Анализ проявления составляющих феномена маргинальности в

Культурология
Анализ функционирования составляющих феномена маргинальности
в политической сфере социума
Аверина Марина Владимировна
кандидат социологических наук, доцент.
кафедра культурологии, социокультурной антропологии и социальных
коммуникаций.
Российский государственный университет физической культуры,
спорта, туризма и молодежной политики
тел.: 8-909-958-82-57 (моб.), 8(499)166-53-22 (раб.).
г. Москва, Сиреневый б-р, д.4., к.1.
E-mail: m-averina@list.ru
Аннотация. Развитие общества в условиях современности подвержено
воздействию системных социальных сдвигов, влекущих за собой
дезадаптацию населения на всех социальных уровнях. Это порождает многие
негативные явления, в частности, рост агрессии, преступности, поиск
врагов (реальных и виртуальных), недовольство существующим социальным
строем, обнищание населения, увеличение смертности и многое другое. В
такой ситуации концепция маргинальности способна служить адекватным
инструментом, позволяющим и анализировать условия, причины, факторы
продуцирования подобных явлений, и осуществлять поиск и формулирование
реальных вариантов выхода из возникающих обстоятельств.
Ключевые слова: статус границы, маргинальное пространство,
маргинальный политик, маргинальная масса.
Усложнение и ускорение процессов развития современного общества
провоцирует перманентное возникновение системных социальных сдвигов,
результатом
действия
которых
становятся
социальные
противоречия,
первоначально затрагивающие, казалось бы, только один или два региона и
имеющие
только
локальное
значение,
впоследствии
оказывающие
неоспоримое влияние на другие регионы и целые государства. Как бы
реагируя
на
проблемы
человеческого
взаимодействия
и
продукты
человеческой деятельности, природа отвечает различными катаклизмами в
виде слишком высокой или низкой температуры, пожаров, ливней, цунами,
землетрясений и т.п. в тех или иных географических зонах. Подобная
обстановка влечет за собой дезадаптацию населения на всех социальных
2
уровнях и влияет на возникновение в обществе многих негативных явлений, в
частности рост агрессии, преступности, поиски врагов (реальных и
виртуальных), недовольство существующим социальным строем, обнищание
населения, увеличение смертности и многое другое. Несомненно, эти
процессы требуют, в первую очередь, соответствующей стабилизации, а в
дальнейшем нахождения путей трансформации в позитивном направлении.
По
мнению
многих
исследователей
в
такой
ситуации
концепция
маргинальности способна служить адекватным инструментом, используя
который возможен как анализ условий, причин, факторов продуцирования
подобных явлений, так и поиск, и формулирование реальных вариантов
выхода из возникающих обстоятельств.
Изучение научных источников, посвященных исследованию проявлений
феномена маргинальности в политике, показало, что интерес авторов в
основном концентрируется вокруг анализа таких его составляющих как
статус границы (что вообще является актуальным для постановки проблемы
маргинальности), сущности маргинального пространства, маргинальной
ситуации, маргинальной личности, маргинальной субкультуры и т.п.
Специфика определения статуса границы в политической сфере
обусловлена необходимостью ее конкретной, а не виртуальной фиксации,
ведь именно создание разделительных линий призвано сохранять четкость,
однозначность и постоянство места как такового (как географического
пространства). В то же время в современном мире, по мнению многих
влиятельных авторов, исчезла определенность мест – подвижность стала
универсальным феноменом, в силу чего привычные границы превратились в
незначительные помехи. Соответственно, все сложнее стало находиться «по
ту» или «по эту» сторону границы, все больше вероятность оказаться между
границ,
в
промежуточном
–
маргинальном
положении.1
Возникают
закономерные вопросы: что делает возможным такое «промежуточное»
Баньковская С.П. Чужаки и границы: к понятию социальной маргинальности [Текст] // С.П.
Баньковская. – СПб., 2008. – С.381-388.
1
3
существование?
