АПОСТОЛЬСКОЕ ПОСЛАНИЕ SALVIFICI DOLORIS ВЕРХОВНОГО ПОНТИФИКА ИОАННА ПАВЛА II ЕПИСКОПАМ, СВЯЩЕННИКАМ, МОНАШЕСКИМ СЕМЬЯМ И ВСЕМ ВЕРНЫМ КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ О ХРИСТИАНСКОМ СМЫСЛЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СТРАДАНИЙ Достопочтенные братья в епископате и дорогие братья и сестры во Христе, I. ВВЕДЕНИЕ 1. Провозглашая силу спасительного страдания, апостол Павел говорит: «...в страданиях моих за вас <...> восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь» 1. Эти слова словно бы находятся в конце долгого пути, ведущего через страдания, который составляет часть истории человечества и который освещён Словом Божьим. В этих словах есть словно бы ценность последнего открытия, сопровождаемого радостью. По этой причине апостол Павел пишет: «Ныне радуюсь в страданиях моих за вас»2. Радость приходит от открытия значения страданий, и это открытие, даже если его личным образом разделяет Павел из Тарса, написавший эти слова, в то же время относится и к остальным. Апостол делится своим открытием и радуется ему за всех тех, кому оно может помочь — так же, как помогло ему — помочь понять спасительное значение страданий. 1 2 Кол 1:24 Там же 2. Тема страдания — именно в аспекте этого спасительного значения — кажется, глубоко соответствует контексту Священного Года Искупления как выдающегося Юбилея Церкви. И это обстоятельство явно способствует тому вниманию, которого эта тема заслуживает в данный период. Независимо от этого факта, это универсальная тема, которая сопровождает человека в любой точке земли: в определенном смысле она сосуществует с ним в мире и поэтому требует постоянного рассмотрения. Несмотря на то, что Павел в Послании к Римлянам писал, что «вся тварь совокупно стенает и мучится доныне»3, хотя человек знает страдания животного мира и близок к ним, тем не менее то, что мы имеем в виду, используя слово «страдание», кажется сущностным именно для природы человека. Оно столь же глубоко, как и сам человек, именно потому, что оно по-своему проявляет ту глубину, которая свойственна человеку, и по-своему превосходит её. Кажется, что страдание принадлежит к трансцендентной стороне человека: это одна из тех точек, в которых человеку в определенном смысле «суждено» выйти за пределы самого себя, и он таинственным образом призван к этому. 3. Тема страдания особенно требует рассмотрения в контексте Священного Года Искупления, и это в первую очередь потому, что Искупление было совершено через Крест Христов, то есть через Его страдания. И в то же время в Священный Год Искупления мы вспоминаем истину, выраженную в энциклике «Redemptor Hominis»: во Христе «каждый человек становится путём для Церкви»4. Можно сказать, что человек особым образом становится путём для Церкви, когда в его жизнь входит страдание. Это происходит, как известно, в разные моменты жизни, происходит по-разному, принимает разные измерения; тем не менее в любой форме страдание кажется и является почти неотделимым от земного существования человека. 3 4 Рим 8:22 Ср. Иоанн Павел II, Redemptor Hominis, 14. 18. 21. 22. Если предположить, что на протяжении всей своей земной жизни человек тем или иным образом идёт по долгому пути страданий, именно на этом пути Церковь во все времена — и, возможно, особенно в течение Священного Года Искупления — должна встречать человека. Рожденная тайной Искупления на Кресте Христовом, Церковь должна постараться встретить человека особым образом на пути его страданий. В этой встрече человек «становится путём Церкви», и этот путь является одним из самых важных. 4. Отсюда и проистекает представленное ниже размышление, особенно уместное в Год Искупления: размышление о страдании. Человеческое страдание вызывает сострадание; оно также вызывает уважение и по-своему пугает. Ибо в страдании заключено величие особой тайны. Это особое уважение ко всем формам человеческого страдания должно быть положено в начало того, что ниже будет выражено как глубочайшая потребность сердца, а также как глубокий императив веры. Что касается темы страдания, эти две причины, кажется, особенно сближаются друг с другом и становятся одним целым: потребность сердца побуждает нас преодолевать страх, а императив веры, сформулированный, например, словами св. Павла, процитированными в начале, даёт содержание, во имя которого и благодаря которому мы осмеливаемся прикоснуться к тому, что в каждом человеке кажется столь непостижимым: ибо человек в его страданиях остается непостижимой тайной. II. МИР ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СТРАДАНИЙ 5. Несмотря на то что в своём субъективном измерении, как личный факт, заключённый в конкретном и неповторимом внутреннем мире человека, страдание кажется почти невыразимым и непередаваемым, возможно, в то же время ничто другое кроме страдания в его «объективной реальности» не требует столько осознания, созерцания и осмысления как очевидная проблема; и поэтому в отношении него должны быть заданы основные вопросы и найдены ответы. Очевидно, что здесь речь идёт не только об описании страдания. Есть и другие критерии, которые выходят за рамки описания и которые мы должны ввести, если хотим проникнуть в мир человеческого страдания. Медицина, как наука, а также как искусство исцеления, исследует наиболее известную область обширной сферы человеческих страданий, ту, которая определена с большей точностью и для которой есть некоторый противовес и адекватная реакция (в виде терапии). Тем не менее это только одна из областей. Сфера человеческих страданий намного шире, разнообразнее и многомерней. Человек страдает по-разному, что не всегда учитывается медициной, даже в самых передовых её проявлениях. Страдание — это что-то ещё более широкое, чем болезнь, более сложное и в то же время ещё более глубоко укоренённое в самой человеческой природе. Определённое представление об этой проблеме мы получаем из различия между физическим и моральным страданием. Это различие основано на двойном измерении человеческого существа и указывает на телесный и духовный элементы как на непосредственный или прямой объект страдания. Поскольку слова «страдание» и «боль» могут до определенной степени использоваться как синонимы, физическое страдание присутствует, когда каким-то образом «болит тело», тогда как моральное страдание — это «боль души». Фактически, речь идёт о боли духовной природы, а не только о «психологическом» измерении боли, которая сопровождает как моральные, так и физические страдания. Обширность и множество форм моральных страданий, безусловно, не уступают таковым в страданиях физических. Но в то же время моральные страдания кажутся менее выявленными и менее досягаемыми с помощью терапии. 6. Священное Писание — великая книга о страданиях. Процитируем из книг Ветхого Завета несколько примеров ситуаций, отмеченных страданием, и прежде всего страданием моральным: опасность смерти5, смерть собственных детей6 и, особенно, смерть первенца и единственного сына7; а также отсутствие потомства8, тоска по родине9, преследования и враждебность окружения10, издевательства и презрение к страдающему11, одиночество и оставленность12; и также угрызения совести13, трудность понимания того, почему нечестивые преуспевают, а праведные страдают14, неверность и неблагодарность друзей и соседей 15; и наконец, несчастья собственного народа16. 5 Через который прошёл Езекия (ср. Ис. 38:1-3) Чего страшилась Агарь (ср. Быт. 15:16), что повлияло на разум Иакова (ср. Быт. 37:33-35), что претерпел Давид (ср. 2 Цар. 19:1). 7 Чего боялась Анна, матерь Товии (ср. Тов 10:1-7; ср. Также Иер 6:26; Ам 8:10; Зах 12:10). 8 Чем были искушаемы Авраам (ср. Быт 15:2), Рахиль (ср. Быт 30:1), Анна, мать Самуила (ср. 1 Цар 1:6-10). 9 Плач по Вавилонскому плену (ср. Пс 137 [136]) 10 Глубокое выражение чего мы можем найти в Псалмах (ср. Пс. 22 [21], 17-21), у Иеремии (ср. Иер. 18, 18). 11 С каким сталкивается Иов (ср. Иов 19:18; 30:1,9), некоторые Псалмисты (ср. Пс 22 [21]: 7-9; Пс 42 [41]:11; Пс. 44 [43]:16-17), Иеремия (ср. Иер 20:7), Страдающий Раб (ср. Ис 53:3). 12 Которым были подавлены некоторые Псалмисты (ср. Пс 22 [21]:2-3; Пс 31 [30]:13; Пс 38 [37]:12; Пс 88 [87]:9,19); Иеремия (ср. Иер 15:17) также Страдающий Раб (ср. Ис. 53:3). 13 Выражены Псалмистом (Пс. 51 [50]:5), тревожат Раба (ср. Ис 53:3-6) и пророка Захарию (ср. Зах 12:10). 14 От чего страдали Псалмист (ср. Пс 73 [72]:3-14), и Екклесиаст (ср. Екк 4:1-3). 15 От чего страдал Иов (ср. Иов 19:19), некоторые из Псалмистов (ср. Пс 41 [40]:10; Пс 55 [54]:13-15) и Иеремия (ср. Иер 20:10); Сын Сирахов размышляет именно об этом (ср. Сир 37:1-6). 16 Которую мы находим во множественных Плачах, ср. у некоторых Псалмистов (ср. Пс 44 [43]:10-17; Пс 77 [76]:3-11; Пс. 79 [78]:11; Пс 89 [88]:51), пророков (ср. Ис 22, 4; Иер 6 Рассматривая человеческую личность как психологическое и физическое «целое», Ветхий Завет часто связывает «моральные» страдания с болью в определенных частях тела: костях17, почках18, печени19, внутренних органах20, сердце21. Действительно, нельзя отрицать, что моральные страдания имеют «физический» или соматический элемент и часто отражаются на состоянии всего организма. 7. Как видно из приведённых примеров, в Священном Писании мы находим обширный список различных болезненных для человека ситуаций. Этот разнообразный список конечно же не исчерпывает всего, что было сказано и постоянно повторяется на тему страдания книгой истории человека (это скорее «ненаписанная книга»), и в ещё большей степени книгой истории человечества, прочитанной через историю каждого отдельного человека. Можно сказать, что человек страдает всякий раз, когда он испытывает какое-либо зло. В словаре Ветхого Завета страдание и зло отождествляются друг с другом. Фактически в этом словаре не было конкретного слова для обозначения «страдания». Таким образом, он определял как «зло» всё, что являлось страданием22. Только в греческом 4, 8; 13, 17; 14, 17-18; Иез 9:8; 21:11-12). См. Также молитву Азарии (ср. Дан 3:31-40), и Даниила (ср. Дан 9:16-19). 17 Ср. напр. Ис 38:13; Иер 23:9; Пс 31 (30):10-11; Пс 42 (41):10-11. 18 Ср. Пс 73 (72):21; Иов 16:13; Плач 3:13. 19 Ср. Плач 2:11. 20 Ср. Ис 16:11; Иер 4:19; Иов 30:27; Плач 1:20. 21 Ср. 1 Цар 1:8; Иер 4:19; 8:18; Плач 1:20-22; Пс 38 (37):9,11. 