Андрей Чита – слабый, безинициативный, очень скупой, добро

andreev-terehov@yandex.ru
8-917-45-765-90
Андреев Н.
МЕСТЬ
Действующие лица
Чита, Володя Шахрин – бывшие налетчики
Наталья – жена Читы
Нинель – пьяная женщина
Санеев
1 парень
2 парень
3 парень
Секретарь Читы – человек с выправкой военного
Андрей Постников – начальник службы безопасности компании
Джек Галушкин – бывший возлюбленный Нинель
Буфетчица
Действие первое.
Буфет железнодорожного вокзала. Буфетчица протирает прилавок. За одной из стоек
пьет пиво компания из четырех парней, за другой - Нинель. Перед Нинель стоит стакан
и бутылка вина. Звучит объявление по вокзалу о том, что стоянка прибывшего поезда
Воркута - Санкт-Петербург - три минуты. Входит Шахрин. На нем старая одежда,
стоптанные ботинки, кепка, в руке потрепанный чемоданчик. Купив в буфете пива,
становится за дальнюю стойку. Санеев - один из компании парней - внимательно
разглядывает Шахрина. Подходит к нему с кружкой.
Санеев. Можно?
Шахрин нехотя кивает
Из Воркуты? (Пауза.) Понятно. Зэка, значит. (Напевает вполголоса.) По тундре, по
железной дороге мчится поезд Воркута - Ленинград... Местный? Я почему спрашиваю лицо мне твое знакомо. Ты кто? Впрочем, подожди, не отвечай, дай, сам вспомню. Так...
Скуластое лицо, тонкие губы, шрам на брови... Послушай, а ты часом не... не Шахрин, а?
С Первомайской? Налётчик? Угадал? Ну, точно! У меня глаз - алмаз, раз увижу - в жизни
не забуду. Пацаны! (машет рукой в сторону компании.) Вали сюда!
Компания парней в полном составе с кружками пива подходит к стойке Шахрина
Узнаете? (Кивает на Шахрина.)
1 парень. Пока нет.
Санеев. Володя Шахрин с Первомайской! Помните такого?
1 парень. А как же!
2 парень. Это тот, кто вместе с Читой года три назад у горсовета кассу взял?
3 парень. Да. Только не три года, а пять.
2 парень. Какие пять? Три года прошло, не больше! Ну, может, четыре.
3 парень. Ему тогда пятерик впаяли, вспомни! Хотя прокурор, между прочим, просил
все семь.
Санеев. Точно, точно, пацаны, пять лет прошло - я в тот год как раз из армии пришел, а
тут такое! (Смеется.) Грабеж средь бела дня! Налетели, всех на пол положили, покидали
бабки в фургон и слиняли... Как в кино!
1 парень. Да, шуму тогда много было.
3 парень (Шахрину). Вы, говорят, пятьсот тысяч взяли на двоих? Если на доллары
пересчитать.
1 парень. Я слышал: больше.
3 парень. А тебе говорю: пятьсот! У меня шурин жил на одной площадке с
начальницей той самой кассы. Она-то и сказала. Какой ей смысл обманывать?
2 парень. И я слышал, больше... Впрочем, пятьсот тысяч тоже солидные деньги.
(Шахрину.) А тебя-то как самого взяли?
3 парень. А ты не знаешь? Его Чита - напарник - сдал. Сам по глупости прокололся, а
потом, когда менты к стенке приперли, заложил товарища... Условный срок себе
заработал, сволочь.
2 парень. Бить таких надо!
Санеев. Вот-вот! Ему Володя на суде так прямо и сказал: вернусь, мол, убью.
3 парень. Он другое сказал. Он отомстить обещал... (Шахрину.) Правильно?
Санеев (3 парню). А, по-твоему, это не одно и то же?
3 парень. Не знаю, у Володи надо спросить. (Обнимает Шахрина за плечо). Ну, так
что, Володя, будешь мстить?
Поймав на себе взгляд Шахрина, убирает руку
Ясное дело, будешь. Вы же, первомайские, все такие. Сказали, башку оторвем обязательно оторвете - не поленитесь.
Санеев. Ну, может, башку Чите отрывать и не стоит, у него все ж таки ребенок
маленький, это тоже надо принимать во внимание, но и оставлять безнаказанным такое
дело, считаю, нельзя.
1 парень. Вломить ему как следует надо!
3 парень. Ты хочешь сказать, его никогда не били? Ты мне покажи в нашем городе хотя
бы одного небитого? Нет, это не наказание - он после мордобоя утрется платочком, зубы
пересчитает и отправится новые вставлять... Несерьезно.
1 парень. Что ты предлагаешь?
3 парень. Ничего. Только мстить надо с умом. Так, чтобы и врагу твоему урок на всю
жизнь запомнился, ну и тебе какая-никакая польза вышла.
Санеев (Шахрину). Ты у него, Володя, вот что... ты бизнес его забери!
1 парень. Точно! Пока ты лес валил, он тут хорошо поднялся - кооператив по ремонту
автомобилей организовал, работников нанял. Не знаю, как вы, а я, пацаны, считаю:
кооператив по ремонту автомобилей - нормальная компенсация за пять лет лагерей.
2 парень. Правильно, говоришь! За все надо платить!
Санеев. Я тоже так думаю... Ну, всё, пацаны, побегу, мне на смену пора... До завтра!
Допив пиво, Санеев уходит
1 парень. И как только земля таких людей носит?
2 парень. Это ты о ком?
1 парень. О Чите.
3 парень. Что тебе сказать? Земля еще и не таких носит.
2 парень. И все ему сходит с рук. Как это ему, вообще, удается? Он кто?
1 парень. Тебе же сказали: бывший налетчик, предатель.
3 парень. А я слышал, нормальный он парень - простой, компанейский. И козла,
говорят, с мужиками во дворе может забить, и пивка с местными пацанами выпить, и с
бабульками у подъезда разговор поддержать для него не проблема.
1 парень. Но товарища-то он предал!
3 парень. Да, товарища предал. Это факт.
1 парень. Ну вот!
3 парень. А с другой стороны, может, ему тогда менты иголки под ногти вгоняли? Мы
ж не знаем! Мы тут хаем его, поносим по всякому, а сами, окажись на его месте, еще бы
не так поступили.
1 парень. Я бы точно так не поступил.
2 парень. Я тоже.
3 парень. И я бы так не поступил. Вот только как быть с иголками?
Подходит Нинель
Нинель (Шахрину). Я тебя узнала. Ты - Володя Шахрин. Мы с тобой как-то
встречались. Помнишь меня? Я – Нинель... Не помнишь? Впрочем, ничего
удивительного - я тогда была другая. Другая прическа, другое настроение, другое
выражение лица...
1 парень. Пить надо меньше.
Нинель (цитирует). Пью не ради запретной любви к питию и не ради веселья
душевного пью, пью вино потому, что хочу позабыться, мир забыть и несчастную долю
свою... (Шахрину.) Выпустили или сам сбежал?
3 парень. Пять лет прошло.
Нинель. То есть, выпустили. Ну да. А сюда зачем вернулся? Могилки родителей
навестить? Или мстить? (Пауза.) Зря. Опять сядешь. И многих других сделаешь
несчастными.
2 парень. За все надо платить! А за предательство тем более!
Нинель. Что вы, мальчики, знаете о предательстве. Тем более что Чита никого не
предавал.
2 парень. Как это не предавал? А кто же тогда Володю ментам сдал?
Нинель (перебивает). Он Володю спас! Если бы Володю тогда не остановили, он бы
пошел еще на одно преступление. Потом еще на одно, а там, глядишь, и до...
1 парень. Что ты мелешь? Да таких спасителей, как Чита, бить надо!
Нинель. Не надо, мальчики, никого бить! Ни в коем случае. Бить вообще никого нельзя.
А особенно такого, как Чита. Он ведь как ребенок. Он даже, насколько мне известно,
почти не дерется.
1 парень. Как это не дерется?
Нинель. Не с кем! С теми, кто сильнее его, он боится связываться, а с теми, кто слабее стыдится.
2 парень. Слушай, мы тут пиво пьем, никому не мешаем. Чего ты пришла, чего тебе
вообще надо?
Нинель. Милосердия для Читы!
2 парень. Будет ему милосердие, будет. А теперь всё, вали отсюда!
Нинель. Боюсь, мальчики, вы меня неправильно поняли. Я прошу милосердия не для
того, кого вы повергли и унизили, на это даже дикие звери способны, я прошу милосердия
к тому, кому вы еще не причинили зла!
3 парень. То есть, ты предлагаешь простить его?
Нинель. Этим вы спасете и Читу, и Володю, и самих себя.
2 парень. Нет, этим мы только умножим зло! Если Володя не накажет Читу сейчас,
завтра люди могут подумать: вот, дескать, за то, что Чита предал товарища, государство
ему простило грабеж, а судьба наградила автомастерской!
Нинель (перебивает). Если люди увидят завтра Читу живым и невредимым, первым
делом они подумают о том, что зло не всегда порождает зло, и что тот несчастный
случай, произошедший пять лет назад, остался у ребят единственным, а значит, в какойто мере случайным.
3 парень. Так что ты все-таки предлагаешь?
Нинель. Я предлагаю не совершать того, о чем впоследствии нельзя будет жалеть.
3 парень. Как это?
Нинель. Ну, подумайте сами. Какой смысл жалеть о том, чего нельзя вернуть?
1 парень (Шахрину). Интересно, сколько надо выпить, чтобы так научиться говорить?
Нинель. Вы хотите сказать, я пьяна? Нисколько! Впрочем, если и пьяна чуть-чуть, то
только не от вина.
1 парень. А от чего?
Нинель. Вот смотрю я, мальчики, на вас, на Володю, на тебя, красавчик, слушаю, что
вы тут говорите, и душа моя обливается горькими слезами оттого, что вы собственными
руками мостите себе дорогу в ад.
2 парень. Куда? В ад?
Все, кроме Шахрина, смеются
Ну, ты и сказала! Да ты хоть знаешь, что это такое?
Нинель. Конечно!
2 парень. Откуда?
Нинель (громко шепчет). Я почти каждый день бываю там!
Все, кроме Шахрина, смеются громче
3 парень. Ну, тогда поведай, расскажи что это. А то мы, грешным делом, не знаем.
Нинель. Знаете!
3 парень. Разве?
Нинель (3 парню). Ну, хорошо. Скажи мне: чего ты боишься больше всего на свете?
1 парень (хохочет). Больше всего на свете он боится стать импотентом!
Нинель. Глупо... Но если это действительно так, его будущий ад - будуар красавицы.
Когда он умрет и попадет на тот свет, самые прелестный женщины ада станут соблазнять
его, обольщать, искушать так, что каждое мгновение своего загробного существования
он будет мучиться желаньем, несравнимым с тем, что испытывал при земной жизни.
