"Святые нынче в дефиците" 20 октября 2010 («Вести Сегодня» № 177) Глава латвийских католиков, архиепископ Збигнев Станкевич — об ответственности церкви за дела мирские В августе кардинала Яниса Пуятса на посту главы Римской католической церкви в Латвии сменил Збигнев Станкевич. Первое громкое заявление на новом посту он сделал на самую болезненную латвийскую тему: о том, что всем жителям страны желательно знать русский язык. В прошлом инженер, сам он владеет 5 языками (плюс еще на двух может, как говорит, “объясниться”). Знает также приемы карате, любит горный туризм, исповедует открытость миру. Из комсомола — в Ватикан — И что, до сих пор лазаете по горам? — Да, но это не альпинизм, я просто люблю ходить по горам с рюкзаком. Осталось со времен инженерного прошлого. Помню, в конце 1980–х купил билет на самолет в Минводы, взял там напрокат рюкзак, спальный мешок и 21 день бродил один по горам — это было прекрасно! — То есть вы из глубин "физики и лирики" гармонично пришли к вере? — Я всегда стремился познать смысл жизни и интересовался сутью вещей. В советское время нам здорово прополоскали мозги идеологией, и я уверовал в марксизм. (Смеется.) Но насколько красиво эта теория выглядела в книгах, настолько ужасным было ее воплощение в жизни. Со временем я решил продолжить поиски при помощи науки. Поэтому в профессии выбирал между ядерной физикой, кибернетикой и искусственным интеллектом. Выбрал последнее, но и учеба не приблизила меня к разгадке тайны бытия. Какие–то проблески забрезжили, когда я занялся карате. Его философия привела меня к йоге, и с ней я открыл то, что отрицал марксизм, — духовное измерение бытия. — Вы ведь из Латгалии, наверняка ваша польская семья была верующей, что же вы так долго искали? — Да, в детстве я ходил в церковь, но потом решил, что в христианстве уж точно нет ничего стоящего и долго обходил его стороной. Мне казалось, восточные религии указывают путь… Серьезно практиковал йогу, каждый день стоял на голове, сидел в позе лотоса, но через несколько лет вошел в кризис. Потому что понимал: Бог есть, но я не могу с ним соединиться. Йога не помогала достичь этой цели, годы шли, а я оставался по–прежнему далек от нее. И в тот момент я встретил молодых христиан, принадлежащих к разным конфессиям, которые объединились в группу "Экумена". Ее основали москвичи, а потом она появилась и в Риге. Среди них я чувствовал себя понятым и почувствовал, что тот учитель, которого я тщетно искал в йоге и через которого я могу приблизиться к Богу, — Иисус Христос. Еще лет десять я продолжал работать инженером, но очень много читал, благо на работе была масса свободного времени. Тогда я научился не осуждать людей, видеть в представителях других конфессий да и в людях неверующих не соперников, а братьев. В 1990–м начал учиться теологии в Люблине, в 1996–м принял священнический сан, потом продолжил учебу в Ватикане. Коммунизм ошибся в человеке — А как к вам, верующему, относились те же коллеги в советское время? — Хорошо, к моему удивлению. Можно было все, но молча. Когда я сообщил в комитет комсомола, что мои убеждения противоречат уставу ВЛКСМ и я не считаю веру в Бога предрассудком, на моем судоремонтном заводе, конечно, началась паника. Меня бросились убеждать в том, что облагораживает человека вера не в Бога, а в партию. В итоге из комсомола исключили, но, поскольку я не пил и хорошо работал, мне даже благодарности выписывали. — А что, идея коммунизма ведь тоже вполне светлая… — Коммунизм ошибается прежде всего в понимании человека. Он его понимает как бездушный продукт материи. Ведь социализм почему развалился? Экономика — причина вторичная, человек стал захлебываться от нехватки воздуха. Да, читающих и мыслящих людей было очень много, но при этом религию считали предрассудком, веровали в то, что нет ни Бога, ни Духа. — Что, сейчас больше народу живет с верой в Бога? — Нет, сейчас другая крайность. Тогда был теоретический атеизм, сейчас практический материализм. Мы первыми вошли в наиболее глубокий в Европе кризис, потому что атеизм, как СПИД, разрушил наш духовный иммунитет, а следом в нашу жизнь вошла идеология благополучия с ее погоней за властью и богатством, наслаждением. И мы это съели не моргнув глазом, ведь духовных основ у нас не было. — Куда же делись думающие и читающие? — Очевидно, когда пришла независимость, первыми к власти пробрались те, кто не думал и не читал. Более наглые, способные идти по трупам — вспомним времена рэкета… — Так они и сейчас у власти. Но за то, что церковь не имеет должного авторитета в обществе, очевидно, священники должны нести свою долю ответственности. Взять