Actual Topics on Women`s Health Актуальные

Actual Topics on Women’s Health
Актуальные Вопросы Женского Здоровья
ქალთა ჯანმრთელობის აქტუალური საკითხები
ISSN 2298-0091
www.Actualtopicswomenshealth.org
Journal “Actual Topics on Women’s Health” is established by Georgian Medical
Women’s Association (http:// www.gmwa.org.ge) in 2012
Since 2013 Journal is published in cooperation with Tbilisi Petre Shotadze
Medical Academy (http://www.tma.edu.ge)
Журнал
“Актуальные
Вопросы
Женского Здоровья” основан
Ассоциацией врачей женщин Грузии (http:// www.gmwa.org.ge) в 2012г.
С 2013 г Журнал издается в сотрудничестве с Тбилисской Медицинской
Академии им. Петре Шотадзе (http://www.tma.edu.ge)
Jurnali
daarsebulia
„qalTa
janmrTelobis
saqarTvelos
eqim
qalTa
aqtualuri
asociaciis
sakiTxebi“
mier
(http://
www.gmwa.org.ge) 2012 wels.
2013
wlidan
Jurnali
gamoicema
petre
SoTaZis
saxelobis
samedicino akademiasTan (http://www.tma.edu.ge) TanamSromlobiT.
№ 2 (2013)
Tbilisi
UDC (uak) 061.231:614.253-055.2(479.22) +618.1
q-189
Editor in Chief
N. Zhvania
Deputy Editor in Chief Kh.Kaladze
Главный Редактор
Н. Жвания
Зам. Гл. Редактора Х.Каладзе
mT. redaqtori
n. Jvania
mT. redaqtoris moadgile x. kalaZe
Editorial Board
Sh. Avaliani, M. Balavadze, M. Beridze, K. Doklestic (Serbia), M. Gegechkori,
C. Griffioen (Netherland), M. Jebashvili, T. Kezeli, A. Khomassuridze,
D. Metreveli, B. Pfleiderer (Germany), T. Sanikidze, M. Shakarashvili,
L. Skuratovskaia (Russia), E. Sukhishvili, T. Vakhtangadze, M. Zodelava
Редакционная коллегия
Ш. Авалиани, М. Балавадзе, М. Беридзе, Т. Вахтангадзе, М. Гегечкори,
Ц. Грифиоен (Нидерланды), М. Джебашвили, К. Доклестик (Сербия),
М. Зоделава, Т. Кезели, Д. Метревели, Б. Пфлейдерер (Германия),
Т. Саникидзе, Л. Скуратовская (Россия), Е. Сухишвили, А. Хомасуридзе,
М. Шакарашвили.
saredaqcio kolegia
S. avaliani, m. balavaZe, m. beriZe, m. gegeWkori, c. grifioeni
(niderlandebi), k. doklestik (serbeTi), T. vaxtangaZe,
m. zodelava, T. kezeli, d. metreveli, b. pfleidereri (germania),
T. sanikiZe, l. skuratovskaia (ruseTi), e. suxiSvili,
m. SaqaraSvili, a. xomasuriZe, m. jebaSvili
Proof Reader: D. Sokhadze
Корректор: Д. Сохадзе
koreqtori: d. soxaZe
Dear Readers!
With great pleasure and sense of big responsibility we
continue our work toward establishment of Journal “Actual Topics
on Women’s Health”.
The geography of authors becomes more and more widely.
The articles cover more and more topics of women’s health issues.
We clearly understand the importance of our goal. It would
be the biggest award for us, if the articles published in Journal
really improve the knowledge and understanding of many actual
problems and have benefits for our readers – medical doctors, as for
other persons interesting in women’s health issues.
We are ready to cooperate with you.
On behalf of Editorial board members,
Editor in Chief
Nino Zhvania, MD., PhD.,
President of Georgian Medical Women’s Association
Associate Professor of Tbilisi Petre Shotadze Medical Academy
CONTENTS
СОДЕРЖАНИЕ
sarCevi
P
GENDER DIFFERENCES OF PROGNOSTIC VALUE OF CO-MORBIDITIES
IN PATIENTS WITH ACUTE CORONARY SYNDROMES
L. Gujejiani, N. Sharashidze, Z. Pagava, M. Mamatsashvili, G. Saatashvili,
M. Jebashvili --------------------------------------------------------------------------------------- 7
ОЦЕНКА ВЛИЯНИЯ МУТАЦИЙ МИТОХОНДРИАЛЬНОГО ГЕНОМА НА
ТОЛЩИНУ ИНТИМО-МЕДИАЛЬНОГО СЛОЯ СОННЫХ АРТЕРИЙ У
ЖЕНЩИН С БЕССИМПТОМНЫМ АТЕРОСКЛЕРОЗОМ
М.М. Чичёва, М.А. Сазонова, И.А.Собенин, А.Н.Орехов , Москва, Россия ------ 14
РОЛЬ ПРОГЕСТЕРОНА В ПАТОГЕНЕЗЕ ПРЕЭКЛАМПСИИ
Тортладзе М.Л., Кинтрая Н.П., Саникидзе Т.В.----------------------------------------- 24
EEG PATTERNS AS PREDICTORS OF OUTCOME OF PATHOLOGY IN
PATIENTS WITH VEGETATIVE STATE AND MINIMALLY CONSCIOUS STATE
M. Beridze, M. Khaburzania, T. Kherkheulidze, D. Eliauri ------------------------------- 33
ВАГИНАЛЬНЫЕ ИНФЕКЦИИ И ЭФФЕКТИВНОСТЬ ИХ ЛЕЧЕНИЯ
СОВРЕМЕННЫМИ КОМБИНИРОВАННЫМИ ПРЕПАРАТАМИ В
КЛИНИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ
M. Levrier1, C. Pintiaux2, M. Lumbroso3, A. Cohen, Монако, Франция ------------------- 45
HEALTH CONSEQUENCES OF VIOLENCE AGAINST WOMEN
Dr Buowari, Yvonne Omiepirisa. MBBS, Nigeria ------------------------------------------ 63
SUPRAHILAR INTRAHEPATIC APPROACH FOR ANATOMIC LIVER
RESECTION OF MALIGNANT LIVER TUMORS IN FEMALE PATIENTS
Krstina Doklestic, Aleksandar Karamarkovic, Belgrade, Serbia -------------------------- 72
CHEMOTHERAPY OF THE PREGNANT PATIENTS WITH
MALIGNANT LYMPHOMA
M. Dondoladze, M. Cagareishvili, B. Khelidze --------------------------------------------- 88
WOMAN AND AESTHETICS OF ORAL CAVITY
R. Devnozashvili ----------------------------------------------------------------------------------- 96
CИНДРОМ ЖЖЕНИЯ ПОЛОСТИ РТА
Г. Бериашвили, И. Сакварелидзе
---------------------------------------------------------- 104
IFNORMATION FOR AUTHORS ---------------------------------------------------------- 112
GENDER DIFFERENCES OF PROGNOSTIC VALUE OF CO-MORBIDITIES IN
PATIENTS WITH ACUTE CORONARY SYNDROMES
L. Gujejiani, N. Sharashidze, Z. Pagava, M. Mamatsashvili, G. Saatashvili, M. Jebashvili
Iv. Javakhishvili Tbilisi State University, Tbilisi, Georgia
“Adapti” LTD. Angio-cardiological clinic Tbilisi, Georgia
Gender issues of cardio-vascular diseases are frequently discussed during the last decades
[4, 5, 6]. The problems appeared in risk stratification, interpretation of clinical manifestations
and diagnostic tests, as well as choosing the therapeutic measures. The treatment strategy of
acute coronary syndromes is substantially determined by risk stratification. Individual risk of
patient is influenced by several factors including concomitant diseases (diabetes mellitus, chronic
kidney disease) [1, 2, 3]. According to the existing data, the structure of co-morbidities differs
between men and women [7].
The aim of the study was the evaluation and comparison of composition, as well as the
prognostic value of co-morbidities in male and female patients with acute coronary syndromes.
Material and methods
Study design: retrospective cohort study. The data of patients (total number of 603) with
myocardial infarction admitted to the “Adapti” LTD. The Angio-cardiological hospital was
retrospectively studied during 2009-2010 years. The criteria for selection: patients with
documented acute coronary syndrome, their consent for the participation in the study.
The algorithm of patient’s investigation included the collection of data: history,
questionnaire,
diagnostic
test
(ECG,
cardiac
markers,
ultrasound,
and
coronary
angiography).Data of patients with myocardial infarction were analyzed to determine their
mortality risk in the hospital. Among the population under the observation were 311 men (I
group), and 292 women (II group). The comparison of data was done according to gender.
Statistics: in order to determine the risk factors of mortality, both groups (males and
females) were divided according to the outcome. It was determined the risk factors of mortality
among men and women. Also it was assessed the RR (risk ratio) of mortality and CI for each
group. For quality data we calculated the average frequency. In order to distinguish among the
groups was used F (Fisher) criteria. The difference was considered to be reliable, when p< 0.05.
SPSS 17.0 program package was used.
7
Results and discussion
The distribution of patients according to diagnosis and gender is presented in Figure 1.
Figure 1
Acute myocardial infarction (MI) with ST elevation was found in 60% of the patients.
The number of males with STEMI was higher than in females and number of women with ST
depression MI was higher than in men. The majority of patients belong to the age group of 65-70
years. There were no differences according to gender. In the group of < 65 years the number of
men was higher, however in group of >75 years the number of women significantly exceeded.
Table 1. Prevalence rate of characteristics in male and female patients
Prevalence rate
male
female
(N=311)
(N=292)
Mean
Mean
Std. Dev.
F
p
Diabetes Mellitus
0.40
0.497
0.42
0.495
0.41
0.5213
Arterial hypertension
0.63
0.484
0.75
0.434
10.74
0.0011
Renal failure
0.15
0.356
0.20
0.400
2.72
0.0998
COPD
0.20
0.403
0.15
0.358
2.78
0.0959
Hospital mortality
0.16
0.368
0.17
0.374
0.05
0.8160
<65
0.40
0.490
0.30
0.461
5.85
0.0159
65-75
0.44
0.497
0.44
0.497
0.01
0.9119
>75
0.16
0.371
0.25
0.436
7.40
0.0067
age
8
Std. Dev.
The comparison of prevalence of concomitant diseases according to gender ( presented
in Table 1) showed that the rate of COPD in men with acute MI is higher than in women,
however the prevalence of Diabetes mellitus and renal failure is significantly higher in women.
The prevalence of arterial hypertension is higher in women. The risk of mortality in women is
presented in Table 2.
Table 2. Assessment of mortality risk in women
Survived (n=243)
Abs.
Mean.
Died (n=49)
t.dev.
Abs
Mean.
F
Zt.dev.
p
RR
95%CI
ST elevation
131
0.54
499
37
0.76
0.434
7.95
0.0052
1.40
1.15-1.71
Diabetes Mellitus
89
0.37
483
34
0.69
0.466
19.00
0.0000
1.89
1.48-2.43
Arterial hypertension
171
0.70
458
48
0.98
0.143
17.43
0.0000
1.39
1.27-1.52
CKD
32
0.13
339
26
0.53
0.504
47.06
0.0000
4.03
2.66-6.11
age >75
21
0.09
.282
11
0.22
0.422
5.69
0.0177
2.60
1.34-5.03
ST elevation, Diabetes Mellitus, Arterial hypertension, Chronic kidney Disease (CKD)
and the age >75 years increase the risk of mortality in women. The risk of mortality in men is
presented in Table 3.
Table 3. Assessment of mortality risk in men
Survived (n=261)
Abs.
Mean.
St.dev.
Died (n=50)
Abs
Mean
St.dev.
F
p
RR
95%CI
ST elevation
149
0.57
0.496
39
0.78
0.418
7.82
0.0055
1.37
1.14-1.64
Diabetes Mellitus
82
0.31
0.465
41
0.82
0.388
52.15
0.0000
2.61
2.09-3.26
hypertension
147
0.56
0.497
48
0.96
0.198
30.87
0.0000
1.70
1.51-1.92
CKD
21
0.08
0.273
25
0.50
0.505
71.74
0.0000
6.21
3.79-0.19
COPD*
44
0.17
0.375
19
0.38
0.490
11.98
0.0006
2.25
1.44-3.52
Arterial
*History of COPD documented by spirometry
ST elevation, diabetes mellitus, arterial hypertension, CKD and COPD increase the risk
of mortality in men.
9
According to the existing data, the women with acute myocardial infarction are older than
men, the prevalence of arterial hypertension and diabetes mellitus are higher in female patients
and mortality rate is also higher in women.
At the hospital as a result of our study the mortality rate did not differ between genders,
diabetes, arterial hypertension and CKD were found to be factors of increased mortality risk
equally in subjects of both genders. In females the predictor of mortality risk age >75 was
revealed, and additional mortality risk factor in males COPD was found.
REFERENCE
1. Eliasson M, Jansson JH, Lundblad D, Näslund U. The disparity between long-term survival
in patients with and without diabetes following a first myocardial infarction did not change
between 1989 and 2006: an analysis of 6,776 patients in the Northern Sweden MONICA
Study.Diabetologia. 2011;54:2538–2543. 7
2. Halkin A. et al. Prediction of Mortality after Primary Percutaneous Coronary Intervention
for Acute Myocardial Infarction: The CADILLAC Risk Score. J Am Coll Cardiol. May 3,
2005; 45:1397– 405. 6
3. Lansky AJ, Pietras C, Costa RA, et al. Gender differences in outcomes after primary
angioplasty versus primary stenting with and without abciximab for acute myocardial
infarction. Circulation 2005; DOI: 10.1161/01. 4
4. Nguyen HL, Gore JM, Saczynski JS, Yarzebski J, Reed G, Spencer FA, Goldberg RJAge
and sex differences and 20-year trends (1986 to 2005) in prehospital delay in patients
hospitalized with acute myocardial infarction.Circ Cardiovasc Qual Outcomes. 2010
Nov;3(6):590-8.3
5. Petersen ED, Lansky AJ, Kramer J, et al. National Cardiovascular Network Clinical
Investigators. Effect of gender on the outcomes of contemporary percutaneous coronary
intervention. Am J Cardiol 2001; 88: 359-64.2
6. Stramba-Badiale M, Fox KM, Priori SG, et al. Cardiovascular diseases in women: a
statement from the policy conference of the European Society of Cardiology. Eur Heart
J2006; 27: 1-12.Daly B, Clemens F, Lopez-Sendom JL, et al. Gender differences in the
management and clinical outcome of stable angina. Circulation 2006; 113: 490-8. 1
10
7. Дадашова Г.М., Бахшалиев А.Б., Дашдамиров Р.Л., Мамедова Н.Т.Особенности
клинико-функционального состояния, факторы риска и прогноз инфаркта миокарда у
женщин с метаболическим синдромом. Медицинские новости, 2011, №1, c. 83-85.
GENDER DIFFERENCES OF PROGNOSTIC VALUE OF CO-MORBIDITIES IN
PATIENTS WITH ACUTE CORONARY SYNDROMES
L.Gujejiani, N. Sharashidze, Z.Pagava, M.Mamatsashvili,
G.Saatashvili, M.Jebashvili
Iv.Javakhishvili Tbilisi State University, Tbilisi, Georgia
“Adapti” LTD. Angio-cardiological clinic, Tbilisi, Georgia
SUMMARY
The objective of the study was the evaluation and comparison of composition, as well as
the prognostic value of co-morbidities in male and female patients with acute coronary
syndromes. The patients (311 males, 292 Females) with acute coronary syndromes (ACS) were
retrospectively studied. The study subjects were divided into groups by gender, age and outcome.
The rate of mortality risk factors was evaluated and compared between the groups. The statistical
analysis was performed by SPSS 17.0. In age group <65 prevailed males and age group >75 females. The comparison of co-morbidity rate showed a higher prevalence of COPD in male
patients with ACS and higher rate of diabetes and CKD in females. The rate of arterial
hypertension was significantly higher in female individuals (p<0.001). At the hospital the
mortality rate did not differ between genders. According to the results of our study diabetes,
arterial hypertension and CKD were found to be factors of increased mortality risk, equally in
subjects of both genders. In females, predictor of mortality risk age >75 was revealed, and
additional mortality risk factor in males COPD was found.
KEY WORDS: Acute coronary syndromes, gender differences, concomitant diseases
prognostic value
11
ГЕНДЕРНЫЕ РАЗЛИЧИЯ ПРОГНОСТИЧЕСКОЙ ЗНАЧИМОСТИ
КОМОРБИДНОГО СПЕКТРА У ПАЦИЕНТОВ С ОСТРЫМИ
КОРОНАРНЫМИ СИНДРОМАМИ
Л. Гуджеджиани, Н. Шарашидзе, З. Пагава, М. Мамацашвили,
Г. Сааташвили, М.Джебашвили
Тбилисский государственный университет им И. Джавахишвили, Тбилиси, Грузия
КОО“ Адапт“ Ангио-кардиологическая клиника, Тбилиси, Грузия
РЕЗЮМЕ
Цель исследования: изучение коморбидного спектра, оценка и сравнение
прогностической значимости сопутствующих заболеваний между пациентами женского и
мужского пола с острыми коронарными синдромами. Пациенты (311 мужчин, 292
женщин) с острыми коронарными синдромами были исследованы ретроспективно.
Изучаемый контингент больных был разделен на группы по возрасту, полу и исходу
заболевания. Частоту
факторов риска летальности, оценивали и сравнивали между
группами. Статистичесский анализ проводился с помощью программного пакета SPSS
17.0. Число больных мужского пола значительно превышало в группе <65 л., тогда как в
группе >75 л.
преобладали индивиды женскиго пола. Сравнительный анализ
распространения сопутствующих заболеваний показал: диабет и хроничесская почечная
недастаточность встречаются чаще у женщин, тогда как ХОЗЛ выявляется значительно
чаще у мужчин. Артериальная гипертензия встречалась значительно чаще у лиц женского
пола (p<0.001). Показатель внутрибольничной летальности среди женщин не отличается
от такового у мужчин. По результатам нашего исследования диабет, артериальная
гипертензия и ХПН оказались факторами повышенного риска летальности у пациентов
обоих полов в равной степени. У женщин предиктором риска смертности является также
возраст >75, у мужчин - дополнительный фактор риска смертности ХОЗЛ .
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: острый коронарный синдром, гендерные различия,
сопутствующие заболевания, прогностическaя значимость
12
komorbiduli speqtris prognozuli mniSvnelobis genderuli
gansxvavebebi mwvave koronaruli sindromebis dros
l. gujejiani, n. SaraSiZe, z. faRava, m. mamacaSvili,
g. saaTaSvili, m. jebaSvili
iv. javaxiSvilis sax. Tbilisis saxelmwifo universiteti, Tbilisi,
saqarTvelo
Sps “adapti“ angio-kardiologiuri klinika, Tbilisi, saqarTvelo
reziume kvlevis mizans Seadgenda mwvave koronaruli sindromis komorbiduli
speqtris Seswavla da Tanmxlebi daavadebebis prognozuli mniSvnelobis
Sefaseba sxvadasxva sqesis individebSi.Gretrospeqtulad Seswavlili iyo
orive sqesis
603
pacienti
სakvlevi
sindromiT.
gamosavlis
(311
individebi
kaci,
292
qali)
mwvave koronaruli
dayofili
iyvnen
sqesis,
asakisa
da
mixedviT.Lletalobis risk-faqtorTa sixSire gansazRvruli
da Sedarebuli iyo jgufebs Soris. სtatistikuri analizi Sesrulebuli
iyo
SPSS 17.0 programuli paketis gamoyenebiT.Aganawilebis sixSireTa
analizis mixedviT, asakobriv jgufSi <65 w. Warbobdnen mamrobiTi sqesis
pacienetebi, xoloAasakobriv jgufSi >75 w. meti iyo qalTa sixSire.
Tanmxlebi
daavadebebis
maCvenebeli
mamrobiTi
sixSireTa
sqesis
Sefasebam
individebSi;
aCvena
fqod-is
diabetisa
da
maRali
Tirkmlis
qronikuli daavadebis sixSire qalebSi aRemateboda igive maCveneblebs
kacebSi. arteriuli hipertenziis gavrcelebis maCvenebeli mniSvnelovnad
maRali iyo qalebSi (p<0.001). Sidahospitaluri letalobis maCvenebeli ar
gansxvavdeboda sxvadasxva sqesis individebs
mixedviT
diabeti,
Tirkmlis
qronikuli
Soris.Kkvlevis
daavadeba
da
Sedegebis
arteriuli
hipertenzia warmoadgens letalobis momatebuli riskis prediqtorebs
Tanabrad orive sqesis individebSi. mdedrobiTi sqesis pacientebSi maRali
riskis prediqtoria agreTve asaki >75, xolo mamrobiTi sqesis pacientebSi filtvis qronikuli obstruqciuli daavadeba.
13
sakvanZo
mwvave
sityvebi:
koronaruli
sindromi,
genderuli
gansxvavebebi, Tanmxlebi daavadebebi, prognozuli mniSvneloba
ОЦЕНКА ВЛИЯНИЯ МУТАЦИЙ МИТОХОНДРИАЛЬНОГО ГЕНОМА НА
ТОЛЩИНУ ИНТИМО-МЕДИАЛЬНОГО СЛОЯ СОННЫХ АРТЕРИЙ У ЖЕНЩИН
С БЕССИМПТОМНЫМ АТЕРОСКЛЕРОЗОМ
М.М. Чичёва(2)*, М.А. Сазонова (1,3), И.А.Собенин (1,3),А.Н.Орехов (1,2)
ФГБУ «Научно-исследовательский институт общей патологии и патофизиологии
РАМН», Москва, Россия
АНО «Научно-исследовательский институт атеросклероза Российской академии
естественных наук», Москва, Россия
ФГБУ «Российский кардиологический научно-производственный комплекс»
Минздравсоцразвития России, Москва, Россия
ВВЕДЕНИЕ
В современном мире на первый план выходят
такие социально значимые
мультифакториальные заболевания, как атеросклероз, диабет, рак. Атеросклероз является
одной из самых распространенных в наше время патологий и служит фундаментом
большинства сердечно-сосудистых заболеваний, таких как ишемическая болезнь сердца,
инфаркт
миокарда,
сердечная
недостаточность,
мозговой
инсульт,
нарушение
кровообращения конечностей и органов брюшной полости. На начальных стадиях
заболевания атеросклероз распознать крайне трудно, а оценка относительного риска
развития данной патологии, является одной из приоритетных задач современной
медицины.В связи с этим имеет смысл более детальное рассмотрение патофизиологии
данного заболевания, а так же наследственных маркеров, которые являются ранними
предикторами атеросклероза.
Существует ряд стандартных факторов риска развития атеросклероза, которые
принято оценивать в клинической практике: возраст [1], масса тела, индекс массы тела [2],
систолическое артериальное давление [3], уровень общего холестерина, холестерина
ЛПНП, холестерина ЛПВП и триглицеридов крови [4,5], а также курение [3,6], диабет
14
[7,8] и гипертония [3]. Несмотря
на высокую прогностическую значимость,
традиционные факторы риска сердечно-сосудистых заболеваний не могут объяснить фокальность
атеросклеротического поражения, поскольку действуют системно. Одним из возможных
объяснений явления- сосуществования поражённых и не поражённых атеросклерозом
участков интимы сосуда, могут быть генетические факторы.
Долгое
время
исследования
в
области
медицинской
генетики
были
сконцентрированы на мутациях ядерного генома, как предикторах атеросклероза. Была
выявлена ассоциация с такими патологиями как нарушения липидного обмена [9,10,11],
ИБС [12,13,14], и непосредственно атеросклероз [15,16,17].Но существует ограничение,
характерное для исследований, посвящённых ассоциации мутаций ядерного генома с
атеросклерозом: при наличии любого из вариантов полиморфизмов, достоверно
ассоциированного с какими-либо сердечно-сосудистыми заболеваниями, относительный
риск варьирует в пределах 1,06-1,40. Это означает, что мутации ядерного генома, как
факторы риска, имеют недостаточную диагностическую и прогностическую значимость,
даже в сравнении с отдельными традиционными факторами риска сердечно-сосудистых
заболеваний. Так, относительный риск развития атеросклероза при повышении уровня
триглицеридов в крови составляет 1,60. В целом, все известные полиморфизмы ядерного
генома объясняют не более 5% вариабельности сердечно-сосудистых заболеваний в
популяции [18].
Анализ литературных данных позволил нам предположить, что мутации
митохондриального генома могут играть роль в формировании атеросклероза, так как в
очаге раннего
атеросклеротического
поражения происходят патофизиологические
процессы, требующие от клеток повышенного уровня метаболической активности. В
результате мутирования митохондриального генома может возникнуть митохондриальная
дисфункция, что влечёт за собой снижение уровня выработки энергии. Этот процесс
может привести к усугублению атерогенеза.
В том случае, если все митохондрии в клетке имеют одинаковую копию ДНК
дикого типа, наблюдается гомоплазмия (однотипность митохондриальной ДНК у
индивидов). Но так как в митохондриях проходит процесс дыхания, связанный с
повышенным количеством активных форм кислорода (АФК), митохондриальный геном
15
отличается выраженной нестабильностью, поэтому в нем нередки мутации, возникающие
в течение жизни индивида. Кроме того, ряд мутаций митохондриального генома может
быть передан по наследству от матери к ребёнку. Вследствие одновременного
присутствия в митохондриях нормальных и мутантных молекул ДНК возникает
гетероплазмия [19]. Митохондриальные мутации могут накапливаться в течение жизни
индивида, формируя фенотип носителя [20].
Материалы и методы
С целью проверки гипотезы о том, что мутации митохондриального генома могут
играть роль в патогенезе атеросклероза, было проведено клиническое кроссекционное
исследование. В качестве материала была использована кровь, полученная от 183 условно
здоровых женщин-добровольцев, у которых не наблюдалось клинических проявлений
заболеваний сердечно-сосудистой системы; всем участникам исследования было
проведено ультрасонографическое сканирование бассейна сонных артерий. Возраст
женщин варьировал от 34 до 86 лет, средний возраст по выборке составил 65,4(SD=9,3)
лет.