Однако стоит ему прикоснуться к женскому телу, как мужская сила тут же покинет его...
Так с ним уже было, и так, там, в аду, с ним будет постоянно.
3 парень. Когда это такое со мной было? Что ты мелешь!
1 парень (хохочет). Было, было! Мне Санеев рассказывал!
Нинель (1 парню). А ты, красавчик, чего боишься больше всего?
3 парень. Катьки он своей боится! Хотя, нет, вру, он боится того, что она станет
изменять ему! Если уже не стала.
Нинель. Понятно. Тогда его ад - это тихая комната. В ней нет ничего, кроме роящихся
под потолком черных мыслей. Подобно воронью, они будут кружиться вокруг него,
делится сомнениями, подозрениями, вспоминать старые сплетни, нашептывать о том,
что жена не верна, что она похотлива и изменяет не только ему, о нем уже и речи нет, но
и всем своим многочисленным любовникам. Он будет гнать эти мысли от себя, затыкать
ладонями уши, стараться думать о чем-то другом, приятном, светлом, но поскольку
других мыслей в его аду нет, он будет снова и снова думать о неверности жены... И так,
красавчик, будет всегда, вовеки веков.
1 парень. Да пошла ты, знаешь куда?! Сказать или сама догадаешься?
2 парень (1 парню). Нет, нет погоди! Пусть она сначала расскажет о том, каков мой ад.
Нинель (2 парню). А тебя что мучит?
2 парень. Ничего меня не мучит. Просто мне никто не нужен. Ну, то есть вообще
никто! Но хуже всего то, что я - закоренелый холостяк, когда-нибудь обязательно заведу
большую семью, а иначе меня родственники с друзьями окончательно сживут со свету,
что, понятное дело, еще хуже... Ну что? Скажешь, мой ад – это улицы, полные народа?
Нинель (задумчиво). Не думаю. По-моему, твой ад - это абсолютно пустые улицы.
Ступив на них, ты сначала решишь, будто вознесся в рай. Но убедившись в том, что без
людей, без сладких минут отдыха от общения с миром, тебе гораздо хуже, чем с людьми,
поймешь, что попал в царство люцифера. Там ты будешь мучиться и страдать не только
от одиночества и невозможности хоть иногда закрываться в своей комнате, но и оттого,
что желание побыть одному, принесет тебе одно нескончаемое разочарование.
Входит Наталья
1 парень (Нинель). Ну а у тебя самой, где ад?
Нинель. У меня? Наверное, там, где и рай - здесь, на железнодорожном вокзале. А,
впрочем, не знаю... Но вот то, что сегодняшний ад Шахрина связан с Наташкой, кажется,
догадываюсь.
3 парень. Какой Наташкой? (Видит Наталью.) Ну, всё, пацаны, уходим. (Шахрину.)
Извини, Володя, дальше ты уж как-нибудь сам.
Компания парней возвращаются к своей стойке. Звучит объявление о прибытии поезда
Санкт-Петербург - Воркута. Нинель выходит
Наталья (Шахрину, запыхавшись). Привет. Вернулся, значит... А я тут Санеева
случайно встретила на улице. Узнала, что ты приехал, и решила заглянуть на вокзал,
проверить, не врет ли?.. Не врет. (Рассматривает Шахрина.) А ты изменился.
Повзрослел, заматерел... А вот глаза всё те же - холодные, колючие. Не смотри на меня
так! Ничего плохого я тебе не сделала. Не я заставила тебя грабить, и не я упекла тебя за
решетку. Если хочешь знать, ты сам во всем виноват! Да-да! И в том, что вы попались, и
в том, что у вас забрали все деньги, и что балбес мой, Чита, на тебя показания дал. Ты же
знал, кого себе в напарники брал. Знал, что из него при желании можно вытянуть всё что
угодно, что он никому ни в чем отказать не может, что он только на вид крутой и
сильный! И ты его, телка такого, на дело повел! Не стыдно? Чего молчишь? Думаешь,
раз ты отсидел, а он нет, тебе было плохо, а ему хорошо, да? А ты знаешь, что он на
работу не смог устроиться, потому что ему везде отказывали! Что люди, с кем мы
дружили столько лет, перестали знаться с нами! Что он каждую ночь стонет во сне и
грызет зубами подушку! Что он места себе не находит! (Пауза.) Так что ты, Володенька,
не думай, пожалуйста, будто мы тут озолотились на твоем несчастье. Не бедствовали, это
да, грех жаловаться, а в остальном... (Пауза.) Уехал бы ты отсюда, Володя. Что тебе здесь
делать? То, что случилось, ни забыть, ни перечеркнуть не удастся, оно теперь как угли
всю жизнь меж вами тлеть будет - ни ему, ни тебе покоя не давать... Мы бы и сами
уехали, да как? Свободные были - катись хоть на край света! - денег не было, деньги
завелись, свободы поубавилось. У нас ведь, Володя, ребеночек недавно народился годик всего - куда с ним? Да и вообще... Жизнь только-только налаживаться стала. Ты уж
оставь нас, ладно? (Вопросительно смотрит на Шахрина. Пауза.) Ты зачем сюда
приехал? Что тебе здесь надо? Кто тебя здесь ждет? Кому ты здесь, на хрен, нужен?!
Отвечай, чего молчишь?! Чего ты всё молчишь и молчишь?! Не молчи на меня!!! Ведь у
тебя же никого здесь нет, кроме дружков, вроде моего Читы! Мало тебе одного Читы, да?
Думаешь, другие лучше, думаешь, другие поступили бы иначе? И не надейся! Каждый
из них предал бы тебя, потому что все вы здесь одинаковые, всех вас воспитывала одна
улица и одни учителя! Да и нет здесь, Володенька, совсем уж других людей. Все совсем
уж другие отсюда сразу после школы уезжают! И ты, давай, уезжай от греха подальше!
(Пауза.) Так, ты что молчишь? Я спрашиваю, что ты молчишь?! Не смей на меня
молчать!!! Я - женщина, я - мать! Я имею право знать, зачем и с какой целью ты приехал
сюда? Мстить? Скажи: ты приехал мстить, да? А кому? Кому ты собираешься мстить?
Своему прошлому? Моему настоящему? Будущему моего ребенка? Ну, уж нет, Шахрин,
этому не бывать! Я этого не допущу! Я первой убью тебя. Найму киллера и убью!
Входит Чита с папкой в руке
Мне тебя жалеть не за что! Ты мне жизнь поломал! А скольким бабам еще поломаешь?
Ты вот только вернулся, а тебя уже все боятся как волка, вырвавшегося из клетки. А
убью тебя, и всем сразу спокойней станет...
Чита (Наталье). Иди домой.
Наталья. И мне ничегошеньки за это не будет! Ничегошеньки! А знаешь, почему?
Потому что я - женщина, я - мать, я право имею...
Чита (подталкивает Наталью в спину). Иди, иди, я сказал.
Наталья. Запомни это, Шахрин. Я тебя предупредила!
Наталья уходит
Чита. Извини ее, Володя. Что-то в последнее время, она сама не своя - кидается на
всех, рычит, того и гляди укусит... Как доехал? (Пауза.) Выпить хочешь? А я, пожалуй,
пойду, выпью. (Идет к буфету, выпивает рюмку водки, возвращается.) Поговорим?
(Пауза.) Знаешь, когда я представлял себе нашу сегодняшнюю встречу, думал, мне есть,
что сказать тебе. Даже слова специальные заучил, тезисы называются, не буду говорить,
какие. А вот теперь гляжу на тебя и понимаю: зря. Не нужны тебе мои слова, ни
простые, ни специальные. Ты, как я понял, всё для себя уже решил. Да? А я, представь,
еще нет. Столько лет прошло, а я до сих пор не могу разобраться: прав ли был тогда?
Нет, ну то, что был не прав, понятно. Я не разобрался в целом. Как я должен был
поступить? Молчать? Я долго молчал. Не признавать свою вину? А как ее не признавать,
если взяли с поличным? Брать всё на себя и получить по полной катушке?.. Не знаю.
Может быть, я действительно должен был брать, а может быть, и... Нет, ну ведь если
разобраться по совести, это было не мое - твое ограбление. Не моя - твоя идея! Не я
командовал и приказывал, что делать - ты! И справедливо ли в таком случае мне
оказываться крайним? Возможно в твоем понимании, справедливо, а вот я, повторюсь,
до сих пор не разобрался.
Входит Нинель
Вон, видишь, Наташкина подруга идет - Нинель. Так вот... Охмурил ее года два назад
Джек Галушкин - ты должен помнить этого альфонса - мы его как-то на танцах били.
Раскрутил он, значит, Нинель на крупные бабки и умотал с ними в Питер. Сказал: жди,
дескать, никуда не отлучайся, скоро приеду жениться. И она - представь себе! - с той
поры чуть ли не каждый день ходит на вокзал встречать его. Я это к чему говорю. Я бы
сам каждый день ходил встречать тебя, если б не боялся показаться смешным. Поверь, я
это говорю не потому, что хочу задобрить тебя или опасаюсь твоей мести. Нет! Мне как
можно скорей груз с себя скинуть хочется. Спину выпрямить хочется. Вздохнуть полной
грудью хочется! Людям, не стыдясь прошлого, посмотреть в глаза! Понимаешь? А для
этого нужно либо пройтись с тобой в обнимку по городу, либо схлестнуться на ножах. И
тут не важно, какое решение ты примешь - я согласен на всё! - важно, что ты наконец-то
приехал, и теперь либо схлестнешься со мной, либо пройдешься в обнимку! Вот так!
(Пауза.) Что скажешь? (Пауза.) Ладно, ты подумай пока над моими словами, а я схожу,
горло промочу. (Идет к буфету, выпивает две рюмки водки, возвращается.) Ну как,
подумал? (Пауза.) Слушай, а может, ты хочешь решить проблему, как это принято у
деловых? Хочешь, чтобы я материально возместил тебе моральный ущерб? Нет проблем!
У меня есть автомастерская - возьми ее - она сейчас больших денег стоит. (Достает из
папки чистый лист бумаги. Одновременно пишет и говорит.) Я сейчас дарственную
тебе напишу... Затем мы сходим к нотариусу и заверим ее, как полагается... Нет, всё
правильно... так и должно быть... пока ты сидел, я работал... пока я работал, ты сидел...
получается, у нас были разные возможности... (Перестает писать.) А хочешь знать, чем
меня тогда менты зацепили? Они сказали то, о чем я боялся даже подумать. Они сказали,
что если я сяду, то уже никогда - ты слышишь? - никогда не выберусь из нищеты! Я как
это услышал, сразу своих родителей вспомнил. Как они всю жизнь считали дни до
получки. Как однажды, после того, как мне в драке порвали пальто, разрешили не ходить
в школу, чтоб не позорился сам и не позорил их. Как мать всю ночь проплакала оттого,
что зимние сапоги, которые она долго присматривала, подорожали на десять рублей...
