Лидия ТЕРЁХИНА. Страницы «Лествицы».

Лидия ТЕРЁХИНА
СТРАНИЦЫ
«ЛЕСТВИЦЫ»
Стихи из новой книги
***
Имени ветру не надобно.
Именно здесь его дом.
Гостья его я ненадолго,
вряд ли и вспомнит потом,
кто я — сестра ли, подруга ли,
иль вообще не была…
Правят небесными стругами
ветра четыре крыла.
На окоём во все стороны —
небо, что стало моим.
В нём — жаворонки и вороны,
а в ковылях — Аркаим.
ПОЭЗИЯ
НЕ ПРО ФУДЗИЯМУ
6
Как будто японский художник
черкнул своей кисточкой лисьей
на розовом небе закатном
пучок ивняка стрелолистный.
Но как это было возможно,
откуда японцы взялись тут,
как мог вообще живописец
зависнуть над гладью пруда?
В ответ ивняковые листья
печально шуршат и невнятно.
Наполнен тоской непонятной
дурманящий дух резеды.
Туман поднимается к небу.
Становится сыро и мглисто,
и тьма непостигнутых истин
ушла в зазеркалье воды.
Пройду по селу осторожно —
по тропке, в крапиве пробитой,
минуя канавы и ямы —
строельных стараний следы.
Возможно, мой край знаменитей,
древней, чем гора Фудзияма,
но только забыли об этом,
ничейно дичая, сады.
ПРО ПРЯТКИ
Внучке Ладе
По игре стала внучка козой
и бодает меня в поясницу.
По игре я пугаюсь: «Ой, ой,
и куда от козы схорониться?!»
А она меня вдруг обняла
и сквозь слёзы: «Бабуля, не надо!
Не хочу, чтобы ты умерла.
Кто меня будет брать из детсада?»
«Да ты что, мой малыш золотой,
это я от козы хоронюся.
В прятки мы поиграем с тобой
и во что ты захочешь, манюся».
И слезинки размазав рукой,
внучка снова смеётся беспечно.
Ей-то взрослые прятки на кой?
Значит, будем играть мы с ней вечно.
***
Светит солнце октября.
Ярко светит. Душу греет.
7
Лист кленовый в небе реет,
То кровавясь, то горя.
Вот и я, как этот лист:
Вперемежку радость с горем.
Лишь бы ветер переспорить —
Не хочу срываться вниз.
Здесь, на верхнем этаже,
Будто на пороге в небо:
Никакой земной потребы.
Жить — не боязно уже.
***
Я знаю: каждый миг неповторим,
но столько дней, похожих друг на друга,
что вскоре вспоминается с натугой,
в какой из них…
Мелькают дни.
По кругу — жизнь, по кругу,
споткнёшься на каком-то вираже,
оглянешься, а рядом нету друга
уже…
Ужели жизнь — от первого испуга
до страха перед вечной темнотой —
лишь чья-то шутка
или звук пустой?
Да что гадать, когда настороже
вот это небо в прочерках стрижей!
***
Пёстрый бор кукушки оперенье
на себя примерил ненароком.
Пронизав стволов столпотворенье,
выпорхнуло в мир стихотворенье,
будто недоросток-кукушонок
в поисках родимого гнездовья.
Снежной бахромою опушённый,
сонный бор не шевельнул и бровью.
Спят, от долгой стужи бронзовея, —
что им до стенаний бедной птахи! —
8
сосны в круговерти снеговеев,
нахлобучив белые папахи,
молятся ль о собственном спасенье,
о весне, чтобы пришла скорее?..
Кукушонок мой, стихотворенье,
кто тебя у сердца отогреет?
***
Время года — заячьи ушки —
то ли серые, то ли белые…
Это — время смотреть и слушать,
всё ли в жизни сделать успела я.
Как и все, бросала деревню.
Возвращалась в неё опять.
Как и все, сажала деревья —
лес мой начал листву ронять.
Доля бабья слагалась всяко —
льда хватало в ней и огня.
Как-то враз, как вода, иссякла
вся былая моя родня.
А на месте речного плёса
зелен, в рост пошёл молодняк.
Поприбавилось интереса:
а у них-то сложится как?
Ведь у нас как вышло — так вышло.
Что теперь изменить смогу?
Над отавой заячьи ушки
в резвом промельке на бегу.
ПАСТУШЬЕ НАПУТСТВИЕ
Мне хочется сказать тебе: «Юрма».
Про «яратам» пусть говорят другие.
Ведь на твоих плечах уже сума
И вдаль зовут намеренья благие.
Пока в ущельях вызревает мгла
и камнепадом угрожают горы,
9
поберегись полночных духов зла.
Уходишь в путь опасный и не скорый.
Так отдохни у моего костра
и с Богом — вслед за белым лунным шаром.
А я отправлюсь с раннего утра
по склонам собирать свою отару.
***
Принцы только такое…
А. Ахматова
То ли мир очнулся ото сна,
то ль зимой он сходил с ума —
оживила город весна —
строит солнечные дома.
Небосвод раздвинулся вширь,
как легко плывут облака!
Я совсем не хочу в монастырь
да и замуж за дурака.
Принц, ты зря приготовил речь —
я не буду помнить её.
Шуба прошлого сброшена с плеч —
мне не свято имя твоё.
На тебя обид не держу.
Знаю: ты — из высоких лиц,
но не знаешь, что я вхожу
в узкий круг записных цариц.
***
Чтоб поймать золотую рыбку,
не нужна золотая сеть.
И ловить я её не буду —
мне довольно в воду смотреть.
Ах, как радужно там и зыбко,
чуден тихий подводный край!
Золотая рыбка оттуда
приплывёт, попросит: «Сыграй!»
10
Твой зелёный свисток из ивы
горьковато прильнёт к губам,
и пронзительным переливом
потечёт судьба по волнам.
Нам неведом и миг грядущий,
что гадать про дни и года!
Только вслед за судьбой и души
уплывают Бог весть куда.
Не печалься, свисти с улыбкой,
пусть на гребне шальной волны
попадёт золотая рыбка
в колдовские сети луны.
***
Мне не надо чужого времени,
как не надо чужого знамени,
как не надо чужого имени,
как не надо иной судьбы.
Пусть в ней было щедрот немного,
но под щедрой опёкой Бога
я иду. Впереди — дорогу
верстовые метят столбы.
Влево-вправо уводят тропы
тех, с кем шла я. Года торопят:
впереди ждёт последний опыт —
там тропинки моей строка.
Кличут ветры меня по имени,
дни сгорают в сердечном пламени,
а о ночи той будет знаменье…
Я в дороге. Иду пока.
11