насколько
реально
идентифицировать
промежуточное
пространство, которое можно назвать маргинальным и где помещаются
маргиналы? По мнению Баньковской С. статическая неопределенность
положения маргиналов – между границ – приобретает динамику в процессе
социального изменения. Граница в движении становится «фронтиром», а
маргиналы
выступают
подтверждения
своих
основными
агентами
умозаключений
фронтира.
исследователь
В
качестве
приводит
слова
Гидденса Э. о значении границ современных государств, которые все больше
становятся
фронтирами,
вовлеченности
в
благодаря
различного
рода
связям
с
другими
транснациональные
регионами
и
группировки.2
Прототипом такого образования с «мягкими» границами можно на
сегодняшний день считать Европейский союз, что впрочем, в ближайшем
будущем ожидает и другие регионы.
Таким образом, рассуждения о статусе границы как бы автоматически
затрагивают проблему сущности маргинального пространства (однако в
политике
в
силу
актуальности
фиксации
реальных
границ
скорее
подразумевается проблема маргинальной территории). Макарычев А. в своей
работе «Маргинальность: «сильный» дискурс «слабых» акторов?»3 замечает,
что в традиционном дискурсе за словом «маргинальность» закрепились
преимущественно негативные коннотации. Однако с постструктуралистской
точки зрения, которой придерживается британский исследователь Ноэль
Паркер,4 термин маргинальность приобрел позитивный смысл применительно
к политической географии. Эта мысль подтверждается и другими авторами.
Итальянский политический философ Джорджио Агамбен5 считает, что любое
политическое сообщество может анализироваться, исходя из трёх ключевых
Giddens A. The Third Way. The Renewal of Social Democracy [Text] / A. Giddens. – Cambridge. –
1988. – P.130.
3
Макарычев, А.Н. Маргинальность: «сильный» дискурс «слабых» акторов? [Текст] // – А.Н.
Макарычев.
http://www.euarasianhome.org/xtmlt/expert.xtml?lang=ru&nic=expert&pid=921.
4
Parker N. The Geopolitics of Europe’s Identity. Centers, Bounderies and Margins [Text] / N. Parker. –
N.Y. – 2008.
5
Агамбен, Дж. Грядущее сообщество [Текст] // Дж. Агамбен. – Художественный журнал. – 1996. –
№ 12.
2
4
концептов: а) целое; б) часть; в) остаток. Остаток можно трактовать как
«избыточный элемент» в рамках пространственной структуры, для которого в
ней не находится места и который превращается в носителя протестных
настроений.
Использование категории маргинальности даёт возможность посмотреть
на пространство как на социальный конструкт – нечто похожее можно найти
в школе «гуманитарной географии» Дмитрия Замятина.6 Пространственные
маркеры могут меняться, пространством можно «играть» и наполнять его
разными смыслами. Есть множество примеров того, как те или иные
маргинальные территории начинают чувствовать, что им «тесно» в рамках
«официальной» пространственной матрицы; они начинают вырываться из неё,
дистанцируясь от одних географических означающих и приближаясь к
другим. Макарычев А. в качестве подтверждения оперирует следующей
информацией. Псков, называя себя «порогом Европы», в мягкой форме
демонстрирует готовность позиционировать себя не только в российской, но
и в европейской системе координат. Бывшие социалистические страны,
некогда составлявшие Восточную Европу, уже давно предпочитают называть
себя «Центральной Европой», а Эстония, желая выделиться из так
называемой Прибалтики, всё чаще ассоциирует себя с Нордической Европой.
На протяжении всех 1900-х годов Словения и Хорватия осуществляли
стратегию «выхода из Балкан» и приобретения характеристик, напрямую
связывающих их с «настоящей Европой».
Тем не менее, маргинальные территории стараются принимать правила
игры, подчиняться господствующей логике и удовлетворяться своим
окраинным положением. Такой взгляд основывается на традициях, идущих от
Мишеля Фуко, Фердинанда Соссюра и Джудит Батлер, для которых
понимание субъекта (в том числе и регионального) подразумевает его
включённость, интегрированность в структуру, одновременно сопротивление
Замятин Д.Н. Гуманитарная география. Пространство и язык географических образов. – М. –
2003. – 336 с.
