих о невозможности применения более
мягкой меры пресечения, а также мотивов, по вопросу, сохранилась ли вероятность совершения обвиняемого действий, предусмотренных ч. 1 ст. 97 УПК РФ, и если да, то какими обстоятельствами это подтверждается3.
По мнению адвоката Г.Р. Закирова, изложенному в апелляционной жалобе на постановление Замоскворецкого районного суда
г. Москвы от 11 января 2019 г. в отношении Г. и Ж о продлении
меры пресечения в виде заключения под стражу до 8 месяцев 20
суток, судом не приведены такие данные, а тяжесть предъявленного обвинения, установление еще одного соучастника преступления и необходимость проведения следственных действий, не является достаточным основанием для продления срока содержания
под стражей. Тем не менее, апелляционным постановлением Московского городского суда от 29 октября 2019 г. жалоба защитника
осталась без удовлетворения, а обжалуемое постановление суда
без изменения1.
Отдельного внимания заслуживает вопрос о применении
меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении
предпринимателей и основания обжалования применении данной
меры пресечения в отношении таких лиц. Президент Российской
Багмет А.М., Османова Н.В. Избрание меры пресечения в виде заключения под
стражу// Российский судья. 2019. № 9. С. 28.
3
Обзор судебной практики Верховного суда РФ за 1 квартал 2019 г., утвержденный Президиумом Верховного Суда РФ 24 апреля 2019 г. // СПС «КонсультантПлюс».
1
Апелляционное постановление Московского городского суда от 24 октября 2019
г. по делу № 10-20043// СПС «КонсультантПлюс».
303
2
Федерации В.В. Путин подверг критике существующую систему
продления сроков содержания под стражей по экономическим преступлениям и потребовал пересмотреть эти подходы, поскольку
«при расследовании так называемых экономических уголовных
дел нужно жестко ограничивать поводы раз за разом продлевать
сроки содержания под стражей. Сегодня это происходит порой без
веских оснований. Например, из-за того, что не хватает времени
для прохождения необходимых экспертиз или в результате затягивания следственных действий»1.
Проиллюстрируем это примером из практики. В апелляционной жалобе на решение Чертановского районного суда г. Москвы
от 18 января 2018 г. адвокат О.А. Сорокин, действующий в интересах обвиняемого Д., указал на незаконность и необоснованность
обжалуемого постановления, обратив внимание на то, что судом
остались без проверки и оценки обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению. Адвокат полагает,
что в отношении Д. может не быть избрана обжалуемая мера пресечения, поскольку вмененное преступление связано с осуществлением им предпринимательской деятельности и управлением
принадлежащего ему имущества, используемого в целях предпринимательской деятельности. Несмотря на приведенные доводы защитника апелляционным постановлением Московского городского суда в удовлетворении жалобы было отказано1.
Подводя итог вышеизложенному, выражаем надежду, что исследования проблемных вопросов рассмотрения судом апелляционной инстанции жалоб на решения судов об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и их обсуждение учеными
и практиками, будет способствовать более детальному неформальному подходу судей при принятии соответствующих решений в
соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства, рекомендациями и пояснениями Пленума Верховного
Суда, с учетом выступлений и законодательной инициативы Президента Российской Федерации.
О чем говорил Путин в послании к Федеральному собранию в 2019 г. // https:
//tass.ru/ekonomika/6137910.
1
Апелляционное постановление Московского городского суда от 14 марта 2018
г. по делу № 10-4422 // СПС «КонсультантПлюс».
304
1
В.И. Руднев
О НЕОБХОДИМОСТИ УСИЛЕНИЯ РОЛИ СУДА
В ЗАЩИТЕ ПРАВ ЛИЧНОСТИ В ДОСУДЕБНЫХ
СТАДИЯХ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА
ON THE NEED TO STRENGTHEN THE ROLE OF THE
COURT IN THE PROTECTION OF INDIVIDUAL RIGHTS
IN PRE-TRIAL STAGES OF CRIMINAL PROCEEDINGS
Статье посвящена дискуссионным проблемам, касающимся
уголовного судопроизводства. Обращается внимание на нарушения прав личности, допускаемые в досудебных стадиях уголовного судопроизводства. Отмечается необходимость совершенствования законодательства и правоприменительной практики.
Раскрывается роль и значение суда в защите прав личности.
The article is devoted to debatable issues related to activities of
the court in criminal proceedings. Аttention is drawn to violations of
personal rights allowed in pre-trial stages of criminal proceedings. The
need for improvement of legislation and enforcement practice is noted.
The role and significance of the court protecting individual rights is revealed.
Ключевые слова: суд, судья, Европейский Суд по правам человека, решение, защита прав человека.
Кеу words: court, judge, European Court on Human Rights, decision, defence of human rights.
В настоящее продолжает наблюдаться внимание к судебной
реформе и мерам, которые направлены на ее дальнейшее совершенствование. Деятельность судов может плодотворно сказаться
на защите прав и свобод человека и гражданина. Вместе с тем, в
уголовном судопроизводстве повсеместно имеют место нарушения закона.
В наибольшей степени такие нарушения допускаются, главным образом, в досудебных стадиях производства по уголовному
305
делу. Происходят незаконные задержания, заключение под
стражу, отмечается неправильная квалификация деяний и др. Как
представляется, эти случаи стали возможными вследствие многих
причин. Это касается, в частности, наделения большим объемом
полномочий следователей, находящихся в структуре органов исполнительной власти, а также сотрудников, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность. Кроме того, нарушения прав
лиц, участвующих в ходе уголовного судопроизводства, обусловлены снижением уровня требований со стороны органов прокуратуры и судов. Все это влечет многочисленные жалобы, включая
обращения в Европейский Суд по правам человека. При этом
нельзя недооценивать роль ЕСПЧ и значение его деятельности для
Российской Федерации. Необходимо поддержать мнение о том,
что особо следует отметить Европейский суд по правам человека
как универсальный институт, воздействующий на правовые системы практически всех государств Европы и оказывающий решающее влияние на национальное законодательство и практику его
применения1.
Вне всякого сомнения, решения Европейского Суда по правам человека играют большую роль в совершенствовании уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации,
правоприменительной практики, положительно влияют на изменение правосознания по отношению к личности. Безусловно, что
судьи должны обладать знаниями не только национального законодательства, но и ориентироваться в международных нормах.
Между тем, в юридической литературе обращается внимание на
то, что «суды проявляют инертность в применении норм международного права как действующего правила поведения, принимаемого и признаваемого международным сообществом государств в
целом, в качестве обязательного. В решениях районных судов
редки ссылки на данные нормы при осуществлении судопроизводства»2.
Действительно, в решениях, выносимых судами Российской
Федерации, почти не используются нормы международного права.
Семенцов В.А., Бургер Б.М. Уголовно-процессуальные формы участия адвоката
в досудебном производстве. М., 2010. С. 29.
2
Мартышкин В.Н., Гавин А.С. Компетентность судьи – гарантия эффективной
защиты личности от необоснованного заключения под стражу // Право и безопасность.
2010. № 2 (35).
306
1
Это, как представляется, может потребовать внесения соответствующих изменений в программы вузов, осуществляющих подготовку юристов, намеревающихся, в частности, стать судьями, а
также изучение указанных норм при переподготовке судей. В таком случае, возможно, станет меняться мировоззрение судей, осознание ими необходимости защиты прав и свобод человека и гражданина. Вместе с тем, в Российской Федерации по-прежнему складывается неблагоприятная обстановка в сфере уголовной юстиции.
В научной литературе отмечается, что имеет место распространение такого негативного явления, как незаконное уголовное
преследование. Отмечается, что отечественная система уголовной
юстиции не заинтересована в том, чтобы виновные в преступных
проявлениях незаконного уголовного преследования понесли уголовную ответственность. Поэтому встает вопрос об уголовно-правовом противодействии заведомо незаконному уголовному преследованию1.
Как представляется, если двигаться в направлении уголовноправового противодействия незаконному уголовному преследованию, то это может привести к дальнейшей криминализации общественно-опасных деяний, посягающих на права и свободы человека и гражданина. Хотя данная тема выходит за рамки названия
статьи. Безусловно, что только одними уголовно-правовыми мерами нельзя будет вести борьбу с таким опасным явлением как незаконное уголовное преследование. Здесь должен быть предпринят комплекс мер как законодательного, так и организационного
порядка. При этом встает вопрос о предупреждении нарушений
прав участников уголовного судопроизводства. Важная роль в
этом может принадлежать суду.
С другой стороны, имеет место иная проблема, касающаяся
роли и обязанности суда в противодействии преступности. До сих
пор существуют позиции, что суд является органом борьбы с преступностью. Вместе с тем, в литературе высказаны и противоположные точки зрения. Так, по мнению С.В. Бурмагина, «трудно
согласиться с утверждением о том, что суд не может не являться
Симоненко А.А. Уголовно-правовое противодействие заведомо незаконному уголовному преследованию: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2019. С. 20.
307
1
органом борьбы с преступностью. Борьба подразумевает активность и инициативность. Очевидно, что суд ни с кем не состязается
и никому не противостоит. У него нет и не может быть врагов, он
должен быть нейтрален по отношению к сражающимся, иначе правосудие утратит качества независимости, объективности и беспристрастности, без которых обречено превратиться в произвол»1.
Безусловно, что суд не может являться органом борьбы с преступностью, так как суд не вправе заменить сторону обвинения
вследствие пассивности последней. Суд не обладает такими средствами и методами, которыми располагает сторона обвинения. Разумеется, что суду не должен быть свойственен ни оправдательный, ни обвинительный уклон. Это положение должно сохраняться.
В этой связи возникает потребность в усилении роли суда при
осуществлении контроля за деятельностью органов предварительного расследования на более ранних этапах, повышении авторитета суда в целях недопущения нарушений со стороны органов,
проводящих предварительное расследование и осуществляющих
оперативно-розыскные мероприятия. Это, как представляется,
предполагает наделение суда большим объемом полномочий,
дальнейшую специализацию судей, введение должности следственного судьи.
В настоящее время на повестке дня стоит вопрос о введении
в уголовное судопроизводство указанной должности. Следственный судья уже функционирует в ряде стран СНГ, и имеются положительные результаты его деятельности. Более того, в Республике
Казахстан созданы следственные суды, что позволяет отделить деятельность судов, рассматривающих уголовные дела по существу,
от действий судов, которые решают другие вопросы, в частности,
касающиеся избрания мер пресечения, дачи разрешений на производство оперативно-розыскных мероприятий и т.д.
О необходимости введения должности следственного судьи
говорилось еще в Концепции судебной реформы в РСФСР, принятой в 1991 г. Этот вопрос дискутировался и в более поздние периоды времени и стоит на повестке дня. Проблема в последнее время
обсуждается Верховным Судом Российской Федерации. О должности следственного судьи упоминается в Доктринальной модели
1
Бурмагин С.В. Уголовный суд России. М., 2010. С. 19.
308
уголовно-процессуального доказательственного права Российской
Федерации.
Между тем существуют мнения представителей Следственного Комитета РФ и других, которые отрицают необходимость
введения должности следственного судьи в уголовное судопроизводство. С такими позициями согласиться не представляется возможным.
Важной является деятельность судьи в досудебном производстве. Так, по делу «Муртазалиева против России», вынесенном 18
декабря 2018 г., Европейский Суд по правам человека обратил
внимание на то, что «свидетельские показания, данные полиции
или прокурору на досудебной стадии, не могут приравниваться по
достоверности и точности к показаниям, данным судье на досудебной стадии»1.
Из этого следует, что показания, данные суду, расцениваются
как более весомые, чем показания, данные органу предварительного расследования. Поэтому, в ходе досудебного производства,
безусловно, является актуальной деятельность суда, что может
найти свое воплощение в роли следственного судьи.
Введение должности следственного судьи должно способствовать дальнейшему развитию ряда принципов уголовного судопроизводства, и в частности, принципа состязательности сторон. Нельзя сказать, что принцип состязательности не присущ стадии предварительного расследования. Так, М.С. Строгович отмечал, что «в известных пределах элементы состязательности имеются и на предварительном следствии, на котором обвиняемому
обеспечиваются процессуальные права»2.
Разумеется, при этом следует принимать во внимание тот период времени, в который работал известный ученый и состояние
уголовного судопроизводства.
Введение должности следственного судьи может привести к
более полному воплощению указанного принципа в досудебные
стадии уголовного судопроизводства. Данный принцип должен
сбалансировать имеющие место перекосы в деятельности органов
предварительного расследования и, в частности, этот принцип
должен снизить проявления обвинительного уклона в досудебных
1
2
Российская юстиция. 2019. № 11. С. 75.
Строгович М.С. Уголовный процесс. М., 1940. С. 79.
309
стадиях уголовного судопроизводства. Хотя и в судебных стадиях
также в ряде случаев преобладает обвинительный уклон.
В научной литературе обращается внимание на то, что
«38,6% адвокатов постоянно либо довольно часто (50%) сталкиваются с обвинительным уклоном суда»1.
В свою очередь, развитие принципа состязательности, возможно, сможет привести к большему количеству вынесения судами оправдательных приговоров. Вместе с тем, суд в ряде случаев выходит за рамки своих функций. В юридической литературе
отмечается, что «анализ судебной практики свидетельствует о том,
что в ходе судебного процесса суд стремится к установлению реальной действительности путем реализации своих возможностей в
ходе допроса участников процесса, назначении экспертиз, иногда
даже в большей степени, чем сторона обвинения. Реализация судом функции правосудия – это в большей степени должна быть
познавательная деятельность, которая полностью исключает помощь в способствовании стороне обвинения в какой-либо
форме»2.
В результате можно прийти к выводу, что суд выполняет
функцию обвинения, что не способствует реализации принципа
состязательности и равноправия сторон. Это может свидетельствовать о необходимости дальнейшего определения и уточнения
функций суда в состязательном процессе.
Рассуждая о необходимости дальнейшего усиления роли
суда, нельзя не сказать о том, что суд должен защищать права
участников уголовного судопроизводства и от недобросовестных
действий защитников, в частности, участвующих в деле по назначению правоохранительных органов и судов. Это может исходить
из назначения судебной деятельности. Поэтому можно согласиться с предложением о том, что в целях искоренения формального отношения к институту назначения защитника необходимо
установить порядок реагирования правоприменителем, прежде
всего судом, на бездеятельность защитника по назначению для
предотвращения некачественной защиты, формального участия
Ревина И.В. Нравственное содержание уголовно-процессуальной деятельности
адвоката. Курск, 2019. С. 119.
2
Букаев Н.М., Демченко Е.В. Категория «истина» в философском и юридическом
значении // Труды Оренбургского института (филиала) МГЮА. 2019. № 5 (42). С. 78.
310
1
адвоката в процессе, недопущения нарушений прав обвиняемых.
Следует поддержать предложение о необходимости предусмотреть официальное предупреждение, выносимое судом и замену защитника по назначению с направлением постановления (определения) в адвокатскую палату1.
Как представляется, суд вправе поставить вопрос об оценке
качества юридической помощи, оказываемой адвокатами, участвующими в деле по назначению государственных органов. Это может поднять уровень защиты прав лиц, привлекаемых к уголовной
ответственности. Разумеется, что суд в таком случае, не должен
принимать меры к отстранению от участия в деле адвокатов, эффективно отстаивающих права таких лиц и создающих неудобства
суду.
Судебная реформа в области уголовного судопроизводства
может успешно развиваться при дальнейшей специализации не
только судей, но и судов. В перспективе могут быть созданы уголовные суды, что имеет место в отдельных государствах мира. Это
станет способствовать повышению качества предварительного
расследования, судебного разбирательства и положительно сказаться на защите прав и свобод человека и гражданина в уголовном
судопроизводстве.
В.И. Самарин
УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС ПОД ВЛИЯНИЕМ
ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗАЦИИ
THE CRIMINAL PROCEDURE UNDER THE INFLUENCE
OF INTERNATIONALIZATION
Глобализация общественных отношений закономерно привела к интернационализации уголовного процесса, вызвавшей
слом господствовавшей национально-государственной парадигмы
с постепенным отходом государств от строгого соблюдения суве-
Артамонова Е.А. Волеизъявление обвиняемого в системе правовых категорий и
основных начал уголовного судопроизводства: автореф. дис. … д-ра юрид. наук.
Саратов, 2019. С. 14.
311
1
ренитета в самой деликатной сфере – уголовной юстиции. На основе анализа литературных источников автор приходит к выводу,
что в настоящий момент сложилась международно-правовая парадигма уголовного процесса.
The globalization of public relations naturally led to the internationalization of the criminal procedure, which caused the demolition of
the previously dominant national-state paradigm with the gradual
breakaway from strict observance of sovereignty in the most sensitive
area – criminal justice. Based on the analysis of literature, the author
comes to the conclusion that at present the international legal paradigm
of the criminal procedure has been developed.
Ключевые слова: интернационализация права, международно-правовая парадигма, международные договоры, источники
уголовно-процессуального права, международная правовая защита.
Key words: internationalization of law, international legal paradigm, international treaties, sources of criminal procedure law, international legal protection.
С ростом мобильности населения, развитием тесных межгосударственных культурных и экономических связей вынуждены
были меняться уголовное право и уголовный процесс. Современные государства все больше поступаются своим суверенитетом в
этой чувствительной сфере. Парадигма уголовного процесса перестала быть национально-государственной (закрытой), а приобрела
черты международно-правовой. Этому факту содействует углубление интернационализации национального уголовного процесса.
Идея интернационализации привлекает все большее внимание в
исследованиях уголовно-процессуального права, которые попрежнему являются преимущественно национально-правовыми1.
Процесс взаимовлияния правовых систем в рамках культурного диалога в литературе иногда именуют интернационализацией
Löwe-Rosenberg. Die Strafprozeßordnung und das Gerichtsverfassungsgesetz: Großkommentar: in 12 Bände / Hrsg. v. Becker, J.-P. [et al.]. 27, neu bearb. Aufl. Berlin: de Gruyter,
2016-2020. Band 1: Einleitung; §§ 1–47. 2016. S. 23.
312
1
права1. Хотя отдельные авторы указывают, что необходимо различать интернационализацию права, как процесс стихийный, и правовую интеграцию, как деятельность, специально направленную
на обеспечение сбалансированного, бесконфликтного функционирования правовых систем2.
Такой подход нам кажется не совсем верным, так как интеграция права явно является составной частью интернационализации (по крайней мере при понимании ее в широком смысле). В
этом смысле интернационализация уголовно-процессуального
права с ростом трансграничного значения уголовно-процессуальной деятельности требует углубления компаративистского знания
уголовного процесса. В этом же контексте оперирует термином
«интернационализация уголовного процесса» А.А. Трефилов 3.
Отмеченные тенденции характерны для правовых систем
многих государств. Так, американские исследователи отмечают
возрастание случаев использования иностранного права в судах,
что связано с интернационализацией уголовного процесса 4. Да и
все большая часть международного права применяется национальными судами, а в случае необходимости принудительно обеспечивается всем арсеналом средств суверенного государства5.
Изменение подходов к международно-правовым нормам в
уголовном процессе можно проследить по различным изданиям
научного комментария к Уголовно-процессуальному кодексу
ФРГ. Изначально (в 70-е гг. XX в.) немецкие ученые со ссылкой
лишь на Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод указывали, что особенностью совершенствования законодательства в те годы являлось появление наряду с обычными
Стойко Н.Г. Уголовный процесс западных государств и России: сравнительное
теоретико-правовое исследование англо-американской и романо-германской правовых
систем. СПб.: Изд. Дом С.-Петерб. гос. ун-та, 2006. С. 230.
2
Бахин С.В. Сотрудничество государств по сближению национальных правовых
систем: унификация и гармонизация права: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2003.
С. 9-10.
3
Трефилов А.А. Организация досудебного производства по УПК Швейцарии 2007
года: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2014. С. 3.
4
Тимохов Ю.А. Иностранное право в судебной практике. М.: Волтерс Клувер,
2004. С. IV.
5
Международное публичное право: учеб. для студ. вузов, обуч. по спец. 021100
«Юриспруденция» / Л.П. Ануфриева [и др.]; отв. ред. К. А. Бекяшев. Изд. 4-е, перераб. и
доп. М.: Проспект, 2008. С. 767.
313
1
федеральными законами, регулирующими уголовный процесс, положений межгосударственного права, которые в обобщенной
форме определяют отдельные принципы1.
В тот момент судебная практика Европейского Суда по правам человека только начинала развиваться. Ведь первое решение в
пользу заявителя по существу и именно в сфере уголовного процесса Суд принял только в 1968 г.2. В следующем издании комментария в качестве источников уголовно-процессуального права
кроме указанной Конвенции были названы также Международный
пакт о гражданских и политических правах 1966 г., европейские
конвенции о выдаче 1957 г. и о взаимной правовой помощи 1959
г., а также Венская конвенция о дипломатических сношениях 1961
г.3. В 1999 г. в комментарии уже появляется термин «интернационализация уголовного процесса», которая по мнению автора проявляется в регулировании международным правом значимых для
уголовного процесса вопросов (например, экстерриториальности),
а также в установлении минимальных стандартов в данной сфере4.
В последнем издании речь идет уже о «пронизывании уголовнопроцессуального права международным и европейским влиянием»5.
По мнению И.И. Лукашука, интернационализация выражается в увеличении числа совместных элементов в уголовно-процессуальных системах, способности их взаимодействия, в том
Die Strafprozeßordnung und das Gerichtsverfassungsgesetz: Großkommentar: in 6
Bände / Hrsg. v. Löwe, E. [et al.]. 23, neubearb. Aufl. Berlin: de Gruyter, 1976-1980. Band 1:
Einleitung; §§ 1 bis 111n. 1976. S. 6.
2
Judgment of the European Court of Human Rights in case of Neumeister v. Austria
from 27 June 1968 [Electronic resource] / HUDOC database. European Court of Human Rights.
Mode of access: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{%22itemid%22:[%22001-57544%22]}. (Date
of access: 25.02.2020).
3
Löwe-Rosenberg. Die Strafprozeßordnung und das Gerichtsverfassungsgesetz: Großkommentar: in 6 Bände / Hrsg. v. Rieß, P. [et al.]. 24, neubearb. Aufl. Berlin: de Gruyter, 19841996. Band 1: Einleitung; §§ 1 bis 111n. 1988. S. 4.
4
Löwe-Rosenberg. Die Strafprozeßordnung und das Gerichtsverfassungsgesetz: Großkommentar: in 8 Bände / Hrsg. v. Rieß, P. [et al.]. 25, neubearb. Aufl. Berlin: de Gruyter, 19972005. Band 1: Einleitung; §§ 1 bis 71. 1999. S. 23-24.
5
Löwe-Rosenberg. Die Strafprozeßordnung und das Gerichtsverfassungsgesetz: Großkommentar: in 12 Bände / Hrsg. v. Becker, J.-P. [et al.]. 27, neu bearb. Aufl. Berlin: de Gruyter,
2016-2020. Band 1: Einleitung; §§ 1–47. 2016. S. 7.
314
1
числе с международным правом1. Тем самым, видно, что этот термин носит деятельностный характер.
Исходя из понимания термина «интернационализация», в отношении уголовного процесса его можно рассматривать в двух
смыслах:
1) процесс выхода уголовно-процессуальной деятельности на
международный уровень:
а) посредством обеспечения международной судебной (правовой) защиты по уголовным делам в рамках международных организаций (например, Совета Европы, Комитета ООН по правам
человека);
б) посредством создания международных органов уголовной
юстиции;
2) проявление схожих общих начал, понятийного аппарата,
институтов в уголовном процессе многих государств.
Учитывая последний аспект интернационализации, все же
отметим, что нельзя ожидать, что в обозримом будущем единый,
наднациональный (даже европейский) уголовно-процессуальный
кодекс заменит национальные правовые нормы. Например, Модельный Уголовно-процессуальный Кодекс для государств –
участников Содружества Независимых Государств 1996 г. не смог
унифицировать уголовно-процессуальные предписания в соответствующем регионе. Тем не менее, состояние и развитие национальных уголовно-процессуальных норм не являются изолированными и не могут оцениваться в закрытой правовой системы.
Наоборот, последние изменения показывают усиливающуюся тенденцию к открытию уголовного процесса для международного и
наднационального влияния. Последнее важно для законотворчества, которому оно навязывает рамки и определяет дальнейшие
направления развития. Кроме того, международные нормы выступают в качестве самостоятельных источников национального уголовно-процессуального права2 и имеют различное значение для
толкования и применения национального права в каждом конкретЛукашук И.И. Международное право. Особенная часть. М.: Волтерс Клувер,
2005. С. 423.
2
Löwe-Rosenberg. Die Strafprozeßordnung und das Gerichtsverfassungsgesetz: Großkommentar: in 12 Bände / Hrsg. v. Becker, J.-P. [et al.]. 27, neu bearb. Aufl. Berlin: de Gruyter,
2016-2020. Band 1: Einleitung; §§ 1–47. 2016. S. 23.
315
1
ном случае. Большое значение на развитие уголовно-процессуального права оказывают и проводимые международными организациями конгрессы и конференции, которые, обсуждая правовые позиции и давая рекомендации, создают общие основы для уголовного процесса.
В последние десятилетия ряд авторов оперировали понятием
«международно-правовая парадигма» в отношении регулирования
различных общественных отношений1, не вдаваясь в определение
содержания этого термина.
В философии существуют различные подходы к определению понятия «парадигма»2, которые показывают его неоднозначность, допуская возможность различных интерпретаций. Парадигмы являются линзами, через которые можно видеть мир,
рамки, которые организуют общее понимание различных явлений,
которые мы стараемся постигнуть3. Если рассматривать парадигму как модель любого вида человеческой деятельности, принятую в качестве образца4 либо, точнее, модель, установку, определяющую взгляды, поведение, направление, цели деятельности людей, их сообществ5, то в этом контексте можно анализировать и
изменение системы представлений и ценностей законодателя, правоприменителя и общества в целом в определенной сфере общественных отношений, регулируемых правом, например об уголовном процессе, который представляет собой именно деятельность.
В современной литературе можно встретить различные аспекты изменения парадигмы уголовного процесса. Отдельные авторы связывают смену парадигмы с изменением типологии данной
См.: Ерохина Ю.В. Синергетическая парадигма исследования международноправовой сферы // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2014. № 4. С. 23; Поздняков, В.П. Международно-правовая парадигма конституционализма: история и методология // Advances in Law Studies. 2015. № 5. С. 226-237; Тащиян А.А. Этнократические аспекты реализации права наций на самоопределение в современной России: автореф. дис.
... канд. юрид. наук. Ростов-на/Д., 2004. С. 14.
2
Словарь по обществознанию: учебное пособие для абитуриентов вузов /
Ю.Ю. Петрунин, М.И. Панов, Л.Б. Логунова и др.; под ред. Ю. Ю. Петрунина, 5-е изд.,
испр. М.: КДУ, 2009. С. 42-43.
3
Rochester J.M. Fundamental Principles of International Relations. Boulder: Westview
Press, 2010. P. 19.
4
Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Краткий философский словарь: 288 понятий, 156
персон. М.: АСТ, 2010. С. 271.
5
Зорин В.И. Евразийская мудрость от А до Я: толковый словарь. Алматы: СөздiкСловарь, 2002. С. 238.
316
1
деятельности, все большем привнесением в нее элементов «чисто
состязательной уголовно-процессуальной идеологии»1, пересмотре назначения и принципов процесса, которые позволяют говорить о начале формирования совершенно иного его типа 2. Л.М.
Карнозова говорит о необходимости трансформации правовой карательной парадигмы уголовной юстиции в направлении восстановительного правосудия3. Схожую позицию можно заметить в
работах немецких авторов4.
Нельзя не заметить активную пенетрацию международноправовых предписаний через уголовно-процессуальное право в деятельность по возбуждению, расследованию, рассмотрению и разрешению уголовных дел. Необходимость учета международноправовых норм правоприменителем отмечают и немецкие процессуалисты, говоря об интернационализации уголовно-процессуального права5. В результате указанной выше интернационализации
сложилась международно-правовая парадигма современного уголовного процесса, то есть парадигма, основанная на нормах международного права, а в ряде государств и наднационального права.
При этом мы признаем, что пенетрация, а также влияние международно-правовых норм на внутреннее уголовно-процессуальное право не устраняет границу между двумя самостоятельными
правовыми системами, ведь международное публичное право
представляет собой, прежде всего, «совокупность обычных и конвенционных норм, юридически связывающих цивилизованные
государства и другие общности, обладающие международной правосубъектностью, в их взаимоотношениях друг с другом»6, оно
Курс уголовного процесса / под ред. Л.В. Головко. М.: Статут, 2017. С. 179.
Лазарева В.А. Доказывание в уголовном процессе. 5-е изд., перераб. и доп. М.:
Издательство Юрайт, 2015. С. 53.
3
Карнозова Л.М. Введение в восстановительное правосудие (медиация в ответ на
преступление). М.: Проспект, 2014. С. 202.
4
Löwe-Rosenberg. Die Strafprozeßordnung und das Gerichtsverfassungsgesetz: Großkommentar: in 12 Bände / Hrsg. v. Becker, J.-P. [et al.]. 27, neu bearb. Aufl. Berlin: de Gruyter,
2016-2020. Band 1: Einleitung; §§ 1–47. 2016. S. 8; Safferling C. Die Rolle des Opfers im
Strafverfahren – Paradigmenwechsel im nationalen und internationalen Recht? // Zeitschrift für
die gesamte Strafrechtswissenschaft. 2010. Vol. 122. Issue 1. P. 87-116.
5
Die Strafprozeßordnung und das Gerichtsverfassungsgesetz: Großkommentar / Hrsg.
P. Rieß. 25, neubearbeitete Auflage. Bd. 1: Einleitung; §§ 1–71. Berlin, New York: Walter de
Gruyter, 1999. S. 23, 27.
6
Wortley B.A. The interaction of public and private international law today // Collected
Courses of the Hague Academy of International Law. 1954. Vol. 85. P. 253.
317
1
2
функционирует как самостоятельная система по отношению к
внутреннему праву любого государства1. Нормы международного
публичного права регулируют отношения прежде всего между
государствами, а также созданными ими субъектами (например,
международными организациями). Однако необходимость приложения таких норм в рамках национальной правовой системы, закономерно приводит к размыванию указанной границы.
Учитывая содержание нормы ст. 8 Конституции Республики
Беларусь в своей деятельности органы, ведущие уголовный процесс, обязаны учитывать приоритет общепризнанных принципов
международного права. Соответственно можно вести речь о том,
что в современный уголовный процесс Беларуси проникают указанные принципы, хотя отдельные авторы2 указывают, что эти
принципы должны быть нормативно закреплены в международном праве.
На наш взгляд, международно-правовая парадигма подразумевает систему представлений законодателя, правоприменителя и
общества о праве и основанной на нем деятельности, а также соответствующих ценностей в контексте общепризнанных принципов
и норм международного права. Данную парадигму можно рассматривать и в отраслевом аспекте. Так, учитывая, что уголовный
процесс представляет собой урегулированную уголовно-процессуальным законом деятельность органов дознания, следствия, прокуратуры и суда по расследованию преступлений, рассмотрению
уголовных дел и их разрешению, а также, частично, по исполнению приговора3, то опосредование в соответствующем законодательстве принципов, закрепленных в международных правовых
актах, допущение прямого применения в уголовно-процессуальной деятельности международных договоров предполагает проявление международно-правовой парадигмы в национальном уголовном процессе.
Пушмин Э.А. Система советского права и перспективы ее развития. Круглый
стол журнала «Советское государство и право» // Советское государство и право. 1982.
№ 8. С. 68.
2
Сільчанка М.У. Тэорыя крыніц беларускага права: манагр. Гродна: ГрДУ, 2012.
С. 22.
3
Данилевич А.А., Петрова О.В., Самарин В.И. Уголовный процесс: учеб.-метод.
пособие. Минск: БГУ, 2016. С. 13.
318
1
Таким образом, образом можно заключить, что глобализация
общественных отношений закономерно привела к интернационализации уголовного процесса, вызвавшей слом господствовавшей
национально-государственной парадигмы с постепенным отходом
государств от строгого соблюдения суверенитета в самой деликатной сфере – уголовной юстиции. На сегодняшний день развилась
международно-правовая парадигма уголовного процесса. Она
стала ответом на проявления инквизиционного процесса «закрытого государства» в худших его качествах в XX веке. Однако
смена парадигмы на законодательном уровне, в науке уголовного
процесса во многом идет впереди правоприменительной деятельности. Это обусловлено необходимостью смены ментальности
правоприменителя.
В.А. Семенцов
МОРАЛЬНЫЙ ВРЕД ОТ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
И СПОСОБЫ ЕГО ВОЗМЕЩЕНИЯ
MORAL DAMAGE FROM A CRIME
AND WAYS TO RECOVER IT
В статье обосновывается, что в действующем законодательстве не содержится четких критериев для исчисления морального
вреда от преступлений и суды выносят решения о его компенсации
основываясь на свободе усмотрения, не обеспечивая, по оценке
россиян, адекватное восстановление нарушенных прав. Названы и
рассмотрены способы возмещения морального вреда, причиненного преступлениями: добровольное его возмещение, гражданский иск и возвращение отчужденного имущества владельцу (уголовно-процессуальная реституция).
The article substantiates that the current legislation does not contain clear criteria for calculating moral damage from crime and courts
make decisions on compensation based on the freedom of discretion,
not providing, according to the Russians, adequate restoration of violated rights. The methods of compensation for moral damage caused by
a crime are named and considered: voluntary compensation, civil action
319
and return of alienated property to the owner (criminal procedure restitution).
Ключевые слова: моральный вред, преступление, потерпевший, суд, добровольное возмещение, гражданский иск, реституция.