22 В связи с этим уместно вспомнить, что еврейский корень r''' в целом обозначает то, что плохо, в отличие от того, что хорошо (tôb), без различия между физическим, психическим и этическим смыслом. Он находится в субстанциальной форме ра' и ра'а, которая указывает на зло в себе, на плохое действие или на того, кто его совершает. В глагольных формах, помимо простой формы (qal), которая по-разному обозначает «быть злым», мы находим пассивную форму (niphal) «терпеть зло», «подвергаться влиянию зла» и причинную форму (hiphil) «творить зло», «причинять зло» кому-либо. Поскольку еврейскому языку не хватает истинного соответствия греческому πάσχω = «Я страдаю», этот глагол также редко встречается в версии Семидесяти. языке, а вместе с ним и в Новом Завете (и в греческих переводах Ветхого Завета) используется глагол «Я подвержен ... я испытываю чувство, я страдаю»; и, благодаря этому глаголу, страдание больше не может быть напрямую отождествлено с (объективным) злом, но выражает ситуацию, в которой человек переживает зло и, таким образом, становится субъектом страдания. Страдание действительно обладает субъективным и пассивным характером (от «patior»). Даже, когда человек причиняет страдание сам себе, когда он является его причиной, это страдание остается чем-то пассивным по своей метафизической сущности. Однако это не означает, что страдание в психологическом смысле не отмечено определённой «активностью». Фактически это множественная и субъективно дифференцированная «активность» боли, печали, разочарования, уныния или даже отчаяния, в зависимости от интенсивности страдания человека и его или её особой чувствительности. Среди того, что составляет психологическую форму страдания, всегда есть переживание зла, которое вынуждает человека страдать. Таким образом, реальность страдания вызывает вопрос о сущности зла: что такое зло? Этот вопрос кажется в определённом смысле неотделимым от темы страдания. Христианская реакция на неё отличается, например, от той, которую дают некоторые культурные и религиозные традиции, которые считают само существование злом, от которого нужно освободиться. Христианство провозглашает сущностную благость существования и благость того, что существует, признаёт доброту Творца и провозглашает благость творения. Человек страдает из-за зла, которое является определённым недостатком, ограничением или искажением добра. Мы могли бы сказать, что человек страдает из-за блага, которого он не имеет, от которого он в определённом смысле отрезан или которого он себя лишил. Он особенно страдает, когда должен — в нормальном порядке вещей — иметь долю в этом благе, однако не имеет её. Таким образом, с христианской точки зрения, реальность страдания объясняется злом, которое всегда каким-то образом соотносится с благом. 8. Само по себе человеческое страдание составляет как бы особый «мир», существующий вместе с человеком; мир, который появляется в нём и уходит, а иногда и не уходит, но который с человеком соединяется и глубоко в нём укореняется. Этот мир страданий, разделённый на много, очень много субъектов, существует как бы «в рассеянии». Каждый индивидуум через личное страдание составляет не только небольшую часть «этого мира», но в то же время «этот мир» присутствует в нём как конечная и неповторимая сущность. Однако параллельно с этим существует межчеловеческое и социальное измерение. Мир страданий обладает как бы собственной солидарностью. Страдающие люди становятся похожими друг на друга через аналогию своей ситуации, испытание выпавшее на их долю или через свою потребность в понимании и заботе, и, возможно, прежде всего через назойливый вопрос о смысле страдания. Таким образом, хотя мир страдания существует «в рассеянии», в то же время он содержит в себе особый вызов единству и солидарности. В настоящем размышлении мы также постараемся последовать этому призыву. Рассматривая мир страдания в его личном и в то же время коллективном смысле, нельзя не заметить тот факт, что этот мир в определённые периоды времени и в некоторые эпохи человеческого существования как бы становится особенно концентрированным. Это происходит, например, в случае стихийных бедствий, эпидемий, катастроф, потрясений и различных социальных бед: например, можно вспомнить о неурожаях и о связанном с ними — или с различными другими причинами — бедствием голода. Можно, наконец, подумать о войне. Я говорю о конкретных случаях. Я говорю о двух последних Мировых Войнах, вторая из которых принесла гораздо больший урожай смерти и гораздо более тяжёлое бремя человеческих страданий. Вторая половина нашего столетия, в свою очередь, содержит в себе — как будто пропорционально ошибкам и проступкам нашей современной цивилизации — такую ужасную угрозу ядерной войны, что мы не можем думать об этом периоде иначе, как в терминах ни с чем несравнимого накопления страданий, вплоть до возможного самоуничтожения человечества. Таким образом, тот мир страданий, который, говоря кратко, имеет в качестве своего субъекта каждого человека, в нашу эпоху, как кажется, трансформируется — возможно, больше, чем в любую другую эпоху — в особый «мир»: мир, который как никогда прежде трансформируется прогрессом в результате труда человека, и в то же время как никогда прежде находится в опасности из-за человеческих ошибок и проступков. III. ПОИСК ОТВЕТА НА ВОПРОС О СМЫСЛЕ СТРАДАНИЙ 9. Внутри каждой формы страданий, переживаемой человеком, и в то же время в основе всего мира страдания неизбежно возникает вопрос: почему? Это вопрос о причине, смысле и, в равной степени, о цели страдания, и, вкратце, вопрос о его значении. Он не только сопровождает человеческое страдание, но, кажется, даже определяет для человека его содержание, делает страдание именно человеческим страданием. Очевидно, что боль, особенно физическая, широко распространена в животном мире. Но только страдающий человек знает, что он страдает, и задаётся вопросом, почему; и он страдает, говоря по-человечески, ещё глубже, если не находит удовлетворительного ответа. Это сложный вопрос, как и вопрос, тесно связанный с ним, а именно вопрос зла. Почему существует зло? Почему в мире есть зло? Когда мы ставим вопрос таким образом, мы всегда, по крайней мере, в определённой степени, задаем вопрос и о страдании. Оба вопроса трудны, когда отдельный человек задает их другому человеку, когда люди задают их другим людям, а также когда человек задаёт их Богу. Ибо человек не задает этот вопрос миру, хотя страдания часто приходят к нему из мира, но он задает его Богу как Создателю и Господу мира. И хорошо известно, что в связи с этим вопросом не только возникает множество разочарований и конфликтов в отношениях человека с Богом, но также бывает, что люди доходят до фактического отречения от Бога. Ибо, хотя существование мира как бы открывает глаза человеческой души на существование Бога, на Его мудрость, силу и величие — зло и страдания, кажется, затемняют этот образ, иногда радикальным образом, особенно в ежедневной драме множества незаслуженных страданий и множества проступков оставленных без должного наказания. Таким образом, это обстоятельство показывает — возможно, больше, чем любое другое, — важность вопроса о смысле страданий; это также показывает, насколько внимательно нужно подходить к самому вопросу и ко всем возможным ответам на него. 10. Человек может задать этот вопрос Богу со всеми эмоциями своего сердца и со своим умом, полным тревоги и беспокойства; и Бог ожидает вопроса и слушает его, как мы видим в Откровении Ветхого Завета. В Книге Иова этот вопрос нашёл наиболее яркое выражение. История этого праведного человека, который безо всякой вины подвергается бесчисленным страданиям, хорошо известна. Он теряет свое имущество, своих сыновей и дочерей, и в конце концов он сам заболевает тяжёлой болезнью. В этой ужасной ситуации к нему в дом приходят трое старых знакомых, и каждый по-своему пытается убедить его, что, поскольку он был поражен такими разнообразными и ужасными страданиями, он, должно быть, сделал что-то по настоящему неправильное. Они говорят, что страдание всегда поражает человека как наказание за преступление; оно послано абсолютно справедливым Богом и находит свою причину в законе справедливости. Можно сказать, что старые друзья Иова не только хотят убедить его в нравственной справедливости зла, но в определенном смысле пытаются оправдать для себя моральный смысл страдания. В их глазах страдание может иметь значение только как наказание за грех, следовательно, только на уровне Божьей справедливости, ведь Бог воздаёт за добро добром, а за зло — злом. Точкой отсчёта в данном случае является учение, выраженное в других писаниях Ветхого Завета, которые показывают нам страдания как наказание, накладываемое Богом за человеческие грехи. Бог Откровения — Законодатель и Судья в такой степени, на которую не может претендовать никакой светской авторитет. Ибо Бог Откровения — это прежде всего Творец, от Которого вместе с существованием исходит сущностная благость творения. Следовательно, сознательное и свободное нарушение человеком этой благости — это не только нарушение закона, но и в то же время оскорбление Творца, который является первым Законодателем. Такое преступление носит характер греха согласно точному значению этого слова, а именно библейскому и богословскому. Моральному злу греха соответствует наказание, которое гарантирует нравственный порядок в том же трансцендентном смысле, в котором этот порядок установлен волей Создателя и Верховного Законодателя. Отсюда также вытекает одна из фундаментальных истин религиозной веры, в равной степени основанная на Откровении, а именно, что Бог — справедливый судья, вознаграждающий добро и наказывающий зло: «Ибо праведен Ты во всём, что соделал с нами, и все дела Твои истинны и пути Твои правы, и все суды Твои истинны. Ты совершил истинные суды во всём, что навёл на нас... потому что по истине и по суду навёл Ты всё это на нас за грехи наши»23. Мнение, выраженное друзьями Иова, свидетельствует об убеждении, присущем моральному сознанию человечества: объективный нравственный порядок требует наказания за проступки, грехи и преступления. С этой точки зрения страдание представляется «оправданным злом». Убеждение тех, кто объясняет страдания наказанием за грех, находит поддержку в порядке справедливости, и это соответствует убеждению, выраженному одним из друзей Иова: «Как я видал, то оравшие нечестие и сеявшие зло пожинают его»24. 11. Однако Иов ставит под сомнение истинность принципа, который отождествляет страдание с наказанием за грех. И делает это на основании собственного мнения. Потому что он знает, что не заслужил такого наказания, более того, он говорит о добре, которое он сделал в своей жизни. В конце концов, сам Бог упрекает друзей Иова за их обвинения и признаёт, что Иов невиновен. Его страдание — это страдание невиновного человека, и его следует принять как тайну, в 23 Дан 3:27; Ср. Пс 17 (18):10; Пс 36 (35):7; Пс 48 (47):12; Пс 51 (50):6; Пс 99 (98):4; Пс 119 (118):75; Мал 3:16-21; Мф 20:16; Мк 10:31; Лк 17:34; Ин 5:30; Рим 2:2. 