Для диагностики доклинического атеросклероза использовали ультрасонографию
высокого разрешения в В-режиме с помощью линейного сосудистого датчика с частотой
7,5 МГц, далее была произведена компьютерная оценка толщины интимо-медиального
комплекса (ТИМ) общих сонных артерий.
При определении степени предрасположенности к атеросклерозу, использовали
пограничные возрастно-половые значения показателя ТИМ для женщин Московской
популяции[21]. Абсолютные значения показателя ТИМ были перекодированы в
квартильные показатели ординарной шкалы (1, 2 или 3) в соответствии с величинами
межквартильных границ. При этом принадлежность к 1-й квартили рассматривали как
признак низкого уровня атеросклеротической нагрузки (1), принадлежность к 4-й
квартили - высокой (3). Принадлежность ко 2-й и 3-й квартилям рассматривали как
среднюю степень атеросклеротической нагрузки (2).
Статистическую оценку результатов проводили с использованием пакета SPSS
версии 14.0 (SPSSInc., США). Данная обработка проведена с использованием U-теста для
независимых выборок по Манну-Уитни и Н-теста по Краскеллу-Уоллису. Достоверными
считали различия при 95% вероятности безошибочного прогноза. Для определения
16
коэффициента корреляции Спирмена проводили анализ таблиц сопряженности. Для
интерпретации направления связи между стадией атеросклеротического поражения и
процентом гетероплазмии использовали метод линейной регрессии.
Результаты и обсуждение
На первом этапе работы для женщин добровольцев были проанализированы
стандартные факторы риска развития атеросклероза: возраст, масса тела, индекс массы
тела, систолическое артериальное давление, уровень общего холестерина, холестерина
ЛПНП и триглицеридов крови, а также курение, диабет, гипертония.
Результаты сравнения средних демонстрируют, что толщина интимо-медиального
слоя, как характеристика бессимптомного атеросклероза, ассоциирована только с массой
тела (р = 0,024 - 0,028 для сравнения групп с разным уровнем атеросклеротической
нагрузки с использованием различных критериев), и, как следствие, с индексом массы
тела (р = 0,012 - 0,027), но ни с какими другими факторами риска .R2дисперсионного
анализа оказался равным 0,08 (р = 0,036), следовательно, описанными факторами риска
объясняется только 8% вариабельности ТИМ. Такая низкая прогностическая значимость
традиционных факторов риска развития атеросклероза в исследуемой выборке является
удивительной. Возможно, это является следствием её смещённости: контингент
характеризовался не только однополостью, но и достаточно высоким средним возрастом.
В рамках второго этапа исследования был проведён ряд ПЦР с праймерами на
область 37 мутаций митохондриального генома и дальнейшее пиросеквенирование
амплификатов для выявления точечных замен или микроделеций митохондриального
генома. Полученные пирограммы обрабатывались с использованием оригинального
метода оценки процента гетероплазмии. Общая формула для подсчёта процента
гетероплазмии выглядит следующим образом:
P=
h− N
⋅100%
M −N
где P - процент гетероплазмии;
h -высота пика исследуемого нуклеотида,
N - высота пика исследуемого нуклеотида, соответствующая наличию в образце
100% нормальных аллелей;
17
M - высота пика исследуемого нуклеотида, соответствующая наличию в образце
100% мутантных аллелей.
Такой метод изучения митохондриального генома является новым и был недавно
разработан в нашей лаборатории Сазоновой М.А. с соавторами [20].
В рамках данной работы принцип подсчёта процента гетероплазмии был
скорректирован и оптимизирован.
К ранее использованной методике расчёта было добавлено 2 пункта:
1)
Поправка на фон.
2)
Коррекция пика А, необходимая в связи с остаточной детекцией АТФ, при
прохождении реакции приосеквенирования (коэффициент 0.9).
Скрининг показал, что девять исследованных мутаций в данной выборке
гомоплазмичны. Дальнейшая обработка была продолжена для данных по 28 оставшимся
мутациям. На основании анализа совокупности статистических исследований обнаружено
пять мутаций, демонстрирующих стабильную ассоциацию с патологическим увеличением
ТИМ по всем моделям - G13513A, C3256T, G14709A, G14846A и G12315A. Для
дисперсионного анализа, включающего эти пять мутаций, коэффициент R2 модели равен
0,68 (p = 0,014), что означает, что в данной выборке совокупностью мутаций G13513A,
C3256T, G14709A, G14846A и G12315A можно объяснить 68% вариабельности ТИМ.
Полученные результаты дают положительный ответ на вопрос о том, могут ли мутации
митохондриального генома играть роль в формировании и развитии атеросклероза.
Практическим результатом данного исследования может стать разработка
диагностического
набора
для
выявления
генетической
предрасположенности
к
атеросклерозу. Кроме того, можно утверждать, что гетероплазмичность является
достаточно распространённым явлением, характеризующим мутации митохондриального
генома: гомоплазмичными оказались лишь 24% изученных нами мутаций.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Bang O.Y., Saver J.L., Liebeskind D.S., Lee P.H., Sheen S.S., Yoon S.R, Yun S.W., Kim
G.M., Chung C.S., Lee K.H., Ovbiagele B. Age-distinct predictors of symptomatic
cervicocephalic atherosclerosis // Cerebrovasc. Dis. - 2009. - Vol. 27, №1. - P. 13-21.
18
2. Lee C.D., Sui X., Blair S.N. Combined effects of cardiorespiratory fitness, not smoking, and
normal waist girth on morbidity and mortality in men // Arch. Intern. Med. - 2009. Vol.169, №22. - P. 2096-2101.
3. Baldassarre D., Castelnuovo S., Frigerio B., Amato M., Werba J.P., De Jong A., Ravani
A.L., Tremoli E., Sirtori C.R. Effects of timing and extent of smoking, type of cigarettes,
and concomitant risk factors on the association between smoking and subclinical
atherosclerosis // Stroke. - 2009. - Vol. 40, №6. - P. 1991-1998.
4. Arai H., Hiro T., Kimura T., Morimoto T., Miyauchi K., Nakagawa Y., Yamagishi M.,
Ozaki Y., Kimura K., Saito S., Yamaguchi T., Daida H., Matsuzaki M. More intensive lipid
lowering is associated with regression of coronary atherosclerosis in diabetic patients with
acute coronary syndrome-sub-analysis of JAPAN-ACS study // J. Atheroscler. Thromb. 2010. - Vol. 17, №10. - P. 1096-1107.
5. Magnussen C.G., Raitakari O.T., Thomson R., et al. Utility of currently recommended
pediatric dyslipidemia classifications in predicting dyslipidemia in adulthood: evidence from
the Childhood Determinants of Adult Health (CDAH) Study, Cardiovascular Risk in Young
Finns Study, and Bogalusa Heart Study // Circulation. - 2008. - Vol.117. - P. 32-42.
6. Dempsey RJ, Moore RW. Amount of smoking independently predicts carotid artery
atherosclerosis severity. // Stroke. 1992, 23 (5), P. 693-696.
7. Barlovic D.P., Soro-Paavonen A., Jandeleit-Dahm K.A. RAGE biology, atherosclerosis and
diabete. // Clin. Sci. (Lond). - 2011. - Vol. 121, № 2. - P. 43-55.
8. Lamon-Fava S., Herrington D.M., Horvath K.V., Schaefer E.J., Asztalos B.F. Effect of
hormone replacement therapy on plasma lipoprotein levels and coronary atherosclerosis
progression in postmenopausal women according to type 2 diabetes mellitus status //
Metabolism. - 2010. - Vol.59, №12. - P. 1794-1800.
9. Chen S.N., Cilingiroglu M., Todd J., Lombardi R., Willerson J.T., Gotto A.M. Jr, Ballantyne
C.M., Marian A.J. Candidate genetic analysis of plasma high-density lipoprotein cholesterol
and severity of coronaryatherosclerosis // BMC Med. Genet. - 2009. - Vol.10. - P. 111-114.
10. Chu N.F., Lin F.H., Chin H.C., Hong Y.J. Association between interleukin-6 receptor gene
variations and atherosclerotic lipid profiles among young adolescents in Taiwan // Lipids.
Health. Dis. - 2011. - Vol.12, №10. - P. 136-140.
19
11. Lu Y., Feskens E.J., Boer J.M., Imholz S., Verschuren W.M., Wijmenga C., Vaarhorst A.,
Slagboom E., Müller M., Dollé M.E. Exploring genetic determinants of plasma total
cholesterol levels and their predictive value in a longitudinal study // Atherosclerosis. 2010. - Vol.213, №1. - P. 200-205.
12. Желанкин А.В., Сазонова М.А., Коробов Г.А., Хасанова З.Б., Постнов А.Ю., Орехов
А.Н., Собенин И.А. Детекция замены тимина на цитозин в позиции 3336
митохондриального генома при атеросклеротических поражениях человека //
Современный мир, природа и человек. - 2011. - Т. 21. - C. 59-61.
13. Asif A.R., Hecker M., Cattaruzza M. Disinhibition of SOD-2 expression to compensate for a
genetically determined NO deficit in endothelial cells-brief report // Arterioscler. Thromb.
Vasc. Biol. - 2009. - Vol. 29, №11. - P. 1890-1893.
14. Srivastava A., Garg N., Mittal T., Khanna R., Gupta S., Seth P.K., Mittal B. Association of
25 bp deletion in MYBPC3 gene with left ventricle dysfunction in coronary artery disease
patients // PLoS One. - 2011.- Vol.6, №9. - e24123.
15. Ben Assayag E., Shenhar-Tsarfaty S., Bova I., Berliner S., Usher S., Peretz H., Shapira I.,
Bornstein N.M. Association of the -757T>C polymorphism in the CRP gene with circulating
C-reactive protein levels and carotid atherosclerosis // Thromb. Res. - 2009. - Vol.124, №4. P. 458-462.
16. Kawamoto R., Kohara K., Tabara Y., Miki T., Doi T., Tokunaga H., Konishi I. An
association of 5,10-methylenetetrahydrofolate reductase (MTHFR) gene polymorphism and
common carotid atherosclerosis // J. Hum. Genet. - 2001. - Vol.46, №9. - P. 506-510.
17. Kettunen T., Eklund C., Kähönen M., Jula A., Päivä H., Lyytikäinen L.P., Hurme M.,
Lehtimäki T. Polymorphism in the C-reactive protein (CRP) gene affects CRP levels in
plasma and one early marker of atherosclerosis in men: The Health 2000 Survey // Scand. J.
Clin. Lab. Invest. - 2011. - Vol.71, №5. - P. 353-361.
18. John P.A. Ioannidis, M.D. Prediction of Cardiovascular Disease Outcomes and Established
Cardiovascular Risk Factors by Genome-Wide Association Markers // Circ. Cardiovasc.
Genet. - 2009, - Vol.2,№1. - P. 7-15.
19. Wallace D.C., Brown M.D., Lott M.T. Mitochondrial DNA variation in human evolution
and disease // Gene. -1999. - Vol.238, №1. - P. 211-230.
20
20. Sazonova M.A., Andrianova I.V., Khazanova Z.B., Sobenin I.A. Quantitative mitochondrial
genome mutation investigation and possible role of the somatic mutations in development of
atherosclerotic lesion of human aorta // Atherosclerosis Suppl. - 2009. - Vol.9, №1. - P.113119.
ОЦЕНКА ВЛИЯНИЯ МУТАЦИЙ МИТОХОНДРИАЛЬНОГО ГЕНОМА НА
ТОЛЩИНУ ИНТИМО-МЕДИАЛЬНОГО СЛОЯ СОННЫХ АРТЕРИЙ У ЖЕНЩИН
С БЕССИМПТОМНЫМ АТЕРОСКЛЕРОЗОМ
М.М. Чичёва, М.А. Сазонова, И.А.Собенин, А.Н.Орехов
ФГБУ «Научно-исследовательский институт общей патологии
и патофизиологии РАМН», Москва, Россия
АНО «Научно-исследовательский институт атеросклероза
Российской академии естественных наук», Москва, Россия
ФГБУ «Российский кардиологический научно-производственный комплекс»
Минздравсоцразвития России, Москва, Россия
РЕЗЮМЕ
Атеросклероз является одной из наиболее распространенных патологий, которые
лежит в основе большинства сердечно-сосудистых заболеваний. Существует ряд факторов
риска,
эффект
которых
принимается
во
внимание
при
оценке
степени
предрасположенности человека к развитию сердечно-сосудистых заболеваний. Несмотря
на наличие теоретических знаний, их прогностическая ценность не доказана для
смещённых выборок. Целью данного исследования было изучение роли патогенных
мутаций митохондриального генома клетки крови в формировании бессимптомных
атеросклеротических поражений у женщин. Впервые установлено, что уровень
гетероплазмии мутаций митохондриального генома C3256T, G14709A, G12315A,
G13513A и G14846A связан со степенью доклинического атеросклероза у женщин.
Суммарная
мутационная
нагрузка
митохондриального
генома,
обоснованная
совокупностью мутаций C3256T, G14709A, G12315A, G13513A и G14846A объясняет 68%
вариабельности толщины интима-медиального (ТИМ) слоя сонных артерий, в то время
как
совокупность
традиционных
факторов
риска
развития
сердечно-сосудистых
заболеваний может объяснить только 8% изменчивости ТИМ. Наконец, можно
утверждать,
что
распространённым,
явление
гетероплазмии
поскольку
76%
митохондриального
исследуемых
мутаций
генома
является
гетероплазмичны.
В
21
совокупности эти результаты уточняет картину предрасположенности к формированию
сердечно-сосудистых заболеваний. Полученные данные могут быть использованы для
разработки эффективных терапевтических подходов для лечения атеросклероза.
КЛЮЧЕВЫЕ
СЛОВА:
Патология,
Атеросклероз,
Мутация,
Геном,
Митохондриальный
mitoqondriuli genomis mutaciis gavlenis Sefaseba saZile
arteriebis Sida-medialuri Sreebis sisqeze usimptomod
mimdinare
aTeroskleroziT daavadebul qalebSi
CiCoeva m.m., sazonova m.a., sobenini a.a., orexovi a.n.
zogadi paTologiisa da paTofiziologiis samecniero-kvleviTi
instituti (rmma), moskovi, ruseTi
ruseTis bunebriv mecnierebaTa akademiis aTerosklerozis
samecniero-kvleviTi institute, moskovi, ruseTi
ruseTis federaciis janmrTelobisa da socialuri ganviTarebis
saministros kardiologiis samecniero-kvleviTi centri, moskovi, ruseTi
reziume
aTerosklerozi
warmoadgens
erTerT
yvelaze
gavrcelebul
paTologias, romelic safuZvlad udevs gul-sisxlZarRvTa daavadebaTa
umravlesobas
arsebobs
adamianis
rigi risk-faqtorebisa, romelTa gavlenasac
gulsisxlZarRvTa
daavadebebis
mimarT
ganwyobis
ganixlaven
Sefasebis
dros. miuxedavad Teoriuli monacemebisa maTi prognostuli mniSvneloba
Sereulad arCeviT jgufebSi jer ar aris damtkicebuli. aRniSnuli
kvlevis mizani iyo, sisxlis ujredis genomis mitoqondriuli mutaciis
gavlenis
Sefaseba
usimptomod
mimdinare
aTeroslklerozuli
dazianebebis formirebaze qalebSi.
pirvelad dadginda, rom C3256 T, G G14709A,G G12315A, G G13513 A A
daG
G14846A
dakavSirebulia
genomis
qalebSi
mitoqondriuli
aTerosklerozis
mutaciebis
heteroplazia
preklinikur
formebTan.
mitoqondriuli genomis sumaruli mutaciuri datvirTva ganpirobebulia
C3256T, G14709A, G12315A, G13513A და G14846A mutaciebis erTobliobiT, rac
22
iwvevs
saZile
arteriebis
Sida
medialuri
Sreebis
sisqis
68%-ian
variabelobas, maSin, rodesac gulsisxlZarRvTa daavdebebis ganviTarebis
tradiciuli
risk
faqtorebis
erToblioba
ganapirobebs
intima-
medialurui Sris mxolod 8%-ian cvalebadobas. dabolos, SesaZlebelia
imis mtkiceba, rom mitoqondriuli genomis heteroplazmia warmoadgens
kargad
gavrcelebul
process,
radgan
Seswavlili
mutaciebis
76%
heteroplazmulia. miRebuli Sedegebis erToblioba asabuTebs organizmis
midrekilebas
gulsisxlZarRvTa
daavadebebis
formirebisadmi.
aRniSnuli Sedegebi SesaZlebelia, gamoyenebul iqnas aTerosklerozis
mkurnalobis efeqturi meTodebis SesamuSaveblad.
sakvanZo sityvebi: paTologia, aTerosklerozi, mutacia, genomi,
mitoqondriuli
ASSESSMENT OF THE IMPACT OF MUTATIONS OF MITOCHONDRIAL GENOME
ON A THICKNESS OF INTIMO –MEDIAL LAYER OF CAROTID ARTERIES IN
WOMEN WITH ASYMPTOMATIC ATHEROSCLEROSIS
ChichevaM., SazonovaM.A., SobeninI.А., Orekhov A.N
The Institute of General Pathology and Pathophisiology of Russian Academy of Medical
Sciences, Moscow, Russia
Independent Non-Profit Irganization “Research Institute of Atherosclerosis of the Russian
Academy of Natural Sciences”, Moscow, Russia
Federal State Institution "Russian Cardiology Research and Production Complex" of the
Ministry of Health of the Russian Federation, Moscow, Russia
SUMMARY
Atherosclerosis is one of the most common pathologies which underpins most
cardiovascular diseases. There are a number of risk factors, the effect of which is taken into
account in assessing the extent of human predisposition to the development of vascular disease.
Despite the existence of theoretical knowledge, but their predictive value is not proved to offset
samples. The aim of our study was to investigate the pathogenic role of blood cell’s
mitochondrial genome mutations in the formation of asymptomatic carotid atherosclerotic
lesions in women.
23
We are first, who has shown, that the level of mitochondrial genome mutation’s C3256T,
G14709A, G12315A, G13513A and G14846A heteroplasmy is associated with the degree of preclinical atherosclerosis in women. The total mutational load of the mitochondrial genome for
mutations C3256T, G14709A, G12315A, G13513A G14846A explains 68% of the carotid
artery's intima-media thickness variability, while the totality of traditional cardiovascular disease
risk factors can explain only 8% of the IMT variability. Finally, we can state that the
phenomenon of heteroplasmy of the mitochondrial genome is very common, because 76% of the
studied mutations are heteroplasmic.
Taken together these results clarify the picture of predisposition to cardiovascular
diseases formation. Our data can be used to develop effective therapeutic approaches for the
treatment of atherosclerosis.
KEY WORDS: Pathology; atherosclerosis; mutation; mitochondrial; genome.
РОЛЬ ПРОГЕСТЕРОНА В ПАТОГЕНЕЗЕ ПРЕЭКЛАМПСИИ
Тортладзе М.Л., Кинтрая Н.П., Саникидзе Т.В.
Департамент акушерства и гинекологии Тбилисского Государственного
Медицинского Университета
Департамент биофизики, Тбилисского Государственного Медицинского
Университета, Тбилиси, Грузия
Актуальность
Актуальной проблемой акушерской патологии является преэклампсия в виде
полиорганного патологическового синдрома, который проявляется во второй половине
беременности и манифестируется триадой основных симптомов: отёк, протеинурия и
гипертензия, в тяжелых случаях судорогами или коматозным состоянием [8, 9]. По
данным ВОЗ в структуре материнской смертности преэклампсия занимает одно из первых
мест, являясь причиной наступления преждевременных родов, преждевременной отслойки
нормально расположенной плаценты, развития фетоплацентарной недостаточности, задержки
внутриутробного развития плода, рождения детей с малой массой тела и др [15].
Несмотря на успехи, достигнутые в области изучения патогенеза и этиологии
преэклампсии, по сей день не существует единной теории причин и механизмов развития
24
этого синдрома, что особенно важно для его своевременной диагностики и превенции.
Считается, что развитие преэклампсии в организме беременной в основном обусловлено
нейрогенными, гормональными, генетичекскими и иммунологическими факторами [5, 6].
Целью исследования явилось установление роли гормональных механизмов
в
патогенезе преэклампсии.
Материалы и методы.
Проведено одномоментное, открыто-контролируемое клиническое исследование. В
основную группу вошли 30 беременных с преэклампсией. Критериями включения
пациенток в основную группу были: 1) репродуктивный возраст; 2) верифицированный
диагноз преэклампсии с учетом критериев современной классификации (протеинурия.
гипертензия); 3) информированное согласие пациента на участие в исследовании.
Обе группы беременных были гомогенны по возрасту, социальному положению,
местожительству и паритету. Критериями исключения из исследования являлись: острые
и
хронические
генитальные
и
экстрогенитальные
заболевания
(эссенциальная
гипертензия, пороки сердца, сахарный диабет, ожирение третьей степени, системные
заболевания, хронические инфекционные заболевания, вегетодистония, генетические
патологии). Контрольную группу составили 20 женщин репродуктивного возраста с
физиологическим течением беременности.
В I и II триместре, на 24 и 34 неделе гестации, всем проводилось определение
содержания прогестерона в сыворотке венозной крови методом ELISA.
Результаты исследования обрабатывались статистически программой SPSS, версия
19. Статистическая достоверность определялась на основе t-критерия Стьюдента;
статистически достоверными считальсь параметры с р<0,01. Определялась
чувствительность и специфичность исследования, его положительная и отрицательная
ценность.
Результаты исследования и их обсуждение
В таблице 1 представлены данные об изменении содержания прогестерона в крови
женщин с нормальным течением беремености и осложненной преэклампсией.
Статистически достоверная (значимая) разница по сравнению с контрольной
группой(p<0,001). Как следует из результатов исследования, содержания прогестерона
25
при преэклампсии на 15,8 % (Pp<0,05) снижается по сравнению с его уровнем при
нормальном течении беременности.
Таблица 1. Данные об изменении содержания прогестерона в крови
Содержание
Группа обследованных
прогестерона в крови
мкг/л
Контрольная 30 б-ых
Преэклампсия
20 б-ых
79,00±3.00
I
66.49±8,94*
II
62.60±13,42*
III
68.44±12,06*
При этом не выявлено статистически достоверных различий между его уровнем во
2 и 3 триместре.
Во время беременности плацента выполняет эндокринную функцию. В ней
синтезируются стероидные гормоны (прогестерон и эстрадиол), необходимые для
нормального течения беременности. Во время физиологической беременности в конце
третьего триместра в плаценте синтезируется большое количество прогестерона
(примерно в 10 раз больше, чем в яичниках во время лютеиновой фазы [11]). Конверсия
холестерола
в
прогестерон начинается на внутренней
мембране митохондрий в
десмолазной реакции расщепления боковой цепи холестерола до прегненалона, которая
катализирутся экспрессируемым в трофобластах
плаценты
цитохромом
Р-450 [11].
Цитохром Р-450 также участвует в гидроксилировании различных стероидов в
положении 11β. В этой реакции роль донора
электронов выполняет
адренодоксин,
который восстанавливается NADPH-зависимой адренодоксинредуктазой. Во время
интенсификации стероидогенеза феррицитохром Р-450 восстанавливается в результате
присоединения субстрата [1, 10]. Было показано, что снижение интенсивности синтеза
прогестерона во время окислительного стресса в плаценте обусловлено подавлением
десмолазной
активности
митохондриального
цитохрома Р-450 и не влияет на его
каталитическую активность в гидроксилирующих реакциях [11].
26
На
основании
анализа
данных
литературы,
можно
сделать
вывод,
что
зафиксированное нами снижение уровня прогестерона, в плазме крови пациенток с
осложненной преэклампсией беременностью, обусловлено нарушением метаболизма
плаценты. В наших ранних исследованиях было показано, что в плаценте пациентак с
беременностью, осложненной преэклампсией, регистрируются нитрозильные комплексы
железа, входящего в качестве кофактора в состав белков-переносчиеов электронов цепи
электронного транспорта митохондрий. [2]. Нитрозилирование митохондриальных белков
может быть обусловлено недостатком кислорода (гипоксией),
возникшим в условиях
нарушенного кровообращения в плаценте при преэклампсии. Подобная модификация
митохондриальных белков обеспечивает снижение интенсивности электронного транспорта,
интенсивности окислительного фосфорилирования в митохондрий и может стать причиной
нарушения энергогенеза, развития ишемии в плаценте, нарушением процесов синтеза
стероидных гормонов, в том числе прогестерона [2].
Во время беременности прогестерону принадлежит мультифакторная
роль
в
регуляции гомеостаза организма в процессе беременности. Прогестерон способствует
сохранению
электролитного
баланса, регуляции базального тонуса
кровеносных
сосудов, клеточного и гуморального иммунитета, продукции цитокинов и антител
против аутоантигенов [13]. Прогестерон посредством рецептор-зависимых механизмов,
играет важную роль в развитии иммунотолерантности (ингибировании ответной реакции
лимфоцитов на митогены, продукции провоспалительных цитокинов (IL-1,IL-6. TNF-α),
подавлении острой реакции организма по отношению к аллотрансплантанту) в организме
матери по отношению к плоду и сохранении беременности [7]. Поскольку содержание
прогестерона в крови беременных резко возрастает и значительно превышает
концентрацию, необходимую для насыщения рецепторов прогестерона, расположенных
на поверхности лимфоцитов, считается, что помимо прогестероновых рецепторов
проявлении
иммуносупресорной
функции
прогестерона
участвуют
в
прогестерон-
зависимые σ1 рецепторы [4].
Наши
предсшествующие
исследования
[3]
и
данные
литературы
[5]
свидетельствуют о наличии иммунологических нарушений во время преэклампсии,
которые возможно не являются непосредственными инициаторами прееклампсии, но
могут значительное влияние оказать на течение беременности [14].