Key words: moral damage, crime, victim, court, voluntary compensation, civil action, restitution.
В действующем УПК РФ одним из видов вреда, причиняемого преступлением, назван моральный вред, а также предусмотрена возможность его возмещения. Обязанность государства обеспечить надлежащую защиту гражданских прав потерпевших от
преступлений физических и юридических лиц, сформулирована в
ст. 6 УПК РФ и реализуется посредством разрешения исков о возмещении имущественного ущерба или компенсации морального
вреда.
Под моральным вредом понимаются физические или нравственные страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в
силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство
личности, деловую репутацию, неприкосновенность частной
жизни, личную и семейную тайну и др.), либо нарушающими его
личные неимущественные или имущественные права.
При оценке морального вреда в сфере уголовного судопроизводства следует учитывать индивидуальные особенности личности потерпевшего, характер причиненных ему физических и нравственных страданий, фактические обстоятельства причинения
преступлением вреда, соблюдение требований своевременности и
справедливости принятых мер по возмещению морального вреда.
Важным является и то обстоятельство, что сущность морального
вреда определяется с учетом степени его восприятия потерпевшим, характером переживаний, эмоционального и психофизиологического состояния, каким образом негативные последствия преступления повлияли на возможность полноценно вести привычный образ жизни, осуществлять трудовую деятельности, общаться
и взаимодействовать с окружающими людьми и др.
320
Правила исчисления и компенсации морального вреда предусмотрены ст.ст. 1099–1101 ГК РФ и подлежат применению в рамках уголовного судопроизводства. Изучение следственной и судебной практики свидетельствует о том, что потерпевшие, гражданские истцы и их представители заявляют, как правило, завышенную сумму в счет компенсации морального вреда, а суды,
напротив, уменьшают эту сумму при принятии итоговых решений
по уголовным делам.
Так, 11 января 2019 г. Соликамский городской суд Пермского
края, постановляя по уголовному делу С.В. Шедько приговор, снизил размер компенсации потерпевшему О. морального вреда от
преступления с 20 000 000 руб. до 1 500 000 руб. Однако 28 марта
2019 г. Пермский краевой суд рассмотрел в открытом судебном
заседании уголовное дело С.В. Шедько по апелляционной жалобе
и посчитал необходимым увеличить размер компенсации в пользу
О. до 3 000 000 руб.1
Оценочный характер определения судом размера компенсации морального вреда связан с тем, что действующее законодательство не содержит четких критериев для его исчисления. В результате суды выносят решения о размере компенсации морального вреда в рамках предоставленной им законом свободы усмотрения, что согласно правовой позиции Конституционного Суда
Российской Федерации не может рассматриваться как нарушение
каких-либо конституционных прав и свобод гражданина2.
Комиссия по вопросам определения размеров компенсации
морального вреда при Ассоциации юристов и Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации провели социологическое исследование, посвящённое оценке россиянами
размера справедливой компенсации за моральный ущерб при
Апелляционное постановление Пермского краевого суда от 28 марта 2019 г. по
делу № 22-1760 // СПС «КонсультантПлюс».
2
Определения Конституционного Суда РФ: от 20 ноября 2003 г. № 404-О «Об
отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Цапцина Юрия Владимировича
на нарушение его конституционных прав статьей 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьей 33 Закона Российской Федерации "Об авторском праве и смежных правах" и частью третьей статьи 322 Гражданского процессуального кодекса
РСФСР»; от 15 июля 2004 г. № 276-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы
гражданки Веретенниковой Анны Александровны на нарушение ее конституционных
прав пунктом 2 статьи 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
321
1
нанесении вреда здоровью или потере близких. Оказалось, что
оценка справедливого возмещения за моральный вред и страдания
потерпевших изменяется от 2,55 млн до 17,11 млн руб. (в зависимости от вида и обстоятельств случая)1.
Вместе с тем, согласно статистике Судебного департамента
Верховного Суда Российской Федерации, средний размер компенсации морального вреда при причинении ущерба жизни и здоровью человека составил 81 707 руб. в гражданских спорах. В рамках
уголовных дел суммы взыскиваются выше, но разница не очень
значительная, хотя официальной статистики по этому поводу нет2.
По мнению председателя Совета судей, судьи Верховного
суда Российской Федерации В.В. Момотова, размеры компенсации морального вреда должны перестать быть номинальными (5,
10 или 25 тыс. руб.), а быть гораздо больше, чтобы эта сумма както могла сгладить страдания3. В.В. Момотов справедливо считает,
что взыскание компенсаций морального вреда в адекватном размере позволило бы укрепить законность и правопорядок в целом
ряде сфер, отличающихся высокой социальной значимостью4. Для
этого планируется разработать таблицу с примерными суммами
возмещения морального вреда, на которые смогут ориентироваться судьи. В основу могут быть положены максимальные санкции для нарушителей прав граждан, прописанные в соответствующих статьях УК, КоАП и Налогового кодекса5.
Основания возникновения права на компенсацию морального вреда в уголовном судопроизводстве закреплены в гл. 59 ГК
РФ, где определено, что по общему правилу моральный вред компенсируется лишь при наличии вины причинителя (ст. 151 ГК РФ).
Исключениями из этого правила являются случаи, прямо предусмотренные законом. Для возникновения права потерпевшего на
компенсацию морального вреда от преступления необходимо
установление не только вины причинителя вреда (кроме случаев,
Кондратьева И. Ожидания и реальность: компенсация морального вреда в российских судах // Право. RU. 2019. 8 ноября.
2
Кондратьева И. Там же.
3
Cудья Верховного суда считает, что размеры компенсаций морального вреда
должны быть выше // TASS.RU. 2018. 20 марта.
4
Глава Совета судей призвал коллег не скупиться на компенсацию морального
вреда // Legal.Report. 2019. 11 апреля.
5
В клубе имени Замятнина обсудили вопросы возмещения морального вреда //
Право.Ru. 2019. 11 апреля.
322
1
когда ответственность предусматривается без вины), но и одновременно наличие вреда, противоправное действие причинителя
вреда и причинно-следственная связь между противоправными
действиями и причинением морального вреда.
Предусмотренные законом основания ответственности за
причинение преступлением морального вреда приводят к возникновению у потерпевшего права на заявление требования о возмещении ему указанного вида вреда. Лицо, пострадавшее от преступления, при наличии оснований полагать, что именно в результате
совершения преступления ему был причинен моральный вред,
вправе предъявить требование его возмещения. Соответствующее
решение о признании гражданским истцом оформляется определением суда или постановлением судьи, следователя, дознавателя.
В науке уголовного процесса к способам возмещения вреда,
причиненного преступлением, относят: 1) добровольное возмещение вреда; 2) гражданский иск в уголовном деле (ч. 2, 3 ст. 44 УПК
РФ); 3) возвращение отчужденного имущества его владельцу (уголовно-процессуальная реституция) (ч. 2 ст. 82 УПК РФ).
Рассмотрим каждый из указанных способов возмещения
вреда, причиненного преступлением.
В тексте УПК РФ отсутствует указание на добровольное возмещение морального вреда, причиненного в результате преступления, но согласно п. «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, это обстоятельство рассматривается как смягчающее уголовное наказание, свидетельствующее о деятельном раскаянии виновного, о меньшей степени
общественной опасности его личности, когда обвиняемый может
проявить инициативу и возместить потерпевшему вред от преступления. В гражданском судопроизводстве правовую основу
добровольного возмещения вреда составляют нормы, содержащиеся в ст. 8, 15, 1064, 1082 ГК РФ.
Кроме того, стимулировать обвиняемого (подозреваемого) к
скорейшему добровольному возмещению вреда, причиненного
впервые совершенным им преступлением небольшой и средней
тяжести, может разъяснение следователем (дознавателем), что в
этом случае создаются правовые основания для освобождения от
уголовной ответственности и прекращения уголовного дела.
323
Сущность добровольного возмещения вреда в досудебном
производстве и при рассмотрении уголовного дела судом по существу выражается в добровольном восстановлении нарушенного
имущественного положения потерпевшего лицом, совершившим
преступление, его законным представителем или иным лицом. Обвиняемым (подозреваемым) могут быть произведены действия и
по устранению морального вреда (например, принесением публичного извинения). Мотивы добровольного возмещения вреда могут
быть различными: от чистосердечного раскаяния в совершении
преступления до стремления загладить свою вину. Использование
этого способа восстановления прав потерпевшего, нарушенных в
результате совершения преступления, в значительной мере повышает эффективность уголовного судопроизводства, в том числе, в
части возмещения морального вреда.
Когда обвиняемый (подозреваемый) готов добровольно возместить или иным способом загладить причиненный потерпевшему вред, то этот факт необходимо отразить в материалах уголовного дела, например, в протоколе его допроса. Наряду с этим
должна быть установлена сумма причиненного преступлением
вреда, не вызывающая возражения ни у потерпевшего, ни у обвиняемого (подозреваемого).
Процессуальными формами добровольного возмещения
вреда для сглаживания негативного воздействия на потерпевшего,
вызванного перенесенными страданиями, могут быть следующие:
а) внесение денег на депозитный счет органа досудебного производства или суда, который будет рассматривать уголовное дело; б)
внесение денег на счет потерпевшего; в) вручение потерпевшему
денег под расписку, отправка на банковскую карту, г) передача потерпевшему взамен похищенного равноценного имущества, и др.
Выбор той или иной формы добровольного возмещения вреда зависит от материального положения обвиняемого (подозреваемого), либо иного лица (например, родственников), сохранности
имущества, утраченного в результате совершенного преступления, и др.
Если это расписка, то ее оформление должно производиться
с учетом складывающейся практики, когда в тексте указываются
сведения о лицах, передающих и получающих денежные средства,
324
сумма (цифрой и прописью), основание передачи (в счёт возмещения вреда по уголовному делу), дата и место составления, данные
о лицах, присутствующих при передаче денежных средств, подписи (с расшифровкой) лица, передавшего деньги, лица получившего их, лиц, присутствующих при передаче.
Примером практического использования добровольного возмещения вреда путем вручения потерпевшему денег под расписку
может служить рассмотренное 8 июня 2017 г. Октябрьским районным судом г. Архангельска ходатайство органа предварительного
следствия о прекращении уголовного преследования в отношении
обвиняемого П. и назначении ему меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа. Рассмотрев ходатайство, изучив материалы уголовного дела и выслушав обвиняемого, его защитника,
потерпевших и мнение прокурора, суд ходатайство удовлетворил.
Одним из оснований принятия указанного решения было наличие
расписки о получении потерпевшими денежных средств в сумме
6 000 руб. в пользу каждого, а также отсутствие претензий к обвиняемому в судебном заседании1.
Гражданский иск в уголовном деле как способ возмещения
морального вреда, причиненного преступлением, может быть
предъявлен после возбуждения уголовного дела, но до окончания
судебного следствия при разбирательстве данного уголовного
дела в суде первой инстанции (ст. 44 УПК РФ). Предъявление
гражданского иска не требует наличия в деле обвиняемого, т.е. допустимо в случаях, когда по делу еще не установлено лицо, которое должно быть привлечено в качестве обвиняемого.
Меры по обеспечению гражданского иска в уголовном деле
могут быть сведены к совокупности действий по обнаружению
средств возмещения причиненного ущерба и наложению на них
ареста. Основанием наложения ареста на имущество является
обоснованное предположение, что подлежащее взысканию имущество может быть сокрыто или отчуждено, как пояснил Конституционный Суд Российской Федерации, это наличие конкретных
Постановление Октябрьского районного суда г. Архангельска от 8 июня 2017 г.
№ 1-208 // СПС «КонсультантПлюс».
325
1
фактических обстоятельств, предопределяющих необходимость
наложения ареста на имущество1.
Часть 1 ст. 115 УПК РФ строго ограничивает круг лиц, на
имущество которых может быть наложен арест. Арест может быть
наложен на имущество, принадлежащее на праве собственности
обвиняемому (подозреваемому), лицам, несущим материальную
ответственность за его действия, которые в уголовном судопроизводстве привлекаются в качестве гражданских ответчиков. При
этом не имеет значения, у кого на момент ареста находится имущество, принадлежащее указанным лицам.
Необходимо иметь в виду, что ч. 3 ст. 115 УПК РФ предусматривает возможность ареста имущества, находящегося у других лиц. По смыслу постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 г. № 11-П, наложение ареста
на имущество «других лиц» в связи с их причастностью к преступлениям свидетельствует об их фактическом уголовном преследовании2. Такие лица должны считаться подозреваемыми в конституционно-правовом смысле. Широкое понимание понятия подозреваемого дает ему право немедленно воспользоваться помощью
защитника, не дожидаясь формального признания за ним этого
статуса какими-либо актами органов предварительного расследования.
Арест имущества, находящегося у других лиц, производится
«при условии, что относительно этого имущества имеются достаточные, подтвержденные доказательствами основания полагать,
что оно получено в результате преступных действий подозреваемого, обвиняемого либо использовалось или предназначалось для
Определение Конституционного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. № 356-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы региональной общественной организации
вкладчиков "Объединение вкладчиков "МММ" на нарушение конституционных прав и
свобод частью девятой статьи 115 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
2
Постановление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11-П «По делу
о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи
51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова» // СПС «КонсультантПлюс».
326
1
использования в качестве орудия преступления, либо для финансирования преступной деятельности»1.
Наряду с добровольным возмещения вреда, причиненного
преступлением, и гражданским иском в уголовном деле, еще одним способом обеспечения прав лиц, потерпевших от преступлений, является возвращение отчужденного имущества его владельцу (уголовно-процессуальная реституция).
Уголовно-процессуальная реституция обладает рядом социальных преимуществ по сравнению с другими способами возмещения вреда, поскольку ограждает потерпевшего от возможных
неблагоприятных и нежелательных последствий инфляции и дефицита, обеспечивает очевидную быстроту восстановления имущественных прав. Потерпевшему в некоторых случаях может быть
выгоднее и интереснее получить обратно утраченные ранее им
вещи «в натуре», чем денежную компенсацию за них, особенно в
условиях обесценивания денежной массы либо хищения уникальных вещей и предметов.
Согласно ч. 2 ст. 82 УПК РФ вещественные доказательства
могут быть возвращены законному владельцу, если это возможно
без ущерба для доказывания. Не подлежат реституции вещи, выведенные из гражданского оборота, а также деньги и ценности, полученные в результате совершения преступления. Возвращение
вещественных доказательств их владельцам до разрешения уголовного дела по существу не означает, что они устраняются из уголовного дела и поэтому по-прежнему должны приниматься необходимые меры к их сохранности.
Термин «реституция» в отечественном гражданском законодательстве (ст. 167 ГК РФ) означает обязанность возврата сторонами, заключившими сделку, всего полученного ими по сделке, в
случае признания ее недействительной либо возмещение стоимости полученного по сделке деньгами. Как отмечает Конституционный Суд Российской Федерации, при реституции права должны
Обзор практики рассмотрения ходатайств об аресте имущества для обеспечения
исполнения приговора в части гражданского иска, взыскания штрафа, других имущественных взысканий или возможной конфискации имущества за 2017-2018 гг. // PPT.RU.
2019. 27 марта.
327
1
восстанавливаться на основе обеспечения равноценности и эквивалентности возмещения стоимости имущества1.
Несмотря на то, что реституция связана с восстановлением
прав путем возвращения незаконно отчужденного имущества его
владельцу, все же необходимо учитывать, что преступное посягательство оказывает на потерпевшего психотравмирующее влияние, затрагивая, по существу, и личные неимущественные права.
Подтверждение этому находим в диссертации В.В. Дубровина, который рассматривает реституцию как возмещение причиненного
преступлением вреда при активном участии обвиняемого, включая возмещение морального вреда, эмоциональных страданий2.
Подводя итог проведенному исследованию, сформулируем
основные выводы.
Действующее законодательство не содержит четких критериев для исчисления морального вреда от преступлений и суды
выносят решения о его компенсации в рамках предоставленной им
законом свободы усмотрения, хотя по оценке россиян размер справедливой компенсации остается номинальным и неадекватным
нарушенным правам граждан.
В науке уголовного процесса к способам возмещения морального вреда, причиненного преступлением, относят: 1) добровольное его возмещение; 2) гражданский иск в уголовном деле; 3) возвращение отчужденного имущества его владельцу (уголовно-процессуальная реституция).
Несмотря на отсутствие в тесте УПК РФ прямого указания на
добровольное возмещение морального вреда, этот способ в значительной мере повышает эффективность уголовного судопроизводства, обеспечивая сглаживание негативного воздействия на потерпевшего, вызванного перенесенными страданиями от преступления.
Предъявление гражданского иска и меры по его обеспечению
гарантируют права потерпевшего на возмещение морального
Определение Конституционного Суда РФ от 20 февраля 2002 г. № 48-О «По жалобе гражданина Шепачева Виталия Александровича на нарушение его конституционных прав пунктами 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации» //
Вестник Конституционного суда РФ. 2002. № 4.
2
Дубровин В.В. Гражданский иск и другие институты возмещения вреда от преступлений в уголовном судопроизводстве (международный, зарубежный, отечественный
опыт правового регулирования): автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2010. С. 11.
328
1
вреда, причиненного преступлением, при очевидном преимуществе рассмотрения гражданского иска совместно с уголовным делом.
Уголовно-процессуальная реституция связана с восстановлением прав путем возвращения незаконно отчужденного имущества, ограждая потерпевшего от возможных неблагоприятных и
нежелательных последствий, в том числе, затрагивающих личные
неимущественные права.
А.А. Синицын
ОСОБЕННОСТИ ОЦЕНКИ ДОСТАТОЧНОСТИ
ДОКАЗАТЕЛЬСТВ СУДОМ В ОСОБОМ ПОРЯДКЕ
СУДЕБНОГО РАЗБИРАТЕЛЬСТВА
В СТРАНАХ БЛИЖНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ
FEATURES OF ASSESSING THE SUFFICIENCY
OF EVIDENCE BY A COURT IN A SPECIAL PROCEDURE
OF JUDICIAL PROCEEDINGS IN NEIGHBORING
COUNTRIES
Автор статьи рассматривает проблему, посвящённую особенностям оценки достаточности доказательств судом в особом порядке судебного разбирательства в странах ближнего зарубежья. В
результате компаративистского анализа изучено уголовно-процессуальное законодательство стран ближнего зарубежья, которые
имеют различные особые (ускоренные, сокращённые) формы – Беларусь, Грузия, Кыргызстан, Молдова, Украина. Сформулирован
вывод о том, что уголовно-процессуальное законодательство
названных стран ближнего зарубежья базируются на нормах, связанных с обязанностью оценки достаточности доказательств судом при постановлении приговоров и иных видов итоговых решений.
The of this article considers the problem of assessing the sufficiency of evidence by a court in a special procedure of judicial proceedings in the neighboring countries. As a result of comparative analysis,
the author studied the criminal procedure legislation of such countries
329
of the near abroad that have various special (accelerated, abbreviated)
forms – Belarus, Georgia, Kyrgyzstan, Moldova, and Ukraine. The conclusion is formulated that the criminal procedure legislation of the mentioned countries of the near abroad is based on the norms related to the
obligation to assess the sufficiency of evidence by the court when issuing sentences and other types of final decisions.
Ключевые слова: уголовно-процессуальное законодательство зарубежных стран, особый порядок судебного разбирательства, оценка достаточности доказательств в особом порядке.
Key word: criminal procedure legislation of foreign countries,
special procedure for judicial proceedings, assessment of the sufficiency of evidence in a special order.
Особый порядок судебного разбирательства (разд. X УПК
РФ) может быть реализован посредством применения, во-первых,
особого порядка принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (гл. 40 УПК РФ), вовторых, особого порядка принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве (гл. 40.1 УПК
РФ). Согласно ежегодным обзорам судебной статистики о деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей, представляемых Судебным департаментом при Верховном
Суде Российской Федерации, количество уголовных дел, рассматриваемых российскими судами в особом порядке судебного разбирательства, неуклонно растёт1. Данный факт касается, прежде
всего, уголовных дел в особом порядке принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением
(гл. 40 УПК РФ), которых разрешается до 65 % от всех уголовных
дел, поступающих на рассмотрение в районные суды, а также мировым судьям.
Анализ уголовно-процессуального законодательства некоторых стран ближнего зарубежья показал, что в ряде государств
(Азербайджан, Армения, Казахстан, Туркменистан, Узбекистан)
отсутствует особый порядок уголовного судопроизводства.
1
URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=80.
330
УПК тех бывших постсоветских стран, которые имеют различные особые (ускоренные, сокращённые) формы, практически
всегда базируются на нормах, связанных с обязанностью оценки
достаточности доказательств судом при постановлении приговоров или иных итоговых решений.
В УПК Республики Беларусь содержится отдельная гл. 47,
посвящённая ускоренному производству. Одним из главных условий постановления приговора по делу ускоренного производства
для суда является то, что виновность обвиняемого не должна вызывать сомнения (ч. 1 ст. 459 УПК Республики Беларусь) 1. При
этом, согласно ч. 3 ст. 459.1 УПК Республики Беларусь, судья
вправе указать доказательства виновности, не раскрывая их содержание2. Тем самым оценка достаточности доказательств судом при
постановлении такого обвинительного приговора по делу ускоренного производства без судебного разбирательства (заочное производство) в уголовно-процессуальном законодательстве Республики Беларусь не оспаривается.
УПК Грузии, который представляет собой, по существу, образчик англо-саксонской модели уголовного процесса, допускает
процессуальное соглашение (гл. XXI)3. Это процессуальное соглашение является основанием вынесения приговора без рассмотрения судом дела по существу (ч. 1 ст. 209 УПК Грузии). Гарантиями
того, что суд не может устраниться от оценки достаточности доказательств при постановлении указанного приговора, выступают
следующие нормативные положения. Прежде всего, в ходатайстве
о вынесении судом приговора без рассмотрения дела по существу
должны указываться, в том числе, доказательства, достаточные
для обоснованного предположения, что указанное преступление
совершено конкретным лицом (абз. «в» ч. 1 ст. 211 УПК Грузии).
В соответствие с ч. 3 ст. 213 УПК Грузии, суд на основании материалов дела и признания вины обвиняемым обязан проверить
Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь от 16 июля 1999 г. (с
изм. и доп. по сост. на 09 января 2019 г.). Доступ по ссылке
https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30414958.
2
Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь от 16 июля 1999 г. (с
изм. и доп. по сост. на 09 января 2019 г.). Доступ по ссылке
https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30414958.
3
Уголовно-процессуальный кодекс Республики Грузия от 9 октября 2009 г. (с изм.
и доп. по сост. на 18 января 2013 г.). Доступ по ссылке https:
//matsne.gov.ge/ru/document/download/90034/48/ru/pdf.
331
1
обоснованность обвинения и законность и справедливость наказания. Если суд признает доказательства, представленные в подтверждение вины лица, неоспоримыми, а истребуемое наказание законным и справедливым, он выносит приговор (ч. 4 ст. 213 УПК
Грузии). В ходе же изучения ходатайства о вынесении судом приговора без рассмотрения дела по существу до проведения досудебного заседания суд также может признать, что отсутствуют достаточные доказательства, подтверждающие вину (ч. 5 ст. 213 УПК
Грузии)1. Приведённые нормы подтверждают, что в особом порядке судебного разбирательства в форме процессуального соглашения уголовно-процессуальный кодекс Грузии настаивает на
том, что суд обязан оценить достаточность доказательств, прежде
чем вынести приговор без рассмотрения дела по существу.
УПК Кыргызстана 2019 г. ввёл новый раздел XV «Процессуальные соглашения», предусматривающий три формы процессуальных соглашений2. В двух из трёх его форм (гл. 58 «Процессуальное соглашение о признании вины» и гл. 59 «Процессуальное
соглашение о сотрудничестве») содержатся практически идентичные гл. 40 и 40.1 УПК РФ нормы, которые позволяют сделать вывод о том, что суд при постановлении приговоров руководствуется
оценкой доказательств с точки зрения их достаточности (ст. ст.
491, 496 УПК Кыргызстана)3.
УПК Молдовы в гл. III «Производство по соглашению о признании вины» обязывает судебную инстанцию установить, заключено ли соглашение о признании вины в соответствии с законом, в
добровольном порядке, в присутствии защитника и имеются ли достаточные доказательства, подтверждающие обвинение (ч. 4 ст.
Уголовно-процессуальный кодекс Республики Грузия от 9 октября 2009 года (с
изм. и доп. по сост. на 18 января 2013 г.). Доступ по ссылке https:
//matsne.gov.ge/ru/document/download/90034/48/ru/pdf.
2
Уголовно-процессуальный кодекс Кыргызской Республики от 2 февраля 2017
года (с изм. и доп. по сост. на 15 мая 2019 г.). Доступ по ссылке https:
//base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=95077
3
Уголовно-процессуальный кодекс Кыргызской Республики от 2 февраля 2017
года (с изм. и доп. по сост. на 15 мая 2019 г.). Доступ по ссылке https:
//base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=95077
332
1
504 УПК Молдовы)1. В зависимости от этих обстоятельств судебная инстанция может принять или отклонить соглашение о признании вины. Кроме того, при постановлении приговора в случае
с соглашением о признании вины судебная инстанция в описательной части этого решения должна отразить представленные прокурором и принятые подсудимым доказательства, на которых основан приговор (п. 2 ч. 3 ст. 509 УПК Молдовы).
УПК Украины предусматривает упрощённое производство
по уголовным проступкам, по результатам которого суд выносит
приговор2. В приговоре суда по результатам упрощённого производства вместо доказательств в подтверждение установленных судом обстоятельств указываются установленные органом досудебного расследования обстоятельства, которые не оспариваются
участниками судебного разбирательства (ч. 2 ст. 382 УПК Украины)3.
Таким образом, как показал компаративистский анализ уголовно-процессуального законодательства тех стран ближнего зарубежья, которые имеют различные особые (ускоренные, сокращённые) формы (Беларусь, Грузия, Кыргызстан, Молдова, Украина), оно практически всегда базируются на нормах, связанных с
обязанностью оценки достаточности доказательств судом при постановлении приговоров и иных видов итоговых решений.
Уголовно-процессуальный кодекс Республики Молдова от 14 марта 2003 г. (с
изм. и доп. по сост. на 29 ноября 2018 г.). Доступ по ссылке https:
//online.zakon.kz/document/?doc_id=30397729.
2
Уголовно-процессуальный кодекс Украины от 13 апреля 2012 г. (с изм. и доп. по
сост.
на
31
октября
2019
г.).
Доступ
по
ссылке
https://online.zakon.kz/document/?doc_id=31197178.
3
Уголовно-процессуальный кодекс Украины от 13 апреля 2012 г. (с изм. и доп. по
сост.
на
31
октября
2019
г.).
Доступ
по
ссылке
https://online.zakon.kz/document/?doc_id=31197178.
333
1
И.В. Стуконог
ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ ПРОКУРОРА
ПО СОБЛЮДЕНИЯ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ СРОКОВ
В ЗАКОНЕ ОТ 27 ДЕКАБРЯ 2019 ГОДА
PROCEDURAL POWERS OF THE PROSECUTOR
COMPLIANCE WITH PROCEDURAL DEADLINES
IN THE LAW OF DECEMBER 27, 2019
Анализируется новеллы закона от 27 декабря 2019 г., которым прокурор наделен правом требовать устранения нарушений
закона при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях, а органам досудебного производства вменено в обязанность направлять прокурору копию решения о передаче сообщения по подследственности или в суд в течение 24 часов с момента его вынесения. Обосновывается, что институт процессуальных сроков на досудебных стадиях по-прежнему остается динамично развивающимся, о чем свидетельствует проект федерального закона № 859631-7, где уточняется порядок определения
начала исчисления разумного срока уголовного судопроизводства.
The author analyzes the novelties of the law of december 27,
2019, which gives the prosecutor the right to demand the elimination of
violations of the law when receiving, registering and resolving reports
on crimes, and the pre-trial authorities are obliged to send the prosecutor a decision on the transfer of a report under investigation or to the
court within 24 hours from the moment of its issuance. It is proved that
the institution of procedural terms in pre-trial stages is still dynamically
developing, as evidenced by the draft Federal law № 859631-7, which
specifies the procedure for determining the beginning of the calculation
of a reasonable period of criminal proceedings.
Ключевые слова: процессуальные сроки, прокурор, полномочия, новеллы закона.
Key words: procedural terms, prosecutor, powers, novelties of
the law.
334
Федеральным законом от 27 декабря 2019 г. № 499-ФЗ в п. 3
ч. 2 ст. 37 УПК РФ1 внесены изменения, согласно которым прокурор теперь наделен правом требовать устранения нарушений федерального законодательства, допущенных не только при производстве дознания или предварительного следствия, но и при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях. Тем
самым законодатель продолжил совершенствовать нормы, регламентирующие полномочия прокурора на досудебных стадиях уголовного судопроизводства, позволяющие влиять на соблюдение
законности и сокращение процессуальных сроков. Кроме того,
была «поставлена точка» в диспуте о возможности использования
такой меры прокурорского реагирования как требование на стадии
возбуждения уголовного дела.
Ранее ряд ученых-процессуалистов считали, что требование
прокурора может применяться только по возбужденному уголовному делу, а не по материалу проверки сообщения о преступлении.
Например, А. Соколов предлагал направлять в следственные органы письма с анализом нарушений, допущенных в стадии возбуждения уголовного дела, в том числе, по фактам нарушения
учетно-регистрационной дисциплины2. Этой же позиции придерживалась К.А. Таболина, по мнению которой, «требовать от органов предварительного расследования устранения нарушений, допущенных в стадии возбуждения уголовного дела, в соответствии
с п. 3 ч. 2 ст. 37 УПК РФ прокурор не имеет права, поскольку это
возможно только в ходе дознания или предварительного следствия, т.е. на стадии предварительного расследования3. Разделяли
такую точку зрения и другие ученые4.
Федеральный закон от 27 декабря 2019 г. № 499-ФЗ «О внесении изменений в
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2019. № 52 (часть I). Ст. 7817.
2
Соколов А. Проблемы и практика применения прокурором требования об устранении нарушений федерального законодательства в уголовном процессе // Уголовное
право. 2009. № 2. С. 124.
3
Таболина К.А. О недостаточности полномочий прокурора для обеспечения эффективного надзора в стадии возбуждения уголовного дела // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 6. С. 1213.
4
См.: Чубыкин А.В. Проблемы обеспечения прокурором законности при приеме,
регистрации и рассмотрении заявлений и сообщений о преступлениях (на примере работы Северо-Западной транспортной прокуратуры) // Криминалистъ. 2012. № 1(10).
С. 64; Ряполова Я.П. Процессуальные действия прокурора по надзору за законностью и
335
1
Вместе с тем, еще до принятия Федерального закона от 27 декабря 2019 г. прокурорами была наработана практика широкого
применения внесения требований, в том числе на стадии возбуждения уголовного дела, об устранении нарушений закона, как одной из форм прокурорского реагирования. В этой части прокуроры
руководствовали приказом Генеральной прокуратуры РФ от 5 сентября 2011 г. № 277 г., которым им вменялось в обязанность при
осуществлении надзора за исполнением законов при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях требовать полного устранения нарушения закона, используя формы прокурорского реагирования, в том числе, предусмотренные п. 3 ч. 2 ст. 37
УПК РФ1. Только в 2018 г. прокурорами более 84 тысяч из числа
внесенных 316 820 требований, то есть 28,5%, направлялись
именно в связи с реагированием на нарушения закона при приеме,
регистрации и разрешении сообщений о преступлении, а в 2019 г.
этот показатель достиг уже 30% (93 818 из 316 820)2.
Федеральным законом от 27 декабря 2019 г. устранен еще
один пробел, снижавший эффективность прокурорского реагирования на нарушения закона органами досудебного производства
на стадии возбуждения уголовного дела при принятии, как предписывается в ч. 1 ст. 145 УПК РФ, трех видов возможных процессуальных решений, завершающих этап проверки сообщения о преступлении: 1) о возбуждении уголовного дела; 2) об отказе в возбуждении; 3) о передаче сообщения по подследственности или в
суд.
Дело в том, что до 27 декабря 2019 г. уголовно-процессуальный закон обязывал руководителя следственного органа, следователя, дознавателя незамедлительно направлять прокурору копию
постановления о возбуждении уголовного дела (ч. 4 ст. 146 УПК
РФ), а копию постановления об отказе в возбуждении уголовного
дела – в течение 24 часов (ч. 4 ст. 148 УПК РФ). При этом в законе
обоснованностью действий и решений на стадии возбуждения уголовного дела. С. 11.
1
Приказ Генеральной прокуратуры РФ от 5 сентября 2011 г. № 277 (ред. от 8 июня
2015 г.) «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов при приеме,
регистрации и разрешении сообщений о преступлениях в органах дознания и предварительного следствия» // СПС «КонсультантПлюс».
2
Отчет формы «Надзор за исполнением законов на досудебной стадии уголовного
судопроизводства» за январь–декабрь 2018 г.; отчет формы «Надзор за исполнением законов на досудебной стадии уголовного судопроизводства» за январь–декабрь 2019 г. //
Архив прокуратуры Краснодарского края.
336
отсутствовала обязанность органов досудебного производства
направлять прокурору копию решения о передаче сообщения по
подследственности или в суд.
Бесспорно, что на стадии возбуждения уголовного дела особенно важна оперативность реагирования прокурора на нарушения
закона. Не имея достоверной информации о принятом по результатам проведения проверки сообщения о преступлении решении,
прокурор лишен возможности защиты прав граждан на разумный
срок уголовного судопроизводства. Особенно это актуально в
настоящее время, когда необоснованное перенаправление материалов проверки сообщения о преступлении из одного органа предварительного расследования в другой стало одним из распространенных способов сокрытия преступления от учета.