24 Иов 4:8 которую человек не может полностью проникнуть своим собственным разумом. Книга Иова не нарушает основ высшего морального порядка, основанного на справедливости, как они изложены во всём Откровении как в Ветхом, так и в Новом Завете. В то же время, однако, эта Книга со всей твёрдостью показывает, что принципы этого порядка не могут применяться в исключительном и поверхностном ключе. Хотя верно, что страдание имеет смысл как наказание, когда оно связано с ошибкой, неверно думать, что все страдания являются следствием ошибки и имеют характер наказания. Образ праведника Иова — особое доказательство этого в Ветхом Завете. Откровение, которое является словом Самого Бога, с полной честностью представляет проблему страдания невинного человека: страдание без вины. Иов не был наказан, не было причин для его наказания, даже если он подвергся тяжкому испытанию. Из начала Книги следует, что Бог допустил это испытание в ответ на вызов сатаны. Ибо сатана бросил Господу вызов о праведности Иова: «... разве даром богобоязнен Иов? <…> Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, — благословит ли он Тебя?»25. И если Господь соглашается испытать Иова страданиями, Он делает это, чтобы продемонстрировать праведность последнего. Страдание носит характер испытания. Книга Иова — не последнее слово по этому поводу в Откровении. В определённом смысле это предсказание Страстей Христовых. Но уже сама по себе она достаточный аргумент в пользу того, почему ответ на вопрос о смысле страдания не следует безоговорочно связывать с моральным порядком, основанным только на справедливости. Хотя такой ответ имеет фундаментальное и высшее основание и оправдание, в то же время он считается не только неудовлетворительным в случаях, подобных страданиям справедливого человека Иова, но даже, как 25 Иов 9:11 кажется, упрощает и обедняет то понятие справедливости, которое мы встречаем в Откровении. 12. В отношении страданий Книга Иова чрезвычайно остро ставит вопрос «почему»; это также показывает, что страдания поражают невиновных, но ещё не даёт решения проблемы. Уже в Ветхом Завете мы отмечаем направление, которое начинает выходить за рамки концепции, согласно которой страдание имеет значение только как наказание за грех, поскольку в то же время подчеркивается воспитательная ценность страдания как наказания. Таким образом, в страданиях, причинённых Богом Избранному народу, есть проявление Его милости, которая исправляет, чтобы привести к обращению: «...эти страдания служат не к погублению, а к вразумлению рода нашего» 26. Таким образом, подтверждается личное измерение наказания. Согласно этому измерению, наказание имеет значение не только потому, что оно служит возмещению объективного зла проступка другим злом, но прежде всего потому, что оно создаёт возможность восстановить добро в субъекте, который страдает. Это чрезвычайно важный аспект страдания. Он глубоко укоренён во всём Откровении Ветхого Завета и, прежде всего, Нового Завета. Страдания должны служить для обращения, то есть для восстановления доброты в субъекте, который может распознать божественную милость в этом призыве к покаянию. Цель покаяния — преодолеть зло, которое в различных формах дремлет в человеке. Его цель также состоит в том, чтобы укреплять добро как в самом человеке, так и в его отношениях с другими, особенно с Богом. 13. Но для того, чтобы в отношении страдания постичь истинный ответ на вопрос «почему», мы должны обратиться к откровению 26 Ср. 2 Макк 6:12 божественной любви, первоисточнику смысла всего, что существует. Любовь также является богатейшим источником смысла страдания, которое всегда остается загадкой: мы осознаём недостаточность и неадекватность наших объяснений. Христос побуждает нас войти в тайну и открыть это «почему» страдания, в той мере в какой мы способны постичь величие божественной любви. Чтобы раскрыть глубокий смысл страдания, следуя слову Бога, явленному нам в Откровении, мы должны быть широко открыты человеческому субъекту во всём многообразии его потенциала. Прежде всего мы должны принять свет Откровения не только постольку, поскольку он выражает высший порядок справедливости, но также постольку, поскольку он освещает этот порядок Любовью как единственным источником всего сущего. Любовь — это также самый полный источник ответа на вопрос о значении страдания. Этот ответ был дан Богом человеку на Кресте Иисуса Христа. IV. ИИСУС ХРИСТОС. СТРАДАНИЯ, ПОБЕЖДЁННЫЕ ЛЮБОВЬЮ 14. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную»27. Эти слова, сказанные Христом в разговоре с Никодимом, вводят нас в самую суть Божьей спасительной работы. Они также выражают самую суть христианской сотериологии, то есть богословия спасения. Спасение означает освобождение от зла, и по этой причине оно тесно связано с проблемой страдания. Согласно словам, сказанным Никодиму, Бог отдаёт Своего Сына «миру», чтобы освободить человека от зла, которое несёт в себе окончательную и абсолютную перспективу страдания. В то же время само слово «отдаёт» («отдал») указывает на то, что это освобождение должно быть достигнуто единородным Сыном через Его собственные страдания. И в этом проявляется любовь, бесконечная любовь как к единородному Сыну, так и к Отцу, который по этой 27 Ин 3:16 причине «отдаёт» своего Сына. Это любовь к человеку, любовь к «миру»: это спасительная любовь. Здесь мы оказываемся — и мы должны ясно осознавать это в нашем общем размышлении над этой проблемой — лицом к лицу с совершенно новым измерением нашей темы. Это измерение отличается от того, которое было определено и в некотором смысле заключалось в поиске смысла страданий в рамках справедливости. Это измерение Искупления, к которому в Ветхом Завете, по крайней мере в тексте Вульгаты, уже, кажется, относятся слова праведника Иова: «А я знаю, Искупитель мой жив, и я во плоти моей узрю Бога»28. В то время как наш взгляд до сих пор был сосредоточен в первую очередь и, в определённом смысле, исключительно на страдании в его множественном временном измерении (а также на страданиях праведника Иова), слова из беседы Иисуса с Никодимом, приведённые выше, относятся к страданию в его фундаментальном и окончательном значении. Бог отдаёт своего единородного Сына, чтобы человек «не погиб», и значение этих слов «не погибнет» точно определяется следующими словами: «но имел жизнь вечную». Человек «погибает», когда он теряет «жизнь вечную». Следовательно, противоположность спасения — это не только временные страдания, какими бы они ни были, но и окончательное страдание: потеря вечной жизни, отвержение Богом, проклятие. Единородный Сын был дан человечеству в первую очередь для защиты человека от этого абсолютного зла и от абсолютных страданий. Поэтому в своей спасительной миссии Сын должен поразить зло до самых его трансцендентных корней, из которых оно возникло в истории человечества. Эти трансцендентные корни зла уходят в грех и смерть: именно они лежат в основе утраты вечной жизни. Миссия единородного Сына состоит в победе над грехом и смертью. Он 28 Иов 19:25-26 побеждает грех своим послушанием до смерти, и он побеждает смерть своим Воскресением. 15. Когда мы говорим, что Христос Своей миссией поражает зло до самых его корней, мы имеем в виду не только зло и абсолютное, эсхатологическое страдание (чтобы человек «не погиб, но имел жизнь вечную»), но также — как минимум, косвенно — тяготы и страдания в их временном и историческом измерении. Ибо зло остаётся связанным с грехом и смертью. И даже если мы должны с большой осторожностью судить о человеческих страданиях как следствии конкретных грехов (это показано именно на примере праведника Иова), тем не менее страдание нельзя отделить от греха изначального, от того, что святой Иоанн называет «грех мира»29, от греховного фона личных действий и социальных процессов в истории человечества. Хотя здесь недопустимо применять узкий критерий прямой зависимости (как это сделали три друга Иова), в равной степени верно и то, что нельзя отвергать критерий, согласно которому в основе человеческих страданий лежит сложная связь с грехом. То же самое и со смертью. Её часто ждут даже как освобождение от страданий этой жизни. В то же время нельзя игнорировать тот факт, что она представляет собой как бы окончательный итог разрушительной работы как в теле, так и в психике. Но смерть в первую очередь предполагает растворение всей психофизической личности человека. Душа выживает и существует отдельно от тела, в то время как тело подвергается постепенному разложению согласно словам Господа Бога, произнесённым после греха, совершённого человеком в начале его земной истории: «Прах ты и в прах возвратишься»30. Следовательно, даже если смерть не является формой страдания во временном смысле слова, даже если в определенном смысле она превосходит все формы страдания, в то же время зло, которое человек испытывает в смерти, 29 30 Ин 1:29 Быт 3:19 является совершенным и тотальным. Своим спасительным делом единородный Сын освобождает человека от греха и смерти. Прежде всего он вычеркивает из истории человечества власть греха, укоренившуюся под влиянием злого Духа, начиная от первородного греха, а затем даёт человеку возможность жить в освящающей благодати. После победы над грехом он также отнимает власть у смерти, своим Воскресением начинает процесс будущего воскресения тела. И то и другое есть существенные условия «вечной жизни», то есть окончательного счастья человека в союзе с Богом; для спасенных это означает, что с эсхатологической точки зрения страдание полностью исключается. В результате спасительного дела Христа человек живёт на земле с надеждой на вечную жизнь и святость. И хотя победа над грехом и смертью, достигнутая Христом через Его Крест и Воскресение, не отменяет временных страданий человеческой жизни и не освобождает от страданий всё историческое измерение человеческого существования, она, тем не менее, проливает новый свет на это измерение и на всё страдание: свет спасения. Это свет Евангелия, то есть Благой Вести. В основе этого света лежит истина, изложенная в беседе с Никодимом: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного»31. Эта истина в корне меняет картину истории человека и его земного положения: несмотря на грех, укоренившийся в этой истории и как изначальное наследие, и как «грех мира», и как сумма личных грехов, Бог Отец возлюбил единородного Сына, то есть любит его вечно; а затем во времени, именно через эту превосходящую всё любовь, он «отдаёт» этого Сына, чтобы он мог поразить самые корни человеческого зла и тем самым спасительным образом приблизиться ко всему миру страданий, в котором живёт человек. 16. В своей мессианской деятельности среди Израильского народа Христос всё плотнее приближался к миру человеческих страданий. «Он 31 Ин 3:16 ходил, благотворя»32, и его действия касались прежде всего страдающих и ищущих помощи. Он исцелял больных, утешал страждущих, кормил голодных, избавлял людей от глухоты, от слепоты, от проказы, от бесов и от различных физических недугов, трижды возвращал к жизни мёртвых. Он был чувствителен ко всем человеческим страданиям, будь то телесным или душевным. И в то же время он учил, и в основе его учения лежат восемь заповедей блаженства, обращённых к людям, подвергшимся различным страданиям в их мирской жизни. Это «нищие духом» и «плачущие», «алчущие и жаждущие правды» и «изгнанные за правду», когда их поносят, гонят и всячески несправедно злословят за Христа33 — это согласно Матфею; Лука же прямо упоминает «алчущих ныне»34. Во всяком случае, Христос приблизился к миру человеческих страданий прежде всего тем, что принял это страдание на себя. Во время своей общественной деятельности он не только переживал усталость, отсутствие крова, непонимание даже со стороны самых близких ему людей, но, более всего, он становился всё более и более изолированным и окружённым враждебностью и готовящейся Ему смерти. Христос знает об этом и часто говорит своим ученикам о страданиях и смерти, которые Его ждут: «...вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам, и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его; и в третий день воскреснет»35. Христос идёт к своим страстям и смерти с полным осознанием миссии, которую Он должен исполнить именно таким образом. Именно посредством этого страдания Он должен сделать так, чтобы «человек не погиб, но имел жизнь вечную». Именно посредством своего Креста Он должен поразить корни зла, посаженного в истории 32 Деян 10:38 Ср. Мф 5:3-11 34 Ср. Лк 6:21 35 Мк 10:33-34 33 человека и в человеческих душах. Именно посредством своего Креста Он должен совершить дело спасения. Эта работа в замысле вечной Любви носит искупительный характер. И поэтому Христос строго упрекает Петра, когда последний хочет заставить Его отказаться от мыслей о страданиях и крестной смерти36. И когда во время своего взятия под стражу в Гефсимании тот же Пётр пытается защитить его мечом, Христос говорит: «...возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут <...> как же сбудутся Писания, что так должно быть?»37 И также Он говорит: «Неужели мне не пить чаши, которую дал мне Отец?»38 Этот ответ, как и другие, которые повторяются в разных местах Евангелия, показывает, насколько глубоко Христос был проникнут мыслью, которую он уже выразил в разговоре с Никодимом: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную»39. Христос идёт навстречу своим страданиям, осознавая их спасительную силу; Он идёт вперёд в послушании Отцу, но прежде всего Он соединён с Отцом в той любви, которой он возлюбил мир и человека в этом мире. И поэтому апостол Павел напишет о Христе: «Он возлюбил меня и предал Себя за меня» 40. 17. Писание должно было исполниться. В Ветхом Завете было много текстов о Мессии, которые предвещали страдания будущего Помазанника Божьего. Среди всего этого особенно трогательна песнь, которую обычно называют Четвёртой песней страдающего раба в Книге Исайи. Пророк, которого по праву называют «Пятым евангелистом», представляет в этой Песне образ страданий Раба с таким острым реализмом, как если бы он видел всё это собственными глазами: глазами тела и духа. В свете стихов Исаии Страсти Христовы становятся 36 Ср. Мф 5:3-11 Там же 26:52,54 38 Ин 18:11 39 Там же 3:16 40 Гал 2:20 37 словно бы более выразительными и трогательными, чем в описаниях самих евангелистов. Се, истинный Муж Скорбей предстаёт перед нами: «Нет в Нём ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нём вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умалён пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понёс наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нём, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас»41. Песнь Страдающего Раба содержит описание, в котором можно в определённом смысле идентифицировать этапы Страстей Христовых в их различных деталях: арест, унижение, удары, плевки, презрение к узнику и т. д., несправедливый приговор, а затем бичевание, увенчание терновым венцом и насмешки, несение Креста, распятие и агония. Даже больше, чем само описание Страстей, в словах пророка нас поражает глубина жертвы Христа. Вот, Он, хотя и невиновен, берёт на себя страдания всех людей, потому что берёт на себя все грехи. «Господь возложил на Него грехи всех нас»: весь человеческий грех во всей его широте и глубине становится истинной причиной страданий Искупителя. Если страдания «измеряются» перенесённым злом, то слова Пророка позволяют нам понять масштабы этого зла и страданий, которые Христос взял на Себя. Можно сказать, что это «заместительное» страдание; но прежде всего оно «искупительное». 41 Ис 53:2-6 Муж Скорбей в этом пророчестве действительно является тем «Агнцем Божьим, Который берёт на себя грех мира»42. В его страданиях грехи уничтожаются именно потому, что только Он, как единородный Сын, мог взять их на себя, принять их с той любовью к Отцу, которая побеждает зло всякого греха; в определённом смысле он уничтожает это зло в духовном пространстве отношений между Богом и человечеством и наполняет это пространство добром. Здесь мы касаемся двойственности природы единственного личного субъекта искупительного страдания. Тот, кто Своими Страстями и смертью на Кресте совершает Искупление, есть единородный Сын, которого «отдал» Бог. И в то же время этот Сын, единосущный Отцу, страдает, как человек. Его страдания имеют человеческое измерение; они также уникальны для человеческой истории — глубина и интенсивность, будучи человеческими, обладают несравнимой глубиной и интенсивностью, поскольку страдающий человек является Самим единородным Сыном: «Богом от Бога». Следовательно, только Он — единородный Сын — способен принять меру зла, содержащуюся в грехе человека: в каждом грехе и в «полноте» греха, в соответствии с измерениями исторического существования человечества на земле. 18. Можно сказать, что приведённые выше соображения подводят нас непосредственно к Гефсимании и Голгофе, где исполнилась Песнь Страдающего Раба, содержащаяся в Книге Исайи. Но прежде чем отправиться туда, давайте прочитаем следующие стихи Песни, которая являет пророческие предчувствия Страстей в Гефсимании и Голгофе. Страдающий Раб — а это, в свою очередь, необходимо для рассмотрения Страстей Христовых — принимает на себя те страдания, о которых говорилось, совершенно добровольно: 42 Ин 1:29 «Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих. От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь. Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его»43. Христос страдает добровольно и страдает невинно. Своими страданиями он принимает тот вопрос, который, многократно задаётся людьми, и, в определенном смысле, радикально поставлен в Книге Иова. Однако Христос не только выражает собой тот же вопрос (и ещё более радикально, поскольку Он не только человек, подобный Иову, но и единородный Сын Божий), но также даёт величайший из возможных ответов на этот вопрос. Можно сказать, что этот ответ состоит из той же материи, из которой составлен вопрос. Христос даёт ответ на вопрос о страдании и смысле страдания не только своим учением, то есть Благой Вестью, но, прежде всего, своим собственным страданием, которое объединено с этим учением Благой Вести естественным и неразрывным образом. И это последнее, окончательное слово этого учения: «Слово Креста», как однажды скажет Святой Павел44. Это «слово Креста» окончательно завершает образ древнего пророчества. Многие эпизоды, многие речи во время публичного учения Христа свидетельствуют о том, что Он с самого начала принимает это страдание, которое является волей Отца для спасения мира. Однако решающим моментом здесь становится молитва в Гефсимании. Слова: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты»45, а затем: «Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить её, да будет воля 43 Ис 53:7-9 Ср. 1 Кол 1:18 45 Мф 26:39 44 Твоя»46, обладают многосторонним красноречием. Они доказывают истинность той любви, которую единородный Сын проявляет к Отцу в своем послушании. В то же время они подтверждают истинность его страданий. Слова этой молитвы Христа в Гефсимании доказывают истину любви через истину страдания. Слова Христа со всей простотой подтверждают эту человеческую истину страдания до самой глубины: страдание — это претерпевание зла, перед которым содрогается человек. Он говорит: «пусть минует меня», также как говорит и Христос в Гефсимании. Его слова также свидетельствуют об той уникальной и несравненной глубине и интенсивности страданий, которую мог испытать только человек, являющийся единородным Сыном; они свидетельствуют о той глубине и интенсивности, которую процитированные выше пророческие слова по-своему помогают нам понять. Конечно, не полностью (для этого нам нужно было бы проникнуть в богочеловеческую тайну субъекта), но, по крайней мере, они помогают нам понять ту разницу (и в то же время сходство), которая существует между всеми возможными формами человеческого страдания и страданием Богочеловека. Гефсимания — это место, где именно это страдание во всей истине, высказанной Пророком относительно явленного в нём зла, как бы окончательно открывается перед глазами души Христа. После слов в Гефсимании идут слова, произнесённые на Голгофе, слова, свидетельствующие об этой глубине — уникальной в мировой истории — зла пережитых страданий. Когда Христос говорит: «Боже мой, Боже мой, почему Ты оставил меня?», Его слова являются не только выражением того отвержения, которое много раз находило выражение в Ветхом Завете, особенно в Псалмах и, в частности, в самом 22-м Псалме, и откуда взяты эти слова47. Можно сказать, что эти слова об 46 47 Там же 26:42 Ис 53:6 оставленности рождены на уровне этого неразрывного союза Сына с Отцом и рождены потому, что Отец «возложил на Него грехи всех нас»48. Они также предвещают слова апостола Павла: «...не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех»49. Вместе с этой ужасной тяжестью, охватывающей «всё» зло отвращения от Бога, которое содержится в грехе, Христос через божественную глубину своего сыновнего союза с Отцом воспринимает невыразимым для человека образом это страдание, которое является отделением, отверженностью Отцом, отчуждением от Бога. Но именно через эти страдания он совершает Искупление и может сказать на последнем издыхании: «Совершилось»50. Можно также сказать, что Священное Писание исполнилось, что эти слова Песни Страдающего Раба действительно совершились: «Господу угодно было поразить Его»51. Человеческие страдания достигли своей кульминации в Страстях Христовых. И в то же время они вошли в совершенно новое измерение и новый порядок: они были связаны с любовью, с той любовью, о которой Христос говорил Никодиму, с той любовью, которая творит добро, извлекая его из страдания, так же, как высшее благо Искупления мира было извлечено из Креста Христова, и от этого Креста постоянно берёт свое начало. Крест Христов стал источником, из которого текут реки воды живой52. В нём мы также должны заново поставить вопрос о смысле страдания и всмотреться в него до самой глубины чтобы ответить на этот вопрос. V. СОУЧАСТНИКИ В СТРАДАНИЯХ ХРИСТА 19. Та же самая Песня Страдающего Раба в Книге Исайи ведёт нас через следующие стихи именно к этому вопросу и ответу: 48 Ис 53:6 2 Кол 5:21 50 Ин 19:30 51 Ис 53:10 52 Ср Ин 7:37-38 49 «Когда же душа Его принесёт жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его. На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; чрез познание Его Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих и грехи их на Себе понесёт. Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу, за то, что предал душу Свою на смерть, и к злодеям причтен был, тогда как Он понёс на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем»53. Можно сказать, что в Страстях Христовых все человеческие страдания оказались в новой ситуации. И Иов как будто предвидел это, когда говорил: «А я знаю, Искупитель мой жив...»54, и словно бы направил на это свои собственные страдания, которые без Искупления не могли бы открыть ему свою полноту и смысл. В Кресте Христа через страдания не только совершается Искупление, но искупается и само человеческое страдание. Христос — без какой-либо своей вины — взял на себя «полноту зла греха». Переживание этого зла определило ни с чем не сравнимые масштабы страданий Христа, которые стали ценой Искупления. Об этом говорится в Песне Страдающего Раба у Исайи. В более поздние времена об этом будут говорить свидетели Нового Завета, скреплённого Кровью Христовой. Вот слова апостола Петра в его Первом Послании: «...не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов, но драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца»55. 53 Ис 53:10-12 Иов 19:25 55 1 Пет 1, 18-19 54 И апостол Павел в Послании к Галатам скажет: «[Он] отдал Себя Самого за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века»56, и в Первом Послании к Коринфянам: «...вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших»57. Этими и подобными словами свидетели Нового Завета говорят о величии Искупления, совершённого через страдания Христа. Искупитель пострадал вместо человека и за человека. У каждого человека своя доля в Искуплении. Каждый также призван разделить те страдания, благодаря которым было совершено Искупление. Он призван разделить те страдания, благодаря которым все человеческие страдания были искуплены. Осуществляя Искупление через страдания, Христос возвысил человеческие страдания до уровня Искупления. Таким образом, каждый человек в своих страданиях может стать участником искупительных страданий Христа. 20. Тексты Нового Завета во многих местах отражают эту концепцию. Во Втором Послании к Коринфянам апостол пишет: «Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем. Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем. Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей… ...зная, что Воскресивший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас» 58. Святой Павел говорит о различных страданиях и, в частности, о тех, которые первые христиане претерпели «ради Христа». Эти страдания позволяют получателям этого Письма участвовать в работе Искупления, совершённой через страдания и смерть Искупителя. Однако послание Креста и смерти получает своё завершение в послании Воскресения. 56 Гал 1:4 1 Кор 6:20 58 2 Cor. 4, 8-11. 14 57 Человек находит в Воскресении совершенно новый свет, который помогает ему идти вперёд сквозь густую тьму унижений, сомнений, безнадёжности и гонений. Поэтому апостол также пишет во Втором Послании к Коринфянам: «Ибо по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше»59. В другом месте он обращается к своим адресатам со словами ободрения: «Господь же да управит сердца ваши в любовь Божию и в терпение Христово»60. И в Послании к Римлянам он пишет: «Итак умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего»61. Само участие в страданиях Христа в этих словах апостола имеет как бы двойное значение. Если человек становится соучастником страданий Христа, это происходит потому, что Христос открыл свои страдания человеку, потому что он сам в своём искупительном страдании стал в определенном смысле соучастником всех человеческих страданий. Человек, открывший через веру искупительные страдания Христа, обнаруживает в них и свои собственные страдания; он заново открывает их через веру, обогащённую новым содержанием и новым смыслом. Это открытие заставило апостола Павла написать особенно сильные слова в Послании к Галатам: «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живёт во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня»62. Вера позволяет автору этих слов познать ту любовь, которая привела Христа к Кресту. И если Он так возлюбил нас, страдая и умирая, то этим Своим страданием и смертью Он живёт в том, кого Он так возлюбил; Он живет в человеке: в Павле. И живя в нём — в той степени, в которой Павел, сознавая это через веру, отвечает любовью на Его любовь — 59 Там же 1:5 2 Фес 3:5 61 Рим 12:1 62 Гал 2:19-20 60 Христос также особым образом соединяется с человеком, с Павлом, через Крест. Этот союз побудил Павла написать в том же Послании к Галатам и другие, не менее сильные слова: «А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира» 63. 21. Крест Христов самым ясным образом проливает спасительный свет на жизнь человека и, в особенности, на его страдания. Ибо через веру Крест достигает человека вместе с Воскресением: тайна Страстей заключена в Пасхальной Тайне. Свидетели Страстей Христовых одновременно являются свидетелями Его Воскресения. Павел пишет: «...чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его»64. Воистину, апостол сначала испытал «силу Воскресения» Христа на пути в Дамаск, и только позже, в этом пасхальном свете, достиг того «участия в его страданиях», о котором он говорит, например, в Послании к Галатам. Путь Павла явно пасхальный: участие в Кресте Христа происходит через встречу с Воскресшим, а значит, через особое участие в Воскресении. Таким образом, даже в высказываниях апостола по поводу страдания так часто появляется мотив славы, которая берет свое начало в Кресте Христовом. Свидетели Креста и Воскресения были убеждены, что «многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие»65. И Павел, обращаясь к фессалоникийцам, говорит следующее: «Мы сами хвалимся вами в церквах Божиих, терпением вашим и верою во всех гонениях и скорбях, переносимых вами в доказательство того, что будет праведный суд Божий, чтобы вам удостоиться Царствия Божия, для которого и страдаете»66. Таким образом, разделить страдания Христа — значит пострадать за Царство Божье. В глазах справедливого Бога на Его Суде те, кто разделяет страдания Христа, становятся достойными этого 63 Там же 6:14 Фил 3:10-11 65 Деян 14:22 66 2 Фес 1:4-5 64 Царства. Своими страданиями они в определенном смысле выплачивают бесконечную цену Страстей и смерти Христа, которые стали ценой нашего Искупления: этой ценой Царство Божье было заново установлено в истории человечества, став окончательной целью для человеческого земного существования. Христос привёл нас в это Царство через Свои страдания. А также через страдания тех, кто, будучи окружён тайной Искупления Христа, стали достаточно зрелыми, чтобы войти в это Царство. 22. С перспективой Царства Божьего связана надежда на ту славу, которая берёт своё начало в Кресте Христовом. Воскресение явило эту славу — эсхатологическую славу, — которая на Кресте Христа была полностью сокрыта безмерностью страданий. Те, кто разделяют страдания Христа, также призваны через свои страдания разделить славу. Павел выражает эту мысль в разных посланиях. Римлянам он пишет: «Мы <...> сонаследники же Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться. Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас»67. Во Втором Послании к Коринфянам мы читаем: «Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно»68. Апостол Пётр выразит эту истину в следующих словах своего Первого Послания: «Как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете» 69. Мотив страдания и славы имеет строго евангельский характер, что становится понятным при упоминании Креста и Воскресения. Воскресение стало прежде всего проявлением славы, что соответствует вознесению Христа через Крест. Если Крест был в человеческих глазах уничижением Христа, в глазах Бога он был вознесением. На Кресте 67 Рим 8:17-18 2 Кор 4:17-18 69 1 Пет 4:13 68 Христос достиг и полностью исполнил Свою миссию: исполнив волю Отца, Он в то же время полностью реализовал Себя. В слабости Он проявил свою силу, а в унижении проявил всё Своё мессианское величие. Разве все слова, которые Он произнёс во время Своей агонии на Голгофе, не доказывают Его величие, и особенно Его слова относительно виновных в его распятии: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают»70? Для тех, кто разделяет страдания Христа, эти слова имеют силу высочайшего примера. Страдание — это ещё и приглашение проявить нравственное величие человека, его духовную зрелость. Доказательство этого было дано поколениями мучеников и исповедников Христа, которые были верны словам: «Не бойтесь убивающих тело, и потом не могущих ничего более сделать» 71. Воскресение Христа явило «славу будущего века» и в то же время подтвердило «похвалу Креста»: славу, которая сокрыта в самих страданиях Христа и которая часто отражается в человеческих страданиях, как выражение духовного величия человека. Эту славу следует признать не только за мучениками за веру, но и за многими другими, кто временами, даже не веруя во Христа, страдают и отдают свои жизни за истину и за правое дело. В страданиях всех этих людей ярко подтверждается великое достоинство человека. 23. По сути страдание это всегда испытание — иногда очень тяжелое — которому подвергается человечество. Евангельский парадокс слабости и силы часто обращается к нам со страниц Посланий апостола Павла — парадокс, который особенно пережил сам Апостол и вместе с ним пережили все, кто разделяет страдания Христа. Павел пишет во Втором Послании к Коринфянам: «Я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова»72. Во Втором Послании к Тимофею мы читаем: «По сей причине я и страдаю так; но 70 Лк 23:24 Мф 10:28 72 2 Кор 12:9. 71 не стыжусь. Ибо я знаю, в Кого уверовал»73. А в Послании к Филиппийцам он даже скажет: «Всё могу в укрепляющем меня Иисусе Христе»74. Те, кто участвуют в страданиях Христа, имеют перед глазами Пасхальную Тайну Креста и Воскресения, в которой Христос на первом этапе нисходит до крайних пределов человеческой немощи и бессилия: действительно, Он умирает, пригвождённый к Кресту. Но если в то же время в этой слабости совершается Его вознесение, подтверждённое силой Воскресения, то это означает, что слабость всякого человеческого страдания может быть наполнена той же силой Бога, какая была явлена в Кресте Христовом. В таком подходе страдать означает стать особенно восприимчивым, особенно открытым для работы спасительных сил Божьих, предложенных человечеству во Христе. В Нём Бог подтвердил Своё желание действовать, особенно через страдание, которое является слабостью и уничижением человека, и Он желает явить свою силу именно в этой слабости и уничижении. Это также объясняет увещевание в Первом Послании Петра: «[Кто постарадал] как Христианин, то не стыдись, но прославляй Бога за такую участь»75. В Послании к Римлянам апостол Павел ещё более полно раскрывает тему этого «совершения силы в немощи», этого духовного закаливания человека посреди испытаний и невзгод, которое является особым призванием тех, кто соучаствует в Христовых страданиях. «...хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам»76. Страдание как бы содержит особый призыв к добродетели, которую человек должен проявлять со своей стороны. И это сила стойкости в том, чтобы сносить всё, что беспокоит и причиняет вред. Поступая так, 73 2 Тим 1:12 Флп 4:13 75 1 Пет 4:16 76 Рим 5:3-5 74 человек открывает дорогу надежде, которая поддерживает в нём уверенность в том, что страдание не одолеет его, что оно не лишит его человеческого достоинства — достоинства, связанного с осознанием смысла жизни. И действительно, этот смысл открывается вместе с действием Божьей любви, которая является высшим даром Святого Духа. Чем больше он разделяет эту любовь, тем больше человек заново открывает себя в страдании: он заново открывает «душу», которую, как он думал, он «потерял» 77 по причине страдания. 24. Тем не менее опыт Апостола как соучастника страданий Христовых идёт ещё дальше. В Послании к Колоссянам мы читаем слова, которые составляют как бы заключительную стадию духовного пути в отношении страданий: «Ныне радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь»78. А в другом письме он спрашивает своих читателей: «Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы?»79 В пасхальной тайне Христос положил начало союзу с человеком в общине Церкви. Тайна Церкви выражается в следующем: уже в акте крещения, которое вызывает сопричастность Христу, а затем через Его Жертву — сакраментально через Евхаристию — Церковь постоянно духовно созидается как Тело Христово. В этом Теле Христос желает соединиться с каждым человеком, и особым образом он соединён с теми, кто страдает. Приведённые выше слова из Послания к Колоссянам свидетельствуют об исключительности этого союза. Ибо всякий, кто страдает в единстве со Христом — подобно тому, как апостол Павел переносит свои «невзгоды» в единстве со Христом, — не только получает от Христа ту силу, о которой уже упоминалось, но и «восполняет» своими страданиями «недостаток скорбей Христовых». Эти евангельские представления особенно подчеркивают истину о созидательном характере страдания. Страдания Христа создали благо 77 Ср. Мк 8:35; Лк 9:24; Ин. 12:25 Кол 1:24 79 1 Кор 6:15 78 искупления мира. Это благо само по себе неисчерпаемо и бесконечно. Ни один человек не может ничего к этому добавить. Но в то же время в тайне Церкви как своего Тела Христос в некотором смысле открыл Свои искупительные страдания ко всем человеческим страданиям. В какой мере человек становится соучастником страданий Христа — в любой части мира и в любое время в истории — в такой мере он по-своему исполняет те страдания, через которые Христос совершил Искупление мира. Означает ли это, что искупление, совершённое Христом, не является полным? Нет. Это означает лишь то, что Искупление, совершённое через любовь, всегда остается открытым для всей любви, выраженной в человеческих страданиях. В этом измерении — измерении любви — искупление, которое уже полностью завершено, в определённом смысле происходит постоянно. Христос совершил Искупление полностью и до самых пределов, но в то же время не довёл его до конца. В этом искупительном страдании, посредством которого было совершено Искупление мира, Христос с самого начала открылся каждому человеческому страданию и постоянно делает это. Да, похоже, что частью самой сути искупительных страданий Христа является то, что это страдание требует непрерывного совершения. Таким образом, с этой открытостью ко всем человеческим страданиям Христос совершил Искупление мира через Свои собственные страдания. Ибо это Искупление, даже если оно было полностью достигнуто страданиями Христа, продолжает жить и своим особым образом развивается в истории человечества. Оно живёт и развивается как Тело Христово, Церковь, и в этом измерении каждое человеческое страдание из-за союза любви со Христом восполняет страдания Христа. Оно исполняет эти страдания точно так же, как Церковь исполняет искупительную работу Христа. Тайна Церкви — того тела, которое восполняет в себе распятое и воскресшее тело Христа, — указывает в то же время на пространство или контекст, в котором человеческие страдания восполняют страдания Христа. Только в пределах этого измерения Церкви как Тела Христова, которое непрерывно развивается в пространстве и времени, можно думать и говорить о том, «чего недостаёт» в страданиях Христа. Апостол, по сути, ясно даёт понять это, когда пишет о «восполнении недостатка скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь». Именно Церковь, которая непрерывно использует безграничные ресурсы Искупления, принося их в жизнь человечества, является тем измерением, в котором искупительные страдания Христа могут постоянно дополняться страданиями человека. Это также подчёркивает божественную и человеческую природу Церкви. Страдание, кажется, каким-то образом разделяет черты этой природы. И по этой причине страдания также имеют в глазах Церкви особую ценность. Это нечто, перед чем Церковь преклоняется в благоговении со всей глубиной Её веры в Искупление. Она также преклоняется со всей глубиной той веры, с которой Она содержит в Себе невыразимую тайну Тела Христова. VI. ЕВАНГЕЛИЕ СТРАДАНИЙ 25. Свидетели Креста и Воскресения Христова передали Церкви и человечеству особое Евангелие страданий. Сам Искупитель написал это Евангелие, прежде всего Своим страданием, принятым с любовью, чтобы человек «не погиб, но имел жизнь вечную»80. Эти страдания вместе с живым словом Его учения стали богатым источником для всех тех, кто разделял страдания Иисуса среди первого поколения его учеников и исповедников, а также среди тех, кто приходил после них на протяжении веков. Особенно утешительно отметить — и это находится в соответствии с Евангелием и историей, — что рядом со Христом, на первом и наиболее возвышенном месте, всегда находится Его Мать, которая демонстрирует образцовое свидетельство этого конкретного Евангелия страданий, 80 Ин 3:16 которое она несёт на протяжении всей своей жизни. В ней многочисленные и сильные страдания были сосредоточены таким взаимосвязанным образом, что были не только доказательством её непоколебимой веры, но и вкладом в искупление всех. На самом деле, с момента её тайного разговора с ангелом, она начала видеть в своей миссии матери свою «судьбу» — разделить уникальным и неповторимым образом саму миссию своего Сына. И очень скоро она получила подтверждение этого в событиях, сопровождавших рождение Иисуса в Вифлееме, и в торжественных словах старца Симеона, когда он говорил об остром мече, который пронзит её сердце. Ещё одним подтверждением были тревоги и лишения поспешного бегства в Египет, вызванного жестоким решением Ирода. И снова, после событий скрытой и общественной жизни её Сына, событий, которые она, должно быть, разделяла с особой чувствительностью, именно на Голгофе страдания Марии, помимо страданий Иисуса, достигли степени, которую трудно представить с человеческой точки зрения, но которые были таинственными и сверхъестественно плодотворными для искупления мира. Её восхождение на Голгофу и её стояние у подножия Креста вместе с Возлюбленным учеником были особым видом участия в искупительной смерти её Сына. И слова, которые она услышала из Его уст, были своего рода торжественной передачей этого Евангелия страданий, чтобы его можно было провозгласить всему сообществу верующих. Как свидетель страстей её Сына через присутствие у Креста, и как соучастник в них через своё сострадание, Мария внесла уникальный вклад в Евангелие страданий, воплотив и предвосхитив выражение святого Павла, которое цитировалось в начале. У нее действительно есть особый титул, позволяющий утверждать, что она «восполняет в своей плоти» — как уже и в своем сердце — «недостаток скорбей Христовых». В свете непревзойденного примера Христа, с особой ясностью отражённого в жизни Его Матери, Евангелие страданий через опыт и слова Апостолов становится неисчерпаемым источником для всё новых поколений, сменяющих друг друга в истории Церкви. Евангелие страданий означает не только присутствие страдания в Евангелии, как одной из тем Благой Вести, но также и откровение спасительной силы и спасительного значения страдания в мессианской миссии Христа, а после и в миссии и призвании церкви. Христос не скрывал от своих слушателей необходимости страданий. Он очень ясно говорил: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною»81, и своим учениками он предъявлял требования морального характера, которые могут быть выполнены только при условии, что те «отвергли себя»82. Путь, ведущий в Царство Небесное, «труден и узок», и Христос противопоставляет его «широкому и легкому» пути, который «ведёт к гибели»83. Несколько раз Христос также говорил, что его ученики и исповедники столкнутся с серьёзными гонениями, что, как мы знаем, происходило не только в первые века жизни Церкви при Римской империи, но также происходило в различные исторические периоды и в других частях мира, и всё ещё происходит по сей день. Вот некоторые из высказываний Христа по этому поводу: «...возложат на вас руки и будут гнать вас, предавая в синагоги и в темницы, и поведут пред царей и правителей за имя Мое будет же это вам для свидетельства. Итак положите себе на сердце не обдумывать заранее, что отвечать, ибо Я дам вам уста и премудрость, которой не возмогут противоречить ни противостоять все, противящиеся вам. Преданы также будете и родителями, и братьями, и родственниками, и друзьями, и некоторых из вас умертвят; и будете ненавидимы всеми за имя Мое, 81 Лк 9:23 Ср. Там же 83 Ср. Мф 7:13-14 82 но и волос с головы вашей не пропадёт, — терпением вашим спасайте души ваши»84. Евангелие страданий говорит в различных местах о страданиях «за Христа», «ради Христа», и это видно как в словах Самого Иисуса, так и в словах Его апостолов. Учитель не скрывает перспективы страданий от своих учеников и последователей. Напротив, Он раскрывает это со всей откровенностью, указывая в то же время на сверхъестественную помощь, которая будет сопровождать их посреди гонений и невзгод «ради имени Его». Эти гонения и бедствия также будут как бы особым доказательством подобия Христу и единения с Ним. «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. ...а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир. ...раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше. Но всё то сделают вам за имя Мое, потому что не знают Пославшего Меня»85. «Сие сказал Я вам, чтобы вы имели во Мне мир. В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» 86. Эта первая глава Евангелия страданий, в которой говорится о гонениях, а точнее о бедствиях, испытанных из-за Христа, содержит в себе особый призыв к мужеству и стойкости, подкреплённый красноречием Воскресения. Христос окончательно победил мир Своим Воскресением. Тем не менее из-за связи между Воскресением и Его страстями и смертью, Он в то же время Своими страданиями победил мир. Да, страдание было особенно явным в той победе над миром, которая проявилась в Воскресении. Христос сохраняет в Своём воскресшем теле следы крестных ран на руках, ногах и в ребре. Через Воскресение Он проявляет победоносную силу страдания и желает наполнить убеждённостью в этой силе сердца тех, кого он избрал Апостолами, и 84 Лк 21:12-19 Ин 15:18-21 86 Там же 16:33 85 тех, кого он постоянно избирает и посылает. Апостол Павел скажет: «...все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы». 