Н.Ю. КУЗЬМИН (Ленинград) ВОПРОСЫ ПЕРИОДИЗАЦИИ И ХРОНОЛОГИИ ТАГАРСКОЙ КУЛЬТУРЫ 1. Наиболее дробная из существующих периодизация и хронология памятников тагарской культуры была разработана сотрудниками Красноярской археологической экспедиции в результате дополнения и уточнения предложенной ранее периодизации М.П. Грязнова: баиновский этап – VIII в. до н.э., черновский – VII в. до н. э., подгорновский – VI в. до н.э., биджинский – V в. до н.э., сарагашенский – IV в. до н.э., лепешкинский – III в. до н.э., тесинский (ранняя группа) – II в. до н.э., тесинский (поздняя группа) – I в. до н.э. Механистичность полученной схема, где каждому этапу отведен практически один век, очевидна. Ясна и исходная посылка исследователей: определить во всей совокупности материала такие отдельные группы памятников (не поддающиеся дальнейшему членению и обладающие характерным набором признаков), которые были бы хронологически последовательны, т.е. создать относительную хронологию памятников и на основе ее – абсолютную. Однако при решении этой задачи были смешаны две проблемы – хронологии и периодизации, – точнее, проблема хронологического уточнения разрешалась за счет более дробной периодизации (без достаточных на то оснований), что привело к определенным ошибкам в той в другой области. 2. Первоначальная периодизация М.П. Грязнова (этапы: баиновский – VII-VI вв. до н.э., подгорновский – VI-V вв. до н.э., сарагашенский – IV-III вв. до н.э., тесинский – II-I вв. до н.э.) с определенными корректировками хронологического порядка вполне соотносима с четырьмя этапами С.А. Теплоухова и тремя ста(68/69) диями С.В. Киселева, что подтверждает правильность группировки археологического материала, в определенной мере отражающей реальность конкретно-исторических изменений в жизни тагарского общества. При этом основные признаки, характерные для памятников разных этапов, были выделены, но вопрос о смене этапов (стадий) не был разработан в полной мере: является ли эта смена повсеместным и синхронным явлением, или же изменения происходили постепенно и неравномерно в разных коллективах, т.е. возможно ли для одного хронологического отрезка сосуществование памятников, относящихся по ряду признаков к разным этапам применяемой классификации? От решения этих вопросов зависела и датировка комплексов вещей. Решились же они весьма своеобразно: памятники переходного типа с тем или иным набором новых черт были объединены в отдельные хронологические группы. При этом не было обосновано ни их типологическое сходство или различие с памятниками смежных этапов, ни их хронологическое соотношение с ними. Так, между четырьмя старыми этапами появились три новых – черновский, биджинский и лепешкинский. 3. Развернутой характеристики памятников черновского этапа, выделяемого Г.А. Максименковым, нет, а из отдельных выступлений исследователя критерии его выделения не ясны. При старой датировке баиновского и подгорновского этапов хронологического места ему не оставалось. После того, как М.П. Грязнов удревнил баиновский этап до VIII в. до н.э., казалось, должно было последовать удревнение и последующих этапов, однако хронологическую лакуну (VII в. до н.э.) занял черновский этап. Подгорновский этап не только не был удревнен, но и более того, "подрезан" сверху, т.к. V в. до н.э. необходимо было отвести выделяемому М.П. Завитухиной биджинскому этапу. В настоящее время существует лишь краткая характеристика этих памятников (Завитухина, 1968). Стратиграфически прослежено, что они позднее подгорновских и по ряду признаков отличаются от сарагашенских: однако, почему данные памятники обязательно должны отражать хронологические различия, а, например, не этнографические, и не могут сосуществовать с ранней группой сарагашенских, не доказано. 4. За последние годы, в связи с раскопками серии сарагашенских могильников сотрудниками новостроечных экспедиций, представление о памятниках данного этапа существенно изменилось. Становится все более очевидным, что период бытования (69/70) сарагашенских памятников значительно превышает IV в. до н.