коммуникативно-ситуативный, лингвокогнитивный и
реклама
На правах рукописи УДК 811.161.1+81’23 Колпащикова Фарида Камиловна РУССКАЯ ВЕРБАЛИЗАЦИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ СОСТОЯНИЙ НА ФОНЕ АНГЛО-АМЕРИКАНСКОЙ (КОММУНИКАТИВНО-СИТУАТИВНЫЙ, ЛИНГВОКОГНИТИВНЫЙ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТЫ) Специальность 10.02.01 – русский язык АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук Новосибирск – 2007 Работа выполнена в секторе «Русский язык в Сибири» Института филологии СО РАН Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор АЛЕШИНА Ольга Николаевна Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор ЛУКАШЕВИЧ Елена Васильевна кандидат филологических наук, доцент ТАРАБУНОВА Наталья Владимировна Ведущая организация: ГОУВПО «Кемеровский государственный университет» Защита состоится «26» апреля 2007 г. в 14 часов, на заседании диссертационного совета К 212.174.04 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук при Новосибирском государственном университете (630090, г. Новосибирск, ул. Пирогова, 2). С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Новосибирского государственного университета. Автореферат разослан «16» марта 2007 г. Председатель диссертационного совета, доктор филологических наук, профессор Н. А. Лукьянова 2 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Реферируемая диссертация посвящена выявлению и описанию культуроспецифичных черт русской вербализации эмоциональных состояний на фоне англо-американской в коммуникативно-ситуативном, лингвокогнитивном и социокультурном аспектах. Актуальность исследования. Лингвистически и внелингвистически эмоции проявляются в разных формах, это обусловливает интерес к данному феномену у представителей наук разных отраслей знания. Так, эмоции фиксируются через физиологические реакции человеческого организма, влияют на его соматические изменения и исследуются в медицине. Эмоциональный фон предопределяет психологическое здоровье человека и его способность адаптироваться к общественным условиям, устанавливать взаимоотношения с другими людьми, изучением эмоциональной лабильности занимаются психологи. В последнее время междисциплинарную популярность приобретают опыты связывать эмоции с культурой и историей социума и выявлять их взаимодействия, этим аспектом занимается культур психология (cultural psychology) (N. H. Frijda, H. Marcus, B. Mesquita, S. Kitayama, H. Triandis et al.). В отечественной лингвистике, благодаря интересу к отражению в языке и речи способности человека чувствовать, были разработаны такие понятия, как «эмоциональная окраска», «эмоциональный тон» высказывания (Н. А. Лукьянова), «эмотивно-оценочный дискурс» (Т. А. Трипольская), «категория эмотивности» (Л. Г. Бабенко, И. И. Квасюк, В. Н. Телия, В. И. Шаховский), «эмотивное значение» (Э. С. Азнаурова, И. В. Арнольд, Л. Г. Бабенко, И. Р. Гальперин, В. И. Шаховский); «эмоциональный концепт», «эмоциоконцептосфера», «эмоциональная языковая картина мира» (Н. А. Красавский). За последние десятилетия вербализация эмоций стала актуальной проблемой исследования благодаря утверждению антропоцентрического подхода к изучению языка. Осознание необходимости изучения такого важного феномена языковой деятельности, как вербализация эмоций, послужило стимулом для формирования научного направления, возникшего на стыке психологии и традиционного языкознания, – лингвистики эмоций (эмотиологии), в русле которого проводятся исследования как в отечественной (Н. А. Багдасарова, Е. Ф. Болдарева, А. А. Водяха, Е. В. Димитрова, В. В. Жура, Н. А. Красавский, Т. В. Ларина, Я. А. Покровская, И. В. Томашева, Т. А. Трипольская, И. М. Формановская, В. И. Шаховский и др.), так и в зарубежной лингвистике (R. Fiehler, C. Goddard, Z. Kővecses, A. Wierzbicka et al.). Согласно положению культур психологии о том, что эмоции являются обязательным элементом любого вида деятельности человека и 3 осуществляют его связь с внешним миром (N. H. Frijda, B. Mesquita), вербализация эмоциональных состояний рассматривается в данной диссертационной работе как магнит, «сцепной» механизм, осуществляющий контакт и взаимодействие сознаний коммуникантов в процессе речевого общения. Использованное в данной работе терминосочетание вербализация эмоциональных состояний охватывает все языковые средства, употребленные в высказываниях, обращенных к собеседнику, в ситуациях эмоционального воздействия на говорящего. Такое понимание вербализации эмоциональных состояний созвучно широкому пониманию категории эмотивности (Л. Г. Бабенко, В. И. Жельвис, И. И. Квасюк), эмоционального тона высказывания (Н. А. Лукьянова), положениям теории панэмоциональности языка: большинство слов содержат в структуре своих значений эмоциональный компонент (В. И. Говердовский, В. Н. Гридин, В. А. Звегинцев, И. И. Квасюк, Е. Ю. Мягкова, В. И. Шаховский, Д. Н. Шмелев). В результате ситуативного эмоционального воздействия субъект побуждается к ситуативным действиям (в том числе речевым), провокаторами которых являются ощущаемые им эмоциональные состояния, их объективация в речи призвана оказать определенное влияние на окружающих. Следовательно, вербальное выражение эмоциональных состояний всегда контекстуально, так как связано с конкретной речевой ситуацией, а также функционально, т. е. несет в себе цель оказать определенное воздействие на адресата (B. Parkinson). Отражение эмоциональных состояний в речи непосредственно связано с культурой и представляет собой языковую реализацию «кодов эмоционального общения» (В. И. Шаховский), которые соответствуют менталитету представителей определенной лингвокультуры. Более того, функциональная специфика вербализации эмоциональных состояний зависит от характера национально обусловленного коммуникативного сознания человека (И. А. Стернин). Актуальность данной работы обусловлена отсутствием в современной русистике комплексных исследований, учитывающих коммуникативноситуативную, лингвокогнитивную и социокультурную специфику вербализации эмоциональных состояний. Объектом исследования являются репрезентанты вербализации эмоциональных состояний (высказывания и восклицания, обращенные к собеседнику, например, Мне плохо; Кошмар!), а также вербального мышления, сопутствующего вербализации эмоциональных состояний (высказывания, обращенные к самому себе, обозначения эмоциональных состояний и действий, например, Странный подарок, стоит ли радоваться?; обида; Тихо пячусь назад и ухожу). 4 Предметом исследования является культуроспецифичность русской вербализации эмоциональных состояний, выявляемая относительно англо-американской в условиях ситуаций эмоционального воздействия на говорящего. Цель работы – исследование русской вербализации эмоциональных состояний в ситуациях эмоционального воздействия на субъект на фоне англо-американской. Оно включает три аспекта: коммуникативноситуативный, лингвокогнитивный и социокультурный. Коммуникативноситуативный аспект позволяет выявить культурную специфику экспликаторов вербализации эмоциональных состояний, актуализирующихся в контекстах определенных жизненных ситуаций в процессе речевой коммуникации. Лингвокогнитивный аспект привлечен для обнаружения культуроспецифичных элементов фрагмента русского языкового сознания, обусловливающего объективацию ситуативной вербализации эмоциональных состояний (ЭС) (на материале речевых репрезентантов концептов ДЕНЬГИ / MONEY и вербализации ЭС в ситуациях, относимых к сфере «Деньги»). Включение социокультурного аспекта обусловлено необходимостью прокомментировать культуроспецифичные элементы вербализации ЭС путем привлечения социокультурных описаний. Конкретные задачи исследования: 1. Общетеоретическая задача – представление понятийнотерминологического аппарата исследования: определение объема термина эмоция; эмоциональное состояние и др.; обоснование статуса понятия «вербализация эмоциональных состояний» коммуникативной, социальной и когнитивной обусловленностью вербального выражения ЭС в речи. Кроме того, к данной задаче относится представление круга теоретических положений, примененных при анализе вербализации ЭС в коммуникативно-ситуативном, лингвокогнитивном и социокультурном аспектах. 