26. Хотя первая великая глава Евангелия страданий пишется в течение многих поколений теми, кто терпит гонения за Христа, одновременно с ходом истории разворачивается ещё одна великая глава этого Евангелия. Эта глава написана всеми, кто страдает вместе со Христом, соединяя свои человеческие страдания с Его спасительными страданиями. В этих людях исполняется то, что говорили и писали первые свидетели Страстей и Воскресения об участии в страданиях Христовых. Следовательно, в этих людях исполняется Евангелие страданий, и в то же время каждый из них продолжает в определенном смысле его писать: они пишут его и провозглашают его миру, они возвещают его миру, в котором они живут и людям своей эпохи87. На протяжении веков и поколений было замечено, что в страдании таится особая сила, которая внутренне приближает человека ко Христу, особая благодать. Многие святые, такие как Святой Франциск Ассизский, Святой Игнатий Лойола и другие, обязаны этой благодати своим глубоким обращением. Результатом такого обращения является не только то, что человек открывает для себя спасительный смысл страдания, но, прежде всего, то, что он становится совершенно новым человеком. Он открывает как бы новое измерение всей своей жизни и призвания. Это открытие является особым подтверждением духовного величия, которое в несравнимой степени превосходит уровень тела. Когда это тело тяжело больнó, полностью недееспособно и человек почти не способен жить и действовать, тем более становится очевидной внутренняя зрелость и духовное величие, которые представляют собой трогательный урок для тех, кто здоров и находится в норме. Эта внутренняя зрелость и духовное величие в страданиях, безусловно, являются результатом особого обращения и соработничества с благодатью Распятого Искупителя. Это Он Сам действует в центре 87 2 Тим 3:12 человеческих страданий через своего Духа Истины, через Духа Утешителя. Именно Он в определенном смысле трансформирует саму суть духовной жизни, назначая для человека место подле Себя. Именно Он — как внутренний Учитель и Наставник — открывает страдающим брату и сестре этот чудесный обмен, содержащийся в самом сердце тайны Искупления. Страдание само по себе является опытом зла. Но Христос сделал страдание самым прочным основанием окончательного блага, а именно блага вечного спасения. Своими крестными страданиями Христос достиг самых корней зла, греха и смерти. Он победил автора зла, сатану, и его постоянное восстание против Творца. Страдающему брату или сестре Христос являет и всё более открывает горизонты Царства Божьего: горизонты мира, обращённого к Творцу, мира, свободного от греха, мира, построенного на спасительной силе любви. И медленно, но действенно Христос ведёт страдающего человека в этот мир, в это Царство Отца, в определённом смысле через самое сердце его страданий. Ибо страдание не может быть преобразовано и изменено благодатью извне, но лишь изнутри. И Христос через Своё спасительное страдание явно присутствует в каждом человеческом страдании и может действовать изнутри этого страдания силами Своего Духа Истины, Своего Духа Утешителя. Это ещё не всё: Божественный Искупитель желает проникнуть в душу каждого страдающего через сердце своей святой Матери, первой и наиболее возвышенной из всех искупленных. Словно ради продолжения того материнства, которое дало ему жизнь силой Святого Духа, умирающий Христос даровал Приснодеве Марии новый вид материнства — духовного и всеобщего — в отношении всех людей, так чтобы каждый человек на пути веры мог бы оставаться, вместе с ней, в тесном соединении с Ним на Кресте, и чтобы каждая форма страдания, получившая новую жизнь силой этого Креста, была уже не слабостью человека, а силой Бога. Однако этот внутренний процесс не всегда происходит по одной и той же схеме. Он часто начинается и приходит в движение с большим трудом. Различается даже сама отправная точка: люди по-разному реагируют на страдания. Но в целом можно сказать, что почти всегда человек входит в страдания с типично человеческим протестом и с вопросом «почему». Он спрашивает, в чём смысл его страданий, и ищет ответ на этот вопрос на человеческом уровне. Конечно, он часто задает этот вопрос Богу и Христу. Более того, он не может не замечать, что Тот, Кому он задает вопрос, сам страдает и хочет ответить ему с Креста, из глубины Своего собственного страдания. Тем не менее, чтобы этот ответ начал внутренне восприниматься, часто требуется время, даже долгое время. Ибо Христос не отвечает прямо и не отвечает абстрактно на этот человеческий вопрос о смысле страдания. Человек слышит спасительный ответ Христа, в той мере, в какой он сам постепенно становится соучастником Христовых страданий. Ответ, который приходит через это соучастие, посредством внутренней встречи с Учителем, сам по себе является чем-то большим, чем простой абстрактный ответ на вопрос о значении страдания. Ибо это прежде всего призыв. Это призвание. Христос не объясняет абстрактно причины страданий, но прежде всего говорит: «Следуй за мной!». Приди! Прими участие через свои страдания в этой работе по спасению мира, спасению, достигнутому благодаря Моим страданиям! Через Мой Крест. Постепенно, когда человек берёт свой крест, духовно соединяясь с Крестом Христовым, перед ним открывается спасительный смысл страдания. Он открывает это значение не на своём человеческом уровне, а на уровне страданий Христа. В то же время, однако, с этого уровня Христа спасительное значение страдания спускается до уровня человека и становится, в некотором смысле, личной реакцией человека. Именно тогда человек находит в своих страданиях внутренний покой и даже духовную радость. 27. Святой Павел говорит о такой радости в Послании к Колоссянам: «Ныне радуюсь в страданиях моих за вас»88. Источник радости находится в преодолении чувства бессмысленности страдания, чувства, которое в человеческих страданиях укоренено очень глубоко. Это чувство не только поглощает человека изнутри, но и, кажется, делает его бременем для других. Человек чувствует себя обречённым на опеку и помощь со стороны других и в то же время кажется бесполезным самому себе. Открытие искупительного смысла страданий в единстве со Христом преобразует это удручающее чувство. Вера в соучастие в страданиях Христа приносит с собой внутреннюю уверенность в том, что страдающий человек «восполняет недостаток скорбей Христовых»; уверенность в том, что в духовном измерении Искупления человек служит, подобно Христу, спасению своих братьев и сестёр. Поэтому он несёт незаменимое служение. В Теле Христовом, которое непрестанно рождается от Креста Искупителя, именно страдание, пронизанное духом жертвы Христа, является уникальным посредником и источником добрых дел, необходимых для спасения мира. Именно страдание, более всего остального, расчищает путь благодати, преображающей человеческие души. Страдание больше, чем что-либо другое, представляет в истории человечества силы Искупления. В этой «космической» борьбе между духовными силами добра и зла, о которой говорится в Послании к Ефесянам89, человеческие страдания, соединённые с искупительными страданиями Христа, представляют собой особую поддержку силам добра и открывают путь к победе этих спасительных сил. И поэтому Церковь видит во всех страдающих братьях и сёстрах Христа как бы множественные субъекты Его сверхъестественной силы. Как часто именно к ним обращаются пастыри Церкви, и именно к ним они 88 89 Кол 1:24 Ср. Еф 6:12 обращаются за помощью и поддержкой! Евангелие страданий пишется непрестанно, и оно непрестанно говорит словами этого странного парадокса: источники божественной силы бьют именно среди человеческой слабости. Те, кто разделяет страдания Христа, сохраняют в своих страданиях особую частицу бесконечного сокровища Искупления мира и могут делиться этим сокровищем с другими. Чем больше человеку угрожает грех, чем тяжелее структуры греха, которые несёт с собой сегодняшний мир, тем красноречивей человеческие страдания сами по себе. И тем больше Церковь ощущает необходимость прибегнуть к ценности человеческих страданий для спасения мира. VII. ДОБРЫЙ САМАРЯНИН 28. К Евангелию страданий также принадлежит — и весьма естественным образом — притча о добром самарянине. Посредством этой притчи Христос хотел дать ответ на вопрос: «Кто мой ближний?»90 Из трёх путешественников на дороге из Иерусалима в Иерихон, на которой лежал полумёртвый мужчина, который был раздет и избит разбойниками, именно самарянин показал себя настоящим «ближним» для жертвы: «ближний» означает также человека, выполнившего заповедь любви к ближнему. Двое других мужчин шли по той же дороге; один был священником, а другой левитом, но каждый из них «увидел его и прошёл мимо». Самарянин, с другой стороны, «увидел его и сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, …привёз его в гостиницу и позаботился о нём»91. А когда он уходил, то заботливо доверил страдающего человека опеке содержателя гостиницы, пообещав покрыть любые расходы. Притча о добром самарянине относится к Евангелию страданий. Потому что она указывает на то, каким должно быть отношение каждого из нас к нашему страдающему ближнему. Нам не разрешено равнодушно «пройти мимо»; мы должны «остановиться» рядом с ним. 90 91 Лк 10:29 Там же 10:33-34 Каждый, кто останавливается рядом со страданием другого человека, какие бы формы оно ни принимало, — добрый самарянин. Эта остановка означает не любопытство, а открытость. Это похоже на открытие определённого внутреннего расположения сердца, которое также имеет собственное эмоциональное выражение. Имя «добрый самарянин» подходит каждому человеку, который чувствителен к страданиям других, кто «тронут» чужими несчастьями. Если Христос, знающий внутреннюю сущность человека, подчёркивает это сострадание, это означает, что оно важно для всего нашего отношения к страданиям других. Поэтому нужно развивать эту чувствительность сердца, свидетельствующую о сострадании к страдающему человеку. Иногда это сострадание остаётся единственным или главным выражением нашей любви и солидарности со страдающими. Тем не менее добрый самарянин из притчи Христа не останавливается только на сочувствии и сострадании. Они становятся для него стимулом к действиям, направленным на оказание помощи пострадавшему. Одним словом, добрый самарянин — это тот, кто помогает в страдании, каким бы оно ни было. Оказывает помощь, которая действенна. Он вкладывает в это всё своё сердце и не жалеет материальных средств. Можно сказать, что он отдаёт себя, свое «я», открывая это «я» другому человеку. Здесь мы касаемся одного из ключевых моментов всей христианской антропологии. Человек может «полностью найти самого себя только через искреннюю самоотдачу»92. Добрый самарянин — это человек, способный именно на такую самоотдачу. 