Иванов Андрей Борисович, учитель истории

Вспоминает Иванов Андрей Борисович, учитель истории.
- Когда началась Ваша учительская деятельность?
- В 1964г.
- Где Вы сами учились?
- Сам я получал образование в Петербурге, Ленинграде, как он тогда назывался.
- В каком возрасте созрела мысль стать учителем?
- Это случилось совершенно случайно. Нужно было работать после окончания
университета. Готовили нас совсем для другой работы. Я заканчивал Восточный
факультет Ленинградского университета по отделению История искусства Китая. В
то время произошло резкое ухудшение отношений между Советским Союзом м
Китайской народной Республикой, и поскольку мы знали и имели право
преподавать курс общей истории, а найти работу в качестве переводчика либо
исследователя было очень трудно, пришлось пойти работать преподавателем.
-Вы с детства интересовались историей?
- Да
-Вы могли бы рассказать о Вашей работе в качестве руководителя
методического объединения историков?
- Когда я стал работать в Риге, я уже имел опыт методической работы, поскольку я
руководил практикой студентов Ленинградского педагогического института и
проводил семинарские занятия по методике преподавания истории, истории
культуры (я был одним из тех, кто раньше всех начал в Ленинграде преподавать
этот предмет). В 1977 году мне было предложено взять на себя руководство
общественных дисциплин, куда входила и география, в школе, где я работал.
Вероятно, руководство района и города оценили мои старания, и мне было
предложено возглавлять методическое объединение учителей истории
Московского (ныне Латгальского) района. В то время параллельно я читал лекции
по методике преподавания в Латвийском университете и руководил практикой –
принимал вступительные экзамены. Поэтому у меня был своего рода опыт, как
дать урок, какие поставить цели, задачи; у меня был опыт, как подготовить
молодых преподавателей, что им посоветовать, чтобы не допускать ошибок,
которые возникают в процессе преподавания. Обычно, любого учителя можно
разделить на две категории: первая категория – он очень много знает, но не знает
как свои знания преподнести, а вторая категория – он, наоборот, знает, как
преподнести, но ему не хватает систематических знаний.
-Расскажите пожалуйста, об истории создания Ваших экспериментальных
рабочих тетрадей по истории.
- Здесь снова большую роль сыграл случай. Я имею ввиду стечение определенных
обстоятельств. Впервые это произошло в 1995 году. Была конференция,
организованная Европейским Союзом, по проблемам преподавания истории, я
принимал там участие в дискуссии и показал свои наработки, которые у меня были
сделаны в виде тестовых заданий именно по истории культуры. Это понравилось в
то время главному редактору издательства «Zvaigzne». Она предложила мне
привезти свои наработки – так из них родились две рабочие тетради: «История
древнего мира» и «История средних веков» для основной школы. Уже позднее
тогда были написаны учебники и тетради которые были привязаны к этим
учебникам. В 1997 году было очень модно устраивать различные ярмарки для
учителей. Я принял участие в одной из таких ярмарок, где представил свою
программу по истории мировых цивилизаций, и к ней я представил достаточно
сырой материал, как эту программу контролировать и закреплять. Я был оценен
вполне удачно, мне предложили сесть за письменный стол и работать. Я потратил
полгода, все лето, начиная с апреля, мая месяца, и постепенно, в течении года эти 4
тетради были изданы.
-Помните
ли
Вы
свой
первый
урок
в
школе?
- Смотря, какой первый урок: как студента практиканта или уже самостоятельный
урок? Для меня это два разных понятия. Урок студента практиканта, когда на
последней парте сидит педагог, который учил тебя теории методики. Но,
теоретически методику можно изучить, а практически, пока ты сам не окажешься у
письменного стола, у доски с указкой, у тебя будет очень много знаний, но ты не
будешь знать, как их передать; пока ты сам через это не пройдешь, ты методики не
освоишь. Можно теоретически её прослушать, но это не значит, что ты её способен
применить на практике. На уроке мне не хватило времени. Была тема, как я сейчас
помню, «Международные отношения на кануне II Мировой войны», я успел дойти
только до Мюнхенского сговора, а Советско-Германский пакт о ненападении у
меня остался где-то в стороне. Свой первый уже самостоятельный урок я хорошо
помню, потому что я параллельно заканчивал пятый курс, работал в вечерней
школе, и когда я пришел к ученикам, которые были меня почти в два раза старше,
они приходили со своими проблемами производства, также им нужно было уметь
дать коротко, четко и ясно. А дальше как-то быстро все сложилось.
-Вы сейчас преподаете историю, историю культуры и экономику. Какой из
предметов ближе?
- Я преподаю также четвертый предмет – историю искусства и, наверное, именно
он мне ближе всех остальных. Может потому, что историей искусства я занимался
с самого детства. Я занимался, еще будучи школьником, в школьном кабинете по
изучению истории искусства при Эрмитаже 6 лет. Потом занимался историей
искусства и историей Китая на Восточном факультете, и опять это было связано с
Эрмитажем. Это было мое хобби. Я водил экскурсии как по пригородным дворцам
Санкт-Петербурга, так и по другим городам в то время Советского Союза. История
культуры мне дорога в другом плане. Я был одним из тех, кто осваивал этот
предмет, как экспериментатор в 1975-77 годах в Ленинграде, и потом осваивал его,
как просто факультативный курс у нас в Латвии. Ещё история искусства близка,
потому что разработаны программы, по которым учатся в 5-9 классах, и сейчас
какие-то элементы этих программ используются по истории культуры в разделе
«Изобразительное искусство».
-К какому из предметов, Вы чувствуете, ученики проявляют больший
интерес?
