ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ ТЕКСТЫ КАК СРЕДСТВО РЕАЛИЗАЦИИ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ (НА

ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ ТЕКСТЫ КАК СРЕДСТВО РЕАЛИЗАЦИИ
ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ (НА
МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ Д. БРАУНА)
Московская Наталия Леонидовна
Морозова Евгения Леонидовна
В настоящее время одним из наиболее актуальных вопросов лингвистики
является реализация интертекстуальности в произведениях разнообразных
жанров, в частности в художественном тексте. Данной тематике посвящено
значительное количество работ, тем не менее, не разработан единый подход к
рассмотрению феномена интертекстуальности как категории происхождения
прецедентных текстов. Следовательно, изучение интертекстуальности в
художественном тексте требует более детального рассмотрения. Интерес к
данной тематике объясняется развитием идей постмодернизма, а также
широким доступом к литературе различных стран, что предоставляет
возможность сравнения и сопоставления текстов.
Термин
«интертекстуальность»
(фр.
intertextualité)
и
теория
интертекстуальности возникли в конце XX века, в период расцвета средств
массовой информации и, следовательно, роста информатизации населения.
Данное понятие получило широкое толкование, но наибольшего развития
достигло именно в лингвистике. Ю. Кристева, теоретик постструктурализма,
ввела дефиницию интертекстуальности в научную практику в 1967 году: «Мы
назовем интертекстуальностью эту текстуальную интер-акцию, которая
происходит
внутри
отдельного
текста.
Для
познающего
субъекта
интертекстуальность – это признак того способа, каким текст прочитывает
историю и вписывается в нее» (2, 225).
В
отечественном
языкознании
основоположником
теории
интертекстуальности условно можно считать М.М. Бахтина, чьи труды легли в
основу работы Ю. Кристевой.
Первоначально теория интертекстуальности была ориентирована на
изучение связей между текстами в художественной литературе, как наиболее
подверженном разнообразным заимствованиям виде искусства. Сейчас можно
говорить о повсеместном применении интертекстуальности не только в
вербальных и невербальных текстах, но и в живописи, кинематографе, музыке
и других сферах искусства.
Исходя
из
теории
интертекстуальности,
невозможно
создать
оригинальное художественное произведение без упоминания других авторов
или персонажей, лексического и грамматического наполнения устойчивыми
фразами, так как все вышеперечисленное создает определенные ассоциации.
Следовательно, каждое «произведение искусства воспринимается на фоне и
путем ассоциирования с другими произведениями искусства … Не пародия
только, но и всякое вообще произведение искусства создается как параллель и
противоположение какому-нибудь образцу. Новая форма является не для того,
чтобы выразить новое содержание, а для того, чтобы заменить старую форму,
уже потерявшую свою художественность» (5, 32).
Автор, вдохновленный прочитанным, опираясь на уже имевшие место
сюжетную
линию,
произведение,
реплики
наполненное
персонажей,
создает
разнообразными
свое
аллюзиями
литературное
на
другие
произведения. Данные слова подтверждает и Н. Пьеге–Гро: «Ни один текст не
может быть написан вне зависимости от того, что было написано прежде него;
любой текст несет в себе … следы определенного наследия и память о
традиции … любой текст пребывает в окружении множества предшествующих
ему произведений…» (4, 48).
Анализируя работы М.М. Бахтина, Р. Барта, Ю. Кристевой можно
условно выделить два подхода в изучении феномена интертекстуальности. В
широком понимании интертекстуальность обеспечивается разнообразными
связями между текстами на всех уровнях языка. Подобное взаимодействие
объясняется общим предшествующим литературным опытом. Как слово, по
М.М. Бахтину,
является
глубоко социальным явлением и постоянно
используется различными представителями социумов или наций, так и в целом
фрагменты текстов постоянно соприкасаются в мировой литературе. При более
частном рассмотрении категории интертекстуальности на первый план выходит
конкретное произведение, реализация и функционирование конкретных
интертекстуальных элементов в нем. Частный подход к изучению категории
интертекстуальности представляется нам более интересным, так как позволяет
выявить основные элементы интертекстуальности в конкретном литературном
произведении.