2. Частные теоретические задачи: составить комплекс ситуаций эмоционального воздействия и схему коммуникативно-интенционного процесса вербализации ЭС, классифицировать вербальные обозначения ЭС. 3. Практические задачи: проведение ситуативного опроса русских и американских респондентов с использованием комплекса эмоциогенных ситуаций. 4. Анализ русских экспликаторов вербализации ЭС на фоне англоамериканских с целью определения культуроспецифичных черт русской вербализации ЭС. 5. Проведение ассоциативно-вербального опроса, относящегося к концептам ДЕНЬГИ / MONEY. 5 6. Выявление культуроспецифичности фрагмента русского языкового сознания на фоне англо-американского (на материале анализа речевых репрезентантов концептов ДЕНЬГИ / MONEY) и ее сопоставление с русскими культуроспецифичными чертами экспликаторов вербализации ЭС (на материале ответов респондентов на ситуации, относимые к сфере «Деньги») с целью их аргументации спецификой языкового сознания. 7. Социокультурное комментирование культуроспецифичных черт русского речевого поведения и мышления, сопутствующих вербализации ЭС. Методы и приемы исследования. Были использованы общенаучные методы: метод индукции, синтеза, сравнения, анализа и др., а также частнонаучные методы: методы коммуникативного и психолингвистического анализов, лингвокультурологический, лингвокогнитивный и культурологический методы. Более того, был привлечен прием количественного подсчета, метод лингвистического интервьюирования, метод межгруппового сравнения и описательный метод. Источником исследования послужил речевой материал, полученный от русских и американских респондентов при проведении ситуативного и ассоциативного опросов. При ситуативном опросе респондентам было предложено вообразить себя в роли субъекта в ситуациях эмоционального воздействия, призванных провоцировать негативные или позитивные ЭС, и озвучить высказывания, адресованные воображаемым собеседникам, и мысли относительно ситуаций (ход мыслей направлялся наводящими вопросами анкет). В ходе ассоциативного опроса респонденты вербализовали свои ассоциации, связанные с понятием «деньги». Новизна исследования заключается в том, что в ней впервые: 1) дана характеристика коммуникативно-интенционного процесса вербализации ЭС; 2) обнаружены русские культуроспецифичные речевые интенции, реализованные при вербализации ЭС; 3) разработана и применена классификация вербальных обозначений ЭС, основанная на определении объекта оценки, формирующей ЭС, ее описании и описании позиции говорящего по отношению к объекту оценивания (при экспликации таковой); 4) выявлена актуальная стратегия русской вербализации ЭС: последние эксплицируются через оценочное определение объекта оценки, лежащей в основе ЭС (вербализация ЭС злости и агрессии по отношению к начальнику, например, Мой начальник полный идиот!, радости по поводу подаренного другом букета цветов, например, Какой же ты умничка у меня!); 6 5) на основе классифицирования речевых репрезентантов русского концепта ДЕНЬГИ и английского концепта MONEY по семантическому и категориальному признакам выявлена культуроспецифичность первых на фоне последних; 6) обнаружены речевые приемы реализации интимного стиля вербализации ЭС, которые были сопоставлены с русскими и американскими культурными особенностями мышления и поведения; 7) в ходе проведения анализа речевых репрезентантов концептов ДЕНЬГИ и MONEY, полученных от русских, проживающих в США, были выявлены сохранившиеся «устойчивые» черты русского вербального мышления и приобретенные черты американского вербального мышления. Теоретическая значимость исследования. В работе представлена классификация вербальных обозначений эмоциональных состояний с учетом оценки, заключенной в эмоциональном состоянии, и ее объекта, а также позиции говорящего по отношению к нему (при экспликации таковой). Данная классификация может послужить стимулом для переосмысления принципов описания эмотивов в толковых словарях русского языка, а также внести вклад в формирование теории эмотиологии. В диссертационной работе дана характеристика коммуникативно-интенционного процесса вербализации эмоциональных состояний, на основе которой проведен анализ вербализации эмоциональных состояний в коммуникативно-ситуативном аспекте, результаты которого могут быть использованы для реконструирования эмоционально-вербального портрета носителя русского литературного языка в условиях современности. Также выявлены речевые приемы создания интимного стиля вербализации эмоциональных состояний и черты коллективного и индивидуального в русской вербализации эмоциональных состояний. Практическая значимость исследования. Результаты исследования русской вербализации эмоциональных состояний могут быть использованы для создания «Русского ситуативного словаря вербализации эмоциональных состояний», содержащего информацию о коммуникативно-интенционной специфике русской вербализации эмоциональных состояний, ее культурной обусловленности и арсенале речевых средств ее объективации. Результаты исследования могут быть использованы для создания статей словаря эмоциональных лакун, а также в вузовской практике при проведении семинарских занятий, разработке курсов, спецкурсов и учебных пособий по межкультурной коммуникации, лингвокультурологии, культурологии, когнитивной лингвистике. Положения, выносимые на защиту: 1. Любое высказывание, провоцируемое ситуацией эмоционального воздействия на говорящего и адресованное собеседнику, выражает 7 определенное ЭС и призвано побудить собеседника к конкретным действиям. 2. Для русской вербализации ЭС характерна коммуникативноинтенционная ориентировка на получение эмоциональной поддержки от собеседника. 3. Речевые репрезентанты концепта ДЕНЬГИ отражают предметноэмоциональный характер восприятия денег, а также фаталистический характер восприятия причин процессов, связанных с их появлением или исчезновением, что объясняет стремление русского человека получить эмоциональную поддержку от собеседника в ситуации финансовой потери. 4. Решение коммуникативной задачи «получить эмоциональную поддержку от собеседника» в русской речевой коммуникации подразумевает установление интимного стиля общения. 5. Характерной чертой русской вербализации ЭС является тенденция распространять свои эмоциональные переживания на собеседника с помощью использования обобщенно-неопределенной формы описания своего ЭС, выражения негативной оценки раздражителя ЭС и описания своих ЭС в координатах отвлеченных понятий русской культуры, провоцирующих русских собеседников на сопереживание. 