27
Выявленное нами снижение уровня прогестерона во время преэклампсии, может
являеться одной из причин нарушения механизмов регуляции иммунотолерантности в
организме беременных, активации клеточного звена (Th1) иммунитета [12], дисбаланса Т
лимфоцитов (Th1/Th2) [3]. Было установлено, что
во
время
осложненной
преэклампсией беременности в плаценте рожениц значительно возрастает количество
σ1
рецепторов, что может быть обусловлено проявлением компенсаторной реакции в
ответ на недостаток субстрата (прогестерона) [4, 12].
Таким образом, на основании анализа результатов наших исследований и данных
литературы можно заключить, что недостаточность прогестерона при преэклампсии
является одной из причин активации клеточного иммунитета в организме беременных.
Заключение
Недостаточность прогестерона при преэклампсии является одной из причин
активации клеточного иммунитета в организме беременных и нарушения иммуного
баланса.
С
рекомендовать
целью
предотвращения
применение
этих
антиоксидантов
нарушений,
при
считаем
преэклампсии,
целесообразным
которые
несут
определенный вклад в предотвращение нарушния работы электронотранспортной цепи
митохондрий и регуляцию стероидогенеза. Кроме того считаем, что медикаментозная
регуляция баланса прогестерона (гормонотерапия) также внесет положительный вклад в
регуляцию иммуного баланса и будет препятствовать развитию грозным осложнениям
преэклампсии.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Пулатова М.К., Рихирева Г.Т., Куроптьева З.В., Электронный парамагнитный
резонанс в биологии и медицине.Москва, 1989.
2. Тортладзе М.Л., Кинтрая Н.П., Паркаули М.Г., Саникидзе Т.В. Активность
антиоксидатных ферментов крови при физиологически протекающей и осложнённой
преэклампсией беременности Georgian Medical News № 2 (215): 2013; 12-16
3. Тортладзе М.Л., Кинтрая Н.П., Саникидзе Т.В. Некоторые аспекты
иммунного
метабализма при преэклпмпсии. Georgian Medical News № 12 (201): 2011; 24-27
4. Хецуриани Т.
Роль оксидативного стресса и рецерторов
σ 1
преэклампсии и её патогенезное лечение. Канд. дис. Тбилиси, 2006.с. 156
28
в развитии
5. Ahn H, Park J, Gilman-Sachs A, Kwak-Kim J. Immunologic characteristics of preeclampsia,
a comprehensive review. Am J Reprod Immunol. 2011; 65(4): 377-394.
6. Dekker G, Sukcharoen N. Etiology of preeclampsia: an update. J Med Assoc Thai.2004; 87
Suppl 3: 96-103.
7. Ganapathy M. E., Prasad P.D., Huang W., Seth P., Liebach F.H., Ganapathy V. Molecular
and ligand-binding characterization of the σ1 receptor in the Jurkat Human T lymphocyte
cell line., The J. Pharmac. And exp. Terap., 1999, 289, 241-260.
8. Hubel C.A. Oxidative stress in the pathogenesis of preeclampsia. Society of the
experimental biology and medicine 1999; 222: 222-235.
9. Hung TH, Skepper JN, Charnock-Jones DS, Burton GJ. Hypoxia-reoxygenation: a potent
inducer of apoptotic changes in the human placenta and possible etiological factor in
preeclampsia. Circ Res. 2002; 90(12):1274-81.
10. Klimek L Goldschmidt O, Mo..sges R, et al. Die Reaktion der Nasenschleimhaut bei
gesunden Probanden auf Histaminprovokation. Allergologie 1998; 21: 141–9.
11. Strauss I.H., Grafrols J.F., King B.F. Placenta influences in endocrinology. In: Degroot L.J.,
ed. Endocrinology. v. 3. Philadelphia: W.B. Saunders, 1995, 2171-2206
12. Szekeres-Bartho J.Egmann T.G., A projesterone-dependent immunomodulatory protein
alters the Th1/Th2 balance. J. Reprod. Immunol., 1996, 31, 81-95.
13. Taylor AA,Davison JM. Albumin excretion in normal pregnancy. Am J ObstetGynecol.
1997 (6);1559-60
14. Vinaiter D.Monnier JC. Pre-eclampsia:physiology and immunological aspects.Eur JObstet
Gynecol Reprod Biol. Aug.1995;61(2);85-97.Review.
15. http://whqlibdoc.who.int/hq/2011/WHO_RHR_11.25_eng.pdf
29
РОЛЬ ПРОГЕСТЕРОНА В ПАТОГЕНЕЗЕ ПРЕЭКЛАМПСИИ
Тортладзе М.Л., Кинтрая Н.П., Саникидзе Т.В.
Департамент акушерства и гинекологии Тбилисского Государственного
Медицинского Университета
Департамент биофизики, Тбилисского Государственного Медицинского
Университета, Тбилиси, Грузия
РЕЗЮМЕ
Несмотря на успехи, достигнутые в области изучения патогенеза и этиологии преэклампсии, по сей день не существует единной теории причин и механизмов развития этого синдрома, что особенно важно для его своевременной диагностики и превенции. Считается, что развитие преэклампсии в организме беременной в основном обусловлено нейрогенными, гормональными, генетичекскими и иммунологическими факторами. Целью исследования явилось установление роли гормональных механизмов
в патогенезе преэклампсии. Обследованы 50 женщин с преэклампсией (основная группа) и 30 женщин с физиологической беременностью (контрольная группа). В группу преэклампсии были включены женщины, у которых в третьем триместре беременности выявлена артериальная гипертензия и сопутствующая протеинурия. Нами было выявлено значительное снижение прогестерона в крови пациенток с преэклампсией в конце 2 и в 3 триместре, что может быть обусловлено нарушением
окислительно-восстановительных процессов в митохондриях плаценты в условиях
нарушения кровоснабжения и гипоксии, характерных для преэклампсии. Низкий
уровень прогестерона в крови беременных в свою очередь может быть одной из причин активации клеточного звена иммунитета, дисбаланса Т лимфоцитов (Th1/Th2) и
развития прееклампсии.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА:
Т- лимфоциты
30
Прогестерон,
прееклампсия, цитохром P450,
progesteronis roli preeklamfsiis paTogenezSi
m. TorTlaZe, n. kintraia, T. sanikiZe
Tbilisis saxelmwifo samedicino universitetis meanoba ginekologiis
departamenti
Tbilisis saxelmwifo sameiedicino universitetis biofizikis
departamenti, Tbilisi, saqarTvelo
reziume
preeklamfsiis
paTogenezis
kvlevaSi
miRweuli
warmatebebis
miuxedavad, dReisTvis ar arsebobs erTiani Teoria misi ganviTarebis
meqanizmebis
Sesaxeb,
rac
gansakuTrebiT
mniSvnelovania
eklampsiis
drouli diagnostikisa da prevenciisTvis. iTvleba, rom preeklamfsiis
ganviTareba
orsulTa
organizmSi
ganpirobebulia
neirogenuli
hormonuli, genetikuri da imunologiuri faqtorebis erTobliobiT.
kvlevis
mizans
warmoadgenda
preeklampsiis
paTogenezSi
hormonuli meqanizmebis rolis dadgena. gamokvleva utardeboda 30 qals
fiziologiuri orsulobiT da preeklampsiiT garTulebul 50 orsuls.
preeklamfsiis jgufSi CarTuli iyvnen qalebi, romlebsac gamouvlindaT
arteriuli hipertenzia da თanმxlebi proteinuria. preeklamfsiis dros
Cvens mier gamovlenil iqna progesteronis donis Semcireba me-2 da me-3
trimestrebSi,
mitoqondriebSi
rac
ganpirobebuli
Jangva-aRdgeniTi
SeiZleba
procesebis
iyos
placentis
darRveviT,
sisxlis
mimoqcevis moSlis da hipoqsiis pirobebSi. progesteronis ukmarisoba
orsulobis dros Tavis Tavad ujreduli imunitetis
limfocitebis
disbalansis
(Th1/Th2)
da
aqtivaciisa da T
preeklamfsiis
ganviTarebis
mizezi SeiZleba gaxdes.
sakvanძo sityvebi: preeklamfsia, progesteroni, citoqromi P450,
T- limfocitebi
31
THE ROLE OF PROGESTERONE IN PATHOGENESIS OF PREECLAMPSIA
M.Tortladze N.Kintraia T. Sanikidze
Department of Obstetrics and Gynecology of Tbilisi State Medical University
Department of Biophysics of Tbilisi State Medical University, Tbilisi, Georgia
SUMMARY
Despite the progress made in the study of the pathogenesis and etiology of preeclampsia,
today there is no theory of the mechanisms development this syndrome. This is particularly
important for its timely diagnosis and prevention. It is believed that the development of
preeclampsia in pregnant mainly is due to neurogenic, hormonal, genetic and immunological
factors.
The aim of the study was to establish the role of hormonal disorders in the pathogenesis
of preeclampsia. The research was conducted on pregnant women with physiologic pregnancy
(30 patients) and with preeclampsia (50 patients). In the group of preeclampsia were included
women who in the third trimester of pregnancy revealed hypertension and concomitant
proteinuria.
It was found a significant reduction in progesterone levels in patients with preeclampsia
on the end of second and in 3rd trimester of pregnancy, which may be due to a violation of the
redox processes in the placenta mitochondria in the conditions of blood circulation disorders and
typical for the preeclampsia. Low levels of progesterone in the pregnant women blood may be
one reason for the activation of cellular immunity, imbalance of T lymphocytes (Th1/Th2) and
development preeclampsia.
KEY WORDS: Progesterone, preeclampsia, cytochrome P450, T-lymphocytes.
32
EEG PATTERNS AS PREDICTORS OF OUTCOME OF PATHOLOGY IN
PATIENTS WITH VEGETATIVE STATE AND MINIMALLY CONSCIOUS STATE
M. Beridze, M. Khaburzania, T. Kherkheulidze, D. Eliauri
Tbilisi State Medical University, Tbilisi, Georgia
As known, coma is a condition when the patient is unconscious and is not able to react on
external and internal stimulation.
Comatose patient may have stereotypical withdrawal
responses to painful stimuli, which is diminishing and disappearing after the deepening of coma
state. Generally, coma does not last for more than a few weeks. Comatose patient can recover,
die or develop the vegetative state (VS) [1]. Patients diagnosed to be in VS can have the wakeful
appearance but really they are unaware of themselves and their environment. Patients staying in
VS more than year are considered to be in persistent vegetative state (PVS). Though, some of
these patients found to have partial preservation of awareness, who are classified to be in
minimally conscious state (MCS) [2]. Patients with MCS can demonstrate cognitively mediated
behavior that can be periodical but long enough to differentiate from reflexive movement. MCS
is a relatively new category of consciousness disorder and its prospective outcome is not widely
investigated. Definitions and diagnostic criteria for MCS is provided, though, the additional tools
to detect pathology and to predict prognosis is still in priority [3]. The present study aimed at
investigation of prognostic value of initial EEG background patterns and cognitive evoked
potentials in patients with VS and MCS toward 1 year outcome of pathology.
Materials and Methods: Totally 23 patients, aged from 18 to 75, 14 male, 9 female in
VS were investigated.
Vegetative state (VS) and minimally conscious state (MCS) were
diagnosed according to the International criteria [4,5]. Patients were evaluated by Glasgow coma
scale (GCS) [6]. Patients recovering from coma were accessed by Disability Rating Scale (DRS)
[7].
According to coma etiology VS patients divided as Hemorrhagic (1st group-6 patients),
ischemic (2nd group-3 patients), subarachnoid/parenchimal (3rd group-2 patients), post-hypoxic
(4th group - 4 patients), traumatic (5th group-8 patients).
EEG background activity patters detected by electroencephalography (16 channel EEG
apparatus-NEUROCOM, Independent Component analysis (ICA) computed, USA, 2006).
Auditory evoked potentials and cognitive evoked potentials p300 were studied by EEG -regime
for evoked potentials, ICA computed [8]. Conditions of registration: C3 and C4 electrodes were
33
applied, impulses leaded by ipsilateral ear electrodes, grounded electrode Fpz, sensitivity 20mxV/unit at recording and for spacing 5mcV/unit, frequency line 0.1(0.5)-30Hz, stimulation
binaural, stimulation longevity -50msec, inensivness-80db with 1 sec intervals between stimuli,
significant stimulation frequency tone -2000Hz, insignificant stimulation frequency tone1000Hz, appearance of significant and insignificant stimulation was pseudo-accidental and at
every fifth insignificant stimulus 1 or 2 significant stimulus was arising. Epoch analysis was
750-1000msec, number of spacing amounted 30. Patients were studied for coma etiology, GCS,
pupil photoreaction, corneal reflex, tracheal reflex, oculo-cephalic reflex, localization of sound
and pain, length of being in coma state, coma outcome. Outcome was defined as death, persistent
vegetative state (VS), and recovery with- or without disability.
Statistical analysis: Statistical analysis performed by SPSS-11.0. Non-parametric
statistics was applied to reveal the trends between and within different groups. Spearman’s rank
correlation and Log-Linear regression analysis has been conducted. Correspondence Analysis
was applied for categorical variables to reveal the internal relations between frequency bars. Chisquare (frequency variability) applied for detection of association between variables.
Results:
Among 23 VS patients 9 patients (4 male, 3 female) evaluated as MCS
according to the International criteria. In 1st group (6 patients) the one VS patient with GCS=4
revealed the delta background EEG pattern and at 1 year classified as PVS. From 5 VS patients
(GCS=5) with theta EEG pattern 2 were defined as MCS, one of them recovered with deficiency
(DRS= 14) and second died at 1 year, 3 other patients defined at 1 year as PVS. In 2nd group 3
VS patients (GCS= 5-7) with beta EEG pattern 2 patients at 1 year developed PVS, 1 patient
defined as MCS and recovered with deficiency (DRS=18). In 3rd group 2 VS patients with alpha
EEG pattern (GCS=6) died at 1 year. In 4th group from 4 VS patients (GCS=5-7) with delta EEG
pattern 2 patients defined as MCS, at 1 year 1 patient died and the rest 3 patients developed PVS.
In 5th group from 8 patients with VS (GCS=5-8) 4 patients were diagnosed as MCS. Among
them 2 had delta background EEG patterns and 2 patients- theta EEG patterns. 4 patients with
VS detected to have the delta EEG background pattern. At 1 year 1 patient with MCS recovered
(DRS=11), 2 patients with MCS and 3 patients with VS died and the rest 2 patients developed
PVS. EEG background patterns percentage in VS and MCS in etiological groups is given (Table
1).
34
Table 1. Percentage of EEG background patterns distribution inside each etiological
group of coma.
Number of
Etiological group
patients
(% from
1st gr.
Hemorrhagic
2nd gr.
Delta
EEG
pattern
Theta EEG
Beta EEG
pattern
pattern
(%)
(%)
Alpha
EEG
pattern
total)
(%)
6 (26.08%
16.6
83.3
0
0
3 (13.04%)
0
0
100
0
2 (8.69%)
0
0
0
100
4 (17.39%)
100
0
0
0
8 (34.78%)
75
25
0
0
(%)
Ischemic
3rd gr.
Subarachnoid/parenchimal
hemorrhage
4th gr.
Hypoxic
5th gr.
Traumatic
Correspondence analysis of all researched factors including photo reaction, corneal
reflex, tracheal reflex, oculo-cephalic reflex, localization of sound and pain, EEG background
pattern, coma outcome revealed that localization of sound (Chi-sqr. =31.10493; p= 0.000001) is
significantly associated with EEG theta rhythm and with outcome (Figure 1).
The high amplitude theta frequencies in frontal and temporal lobes were revealed in MCS
patients against PVS (p<0.001) and were strongly correlated with auditory long latency evoked
potentials (p300) arising by binaural stimulation (r= + 0. 47; p<0.01).
Analysis have included photo reaction, corneal reflex, tracheal reflex, oculo-cephalic
reflex, localization of sound and pain, EEG background pattern; only significant factors are
given on figure photo 1, sound 1-no reaction; photo2, sound 2- positive reaction
35
Figure 1. Correspondence analysis of all researched independent factors toward VS
outcome.
We interested whether the sex differences in MCS and VS patients have the influence on
the results of the study. Log-Linear regression analysis revealed that sex and age had no
significance on the coma outcome, while the high amplitude theta frequencies in VS patients
were significant for favourable outcome (p<0.02) (table 2).
Table 2. Relation of background EEG patterns of VS patients with outcome at 1
year of the condition (Log-Linear Analysis); *P< 0.05;
EEG Frequencies: 1-theta; 2-delta; 3-beta; 4-alpha;
Discussion.
As known, the vegetative state (VS) represents the condition characterized by wakeful
appearance and unconsciousness. VS patients can preserve the reflexive behavior, while the
36
cognitive functions are totally lost [9]. If patient remains in VS more than 1 year it can be
classified as persistent vegetative state (PVS) and entails serious medical, ethical and legal
problems [10].
Unlike persistent vegetative state, patients with MCS have partial preservation of
awareness. Such patients can demonstrate inconsistent cognitively mediated behavior. Though,
such behavior is distinguishable
from reflexive movements. Because of this inconsistency,
precise assessment is required to determine if a simple response indicates to the awareness or
coincidental behavior. Several studies compared patients in VS and MCS. They found that some
patients in MCS had the evidence of preserved speech processing [11]. Scientists found more
activation in response to sentences compared to white noise [12].
In VS patients relatively long time of survival following severe brain injury emphasize
the need to develop markers for identification of patients who may carry the potential for further
recovery.
Functional neuroimaging methods are the useful tools for assessing the cerebral activity
in these patients, providing information on the presence, degree, and location of any residual
brain function in patients with PVS or MCS. In present study we used the EEG -regime for
evoked potentials, which assisted to elucidate the patients with MCS and detected the cognitive
evoked potentials (P-300) in these patients against the patients with VS.
Correspondence
analysis revealed that localization of sound is the strongest predictor of MCS and later recovery
and is associated with high amplitude delta and theta frequency [13]. Patients with MCS found to
have lower amplitude theta frequency in temporal and frontal lobes supporting the suggestion of
other investigators about the importance of fronto-temporal-parietal associative cortices for
presence of awareness [14]. In present research the excess of slow wave delta background EEG
frequency was correlating with poor outcome (Death, PVS) in any etiological group of VS. We
could not determine the role of etiological factor for VS and MCS outcome because of small
number of patients in different etiological groups, though, we can conclude that MCS patients
with high amplitude theta background frequency are promising to have the high probability for
recovery and these patients can become the future targets for new therapeutic interventions.
According to the present study, the sexual differences has no impact on the MCS and VS
outcome, however, the larger studies are needed to make the ultimate conclusion.
37
Also, the EEG regime for evoked potentials is the useful tool in assisting to detect the
MCS in VS and PVS patients.
REFERENCE
1. Young G.B. The EEG and coma, J. Clin Neurophysiol. 2000; 5:473-85.
2. Lehembre R, Marie-Aurélie B, Vanhaudenhuyse A, Chatelle C, Cologan V. et Al. Restingstate EEG study of comatose patients: a connectivity and frequency analysis to find
differences between vegetative and minimally conscious states. Funct Neurol. 2012;
27(1):41-7.
3. Schnukers C., Ledoux D., Majerous S et al. Diagnostic and prognostic use of bispectral
index in coma, vegetative state and related disorders. Brain Inj. 2011;22:926-931;
4. Monti MM., Laureys S, Owen AM. The Vegetative State.BMJ 2010:341:c3765.
5. Machado C, Korein J. Persistent vegetative and minimally conscious states. Rev Neurosci.
2009; 20(3-4):203-20.
6. Plum F. Posner JB. The diagnosis of stupor and coma, 3rd edition. Philadelphia PA; F.A.
Davis 1983
7. Rappaport, et al. Disability Rating Scale for Severe Head Trauma Patients: Coma to
Community. Archives of Physical Medicine and Rehabilitation 1982; 63:118-123.
8. De Giorgio CM, Rabinowicz AL, Gott PS. Predictive value of P300 event-related potentials
compared with EEG and somatosensory evoked potentials in non-traumatic coma. Acta
Neurol Scand. 1993; 87(5):423-7.
9. Machado C, Korein J. Persistent vegetative and minimally conscious states. Rev Neurosci.
2009;20(3-4):203-20.
10. Schiff ND. Modeling the minimally conscious state: measurements of brain function and
therapeutic possibilities. Prog Brain Res. 2005; 150:473-93.
11. Mhuircheartaigh RN, Rosenorn-Lanng D, Wise R, Jbabdi S, Rogers R,Tracey I. Cortical and
subcortical connectivity changes during decreasing levels of consciousness in humans: a
functional magnetic resonance imaging study using propofol. J Neurosci 2010; 30:9095102.
12. Ganes T, Lu. EEG and evoked potentials in comatose patients with severe brain damage.
Electroencephalogr Clin Neurophysiol. 1988; 69(1):6-13.
38
13. Yordanova J. The Relationship Between P300 and Event-related Theta EEG Activity.
Psycoloquy 1996; 7(25).
14. Bagnato S., Boccagni C., Prestandren C., Sant’Angelo A., Casiglione A, Galardi G.
Prognostic value of standard EEG in traumatic and non-traumatic disorders of consciousness
following coma, Clin. Neurophysiol 2010; 121:3:274-80.
EEG PATTERNS AS PREDICTORS OF OUTCOME OF PATHOLOGY IN PATIENTS
WITH VEGETATIVE STATE AND MINIMALLY CONSCIOUS STATE
M. Beridze, M. Khaburzania, T. Kherkheulidze, D. Eliauri
Tbilisi State Medical University, Tbilisi, Georgia
SUMMARY
Present study aimed at investigation of prognostic value of initial EEG background
patterns and cognitive evoked potentials in patients with vegetative state (VS) and minimally
conscious state (MCS) toward 1 year outcome of pathology.
Patients and Methods: Totally 23 patients in VS were investigated. VS and MCS were
diagnosed according to the International criteria. Consciousness evaluated by Glasgow coma
scale (GCS). Recovered patients assessed by Disability Rating Scale (DRS). According to coma
etiology VS patients divided in 5 groups: hemorrhagic, ischemic, subarachnoid/parenchimal,
post-hypoxic, traumatic.
EEG background activity patters detected by 16 channel
electroencephalography. Auditory evoked potentials were studied by special EEG -regime.
Patients were studied for GCS, photoreaction, brainstem reflexes, localization of sound and pain,
length of being in VS state, VS outcome. Outcome was defined as death, persistent vegetative
state (PVS), and recovery with- or without disability. Statistics performed by SPSS-11.0.
Results: Among 23 VS patients 9 patients evaluated as MCS. At 1 year 3 patients with
MCS recovered with disability (DRS=14 ± 3.5); 11 patients developed PVS and 9 patients died,
among them 3 MCS. Correspondence analysis of all researched factors revealed that localization
of sound (Chi-sqr. =31.10493; p= 0.000001) is significantly associated with EEG theta rhythm
and with outcome (p<0.000). The high amplitude theta frequencies in MCS patients were
correlated with cognitive evoked potentials (p300) (r= + 0. 47; p<0.01). Log-Linear regression
39
analysis revealed that high amplitude theta frequencies in VS patients were significant for
favourable outcome (p<0.02).
Conclusion: MCS patients with high amplitude background EEG theta frequency have
the more probability to recover and are positive for cognitive evoked potentials (P-300).
KEY WORDS: vegetative state, minimally conscious state, electroencephalography,
evoked potentials.
ЭЭГ ПАТЕРНЫ, КАК ПРЕДИКТОРЫ ИСХОДА ПАТОЛОГИИ У ПАЦИЕНТОВ В
ВЕГЕТАТИВНОМ СОСТОЯНИИ И В СОСТОЯНИИ МИНИМАЛЬОГО
СОЗНАНИЯ
М. Беридзе, М. Хабурзания, Т. Херхеулидзе, Д. Элиаури
Тбилисский Государственный Медицинский Университет, Тбилиси, Грузия
РЕЗЮМЕ
Целью работы являлась установление прогностического значения ЭЭГ основных
изначальных
патернов и когнитивных вызванных потенциалов у пациентов в
вегетативном состоянии (VS) и в состоянии минималього сознания (MCS) по истечении
года.
Пациенты и методы: Исследовали 23 пациента в вегетативном состоянии. VS и
MCS
установили использованием
международного критерия. Сознание оценили по
шкапе Глазго (GCS). Вышедшие из комы пациенты оценивались по шкале инвалидности
(DRS). По этиолоогии комы пациентов разделили на 5 групп: геморагический,
мшемический,
субарахноидальный/паренхиматозный,
постгипоксический,
травматический. Основные ЭЭГ патерны исследовали с применением 16 канальной
электроэнцефапографии.
Вызванные слуховые потенциалы изучали на ЭЭГ в
соответствующем режиме. Пациентов исследовапи на GCS, фотореакцию, на рефлексы
ствола мозга, локализацию звука и боли, на продолжительность и исход VS. Исход
заболевания разделяли на летальный исход, персистентное вегетативное состояние (PVS),
выздоровление с
инвалидностью и без. Статистика проводилась
по компютерной
программе SPSS-11.0.
Результаты: Из 23 VS больных 9 оценили как MCS. К концу
одного года 3
пациента вышли из MCS с инвалидностью (DRS=14 ± 3.5); У 11 больных установили
40
PVS, 9 пациентов скончались, между ними 3 находились в MCS. Корресподентный
анализ всех исседованных факторов показал, что локализация звука больше всего
ассоцийровалась с тета ритмами ЭЭГ и исходом комы (Chi-sqr. =31.10493; p= 0.000001).
Высокоамплитудные тета частоты у пациентов с MCS коррелировали с вызванными
когнитивными потенциалами (r= + 0. 47; p<0.01). Лог-линеарный регресивный анализ
устанавил значительность
высокоамплитудныых
тета частот для благонадежного
прогноза заболевания у пациентов с MCS (p<0.02).
