Arutyunova N D red - Referentsia i problemy textoobrazovania -1988

АКАДЕМИЯ
НАУК
СССР
ИНСТИТУТ
ЯЗЫ КОЗН АН И Я
птятняя
груяяя
«Л О ГИ Ч ЕСКИ Й
АНАЛИЗ Я З Ы К А
Р Е Ф Е Р Е Н Ц И Я
И
П Р О Б Л Е М Ы
Т Е К С Т О О Б Р А З О В АНИЯ
М ОСКВА
1988
А К А Д Е М И Я
Н А У К С С С Р
ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
Проблемная группа
"Логический анализ языка"
РЕФЕРЕНЦИЯ И ПРОБЛЕШ ТЕКСТ00БРА30ВАНИЯ
(Сборник научных трудов)
Издательство "Наука'
Москва 1988
Утверждено к печати Институтом языкознания АН СССР
/
Ответственный редактор Н.Д.АРУТЮНОВА
Рецензенты Е.М.ВОДЬФ
М .А.Дмитровская
Сборник подготовлен к печати Н.К.РЯЩЕВОЙ
Е.Р.ИОАНЕСЯН
©
ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ АН СССР, 1988.
ОТ РЕДАКТОРА
Включенные в сборник статьи группируются вокруг двух боль­
ших тем; одна из них касается отношения речевых единиц к внеязыковой действительности, другая - процессов порождения речи,
ее интерпретации и внутритекстовых связей.
Язык обращен одной стороной к ментальным процессам человека,
а другой - к миру, внеязыковой действительности. В высказывании
отражается "действительность общения" (прагматическая ситуация)
и'Действительность сообщения" (то положение дел, к которому от­
носится пропозиция). В каждом языке существуют сложно устроен­
ные механизмы, предназначенные для координации его отвлеченных
единиц с условиями, обстановкой и предметом сообщения. Их ана­
лиз и описание ("грамматика актуализации") занимает большое мес­
то в современной лингвистике и в логике классического и неклас­
сического типа. В последние десятилетия особенно тщательно раз­
рабатываются проблемы денотации: теория квантификации (способов
выражения "логического количества") и вопросы экстенсиональных
("прозрачных") и интенсиональлых ("непрозрачных") контекстов.
Современные концепции в этой области и соответствующая термино­
логия сложились в логико-философских исследованиях. Они были
восприняты лингвистами, поставившими задачу адаптации обобщен­
ных логических категорий к материалу естественных языков с их
более изощренными и дифференцированными механизмами, отвечаю­
щими нуждам выражения тонких значений и дополнительных ньюансов (экспрессивных, эмоциональных оттенков, имплицитных и кос­
венных смыслов). С другой стороны, и логики постепенно расши рили область приложения формальных систем за счет материала
естественных языков. В настоящем сборнике отражена попытка
взаимного сближения. В нем помещены статьи логиков (Л.А.Деми­
ной и Е.Т.Черной) и лингвистов (Т.В.Булыгиной и А.Д.Шмелева).
В работе А.Д.Кошелева представлен опыт введения денотативного
принципа в определение значений видовых форм русского глагола.
Лингвистика последнего десятилетия отмечена ярким интере­
сом к изучению речи, взятой в ее событийном аспвкте, то есть
рассматриваемой как целенаправленное социальное действие, как
1-2 88
3
компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах
их сознания (когнитивных процессах). Язык изучается совмест­
но с соответствующими формами жизни, такими как репортаж,
разные виды диалога, переговоры и полемика, инструктаж, ве­
дение дневника и т.п.). Речь погружается в жизнь, и она описываетоя'в связи с экстралингвистическим контекстом, модели­
руемым в виде прагматических ситуаций, фреймов или сценариев.
Формы жизни во многом определяют степень связности речи,
соотношение в ней общего и конкретного, нового и известного,
субъективного и общепринятого, эксплицитного и имплицитного,
меру ее опонтанности, выбор средств для достижения нужной
цели, фиксацию точки зрения говорящего. Эта область лингвис­
тических исследований соприкасается с социологией, психолинг­
вистикой, лингвостилистическим и культурологическим анализом
текста (дискурса). Работы этого направления выполняются в
разной - более или менее формальной - технике. Они представ­
лены в сборнике статьями С.Е.Никитиной, Т.В.Радзиевской, Тань
Аошуан и П.Б.Паршина. К ним примыкает статья В.В.Туровского,
посвященная семантической дифференциации близких по значению
языковых средств и их "прагматизованяому" толкованию. Опыт
построения абстрактной модели языковой деятельности дан в
статье З.М.Шаляпиной. Интерпретация текста получателем речи
(адресатом) осуществляется с учетом имеющихся у него знаний,
презумпций и общих представлений. Этот процесс поддается
частичной формализации, возможный вариант которой предложен
Г.Е.Крейдлиным и А.К.Поливановой.
Лингвистика переживает период расширения своих интересов.
Ее "оттоки" текут в разных направлениях. Ее притоки берут
начало в разных науках. Перед ней поэтому стоит трудная за­
дача отделения "своего" от "чужого". Включенные в сборник
статьи заставляют задуматься об общем для логиков и лингвис­
тов фонде.
РЕФЕРЕНЦИЯ И ПРОБЛЕМЫ КВАНТИФИКАЦИИ
Т.В.БУЛЫГИНА, А.Д.ШМЕЛЕВ
МЕХАНИЗМЫ КВАНТИФИКАЦИИ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
И СЕМАНТИКА КОЛИЧЕСТВЕННОЙ ОЦЕНКИ
В работах, посвященных логическому анализу естественного
языка, много внимания уделяется механизмам квантификации количественной оценки, даваемой тому или иному множеству. Од­
нако чаще всего объектом исследования оказываются языковые
выражения, значения которых подобны значению логических кван­
торов. Фактически ставится вопрос о том, как значения логиче­
ских кванторов передаются средствами естественного языка. Ме­
жду тем формальный аппарат, необходимый для квантификации в
естественном языке, не исчерпывается инструментом анализа,
принятым в математической логике.
Интерпретация естественноязыковой квантификации основана
не на классической теории множеств (set * theory), а на тео­
рии, аксиоматика которой разработана Г.Бантом (ensemble »
theory, см. [l]). В основу аксиоматики Г.Банта кладется не от­
ношение "элемент - множество", а отношение "часть - целое".
На основе этого отношения определяются все операции над мно­
жествами. Обычные дискретные множества оказываются при таком
понимании частным случаем бантовских множеств. Необходимость
использования для описания естественноязыковой квантификации
именно расширенного понимания множества свяэанас тем, что в
естественном языке количественной оценке подвергаются не то­
лько множества, состоящие из отдельных элементов, но и неис­
числимые совокупности: мы говорим не только много книг, все
книги, но и многр хлебд., весь хлеб.
Другая особенность естественноязыковой квантификации со­
стоит в том, что в естественшнгазыке используются количест­
венные оценки двух различных типов (ср. [2]).
При квантификации первого типа оценивается количествен­
ное соотношение референта именной группы (ИГ) с "исходным"
("объемлющим") множеством. Кванторное слово при этом типе
квантификации подобно логическому квантору указывает на сов1-3 88
5
падение референта с "объемлицим" множеством (напр., в предло­
жении Bfig геологи - ]эомадтики и. поэты (Ю.Казаков) референт И1
все геологи совпадает с "объемлющим" множеством - экстенсионалом слова геологи) или на то, что референт представляет со­
бою подмножество "объемлющего" множества (напр., в предложе­
нии Некоторые писатели не интересуются тем, j ï t o о н и х пищут
(Ю.Казаков) референт ИГ некот^рда писатели - подмножество экс
тенсионала слова писатели). В роли исходного множества могут
выступать и конечные множества объектов, задаваемые описани­
ем или находящиеся в "поле зрения" участников коммуникации:
Некоторые и з ^ о и х д р у з е й - лингвисты; Все они. красавцы, Bçe
все они поэты. Данный тип квантификации можно
назвать логическим.