Теперь ч. 2 ст. 145 УПК РФ дополнена предложением следующего содержания: «Копия постановления, вынесенного в соответствии с пунктом 3 части первой настоящей статьи, в течение 24
часов с момента его вынесения направляется прокурору». Полагаем, что эти изменения уголовно-процессуального законодательства приведут к сокращению сроков проведения проверок сообщений о преступлении, если и не исключат вовсе факты вынесения
необоснованных решений о передаче сообщения по подследственности или в суд, то по крайней мере значительно сократят их количество.
Наконец, законодатель разрешил еще одну проблему, которая практиками решалась с применением аналогии законодательства, так как не регламентировалась УПК РФ. Речь идет об обязанности прокурора разрешать возникающие на практике споры о
подследственности при расследовании уголовных дел. При этом,
согласно разъяснению Конституционного Суда РФ, прокурор не
вправе произвольно определять подследственность уголовного
дела, а обязан руководствоваться ст. ст. 150, 151 УПК РФ, предусматривающими конкретные составы преступлений, расследование дел о которых осуществляется в форме предварительного
следствия или дознания. Оценка принятого прокурором решения
относится к ведению вышестоящего прокурора и суда общей
юрисдикции1.
Определение Конституционного Суда РФ от 15 апреля 2008 г. № 301-О-О «Об
отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Лельчука Александра Марковича
337
1
На местах нередкими оставались случаи, когда материалы по
сообщениям о преступлении по несколько раз передавались от одного территориального органа предварительного расследования
другому либо от органа дознания в следственный орган, возвращались назад, не получая окончательного разрешения.
Имевшиеся в связи с этим нарушения прав граждан на соблюдение разумных сроков проведения проверок сообщений о преступлении призвано решить дополнение ст. 145 УПК РФ частью
четвертой следующего содержания: «Споры о передаче сообщения о преступлении по подследственности в соответствии с пунктом 3 части первой настоящей статьи разрешаются прокурором в
течение 3 суток с момента поступления соответствующего обращения». Здесь следует обратить внимание на то обстоятельство,
что указанное дополнение ограничивает прокурора 3-х суточным
процессуальным сроком в принятии им решения по спору о подследственности.
О том, что институт процессуальных сроков на досудебных
стадиях уголовного судопроизводства по-прежнему остается динамично развивающимся, несмотря на принятый Федеральный закон от 27 декабря 2019 г., а законодатель и правоприменители продолжают совершенствовать его механизмы, направленные на эффективную реализацию принципа разумности уголовного судопроизводства, свидетельствует разработанный законопроект1,
предлагаемые поправки в котором касаются определения разумного срока уголовного судопроизводства.
Обусловлено это тем, что действующая редакция ч. 3 ст. 6.1
УПК РФ позволяет при определении разумного срока уголовного
судопроизводства для лица, которому преступлением причинен
физический, имущественный, моральный вред (признанного в
установленном уголовно-процессуальным законом порядке потер-
на нарушение его конституционных прав пунктом 12 части второй статьи 37, частью
первой статьи 223 и частями первой и второй статьи 225 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».
1
Постановление Правительства РФ от 11 декабря 2019 г. № 11343п-П4 «О внесении проекта федерального закона № 859631-7 "О внесении изменения в статью б.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в части уточнения порядка определения начала исчисления разумного срока уголовного судопроизводства"» // СПС
«КонсультантПлюс».
338
певшим), не учитывать период со дня подачи им заявления о преступлении и до момента возбуждения уголовного дела об этом
преступлении в случаях, когда производство по данному уголовному делу завершилось постановлением обвинительного приговора, о чем состоялось решение Конституционного Суда РФ от 13
июня 2019 г. № 23-П1.
В пояснительной записке к законопроекту отмечается, что
принятие предлагаемых изменений «позволит привести положения УПК в соответствие с правовой позицией Конституционного
Суда Российской Федерации, а также структурировать соответствующие положения статьи 6.1 УПК»2, что обеспечит защиту
прав и законных интересов лица, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред. Решением Комитета Государственной Думы по государственному строительству и законодательству указанный проект федерального закона
включен в примерную программу законопроектной работы Государственной Думы РФ в период весенней сессии 2020 г. (февраль).
Постановление Конституционного Суда РФ от 13 июня 2019 г. № 23-П «По делу
о проверке конституционности части третьей статьи 6.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Б.А. Сотникова» // Собрание
законодательства РФ. 2019. № 25. Ст. 3315.
2
Пояснительная записка к проекту федерального закона № 859631-7 «О внесении
изменения в статью 6.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в части уточнения порядка определения начала исчисления разумного срока уголовного судопроизводства» // СПС «КонсультантПлюс».
339
1
Е.А. Суковатицина
СПЕЦИФИКА ОЦЕНКИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
ПРИ ВЫНЕСЕНИИ СУДЬЁЙ ПОСТАНОВЛЕНИЯ
О ВОЗВРАЩЕНИИ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
ПРОКУРОРУ ПО ИТОГАМ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО
СЛУШАНИЯ
SPECIFICS OF EVALUATING EVIDENCE WHEN A JUDGE
ISSUES A DECISION TO RETURN A CRIMINAL CASE
TO THE PROSECUTOR FOLLOWING
A PRELIMINARY HEARING
В статье автор рассматривает специфику оценки доказательств и всего процесса доказывания при вынесении судьёй постановления о возвращении уголовного дела прокурору по итогам
предварительного слушания. Автор делает вывод о том, что доказательственная деятельность, осуществляемая в ходе принятия решений о возвращении уголовного дела прокурору на предварительном слушании, должна быть основаны на принципе состязательности, обусловлена инициативой и усмотрением сторон. Поэтому решение о возвращении уголовного дела прокурору по основаниям, требующим процессуального доказывания, может
иметь место только по ходатайству одной из сторон.
In this article, the author considers the specifics of evaluating evidence and the entire process of proof when a judge issues a decision to
return a criminal case to the Prosecutor following a preliminary hearing.
In particular, the author concludes that the evidentiary activities carried
out in the course of making decisions on the return of a criminal case to
the Prosecutor at a preliminary hearing should be based on the principle
of competition, due to the initiative and discretion of the parties. Therefore, the decision to return the criminal case to the Prosecutor on
grounds requiring procedural proof can only take place at the request of
one of the parties.
340
Ключевые слова: предварительное слушание по уголовным
делам, оценка доказательств на предварительном слушании, возвращение уголовного дела прокурору, доказывание на предварительном слушании.
Key word: preliminary hearing in criminal cases, evaluation of
evidence at a preliminary hearing, return of the criminal case to the
Prosecutor, evidence at a preliminary hearing.
В ходе предварительного слушания надлежит убедиться в
наличии или отсутствии обстоятельств, послуживших основаниями для проведения данной формы назначения судебного заседания (ч. 2 ст. 229 УПК РФ). В таком случае доказательственная деятельность осуществляется путём использования необходимых
средств установления обстоятельств, составляющих основания
принятия отдельных решений по результатам предварительного
слушания. Причем при вынесении только некоторых процессуальных решений по результатам предварительного слушания требуется непосредственное обращение к исследованию имеющихся в
материалах уголовного дела доказательств. В основе этих решений лежат установленные с помощью доказательств обстоятельства, имеющие материально-правовой характер1.
Как представляется, к числу таковых решений относятся постановления судьи: о возвращении уголовного дела прокурору в
порядке по основаниям, указанным в п. п. 3, 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ,
а также в ч. 1.2 ст. 237 УПК РФ; о прекращении уголовного дела;
о прекращении уголовного дела или уголовного преследования в
соответствии со ст. 25.1 УПК РФ и назначении обвиняемому меры
уголовно-правового характера в виде судебного штрафа, предусмотренной ст. 104.4 УК РФ.
По нашему мнению, обстоятельств, являющиеся основаниями других видов решений, выносимых судьёй по итогам предварительного слушания согласно ч. 1 ст. 236 УПК РФ, не связаны с
доказыванием посредством доказательств материально-правовых
Безик Е.А. Особенности процесса доказывания в ходе предварительного слушания по уголовным делам // Актуальные проблемы судебной власти, прокурорского
надзора, правоохранительной и правозащитной деятельности, уголовного судопроизводства: сб. науч. ст. / под общ. и науч. ред. О.В. Гладышевой, В.А. Семенцова. Краснодар:
Просвещение-Юг, 2014. С. 18-22.
341
1
обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Как пишет Д.Г. Дик, «указанный процесс познания находится за пределами доказывания и не оперирует доказательствами, однако в ряде
случаев выступает также и не только «для себя», а в виде процессуальных решений, влияющих на ход рассмотрения дела, основанных на результатах познавательной деятельности. Это познание
обстоятельств, служащих основанием для применения норм процессуального закона»1.
Вынесение судьёй постановления о возвращении уголовного
дела прокурору предполагает необходимость установления определённых обстоятельств, наличие которых, по мнению законодателя, будет препятствовать рассмотрению уголовного дела в судебном разбирательстве. Так, О.Б. Лисафьева предлагает дифференцировать их на две группы. Первая группа включает в себя обстоятельства нейтральные по отношению к существу обвинения.
Вторая группа включает обстоятельства, касающиеся содержания
и объёма обвинения2.
Первая часть указанных обстоятельств не имеет непосредственной связи с фактической стороной уголовного дела. Вместе с
тем, их выявление свидетельствует о допущенном нарушении требований УПК РФ, что исключает возможность дальнейшего рассмотрения уголовного дела. Более того, как заключает А.А. Тришева, «фактически в системе действующего нормативно-правового регулирования основанием возвращения уголовного дела
прокурору является любое существенное нарушение уголовнопроцессуального закона, допущенное в досудебном производстве,
которое препятствует рассмотрению уголовного дела и исключает
возможность постановления приговора или принятие иного судебного решения»3.
В п. 14 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22
декабря 2009 г. № 28 сказано, что «исключается возможность вы-
Дик Д.Г. Особенности доказывания в стадии подготовки к судебному заседанию
по уголовному делу // Вестник ЮУрГУ. Серия «Право». Вып. 19. 2009. № 28. С. 44-46.
2
Лисафьева О.Б. Возвращение уголовного дела прокурору в системе уголовного
судопроизводства России: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2010. С. 9.
3
Тришева А.А. Возвращение судом уголовного дела прокурору: генезис, современное состояние, пути совершенствования: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2010.
С. 17-18.
342
1
несения судебного решения в случаях, когда обвинение, изложенное в обвинительном заключении или обвинительном акте, не соответствует обвинению, изложенному в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого; обвинительное заключение
или обвинительный акт не подписан следователем (дознавателем),
обвинительное заключение не согласовано с руководителем следственного органа либо не утверждено прокурором, обвинительный акт не утвержден начальником органа дознания или прокурором; в обвинительном заключении или обвинительном акте отсутствуют указание на прошлые неснятые и непогашенные судимости
обвиняемого, данные о месте нахождения обвиняемого, данные о
потерпевшем, если он был установлен по делу1». Буквально аналогичным образом сформулирован п. 14 постановления Пленума
Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. № 12.
В ходе предварительного слушания установление обстоятельств, указанных в п. п. 1, 2, 4, 5 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, происходит
без использования доказательств, имеющих отношение к доказанности либо недоказанности обвинения. В этой связи, к примеру,
некоторые авторы указывают, что «деятельность судьи на предварительном слушании при наличии оснований для возвращения
дела прокурору по п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ обычно не связана с
доказыванием. Обвинительное заключение (акт) представляет собой процессуальный документ, основанный на доказательствах,
но сам доказательством не являющийся. Поэтому судья, оценивая
на предварительном слушании соответствие процессуального
акта, составленного по итогам досудебного производства, требованиям процессуального кодекса, осуществляет восприятие текста
обвинительного заключения (акта), сопоставление с требованиями
нормы, содержащейся в ст. 220 (225) УПК РФ. Следовательно, каких-либо элементов доказывания в деятельности судьи здесь не
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2009 г. № 28 (с изм.
и доп.) «О применении судами норм уголовно-процессуального законодательства, регулирующих подготовку уголовного дела к судебному разбирательству» // URL:
http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_95621/.
2
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. № 1 (ред. от 30
июня 2015 г.) «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_47059/.
343
1
имеется»1.
Вместе с тем, особый статус имеет группа обстоятельств, выступающих основаниями возвращения уголовного дела прокурору
в соответствии с п. п. 3, 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, а также ч. 1.2 УПК
РФ. При их выяснении приходится вторгаться в сферу исследования и оценки доказательств, которые будут указывать либо на
необходимость составления обвинительного заключения или обвинительного акта по уголовному делу, направленному в суд с постановлением о применении принудительной меры медицинского
характера (п. 3 ч. 1 ст. 237 УПК РФ), либо свидетельствовать о
наличии оснований для квалификации действий обвиняемого,
лица, в отношении которого ведётся производство о применении
принудительной меры медицинского характера, как более тяжкого
преступления, общественно опасного деяния либо в ходе предварительного слушания или судебного разбирательства установлены
фактические обстоятельства, указывающие на наличие оснований
для квалификации действий указанных лиц как более тяжкого преступления, общественно опасного деяния (п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК
РФ), либо устанавливать обстоятельства, обозначенные в ч. 1.2 ст.
237 УПК РФ.
Обозначенные основания принятия решения о возвращении
уголовного дела прокурору напрямую связаны доказательственной деятельностью. В частности, судье необходимо, например,
при установлении оснований п. 3 ч. 1 ст. 237 УПК РФ изучить «не
только результаты таких следственных действий как допросы,
осмотр места происшествия, но и заключения судебно-психиатрических экспертиз по поставленным следователем вопросам: страдало ли в прошлом и страдает ли в настоящее время данное лицо
психическим расстройством, и если да, то каким именно, когда
началось психическое расстройство, каковы его характер и течение, лишалось ли лицо вследствие наличия у него психического
расстройства возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими во время совершения инкриминируемого ему деяния
Дик Д.Г. Возвращение уголовного дела прокурору в связи с нарушениями, допущенными в ходе досудебного производства // Вестник ЮУрГУ. Серия «Право». Вып. 20.
2009. № 40. С. 41.
344
1
или ко времени производства по делу. Знание ответов на эти вопросы и даёт возможность судье принять правильное решение по
вопросу: подлежит ли лицо привлечению в качестве обвиняемого?
Но, как мы видим, получить ответы на поставленные вопросы –
значит определиться, выработать ещё до судебного разбирательства внутреннее убеждение о том, это ли лицо совершило преступление и виновно ли (или не виновно) оно»1.
Поэтому «возвращение судьёй по собственной инициативе
дела прокурору в связи с необходимостью составления обвинительного заключения или обвинительного акта по уголовному
делу, полученному судом с постановлением о применении принудительной меры медицинского характера, означает: 1) придание
обвинительного уклона деятельности суда на этой стадии; 2) создание неравных условий сторонам судопроизводства посредством усиления стороны обвинения»2. С таким мнением соглашаются и некоторые другие учёные3.
В этой связи, например, А.И. Ткачев делает вывод о том, что
«поскольку возвращение уголовного дела прокурору по п. 3 ч. 1
ст. 237 УПК РФ связано с оценкой доказательств по существу, то
оно должно быть возможно только из судебного разбирательства»4. В целом аналогичные выводы вытекают из анализа постановления о возвращении уголовного дела прокурору в связи с тем,
что фактические обстоятельства, изложенные в обвинительном заключении, обвинительном акте, обвинительном постановлении,
постановлении о направлении уголовного дела в суд для применения принудительной меры медицинского характера, свидетельствуют о наличии оснований для квалификации действий обвиняемого, лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера, как более
тяжкого преступления, общественно опасного деяния либо в ходе
Горяинов А.В. Порядок подготовки к судебному заседанию в уголовном процессе России: дис. … канд. юрид. наук. Челябинск, 2004. С. 96.
2
Горяинов А.В. Указ. соч. С. 96.
3
Трифонова К.А. Правовой институт возвращения уголовного дела на дополнительное расследование: проблемы теории и практики: автореф. дис. … канд. юрид. наук.
Волгоград, 2012. С. 22.
4
Ткачев А.И. Возвращение уголовного дела прокурору со стадии подготовки к
судебному заседанию: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Томск, 2007. С. 9.
345
1
предварительного слушания или судебного разбирательства установлены фактические обстоятельства, указывающие на наличие
оснований для квалификации действий указанных лиц как более
тяжкого преступления, общественно опасного деяния (п. 6 ч. 1 ст.
237 УПК РФ).
Согласно ч. 1.3 ст. 237 УПК РФ, при возвращении уголовного
дела прокурору по основаниям, предусмотренным п. 6 ч. 1 ст. 237
УПК РФ, суд обязан указать обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации действий обвиняемого, лица, в отношении
которого ведётся производство о применении принудительной
меры медицинского характера, как более тяжкого преступления,
общественно опасного деяния. При этом суд не вправе указывать
статью Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, по которой деяние подлежит новой квалификации, а также
делать выводы об оценке доказательств, о виновности обвиняемого, о совершении общественно опасного деяния лицом, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера.
В связи с этим отдельные процессуалисты предлагают,
например, «направлять в суд не все материалы предварительного
расследования, а ограничиться обвинительным заключением (актом) – документом, в котором не раскрывается содержание доказательств (постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого и процессуальное решение о передаче дела в суд), а также
документами, определяющими процессуальный статус вовлеченных в процесс лиц и о движении уголовного дела, т. е. теми материалами уголовного дела, в которых отсутствуют собранные стороной обвинения сведения о доказательствах по уголовному
делу»1. «При таком построении уголовного процесса судья будет
осведомлен о содержании материалов дела в той степени, в которой это необходимо для решения вопросов, предусмотренных на
стадии назначения судебного заседания, в том числе указанных в
ст. 237 УПК РФ»2.
Барабанов П.К. Реализация назначения уголовного судопроизводства при доказывании в суде первой инстанции: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Владимир, 2011. С.
16.
2
Барабанов П.К. Указ. соч. С. 16.
346
1
На наш взгляд, доказательственная деятельность, осуществляемая в ходе принятия решений о возвращении уголовного дела
прокурору на предварительном слушании, должна быть основаны
на принципе состязательности, обусловлена инициативой и усмотрением сторон. Поэтому решение о возвращении уголовного дела
прокурору по основаниям, требующим процессуального доказывания, может иметь место только по ходатайству одной из сторон.
Исследование и оценка доказательств в таких случаях зависит от
позиций сторон1.
Судья обязан лишь обосновать и мотивировать своё решение
об удовлетворении или об отказе в удовлетворении ходатайства
стороны о возвращении уголовного дела прокурору. Поэтому считаем необходимым предусмотреть возможность возвращения уголовного дела прокурору по итогам предварительного слушания по
основаниям, устанавливаемым в ходе доказательственной деятельности, только по ходатайству сторон.
А.В. Титков
ИССЛЕДОВАНИЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
СУДОМ АПЕЛЛЯЦИОННОЙ ИНСТАНЦИИ
RESEARCH OF EVIDENCE
COURT OF APPEAL
Исследование доказательств судом апелляционной инстанции представляет современную актуальную проблему теории и
практики уголовного судопроизводства. Наличие неоднозначного
законодательного регулирования, отсутствие четких, научно обоснованных подходов к определению содержания, объема, пределов
реализации судом полномочия на исследование доказательств
обусловливают постановку задачи по его оптимизации. В результате проведенного исследования автором сделаны предложения по
уточнению терминологического аппарата в части определения
Безик Е.А. Особенности оценки доказательств на предварительном слушании по
уголовным делам // Теоретические и практические вопросы уголовного права, уголовного процесса и криминалистики: сб. мат. Всеросс. науч.-практ. конф. Краснодар:
КубГАУ, 2013. С. 83-87.
347
1
полной и усеченной апелляции, сформулированы ряд поправок
для совершенствования порядка исследования доказательств в
суде апелляционной инстанции
The study of evidence by the court of appeal represents a modern
topical problem of the theory and practice of criminal court proceedings. The presence of ambiguous legislative regulation, the absence of
clear, scientifically based approaches to determining the content, scope,
and limits of the court's exercise of the authority to examine evidence
determine the task of optimizing it. As a result of the research, the author made proposals to clarify the terminological apparatus in terms of
determining the full and truncated appeal, formulated a number of
amendments to improve the procedure for examining evidence in the
court of appeal.
Ключевые слова: уголовный процесс, суд, апелляция, полная, усеченная, доказательства, исследование, проверка.
Key words: criminal procedure, court, appeal, full, truncated, evidence, research, verification.
Возможность апелляционного обжалования судебных решений в российском уголовном судопроизводстве основывается на
положениях международных правовых актов. В ч. 5 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г., закреплено право каждого осужденного на пересмотр приговора вышестоящей судебной инстанцией. Конвенция Совета Европы о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (ЕКПЧ) и Протоколы к ней, в том числе, в ч. 1 ст. 2 Протокола № 7 указывает на
право каждого осужденного за совершение уголовного преступления на пересмотр состоявшихся в его отношении судебных решений в вышестоящей судебной инстанции.
Наличие международных актов, определяющих не только
возможность, но и обязательность апелляционного пересмотра судебных решений по уголовным делам, усиливают значимость
этого этапа уголовного судопроизводства, позволяют выдвигать
идею о концептуальном значении апелляции для достижения
назначения уголовного судопроизводства. Одновременно тот
факт, что апелляция формируется на основании норм, признанных
348
международным сообществом, ставит задачу выработки такой ее
процедуры в национальном уголовно-процессуальном законодательстве, которая бы в максимально возможной степени позволяла
обеспечивать выполнение ее функции в системе уголовного судопроизводства.
Российский законодатель постарался установить такую процедуру апелляционного пересмотра, которая соответствует основным правилам, принятым международным сообществом. В числе
элементов его (апелляционного пересмотра) процессуальной
формы право на обжалование, сроки подачи жалоб (представлений), порядок их рассмотрения, полномочия суда по принятию
различного рода решений.
Одним из элементов данной процессуальной формы выступает полномочие суда исследовать доказательства. Его наличие в
рамках апелляционного пересмотра судебных решений, его содержание, порядок реализации обусловило появление двух форм
апелляции, которые в теории уголовного процесса называют «полная» и «неполная».
«Полной» апелляцией признается юридико-фактическая проверка приговора (законность, обоснованность и справедливость),
а «неполной» — проверка только вопросов права без исследования
доказательств в судебном следствии, которое либо полностью отсутствует, либо проводится в ограниченных пределах по согласию
сторон. Очевидно, что «неполная апелляция» по своему содержанию составляет самостоятельный процессуальный институт, существенно отличающийся от «полной апелляции», и в большой
степени напоминающий классическую кассацию1.
Полная апелляция имеет место в тех случаях, когда ч. 1 ст.
389.19 УПК РФ при рассмотрении уголовного дела в апелляционном порядке суд не связан доводами апелляционных жалобы,
представления и вправе проверить производство по уголовному
делу в полном объеме.
Таким образом, полномочие суда апелляционной инстанции
по исследованию доказательств имеет несколько форм, служащих определяющим фактором в отношении формы всей апелляции по конкретному уголовному делу.
Головко Л.В. Курс уголовного процесса / под ред. д.ю.н., проф. Л.В. Головко. 2е изд., испр. М.: Статут, 2017.
349
1
В соответствии с ч. 7 ст. 389.13 УПК РФ отказ от исследования доказательств предусматривается в следующих случаях:
– согласие сторон на отказ от полного исследования доказательств;
– усмотрение суда апелляционной инстанции рассмотреть
апелляционные жалобу, представление без проверки доказательств, которые были исследованы судом первой инстанции.
Обе эти формы могут применяться по любым категориям судебных решений: от постановления суда, принятого в досудебном
производстве, до приговора суда, вынесенного по результатам рассмотрения уголовного дела.
Обратим внимание на следующий аспект – содержание и пределы исследования доказательств судом апелляционной инстанции. Законодатель четко не оговаривает эти обстоятельства. Имеются различия в используемой законодателем терминологии1. При
этом именно суд сам вправе определять объем исследования доказательств, исходя из собственных представлений о наличии соответствующей необходимости.
Например, в соответствии с ч. 5 ст. 389.13 УПК свидетели,
допрошенные в суде первой инстанции, допрашиваются в суде
апелляционной инстанции, если суд признает их вызов необходимым. При этом, закон не связывает решение вопроса о допросе
свидетелей в суде апелляционной инстанции ни с видами процессуальных решений, принимаемых судом по результатам судебного
заседания, ни с содержанием апелляционных жалоб или представлений, важный аспект судебного производства отдан исключительно на усмотрение суда. Отметим и то обстоятельство, что это
усмотрение не ограничено какими-либо формальными рамками, а
также не содержит законодательно определенных гарантий объективности.
Другую группу доказательств, исследование которых возможно в суде апелляционной инстанции, составляют доказательства, имеющиеся в уголовном деле, но не исследованные судом, а
также новые доказательства, неизвестные на момент рассмотрения
уголовного дела в суде первой инстанции.
Например, одновременно используются категории «проверка», «исследование».
«заслушивание», «выступления» и др., не имеющие четкого процессуального содержания и порядка реализации.
350
1
Так, в соответствии с ч. 6 ст. 389.13 УПК РФ ходатайства сторон об исследовании доказательств, которые не были исследованы
судом первой инстанции (новых доказательств), и о вызове в этих
целях в судебное заседание свидетелей, экспертов и других лиц
разрешаются судом в порядке, установленном ч. ч. 1 и 2 ст. 271
УПК РФ. Как и ранее здесь так же присутствует оценочное понятие – доказательства, которые не были исследованы судом первой
инстанции (новые доказательства), принимаются судом, если
лицо, заявившее ходатайство об их исследовании, обосновало невозможность их представления в суд первой инстанции по причинам, не зависящим от него, и суд признает эти причины уважительными.
Практика свидетельствует, что суды апелляционной инстанции основывают свои решения об исследовании новых доказательств, учитывая объем исследования, проведенного судом первой инстанции, особенно отмечая, что сторонам была предоставлена возможность воспользоваться своими правами, чем соблюдался принцип состязательности. Например, в апелляционном
определении1, суд отказал в исследовании доказательств сославшись на достаточность исследованных доказательств в суде первой инстанции для обоснования выводов суда о виновности подсудимых. При этом интерес вызывает следующее обстоятельство.
Апелляционная инстанция констатировала допустимость и достоверность приведенных в приговоре доказательств, указав, что ни
тот ни другой оценочный критерий (допустимость и достаточность) «сомнений не вызывает, поскольку получены они с соблюдением требований уголовно-процессуального закона и согласуются между собой». Очевидно, что для такого вывода апелляционная инстанция должна была провести исследование доказательств,
подтверждающих указанные факты. Однако в апелляционном постановлении никаких следов такого исследования не содержится.
В другом примере суд указал2, что не имеет оснований не доверять показаниям потерпевшей, представителя потерпевшего,
Челябинский областной суд. 2017. Уголовное дело № Ю-1180.
Челябинский областной суд. 2015. Уголовное дело № 10-5482. Аналогичные
формулировки содержатся в других судебных решениях. См., например: Ленинградский
областной суд. 2019. Уголовное дело № 22-2012. В апелляционном постановлении Новгородского областного суда от 29 сентября 2019 г. дело № 1-37/19-22-1095 приводится
351
1
2
свидетелей, ставить их под сомнение, «не установлено данных,
свидетельствующих об исследовании недопустимых доказательств, ошибочного исключения из разбирательства допустимых
доказательств или об отказе стороне в исследовании доказательств, которые могли иметь существенное значение для исхода
дела». Опять-же возникает вопрос: апелляционная инстанция, не
проводя исследования (применяя неполную апелляцию), делает
выводы, которые требуют получения фактических данных.
В апелляционном постановлении Новгородского областного
суда приводится следующая формулировка: «проверив представленные материалы, обсудив доводы апелляционных жалоб, выслушав участников процесса, суд апелляционной инстанции приходит к следующему выводу ... »1. Отметим интересный факт: речь
идет не об исследовании доказательств, а о проверке материалов
(не доказательств!), заслушивании (не о допросах!) участников
процесса. Очевидно, что ни то, ни другое не рассматривается уголовно-процессуальным законом как средства получения фактических данных, необходимых для вынесения процессуального решения и обеспечения его законности, обоснованности и мотивированности, как того требует ст. 7 УПК РФ.
Еще одно апелляционное постановление демонстрирует неординарный подход к аспекту нашего изучения: «с выводами суда
о достоверности и допустимости доказательств соглашается апелляционная инстанция»2. Причины такого согласия кроется в отсутствии противоречий между доказательствами, установленном
апелляционным судом, но способ такого установления остается за
рамками процесса.
Наличие столь неоднозначной судебной практики, вступающей в противоречие с основами доказательственного права, обусловливает потребность в выработке единого подхода к определению полномочий суда в апелляционной инстанции при разрешении вопроса об исследовании доказательств.
Отметим еще раз, что это направление судебной деятельности является основным для принятия законного, обоснованного и
следующая формулировка: «проверив представленные материалы, обсудив доводы апелляционных жалоб, выслушав участников процесса, суд апелляционной инстанции приходит к следующему выводу».
1
Новгородский областной суд. 2019. Уголовное дело № 1-37/19-22-1095.
2
Курский областной суд. 2019. Уголовное дело № 22-1239.
352
мотивированного решения, просто в силу того, что отсутствие
фактических данных лишает суд возможности в полной мере понимать и оценивать процессуальную ситуацию. А получение этих
данных в неустановленной законом форме лишает эти данные
свойства проверяемости и, как следствие, достоверности.
Соответственно, мы считаем, исследование доказательств в
суде апелляционной инстанции должно быть в любом случае. Поэтому говорить о полной или не полной апелляции, разграничивая
их по такому критерию как наличие или отсутствие исследования
доказательств представляется методологически неверным. Исследование доказательств, по нашему мнению, должно быть в любой
ситуации, но может происходить в полном или усеченном объеме.
Этот фактор, как представляется, может быть использован
для небольшой корректировки терминологии, уже достаточно
устоявшейся. Мы полагаем, что апелляция должна рассматриваться как полная и усеченная.
Полная апелляция означает, что суд апелляционной инстанции реализует свое полномочие на вынесение апелляционного
приговора, используя возможность непосредственного исследования доказательств, в том числе новых, не исследовавшихся в суде
первой инстанции.
Усеченная апелляция – отказ от непосредственного исследования доказательств, позволяющих сделать выводы относительно
фактической стороны уголовного дела, при обязательном исследовании доказательств, необходимых для формирования внутреннего убеждения суда относительно правовой оценки деяния подсудимого.
Исследование доказательств не может подменяться их проверкой. Мы разделяем позицию, высказанную в теории уголовного процесса1, что исследование доказательств и их проверка
представляют собой различные направления процессуальной деятельности. Соответственно результаты этих направлений деятельСм., например: Шейфер С.А. Николаева К.А. К вопросу о структуре доказывания
// Вестник Томского гос. ун-та. Право. 2016. № 2 (30). С. 82-87; Рудин А.В. Проверка
доказательств в системе элементов процесса доказывания по уголовным делам // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2015. 179-184; Семенцов
В.А. Следственные действия в досудебном производстве: монография. М.: Юрлитинформ, 2017. 254 с.
353
1
ности также отличаются. Поэтому проводя одно из них, суд неизбежно упускает из виду другое, что не позволяет в полной мере
достичь цели и решить все задачи, стоящие перед современной
апелляцией.
На наш взгляд, законодателю необходимо более четко определить правила, в соответствии с которыми суд апелляционной инстанции уполномочен проводить исследование доказательств, а
также его пределы.
В качестве возможного пути решения этого вопроса предлагаем уточнить ряд положений ст. 389.13. УПК РФ:
– в ч. 4 необходимо заменить слово «выступления» на «доводы»;
– в этой же части исключить предложение «Затем суд переходит к проверке доказательств»;
– дополнить ч. 4 следующим предложением: «после изложения доводов суд и стороны переходят к исследованию доказательств»;
– часть 7 изложить в следующей редакции: «Суд апелляционной инстанции рассматривает апелляционные жалобу, представление без проверки доказательств, которые были исследованы судом
первой инстанции, при наличии согласия сторон».
Ю.Г. Торбин,
А.А. Усачев
РАЗМЫШЛЕНИЯ О РЕФОРМИРОВАНИИ
ДОСУДЕБНОГО ПРОИЗВОДСТВА В РОССИЙСКОМ
УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
REFLECTIONS ON THE REFORM OF PRE-TRIAL
PROCEDURE IN RUSSIAN CRIMINAL PROCEDURE
Статья посвящена актуальной проблеме реформирования досудебного производства в российском уголовном процессе. С этой
точки зрения на основе анализа правовых актов, различных научных подходов и позиций сформулированы ключевые направления
354
реформирования (с учетом внедрения в уголовный процесс новых
цифровых технологий1).
The article is devoted to the current problem of reform of pre-trial
proceedings in the Russian criminal process. From this point of view,
on the basis of an analysis of legal acts, various scientific approaches
and positions, key directions of reform have been formulated (taking
into account the introduction of new digital technologies into the criminal process).
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, досудебное
производство, следователь, прокурор, уголовное преследование,
цифровые технологии.
Key words: criminal procedure, pre-trial procedure, investigator,
prosecutor, criminal prosecution, digital technologies.
Уголовный процесс современной России представляет собой
«основанную на законе и осуществляемую в строгом соответствии
с законом, во взаимодействии с привлекаемыми для участия в уголовном судопроизводстве физическими и юридическими лицами,
деятельность следователя, дознавателя, прокурора и суда по раскрытию преступлений, установлению и наказанию виновных»2.