Заключение: Пациены с MCS с высокоамплитудными тета частотами обладают
высокой вероятностью выхода из коматозного состояния и являются позитивными по
отнашению к когнитивным вызванным потенциалам (P-300).
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: вегетативное состояние,
сознания,
состояние минимального
электроэнцефапография, вывзванные потенциалы
eeg paternebi, rogorc paTologiis gamosavlis prediqtorebi
pacientebSi vegetatiuri mdgomareobiT da minimaluri cnobierebis
pirobebSi
m. beriZe, m. xaburzania, T. xerxeuliZe, Dd. eliauri
Tbilisis saxelmwifo samedicino universiteti, Tbilisi,
saqarTvelo
reziume
kvleva miznad isaxavda eeg sabaziso paternebis da kognitiuri
gamowveuli potencialebis prognostuli Rirebulebis dadgenas 1 wlis
Tavze
vegetatiur
mdgomareobaSi
(VS)
da
minimaluri
cnobierebis
mdgomareobaSi (MCS) myof pacientebSi.
pacientebi da meTodebi:
MCS dadgenil
iqna
gamokvleuli iqna 23 VS pacienti. VS da
saerTaSoriso
kriteriumiT.
cnobiereba
Sefasda
glazgos komis SkaliT (GCS). komidan gamosuli pacientebi Sefasdnen
invalidobis SkaliT (DRS). komis etiologiis mixedviT gamoyofili iqna 5
jgufi:
hemoragiuli,
iSemiuri,
subaraqnoidul
/parenqimuli,
posthipoqsiuri, travmuli. Eeeg sabaziso paternebi gamokvleuli iqna 16
arxiani
eleqtroencefalografiT.
smeniTi
gamowveuli
potencialebi
41
Seswavlil iqna eeg gansakuTrebuli reJimiT. Ppacientebi gamokvleul
iqna
fotreaqciaze,
GCS-ze,
tkivilis
lokalizaciaze,
Ggamosavali
ganisazRvra,
tvinis
VS
Reros
refleqsebze,
xangrZlivobaze
rogorc
da
gardacvaleba,
bgeris
da
gamosavalze.
persistentuli
vegetatiuri mdgomareoba (PVS) da gamojanmrTelebi invalidobiT an mis
gareSe. statistika Sesrulda kompiuteruli paketiT SPSS-11.0.
Sedegebi:
23 VS pacientidan 9 Sefasda, rogorc MCS. 1 wlis Tavze 3
MCS pacienti gamojanmrTelda invalidobiT ((DRS=14 ± 3.5); 11 pacients
daudginda PVS, xolo 9 pacienti gardaicvala, aqedan 3 MCS mdgomareobaSi.
Yyvela gamokvleuli faqtoris korespondentulma analizma gamoavlina,
rom
bgeris
asocirdeba
lokalizacia
eeg
Teta
(Chi-sqr. =31.10493; p= 0.000001) sarwmunod
ritmTan
da
gamosavalTan
(p<0.000). maRali
amplitudis Teta sixSireebi MCS pacientebSi korelirebda kognitiur
gamowveul potencialebTan (p300) (r= + 0. 47; p<0.01). logariTmul-wrfivi
regresiuli analiziT dadginda, rom maRali amplitudis Teta sixSireebi
VS pacientebSi mniSvelovania keTilsaimedo gamosavlisTvis (p<0.02).
daskvna:
gaaCniaT
MCS pacientebs maRali amplitudis Teta eeg sixSiriT
gamojanmrTelebis
maRali
albaToba
da
pozitiurni
kognitiur gamowveul potencialebze (P-300).
sakvanZo sityvebi: vegetatiuri mdgomareoba, minimaluri
cnobiereba, eleqtroencefalografia, gamowveuli potencialebi.
42
arian
ВАГИНАЛЬНЫЕ ИНФЕКЦИИ И ЭФФЕКТИВНОСТЬ ИХ ЛЕЧЕНИЯ
СОВРЕМЕННЫМИ КОМБИНИРОВАННЫМИ ПРЕПАРАТАМИ В
КЛИНИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ
M. Levrier1, C. Pintiaux2, M. Lumbroso3, A. Cohen4, Монако, Франция
1 24, Avenue du Marechal De Lattre de Tassigny – 33400,
2 Maternite Centre Hospitalier – 62100 Calais,
3 Laboratoire Theramex , Monaco,
4 Hopital Stell – 92500 Rueil Malmaison
Перевод Н.Г Жвания
Тбилисская Медицинская Академия им.П.Шотадзе
Материал предоставлен Представительством компании “Евромедекс Франс” (данные
досье)
Введение
Вагиниты – (В) разного генеза принадлежат к самым распространенным женским
заболеваниям. Основным признаком В являются бели. Развитие В зависит от состояния
слизистой оболочки влагалища и микрофлоры в разные периоды жизни женщины.
Хорошо собранный анамнез, правильно проведенный физический осмотр и
некоторые дополнительные обследования, как правило, достаточны, чтобы установить
клинический диагноз и подобрать подходящую терапию.
Экскурс в физиологию
Перед половым созреванием базальные или промежуточные клетки эпителия
влагалища располагаются всего в несколько слоев. Отсутствуют палочки Дедерлейна и
гликоген. Уровень кислотности влагалища нейтральный, pH около 7,0, что может
способствовать размножению бактерий.
В детородном возрасте под влиянием эстрогенов происходит пролиферация
эпителия, развиваются поверхностные клетки, при участии палочек Дедерлейна и
физиологической микрофлоры влагалища этого периода, происходит превращение
гликогена, в молочную кислоту. Молочная кислота поддерживает кислую среду
влагалища (pH 4,2–5,0), что способствует гибели большинства патогенных бактерий.
Во время овуляции выделение шеечной слизи во влагалище, может изменить
кислотность и способствовать развитию сапрофитной микрофлоры, как и при
менструации. В эти пе риоды кислотность снижается, рН приблизительно 5,4.
45
В период беременности промежуточный и базальный слои эпителия интенсивно
пролиферируют, повышается концентрация гликогена, поверхностный слой становится
очень
тонким.
Повышенную
вагинальную
кислотность
периодически
изменяет
слабощелочная шеечная слизь.
После менопаузы поверхностный и промежуточный слои постепенно исчезают.
Эпителий атрофируется, палочки Дедерлейна и гликоген исчезают, и среда во влагалище
становится щелочной, что способствует развитию микробов.
Этиология вагинитов
Вагинальные инфекции часто носят вторичный характер. Они могут быть
обусловлены наличием инородного тела во влагалище (забытые тампоны, компрессы или
пессарии), введением токсических или слишком горячих веществ, повреждающих
слизистую оболочку влагалища; наличием ректальных или мочевых фистул и т.п. При
этом имеются зловонные выделения.
Так
называемый
первичный
вагинит
диагностируют
на
основании
физиологического состояния женщины – детородный возраст, беременность, менопауза,
препубертатный период и т.д Причинами вагинита могут быть следующие инфекции.
Грибковая инфекция. Грибковая инфекция встречается
довольно часто. Ее
провоцирует широкое использование антибиотиков, оральных контрацептивов и
кортикостероидов. Развитию этой инфекции способствуют беременность, диабет и кислая
среда влагалища.
При
формах
с
белями
отмечают
обильные
творожистые
выделения
с
незначительным запахом, которые особенно усиливаются перед месячными. Среда
влагалища, как правило, кислая. С этими выделениями часто ассоциируются выраженный
вульвовагинальный зуд, особенно в ночное время, дизурия и диспареуния. Каждый из
этих симптомов может стать причиной обращения пациентки за медицинской помощью.
Осмотр в зеркалах показывает диффузное покраснение шейки матки и влагалища и
беловатый налет со сгустками, что придает слизистой оболочке очень рыхлый и эритема
тозный вид. Микроскопия свежих выделений у таких пациенток с раствором гидроксида
калия может обнаружить цепочки, собранные в виде бамбуковых палочек, иногда с
отдельными спорами. Культуральным методом выделяют, как правило, Candida albicans и,
реже, другие грибы рода Candida (tropi calis, stellaoida и пр.).
46
Кандидоз часто ассоциирован с трихомониазом или другой микробной флорой.
Трихомонадная инфекция. Трихомонады встречаются часто, обычно передается
половым путем, поэтому важно проводить систематическое лечение обоих партнеров.
Нередко у кого то из партнеров встречается латентная форма инфекции. Пролиферация
инфектагента активизируется при pH влагалища 5,5–7,5.
Трихомонадная инфекция чаще
всего
проявляется обильными выделениями
зеленоватого цвета, которые появляются внезапно, имеют ярко выраженный запах и
усиливаются после месячных, сопровождаются чувством жжения во влагалище,
нарушением мочеиспускания, тазовой болью и диспареунией.
Введение зеркал часто болезненно, а при осмотре находят зеленоватые и пенистые
выделения. Слизистая оболочка влагалища и шейки матки диффузно красная с
экхиматозными красными точками, что придает ей вид ягоды малины. Влагалищная
реакция щелочная. Окраска раствором Люголя выявляет йодонегативные участки с
нечетким контуром, особенно при кольпоскопическом исследовании. Эта картина
является патогномоничной для трихомониаза.
Обнаруживаются трихомонады, как правило, при микроскопии свежих выделений,
растворенных в капле физиологического раствора, между смотровым и покровным
стеклами. Они имеют грушевидную форму и совершают качательные и вращательные
движения. Очень важно не пропустить круглые формы трихомонад. Нередко их не
замечают, и этим, возможно, объясняются частые рецидивы, которые на самом деле
являются плохо леченными инфекциями.
Клинические
формы
трихомонадной
инфекции
бывают
различными:
геморрагическая форма с контактным кровотечением из шейки матки, необходимо
дифференцировать от рака; псевдосальпингитическая болезненная форма; дизурическая
форма и т.д. Также встречаются латентные формы, которые находят в случае заражения
партнера, при профилактическом или скрининговом обследовании. Эти формы не менее
контагиозны, чем другие.
Инфекции, вызываемые пиогенными микроорганизмами. Эти инфекции чаще
всего указывают на повышение вирулентности условно патогенной флоры влагалища.
Они становятся патогенными вследствие изменений кислотности или появления
цервиковагинальных поражений. Необходимо подчеркнуть важную роль инородных тел
47
во влагалище, тампонов, узкой одежды, джинсов, стрингов и других факторов,
повышающих pH до уровня свыше 8,0.
Выделения обильные, зеленоватые, зловонные, пропитывают нижнее белье и
вызывают
раздражение
в
области
входа
во
влагалище
и
промежности,
распространяющееся на бедра.
Важно не пропустить гонококковую инфекцию, последняя чаще поражает шейку
матки, мочеиспускательный канал, парауретральные протоки и большие железы
преддверия, в сравнении с неспецифической влагалищной инфекцией.
Эта инфекция, передается практически только половым путем, имеет свою
эпидемиологию
и
распространенность,
не
связанную
с
другим
пиогенными
микроорганизмами.
Определить возбудителя, как в аэробных, так и в анаэробных средах возможно
только бактериологическими исследованиями. Шеечные пробы с уксусной кислотой и
раствором Люголя могут дать врачу предварительную информацию о возможной
этиологии
инфекции. Патогенными являются Staphylococcus, Streptococcus, Esherichia
coli, Proteus, Enterococcus и другие микроорганизмы. При данной инфекции появляется
огромное количество нейтрофилов в выделениях. При подозрении на
гонококк
необходима специфическая среда для посева.Важным в лечении пиогенных инфекций
является определение чувствительности возбудителей к антибиотикам.
Гарднереллез. Гарднерелла также является частой причиной инфекций половых
органов, известна под разными названиями: Corynebactrium vaginalis, Haemophilus
vaginalis и др. Если при наличии белей отсутствуют трихомонадная инфекция и микоз,
необходимо учитывать этот микроорганизм.
При гарднереллезе выделения необильные, жидкие, гомогенные, имеют сероватый
оттенок, и чеснокоподобный запах. Во влагалище, как правило, pH 5,0–5,5.
При микроскопическом исследовании обнаруживают большое количество клеток
плоского эпителия, поверхность которых густо покрыта мелкой коккобациллярной микро
флорой, лейкоциты и палочки Дедерлейна отсутствуют. На специфической среде
гарднерелла образует круглые сероватые блестящие колонии.
Микоплазменная
инфекция.
Патогенная
роль
этих
внутриклеточных
микроорганизмов, в частности Ureaplasma urealyticum, до сих пор дискутируется,
48
поскольку их выявляют с высокой частотой у здоровых женщин.
Наличие микоплазм при воспалительных процессах не всегда свидетельствует об
их существенной роли и нередко не требует дополнительного лечения.
Хламидийная инфекция. Хотя хламидийная инфекция, встречается довольно
часто, считается, что проверять на хламидии при вагините необходимо, только если не
найден возбудитель другой этиологии или неспецифическое лечение не было
эффективным.
Выделения отмечают в 16% случаев. Чаще устанавливают цервицит с тенденцией к
кровотечению, реактивный аднексит.
Для диагностики этих внутриклеточных паразитов существуют разные методики.
Но ни одна из них еще не вошла в список рутинных исследований, и не все
неспециализированные лаборатории их применяют. Основными техниками являются
культуральный
метод
на
человеческих
эпителиальных
клетках
и
реакция
микроиммунофлюоресценции, определяющая специфические антигены в соскобах. Также
проводят полимеразную цепную реакцию и серологические пробы с сывороткой крови и
слизью из шейки матки.
Разные периоды жизни женщины характеризуются превалированием разных
вагинальных инфекций.
Беременные женщины. Нередки микозы, провоцируемые кислой средой
влагалища и физиологической гипердесквамацией эпителия. Главным симптомом часто
является зуд.
Другие
воспалительные
заболевания
чаще
всего
вызваны
пиогенными
микроорганизмами и сопровождаются язвенно гранулирующим цервицитом.
Постменопаузальные женщины. Наблюдается вторичное инфицирование на фоне
эстрогенодефицитного атрофического вагинита. Это происходит вследствие алкилизации
влагалища. Такое воспаление сопровождается серозно гнойными, кровянистыми
выделениями с тошнотворным запахом, приводящими к раздражению в области
промежности и вульвы. Осмотр часто затруднен, при этом выявляют обильное отделяемое
и геморрагические пятна на слизистой поверхностного слоя эпителия. Лечение должно
быть в первую очередь направлено на восстановление целостности слоев слизистой
оболочки влагалища.
49
Другие причины вагинальной инфекции крайне редки, но нельзя забывать о
возможности генитальных новообразований.
Постменопаузальный вагинит, хирургический менопаузальный вагинит, и вагинит
у женщин, кормящих грудью, похожи между собой. Все они связаны с атрофий слизистых
слоев и приводят к зловонным белям и интенсивному ощущению жжения.
Молодые девочки. Недостаток гликогена и палочек Дедерлейна перед началом
менструаций обусловливают щелочную влагалищную реакцию, что способствует
развитию условно патогенных микроорганизмов. Постепенно среда влагалища становится
более кислой.
Важно не пропустить инородное тело во влагалище, наличие микотических
изменений или признаков гноеродных бактерий.
Борьба с плохой трофикой влагалища должна сочетаться с антибактериальной
терапией.
Несколько важных акцентов:
Часто
имеются
смешанные
инфекции,
даже
парадоксальные
комбинации
(трихомонады + микоз);
Необходимо
проводить
скрининговые
исследования
мазков
после
курса
антибактериальной терапии и после короткой терапии эстрогенами при атрофии
влагалища;
Нередки случаи неинфекционных выделений.
Десквамативный вагинит не
подлежит никакому антибактериальному лечению.
Лечение. Каждый тип инфекции нуждается в специфическом лечении, которое
следует начинать непосредственно после выяснения этиологии. Точно и сразу определить
возбудителя практически невозможно, за исключением микотической и трихомонадной
инфекции, если в кабинете есть микроскоп, при этом назначают:
Нистатин, амфотерицин, эконазол, миконазол, изоконазол и др. путем введения во
влагалище – для лечения микозов;
Тинидазол, метронидазол, ниморазол и др. путем орального введения – в случае
трихомонадной инфекции
В большинстве случаев этиология не очевидна. Тогда назначают неспецифическую,
многоцелевую терапию до получения результатов бактериологических посевов. Это
50
уменьшает, если не устраняет, проявления многих симптомов, которые особенно
беспокоят пациенток. Проблема сходна с инфекцией мочевых путей. Применяют
комбинированные препараты, у которых отмечен хороший результат.
Целью
исследования
являлось
установление
эффективности
применения
колпосептина в лечении вагинитов (В) разного генеза.
Материал и методы исследований. Были обследованы 628 женщин с вагинитом.
Из анамнеза пациенток выясняли, как появлялись симптомы; учитывали
«сомнительные» половые контакты, принимаемые препараты, включая оральные
контрацептивы, и пре или пост менструальные обострения.
Обращали внимание на проявления заболевания: характер выделений (обильность,
запах, цвет и пр.), ощущения – жжение или зуд, наличие диспареунии и др.
Экстрагенитальные симптомы и проявления у партнеров также принимали к сведению.
Физический осмотр проводился с учетом всех систем, но прежде всего, проводили
гинекологическое обследование. Перед введением зеркал осматривали промежность,
вульву и парауретральные протоки. С помощью зеркал оценивали состояние стенок
влагалища и шейки матки, проверяли чистоту шеечной слизистой. Мазки из влагалища и
шейки матки брали перед продолжением обследования.
С помощью бимануального влагалищного исследования проверяли состояние тела
матки и придатков.
Дополнительные исследования включали микроскопию свежих выделений из
шейки
матки
и
влагалища,
тесты
на
трихомонадную
инфекцию
и
микоз,
бактериологический посев на неспецифическую микрофлору и чувствительность к
антибиотикам.
На практике тесты на хламидийную и микоплазменную инфекцию следует
проводить, если не выявлено никаких других микроорганизмов, а воспалительный
процесс продолжается, несмотря на проведенное лечение. Терапию начинали до
получения результатов бактериологического посева.
Лечение колпосептином проводили по следующей схеме: по 1 гинекологической
таблетке «Колпосептин» глубоко во влагалище ежедневно в течение 18 дней. Во время
менструации лечение не прекращалось.
Повторное бактериологическое исследование (микроскопия и культура) проводили
51
через 1 или 2 дня после окончания лечения, последнюю консультацию – через неделю
после окончания лечения «Колпосептином».
Результаты обследований и их обсуждение.
Результаты эффективности применения «Колпосептина», представлены группой из
пяти исследований, в которых приняли участие всего 682 пациентки (Levrier [5], Pintiaux и
Delecour [7], Charleux [4], многоцентровое исследование Beghin [2], 55 дополнительных
пациенток были добавлены из [5] и [7])
исследований, путем случайной выборки
проведенных по одному протоколу, поэтому их данные можно сравнивать.
Возраст пациенток представлен в табл.1. Младше 50 лет были 562 из 682
пациенток, таким образом, у 80% женщин в исследовании сохранялись менструации.
Таблица 1. Возрастные группы 628 обследованных пациенток
Число
Возраст, годы
случаев
≤ 20
20.30
30.40
40.50
50.60
≥ 60
не
выяснен
Абсолютное
%
47
282
159
77
60
8
6,89
41,34
23,31
11,29
8,79
5,57
19
2,78
Протокол исследования включал системное клиническое и бактериологическое
исследование (прямое обследование и культуральный метод) перед началом лечения.
Признаки излечения оценивали систематически во всех случаях, независимо от
истории болезни, окончания или прерывания лечения и пр.
В первую очередь оценивались пять симптомов – бели, ощущение жжения, зуд,
сухость во влагалище и диспареуния.
Результаты были разделены на три категории:
• очень хорошие или хорошие, если симптоматика полностью исчезала, в
зависимости от того, как быстро она исчезала;
• умеренные, если симптомы отчетливо уменьшались, но не уходили;
• плохие, для остальных случаев.
Результаты обобщены и показаны в табл. 2
с распределением для каждого
симптома.
1) Бели. Из 506 пациенток, имевших выделения перед лечением Колпосептином»,
441 была полностью излечена. То есть эффективность препарата по этому параметру
52
составила 87,1%. Полное отсутствие эффекта наблюдали менее чем у 10% пациенток.
2) Жжение. На первой консультации 322 пациентки отмечали ощущение
вульвовагинального жжения. После использования«Колпосептина» оно полностью
исчезло в 263 случаях и уменьшилось в 22 (81,6 и 6,8% соответственно).
3) Зуд. Из 326 обследованных пациенток 246 женщин отметили полное
исчезновение зуда в вульвовагинальной области после лечения «Колпосептином».
Излечение, таким образом, наступило в 75,4% случаев, значительное улучшение – у10,5%
пациенток.
Таблица 2. Устранение симптомов на фоне лечения колпосептином
Результат
Бели
Жжение
506
322
441
263
Умеренный
15
22
Плохой
50
37
Число случаев
З
Зуд
3
326
Очень хороший или
хороший
2
246
2
26
5
54
Диспареуния
Сухость
294
219
25
50
144
75
46
23
4) Диспареуния. На первой консультации 294 пациентки жаловались на
диспареунию разной степени выраженности. В конце лечения 219 (74,8%) больных
отметили, что проблема ушла.
5) Сухость во влагалище. Ощущение сухости исчезало у большинства пациенток
(75 из 144) и сохранилось в 16% случаев.
Вид микроорганизмов, обнаруженных в образцах выделений перед лечением
препаратом «Колпосептин», определяли и по результатам микроскопии, и культуральным
методом.
Результаты представлены в табл. 3 в виде двух групп: пациентки, у которых
исчезли микроорганизмы, обнаруженные перед началом лечения (полная элиминация), и
те, у кого они остались, даже если их количество уменьшилось (частичная элиминация).
53
Неспецифические микроорганизмы были собраны в одну группу (стрептококки,
энтерококки, протей, кишечная палочка и др.).
Таблица3. Выявление инфекций на фоне лечения препаратом колпосептин
Микроорганизм
Число случаев
Полная элиминация
Неполная
элиминация
Candida
Трихомонады
97
83
14
39
28
11
448
294
154
36
33
3
Неспецифические
возбудители
Гарднерелла
Необходимо отметить, что первичные образцы не проверяли на наличие хламидий
и микоплазм, поэтому эти возбудители отсутствуют в таблице. Гонококковые инфекции
не были включены в исследование.
Данные
табл.
3
показывают,
что
лечение
«Колпосептином»
по
1-й
гинекологической таблетке в день, в течение 18 дней, было эффективным в 8,5 из 10
случаев микоза и в 7,2 из 10 случаев трихомониаза (при этом партнер, как правило, не
лечился и некоторые пациентки имели сексуальные отношения во время лечения), в двух
из трех случаев неспецифической инфекции и в 9 из 10 случаев гарднереллеза.
Таблица 4. Выявление палочек Дедерлаина на фоне применения препарата
колпосептин
До лечения
138 случаев наличие
В конце лечения
наличие
отсутствие
125
13
Состояние палочек Дедерлейна, сапрофитных микроорганизмов во влагалище и
общих индикаторов удовлетворительного состояния микрофлоры влагалища было
специально изучено у 209 пациенток. Палочки Дедерлейна имелись первично у 138
женщин и отсутствовали у 71. Табл. 4 показывает результаты исследования в конце
лечения. В группе исследования из 209пациенток палочки Дедерлейна изначально были у
138 пациенток, а после лечения – у183. Таким образом, есть основания для вывода:
препарат
«Колпосептин» активизирует развитие бацилл Дедерлейна.
54
Обсуждение
результатов:
В
данном
исследовании
изучены
результаты
применения препарата «Колпосептин» (Laboratoire Theramex) на основании 682
клинических случаев.
«Колпосептин» содержит хлорхиналдол и проместрин. Хлорхиналдол, 5, 7дихлоро 8- гидроксихиналдин – не йодистое производное хинолина, антисептик широкого
спектра
действия,
которой
хорошо
переносится
и
не
вызывает
устойчивости
микроорганизмов. Препарат применялся во многих отраслях медицины, в частности
негинекологических.
Важным преимуществом препарата является то, что оно не является антибиотиком
(антибиотики могут вызывать микотическую инфекцию), не содержит йода и не вызывает
устойчивости. Проведено много исследований с данным антисептиком.
Таблица 5. Опыт мировых исследований. Спектр активности
Спектр активности
Препарат
5 Йодо 7 хлоро 8
гидроксихинолин
Хлориналдол
грамположительные
грамотрицательные
бактерии
бактерии
Candida
+
+
+
0
+
+
+
0
Пимарицин
+
Амфотерицин
+
Нистатин
Неомицин
Устойчивость
клинически не
доказано
+
+
Полимиксин В
+
+
кроме Proteus
В табл.5, по данным исследования M. Scherrer с со авт. [9],
часто
редко
дана полная
информация об активности колпосептина.
В отличие от других препаратов, хлорхиналдол демонстрирует высокую
активность по отношению, как к грамположительным, так и грамотрицательным
организмам, и грибковым инфекциям. По данным E.C. Savini [8], он также активен по
55
отношению к трихомонадам. Поэтому хлорхиналдол является отличным антисептиком в
случае вагинальных инфекций.
В данном исследовании переносимость «Колпосептина» оценивали по системным
и местным проявлениям. Системный эффект отсутствовал во всех случаях. Одна
пациентка заметила незначительные отеки на лице и шее, но это явилось проявлением
сопутствующей аллергии.
Местная переносимость была хорошей. Менее чем в 5% случаев (33 из 682)
пациентки сообщали о незначительных транзиторных изменениях – усилении зуда или
жжения, раздражения в области входа во влагалище и т.п., что, в общем, не мешало
продолжать лечение. Терапия была прекращена лишь в 1 случае (начался отек вульвы,
что, скорее всего, имело аллергический характер), 5 пациенток оценили переносимость,
как плохую.
В целом, переносимость «Колпосептина» оказалась достаточно хорошей. В
международном исследовании, представленном H.J. Bandmann с соавт. [1], на 4 тыс.