(Пауза.) Эх, Володя, Володя, был бы наш город чуть-чуть побольше, а я чуть-чуть
поудачливей…
Шахрин берет дарственную, читает
Ну что? По рукам?
Пауза
Шахрин. Говоришь, не хочешь быть нищим, хочешь быть богатым?
Чита. А кто не хочет быть богатым? Ты что ли?
Пауза
Шахрин. Какой оборот твоей мастерской?
Чита. Не знаю, у бухгалтерши спросить надо.
Шахрин. Прибыль есть?
Чита. А как же!
Шахрин. Сколько?
Чита. Много.
Шахрин. Сколько, я спрашиваю?
Чита. Точно не помню. Но за полгода я на машину скопил без проблем.
Шахрин. На какую машину?
Чита. На шестерку, на какую же еще? Не на «Мерседес» же?
Пауза
Шахрин. Хорошо. (Бросает дарственную на стойку.) Автомастерскую оставь себе –
мне от тебя подачек не надо... Возьмешь меня к себе заместителем.
Чита. Ты собираешься у меня работать?!
Шахрин. Да. Десять лет.
Чита. Почему десять?
Шахрин. А ты догадайся.
Пауза
Чита. Может, тогда уж лучше сразу на ножах?
Шахрин. Не лучше... Да ты не дрейфь! (хлопает Читу по щеке.) Я тебе не сделаю
ничего такого, чего бы ты ни хотел сделать себе сам.
Действие второе
(Прошло десять лет)
Большой кабинет Читы. Чита одет в бейсболку, спортивную рубашку с короткими
рукавами, светлые брюки. Играет в карты с секретарем
Чита. А мы ее дамой!
Секретарь. Еще семерка.
Чита. А мы ее валетом!
Секретарь. Еще семерка.
Чита. А мы ее снова дамой!
Секретарь. Отбой.
Чита. Ну, то-то же! Решил меня нахрапом взять, пацан. Не выйдет! Бери карты... В
приемной есть кто?
Секретарь. Никак нет. Около часа назад приходила ваша бывшая супруга - Наталья
Сергеевна. Я вызвал охрану, ее вывели.
Чита. Сильно ругалась?
Секретарь. Ну как вам сказать... Она была крайне раздражена.
Чита. Представляю! Больше никого не было?
Секретарь. Еще заходил начальник отдела кадров. Ему я велел зайти позже.
Чита. Правильно сделал... Восемь пик! А чего это он обо мне вдруг вспомнил?
Секретарь. Принял восемь пик... Хотел узнать, надо ли отмечать Владимира
Ивановича? И если надо, то как?
Чита. А за что Владимира Ивановича отмечать? Девять пик! Ему и так хорошо. Он на
днях квартиру в Майами по соседству со мной купил.
Секретарь. У Владимира Ивановича сегодня юбилей.
Чита. Какой юбилей?
Секретарь. Десять лет трудовой деятельности в нашей... прошу прощения, вашей
компании.
Чита. Да ты что! Неужто уже десять лет прошло?
Секретарь. Так говорят.
Чита. Надо же, время-то как бежит - не уследишь... Ну, ладно, ты, давай, давай, не
отвлекайся, отбивайся, если есть чем!
В дверях кабинета появляется Шахрин с толстой папкой в руке
Секретарь (испуганно). Владимир Иванович!
Чита. Убирай карты! Быстро!
Чита и его секретарь прячут карты
Здравствуйте, Владимир Иванович!
Шахрин (Чите). Привет! Как дела?
Чита. У нас хорошо. У вас как?
Шахрин. Ты папку с заявлениями подписывал?
Чита. Не успел еще. А что?
Секретарь (Чите). Я могу идти?
Чита. Да, да, конечно. Продолжим работу после обеда.
Шахрин (секретарю). Стоять! Еще раз в рабочее время возьмешь в руки карты,
вылетишь отсюда! Понял меня?
Секретарь. Так точно, Владимир Иванович. Понял.
Шахрин. Свободен!
Секретарь Читы выходит из кабинета
Чита. Слышь, Володя! Ну, ты имей хоть каплю совести!
Шахрин. В чем дело?
Чита. Чего ты наехал на секретаря? Это же мой секретарь! Мой - Председателя совета
директоров!
Шахрин. И что?
Чита. Да так, ничего, вспомнилось вдруг... Можно узнать, чего ты сегодня такой
сердитый?
Шахрин. Зато ты, как я посмотрю, веселый? Чего вырядился как петух?
Чита. Так сегодня же четверг!
Шахрин. Я помню, какой сегодня день.
Чита. А то, что я в этот день всегда играю в гольф, помнишь?
Шахрин. Сожалею, но гольф придется отменить.
Чита. Нет-нет-нет! Только не это!
Шахрин. А заодно переодеться.
Чита (закрыл руками уши). Я сказал: только не это!
Шахрин (бросает папку на стол). А перед этим ознакомиться с документами.
Чита. Тем более, только не это! Что за документы?
Шахрин. План застройки нового микрорайона. Опусти руки и внимательно слушай.
Запоминай... Хочешь ты этого или нет, но ужинать тебе сегодня придется с нашим вицегубернатором. Да не ты не пугайся! Я с ним уже поработал, так что ничего делать тебе не
придется - принципиальное согласие на выделение земельного участка от него получено.
В общем, ознакомься с генпланом, запомни несколько цифр - площадь застройки,
сметную стоимость - вдруг он захочет поговорить с тобой на эту тему - угости его
хорошим виски, обсуди условия отката и на правах главы компании официально
подтверди данное мной обещание оказать финансовую поддержку на выборах.
Чита. Кого протаскиваем на этот раз?
Шахрин. Какая тебе разница? На кого укажут.
Чита. Ни за что!
Шахрин. Не понял?
Чита. Володя! Ты никогда не задумывался над тем, что мы, оказывая влияние на ход
выборов, тем самым, вмешиваемся в ход истории. Тебе не страшно? А мне, признаться,
очень страшно... Короче, у меня сегодня гольф! Всё! Точка!
Пауза
Шахрин. Ты - дурак? (Пауза.) При чем здесь выборы? Речь идет о выделении
земельного участка в областном центре. Застроишь его, и через каких пять-шесть лет
получишь миллиард!
Чита (задумчиво). Миллиард - это хорошо. А без меня нельзя сегодня обойтись?
Шахрин. Нет!
Чита. Может, мне перенести встречу?
Шахрин. Нет!
Чита. Взять отгул?
Шахрин. Не заработал!
Чита. Уйти в отпуск?
Шахрин. Ты в этом году уже два раза в отпуске был. И оба раза вернулся с недельным
опозданием.
Чита. Что значит «с опозданием»? Да если бы тебя здесь за каждым углом поджидала
Наташка, ты бы на моем месте вообще остался жить за границей!
Шахрин. Кстати, о Наталье. Ты, я слышал, опять судился с ней? Почему мне об этом
ничего не сказал?
Чита. Потому, что это не твое дело, Шахрин! Ты занимаешься делами компании? Вот
и занимайся! А в мои личные дела не лезь, и без тебя тошно! (Пауза.) Ну, ладно, ладно,
извини, не хотел тебя обидеть... Это не я - Наташка, стерва, подала в суд, чтобы тот
определил порядок ее встреч с ребенком.
Шахрин. Ты им что, совсем запретил встречаться?
Чита. А зачем им встречаться? Чтобы Наташка настраивала ребенка против родного
отца? Не надо мне этого. Обойдутся!
Шахрин. И что определил суд?
Чита. Суд определил: учитывая весомые доводы адвокатов ответчика, то есть, меня, а
так же принимая во внимание диагноз врачей - смешанное расстройство личности истца,
то есть, Наташки - ограничить ее в родительских правах... Вот так!
Шахрин. Кстати, всё стесняюсь спросить, каким образом ее занесло в дурдом – она на
самом деле чокнулась или ты ей протекцию составил?
Чита. Володя, о чем ты говоришь? Разве человек, который в нашем городе вздумал
тягаться с Читой, может быть психически здоровым! Подумай сам!
Шахрин. Крепко ты за нее взялся. Смотри, не переусердствуй.
Чита. Не бойся! Еще раз рыпнется - мигом окажется в палате.
Шахрин. Бедная Наталья!
Чита. Ты что-то сказал?
Шахрин. Я спрашиваю: за что ты ее так?
Чита. Было бы за что - убил бы!.. Нет, вот ты погляди на меня! Вспомни, каким я был
еще недавно, и каким стал сейчас. Разница есть? А теперь глянь на нее. Выйди, глянь,
она, наверняка, где-то неподалеку от офиса круги нарезает. И ты увидишь, что она ни
капли не изменилась - как была Наташа с Сельмаша, так ею и осталась, разве что
растолстела и постарела лет на сто. А всё туда же! (Передразнивает Наталью.) Почему
опять пьяный пришел? Почему опять дома не ночевал? Почему от тебя духами прёт?
Какое твое дело, чем от меня прёт - водкой или духами! Я миллионы зарабатываю! Я
полгорода кормлю! Я за всех отвечаю! Я здесь царь и бог!.. Нет, ну это я здесь, в городе,
царь и бог, а там, у себя дома, я был козлом отпущения. Только и слышал изо дня в день.
(Передразнивает Наталью.) Я тебя брошу! Я тебя разорю! Ты у меня, кабелина
проклятый, ребенка только на фотографиях будешь видеть!.. Ну и что? Бросила?
Разорила? Тягаться со мной вздумала, дура старая!
Шахрин. Бедная Наталья!
Чита. Ты что-то опять сказал?
Шахрин. Я говорю: поехал в банк за деньгами, в офисе появлюсь только после обеда...
Вопросы ко мне есть?
Пауза
Чита. Скучно с тобой, Шахрин... У тебя одни деньги на уме, одни деньги... Жить-то
когда будем?
Шахрин. По-моему, ты и сейчас неплохо живешь.
Чита. Да разве это жизнь, Володя! Что ты! Вот раньше... Помню, подъезжал я вечером
к своей автомастерской, бросал механику ключи от машины и приказывал разобраться с
движком. Что-то, говорил, он у меня с пол-оборота утром не завелся. И пока мой
механик занимался моей машиной, я пересчитывал мою дневную выручку. Потом
рассовывал ее по карманам - червонец сюда - червонец туда - и - не поверишь! чувствовал себя самым богатым, самым счастливым человеком на земле... Это сейчас
читаешь в «Форбсе», кто из российских олигархов, сколько заработал за последний год и
чувствуешь себя полным дерьмом, а тогда... Набитый под завязку червонцами я садился
в шестерку и словно сказочный принц в поисках прекрасной Золушки колесил по городу.