- Я не хочу говорить плохо о учениках, но ученики сегодня очень практичны. Если
данный предмет не выносится на экзамен, они с большим интересом будут слушать
историю искусства, все же это их как-то развивает. Тут не требуется больших
усилий, чтобы освоить этот предмет. В основной школе ученики одинаково
слушают как историю, так и историю культуры, одинаково занимаются. Это реалии
сегодняшнего дня, что ученики выбирают то, что им нужно, и в этом, вероятно,
виновата сегодняшняя система экзаменов, которая введена в Латвии. Я не хочу
говорить хорошо ли было, плохо, когда я учился в школе сам, но тогда мы каждый
год, с 4 по 10-ый класс, сдавали экзамены, по 8-9 экзаменов в год. Это заставляло
тебя до последнего месяца заниматься. Сегодня же, по моему мнению,
большинство учеников делают упор на предметы, которые им нужно будет сдать.
Многие школьники не до конца понимают, идя, например в гуманитарный класс со
словами: Я буду учить языки, и больше мне ничего не надо. Но забывают, что тот
же английский язык – это инструмент для получения дополнительных знаний. При
той системе, при которой мы сегодня живем, при тех границах, которые сегодня
открыты, хорошие знания английского языка – это возможность учиться в Англии,
в США, начиная от Швеции и заканчивая Грецией, если Вы сдаете экзамен и
получаете соответствующий сертификат. Сейчас меняется система вступительных
экзаменов, и сертификат дает право зачисления в ВУЗ без экзаменов.
-Ещё 15-20 лет назад история трактовалась совсем иначе, нежели сейчас. Как
Вы относитесь к таким переменам?
- Я никогда не приветствовал тех историков, которые преподавали под дуновением
ветра. Я знаю сегодня тех, кто во всеуслышание говорил: “Как хорошо было при
Советской власти в Латвии”. И как только Латвия стала независимой, они очень
негативно стали отзываться о тех событиях. Везде были свои плюсы и минусы.
Сейчас я могу высказать на уроке открыто все то, что я думаю. Тогда сказать
открыто было очень трудно. Ты рисковал, что на тебя напишут донос либо
ученики, либо твои же коллеги. Сейчас этого нет, но тоже есть определенные
нормы, которые ты должен соблюдать, в особенности, если ты работаешь в
государственной школе. А в частной школе, конечно, свободы больше, но хорошо
ещё, что сегодня нету таких примеров, что были, когда я сам учился. С урока могли
вызвать ученика и увидеть его затем одноклассники могли только через пять лет.
Только потому, что родители могли быть арестованы по какому-то политическому
делу, а они были арестованы по знаменитому Ленинградскому делу, мальчик
должен был жить без родителей и учиться в интернате. И только в 90-е годы он
смог рассказать истинную причину, почему его тогда изъяли из школы.
-Как Вы относитесь к билингвальному обучению и к переходу образования на
латышский язык?
- Если откровенно, то отрицательно. Я могу сказать словами известного Советского
разведчика Кузнецова:” Для того, чтобы узнать язык, надо на нем мыслить”. Тогда
это уже будет человек, который вжился в другую культуру, в другой менталитет. Я
считаю, что с этой реформой бегут немного вперед, и это больше политическое
дело, а не гуманитарное. Перестройка школы началась с 1999 года, когда
заговорили о билингвальном обучении, но тогда надо дать девять лет, чтобы те, кто
пришел в школу в 1999-2000 учебном году смогли бы пройти основную школу
полностью по новой программе. Тогда они будут владеть латышским языком, тогда
будет легче перейти на государственный язык. Второе, что нужно учесть, что
фактически учителя не готовы к переходу. Достаточно большой процент учителей,
преподающих в русских школах, получали образование за пределами Латвии.
Предполагалось, что нас специально будут учить латышскому языку. Этого не
было. Мы изучали язык сами и должны были получить категорию его знания.
Потом, те курсы, что мы проходили по билингвальному обучению, с моей точки
зрения, своего рода пародия на курсы. Ведь если тебя раз в две недели отрывают от
работы, и два дня ты занимаешься этим вопросом, а потом ты им не занимаешься,
приходишь в школу и снова погружаешься в русскоговорящий поток – это дает
мало эффекта. При том, переход на билингвальное обучение также и для учеников
составляет проблему. Поэтому, я считаю, что самым разумным было бы отложить
реформу на четыре года, как это сделано в Эстонии.
-Что Вы можете сказать, сравнивая предыдущие поколения учеников и
нынешнее?
- Плюсы сегодняшнего поколения: раскованность, стремление себя поставить на
один уровень со взрослыми, но не всегда понимая эту возрастную разницу.
Предыдущее поколение четко ее чувствовало, оно было более замкнуто и более
сдержанно. Сейчас, конечно, при тех технологиях, которыми мы можем
располагать, при тех возможностях посещения зарубежных стран, доступности
источников через интернет, конечно, новое поколение более раскрепощенное, но к
сожалению, новое поколение мало читает, когда для нас книга была практически
основным источником информации. Конечно, технологии современных методов
обучения будут расти, и, мне кажется, это в какой-то момент дойдет до
определенной точки, когда люди поймут, что надо снова вернуться к книгам.
-Какие у Вас планы на будущее в области преподавания?
- Пока есть здоровье – работать. Насчет выпуска новых книг, у меня есть несколько
предложений за границей, мы сейчас это обсуждаем. Пока не будут подписаны
договоры, пока не будут оформлены условия, я не хочу говорить об этом,
поскольку я достаточно суеверный в этих вопросах человек.