пациентках аллергическая реакция была отмечена только в 1% случаев. При
использовании неомицина и йодохлоргидроксихинолина аллергические реакции отмечены
в 4 и 2%случаев соответственно. Проместрин обеспечивает местный эстрогеновый эффект
без системного влияния. Он входит в состав «Колпосептина» для нормализации слизистой
оболочки шейки матки и влагалища, которая поражается при вагинальных инфекциях.
Ряд авторов (G. Chappaz [3] и R. Musset [6]) рекомендовали включать эстрогены в
традиционный курс лечения трихомонад, еще до того, как появились современные
противотрихомонадные препараты. Применение эстрогенов обязательно необходимо при
вторичном атрофическом вагините.
Выводы
Поскольку вагинальные инфекции, вызываемые Candida albicans и трихомонадами
в комбинации с неспецифическими пиогенными микроорганизмами, встречаются очень
часто, желательно иметь доступное эффективное лечение, которое сохраняет и
восстанавливает «экологию» влагалища.
Комбинация хлорхиналдола – антисептика широкого спектра действия – и
проместрина, оказывающего местный эстрогеновый эффект, который нормализует
слизистые оболочки шейки матки и влагалища, является приемлемым препаратом для
56
комфортного и безопасного лечения благодаря высокой эффективности и хорошей
переносимости.
СПИСОК ЛИИТЕРАТУРЫ
1.
Bandmann H.J. et al. Dermatitis from applied medicaments. Arch. Derm. 1972, 106, 335–
337.
2.
Beghin B. et al. Le traitement de routine des leucorrhees par Colposeptine. Med. Int. 1979,
14, 12, 711–717.
3.
Chappaz G. Les acquisitions recentes sur le trichomonase. Gaz. Med.
FR.1958, 65,
14,1291–1300.
4.
Charleux H. Rapport d’expertise clinique de la Colposeptine. Nov. 1976 (unpublished).
5.
Levrier M. La leucorrhee: Un traitement rationnel de premiere intention. Bordeaux Med.
1979, 12, 8, 547–550.
6.
Musset R. Formes cliniques et traitment des vaginites. Rev. Prat. 1952, 11, 30, 1967–1976.
7.
Pintiaux C., Delecour M. La leucorrhee. Actua, 1979, 11, 242.
8.
Savini E.C. Precis de pharmacologic medicale. Editions Heures de France. Paris 1974, Vol.
2.
9.
Scherrer M. еt al. Zur Kenntnis der antimikrobien aktivitat von breitspek trum antimik
robika unter besonderer beriicksichtigung der salicylsaiire. Mykosen 1971, 14, 7, 323–334.
10. Deffieux X, Huel C, de Tayrac R, Bottero J, Porcher R, Gervaise A, Bonnet K, Frydman R,
Fernandez H.Vaginal mesh extrusion after transvaginal repair of cystocele using a prosthetic
mesh: Treatment and functional outcomes. J Gynecol Obstet Biol Reprod (Paris). 2006 Nov;
35(7):678-84. French. PMID: 17088768 [PubMed - indexed for MEDLINE].
57
ВАГИНАЛЬНЫЕ ИНФЕКЦИИ И ЭФФЕКТИВНОСТЬ ИХ ЛЕЧЕНИЯ
СОВРЕМЕННЫМИ КОМБИНИРОВАННЫМИ ПРЕПАРАТАМИ В
КЛИНИЧЕСКОЙ ПРАКТИКЕ
M. Levrier1, C. Pintiaux2, M. Lumbroso3, A. Cohen4, Монако, Франция
2 Maternite Centre Hospitalier – 62100 Calais,
3 Laboratoire Theramex , Monaco,
4 Hopital Stell – 92500 Rueil Malmaison
РЕЗЮМЕ
Вагинальные инфекции
относятся к самым распространенным
женским
заболеваниям. Частота и форма вагинитов варьирует в зависимости от периодов жизни
женщины. Причинами вагинитов могут быть следующие инфекции: грибковая инфекция,
трихомонадная инфекция, пиогенные микроорганизмы, гардренеллез, микоплазмы,
хламидии. Приведены данные исследований с целью оценки эффективности применения
комбинированного препарата «Кольпосептин» для лечения женщин с вагинальными
инфекциями разной этиологии. В данном исследовании изучены результаты применения
препаратом «Кольпосептин» на основании 682 клинических случаев. Терапию начинали
до получения результатов бактериологического посева.
высокую активность по отношению
к
Препарат демонстрирует
грамположительным и к грамотрицательным
организмам, к грибковым инфекциям и к трихомонадам. Препарат также обеспечивает
местный эстрогеновый эффект без системного влияния – происходит
нормализация
слизистой оболочки шейки матки и влагалища, которая поражается при вагинальных
инфекциях. Переносимость «Кольпосептина» оценивали по системным и местным
проявлениям. Системный эффект отсутствовал во всех случаях и переносимость
кольпосептина оказалась достаточно хорошей.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Вагинальные инфекции, Кольпосептин
58
VAGINAL INFECTIONS AND EFFICIENCY OF THEIR TREATMENT BY THE
MODERN COMBINED PREPARATIONS IN THE CLINICAL PRACTICE
M. Levrier1, C. Pintiaux2, M. Lumbroso3, A. Cohen4,
Монако, Франция
2 Maternite Centre Hospitalier – 62100 Calais,
3 Laboratoire Theramex , Monaco,
4 Hopital Stell – 92500 Rueil Malmaison
SUMMARY
Vaginal infections are the most common women's diseases. The frequency and form of
vaginitis varies depending on periods of a woman's life. Causes of vaginitis can be the following
infections: fungal infection, trichomoniasis, piogenne, gardrenellez, mycoplasmas, chlamydia.
Research data with objective of an assessment of efficiency of the combined preparation
“Colposeptine” for treatment of women with vaginal infections of different etiology are
Provided.
This study examined results of preparation “Colposeptin” based on 682 clinical cases. Therapy was started before reception of results of the bacteriological culture.
Product shows high activity against gram-positive and Gram-negative organisms, fungal
infections and trihomoniasis. The preparation also provides local estrogen effect without system
influence. Normalization process occurs mucous of the cervix and vagina, which affected with
vaginal infections. Drug tolerance was assessed on systemic and local manifestations. Systemic
effect was absent in all cases and tolerability of the “Colposeptine” proved to be good enough.
KEY WORDS: Vaginal infections, Colposeptine
59
vaginaluri infeqciebi da maTi mkurnalobis efeqturoba Tanamedrove
kombinirebuli preparatebiT klinikur praqtikaSi
M. Levrier1, C. Pintiaux2, M. Lumbroso3, A. Cohen4, Монако, Франция
2 Maternite Centre Hospitalier – 62100 Calais,
3 Laboratoire Theramex , Monaco,
4 Hopital Stell – 92500 Rueil Malmaison
reziume
vaginaluri infeqciebi warmoadgenen yvelaze gavrcelebul qalis
daavadebebs. vaginitebis forma da sixSire icvleba
sxvadasxva
sokovani,
periodebSi.
vaginitebis
triqomonaduli
infeqciebi,
gardrenelezi,
mikoplazmebi,
kolposeptinis
efeqturobis
mkurnalobis SemTxvevebSi.
628
pacientze.
baqteriul
kvlevis
kvlevebs,
kolposeptinis
manZilze.
erTi
dRis,
dadgena
mikroorganizmebi,
kvlevis
sxvadsxva
mizezebia:
mizans
Seadgenda
genezis
vaginitebis
kolposeptinis efeqturoba Seswavlil iqna
mkurnalobis
tabletis
dros
kvlevebs
SesaZlo
piogenuri
qlamidiebi.
protokoli
menstruaciis
baqteriologiur
ganviTarebis
qalis cxovrebis
moicavda
sistemur
dawyebamde.
saSoSi
atarebdnen
mkurnalobis
Rrmad
mkurnaloba
ar
klinikur
procesSi
SehyavdaT
wydeboda.
mkurnalobis
da
18
dRis
ganmeorebiT
dasrulebidan
1-2
xolo ukanasknel konsultacias – mkurnalobis dasrulebidan 1
kviris Semdeg. kvlevis Sedegma aCvena kolposeptinis maRali efeqturoba
gramdadebiTi, gram uaryofiTi, sokovani infeqciebis da triqomonebis
SemTxvevebSi.
sistemuri
preparats
moqmedebis
gaaCnia
gareSe
adgilobrivi
xdeba
estrogenuli
saSvilosnos
yelis
da
efeqti,
saSos
lorwovanis normalizacia, romlebic ziandeba vaginaluri infeqciebis
dros. kolposeptinis amtanoba sakmaod kargi aRmoCnda.
sakvanZo sityvebi: vaginitebi, kolposeptini
60
61
saukeTeso bioregulaciuri preparatebi
pirdapir mwarmoeblisgan
Hoya, Germany
Milano, Italy
yvelaze usafrTxo afTiaqi
Baden-Baden, Germany
afTiaqSi `naturopaTi~ SegiZliaT
miiRoT ufaso eqspres konsultacia
da SeiZinoT medikamentebi:
-
kanis
sasunTqi
nervuli
endokrinuli
Sard-sasqeso
gul-sisxlZarRvTa
saWmlis momnelebeli
sayrden-mamoZravebeli
sistemebis da sokovan i
daavadebebis samkurnalod
bioregulaciur preparatebs gaaCniaT:
detoqsikaciisa da drenaJis
imunomodulaciis
ujredebis metaboluri aqtivaciis
organoebis funqciebis gamaumjobesebeli
anTebis maregulirebeli
Tvisebebi
xarisxi, efeqturoba da
usafrTxoeba garantirebulia!
62
Tbilisi - 0177, al. yazbegis gamz. 33; tel.: 239-49-87; 239-97-16;
cxeli xazi: 2-477-911; info@naturopath.ge
HEALTH CONSEQUENCES OF VIOLENCE AGAINST WOMEN
Dr Buowari, Yvonne Omiepirisa. MBBS, Nigeria
INTRODUCTION
Violence is a worldwide, institutionalised phenomenon and a complex issue which
includes many manifestations [14]. Violence against women first came to be viewed as a serious
problem in the early 1970s, in particular because of the re-emergence of the women’s movement
[11].
In 1994, the National Organization for Women, the NOW Legal Defense and Education
Fund (now called Legal Momentum), the Feminist Majority and other organizations finally
secured passage of the Violence Against Women Act, which provided a record-breaking $1.6
billion to address issues of violence against women. However it took nearly an additional year to
force the Newt Gingrich-led Congress to release the funding. An analysis estimated that in the
first six years after VAWA was passed, nearly $14.8 billion was saved in net averted social
costs. VAWA was reauthorized in 2005, with nearly $4 billion in funding over five years [16].
It continues to be a global epidemic that kills tortures’ and maims physically,
psychologically, sexually and economically. It is one of the most pervasive of human rights
violations, denying women and girls’ equality, security, dignity, self-worth and their right to
enjoy fundamental freedoms [6, 4, 9, 6]. It is a barrier to women’s active citizenship and a
fundamental constraint to the eradication of poverty. It limits women’s choices and ability to
access education, earn a living and participate in political and public life. It also robs women of
control over their own bodies as well as being a major cause of death, ill-health and disability
[9].
Young women, low-income women and some minorities are disproportionately victims
of domestic violence and rape. Women ages 20-24 are at greatest risk of nonfatal domestic
violence, and women age 24 and under suffer from the highest rates of rape. The Justice
Department estimates that one in five women will experience rape or attempted rape during their
college years, and that less than five percent of these rapes will be reported. Income is also a
factor: the poorer the household, the higher the rate of domestic violence -- with women in the
lowest income category experiencing more than six times the rate of nonfatal intimate partner
violence as compared to women in the highest income category. When we consider race, we see
63
that African-American women face higher rates of domestic violence than white women, and
American-Indian women are victimized at a rate more than double that of women of other races
[15, 16].
Violence against women can be described in many different ways and laws in each state
and territory have their own definitions [7]. In all countries, violence against women has proven
devastating long term effects not only on women but on their families and society [9]. The term
violence against women means any act of gender based violence that result in or likely to result
in physical, sexual or psychological harm or sufferings to women, including threats to such acts,
coercion or arbitrary deprivation of liberty, whether occurring in public or private life [7].
Domestic violence refers to acts of violence that occur between people who have or have had an
intimate relationship. While there is no single definition, the central element of domestic
violence is an on-going pattern of behaviour aimed at controlling a partner through fear for
example by using behaviour which is violent and threatening [7].
Domestic violence can be defined as a pattern of abusive behavior in any relationship that
is used by one partner to gain or maintain power and control over an intimate partner. According
to the National Center for Injury Prevention and Control, women experience about 4.8 million
intimate partner-related physical assaults and rapes every year. Less than 20 percent of battered
women sought medical treatment following an injury [15, 16].
The United Nations declaration on the elimination of violence against women defines
violence, against women as any act of gender based violence that results in or is likely to result
in physical, sexual or psychological harm or suffering of women including threats of such acts,
coercions or arbitrary deprivation of liberty whether occurring in private or public life [3]. In the
developed world, an estimated 28% of all women report at least one episode of physical abuse
whereas in developing countries studies indicate a prevalence ranging from 18-67%. A review of
the prevalence of violence against women in developed countries has shown a range of 1-20%
[3].
Violence against women is violence directed at a woman because she is a woman or acts
of violence which are suffered disproportionately by women [8]. Violence against women takes
many forms physical, sexual, psychological and economic [8, 7, 13]. The forms of violence are
interrelated and affect women from birth to old age [13]. It is not confined to a specific culture,
region or country or to particular groups of women within a society [7, 13]. The world health
64
organization report on violence and health (2002) highlighted violence including partner abuse as
a serious global public health problem causing grave health damage to individual people,
countries or communities [10].
Low levels of education are observed among abused women. Alcohol use is significantly
higher among male partner of the abused women [3]. Victimised women seek help from health
services more often than women in the general communities but most do not disclose. Shame,
self-blame, fear and other barriers, some within the health services themselves commonly
prevent those [10]. The home is often the most dangerous place for women and many live in
daily fear of violence. One in three women will experience physical or sexual violence from men
usually someone known to them in their lifetime [9, 7]. The nature of the violence experienced
by victims is at least partly dependent upon the social, cultural, political and economic context
within which the victims and their abusers live [15]. Physical violence can include slaps, hits,
punches, pushes, being thrown down stairs or across the room, kicking, twisting of arms,
choking and being burnt or stabbed [7].
Sexual assault or violence can include rape, sexual assault [7]. Psychological and
emotional abuse can include a range of controlling behaviours such as control of finances,
isolation from family and friends, continued humiliation, threats against children or being
threatened with injury or death [7]. Violence against women and children cannot be addressed
only through the police, justice or community service portfolio alone. Even though these
portfolios are integral, other areas such as health, mental health, housing, crime preventions,
education, local government, employment, sports, recreation and youth have roles to play in
preventing violence against women and children and in assisting women and children to rebuild
their lives if they have experienced violence.
CONSEQUENCES OF VIOLENCE AGAINST WOMEN
Violence against women has an enormous cost to a woman’s health and wellbeing [14].
The direct health consequences of the violence depend upon the nature of the act [17]. Violence
against women is a substantial public health problem. Women are much more likely than men to
suffer physical and probably psychological injuries from intimate violence.
The consequence of violence results in physical injury, psychological trauma and
sometimes death. The consequences can last for a life time [5]. Violence against women and
girls continue to have devastating and often dehumanising consequences for millions of women
65
and girls across the world [8]. Women and girls who experience violence endure significant
physical, emotional, health, financial and social consequence [8, 2].
Physical injuries
Violence against women is widely recognised as an important public health problem [17].
Violence against women causes pain, permanent disabilities and death to an untold number of
women every year. The majority of women have scratches and bruises. Serious injuries that
occur include lacerations, broken bones, dislocated joints, head or spinal cord injuries, chipped
or broken teeth or internal injuries [8, 5]. Violence can lead to lasting mental health and
substance misuse problems. Violence against women and girls increases the risk of poor health
[18]. A growing number of studies exploring violence and health consistently report negative
effects [18]. Numerous studies report that most women who die of homicide are killed by their
partner or ex-partners. The injuries sustained by women because of physical and sexual abuse
may be extremely serious [18]. Some assault may result in fractures with chronic pain and
disability. The costs of violence against women are extremely high. They include the direct costs
of services to treatment and support abused women and children and to bring perpetrators to
justice. The indirect costs include lost employment and productivity and the costs in human pain
and suffering. Compared with non-abused women, women who have suffered any kind of
violence are more likely to experience a number of serious health problems.
Violence occurring during pregnancy
Pregnant women are at risk for domestic violence and abuse [3]. Women abused during
pregnancy generally are of low socio-economic status, greater parity and had a high occurrence
of unwanted and unplanned pregnancy. Violence during pregnancy includes physical assault,
being thrown against walls doors, strangulation, being beaten to the point of spontaneous
abortion. Violence before and during pregnancy has serious health consequence s for both
mother and child. It leads to high risk pregnancies and pregnancy related problems including
spontaneous abortion, preterm labour, and low birth weight [13]. Violence during pregnancy is a
risk to the health of both mother and their unborn foetus [18]. Violence during pregnancy leads
to poor maternal nutrition leading too small for date babies and low birth weight. Premature
labour may result giving rise to the baby being born too early with all the problems of
prematurity.
66
Sexual assault
According to the National Crime Victimization Survey, which includes crimes that
were not reported to the police, 232,960 women in the U.S. were raped or sexually assaulted in
2006. That's more than 600 women every day. Other estimates, such as those generated by the
FBI, are much lower because they rely on data from law enforcement agencies. A significant
number of crimes are never even reported for reasons that include the victim's feeling that
nothing can/will be done and the personal nature of the incident [15, 16].
Rape is the use of force without the victims consent or threat of force to penetrate the
victims’ mouth, vagina or anus by penis, tongue, fingers or object. The definition includes both
attempted and completed acts [9]. Rape is a significant social and health problem. Most rape
victims are women and most rapists are men [12]. There are physical, social and psychological
consequences of rape. Rape generally is underreported [12]. Sexual assault can cause major
physical and mental health effects. Physical effects include the immediate injuries, sexually
transmitted diseases, unwanted pregnancies and on-going physical problems. Sexual assault can
cause severe psychological effects including intense fear of death and disassociation during the
assault, anxiety, low self-esteem, self-blame, guilt, shock and confusion, self-harm and attempted
suicide and post-traumatic stress disorder [14]. One occurrence of sexual aggression may be
sufficient to create long lasting negative effects especially if the victim is a child and does not
subsequently receive appropriate support [18]. Sexually transmitted diseases can also be
contacted when rape occurs [18]. Women with sexually transmitted disease have a higher risk of
complications during pregnancy including sepsis, spontaneous abortion and premature birth [18].
When an unwanted pregnancy occurs, many women try to resolve their dilemma through
abortion. As with unwanted pregnancy, women are vulnerable to contracting sexually
transmitted disease because they are unable to negotiate protection [18].
Psychological problems
The short and long term mental health consequences of violence may severely
influence later wellbeing, enjoyment of life, function in society and the ability to
provide appropriate care for dependents [17]. For women who are beaten or sexually
assaulted, the emotional and physical strain can lead to suicide. Research suggests that
abused women endure enormous psychological suffering because of violence. Many are
severely depressed or anxious while others display symptoms of posttraumatic stress
67
disorder. They may be chronically fatigued but unable to sleep; they may have
nightmares or eating disorder, turn to drugs and alcohol. To numb their pain, become
isolated and withdrawn. Abused women experience more physical health problems and
have a higher occurrence of depression, drug and alcohol abuse and suicide attempts
than do women who are not abused [2]. Children in violent families may also be victims
of abuse. Frequently children are injured while trying to defend their mothers [18].
CONCLUSION
Violence against women and children can be prevented by education to change attitudes
and behaviours and to promote respectful non-violent relationships. There is no single cause of
violence against women. The impact on women is profound, with short and long term
consequences. It affects the woman’s health, psychology and mental health.
REFERENCE
1.
Babu BV, Kar SK. Abuse against women in pregnancy: a population based study from
eastern India. Who South-East Asia J Public Health. 1(2): 133-143.World Health
Organisation. Violence against women health consequence. 1997. www.who.int
2.
Briere J, Jordan CE. Violence against women outcome and complexity and implications for
assessment and treatment. J Interpersonal Violence. 2004. 19(11): 1252-1276
3.
Cerise S. End violence against women. A different world is possible: a call for long –term
and targeted action to prevent violence against women and girls. 2011: 8-40.
www.endviolenceagainstwomen.org.uk
4.
Combating violence against women. www.coe.int
5.
Costs of intimate partner violence against women in the United States center for disease
control and prevention. George. 2003: 9-30.
6.
Innocent digest. Domestic against women and girls. UINCEF. 2000: 1-3.
7.
Nasir K, Hyder AA. Violence against pregnant women in developing countries. Europ J
Public Health. 2003. 13: 105-107
8.
National plan to reduce violence against women and their children. 2010-2022: 5-17.
9.
Oxfam briefing note. Ending violence against women the case for a comprehensive
international action plan. 2012: 22. www.oxfam.org
68
10. Taft A. Promoting women’s mental health: the challenges of intimate/domestic violence
against women. Australian domestic and family violence clearing house. 2003. 8: 1-2
11. Tjaden P, Thoennes N. Prevalence, incidence and consequences of violence against women
findings from the national violence against women survey. National institute of justice.
November. 1998: 1-6.
12. Tjaden P, Thoennes N. Extent, nature and consequence of rape victimization finding from
the national violence against women survey. National institute of justice. Washington. 2006.
www.ojp.usdoj.gov
13. Unite to end violence against women. United Nations secretary-general’s campaign. 2009.
www.un.org
14. Victorian government. Victoria’s action plan to address violence against women and
children. Melbourne. 2012-2015: 2-30.
15. The Bureau of Justice Statistics
16. The National Organization for Women http://www.now.org/issues/violence/stats.html
17. The World Medical Association Inc. World medical association resolution on violence
against women and girls. October. 2010.
18. World Health Organisation. Violence against women health consequence. 1997.
www.who.int
HEALTH CONSEQUENCES OF VIOLENCE AGAINST WOMEN
Dr Buowari, Yvonne Omiepirisa. MBBS, Nigeria
SUMMARY
Violence against women is a substantial public health problem. Violence women are a
common phenomenon that occurs in many countries. It continues to be a global epidemic that
kills tortures’ and maims physically, psychologically, sexually and economically. It is one of the
most pervasive of human rights violations, denying women and girls’ equality, security, dignity,
self-worth and their right to enjoy fundamental freedoms. Its causes are numerous and cannot all
be prevented. It has several consequences which can be short and long term. The immediate
physical injuries include bruises, abrasions, lacerations, burns, bites, broken bones and teeth.
More serious injuries can lead to disabilities such as injuries to the head, eyes, chest, chronic
pain and death. The effects on pregnancy are poor maternal nutrition, spontaneous abortion,
69
premature labour, prematurity, low birth weight. Mental health consequences are depression,
sleeping and eating disorders, stress and anxiety disorders and suicide attempts. Despite the fact
that advocacy groups like now have worked for two decades to halt the epidemic of genderbased violence and sexual assault, the numbers are still shocking. It is time to renew our national
pledge, to end violence against women. This effort must also be carried on in workplaces,
schools, churches, locker rooms, the military, and in courtrooms, law enforcement, entertainment
and the media.
KEY WORDS: Violence, Injury, rape, consequences of violence
ПОСЛЕДСТВИЯ НАСИЛИЯ ПРОТИВ ЖЕНЩИН
Буовари Ивон Омиепириза. MBBS, Нигерия
РЕЗЮМЕ
Насилие
против
женщин
является
глобальной
проблемой
общественного
здравоохранения. Насилие, к сожалению, обычное явление, которое, происходит во
многих странах. Это нарушение прав человека, лишение женщин и девочек равенства,
безопасности, здоровья, достоинства, самоуважения. Насилие – глобальная эпидемия,
которая калечит и убивает личность физически, психологически, сексуально и
экономически. Последствия насилия могут быть очень серьезными. Часто наблюдаются
физические травмы: синяки, ссадины, рваные раны, ожоги, укусы, сломанные кости и
зубы. Более серьезные травмы, такие как травмы головы, глаз, груди, могут привести к
инвалидности и смерти. Насилие против беременных вызывает самопроизвольные аборты,
преждевременные роды, недоношенность, а у новорожденного очень низкая масса тела
при рождении.
Отмечается серьезное нарушение психического здоровья - расстройства сна и
питания, депрессии, тревоги, бывают попытки
самоубийства. Несмотря на то, что
пропагандистские группы против насилия работают на протяжении двух десятилетий,
остановить эпидемию насилия и сексуальных посягательств до сих пор невозможно.
Пришло время возобновить всемирную борьбу против насилия и сберечь права и здоровье
женщин и детей во всем мире.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: насилие, травмы, изнасилования, последствия насилия
70
Zaladobis gavlena qalTa janmrTelobaze
buovari ivon omiepiriza. MBBS, nigeria
reziume
qalTa
mimarT
globalur
Zaladoba
warmoadgens
saerTaSoriso
jandacvis
problemas. samwuxarod, Zaladobis faqtebs vxvdebiT bevr
qveyanaSi. es aris adamianis uflebebis uxeSi darRveva, ilaxeba qalTa da
gogonaTa Rirseba, safrTxis qveS dgeba maTi janmrTeloba. Zaladoba
epidemiaa,
romelic
fizikurad,
aramed
asaxiCrebs
da
klavs
fsiqologiurad,
pirovnebas
seqsualurad
da
ara
mxolod
ekonomikuradac.