Как известно, слово «процесс» образовано от лат. «processus» –
«прохождение, продвижение»3. Сущность данного термина отражена как в УПК РФ (в законодательном определении уголовного
судопроизводства, под которым п. 56 ст. 5 понимает досудебное и
судебное производство по уголовному делу, и непосредственно в
структуре УПК РФ), так и в предложенных учеными-процессуалистами уголовно-процессуальных дефинициях (например, под уголовно-процессуальным правом предлагается понимать социально
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного
проекта № 19-011-00896.
2
Уголовный процесс: учебник для бакалавров / под ред. А.И. Бастрыкина,
А.А. Усачева. М., 2013. С. 20.
3
Новейший словарь иностранных слов и выражений. Мн., Му., 2001. С. 667.
355
1
обусловленную систему выраженных в законе правил (норм), регулирующих отношения, возникающие в процессе досудебного и
судебного производства, связанные с преступлением)1.
Досудебное производство, включающее в себя две стадии –
возбуждение уголовного дела и предварительное расследование –
в течение длительного времени вызывает жаркие споры и научные
дискуссии. Критике и даже остракизму подвергаются не только
предназначение этих стадий и решаемые ими задачи, но и в целом
целесообразность и обоснованность их существования в том виде,
в каком оно предусмотрено УПК РФ на сегодняшний день. При
этом наибольшие претензии предъявляются к стадии возбуждения
уголовного дела, основным содержанием которой является проверка сообщения о преступлении, нередко именуемая «доследственной проверкой». В ряде научных работ стадия проверки сообщения о преступлении считается атавизмом советской правовой
доктрины.
Так, например, А.С. Александров и С.А. Грачев полагают,
что «факт наличия досудебных стадий – возбуждения уголовного
дела и предварительного расследования – в структуре уголовного
судопроизводства является подтверждением того, что наш процесс пока более инквизиционный, чем состязательный» и рассматривают «ликвидацию стадии возбуждения уголовного дела как
одну из неотложных мер по системной перестройке всего уголовного судопроизводства»2.
Обобщение и суммирование воззрений ученых о досудебном
производстве в российском уголовном процессе позволяет сделать
вывод о наличии фактически трех основных концепций: возврата
к основным положениям Устава уголовного судопроизводства
1864 г., копирование уголовно-процессуальных систем и процедур, существующих в странах, относящихся к романо-германской
правовой семье, либо радикальное реформирование в духе англосаксонского процесса. Однако механический перенос концептуальных методологических, организационных, процессуальных и
иных основ и процедур в нашу сегодняшнюю реальность вряд ли
Социальное назначение отечественного уголовно-процессуального права XXI
века // Семенцов В.А. Избранные статьи по уголовному процессу. Краснодар, 2013. С. 76.
2
Александров А.С., Грачев С.А. Стадия возбуждения уголовного дела: ликвидировать нельзя оставить // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2015. № 1.
С. 102.
356
1
представляется возможным и целесообразным. Нельзя не учитывать различные исторические эпохи, а также имеющиеся существенные, в ряде случаев несопоставимые отличия в политической, экономической, социальной, правовой, ментальной и иных
сферах дореволюционной России, России современной и зарубежных стран. Да и законопослушность и правосознание граждан ряда
зарубежных стран, с которых предлагается брать пример, не идет
в сравнение с правовым нигилизмом, присущим многим нашим
гражданам.
С учетом отмеченного позволим обозначить некоторые ключевые направления реформирования отечественного досудебного
производства.
1. Поводом к производству по делу должно стать поступление в правоохранительные органы сообщения о преступления в
виде заявления о преступлении, заявления о явке с повинной, информации, поступившей из иных источников, представления прокурора. Проверка поступившего сообщения должна осуществляться уполномоченными должностными лицами органов полиции посредством процессуальных действий и оперативно-розыскных мероприятий. Задача проверки – установить обстоятельства
произошедшего, то есть наличие или отсутствие в содеянном признаков преступления (а по возможности и лицо, его совершившее).
Именно результаты проверки и являются основанием начала производства по уголовному делу. При этом, в зависимости от тяжести совершенного деяния, материалы проверки передаются органами полиции мировому судье (по уголовным делам небольшой и
средней тяжести) либо следователю (по тяжким и особо тяжким
преступлениям).
2. В целях максимальной ликвидации обвинительного уклона
следователи исключаются из числа участников досудебного производства со стороны обвинения. Следует особо подчеркнуть, что
судебный следователь – не гончая, которая должна идти по следу.
Его задача – исследовать обстоятельства, характеризующие как
само преступление, так и лицо, его совершившее, и собирать доказательства в установленном законом порядке. При этом он вправе
как опираться на материалы, представленные ему органами полиции, так и проводить необходимый комплекс процессуальных дей357
ствий, предусмотренный УПК РФ. С учетом этого можно задуматься об отказе от термина «следователь», заменив его термином
«исследователь»1, поскольку предварительное следствие в нынешнем его понимании исчезает.
3. При производстве следствия (проведении исследования)
следователь вправе взаимодействовать с органами полиции, давая
им необходимые поручения по проведению необходимых процессуальных действий и оперативно-розыскных мероприятий, опираясь на их помощь и поддержку. Контроль за деятельностью судебного следователя осуществляет специально назначаемый для этой
цели судья, он же принимает решение о применении мер процессуального принуждения по ходатайству судебного следователя.
4. Сомнительным представляется существование уголовного
преследования и как понятия уголовно-процессуального закона, и
как правового феномена. Представляется, что его ликвидация послужит реальным воплощением принципа презумпции невиновности.
5. Задачей прокуратуры и каждого прокурора в сфере уголовного процесса должен стать только надзор за надлежащим исполнением законов, а также защита прав и свобод участников уголовного процесса. Ни отменять, ни утверждать процессуальные документы, подготовленные органами полиции, а тем более следователем, прокурор при этом не вправе. Как справедливо полагал В.И.
Ленин в своем известном письме «О «двойном» подчинении и законности», «в отличие от всякой административной власти прокурорский надзор никакой административной власти не имеет и никаким решающим голосом ни по одному административному вопросу не пользуется»2.
6. Следователь приобретает подлинную самостоятельность и
независимость, поскольку над ним не будет довлеть ни руководитель следственного органа, лишающийся согласно нашим предложениям каких-либо процессуальных полномочий, ни прокурор.
Исчезает субординационная подчиненность следователей.
Шейфер С.А. Российский следователь – исследователь или преследователь? //
Российская юстиция. 2010. № 11. С. 34-36.
2
Ленин В.И. О «двойном» подчинении и законности (письмо от 20 мая 1922 г.) //
Полн. собр. соч. 5-е изд. М., 1970. Т. 45. С. 198.
358
1
7. Представляется целесообразной и такая организационная
мера, как упразднение следственных подразделений. Ликвидация
следственных подразделений приведет к тому, что их штатная численность может быть безболезненно передана в судебную систему, численность же непосредственно следователей может быть
увеличена многократно за счет устранения многочисленных руководителей следственных органов, которые то и дело привлекаются
к ответственности за совершение многомиллионных или миллиардных взяток, у которых обнаруживаются десятки квартир, коттеджей, а то и замков, иной недвижимости (в том числе в других
странах), коллекции автомобилей (более того, в ряде случаев указанные лица, пользуясь имеющимися полномочиями и связями, не
привлекаются к ответственности). Наряду с уменьшением количества людей в погонах престиж самой профессии следователя должен возрасти.
8. Важной мерой организационного характера, направленной
на повышение эффективности деятельности органов полиции (дознания) и следователя, является активное внедрение в досудебное
(как, впрочем, и в судебное) производство новых цифровых технологий.
Следует иметь в виду, что еще более полутора десятков лет
назад МВД России была разработана Концепция развития автоматизированной системы органов предварительного следствия в системе МВД1. В настоящее время в целях реализации функции по
ведению государственного единого статистического учета заявлений и сообщений о преступлениях, состояния преступности, раскрываемости преступлений, состояния и результатов следственной работы и прокурорского надзора, осуществляется комплекс
мероприятий, направленных на создание государственной автоматизированной системы правовой статистики (далее – ГАС ПС).
Опытная эксплуатация ГАС ПС началась в 2013 г. с 6 регионов пилотной зоны, в 2015 г. расширившись до 27 регионов. В рамках эксплуатации ГАС ПС широко используется технология заСм. более подробно: Модель начального этапа досудебного производства в российском уголовном процессе (в условиях развития цифровых технологий) / под ред. Ю.Г.
Торбина. М.: Юрлитинформ, 2020 (параграф 8.2 «Перспективы совершенствования ведомственного процессуального контроля на начальном этапе досудебного производства
в условиях развития цифровых технологий», подготовленный П.П. Ищенко).
359
1
грузки данных в электронном виде через личные кабинеты прокуроров. В 2017 г. удельный вес поступивших в ГАС ПС документов
первичного учета в электронном виде составил 93% от всех документов1.
Приказом Генеральной прокуратуры РФ от 18 января 2016 г.
№ 18 «О проведении опытной эксплуатации государственной автоматизированной системы правовой статистики» утверждена
Временная инструкция о порядке учета сообщений о преступлениях, состояния преступности, раскрываемости преступлений, состояния и результатов следственной работы в пилотной зоне государственной автоматизированной системы правовой статистики.
Действие Инструкции распространяется на органы прокуратуры,
государственные органы, осуществляющие в соответствии с законодательством полномочия в сфере уголовного судопроизводства,
судебные органы, входящие в пилотную зону ГАС ПС, и действует
одновременно с приказом Генеральной прокуратуры РФ, МВД
России, МЧС России, Минюста России, ФСБ России, Минэкономразвития России, ФСКН России от 29 декабря 2005 г.
№ 39/1070/1021/253/780/353/399 «О едином учете преступлений».
Временная инструкция определяет, как порядок представления в органы прокуратуры сведений о зарегистрированных сообщениях о преступлениях в электронном виде и учета их в ГАС ПС,
так и порядок сбора, обработки и учета сведений о преступлениях,
лицах, их совершивших, лицах, пострадавших от преступных посягательств, движении уголовных дел и результатах их рассмотрения судом первой инстанции.
Идеи данного пилотного проекта нашли свое отражение и в
законодательстве. Федеральным законом от 27 декабря 2019 г. №
487-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные
акты Российской Федерации по вопросам государственного единого статистического учета данных о состоянии преступности, а
также о сообщениях о преступлениях, следственной работе, дознании, прокурорском надзоре» внесены изменения в ст. 51 Федерального закона от 17 января 1992 г. № 2202-1 «О прокуратуре
Инсаров О.А. Внедрение в органах прокуратуры Российской Федерации информационных технологий и меры по укреплению законности // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2018. № 1 (63). С. 51.
360
1
Российской Федерации»: с 1 января 2022 г. будут применяться положения п. 5 указанной статьи о том, что: 1) Генеральная прокуратура РФ в целях государственного единого статистического учета
осуществляет создание, развитие, ввод в эксплуатацию и обеспечение функционирования государственной автоматизированной
системы правовой статистики и является ее оператором; 2) для
эксплуатации государственной автоматизированной системы правовой статистики могут использоваться государственные информационные системы и программно-технические средства иных
государственных органов, обладающих соответствующими первичными статистическими данными.
Реализация такой меры организационного характера, как активное внедрение в досудебное производство новых цифровых
технологий, будет способствовать сокращению сроков судопроизводства, увеличению доступности участников уголовного дела к
его материалам, уменьшению возможности фальсифицировать
уголовно-процессуальные документы.
Г.Г. Турилов
К ВОПРОСУ ОБ ОБЯЗАННОСТИ ДОКАЗЫВАНИЯ,
ВЫПОЛНЯЕМОЙ ПРОКУРОРОМ В УГОЛОВНОМ
СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
TO THE QUESTION OF THE OBLIGATION
OF EVIDENCE, PERFORMED BY THE PROSECUTOR
IN THE CRIMINAL LITIGATION
Вопрос о содержании обязанности доказывания, выполнимой прокурором в уголовном процессе, рассматривался в науке
российского уголовного процесса. Однако, он не только не потерял актуальности, но и приобрел более острый характер в связи с
введением и расширением сокращенных производств в современном уголовном судопроизводстве. Причем, особенности участия
прокурора в доказывании в каждой из сокращенных производств
имеют свои особенности и заслуживают самостоятельного изучения. В статье рассмотрены теоретические основы обязанности доказывания, выполняемой прокурором, которые можно применять
361
при доказывании, осуществляемом, как в общем, так и в дифференцированном порядках.
The issue of the content of the duty of proof performed by the
prosecutor in the criminal process was considered in the science of
the Russian criminal process. However, it not only did not lose its
relevance, but also acquired a more acute character, in connection
with the introduction and expansion of reduced proceedings in modern criminal proceedings. Moreover, the features of the participation
of the prosecutor in proving in each of the reduced proceedings have
their own characteristics and deserve independent study. In this article, we will consider only the theoretical foundations of the obligation of evidence performed by the prosecutor, which can be applied to evidence carried out both in general and in differentiated
orders.
Ключевые слова: прокурор, уголовно-процессуальное доказывание, обязанность доказывания, субъект, истина в уголовном
процессе.
Key words: prosecutor, criminal procedural evidence, duty of
proof, subject, truth in the criminal process.
Среди субъектов уголовно-процессуального доказывания
прокурор занимает особое место, поскольку на него законом
возложена обязанность (бремя) доказывания. Для изучения вопроса о прокуроре, как субъекте доказывания, следует обратиться к рассмотрению сущности обязанности доказывания в
уголовном процессе в целом, а не в отдельных стадиях, как это
делают некоторые ученые 1.
См., например: Спирин А.В. Прокурор как субъект доказывания в досудебных
стадиях уголовного судопроизводства // Вестник Уральского юридического института
МВД России. 2016. № 4. С. 66-68.
362
1
Обязанность доказывания, преследующая цель установления истины, обозначают в науке уголовного процесса обязанностью доказывания «в широком смысле» 1. Эта обязанность распространяется на все государственные органы и всех должностных лиц и выполняется во всех стадиях уголовного процесса.
Но есть и другой взгляд на обязанность доказывания, которая состоит, по мнению сторонников этого взгляда, в обязанности доказать виновность лица в совершении преступления 2.
Обязанность доказывания виновности обвиняемого лежит на
обвинителе; на обвиняемом не лежит обязанность доказывать
свою невиновность 3. Речь идет в данном случае о так называемой «обязанности доказывания в узком смысле», которая имеет
под собой и исторические основания. Именно такой смысл вкладывали в это понятие русские ученые-процессуалисты конца
ХIХ – начала ХХ вв.
С.И. Викторский писал: «Обязанность доказывать (onus
probandi) определяется двумя началами: началом логики – ei incumbit probatio, gui dicit (обязанность доказать на том, кто
утверждает), non negat (а не отрицает) и началом современного
уголовного права - nemo praesumitur malus (никто не предполагается дурным, т.е. виновным); иными словами доказать чтолибо должен обвинитель» 4.
Однако в то время предполагалось, что обязанность доказывания может переходить на обвиняемого, подсудимого, защитника5, что было подтверждением широко распространенной
теории «уголовного иска», сближавшей гражданское и уголовное судопроизводство.
Фаткуллин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания. Казань,
1976. С. 28; Зеликсон Э.С. Распределение обязанности доказывания в советском
уголовном процессе / Вопросы применения новых кодексов союзных республик и
задачи кодификации законодательства: материалы науч. конф. Алма-Ата, 1962. С.
70; Кузнецов Н.П. Доказывание и его особенности на стадиях уголовного процесса
России: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Воронеж, 1998. С.15, и др.
2
Каминская В.И. Показания обвиняемого в советском уголовном процессе.
М., 1960. С. 40.
3
Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. С. 353.
4
Викторский С.И. Русский уголовный процесс // Печатается по изданию:
М., 1912 / М., 1997. С. 74.
5
Познышев С.В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М.,
1913 / По кн.: Хрестоматия по уголовному процессу России. М., 1999. С.212. См.
также: Викторский С.И. Указ. соч. С. 74.
363
1
Сегодня в науке уголовного процесса презюмируется, что
обязанность доказывания ни в коем случае не может перейти на
обвиняемого. Доказать виновность должен именно обвинитель.
П.А. Лупинская писала, что «именно в этом состоит главный
смысл понятия «обязанность доказывания» 1. В.М. Савицкий,
более того, утверждал, что об обязанности доказывания имеет
смысл говорить только в плане доказывания заранее выдвинутого и сформулированного тезиса о виновности 2. Данное утверждение вызывает сомнение в своей правильности, поскольку
И.Л. Петрухин справедливо считал, что обязанность доказывания возлагается на субъекта, осуществляющего доказывание,
которое:
- включает в себя не только доказывание тезиса о виновности (невиновности) по совокупности собранных доказательств,
но и их собирание, проверку, оценку;
- распространяется не только на виновность или невиновность, но и на другие элементы предмета доказывания;
- обеспечивает охрану законных интересов обвиняемого и
других участников процесса 3.
И, кроме того, доказывание охватывает все стадии уголовного процесса. Если же придерживаться точки зрения В.М. Савицкого, то получается, что до составления обвинительного заключения доказывание есть, но оно существует как бы само собой, поскольку никто не обязан его осуществлять. Конечно же,
это не так. Нельзя отрицать ни обязанности доказывания в узком смысле, ни обязанности доказывания в широком смысле.
Обязанность доказывания, понимаемая в широком смысле,
необходима для того, чтобы определить, кто должен осуществлять собирание, проверку и оценку доказательств с целью установления истины. Обязанность же доказывания в узком смысле
выражает содержание принципов состязательности и презумпции невиновности и играет роль регулятора процессуальной
Лупинская П.А. Обязанность доказывания // Уголовно-процессуальное
право России / под ред. П.А. Лупинской. М., 1997. С. 165.
2
Савицкий В.М. Государственное обвинение в суде. М., 1971. С. 167.
3
См.: Петрухин И.Л. Обязанность доказывания // Теория доказательств в
советском уголовном процессе / отв. ред. Н.В. Жогин. Изд. 2 -е, испр. и доп. М.,
1973. С. 503.
364
1
нагрузки по доказыванию обвинения, что применимо лишь в
стадии судебного разбирательства.
УПК РСФСР 1960 г. недостаточно полно регламентировал
вопрос об обязанности доказывания. В ст. 20 УПК РСФСР
предусматривалось, что суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обязаны принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и
оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства. Из смысла этой нормы
можно было сделать вывод о том, что на суд, прокурора, следователя и лицо, производящее дознание, возлагалась обязанность
доказывания в широком смысле, т.е. обязанность установления
истины по делу. Обязанность доказывания в узком смысле УПК
РСФСР не была предусмотрена.
В УПК РФ, в отличие от УПК РСФСР 1960 г., имеется
норма, которая прямо указывает на обязанность доказывания в
узком смысле. В ч. 2 ст. 14 УПК РФ указано, что бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения. Данное правило, на наш взгляд недостаточно четко отражает существо обязанности доказывания обвинения, его публичный характер, так как к стороне обвинения согласно п. 47
ст. 5 УПК РФ, относятся прокурор, а также следователь, руководитель следственного органа, дознаватель, начальник подразделения дознания, начальник органа дознания, орган дознания,
частный обвинитель, потерпевший, его законный представитель
и представитель, гражданский истец и его представитель.
По делам публичного и частно-публичного обвинения все
указанные лица за исключением прокурор, следователя, руководителя следственного органа, дознавателя, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания, органа дознания, не несут обязанности доказывания ни в узком, ни в широком смысле. Это обязанность органов государства. Обязанность осуществления уголовного преследования, закрепленную
в ст. 21 УПК РФ, нельзя рассматривать в качестве обязанности
доказывания обвинения, поскольку в таком случае уголовное
преследование и доказывание становятся синонимами.
365
Однако это совсем не так. Функции и доказывание – несравнимые, разнопорядковые понятия. Поэтому для точного отражения обязанности доказывания обвинения следует предусмотреть в ст. 85 УПК РФ норму о том, что обязанность доказывания обвинения лежит на обвинителе.
Прокурор выступает в качестве субъекта обязанности доказывания, как в узком, так и в широком смысле. Он участвует
в собирании, проверке и оценке доказательств во всех стадиях
уголовного судопроизводства, стремясь к достижению объективной истины. В узком смысле прокурор осуществляет возложенную на него обязанность доказать предъявленное обвинение
лишь в суде, где он поддерживает перед судом государственное
обвинение. Причем обе эти обязанности взаимосвязаны. Одна
следует из другой, одна является частью другой. Нельзя доказывать суду предъявленное обвинение, не являясь субъектом
обязанности установления истины по делу.
Обязанность доказывания в узком смысле не появляется на
пустом месте. На предыдущих стадиях прокурор убедился в истинности выводов следствия, подписал обвинительное заключение и направил дело в суд. Прокурор уверен, что истина установлена. Это он и намерен доказать суду. «Прокурор приходит
в суд, чтобы доказывать обоснованность своего утверждения о
виновности обвиняемого, доказывать истинность выводов обвинительного заключения и достоверность лежащих в его основе фактов»1.
Но даже в суде, выполняя обязанность по доказыванию обвинения, прокурор продолжает оставаться субъектом обязанности доказывания в широком смысле. Это проявляется в том, что
метод осуществления доказывания остается прежним. Он участвует в доказывании на основе всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела. Когда обвинение не
находит своего подтверждения, прокурор не доказывает его во
что бы то ни стало, а отказывается от него, в целях установления
истины по делу и выполнения назначения уголовного судопроизводства.
В УПК РФ отсутствует принцип всесторонности полноты
и объективности, изменены и задачи уголовного процесса,
1
Савицкий В.М. Указ. соч. С. 160.
366
функции прокурора, осуществляющего уголовное преследование и надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия. Однако из этого совсем не
следует, что прокурор не является субъектом обязанности доказывания в широком смысле. Метод осуществления возложенных на прокурора функций остается прежним, а именно всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств.
Подтверждением этому служит ч. 2 ст. 6 УПК РФ, в которой сказано, что уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечает назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного
преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному
преследованию. Указанное назначение уголовного процесса
нельзя обеспечить без использования данного метода.
Итак, прокурор является субъектом обязанности доказывания и в узком, и в широком смысле слова, что отличает его от
иных субъектов обязанности доказывания.
Т.В. Фарои
СУДЕБНАЯ РЕФОРМА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
В ТРАКТОВКЕ АВТОРОВ УЧЕБНИКОВ ПО ИСТОРИИ
ОТЕЧЕСТВЕННОГО ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
JUDICIAL REFORM IN RUSSIAN FEDERATION
IN INTERPRETATION OF AUTHORS OF TEXTBOOKS
ON HISTORY OF THE DOMESTIC STATE AND LAW
В статье охарактеризованы учебники и учебные пособия для
студентов вузов по дисциплине «История государства и права России», в которых помещен материал о судебной реформе в Российская Федерация, начатой в 1991-1992 гг. Автором отмечается, что
только в учебных изданиях, выпущенных в 2010-х гг., раскрывается эта тема.
Article describes textbooks and teaching aids for university students in the discipline «History of the State and Law of Russia», which
367
contain material on judicial reform in Russian Federation, which began
in 1991-1992. Author noted that only in educational publications released in the 2010’s, this topic is revealed.
Ключевые слова: Российская Федерация, судебная система,
судебная реформа, статус судей, федеральный закон, учебная литература, правоведы.
Key words: Russian Federation, judicial system, judicial reform,
status of judges, federal law, educational literature, legal scholars.
Проводимая в Российской Федерации с 1991-1992 гг. судебная реформа нашла свое отражение не только в публицистике и
научной литературе, но и на страницах учебников и учебных пособий по дисциплине «История государства и права России» для
студентов юридических и неюридических специальностей. Рассмотрим, как трактуют авторы этих учебных изданий современную судебную реформу.
Отметим, что судебная реформа в учебниках и учебных пособиях для студентов-юристов, выпущенных в 1990-е гг., вообще
не упоминается. Даже такие авторитетные правоведы – авторы
этих изданий, как С.А. Чибиряев, О.И. Чистяков, рассматривая
развитие государства и права в постсоветской России, не упомянули старт судебной реформы и первые ее мероприятия1. Это было
связано с тем, что современная история в целом освещалась поверхностно. Поскольку эти учебники принадлежали перу еще советских авторов акцент делался лишь на общих тенденциях развития государственно-правовых явлений, позволявших избегать оценочных суждений.
В учебных изданиях по истории государства и права России,
выпущенных в начале 2000-х гг., как в центральных издательствах,
так и в провинциальных, судебная реформа, которая, заметим,
История государства и права России: учебник для студ. вузов / В.М. Курицын,
С.Г. Кара-Мурза, С.А. Чибиряев; под ред. С.А. Чибиряева. М.: Былина, 1998. 528 с.; История отечественного государства и права: учебник для студ., асп. и препод. юрид. вузов: в 2 ч. Ч. 2 / под ред. О.И. Чистякова. М.: МГУ, 1999. 491 с.
368
1
проводилась уже в течение 10 лет, также практически не рассматривается1. Лишь в некоторых изданиях упоминаются отдельные
мероприятия, проведенные в рамках судебной реформы. Так, в
учебнике «Правоведение» под редакцией В.А. Козбаненко в его 3й части «Основы государства и права Российской Федерации» помещен параграф «Судебная система России». В нем описана судебная система России, установленная Конституцией РФ 1993 г.,
названы ФЗ «О статусе судей в Российской Федерации» (1992 г.)
и «О Конституционном Суде РФ» (1994 г.), перечислены порядок
образования, функции и полномочия Конституционного, Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных судов, их аппаратов и т.д.2
В учебном пособии Б.Н. Земцова «История государства и
права России» в подпараграфе «Судебная система» названы ФКЗ
«Об арбитражных судах Российской Федерации» (1995 г.), «О судебной системе Российской Федерации» (1996 г.), а также уточняющие их последующие законы. По мнению автора, «наиболее значительным шагом на пути реформирования судебной системы является учреждение органа конституционного надзора, возрождение института суда присяжных, существенное укрепление статуса
судей, а также установление подлинной независимости судебной
власти»3.
Во многих вузовских учебниках и учебных пособиях, увидевших свет в 2010-е гг., т.е. спустя более 20 лет после начала судебной реформы в РФ, по-прежнему, судебная реформа не стала предметом специального рассмотрения4. Однако ряд авторов написали
о законах (например, закон «О внесении изменений и дополнений
История государства и права России / под ред. Ю.П. Титова. М.: ООО “ТК
Велби”, 2003. 544 c.; Кудинов О.А. История отечественного государства и права: учеб.
пособие. М.: МЭСИ, 2004. 273 с.
2 Правоведение: учебник / под ред. В.А. Козбаненко. 3-е изд. М.: Дашков и К°,
2006. 1072 с.
3 Земцов Б.Н. История государства и права России. М.: Изд. центр ЕАОИ, 2008.
336 с.
4 Толстая А.И. История государства и права России: учебник для вузов. 3-е изд.,
стереотип. М.: Юстицинформ: Омега-Л, 2010. 320 с.; История отечественного государства и права. 3-е изд., доп. / отв. ред. И.А. Исаев. М.: Проспект, 2012. 432 с.; История
отечественного государства и права: учебник для студ. вузов, обуч. пo спец. «Юриспруденция» / под ред P.C. Мулукаева. 2-е изд.. перераб. и доп. M., 2012. 703 с.; Камалова
Г.Т. История отечественного государства и права: учеб. пособие. Челябинск, 2013. 279 с.
369
1
в Закон РСФСР “О судоустройстве РСФСР”, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и кодекс
РСФСР об административных правонарушениях» (1993 г.), ФЗ
«Об арбитражных судах в РФ» (1995 г.) и др.), касающихся изменения судебной системы РФ, не уточнив, что эти законы появились в контексте проводимой с 1991-1992 гг. судебной реформы1.
И только в некоторых вузовских учебных изданиях помещены параграфы, посвященные судебной реформе в РФ. Такие параграфы, в частности, имеются в учебниках «История отечественного государства и права» В.Н. Бабенко, авторского коллектива во
главе с С.С. Згоржельской и др.2 В них перечислены мероприятия
судебной реформы, осуществленные на протяжении 1991-2012 гг.
По мнению И.Н. Кузнецова – автора учебного пособия по
изучаемой нами тематике, в настоящее время остро стояла задача
укрепления судебной власти, которая пока еще являлась довольно
слабой, а порой и беспомощной. Исследователь полагает, что
только сильное и авторитетное правосудие может обеспечить эффективность усилий других ветвей власти, а главное – действенную защиту прав граждан. И.Н. Кузнецов пишет, что начавшаяся
в конце 90-х гг. и медленно реализуемая судебная реформа была
направлена на укрепление государственной власти, которая
должна была окончательно сформировать законодательную базу
судебной власти, укомплектовать суды всех уровней кадрами,
укрепить материальную базу судебной власти, создать систему
безотказного исполнения судебных решений, развить практику
прямого применения Конституции, в первую очередь, в сфере защиты прав и свобод граждан3.
В учебном пособии Н.В. Михайловой «История государства
и права России (XIX - начало XXI в.)» в разделе «Судебная власть
Пашенцев Д.А. История государства и права России: курс лекций. 2-е изд. М.: Эксмо, 2010.
448 с.; Кушнир И.В. История государства и права России. 2010. URL: http://be5.biz/pravo/ i019/in1
dex.html; Вологдин А.А. История отечественного государства и права: учебник. 2-е изд.,
перераб. и доп. М.: Юстиция, 2015. 720 с.
2 История отечественного государства и права: учеб. пособие для студ. фак-тов
непрер. образ. / Згоржельская С.С. и др. М.: РАП, 2013. 316 с.; Бабенко В.Н. История
отечественного государства и права: учебник. М.: Юстиция, 2016. 380 с.; История государства и права России: в 3 ч. Ч. 3: учебник для академ. бакалавриата / под общ. ред. В.Е.
Рубаника. М.: Юрайт, 2017. 313 с.
3 Кузнецов И.Н. История государства и права России: учеб. пособие. 5-е изд. М.:
Изд-во «Дашков и К°», 2013. 696 с.
370
в Российской Федерации» рассказано о принятии Верховным Советом РСФСР в октябре 1991 г. постановления «О Концепции судебной реформы». Однако в результате распада СССР и упразднения в декабре 1991 г. Верховного Суда СССР его преемником стал
Верховный Суд РСФСР, а затем Верховный Суд РФ. В правосудии, по словам автора, сменились приоритеты: человек, его права
и свободы провозглашались высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанностью государства. По мнению Н.В. Михайловой, ФЗ «О статусе
судей в Российской Федерации» (1992 г.) стал реальной основой
для создания влиятельной судебной корпорации. А статус российского судьи был поднят на более высокий уровень, повысилась
престижность судейской профессии. Для выражения и защиты интересов судей Закон предусматривал образование органов судейского сообщества – Всероссийского съезда судей; собраний (съездов) судей республик, краев, областей, городов Москвы и СанктПетербурга, военных округов (флотов) и избираемых ими советов
судей; квалификационных коллегий судей. В издании описан новый этап судебной реформы, связанный с принятием 12 декабря
1993 г. Конституции Российской Федерации. Автор охарактеризовала ФЗ «Об арбитражных судах Российской Федерации» (1995 г.),
«О судебной системе Российской Федерации» (1996 г.), «О Судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации»
(1998 г.), Федеральную целевую программу «Развитие судебной
системы России на 2007-2011 годы», ФКЗ «О внесении изменений
в федеральный конституционный закон “О судебной системе Российской Федерации” и федеральный конституционный закон “Об
арбитражных судах Российской Федерации” в связи с созданием в
системе арбитражных судов Суда по интеллектуальным правам»
(2011 г.). Автором учебного пособия сделан следующий вывод:
«Судебная власть в Российской Федерации совершенствуется в
направлении соблюдения прав человека и гражданина, интересов
российского общества»1.
Таким образом, в большинстве изученных нами вузовских
учебников и учебных пособий, выпущенных в 1990-2000-х гг., судебная реформа в Российской Федерации не получила должного
Михайлова Н.В. История государства и права России (XIX - начало XXI в.): учеб.
пособие. М.: Кнорус, 2014. 376 с.
371
1
освещения. О ней появилась информация в учебной литературе по
вузовской дисциплине «История государства и права России»
лишь в 2010-е гг. Однако авторы этих учебных изданий зачастую
не раскрывают ее основные этапы, не дают развернутой характеристики ее целей, методов, а также результатов, достижений и
просчетов. Вместе с тем, включение в учебные издания, а особенно для студентов неюридических специальностей и направлений подготовки, информации о проводимой в стране судебной реформе крайне необходимо для формирования правового сознания
и развития правовой культуры.
В.А. Цацуро
СОВРЕМЕННАЯ СТРАТЕГИЯ РАЗВИТИЯ
ПРЕДМЕТА ДОКАЗЫВАНИЯ
MODERN STRATEGY FOR DEVELOPING
OF FACT IN PROOF
В статье изложены результаты исследования некоторых результатов реализации Концепции судебной реформы 1991 г., относящихся к предмету доказывания. Автором отмечены проблемные
обстоятельства, обусловившие потребность в проведении научных
изысканий в части определения роли, места и значения предмета
доказывания в современном уголовном судопроизводстве, направление и пути его реформирования. В результате проведенного исследования сформулированы авторские предложения по определению стратегии развития предмета доказывания, включая дефиницию предмета доказывания и ее легальное закрепление, способы и
критерии дифференциации предмета доказывания.
The article presents the results of a study of some of the results of
the implementation of The concept of judicial reform in 1991, related
to the fact in proof. The author notes the problematic circumstances that
led to the need for scientific research in terms of determining the role,
method and value of the fact in proof in modern criminal justice, the
direction and ways of its reform. As a result of the conducted research,
the author's proposals for determining the development strategy of the
372
fact in proof, including the definition of the fact in proof and its legal
consolidation, methods and criteria for differentiating the fact in proof
are formulated.
