Высшее начальство присылает в Глупов Градоначальников

Как Салтыков-Щедрин изобразил систему местного самоуправления в
произведении «История одного города»
Высшее начальство присылает в Глупов Градоначальников. Ведут они
себя не как правители маленького уездного городка, а как полновластные
самодержцы: сочиняют проекты и законы, свергают друг друга, воюют,
путешествуют по покоренным провинциям.
Салтыков-Щедрин выявляет основной конфликт глуповской истории,
заключающийся в вечном противопоставлении двух сил: градоначальников и
простых глуповских жителей, обывателей. "Мы - они".
Летописец преимущественно ведет речь о так называемой черни,
"Поклонение мамоне и покаяние". - С одной стороны, представляется сила,
подкравшаяся издалека и успевшая организоваться и окрепнуть, с другой рассыпавшиеся по углам и всегда застигаемые врасплох людишки и сироты.
На фоне конфликта этих двух стихий - организованной
государственной машины и слабого, растерянного общества - различия
между глуповскими мужиками, мещанами, военными, интеллигенцией
становятся несущественными. Все они - глуповцы, застигаемые врасплох,
подчиненные общим условиям жизни.
Градоначальники и глуповские людишки - это коллективные,
собирательные образы (таковы господа Молчалины и господа ташкентцы,
помпадуры и помпадурши, пошехонцы и пр.). Они представлены в
обобщенных, гротескных персонажей.
Способ взаимодействия между градоначальниками и населением
глуповского мира задан в главе "О корени происхождения глуповцев".
Исторические времена, как мы помним, начинаются с крика первого князя:
"Запорю!". "Разорю!" и "Не потерплю!" - произносит затем органчикБрудастый. "Одеть дурака в кандалы!" - гаркает на старика-правдолюбца
Евсеича бригадир Фердыщенко. Реплику "Разорю!" подхватывает в войнах за
просвещение Бородавкин. Увенчивается ряд глуповских властителей УгрюмБурчеевым, который, действительно, разрушает город, перекрывает реку,
пытается остановить жизнь вообще. Сейчас всё это скрывается под маской
вежливости, толерантности, законности и т.д. но смысл остаётся тем же.
Запорю! Разорю! Не потерплю!
У города нет внешних врагов (хотя Бородавкин и мечтает покончить с
Византией). Все воинственные усилия градоначальников направлены против
собственных граждан. Появлением солдат заканчивается голодный бунт.
Глуповское просвещение, заключающееся во внедрении горчицы и
устройстве под домами каменных фундаментов, тоже производится огнем и
мечом.
Описывая нравы глуповских самодержцев, Щедрин выявляет
закономерность. Эпоха увольнения от войн, возрастание обывательского
благополучия и спокойствия, происходят тогда, когда занятые любовными
подвигами и амурными делами градоначальники удаляются от дел
государственных.
Микаладзе отменяет просвещение и связанные с ним экзекуции,
перестает издавать законы. И глуповцы вскоре перестают «сосать лапу» и
начинают водить хороводы.
Лучшим правителем в глуповской истории оказывается Прыщ. Он
предоставляет полную автономию "государства" и "общества". "Ну,
старички, - сказал он обывателям, - давайте жить мирно. Не трогайте меня, а
вас не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте, заводите фабрики и заводы что же-с! все это вам на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте - я и
в этом препятствовать не стану! Только с огнем, ради Христа, осторожней
обращайтесь, потому что тут не долго и до греха, имущества свои попалите,
сами погорите - что хорошего!"
План Прыща заключается в противоположном привычному для города
"разорю!" - "отдохнуть-с!" И благодаря отдыху от государственных тягот
благосостояние глуповцев многократно возрастает: роятся пчелы, тучнеет
скот, на столах не переводится настоящий хлеб, появляется досуг и
"способность исследовать и испытывать природу вещей".
В главе "Эпоха увольнения от войн" появляется понятие
"самоуправление".
Однако на Прыще глуповские самоуправление, либерализм и
благополучие заканчиваются. Самым лучшим в истории города правителем
оказывается начальник даже не с органчиком, а просто с фаршированной
головой! Но его съедают подчиненные. Некую параллель можно провести и
с сегодняшним днём, если какой-нибудь начальник захочет переделать
привычный уклад жизни, процветание его района, за счёт того, чтобы не
было взяток, казнокрадства, была честная политика, в лучшем случае
посадят, в худшем как у Щедрина сожрут.
Воинственная, разрушительная активность является общим свойством
всех глуповских градоначальников. Такими же стабильными качествами на
всем протяжении глуповской истории оказываются обывательские терпение
и смирение.
" - Мы люди привышные! - говорили одни, - мы претерпеть могим.
Ежели нас теперича всех в кучу сложить и с четырех концов запалить - мы и
тогда противного слова не молвим!"
- "Это что говорить! - прибавляли другие, - нам терпеть можно! потому
что мы знаем, что у нас есть начальники!" ("Голодный город")
Бунт и протест глуповцев заключается то в подаче бумаг-челобитных
("Теперь наше дело верное! тепереча мы, братец мой, бумагу подали!"), то в
сбрасывании с колокольни и утоплении в реке своих же Прошек да Ивашек.
Пострадавший за общество правдолюбец Евсеич получает лишь словесное
утешение: "Небось, Евсеич, небось! - раздавалось кругом, - с правдой тебе
везде будет жить хорошо!"
Это всё объясняется русским менталитетом, люди веками, годами
привыкли терпеть до последнего, пока не дойдёт до крайности, пока не будет
бунт или переворот. Так было во времена Щедрина, так и в наше время
ничего не изменилось.
избытком давления "сверху" и недостатком сознания, самоуправления
"снизу".
В России две напасти: внизу - власть тьмы, а наверху - тьма власти.
Щедрин мучительно размышляет над этим трагическим противоречием
русской истории. "При таких условиях невозможно ожидать, чтобы
обыватели оказали какие-нибудь подвиги по части благоустройства и
благочиния или особенно успели по части наук и искусств. Для них
подобные исторические эпохи суть годы учения, в течение которых, они
испытывают себя в одном: в какой мере они могут претерпеть. Такими
именно и представляет нам летописец своих сограждан. Из рассказа его
видно, что глуповцы беспрекословно подчиняются капризам истории и не
представляют никаких данных, по которым можно было бы судить о степени
их зрелости, в смысле самоуправления; что, напротив того, они мечутся из
стороны в сторону без всякого плана, как бы гонимые безотчетным страхом.
Никто не станет отрицать, что это картина не лестная, но иною она и быть не
может, потому что материалом для нее служит человек, которому с
изумительным постоянством долбят голову и который, разумеется, не может
прийти к другому результату, кроме ошеломления" ("Поклонение мамоне и
покаяние").
На мой взгляд, не многое изменилось в нашей стране, хоть и прошло
столько лет. Как градоначальники писали законы раньше, так и сейчас,
любви у них к этому делу не поубавилось. Народ, как раньше терпел, так и
сейчас. А если были отдельные индивиды, которые пытались противостоять,
то с ними расправлялись быстро сбросив с колокольни или же посадив в
клетку. И сейчас расправляются столь же быстро, только более гуманными
способами. Это произведение актуально и сейчас.
Анна Якутова