29. Следуя притче Евангелия, мы могли бы сказать, что страдание, которое присутствует в стольких различных формах в нашем человеческом мире, также существует для того, чтобы выпустить на волю любовь, этот бескорыстный дар своего «Я» ради других людей, особенно тех, кто страдает. Мир человеческих страданий непрестанно 92 Gaudium et Spes, 24 требует, так сказать, другого мира: мира человеческой любви; и в определённом смысле человек обязан страданиям той бескорыстной любви, которая живёт в его сердце и действиях. Человек, который является «ближним», не может безразлично пройти мимо страданий другого: и во имя фундаментальной человеческой солидарности, и тем более во имя любви к ближнему. Он должен «остановиться», «сжалиться», как самарянин из евангельской притчи. Эта притча сама по себе выражает истину глубоко христианскую, но в то же время общечеловеческую. Недаром и в обыденной речи любая деятельность в интересах страждущих и нуждающихся называется делом «доброго самарянина». На протяжении веков эта деятельность принимает организованные институциональные формы и составляет поле деятельности в соответствующих профессиях. Сколько же от «доброго самарянина» в профессии врача, медсестры или в других подобных профессиях! Учитывая его «евангельское» содержание, мы склонны думать здесь о призвании, а не просто о профессии. А учреждения, которые из поколения в поколение несли службу «доброго самарянина», в наше время развились и специализировались ещё больше. Это несомненно доказывает, что сегодня люди всё больше и больше обращают внимание на страдания своего ближнего, стремятся понять эти страдания и пытаются справляться с ними всё более искусно. У них есть всё бóльшие возможности и специализация в этой области. Принимая во внимание всё это, мы можем сказать, что притча о самарянине стала одним из важнейших элементов моральной культуры и общечеловеческой цивилизации. И, думая обо всех тех, кто своими знаниями и способностями оказывает множество видов услуг своему страдающему ближнему, мы не можем не сказать им слова благодарности и признательности. Эти слова обращены ко всем тем, кто бескорыстно служит своим страдающим ближним, добровольно беря на себя обязательство оказывать помощь в качестве «доброго самарянина» и посвящая этому делу всё время и энергию, имеющиеся в их распоряжении, помимо своей профессиональной деятельности. Такую добровольную деятельность «добрых самарян» или деятельность благотворительную можно назвать социальной работой; её также можно назвать апостольством, если она проводится по явно евангельским мотивам, особенно если это связано с церковью или другими христианскими общинами. Добровольная работа «доброго самарянина» осуществляется в соответствующих кругах или через созданные для этого организации. Такая работа имеет большое значение, особенно если она связана с выполнением более масштабных задач, требующих сотрудничества и использования технических средств. Не менее ценной является индивидуальная деятельность, особенно тех людей, которые лучше подготовлены к ней в отношении различных видов человеческих страданий, которые можно облегчить только индивидуальным или личным образом. Наконец, помощь семейная означает как проявление любви к ближнему по отношению к членам одной семьи, так и взаимопомощь между семьями. Сложно перечислить здесь все виды и различные обстоятельства работы «доброго самарянина», которые существуют в Церкви и в обществе. Следует признать, что их очень много, и нужно выразить удовлетворение тем фактом, что, благодаря им, фундаментальные моральные ценности, такие как ценность человеческой солидарности, ценность христианской любви к ближнему, образуют основу социальной жизни и межчеловеческих отношений и сражаются единым фронтом с различными формами ненависти, насилия, жестокости, презрения к другим или простой «бесчувственности» — иными словами, безразличия к ближнему и его страданиям. Здесь мы подходим к огромной важности правильного отношения к образованию. Семья, школа и другие образовательные учреждения должны, хотя бы по гуманным соображениям, упорно работать над пробуждением и совершенствованием той чувствительности к ближнему и его страданиям, символом которой стал образ доброго самарянина в Евангелии. Очевидно, что и Церковь должна поступить так. Она должна ещё глубже понять — насколько это возможно — мотивы, которые Христос поместил в Свою притчу и во всё Евангелие. Красноречивый посыл притчи о добром самарянине и всего Евангелия заключается в следующем: каждый человек должен почувствовать себя лично призванным свидетельствовать о любви в страданиях. Учреждения очень важны и незаменимы; тем не менее ни один институт сам по себе не может заменить человеческое сердце, человеческое сострадание, человеческую любовь или человеческую инициативу, когда речь идет о том, чтобы справиться с чужими страданиями. Это относится к физическим страданиям, но это ещё более верно, когда речь идёт о многих видах моральных страданий и когда в первую очередь страдает душа. 30. Притча о добром самарянине, которая, как мы сказали, относится к Евангелию страданий, идёт рука об руку с этим Евангелием через историю Церкви и христианства, через историю человека и человечества. Эта притча свидетельствует о том, что откровение Христа о спасительном значении страдания никоим образом не отождествляется с пассивностью. Совершенно верно обратное. Евангелие — это отрицание пассивности перед лицом страдания. Сам Христос особенно активен в этой области. Таким образом, он выполняет свою мессианскую программу, согласно словам пророка: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное»93. Христос преизобильно исполняет эту мессианскую программу своей миссии: он «благотворит»94, и польза Его дел стала особенно очевидной перед лицом человеческих страданий. Притча о добром самарянине находится в глубоком согласии с поведением самого Христа. 93 94 Лк. 4:18-19; ср. Ис 61:1-2 Деян 10:38 Наконец, эта притча в своём основном содержании войдёт в те тревожные слова о Страшном Суде, отмеченные Матфеем в его Евангелии: «...приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне»95. Праведникам, которые спрашивают, когда они всё это сделали Ему, Сын Человеческий ответит: «...истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне»96. Противоположный приговор будет вынесен тем, кто вёл себя иначе: «...так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне»97. Конечно, можно было бы расширить список форм страдания, которые встретились с человеческой чувствительностью, состраданием и помощью или не смогли этого сделать. Первая и вторая части слов Христа о Страшном Суде недвусмысленно показывают, насколько важно для вечной жизни каждого человека «остановиться», как это сделал добрый самарянин, на страданиях ближнего, иметь «сострадание» к этому страданию, и оказать некоторую помощь. В мессианской программе Христа, которая в то же время является программой Царства Божьего, страдание присутствует в мире для того, чтобы выпустить наружу любовь, чтобы породить дела любви к ближнему, чтобы преобразовать всю человеческую цивилизация в «цивилизацию любви». В этой любви спасительное значение страдания полностью раскрывается и достигает своего окончательного измерения. Слова Христа о Страшном суде позволяют нам понять это во всей простоте и ясности Евангелия. Эти слова о любви, о действиях любви, действиях, связанных с человеческими страданиями, позволяют нам ещё раз обнаружить в 95 Мф 25:34-36 Там же 25:40 97 Там же 25:45 96 основе всех человеческих страданий всё то же искупительное страдание Христа. Христос сказал: «Вы сделали это Мне». Он Сам — Тот, Кто испытывает любовь в каждом отдельном человеке; Он Сам получает помощь, когда она оказывается каждому страдающему без исключения. Он Сам присутствует в этом страдающем человеке, так как Его спасительное страдание было открыто раз и навсегда каждому человеческому страданию. И все страдающие были призваны раз и навсегда стать соучастниками в «страданиях Христовых»98, так же как все призваны «дополнить» собственными страданиями «недостаток скорбей Христовых»99. В одно и то же время Христос научил человека творить добро своими страданиями и творить добро страдающим. В этом двойном аспекте он полностью раскрыл значение страдания. VIII. ЗАКЛЮЧЕНИЕ 31. В этом смысл страдание поистине сверхъестественно и в то же время человечно. Оно сверхъестественно, потому что коренится в божественной тайне Искупления мира, и глубоко человечно, потому что в нём человек открывает себя, свою человечность, своё собственное достоинство, свою миссию. Страдание, безусловно, является частью тайны человека. Возможно, страдание не укрыто этой тайной, которая особенно непостижима, так сильно как человек. Второй Ватиканский собор выразил эту истину, так: «В самом деле, тайна человека истинно проясняется лишь в тайне воплотившегося Слова. Христос, последний Адам, в Откровении тайны Отца и Его любви полностью являет человека самому себе и открывает ему его высочайшее призвание»100. Если эти слова относятся ко всему, что касается тайны человека, то они определённо относятся совершенно особым образом к человеческим страданиям. Именно в этой точке «раскрытие человеком самого себя и прояснение его 98 1 Пет 4:13 Кол 1:24 100 Gaudium et Spes, 22 99 высшего призвания» становится особенно непреложным. Случается также, как подтверждает опыт, что страдание может принимать особенно драматичный характер. Но когда оно совершается в полноте и становится светом человеческой жизни, оно становится особенно благословенным. «Через Христа и во Христе проясняется загадка страданий и смерти» 101. На этом я заканчиваю свои размышления о страданиях в год, когда Церковь переживает необыкновенный Юбилей, связанный с годовщиной Искупления. Тайна Искупления мира удивительным образом коренится в страдании, и это страдание, в свою очередь, находит в тайне Искупления свою высшую и самую надежную точку отсчёта. Мы хотим прожить этот Год Искупления в особом союзе со всеми страдающими. Итак, под Крестом на Голгофе должны собраться в духе все страдающие люди, которые верят во Христа, и особенно те, кто страдает из-за своей веры в Того, Кто есть Распятый и Воскресший, чтобы жертва их страданий могла ускорить исполнение молитвы Самого Спасителя о единстве всех102. Пусть также соберутся под Крестом все люди доброй воли, ибо на этом Кресте находится «Искупитель людей», Муж Скорбей, который взял на себя физические и моральные страдания людей всех времен так, чтобы в любви они могли найти спасительное значение своей скорби и верные ответы на все свои вопросы. Вместе с Марией, Матерью Христа, стоявшей у Креста103, мы останавливаемся у всех крестов современного человека. 101 Gaudium et Spes, 22 Ср. Ин 17:11, 21-22 103 Ср. Там же 19:25 102 Мы взываем ко всем Святым, которые на протяжении веков особым образом соучаствовали в страданиях Христа. Мы просим их поддержать нас. И мы просим всех страдающих поддержать нас. Мы просим именно вас, слабых, стать источником силы для Церкви и человечества. В ужасной битве между силами добра и зла, открытой нашим взорам современным миром, пусть ваши страдания в союзе с Крестом Христовым будут победоносными! Всем вам, дорогие братья и сестры, посылаю Апостольское благословение. Дано в Риме, в соборе Святого Петра, на день литургической памяти Богоматери Лурдской, 11 февраля 1984 года, в шестой год моего понтификата.
