Ломбард

Ломбард
Зазвенел дверной колокольчик. Калин Бандеров оторвал глаза от
огромного, как карта бывшего Советского Союза, кроссворда, над которым
ломал себе голову все утро и посмотрел на вошедшего. Это была старушка,
прозрачная как паутина и до того щуплая, что, казалось, с трудом
выдерживала тяжесть огромных деревянных пуговиц на своем пальто. Калин
Бандеров окинул ее оценивающим взглядом и едва успел скрыть свою
досаду. Подобные посетители что-то уж слишком зачастили в последнее
время. Они неутомимо вытаскивали неизвестно из каких закромов времени
никому не нужные вещи, обладающие единственно сентиментальной
себестоимостью, – заколки, напёрстки, портмоне, скатерти с целующимися
голубками, чернильницы, мундштуки, утиные перья, жестяные браслеты,
подделанные под золото, – и с отчаянным рвением пытались их заложить или
продать. Вдобавок ко всему суммы, которые они запрашивали, были просто
фантастичными, иной раз Калин Бандеров не выдерживал и начинал кричать.
Эти жалкие людишки никак не могли взять в толк, что чувства, которые
десятилетия вкладывали в эти предметы, сами по себе не стоят и ломаного
гроша.
Старушка засеменила по полу и робко приступила к старинному
ореховому бюро, за которым расположился Калин Бандеров. По пути она
несколько раз пыталась извиниться за беспокойство.
– Это ломбард? – спросила старушка, выглядывая из-за другого конца
огромного бюро. Она была настолько маленькая, что напоминала
поставленную на верхней полке бюро фарфоровую статуэтку, помутневшую
и потрескавшуюся от времени.
– Да, бабуля.
– Простите, не расслышала.
– Да, это ломбард!
– А какие вещи вы принимаете под залог?
– Разные, бабуля.
– А старые вещи случайно не принимаете?
– Смотря какие, бабуля. Надо взглянуть.
– Извините, а сколько денег даете?
Калин Бандеров секунду колебался не вышвырнуть ли старушку сейчас
же вон, однако решил еще немного поиграть в любезность.
– Если вещь новая, бабуля, или в идеальном состоянии, то мы с Вами
договариваемся о сумме, которая соответствует ее реальной цене, и от этой
суммы (но еще раз повторяю, все зависит от состояния предмета), я могу вам
дать от 10 до 50 процентов. Срок уплаты заема составляет тридцать дней
плюс три дня отсрочки. Если Вы появляетесь в рамках этого периода, но
например, не можете выкупить предмет, то Вы получаете возможность за
определенную сумму продлить срок уплаты еще на один месяц. Если же и
тогда у Вас не получится его выкупить, он становится собственностью
ломбарда. Имеются соответствующие договоры, в которых прописаны эти
условия. Договор подписывается в двух экземплярах, каждой из сторон.
Старушка внимательно слушала и ее глаза, глубоко скрытые в темно
фиолетовых орбитах, блестели или, может, слезились, как два зеркальца с
раскрошенной амальгамой.
– Я принесла одну вещь – сказала она наконец.
Калин Бандеров невольно сжал мышцы в ногах, словно перед
прыжком. Тяжелая золотая цепочка на правом его запястье медленно
опустилась на полированную поверхность бюро как анаконда. Шанс, что у
старухи окажется что-то действительно ценное, был один на тысячу, но от
возбуждения у него раздувались ноздри.
Старушка порылась в разорванном кармане пальто и достала что-то,
старательно завернутое в газету. Дрожащими руками она начала медленно
разворачивать бумагу. Затем вдруг перевела дыхание и положила на стол
сказочно красивые золотые карманные часы «Омега».
Калин Бандеров знал толк в ценных вещах. Брал их без промедления,
даже если владельцы знали или догадывались об их реальной стоимости.
Потом он продавал их на Запад по хорошо отработанной схеме, где цена их
поднималась уже как минимум в десять раз.
– Это были часы моего мужа, – как-то напевно произнесла старушка,
словно уже столько раз рассказывала эту историю, что она наконец
превратилась в песню. А он получил их от своего отца. Внутри на крышке
сделана надпись, можете посмотреть. Муж мой, пусть земля ему будет
пухом, был врачом. И ценителем изысканных вещей. Видели бы Вы с каким
достоинством он носил эти часы в кармане своей жилетки! Когда он хотел
узнать который час, то всегда вставал, никогда не смотрел сидя, открывал
крышку, и по меньшей мере с минуту с наслаждением глядел на циферблат.
Мне всегда казалось, что как он любовался часами, так и весь мир мог в это
мгновение любоваться им.
Рассеянно слушая старушку, Калин Бандеров нежно взял дорогую вещь
в руки и уже подсчитывал ее цену в долларах. Он щелкнул крышкой, и она
красиво отскочила вверх. С ее внутренней стороны была заботливо
выгравирована надпись. Калин Бандеров прочитал ее раз, потом еще раз и
еще. «Моему сыну Калину Бандерову – с надеждой и упованием». Он ничего
не понял. Поднял глаза на старушку, но ее уже не было. Она ушла. Странно,
но даже колокольчик не зазвенел.