Ключевые слова: концепция, судебная реформа, уголовное
судопроизводство, стратегия, предмет доказывания, дифференциация.
Key words: concept, judicial reform, criminal prosecution, strategy, fact in proof, differentiation.
Концепция судебной реформы (далее – Концепция), утвержденная постановлением Верховного Совета РСФСР №1801-1 от
24 октября 1991 г. провозгласила комплексный подход к законотворчеству, обеспечивающий «тщательное обдумывание, теоретическое обоснование каждого шага, последовательность принимаемых решений»1. Авторы Концепции определили ряд важнейших
проблем того времени, требующих оперативного решения, спланировали последовательность этапов реформирования. В содержании Концепции отдельное место занимает уголовное судопроизводство.
При разработке концептуальных подходов к реформированию уголовного судопроизводства, авторы уделили большое внимание ряду важных аспектов. В частности, весьма подробно рассматривается вопрос о состязательности, принципах, судебном
контроле и др.
В то же время остается удивляться фрагментарному отражению в Концепции положений, затрагивающих основу уголовного
судопроизводства – доказывание. Как принято считать в теории
уголовного процесса доказывание составляет «сердцевину» уголовного судопроизводства. Авторами Концепции уделено внимание критериям признания доказательств недопустимыми, а само
доказывание упоминается только как средство реализации состязательности или как аргументация к предложенным идеям (пути
реформирования дознания, стадии возбуждения уголовного дела и
проч.).
Постановление Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г. № 1801-1 «О
Концепции судебной реформы в РСФСР» // СПС «КонсультантПлюс».
373
1
Как представляется, это далеко не все аспекты доказывания,
требующие выработки концептуальных положений для их развития. Если доказывание составляет основу уголовного судопроизводства, то центром всего доказывания является его предмет. Об
этом важнейшем элементе уголовного судопроизводства в Концепции судебной реформы находим лишь косвенное упоминание.
Так, экспертная группа предложила ввести право следователя самостоятельно определять круг обстоятельств, подлежащих доказыванию.
Отсутствие либо весьма ограниченное изложение положений
о доказывании и его предмете в Концепции является, на наш
взгляд, причиной многих сложных проблем. В частности, провозглашенный в Концепции путь на дифференциацию форм уголовного судопроизводства (весьма неоднозначно сконструированный
и раскрытый в этом основополагающем документе) никак не
нашел своей связи с предметом доказывания. Однако именно это
обстоятельство – взаимосвязь формы уголовного судопроизводства с установлением обстоятельств, подлежащих доказыванию в
ее рамках, – выступает концептуальным при определении правил
и условий конкретной формы судопроизводства.
Не обладая полной ясностью какие же именно обстоятельства должны быть доказаны весьма затруднительно представить
надлежащую, оптимальную по своим параметрам процедуру.
Например, развивая дифференциацию досудебного производства,
законодатель внедрил сокращенное дознание. Своим появлением
эта форма вызвала острую дискуссию в науке уголовного процесса. Ее (дискуссии) основным направлением стала критика
именно такой части этой формы как обстоятельства подлежащие
доказыванию1.
См об этом: Семенцов В.А., Цацуро В.А. Предмет доказывания в сокращенной
форме дознания // Проблемы эффективности права в современной России: материалы
Междунар. науч.-практ. конф. В 2 т. Краснодар: Кубанский гос. унт, 2016. Т 2. С. 573578; Семенцов В.А. Дознание в сокращенной форме и перспективы его реформирования
// Проблемы эффективности права в современной России: материалы Междунар. науч.практ. конф. В 2 т. Краснодар: Кубанский гос. унт, 2016. Т. 2. С. 393-399.
374
1
Как показатель нежизнеспособности этой формы стала статистика ее применения: за первые несколько лет эта форма не применялась вообще или имелись единичные факты1. Основные проблемы заключались в неясности и нечеткости прописанных в законе правил доказывания, включая его предмет.
Предмет доказывания выступает ориентиром для всей процессуальной деятельности. Его наличие, содержание, полнота отражения подлежащих доказыванию обстоятельств влияют на качество всех процессуальных решений, включая обоснованность приговора и иных итоговых судебных решений. Одновременно его отсутствие или несоответствие потребностям практики влечет возникновение серьезных затруднений.
Обратимся еще раз к содержанию Концепции. В ней отражены критерии дифференциации, включая по такому признаку,
как стадии уголовного судопроизводства. Стадия возбуждения
уголовного дела до настоящего времени находится в положении
«неродного ребенка» в системе уголовного судопроизводства.
Дискуссия о ее нужности этой системе является постоянной и всегда острой. Одной из причин такого внимания выступает как раз
невозможность обеспечить достижение поставленных перед нею
задач установленными законом способами. Многочисленность допускаемых правоприменителями ошибок и нарушений – еще одна
причина, чтобы обсуждать возможность исключения стадии возбуждения уголовного дела.
Одной из наиболее часто встречающихся ошибок является
переоценка возможностей этой стадии и требование устанавливать больший перечень обстоятельств, чем это нужно для принятия обоснованного процессуального решения о возбуждении либо
об отказе в возбуждении уголовного дела. Подобного рода требования зачастую содержатся в надзорных материалах, в которых
прокурор, отменяя решение об отказе в возбуждении уголовного
дела или о его возбуждении, указывает на поспешность решения,
требует установить дополнительные обстоятельства. Это приводит к затягиванию процесса проверки сообщения о преступлении,
О проекте федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в части введения особого порядка досудебного
производства)» / Министерство внутренних дел РФ: оф. сайт. URL: https://xn--b1aew.xnp1ai/mvd/structure1/Departamenti/Dogovorno_pravovoj_departament/
Publikacii_i_
vistuplenija /item/3079668 (Дата обращения: 29.02.2020).
375
1
многочисленным отменам процессуальных решений, нарушениям
сроков, как следствие, неэффективности процессуальной деятельности в целом и нарушениям конституционных прав граждан на
доступ к правосудию.
Такие случаи встречаются на практике нередко. Так, из текста постановления судьи Славского районного суда Калининградской области: «В возбуждении уголовного дела неоднократно отказывалось, но эти решения признавались прокурором необоснованными и отменялись». Ниже в постановлении конкретизируется
хронология вынесенных решений: в общей сложности было вынесено: дознавателем – четыре постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, прокурором – четыре постановления об отмене постановления об отказе в возбуждении уголовного дела и
снова дознавателем – постановление о возбуждении уголовного
дела. Более того, в указанных обстоятельствах заявитель не был
уведомлен об итогах проверочных мероприятий, что и составило
предмет жалобы1.
Или другой пример, из судебной практики Верховного Суда
Кабардино-Балкарской Республики, где следователь выносил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела восемь раз,
а с момента первоначального отказа в возбуждении уголовного
дела прошло более года. В тексте представления отмечено, что
«заместитель прокурора Прохладненского района КБР в постановлении от 7 июля 2017 года, отменяя первоначальное решение об
отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Кагермазова
Б.А. по основаниям, предусмотренным п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, за
отсутствием в его действиях составов преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 3 ст. 286, ст. 167 УК РФ, вынесенное следователем
Прохладненского МРСО СУ СК России по КБР Адамоковым М.Б.
2 июня 2017 года, указал, что в действиях Кагермазова Б.А. содержатся признаки преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286
УК РФ, и в материалах проверки имеются достаточные основания
для возбуждения уголовного дела, в связи с чем, необходимо расПостановление Славского районного суда калининградской области от 20 июня
2016 г. по делу № 3/10-12 по жалобе на действия должностных лиц, осуществляющих
уголовное производство (ст. 125 УПК РФ) // Государственная автоматизированная система Российской Федерации «Правосудие» URL: https://bsr.sudrf.ru/bigs/portal.html
(Дата обращения: 29.02.2020).
376
1
смотреть вопрос о возбуждении уголовного дела. Однако, несмотря на наличие в материалах проверки достаточных оснований
для возбуждения уголовного дела следователь 21 июля 2018 года
вновь незаконно отказал в возбуждении уголовного дела по тем же
основаниям»1.
Не являясь сторонниками идеи исключения стадии возбуждения уголовного дела из системы уголовного судопроизводства,
полагаем, что устранением большинства ее проблем стало бы установление исчерпывающего перечня обстоятельств, подлежащих
установлению (предмета доказывания) для стадии возбуждения
уголовного дела.
Стадия возбуждения уголовного дела не единственная, требующая своего предмета доказывания. Полагаем, что уточненный
предмет доказывания необходим для каждой стадии уголовного
судопроизводства. Особенно актуально его определение для вышестоящих судебных инстанций. Например, для апелляционного
производства в рамках которого должны устанавливаться не
только фактические, но и процессуальные обстоятельства.
Не менее существенным нам видится и определение предмета доказывания для дифференцированных производств. В
настоящее время этих производств насчитывается несколько. В
процессе фактического формирования находится еще одна процедура – по делам об экономических преступлениях, совершенных
предпринимателями в сфере хозяйственной деятельности.
Ни одна из этих форм, за исключением производства по делам несовершеннолетних, и частично, в отношении лиц, страдающих психическими расстройствами, не сопровождается установлением отдельного самостоятельного предмета доказывания.
Подводя итог, отметим основные выводы.
1. Отсутствие в Концепции указаний на вектор развития
предмета доказывания говорит о ее незавершенности и обусловливает потребность в выработке концептуальных положений о его
совершенствовании. Учитывая активность законодателя в форми-
Апелляционное постановление Верховного Суда Кабардино-Балкарской Республики от 22 января 2019 г. по апелляционному представлению прокурора по делу
№ 22К-44 (22К-1045) // Государственная автоматизированная система РФ «Правосудие»
URL: https://bsr.sudrf.ru/bigs/showDocument.html (Дата обращения: 29.02.2020).
377
1
ровании отдельных дифференцированных форм уголовного судопроизводства необходимо разработать стратегию реформирования
содержания предмета доказывания с учетом комплексного подхода.
2. Считаем, что в уголовно-процессуальном законе должен
получить свое закрепление общий (базовый) предмет доказывания: «предмет доказывания – это совокупность обстоятельств,
подлежащих доказыванию, способствующих принятию справедливого, законного, обоснованного и мотивированного решения
участниками уголовного судопроизводства. С этой целью необходимо ст. 73 УПК РФ переименовать на «предмет доказывания».
Одним из возможных и надлежащих направлений совершенствования предмета доказывания нам видится перспективная в современном уголовном судопроизводстве тенденция – дифференциация его содержания. При этом критерии дифференциации
предмета доказывания должны совпадать с критериями дифференциации процессуальной формы.
3. Следует определить следующие критерии дифференциации предмета доказывания:
– стадия уголовного судопроизводства;
– усложненные производства (расширение перечня обстоятельств, подлежащих доказыванию);
– упрощенные производства (сужение круга обстоятельств,
подлежащих доказыванию);
– участник уголовного судопроизводства (в зависимости от
выполняемой функции: обвинение, защита, разрешения уголовного дела);
– характер принимаемого решения.
378
А.В. Цыпина
СТАНОВЛЕНИЕ И СОВРЕМЕННЫЕ ВОПРОСЫ
РАЗВИТИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ СУДЕБНОЙ
ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ
FORMATION AND MODERN ISSUES
OF DEVELOPMENT DOMESTIC JUDICIAL SYSTEM
LINGUISTIC EXPERTISE
Судебная лингвистическая экспертиза (СЛЭ) является относительно новым видом экспертного исследования в отечественном
судопроизводстве. Однако, в настоящее время она приобретает все
большую распространенность. В этой связи возникает потребность в осмыслении и анализе этапов ее развития, сущности исследований, определении ее цели и задач, предмета и объектов, а
также в постановке современных вопросов, требующих разрешения на фоне масштабного использования ее результатов. Автором
представлено собственное видение отдельных теоретических аспектов СЛЭ, в частности, касающихся определения предмета ее
исследования.
Judicial linguistic expertise (SLA) is a relatively new type of expert research in domestic legal proceedings. However, it is now becoming more common. In this regard, there is a need for understanding and
analyzing the stages of its development, the essence of research, determining its purpose and objectives, subject and objects, as well as setting
up modern issues that require resolution against the background of
large-scale use of its results. The author presents his own vision of certain theoretical aspects of SLE, in particular, concerning the definition
of the subject of its research.
Ключевые слова: прикладная лингвистика, лингвистическая безопасность, судебная лингвистическая экспертиза, продукты речевой деятельности, цель, задачи, предмет, объект.
379
Key words: applied linguistics, linguistic security, forensic linguistic expertise, products of speech activity, purpose, tasks, subject,
object.
Коренные изменения в политике, экономике, науке, в средствах массовых коммуникаций с начала 90 гг. ХХ в. без сомнений
определили множество процессов в отечественной лингвистике, в
частности, сформировали множество новых направлений и структур прикладной лингвистики. Одним из активно развивающихся
направлений в этой сфере является судебная лингвистическая экспертиза (далее – СЛЭ), которая исследует отношения двух фундаментальных ценностей бытия человека – языка и права.
За последние годы СЛЭ стала обязательным спутником тех
категорий дел, где невозможно обойтись без использования специальных лингвистических знаний для вынесения справедливого
решения. Таковы дела о защите чести, достоинства и деловой репутации в связи с клеветой и оскорблением, конфликты в сфере
авторских прав, в рекламной деятельности и др.
Языковая небрежность, коммуникативная нечистоплотность,
лингвистическая беспечность ведут к нарушениям, ответственность за которые выходит за рамки культуры речи. В такой ситуации потребовались эксперты способные обеспечить высококвалифицированное лингвистическое сопровождение дел в судах Российской Федерации.
Судебная лингвистическая экспертиза стала социальным заказом времени, когда активизировались явления, до этого мало
востребованные как предмет юридического разбирательства. Привлечение лингвистов-экспертов для объективного судебного решения и ненарушение «лингвистической безопасности» становится частой практикой.
При этом вряд ли можно сказать, что эта практика такая уж
совсем новая. Например, создатель и председатель правления
ГЛЭДИС1, доктор филологических наук, профессор, академик
РАЕН М.В. Горбаневский в одном из интервью привел интересный факт о применении специальных лингвистических познаний
1
Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спо-
рам.
380
еще в 1865 г.1 Однако вряд ли можно утверждать, что эта дата
должна рассматриваться как начало применения СЛЭ в отечественном судопроизводстве. Конечно, потребовалось еще значительное время для формирования хотя бы необходимых основ для
ее разработки оформления и применения. В то же время, этот факт
следует рассматривать как демонстрацию возникновения объективной основы для ее разработки, появление объективной потребности в применении лингвистической экспертизы.
Особенно быстрыми темпами стало развиваться направление
судебной лингвистики в начале 90-х гг. прошлого века. В этот период наращивается теоретическая основа соответствующих исследований. Появляется научная основа для проведения СЛЭ2. В подготовленных в то время научных работах излагаются основные вопросы назначения, проведения и оформления судебных лингвистических экспертиз по различным категориям судебных дел.
Необходимо подчеркнуть, что основополагающее для лингвистической экспертизы стала работа «Цена слова: Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации», где достаточно подробно излагается лингвистическое и юридическое содержание 24
экспертиз по известным в России делам о защите чести и достоинства, прошедшим через российские суды.
Создаются общественные объединения экспертов-лингвистов, из которых наиболее известными являются Сибирская ассоциация лингвистов-экспертов (СИБАЛЭКС), которая объединяет
экспертные организации Алтайского края, Новосибирской и Кемеровской областей. Важным этапом в развитии и становлении судебной лингвистической экспертизы в России становится создание в 2001 году Гильдии лингвистов экспертов-экспертов по документационным и информационным спорам (ГЛЭДИС).
Горбаневский М.В. Какие времена – такие экспертизы // Судья. 2011. Август.
С. 52-56.
2
См., например: Понятия чести, достоинства и деловой репутации: спор. тексты
СМИ и проблемы их анализа и оценки юристами и лингвистами / Фонд защиты гласности; [отв. ред. А. Симонов, М. Горбаневский]. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Медея, 2004.
326 с.; Цена слова: из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных
процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации / под ред. проф. М.В. Горбаневского. 3-е изд., испр. и доп. М.: Галерия, 2002. 424 с.
381
1
Основными видами экспертных работ чаще всего оказываются дела о защите чести, достоинства и деловой репутации, о клевете, об оскорблении, словесном экстремизме, о защите авторских
прав на произведения литературы, вымогательстве и иных форм
психического насилия, взятке и провокации взятки, об установлении подлинного смысла текстов официально-деловых документов1.
Правовую основу отечественная судебная лингвистическая
экспертиза получила в 2006 г., когда приказом Минюста РФ от 9
марта 2006 г. № 36 путем ее включения в перечень допустимых
экспертных исследований2. Следует отметить, что такое решение
стало возможным благодаря разработке унифицированной методики СЛЭ в судебно-экспертном учреждении, которой стала типовая методика, созданная на базе ЭКЦ МВД России и в дальнейшем
опубликованная под названием «Лингвистическое исследование
устных и письменных текстов»3.
Поэтому на сегодняшний день можно констатировать следующие факты:
1) СЛЭ прошла несколько этапов формирования, включая,
осознание потребности в ее существовании, разработку теоретической основы, а также методики проведения судебно-экспертного
исследования. В настоящее время, СЛЭ находится на этапе активного совершенствования: правового и методологического;
2) активно и весьма настоятельно проявляется потребность в
проведении СЛЭ, что можно констатировать, в том числе, на основе существующих законодательных актов, как, например, Уголовный кодекс Российской Федерации, включающий составы преступлений, установление которых требует специальных лингвистических знаний;
ГЛЭДИС. Виды экспертных работ. [Электронный ресурс]. Режим доступа к источнику: http://rusexpert.ru/uslugi/sporniy-tekst.html.
2
Приказ Минюста РФ от 9 марта 2006 г. № 36 «О внесении изменений в Приказ
Минюста РФ от 14 мая 2003 г. № 114 «Об утверждении перечня родов (видов) экспертиз»
(до этого существовала лишь автороведческая экспертиза) Официальный интернет-портал правовой информации. [Электронный ресурс]. Режим доступа к источнику:
http://pravo.gov.ru.
3
Типовые экспертные методики исследования вещественных доказательств. Ч. II
/ под ред. А.Ю. Семёнова. Общ. ред. канд. техн. наук В.В. Мартынова. М.: ЭКЦ МВД
России, 2012. 800 с.
382
1
3) практическая составляющая свидетельствует о возрастающей значимости СЛЭ, как процессуального доказательства, одновременно с этим отмечаются и многочисленные проблемы, сопровождающие это направление судебной экспертной деятельности.
Практические проблемы неизбежно связываются с проблемами теоретического порядка. Одной из них вступает неоднозначность и неустойчивость определения как самой СЛЭ, так и ее предмета.
По мнению ряда ученых и практиков лингвистическая экспертиза представляет собой «вид языковедческого исследования,
в котором объединяются различные лингвистические и экстралингвистические параметры»1.
На сайте одного из многочисленных бюро судебных экспертиз находим следующее определение: «Судебная лингвистическая
экспертиза представляет собой процессуально регламентированное исследование устного или письменного текста по вопросам,
разрешение которых требует применения специальных познаний
в области лингвистики и других направлений современного теоретического и прикладного языкознания (психолингвистики, социолингвистики и др.)»2. Отметим сразу тот факт, что устного текста быть не может, и это обстоятельство применительно к определению понятия СЛЭ вызывает определенную озабоченность. Не
менее существенным полагаем, выступает и тот факт, что под единую лингвистическую экспертизу пытаются «подвести» комплексную психолого-лингвистическую экспертизу, которая осуществляется по иным, чем СЛЭ основаниям и включает иные объект и предметы.
В результате судебной лингвистической экспертизы дается
оценка продуктам речевой деятельности: речевым произведениям
в готовом, законченном виде, представленном в устном или письменном виде. Заключение СЛЭ является источником доказательственной информации, необходимой для установления существенных по делу обстоятельств
Колтунова Е.А. К вопросу о юридическом статусе лингвистической экспертизы
(материалы межрег. науч.–практ. семинара в г. Москве 7-8 декабря 2002 г. в интернетсборнике ГЛЭДИС). [Электронный ресурс]. Режим доступа к источнику: http://koltunovnn.ru/modules/pages/main/publications/lingvojur.html.
2
http://sud-expertiza.org/lingvisticheskaya/sudebnaya.
383
1
Согласно перечню родов (видов) экспертиз, выполняемых в
судебно–экспертных учреждениях Министерства юстиции РФ,
объектом лингвистической экспертизы являются продукты речевой деятельности. Данный термин соотносится с большим количеством конкретных объектов, которые могут стать предметом
экспертного исследования и подлежат разграничению с объектами
почерковедческой, фонографической экспертизы1.
Для соблюдения строгой регламентированности, юридической и лингвистической релевантности, объективности и корректности необходим в первую очередь четко систематизированный и
структурированный понятийный аппарат в данной отрасли знаний. Вместе с тем мы можем наблюдать, что перечень задач безграничен, нет четкой дифференциации объектов судебной лингвистической экспертизы, сам термин «судебная лингвистическая
экспертиза» в большинстве случаев носит собирательный характер – все это свидетельствует о необходимости продолжения работы по развитию, становлению и совершенствованию школы
СЛЭ.
Особенное внимание необходимо уделить предмету СЛЭ.
На сайте Российского федерального центра судебной экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации2 предметом исследования СЛЭ указаны факты (обстоятельства), имеющие
значение для уголовных или гражданских дел, устанавливаемые
на основе анализа речевой деятельности. И в этом случае отсутствует указание на то, какие именно обстоятельства следует рассматривать в качестве конкретного предмета исследования.
В этой части важно правильно уяснить, что эксперт должен
провести исследование сразу в двух направлениях – говорению/написанию текста и их восприятию3. Очевидно, что и вопросы эксперту должны быть сформулированы таким образом,
чтобы охватить оба эти направления и выводы эксперта должны
касаться как одного, так и другого направления. Только при этом
Российский Федеральный центр судебной экспертизы при Министерстве юстиции
РФ.
[Электронный
ресурс].
Режим
доступа
к
источнику:
http://www.sudexpert.ru/possib/lingv.php#_ftnref1.
2
http://www.sudexpert.ru/possib/lingv.php.
3
На это, в частности, указывает К.И. Бринев. См.: Бринев К.И. Судебная лингвистическая экспертиза. Методология и методика: монография. М., 2017. С. 51.
384
1
условии можно говорить о соответствии экспертного исследования цели и задачам судопроизводства в части установления существенных для дела обстоятельств.
Полагаем, что определение предмета исследования СЛЭ
должно найти свое отражение в нормативных правовых актах,
определяющих производство лингвистического исследования.
Ю.Б. Чупилкин
ОБЫСК, ОСМОТР, ОБСЛЕДОВАНИЕ ЖИЛИЩА,
А ТАКЖЕ ПОМЕЩЕНИЙ, ИСПОЛЬЗУЕМЫХ
ДЛЯ АДВОКАТСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ:
СТАНДАРТЫ ЕСПЧ
SEARCH, INSPECTION, AND EXAMINATION OF HOMES
AND PREMISES USED FOR ADVOCACY:
ECHR STANDARDS
В статье проводится сравнительный анализ правовых положений Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) и российского законодательства, гарантирующих право на неприкосновенность жилища, а также направленных на соблюдение адвокатской
тайны при проведении обыска, осмотра, обследования жилища,
помещений, используемых для адвокатской деятельности. Сформулированы предложения по совершенствованию норм УПК РФ и
ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», регламентирующих вторжение в жилище и в помещения, используемые для адвокатской деятельности.
The article provides a comparative analysis of the legal provisions
of the European court of human rights (ECHR) and Russian legislation
that guarantee the right to respect for housing, as well as those aimed at
maintaining lawyer secrecy when conducting a search, inspection, examination of housing, as well as premises used for advocacy. The author suggests improving the rules of the criminal procedure code of the
Russian Federation and the Federal law "on operational search activities", regulating the invasion of housing and premises used for advocacy.
385
Ключевые слова: статья 8 ЕКПЧ, жилище, обыск, осмотр,
выемка, обследование, судебный контроль, помещение адвоката.
Key words: article 8 ECHR, dwelling, search, inspection, seizure,
examination, judicial control.
В ст. 25 Конституции РФ определено право граждан на
неприкосновенность жилища. Понятие жилища закреплено в п. 10
ст. 5 УПК РФ и в примечании к ст. 139 УК РФ.
Понимание жилища в практике Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ) значительно шире тех ограничений, которые
закреплены в российских нормах права. В соответствии с прецедентной практикой ЕСПЧ понятие «жилище» автономно и решение вопроса о том, является или нет конкретное место проживания
«жилищем», подпадающим под действие п. 1 ст. 8 ЕКПЧ, будет
зависеть от фактических обстоятельств, в частности, от существования достаточных и продолжительных связей с определенным
местом1.
Европейским Судом выработан и применяется тест на проверку вмешательства должностных лиц государственных органов
в право на уважение «жилища». Положения ст. 8 ЕКПЧ будут
нарушены вмешательством должностных лиц только в том случае,
если не будет доказано, что вмешательство должностных лиц в
право на уважение жилища соответствовало закону; преследовало
одну или несколько законных целей, указанных в п. 2 ст. 8 ЕКПЧ;
не было обосновано и необходимо для достижения целей, предусмотренных п. 2 ст. 8 ЕКПЧ в демократическом обществе (дело
«Аванесян против России»)2.
Вмешательство в право на неприкосновенность жилища в
ходе раскрытия и расследования преступлений по УПК РФ осуществляется путем производства ряда следственных действий:
осмотр жилища, обыск жилища, выемка в жилище. По общему
Кононов И.С. Защита неприкосновенности жилища при проведении обыска: рекомендации ЕСПЧ // Уголовный процесс. 2012. № 5. С. 53-55.
2
Постановление ЕСПЧ по делу «Аванесян против России» (Avanesyan v. Russia)
от
18
сентября
2014
г.
(№
41152/06)
//
URL:
http://
www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&
base
=ARB002&n=412111#
06489112895955889 (Дата обращения: 15.02.2020).
386
1
правилу, осмотр жилища производится только с согласия проживающих в нем лиц или на основании судебного решения (ст.ст.12
и 177 УПК РФ). Обыск и выемка в жилище производятся также на
основании судебного решения, принимаемого в порядке ст. 165
УПК РФ.
Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее – Закон об ОРД) в п. 8 ч.
1 ст. 6 предусматривает проведение ОРМ «Обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных
средств». Это ОРМ заключается в непосредственном или опосредованном (с использованием технических средств) не процессуальном осмотре и изучении указанных объектов в целях обнаружения следов преступной деятельности, орудий совершения преступления, похищенного имущества, разыскиваемых лиц, а также
получения иной информации, необходимой для решения задач
ОРД. Обследование жилища против воли проживающих в нем лиц
(гласное и негласное) проводится на основании судебного решения в порядке, установленном ч. 2 ст. 8 и ст. 9 ФЗ «Об ОРД»1.
Именно при организации и проведении этого ОРМ возникает
наибольшее количество вопросов, связанных с обеспечением
права на уважение жилище.
Для ЕСПЧ не имеет значения, как именуется оперативно-розыскное или следственное действие, направленное на вмешательство должностных лиц правоохранительных органов в национальном праве. Для исследования в контексте ст. 8 ЕКПЧ для суда значение имеет только то, затрагивается ли данным действием право
на уважение жилища заявителя.
ЕСПЧ предъявляет определенные стандарты к порядку санкционирования и проведению обыска, содержанию соответствующего акта. Так, во время рассмотрения ходатайства о разрешении
обыска в жилище суду необходимо установить, имеются ли доказательства обоснованного подозрения о наличии у лица в жилище
Макаров А.В., Фирсов О.В. Проблемы правового регулирования оперативно-розыскного мероприятия «обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств» // Российский следователь. 2012. № 10. С. 35-38.
387
1
тех или иных предметов и документов (дело «Робатин против Австрии»)1. В качестве нарушений процессуальной формы ЕСПЧ периодически обращает внимание на неопределённость формулировок в ордерах на производство обысков и слишком широкий характера предмета обыска, что позволяет должностным лицам в
ходе обыска действовать по собственному усмотрению (дело
«Смирнов против России»2, дело «Аванесян против России» и
др.).
В деле «Мисан против России»3 ЕСПЧ указал на сугубо формальный подход национального суда к рассмотрению жалобы на
обыск, без оценки наличия «значимых» и «достаточных» оснований для него. Суд отметил, что неспособность очертить границы
проведения обысков, а также отсутствие гарантий, которые ограничивали бы воздействие данного мероприятия, являются проблемами, которые периодически возникают в прецедентной практике
в отношении России (§ 61).
Несмотря на обширную прецедентную практику Европейского Суда об обысках, а также правовые позиции Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ, согласно которым постановления ЕСПЧ должны учитываться при рассмотрении соответствующих вопросов в национальной юрисдикции, отечественная следственно-судебная практика часто демонстрирует игнорирование
страсбургских подходов4.
Исправление подобной ситуации видится в дополнительной
регламентации УПК РФ, детально прописывающей порядок судебного контроля и производства обыска. Представляется правильным, что ст. 182 УПК РФ должна содержать указание о том,
Постановление ЕСПЧ по делу «Робатин против Австрии» (Robathin v. Austria)
от 3 июля 2012 г.) (№ 30457/06) // URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-111890 (Дата
обращения: 15.02.2020).
2
Постановление ЕСПЧ по делу «Смирнов (Smirnov) против России» от 7 июля
2007 г. (№ 71362/01) // URL: http://www.garant.ru/products/ipo/prime/ doc/2467583
/#ixzz5Tn HJ7OoZ (Дата обращения: 05.10.18).
3
Постановление ЕСПЧ по делу «Мисан (Misan) против России» от 2 октября
2014 г. (№ 4261/04) // URL.: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req
=doc&base=ARB002&n =414265#04127768345476053 (Дата обращения: 15.02.2020).
4
Никонов М.А. Обыск в жилище: практика Европейского Суда по правам человека
// Российский ежегодник Европейской конвенции по правам человека. 2018. № 4. С. 216232.
388
1
что в постановлении на производство обыска максимально детально должен быть указан предмет обыска, отражено какие предметы, документы, вещества планируется отыскать и изъять в ходе
этого следственного действия, какое значение они могут иметь к
расследованию уголовного дела.
В практической деятельности имеют место случаи, когда
обыск в жилище пытаются подменить оперативно-розыскным мероприятием – «обследованием помещений, зданий сооружений».
По мнению автора, предлагаемый порядок регламентации обыска,
в полной мере должен распространяться и на данное оперативнорозыскное мероприятие, которое проводится в жилище или в
офисе адвоката.
Следует отметить, что в своих решениях ЕСПЧ обращает
внимание на то, что широкое толкование жилища вызвано еще и
языковым отличием. Французский эквивалент «domicile» имеет
более широкое значение, чем слово «home» в английской версии,
и может распространяться, например, на офис профессионального
лица (дело «Нимитц» (Niemietz), § 30). В деле «Ниметц против
Германии», ЕСПЧ установил, что ст. 8 ЕКПЧ применима к обыску
в офисе адвоката для поиска документов подлежащих использованию в уголовном деле. Обыск в офисе адвоката не был соразмерен
его цели, заключающейся в предотвращении преступности и защиты других лиц.
В российском законодательстве долгое время отсутствовали
специальные процессуальные гарантии, защищающие адвокатов
при производстве обысков в помещениях адвокатов. 17 апреля
2017 г. Федеральным законом № 73-ФЗ в УПК РФ введена ст.
450.1, которая предусматривает дополнительные гарантии независимости адвокатов при оказании ими квалифицированной юридической помощи в уголовном судопроизводстве. Нововведение заключается в том, что обыск, осмотр и выемка у адвоката (в том
числе жилых и служебных помещениях, используемых для адвокатской деятельности) производятся только после возбуждения
уголовного дела и привлечения его в качестве обвиняемого, на основании судебного решения и в присутствии представителя адвокатской палаты соответствующего региона.
389
Регламентация процедуры обыска (выемки, осмотра), предусматривающая обязательное присутствие представителя адвокатской палаты, при производстве данных следственных действий,
вызвана тем, что российский законодатель учел требования ЕСПЧ.
Так, в постановлении ЕСПЧ от 12 февраля 2015 г. по делу «Юдицкая и другие против России» отмечалось, что в ходе обыска в помещении адвокатского образования должен быть обеспечен комплекс гарантий для предотвращения нарушения адвокатской
тайны (запрет на изъятие документов, на которые распространяется адвокатская тайна; наблюдение за проведением обыска со
стороны независимого наблюдателя»1. В постановлении от 9 апреля 2009 г. по делу «Колесниченко против России» ЕСПЧ также
обращал внимание на необходимость участия независимого
наблюдателя при производстве обыска в помещении используемом для адвокатской деятельности2.
Важными являются законодательные требования к постановлению судьи о разрешении в проведении обыска, изложенные в ч.
2 ст. 450.1 УПК РФ. В постановлении должно быть четко указано
и сформулировано, что является основанием для проведения
обыска и какие конкретные объекты будут отыскиваться. Именно
выполнение этих положений является гарантией защиты адвокатской тайны.
Вместе с тем, анализ судебной практики применения ст. 450.1
УПК РФ говорит о том, что у судов нет единообразного подхода к
вопросам санкционирования обысков и оценки законности действий следователя в отношении адвокатов. Судами часто дается
формальная оценка доводов следствия о необходимости проведения обысков в жилище или помещении, используемом адвокатом,
Постановление Европейского суда по делу «Юдицкая и другие против Российской Федерации» от 12 февраля 2015 г. (жалоба № 5678/06) // URL: http:
//www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=ARB&n=425407#067813165298433
38 (Дата обращения: 15.02.2020).
