электронная версия №18 (455) 22-28 мая 2007 Культура > Выставка КОГДА НЕРОН БЫЛ МАЛЕНЬКИМ Елена Фишман «Pueritia/Детство» в Музее имени Ханенко. В античном мире детства не было примерно в том же смысле, что и секса в Советском Союзе. То есть дети рождались и вырастали, как и положено детям, посещали или не посещали гимназии, учились, чтобы впоследствии стать идеальными риторами, военачальниками, рабами, но вот детства как особой культурной категории в эту эпоху еще не знали. Даже собственного божества, с которым дети могли бы обходиться так же поприятельски, как торговцы с Меркурием, а ревнивые жены — с Юноной, у римлян не было. Вещей более приземленных, сделанных специально для детей, — игрушек, одежды, книг — не было тоже, так что довольствоваться приходилось тем, что досталось от взрослых. О том, что у детей может быть собственная жизнь, со своими радостями и заботами, взрослое большинство античного мира не догадывалось, а поскольку детям этого не объяснили, они не догадывались тоже. В этом своем заблуждении античность не так уж одинока. Неправильными взрослыми детей считали еще много столетий — даже после того, как перестали смотреть на негров как на неправильных белых, а в женщинах научились видеть что-то более ценное, чем несовершенных в сравнении с мужчинами существ. Если смотреть на вещи строго исторически, то эмансипация детства совершилась где-то к концу XIX века. Если нестрого — не совершилась, во всяком случае, не закончилась, до сих пор. Выставка древнеримской скульптуры «Pueritia/Детство» в Музее Ханенко как раз об этом. О том, что нет ребенка вообще, а есть, например, маленький Нерон — десятилетний, но уже чуть-чуть император: облачен в царскую тогу, смотрит хоть и невинными, но вполне созревшими для власти глазами и явно готовится произнести речь перед толпами подданных. Сознание древнего римлянина в этом смысле работало примерно так же, как сознание нормального советского человека, и героизация малолетних, естественно, задним числом, после прихода к власти, была для этого сознания делом привычным. Каждому ведь ясно, что маленький Ленин сиживал на горшке и грыз ногти, так что прикажете — упоминать об этом в его биографии? Само собой разумеющимся обстоятельством считалось, что правитель в глазах сограждан — не только совершенный человек, но еще и идеальный ребенок. То есть как бы и не ребенок вовсе, потому что с первого дня жизни погружен в государственные заботы, играет исключительно в мировую революцию и заседания сената и вообще проживает две жизни. Одну — в незрелом теле и с незрелым умом, зато вторую — уже начисто и совсем по-взрослому. Вообще всю экспозицию выставки можно разделить на две части. Первая дидактическая — об образцовых детях, изображающих взрослых. В компанию с Нероном здесь попадают семь скульптурных голов и статуй подростков обоего пола — все глубоко положительные, с взглядами, сосредоточенными на вечном, как у гипсовых пионеров в парках нашего детства. Другая группа — сакральные изображения, хотя детей как таковых здесь нет, а есть детские тельца греческих эротов, стреляющих из лука, примеряющих маски и потягивающих вино вместе с Дионисом. Такими изображениями римляне охотно декорировали фризы саркофагов (самое простое объяснение: чтобы печаль в семействе умершего уравновесить напоминанием о радостях жизни). И назидательное и сакральное на выставке обязательно стоит рассмотреть поподробнее, а тем, кто в ближайшее время не собирается в Рим или Неаполь, по месту постоянной прописки скульптур, лучше даже не один раз. Как минимум, чтобы убедиться, что к детству все это точно не имеет отношения.