ВОЛЬНОСТЬ. ОДА Беги, сокройся от очей, Цитеры слабая царица!

ВОЛЬНОСТЬ. ОДА
LA LIBERTA’. ODE
Беги, сокройся от очей,
Цитеры слабая царица!
Где ты, где ты, гроза царей,
Свободы гордая певица? —
Приди, сорви с меня венок,
Разбей изнеженную лиру…
Хочу воспеть Свободу миру,
На тронах поразить порок.
Oh, célati dagli occhi, lesta,
Regina fragil di Citera!
Ma dove sei, dei re tempesta,
Di libertà, tu musa fiera?
Vieni, e strappa la corona,
La lira lassa infrangi, al mondo
La Libertà cantare voglio,
Dei re colpir depravazione.
Открой мне благородный след
Того возвышенного галла,
Кому сама средь славных бед
Ты гимны смелые внушала.
Питомцы ветреной Судьбы,
Тираны мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!
Le nobili rivela impronte
Del Gallo sì sublime,
A cui tra le gloriose onte
Tu ispiravi ardite rime.
Pupilli del puerile Fato,
Tiranni tutti. Paventate!
E voi coraggio, ascoltate,
In piedi, schiavi calpestati!
Увы! куда ни брошу взор —
Везде бичи, везде железы,
Законов гибельный позор,
Неволи немощные слезы
Везде неправедная Власть
В сгущённой мгле предрассуждений
Воссела — Рабства грозный Гений
И Славы роковая страсть.
Ahimè, dovunque il guardo poso,
Son ferri, e fruste son soltanto
Di leggi l’onta perniciosa,
Di schiavitù il fioco pianto:
Il Potere ingiusto è dappertutto
Di pregiudizi nella densa oscurità,
Passion fatale di Gloria sta,
Di schiavitù il Genio abbietto.
Лишь там над царскою главой
Народов не легло страданье,
Где крепко с Вольностью святой
Законов мощных сочетанье
Где всем простерт их твёрдый щит,
Где сжатый верными руками
Граждан над равными главами
Их меч без выбора скользит
La testa del sovran non sa
Del popolo il patimento,
Dove salda la sacra Libertà
È unita a Leggi assai potenti;
Su tutti è steso il saldo scudo,
Dove stretto dalle mani leali
Di cittadini sopra teste eguali
Il loro gladio va su ognuno,
И преступленье с высока
Сражает праведным размахом
Где не подкупна их рука
Ни алчной скупостью, ни страхом.
Владыки! вам венец и трон
Даёт Закон — а не природа
Стоите выше вы народа,
Но вечный выше вас Закон.
E va, combatte a mano dura
dall’alto, dai cieli il misfatto
Dove da cupìda avarizia e da paura
la loro mano non è corrotta.
Il trono e la corona, o re,
Vi dà la Legge, non Natura;
Al popolo siete superiori,
Ma la Legge eterna sopra di voi c’è.
И горе, горе племенам,
Где дремлет он неосторожно,
Где иль народу иль царям
Законом властвовать возможно!
Тебя в свидетели зову,
О, мученик ошибок славных,
За предков в шуме бурь недавных
Сложивший царскую главу.
Sventura al popolo va a accadere
Se lei sonnecchia negligente,
Se quella Legge dà il potere
a un qualche re, od alla gente!
A testimone io ti chiamo,
Oh, martire d’errori rinomati
che in recenti bufere tu gli antenati
difendesti, tagliasti la testa del sovrano.
Восходит к смерти Людовик
В виду безмолвного потомства,
Главой развенчанной приник
К кровавой плахе Вероломства.
Молчит Закон — народ молчит,
Падёт преступная секира…
И се — злодейская порфира
На галлах скованных лежит.
Alla morte Ludovico hanno innalzato
in foggia di muta discendenza,
il capo senza corona ha reclinato
al patibolo insanguinato della Miscredenza.
Il popolo è muto, la Legge è muta,
Cade la scure criminale…
Con ciò la porpora crudele
Sui Galli in catene s’è abbattuta.
Самовластительный Злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоём челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрёк ты Богу на земле.
O tu, dispotico Scellerato re!
Te e il tuo trono io disprezzo,
la morte dei tuoi figli e la morte di te
Osservo con spietata contentezza.
Scorgono il sigillo della maledizione
Le genti sopra la tua fronte,
Del mondo orrore, di natura onta,
in Terra di Dio tu sei negazione.
Когда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает,
И беззаботную главу
Спокойный сон отягощает,
Глядит задумчивый певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец —
Quando sulla Nevà senza luci
la stella di mezzanotte brilla,
e la testa già libera da crucci
fa pesante il sonno tranquillo
Osserva il vate pensieroso
il palazzo all’oblio consegnato,
del tiranno il monumento dimenticato
che nella nebbia dorme minaccioso
И слышит Клии страшный глас
За сими страшными стенами,
Калигуллы последний час
Он видит живо пред очами,
Он видит — в лентах и звездах,
Вином и злобой упоенны
Идут убийцы потаенны,
На лицах дерзость, в сердце страх.
Di Clio ode la voce che orrore
Suscita oltre le terribili mura,
Di Caligola vede l’estrema ora
con vivezza, visione che perdura,
E vede coperti di gradi e stellette,
ebbri di vino e di efferatezza
gli assassini invisibili, la sfrontatezza
sui volti, i cuori da paura costretti.
Молчит неверный часовой,
Опущен молча мост подъёмный,
Врата отверсты в тьме ночной
Рукой предательства наёмной…
О стыд! о ужас наших дней!
Как звери, вторглись янычары!…
Падут бесславные удары…
Погиб увенчанный злодей.
La sentinella-traditore resta muta,
Resta abbassato il levatoio ponte,
La mano sleale di quel venduto
nel buio notturno ha dischiuso le porte….
Vergogna! Orrore del tempo presente!
I giannizzeri come fiere si sono introdotti!...
Cadono i colpi ingloriosi ed abietti…
È morto quell’incoronato reggente.
И днесь учитесь, о цари:
Ни наказанья, ни награды,
Ни кров темниц, ни алтари
Не верные для вас ограды.
Склонитесь первые главой
Под сень надёжную Закона,
И станут вечной стражей трона
Народов вольность и покой.
E ora sappiate, sovrani, voi tutti:
che né le condanne o gli onori che presi
avete, né altari o dei carceri i tetti
a voi non saranno sicure difese.
Per primi le teste vostre ponete
Al sicuro ricovero della Legge, in modo
Che siano del trono l’eterno custode
Dei popoli la Libertà e la quiete.
<Декабрь 1817 г.>
<Dicembre 1817>