те же педофильные скандалы в католической церкви. Может, закон о безбрачии стоит признать устаревшим и отменить? — Конечно, нет никакого оправдания этим священникам, но почему постоянно говорят именно о католиках, ведь подобные случаи есть и в других конфессиях. Нет ли здесь определенного заказа на дискредитацию? В США католическая церковь поручила исследование авторитетной светской независимой организации — среди католических священников случаев педофилии в 2–4 раза меньше, чем среди представителей остальной части общества. Большинство случаев педофилии все–таки происходит в семьях и образовательных учреждениях. Так что винить целибат просто–напросто ненаучно. Отменить целибат? Видите, логика в нем простая. Иисус Христос не был женат, он себя полностью посвятил воле Отца Небесного — служению людям. Если священник особым образом является знаком присутствия Христа среди людей, то с его стороны безбрачие, конечно, большая жертва. Во все времена, мы видим, человечество сопротивляется этой жертве, но… Кто может вместить, да вместит. Многим это кажется нелогичным, непонятным и противоестественным натуре человеческой. Если смотреть на это плотскими глазами, так и есть, но, когда человек принимает это призвание и сознательно несет эту жертву, она становится плодотворной, становится харизмой. Потому что собственными силами изменить натуру мы не можем и только Бог со своей благодатью делает нас способными. Человек женатый в первую очередь служит семье, а если семьи не имеешь, то всего себя можешь посвятить служению приходу, епархии, народу. Союзники православия — А что в католичестве, по–вашему, требует изменений? — Я считаю, язык проповедей должен быть приближен к людям. Не в смысле русский или латышский. Это общая проблема христианства — мало талантливых и доходчивых проповедей. Что является дефицитом в наши дни — святые христиане. Раньше к таким, которых освящал Дух Божий, при жизни люди ездили за утешением, за советом, и они действительно помогали решать проблемы. Но сегодня, если количество прихожан не увеличивается, священник должен задуматься — почему? Значит, народ у него не получает соответствующей духовной пищи, не чувствует себя согретым, холодно в этом храме, любовь в нем остыла. Это неудобные вопросы, но их нужно себе задавать. Фарисеи ведь когда–то тоже думали, что служат Богу, но убивали его. — Католичество сегодня в Латвии чувствует конкуренцию с православием? — Нет, мы не конкуренты, а союзники. Неверующих столько, что всем нам хватит работы по спасению заблудших. — Раз вы союзники, не хотите подать голос в поддержку празднования православного Рождества? — Для меня это вопрос новый, а что, прецеденты в мире есть? — Хоть в чем–то Латвия будет первой в хорошем смысле. Святое ж дело, общество хоть немного согреется и смягчится. — Надо продумать этот вопрос. Язык мой — друг мой — А что вас подвигло высказаться в защиту русского языка? Кстати, нареканий за это не получали? — Нет, отклики из Польши и Латвии приходили только положительные. А как иначе, у нас ведь почти треть населения — русскоязычные, рядом Россия и Белоруссия, и это все русский язык. Я всегда хотел общаться с людьми на их языке. Отрицая их язык, мы только сами теряем. У меня самого три родных языка — польский, латышский и русский. В разное время я всеми ими пользуюсь в большей или меньшей степени: польским — в семье, на латышском учился в школе, на русском общался в "Экумене" и читал много интереснейшей литературы. Позже освоил английский и итальянский. В обществе не должно быть неудобных тем, ведь диалог — это один из способов постичь истину. — Насколько активно церковь должна участвовать в этом диалоге с обществом? — По–моему, гораздо активнее, чем теперь. Священники должны быть ближе к жизни, высказывать свою позицию по злободневным вопросам и показывать, как это выглядит в свете Евангелия. Я пытаюсь это делать и буду продолжать. Духовное возрождение Латвии является моей стратегической целью, и я всех приглашаю к сотрудничеству. Своими союзниками я считаю всех людей доброй воли, которым небезразлично благо нашей страны и всех ее жителей. — То есть проблема неграждан вас тоже беспокоит? Их, говорят, осталось уже совсем немного — всего 16 процентов. — Довольно внушительная цифра. Это тема серьезная и, скорее всего, для другой встречи. И решать ее надо серьезно, учитывая, сколько всего накопилось за это время настороженности, подозрительности, недоверия. Это не дает развиваться государству, и тут как раз церковь многое может. Нужно вести народ к примирению, одними политическими решениями уже не обойдешься. "Вести Сегодня", № 177.