2
Постановление Европейского суда по делу «Колесниченко против Российской
Федерации» (Kolesnichenko v. Russia) от 9 апреля 2009 г., жалоба № 19856/04 // URL:
http:
//
www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=ARB&n=141862#
08557639090252029 (Дата обращения: 15.02.2020).
390
1
– нарушение, которое можно назвать типичным для многих решений судов, принимаемых в рамках судебного контроля на досудебной стадии1.
Так, 23 июля 2019 г., Преображенский районный суд г.
Москвы отказал в удовлетворении жалобы адвоката Б. Асрияна на
обыск, проведенный у адвоката В. Герасимовича по уголовному
делу, возбужденному в отношении неустановленных лиц. Адвокат
отметил, что перед началом обыска им показали постановление
судьи Преображенского районного суда г. Москвы от 14 июня, в
котором не были указаны основания обыска и перечень отыскиваемых предметов и документов. При этом в выдаче на руки копии
документа адвокатам отказали, сфотографировать постановление
не разрешили. Согласно протоколу обыска, целями следственного
действия являлись отыскание и изъятие предметов и документов,
а также электронных носителей, послуживших основанием для
приобретения обществом права собственности на спорное помещение. В ходе обыска у В. Герасимовича были изъяты документы,
подтверждающие права собственности общества, а также копия
соглашения об оказании юридической помощи Д. Цапиковой. Рассмотрев жалобу в порядке ст.125 УПК РФ, суд указал, что согласно ч. 5 ст. 450 УПК следственные и иные процессуальные действия, осуществляемые в соответствии с УПК РФ не иначе как на
основании судебного решения, в отношении лица, указанного в ч.
1 ст. 447 УПК РФ, если уголовное дело в отношении его не было
возбуждено или такое лицо не было привлечено в качестве обвиняемого, производятся с согласия суда, указанного в ч. 1 ст. 448
УПК РФ2.
Необходимо отметить, что законодатель в ч. 3 ст. 450.1 УПК
РФ практически отнимает гарантии неприкосновенности адвокатской тайны, предусмотренные ч.1 ст. ст. 450.1 УПК РФ. Согласно
ч. 3 ст. 450.1 УПК РФ допускается проведение осмотра места происшествия в отношении адвоката до возбуждения в отношении
Иванов В.Б. Обыск в отношении адвоката. Практика и рекомендации // Уголовный процесс. 2019. № 7. С. 32-40.
2
Суд признал обыск у адвоката по уголовному делу в отношении неустановленных лиц законным // URL: https: // www.advgazeta.ru/novosti/sud-priznal-obysk-u-advokatapo-ugolovnomu-delu-v-otnoshenii-neustanovlennykh-lits-zakonnym/ (Дата обращения:
15.02.2020).
391
1
него уголовного дела, до предъявления адвокату обвинения, фактически без судебного разрешения и в отсутствие представителя
адвокатской палаты. Эти случаи возможны, если в жилом и служебном помещениях будут обнаружены признаки совершения
преступления. Категория «признаки преступления» является оценочной, используется при анализе достаточных оснований для возбуждения уголовного дела в ст. 140 УПК РФ и вызывает постоянные дискуссии в теории и практике уголовного судопроизводства.
Такая законодательная дефиниция явно не будет способствовать исключению злоупотреблений со стороны должностных лиц
правоохранительных органов, выражающихся в осмотре, изучении, копировании и изъятии тех сведений, которые были переданы
доверителем адвокату на условиях конфиденциальности.
В литературе справедливо отмечается, что указанные три исключения из гарантий – это «лазейки» для возможных злоупотреблений. Следователи могут просто подольше не возбуждать дело в
отношении адвоката или подольше не привлекать его в качестве
обвиняемого1. В практической деятельности это может привести к
тому, что органы предварительного следствия будут свободно
производить обыск в помещениях адвокатов под видом осмотра.
Остается неясным, как могут быть обнаружены признаки преступления без осмотра адвокатского офиса2.
Представляется правильным изменить содержание ч. 3 ст.
450.1 УПК РФ и предусмотреть, что осмотр жилища и служебного
помещения адвоката производится только с его согласия или по
судебному решению. При производстве осмотра места происшествия в служебном или жилом помещении адвоката обязательно
присутствие представителя адвокатской палаты.
Таким образом, для установления надежных гарантий защиты права личности на неприкосновенность жилища и защиты
адвокатской тайны, при проведении обысков, осмотров, обследований жилища и помещений в которых осуществляется адвокатская деятельность, российское законодательство нуждается в дополнительной регламентации и в приведение в соответствие со
См.: Васильев О.Л. Новые права адвокатов в УПК РФ: плюсы и минусы // Уголовный процесс. 2017. № 8. С. 68-75.
2
См.: Закалюжный Р.С. Новые права и гарантии адвокатов: детально и без иллюзий // URL:https://www.ugpr.ru/article/1606-novye-prava-i-garantii-advokatov-detalno-ibezillyuziy?ustp = W&ustp=W.
392
1
стандартами ЕСПЧ, устанавливающими критерии вмешательства
в право на уважение жилища.
А.Ю. Чурикова
ПРОБЛЕМЫ ВЫБОРА МОДЕЛИ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРОКУРОРА В ЦИФРОВОМ
УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ1
PROBLEMS OF CHOOSING THE MODEL OF THE
PROSECUTOR'S ACTIVITY IN THE DIGITAL
CRIMINAL PROCESS
В уголовном процессе отсутствует единая концепция о роли
и месте прокурора, что ставит под сомнение возможность и эффективность внедрения органами прокуратуры цифровых технологий
в сферу уголовного судопроизводства. В связи с этим возникает
проблема поиска оптимальной правовой модели деятельности
прокурора. Используя метод правового моделирования, выделены
и проанализированы три модели правового регулирования деятельности прокурора в уголовном процессе по степени активности
его участия в различных стадиях уголовного судопроизводства.
In criminal proceedings, there is no unified concept of the role and
place of the Prosecutor, which calls into question the possibility and
effectiveness of the introduction of digital technologies by the Prosecutor's office in the field of criminal justice. This raises the problem of
finding the optimal legal model for the Prosecutor's activities. Using the
method of legal modeling, three models of legal regulation of the Prosecutor's activity in criminal proceedings were identified and analyzed
according to the degree of activity of his participation in various stages
of criminal proceedings.
Ключевые слова: прокурор, правовая модель, цифровизация, уголовное преследование, надзор.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ, в рамках научного
проекта № 20-011-00887.
393
1
Key words: prosecutor, legal model, digitalization, criminal prosecution, prosecutor's supervision.
Цифровизация – это процесс, который затрагивает почти все
аспекты экономической жизни и государственного управления в
Российской Федерации. Общедоступность и массовость информационных технологий делают возможным их внедрение во все
сферы жизни общества и государства.
В эпоху четвертой промышленной революции1 реформа уголовного процесса, направленная на цифровизацию всех его этапов,
неизбежна2. Многие авторы отмечают как плюсы3, так и минусы4
появления в перспективе электронных уголовных дел. Однако, из
поля зрения ученых, как правило, выпадают существенные вопросы: кто будет ответственным за внедрение цифровых технологий в сферу уголовного судопроизводства? Кто будет готовить методический материал и координировать работу правоохранительных органов по ведению электронного уголовного дела?
В настоящее время из всех правоохранительных органов,
осуществляющих деятельность в сфере уголовного судопроизводства, только прокуратура имеет концептуальное видение и опыт
правовой регламентации цифровизации своих структурных подразделений, которые отражены в Концепции цифровой трансформации органов и организаций прокуратуры до 2025 г. (приказ Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 14 сентября
См.: Шваб К. Четвертая промышленная революция. М.: Эксмо. 2016.
«Цифровая реформа» активно обсуждается в научных трудах многих ученыхпроцессуалистов. См.: Ищенко П.П. Современные подходы к цифровизации досудебного
производства по уголовным делам // Lex russica (Русский закон). 2019. № 12 (157). С. 6879; Власова С.В. К вопросу о приспосабливании уголовно-процессуального механизма к
цифровой реальности // Библиотека криминалиста. 2018. № 1. С. 9-18.
3
См., например: Назаров А.Д., Шагинян А.С. Организационный сервис "электронное правосудие" как фактор, способствующий минимизации ошибок в уголовном судопроизводстве // Право в информационном обществе: трансформация или модернизация:
материалы V Междунар. сравнит.-правового конгресса. 2019. С. 132-135; Шереметьев
И.И. Использование цифровых технологий при рассмотрении уголовных дел в суде: реальность и перспективы // Lex russica (Русский закон). 2019. № 5 (150). С. 117-131.
4
См., например: Воскобитова Л.А. Уголовное судопроизводство и цифровые технологии: проблемы совместимости // Lex russica (Русский закон). 2019. № 5 (150). С. 91104; Головко Л.В. Цифровизация в уголовном процессе: локальная оптимизация или глобальная революция? // Вестник экономической безопасности. 2019. № 1. С. 15-25.
394
1
2
2017 г. № 627) и Паспорте проекта цифровой трансформации органов и организаций прокуратуры Российской Федерации (приказ
Генеральной прокуратуры РФ и Министерства связи и массовых
коммуникаций РФ от 8 февраля 2018 г. № 68/56).
Между тем, однозначно говорить о координации органами
прокуратуры цифровизации в сфере уголовного судопроизводства, как это, например, происходило в Республике Казахстан1, невозможно. В российском уголовном процессе мы видим правовую
неопределенность и нестабильность правового регулирования
процессуального положения прокурора, вызванную отсутствием
единой концепции его роли и места в уголовном процессе.
В связи с этим особенно остро встает вопрос выбора правовой модели деятельности прокурора. Положение прокурора как
лица, обличенного властью осуществлять от имени государства
обвинение, должно быть определенным, прозрачным и понятным.
Как точно отмечал М.С. Строгович, обвинение является движущей
силой уголовного процесса2. Отсутствие концептуально осмысленной и проработанной модели деятельности прокурора на всех
стадиях уголовного судопроизводства повлечет невозможность
выстраивания действенных схем взаимоотношений при внедрении
электронного судопроизводства.
Предлагаем рассмотреть некоторые модели правового регулирования деятельности прокурора с точки зрения их эффективности при организации внедрения цифровых технологий в уголовный процесс.
Использование метода правового моделирования позволяет
нам выделить сущностные признаки деятельности и классифицировать получаемые модели по определенным признакам3. Так как
нас интересует рассмотрение вопросов внедрения органами прокуратуры цифровых технологий в сферу уголовного судопроиз-
См.: Костенко Р.В. Ведение уголовного судопроизводства в электронном формате в Республике Казахстан // Юридический вестник Кубанского гос. ун-та. 2019. № 1.
С. 44-51.
2
Строгович М.С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе. М.,
1951. С. 56.
3
Чурикова А.Ю. Правовая модель деятельности прокурора в досудебном производстве (российский опыт и международная практика): дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2010. С. 15-39.
395
1
водства, что само по себе предполагает определенный уровень активности и вовлеченности прокуроров в уголовный процесс, предлагаем выделить основные модели деятельности прокурора, используя в качестве классифицирующего признака – степень активности участия прокурора в уголовном судопроизводстве.
На основании данного признака можно выделить модели правового регулирования деятельности прокурора:
1. Прокурор как активный участник и руководитель расследовании и уголовного преследования как в досудебном производстве, так и в судебном разбирательстве. При этом он может как руководить расследованием, так и производить его самостоятельно.
Такая модель правового регулирования существовала в российском уголовном процессе до 2007 г. Она была оправдана при наличии в органах прокуратуры следственного аппарата и способствовала тесной интеграции прокуратуры и следствия. Подобная модель деятельности прокурора существует в настоящее время в Германии1.
С точки зрения координации цифровизации уголовного судопроизводства в данной модели деятельности прокурора есть как
положительные, так и отрицательные стороны. В данной модели
прокуроры наделены обширными полномочиями властно-распорядительного характера, которые делают возможным влияние на
всех участников уголовного судопроизводства.
Минусом такой схемы является то, что вся деятельность, связанная и с уголовным преследованием, и с расследованием, замкнута на прокуроре. Фактически отсутствует система сдержек и
противовесов, когда не вовлеченный в ход расследования прокурор может относительно объективно оценить законность и целесообразность уголовного преследования в отношении установленного в ходе расследования лица. Излишняя интеграция органов
расследования и прокуратуры в данной модели может негативно
сказаться на внедрении цифровых технологий в связи с перегруженностью органов прокуратуры функциями расследования, уголовного преследования и обеспечения законности.
Чурикова А.Ю. Прокурор в уголовном процессе Германии // Материалы IV Междунар. науч.-практ. конф. преподавателей, практических сотрудников, студентов, аспирантов. Саратов: Саратовский источник, 2017. С. 136-139.
396
1
2. Прокурор как полностью пассивный участник досудебного
производства с активной ролью в судебном разбирательстве. Теоретически такая модель возможна и предлагается некоторыми учеными-процессуалистами1, но на практике она фактически не
встречается. Это связано с самой сущностью осуществления прокурором уголовного преследования и надзора как способа обеспечения законности уголовного преследования.
При установленной законом полностью пассивной роли прокурора в досудебном производстве, он не сможет должным образом оценить законность, обоснованность и целесообразность осуществления уголовного преследования в судебном разбирательстве. В отличие от судьи прокурор не разрешает дело по существу,
поэтому он не должен быть полностью беспристрастен. Прокурор,
напротив, должен хорошо ориентироваться в материалах уголовного дела, быть убежден в виновности лица, в противном случае
осуществление им уголовного преследования в судебном разбирательстве ставится под сомнение.
При законодательном ограничении прокурора в формировании такого убеждения путем исключения его из активных участников досудебного производства, практика будет искать свои пути
формирования у прокуроров такого убеждения и, следовательно,
воздействия прокуроров на осуществляемое органами предварительного расследования уголовное преследование.
Например, при лишении прокурора в 2007 г. полномочия давать согласие на возбуждение уголовного дела, практика оперативно выработала пути устранения данной проблемы, о чем свидетельствует рост отмененных постановлений о возбуждении уголовных дел в конце 2007 г. и в 2008 г., а затем существенное снижение этого показателя2. В настоящее время следователи и дознаватели фактически также, как и до 2007 г. согласовывают с прокурором возбуждение уголовного дела.
Эффективность применения данной теоретической модели
деятельности прокурора в процессе цифровизации уголовного суСоловьев А.Б. Правовой статус прокурора в досудебном уголовном производстве
России: реалии и перспективы // Библиотека криминалиста. 2016. № 6. С. 117.
2
Основные статистические данные о деятельности органов прокуратуры за 2007
и 2008 г.г. // Официальный сайт Генеральной прокуратуры.
URL:
https://genproc.gov.ru/stat/data/ (Дата обращения: 28.02.2020).
397
1
допроизводства весьма сомнительна, так как в ней прокурор лишен в досудебном производстве каких-либо властно-распорядительных полномочий, которые бы позволили организовать процесс внедрения цифровых технологий в уголовное судопроизводство.
3. Прокурор осуществляет активное уголовное преследование в досудебном производстве и в судебном разбирательстве без
принятия на себя функции расследования уголовного дела или руководства расследованием. Эта модель не исключает осуществление прокурором надзора.
Однако, стоит понимать, что в уголовном процессе надзор
прокурора никогда не был и не будет сопоставим с общим прокурорским надзором. Деятельность прокурора в уголовном судопроизводстве всегда будет определяться его главной, ключевой функцией – осуществление законного и обоснованного уголовного преследования, а надзор выступает способом обеспечения законности
и обоснованности уголовного преследования в деятельности органов предварительного расследования. То есть фактически надзор
прокурора в уголовном процессе – это механизм опосредованной
реализации уголовного преследования, который позволяет прокурору обеспечить в дальнейшем законность и обоснованность уголовного преследования, поддерживаемого в суде.
Подобная деятельность присуща прокурорам во всех странах, но при этом ее наименование в уголовном процессе «надзорной» свойственно лишь странам постсоветского пространства. Такое наименование вводит в некоторое теоретическое заблуждение,
заставляя ученых проводить аналогию с общим надзором и утверждать тем самым, что в уголовном процессе не может быть эффективным прокурорский надзор за деятельностью, которой он руководит1.
См.: Дубривный В.А. Процессуальное руководство прокурора следователем //
Вестник Саратовской гос. академии права. 2000. № 2. С. 28-31; Корнуков В.М. Обеспечение прав личности в состязательном уголовном процессе // Вестник Саратовской гос.
академии права. 2000. № 2. С. 7; Безрядин В.И. Понятие, сущность и значение контроля
и надзора за исполнением законов в уголовном судопроизводстве. Прокурорский надзор
в досудебном производстве // Правовое поле современной экономики. 2016. № 8. С. 183195.
398
1
В уголовном процессе Великобритании, Германии, Франции
прокуроры также следят за законность и обоснованностью действий органов предварительного расследования, но данные полномочия не именуются надзорными, а осуществляются ими в рамках
обеспечения законности уголовного преследования в странах с
англо-саксонской правовой системой и в целях обеспечения достижения истины по делу в странах с романо-германской правовой
системой.
Если говорить о том, что для осуществления надзора прокуроры должны быть лишены полномочий по активному участию в
досудебном производстве, то тогда в данной позиции надо быть
последовательными до конца и полностью исключить участие
прокурора в уголовном процессе, в том числе и в судебном разбирательстве, так как пока прокурор будет представлять государственное обвинение он всегда будет лицом, заинтересованным в
обеспечении данного обвинения, а органы предварительного расследования, передающие дело прокурору для поддержания по
нему обвинения всегда будут в зависимом положении от мнения
прокурора по существу изложенного ими обвинения.
Таким образом, данная модель деятельности прокурора предполагает активное осуществление прокурором уголовного преследовании и надзора как способа осуществления уголовного преследования без возложения на него функций по расследованию уголовного дела.
На наш взгляд, данная модель является наиболее оптимальной с точки зрения внедрения и координации органами прокуратуры цифровых технологий в уголовное судопроизводство, так как
с одной стороны прокурор в рамках такой модели обладает достаточными полномочиями для оказания воздействия на органы предварительного расследования, а с другой органы прокуратуры не
перегружены необходимостью выполнения функции расследования и руководства им.
399
Т.Т. Шамурзаев,
Э.А. Ермакова
ПРОКУРОРСКИЙ НАДЗОР ЗА СОБЛЮДЕНИЕМ ПРАВ
И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА В СФЕРЕ
ЗДРАВОХРАНЕНИЯ КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
PROSECUTORIAL SUPERVISION OF OBSERVANCE
OF HUMAN AND CIVIL RIGHTS AND FREEDOMS IN THE
HEALTHCARE SPHERE OF THE KYRGYZ REPUBLIC
В статье исследуются актуальные вопросы прокурорского
надзора за соблюдением прав и свобод человека и гражданина в
сфере здравоохранения. Приводятся статистические данные компетентных государственных органов, отчеты органов прокуратуры по исследуемой проблематике и мерам по их предупреждению и профилактике. Делается вывод об эффективности прокурорского надзора в охране конституционных прав и свобод человека и гражданина в сфере здравоохранения.
The article examines current issues about the role of prosecutorial
supervision for the compliance of human and civil rights and freedoms
in the healthcare sector. Statistical data of the competent state authorities, reports of prosecution authorities on the studding issues and
measures for their prevention are given. Also the article there is the
conclusion about the effectiveness of prosecutorial supervision in the
protection of constitutional human’s and civil rights and freedoms in
the healthcare sphere.
Ключевые слова: законность; здравоохранение; меры социальной защиты; права и свободы человека и гражданина; прокурорский надзор; судебно-правовая реформа.
Keys words: legality; healthcare; social protection measures; human and civil rights and freedoms; prosecutor supervision; judicial-law
reform.
400
В Киргизии защита прав и свобод человека и гражданина является одной из основных задач ее деятельности направленное на
создание достойных условий жизни и развитие личности, другими
словами на обеспечение мер социальной защиты.
Важность сферы здравоохранения исходит из конституционного права каждого на охрану здоровья, при этом государство создает условия для медицинского обслуживания (государственные
гарантии) и принимает меры по развитию государственного, муниципального и частного секторов здравоохранения1.
Социальное значение и востребованность данной сферы отражают полное совпадение интересов каждого гражданина по защите его конституционных прав с интересами государства и общества в целом, подчеркивая правозащитную роль прокуратуры 2.
Здравоохранение – одна из социально-значимых сфер, являющаяся основным показателем развития Кыргызской Республики.
На современном этапе успешное развитие нашего государства, а
также эффективность деятельности его руководящих структур зависит от данной сферы как от ключевого базового ресурса.
Охрана здоровья граждан представляет собой «совокупность
мер политического, экономического, правового, социального,
культурного, научного, экологического, медицинского, санитарно-гигиенического и противоэпидемического характера,
направленных на сохранение и укрепление физического и психического здоровья каждого человека, предоставление ему медицинской помощи в случае утраты здоровья» 3.
В государственном механизме по защите конституционных
прав и свобод человека и гражданина координирующая роль отводиться органам прокуратуры Кыргызской Республики. «Предметом надзора органов прокуратуры является точное и единообразное исполнение законов и иных нормативных правовых актов в
сфере соблюдения прав и свобод человека и гражданина министерствами, государственными комитетами, государственными
Статья 9 Конституции Кыргызской Республики (в ред. от 28 декабря 2016 г.) //
Информационно-правовая система «ТОКТОМ Корпорация Про». 2020.
2
Золоев А. Предмет прокурорского надзора в сфере реализации прав на медицинскую помощь. // Законность. М., 2010. № 11. С. 42.
3
Закон Кыргызской Республики «Об охране здоровья граждан в Кыргызской Республике» от 9 января 2005 г. № 6 // Информационно-правовая система «ТОКТОМ Универсал». 2020.
401
1
агентствами, службами и иными органами исполнительной власти»1.
«Предмет прокурорского надзора за исполнением законодательства по обеспечению прав граждан на медицинскую помощь
представляет собой совокупность общественных отношений, основанные на взаимных требованиях граждан и государства, которые непосредственно связаны с исполнением законодательства о
здравоохранении и правовым регулированием механизма предоставления медицинской помощи и реализацией прав на нее»2.
Прокурорский надзор в области здравоохранения занимает
ключевое место. «Чиновники зачастую ненадлежащим образом
исполняют свои полномочия, что, как следствие, ведет к нарушению прав граждан. В этом случае гарантом соблюдения законности ... должна быть прокуратура»3.
Одним из аспектов борьбы с правонарушениями в сфере
здравоохранении является совершенствование законодательства,
поскольку именно в нем имеют место быть пробелы, противоречия, бессистемность норм, как следствие, негативно влияющие на
качество предоставления медицинских услуг.
Ежегодные статистические данные Совета безопасности
Кыргызской Республики свидетельствуют о том, что Министерство здравоохранения занимает одно из лидирующих мест по недоверию населения и является одним из коррумпированных государственных органов. Так, в рейтинге 2018 г. государственных органов с самым высоким уровнем коррупции, по мнению населения, Министерство здравоохранения заняло 3 место после таможенной службы и ГСИН при Правительстве Кыргызской Республики, а в 2019 г. 2 место после таможенной службы, опередив
ГСИН при Правительстве Кыргызской Республики4.
Статьи 33-34 Закона Кыргызской Республики «О прокуратуре Кыргызской Республики» от 7 июля 2009 г. № 224 // Информационно-правовая система «ТОКТОМ Универсал». 2020.
2
Сунцов Д.С. Предмет прокурорского надзора за исполнением законодательства
об обеспечении прав граждан на медицинскую помощь. // Символ науки. 2016. №12-3
(24). С. 125-127.
3
Петрова Л.И., Манакова С.Г. Совершенствование законодательства в сфере обращения лекарственных средств // Законность. 2015. № 9. С. 12-16.
4
https://ru.sputnik.kg/Kyrgyzstan/20180215/1037765546/gosorgany-kritika-kyrgyzstancy-rejting.html.
402
1
В Кыргызской Республике с 2011 по 2018 гг. была проведена
судебная реформа, которая завершилась принятием новых кодексов и законов, в частности Уголовного кодекса (УК КР) 1, Уголовно-процессуального кодекса (УПК КР)2, вступивших в действие с 1 января 2019 г. В целях реализации положений закона одной из основных задач судебной реформы стала необходимость
создания эффективных механизмов по защите прав и свобод человека и гражданина.
Новый УК КР содержит отдельные главы с перечнем преступлений:
- ставящих в опасность жизнь и здоровье человека;
- в сфере медицинского и фармацевтического обслуживания
личности;
- против здоровья населения3.
Включены новые составы преступлений в сфере здравоохранения, вследствие чего, в новом УПК КР были закреплены дополнительные задачи, направленные на защиту прав и свобод человека и гражданина:
- защита личности, общества и государства от преступлений;
- защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод;
- обеспечение возмещения материального ущерба и морального вреда и др.4.
В отечественном здравоохранении существуют недостатки
следующего содержания:
- несоответствия новым тенденциям развития (наличие фрагментарности и несогласованности действий);
- слабым материально-техническим оснащением;
- нехваткой высококвалифицированного кадрового состава и
дефицитом финансового обеспечения;
Уголовный кодекс Кыргызской Республики от 2 февраля 2017 г. № 19 (в ред. от
15 мая 2019 г. № 62) // http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/111527.
2
Уголовно-процессуальный кодекс Кыргызской Республики от 2 февраля 2017 г.
№ 20 // http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/202913?cl=ru-ru.
3
Главы 23, 24, 39 Уголовного кодекса Кыргызской Республики от 2 февраля 2017
г. № 19 (в ред. от 15 мая 2019 г. № 62) // http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/111527.
4
Статья 6 Уголовно-процессуального кодекса Кыргызской Республики от 2 февраля 2017 г. № 20.
403
1
- недостаточностью взаимодействия структур разных уровней в области здравоохранения;
- отсутствием механизмов мониторинга и контроля качества
со стороны государства;
- недостаточным использованием информационных технологий, отсутствием сотрудничества с передовыми государствами
с целью получения новых знаний.
Анализ отечественного законодательства в сфере здравоохранения свидетельствует о наличии пробелов стилистического
и текстологического характера, т. е. требуется доработка понятийного аппарата («Общественное здравоохранение», «Охрана здоровья человека», «Охрана здоровья граждан» и др.) и пересмотр
смыслового значения отдельных статей, регулирующих правоотношения в сфере здравоохранения.
В ежегодных отчетах Генеральной прокуроры о состоянии
законности в Кыргызской Республике, особое внимание акцентируется на вопросы исполнения законов о соблюдении прав человека и гражданина. Реализация конституционных прав и свобод
человека и гражданина, принятых обязательств по выполнению
предписаний Международного пакта о гражданских и политических правах, Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах и других актов о правах человека в Кыргызской Республике.
Результаты прокурорской деятельности в сфере здравоохранения можно оценить статистическими данными размещенные на
официальном сайте Генеральной прокуратуры Кыргызской Республики. Так, в 2019 г. органами прокуратуры проведена работа
по обеспечению неукоснительного исполнения законодательства
об охране здоровья граждан со стороны уполномоченных работников системы здравоохранения.
В ходе 337 прокурорских проверок в 2019 г. выявлено более
1,8 тыс. нарушений законодательства в системе Министерства
здравоохранения Кыргызской Республики, об устранении которых
было внесено 352 акта прокурорского реагирования. По выявленным нарушениям органами прокуратуры внесено 283 представлений и 63 предписания об устранении нарушений законности, опротестовано 42 незаконно вынесенных нормативных правовых актов, возбуждено 5 дисциплинарных производств, предостережено
404
о недопустимости нарушения законности 4 должностных лица. По
результатам рассмотрения актов прокурорского реагирования к
дисциплинарной ответственности привлечено 527 должностных
лиц, в бюджет республики возмещено в денежном выражении 6
183 646 сомов, в Едином реестре преступлений и проступков зарегистрировано 44 досудебных производства1.
Анализ прокурорского надзора в сфере здравоохранения
сложно представить без рассмотрения разнообразных правонарушений в этой сфере2. Заслуживает внимания деление правонарушений по критерию субъективного состава:
- нарушения, допускаемые органами законодательной и исполнительной власти, а также контролирующими органами в
сфере здравоохранения.
- нарушения, допускаемые медицинскими учреждениями.
- нарушения, допускаемые фармацевтическими аптечными
учреждениями3.
С принятием новой Конституции органы прокуратуры Кыргызской Республики не ведут следствия по уголовным делам (за
исключением военной прокуратуры), не осуществляют надзор за
субъектами предпринимательства, что позволяет им усилить работу по защите прав и свобод человека и гражданина в сферы здравоохранения. Прокурорский надзор занимает важное место в обеспечении конституционных прав и свобод человека и гражданина в
сферы здравоохранения.
В 2019 г. выявлено более 1,8 тыс. нарушений законодательства в сфере здравоохранения – генпрокуратура // https://for.kg/news-632753-ru.
2
Алиев Я.Л., Логинов А.Н., Романов А.Э. Прокурорский надзор в сфере образования // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2018. № 5. С. 8391.
3
Артамонова К.Ю. Проведение прокурорских проверок исполнения законодательства в сфере здравоохранения // Наука и образование в глобальных процессах. 2019.
№1 (6). С. 90-92.
405
1
С.В. Шепелева
К ВОПРОСУ О РАСШИРЕНИИ ПОЛНОМОЧИЙ СУДЬИ
НА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОМ СЛУШАНИИ
ON THE ISSUE OF EXPANDING THE POWERS OF A JUDGE
AT A PRELIMINARY HEARING
В статье рассматриваются вопросы о необходимости расширения полномочий судьи на стадии предварительного слушания.
Данные изменения, позволят обеспечить принцип состязательности сторон на момент судебного разбирательства и необходимый
уровень защиты прав участников уголовного процесса при подготовке к рассмотрению уголовного дела.
The article discusses the need to expand the powers of a judge at
the preliminary hearing stage. These changes will ensure the principle
of adversarial parties at the time of the trial and the necessary level of
protection of the rights of participants in the criminal process in preparation for the consideration of a criminal case.
Ключевые слова: предварительное слушание, полномочия
стороны защиты, ходатайство, принцип состязательности, доказательства.
Key words: preliminary hearing, powers of hand protection, application of the principle of competition, evidence.
После окончания предварительного расследования и утверждения прокурором итоговых документов: обвинительного заключения, обвинительного акта, обвинительного постановления,
уголовное дело направляется в суд. С этого момента начинается
этап судебного производства и третья стадия – подготовка уголовного дела к судебному заседанию. Данная стадия служит правовой
основой для возникновения стадии судебного разбирательства,
определяет рамки, границы судебного разбирательства. Эта стадия
обеспечивает вынесение на судебное разбирательство лишь таких
дел, которые были расследованы достаточно полно и объективно.
406
Также, она является формой судебного контроля за законностью и
обоснованностью действий и решений органов предварительного
расследования, что способствует повышению качества работы
этих органов.
Данная стадия является процессуальной гарантией для обвиняемых, ограждая их от необоснованного направления на скамью
подсудимых. Эту стадию не может «обойти» ни одно уголовное
дело. На этом этапе судья, суда в которое поступило уголовное
дело, изучает и проверяет материалы, с целью выяснения наличия
достаточных данных, позволяющих рассмотреть его в данном
суде. При условии существования таких данных судья назначает
судебное заседание – предает обвиняемого суду.
Производство на данной стадии может быть проведено в двух
процессуальных порядках: первый предусматривает только одного участника – судью, который единолично рассматривает вопросы, закрепленные в ч. 1 ст. 228 УПК РФ, а второй – предварительное слушание, которое характеризуется обязательным участием сторон, при рассмотрении вопросов, указанный в ч. 2 ст. 229
УПК РФ.
Вопрос о сущности и значении предварительного слушания
остается актуальным и на настоящий момент, так как в этом производстве, которое проводится с реализацией принципа состязательности и фактически является процессуальной гарантией, обеспечивающей назначение уголовного процесса в защите обвиняемого от незаконного и необоснованного обвинения и ограничения
его прав и свобод.
В уголовно-процессуальной деятельности всегда существовал и остается актуальным вопрос, связанный с доказыванием. В
процессе расследования участники, наделенные властными полномочиями, могут совершать процессуальные действия, которые в
своем конечном результате приведут либо к нарушению права обвиняемого на защиту, либо к неполноте собранной доказательственной базы. Неправильно, в процессуальных правилах, проведенные следственные действие, либо принятое решение, приведет
к тому, что уголовное дело поступит в суд с теми доказательствами, которые изначально должны быть признаны недопустимыми.
407
При возникновении уверенности или подозрения у стороны
защиты о том, что ее интересы были ограничены в момент предварительного расследования, она вправе заявить ходатайство об исключении любого доказательства из перечня доказательств, которые перечислены либо в обвинительном заключении, обвинительном акте, обвинительном постановлении, либо включены в материалы уголовного дела.
В п. 1 ч. 2. ст. 229 УПК РФ в качестве основания для проведения предварительного слушания указано наличие ходатайства
об исключении доказательств. При этом не указано на необходимость проведения предварительного слушания при наличии ходатайства стороны защиты об истребовании дополнительных доказательств или предметов. В п. 2.2 постановления Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П отмечено, что из принципов правового государства: равенства и справедливости (ст.ст. 1,
18, 19 Конституции РФ) вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых
норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования. Противоречащие друг другу правовые нормы порождают и противоречивую правоприменительную практику, возможность произвольного их применения, ослабляют гарантии государственной защиты конституционных прав и свобод1.
Поддерживая позицию Конституционного Суда РФ, необходимо привести в соответствие положения ст. 229 «Основания проведения предварительного слушания и внести в п. 1 ч. 2 ст. 229
УПК РФ дополнение: «при наличии ходатайства стороны об исключении и (или) приобщении доказательства».
