«Для человека с любовью и талантом нет преград…» Людвиг ван

«Для человека с любовью и талантом нет преград…»
Людвиг ван Бетховен
На заключительном концерте XXI «Харьковских ассамблей» состоялась премьера
Девятой симфонии Бетховена. За дирижерским пультом стоял заслуженный артист
Украины Виктор Плоскина. После концерта наш корреспондент встретился с Виктором
Михайловичем.
—Завершить Харьковские ассамблеи грандиозной Девятой симфонией Бетховена,
поставить такую мощную кульминационную точку в фестивальном марафоне -- это
Ваша идея?
– Скорее – совместная. Год назад я познакомился с Татьяной Веркиной, художественным
руководителем «Харьковских ассамблей», ректором университета искусств. Она
произвела на меня очень сильное впечатление: такая подкупающая интеллигентность,
порядочность и вместе с тем – простота, открытость в общении – настоящая
профессорша! Захотелось
осуществить с ней какой-то необычный проект. Нам
одновременно пришла в голову тема будущего фестиваля – Бетховен.
Почему Бетховен? Потому что именно сегодня вокруг нас должна звучать музыка яркая,
жизнеутверждающая. Потому что – сами понимаете – ситуацию в стране мы должны
пережить, и мы ее переживем, и у нас все будет хорошо. Музыка Бетховена нас закаляет,
дает нам энергию для того, чтобы мы развивались, верили в свои силы и, преодолевая
трудности, двигались к свету. Понимаете, у нас никогда не было таких испытаний, но мы
окрепнем, будем очень сильной, умной нацией. Сегодня мы свои силы, свой интеллект
изрядно растратили. Мы фактически стали донорами всего мира, а сколько молодежи
уезжает учиться на Запад? У нас серьезные проблемы с высшим образованием, конечно,
есть исключения, но все же тенденция очевидна…
---Кстати, о кадрах. В исполнении симфонии участвовали хор и оркестр
университета искусств наравне с хором и оркестром оперного театра. Молодежи и
профессионалы, за плечами которых большой исполнительский опыт. Трудно было
работать с таким коллективом?
– Ничуть. Я работал с музыкантами, заинтересованными в успехе. Моя задача — дать им
возможность реализоваться. Результатами нашей совместной работы вполне доволен. Так
или иначе трудности –и организационные, и творческие – были преодолены, премьера
Девятой состоялась.
– Как известно, музыканты не очень любят разглашать тайны своей творческой
лаборатории. И все же, что для Вас явилось главным в интерпретации бетховенской
музыки?
– Это очень сложная симфония, одна из наисложнейших. Почему? Потому что выстроить
её по форме – очень большая проблема. Это специфическая музыка, и без должного
смыслового наполнения она может производить впечатление «растянутой». Если её
исполнение удается – это наивысшее наслаждение, которое может быть. Если не
удается— это мука. Образ теряется, и остаётся звуковая лавина.
---В чем, на Ваш взгляд, актуальность этого монумента европейского симфонизма?
– Уже от того, что ты прикоснулся к такому произведению, потребляешь этот «духовный
хлеб», становишься лучше, духовнее. А если слушая, анализируя эту музыку, вникая в
неё, мы растем внутренне, становимся богаче, это – большая победа. Мы явно придумали
себе исторические рамки, границы. Ведь между нами, разными поколениями, нет
большого различия, в главном мы все похожи. Наша высшая ценность – любовь к жизни.
А жизнь полна тех вещей, от которых мы получаем удовольствие. Другое дело, что иногда
мы притупляем это ощущение радости от жизни, и начинаем не жить, а «лямку тянуть»,
мучиться. Жизнь дает нам совершенно иные преференции и надо черпать в ней энергию,
вдохновляться ею…
– Об этом рассуждал Лев Толстой, уверенный, что жизнь не может иметь другой
цели, как благо, как радость. Только эта цель – радость – вполне достойна жизни.
–Безусловно, и бетховенская симфония с ее гимном Радости как раз о таком ощущении
жизни.
–Хоровой финал исполнялся на языке оригинала. Вы не считаете, что публике было
бы легче воспринимать текст на языке страны, в которой исполняется симфония?
Я к этому очень спокойно отношусь. Композиторы часто брали текстовой материал,
который у них был под рукой. Особенно это касается Верди, впрочем, как и других
итальянцев. И этот текст сплошь и рядом не соответствует музыке, как очень часто мы
видим и хореографию, которая ей не соответствует. Я в Минске ставил «Шехерезаду» – ее
хореография далека от музыки. Но музыка настолько глубже, богаче, что преодолевает это
несоответствие, создаёт совершенно иную итоговую картину, возвышает всё
произведение. Думаю, что через музыку Бетховена слушатель, незнакомый с одой
Шиллера, сможет понять ее смысл. И это будет соответствовать замыслу композитора,
который текст не детализирует, а раскрывает именно общий смысл.
Вы в Харькове недавно, приняли
приглашение стать главным дирижером
ХНАТОБа. Харьковчане уже оценили Вашу интересную постановку «Тараса
Бульбы». Насколько я знаю, были еще необычные постановки в Минском оперном
театре. Какие задачи Вы ставите перед собой?
– Винюсь за общие слова, но наиважнейшая цель – служение музыке, ее пропаганда, столь
необходимая в наше время. И самореализация, конечно же. Не слушайте тех, кто говорит,
что в искусстве нельзя себя любить. Если ты сам себе не нравишься, то невозможно
достичь подлинных высот.
– Вы –воспитанник Львовской консерватории…
– Да, я учился в советское время, у очень хороших преподавателей. А у истоков
Львовской консерватории, если Вы помните, был Франц Ксавер Моцарт – сын
Вольфганга Амадея Моцарта. Все это накладывает определенные обязательства, которые
я считаю нужным соблюдать. А вообще годы, проведенные в Консерватории— лучшее
время моей жизни.
– Блестяще преодолена еще одна творческая преграда. Огромный зал ХНТОБа,
более тысячи слушателей, которые при последних звуках финала встали, не
сговариваясь, единой волной.
– Спасибо. Я верю в харьковскую публику, благодарен ей за верность высокому
искусству, за способность понимать и оценивать произведения такого масштаба и уровня
сложности как Девятая симфония.