В
художественном
произведении
категория
интертекстуальности
представлена через интертекстуальные включения, которые, в свою очередь,
могут быть тождественны прецедентным феноменам, а, следовательно, и
прецедентным текстам. Так, Н. Пьеге-Гро предлагает следующую типологию
интертекстуальности: цитата – «отрывок текста, эксплицитно и дословно
воспроизводимый в другом тексте», референция – эксплицитная ссылка на
определенный текст, плагиат – «цитирование, не отмеченное кавычками» и
аллюзия – имплицитное выражение связи одного текста с другим (4, 226-228).
Данные виды интертекстуальности совпадают с видами прецедентных текстов
и находят широкое применение именно в художественном произведении.
Д. Б. Гудков характеризует прецедентные тексты как «законченный и
самодостаточный
продукт
речемыслительной
деятельности,
(поли)предикативную единицу; сложный знак, сумма значений компонентов
которого не равная его смыслу». Автор также подчеркивает общеизвестность и
постоянное использование прецедентного текста в различных контекстах. Д.Б.
Гудков причисляет к прецедентным текстам произведения художественной
литературы, включающие в себя отрывки произведений (цитаты), ссылки на
авторов и персонажей (референции), имплицитные средства сравнения с
другими произведениями (аллюзии), а также тексты песен, рекламы,
политические и публицистические тексты и др. (1, 106 – 107).
При чтении определенного текста перед читателем встает выбор:
продолжить чтение текста или углубиться в расшифровку цитат, аллюзий и
других элементов интертекстуальности, а следовательно, и прецедентных
текстов. С помощью интертекстуальных включений читатель становится не
просто пассивным реципиентом, но и интерпретатором. Поглощаясь в
предложенный
автором
мир,
читатель,
расшифровывая
всевозможные
инородные элементы, постигает замысел произведения. Таким образом,
«интертекстуальность решительным образом подрывает монолитный характер
смысла литературного текста» путем добавления фрагментов чужеродного
текста, следовательно,
интертекстуальность формирует многогранность
художественного произведения. «Она также нарушает линейный характер
чтения, ибо требует от читателя вспомнить какой-то другой текст …
интертекстуальность выводит на сцену смысловые особенности литературного
текста, условия его прочтения и глубинную природу» (4, 112). Наибольший
интерес для исследователей категория интертекстуальности представляет
именно в литературном произведении, где автор обладает наиболее богатым
арсеналом цитат, аллюзий и всевозможных эксплицитных и имплицитных
ссылок на другие произведения.
Е.В. Михайлова определяет интертекстуальность как «многомерную
связь отдельного текста с другими текстами - по линиям содержания, жанровостилистических особенностей, структуры, формально-знакового выражения»
(3, 6). Таким образом, интертекстуальность может проявляться через
заимствование фрагментов текста, представленных всеми уровнями языка.
Следует отметить наиболее частотное применение именно лексических
элементов чужого текста, например цитат, которые одновременно относятся и к
эксплицитным средствам выражения интертекстуальности и к прецедентным
текстам.
Согласно генетическому принципу Е.В. Михайловой, цитаты можно
подразделить
на
первичные,
заимствованные
непосредственно
из
первоисточника, и вторичные, опосредованные, взятые из текстов, где данный
фрагмент сам является цитатой (3, 12).
Анализируемые произведения Д. Брауна насыщены цитатами сугубо
научно - мифологического характера, отражающими сюжетную направленность
произведения.
Например, в романе «Ангелы и демоны» наблюдается
первичная цитата со ссылкой на автора: … плакат со знаменитым
высказыванием Альберта Эйнштейна: «Бог не играет в кости со Вселенной».
Или «…подлинная наука обнаруживает Бога за каждой открытой ею
дверью», - папа Пий XII». Встречаются также пересказанные автором цитаты:
«Он как-то писал, что наблюдая в телескоп движение планет, слышит в
музыке сфер голос Бога». Данный пример пересказанной цитаты Галилея в
тексте не оформлен кавычками, тем не менее, воспринимается именно как
цитата.
Наиболее тесная смысловая семантическая связь наблюдается между
аллюзией и референцией, так как данные виды прецедентных текстов отражают
тождественный смысл, но аллюзия представляет собой имплицитную ссылку на
определенный факт или произведение, а референция выражена эксплицитно.