э., а расширение его хронологических границ должно происходить как за счет удревнения, охватывая как минимум V в. до н.э., так и удлинением во времени, включая III в. до н.э. Удревнение начальной даты сарагашенского этапа приходит в противоречие с крайне спорным тезисом о значительно позднем появлении в тагарской культуре некоторых типов вещей и предметов искусства, например, оленных блях, имеющих ранние аналогии в Восточном Казахстане и Причерноморье, а в тагарской культуре датирующихся на два века позднее. Неправомерность данного положения отмечал, в частности, С.С. Черников. Другое дело, что бытование некоторых типов вещей было в тагарской культуре довольно длительным, но это обстоятельство не должно завышать первоначальную дату их появления и распространения. В расширенной периодизации тагарской культуры третьим веком до н.э. датируется лепешкинский этап, соответствующий третьему этапу С.А. Теплоухова, выделенному на материала раскопок 1924 г. кургана у д. Лепешки, содержавшего две коллективные могилы с миниатюрным бронзовым инвентарем. Сотрудники Среднеенисейской экспедиции исследовали на юге Хакассии несколько курганов генетически связанных с позднесарагашенскими могилами, но обладающих достаточно устойчивым комплексом признаков, позволяющих сопоставить их с выделяемыми М.Н. Пшеницыной раннетесинскими памятниками II в. до н.э. (одиночное расположение курганов, впускные тесинские грунтовые могилы в насыпи, подквадратная каменная ограда, обширная и глубокая могильная яма с наземным входом с западной стороны; большое число погребенных – до 190, характерные положения умерших, трепанационные отверстия на черепах; небольшое число вещей по отношению к количеству погребенных, специфические формы сосудов, бронзовые миниатюры, отсутствие оленных блях и т.д.). Данные памятники непосредственно связаны с наиболее поздними сарагашенскими могилами (захоронение 50-60 человек, часто в них погребены нарушенные трупы, разрозненные кости; единично встречаются бронзовые миниатюры в сочетании с уменьшенными вещами, оленные бляхи; как правило, такие могилы сожжены), которые могут датироваться III в. до н.э. Изучение раннетесинской группы памятников (II в. до н.э.) помогает понять и объяснить происхождение специфического пог(70/71) ребального обряда в поздних тесинских склепах (операции с телами умерших, трепанация, моделировка черепов глиной и др.). Находки в последних ряда предметов, имеющих аналогии в памятниках хунну, позволяют датировать их I в. до н.э. Спорным остается вопрос о датировке финальной даты их существования, хотя еще С.А Теплоухов и С.В. Киселев допускали возможность их бытования в I в. н.э. 5. Исходя из вышеизложенного, кажется правомерным относить памятники тагарской культуры к трем основным периодам, отражающим наиболее значительные изменения в жизни общества: I) раннетагарский (VIII-VI вв. до н.э., где баиновские памятники являются переходными карасук-тагарскими, а подгорновские характеризуют своеобразие первого периода становления культуры; 2) среднетагарский или сарагашенский (V-III вв. до н.э.), характеризующийся значительными изменениями в погребальной практике, а также наиболее устойчивыми связями со скифским миром; 3) позднетагарский или тесинский (II в. до н.э. – I в. н.э.), отражающий особенности изменения культуры в новую гунно-сарматскую эпоху. Все сказанное не исключает возможности выявления относительно последовательных групп памятников для каждого периода и переходных между ними, однако эти вывода должны базироваться на сопоставлении материалов полностью раскопанных могильников. Определенные трудности в изучении памятников тагарской культуры связаны с отсутствием надежно обоснованной абсолютной хронологии и четкой типологической схемы изменения вещей. При создании последней следует учитывать специфику погребального инвентаря, который при общей тенденции к миниатюризации вещей может быть достаточно унифицированным для погребений и значительно отличаться от вещей, используемых в то же самое время в быту.