6
5
детерминизму внутри неё. Именно в этом смысле можно утверждать, что в
распоряжении маргинальных территорий есть свой ресурс, который при
определённом стечении обстоятельств может быть использован. Например,
это было довольно успешно сделано Финляндией, благодаря усилиям которой
у ЕС появилась хоть какая-то политика в отношении трансграничного
сотрудничества с Россией. Противоположный пример – Польша, которая не
только не сумела реализовать свою программу «Восточное измерение», но и
умудрилась за короткое время испортить отношения, как с Россией, так и со
«старой Европой» в лице Германии и Франции.
Таким
образом,
в
заключение
констатирует
Макарычев
А.,
маргинальность есть некая позиция, добровольно занятая в отношении
неизбежного центра, который структурирует собой ту систему отношений, в
рамках
которой
возможны
отношения
маргинальности.
Если
некая
территория не считает себя никоим образом привязанной к «центру», а тем
более противостоит ему, то тогда она по определению не может быть
маргинальной
–
она
становится
принадлежащей
альтернативному
пространственному порядку.
Украинский политолог, директор Одесского института геостратегических
технологий Владимир Дергачев в своей книге «Геополитика»7 также
рассуждает о маргинальных пространствах и их значительной роли в
геополитике и геоэкономике. Его представления о сущности маргинальных
пространств основываются на теории рубежной коммуникативности.
Согласно этой теории существуют зоны геополитических, геоэкономических,
социокультурных и других образований, которые возникают на рубежных
пространствах экономической и социокультурной коммуникации в силу чего
обладают
«высокой
энергетикой».
В
принципе,
формы
и
способы
коммуникации бывают самые разные, и вся обитаемая территория Земли
представляет
собой
совокупность
многомерных
коммуникационных
пространств – геострат. Однако именно на рубежных пространствах
7
Дергачев В.А. Геополитика. – Киев. – 2000. – 448 с.
6
обнаруживаются геомары – энергоизбыточные граничные поля (там же,
С.103), которые как бы «удваивают» энергию геострат.
Таким образом, энергия рубежных (маргинальных) пространств является
источником формирования кардинальных новаций, таких например как
ЕВРАМАР – пространства, где в результате столкновения и диалога древних
цивилизаций
сформировались
основные
религии
современности
(христианство, иудаизм, ислам, а также древняя религия Вед). Кроме того,
подобные маргинальные зоны способствуют рождению маргинальных
этносов и диаспор. По мнению Дергачева В., идеальным примером народамаргинала являются древние греки. Причину необычайного культурного
взлета Эллады автор усматривает в том, что «в микрокосме Древней Греции
пересеклись в пространстве и времени крупнейшие энергонасыщенные
маргинальные
зоны
Земли:
природная
«суша-море»
(МОРЕМАР)
и
евразийская социокультурная (ЕВРАМАР)» (там же, С.164).
Автор активно озабочен возрождением могущества России и считает, что
оно возможно благодаря политической и социокультурной активности
«нового русского зарубежья» – социокультурных маргиналов постсоветского
пространства, которые владеют русским языком и способны при активизации
ресурсов русской столицы и крупнейших русских городов создать «единое
информационное поле маргинальной культуры», которое и позволит в XXI
веке России возродиться «ширью» (там же). В заключение следует отметить,
что, по мнению ученого ценность маргинальных пространств, иначе зон
предельного
соприкосновения
больших
цивилизационных
ареалов,
обусловлена продуцированием особых человеческих групп, которые с
культурной точки зрения обладают наибольшей инновационной значимостью.
Сэмюэль Хантингтон,8 один из наиболее авторитетных политологов
мира, создатель концепции цивилизационной модели придерживается
совершенно иной точки зрения. Подчеркнем, что хронологически его взгляды
сформировались значительно раньше, чем взгляды Дергачева В., однако нам
8
Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. – М. – 2004.
7
представляется уместным изложить сущность его концепции именно в
предлагаемой последовательности. По мнению Хантингтона С. будущий
социум
–
это
конгломерат
цивилизаций.