Например, «… огромный плакат с изображением христианского символа –
рыбы…». Данная фраза отсылает читателя к временам раннего христианства,
когда представители данной религии вынужденные скрываться, могли узнать
друг друга, начертив описанный выше символ, что подробно описывается в
известном романе Г. Сенкевича «Камо грядеши». В данном случае эта фраза
является референцией, так как наблюдается «открытое» наименование явления.
Еще одним примером референции может послужить данное предложение:
«Симметричные знаки достаточно распространены в символике – свастика,
инь и ян, иудейская звезда…». Подобная символика вызывает ассоциации
культурно-исторического характера, причем восприятие одного и того же
символа в различных национальностях может разниться, как в случае со
свастикой у индусов и немцев.
Произведения
Д.
Брауна
содержат,
в
основном,
референции
мифологического характера: «Янус… двуликое божество Древнего Рима … или
спутник Сатурна». В произведении Д. Брауна «Ангелы и демоны»
наименование Янус имеет характерологическое значение, так как описывает
одного из главных героев произведения.
Христианская тематика наполняет произведения Д. Брауна через ссылки
на известные христианские реликвии. Тем не менее, в текстах они приобретают
трансформированный характер: «… подлинность отпечатка креста, чудесным
образом появившегося на ее простынях. Плащаница из Талсы…».
Аллюзия также широко представлена в анализируемых текстах.
Например, диалог между героями произведения «Код да Винчи» представляет
собой своеобразную проверку на знание традиций Англии и содержит
определенные фоновые знания: «Что вам подать: кофе или чай? Лэнгдон знал,
как относится Тибинг к чисто американской манере пить кофе. – Чай, ответил он. – «Эрл Грей». – Отлично! Второй вопрос. С молоком или сахаром?
... – С молоком, - шепнула Софи … - Я знаю, англичане предпочитают с
молоком
…».
Следующий
пример
аллюзии
охватывает
многолетнее
соперничество между двумя известными университетами Великобритании: «В
каком году в последний раз гребец парными веслами из Гарварда обошел такого
же гребца из Оксфорда в Хенли?»
Речь персонажей представляет собой богатый источник прецедентных
текстов, которые в свою очередь, характеризуют произносящий их персонаж.
Так, фраза «Вы чисты сердцем» ассоциируется с легендой о поисках рыцарями
Святого Грааля. Произносящий данные слова персонаж носит титул рыцаря и
занимается исследованиями Святого Грааля. Таким образом, автор наделяет
персонаж специфической речью отражающей его интересы и предпочтения,
тем самым максимально приближая его к реальности.
В произведении Д. Брауна «Ангелы и демоны» используются также
фразеологизмы: «Все это быльем поросло». Данный фразеологизм обозначает,
что все давно забылось, стерлось из памяти. Слово «быльё» образовано от
глагола «быть», но не в современном его значении, а в более древнем – «расти,
произрастать». У поговорки «Было, да быльём поросло» есть вариант и без
слова быльё: «Было, да травой поросло» (6). В оригинальном тексте данная
фраза звучит следующим образом: «This is all ancient history». Таким образом,
использованный при переводе фразеологизм, не был первоначально заложен в
исходном тексте, хотя общий смысл сохраняется. Подобное замещение фраз
находит частое применение в анализируемых произведениях. Фразеологизм
«Speak of the devil» в русскоязычной версии «Ангелов и демонов» получает
соответствующее воспроизведение «Легок на помине».
Все вышеперечисленные элементы прецедентных текстов (цитаты,
референции, аллюзии и фразеологизмы) являются одновременно и отражением
интертекстуальной
типологии
в
художественном
произведении.
Интертекстуальность как наиболее общая категория включает в себя
прецедентные тексты.
Итак, прецедентные тексты можно считать одним из основных средств
реализации категории интертекстуальности в художественном произведении в
силу наслоения общих видов интертекстуальности и более частного их
применения, выраженного прецедентными текстами.
Литература.
1. Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. – М.:
ИТДГК «Гнозис», 2003.
2. Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. –
М.: Интрада.
3. Михайлова Е.В. Интертекстуальность в научном дискурсе (на материале
статей). Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Волгоград, 1999.
4. Пьеге-Гро Н. Введение в теорию интертекстуальности. М.: Издательство
ЛКИ, 2008.
5. Шкловский В.Б. О теории прозы.- М.: Советский писатель, 1983.
6. Интерактивная энциклопедия современного языка. http://www.jargon.ru/