Наряду с ним в естественном языке используется и другой
тип квантификации, представленный в предложениях типа В ком­
нате было мало людей. Здесь кванторное слово оценивает рефе­
рент не по отношению к какому-либо "объемлющему" множеству,
а по сравнению с некоторым стереотипом - тем количеством, ко­
торое говорящий ощущает нормальным для данной ситуации. Этот
тип квантификации, который можно назвать прагматическим, в
корне отличается от логической квантификации.
Наконец, для естественноязыковой квантификации сущест­
венной оказывается коммуникативная сторона. Эта сторона фун­
кционирования кванторных выражений нередко ускользает от вни­
мания при логически ориентированном подходе.
Все сказанное позволяет предположить, что исследование
взаимоотношений квантификации в естественном языке и в язы­
ке математической логики должно вестись со стороны первого
(ср. аналогичные идеи А.В.Гладкого [3]). В настоящей статье
мы коснемся некоторых свойств русских кванторных слов, кото­
рые иллюстрируют общую систему функционирования механизмов
естественноязыковой квантификации.
Явно недостаточное внимание в работах, анализирующих ес­
тественный язык со стороны логики, уделяется лексеме весь.
Это особенно заметно на фоне большого числа работ, в которых
рассматривается форма все. как один из естественноязыковых
аналогов квантора общности. Тот факт, что значение формы все
6
легко может быть сопоставлено со значением квантора общности,
тогда как форма весь не имеет очевидного логического аналога,
приводит многих исследователей к мысли о том, что весь и все,
не могут рассматриваться как формы одной лексемы. Иногда эта
мысль принимается в неявном виде (когда говорят о лексеме
все, игнорируя или отвергая традиционный взгляд, в соответст­
вии с которым все - форма множественного числа лексемы весь),
иногда мотивируется существованием важных семантических раз­
личий между весь и все. Так в [4] отмечается, что "значение
слова весь - 'целиком* - при переводе определяемого сущест­
вительного во мн.числе не сохраняется: Я помню весь рассказ
= Я^помцю ^>дин имеющийся в виду ,рассказ целиком; Я. цомню все
рассказы = Я помню. каждый из имеющихся в^ виду рассказов Ы Я^
помню каждый из имеющихся в виду рассказов целиком)". Иными
словами, все не имеет значения ‘целиком каждый предмет, о
множестве предметов’). При этом все в предложениях типа Извел^все ^чернила рассматривается как форма ”ед.числа четвер­
того рода" лексемы весь, употребляющаяся при согласовании с
существительными piurelia tantum.
В то же время между значениями весь 'в полном объеме и
все св полном составе’ нет непроходимой границы. Наряду с ис­
пользованием в качестве формы слова весь (причем не только в
сочетании с существительными pluralia tantum , ср. Все руки,
исцарапаны; Просидел^дома все пять^дней; ^ е эти годы^он jn>бил ее), следует отметить и использование формы единственно­
го числа для квантификации дискретных множеств: На. дачу вывег
зли всю мебель (= ‘все столы, стулья и т.д.’ ). О возможности
дискретного понимания собирательных имен, квантифицируемых
при помощи формы единственного числа весь, свидетельствует,
в частности, сочетаемость с дистрибутивными предикатами, как,
скажем, в следующем примере: ...Привзрыве^колокольни на^крепость упадет каменный град и п_е р е д а в и т р е сь гарни­
зон (Пушкин); ср. также Весь сактор перессорился; Вся семья
разъехалась ( ~Все домашние .разъехались); Все .стулья, столы,
сундуки (=çç& мебель) были переломаны, вся посуда перебита;
Пробел всего Шекспира ( "все произведения Шекспира’). Вообще
дискретное или недискретное понимание часто зависит от пре­
диката или других элементов контекста: напр., в строчке Вся_
1-4 88
7
комната в табачной синеве (Мандельштам) кванторное слово весь
квантифицирует недискретный объект, а в предложении В кабине­
те коменданта собралась вся наша комната. - дискретное множе­
ство. Ср. также недискретное понимание в съел всего гуся и
дискретное - при наличии более широкого контекста: Что ж, Пе­
тровну
всего ^съел, ни одного на развод не оставил?
(Ю.Казаков).
~
---Таким образом, не обнаруживается корреляция между проти­
вопоставлением дискретного значения съ полном составе’ и не­
дискретного с в полном объеме’, с одной стороны, и противопос­
тавлением форм множественного и единственного числа - с дру­
гой. В предложении Все^эти^года он^дтбил^ее ИГ имеет недис­
кретное осмысление, несмотря на множественное, а в примере Я,
перебрав весь годt не вижу того^ счастливого^числа... (К.Симонов) - ИГ весь ход, несмотря на единственное число, рассмат­
ривается скорее как обозначение дискретного собрания дат.
В примерах типа Выпил все^ молоко (все сливки), съел все'
печенье, все пирожные и^ конфеты_ представляется очевидным пол­
ный параллелизм в употреблении форм единственного и множест­
венного числа. Использование бантовской аксиоматики дает воз­
можность сформулировать единое значение местоимения $есь: со­
впадение референта соответствующей ИГ с "объемлющим" множест­
вом. При этом под множеством понимается любой объект, у кото­
рого можно выделить части, по отношению к которым он выступа­
ет как целое. Выбор формы единственного или множественного
числа местоимения определяется поверхностно-синтаксическими
правилами согласования, хотя чаще (но не всегда) единственное
число соответствует недискретному, а множественное число дис­
кретному пониманию ). Во всяком случае различие между дискре­
тным и недискретным пониманием ИГ естественно связывать не
со свойствами кванторного слова, а с типом исходного множест­
ва, т.е. со значением имени в соответствуемом контексте; в
ряде случаев противопоставление дискретного и недискретного
понимания вообще оказывается нерелевантным (ср. ...На весь
б ы ^ т р х д а а наткала ^полотна).
Существенно обратить внимание на то, что квантификация
^ Это ие случайно, поскольку значение множественного числа
8
при помощи весь/все^ оказывается успешной, только если "объемлпцее" множество известно адресату речи. Такая известность
может иметь место в двух случаях: (I) когда "объемлющее" мно­
жество включает все объекты данного типа, т.е. представляет
собою экстенсиоьал соответствующего имени ("перманентная" из­
вестность); (2) когда "объемлющее " множество состоит из од­
ного или нескольких объектов, введенных в поле зрения адреса­
та речи или однозначно определяемых выбранной дескрипцией
("окказиональная" известность)^. В первом случае мы имеем де­
ло с общеродовой (универсальной) референцией, во втором - с
конкретной определенной референцией: (I) Замечу кстати: все
поэты дюбви мечтательной друзья; (2) Но панталоны, фра^с^жи­
лет - всех этих ^ л о в на русском, нет ; Оне гинмолча отвечал и
после во_ верь дуть молчал.
Значение "перманентной" или "окказиональной" известнос­
ти отличает кванторную лексему весь/все от прилагательного
целый. Последнее не квантифицирует множества. Количественное
значение словосочетаний со словом целый возникает потому,
что оно присоединяется к ИГ, которые сами по себе связаны с
идеей количества (часто это названия той или иной м е р ы :
времени; объема и т.п.). Целый в сочетании с существительны­
ми количественной семантики имеет прагматическое значение:
fнадеюсь, ты понимаешь, что это много’. Поэтому невозможны
сочетания с ИГ, не указывающими на количество, в частности
- с названиями открытых классов или с вещественными существи­
тельными: Все (но не *целые) дети_любят мороженое ; Он выпил
вер (*целое) молоко.
Сочетания лексем весь/все и целый со словами количест­
венной семантики различаются тем, что в первом случае выра­
жается значение определенности. Ср. например: Qg_ДйШИ^врю.
бутылку молока и Он выпил ^целую ^бутьшкх, молока* Первое выс­
казывание может иметь целью сообщение об отсутствии некото­
рой известной адресату бутылки молока (указание на значитесвязано с идеей дискретности, "расчлененности" (ср. 15])•
^ Термины "перманентная известность" и "окказиональная из­
вестность" введены в работе [61.