Под
цивилизацией
автор
подразумевает культурную общность наивысшего ранга, самый широкий
уровень культурной идентичности людей, который определяется наличием
общих черт объективного порядка, таких как язык, история, религия, обычаи,
институты, а также субъективной самоидентификацией людей. Цивилизации
представляют собой определенные целостности. Границы между ними редко
бывают четкими, но они реальны. Цивилизации динамичны: у них бывает
подъем и упадок, они распадаются и сливаются.
В
силу
складывающихся
в
течение
столетий
различий
между
цивилизациями неизбежно их столкновение, причем возникает оно в
основном на линии разлома между цивилизациями и базовым фактором в
возникновении такого разлома является религия. Хантингтон С. считает, что
наиболее важной разделительной линией в Европе является восточная
граница западного христианства, сложившаяся к 1500 г. Она пролегает вдоль
нынешних границ между Россией и Финляндией, между прибалтийскими
странами и Россией, рассекает Белоруссию и Украину, сворачивает западнее,
отделяя Трансильванию от остальной части Румынии, а затем, проходя по
Югославии, почти в точности совпадает с линией, ныне отделяющей
Хорватию и Словению от остальной Югославии. На Балканах эта линия,
конечно же, совпадает с исторической границей между Габсбургской и
Османской империями. Севернее и западнее этой линии проживают
протестанты и католики. Это лишь один из примеров существующих
межцивилизационных разломов, причем автор в своей работе приводит
примеры и внутрицивилизационных разломов.
Не употребляя термин маргинальность, исследователь, тем не менее,
неявно постоянно обращается к проявлениям данного феномена, поскольку
предметом своего изучения выбрал анализ ситуаций, складывающихся на
границах (линиях разломов) цивилизаций. И именно линии разломов, по его
8
мнению, являются потенциальным и реальным источником конфликтов и
насилия при взаимодействии различных цивилизаций. Особого накала эти
конфликты
достигают
по
границам
исламского
мира,
полумесяцем
раскинувшегося на пространстве между Северной Африкой и Средней Азией.
Но насилие практикуется и в конфликтах между мусульманами, с одной
стороны, и православными сербами на Балканах, евреями в Израиле,
индусами в Индии, буддистами в Бирме и католиками на Филиппинах – с
другой. Границы исламского мира везде и всюду залиты кровью.
Однако в повседневной практике неоднократно зафиксировано –
«отрицательный результат тоже результат». Конфликты, в том числе
кровопролитные происходили на протяжении всей истории существования
социума, тем не менее, человечество находило пути не просто выживания, но
и дальнейшего развития. Не следует забывать лозунг древних «в споре
рождается истина».
Не случайно взгляды Дергачева В. нами были изложены ранее, чем
взгляды
Хантингтона
С.
Возникновение
обусловлено
формированием
дальнейшего
прогресса,
мощного
который
маргинальных
потенциала
зачастую
пространств
возможностей
осуществляется
через
регрессивные изменения, что неоднократно доказано историей.
Следующая
составляющая
феномена
маргинальности,
которая
приковывает интерес исследователей данной проблемы в сфере политики –
это маргинальная личность. Она рассматривается в двух ракурсах: как
индивидуальность – маргинальный политик (сущность, статус, роль,
функции) и как элемент большинства – маргинальная масса.
В текстах современных авторов маргинальный политик предстает как
фигура внесистемная: он далеко располагается от власти и далек от
ответственности за реальную политику. Однако это вовсе не означает, что
этой власти он не хочет. Другое дело, как он ищет пути к власти. Обычно
предпочитается самый простой, прямой, короткий и неполитический подход,
исключающий соблюдение моральных принципов. Так, большевизм был
9
внесистемной силой, и нацизм долгое время располагался за рамками
Веймарской республики. Тем не менее, и Ленин, и Гитлер (и многие
аналогичные им) пришли к власти, что на долгие годы изменило политику
подвластных
им
государств.
Возникновение
подобных
обстоятельств
обусловлено состоянием перехода, провоцирующим формирование точек
бифуркации, которые проходит любое политически нестабильное общество,
что дает шанс агрессивным и неразборчивым в средствах маргиналам
добиваться власти и укореняться в ней вовсе не потому, что таков был
осознанный выбор народа.