6. Русские люди склонны выносить вербальное выражение своих ЭС за пределы своего «я», что обусловлено потребностью в уравновешивании субъективно-интуитивного, глубокодуховного, индивидуального типа восприятия действительности и объединении в своих эмоциональных переживаниях. Апробация результатов исследования. На основе результатов исследования автором был разработан спецкурс «Особенности выражения эмоций в речи в русской и американской университетской среде», который читался автором в Югорской физико-математической школе (г. ХантыМансийск). Основные результаты исследования были изложены автором на XXXV Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс: Языкознание» (Новосибирск, 1997 г.), XXXVI Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс: Языкознание» (Новосибирск, 1998 г.) и VIII Международной конференции «Когнитивное моделирование в лингвистике» (Варна, 2005 г.). Фрагменты диссертации и законченной работы обсуждались в секторе «Русский язык в Сибири» Института филологии СО РАН (2003-2006 гг.). По теме диссертации опубликовано 7 работ общим объемом 2,9 п. л., в том числе одна статья в издании, рекомендуемом ВАК. Структура диссертации. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения, библиографического списка и трех Приложений. В первой главе определяется объем понятия «эмоция», аргументируется выбор 8 термина эмоциональное состояние, а также приводятся основные теоретические положения подходов, использованных в работе. Вторая глава посвящена анализу и выявлению культуроспецифичных черт экспликаторов вербализации эмоциональных состояний и экспликаторов речевого мышления, сопутствующего ей, в коммуникативно-ситуативном аспекте. В третьей главе анализируются речевые репрезентанты русского концепта ДЕНЬГИ на фоне речевых репрезентантов английского концепта MONEY, выявляется культуроспецифичность первых на фоне последних, которая сопоставляется с культуроспецифичными чертами русского речевого поведения и мышления, сопровождающих вербализацию ЭС говорящим при воздействии на него эмоциогенной ситуации, относимой к жизненной сфере «Деньги». В ней также описываются выявленные русские речевые приемы создания интимного стиля вербализации ЭС и дается их культурное обоснование; рассматриваются черты индивидуального и коллективного в русской вербализации ЭС на фоне англо-американской. Автор выражает глубокую признательность научному руководителю профессору Алешиной О. Н. за мудрое наставничество и профессору Лукьяновой Н. А. за участие и поддержку. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются объект и предмет исследования, а также цель, общетеоретические и практические задачи, научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, перечисляются методы и приемы анализа. В Главе 1 «Вербализация эмоциональных состояний как предмет российской и зарубежной эмотиологии» определяются границы объекта исследования, обосновывается выбор подходов, привлеченных для его анализа, и приводятся их основные теоретические положения. В работе эмоциональное состояние определяется как психофизиологическое состояние, являющееся реакцией на ситуацию эмоционального воздействия, побуждающее человека к конкретным действиям (в том числе, мыслительным, речевым). При таком понимании ЭС им обозначаются состояния физического порядка (боль), чисто эмоционального (радость), социального (благодарность), биологическисоциального характера (отцовство), поскольку они являются вербальными обозначениями реакций человека на различные ситуации (такие, как благополучная сдача экзаменов, получение подарка от друга, рождение ребенка и др.), провоцирующие его на различные действия. Вербализация ЭС включает в себя все речевые действия, представляющие 9 собой реакцию на ситуации эмоционального воздействия на говорящего и осуществляющие определенную коммуникативную задачу, формирование которой провоцируется ощущаемым ЭС. Факторами, обусловливающими вербализацию ЭС, являются: коммуникативный (J. C. Coyne, R. Harre, B. Parkinson), социальный (Н. Д. Арутюнова, Б. Брожик, В. В. Колесов, А. А. Ивин, J. A. Averill, R. Fiehler, S. Folkman, N. H. Frijda, R. S. Lazarus, C. Lutz, H. Marcus, S. Kitayama, M. Z. Rosaldo, C. Z. Stearns, P. N. Stearns, T. J. Turner) и когнитивный (А. Вежбицка, Z. Kővecses). Следовательно, при изучении вербализации ЭС целесообразно использовать три подхода: коммуникативно-ситуативный, лингвокогнитивный и социокультурный. Для анализа вербализации ЭС в коммуникативно-ситуативном аспекте в реферируемой работе используется классификация Р. Фихлера, выделяющего виды манифестации эмоций: выражение эмоций и их тематизацию. Эмоции могут выражаться посредством голосовых характеристик, темпа речи, интонации (Можешь ты хоть когда-нибудь прийти вовремя?). При тематизации же эмоция эксплицируется как тема разговора (Твои постоянные опоздания так выводят меня из себя!). Ученый вычленяет четыре способа тематизации эмоций: 1) вербальное обозначение ощущений и эмоций (страх); 2) описание ощущений и эмоций, которое может осуществляться с помощью привлечения следующих лингвистических средств: а) выражений, определяющих эмоцию; b) устоявшихся идиоматических конструкций; c) метафорических выражений; 3) обозначение или описание событий и обстоятельств, относящихся к ощущению. К этой группе мы также относим актуальный для русской вербализации ЭС способ тематизации ЭС, при котором прояснение ощущения для собеседника происходит через разделение переживаний (например, с помощью конструкций, начинающихся с Представляешь, …); 4) описание и пересказ эмоциогенных обстоятельств. Мы разделяем теоретические положения Р. Фихлера и применяем их для анализа русской вербализации ЭС на фоне англо-американской. В ходе проведения анализа русской вербализации ЭС довольно частотными высказываниями оказались те, в которых позитивное или негативное ЭС эксплицировалось через оценочное определение субъекта или объекта, вызвавшего ЭС у говорящего (например, Этот гад меня уволил!; Какой же ты лапочка у меня!). Эти высказывания мы относим к подтипу тематизации ЭС 2(а), обозначив его как «зеркальный» вид тематизации ЭС (2а reflect), при котором ЭС говорящего обозначается через оценочное определение субъекта или объекта, «отражаясь» в нем. 10 Наличие эмоциогенной ситуации является необходимым условием для провокации респондента вербализовать свое ЭС собеседнику, таким образом, для получения материала исследования было необходимо использовать искусственные эмоциогенные ситуации (ситуациираздражители). В данных эмоциогенных ситуациях описаны события, относящиеся к ключевым аспектам жизни современного урбанизированного человека, как россиянина, так и американца: «физическое состояние», «карьера», «дружба», «финансовое состояние», «романтическая любовь», «семья» и др. Искусственно стимулировались как позитивные, так и негативные ЭС. Комплекс составили тексты о 14 ситуациях-раздражителях. При стимулировании негативных ЭС респондентам предлагалось представить, что они лишились кого- / чеголибо (денег, работы, здоровья, друга, любимого человека и др.), при стимулировании позитивных ЭС респондентам предлагалось представить появление положительно оцениваемого раздражителя ЭС (подарок от друга, рождение ребенка и др.). Каждая ситуация-раздражитель содержит каузатор ЭС – объективный элемент эмоциогенной