Начав производство на предварительном слушании, судья,
обязан выяснить у другой стороны, имеются ли у нее возражения
против удовлетворения ходатайств об исключении доказательств.
Если возражений не последовало, то судья удовлетворяет ходатайство. Если одна из сторон возражает против исключения доказа-
Постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П «По делу
о проверки конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // Российская газета. 2004. 7 июля.
408
1
тельства, судья вправе огласить протоколы следственных действий и иные документы, имеющиеся в уголовном деле и (или)
представленные сторонами.
Если проводит анализ процессуального порядка рассмотрения ходатайства об исключении доказательств, то надо учитывать
особенность, связанную с реализацией принципа состязательности. При заявлении ходатайства стороной защиты об исключении
доказательств, прокурор обязан представить аргументы, которые
будут опровергать такое требование. То есть, в суде не будет представителей органов расследования, которые непосредственно и
формировали данное доказательство и по логике, должны давать
его характеристику. Данные участники не включаются в перечень
обязательных лиц судебного производства. А прокурор в этом случае представляет сторону обвинения, а также является гарантом
законности при производстве предварительного расследования,
так как им утверждаются итоговые документы расследования, перед направлением в суд.
В остальных случаях бремя доказывания лежит на стороне,
заявившей ходатайство.
По мнению П.А. Лупинской и Н.М. Кипнис, окончательное
решение по вопросу допустимости доказательств принимается
именно по ходу предварительного слушания, а не после его проведения1.
П.А. Лупинская также отмечала: «из ч. 4 ст. 236 УПК РФ следует, что если судья на предварительном слушании выносит решение об исключении доказательства, то одновременно в нем указывается, какие материалы уголовного дела, обосновывающие исключение данного доказательства, не могут использоваться и
оглашаться в судебном заседании и использоваться в процессе доказывания»2.
Вынося решение об исключение доказательств, судья обязан
в постановлении указать, какое доказательство исключается и на
Лупинская П.А., Кипнис И.М. Некоторые вопросы, возникающие в практике применения уголовно-процессуального законодательства при рассмотрении уголовного
дела судом присяжных // Вестник Саратовской государственной академии права. 1996.
С. 74-76.
2
Лупинская П.А. Рассмотрение дел судом присяжных: науч.-практ. пособие для
судей. М., 1997. С. 105-106.
409
1
основании каких данных, оно признано недопустимым. Само материальное воплощение такого доказательства: протокол процессуального или следственного действия, постановление о принятии
решения об избрании меры пресечения, постановление о назначении судебной экспертизы и др. будут оставаться в материалах уголовного дела, так как они характеризуют этапы деятельности в
процессе расследования. Данные документы, оставаясь в материалах уголовного дела, не могут быть использованы сторонами для
определения свое позиции по уголовному делу. Их нельзя оглашать, на них нельзя ссылаться при вынесении судьей решения, и
также они не могут быть использованы для подготовки жалоб на
итоговые судебные решения.
Одной из проблемных ситуаций, которая может возникнуть
на предварительном слушании, будет то, что судья для разрешения
вопроса о допустимости одного доказательства, заявленного в ходатайстве стороны, должен будет исследовать на предмет допустимости другие доказательства, вопрос о которых в требовании
не содержался. Например, при производстве опознания были нарушены процессуальные правила его проведения: отсутствовали понятые, опознаваемых было два, а не три, как предписывает закон,
опознающий, был предварительно не допрошен перед опознанием. В результате, опознающий, указал на гражданина, как на
лицо, совершившее преступление. После чего гражданин был допрошен в качестве подозреваемого, в отсутствии защитника, на основании полученных показаний, в жилище его сожительницы был
проведен обыск и обнаружены предметы, которые были похищены у потерпевшего. Сторона защиты будет ходатайствовать о
признании протокола опознания недопустимым доказательством.
И естественно, это влекло бы за собой признание недопустимым и
доказательств в виде протокола допроса подозреваемого и протокола обыска и вещественных доказательств, полученных в результате обыска.
В указанном примере судья должен рассмотреть вопрос о допустимости каждого доказательства, которые имели взаимосвязь в
процессе их собирания и соответственно, принять решение по
каждому из них. В таком случае судья не может быть связан волеизъявлением стороны, так как он является гарантом законности.
410
Следующим сложным моментом является прием, который
использует сторона защиты при поступлении уголовного дела в
суд и непосредственно в судебном заседании. Этот вопрос связан
с признанием доказательств недопустимыми в случаях, если указывают на применение недозволенных методов расследования по
уголовному делу. Безусловно, рассмотрение таких ходатайств, может повлечь за собой затягивание процесса.
Ю.А. Кожевниковой указывает: «все заявления подсудимых
о применении к ним незаконным методов расследования должны
проверяться судами независимо от участия защитников в соответствующих допросах; при этом полученные доказательства могут
считаться допустимыми только в том случае, если сторона обвинения не просто поставила под сомнение доводы защиты, а доказательство опровергла их»1.
В процессе судебного разбирательства судья обязан рассмотреть все доказательства, которые представляются стороной обвинения и защиты по поводу обвинения, предъявленного подсудимому. Проанализировав эти доказательства, судья сформирует
свое собственное мнение о виновности или невиновности лица в
совершенном преступлении и изложит его в итоговом решении.
Рассмотрение же ходатайств о незаконных методах расследования, вносит в установленный порядок судебного разбирательства
определенные изменения и отвлекает от рассмотрения основных
вопросов и практически может повлечь за собой, искажение полученной информации. Так как судье будет представляться информация не о преступлении и преступнике, а о «гнусностях» органов
расследования и тем самым это ни в коем случае, не способствует
вынесению объективного решения.
Умелое выступление адвоката, описывающего использование недозволенных приемов правоприменителя, вызовет сочувствие к подсудимому и негативно повлияет на позицию стороны
обвинения.
При условии, что заявленное ходатайство о признании доказательств недопустимыми, основывается на утверждении, что причиной тому стали незаконные методы и средства органов расслеКожевникова Ю.А. Исключение недопустимых доказательств из разбирательства уголовного дела: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Воронеж, 2005. С. 10.
411
1
дования или оперативных работников, оно должно быть рассмотрено на предварительном слушании. Это позволит судье, во-первых, принять решение о допустимости или недопустимости доказательства, и во-вторых, при установлении факта применения в
процессе оперативной проверки или расследования недопустимых
средств и методов, выделить материал и направить его в прокуратуру, для принятия решения в отношении установленных лиц.
Одним из вопросов предварительного слушания является вопрос о приобщении к уголовному делу новых доказательств. В
этом случае большими возможностями по представлению доказательств обладает сторона защиты. В соответствии с ч. 7 ст. 234
УПК РФ участники со стороны защиты вправе заявить ходатайство в судебном разбирательстве об истребовании дополнительных данных или предметов, если они имеют значение для защиты
от обвинения, которое подлежит удовлетворению. Стороне обвинения, наделенной властными полномочиями со стороны государства, представляются широкие возможности, по собиранию доказательств, на момент расследования по уголовному делу, в судебном заседании они не обладают такими возможностями. И тут возникает вопрос, а в полной ли мере будет реализация принципа состязательности, исходя из которого, стороны обладают равными
правами в судебном разбирательстве? В рассматриваемой ситуации видится его ограничение.
Соответственно, процедура, которая обеспечить реализацию
данного принципа должна включать в себя, во-первых, разъяснение право на заявления ходатайства о приобщении новых доказательств в суде на предварительном слушании, на момент ознакомления с материалами уголовного дела. Во-вторых, в начале предварительного слушания, если оно проводится по другим основаниям, судья разъяснит сторонам, что им предоставляется право заявлять ходатайства об истребовании и представлении доказательств, пояснив, что в последующим заявление ходатайств при
рассмотрении уголовного дела в судебном разбирательстве может
412
быть только при условии, что появятся новые обстоятельства, которые в настоящий момент не известны ни одной из сторон.1 В отношении иных доказательств вопрос об их представлении в суде
первой инстанции рассматриваться не будет.
О необходимости расширения полномочий суда по собиранию доказательств пишут многие авторы. В частности, А.Ю. Егоров, указывает: «качественный пример состязательности на стадии
назначения судебного заседания обуславливает необходимость
расширения прав сторон и полномочий суда по собиранию доказательств на этом этапе судопроизводства. В связи с этим предлагается внести в УПК РФ нормы, позволяющие суду по ходатайству
стороны о дополнении материалов дела новыми доказательствами
путем допроса в предварительном слушании свидетеля, если существует реальная возможность утраты его показаний до судебного разбирательства; назначение судебной экспертизы, если это
целесообразно сделать до начала судебного разбирательства; дачи
поручения судебным приставам по исполнению решения об изъятии предметов и документов при условии уведомления сторон о
праве участвовать в производстве этих действий»2.
Если данная идея найдет свое воплощение в нормах УПК РФ,
то судья получит возможность проводить любые следственно-судебные действия, как повторные, так и первоначальные. Будет
вправе провести судебно-психиатрическую экспертизу участникам процесса в целях принятия решения о допустимости показаний свидетелей, потерпевших, назначить дополнительную или повторную экспертизу в случае, когда следователь отказал в удовлетворении заявленного ходатайства по данному вопросу. Судья,
проведя такие следственные действия, исключит дальнейшие
споры по ним.
Зиннатов Р.Ф. Реализация судебной власти на стадии подготовки дела к судебному заседанию в современном российском уголовном судопроизводстве: автореф. дис.
… канд. юрид. наук. Ижевск, 2006. С. 20.
2
Егоров А.Ю. Состязательность в стадии назначения судебного заседания: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2003. С. 7-8.
413
1
В.В. Шипицина
РЕТРОСПЕКТИВНЫЕ ОСНОВЫ
ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ
УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ФОРМЫ
И ИХ ЗНАЧЕНИЕ
RETROSPECTIVE BASES
OF DIFFERENTIATION CRIMINAL PROCEDURE
FORMS AND THEIR MEANING
Дифференциация уголовного судопроизводства традиционно рассматривается как основной тренд его современного развития. Однако эта тенденция имеет давнюю историю и ее истоки
находятся в законодательных актах XIX века. Историческое исследование позволило выявить определенные закономерности в дифференциации уголовного судопроизводства, определяющие не
только основное содержание существующих вариативных процессуальных форм, но и позволяющие прогнозировать появление новых или устранение исчерпавших себя процедур.
Differentiation of criminal proceedings is traditionally considered
as the main trend of its modern development. However, this trend has a
long history and its origins are in the legislative acts of the XIX century.
Historical research has revealed certain regularities in the differentiation of criminal proceedings, which determine not only the main content of existing variable procedural forms, but also allow us to predict
the emergence of new or elimination of exhausted procedures.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, дифференциация, история, Устав уголовного судопроизводства, закономерности,
Key words: criminal proceedings, differentiation, history, Statute
of criminal proceedings, regularities,
Одной из основных категорий уголовного процесса является
процессуальная форма. Ее понятие и сущность, а также вопросы,
414
связанные с дифференциацией уголовно-процессуальных форм,
были и остаются предметом серьезных научных дискуссий. Изучение проблем дифференциации уголовно-процессуальной формы
выступает одним из приоритетных направлений современной процессуальной науки.
Ретроспективный анализ отечественного уголовного процесса свидетельствует, что он знал множество процессуальных
форм. Большое количество законодательных заимствований (суд
присяжных, мировая юстиция) и новый всплеск научного интереса
к российскому дореволюционному процессу обязывает нас рассматривать вопрос дифференциации уголовно-процессуальной
формы не только с точки зрения ее современного состояния, но и
в историческом аспекте. При этом отметим, что дискуссионность
ряда обстоятельств, связанных с процессуальной формой, сохраняется на протяжении уже достаточно долгого исторического периода.
В 1861 г. Император Александр II поручил разработать новое
законодательство, подробные проекты процессуальных уставов.
20 ноября 1864 г. издаются «Судебные уставы», включающие и
Устав уголовного судопроизводства1. В соответствии с его положениями по делам частного обвинения органы государственного
обвинения полностью устранялись от вмешательства в уголовное
преследование. Такие дела возбуждались вследствие жалобы потерпевшего, прекращались примирением, а право обличения обвиняемых перед судом предоставлялось исключительно потерпевшему (ст. 5). При этом примирение не было обусловлено возмещением вреда, кроме случая, когда потерпевший сохранял за собой
право на гражданский иск (ст. 20). По делам частно-публичного
обвинения потерпевшему предоставлялось только право возбуждения уголовного иска2.
Как отмечал И.Я. Фойницкий, Устав уголовного судопроизводства придал формальному следствию значение следствия судебного, разделив предварительное следствие на дознание и предварительное следствие в новом уже значении, где первая стадия –
Устав уголовного судопроизводства Российской Империи // Российское законодательство Х-ХХ веков. Судебная реформа. М.: Юрид. лит., 1991.
2
Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. Т.8. / под ред. Б.В. Виленского.
М., 1991. С.122-125.
415
1
дознание; вторая – предварительное следствие; третья – судебное
следствие. При этом дознание и предварительное следствие он относил к предварительному исследованию, осуществляемому соответственно полицией и судебными следователями. Предварительное исследование состояло из ряда действий частных и должностных лиц, направленных на собирание материала для судебного
разбирательства. В свою очередь, дознание включало в себя два
вида1.
C.B. Познышев указывал, что «в предварительном производстве можно различать ступени: 1) предварительное исследование,
распадающееся на: а) исследование досудебное и б) предварительное следствие; 2) предание суду; 3) приготовленные к суду распоряжения»2.
Согласно ст. 249-260 Устава уголовного судопроизводства
полиция была основным органом дознания. Объем полномочий
должностных лиц органов дознания дифференцировался в зависимости от того, действовал он как обычный орган дознания или как
специальный, или заменял судебного следователя.
После октябрьских событий 1917 г. в конце 20-х гг. XX века
была проведена серьезная работа по подготовке проекта нового
УПК3. В нем должна была реализоваться идея упрощения процессуальной формы по уголовным делам на досудебном производстве. Вместе с тем проект содержал и спорные установления, ограничивающие процессуальные гарантии. В результате из-за многочисленных противоречивых положений проект УПК законом не
стал. Тем не менее, следует отметить, что в 20-е гг. над поиском
путей реализации идеи создания более простой и совершенной
процессуальной формы работали многие процессуалисты.
25 мая 1922 г. был принят первый УПК РСФСР, введенный в
действие с 1 июля 1922 г. Общую направленность этого законодательного акта определял Устав 1864 г. Кодекс был разработан с
учетом всего положительного, что содержал Устав уголовного су-
Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства / общ. ред. A.B. Смирнова.
СПб.: Альфа, 1996. Т. 2. С. 371-373.
2
Познышев C.B. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М.: Г.А.
Лемана, 1913.
3
Еженедельник советской юстиции. 1929. № 9-10. С.231-232.
1
416
допроизводства. Опираясь на дореволюционный опыт, законодатель в УПК 1922 г. осуществил четкое процессуальное разделение
дознания и предварительного следствия. В круг задач дознания
включались не только поиск и сохранение следов преступления,
но и обнаружение преступника, что снимало со следователя обязанность выполнять розыскные функции. В соответствии со ст.
109 УПК прокуратуре принадлежало право руководить ходом дознания. Вместе с тем законодательство РСФСР исходило из того,
что единственным видом расследования являлось предварительное следствие.
Согласно УПК 1922 г. следователь организационно принадлежал судебному ведомству, поэтому не относился ни к стороне
обвинения, ни к стороне защиты (п. 6 ст. 23), что было свойственно
и Уставу. Обвинительные функции были возложены на прокуратуру.
Постановлением ВЦИК от 15 февраля 1923 г. был принят новый УПК РСФСР1. Кодекс не изменил сферу распространения
процессуальной формы, в нем лишь были уточнены процессуальные полномочия органов дознания в зависимости от характера
уголовных дел. Однако порядок предварительного судопроизводства согласно Кодексу 1923 г. в первоначальном виде просуществовал недолго.
Постановлением ВЦИК от 16 октября 1924 г.2 в УПК были
внесены существенные дополнения и изменения. В большей части
они касались дознания. Новая редакция УПК РСФСР закрепила в
качестве форм предварительного производства дознание и предварительное следствие. Органы дознания наделялись правом производить допросы, обыски и выемки, осмотры и освидетельствования. На следователя было возложено непосредственное руководство дознанием (ст. 107 УПК 1923 г.).
После Великой Отечественной войны наиболее значимыми
событиями в развитии института предварительного расследования
Постановление ВЦИК от 15 февраля 1923 г. «Об утверждении Уголовно-процессуального кодекса Р.С.Ф.С.Р.» (вместе с «Уголовно-процессуальным кодексом
Р.С.Ф.С.Р.») // СУ РСФСР. 1923. № 7. Ст. 106.
2
Постановление ВЦИК от 16 октября 1924 г. «О дополнениях и изменениях Уголовно-Процессуального Кодекса Р.С.Ф.С.Р.» // СУ РСФСР. 1924. № 78. Ст. 784.
417
1
стали принятие в 1958 г. Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик1, а также УПК союзных республик.
Основы 1958 г. закрепили две формы предварительного расследования уголовных дел: предварительное следствие и дознание (ст.
28, 29).
УПК РСФСР был принят 27 октября 1960 г. и введен в действие с 1 января 1961 г. Кодекс, соответственно Основам, предусматривал те же формы производства предварительного расследования по уголовным делам – дознание (ст. 120 УПК РСФСР) и
предварительное следствие (ст. 126 УПК РСФСР).
Дознание и следствие объединяли единство цели, решение
одних и тех же задач, и процессуальных условий их производства.
В то же время, как отмечал Н.Е. Павлов, предварительное следствие являлось основной и наиболее полной формой досудебного
установления обстоятельств совершенного преступления и проводилось по подавляющему большинству уголовных дел2.
Деятельность органов дознания подразделялась на виды
(ст. ст. 118, 119, 120 УПК РСФСР). Орган дознания проводил самостоятельное расследование в полном объеме, но в силу отдельных процессуальных положений в ускоренной и несколько упрощенной форме. Упрощение выражалось в том, что срок дознания
был равен одному месяцу (ст. 121 УПК РСФСР); при окончании
дознания составлением обвинительного заключения материалы
дела предъявлялись для ознакомления лишь обвиняемому и его защитнику; потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику и их представителям материалы дела для ознакомления не
представлялись. На органы дознания не распространялись правила, установленные ч. 2 ст. 127 УПК РСФСР, т. е. при несогласии
органа дознания с указаниями прокурора обжалование их вышестоящему прокурору не приостанавливало их выполнения.
Именно эти моменты отражали специфику процессуальной природы дознания как одной из форм предварительного расследования.
Закон СССР от 25 декабря 1958 г. «Об утверждении Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» // Ведомости Верховного Совета СССР.
1959. № 1. Ст. 15.
2
Павлов Н.Е. Общие условия предварительного расследования (сравнительное
исследование): учеб. пособие. М., 1982. С. 8.
418
1
После вступления в законную силу Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации 2001 г. (далее – УПК РФ) в
уголовном судопроизводстве появилась новая процедура судебного разбирательства – особый порядок принятия судебного решения (гл. 40 УПК РФ). В последующий период уголовно-процессуальный закон был дополнен гл. 40.1 «Особый порядок принятия
судебного решения при заключении досудебное соглашение о сотрудничестве»1 и гл. 32.1 «Дознание в сокращенной форме»2, что
расширило формы предварительного расследования.
Введение ст. 186.1 УПК РФ расширило перечень следственных действий путем внедрения новой процедуры – получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими
устройствами3. Существенным образом были модернизированы
процедуры стадии возбуждения уголовного дела, последние изменения которой4 привели к проявлению новой тенденции – расширению перечня разрешенных при проверке сообщений о преступлении следственных и иных процессуальных действий.
Очевидно, что на протяжении длительного времени одной из
занимающих особое место проблем, связанных с совершенствованием системы уголовного судопроизводства, является разработка
альтернативных форм производства по уголовным делам, иначе
говоря, дифференциация уголовно-процессуальной формы. В
настоящее время эта проблема решается в основном экстенсивным
путем, т.е. за счет разработки и внедрения в уголовное судопроизводство новых процедур большего или меньшего объема.
Следует отметить, что никакие самые сложные процессуальные формы не являются сами по себе абсолютными гарантиями от
Федеральный закон «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской
Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» от 29 июня 2009
№ 141-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2009. № 26. Ст. 3139.
2
Федеральный закон «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» от 04 марта 2013 № 23-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2013. № 9. Ст. 875.
3
Федеральный закон «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс
Российской Федерации» от 01 июля 2010 № 143-ФЗ // Собрание законодательства РФ.
2010. № 27. Ст. 3427.
4
Федеральный закон «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» от 04 марта 2013 № 23-ФЗ (в ред. от 28 декабря 2013) // Собрание законодательства
РФ. 2013. № 9. Ст. 875.
1
419
судебных и следственных ошибок. Несомненно, что процесс дифференциации должен идти по пути рационализации, но при усилении процессуальных гарантий.
На протяжении всей истории исследования процессуальной
формы с самых первых работ, посвященных этой теме, учеными
неизменно указывался один признак – обеспечительный характер.
При этом в состав уголовно-процессуальной формы включались
гарантии. Процессуальная форма сама рассматривалась как гарантия. Постоянство этого признака позволяет сделать вывод, что в
содержание процессуальной формы обязательно должны входить
такие элементы, которые позволяют ей выполнять соответствующую задачу. На этой основе мы считаем возможным сформулировать исходный тезис – процессуальная форма включает в свое содержание права и обязанности участников уголовного судопроизводства, а также их процессуальные гарантии1.
Предварительное расследование характеризуется спецификой задач, субъектов деятельности и их процессуального положения, своеобразием реализации принципов уголовного судопроизводства, спецификой процессуальной деятельности и его правового регулирования, а форма предварительного расследования не
может быть шаблонной, она должна быть вариативной в зависимости от оснований.
По убеждению П.С. Элькинд, учет специфики дел может и
должен выражаться в применении различных тактических приемов и различной методики расследования и рассмотрения их2.
В.А. Семенцов отмечает, что неоправданное усложнение правил досудебного и судебного производства по категориям преступлений небольшой и средней тяжести и, как следствие этого,
увеличение сроков расследования и рассмотрения уголовных дел
по существу, обусловило объективную необходимость совершенствования процедуры уголовного преследования за счет разработки оптимальных условий скорейшего расследования преступлений и передачи дел в суд, но при неукоснительном соблюдении
Гладышева О.В., Шипицина В.В. О понятии процессуальной формы, её сущности
и значении в уголовном судопроизводстве // Библиотека криминалиста. Научный журнал. № 4 (33). 2017. С. 46-55.
2
Юридическая процессуальная форма: теория и практика. М., 1976. С. 252.
420
1
конституционных прав и свобод граждан, независимо от их процессуального положения1.
Следовательно, упрощение процессуальной формы предварительного расследования должно происходить не за счет законности, а в интересах законности, так как дифференциация форм
предварительного расследования позволяет учитывать, как интересы уголовного судопроизводства, так и особенности дела.
Причинами, побуждающими к разделению форм предварительного расследования, выступают необходимость разгрузить
следственный аппарат, сосредоточив внимание следователей на
расследовании тяжких и особо тяжких преступлений; обеспечение
экономии процессуальных средств, скорейшего расследования
преступления и передачи уголовного дела в суд.
Изложенное позволяет сделать следующие выводы:
1) значение уголовно-процессуальной формы заключается в
том, что она обеспечивает режим законности, создает условия для
достоверных выводов по делу, содержит гарантии защиты прав и
законных интересов участников уголовного судопроизводства;
2) проблема дифференциации процессуальных форм в российском уголовном судопроизводстве имеет многолетнюю историю, и каждому историческому периоду развития российской государственности присущи свое видение и пути ее решения;
3) историческое значение Устава уголовного судопроизводства 1864 г. заключается во введении в России смешанной формы
уголовного процесса с разделением его на две стадии – досудебную и судебную, отличающиеся одна от другой. Последующие кодификации норм российского уголовного процесса производились
в рамках созданной Уставом уголовного судопроизводства смешанной формы уголовного процесса и шли по пути дальнейшей
дифференциации его форм;
4) в современных условиях развития и совершенствования
уголовного судопроизводства по-прежнему особенно остро встает
Семенцов В.А. Сокращенная форма расследования // Совершенствование деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью в современных условиях: материалы междунар. науч.-практ. конф. Вып. 9. Тюмень: Тюменская государственная академия мировой экономики, управления и права, 2012. С. 378-380.
1
421
вопрос об одновременном и эффективном решении вопроса дифференциации процессуальной формы и обеспечения прав участников уголовного судопроизводства.
Г.Ю. Юрьев
НЕДОПУСТИМОСТЬ ПОКАЗАНИЙ
ОБВИНЯЕМОГО, ПОЛУЧЕННЫХ
В ОТСУТСТВИЕ ЗАЩИТНИКА
INADMISSIBILITY OF THE TESTIMONY
OF THE ACCUSED RECEIVED
IN THE ABSENCE OF A LAWYER
Автор статьи анализирует некоторые проблемные вопросы,
связанные с допустимостью показаний обвиняемого в уголовном
процессе. С критической точки зрения рассматриваются положения п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ о том, что к недопустимым доказательствам относятся показания обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника,
включая случаи отказа от защитника, и не подтверждённые обвиняемым в суде.
The of this article analyzes some problematic issues related to the
admissibility of the accused's testimony in criminal proceedings. In particular, from a critical point of view, deals with the provisions of clause
1 part 2 article 75 of the criminal procedure code that is invalid evidence
are the testimony of the accused given during pretrial proceedings in a
criminal case in the absence of counsel, including cases of refusal of the
defender, and not confirmed by the accused in court.
Ключевые слова: допустимость доказательств, показания
обвиняемого, оценки допустимости показаний обвиняемого.
Key word: admissibility of evidence, testimony of the accused,
assessment of the admissibility of the accused's testimony.
422
Обеспечение права обвиняемого иметь свидания с защитником наедине и конфиденциально, в том числе до первого допроса
обвиняемого, без ограничения их числа и продолжительности, изначально предопределяет законность предстоящего допроса. Допуск защитника именно до первого допроса обвиняемого выступает важнейшей гарантией формирования допустимости показаний обвиняемого. Надлежащая реализация права обвиняемого
иметь свидание с защитником наедине и конфиденциально до первого допроса корреспондируется с аналогичным полномочием, которым обладает и сам защитник (п. 1 ч. 1 ст. 53 УПК РФ).
Свидание – акт обоюдный, и право на него должно принадлежать как защитнику, так и подзащитному, чтобы тот мог сам добиваться обеспечения данного права даже в тех случаях, когда защитник по каким-то причинам на этом не очень настаивает1. Отступление от требований п. 9 ч. 4 ст. 47 УПК РФ влечёт за собой
возможность признания полученных в дальнейшем показаний обвиняемого недопустимыми доказательствами и их исключение из
производства по уголовному делу.
Если в течение 24 часов с заключения обвиняемого под
стражу явка защитника, приглашенного им, невозможна, то следователь принимает меры по назначению защитника. При отказе обвиняемого от назначенного защитника допрос с участием обвиняемого может быть произведён без участия защитника, за исключением случаев обязательного участия в уголовном деле защитника,
предусмотренных п. п. 2-7 ст. 51 УПК РФ.
Вместе с тем, по мнению И.Л. Петрухина, вызов защитника
может растянуться на длительное время, поэтому участие защитника надо было бы обеспечить не позже, чем, допустим, через 612 часов после задержания. Льготы, которые получает дознаватель
и следователь, значительно ограничивают право обвиняемого и
подозреваемого на защиту2. Соответственно, как полагают некоторые авторы, реализация права на свидание с защитником в течение 24 часов с момента фактического задержания лица при примеЛарин А.М. Защита прав человека и гражданина в уголовном судопроизводстве
/ Общая теория прав человека / Карташкин И.А., Колесова Н.С., Ларин А.М., Ледях И.А.,
и др.; отв. ред.: Лукашева Е.А. М.: Норма, 1996. С. 191-192.
2
Петрухин И.Л. Судебные гарантии прав личности // Актуальные вопросы
борьбы с преступностью в России и за рубежом. Вып. № 8. М., 1992. С. 50.
423
1
нении меры пресечения в качестве заключения под стражу не может быть поставлена в зависимость от предварительного допроса
лица1.
Кроме того, как указывается в постановлении Пленума Верховного суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. № 8,
каждый обвиняемый имеет право пользоваться помощью адвоката
(защитника) с момента вынесения постановления о привлечении
лица в качестве обвиняемого. При нарушении этого конституционного права все показания обвиняемого и результаты следственных и иных процессуальных действий, произведенных с его участием, должны рассматриваться судами как доказательства, полученные с нарушением закона2.
В связи с возможностью участия защитника в ходе допроса
обвиняемого следует учитывать положения п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ
о том, что к недопустимым доказательствам относятся показания
обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные обвиняемым в суде. Причем для
исключения данного вида доказательств как недопустимого, в
силу п. 1 ч. 1 ст. 75 УПК РФ, причина отказа обвиняемого от показаний значения не имеет.
С позиции законодателя не важен и факт соблюдения порядка
производства допроса обвиняемого, поскольку достаточно формального отказа подсудимого от показаний, полученных в отсутствие защитника на предварительном расследовании, чтобы они
были признаны недопустимыми доказательствами. Значит, как делает вывод Р.В. Костенко, указанное в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ законодательное решение в известном смысле провоцирует подсудимого на отказ от показаний, данных на предварительном расследовании3. Далее автор заключает, что «п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ доФиль В.С. Показания подозреваемого в российском уголовном процессе: дис. …
канд. юрид. наук. Волгоград, 2003. С. 37-38.
2
Постановление Пленума Верховного суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции РФ при осуществлении правосудия»
(с изм. и доп.) // URL: http://constitution.garant.ru/act/right/10103328/.
3
Костенко Р.В. Могут ли быть доказательства «недопустимыми»? // Актуальные
проблемы судебной, правоохранительной, правозащитной, уголовно-процессуальной
деятельности и национальной безопасности: сб. науч. ст. / под общ. и науч. ред. О.В.
Гладышевой, В.А. Семенцова. Краснодар: Просвещение-Юг, 2015. С. 37.
424
1
пустимость показаний подозреваемого, обвиняемого ставит в прямую зависимость от того, присутствовал ли при их получении защитник. Стоит подсудимому отказаться от своих показаний, данных в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие адвоката-защитника, как они автоматически должны признаваться недопустимыми»1.
По справедливому утверждению Е. Центрова, закон должен
быть сформулирован таким образом, чтобы вопрос о допустимости
тех или иных доказательств решался не только по формальным основаниям, но и с учётом конкретных обстоятельств дела и имеющихся
фактических данных2.
Более того, как отмечает Р.В. Костенко, «содержание п. 1 ч. 2
ст. 75 УПК РФ противоречит положениям Конституции РФ, устанавливающей, что недопустимо использование лишь тех доказательств, которые получены с нарушением федерального закона.
Принимая во внимание принцип прямого действия Конституции
РФ, показания подозреваемого или обвиняемого, данные в отсутствие защитника при добровольном отказе от него по письменному заявлению в соответствии с ч. 1 ст. 52 УПК РФ, то есть, без
нарушения федерального закона, должны признаваться допустимыми доказательства по уголовному делу. Согласно ч. 2 ст. 48
Конституции РФ предоставляемая подозреваемому, обвиняемому
возможность пользоваться помощью адвоката является его правом,
поэтому добровольный отказ от использования такого права не может и не должен влечь каких бы то ни было правовых последствий»3.
В данном контексте, как считает А. Бойков, норма, закреплённая в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, является «крайним (запредельным) выражением заботы о комфорте подозреваемого и обвиняемого, попирающим здравый смысл и превосходящим конституционную идею о недопустимости доказательств, полученных с
нарушением закона»4.
Костенко Р.В. Указ. соч. С. 37-38.
Центров Е. Новеллы уголовно-процессуального закона и конституционные
права и свободы человека // Законность. 2003. № 7. С. 20.
3
Костенко Р.В. Указ. соч. С. 38.
4
Бойков А. Новый УПК России и проблемы борьбы с преступностью // Уголовное право. 2002. № 3. С. 65.
425
1
2
На основании вышеизложенного многие учёные и практики
критически относятся к положениям п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ1.
Однако, среди процессуалистов есть и сторонники существующих законодательных предписаний в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК
РФ. Так, П.А. Лупинская говорит, что они направлены на то,
чтобы соблюдались предписанные правила, не производились
следственные действия, которые порождают сомнения в достоверности полученных сведений ввиду получения их с применением
угроз, насилия, других запрещенных способов2.
Аналогичным образом рассуждает А.Г. Зверев, по словам которого, данная норма служит важной гарантией против самооговора и признания вины под воздействием физического или психического насилия, участие защитника во время допроса подозреваемого (обвиняемого) позволяет также избегать случаев применения следователем насилия, угроз и иных незаконных мер, а равно
создания опасности для жизни и здоровья подозреваемого (обвиняемого)3.
А.В. Смирнов и К.Б. Калиновский обращают внимание на то,
что условие отсутствия защитника включает в себя и отказ от защитника самим обвиняемым или подозреваемым. Тем самым ставится
преграда попыткам недобросовестных следователей и работников
органов дознания склонить подозреваемого и обвиняемого к формально добровольному отказу от защитника, за которым обычно
стоит вынужденный отказ от защитника либо незаконная попытка
«обменять» признательные показания на облегчение положения обвиняемого, подозреваемого (обещание не применять в качестве
Куссмауль Р. Дискриминационная норма нового УПК // Российская юстиция.