Именно маргинальные личности быстро воспринимают эксцентричные
поведенческие коды, позволяющие им резко выделяться среди окружающих.
Внешне это должно и обычно выглядит так, что новая освобожденная
личность отмечает свое отделение от гнетущей социальной среды и маргинал
показывает свое «истинное лицо». Политическая система страны не является
для политического маргинала ценностью. Не будучи включен в нее, он готов
с
легкостью
ее
разрушить,
обрушить,
обвалить.
В
российской
действительности в качестве конкретных примеров фигур маргинальных
политиков выделяют Анпилова В.И., Баркашова А.П., Жириновского В.В.,
Зюганова Г.А., Севастьянова А.Н. и др.
Гурин С.П.,9 создатель маргинальной антропологии, вводит понятие
«маргинальные
фигуры»,
которым
обозначает
людей,
имеющих
специфические качества и маргинальное положение в обществе. Они
обладают собственными тактиками и жизненными стратегиями и зачастую
являются маргиналами даже по отношению к самому человеческому бытию.
Свои умозаключения автор строит, опираясь на концепцию Тернера В. о
лиминальных персонах. Они обладают амбивалентностью, не укладываются в
рамки каких-либо классификаций, размещающих состояния и положения в
культурном
пространстве.
Такие
фигуры
можно
назвать
фигурами
сингулярностей, их существование разрывает непрерывность социального
9
Гурин С.П. Маргинальная антропология. – Саратов. – 2000.
10
тела, делает общественные структуры неустойчивыми, открытыми к новому:
к разрушению или созданию нечто. (С.259-260)
Именно в ситуации неопределенности, переходности, конца, начала, пика
процент возникновения таких фигур значительно увеличивается и в их
поведении,
поступках,
деятельности
определенно
прослеживаются
архетипические образы, архаические структуры и мифологические сюжеты. В
частности, мифологема царя занимает принципиальное место в глубинных
структурах индивидуального и коллективного сознания, преломляя и
соединяя в себе архетипы божества и отца, героя и мудреца, судьи и тирана,
героя и жертвы.
Любой политик, в том числе и маргинальный, ищет основополагающую
краеугольную идею, которая смогла бы увлечь массы. В рамках официальной
политики, например в эпоху Московской Руси, это была идея православного
царства, нашедшая наиболее концентрированное воплощение в формуле
«Москва – Третий Рим». В петровскую и екатерининскую эпохи, вплоть до
Александра III, это была идея империи и т.п. Современные маргинальные
политики
выдвигают
агрессивный
свои
национализм
идеи:
государственнический
Зюганова,
декоративное
социальнорусофильство
Жириновского, современный русский национализм Севастьянова и т.п. Что
же провоцирует некоторую часть людей, именуемых электоратом и
составляющих
определенную
пусть
ограниченную
основу
общества,
воспринимать сугубо конкретные идеи именно данного политика зачастую
маргинального, поддерживать его позицию и голосовать за него на выборах в
государственные структуры?
И здесь в поле зрения исследователей попадает такой объект как
маргинальная масса. Родоначальниками изучения данного образования
считают Тарда Г. и Лебона Г. (точнее объектом их интереса была толпа как
составляющая массы). Масса попадает под маргинальный статус в силу того,
что объединяет в себе людей различного социального происхождения,
которые в результате тех или иных социальных катаклизмов оказались вне
11
своих традиционных социокультурных ниш.10 (С.99) Потеря ценностных
ориентаций порождает инертность и неспособность массы продуцировать
какие-либо новые идеи и новые смыслы, что влечет за собой необходимость
привлечения «вождя» (царя, отца, героя, мудреца, судьи и т.п.), который был
бы способен подчинить эту массу и придать ей определенное направление.