ситуации, оказывающий определенное воздействие на говорящего и провоцирующий у него возникновение конкретного ЭС. В процессе возникновения ЭС объект оценки (раздражитель ЭС, или эмоциоген), заложенной в ЭС, может как совпадать, так и не совпадать с каузатором. Так, например, в ситуации увольнения говорящего с работы (каузатор ЭС – действия начальника) в частотном вербальном обозначении ЭС, полученном от русских респондентов, эмоциогеном являются действия начальника (ср.: злость на начальника), в то время как в частотном вербальном обозначении ЭС, полученном от американских респондентов, в качестве эмоциогена выступают действия субъекта (ср.: mad of myself). Репрезентанты вербализованных респондентами ЭС были распределены по группам по коммуникативно-семантическому признаку: высказывания и речемысли. Под высказыванием мы понимаем репрезентант вербализации ЭС, используемый говорящим для передачи информации собеседнику. Сюда вошли «высказывания, обращенные собеседнику» – те высказывания, которые респонденты использовали бы в данных ситуациях, а также «восклицания» – средства выражения ЭС, или речевые отклики, полученные от респондентов и выражающие их ЭС, вызванные ситуациями-раздражителями. Речевые фрагменты из группы «восклицания» часто адресованы не конкретно собеседнику, скорее, их коммуникативная направленность как бы распылена, и говорящий адресует их порой самому себе. Речемысль – репрезентант вербализации ЭС, не используемый говорящим для передачи информации собеседнику и отражающий умозаключения относительно эмоциогенной ситуации. Речемысли включают следующие подгруппы: «вербальные обозначения 11 ЭС» (эмоциональные термины, или названия чувств или эмоциональных состояний, испытываемых респондентами в ситуациях), «внутренняя речь» (те высказывания, которые респондент не произнес бы вслух, но подумал бы «про себя»), «действия» (описания действий, которые, по словам респондентов, они совершили бы в данных ситуациях). Для исследования и описания коммуникативно-интенционной специфики вербализации ЭС были использованы термины речевая интенция (РИ), инвариантное ситуативное намерение (ИСН), варианты коммуникативного намерения (ВКН). РИ – тот ситуативнокоммуникативный способ, с помощью которого достигается реализация коммуникативных намерений (например, коммуникативное намерение «попросить собеседника о помощи» может реализоваться через РИ «выразить ЭС относительно своего беспомощного положения» или «сообщить об условиях ситуации, при которых говорящему требуется помощь»). Коммуникативное намерение – целеустановка говорящего повлиять определенным образом на слушающего посредством высказывания. ИСН – ситуативно обусловленное намерение повлиять на условия ситуации-раздражителя, разделяемое абсолютным большинством членов российского и американского обществ. ВКН – это различные коммуникативные способы реализации инвариантного ситуативного намерения, обусловленные спецификой мышления говорящего и возникающие у представителей одной этнолингвокультуры. Коммуникативно-интенционный процесс вербализации ЭС представлен в виде схемы; характер взаимодействия звеньев цепочки подобен структуре матрешки – предыдущее звено раскрывает последующее. Схема коммуникативно-интенционного процесса вербализации ЭС РИ (I) РИ (II) РИ (III) ВКН ИСН РИ (I) - речевая интенция выразить или тематизировать ЭС (при анализе материала использована классификация способов тематизации эмоций Р. Фихлера); РИ (II) – речевая интенция сообщить собеседнику что-либо или выразить ему просьбу о чем-либо или определенное ЭС и др.; РИ (III) – речевая интенция спровоцировать эмоциональную реакцию у собеседника, побуждающую его оказать определенную поддержку 12 говорящему. Поддержка может быть ситуативно-рациональной (например, помочь говорящему добраться до больницы) и эмоциональной (например, выразить сочувствие говорящему или порадоваться вместе с говорящим хорошему событию); ВКН – вариант коммуникативного намерения; ИСН – инвариантное ситуативное намерение. Тексты «негативных» ситуаций содержат описания каузаторов ЭС, в основном провоцирующих возникновение негативных оценок раздражителей ЭС, а «позитивные» – описания каузаторов ЭС, провоцирующих возникновение позитивных оценок раздражителей ЭС (за некоторыми исключениями, объясняемыми спецификой мышления отдельных респондентов). Однако были получены вербальные обозначения ЭС, не содержащие четких позитивных или негативных оценок раздражителей ЭС (по причине недостатка информации о событии, о его возможных последствиях для говорящего и окружающего мира либо из-за отсутствия определенной «матрицы» восприятия, согласно которой событие расценивалось бы как позитивное или негативное). Такие вербальные обозначения ЭС мы определили как «нейтральные». Распределение вербальных обозначений ЭС по группам «негативные» и «позитивные» осуществлялось на основании наблюдений за оцениваниями различных ситуаций русскими и американцами. Для выявления культурной специфики русских вербальных обозначений ЭС была составлена их классификация, в основу которой были положены следующие критерии: объект оценки, заложенной в ЭС, его оценка и позиция говорящего по отношению к нему (при экспликации таковой). 13 Примеры описания групп вербальных обозначений ЭС Группа вербальных обозначений ЭС Раздражитель ЭС Оценивается как negativeAb1 действия другого / других человека / людей или природных стихий, создающие негативные последствия для говорящего другой человек несправедливые по отношению к нему positiveK neutralB Позиция говорящего, которая проявляется в деструктивном отношении к производителю / производителям действий источник наивысшего позитивного говорящего неизвестные причины действий другого человека / причины возникновения события или ситуативных обстоятельств ЭС пожелании тому человеку испытать то же ЭС желании о них узнать Для понимания причин культурной специфики вербализации ЭС важным является анализ фрагментов языкового сознания, охватывающих область вербальной манифестации определенных ЭС. При анализе русской вербализации ЭС в лингвокогнитивном аспекте использовались теоретические положения Е. Н. Гуц, А. А. Залевской, Ю. Н. Караулова, В. В. Колесова, Е. В. Лукашевич, Е. А. Пименова, М. В. Пименовой, В. А. Пищальниковой, А. М. Плотниковой, З. Д. Поповой, И. А. Стернина, D. A. Cruse, W. Croft, C. Fillmore, A. Foolen, G. Lakoff, A. Wierzbicka. negativeAb, positiveK, neutralB – названия групп вербальных обозначений ЭС. 1 14 Анализ русской вербализации ЭС в лингвокогнитивном аспекте был произведен на материале компонентов (ассоциативов) ассоциативновербальной сети (АВС) концептов ДЕНЬГИ / MONEY, результаты которого были сопоставлены с результатами анализа репрезентантов вербализации ЭС в ситуациях, описывающих потерю денег и их получение. Приведем термины, использованные в данной работе для выявления культуроспецифичных ассоциативов АВС концептов ДЕНЬГИ / MONEY. Основной мотиватор – речевой репрезентант концепта, с которого начинается процесс порождения ассоциативов АВС в сознании говорящего. Дополнительный мотиватор – слово или предложение (вопросительное), используемое для получения мотивированных ассоциативов путем его добавления к основному мотиватору, свободному или мотивированному ассоциативу. Свободные ассоциативы – ассоциативы, порожденные в сознании непосредственно основным мотиватором. Мотивированные