Zaladobis Sedegad SeiZleba ganviTardes seriozuli dazianebebi. xSiria
travmebi:
sisxlCaqcevebi,
daJeJili,
naxeTqi
da
nakbeni
Wrilobebi,
damwvroba, Zvlebis da kbilebis motexiloba. SedarebiT mZime travmebis
(qala-tvinis travma, Tvalis travma, gulmkerdis da muclis Rruebis
dazianeba) Sedegad adamiani iRupeba an ganwirulia invalidobisTvis.
fexmZime
qalebze
Zaladobis
Sedegad
xSiria
TviTneburi
abortebi,
naadrevi mSobiaroba, orsulobis vadaze adre Sewyveta, axalSobilis
wona ki sagrZnoblad dabalia, rac safrTxis qveS ayenebs mis Semdgom
normalur ganviTarebas.
Zaladobis Sedegad xdeba pirovnebis fsiqo-emociuri travmireba,
rac
SeiZleba
gamoixatos:
Zilisa
da
kvebis
darRveviT,
depresiiT,
SfoTviT da agznebiT, suicidis mcdelobiT.
miuxedavad
imisa,
propagandistuli
rom
jgufebi
ukve
da
2
aTeuli
organizaciebi
welia,
sxvadasxva
ibrZvian
Zaladobis
winaaRmdeg, am epidemiis daZleva, samwuxarod, jer kidev SeuZlebelia.
droa,
mTeli
winaaRmdeg,
msoflios
raTa
yvela
masStabiT
qveyanaSi
ganaxldes
iyos
daculi
brZola
qalTa
Zaladobis
da
bavSvTa
janmrTeloba da maTi uflebebi.
sakvanZo
sityvebi:
Zaladoba,
travma,
gaupatiureba,
Zaladobis
Sedegebi
71
SUPRAHILAR INTRAHEPATIC APPROACH FOR ANATOMIC LIVER RESECTION
OF MALIGNANT LIVER TUMORS IN FEMALE PATIENTS
Krstina Doklestic, Aleksandar Karamarkovic
Faculty of Medicine, University of Belgrade, Serbia.
Clinic for Emergency Surgery, Clinical Center of Serbia, Belgrade, Serbia
Abbreviations: Glissonean approach (GA), Cavitron Ultrasonic Surgical Aspirator (CUSA),
Intraoperative Ultrasound (IOUS), Right anterior pedicle (RAP), Right posterior pedicle (RPP),
Left main pedicle (LMP), Right main pedicle (RMP).
INTRODUCTION
All improvements in liver surgery techniques continues to achieve the main goals of liver
resection: to preserve the maximum amount of liver parenchyma with minimum blood loss [14,
15]. Today surgeons have become able to perform liver resections without disrupting the
vascular inflow and outflow flow or the biliary drainage of the residual liver [14]. Liver resection
is now performed with a mortality rate of less than 5%, but bleeding during hepatectomy,
surgical complications or hepatic insufficiency remains the main predictors of both morbidity
and mortality after liver resection [12, 21]. Anatomic liver resection offers a chance of
anatomically resecting the tumor while preserving most of the liver tissue, allowing a decrease in
intraoperative blood loss, providing adequate resection margins, and affording a low rate of
postoperative complications [22]. The fibrous sheath of Glisson encircles the hepatic artery,
portal vein, and bile duct at the hilum and continues as the liver capsule [2]. These observations
of Glissonean pedicle were the basis for the initial proposal by Couinaud, Takasaki and Launois
that suprahilar vascular control of Glissonean pedicle could serve as an alternative to classical
hilar dissection for controlling vascular inflow to the liver [8, 13, 16, 27]. This technique
includes the extrafascial dissection of the whole sheath of the pedicle and its division “en masse
Galperin and Karagiulian in 1989 described a digital “hooking” technique for the isolation of
portal pedicles through an extrafascial-intrahepatic approach after division of a substantial
amount of the hepatic tissue [8]. In 1992 Launois and Jamieson proposed the posterior
intrahepatic approach to the appropriate glissonean pedicle, through the dorsal fissure of the liver
[13]. Machado’s modification of the posterior approach includes making a small incisions around
72
the hilar plate and strictly instrumental isolation of the pedicle [16, 17]. The Glissonean approach
can expedite the liver transaction, can reduce the portal triad closure time and reduce
intraoperative bleeding, as well as the risk of injury to the vasculature or the biliary drainage of
the contralateral liver [7, 11, 22, 28].
We report our experience with anatomic liver resection using the intrahepatic Glissonean
pedicle approach (GA), in a single-institution.
METHODOLOGY
Patients
Between September 2008 and November 2011, 53 female patients underwent anatomic
liver resection for primary and secondary malignant liver tumors, using the posterior intrahepatic
Glissonean pedicle approach (GA). According to Couinaud’s nomenclature, the eight anatomic
segments of the liver are defined by the distribution of the hepatic and portal venous systems [1].
Liver resections were defined according to International Hepato-Pancreato-Biliary Association
terminology and the Brisbane classification [25]. The preoperative laboratory tests were used to
calculate the Child- Pugh (CP) score [24]. Patients who were enrolled in this study fulfilled the
following inclusion criteria: elective liver resection for liver tumors and Child A and B.
Exclusion criteria were: chronic hepatitis and cirrhosis Child C. Patient demographic data,
postoperative evolution, hospital stay, morbidity, mortality and results of histopathologic study
were prospectively introduced in a medical database. Pre-operative imaging studies including
abdominal ultrasonography (US), computed tomography (MSCT)
were performed in all
patients (FIGURE 1). In cases of bile obstruction we have done Magnetic resonance
cholangiopancreatography (MRCP).
Figure 1. Preoperative MSCT scan showed liver tumor
73
Intraoperative data were operative time (min; measured from skin incision to the end of
the procedure), transaction time (min), intraoperative blood loss (mL), intraoperative transfusion
requirement (mL, expressed as the amount of blood volume). The amount of intraoperative blood
loss was measured from the volume (mL) of blood collected in the container of the aspirator and
from the weight of the soaked gauze (assuming that 1mL of blood=1g). Postoperative liver
function was assessed by daily measurements of liver function tests included blood biochemistry.
We examine the oncologic efficacy of segmental liver resection in terms of tumor clearance by
histology margine (R0, R1). Morbidity was classified according to the Clavien-Dindo's
Classification of surgical complications including mortality rate within 90 days (19). Bile
leakage was defined as the presence of any amount of bile in the drainage fluid (bilirubin levels
at least three times higher than serum levels) for more than 2 days postoperatively. Liver failure
was determined as: bilirubin ≥ preoperative levels × 10, lasting for more than three days
unrelated to biliary obstruction leak and/or INR≥ preoperative levels × 2 for more than 2 days
after resection and/or significant ascites/ encephalopathy.
In all patients the surgical approach was a Makuuchi’s “J”-incision, following standard
mobilization, and liver assessed by intraoperative ultrasound (IOUS) to define segmental liver
anatomy and the tumor localization, in relation to the major vascular and biliary structures. Extra
hepatic “outflow” control was performed after dissection of major hepatic veins.
Figure 2. Liver transaction by CUSA
74
Central venous pressure (CPV) was maintained at 0–5 mmHg to help reduce back
bleeding from hepatic veins. Transection of the liver tissue was performed using the ultrasonic
dissector (Cavitron Ultrasonic Surgical Aspirator,“CUSA Excel”; Valley lab Inc., Boulder, CO)
(FIGURE 2).
Suprahilar vascular control of the appropriate Glissonean pedicle was achieved by
Machado’s modification of the posterior intrahepatic approach. After cholecystectomy,
“detachment” of the medial section of the liver (S4) was performed, by lowering the hilar plate.
For the right main Glissonean pedicle (RMP) isolation maneuver, a small anterior hepatotomy
was made in front of the hilum. The liver parenchyma is divided by CUSA to disclose right
Glissonean pedicle and it’s limits. A second vertical incision was performed perpendicular to the
hepatic hilum, between segment S7 and caudate lobe (S1). Curved clamp then was inserted
through the first hepatotomy with a 30° angle reaching the second incision. Vascular tape is then
placed around the right main Glissonean pedicle (FIGURE 3).
Figure 3. Right hepatectomy: stapled right main Glissonean pedicle
Tape can be pulled down and medially to provide better exposure of the intrahepatic
pedicle and to retract the left biliary tree and portal vein away from the area to be clamped or
stapled. A third incision performed on the right edge of the gallbladder bed permits access to the
sectional pedicles, by combining the previously mentioned incisions. When a clamp is passed
from anterior incision to third incision, can be accessed to the right anterior (RAP) sectional
pedicle. This maneuver was used for en bloc resection of segments S5 and S8, or resection of
75
segment S5 or S8 alone. When a clamp is passed from third incision to vertical second incision,
can be accessed to the right posterior (RPP) sectional pedicle. This maneuver was used for en
bloc resection of segments S6 and S7 or resection of segment S6 or S7 alone.
For the left main glissonean pedicle (LMP) isolation, left liver lobe is pulled upward, and
the lesser omentum is divided, exposing the Arantius ligament venosum, which is then dissected
and divided. The proximal stump enabling infero-posterior approach to the left hepatic vein and
common trunk. The caudal stump of the ligament is dissected toward the left portal vein. This
maneuver discloses the posterior aspect of the left glissonean pedicle. A small anterior incision
(4-5 mm) is performed on the left side of the hilum, and a curved clamp is introduced behind the
caudal stump of the Arantius ligament, allowing the encircling and exposure of the left main
pedicle (LMP). This approach spares the caudate lobe (S1) portal branches. The round ligament
was retracted upward, exposing the umbilical fissure between segments S3 and S4. If a
parenchymal bridge connecting these 2 segments, it must be divided. Using the round ligament
as a guide, 2 small incisions are performed on the left and right margins of the round ligament
where it is possible to identify the anterior aspect of the glissonian pedicle of segment S4 on its
right side and segment S3 on its left side. With a clamp introduced through the anterior incision
in front of the hilum and the basis of the round ligament on the right side, it is possible to isolate
the glissonian pedicle of the left medial sector or segment S4. By combining incisions from the
caudal stump of the Arantius ligament to the left side of the basis of the round ligament, it is
possible to isolate the glissonian pedicle of the left lateral sector (segments S2 and S3). Another
small incision can be performed midway between the left side of the basis of the round ligament
and the caudal stump of the Arantius ligament, permitting individual access either to segments
S2 or S3, allowing monosegmentectomies.
Clamping the isolated and taped glissonean pedicle, demonstrates the further demarcation
of the appropriate anatomical territory of the liver, as well as delineation of resection plane.
During pedicle clamping, the color of the area changes and the tumor location is
confirmed by IOUS. Pedicle is divided at the end of resectional procedure using vascular
surgical stapler (Endo GIA Ultra stapler 3.0; Covidien) (FIGURE 3). Firm countertraction on
the tape must be applied during application of the stapler to ensure that the confluence of the bile
duct is not accidentally ligated.
76
The major hepatic veins (the right, middle or left hepatic vein) were divided
extrahepatically using vascular surgical stapler or continuous Prolene 4.0 suture above the
vascular clamp (FIGURE 4).
Figure 4. Left hepatectomy: stapled left hepatic vein
Figure 5. The transected surface of remnant liver after right hepatectomy was sealed using
fibrin glue (Beriplast).
Hemostasis was obtained with a monopolar irrigated electrocautery. Major vascular
structures were ligated or secured with interrupted sutures. After resection, biliostasis was
achieved with the aid of dye injection in the biliary tree through the catheter of the cystic duct.
The raw surface of the liver was sealed using fibrin glue (Beriplast) (FIGURE 5). Closed suction
drainage was used in all patients.
77
STATISTICAL ANALYSIS
Statistical analysis was performed using SPSS statistical software (SPSS for Windows,
release 17.0, SPSS, Chicago, IL). Data are expressed as mean values with standard deviations or
as medians with interquartile ranges. Categorical data are presented by absolute numbers with
percentages.
RESULTS
Preoperative characteristics of 53 female patients undergoing anatomic liver resection,
and types of operations were presented in Table 1. Hypertension is the most common disease
(47.17%), followed by diabetes (28.30%).
TABLE 1. Preoperative data, indications and types
of liver resections for patients undergoing hepatectomy
Characteristics
Number (%)
n=53
Age (year) 1
56,35±10,78
Comorbidities
38 (71.69%)
Child-Pugh score B
26 (49.05%)
1
Monosegmentectomy
10(18.87%)
Bisegmentectomy
12(22.64%)
Right hepatectomy
13 (24.53%)
Left hepatectomy
10(18.86%)
Extended right hepatectomy
2 (3.77%)
Extended left hepatectomy
2 (3.77%)
Mesohepatectomy
4 (7.54%)
The results are expressed as means ± SD (standard deviation).
Indications for liver resection were metastases of colorectal carcinoma (CRC) in 26
(49,06%), Hepatocellular carcinoma (HCC) in 15 (28.31%), Cholagiocellular carcinoma in 4
(7.54%), Non-colorectal liver metastases in 3 (5.66%), and Gall bladder carcinoma in 5 (9.43%).
Intraoperative data for patients undergoing hepatectomy are shown in Table 2. The
overall operative time was 135, 12±31,10 min. The liver transection duration was 32.12±12,56
78
min. Intraoperative blood loss was 325,59±109,92 ml. Intraoperative transfusion was performed
in 23 (43.39%) patients. The blood transfusion volume was 302, 86±99,59 ml.
TABLE 2. Intraoperative data for patients undergoing hepatectomy
Characteristics
n=53
Operating time (min)
135,12±31,10
Liver transaction time (min)
32,12±12,56
Intraoperative blood loss (ml)
325,59±109,92
Intraoperative patients transfused (n,%)
23 (43.39%)
Blood transfusion (ml)
302,86±99,59
R0 Histology
49 (92,45%)
1
The results are expressed as means ± SD (standard deviation).
Outcomes of patients undergoing hepatectomy, ICU stay (ICU, intensive care unit) and
hospital stay are shown in Table 3.
Characteristics
TABLE 3. Outcomes of patients undergoing hepatectomy
Number (%)
n=53
Morbidity
13 (25,52%)
Complications Clavien's classification ≥ 3
6 (11.32%)
Mortality
0 (0,00%)
ICU stay (days) *
Hospital stay (days) *
1(0-5)
7 (5-13)
*ICU and hospital stay are presented by median range.
The postoperative complication rate was 25, 52%. In total 11,32% patients experienced
specific surgery complications. There were 1(1, 88%) patient with early postoperative bleeding,
2 (3.77%) bile leak, 1(1, 88%) biloma and 2 (3.77%) wound infection. The all surgical
complications were treated conservatively and no patients underwent re-operation. In cases of
79
the biliary fistula there were two minor bile leaks with spontaneous healing. Intraabdominal
biloma were successfully treated with percutaneous drainage.
There was no incidence of
postoperative massive bleeding (≥1000 ml), liver function failure or death. Majority of
complicatones were pleural effusion in 4(7.54%), and crisis of uncontrolled hypertension in
3(5.66%).
DISSCUSION
Better understanding of liver anatomy and advances in imaging and surgical technology
have made anatomic liver resections easier by allowing a decreased intraoperative hemorrhage
and increased rate of morbidity and mortality [14, 15, 21]. Our results demonstrate that anatomic
liver resection using the intahepatic Glissonean approach with “en bloc” stapling transection of
the pedicle can be performed efficient and safe, with an acceptable surgery duration, liver
transection time, and intraoperative blood loss.
Anatomic hepatectomy is a superior oncologic operation with decreased a positive
margin in patients with malignant liver tumors [14]. The DeMatteo et al have proven its
oncologic superiority in 267 patients with colorectal liver metastases who were treated with
either wedge resection or segment-oriented liver resection [4]. They found that wedge resection
resulted in a positive margin rate of 16%, and in contrast, only 2% of the segment-oriented liver
resections were associated with a positive margin [4]. Another advantage of segmental anatomic
liver resections is that it conserve functional liver parenchyma, without disrupting the vascular
inflow and outflow flow or the biliary drainage of the residual liver [14].
A comprehensive understanding of the intrahepatic vascular anatomy is critical for
performing anatomic resection. The Glissonean pedicles can be approached intrahepatically or
extrahepatically [7, 8, 11, 13, 16, 17, 22, 26, 27, 28]. Intrahepatic Glissonian access for anatomic
segmentectomy, first described by Launois and Jamieson and then modified by Machado et al
[13, 16, 17]. In the case of massive scars, when the hepatic hilum has already been dissected, the
Glissonean pedicle approach might be extremely useful to saves the operative time and to avoid
damaging of anatomical structures. Makuuchi et al. indicated anterior sectionectomy as the most
difficult type of hepatic resection [18]. However, using the Glissonean pedicle approach,
surgeons can determine the area of the anterior section when right anterior Glissonean pedicle to
the anterior section is dissected and clamped. This procedure will shorten the operation time and
80
reduce the stress on surgeons because they do not have to consider any anomalies of the arteries
and bile ducts using this procedure [30].
Studies that compare the effectiveness of GA and Hilar dissection (HD), have shown a
significantly faster operative duration, with difference of 20 min or more between GA and HD
[3, 11]. The longer operative duration the HD is probably related to the longer time needed to
precise dissect elements in the pedicle folowing with closure of each elements stump separately
using a running suture or ligature. In addition, studies confirmed that the Glissonean pedicle
approach together with vascular stapling can reduce the portal triad closure time [3, 6, 11]. The
stapling device is safe and reliable, but it is essential to have a fall-back plan and the immediate
availability of vascular clamps is important [3, 11]. In all patients we used endovascular stapling
for division of Glisson’s pedicle as well as hepatic veins.
The accurately dissecting of the elements is basis of HD and therefore the Glissonean
approach is extremely useful for transection of the pedicle in patients with scarreds, making enbloc dissection much safer and easier [6]. In addition, the posterior intrahepatic approach is
useful to avoid injuries of the contralateral structures that are vital for the liver remnant. Based
on previous results, Glissonian approach with stapling could be performed safely in 69% of
major hepatectomies [9].
Liver resections may be accompanied by severe complications, such as uncontrolled
bleeding, injury of the biliary ducts and liver failure. The main risk of bleeding is when
performing the hepatotomy to surround the right or left pedicle [9]. Careful dissection between
the sheaths of the pedicular structures and the liver parenchyma avoids breaching the boundaries
of the liver parenchyma with minimum blood loss and ”en-bloc” stapling transection of pedicle
contributes to the safety [20].We demonstrated that Glissonean approach with vascular stapling
may established a good control of bleeding, and there was no case of massive hemorrhage, liver
failure or dead, among our patients. Some authors previously reported that one of the potential
risk of Glissonean pedicle approach presents an increase bile leaks rate [19]. In left hepatectomy,
if all the branches of the caudate lobe are not preserved, ducts from the segment S1 which
frequently drain into the left bile duct, may be injured by stapler [13]. In order to avoid injuries,
the stapler must be correctly positioned depending if s left hepatectomy is performed with or
without caudate lobe resection, or the branches of segment S1 can be simple ligated before
introducing the stapler [9]. To avoid severe complication due to the accidental ligation of the
81
biliary confluence when stapling the right pedicle, firm countertraction on the tape should be
applied during application of the stapler [7, 11]. Injury of the biliary ducts is usually manifested
as biliary fistula or obstructive jaundice. Severe injury of the biliary ducts should be considered
as potentially lethal complication due to the high risk of sepsis and liver failure [10, 23, 29]. Bile
leaks from small subsegmental branches are usually self-limited, while bile leaks from segmental
bile ducts or the stump of the transected hepatic duct are difficult to heal and may require
endoscopic stenting or re-operation [29].The aberrations of the biliary system are not infrequent
and preoperative imaging of the biliary tree is useful in planning the operative strategy [23].
CONCLUSION
Anatomic liver resection can be performed safely using the Intrahepatic Glissonian
approach with en-masse transection of glissonean pedicle and major hepatic veins using endoGIA vascular stapler. The technique is oncologically radical, with preserving maximum amount
of functioning liver parenchyma. This approach can expedite the transection of the liver and
reduce intraoperative hemorrhage, as well as the risk of injury to the vasculature or the biliary
drainage of the contralateral liver
REFERENCE
1. Couinaud C, ed. Le Foie: Études Anatomiques et Chirugicales. Paris: Masson & Cie; 1957
2. Couinaud C. A simplified method for controlled left hepatectomy. Surgery. 1985;97:358–61.
3. Cresswell AB, Welsh FK, John TG, Rees M. Evaluation of intrahepatic, extra-Glissonian
stapling of the right porta hepatis vs. classical extrahepatic dissection during right
hepatectomy. HPB (Oxford). 2009;11:493-8.
4. DeMatteo RP, Palese C, Jarnagin WR, Sun RL, Blumgart LH, Fong Y. Anatomic segmental
hepatic resection is superior to wedge resection as an oncologic operation for colorectal liver
metastases. J Gastrointest Surg 2000;4:178–84.
5. Dindo D, Demartines N, Clavien PA. Classification of surgical complications. A new
proposal with evaluation in a cohort of 6336 patients and results of a survey. Ann Surg
2004;240:205–213.
6. Figueras J, Lopez-Ben S, Lladó L, Rafecas A, Torras J, Ramos E et al. Hilar dissection
versus the ‘Glissonian’ approach and stapling of the pedicle for major hepatectomies: a
prospective, randomized trial. Ann Surg 2003;238:111–119.
82
7. Fong Y, Blumgart L. Useful stapling techniques in liver surgery. J Am Coll Surg.
1997;185:93–100.
8. Galperin EI, Karagiulian SR. A new simplified method of selective exposure of hepatic
pedicles for controlled hepatectomies. HPB Surgery. 1989;1: 119–130.
9. Giordano M, Lopez-Ben S, Codina-Barreras A, Pardina B, Falgueras L, Torres-Bahi S,
Albiol M, Castro E, Figueras J. Extra-Glissonian approach in liver resection. HPB (Oxford).
2010;12:94-100.
10. Icoz G, Kilic M, Zeytunlu M, Celebi A, Ersoz G, Killi R, Memis A, Karasu Z, Yuzer Y,
Tokat Y: Biliary reconstrunctions and complications encountered in 50 consecutive rightlobe living donor liver transplantation. Liver Transpl 2003, 9:575-580.
11. Karamarković A, Doklestić K, Milić N et al. Glissonean pedicle approach in major liver
resections. Hepatogastroenterology. 2012 Sep;59(118):1896-901.
12. Kooby DA, Stockman J, Ben-Porat L, Gonen M, Jarnagin WR, DeMatteo RP, et al.
Influence of transfusions on perioperative and long-term outcome in patients following
hepatic resection for colorectal metastases. Ann Surg 2003; 237:860-9.
13. Launois B, Jamieson G. The importance of Glisson’s capsule and its sheaths in the
intrahepatic approach to resection of the liver. Surg Gynecol Obstet. 1992;174:7–10.
14. Liau KH, Blumgart LH, De Mattero RP. Segment-oriented approach to liver resection. Surg
Clin North Am 2004;84: 543-61.
15. Machado MA, Herman P, Figueira ER, Bacchella T, Machado MC. Intrahepatic Glissonian
access for segmental liver resection in cirrhotic patients. Am J Surg. 2006; 192:388-92.
16. Machado MA, Herman P, Machado MC. Intrahepatic Glissonian approach for pedicle
control during anatomic mesohepatectomy. Surgery 2007;141:533-7.
17. Machado MA, Herman P, Machado MC. Anatomical resection of left liver segments. Arch
Surg. 2004;139:1346–9.
18. Makuuchi M, Hashikura Y, Kawasaki S, Tan D, Kosuge T, Takayama T. Personal
experience of right anterior segmentectomy (segments V and VIII) for hepatic malignancies.
Surgery. 1993;114:52–8.
19. Nakai T, Koh K, Fuani S, Kawabe T, Okuno K, Yasutomi M. Comparison of controlled and
Glisson's pedicle transections of hepatic hilum occlusion for hepatic resection. J Am Coll
Surg 1999, 189:300–304.
83
20. Nanashima A, Sumida Y, Oikawa M, Murakami G, Abo T, Hidaka S, Takeshita H, Sawai T,
Nagayasu T. Vascular transection using endovascular stapling in hepatic resection.
Hepatogastroenterology. 2009 ;56:498-500.
21. Poon RT, Fan ST, Lo CM, Liu CL, Lam CM, Yuen WK, et al. Improving perioperative
outcome expands the role of hepatectomy in management of benign and malignant
hepatobiliary diseases: analysis of 1222 consecutive patients from a prospective database.
Ann Surg 2004; 240:698-708.
22. Ramaciato G, Aurello P, D’Angelo F, et al. Effective vascular endostapler techniques in
hepatic resection. Int Surg. 1998;83:317–323.
23. Reed DN Jr, Vitale GC, Wrightson WR, Edwards M, McMasters K: Decreasing mortality of
bile leaks after elective hepatic surgery. Am J Surg 2003, 185:316-318.
24. Schneider PD. Preoperative assessment of liver function. Surg Clin North Am. 2004;
84:355-73.
25. Strasberg SM, Belghiti J, Clavien PA, Gadzijev E, Garden JO, Lau WY et al.The Brisbane
2000 terminology of liver anatomy and resections. Terminology committee of the
International Hepato-Pancreato- Biliary Association. HPB 2000;2:333–339.
26. Takasaki K, Kobayashi K, Tanaka S, Muto H, Watayo K, Saito A, et al. Newly developed
systematized hepatectomy by Glissonean pedicle transection method. Shujutsu. 1986;40:7–
14. (in Japanese).
27. Takasaki K. Glissonean pedicle transection method for hepatic resection: a new concept of
liver segmentation. J Hepatobiliary Pancreat Surg 1998; 5:286–291.
28. Takasaki K. Glissonean pedicle transection method for hepatic resection: a new concept o
liver segmentation. J Hepatobiliary Pancreat Surg. 1998;5:286–291.
29. Tanaka S, Hirohashi K, Tanaka H, Shuto T, Lee SH, Kubo S, Takemura S, Yamamoto T,
Uenishi T, Kinoshita H: Incidence and management of bile leakage after hepatic resection
for malignant hepatic tumors. J Am Coll Surg 2002, 195:484-489.