Политологи характеризуют данные маргинальные социальные слои как массу,
которой легко навязать любые политические взгляды, отмечают податливость
любому внешнему влиянию, обещающему четкий социальный статус. На это
обычно
и
направлена
пропаганда
сил,
стремящихся
использовать
маргинальные слои в своих политических целях. Так, механизм становления
тоталитарного режима описывается следующим образом: либеральная
правящая элита теряет контроль над социальными процессами в сложные
периоды переходных состояний – революций, войн, структурных кризисов и
т.п. Воспользовавшись ситуацией, радикалы (читай маргинальные политики)
апеллируют к тем, кто оказывается в данный момент ненужными обществу,
объявляя их ведущей социально-политической силой и обещая немедленное
изменение их статуса. Маргинальная масса, готовая к восприятию любой
политической идеи, охотно идентифицирует себя с тем местом и ролью,
которую ей определяют.
Однако не следует забывать, что масса состоит из индивидов. Ортега-иГассет в своей работе «Восстание масс»11 подчеркивает: «Деление общества
на массы и избранное меньшинство – деление не на социальные классы, а на
типы людей». Развитие общества породило возникновение «человека-массы»
с характерными обезличенными образцами поведения. Человека массы можно
представить как разорванного частичного индивида, потерявшего социальные
роли, который хотя и включен в процесс производства общечеловеческой
Шапинский В.А. Культурная маргинальность как социально-философская проблема. – М. – 1991.
– 147 с.
11
Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. – Вопросы философии. – 1989. – № 3. – С.121.
10
12
культуры посредством своего производительного труда, но в целом отчужден
от него.12 (С.105-106)
Ощущение ненужности, оторванности от возможности оказывать хоть
какое-то влияние на изменение политики государства в целом, маргинальная
масса реагирует протестным поведением, которое выражается в двух крайних,
с точки зрения политического участия и поведения формах. Одной из них
является
апатия,
политическая
пассивность,
примирение
со
своим
положением и статусом, другой – стихийные, кратковременные (или
перманентные) акции с применением насилия (о чем говорилось ранее).
Заявленное в начале статьи предположение-утверждение, что концепцию
маргинальности, к которой можно присовокупить ряд аналогичных теорий и
концепций, «работающих», т.е. способных в нестабильные переходные
периоды функционирования социума выступить в качестве адекватного
инструмента
объяснения
использовать
и
для
происходящих
разработки
явлений,
прогностического
вполне
логично
инструментария
определения и формулирования тенденций развертывания событий и
реальных вариантов выхода из возникающих обстоятельств.
Литература
1. Баньковская С.П. Чужаки и границы: к понятию социальной
маргинальности / С.П. Баньковская. – СПб., 2008. – С.381-388.
2. Giddens A. The Third Way. The Renewal of Social Democracy / A. Giddens. –
Cambridge. – 1988. – P.130.
3. Макарычев, А.Н. Маргинальность: «сильный» дискурс «слабых» акторов? /
А.Н. Макарычев. –
<http://www.euarasianhome.org/xtmlt/expert.xtml?lang=ru&nic=expert&pid=921>.
4. Parker N. The Geopolitics of Europe’s Identity. Centers, Bounderies and
Margins / N. Parker. – N.Y. – 2008.
Шапинский В.А. Культурная маргинальность как социально-философская проблема. – М. – 1991.
– 147 с.
12
13
5. Агамбен, Дж. Грядущее сообщество / Дж. Агамбен. – Художественный
журнал. – 1996. – № 12.
6. Замятин Д.Н. Гуманитарная география. Пространство и язык
географических образов. – М. – 2003. – 336 с.
7. Дергачев В.А. Геополитика. – Киев. – 2000. – 448 с.
8. Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. – М. – 2004.
9. Гурин С.П. Маргинальная антропология. – Саратов. – 2000.
10.Шапинский В.А. Культурная маргинальность как социально-философская
проблема. – М. – 1991. – 147 с.
11.Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. – Вопросы философии. – 1989. – № 3. –
С.121.
12.Аверина М.В. Анализ причастности к спорту групп населения в контексте
концепции маргинальности // Актуальные инновационные исследования:
наука и практика. – 2009. – № 3. –
<http://www.actualresearch.ru/nn/2009_3/Article/culturology/averina.htm>.