ассоциативы – ассоциативы, порожденные опосредованно, другими ассоциативами, находящимися на предыдущей ступени ассоциирования. Концептуальная категория в данной работе понимается как абстрактная ментальная логическая структура, на основе которой происходит распределение конкретных явлений по группам более абстрактно понимаемых сущностей в сознании человека. Фреймы – сценарии, по которым происходит языковое кодирование с использованием стабильных лексических связей и состоящие из совокупности связанных между собой концептов, отражающих реальные события, происходящие в определенный исторический период времени в определенном обществе. Полученные в ходе проведенного ассоциативного эксперимента свободные ассоциативы АВС концептов ДЕНЬГИ / MONEY были распределены по группам по концептуально-категориальному признаку. На основе выявления культуроспецифичности свободных и мотивированных ассоциативов были выведены формулировки русских и американских культуроспецифичных фреймов. Для анализа русской вербализации ЭС в социокультурном аспекте были использованы теоретические положения об универсальности эмоций (С. Izard, S. Pinker, R. Plutchik, A. Wierzbicka) и их культуроспецифичности (J. H. de Riviera, N. H. Frijda, C. Goddard, S. Kitayama, A. Kleinman, C. Lutz, H. Marcus, B. Mesquita, M. Z. Rosaldo, J. A. Russel, T. J. Turner, A. Wierzbicka), а также теоретические положения о взаимосвязи вербального выражения эмоций и типа культуры (H. Marcus, S. Kitayama, H. Triandis). 15 В Главе 2 «Исследование русской вербализации ЭС на фоне англоамериканской в коммуникативно-ситуативном аспекте» изложены результаты изучения культурной специфики коммуникативного аспекта вербализации ЭС русскими респондентами при воздействии на них эмоциогенных ситуаций. Культурная специфика была обнаружена с помощью анализа звеньев цепи коммуникативно-интенционного процесса (по вышеуказанной схеме на материале высказываний) и сопоставления его результатов с результатами семантического анализа речемыслей. Фрагмент анализа русских репрезентантов вербализации ЭС на фоне англо-американских в коммуникативно-ситуативном аспекте Ситуация «Увольнение с работы» При проведении данной части опроса респондентам предлагалось представить себя в роли субъекта в ситуации неожиданного увольнения с работы, о котором им сообщил начальник. ИСН – «нормализовать свое ЭС после перенесенного стресса из-за увольнения». ВКН1 определим как «получить от собеседника психологическую поддержку». ВКН2 – «получить от собеседника ситуативно-рациональную помощь (т. е. получить какой-либо совет по поводу улучшения ситуации)». ВКН3 – «разделить с собеседником отношение к ситуации и ее участникам». Одной из самых актуальных РИ (II) высказываний, полученных от русских респондентов, оказалась РИ (II) «выразить собеседнику негативную оценку начальника и его действий» (в квадратных скобках указаны номера способов тематизации ЭС по классификации Р. Фихлера): Вот козел, за что он меня уволил!? (выражение ЭС) [2a reflect]; Вот собака, подстроил мне такую пакость! [4], [2a reflect]; Мой начальник полный идиот! [2a reflect]; Тут старался, понимаешь, как негр на плантации, а тут этот свинтус без всяких объяснений подлянку такую выкинул! [4], [2a reflect]. Тематизация ЭС [2a reflect] в этом случае является «зеркальной»: ЭС, испытываемое говорящим, выражается в негативно-оценочном определении начальника. РИ (III) сформулируем как «вызвать у собеседника эмоциональную реакцию, способствующую восприятию и поддержанию негативной оценки начальника и его действий (что являет собой оказание эмоциональной поддержки)». Эти РИ культуроспецифичны. Они также были выявлены в восклицаниях:2 Гады!; Козел!; Мерзавец!; Недоносок!; Ну и дурак!; Подлюга!; Сволочь!; Cобака!; Старый хмырь! Только от одной американской респондентки было получено восклицание, содержащее данную РИ (Jerk!). 2 16 Одной из самых актуальных культуроспецифичных групп русских вербальных обозначений ЭС оказалась группа negativeB: (раздражитель ЭС – начальник): обида (на начальника) (9); обидно; чувство тяжелой обиды. Вышеописанным культуроспецифичным репрезентантам русской вербализации ЭС соответствуют культуроспецифичные описания действий, определенные русскими респондентами, как бить и ломать все, что можно; обругал начальника; послать босса; уйти захлопнув дверь. Все выявленные русские культуроспецифичные РИ были разделены на три группы по признаку характера сообщения: объективные (при их объективации передается информация о фрагменте объективной реальности), ментально-оценочные (при их объективации передается субъективная трактовка ситуации и ее оценка) и собственно эмоциональные (при их объективации передается информация непосредственно об ЭС говорящего). Примеры русских культуроспецифичных РИ (I) и РИ (II) Объективная группа: РИ (I) «тематизировать ЭС по третьему типу с использованием вставки (ты) знаешь», обнаруженная в ответах русских респондентов на негативные ситуации, содержащие описания трагических для говорящего событий, при РИ (II) «сообщить собеседнику о факте». РИ (III) здесь «вызвать у собеседника эмоциональную реакцию, побуждающую его объединиться с говорящим в ситуативно-рациональных действиях и эмоциональных переживаниях» (ситуация, в которой описывается гибель друга субъекта по причине несчастного случая: Знаешь, мне надо тебе кое-что сказать. Вчера…; Ты знаешь, он погиб). Ментально-оценочная группа: РИ (II) «сообщить собеседнику о своей невиновности в случившемся или обвинить собеседника в том, что это негативное событие произошло», где РИ (III) – «вызвать у собеседника эмоциональную реакцию, побуждающую его оказать говорящему эмоциональную поддержку» (ситуация, в которой описывается гибель друга по причине несчастного случая: Если бы ты был здесь, то он(а) осталась бы жив(а) [2a]; Зачем сюда пошли, дураки! [2a]; Можешь считать, что это не по моей вине [2a]; Нам не надо было идти в горы [2a]; Черт, если бы не ты, этого бы с нами не случилось! [2a]; Это я (во всем) виноват (5) [2a]; Я не виноват, так получилось [2a]). Этим РИ соответствует русское культуроспецифичное вербальное обозначение действия: Обвинять себя, дожидаясь что-то вроде: «Ты не виновата». Собственно эмоциональная группа: РИ (II) «вовлечь собеседника в переживание позитивного ЭС говорящего с помощью просьбы», где РИ (III) является «вызвать у 17 собеседника эмоциональную реакцию, побуждающую его пережить ЭС подобное позитивному ЭС говорящего (что способствует оптимизации позитивного ЭС говорящего)» (ситуация, в которой описывается успешная сдача экзаменов субъектом (выражение ЭС): Поздравь меня! (2); Порадуйся за меня!). Таким образом, большинство культуроспецифичных РИ отражают различные способы провокации собеседника на оказание эмоциональной поддержки говорящему. Это происходит, например, через побуждение собеседника разделить с говорящим негативное оценочное суждение о раздражителе ЭС (например, Бревно в глазу своем не видят, а соломинку в чужом – замечают!; Непорядочная фирма, нет уважения к своим сотрудникам; Не обошлось без волосатой лапы) или представление о причинах происшедшего как результатах действий жизненных сил, не контролируемых человеком (например, Зачем мне судьба опять посылает эти проблемы! (выражение ЭС)). В результате анализа речевого материала были обнаружены два русских концепта: ОБИДА и