30. Yamamoto M, Katagiri S, Ariizumi S, Kotera Y. Takahashi Y.
Glissonean pedicle
transection method for liver surgery. J Hepatobiliary Pancreat Sci 2012; 19:3–8.
84
SUPRAHILAR INTRAHEPATIC APPROACH FOR ANATOMIC LIVER RESECTION
OF MALIGNANT LIVER TUMORS IN FEMALE PATIENTS
Krstina Doklestic, Aleksandar Karamarkovic
Faculty of Medicine, University of Belgrade, Serbia.
Clinic for Emergency Surgery, Clinical Centre of Serbia. Belgrade, Serbia
SUMMARY
Background: Liver resection is the most appropriate treatment for patient with malignant
liver tumors. Anatomic liver resections can be performed more oncologically radical as well as
parenchyma-sparing by posterior intrahepatic approach.
Methodology: Anatomic liver resections were performed in 53 female patients with
malignant liver tumors. Liver parenchyma was transsected by ultrasonic dissector (CUSA),
under low central venous pressure (CPV). Suprahilar control of the appropriate glissonean
pedicle was achieved by the posterior intrahepatic approach. Pedicle was divided at the end of
liver resection using “endo-GIA” vascular stapler.
Results: The overall operating time was 135, 12±31, 10 min, transection time was 32,
12±12, 56 min. The amount of blood loss was 325, 59±109, 92 ml. The postoperative
complication rate was 25, 52%.There was no liver failure or perioperative death.
Conclusions: Posterior intrahepatic approach for anatomic liver resections in females is
safe, fast and can reduce intraoperative hemorrhage. This technique provides adequate tumor
clearance with preservation of normal parenchyma, as well as the vasculature or the biliary
drainage of the contralateral liver.
KEY WORDS: Anatomic Liver resection, Glissonean approach (GA), Liver tumours
85
ОСОБЕННОСТИ СУПРАХИЛЯРНОГО ВНУТРИПЕЧЕНОЧНОГО
ПОДХОДА ДЛЯ АНАТОМИЧЕСКОЙ РЕЗЕКЦИИ ПЕЧЕНИ У ЖЕНЩИН ПРИ
ЗЛОКАЧЕСТВЕННЫХ ОПУХОЛЯХ
Крстина Доклестик, Александар Карамаркович
Медицинский факультет Белградского университета, Сербия
Клиника неотложной хирургии, клинический центр, Белград, Сербия
РЕЗЮМЕ
Резекция печени является оптимальным методом лечения злокачественных
опухолей печени. Анатомическая радикальная и паренхима-щадящая резекция печени
может быть выполнена задним внутрипеченочным подходом.
Анатомическая резекция печени была выполнена в 53 случаях (пациентки со
злокачественной
опухолью
печени).
ультразвуковым диссектором (KUSA),
Печеночная
паренхима
была
рассечена
в условиях низкого Центрального Венозного
Давления (ЦВД). Для лигирования сосудистой ножки использовали сосудистый степлер
“endo-GIA”. Длительность операции – 135, 12±31, 10 мин., период рассечении паренхимы
– 32, 12±12, 56 мин., кровопотеря – 325, 59±109, 92 мл. Послеоперационные осложнения
были выявлены в 25, 52%. Случаев печеночной недостаточности и смертельного исхода
не было.
Использование заднего внутрипеченочного подхода для анатомической резекции
печени у пациенток (исходя из анатомических особенностей) дает положительные
результаты – операция радикальная и щадящая, нет большой кровопотери. Технические
особенности операции обеспечивают радикальное удаление опухоли с сохранением
неизмененной паренхимы и адекватный билиарный дренаж с контралатеральной стороны
печени.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Анатомическая резекция печени, подход Глиссона,
опухоли печени
86
RviZlis avTvisebiani simsivneebis dros suprahiluri RviZlSida
midgomis Taviseburebani RviZlis anatomiuri rezeqcisTvis qalebSi
krstina doklestik, aleqsandar karamarkoviC
belgradis universitetis medicinis fakulteti, serbeTi
gadaudebeli qirurgiis klinika, klinikuri centri, belgradi,
serbeTi
reziume
RviZlis rezeqcia RviZlis avTvisebiani simsivneebis mkurnalobis
optimaluri meTodia. RviZlis radikaluri da parenqimis damzogveli
anatomiuri rezeqcia SesaZlebelia Sesruldes RviZlSida midgomiT.
RviZlis anatomiuri rezeqcia Cautarda 53 qals. RviZlis parenqima
gaikveTa ultrabgeriTi diseqtoriT (KUSA),
dabali centraluri venuri
wnevis pirobebSi. sisxlZarRvovani fexis ligirebisTvis gamoyenebul iqna
sisxlZarRvovani stepleri “endo-GIA”. operaciis xangrZlivoba – 135, 12±31,
10 wuTi, parenqimis gakveTis periodi – 32, 12±12, 56 wuTi, sisxlis danakargi
– 325, 59±109, 92 ml. Operaciis Semdgomi garTuleba gamovlinda SemTxvevaTa
25, 52%-Si. RviZlis ukmarisobis SemTxveva an letaluri gamosavali ar
aRniSnula.
RviZlis
anatomiuri
rezeqciis
ukana
RviZlSida
midgomis
gamoyenebiT miiRweva dadebiTi Sedegebi – operacia radikaluric aris da,
imavdroulad,
damzogvelic,
ara
gvaqvs
sisxlis
didi
danakargi.
operaciis teqnkuri Taviseburebebi uzrunvelyofs simsivnis radikalur
mocilebas Seucvleli parenqimis SenarCunebiT da adekvatur biliarul
drenaJs kontralateralur mxares.
sakvanZo sityvebi: RviZlis anatomiuri rezeqcia, glissonis midgoma,
RviZlis simsivneebi
87
CHEMOTHERAPY OF THE PREGNANT PATIENTS WITH
MALIGNANT LYMPHOMA
Case Report
M. Dondoladze, M. Cagareishvili, B. Khelidze
National Oncology Centre of Georgia, Tbilisi, Georgia
Ghudushauri National Medical Centre, Tbilisi, Georgia
Davit Tvildiani Medical University – Ayety, Tbilisi, Georgia
It is widely known that oncological diseases are one of the major causes of death in the
21st century, Thus the interest towards the battle against this treacherous disease, has always been
high. The battle involves timely diagnosis of the disease and proper tactics of treatment.
Presently, oncological disease is not a verdict for the patient. Due to the efforts of the
modern medicine, in certain cases it is a curable disease. The possibilities of total recovery are
remarkably high for malignant lymphomas, Hodgkin’s lymphoma cases [1, 4].
In case of the latter, achievement of full remission depends on timely diagnostics and the
relevant complex treatment (surgical intervention, medicament treatment, radiological therapy).
Successful treatment also depends on the patient’s age and accompanying diseases. In
accordance with the data of different countries, the complete remission is achieved in 80-90% of
the cases.
The issue we’re going to address is of informational character and is related to the
toxicity degree and its possibilities, i.e. how effective chemotherapy may be conducted during
the oncologigal diseases, with the minimization of its toxic effect. It is of major importance when
it concerns the pregnant patient and the fetus, and their lives are under the threat.
The case referred in our article, may be considered as a definite example of the medical
success – when the mother with oncological disease, was aided to preserve quality life and
(what’s more important), healthy children (the fetus twins). The above mentioned case concerns
a woman of 33, deaf and mute from birth. She’s married and has a son, deaf and mite from birth
as well (the husband has no pathologies).
This particular patient addressed the National Centre of Oncology of Georgia in
November, 2010 with the following complains: enlarged lymph nodes on both sides of the neck
and both armpits, hard, fixed size of 2X3, 2X2 cm. The patient exhibited all the signs of general
88
intoxication (sweating, skin itching, sub febrile temperature, highblood sedimentation rates.).
She has undergone clinical-laboratory examination, namely the lymph node biopsy in the neck
area, morphological and immune -hystochtomy examination, chest XR examination, ultrasound
investigation of abdominal cavity, general tests of blood and urine, biochemical analysis of the
blood; Hodgkin’s lymphoma was diagnosed – nodular sclerosis stage II b; Relevant treatment
was administered – polychemotherapy, which the patient rejected. In March 2011, the patient
approached the National Centre of Oncology again, with the same symptoms, although with the
progressive signs of the disease (suffered the enlargement of par bronchial lymph nodes, that was
not recorded during the first approach.
The patient rejected the treatment once again. Later, in September 2011, the patient was
admitted once again, however with the generalization of the disease – with the observance of the
conglomerate of hard, fixed 7X10 cm enlarged lymph nodes, as well as conglomerate of the
enlarged lymph nodes in the supraclavicular fossa and armpit areas on both sides of 5X6 cm
size; 4X6 cm on both sides of the groin.
Besides, the patient suffered the enlargement of parabronchial, broncho pulmonary and
mediastinal lymph nodes, signs of mediastinal oppression breathing difficulty were observed.
Florid symptoms of general intoxication were present as well as deep normochromic
(hemoglobin 80.0 gr/l; erythrocytes – 2.0 million). The situation was extraordinary, due to the
fact that the patient was pregnant, for the reason of which she was sent to the obstetriciangynecologist at Ghudushauri Clinic, where diamnial dichorial twin pregnancy of 18 weeks was
ascertained.
Due to the above said high risk pregnancy was expected: premature labor, stillbirth and
preeclampsia. The patient’s strong demand was to preserve pregnancy.
Upon the agreement with the gynecologist, the decision to preserve pregnancy was
reached. Dopler sonography was conducted for the patient every 14 days, as well as general tests
of blood and urine and examination of the kidney function. She was under the constant care of
the obstetrician-gynecologist, and simultaneously was undergoing hormonotherapy with
prednisolone (30 mg a day) at the medicament therapy day patient facility of the National Centre
of Oncology.
After the reduction of intoxication and the improvement of anemia mono chemotherapy
was introduced (cyclophosphamide 400 mg. intramuscularly every second day – 2.6 g in all).
89
That stopped the progress of the disease – the lymph nodes decreased in size, although shortage
of breath remained. The course of mono chemotherapy was conducted twice. The pregnancy
carried on physiologically up to 26 weeks. None of the abovementioned threats to pregnancy
have appeared.
On the 27th week of the pregnancy, preterm pregnancy threat appeared, due to which the
patient was given tocolytic treatment with gynepral. On the 28th week, the patient’s disease
began to progress – mono chemotherapy became ineffective at the given stage, due to which it
has been replaced by poly-chemo-therapy (on 1.8 days vinchristine 1 mg; on 1. 3. 5. 7. days
cyclophosphamide 400 mh; on 2. 4. 6. 8 days dacarbazine 200 mg: prednizolone 30 mg a day)
through which the improvement of general condition has been achieved, namely the patient was
almost entirely delivered from intoxication signs (only mild sweating and high blood
sedimentation rate remained), the size of the lymph nodes also reduced considerably, breath
shortage also subsided.
The patient was simultaneously under the constant supervision of the obstetrician
gynecologist. During the ultra-sonographic examination the pathology of the fetuses has not been
established, the placentas remained intact, amniotic fluids were clear, dopler-sonography data
remained within the norm. Pregnancy continued at the background of tocolytic therapy. The
conducted treatment helped to preserve the patient’s stable condition, intoxication and anemia
subsided.
The patient spilled amniotic fluid on the 34th week, due to which she was placed in the
department of neonatal pathology at the Ghudushauri National Scientific Centre, where
absolutely healthy twin boys where born through caesarian section – with the weight of 2 400 g,
48 cm length and 2 500 g, 49 cm. The newborns were evaluated with high Apgar scoring.
None of them had anemia or alopecia. It is remarkable that placentas were of normal
size, without the signs of damage. It should be pointed out that in accordance with the data
obtained through studies of the German school [1, 3], anemia and alopecia of the newborns could
have been developed (when the mother is undergoing poly-chemo-therapy before the birth),
which has not been developed in our case. Other complications at the background of the
pregnancy chemo-therapy described in medical literature [1-4]
The referred patient continued treatment in accordance with the relevant scheme at the
National Centre of Oncology. Condition was satisfactory, although, due to the reasons posed by
90
the patient herself, which implied non systematic treatment (2-3 month intervals between the
courses) complete remission has not been reached. She continues treatment even today, as for
children – they grow up and develop according to their age (Fig. 1). One of them is deaf and
mute the other can hear and talk.
Figure 1. Absolutely healthy twin boys. They grow up and develop
according to their age
The considered case allows us to conclude that in cases of need, poly chemo-therapy
should be applied to the pregnant oncological patients, namely from the second part of the
pregnancy, i.e. from the 17th week.
The indexes obtained from foreign medics also points at the fact. (1. 2. 3. 4.). It should be
conducted in a way that will ensure minimal toxicity of the chemo-drugs and maximal effect.
The selected chemo-drugs, dosage and time of introduction along with the permanent contact
with the obstetrician-gynecologist makes it possible to direct successfully the pregnancy of
oncological pregnant patients and the birth, which results in a birth of healthy babies.
It should be pointed out, that in various European countries (Germany, Belgium, Russia)
the studies conducted at present do not rule out the poly-chemo-therapy treatment, for the
pregnant women suffering oncological diseases (mostly cancer of mammary glands, leucosis)
The studies also point to the fact that application of the poly chemo-therapy in the first term of
pregnancy (14-16 weeks) is incompatible with the development and life.
Despite the pressing character of the given issue, no similar case has been described in
the medical practice of Georgia, which triggered our interest.
91
Unfortunately, as a rule, in cases of diagnosed cancer, among the pregnant women,
artificial abortion is employed, which is improper and inhuman. We believe that both Europeans
and European experience shall be taken into account. In similar circumstances coordinated work
of chemo-therapist and obstetrician gynecologist is necessary, as it is no more less, a battle for
the preservation of life.
REFERENCE
1. Gynecological cancer in pregnancy – The lancet, volume 379, Issie 9815, pages 558-569,
11.02.2012.
2. Breast cancer in pregnancy – The Lancet, volume 379, Issue 9815, pages 580-587,
11.02.2012.
3. Hematological cancer in pregnancy – The Lancet, volume 379, Issue 9815, pages 580-587,
11.02.2012.
4. Химиотерапия рака приносит веременным болще ползы, чем вреда. Журнал ABC,
13.02.2012. – Cancer chemotherapy does yields more good than damage.
Chemotherapy of the pregnant patients with malignant lymphoma
Case Report
M. Dondoladze, M. Cagareishvili, B. Khelidze
National Oncology Centre of Georgia.
Ghudushauri National Medical Centre.
Davit Tvildiani Medical University – Ayety
SUMMARY
Presently, cancer, is one of the most widely spread pathology, which unfortunately, quite
often, has drastic consequences. Thus the abovementioned issues are of urgent character.
The successful treatment of oncological disease depends on the timely diagnostics and
elaboration of the proper, relevant treatment tactics. The case presented here concerns the
pressing issue and requires further study. In particular, it addresses the issues of treatment of the
patient suffering from one of the most widespread oncologigal disease, malignant lymphoma
(Hodgkin’s lymphoma).
92
The case was extraordinary, as the patient was pregnant (18 week pregnancy, twin
fetuses). In coordination with the obstetrician gynecologist, and under their supervision, despite
the grave condition of the patient, it has become possible to apply the relevant treatment (mono
and poly chemotherapy) without any complications.
We have managed to preserve both the mother’s life and the healthy fetuses. Pregnancy
has been carried on up to 34 week term, caesarian section was conducted, without complications,
the babies were born free of alopecia and anemia – with high Apgar scoring.
The practice described above has no been established in our country, although is
successfully used in European countries. It should be noted that chemotherapy could be applied
after the 16-18th weeks of pregnancy, however certain authors name earlier stages (14-16th weeks
of pregnancy). We believe that the referred issue requires more in depth consideration. Exchange
of additional information between the oncologists and obstetrician gynecologists is of major
importance, in order to consider the experiences accumulated during the selection of treatment
tactics. Pregnancy is not a hindering factor in the treatment of oncological disease.
KEY WORDS: oncological disease, lymphoma, pregnancy, chemotherapy, right to life.
ХИМИОТЕРАПИЯ БЕРЕМЕННЫХ ПАЦИЕНТОВ СО
ЗЛОКАЧЕСТВЕННОЙ ЛИМФОМОЙ
Национальный онкологический центр Грузии, Тбилиси, Грузия
Гудушаури Национальный медицинский центр, Тбилиси, Грузии
Давид Твилдиани медицинский университет – Ayety, Тбилиси, Грузия
РЕЗЮМЕ
Онкологические заболевания являются
одними из самых распространенных
заболеваний современности, часто имющих фатальный исход. Их эффективное лечение
является актуальным вопросом. Эффективность лечения зависит от ранней диагностики
и правильно подобранной
тактики. Представленный случай
касается актуального
вопроса, требующего дальнейшего изучения. Описан случай пациентки с лимфомой
Ходжкина, установленной на 18 недели беременности
двумя плодами. Несмотря на
тяжелое клиническое состояние, больной под наблюдением гинекологов была проведена
моно и полихимиотерапия. Была сохранена жизнь матери, достигнуты неосложненные
роды здоровыми близнецами. Беременность была доведена до 34-ой недели, сделано
93
кесарево сечение (без осложнений ). Новорожденные родились без аллопеции и анемии с
высокими баллами Апгара. Подобная практика
не зафиксированна в Грузии, хотя
успешно проводится в Европейских странах. Значительно что, химиотерапию можно
проводить на 16-18 месяцах беременности, хотя ряд авторов указывает на более ранние
сроки.
Вопрос требует более глубокого изучения. Учитывая вышеуказанное,
беременность не является препятствием в лечении онкологических заболеваний.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: онкологические заболевания, лимфома, беременность,
химиотерапия, права на жизнь
avTvisebiani limfomiT daavadebul orsul pacientTa qimioTerapia
SemTxvevis aRwera
m. dondolaZe m. cagareiSvili b.
saqarTvelos onkologiis nacionaluri centri, Tbilisi,
saqarTvelo
RuduSauris saxelobis erovnuli samedicino centris
perinataluri departamenti, Tbilisi, saqarTvelo
daviT tvildianis saxelobis samedicino
universiteti _ aieti, Tbilisi, saqarTvelo
რeziume
dReisTvis
gavrcelebulი
sruldeba.
simsivnuri
paTologiaა,
Sesabamisad,
romlebic,
maTi
ეფექტური
onkodaavadebis
daavadebებები
xSirad
mkurnalobis
mkurnalobა
erT-erTი
Zalian
sakixi
mZime
metად
yvelaze
SedegiT
aqtualურია.
damokidebulia
adreul
diagnostikasa da mkurnalobis swori taqtikis SemuSavebaze. statiaSi
warmodgenili
SemTxveva
exeba
iseT
saintereso
sakiTxs,
romelic
moiTxovs Semdgom Seswavlas. aRwerilia 18 kviris avTvisebiani limfomiT
(hoCkinis limfoma)
daavadebuli orsulis (orsuloba tyupi nayofiT),
pacientis mZime mdgomareobis
miuxedavad, mean-ginekologTan SeTanxmebiT
da misi meTvalyureobis pirobebSi, orsulobis me-18 kviridan dainiSna
mkurnaloba
94
mono-
da
poliqimioTerapiით,
garTulebis
gareSe.
sabednierod,
moxerxda
rogorc
dedis
sicocxlis
SenarCuneba,
aseve
mSobiaroba janmrTeli tyupi nayofiთ. ოrsuloba miyvanil iqna 34 kviris
vadamde, Catarda sakeisro kveTa (garTulebis gareSe). axalSobilebi
tyupebi daibadnen alopeciis da anemiis gareSe – apgaris Skalis maRali
qulebiT.
msgavsi SemTxveva Cvens qveyanaSi ar aris dafiqsirebuli, Tumca
mkurnalobis aseTi taqtika warmatebiT gamoiyeneba evropis qveynebSi.
mniSvnelovania is garemoeba, rom qimioTerapia SesaZlebelia Catardes
orsulobis 16-18 kviris Semdeg, Tumca zogierTi avtori ufro adreul
vadebsac asaxelebs (orsulobis 14-16 kvira). aRniSnuli sakiTxi saWiroebs
ufro Rrma Seswavlas da analizs.
arsebuli
gamocdilebis
gaTvaliswinebiT,
orsuloba
ar
aris
xelSemSleli faqtori, onkodaavadebis mkurnalobaSi da SesaZlebelia
warmatebuli Sedegebis miRweva.
sakvanZo sityvebi: onkologiuri daavadebebi, limfoma, orsuloba,
qimioTerapia, sicocxlis ufleba
95
WOMAN AND AESTHETICS OF ORAL CAVITY
R. Devnozashvili
Tbilisi P. Shitadze Medical Academy, Tbilisi, Georgia
Tbilisi Humanitarian University, Tbilisi, Georgia
Healthy woman means the functioning of not only healthy organs, but also a healthy
psychoemotional state. In this respect for women it is important to regulate the aesthetic
parameters of their oral cavity. Currently, throughout the world the scientists and not only of
medical field are working untiringly to meet the increased aesthetic requirements posed to
modern man. Aesthetic problems are leading among the problems which develop during tooth
and dental arch defects. Therefore a timely exploration of new discoveries and achievements and
their practical use are very important both for the specialists of our field and the patients.
The morphogenesis of each disease of oral cavity by itself depends on genetic features.
Particularly, male and female skull and maxillofacial areas always have certain distinctive traits,
which are characteristic of the representatives of both sexes. Along with local pathogenic causes
of oral cavity and general pathogenic causes of the organism, the hormonal characteristics of
women and men contribute to the development of reversible and irreversible changes in the gums
and dental tissues. During the course of time, the above-mentioned changes result in the
impairment of tissue functions and the development of local defects of oral cavity and temporomandibular joints. At the same time, in case of disease aggravation it has not only local character
and evokes a general intoxication of the organism. Thus, the disease of temporo-mandibular
joint, gums and teeth is considered to be a problem of the whole organism - from the standpoint
of mastication, speech, aesthetics and psycho-emotional state. During the collection of anamnesis
in the first place women put namely aesthetic problems.
At the same time, at the treatment of each clinical case, it is important to take into
account the masticatory stress, as only aesthetic factor does not provide the profitableness of the
construction. If we consider the endurance indices of parodontium load, it appears that in case of
women and men, they are different. On the basis of gnathodynamometric researches D.
Koniushko [1] has shown that the dental functional endurance is different in man and woman. In
particular, the index of male central incisor teeth is equal to 12 on the upper jaw and – to 7 on the
lower jaw, while in woman it is equal to 8 on the upper jaw and – to 5 on the lower jaw. The first
masticatory tooth has a great importance in the formation of occlusion, the maintenance and the
96
fulfillment of masticatory process. The index of its functional endurance is accordingly high in
men and is equal to 37 on both jaws, while in women it varies from 25 to 27. Proceeding from
the above-mentioned, it could be said that various clinical cases require individual attitude and
decision-making. It is necessary to determine physiological characteristics and pathological state
of each patient, which implies the distal and medial location of lower jaw, cross bite, increased
wear-out and the decrease of facial lower area height, the overload of separate tooth
parodontium. At the same time, an attention should be paid to gender and personality
characteristics. To clarify the characteristics of the levers, it is better to study articular head of
jaw and the angles of transversal and sagittal paths of incisors of each patient using facial arch.
Against the background of mentioned studies, along with the satisfaction of aesthetic indices a
physician will be able to determine how profitable will be orthopedic construction.
The defects are often met in dental practice, the removal of which needs the processing of
crown and tooth filling, the extirpation of medially and distally spaced teeth and their use as a
support for bridge, the fastening of removable constructions with holders. It could be said that
physiological changes in color and shape of anterior teeth are one of the widespread pathologies.
The treatment of such defects is very effective using compositional and porcelain constructions.
After the treatment the tooth takes a beautiful shape and color (Figure 1, 2, 3).
Figure 1, 2, 3. Before and after treatment
At the modern stage the introduction of computer technology in the diagnosis and
treatment is very important. Taking optical imprints, computer modeling, and correspondingly
the reception of high quality construction, the simplicity and accuracy of the procedure
determine the success of the construction made by above mentioned technology. The restoration
of teeth loss on fiberglass support appears to be a rather aesthetic and sparing method. However,
the profitableness of such a construction is rather low. Women make up the majority of clinical
cases using the above-mentioned method of the treatment, which is conditioned by the fact that
this method is mainly based on relatively low indices of mastication load in women as compared
to men [5].
97
Instead of the extraction of the second incisor tooth its restoration was done. 40 years old
woman has addressed in the clinic, having a traumatic damage to the root of tooth 22 as a result
of the loss of restored tooth with pin. From the tooth 23 to the area of tooth 27 the existence of
non removable metal-ceramic bridge was observed. The tooth 21 was healthy. The restoration on
the pin in the root of tooth 22 did not give a profitable result to a certain extent, as the area of
tooth neck was dramatically damaged at the vestibular side. It can be said that 1/3 part of tooth is
not observed from vestibular side. The patient did not want to remove a bridge from teeth 23-27
and to damage tooth 21. Just because of it after the examination of the occlusion it was decided
to fix fiberglass pin on damaged tooth root and at the medial edge of tooth 21. Heliofilling was
used for the fixation. In the second case diastema, which looked like aesthetic defec, was filled
(Figure 4, 5, 6).
Figute 4 , 5, 6. Treatment defects using compositional and porcelain
constructions.
28 years old woman having an aesthetic defect - the loss of tooth 14 has addressed in the
clinic. Teeth 13 and 15 were close to each other and the defect looked like diastema. The patient
did not want to extirpate teeth 13 and 15 and to make a bridge which was not recommended from
clinical point of view, as the defect was quite narrow. The processed deepenings were made on
the oral surface of teeth 13 and 15 by means of heliofilling and flat fiberglass plate was fixed.
Using helium material (Admira) the restoration of tooth 14 crown was performed in the
intermediate part. The patient was under clinical observation ( Fig.7).