9
льнов количество выпитого молока отсутствует); второе, нап­
ротив, не предполагает, что адресату было известно о наличии
бутылки молока, здесь сообщается прежде всего о количестве
выпитого молока, по мнению говорящего, превышающего норму.
Подобным образом, такие ИГ, как весь день, всю неделю,
весь,месяц, могут быть употреблены, если известно, о каких
дне, неделе, месяце идет речь, другими словами они фактичес­
ки синонимичны ИГ весь этот день, всю эту неделю, весь этот
месяц (ср. неупотребительность сочетаний типа ^д^елый этот
день). Весь_день и целый день различаются по значению: целый,
день только указывает на длительность, но при этом м о жет^
быть неизвестно, какой день имеется в виду.
Таким образом, весь и целый, часто рассматриваемые как
синонимы, не могут быть взаимозаменяемы в большинстве конте-!
кстов. Единственный случай, когда они оказываются близки по j
значению, - сочетания с именами, одновременно выражающими
значение количества ("объемности") и определенности: ср. То­
лько вряд найдете вы в России целой три пары стройных женс­
ких ног ( ~ во всей России) ; Во всем^ мире ( « в целом мире)
т акте^щщдей.
^ ’
’
Упомянем также о семантическом отличии формы все от ле­
ксемы каждый, которое состоит в том, что каждой, в отличие
от Бее, выражает значение выделенности, т.е. предполагает ин­
дивидуальное рассмотрение элементов множества, участвующих
в описываемой ситуации. Напр., как некоторая неправильность
воспринимается следующее предложение (перевод со словацкого):
В^подобшзй .ситуация ^каждый мужчина_ведет^се0я ^одина^овс? цлупо (лучше было бы сказать: все^мужчины).
Во фразе, открывающей "Анну Каренину": Все счастливые
семьи .похож? друг^ н е д р у г а , к а ж д ^ несчастливая, семьянес1
частлива по-своему - выбор двух разных кванторных лексем,
j
конечно, не случаен. Показателен псевдоперевод этой фразы
на англ яз., сделанный Набоковым в "Аде": All happy families
are more or less dissimilar, all unhappy ones are more or
less alike . Дело здесь в том, что, якобы цитируя Толстого,
Набоков не только переворачивает смысл толстовской сентен­
ции, но и меняет форму выражения, употребляя в обоих случа­
ях симметричные предикаты б ы т ь похожим и быть^непохожим, тре10
бующие в английском, как и в русском, кванторной лексемы со
значением "все", а не "каждый".
Перейдем к рассмотрению слов, непосредственно указываю­
щих на малое или большое количество квантифицируемого множе­
ства, а именно слов мало, много, немногие, многие, и другие.
Распространенные представления о семантике слов мало, и
немного, отраженные и в‘ словарных толкованиях, заключаются в
том, что эти слова имеют очень близкое значение - и то, и
другое указывает на небольшое количество или небольшую сте­
пень проявления признака. Действительно, в некоторых контек­
стах эти слова взаимозаменяемы с сохранением смысла высказы­
вания (ср. Денег умного рстал^сь^овс^^мадо и Ден$£_х Hߣo„
осталось,довеем немного.). Однако есть и такие высказывания,
которым слова немного и мало придают скорее противоположное
значение или, по крайней мере, противоположную коммуникатив­
ную предназначенность. Высказывание $ЭШШ^§едн££ 9-беодоксщ,
исхо£ jiejia. сообщает об обеспокоенности Ивана, высказывание
Ивана мало беспокоил исход д$ла - о том, что Иван не волно­
вался. Такие явления могут быть объяснены исходя из особенно­
стей семантики слов мало и невшогр.
Посредством высказывания, содержащего слово мало, гово­
рящий сообщает, что квантифицируемое множество меньше или
предикативный признак проявляется в меньшей степени, чем мо­
жно было бы ожидать. Само сущё^ование квантифицируемого мно­
жества или предикативного признака является при этом пресуп­
позицией. Эта особенность актуального членения обясняет и ин­
тонационные характеристики предложений со словом мало: мало
обычно несет на себе логическое ударение. Существенно, одна­
ко, что его коммуникативная роль не зависит от интонации.
Информация о рематичности слова мало.- это словарная характе­
ристика данной лексемы. Поэтому, даже если высказывание У_меня^^лало,децег встретилось нам в письменном тексте, мы пони­
маем, что наличие денег - прессуппозиция, а то, что их мало,
- ассерция. Это объясняет неупотребительность слова мало в
собственно экзистенциальных предложениях, т.е. в предложени­
ях яиття У // есть...: нельзя сказать *В книге .есть мало,0£Щ-
<щто£ ; ^ M e ^ e c T ^ j ^ o ^ e i f ô r ;
(ср. У меня есть не^ого^енег; Нет ли у тебя немного соли?).
II
В самом деле, собственно экзистенциальное предложение есть
сообщение о существовании, а наличие слова мало указывает на
то, что существование входит в пресуппозицию, т.е. предпола­
гается заранее.
Слово немного обладает иными коммуникативными свойства­
ми. Высказывание, в котором немного квантифицирует предикати­
вный признак, выражает собой сообщение о самом факте проявле­
ния этого признака, а то, что признак проявляется в неболь­
шой степени, составляет добавочное сообщение, которое часто
совсем отходит на задний план, так что немного используется
только для "смягчения" высказывания. Поэтому немного в таких
предложениях никогда не может нести главного логического уда­
рения (ср. Я немного,устал; Qh ^щ ю ю г о ртранный и т.п.).
Что касается высказываний, в которых немного квантифици­
рует множество, то они коммуникативно неоднозначны.
Если немного несет на себе логическое ударение, выска­
зывание оказывается почти синонимичным соответствующему выс­
казыванию со словом мало: существование квантифицируемого
множества пресуппозиция, тот факт, что множество существует
в небольшом количестве, - ассерция.
Если немного не несет логического ударения, актуальное
членение сходно с актуальным членением предложений, в которых немного квантифицирует предикативный признак: сообщение
о существовании квантифицируемого множества и есть основ­
ное сообщение, тогда как существование этого множества в не­
большом количестве - дополнительное сообщение. Таким образом,
предложение У м § н я ^^талос^
денег имеет два прочте­
ния: с ударением на слове немного оно сообщает, что денег ос­
талось мало, без ударения на этом слове оно сообщает, что ос­
тались деньги (и при этом немного). На письме это различие
выражается в том, что в первом случае не много пишется раз­
дельно: У_меня AejvHorq денег, В^каб^ках меня нехлюбят (0.
Мандельштам ); Но^гаких удач в романе _i-ю много (В .Шкловский ).
В тех случаях, когда слово немного относится к неисчис­
ляемому имени, смысл высказывания может состоять только в со­
общении о существовании соответствующего (недискретного) мно­
жества, сообщение о том, что множество невелико, может быть
не существенным для смысла высказывания - н е шюго означает
12
просто ’’некоторое количество": Возьми на радость из и о е й л а дони негшр1^ с о л н ц а и немного меда (0.Мандельштам; здесь со­
лнце употреблено как вещественное имя). В сочетании с исчис­
ляемыми именами (когда квантифицируется дискретное множест­
во) в атом значении чаще употребляется слово несколько.
Различие в коммуникативном поведении слов мало и немного не пропорционально различию между много и немало, как
можно было бы ожидать, исходя из пропорциональности их мор­
фологического строения. Слова много и немало гораздо более
сходны между собой и по ряду признаков вместе противостоят,
с одной стороны, слову мало, а с другой - слову немного. От
мало, они отличаются меньшей, а от немного - большей степенью
рематичности. Много, и немало свободно употребляются, в част­
ности (в отличие от мало), в собственно экзистенциальных
предложениях: У него есть немало^недостатков; Bjgaöpse^ecjfe,
; ^ г о и н т е р е с н ц х .набдвдений.