ДРУЖБА. Концепт ОБИДА представлен в таких русских вербальных обозначениях ЭС, как обида на начальника, огромная обида и др., обнаруженных в ответах респондентов практически на все негативные ситуации. Высокая оценка дружеских отношений обнаружена при анализе речемыслей, отражающих понятие «дружба» (ситуация, в которой описывается проявление теплых дружеских чувств к субъекту его другом). При ответе на ситуацию «Забота друга» только русские респонденты определили свое ЭС как максимально положительное, вызывающее самое позитивное мироощущение, оттесняющее все другие ощущения на второй план (вербальное обозначение ЭС счастье). Можно предположить, что именно восприятие причин происходящего как результат действия неких неконтролируемых внешних сил побуждает русского человека объединяться с другими людьми в своих переживаниях и стремиться получить от них эмоциональную поддержку, чтобы чувствовать себя более защищенным. Глава 3 «Исследование русской вербализации ЭС на фоне англоамериканской в лингвокогнитивном и социокультурном аспектах» Анализ русских репрезентантов вербализации ЭС на фоне англоамериканских в лингвокогнитивном аспекте Описание ассоциативного эксперимента. Для получения исследовательского материала был проведен ассоциативный опрос в России (г. Новосибирск, г. Ханты-Мансийск) и США (г. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк) в 2005 г. Респондентами стали сотрудники и студенты Югорского государственного университета (г. Ханты-Мансийск) 18 (17-30 лет), выпускники Новосибирского государственного университета, работающие в бизнес-структурах в России (32-35 лет), студенты и профессора Колумбийского университета (40-55 лет), а также сотрудники Института высших исследований России имени Аверелла Гарримана при Колумбийском университете (г. Нью-Йорк) (30-55 лет). Таким образом, в опросе принимали участие шесть групп респондентов: I – русские студенты, аспиранты и молодые научные сотрудники (данные категории были объединены в одну группу на основе тождества ответов) (50 респондентов), II – русские, работающие в России в бизнес-структурах (10 респондентов), III – русские, проживающие в Нью-Йорке (20 респондентов), IV – американские студенты (50 респондентов), V – американские преподаватели (20 респондентов), VI – афро-американцы из университетской среды (данная группа была выделена отдельно, так как в их ответах обнаружилась яркая этнокультурная специфика) (15 респондентов). Опрашиваемым были предложены анкеты с системой вопросов, выстроенных по принципу «от свободных до мотивированных ассоциаций». Анкета наращивалась по ходу проведения эксперимента: репрезентанты ассоциативов, полученные на основе ассоциирования первой ступени, подвергались дальнейшему (мотивированному) ассоциированию с помощью добавления к их смыслу дополнительных мотиваторов. В процессе озвучивания репрезентантов свободных ассоциативов респондентам было предложено распределить их по оценочной шкале на позитивные, негативные и нейтральные, поэтому каждая полученная семантическая группа репрезентантов ассоциативов была дополнена конкретной оценкой. Таким образом, поэтапно полученные репрезентанты ассоциативов составили фрагменты АВС концептов ДЕНЬГИ / MONEY. Классификации свободных и мотивированных ассоциативов по категориальному и семантическому признакам. В процессе изучения русской вербализации ЭС на фоне англо-американской в лингвокогнитивном аспекте репрезентанты свободных ассоциативов были распределены по группам в зависимости от их отнесенности к разным концептуальным категориям (в скобках приведены примеры): собственно-оценочную (репрезентанты ассоциативов соотносятся с оценочным определением самих денег) (грязь); субъектно-оценочную (репрезентанты ассоциативов соотносятся с оценочным определением характера человека «с деньгами и без денег») (жадность); образно-оценочную (репрезентанты ассоциативов соотносятся с какимлибо образом, представляющим собой обобщенное представление о конкретных явлениях) (богатство); 19 ситуативно-оценочную (репрезентанты ассоциативов соотносятся с ситуацией) (проблема); предметно-оценочную (репрезентанты ассоциативов соотносятся с предметами) (машина); эмоционально-оценочную (репрезентанты асоциативов отражают эмоциональное отношение к мотиватору) (приятно). Эмоциональный компонент наиболее полно выражен в репрезентантах ассоциативов, относящихся к эмоционально-оценочной категории. Семантические группы репрезентантов свободных и мотивированных ассоциативов и их примеры: 1) обозначающие негативное влияние денег на характер и жизнь человека (собственно-оценочный: бумажки, отравляющие жизнь); 2) обозначающие использование денег на благо общества (собственнооценочный: направленные на положительные дела); 3) обозначающие нейтральную оценку денег (оцененные респондентами как нейтральные) (образно-оценочный: работа); 4) обозначающие нехватку денег (оцененные негативно) (эмоциональнооценочный: стресс когда их нет); 5) обозначающие наличие денег (оцененные позитивно) (собственнооценочный: достаток); 6) обозначающие процессы и состояния, способствующие лишению денег (оцененные негативно) (образно-оценочный: debt); 7) обозначающие процессы и состояния, способствующие приобретению денег (оцененные позитивно) (образно-оценочный: зарабатывать); 8) обозначающие реализацию денег (оцененные позитивно) (предметнооценочный: дорогие меха); 9) обозначающие незаконность получения денег (оцененные негативно) (образно-оценочный: коррупция); 10) обозначающие характеристику богатых людей или их жизни (оцененные негативно) (образно-оценочные: всем не наплевать, сколько денег в твоем кармане); 11) обозначающие атрибуты социального строя (оцененные негативно) (образно-оценочный: bourgeois). Данная группа оказалась культуроспецифичной для языкового сознания американских студентов. Пример анализа репрезентантов свободных ассоциативов, обозначающих наличие денег (римскими цифрами обозначены группы респондентов) Собственно-оценочный: достаток; эмоционально-оценочные: важно, чтобы их хватало; есть – хорошо (4); ощущение свободы, когда они есть; свобода (3) – (I); собственно-оценочный: много (2); субъектно-оценочные: интересные, сильные люди; красивые женщины; прекрасное общество; образно20 оценочные: благополучие; далеко от нищеты, дебилов; предметнооценочные: звон монет; золото; толстые кошельки; эмоциональнооценочные: приятно; хорошо – (II); образно-оценочные: богатство; prosperity; well-being; wealth; ситуативно-оценочный: денег хватает; эмоционально-оценочный: они все-таки есть – (III); собственно-оценочный: plenty; образно-оценочные: bounty; intensive; wealth – (IV); эмоционально-оценочный: freedom – (V). В данной семантической группе ассоциативов АВС концептов ДЕНЬГИ / MONEY актуальными оказались репрезентанты ассоциативов, полученные от респондентов из групп (I), (II), (III), относящиеся к эмоционально-оценочной концептуальной категории; от американских же респондентов был получен только один репрезентант ассоциатива, относящийся к данной концептуальной категории (freedom). Большинство американских репрезентантов ассоциативов данной группы относятся к образно-оценочной концептуальной категории, в то время как в ответах русских респондентов данная семантическая группа также реализовалась в субъектно-оценочной категории (репрезентанты ассоциативов, отражающие позитивно оцениваемую