Шахрин. А сейчас, хочешь сказать, у тебя с Золушками проблемы.
Чита. Если хочешь знать: да, проблемы. И нечего по этому поводу язвить... Еще какихто лет десять назад, когда у меня ничего не было, кроме автомастерской, мне, бывало,
отказывали женщины. Да-да, случалось, брат, и такое! Зато если какая-нибудь Золушка
соглашалась разделить со мной заднее ложе шестерки, какая это была радость. Какая это
было радость, Володя! Всё было просто, естественно, чисто - она нравилась мне, я
нравился ей, и нам друг от друга не надо было абсолютно ничего, кроме нескольких
минут любви! Ты представляешь?
Шахрин. А сейчас что изменилось?
Чита. А сейчас, Володя, мне никто не отказывает... И это грустно.
Шахрин. А ты не плати.
Чита. Смеешься? Как это не плати! Я же не голодранец какой, я - Чита! Хотя, ты
знаешь, попадались и такие, которые ничего не просили - ни помощи, ни протекций, ни
спонсорства. Только я таким не доверяю, нет. С чего это, спрашивается, она такая
бескорыстная? Может, чего задумала, чего-то вынашивает? Или только собирается
вынашивать? А с такими мыслями, ты ж понимаешь, какая может быть радость?.. Так
что, Володя, уж лучше пусть будет так, по-честному, пообещал ей первое место на
конкурсе красоты и ладно.
Шахрин. Слушай! А может, ты Золушек не там, где надо ищешь?
Чита. Может быть. Только это ведь это не я ищу – меня находят.
В дверях появляется голова секретаря
Секретарь (испуганно). Извините, но тут к вам...
Входит Наталья
Чита. Кто впустил?!
Секретарь. Я говорил ей, но она...
Чита (секретарю). Вызвать немедленно охрану! Чем они там занимаются?!
Наталья. Ты еще, герой, ОМОН прикажи вызвать.
Чита (секретарю). Вызвать ОМОН! Судебных приставов ко мне!
Шахрин (секретарю). Не стоит никого вызывать. (Чите.) Вы бы хоть раз поговорили
друг с другом по-людски. Может, договорились бы до чего-нибудь.
Чита. Не о чем мне с ней разговаривать!
Наталья. А мне есть!
Шахрин. Вот и хорошо. Договаривайтесь. (Чите). Я зайду после обеда, проверю, как
ты подготовился к встрече с вице-губернатором.
Шахрин и секретарь Читы выходят из кабинета
Наталья. Ты что делаешь, подлец, ты что такое творишь?
Чита. На себя посмотри!
Наталья. Думаешь, на тебя управы нет? Думаешь, всё тебе сойдет с рук, да? Даже не
надейся!
Чита. Ты мне угрожаешь?
Наталья. Я тебя прошу одуматься пока не поздно!
Чита. А я уж было подумал, ты мне угрожаешь.
Наталья. Где мой ребенок? Где ты его прячешь? Отвечай! Я хочу его видеть!
Чита. Не волнуйся. Он в надежном месте в заботливых руках.
Наталья. В каком месте? В каких руках? Где он, еще раз спрашиваю!
Чита. Ты действительно хочешь это знать? А зачем? В чем смысл? Ребенка я тебе все
равно не отдам. Во-первых, потому, что таково решение суда, а во-вторых, ему с тобой
будет хуже. Ты ведь, надеюсь, не станешь отрицать того, что с тобой, не имеющей ни
денег, ни работы, ни жилья, ему будет хуже?
Наталья. Это с тобой будет хуже! Ребенку не может быть хорошо с человеком,
который так жестоко обошелся с его матерью!
Чита. Почему не может? Я объяснил ему причины своего поступка, сказал, что
разошелся с мамой по причине того, что она в последнее время сама не своя - кидается
на всех, рычит - того и гляди укусит. И он, знаешь, со мной согласился - мама, говорит,
действительно сама не своя.
Наталья. Ты врешь!
Чита. Что б мне сквозь землю провалиться!
Наталья. Ты врешь! Он не мог согласиться с тобой!
Чита. Что, значит, не мог? Со мной, между прочим, не только ребенок, все светила
городской психиатрии согласились!
Наталья. Ты их купил!
Чита. Да? А что ж ты об этом не сказала в суде, не раскрыла ему, так сказать, глаза?
Наталья. Струсила. Побоялась, как бы меня действительно не признали
сумасшедшей.
Чита. А ты и есть самая настоящая сумасшедшая! Тягаться со мной вздумала, дура
старая! Посмотри на себя в зеркало! Кто ты и кто я?
Наталья. Это ты посмотри на себя! В кого ты превратился, плэйбой несчастный,
смотреть противно! Совсем уже на деньгах рехнулся! Возомнил себя царем и богом,
кабелина проклятый! Да что б ты хоть раз подавился ими! Что б они у тебя костьми
поперек горла встали! Что б тебе... Отдай моего ребенка!
Чита. Нет!
Наталья. Отдай! Добрым словом прошу!
Чита. Нет!
Наталья. Отдай!
Чита. Нет, я сказал!
Пауза
Наталья. Нет, значит?
Чита. Нет!
Наталья. Нет, так нет, ладно... Ну, вот, значит, мы и встретились, вот мы и поговорили.
Спасибо тебе, любимый. Теперь я могу со спокойной совестью идти.
Чита. Иди, иди!
Наталья. Только ты меня, Чита, больше не увидишь.
Чита. Очень на это надеюсь.
Наталья уходит. Останавливается у дверей
Наталья. Напоследок ничего не хочешь мне сказать?
Чита. Я буду вспоминать о тебе. Иногда.
Наталья. Нет, Чита. Не будешь ты обо мне вспоминать... Прощай!
Наталья уходит. Входит секретарь
Секретарь. С вами всё в порядке?
Чита. Всё нормально. А почему ты спрашиваешь?
Секретарь. Да так... Уж очень вы с Натальей Сергеевной громко кричали.
Чита. Ты ошибаешься, парень. Мы не кричали. Это мы с ней так в последнее время
разговариваем.
Чита достает из стола бутылку коньяка
Что стоишь, ждешь? Ах, да! Давай как-нибудь в другой раз, ладно? Мне сейчас не до
карт, выпить хочется. (Удивленно смотрит на секретаря.) Я тихо сказал?
Секретарь. Никак нет!
Чита. Чего стоишь тогда? Разговор есть?
Секретарь. Так точно.
Чита. Ну, говори, не молчи.
Секретарь. Тут вот какое дело... Я право даже не знаю с чего и начать...
Чита. Начинай с чего хочешь, только, давай, скорее!
Секретарь. Пичугина Надежда...
Чита. Кто это?
Секретарь. Наденька - уборщица наша - сегодня утром убиралась в кабинете
Владимира Ивановича... Ну, полы там подтирала, грязь кое-где сметала, с рабочего стола
пыль смахивала...
Чита. Я понял, понял. Что дальше?
Секретарь. И когда Наденька пыль с рабочего стола Владимира Ивановича смахивала,
увидела на отрывном календаре запись, относящуюся к сегодняшнему дню. Прочитала
ее и сразу прибежала в приемную.
Чита. Зачем?
Секретарь. Сообщить, что там написано.
Чита. А что нам написано?
Секретарь. Там написано... там было написано...
Чита. Ну, говори, говори, я уже заинтригован!
Секретарь. Там было написано одно слово и восклицательный знак...
Чита. Какое слово? Ну?
Секретарь. Месть.
Пауза
Чита. Повтори.
Секретарь. Месть.
Пауза
Чита. Так ты говоришь, сегодня десять лет, как Шахрин работает в моей компании?
Секретарь. Да, ровно десять.
Чита. И запись в календаре, говоришь, датирована сегодняшним днем?
Секретарь. Так точно.
Чита. Выпить хочешь?
Секретарь. Никак нет.
Чита. А я, пожалуй, промочу горло.
Чита наливает в бокал коньяк. Выпивает
Какие мысли будут по этому поводу?
Секретарь. Нехорошие.
Чита. А точнее?
Секретарь. Владимир Иванович, видимо, что-то задумали против вас.
Чита. Что именно?
Секретарь. Не могу знать!
Чита. А предположить можешь?
Секретарь. Так точно.
Чита. Давай.
Секретарь. Как известно Владимир Иванович слов на ветер не бросает. Поэтому
сегодня он, возможно, поквитается с вами.
Чита. Как?
Секретарь. Например, потребует вашу компанию.
Чита. Пусть требует. Я ему не отдам.
Секретарь. Но у вас, насколько мне известно, есть перед ним моральные
обязательства?
Чита. Ты откуда знаешь?
Секретарь. Так все об этом говорят...
Чита. Понятно... Нет, никаких моральных, а тем более, материальных обязательств у
меня перед Шахриным нет. Если он хочет, пусть забирает себе автомастерскую...
Дальше!
Секретарь. Тогда, возможно, он предложит вам выяснить отношения, как мужчина с
мужчиной.
Чита. То есть схлестнуться на ножах? Это можно было сделать и десять и пять лет
назад. Снова не то. Дальше!
Секретарь. Возможно, он подготовил тайную операцию по юридическому
отчуждению вашей компании.
Чита. Ты имеешь в виду рейдерство? Ну что же... Учитывая то, что всем управляет он,
это возможно, хотя... (Пауза.) Нет, и это вряд ли. Шахрин дал слово не делать ничего,
чего бы я ни пожелал самому себе. А он слово держит.
Секретарь. Ну, тогда не знаю.
Чита. Плохо, что не знаешь. Плохо... Но хуже всего то, что я сам уже не знаю, ни что
мне делать, ни что пожелать... Ладно, иди, я думать буду.
Секретарь выходит. Чита садится за стол и наливает в бокал коньяк
Действие третье
Чита пьет коньяк в своем кабинете. На нем спортивная рубашка с короткими рукавами
и светлые брюки. Входит Шахрин.
Шахрин. Ты всё еще не переоделся! В чем дело?
Чита. А, это ты, Володя? Привет.
Шахрин. Мы с тобой вроде обо всем уже договорились... Стоп! А ну-ка посмотри на
меня! Ты что, напился?!
Чита. Я решил сегодня не ходить в гольф-клуб.
Шахрин. А как ты в таком виде пойдешь к вице-губернатору, решил?
Чита. Решил. И к вице-губернатору сегодня тоже не пойду... Здорово я всех обманул,
правда?
Шахрин. Издеваешься?
Чита. Фу, что за тон!
Шахрин. Послушай, Чита! Я полгода добивался этого контракта! Я потратил море сил,
кучу денег, а ты...
Чита. А я вот такое дерьмо.
Шахрин. Ты хуже!