Такое соотношение (имеющее естественное прагматическое
объяснение) наблюдается и между другими кванторными словами,
занимающими соответствующие - полярные - места на количест­
венной шкале, например, между словом редко (и его квазисино­
нимом нечасто), с одной стороны, и словом часто (и нередко)
- с другой. Слово часто в позиции синтаксической безударнос­
ти образует дополнительную ассерцию в высказываниях, главным
утверждением которых является сообщение о самом наличии кван­
тифицируемых событий, тогда как слово редко непременно долж­
но быть главной ремой - его безударным, нерематическим корре­
лятом является слово изредка. Ср. Часто приезжалаи?ости, и
тогда он отрывался от_рукописи; Изредка приезжали тост^...
или: Гости приезжали редко, но нехРедко приезжали .гости, и
тогда он отрывался от рукописи.
Ср. следующий пример из В.Шкловского, в котором обраща­
ет на себя внимание некорректность употребления слова редко
вместо более уместного изредка (или иногда) (Шкловский рас­
сказывает о своем посещении больного Юрия Тынянова): Я про­
сил, - сказалJOpnit,^- чтобы мне дали_вино, которое^мне дав а ^
ли в детстве, когда я болел. - "Сант-Рафа^р'^^-^спросил я .
Мы были почти однолетними мне.когда-то редко давали^это^лад­
ное желтое вино. Если прочесть последнее предложение с фра13
зовым ударением на глаголе (т.е. без выделения слова редко)
то это будет противоречить просодическим правилам употребле^
ния слова редко, а если прочесть его с закономерным просоди­
ческим выделением - будет нарушена связность текста.
Возвращаясь к словам много и немало, отметим, что даже
находясь в позиции синтаксической безударности, они все же
всегда входят в ассертивную часть высказывания, хотя бы на
правах дополнительного утверждения. В этом и состоит их бол!
шая рематичность по сравнению со словом немного , которое в
определенных случаях, как было отмечено, выполняет артикле­
образную функцию. Поэтому вхождение слов немало и много в не
которые типы высказываний с заранее заданным актуальным чле^
нением может вести к рематической перегрузке. Примером може<|
служить отрывок из статьи на русском языке, написанной литон
вцем: Необходимо заметить, что по сравнению с ,немецким языко
литовский пассив не изучался так широко и. глубоко. Только в
Последнее время„еро^ изучению было посвящено немало работ.
Это предложение аномально (хотя не в такой степени, как при­
мер из Шкловского), и объясняется это, по-видимому, тем, что
в составе экзистенциального предложения ИГ немало_работ (ха­
рактеризующаяся хотя бы и ослабленной рематичностью) плохо
сочетается с сильно рематической частью толдко^в последнее
время.
Помимо указанных различий, у слов мало, немного, много,;
немало есть и общие черты, отличающие их от их субстантивных
и адъективных коррелятов (многие, немногие, мало^кто и т.д.)
Во-первых, они могут квантифицировать как дискретные, так и
недискретные множества. При этом они дают количественную
оценку безотносительно к исходному множеству - экстенсионалу квантифицируемой ИГ.
Высказывание Осталось мцлс денег указывает на то, что
количество денег невелико по сравнению с ожидавшимися, но
безотносительно к общему количеству денег в универсуме. Имен
но поэтому посредством слов мало и немного (так же, как и
много) можно дать количественную оценку всему экстенсионалу:
№ioro, $ваннцх, но, мал о, избранных; Лжей, много, а правда,одна;
На свете много интересного. Конечно, количественная оценка,
даваемая посредством слов мало, много, нешюго, не является
14
абсолютной. Просто оценка дается по отношению к предполагае­
мой норме, а не по отношению к исходному множеству.
Как было сказано, эти признаки отличают рассмотренные
олова от их адъективных и субстантивных коррелятов многие,
немногие, многое, немногое (для слова малр адъективным корре­
лятом будет мало какие, а субстантивными - мало кто, мало
что). Названные корреляты всегда квантифицируют дискретные
множества, поэтому адъективные корреляты могут сочетаться
только с исчисляемыми именами. Для субстантивных коррелятов
многие» немногие, мало.&тр в роли исходного множества высту­
пает множество людей, а для слов многое, немногое - множест­
во неодушевленных (часто абстрактных) и при этом разнородных
объектов (Многое еще^ наверно, хочет_ быTbjBOçпетым Родосом
моим - А.Ахматова).
Другая важная особенность слов многие, малокто и т.д.
состоит в том, что они дают оценку количественного соотноше­
ния референта ИГ и исходного, объемлющего множества. Выска­
зывание - Многие лингвисты разбираются в математике означает,
что в математике разбирается значительная часть всего множе­
ства лингвистов. Субстантивные кванторные слова рассматрива­
емого типа также дают оценку референту по отношению к объем­
лющему множеству, что объясняет их употребительность в сос­
таве элективных ИГ: ср. мно£Я&_иДВДХ при невозможности
*много дз них. Иногда объемлющее множество не называется, а
лишь подразумевается: Нешюгие вернулись jp поля (=немногие
из тех "богатырей", о которых рассказывает старый солдат).
Соотношение коммуникативных свойств кванторных слов и
сочетаний немногие, мало какие, мало кто, малочто во многом
подобно особенностям их аналогов немного и мало. Сочетания
мало какие, мало кто, мало что всегда соответствуют главной
реме предложения. Ср.: Город еще военнцй, м^/ю кто дернулся^
и те, кто^вернулись^ трже думают^о войне (В.Шкловский). Други­
ми словами, единственная ассерция предложения, содержащего
такие сочетания, - это сообщение о том, что суждение касает­
ся лишь небольшой части объемлющего множества.
Слово немногие употребляется двояким образом. В тех слу­
чаях, когда оно несет на себе главное логическое ударение,
оно выражает единственную ассерцию предложения (как в выска15
8ывшши
q поля). Но возможны и высказывая
ния, в которых немногие не несет на себе главного логическое
го ударения и выражает лишь добавочную ассерцию.
Так, например, приведенное выше сложносочиненное предлЯ
жение из Шкловского - с двумя самостоятельными утверждениям
(I) Мало кто вернулся и (2) те, кто вернулся, тоже думают о
войне соотносимо с близким по смыслу свернутым простым пред
ложением, в котором сообщение о малочисленности субъекта со
ставляет дополнительное утверждение: Город ejjje военный, Нем
гие^ернувшиеся тоже думает о войне. Ср. еще: Его редактор
пртаадлежал к тем неююгимлюдям, которые рразу по”"альфе"
(1905 г.) поняли "омегу" (1917^^)_русской революции (В.Щул
гин). Однако полностью на задний план квантификация, выражав
емая словом немногие, отходить не может: если количественна)
оценка дискретного множества не существенна для смысла выс­
казывания, используется кванторное слово некоторые. - адъект!
вный и субстантивный коррелят слова несколько.
Особенность прилагательного немногие - в том, что оно
свободно сочетается с признаком определенности: употребите­
льно сочетание те jie^prHe и сомнительно те многие.
Другое отличие от многие^ в том, что слово немногие мо­
жет участвовать в квантификации обоих типов. Так, в предло­
жении НаЛ1етин_доклад п р и ^ и ^ о ^ ш ш о г и е друзья это слово в зависимости от просодического контура - может либо давать
количественную оценку всему множеству Петиных друзей по от­
ношению к предполагаемой количественной норме имеющихся у
человека друзей (его^екшогие^ друзья = его немногочисленные,
дщзья), либо оценивать количественное отношение актуальной
множества к исходному (нешюгие^ его друзья = незначительная
часть множества Петиных друзей). Многие выражает только зна­
чение второго типа, тогда как значение первого типа выража­
ется прилагательным ш^огочисленные. Так, в следующих двух
примерах различие в значении не сводится к указанию на мало­
численность субъекта в (ï) и его многочисленность в (2): (I)
Немногие присутствующие лингвисты обиделись, услышав, что
лшгвистика - не наука
Присутствующие лингвисты - а их_
было ^емного
обиделись... ); (2) Многие присутствующие лингвисты[^обиделись, услышав, что лингвистика - не наука (
I
16
Многае_и^прису^Т 5Х щ и х лингвистов,.. ; Некоторые, причем
значитель]^^ч^т>^дз_ п р и с я г с я в у щ к лгдтвистов^.).