характеристику людей) и в предметно-оценочной категории (репрезентанты ассоциативов, отражающие позитивно оцениваемое обладание предметами). Выявленное различие свидетельствует о конкретно-предметном характере восприятия данной семантической группы русскими респондентами и обобщеннообразном – американскими. Пример анализа репрезентантов мотивированного ассоциатива, вербализованного респондентами (характеристика человека, разрешающего финансовые проблемы) Группа респондентов (I): активность; глаза в пучок; предприимчивость; умение видеть выгоду; хорошо считает. Группа респондентов (II): активность; гибкость; занятые – preoccupied (3); изобретательность; интеллект; исполняющий свои обязанности – doing his job; настойчивость, предприимчивость, привлекательность во всех отношениях для других; энергичность; fit and trim; greedy; self-important; superior; well-dressed. Группа респондентов (III): обычно однобокий подход, не учитывает всех факторов, неправильный математический прогноз - one-sided point of view, wrong estimation, wrong grounds; impulsiveness, rationality, indecisiveness – импульсивность, рационализм, нерешительность. 21 Группа респондентов (IV): carelessness; disinterest – falling into routine of job; good judgment; honest; impatience; indignant; lack of confidence; lack of understanding; lots of research before spending; narrow-minded or single “pathed”; often panic; patient; quick return; tendency to look for easy solution (do not necessary work in long run). Группа респондентов (V): appear understanding and honest; honesty; integrity. Примечательно, что репрезентанты ассоциативов этой группы, полученные от респондентов из группы (I), не содержат негативных определений профессиональных качеств человека, разрешающего финансовые проблемы. Американские же студенты, напротив, в большинстве своем дали негативное определение как профессиональных (lack of confidence; lack of understanding; tendency to look for easy solution (do not necessary work in long run)), так и личных качеств человека, разрешающего финансовые проблемы (carelessness; disinterest; impatience; indignant; narrow-minded or single “pathed”; often panic). Однако раздражителем ЭС злости, выявленным в русских обозначениях ЭС (ситуативный опрос: ситуация, в которой описывается исчезновение крупной суммы денег с банковского счета субъекта), являются сотрудники банка, в то время как в американских обозначениях ЭС злости раздражителем данного ЭС оказались сами говорящие. Вероятно, русские видят причину внезапного исчезновения денег с банковского счета в жизненном невезении, а действия сотрудников банка представляются ими как «трансляторы» этого невезения. Итак, в работе был проведен анализ репрезентантов АВС концептов ДЕНЬГИ и MONEY, результаты которого были сопоставлены с результатами анализа высказываний и речемыслей, полученных в ходе ситуативного опроса. Сопоставление позволило обнаружить соответствия между культуроспецифичностью русских репрезентантов ассоциативов концепта ДЕНЬГИ и репрезентантов ситуативной вербализации ЭС русскими респондентами (ситуации, описывающие неожиданное лишение или получение крупной суммы денег субъектом). В результате проведенного анализа репрезентантов ассоциативов были выделены 6 культуроспецифичных фреймов: 1) фрейм, включенный в концепт MONEY и отражающий идею благотворительности и справедливости, распространенную в американской студенческой среде (frame 1); 2) фрейм, включенный в концепт MONEY и отражающий понимание того, что деньги могут быть заработаны с помощью интеллектуальных 22 способностей человека, распространенное в языковом сознании представителей американской университетской среды (frame 2); 3) фрейм, включенный в концепт MONEY и отражающий понимание того, что деньги могут пагубно влиять на характер человека, распространенное среди американских студентов, преподавателей и молодых научных сотрудников (данный фрейм также был обнаружен при анализе репрезентантов ассоциативов АВС концепта ДЕНЬГИ, полученных в ходе опроса русских, проживающих в США, и русских, занятых в российских бизнес-структурах) (frame 3); 4) фрейм, включенный в концепт ДЕНЬГИ и отражающий понимание того, что деньги могут быть использованы для удовлетворения личных материальных нужд, присущее языковому сознанию представителей русской университетской среды (данный фрейм также был обнаружен при анализе репрезентантов ассоциативов АВС концепта MONEY, полученных в ходе опроса преподавателей американских университетов и русских, проживающих в США) (frame 4); 5) фрейм, включенный в концепт ДЕНЬГИ и отражающий понимание того, что появление и исчезновение денег может происходить по причине действий неконтролируемых жизненных сил, присущее языковому сознанию русских студентов, преподавателей и молодых научных сотрудников, а также русских, проживающих в США (frame 5); 6) фрейм, включенный в концепт MONEY и отражающий понимание того, что потеря денег является стимулом к дальнейшим рациональным действиям, способствующим их зарабатыванию, присущее языковому сознанию американских студентов и русских, проживающих в США (данный фрейм также был обнаружен при анализе репрезентантов ассоциативов АВС концепта ДЕНЬГИ, полученных в ходе опроса русских, работающих в бизнес-структурах в России) (frame 6). Ситуация финансовой потери воспринимается русским человеком скорее в рамках его личных проблем, чем общественных. Русское восприятие причин получения и потери денег носит фаталистический характер – эти причины не контролируемы человеком, а также духовный характер – русские люди равны в своей общей подвластности велениям жизненных явлений, определяемых как судьба, жизнь, везение, удача. Указанные особенности русской ментальности обусловливают нацеленность русской вербализации ЭС на получение эмоциональной поддержки от собеседника в условиях ситуаций финансовых потерь. Анализ русских репрезентантов вербализации ЭС на фоне англоамериканских в социокультурном аспекте В результате проведения анализа русских экспликаторов вербализации ЭС в коммуникативно-ситуативном аспекте была выявлена культуроспецифичная черта русской вербализации ЭС – стремление 23 сформировать общее эмоциональное поле с собеседником. Эта тенденция прослеживается при вербализации респондентами как негативных, так и позитивных ЭС и отражена в выражении собеседнику негативной оценки раздражителя ЭС, предложении собеседнику разделить позитивное ЭС говорящего и др. Интимизация русской вербализации ЭС состоит в стремлении вовлечь собеседника в мир своих переживаний, сделать его активным участником, сочувствующим говорящему, чтобы совместно довести ЭС говорящего до определенной кульминации (развязки, нахождения решения, интенсификации и др.). В работе выявленным речевым приемам создания интимного стиля русской вербализации ЭС даны социокультурные пояснения, подкрепленные описаниями русского и американского менталитетов, представленных в работах В. В. Колесова, Ю. Б. Кузьменковой, А. В. Сергеевой, И. А. Стернина, А. Д. Шмелева, S. Kitayama, H. Marcus, P. Stearns, A. Wierzbicka. Выявленные речевые приемы создания интимного стиля в русской вербализации ЭС и примеры их использования 1. Использование вставок представляешь и (ты) знаешь при описании события собеседнику: Представляешь, сегодня прихожу в банк, а там говорят, что денег нет. 2. Использование понятий «невезение» и «судьба»: Ну вот, опять мне не везет! 