«Живица – не смола (многие ... заживляющая дерево. Смолу же добывают ...
реклама
«Живица – не смола (многие называют её так), а именно живица, заживляющая дерево. Смолу же добывают из корней сосны или осмола путём сухой перегонки. Итак, раненое дерево выделяет живицу, которая вскоре застывает. Значит, чтобы добыть много живицы, нужно наносить всё новые и новые раны. Этим и занимаются вздымщики. Орудие вздымщика – хак той или иной системы – как нельзя лучше приспособлено для этого. Вот подошёл человек к сосне, зачистил шершавую кору (операция называется «окорение»), нацелился хаком и резким умелым движением прорезал вдоль ствола узкий глубокий жёлоб полутораметровой длины. По этому жёлобу будет стекать живица. От длинного жёлоба под острым углом вздымщик прорезывает два коротких жёлоба – усы, внизу прикрепляет железный колпачок – приёмник живицы. Через три дня вздымщик придёт к дереву снова. Пониже старых ран он прорежет новые. Так весь сезон дерево не знает покоя. Регулярно, через каждые три дня, приходит человек с острым хаком. После трёх вздымок, то есть через девять дней, сборщица обходит сосны. За каждым вздымщиком закреплено по пяти тысяч деревьев. За каждой сборщицей закреплено полтора вздымщика. Выкачивать из дерева живицу начинают за 10-15 лет. А когда дереву останется жить два года, обычный метод подсечки усугубляют химическим воздействием. Свежую рану мажут серной кислотой. Дерево как бы взвывает от боли, ибо начинается бурное, из последних сил выделение живицы. С химическим воздействием сбор увеличивается в пять-шесть раз. В конце концов обескровленное дерево валят и увозят из леса». (Солоухин В.И. Владимирские пролески // Возвращение к началу: Лирическая повесть и роман. – М.: Современник, 1990). 1. «Ему было совершенно ясно: в милиции он отслужил, отвоевался. Навсегда! Привычная линия, накатанная, одноколейная – истребляй зло, борись с преступниками, обеспечивай покой людям – разом, как железнодорожный тупик, возле которого он вырос и отыграл детство своё «в железнодорожника», оборвалась. Рельсы кончились, шпалы, их связующие, кончились, дальше никакого направления, никакого пути нет, дальше вся земля, сразу, за тупиком, – иди во все стороны, или вертись на месте, или сядь на последнюю в тупике, истрескавшуюся от времени, уже и не липкую от пропитки, выветренную шпалу и, погрузившись в раздумье, дремли или ори во весь голос: «Сяду я за стол да подумаю, как на свете жить одинокому»....» (Астафьев В.П. «Печальный детектив») 2. Наверно, тоска отразилась на его лице, потому что в одну из следующих проходок Ефрем, став напротив, сказал уже миролюбно: – Если и попадёшь домой – ненадолго, а-апять сюда. Рак людей любит. Кого рак клешнёй схватит – то уж до смерти. (Солженицын А.И. «Раковый корпус») 3. Сегодня она должна была обходить палаты не одна, а с заведующей лучевым отделением Людмилой Афанасьевной Донцовой, но Людмилу Афанасьевну вызвал и задерживал Низамутдин Бахрамович, главврач. Только в эти дни своих обходов, раз в неделю, Донцова жертвовала рентгенодиагностикой. Обычно же два первых лучших утренних часа, когда острей всего глаз и яснее ум, она сидела со своим очередным ординатором перед экраном. Она считала это самой сложной частью своей работы и более чем за двадцать лет её поняла, как дорого обходятся ошибки именно в диагнозе. У неё в отделении было три врача, все молодые женщины, и чтобы опыт каждой из них был равномерен, и ни одна не отставала бы от диагностики, Донцова кругообразно сменяла их, держа по три месяца на первичном амбулаторном приёме, в рентгенодиагностическом кабинете и лечащим врачом в клинике. У доктора Гангарт шёл сейчас этот третий период. Самым главным, опасным и наименее исследованным здесь было – следить за верною дозировкой облучения. Не было такой формулы, по которой можно было бы рассчитать интенсивности и дозы облучений, самые смертоносные для каждой опухоли, самые безвредные для остального тела. Формулы не было, а был – некий опыт, некое чутьё и возможность сверяться с состоянием больного. Это тоже была операция – но лучом, вслепую и растянутая во времени. Невозможно было не ранить и не губить здоровых клеток. (Солженицын А.И. «Раковый корпус»)