Наконец, следует отметить несимметричность количествен­
ных оценок ’’незначительная часть объемлющего множества" "значительная часть объемлющего множества". О "незначитель­
ной части" можно говорить только в случае, если эта часть не
превышает половины исходного множества; но оценка "значите­
льная часть" может даваться по отношению к подмножеству, бо­
льшему или меньшему половины исходного множества. Поэтому
можно сказать Многие ушли,
j№oriieдоста л и с ь , но нельзя
*Мало кто ^ у ш лк но мало кто^остался1 .
Итак, для описания механизмов квантификации в русском
языке существенно учитывать прагматические и коммуникативные
особенности различных кванторных лексем, а также их сочетаемостные свойства.
Так, выбор лексем несколько и немного зависит от приз­
нака дискретности/недискретности квантифицируемого множест­
ва; cp. O H j ^ ^ j i e M H o ^
супа. Слово не­
сколько квантифицирует только дискретные множества и отличается в этом отношении от слов сколько и столько, которые (в
именительном и винительном падеже) могут использоваться и
для квантификации недискретных множеств. С противопоставле­
нием по дискретности связано и различие слов число и колдчеCTgo; ср. пример ошибки, связанной с неучетом противопостав­
ления по дискретности, из одного лингвистического сочинения:
*Те^о^ подход требует учета_бо^шого^числа разноаспектной^ ^
информации.
Очень существенно различие в типе квантификации. Оно, в
частности, обусловливает различное употребление слов несколь­
ко и некоторые: несколько указывает на то, что референт соттоит из неопределенного числа объектов (обычно от трех до
10 - безотносительно к числу объектов какого-либо "объемлю1 Ср. сходное различие в поведении слов возможно и вероятно:
допустимо высказывание ЭаамбКЦРд Цетя уйдет* возможно - ос­
танется . но неправильно *Веррятно, Летя уйдет - деррятно ротанется. Дело в том, что слова типа верряТйР употребляют­
ся в тех случаях, когда по оценке говорящего вероятность
больше 50 процентов.
2 88
17
щего" множества); некрторые^в количественном значении указы­
вает на то, что референт представляет собою неопределенную
часть исходного множества. Логическая квантификация свойст­
венна словам весь/все, многие, многое, прагматическая - олсн
вам много, мало, намного. Смешение указанных типов квантифи­
кации отражено в примере из Шкловского: Толстой^прюдвддёл
вс^эажения* и^у даго много ^осталось
черновиках - следовало
бы сказать даогое (правда, в данном примере нарушена и пове­
рхностно-синтаксическая правильность: словам типа много не
свойственно субстантивное употребление).
Чрезвычайная важность коммуникативных характеристик
кванторных слов иллюстрируется поведением таких лексем, как
мало, немного, кшого, немногие, многие, редко, и з ^ д к а и т.
п. Их учет заставляет пересмотреть представление о кванторныз
словах как об актуализаторах, выражающих лишь когнитивное
значение, и отказаться от узко-логического подхода к естест-1
венно-языковой квантификации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Bunt Н.С. Mass terms and model-theoretic semantics. - CsmH
bridge etc.: Cambridge univ.press, 1985.
2. Lareson I. Teilmenge und Gesamtmenge im russischen Sys­
tem der Quantifika^toren//Slavica lundennia. - 1973. Vol. 1. - p.35-54.
3. Гладкий А.В. Некоторые соображения о взаимоотношении меж­
ду естественным языком и языком математической логики//
Семиотика и информатика. - М., 1979. - Был.12. - с.182183.
4. Зализняк А.А., Падучева Е.В. О контекстной синонимии еди­
нственного и множественного числа существительных//Информационные вопросы семиотики, лингвистики и автомати­
ческого перевода. - М., 1974. - Вып.4. - с.30-35.
5. Исаченко А.В. О грамматическом значении//Вопр. языкозна­
ния. - 1961. - % I. -с.28-93.
6. Крылов С.А. Детерминация имени в русском языке: Теорети­
ческие проблемы//Семиотика и информатика. - М., 1984.
- Вып.23. -C.I24-I54.
Л.А.ДЕМИНА
РЕФЕРЕНЦИЯ И СИНГУЛЯРНЫЕ ТЕРМИНЫ
Анализ проблем, связанных с использованием собственных
имен и определенных дескрипций, является очень важным для ло­
гических исследований. Не случайно он занимал большое место
в работах классиков логики таких, как Дж. Ст.Милль, Г.Фреге,
Б.Рассел. Не менее важным является это и для лингвистики.
Чтобы нечто утверждать о свойствах и отношениях мира,
иными словами, чтобы нечто предицировать относительно объек­
тов мира, необходимо располагать возможностью указания, или
референции, етих объектов. Язык, как научный, так и обыден­
ный, вырабатывает системы выражений, выполняющих такую функ­
цию. Это сингулярные термины: собственные имена и определен­
ные дескрипции. В случае собственного имени мы выделяем объ­
ект путем приписывания ему некоторого произвольного имени
(называнием), в случае определенной дескрипции - с помощью
описания объекта как обладателя определенного свойства или
совокупности свойств. Язык не может быть ограничен использо­
ванием только имен-ярлыков, нам необходимо и описание объек­
тов, опирающееся на их свойства. Такого рода описания позволя­
ют нам вводить гипотетическое объекты или же работать с объ­
ектами, недоступными непосредственному наблюдению, что явля­
ется необходимым при построении научных теорий. Введение та­
ких выражений позволяет избежать плоского эмпиризма, требую­
щего однозначного соответствия между терминами языка и эмпи­
рически наблюдаемыми фактами. С другой стороны, наличие в
языке имен-ярлыков (референциальных по своей природе) позво­
ляет говорить именно об эмпирических объектах, существование
которых ни в коей мере не является фикцией.
В связи с указанными различиями мы считаем необходимым
говорить о фундаментальном различении этих двух типов сингу­
лярных терминов. Такое различение должно проводиться в свя­
зи с различными видами знания об объекте, что хорошо показал
Б.Рассел. Если собственные имена референциальны и использова­
ние их предполагает эмпирическое знание и выделение объекта
на основании эмпирических свойств, то подлинные дескрипции
2 -2 88
19
тесно свяэаны со знанием по описанию, теоретическим знанием,
исследованием возможных и гипотетических объектов.
Таким образом, логическая проблема разграничения имен
и дескрипций тесно связана с гносеологической проблематикой.
Указанный гносеологический статус дескрипций никогда не слен
дует забывать.
|
Классическая теория референции Г.Фреге характеризуется
трехплоскостной семантикой: имя - смысл - значение. Имена
осуществляют функцию указания благодаря своему смыслу, т.е.
если и только если имеется объект, удовлетворяющий смыслу
имени. С помощью этих понятий Фреге рассматривает проблему
информативности предложений тождества. Теория смысла вносит
свой вклад и в анализ неэкстенсиональных (косвенных) контек­
стов. Фреге различает: I) прямое употребление имени, 2) упо­
минание имени, 3) косвенное употребление имени. В косвенной
речи имена обозначают то, что в прямом употреблении является 1
их смыслом, а косвенный смысл имени 7А 7 совпадает со смыслом
слов "смысл имени ,А ;". Но различие собственных имен и опре­
деленных дескрипций как разных способов указания на объект
в теории Фреге теряется. Хотя имена для Фреге и не являются
сокращенными дескрипциями (как это будет в теории дескрипций
Рассела), и смысл имени не идентичен смыслу какой-либо опре­
деленной дескрипции, которой мы можем его заменить, но в си­
лу того, что имена и дескрипции в теории Фреге не различают­
ся по своей логической роли, возникает возможность неограни­
ченной подстановки (что было использовано при построении
свободных теорий дескрипций).