Чита. Может быть, может быть. Только ведь не тебе об этом судить, Шахрин. Ты не
намного лучше меня. А хочешь знать, в чем между нами разница? Ты готов убиться за
миллиард, а я нет. Мне, в отличие от тебя, этого не надо.
Шахрин. А что тебе надо, позвольте узнать?
Чита. Немного. Автомастерскую, чтобы было, где, в случае чего, бесплатно
отремонтировать машину, прогулки по городу без охраны, верных друзей и симпатичных
девчонок, которые видели бы во мне не богатого плэйбоя, а просто приятного парня, с
кем не грех разделить заднее ложе автомобиля.
Шахрин. Действительно, немного. Однако хочу заметить: для того чтобы симпатичные
девчонки согласились разделить заднее ложе автомобиля с просто приятным парнем,
карманы этого просто приятного парня, как и десять лет назад, должны быть набиты
червонцами! А ты работать не хочешь! А раз так - откуда этим червонцам взяться?
Чита. Ты циник, Шахрин!
Шахрин. А ты - идеалист! Дай сюда бутылку!
Шахрин наливает в бокал коньяк. Выпивает его
Чита. Ничего ты не понимаешь в любви, ничего... А ты вообще-то когда-нибудь
любил? Не спал по ночам? Писал стихи? Ревновал к друзьям? Подкладывал под дверь
избранницы цветы с запиской типа «Любовь до гроба»? Или в погоне за миллиардами ты
забыл о том?.. А впрочем, не огорчайся. Я и сам из всего этого уже толком ничего не
помню.
Шахрин. И это правильно. Потому что настоящая любовь возможна только на
расстоянии, когда на лице избранницы, как говорится, морщинок не увидать.
Чита. Ты-то откуда это можешь знать?
Шахрин. Знаю.
Чита. А ну-ка расскажи, расскажи, интересно!
Шахрин. Не о чем мне рассказывать.
Чита. Да ладно тебе, Шахрин! С кем тебе еще делиться, как не мной? Ну! Давай!
Шахрин (после паузы). Ладно, наливай.
Чита наливает Шахрину в бокал коньяк. Сам пьет из горлышка бутылки
Мне, знаешь, повезло - из окон моей секции была видна улица. Точнее, не сама улица, а
небольшой участок длиной примерно с километр - от черного бревенчатого дома с
трубой, из которой, как сейчас помню, зимой и летом шел дым, до водопроводной
колонки... Улица была замечательная - широкая, разбитая, с буграми и ямами, которые
никогда не просыхали... Пять лет я любовался на нее с высоты четвертого этажа,
завидовал тем, кто на ней живет. Пять лет... А люди, надо сказать, там жили еще те.
Взять хотя бы деда, чей дом стоял напротив колонки. Ранней весной он выходил из дому,
усаживался на лавочку и сидел на ней аж до самой осени. С первым морозцем
поднимался, крякал себе под нос что-то вроде «Итит твою мать!», и переходил в дом,
чтобы уже оттуда наблюдать за тем, как за окнами проходит жизнь. Раздражал он меня –
словами не передать! Ну, ладно, я и такие, как я, насильно прикованы к шконке, ну а тыто, думаю, старый хрыч, чего сидишь, как приговоренный! Хоть бы разок напился
самогонки, да вышел на дорогу бабок гонять - было бы, по крайней мере, что потом и
ему и мне вспомнить! Так нет же, сидит на одном месте целыми днями, цигарку
слюнявит... Кстати, о самогонке! В доме, из трубы которого постоянно шел дым, жила
одна старуха. И ходили к ней мужики. Постучат, зайдут, побудут три минутки и назад. Я
поначалу никак не мог понять: чего это они к ней гуртом валят и чего им там не сидится.
А потом дошло: они там самогонкой разживаются. Пригляделся получше, и точно - не с
пустыми карманами выходят мужички, с оттопыренными. А старуха! - ты бы на нее
посмотрел - божий одуванчик! - маленькая, лицо светлое, платочек черненький, со всеми
первая раскланивается, всем улыбается, и не подумаешь, что барыга. (Пауза.) Еще я
видел там приезжую женщину - интеллигентную, молодую, похожую на училку...
Чита. С чего ты взял, что она приезжая?
Шахрин. С чего-то видимо взял. Уж очень она отличалась от местных баб.
Чита. Симпатичная?
Шахрин. Трудно сказать. Да дело даже не в том, какая она - симпатичная или нет. В ней
безнадега чувствовалась. А еще смирение и достоинство.
Чита. А это ты с чего взял?
Шахрин. Не знаю. Чувствовал... Ты только представь, в течение пяти лет она два раза в
день - туда и обратно - проходила мимо зоны. Сначала с коляской и санками, потом, года
через полтора, с малышом. Когда малыш капризничал, а капризничал он постоянно, она
брала его на руки и вместе с сумками несла дальше. Это был какой-то бесконечный
марафон. Она не ходила в отпуск, не брала отгулы, она не болела и не давала болеть
ребенку, каждый рабочий день она занималась одним и тем же - таскала своего малыша туда и обратно, туда и обратно! А ты знаешь, как она - интеллигентная женщина - была
одета? Летом в длинные бесформенные юбки, зимой в валенки, старушечье пальто и
пуховую шаль вместо шляпки. Ужас! Но больше всего меня потряс один случай... Снег,
помню, только сошел. Она катила коляску, как вдруг остановилась и присела на обочине
перед каким-то цветком. Долго разглядывала его, любовалась, трогала пальцем, что-то,
казалось, шептала. Потом бросила взгляд на часы, медленно встала и пошла. Сделала
несколько шагов и оглянулась. Сделала еще несколько шагов и снова оглянулась, сделала
еще несколько шагов и опять оглянулась! Не знаю, о чем она думала, но со стороны
казалось так, будто в эту минуту она прощалась со всем, что у нее было хорошего в
жизни... Как мне в тот момент ее было жалко, ты не представляешь! Наверное, думал я,
не о таком счастье мечтала она. Не о таком доме для своего ребенка и не о таких
соседях...
Чита. А как она там оказалась, знаешь?
Шахрин. Откуда! Да и какая, в конце концов, разница, как она туда попала и какую
цену заплатила за вход - главное, что выхода оттуда нет. Это нам, зэка, хорошо - отсидели
свое, положенное, и укатили куда подальше, а таким как она деваться обычно некуда.
Туда уж если попал, то всё.
Чита. И чем эта история закончилось?
Шахрин. Ничем, как обычно. Старушка-барыга - божий одуванчик, проходя мимо,
сорвала тот цветочек. Обнюхала его и выбросила на дорогу. Видно, не понравился.
Чита. А как же твоя женщина? Ты так и оставил ее там?
Шахрин. А куда я, по-твоему, ее должен был взять? Мы ведь даже не знакомы. И к тому
же у нее, скорее всего, был муж... Хотя, конечно, дело не в этом. Полюбил я ее... Не
скажу, что это сильно помогло мне, но с той поры у меня появился хоть какой-то смысл
оставаться человеком. Да и время чуть быстрее ползти стало... После отбоя я закрывал
глаза в надежде, что утром увижу ее, днем ждал вечера, когда она снова появится в окне.
Сочинял стихи, стоил планы и как последний идиот ревновал то к гипотетическому
мужу, то к конкретным заключенным, то к Копернику... В общем, всё у меня с ней было
как у всех.
Чита. Эх, зря ты ее оставил, Володя, зря! Надо было с собой привести.
Шахрин. Ничего ты, Чита, не понял. Благодаря тому, что не взял ее с собой, я всё также
люблю ее и жалею. А это, поверь, дорогого стоит... Понятно тебе? Ну а если понятно,
тогда всё... Ты папку с заявлениями подписывал?
Чита. Какими заявлениями? Ах, с заявлениями! Нет еще. Скажи, а ты хотел бы ее
снова увидеть? Только честно.
Шахрин. Я сказал: всё!
Чита. Нет, ответь!
Шахрин. Ну, конечно, хотел бы, о чём разговор! Вопрос в другом - надо ли этого
хотеть? Впрочем, что об этом говорить. Давай, лучше выпьем за нее - пожелаем ей
счастья.
Чита. Какой же ты все-таки тяжелый человек, Шахрин! Ну, давай!
Чита наливает Шахрину в бокал коньяк. Сам пьет из горлышка бутылки
Последний глоток, кажется, был, лишним... Слушай, Володя, а ты действительно
расстроился из-за того, что сорвалась встреча с вице-губернатором?
Шахрин. Да.
Чита. Сильно?
Шахрин. А ты как думаешь?
Чита. Думаю, сильно... А хочешь, я прямо сейчас соберусь и поеду к нему? Ради тебя.
Шахрин. Сиди уж!
Чита. Нет, правда! Приму холодный душ, отдохну с полчасика и буду снова как
огурчик... Ты меня знаешь.
Шахрин. Не надо. Я позвоню ему и перенесу встречу... Все нормально.
Чита. Точно нормально?
Шахрин. Точно. В крайнем случае, заткну ему чем-нибудь рот.
Чита. Чем?
Шахрин. На что чиновники рот разевают? На деньги. Вот твоими деньгами ему рот и
заткну.
Чита. Конечно, конечно, Володя, бери, сколько нужно, мне не жалко.
Шахрин. А как мне жалко! Ты даже не представляешь.
Чита (смеется). А чего их жалеть-то? Это же, ты сам сказал, не твои – мои деньги!
Шахрин. А заработал-то их кто? Может, скажешь, ты сам? Ты их сам только тратить
можешь!
Чита. Вот только не надо со мной разговаривать, как жена! Не надо! Тем более что
мне для счастья - я тебе уже в сотый раз говорю! – миллиардов не требуется.
Шахрин. Так откажись от них! Выйди на улицу и отдай бедным, нищим, больным!
Любовницам своим раздай, в конце концов! В чем проблема?
Чита. Рука не поднимется. К тому же я не против больших денег в принципе - я
против того, чтобы они мешали наслаждаться жизнью... Деньги, Володя, должны
приносить счастье! А о каком счастье может идти речь, если ради них приходится
ежедневно ломать себя? Ты вот спроси меня: почему я не хочу встречаться с вицегубернатором? Да потому - отвечу тебе - что с такими людьми, как он, сколько виски не
пей, ни посидеть нормально, ни поговорить по душам не получится! Он даже пьяный в
стельку всегда будет держать в голове то, что он - почти что губернатор - большой
человек с маленькой зарплатой, а я мешок с деньгами, который можно потрясти, а можно
попинать, если потрясти не получается... Вот я о чем говорю!
Шахрин. Ничего в этом особенного нет. Это называется работа с госструктурами.