3. Выражение собеседнику низкой оценки своих профессиональных или личных качеств в неопределенно-обобщенной форме как провоцирование собеседника на подбадривание говорящего: Ничего не получилось. 4. Выражение собеседнику негативных ЭС через вербализацию негативной оценки раздражителя ЭС: Вот, козел, за что он меня уволил!? 5. Сообщение собеседнику о своем негативном ЭС в неопределеннообобщенной форме или в координатах абстрактных понятий «счастьенесчастье»: Жизнь – дрянь! 6. Установление личностного контакта с собеседником в условиях экстремальной ситуации, когда субъекту срочно требуется помощь от собеседника: Друг, помоги! 7. Передача собеседнику суждения о собственной вине или невиновности, обвинение собеседника в случившемся: Черт, если бы не ты, этого бы с нами не случилось! 8. Предложение собеседнику разделить позитивное ЭС говорящего: Поздравь меня! 9. Выражение позитивных ЭС собеседнику с указанием на продолжительность ожидания свершения позитивно оцениваемого события: Наконец-то мои мучения кончились. 24 10. Выражение позитивной оценки действий собеседника через его оценочное определение: Ты друг что надо! Целью интимизации вербализации ЭС является установление глубокого эмоционального контакта между людьми, что влечет за собой более спонтанное, а не нормативное развитие сценария выражения ЭС. В результате исследования были выявлены актуальные русские культуроспецифичные вербальные обозначения ЭС (обида и душевность), наиболее полно отражающие интимную эмоциональную связь русских людей, механизмами осуществления которой являются: эмоциональное объединение с собеседником в противостоянии негативно оцениваемой «отрицательной» стороне и эмоциональное объединение с собеседником в позитивной нравственной оценке друг друга. Русскому языковому сознанию присуща идея о том, что деньги могут появляться и исчезать по причине «везения» или «невезения», а также оно отражает склонность русских к более эмоциональному и конкретнопредметному восприятию понятия «деньги». Этим чертам был дан социокультурный комментарий, составленный с привлечением описаний русского и американского менталитетов, представленных в работах А. В. Воловик, В. Зусман, А. В. Сергеевой, Т. Толстой, Ю. А. Федосюк, В. И. Шаховского, А. Д. Шмелева, С. McCabe, У. Engle, D. Franklin, M. Gellert. Выявленные в исследовании культуроспецифичные черты репрезентантов русской вербализации ЭС были сопоставлены с чертами индивидуальной и коллективной культур (H. R. Marcus, S. Kitayama, H. Triandis). В результате были обнаружены черты обоих типов культур, которым был дан социокультурный комментарий, опирающийся на культурологические описания И. Ильина, А. В. Сергеевой, В. И. Шаховского, H. Marcus, S. Kitayama, P. Stearns, H. Triandis. Основной социокультурной чертой русской вербализации ЭС является склонность русского человека провоцировать собеседника на сопереживание своего ЭС. Оно может осуществляться с помощью общепринятого апеллирования к идеям подвластности человека велениям судьбы, выражения негативных оценок действий другого человека и самого человека, провоцирования собеседника поддержать, «раскрутить» ЭС говорящего и др. С одной стороны, эта черта русской вербализации ЭС отражает принципы коллективизма. С другой стороны, такая особенность, напротив, означает сугубо индивидуальное, инстинктивно-чувственное восприятие событий, при котором человек вынужден стремиться к совместному с другими людьми восприятию действительности, чтобы совсем не «оторваться» от реального ощущения жизненных событий. Такая компенсация русской духовности, русского индивидуализма является причиной создания коммуникативных условий для 25 эмоционального объединения людей, необходимого для их адаптации к общественным жизненным условиям и реализованного в русской вербальной культуре в «задушевном» стиле общения. Современная русская вербализация ЭС отражает черты «индивидуального коллективизма», так как она индивидуальна и духовна, но в то же время ее неотъемлемой чертой является стремление говорящего разделить переживания с собеседником. В современной американской вербализации ЭС, напротив, отражены черты «коллективного индивидуализма», так как индивидуальное эмоциональное самовыражение, пропагандируемое в американском обществе, является лишь брэндом, который американцы в большинстве случаев неосознанно воспринимают как тщательно сформированные американскими психологами нормы вербализации ЭС. В Заключении представлены общие результаты исследования русской вербализации ЭС, полученные на фоне англо-американской: 1) проведение исследования в коммуникативно-ситуативном аспекте позволило выявить русские культуроспецифичные черты речевого поведения при вербальной экспликации ЭС; 2) с помощью привлечения лингвокогнитивного анализа речевых репрезентантов русского концепта ДЕНЬГИ были выявлены русские культуроспецифичные черты фрагмента языкового сознания, обусловливающего характер вербализации ЭС в ситуациях, относимых к сфере «Деньги»; 3) были составлены социокультурные комментарии к выявленным в ходе исследования речевым приемам создания интимного стиля русской вербализации ЭС и культуроспецифичным чертам фрагмента русского языкового сознания, относимого к сфере «Деньги». Также были обнаружены черты индивидуального и коллективного в русской вербализации ЭС. Основные результаты опубликованы в следующих работах: 1. Алсынбаева (Колпащикова) Ф. К. Речевая оценка ситуации русскими и американцами // Материалы XXXV Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: Филология. Новосибирск: НГУ, 1997. С. 3-4, 0,07 п. л. 2. Колпащикова Ф. К. Речевое поведение русских и американцев как отражение национального менталитета // Материалы XXXVI Международной научной студенческой конференции «Студент и научнотехнический прогресс»: Филология. Новосибирск: НГУ, 1998. С. 14-15, 0,1 п. л. 3. Kolpashchikova F. Cognitive, Categorical, Semantic Appraisive and Communicative Analysis of Concept Money Semantic Space // Обработка 26 текста и когнитивные технологии. № 11. Труды VIII Международной конференции «Когнитивное Моделирование в лингвистике». Казань: КГУ, 2006. Т. 1. С. 414-423, 0,72 п. л. 4. Колпащикова Ф. К. Коллективное и индивидуальное в русской вербализации эмоций / Ф. К. Колпащикова // Сиб. филол. журн. Новосибирск: НГУ. 2006. № 4. С. 92-95, 0,3 п. л. 5. Колпащикова Ф. К. Коммуникативный подход к изучению вербализации эмоций в концепции Р. Фихлера / Ф. К. Колпащикова // Культура & общество [Электронный ресурс]: Интернет-журнал МГУКИ / Моск. гос. ун-т культуры и искусств — Электрон. журн. — М.: МГУКИ, 2004. № гос. регистрации 0420600016. — Режим доступа: http://www.e-culture.ru/Articles/2006/Kolpaschikova.pdf, свободный — Загл. с экрана, 0,25 п. л. 6. Колпащикова Ф. К. Речевое выражение эмоциональных состояний русскими и американцами в моделируемой ситуации / Ф. К. Колпащикова // Τεχνη γραμματικη (Искусство грамматики). Новосибирск: Изд-во НГУ; Православная Гимназия во имя Сергия Радонежского, 2006. Вып. 2. С. 199-208, 0,51 п. л. 7. Колпащикова Ф. К. Речевые приемы создания интимного стиля в русской вербализации эмоций и их культурная обусловленность / Ф. К. Колпащикова // Концептосфера и языковая картина мира / Отв. ред. Е. А. Пименов, М. В. Пименова. Кемерово: КемГУ, 2006. Вып. 9. С. 181-194, 0,96 п. л. 27