Существенными моментами расселовской теории дескрипций
являются: в семантическом плане - различение статуса собст­
венных имен и определенных дескрипций, в синтаксическом использование понятия области действия дескрипции. Четкое
различение статуса сингулярных терминов обосновано у Рассе­
ла различением двух видов знания: знания по описанию и знания
-знакомства. Последнее есть по существу эмпирическое знание,
основанное на чувственном восприятии. Для этого вида знания
характерно использование логически собственных имен. Но для
полного охвата действительности необходимо дополнять его зна­
нием по описанию, тесно связанного с дескрипциями. Не стоит
20
понимать собственные имена как ярлыки, ибо именование также
как и описание подразумевает предварительное фиксирование
свойств индивида, на основании которых происходит его выде­
ление. Но если в случае собственных имен происходит фиксиро­
вание и предикация эмпирических свойств, то в случае дескрип­
ций - аналитических. Это особенно явно, когда берутся имена,
которые по существу являются скрытыми дескрипциями.
В целом, когда мы говорим о собственных именах и опре­
деленных дескрипциях, нужно иметь в виду, что помимо основных
функций, связанных со знанием об объекте, они выполняют и
вторичные функции, связанные с их ролью при построении пред­
ложений. В этом случае могут появиться не подлинные, а мни­
мые дескрипции, которые, когда доказаны единственность и су­
ществование их денотата, выступают референциально и выполня­
ют роль собственных имен. Но если так может быть в экстенси­
ональных контекстах, то в модальных важнейшую роль начинает
играть именно "первый план" дескрипций, т.е. когда они выс­
тупают не референциально, а в функции описания объекта. Идея
о нереференициальном истолковании дескрипции особенно важна
при анализе модальных и интенсиональных контекстов. Не менее
важно в них учитывать такую характеристику дескрипции как
область действия дескрипции.
Языки модальных и интенсиональных логик значительно
обогатили и расширили выразительные возможности формальных
логик. Но наряду с несомненными достижениями возникает и
ряд затруднений логико-семантического и философского харак­
тера, вследствие которых возникают сомнения относительно
правомерности использования такого рода систем. Возражения
оппонентов, и прежде всего Куайна, хорошо известны. Нужно
отметить, что дескрипции по своему характеру интенсиональны,
они тесно связаны со способом задания объекта, поэтому они
очень подходят для модальных и интенсиональных контекстов.
Но при их появлении возникают новые трудности, кроме того,
построение квантифицированной модальной логики вызывает воз­
ражения в силу того, что квантификация связывается с референциальностыо, а модальные контексты нереференциальны.
В связи с преодолением трудностей, возникающих при упо­
треблении дескрипций, появляется идея выделения особого клас2-3 88
21
са выражений, которые бы "прямо" представляли внеязыковые
объекты. Рассел видел такую категорию выражений в логических
собственных именах. Куайн считал таким классом выражений ква
нтифицируемые переменные. К этой группе привилегированных
языковых форм относятся и L-детерминированные десигнаторы
Карнапа, и твердые десигнаторы Крипке.
Но существуют ли в языке такие привилегированные языко­
вые формы? Естественный язык характеризуется широким испол
зованием как явных, так и скрытых дескрипций, пустых имен *,■
соответственно, пустых дескрипций. Поэтому при построении
систем квантифицированной модальной логики и интенсиональных
логик важно не стремиться избежать парадоксов, ограничиваясь
привилегированными языковыми формами, но решать их, опираясь
на различие собственных имен и дескрипций.
Дальнейшее рассмотрение проблем референции приводит нас)
к анализу поведения сингулярных терминов в интенсиональных
контекстах,в частности, в контекстах с пропозициональными
установками, к изучению контекстов естественного языка. Мы
остановимся на анализе контекстов мнения, в виду определен­
ной теоретической и методологической значимости этих контек­
стов для логики и лингвистики. Поиск адекватной формы пред­
ложений мнения мотивируется необходимостью установления кри­
териев взаимозаменимости терминов в предложениях мнения, ва­
жностью объяснения возможности или невозможности получения
тех или иных следствий из предложений, приписывающих опреде­
ленное мнение определенному носителю языка. Это неотделимо
и от вопросов квантификации в контекстах мнения. С философс­
кой точки зрения это вопрос о соотношении мнения и знания
носителей языка, субъективного и объективного знания. В сов­
ременной лингвистике анализ проблем контекстов мнения служит
основанием для решения (или, по крайней мере, постановки)
вопросов о синонимии языковых выражений на внутриязыковом и
межязыковом уровне, обоснования разграничения лингвистичес­
кого и внелингвистического знания, соотношения семантики и
прагматики языка. Мы остановимся на вопросе, являются ли кон­
тексты мнения "шекспировскими" или нет, а также на их соот­
несенности с "референциально прозрачными" Преференциально
непрозрачными" (в смысле У.Куайна) контекстами.
22
"Шекспи2овские,,_контексты_й_контексты_мнею1я:
проблема_и£ентификации_объ€ктов ^ефевеш^ии.
Термин "шекспировский” для обозначения определенного
рода контекстов ввел П.Гич, отталкиваясь при этом от строчки
Шекспира, где тот говорит, что "роза под любым именем пахнет
оладостью". "Шекспировским" называется контекст для некоторого
х в позиции "х пахнет сладостью". Главная отличительная че­
рта "шекспировских" контекстов - это то, что в них кодесигнативные собственные имена являются взаимозаменимыми
viirifd .it . С наибольшей очевидностью это применимо к экстен­
сиональным контекстам (в которых они вэаимозаменимы даже
<&(*/<£
>cd ti'vrîK ) f но при анализе контекстов неэкстенси­
ональных уже возникает ряд трудностей. Другая сложность свя­
зана с употреблением различных видов сингулярных терминов.
Собственные имена логически проще в обращении, чем другие
сингулярные десигнаторы, как не имеющие внутренней структу­
ры и не связанные с проблемой определения области действия.
Но имеются и сложные "нешекспировские" контексты, в ко­
торых собственные имена не являются взаимозаменимыми. Тем не
менее, проблема значительно упрощается, если мы не принимаем
во внимание взаимозаменимость определенных дескрипций или
замену определенной дескрипции собственным именем. Когда та­
кая взаимозаменимость избегается, контексты часто называют
неэкстенсиональными. Как соотносятся "шекспировские" контек­
сты с неэкстенсиональными? Следует отметить, что некоторые
контексты могут быть "шекспировскими", но при этом неэкстен­
сиональными. Например, в предложении: (I) Логически и хроно­
логически возможно, что Цезарь мог быть отцом Брута.
В данном случае контекс для "Цезаря" является "шекспиров­
ским" (тот факт, что Цезарь родился в год, который дает нам
возможность предполагать, что он мог быть отцом Брута, не
зависит от имени, которое мы дадим Цезарю). Но этот же кон­
текст не является экстенсиональным: допустим, что на самом
деле Цезарь не является отцом Брута; в таком случае мы мо­
жем описать его с помощью некоторой дескрипции "С", в кото­
рой отразим этот факт (например, "великий римский полково­
дец, не являвшийся отцом Брута"). Тогда замена в (I) имени
"Цезарь" на дескрипцию "С" превращает истинное утверждение
2-4 88
23
в ложное. На этом примере видно, как осторожно нужно дейст- \
вовать при замене собственного имени определенной дескрипци»ей! замена имени на описание ведет к зависимости истинностно«
го значения результата от области действия дескрипции. В сл$
чае с узкой областью мы получили бы придаточное предложение,
выражающее логическую невозможность, а все предложение ста­
ло бы ложным; в случае с широкой областью действия дескрип­
ции утверждение было бы истинным, так как мы по существу утв!
рждали бы относительно некоторого лица, описанного дескрип­
цией 'с* как не имеющего отношения к рождению Брута, что тем
не менее время его рождения позволяло ему быть его отцом
(логически и хронологически это возможно).