Чита. Это называется - каторга! И я благодаря тебе стал профессиональным
каторжанином!.. Нет, ну это, в конце концов, становится смешным. На меня работают
тысячи людей, а подчиняется один секретарь. У меня на счету миллионы долларов, а
потратить не могу и цента. Ну, куплю я, скажем, яхту. А где мне на ней кататься? И,
главное, когда? У меня то брифинг, то интервью, то деловая встреча, то презентация
какая-нибудь. Да и не хочу я яхту. На кой она мне? Я, Володя, моторную лодку хочу!
Хочу ловить пескарей и жарить их в сметане! Хочу все лето купаться в реке, пахнущей
тиной! Хочу в кругу друзей пить у костра водочку и петь под гитару на тихом бережку
(поет.) родники вы мои серебряные, золотые мои россыпи! И вообще! Я русский
человек - меня тошнит от виски! Я не умею и не хочу уметь пить маленькими
глоточками! Я всегда и во всем хочу оставаться самим собой! Понятно тебе!
Шахрин. Ты папку с заявлениями, когда подписывать будешь?
Чита. Да подпишу я ее, подожди! Ты пойми, я уже десять лет света белого не вижу! Я
с нормальными людьми не встречаюсь! Я скоро совсем разучусь понимать их язык... Вот
тут со мной случай один произошел. Пригласили меня в школу на встречу
одноклассников. Я пришел. Только мы с пацанами поздоровались, только бутылочкудругую марочного портвейна из моих запасов распили, как началось... Одна половина
класса смотрит на меня волком, другая - заглядывает в карман и денег клянчит. Я им
говорю: «Ребята! Давайте вспомним, как однажды во время урока физики из окна
выпрыгивали. Правда, было здорово!». Одна половина в ответ шипит: «Ты и такие, как
ты, Россию разворовали! Нам, кроме портвейна скоро кушать нечего будет!», другая интересуется, на какую сумму она может реально рассчитывать. Я им опять: «Ребята! А
помните, как мы заперлись в классе и не впустили учителя на урок! Вот смеху-то
было!». В ответ одна половина продолжает шипеть: «Мы, говорит, устроим вам,
приватизаторам, семнадцатый год! Вы, говорят, у нас дождетесь!», а другая - уже не
клянчит, в полный голос требует денег.
Шахрин. А ты что?
Чита. А я послал всех и ушел... Ну не получается у меня с людьми в последнее время
разговора, никак не получается! А я ведь так, Володя, ждал этой встречи, так хотел
встретиться с одноклассниками, пообщаться с ними, детство вспомнить.
Шахрин. Забудь о них.
Чита. А с кем мне еще общаться в нашем городе? Вот то-то и оно, что не с кем. А в
другие города ты меня не пускаешь.
Шахрин. Некогда разъезжать, работать надо.
Чита. Ну, вот опять: работать-зарабатывать, работать-зарабатывать. А я жить хочу! Не
по четвергам и выходным дням, не тогда, когда ты находишься в командировках, а
постоянно, каждый день и каждую минуту! Ну не могу я так больше! Мне сорок лет
скоро, а я нигде не был, ничего не видел! Я в космос хочу слетать - по нынешним
временам это совсем даже недорого. Хочу познакомиться с Пеле, с Пугачевой, с
Тарантино - мне так много надо сказать им. Хочу снять кино и сыграть в нем главную
роль - у меня, чувствую, и к этому делу есть талант. Хочу, наконец, книжку написать! А
ты не даешь. Ты мне ничего делать не даешь! Только я задумаю что-нибудь грандиозное,
как у тебя тут же находится для меня какое-нибудь мелкое, но неотложное дело. Только я
займусь реализацией задумки, как тут же следует официальное заключение чрезвычайно
важного контракта с последующим не менее важным банкетом, где без Читы
естественно обойтись ну никак нельзя.
Пауза
Я несчастен, Володя.
Пауза
Не помню, говорил тебе или нет, но с тех пор, как ты приставил ко мне охрану, я плохо
сплю... А если и сплю, что бывает крайне редко, то вижу во сне человека на мотоцикле,
который стреляет в меня из пистолета... вот сюда, в спину, чуть левее позвоночника...
Скажи: зачем ты охраняешь меня? От кого? От себя? Я ведь никому, кроме тебя ничего
плохого не сделал... А впрочем, можешь, не отвечать - знаю, что ты скажешь. И будешь
как всегда прав... Вот только оттого, что ты всегда прав мне лучше не становится.
Шахрин. Ты мне толком объясни, чего тебе еще не хватает?
Чита. Не знаю. Счастья, должно быть. С одной стороны вроде всё хорошо - деньги
куры ни клюют, женщины любят, люди уважают и боятся. А с другой стороны - хоть
деньги куры ни клюют, но кто даст гарантию, что те люди, которые сегодня уважают и
боятся, завтра не придут и не отнимут всё то, что было нажито за десять лет. И с чем мы
тогда останемся? А еще семьи у меня нет, ребенок мой растет без матери и - что уж тут
греха таить - практически без отца... Я вот что недавно заметил - чем больше нас любят
женщины, тем меньше любви достается нашим детям. Чем больше денег мы стараемся
заработать для детей, тем дальше они отдаляются от нас. Чем больше печемся об их
будущем, тем плачевнее их настоящее... Отчего так?
Шахрин. Подпиши папку с заявлениями.
Чита (кричит). Да далась тебе эта папка?! Что в ней такого?! Что там - рецепт
счастья?! Ответы на мои вопросы?! Решение моих проблем?!
Шахрин. А ты открой.
Чита. Да открою я ее, открою! Как же ты меня достал, Шахрин!
Чита открывает лежащую на столе папку.
Так, ну и что здесь? Заявление Пичугиной об отпуске? А вот фиг ей! Отказать! (Пишет
на заявлении резолюцию.) Еще одно заявление об отпуске? Отказать! (Пишет на
заявлении резолюцию.) Совсем обнаглели, бездельники, работать никто не хочет!
Путевку в пионерлагерь? Отказать! (Пишет на заявлении резолюцию.) Заявление об
увольнении? Отказать! (Пишет на заявлении резолюцию.)
Шахрин. Почему?
Чита. А просто так! Настроение у меня сегодня такое вот - отказательное!
Шахрин. Это мое заявление.
Чита. Твое?!
Шахрин. Да.
Чита. Ты что, собрался в пионерлагерь?
Шахрин. Нет. Я собрался увольняться.
Чита. Не понял. (Внимательно читает заявление.) Зачем?
Шахрин. Больше не хочу с тобой работать.
Чита. Почему?
Шахрин. Ты мне не нравишься.
Пауза
Чита. А как же месть? Ты же обещал отомстить мне. Помнишь? Ну конечно помнишь.
Иначе бы не оставлял себе напоминание в календаре.
Шахрин. Забудем об этом.
Чита. Что значит, забудем? Нет, нет, погоди! Ты мне прилюдно обещал отомстить.
Так? Так! Ну, так, давай, мсти! Я жду!
Пауза
Слабо, да? Дрожь в коленях и во рту пересохло? Рад бы, да кишка тонка? (Пауза.)
Значит, не можешь... Ну что же, я тебя прекрасно понимаю. Когда карманы оттягивают
миллионы - а ведь твои карманы оттягивают не менее полновесные миллионы, что и
мои! - к собственному телу начинаешь относиться с большей осторожностью... Чего
молчишь? Сказать нечего? Разумно. Я бы на твоем месте тоже сидел, молчал в
тряпочку... Тягаться, понимаешь, со мной вздумал!
Шахрин. Подпиши заявление и я пойду.
Чита. Ой-ой-ой! Скажи еще: ты меня, Чита, больше не увидишь!
Шахрин. Ты меня, Чита, больше не увидишь.
Чита. Не так. Громче! С надрывом!
Шахрин. Ты меня, Чита, больше не увидишь!
Чита. Хорошо. Теперь спроси: на прощанье ничего не хочешь мне сказать?
Шахрин. На прощанье ничего не хочешь мне сказать?
Чита. Я буду, Шахрин, вспоминать о тебе. Иногда.
Шахрин. Подпиши заявление.
Чита. А вот не подпишу!
Шахрин. Почему?
Чита. А просто так! Настроение у меня, видишь ли, сегодня такое вот - отказательное.
Шахрин. Не дури.
Чита. А ты мне не указывай, что делать! По закону ты обязан отработать две недели со
дня подачи заявления. Поэтому, как захочу, так эти две недели ты и проведешь. Захочу отпущу сразу, не захочу - Наденьку Пичугину отправлю в отпуск, а тебя поставлю на ее
место. Станешь у меня в кабинете полы мыть.
Шахрин. Это твоя благодарность за то, что я для тебя сделал?
Чита. А что ты для меня сделал, Шахрин? Что? У меня был кооператив по ремонту
автомобилей, где я был его единственным начальником! У меня была семья! У меня
была машина, на которую я не мог надышаться, и деньги, которые доставляли мне
радость! А что стало? Огромная компания, в делах которой я ничего не понимаю! Вагон
проституток! Крутые тачки, которые сколько ни покупай, всегда оказываются менее
крутыми, чем у других! Деньги, заслонившие белый свет! Мне за это тебя благодарить?
Или за то, что я уважение к себе потерял?.. Боже, ну почему же ты раньше не раскрыл
мне, темному, глаза! Кого я терпел? Кого боялся? Болтуна! Труса!
Шахрин. Ты ошибаешься, Чита. Я не трус и не болтун.
Чита. Боже! Он обещал отомстить мне, а сам пахал на меня, как сто тысяч
оголодавших китайцев!
Шахрин. Неужели ты ничего не понял?
Чита. А что еще я должен понять, кроме того, что ты трус и болтун?
Шахрин. Ты действительно ничего так и не понял. Жаль, лишил удовольствия... Ладно,
подпиши заявление и я пойду. Надоел ты мне.
Голос секретаря по селектору. К вам начальник охраны Постников.
Чита. Пусть входит. (Шахрину.) Иди, иди никто тебя не держит. Или ты думаешь,
начну уговаривать остаться? Даже не надейся. (Пишет на заявлении резолюцию.) Не
нравлюсь тебе? Ну и ладно. Ты мне, между прочим, тоже не интересен...
Входит Постников
Вот так!
Постников. Разрешите?
Чита. Привет Андрей! Заходи. Как дела? Выпить хочешь?
Постников. Нет, спасибо.
Чита. Да ладно тебе, не стесняйся. Мы ж свои люди. Ты охраняешь меня от
преступников, я защищаю тебя от прокуроров. Тем более что отказываться пить с
начальником, а паче того спорить с ним, как показывает жизнь, себе дороже... Вон,
Шахрин, тягаться со мной вздумал, дурак, так я его - горемыку - взял да уволил на фиг!
Представляешь?
Шахрин. Дай сюда заявление.
Чита. Подожди, не подписано. (Постникову.) Так что ты, говоришь, будешь пить?
Коньяк, виски, водку?
Постников. Спасибо, ничего не буду. Мне сегодня еще работать.