2002. № 9. С. 32; Новиков С.А. К вопросу о допустимости показаний обвиняемого, данных им в отсутствие защитника // Российский следователь. 2003. № 4. С. 26-28; Быков
В.М., Ситникова Т.Ю. Основания и процессуальный порядок признания доказательств
недопустимыми по УПК РФ // Правоведение. 2004. № 5. С. 142-150; Шейфер С.А. Обновление правовой регламентации доказывания по УПК РФ: шаг вперёд? // Государство
и право. 2004. № 12. С. 38-39; Бубон К.В. Об относимости и допустимости доказательств
и диктатуре закона в уголовном процессе // Адвокат. 2005. № 1. С. 32-33, и др.
2
Лупинская П.А. Доказательства и доказывание в новом уголовном процессе //
Российская юстиция. 2002. № 7. С. 7.
3
Зверев А.Г. Допустимость показаний подозреваемого в российском уголовном
процессе: дис. … канд. юрид. наук. Ростов-н/Д., 2006. С. 107.
426
1
меры пресечения заключение под стражу, содействовать прекращению уголовного преследования и др.)1.
А.С. Яновский
ИЛЛЮЗИЯ ПРАВ ИЛИ НА ПУТИ
К СОСТЯЗАТЕЛЬНОМУ ПРОЦЕССУ
ILLUSION OF RIGHTS OR ON THE WAY
TO THE ADVERSARIAL PROCESS
В статье обращается внимание на то, что зачастую защитники
и представители сталкиваются с существенными препятствиями
при реализации закрепленных за ними прав, в частности, связанные с невозможностью истребования значимых для дела сведений
путем направления адвокатского запроса. Автором предлагается
решить проблему посредством внедрения в действующее законодательство правового механизма, направленного на реальное наделение адвокатов данными правами.
In the article draws attention to the fact that often advocates and
representatives of victims encounter significant obstacles in the exercise of the rights assigned to them, in particular, when it is impossible
to claim information relevant to the case by sending a lawyer's request
in connection with the restricted access regime. The author regard it is
proposed to solve problem by introducing into the current legislation a
legal mechanism aimed at the real empowerment of lawyers to collect
information relevant to the case.
Ключевые слова: принцип состязательности, собирание доказательств, иные документы, адвокатский запрос, отказ в содействии.
Key words: adversarial principle, collection of evidence, other
documents, lawyer's request, denial of assistance.
Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс: учебник под общ. ред.
А.В. Смирнова. 5-е изд., перераб. М.: Норма: ИНФРА-М, 2013. С. 192-193.
427
1
Статья 15 Уголовно-процессуального Кодекса Российской
Федерации (УПК РФ) декларирует состязательность, как один из
принципов судопроизводства1. Заявляя о равенстве сторон обвинения и защиты, закон возлагает на суд обязанность создавать
участникам процесса необходимые условия для реализации предоставленных им прав. В действительности, в науке укоренилось
мнение о том, что на стадиях возбуждения и предварительного
расследования уголовных дел российский уголовный процесс носит смешанный характер с ярко выраженными чертами розыскного типа.
Как указывает Э.С. Каминский, в настоящее время конституционный принцип состязательности и равноправия сторон в судебном производстве по уголовному делу реализован в достаточной
мере, чего нельзя сказать о досудебном производстве по уголовному делу, которое приобрело смешанный характер с сочетанием
розыскного и состязательного уголовного процесса2.
Безусловно, одним из наиболее активных участников процесса является защитник, обладающий в соответствии со ст.ст. 49,
86 УПК РФ рядом прав, в том числе и правом на собирание доказательств посредством истребования справок, характеристик,
иных документов от органов государственной власти, органов
местного самоуправления, общественных объединений и организаций, обязанных предоставить запрашиваемые документы или их
копии.
В целях объективности следует заметить, что большинство
представителей науки сходятся во мнении, что данную деятельность некорректно характеризовать, как «собирание доказательств» ввиду того, что решение о допуске тех или иных сведений
в уголовное дело в качестве доказательств принимает следователь,
дознаватель либо суд.
Рассуждая об оценке доказательств, Р.В. Костенко утверждает, что случаи законодательного закрепления прав по собиранию и представлению доказательств защитником и гражданским
Федеральный закон от 18 декабря 2001 г. №174-ФЗ «Уголовно-процессуальный
кодекс» (ред. от 18 февраля 2020 г.) // СПС «КонсультантПлюс».
2
Каминский Э.С. Принцип состязательности по уголовно-процессуальному законодательству Российской Федерации // Российский следователь. 2009. № 9. С. 6-8.
428
1
ответчиком нельзя понимать буквально как процессуальную деятельность по собиранию доказательств, осуществляемую путем
проведения следственных и иных процессуальных действий.
Права по собиранию доказательств этих и остальных участников
уголовного судопроизводства, не относящихся к органам, ведущим процесс, следует рассматривать только в контексте положений ч. 2 ст. 86 УПК РФ. В ней сказано, что подозреваемый, обвиняемый, а также потерпевший, гражданский истец, гражданский
ответчик и их представители вправе собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному
делу в качестве доказательств. Поэтому участники процесса, не являющиеся органами уголовного судопроизводства, непосредственно не осуществляют следственные и иные процессуальные
действия в целях собирания доказательств. Они могут лишь опосредованно влиять на процесс собирания доказательств дознавателем, следователем, прокурором и судом путем представления
письменных документов и предметов для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств1.
Ещё более категоричен в своих выводах В.А. Семенцов, который говорит о том, что защитник не является равным дознавателю, следователю и суду субъектом формирования доказательств. По его мнению, законодатель допустил терминологическую неточность, когда указал на его право собирать доказательства и защитник не собирает доказательства в процессуальном
смысле этого слова, а обнаруживает сведения, оправдывающие обвиняемого или смягчающие его ответственность. В своей работе
В.А. Семенцов указывает, что такие сведения могут быть облечены в соответствующую процессуальную форму только органом
уголовного преследования (в досудебном производстве) или судом на основании соответствующего ходатайства защитника2.
Вместе с тем, действующий закон в ч. 3 ст. 86 УПК РФ содержит формулировку, предусматривающую именно право защитКостенко Р.В. Оценка уголовно-процессуальных доказательств: монография.
М.: Юрлитинформ, 2010. С. 48.
2
Семенцов В.А. Формирование доказательств в структуре уголовно-процессуального доказывания // Актуальные проблемы современного уголовного процесса России:
межвуз. сб. науч. тр. Вып. 5 / под ред. В.А. Лазаревой. Самара: Самарский университет.
2010. С. 236-242.
429
1
ника на собирание доказательств, что следует оценивать, как возможную перспективу или отправную точку для достижения истинного состязательного процесса.
Наряду с УПК РФ, право адвоката, выступающего, как в роли
защитника, так и роле представителя потерпевшего на истребование различного рода документов закреплено также в ст. 6.1 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»1. В указанной
норме, а также ст. 5.39 КоАП РФ предусмотрена ответственность
за неправомерный отказ в предоставлении запрошенных сведений
и нарушение сроков сообщения информации.
Несмотря на это, в действительности защитники и представители потерпевших сталкиваются с существенными препятствиями при реализации закрепленных за ними прав. Наиболее ярко
это проявляется при невозможности истребования значимых для
дела сведений путем направления адвокатского запроса в связи с
режимом ограниченного доступа.
Информационно-справочная система «КонсультантПлюс»
содержит перечень нормативных актов, относящих сведения к категории ограниченного доступа. Данный перечень насчитывает 79
различных видов тайны (конфиденциальных сведений) и 103 правовых акта, закрепляющих режим ограниченного доступа.
Понимая обязательность предоставления ответа на адвокатские запросы и не желая оказывать содействие в собирании значимых для дела сведений, должностные лица государственных и муниципальных органов буквально игнорируют поступающие обращения, ссылаясь на тот либо иной вид тайны.
Изучение материалов уголовных дел свидетельствует о том,
что такого рода ответы поступают, как от должностных лиц, имеющих непосредственное отношение к правоохранительной системе, так и от лиц, деятельность которых не сопряжена с уголовным преследованием.
Так, на запрос адвоката, вызванный необходимостью установления свидетелей дорожно-транспортного происшествия, яв-
Федеральный закон от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и
адвокатуре в Российской Федерации» (ред. от 2 декабря 2019 г.) // СПС «КонсультантПлюс».
430
1
ляющегося предметом расследования по уголовному делу, начальник отдела ГИБДД по Краснодарскому краю сообщил о невозможности предоставления сведений о собственниках автомобилей,
изображение которых попало в объектив видеорегистратора, установленного в машине потерпевшего. Отказывая в сообщении запрашиваемой информации, сотрудник полиции сослался на положения ст.ст. 23, 24 Конституции Российской Федерации, предусматривающих право каждого на неприкосновенность частной
жизни, личной и семейной тайны, а также ст. 6 Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных», указывая, что данная норма не предусматривает возможность предоставления информации о персональных данных субъекта по адвокатскому запросу1.
Примечательно, что данный ответ на запрос прямо содержит
ошибочное предложение адвокату, воспользоваться положениями
ст. 52 Гражданско-процессуального Кодекса Российской Федерации и обратиться в суд за содействием в собирании и истребовании
доказательств.
В отдельных случаях решение об отказе в предоставлении запрашиваемой информации со ссылкой на персональные данные
принимается даже тогда, когда адвокатские запросы кроме подписи защитника (представителя) содержат и согласие, скрепленное подписью самого субъекта персональных данных.
Так, отвечая на запрос адвоката о предоставлении контактных данных врача, фельдшера и водителя машины скорой помощи, выезжавших на происшествие, в результате которого были
причинены телесные повреждения, главный врач Краснодарской
городской клинической больницы скорой медицинской помощи
указал, что данные сведения также отнесены вышеназванным Федеральным законом от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ к категории персональных данных физического лица, а в соответствии со ст. 88
Трудового Кодекса Российской Федерации работодатель не
вправе сообщать третьим лицам данную информацию без письменного согласия работника. Резюмируя свои выводы, главный
врач больницы предложил адвокату, принимающему меры к устаФедеральный закон от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных»
(ред. от 31 декабря 2017 г.) // СПС «КонсультантПлюс».
431
1
новлению свидетелей по уголовному делу, изначально иным путем найти данных свидетелей и получить от них соответствующее
согласие, как от субъектов персональных данных.
В ответ на иной запрос, направленный адвокатом в связи с
участием в том же уголовном деле, главный врач больницы отказал в предоставлении информации о поступлении вызова на станцию скорой помощи, доставлении больного в лечебное учреждение и осмотре его врачами. В данном случае адресат запроса сослался на ч. 1 ст. 13 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. №
323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российском Федерации» и невозможность сообщения сведений об обращении
гражданина за медицинской помощью в связи с действием режима
врачебной тайны1.
Аналогичной позиции, как правило, придерживаются и налоговые органы. Так, в ответ на адвокатские запросы с предложением предоставить копии обращений, послуживших поводами для
налоговой проверки и последующего уголовного преследования,
заместителем начальника межрайонной инспекции ФНС России
по республике Адыгея и заместителем начальника инспекции
ФНС по г. Краснодару сообщено, что запрашиваемая информация
является конфиденциальной согласно ст. 102 Налогового Кодекса
Российской Федерации и адвокат наделен правом запрашивать
лишь сведения «имеющие справочный характер (справки, характеристики, иные документы)»2.
Приведенные примеры свидетельствуют о необходимости
внедрения в действующее законодательство правового механизма,
направленного на реальное наделение адвокатов правами по собиранию значимых для дела сведений. Допустив возможность обращения адвоката в суд с соответствующим ходатайством о разрешении истребования тех либо иных данных, законодатель существенным образом изменит баланс сил в уголовном процессе, сделав его более прозрачным и действительно состязательным. Данные изменения будут способствовать назначению уголовного проФедеральный закон от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья
граждан в Российском Федерации» (ред. от 27 декабря 2019 г.) // СПС «КонсультантПлюс».
2
Федеральный закон от 31 июля 1998 г. № 146- ФЗ «Налоговый кодекс Российской Федерации» (ред. от 28 января 2020 г.) // СПС «КонсультантПлюс».
432
1
цесса, поскольку не только позволят получать доказательства защиты и тем самым снизят число незаконно-привлекаемых к уголовной ответственности лиц, но и позволят своевременно устанавливать сведения об имуществе, полученном незаконным путем,
что обеспечит действенное восстановление нарушенных прав потерпевших.
Представляется, что действие такого механизма необходимо
распространить не только на стадию предварительного расследования уголовного дела, но и на стадию возбуждения дела, поскольку промедление в установлении и закрепление значимых сведений может в дальнейшем повлечь утрату ключевых доказательств.
Не изменяя существенным образом полномочия защитника и
представителя потерпевшего, а лишь предоставляя им алгоритм
доступа к охраняемым законом сведениям, законодатель расширит
возможности для использования такого рода доказательств, как
иные документы, являющиеся ключом к обеспечению состязательности в российском уголовном процессе.
433
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Адыгезалова Гюльназ Эльдаровна – зав. кафедрой конституционного и муниципального права, профессор кафедры теории
и истории государства и права Кубанского гос. ун-та, д-р юрид.
наук, доцент.
Андреева Ольга Ивановна – зав. кафедрой уголовного процесса, прокурорского надзора и правоохранительной деятельности
Национального исследовательского Томского гос. ун-та, д-р юрид.
наук, доцент.
Арипов Анвар Лутфиллоевич – начальник кафедры уголовного процесса Академии МВД Республики Таджикистан, канд.
юрид. наук, подполковник милиции.
Бородинов Владимир Владимирович – судья Четвертого
кассационного суда общей юрисдикции, канд. юрид. наук, доцент,
заслуженный юрист Кубани.
Валов Сергей Владимирович – старший научный сотрудник научно-исследовательского института Московской академии
Следственного комитета РФ, кандидат юридических наук, доцент.
Валявский Александр Викторович – адвокат Краснодарской коллегии адвокатов, подполковник юстиции в отставке.
Гладышева Ольга Владимировна – зав. кафедрой уголовного процесса, руководитель магистерской программы Кубанского гос. ун-та, д-р юрид. наук, проф., заслуженный юрист Кубани. Науч.-пед. деятельность – с 1 октября 1992 г. Сфера науч.
интересов: обеспечение прав и законных интересов участников
уголовного судопроизводства, проблемы обеспечения национальной безопасности и др. Автор 198 науч. и учеб.-метод. работ.
Грачёва Ольга Алексеевна – старший преподаватель кафедры прокурорского надзора и криминологии Саратовской государственной юридической академии, кандидат юридических наук.
Грызлов Дмитрий Владимирович – зам. прокурора Новокубанского района Краснодарского края, аспирант кафедры уголовного процесса Кубанского гос. ун-та (науч. рук. – д-р юрид.
наук, проф. Р.В. Костенко). Сфера науч. интересов: решения прокурора по уголовным делам, поступившим с обвинительными актами или обвинительными постановлениями. Автор 5 науч. статей.
434
Дагуф Юлия Адамовна – преподаватель кафедры уголовного процесса Кубанского гос. ун-та.
Дзабиев Урузмаг Казбекович – следователь Нефтекумского
межрайонного следственного отдела следственного управления
Следственного комитета РФ по Ставропольскому краю, аспирант
кафедры уголовного процесса Московской академии Следственного комитета РФ (науч. рук. – д-р юрид. наук, проф. В.А. Семенцов). Сфера науч. интересов – соотношение следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, проблемы производства следственных действий в досудебном производстве. Автор 6
науч. статей.
Дилбандян Самвел Агванович – зав. кафедрой уголовного
процесса и криминалистики Ереванского гос. ун-та, д-р юрид.
наук, проф.
Долгов Андрей Михайлович – доцент кафедры уголовного
процесса Кубанского гос. ун-та, канд. юрид. наук, адвокат.
Ермакова Элина Айбековна – магистрант кафедры уголовного процесса и криминалистики Кыргызско-Российского Славянского университета.
Зайцев Олег Александрович – и.о. заведующего отделом
уголовного и уголовно-процессуального законодательства; судоустройства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ; главный научный сотрудник Центра исследования проблем правосудия Российского государственного университета правосудия, д-р юрид. наук, проф., заслуженный деятель науки РФ, почетный работник высшего профессионального образования РФ.
Иванов Вадим Юрьевич – сотрудник кафедры уголовного
процесса Кубанского гос. ун-та.
Ильютченко Наталья Владимировна – доцент кафедры
уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора Московского гос. ун-та им. М.В. Ломоносова, канд. юрид. наук, доцент.
Калюжный Александр Николаевич – Академия Федеральной службы охраны Российской Федерации, канд. юрид. наук, доцент.
435
Климова Яна Александровна – старший преподаватель кафедры административной деятельности и охраны общественного
порядка Волгоградской академии МВД России, канд. юрид. наук.
Колесникова Лаура Грачиковна – преподаватель кафедры
уголовно-процессуального права Северо-Кавказского филиала
Российского гос. ун-та правосудия, аспирант кафедры уголовного
процесса Кубанского гос. ун-та (науч. рук. – д-р юрид. наук, профессор Р.В. Костенко). Сфера науч. интересов: основания прекращения уголовного дела и уголовного преследования, влекущие
право на реабилитацию. Автор 4 науч. статей.
Костенко Роман Валерьевич – проф. кафедры уголовного
процесса, руководитель магистерской программы Кубанского гос.
ун-та, д-р юрид. наук, проф. Науч.-пед. деятельность – с 1996 г.
Сфера науч. интересов: проблемы доказательств и доказывание в
уголовном судопроизводстве. Автор более 150 науч. и учеб.-метод. работ.
Кравченко Елена Валентиновна – адвокат. Сфера науч. интересов: адвокатура, адвокат-защитник, адвокат-представитель,
квалифицированная юридическая помощь, стадия возбуждения
уголовного дела. Автор 20 науч. статей.
Курбанов Шерзод – соискатель Военно-технического института Национальной гвардии Республики Узбекистан.
Литвинова Ирина Викторовна – ст. следователь СЧ ГСУ
ГУ МВД России по Краснодарскому краю, адъюнкт кафедры уголовного процесса Краснодарского университета МВД России.
Лошкобанова Яна Валерьевна – преподаватель-методист
Краснодарского университета МВД России, канд. юрид. наук.
Сфера науч. интересов: обеспечение прав и свобод участников
уголовного судопроизводства в условиях дифференциации. Автор
21 науч. статьи.
Лукожев Хусен Манаевич – доцент кафедры уголовного
процесса Кубанского гос. ун-та, канд. юрид. наук, доцент.
Мамедов Рамил Ягубович – доцент кафедры уголовного
процесса Кубанского гос. ун-та, канд. юрид. наук.
Манова Нина Сергеевна – зав. кафедрой уголовного процесса Саратовской государственной юридической академии, д-р
юрид. наук, проф.
436
Маркелова Ольга Николаевна – доцент кафедры специальных дисциплин Краснодарского университета МВД России, канд.
юрид. наук.
Маркелов Сергей Владимирович – профессор кафедры
уголовного процесса Краснодарского университета МВД России,
канд. юрид. наук, доцент.
Марковичева Елена Викторовна – главный научный сотрудник научного центра исследования проблем правосудия Российского гос. ун-та правосудия, д-р юрид. наук, доцент,
Меретуков Гайса Мосович – зав. кафедрой Кубанского гос.
аграрного ун-та им. И.Т. Трубилина, д-р юрид. наук, проф., почетный работник высшего проф. образования России, заслуженный
деятель науки Кубани, заслуженный юрист Республики Адыгея.
Никитина Светлана Владимировна – судья Красноармейского районного суда Краснодарского края, аспирант кафедры
уголовного процесса Кубанского гос. ун-та. Сфера науч. интересов: участие суда в доказывании, пределы доказательственной деятельности суда в уголовном судопроизводстве. Автор 3 науч. статей.
Пайзиев Аббос – соискатель Военно-технического института Национальной гвардии Республики Узбекистан.
Петрикин Владимир Юрьевич – доцент кафедры уголовного процесса Кубанского гос. ун-та, канд. юрид. наук, доцент, адвокат.
Попов Андрей Николаевич – директор Межрегионального
бюро экспертиз, канд. юрид. наук, доцент, академик Российской
академии юрид. наук.
Потапенко Сергей Викторович – декан юридического факультета Кубанского государственного университета, д-р юрид.
наук, проф., заслуженный юрист РФ, Кубани и Республики Хакасия, почетный работник судебной системы.
Проскуряков Илья Сергеевич – следователь следственного
отдела по Василеостровскому району ГСУ Следственного комитета РФ по г. Санкт-Петербургу.
Пулатов Юрий Сайфиевич – профессор кафедры общетеоретических правовых дисциплин Военно-технического института
Национальной гвардии Республики Узбекистан, д-р юрид. наук,
437
проф., академик Междунар. Академии духовного единства народов мира.
Рахмаджонзода Рифат Рахмаджон (Юлдошев Р.Р.) –
начальник отдела адъюнктуры Академии МВД Республики Таджикистан, канд. юрид. наук, доцент, лауреат «Премии имени Исмоили Сомони среди молодых ученых в области науки и техники»
(2016), подполковник милиции.
Россинский Сергей Борисович – профессор кафедры уголовно-процессуального права Московского гос. юрид. ун-та им.
О.Е. Кутафина, д-р юрид. наук, доцент.
Рудакова Светлана Викторовна – зам. декана юридического факультета, доцент кафедры уголовного процесса Кубанского гос. ун-та, канд. юрид. наук, доцент. Сфера науч. интересов:
доказывание в уголовном судопроизводстве, производство в судах
апелляционной и надзорной инстанций.
Руднев Владимир Ильич – ведущий науч. сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, канд. юрид. наук, доцент.
Самарин Вадим Игоревич – доцент кафедры уголовного
процесса и прокурорского надзора Белорусского гос. ун-та кандидат юридических наук, доцент.
Семенцов Владимир Александрович – проф. кафедры уголовного процесса, руководитель магистерской программы Кубанского гос. ун-та, д-р юрид. наук, проф. Многолетний опыт следственной деятельности. Науч.-пед. деятельность – с 14 марта 1990
г. Сфера науч. интересов: следственные действия, уголовно-процессуальное доказывание, использование при раскрытии и расследовании преступлений результатов оперативно-розыскной деятельности и др. Автор 303 науч. и учеб.-метод. работ.
Синицын Артём Андреевич – адвокат Краснодарской коллегии адвокатов. Сфера науч. интересов: проблемы оценки достаточности доказательств судом при постановлении приговоров. Автор 9 науч. статей.
Стуконог Игорь Валериевич – прокурор г. Новороссийска
Краснодарского края. Сфера науч. интересов: процессуальные
полномочия прокурора по обеспечению соблюдения сроков в досудебных стадиях уголовного судопроизводства. Автор 23 науч.
статей.
438
Суковатицина Елена Алексеевна – сфера науч. интересов:
проблемы оценки доказательств в ходе предварительного слушания по уголовным делам. Автор 9 науч. статей.
Титков Александр Валерьевич – ст. преподаватель кафедры уголовного процесса Кубанского гос. ун-та.
Торбин Юрий Григорьевич – проф. кафедры уголовно-процессуального права и криминалистики Всерос. гос. ун-та юстиции,
д-р юрид. наук, проф., заслуженный юрист РФ, ст. советник юстиции.
Турилов Георгий Георгиевич – доцент кафедры уголовного
процесса Кубанского гос. ун-та, канд. юрид. наук, доцент.
Усачев Александр Александрович – доцент кафедры организации судебной и прокурорско-следственной деятельности
Московского гос. юрид. ун-та имени О.Е. Кутафина, канд. юрид.
наук, доцент.
Фарои Татьяна Валерьевна – доцент кафедры теории и истории государства и права Кубанского государственного университета, канд. юрид. наук, доцент, заслуженный юрист Кубани.
Цацуро Вера Андреевна – преподаватель кафедры уголовного процесса Кубанского государственного университета
Цыпина Алла Викторовна – доцент кафедры уголовного
процесса Кубанского государственного университета, канд. филолог. наук. Сертифицированный судебный экспертом (экспертная
специальность 26.1 «Исследование продуктов речевой деятельности». Сфера науч. интересов: судебная лингвистическая экспертиза. Автор более 40 публикаций.
Чупилкин Юрий Борисович – доцент кафедры процессуального права Южно-Российского института управления (филиала) Российской академии народного хозяйства и государственной
службы при Президенте РФ, кандидат юридических наук, доцент,
адвокат. Сфера науч. интересов: обеспечение прав личности в правоохранительной деятельности.
Чурикова Анна Юрьевна – доцент кафедры административного и уголовного права Поволжского института управления
имени П.А. Столыпина – филиала Российской академии народного
хозяйства и государственной службы при Президенте Российской
Федерации, канд. юрид. наук.
439
Шамурзаев Таалайбек Турсунович – заведующий кафедрой уголовного процесса и криминалистики Кыргызско-Российского Славянского университета, д-р юрид. наук, проф., отличник
образования Кыргызской Республики.
Шепелева Светлана Витальевна – доцент кафедра уголовного права Северо-Западного института управления РАНХиГС,
канд. юрид. наук, доцент.
Шипицина Виктория Валерьевна – доцент кафедры уголовного процесса, рук. юрид. клиники и председатель профкома
юрид. факультета Кубанского гос. ун-та, член экспертного совета
Центра развития юридических клиник РФ, член Ассоциации юристов РФ, канд. юрид. наук, доцент.
Юрьев Георгий Юрьевич – пом. судьи Краснодарского краевого суда, аспирант кафедры уголовного процесса Кубанского
гос. ун-та (науч. рук. – д-р юрид. наук, проф. Р.В. Костенко). Сфера
науч. интересов – проблемы оценки допустимости показаний обвиняемого. Автор 9 науч. статей.
Яновский Антон Сергеевич – адвокат Краснодарской коллегии адвокатов, доцент кафедры уголовного процесса Кубанского государственного университета.
440
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ …………………………….………………..
Адыгезалова Г.Э. О некоторых вопросах правового регулирования судебного примирения и медиации как способов урегулирования юридических конфликтов (споров)
Андреева О.И. К вопросу о перспективах развития уголовного процесса в условиях цифровизации общественных
отношений ………………………………………………..
Арипов А.Л. Анализ следственного действия контроль и запись переговоров …………………………………………..
Бородинов В.В. Частные определения суда кассационной инстанции как средства реагирования на нарушения нижестоящими судами уголовно-процессуального законодательства ……………………………………………………
Валов С.В. Виды и порядок рассмотрения ходатайств в досудебном производстве …………………………………….
Валявский А.В. Неопределённость понятия «место происшествии», как причина подмены следственных действий .
Гладышева О.В. Судебная реформа и правообеспечение при
наложении ареста на имущество в уголовном судопроизводстве ………………………………………………..…..
Грачёва О.А. Полномочия прокурора по проверке доказательств при ознакомлении с материалами уголовного
дела, находящегося в производстве органа предварительного расследования ……………………………..…..
Грызлов Д.В. Процессуальные решения прокурора при расследовании преступлений ……………………….…..…..
Дагуф Ю.А. Требования, предъявляемые к постановлению
судьи при проверке законности проведенного следственного действия в случаях, не терпящих отлагательств …
Дзабиев У.К. Результаты оперативно-розыскной деятельности как фактическое основание для производства следственных и иных процессуальных действий ..….……...
Дилбандян С.А. Основные направления современной судебно-правовой реформы в Республике Армения .…….
441
3
5
11
18
24
31
41
45
56
63
67
72
83
Долгов А.М. Цифровизация судопроизводства как составляющее современной судебной реформы в России ………
Зайцев О.А. Позиции Верховного Суда Российской Федерации относительно особенностей уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и
иной экономической деятельности ……..………..……..
Иванов В.Ю. Военные суды России: история и современность ………………………………………………….…..
Ильютченко Н.В. Влияние судебной реформы на доступность правосудия ……………………….………………..
Калюжный А.Н. Использование возможностей международных правоохранительных органов в ходе расследования
преступлений, направленных на свободу личности .…..
Климова Я.А. Реформирование уголовно-процессуального
законодательства: судебный штраф ……………………..
Колесникова Л.Г. Научные взгляды по вопросу об основаниях прекращения уголовного дела и уголовного преследования ……………………………………………….…..
Костенко Р.В. Судебная реформа в современной России:
проблемы и перспективы ……….………………….…....
Кравченко Е.В. Особенности уголовно-процессуальных полномочий адвоката в стадии возбуждения уголовного
дела ………………………………………………………..
Курбанов Шерзод. Вопросы совершенствования профилактических мер рецидива тяжких насильственных преступлений против жизни и здоровья в Узбекистане, с использованием зарубежного опыта ..…………………….
Литвинова И.В. К вопросу о понятии электронных доказательств в уголовном процессе …………………….…….
Лошкобанова Я.В. Судебная реформа и дифференциация
уголовного судопроизводства …………………..……….
Лукожев Х.М. Взаимодействие и координация участников
следственной группы ……..……………………………….
Манова Н.С. Трансформация полномочий прокурора в досудебных стадиях уголовного судопроизводства (некоторые итоги реформы) ………………………………………
Маркелова О.Н. Субъекты права обжалования процессуальных решений ……………………………………………….
442
93
100
108
114
120
128
133
138
147
153
163
170
180
190
198
Маркелов С.В. Формально-правовые условия заключения
под стражу …………………………………………………
Марковичева Е.В. Цифровизация уголовного процесса:
мифы и реальность ………………………………………..
Меретуков Г.М., Мамедов Р.Я. Защита прав и законных интересов человека, как основная концептуальная идея
Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации …………………………………………………………
Никитина С.В. Форма доказательственной деятельности
судьи при рассмотрении ходатайств следователя, дознавателя о производстве следственных действий ….……..
Пайзиев Аббос О возбуждении уголовного дела, связанного
с незаконным оборотом наркотиков организованными
преступными группами …………….……………………
Петрикин В.Ю. Возмещение ущерба как условие прекращения уголовного преследования ……………….…………
Попов А.Н. Некоторые проблемы судебных извещений и вызовов в России ……………….……………………………
Потапенко С.В. К вопросу о правовой природе, понятии и
внутренней структуре гражданского иска в российском
уголовном процессе ………………………………………
Проскуряков И.С. Третейские суды в современной России .
Пулатов Ю.С. К вопросу о возмещении имущественного
вреда потерпевшим на стадии досудебного следствия ….
Рахмаджонзода Р.Р. (Юлдошев Р.Р.) Результаты государственных программ Республики Таджикистан в области
судебно-правовых реформ ………………………………
Россинский С.Б. Судебный контроль за производством следственных действий: нужны ли дальнейшие реформы? …
Рудакова С.В. Пересмотр судебных решений о применении
меры пресечения в виде заключения под стражу в апелляционном порядке ……………………………………….
Руднев В.И. О необходимости усиления роли суда в защите
прав личности в досудебных стадиях уголовного судопроизводства …………………………………………..…
Самарин В.И. Уголовный процесс под влиянием интернационализации ………………………………………………..
443
205
213
217
227
233
242
247
252
262
266
277
289
298
305
311
Семенцов В.А. Моральный вред от преступления и способы
его возмещения ……………………………………………
Синицын А.А. Особенности оценки достаточности доказательств судом в особом порядке судебного разбирательства в странах ближнего зарубежья ……….……………
Стуконог И.В. Процессуальные полномочия прокурора по
соблюдения процессуальных сроков в законе от 27 декабря 2019 года ………………………………………..…
Суковатицина Е.А. Специфика оценки доказательств при
вынесении судьёй постановления о возвращении уголовного дела прокурору по итогам предварительного слушания ………..…………………………………..………..
Титков А.В. Исследование доказательств судом апелляционной инстанции ……………………………………………..
Торбин Ю.Г., Усачев А.А. Размышления о реформировании
досудебного производства в российском уголовном процессе ………………………………………………………
Турилов Г.Г. К вопросу об обязанности доказывания, выполняемой прокурором в уголовном судопроизводстве ….
Фарои Т.В. Судебная реформа в Российской Федерации в
трактовке авторов учебников по истории отечественного государства и права ………………………………..
Цацуро В.А. Современная стратегия развития предмета доказывания ……………………………………………………
Цыпина А.В. Становление и современные вопросы развития
отечественной судебной лингвистической экспертизы ..
Чупилкин Ю.Б. Обыск, осмотр, обследование жилища, а
также помещений, используемых для адвокатской деятельности: стандарты ЕСПЧ …………………………….
Чурикова А.Ю. Проблемы выбора модели деятельности прокурора в цифровом уголовном процессе ………………..
Шамурзаев Т.Т., Ермакова Э.А. Прокурорский надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина в сфере
здравоохранения Кыргызской Республики ……………..
Шепелева С.В. К вопросу о расширении полномочий судьи,
на предварительном слушании ………………………….
Шипицина В.В. Ретроспективные основы дифференциации
уголовно-процессуальной формы и их значение ………
444
319
329
334
340
347
354
361
367
372
379
395
385
393
400
406
414
Юрьев Г.Ю. Недопустимость показаний обвиняемого, полученных в отсутствие защитника …………………………. 422
Яновский А.С. Иллюзия прав или на пути к состязательному
процессу ………………………………………………………. 427
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ ………………….……………….. 434
445
Научное издание
СУДЕБНАЯ РЕФОРМА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ:
РЕЗУЛЬТАТЫ, ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Материалы Международной научно-практической
конференции, посвященной 100-летию
Кубанского государственного университета
Публикуются в авторской редакции
________________________________________________________
Подписано в печать 12.03.2020 г. Выход в свет 20.03.2020 г.
Печать цифровая. Формат 60 84 1/16. Бумага офсетная.
Уч.-изд. л. 27,9. Тираж 500 экз. Заказ № 4129.
Кубанский государственный университет
350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149.
Издательско-полиграфический центр КубГУ
350040, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149.