Не вполне ясным остается вопрос, являются ли "шекспиро­
вские" контексты "референциально прозрачными" (в смысле Куайна). Сам Куайн, по-видимому, определяет как "референциа­
льно прозрачные" контексты, в которых кореферентные имена и
определенные дескрипции должны быть взаимозаменимы с сохра­
нением истинностного значения.
I
Анализ предложений мнения может осуществляться без тре­
бования "абсолютной прозрачности" именных выражений, то есть
возможности заменить одни выражения на другие. Поэтому в
анализе Куайна контекст мнения (образуемый глаголами думать,
верить и т.п.) интерпретируется как "референциально прозра­
чная" либо "референциально непрозрачная" конструкция. В пер­
вом случае замена сингулярного термина на кореферентный син­
гулярный термин не влечет изменения истинностного значения
исходного предложения мнения. В случае "референциально не­
прозрачного" контекста мы скорее упоминаем языковые выраже­
ния, а не употребляем их. Здесь мы сталкиваемся с проблемой,
поставленной Куайном в качестве доказательства невозможнос­
ти квантифицированной модальной логики. В модальных контек­
стах нарушается эакон взаимозаменимости тождественного и
экзистенциального обобщения. Это происходит в силу того, что
истинность модальных утверждений зависит от способа, которым
имя задает своего референта, то есть от смысла имени. Наве­
шивая модальный оператор на предложение стандартной логики,
мы получаем предложение, говорящее о смыслах входящих в него
имен. Но раз имена выражают свои смыслы, то это уже не те
24
имена, что были в немодальном предложении. Это - автонимно
употребленные имена имен. Для удобства вместо них можно ввес­
ти особые закавыченные имена и тогда будет совершенно ясно,
что в модальных предложениях мы фактически переходим на уро­
вень метаязыка. По мнению Куайна, порок модальной логики смешение языка и метаязыка - наиболее явно проявляется при
введении в нее квантификации. В этом случае происходит сме­
шение прямых и косвенных контекстов, языкового и метаязыко*
вого уровня, употребления и упоминания имен. Ценность возра­
жений Куайна состоит в том, что в них указывается ограничен­
ность традиционного объектного подхода к интерпретации слож­
ных контекстов. На возможности построения квантифицированных
предложений, содержащих интенсиональные операторы (типа тех,
что встречаются в предложениях мнения), мы остановимся ниже.
Для "шекспировских" и "нешекспировских" контекстов соб­
ственного имени можно использовать различные формы выраже­
ния, что предлагается П.Гичем. Так, предложение "Воля заве­
щавшего была, чтобы х наследовал дело" можно интерпретиро­
вать различным образом:
(2) Лицо, завещавшее наследство, явно имело в виду, что
Ральф де Вере должен наследовать дело.
(3) Ральф де Вере - персона, явно имевшаяся в виду лицом,
завещавшим наследство, для наследования дела.
(2) - "нешекспировский" контекст собственного имени "Ральф
де Вере". Данное прочтение даст ложное утверждение в том
случае, если человек, завещавший наследство не знал, что тот,
кого он имел в виду, и тот, кого он знает как Ральф де Вере,
_ одно и то же лицо (предположим такую ситуацию: у завещав­
шего имеется племянник - Ральф де Вере - которого он лично
не знает, но считает, что тот ведет легкомысленный образ жи­
зни, поэтому он завещает наследство трудолюбивому продавцу
соседнего магазина, не подозревая, что это - его племянник).
(3) -• "шекспировский" контекст, это утверждение истинно.
Разница между (2) и (3) соответствует куайновскому раз­
личию "непрозрачного" и "прозрачного" использования слова
"верить", что может быть более точно представлено в следую­
щей форме:
(4) Лицо, завещавшее наследство, верило, что Ральф де Вере
25
трудолюбив.
(5) Ральф де Вере был тем человеком, о котором завещавший
верил, что он трудолюбив.
Собственное имя имеет "нешекспировский" контекст в (4)
и "шекспировский" - в (5).
Гич особо подчеркивает, что контекст может быть "шекс-;
пировским", но не "референциально прозрачным". Являются ли
контексты мнения "референциально прозрачными" (т.е. такими,
в которых нарушается принцип взаимозаменимости)? Как соотно*
сятся "шекспировские" контексты и контексты мнения? Думаете*
что можно согласиться с С.Крипке в том, что контексты мнения!
являются "шекспировскими", но "референциально непрозрачными"!
Возможен ли переход от "нешекспировских" контекстов к
"шекспировским"? Общая схема, которую интерпретируют приве­
денные нами предложения (3) и (5) такова:
(6) Для некоторого х, Ральф де Вере есть ничто иное как х,
и ?х. Для (3) "х будет читаться как "Воля завещавшего
была такова, чтобы х наследовал дело". Для (5) ”х следует
читать как "Завещавший верил, что х трудолюбив". Контекст
для имени Ральф де Вере становится вполне "шекспировским",
но прямой контекст х , который используется как прочтение
гх является "нешекспировским". Для понимания (6) нам нуж­
на предпосылка, что "Для некоторого х, ... х ..." должно оз-i
начать "Существует объект х, такой, что ... х ...". Здесь
мы сталкиваемся с вопросами цитированного вхождения, имею- j
щего место для некоторых "шекспировских" контекстов.
|
Например: "Цицерон был великим оратором и ’Цицерон; ест*
единственное имя собственное для некоторого римлянина, кото­
рое входит в предложение *Цицерон был более честен, чем Де­
мосфен ".
Если в этом предложении заменить имя ’Цицерон’ на ’х*,
то окажется, что )х > - собственное имя и в то же время пере­
менная. Насколько здесь приемлем тезис Куайна, что цитирова­
ние, включая кавычки, является логически неделимым знаком?
От возникшего затруднения можно избавиться при иной, нежели
у Куайна, трактовке кавычек: не как показателя функтора, об­
разующего из имени Цицерон имя выражения, а как интенсиона­
льный указатель аргументного места данного термина. Таким
26
г
образом, единственные интенсиональные аргументные места, ко­
торые заняты в наших примерах - это места для имен (или имен
•переменных) и места для придаточных предложений (которые
можно рассматривать в духе Фреге - как десигнаторы истинност­
ных значений). Построение кванторных предложений с вхождениi ом предикатных букв типа ,? , содержащих интенсиональные опе! раторы, можно схематично представить следующим образом:
I
XFX - истинно, если каждое свободное вхождение х в кон! текст, представленный посредством рх , может быть так заме­
нено одним и тем же собственным именем, что приведет к истин­
ному результату. Соответственно,
хрх будет истинно, если
любая возможная замена х во всех свободных вхождениях в
контексте р х одним и тем де именем будет вести к истинно­
му результату.
Если мы движемся по пути "нешекспировского" прочтения
знаков, то не все правила натуральной дедукции остаются в
силе, но при определенных ограничениях (налагаемых, в част­
ности, на подстановку фиктивного собственного имени) указан­
ный способ прочтения придает смысл кванторным утверждениям.
Таким образом, давая некоторый "нешекспировский" контекст,
мы можем определить для него соответствующий "шекспировский"
контекст. Так, для предшествующих рассуждений, можно в соот­
ветствии с правилами натурального вывода с ограничениями пе­
рейти от Fv» к w=wbPw , а затем к
w(w=x.Px) - эта пос­
ледняя формула дает "шекспировский" контекст для * (незави­
симо от того, читаем мы ? как "шекспировский" контекст или
>; нет):
(7) Для некоторого х, % - то же самое лицо, что х, и заве­
щавший имел в виду (верил), что х должен наследовать дело.
I При таком подходе оказываются совместимыми квантификация и
использование интенсиональных операторов.
I
Рассмотрение различия "прозрачных" и "непрозрачных"
j конструкций, "шекспировских" и "нешекспировских" контекстов
1 подводит еще к одному интересному вопросу: о de re и âe dicto интерпретации контекстов мнения. Не вдаваясь в подробное
I его рассмотрение, можно отметить, что истолкование контекс; та как "шекспировского" ближе к de re интерпретации; в интарпретации de dicto оператор (в данном случае оператор пропо27
I
зициональной установки) предшествует суждению, и это ближе(Ц
тем предложениям, которые мы истолковываем как "нешекспиро
ские" - (2) и (4).