Чита. Нет, ты парень, я вижу, меня не понял. Я не спрашиваю: будешь ты пить или
нет! Я спрашиваю, что ты будешь пить: коньяк, виски или водку!
Постников. Яблочный сок, если можно.
Чита. Нет, вы что сегодня, сговорились? То один весь день трепал мне нервы, то другой! Вам, может, поиздеваться больше не над кем стало?
Шахрин (Чите). Помолчи! Дай человеку сказать, для чего он пришел.
Чита. А я и без тебя знаю, для чего он пришел! Он пришел выпить со мной Председателем совета директоров градообразующей компании!
Шахрин (Постникову). Говори, что случилось.
Постников (Чите). У меня для вас неприятное известие... Вас заказали.
Пауза
Чита. То есть, как это?.. Что, значит, заказали?.. Объясни, я не понял?
Постников (Чите). Мой информатор в криминальной среде сообщил о том, что
сегодня поступил заказ на ликвидацию известного предпринимателя Читы.
Чита. Кто? (Смотрит на Шахрина.) Кто посмел?
Шахрин. Это не я.
Постников. Это не он. По словам информатора, заказчиком является женщина средних
лет.
Шахрин. А исполнителем?
Постников. Неизвестно. Как раз над этим я сейчас и работаю.
Шахрин. Зацепки есть?
Постников. Нет.
Шахрин. А шансы на то, что ты выйдешь на исполнителя раньше, чем он... Ну, в
общем, ты меня понимаешь.
Постников. Есть, но...
Пауза
Чита. Ну вот, кажется, и всё - допрыгался... Обидно-то как, мамочка! Ни в космос не
успел слетать, ни в кино сняться.
Шахрин. Подожди паниковать, слетаешь еще, сейчас надо действовать. Значит так...
Для начала следует спрятаться.
Чита. Что ты, Володя! Разве от смерти спрячешься? Она где угодно найдет.
Шахрин. Есть у меня на примете одно тихое местечко, где тебя ни то, что смерть женщина средних лет не сыщет.
Чита. Шутишь?
Шахрин. Почему шутишь? Не шучу.
Чита. Такого, Володя, не бывает. Мне тут недавно одну любопытную историю по
этому поводу рассказали. Слушай... Пришла, значит, к поэту смерть в образе старухи с
косой. Поманила пальцем и приказала собираться. Поэт, конечно, ахнул, как, мол, так, я
не готов и все такое. А та ему отвечает: «Это тебе так кажется. Всё, что с тобой должно
произойти, произошло и ждать больше нечего». Что поэту делать? Взял он в руки
тетрадь стихов, перелистал: «Значит, - говорит, - я так и не успел написать ни одной
хорошей книги. Зря прожил жизнь». А безобразная старуха ему отвечает в том смысле,
что думать о жизни надо было раньше. «Раньше я не мог! - воскликнул поэт. - Ведь я
только сейчас понял, что смысл жизни заключается в каждодневном преодолении
смерти!». Старуха пожала плечами, дескать, мне-то до этого какое дело, однако
поинтересовалась: в чем тогда заключается смысл самой смерти. Услышав, что смысл
смерти заключается в обретении новой жизни, задумалась. «Ну да, - сказала она. - Убив
поэта, я тем самым вызову интерес к нему». Не понравилось это ей - она ж все-таки
смерть, а не пиар-менеджер, правильно? И решила она подождать, когда его имя
окончательно забудется. Повесила косу на плечо и ни с чем вышла вон... Во второй раз
она предстала перед поэтом в образе почитательницы. Села ему на колени и говорит
ласковым голосом, что его новый сборник стихов не остался незамеченным. А это,
дескать, плохо. «Зато хорошо, - говорит, - что ты расцвел не по годам». Это ее, видите ли,
возбуждает - она любит приходить к беспечным и счастливым. Обвила она, значит, тугой
косой его шею и давай целовать. Поэт, понятное дело, сопротивляется. Объясняет, так,
мол, и так, убив его, она ничего не добьется - его все равно будут помнить. «Это вряд ли,
- ответила смерть, - я ведь тебя не сразу убью – медленно. Я буду приходить к тебе,
льстить, поить вином до тех пор, пока ты не привыкнешь к моим дарам. А когда
привыкнешь, когда твой мозг будет окончательно отравлен алкоголем и ядом величия, ты
разучишься писать. Ты поссоришься со всеми, кто посмеет сказать об этом, ты
оттолкнешь от себя тех, кто протянет руку помощи. Твое имя скоро забудется, и
однажды, когда день будет особенно хмур, а водка особенно противна, ты намылишь
веревку, взойдешь на табурет, и будешь молить меня о свидании». Ну, короче говоря,
смерть в образе почитательницы еще раз поцеловала поэта в губы и пошла за вином. А
поэт с этого момента стал работать как вол. Он писал с утра до ночи, и ничто не брало
его: ни вино, ни женщины, ни лесть. Смерть посмотрела на него, подождала, когда он
испишется, сопьется, скурвится, потом расплела косу свою и ни с чем вышла вон... В
третий раз смерть пришла к поэту в образе литературного критика. Взяла со стола его
новую книгу стихов, перелистала и говорит, дескать, надо было за тебя раньше взяться опоздала. «Теперь боюсь, ты обретешь бессмертие». «Так я не умру?» – воскликнул поэт.
«А вот этого я не говорила», - ответила смерть. В том смысле, что всё еще можно
исправить. Села она за письменный стол, макнула перо в чернильницу и написала:
«Прочитав последний сборник стихов поэта N, с глубоким прискорбьем вынуждена
сообщить всем поклонникам его таланта: поэт N умер». Ну, словом, достала она его всетаки. Забрала.
Шахрин. Красивая история. Однако это все выдумка, притча. А я тебе дело говорю.
Постников (Чите). Владимир Иванович прав. Вам надо спрятаться. Этим вы не только
обезопасите себя, но и дадите мне время, чтобы решить вашу проблему.
Чита. Проблем моих, Андрей, сейчас уже, увы, не решить. Их надо было решать лет
эдак пятнадцать назад.
Постников. Я понимаю. Но и вы меня поймите. Выявить киллера необычайно сложно.
Его имени иной раз даже заказчик не знает.
Чита. Да. У смерти от выстрела в спину имени действительно нет.
Постников. Простите?
Пауза
Чита. Хорошо. Я обязательно подумаю над вашим предложением... А теперь, идите.
Шахрин. Послушай! Лучшего места, где можно отлежаться пару месяцев - а если
понадобится и лет - ты не найдешь.
Чита. Идите, я сказал!
Шахрин. Не глупи, Чита!
Чита. Идите!
Шахрин. Ну, как знаешь. Только зря ты так. Не такой мести я хотел для тебя, вовсе не
такой.
Чита. Идите, я вас прошу! Ну, пожалуйста, идите! Идите!
Шахрин и Постников выходят из кабинета
Действие четвертое.
Буфет железнодорожного вокзала. Буфетчица протирает стаканы. За одной из стоек
пьет пиво Санеев, за другой - Нинель. Перед Нинель стоит стакан и бутылка вина.
Входит Шахрин. На нем модный плащ, в руках чемодан. Купив пива, он становится за
дальнюю стойку. Санеев подходит к нему с кружкой
Санеев. Можно?
Шахрин нехотя кивает
В командировку? (Пауза.) Неужто насовсем? Понятно. Поругались, значит. Бывает... У
меня вот тоже было три товарища, и со всеми тремя тоже разругался. Теперь даже пива
не с кем выпить. Идиоты... Один из них, представляешь, приревновал меня к жене.
Молчал, молчал, а потом вдруг выдал. Ты, говорит, и моя Катька, любовники! Я чуть со
стула не упал. Ты, чего, отвечаю, рехнулся? Кто тебе такое сказал? А он мне: «Никто! Я,
говорит, чувствую!» Нормально, да? Он, видите ли, чувствует, экстрасенс хренов! «А ты
чувствуешь, что за такие слова у меня сейчас в глаз получишь?» Это уже я ему говорю.
А он мне опять: «Если у вас серьезно, я мешать не стану. Мне, главное, знать надо: по
любви у вас или просто так?» Ну, тут уж я, конечно, не выдержал, каюсь, врезал разокдругой. Да ему, впрочем, не впервой получать - он из-за этой Катьки чуть ли не с
полгорода передрался... А со вторым, конечно, я сам виноват. И чего к нему,
спрашивается, привязался? Ну, сказал разок в шутку: «Что это твоя жена так
растолстела? Редко мнешь ее? Сметанки поешь, помогает». Так нет же! Мало показалось
- в другой раз опять завел. «Тебе, спрашиваю, сколько лет? В твоем возрасте у
нормального мужика должно быть по любовнице в каждом квартале. А у тебя даже те,
что были, ко мне перебежали». Мне бы, дураку, остановиться на этом. А я, как увидел,
что он при встрече глаза прячет, опять за старое взялся - как будто кто за язык тянул.
«Пацаны, говорю, жалуются, ты с ними к девочкам перестал ходить. Опять те же
проблемы? Я тебе говорил: сметанки надо больше есть». И на этом наша дружба
закончилась. Со мной он, понятное дело, встречаться перестал, с пацанами тоже, с женой
развелся, теперь вот в монастырь, говорят, собирается... Ну а с третьим я ни в чем не
виноват. Он, вообще, каким-то странным в последнее время стал. Ходит целыми днями
по городу, тусуется. Я ему говорю, давай, мол, посидим в парке, выпьем на скамеечке,
поговорим, молодость вспомним. А он мне: «Нет, нет, лучше зайдем в кафешку, где
много народа». «Да разве в кафешке поговоришь, - отвечаю, - там же от музыки и шума
оглохнуть можно!». А он мне опять. «Вот и хорошо, что музыка, вот и замечательно, что
шумно, будем, дескать, пока живы, наслаждаться жизнью». В общем, ни сам в гости не
ходит, ни к себе не зовет. Разве это товарищ?
Шахрин. Не повезло тебе.
Санеев. Да всё ничего, выпить только не с кем. Иной раз такая тоска накатит, щипцами
за горло так прихватит, что хоть вой, хоть к Нинель в собутыльники набивайся... А у тебя
друг есть?
Шахрин (после паузы). Есть.
Санеев. Я его знаю?
Шахрин. Нет.
Санеев. Кто он?
Шахрин (после паузы). Человек, который честно тянет свою лямку, который делает то,
что и должно делать. Еще он ребенка воспитывает. Не знаю, кем этот ребенок вырастет,
но вырастет он сильным человеком. В мать.
Санеев. Так это женщина?
Шахрин. Приезжая женщина, интеллигентная, похожая на училку.
Санеев. У меня после армии тоже была училка. Я ее бросил.
Шахрин. И я бросил.
Санеев. А сейчас, думаю, зря.
Шахрин. И я думаю: зря.