From aesthetical point of view the bridge-like constructions were especially important for
us. Their construction does not require the extirpation of supporting teeth and in some cases the
full coverage of tooth with artificial crowns.
In another case the defect was quite expressed. The patient did not want to extirpate teeth
21 and 13 and to fix the construction.
98
Figure 7. restoration of tooth 14 crown
Fiberglass pin was prepared and the restoration was performed using Glass Span material
[3, 4] (Fig. 8, 9).
Fig.8, 9 Fiberglass pin was prepared and the restoration using Glass Span material
Fiberglass pin was prepared and the restoration was performed using Glass Span material.
The next clinical case - the loss of tooth and mastication effectiveness were restored. It
should be again noted that the profitableness of the construction was provided by the patient’s
gender. There are clinical cases in the literature when big masticatory molars were restored using
the above-mentioned method.In similar clinical situations it is interesting the use of porcelaincontaining materials, such are - Targis, Vectri [6]. The material is aesthetical and gives us the
opportunity to create quite stable profitable constructions. In particular, Targis and Vectris
appear to be synthetic materials, which provide a basis and superstructure for the creation of
modern constructions. The materials are diverse and appear to be a polymer filled with ceramics
which are also used for the surfacing of metal carcasses. The polymerization of these materials
takes place in a special chamber “Targis Quick”, while Vectris is a basis material, which is
absolutely new technology in tooth prosthesis - it has changed a metal part of prosthesis. It
consists of photo active fiber bundles having a various transverse location. The fibers are light,
elastic, and hit-resistant; the formation of a carcass in a special device of deep stretching and
then its strengthening take place. The use of these materials and methods provide to perform the
following works: a) the reception of full carcass and superstructure by the coverage of the entire
surface of supporting crowns; b) the processing of a part of teeth occlusive and contact surface of
supporting teeth and the reception of carcass, to place and create a superstructure between them
99
as an insertion. While working with Targis and Vectris materials, we should use indirect method
of prosthetics. Consequently from the above-said one may face the impression that the use of
these materials is quite difficult and time-consuming. Saving labor costs and high aesthetic
results determine the distribution of such types of constructions.
From aesthetic point of view it is also important to provide the comfort of removable
constructions. The removable constructions evoke definite psychological tension and in some
cases the trauma in patients. Taking into account masticatory effectiveness, in case of unilateral
or bilateral ending defect the preparation of small removable, saddle-shaped construction is
possible for women. The crowns, lock-shaped bracket effectively distribute masticatory loading
between the teeth and alveolar process. Besides, from aesthetic and volumetric point of view this
construction is more acceptable [2]. (Fig.10, 11, 12).
Figure 10, 11, 12. Case of unilateral ending defect
During bilateral ending defect the place of holders is especially important. During the
speech and smile the holders are seen. The use of telescopic crowns quite effectively meets the
aesthetic and retentive problems. For today so-called soft prosthesis is widely spread which
appears to be an unomonometric plastic material obtained by means of thermal press. Various
materials are used for this purpose – Flex-512, Valplast, Diflex, Perfex, AKRI-F 712, and Recrystal [7]. By means of dentoalveolar, around and gingival holders the above mentioned
constructions significantly increase the possibilities of retention and stabilization. And just the
satisfaction of aesthetic and mechanical functions dramatically increases the profitableness and
wide spread of mentioned construction.
REFERENCE
1. v. trezubovi, a.Serbakovi, l.miSnevi – orTopediuli stomatologia,
Tbilisi 2010weli;
100
2. А.В. Архипов – Стоматологическая реабилитация пациентов с применением
дентальных имплантатов в эстетически значимой зоне. Стоматология 1, 2013 г.
3. А.Н.Ряховский, Ю.Н.Павленко –Клинический случай с использованием вантового
мостовидного протеза, изготовленно на основе САД- САМ –технологий.
Стоматология 6, 2012г.
4. Художественное моделирование и реставрация зубов. Москва Медицинская книга
2004г
5. Bote M.G., Leung K.C., Ng H., Chan K.A restrospective clinical evaluation of twounit cantilevered resin-bonded fixed partial dentures. J Am Dent Assoc 2006; 137; 783788;
6. Jan Langer; Targis и Vectris- Матерыалы для изготовления коронок и
мостовидных протезов ; Квинтессенция 2/2000г.
7. www.dens.ge
WOMAN AND AESTHETICS OF ORAL CAVITY
R. Devnozashvili
Tbilisi P. Shitadze Medical Academy, Tbilisi, Georgia
Tbilisi Humanitarian University, Tbilisi, Georgia
SUMMARY
Healthy woman means the functioning of not only healthy organs, but also a healthy
psychoemotional state. In this respect for women it is important to regulate the aesthetic
parameters of their oral cavity. Aesthetic problems are leading among the problems which
develop during tooth and dental arch defects. Therefore a timely exploration of new discoveries
and achievements and their practical use are very important both for the specialists of our field
and the patients.
Along with local pathogenic causes of oral cavity and general pathogenic causes of the
organism, the hormonal characteristics of women and men contribute to the development of
reversible and irreversible changes in the gums and dental tissues. Treatment of each clinical
case, it is important to take into account the masticatory stress, as only aesthetic factor does not
provide the profitableness of the construction. The restoration of teeth loss on fiberglass support
appears to be a rather aesthetic and sparing method. However, the profitableness of such a
101
construction is rather low. Women make up the majority of clinical cases using the abovementioned method of the treatment, which is conditioned by the fact that this method is mainly
based on relatively low indices of mastication load in women as compared to men.
At the modern stage the introduction of computer technology in the diagnosis and
treatment is very important. Taking optical imprints, computer modeling, and correspondingly
the reception of high quality construction, the simplicity and accuracy of the procedure
determine the success of the construction made by above mentioned technology.
ЖЕНЩИНА И ЭСТЕТИКА ПОЛОСТИ РТА
Р. Девнозашвили
Тбилисская Медицинская Академия им. П. Шотадзе, Тбилиси, Грузия
Тбилисский Гуманитарный Университет, Тбилиси, Грузия
Понятие
«Здоровая
функционирование
женщина»
органов и систем, а
объединяет
не
только
нормальное
также адекватное психологическое и
эмоциональное состояние личности. Эстетические проблемы, ведущие среди проблем,
которые развиваются в челюстно-лицевой области.
Поэтому, изучение современных
подходов, новых открытий, достижений и их практическое использование являются очень
важными как для специалистов стоматологов, так и для пациентов. Гормональные
особенности женщин и мужчин вносят свой вклад в развитие обратимых и необратимых
изменений в деснах и зубных тканях. Обязательным является индивидуальный подход к
каждому пациенту. В стоматологической
практике
часто
попадаются
дефекты,
устранения которых требует препарирование коронок и пломбирование, экстирпацию
медиально и дистально расположенных зубов. Часто встречаются изменения цвета и
формы передних зубов. Лечение таких дефектов композитными и фарфоровыми
винирамы дают эффективный результат.
Восстановление зубов на стекловолоконной поддержке, кажется довольно
эстетическим и экономящим методом. Однако, стойкость такой конструкции довольно
низка. По этому, этот метод основан на относительно низких индексах нагрузки у женщин
по сравнению с мужчинами.
В современной медицине очень важным является использование компьютерной
технологии как для диагностики, так и для лечения пациентов. Оптические отпечатки,
102
компьютерное моделирование и, соответственно, прием высококачественного материала,
простота и точность процедуры определяют успех.
qali da piris Rrus esTetika
r. devnozaSvili
p. SoTaZis saxelobis Tbilisis samedicino akademia, Tbilisi,
saqarTvelo
Tbilisis humanitaruli universiteti, Tbilisi, saqarTvelo
cneba
“janmrTeli
qali”
gulisxmobs
ara
marto
janmrTeli
organoebis da organoTa sistemebis funqcionirebas, aramed qalis jansaR
fsiqo-emociur mdgomareobasac. esTetikuri problemebi wamyvania yvela im
problemebs Soris,
romlebic
viTardeba
kbilebis da
maTi
rkalebis
defeqtebis dros. gnaTodinamometruli monacemebis mixedviT, qalisa da
mamakacis
kbilebis
funqciuri
amtanoba
sxvadasxvaa,
mkurnalobis
sxvadasxva
gasaTvaliswinebelia orTopediuli
mkurnalobis
dros
mniSvnelovania
konstruqciis
maqsimaluri
stomatologiur
praqtikaSi
esTetikuri
rentabelobis
xSirad
gvxvdeba
alageba moiTxovs, kbilis gvirgvinis
medialurad
da
distalurad
xidisTis sayrdenad
damagrebas. wina
ferisa
da
da
urTierTSeTavseba.
defeqtebi, romelTa
da
dabJenas,
kbilebis eqstirpacias da
gamoyenebas, mosaxsneli
kbilebis
etapze.
faqtorebis
damuSavebas
mdebare
rac
konstruqciis
formis
klamerebiT
fiziologiuri
Tu
arafiziologiuri cvlilebebi, SeiZleba iTqvas, erT-erTi gavrcelebuli
paTologiaa. aseT defeqtebis mkurnaloba efeqturia kompoziciuri da
faifuris
vinirebiT. minaboWkovan
aRdegena defeqtis
sayrdenebze
kbilTa
aRdgenis sakmaod esTetikuri
da
danaklisis
dazogviTi
meTodia. Tumca, aRsaniSnavia, rom aseTi konstruqciis gamZleoba sakmaod
dabalia.
ormxrivi
mniSvnelovania
dros
klamerebi
daboloebiTi
defeqtis
dros
gansakuTrebiT
klamerebis moTavsebis adgili. metyvelebisa da Rimilis
ikveTeba.
teleskopuri
gvirgvinebis,
saketisebri
da
103
xarixiseburi
samagrebis
gamoyeneba
esTetikur da
retenciul problemebs.
sakmaod
efeqturad
agvarebs
CИНДРОМ ЖЖЕНИЯ ПОЛОСТИ РТА
Г. Бериашвили, И. Сакварелидзе
Тбилисская центральная больница, Тбилиси, Грузия
Тбилисский Гуманитарный Университет, Тбилиси, Грузия
(Обзорная статья)
Стомалгия (син.: глоссалгия, глоссодиния, парестезия языка, синдром жжения
полости рта (СЖПР)) - хроническое заболевание с персистирующей орофациальной
болью, обычно не сопровождающееся поражением слизистой оболочки рта и языка. [3]. В
связи с неясностью механизма развития заболевания нет единого обозначения стомалгии.
Термин “стомалгия” впервые встречается в литературе в 1838 г. (Weisse) [3]. Понятие
“глоссодиния” ввел немецкий невропатолог Oppenheim (1858-1919) в 1896 г., а в 1936г.
подробное описание этого явления дал немецкий невропатолог O. Foerster (1873-1941). [2]
Термин "синдром жжения полости рта" предложили в 1991г. R.M. Basker, D.M.
Main, считая, что он наиболее точно определяет основную жалобу пациентов. [3, 15]
Этиология и патогенез глоссалгии до настоящего времени окончательно не
выяснены. Среди факторов, обусловливающих возникновение парестезий в языке и на
других участках полости рта, выделяют хронические заболевания желудочно-кишечного
тракта [2, 14], дефицит витамина В12, эндокринные нарушения - проявление парестезий и
климактерический период [3]. Имеются бесспорные доказательства того, что у лиц,
страдающих
глоссалгией,
имеются
выраженные
нервно-психические
изменения:
повышенная возбудимость, плохой сон и пр. [6, 11, 13, 15].
Стомалгия встречается в 5-7 раз чаще у женщин, чем у мужчин, в основном у лиц в
возрасте старше 30 лет. Часто проявляется в период менопаузы. [3,16]
Заболевание может начинаться постепенно, и больной не всегда может точно
указать время появления болей. Однако обычно больные связывают начало глоссалгии с
травмой языка, зубом, протезом, инструментом во время лечения или препарирования
104
зубов, у некоторых заболевание развивается после удаления зуба или другого
оперативного вмешательства в челюстно-лицевой области, приема лекарств и др.
При
стомалгии
чаще
наблюдаются
парестезии
типа
жжения,
саднения,
покалывания, пощипывания, онемения или неловкости. Иногда больные указывают на
ощущение, будто “язык посыпан перцем”, язык как “ошпаренный”. У некоторых больных
наряду с парестезиями отмечаются болевые ощущения, иногда очень интенсивные [14,15].
Локализуются болевые и неприятные ощущения чаще на кончике (передняя треть)
и боковой поверхности, реже на спинке и корне (задняя треть) языка. Иногда парестезия
распространяется на губы, небо, корень языка, глотку, пищевод, область шеи. Болевые
ощущения не имеют четких границ и носят непостоянный характер. Как правило, они
исчезают во время еды, утром неприятные ощущения могут отсутствовать или выражены
слабо, усиливаются к вечеру или при длительном разговоре, нервном возбуждении.
Заболевание с различной интенсивностью может продолжаться годами, причем симптомы
могут на определенный период исчезать (чаще во время отдыха). Выздоровление без
лечения наблюдается редко [9, 12].
При
Стомалгии больные часто жалуются на ощущение сухости во рту.
Заболевание, как правило, не сопровождается морфологическими изменениями языка [3].
Обычно слизистая оболочка полости рта, даже при наличии жалоб на сухость, хорошо
увлажнена. Однако в некоторых случаях имеются признаки гипосаливации: слизистая
оболочка гиперемированная, блестящая, а слюна тягучая, пенистая. Иногда наблюдается
отечность языка, что определяется по наличию на нем отпечатков зубов [8].
Ряд больных cтомалгией одновременно страдают канцерофобией. Обеспокоенные
неприятными ощущениями, больные рассматривают язык в зеркало, фиксируя свое
внимание на анатомических образованиях или незначительных изменениях, в частности
обращают внимание на лимфоидную ткань у корня языка или валикообразные сосочки,
принимая их за новообразование [7].
Стомалгию необходимо дифференцировать от невралгии тройничного нерва. При
невралгии в отличие от cтомалгии боли носят приступообразный характер, имеются
“курковые” зоны. Боли могут провоцироваться разговором, едой. При глоссалгии
неприятные ощущения проходят во время еды. В отличие от глоссалгии при неврите
105
язычного нерва наряду с болями и парестезией отмечается нарушение чувствительности и
усиление болей при разговоре и во время еды, пальпация языка болезненна.
Парестезии могут возникать при наличии разнородных металлов в полости рта или
стального припоя. При этом больные могут жаловаться на привкус металла, отмечается
увеличение микротоков в полости рта. Снятие мостовидного протеза приводит к
ликвидации неприятных ощущений. Чувство жжения и сухости в полости рта может
возникать при непереносимости акриловой пластмассы. Для диагностики важное значение
имеют данные анамнеза о том, что возникновение неприятных ощущений связано с
пользованием протезом из этой пластмассы. Снятие протеза приводит к значительному
улучшению состояния. Кроме того, при аллергии к материалу протеза слизистая оболочка
протезного поля гиперемирована, отечна, на ней могут быть кровоизлияния, эрозии.
При дифференциальной диагностике стомалгии и десквамативного глоссита имеет
значение и то, что при глоссите жжение и боли усиливаются при приеме пищи, а при
глоссалгии боли проходят. Кроме того, при осмотре выявляют участки десквамации, в то
время как при стомалгии эти изменения отсутствуют.
Лечение
необходимо
проводить
с
учетом
факторов,
обусловливающих
возникновение стомалгии. В связи с этим предусматривается нормализация функций
органов и систем организма [11, 12, 13]. Лечение назначают с учетом рекомендаций врача
соответствующего профиля, состояния желудочно-кищечного тракта, эндокринных и
других нарушений. Учитывая, что у большинства лиц, страдающих стомалгией, имеются
выраженные психогенные и невротические проявления [6, 7, 17], больным назначают один
из следующих препаратов: седуксен по 0,005 г, элениум по 0,005 г, триоксазин по 0,3 г,
аминазин по 0,025 г 2-3 раза в день в течение 3-4 нед. Хорошее действие оказывают
поливитамины, которые назначают также на 3-4 нед. При начальных проявлениях
заболевания хороший эффект дают блокады (по типу мандибулярной анестезии) витамина
В1, с новокаином (10-12 инъекций) [4, 5].
При анацидном гастрите и выраженных явлениях атрофии сосочков языка
проводят
курс
лечения
витамином
В12
(10-12
инъекций).
При
уменьшении
слюноотделения внутрь назначают 3% раствор йодида калия (по 1 столовой ложке 3 раза в
день). Хорошие результаты при лечении cтомалгии получены от применения
электрофореза ионов натрия. Активный электрод накладывают на язык (12-16 процедур)
106
[1, 14]. Необходима санация полости рта, так как любой раздражающий фактор
поддерживает очаг возбуждения. Производят пломбирование зубов, удаляют зубные
отложения, а также все разрушенные и подвижные зубы. Важная роль принадлежит
ортопедическому лечению с точным восстановлением высоты окклюзии. Следует
обращать особое внимание на наличие в полости рта разнородных металлов. Замена
протезов нередко приводит к ликвидации неприятных ощущений [9, 10, 12, 18].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1.
С.Х. Азов, Гречко В.Е. Лекарственный электрофорез при основных заболеваниях
нервной системы // Учеб-метод. пособ. для студентов-субординаторов и врачей-интернов
мед вузов. – Ставрополь: 1987. стр. 48
2.
Г.А. Ардабацкая. Этиология, патогенез, клиника и лечение глоссалгии у больных с
патологией желудочно-кишечного тракта// Теория и практика стоматологии. – Москва.:
1980. – стр . 3-5.
3.
Е.В. Боровский, В.С. Иванов, Ю. М. Максимовский, Л. Н. Максимовская.
Терапевтическая стоматология. Москва.: Медицина, 2001г. стр. 646 – 652
4.
Е.И. Гусев. Неврологические симптомы, синдромы, симпомокомплексы и болезни
Москва.: Медицина, 1999г. стр. 378
5.
Е.Н. Дычко, Митровская В.Н. Нейрогенные аспекты патогенеза глоссалгии. //
Стоматология. – 1990. – №6. – стр. 38-39
6.
Л.Н. Казарина, Безруков В.М.
Роль стресса в возникновении глоссалгии и
обоснование лечения. // Стоматология. – 2001. – №3. – стр. 17-19.
7.
В.А. Смирнов. Заболевания нервной системы лица / В.А. Смирнов. – Москва.:
Медицина, Медицина, 1976. – стр. 76.
8.
Е.С. Яворская, Клиника, диагностика, патогенез и лечение больных глоссодинией.
// Журнал ушных, носовых и горловых болезней. - 1988. - №4. – стр. 14-18.
9.
Beneng Kiran, Tara Renton, Zehra Yilmaz, Yiangos Yiangou, Praveen Anand BMC
Neurosci. 2010; 11: 71. Sodium channel Nav1.7 immunoreactivity in painful human dental pulp
and burning mouth syndrome . Published online 2010 June 8.
107
10.
Camacho-Alonso Fabio, Pía López-Jornet, Diana Molino-Pagán. Fungiform papillae
density in patients with burning mouth syndrome and xerostomia. Med Oral Patol Oral Cir
Bucal. 2012 May; 17(3): e362–e366. Published online 2011 December 6.
11.
Elizabeth A. Coon, Ruple S. Laughlin Burning mouth syndrome in Parkinson’s disease:
dopamine as cure or cause? J Headache Pain. 2012 April; 13(3): 255–257. Published online
2012 February 10.
12.
Fabrício TA Souza, Tálita PM Santos, Vanessa F Bernardes, Antônio L Teixeira, Arthur
M Kümmer, Tarcília A Silva, Mauro HNG Abreu. The impact of burning mouth syndrome on
health-related quality of life Health Qual Life Outcomes. 2011; 9: 57. Published online 2011
July 29.
13.
Fortuna Giulio, Annamaria Pollio. Drug-induced burning mouth syndrome: a new
clinico-pathological entity? J Headache Pain. 2012 November; 13(8): 685–686. Published online
2012 September 30.
14.
Grigoriy E Gurvits, Amy Tan. Burning mouth syndrome World J Gastroenterol. 2013
February 7; 19(5): 665–672. Published online 2013 February 7.
15.
Mock D, Chugh D. Burning Mouth Syndrome Int J Oral Sci. 2010 March; 2(1): 1–4.
16.
Parveen Dahiya, Reet Kamal, Mukesh Kumar, Niti, Rajan Gupta, Karun Chaudhary.
Burning Mouth Syndrome and Menopause. Int J Prev Med. 2013 January; 4(1): 15–20.
17.
Rohit Malik, Sumit Goel, Deepankar Misra, Sapna Panjwani, Akansha Misra Assessment
of anxiety and depression in patients with burning mouth syndrome: A clinical trial. J Midlife
Health. 2012 Jan-Jun; 3(1): 36–39.
18.
J. Stuginski-Barbosa, G. G. R. Rodrigues, M. E. Bigal, J. G. Speciali J Headache Pain.
Burning mouth syndrome responsive to pramipexol 2008 February; 9(1): 43–45. Published
online 2008 January 25.
108
СИНДРОМ ЖЖЕНИЯ ПОЛОСТИ РТА
Г. Бериашвили, И. Сакварелидзе
Тбилисская центральная больница, Тбилиси, Грузия
Тбилисский Гуманитарный Университет, Тбилиси, Грузия
РЕЗЮМЕ
Стомалгия - хроническое заболевание с постоянной орофациальной болью, обычно не
сопровождающееся
поражением слизистой оболочки рта и языка. Среди больных с
заболеваниями слизистой оболочки рта больные со СЖПР составляют одну из самых
многочисленных групп. СЖПР возникает в возрасте от 30 до 80 лет, но чаще всего у
людей 30–60 лет. Женщины страдают в 5–7 раз чаще. Точная причина этого явления до
сих пор со всей ясностью не установлена. Известно, однако, что ощущение жжения может
появляться по причине ряда заболеваний ротовой полости или организма в целом, или
являться их симптомом.
Лечение необходимо проводить с учетом факторов,
обусловливающих возникновение стомалгии. Лечение синдрома включает применение
различных лекарственных препаратов, традиционно используемых для смягчения
явлений, лежащих в основе других заболеваний. В связи с этим предусматривается
нормализация функций органов и систем организма. Лечение назначают с учетом
рекомендаций врача соответствующего профиля, состояния желудочно-кищечного тракта,
эндокринных и других нарушений.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: cтомалгия, глоссалгия, глоссодиния, парестезия языка,
синдром жжения полости рта
BURNING MOUTH SYNDROME
G. Beriashvili, I. Sakvarelidze
Tbilisi Central Hospital, Tbilisi, Georgia
THU, Tbilisi, Georgia
SUMMARY
Burning mouth syndrome chronic disease with orofascial pain, usually accompanied by
lesions of the mucous membranes of the mouth and tongue. Among patients with diseases of a
mucous membrane of the mouth, patients with burning mouth syndrome make one of the most
numerous groups. Burning mouth syndrome occurs between the ages of 30 to 80 years old, but
109
most often in 30 to 60 years. Women are affected by the disease in the 5-7 times more often. The
precise reason for this phenomenon is still not clearly established. It is known, however, that
burning mouth syndrome can occur due to a number of diseases of the oral cavity, or the body as
a whole, or as a symptom of them. Treatment should be carried out taking into account the
factors leading to the occurrence of stomalgia. Treatment of syndrome includes use of various
drugsб traditionally used for mitigating the phenomena underlying other diseases. Therefore
provides for the normalization of the functions of organs and body systems is provided.
Treatment appoint in view of of an appropriating structure, a condition желудочно-кищечного a
path, эндокринных and other infringements. Treatment prescribed with the recommendations of
the physicians and proceeding from a status of gastrointestinal tract, gastro-endocrine and other
violations.
KEY WORDS:
stomalgia, glossalgia, glossodinia, paresthesia, burning mouth
syndrome
piris Rrus wvis sindromi
g. beriaSvili, i. sayvareliZe
Tbilisis centraluri saavadmyofo, Tbilisi, saqarTvelo
Tbilisis humanitaruli universiteti, Tbilisi, saqarTvelo
reziume
stomalgia piris Rrus lorwovani garsis qronikuli tkivili da
წვაა, romlis drosac ZiriTadad ar vlindeba piris Rrus lorwovani
garsis dazianeba. piris Rrus lorwovani garsis daavadebebulTa Soris
piris Rrus wvis sindromiT daavadebulTa ricxvi gacilebiT maRalia.
piris Rrus wvis sindromi adamianebs uviTardebaT 30 - 80 wlis asakSi,
Tumca ufro xSirad avaddebian 30 - 60 wlis periodSi. qalebSi es
daavadeba 5 - 7 jer ufro xSiria. am movlenis mizezi dRemde ucnobia.
vlindeba, rogorc organizmis sxvadasxva daavadebebis gamovlineba an
warmoadgens
maT
simptoms.
mkurnaloba
aucilebelia
Catardes
im
daavadebebis da faqtorebis gaTvaliswinebiT, romlic ganapirobebs piris
Rrus
wvis
mkurnaloba
110
sindromis
mdgomareobs
ganviTarebas.
tkivilis
da
piris
wvis
Rrus
wvis
SegrZnebis
sindromis
SemcirebaSi,
sxvadasxva
samkurnalo
organoebis
funqciis
normalizebas.
preparatebis
da
mkurnaloba
specialistebis
zogadad
endokrinuli
romlebic
organizmis
mimdinareobs
rekomendaciis,
mdgomareobis,
gamoyenebiT,
Sesabamisi
agreTve,
sistemis
funqcionirebis
profilis
kuW-nawlavis
da
axdenen
sxva
eqim
-
traqtis
dazianebebis
gaTvaliswinebiT.
sakvanZo
sityvebi:
stomalgia,
glosalgia,
glosodinia,
enis
paresTezia, piris Rrus wvis sindromi
111
112
113
114
saqarTvelos mecnierebaTa erovnuli akademia
GEORGIAN NATIONAL ACADEMY OF SCIENCES