Санеев. Иногда вспоминаю ее, и, не поверишь, стыдно становится. Она была такая
тихая, такая доверчивая, верила всему, что я говорил ей.
Шахрин. А что ты говорил?
Санеев. Говорил, что люблю ее, не сплю из-за нее...
Шахрин. И я не спал из-за нее...
Санеев. Что у меня такой женщины, как она, никогда не было...
Шахрин. А еще я писал ей стихи...
Санеев. Обещал жениться...
Шахрин. Строил планы на будущее...
Санеев. Не сейчас, конечно, а чуть позже, годика через два, когда встанем на ноги...
Шахрин. Ревновал. То к мужу, которого у неё, возможно, не было, то к заключенным,
которые даже не догадывались о ее существовании, то к Копернику...
Санеев. А это кто?
Шахрин. По словам Маяковского - соперник всех влюбленных.
Санеев. Понятно... Слушай, а тебе не кажется, что мы, бросив наших училок, сделали
что-то не так?
Шахрин. Кажется. А еще мне кажется, что я болтун и трус. Болтун - потому что
обманул ее. Трус - потому что обманул из-за страха разочароваться при знакомстве.
Санеев. Как это «при знакомстве»? А, кажется, понял! У меня так со второй женой
было! Невестой была - не нарадуешься - тихая, скромная, покорная. А как расписались,
как ближе познакомились, так оказалось, что я женился на натуральной мегере. Четыре
недели за ней ухаживал, три недели жил, а разводился - ты не поверишь! - два года. Еле
вырвался.
Входит Чита с открытой бутылкой коньяка
Вы посмотрите, кто к нам идет! Один и без охраны.
Чита (Шахрину). Вот ты где спрятался! Не успел еще сбежать?
Шахрин. Зачем ты сюда пришел? Здесь опасно.
Чита. Чтобы сказать: мне, Шахрин, на тебя наплевать!
Шахрин. Это всё?
Чита. Нет. Еще хочу сказать: ты негодяй! Ты думаешь, я ничего не понял, да?
Думаешь, один ты такой умный, а все остальные - дураки? Думаешь, я не догадался, как
ты мне мстил, как ты издевался надо мной десять лет? Как сознательно изо дня в день
превращал мое существование в ад?
Шахрин. Это не ад. Это - жизнь среднестатистического российского миллионера.
Чита. Это моя жизнь, не среднестатистическая!
Шахрин. А чего ты хотел, Чита? Вспомни! Забыл уже?
Чита. Нет, то есть, да, я хотел быть богатым, если ты об этом...
Шахрин. Так ты им стал!
Чита. Но какой ценой!
Шахрин. Каждый из миллионеров цену своего богатства определяет сам. Цена твоего
богатства - пять лет моего заключения!
Чита. Цена богатства - моя поломанная жизнь!
Шахрин. А чем собственно ты недоволен? Я не сделал тебе ничего, чего бы ты ни
хотел, а только, можно сказать, способствовал... (Санееву.) Если твой друг-предатель
хочет стать богатым, как не помочь ему в этом! Если он хочет пахать с утра до ночи,
почему ни дать такую возможность! Если ему очень хочется ежедневных стрессов и
больших проблем, грех не оказать другу-предателю подобную услугу! Но я ошибся. Он
оказался ни на что не способен.
Чита. И тогда ты решил взяться за дело сам.
Шахрин (Чите). Я думал, ты будешь выть от нагрузок, а ты выл оттого, что не знал,
как распорядится богатством... Ты слабый, Чита.
Звучит объявление о том, что стоянка прибывшего поезда Воркута - Санкт-Петербург
- три минуты.
Чита (после паузы). Ну, теперь-то ты доволен? Все, успокоился?
Шахрин. Да, доволен.
Чита. Вот и хорошо. Значит, мы с тобой в расчете. (Пауза.) Тогда, может, останешься?
Шахрин. Нет.
Чита. Ну же?
Шахрин. Не уговаривай. Я всё решил.
Чита. Какой же ты все-таки тяжелый человек, Шахрин! Ладно... Скажи хоть, куда
едешь? В Питер?
Шахрин. Нет, в Воркуту.
Чита. Понятно. Привет ей передавай. Скажи: хотел, мол, дружок мой предатель - Чита познакомиться с тобой. А, впрочем, дело твое, говори, что хочешь... А я пойду, пожалуй,
домой. Что-то меня развезло сегодня. (Санееву.) Любезный, помоги дойти до машины,
ноги ослабли. (Шахрину.) А все-таки ты, Володя, негодяй.
Санеев выводит из буфета Читу.
Да, да, негодяй, негодяй!
Входит Джек Галушкин. На нем старая одежда, кепка. Оглядевшись по сторонам,
подходит к Нинель
Галушкин. Извините, за беспокойство... Вы случайно не знаете, где найти Нинель? Она,
говорят, где-то здесь.
Нинель. А в чем дело, молодой человек?
Галушкин. Понимаете, в Воркуте я слышал, что девушка... то есть, прошу прощения,
женщина по имени Нинель каждый день ждет на вокзале своего пропавшего
возлюбленного.
Нинель. И что?
Галушкин (обнажая лысую голову, снимает кепку). Вот... Я - это он.
Нинель. Кто он?
Галушкин. Ее пропавший возлюбленный... Джек Галушкин... А вы случайно не Нинель?
Нинель. Ты - Джек Галушкин? (Хохочет.) Ой, не могу!
Галушкин (лезет в карман). Я могу документ показать. У меня справка об освобождении
есть.
Нинель (хохочет). Что же ты, Джек, от своей возлюбленный двенадцать лет в тюрьме
прятался? Неужто с ней было хуже?
Галушкин. Что вы, что вы? Совсем даже наоборот! Я мечтал о ней! Да, да, я даже
фотографию с собой всегда носил... ношу... (достает из кармана фотографию.) Вот...
Скажите: Нинель - это вы?
Нинель. Что, постарела?
Галушкин. Нет, нет! Это я немного того... Климат, знаете ли, у нас на севере не очень...
Ну, это ничего! С лица воду не пить, как говорится. Приду домой, помоюсь, приведу себя в
порядок и буду снова прежним Джеком.
За сценой раздаются два выстрела, крики людей. Вбегает Санеев
Санеев. Убили! Читу убили!
Нинель и буфетчица вскрикивают. Шахрин бросается к выходу. Останавливается на
полдороге и медленно возвращается назад к стойке
Прямо у меня на руках!.. Это мотоциклист его! Я собственными глазами видел!
Остановился возле лимузина и пальнул ему в спину!
Нинель. Кому пальнул? Чите?
Санеев. А кому же еще? Чите, конечно! И в меня, сволочь, чуть не попал, рядом
просвистело! А потом как сорвался с места, да как дал по газам! Я даже сообразить не
успел, кто, чего, зачем? Лишь, когда увидел кровь на спине, понял, что... Читу убили!
За сценой звучит сигнал милицейской сирены
Милиция приехала! Всё, побегу туда!
Санеев убегает
Галушкин (Нинель). И часто тут у вас такое?
Нинель. К счастью, не очень. И этого могло случиться, если бы десять лет назад один
молодой человек послушался моего совета. (Спрашивает Шахрина .) Отомстил, значит?
Шахрин. Нет! (после паузы.) А впрочем, да... Отомстил.
Нинель. Бог тебе, Володя, судья. (Галушкину.) Ну а ты где пропадал столько лет?
Галушкин. Я вам сейчас все объясню! Понимаете, когда я приехал в Питер за мебелью
для нашего гнездышка, совершенно случайно попал в одну очень скверную историю.
Рассказывать ее не стану - много времени займет - скажу только, что дали мне тогда
четыре года, за чужие грехи, естественно. Потом получил еще четыре – ну это уже было в
колонии, потом еще...
Нинель. Почему не писал?
Галушкин. Боялся. Вы такая видная... такая красивая... умная... Думал, зачем я вам?
Думал, вы уже замуж вышли... А потом услышал историю о том, как в нашем городе одна
глубоко несчастная женщина каждый день ходит встречать поезд из Питера, на котором
много лет назад уехал ее возлюбленный, и решил - найду вас, покаюсь, а там будь, что
будет.
Пауза
Чего вы молчите?
Нинель. Ничего у нас, Джек, не будет.
Галушкин. Почему, Нинель?
Нинель. Привыкла я.
Галушкин. К чему?
Нинель. Ко всему. Ходить на вокзал, пить вино в буфете, ждать чуда и надеяться на то, что
однажды, когда станет совсем невмоготу, придет поезд из Питера, а за ним из клубов
паровозного дыма на перроне появится долгожданный принц на белом коне.
Галушкин. Так я появился! Вот он я!
Нинель. Ты? Да какой ты принц, Галушкин? Ты – рецидивист! В общем, отойдите от
меня, гражданин, не мешайте ждать.
Входит Наталья. Не привлекая внимания, прислоняется спиной к стене у двери. Тихо
плачет. Звучит объявление о том, что стоянка прибывшего поезда Санкт-Петербург Воркута - три минуты.
А вот и поезд мой подошел.
Нинель выходит. За ней следует Галушкин.
Галушкин. Не уходите, Нинель! Ну, как же так! Подождите! Я вам сейчас все объясню!
Шахрин берет чемодан и направляется к выходу. Поравнявшись с Натальей, протягивает
ей носовой платок
Шахрин. Не реви... Зачем пришла?
Наталья. Хотела его предупредить.
Шахрин. Почему не предупредила?
Наталья. Не успела.
Шахрин. Не успела... Господи! Что мы творим? Что делаем?
Наталья. Я не могла иначе.
Шахрин. Знаю.
Наталья. Я должна была вернуть своего ребенка!
Шахрин. И это знаю.
Наталья. Всё-то ты, Шахрин, знаешь.
Шахрин. Да. И то, что ты – женщина средних лет, знаю тоже.
Наталья (после паузы). Ничего ты про меня не знаешь, Володя.
Шахрин. Ладно, я пойду.
Наталья. Уезжаешь? Куда?
Шахрин. В Воркуту.
Наталья. А потом?
Шахрин. Трудно сказать. Наверное, в Майами. Там тепло, у меня там жильё есть.
Наталья. Сюда вернешься?
Шахрин. Сюда вряд ли... Зачем? Однажды я уже вернулся и, как видишь, ничего
хорошего из этого не вышло... Ладно, пойдем, тебя, наверное, уже милиция ждет.
Шахрин и Наталья выходят. Буфетчица убирает со стоек грязную посуду
Буфетчица. Уезжают, возвращаются, возвращаются, опять уезжают... И чего им на месте
не сидится? Сидели бы, глядишь, доброе дело какое сделали. А так - один только мусор от
них и грязная посуда... И всё уезжают, возвращаются, возвращаются, опять уезжают. Не
сидится им...