Дихотомия de re/de dicto , в свою очередь выводит нас
на различение референциального и атрибутивного употреблен
сингулярных терминов. Так, Я.Хинтикка отождествляет модал
ности de re с референциальными, a de dicto - с атрибутивн
употреблением дескрипций. Само разделение референциального
и атрибутивного употребления определенных дескрипций можно
рассматривать как абсолютизацию различий между двумя видаш
данности объекта: когда имеется определенный объект (рефере
нциалышй случай) и когда известна только некоторая дескрип
ция (атрибутивный случай). В реальных контекстах определен­
ная дескрипция как правило выполняет двойную функцию: она
фиксирует референт и выражает смысл собственного имени, ко­
торым мы его обозначаем. Так в приведенном примере (I) - пр:
замене собственного имени ’Цезарь7 дескрипцией - дескрипция
будет указывать на определенный объект, а именно на Цезаря,
и в то же время фиксировать некоторую составляющую концепта
имени, тогда как остальная часть предложения говорит о том,
что наши знания о Цезаре могли бы быть и другими.
Само по себе выделение рядов близких понятий: с одной
стороны - референциального употребления имен и дескрипций,
жесткой десигнации (в понимании Крипке), "прозрачного” упот­
ребления дескрипций, de ге интерпретации, экстенсиональных
контекстов, широкой области действия дескрипции; а с другой
стороны - атрибутивного употребления определенных дескрипци!
нежесткой десигнации, "непрозрачного" употребления дескрип­
ций, de dicto интерпретации, узкой области действия дескрип­
ции - имеет глубокий смысл. Одни из них указывают на сужде­
ния, прямо связанные с миром, не зависящие от пропозициона­
льной установки говорящего, другие - на значительно большую
их зависимость от субъективной установки. Введение в данные
ря.гы понятий "шекспировских" и "нешекспировских" контекстов
способствовало бы обогащению методов анализа сложных контек­
стов.
С философской точки зрения, выделение класса "шекспи­
ровских контекстов представляется плодотворным подходом к
28
>*шению многих задач, связанных с референциальностью, "проз­
аичностью" и "непрозрачностью" контекстов.
С другой стороны, очевидно, что мы не должны ограничимяться этим. Анализ проблем именования тесно связан с выяс­
нением статуса сингулярных терминов, что ведет к рассмотре­
нию вопросов их взаимозаменимости, подставимости в интенсио­
нальных контекстах, в чаотнооти, в контекстах мнения. Фактор
контекста языковых выражений получает все большее значение
но мере увеличения степени адекватности отражения в теории
реального механизма функционирования языка, закономерностей
мышления. Необходимо идти и дальше в этом направлении, вклю­
чая также прагматические, психологические и социо-культурные
аспекты.
ЛИТЕРАТУРА
1. Арутюнова Н.Д. Лингвистические проблемы референции.//"Но­
вое в зарубежной лингвистике". Вып.ХШ. М., 1982.
2. Крипке С. Загадка контекстов мнения.//"Новое в зарубежной
лингвистике. Был. ХУШ. М., 1986.
3. Павилёнис Р.И. Проблема смысла: современный логико-фило­
софский анализ языка. М., 1983.
4. Geach Р. Reference and Generality. К.-Y., 1962.
Ь. Baker G.P., Hacker P.M.S. Frege: Logical Excavations. И.Y., 1984.
6. Kripke S. Naming and Necessity.//Semantics of Natural Lan­
guage . “Dordrecht, 1972.
\ r
A.Д.КОШЕЛЕВ
го подхода (его определение см. в [ I, с.2б]), что привело к
появлению целого ряда интересных результатов и тонких наблю­
О РЕФЕРЕНЦИАЛЬНОМ ПОДХОДЕ К ИЗУЧЕНИЮ
дений (см., напр., £l, З]). В то же время анализ показывает,
СЕМАНТИКИ ВИДА (ОПЫТ РЕФЕРЕНЦИАЛЬНОГО
что имеющееся результаты нельзя признать вполне адекватны­
ОПИСАНИЯ ВИДОВЫХ ЗНАЧЕНИЙ)
ми, не требующими дальнейших уточнений. Дадим более подроб­
ную аргументацию этого утверждения.
О. Статья посвящена анализу и описанию инвариантов (ко.
Смысловой подход основывается на толковании глагольной
релятов) видового противопоставления главных значений: акту-]
лексемы, что предопределяет сведение изучения актуального
ально-длителъного НСВ - актуального (точечного) СВ. В перво
пидового значения к анализу минимальных (нераспространенных)
ее части дан конспективный анализ некоторых основных резуль
глагольных синтагм. При этом наблюдается стремление исследо­
татов, относящихся к указанной проблематике. Во второй части
вателей опереться в описании СВ на общезначимую характерис­
сформулированы искомые инварианты и получены семантические I
тику процесса-референта - полноту достижения некоторого сво­
описания более конкретных аспектуальных (начинательного,
}
йства (результата, состояния) Р. Практически указанные тен­
предельного и др.) и актуальных временных значений. Далее, в
денции реализуются следуюпщм образом. Описание начинается с
последующей статье, предполагается использовать полученные
выделения и анализа "стандартных типов видового противопос­
результаты для формирования универсальных инвариантов, охван
тавления" (=аспектуально значимых классов глагольных пар).
тываюцих, кроме главных, и другие частные видовые значения
Если в рамках данного типа минимальные синтагмы указывают на
(в последние годы такой путь исследования семантики вида был
полноту достижения свойства Р, напр., X написал письмо (ус­
принят многими исследователями f I , с.37; 2, с.70; 3, с.414])
ловимся такие употребления называть объективными), СВ этого
I.I
Одним из основных положений статьи является тезис of
типа получает общезначимую характеристику (несмотря на нали­
том, что вид принадлежит к "категориям субъективно-объектив­
чие и других, субъективных употреблений формы СВ в распростра
ным", "преимущественно интерпретационным" (внутреннее цити­
-ненных синтагмах, указывающих лишь на частичное (объектив­
рование А.В.Бондарко - А.К.), устанавливающим тот угол зре­
но) достидение свойства -P, cp., X написал половиц письма).
ния, под которым рассматривается в формах языка объективная
В этом случае различие между СВ и НСВ становится семантичес­
внеязыковая действительность" [2, с.б]. В соответствии с этим
ки весьма содержательным. Если же минимальные синтагмы ука­
тезисом изучение видовой оппозиции главных значений будет со-Ц
зывают на частичное достижение свойства Р, напр., X уменьшипряжено со стремлением "проникнуть в область "подразумевае­
лся,
прибл!^^л$я^к_У^у, то СВ получает, так сказать, вырож­
мого" (внутреннее цитирование Э.Кошмидера - А.К.), т.е. до­
денную семантическую характеристику, хотя и здесь иногда во­
браться до того, что собственно "имеет в виду" своим выска­
зможны объективные употребления в распространенных синтаг­
зыванием говорящий" [2, с.70]. Как будет показано ниже, та­
мах, ср.
вмо'пту^при^^
. Вырожденная характе­
кое "проникновение" нельзя осуществить без выяснения соотно­
ристика СВ обладает весьма слабой различительной силой в от­
сительной роли объективных (общезначимых и потому не допус­
ношении НСВ.
кающих различных интерпретаций) и субъективных (личностно
1.2
Наиболее последовательное и полное смысловое описа­
значимых и потому необязательно релевантных для других ин­
ние "видового противопоставления СВ и НСВ в их главных зна­
дивидов) свойств процесса-референта, предопределяющих упот­
чениях" дано в [i» г л .з ], где оно "сводится к противопостав­
ребление в высказывании того или иного члена видовой пары.
лению смыслов гначать' = гв какой-то момент времени не суще­
В последние годы оппозиция актуальных видовых значений
ствовать, в один из последующих моментов существовать’ стала предметом интенсивного исследования в рамках смыслово­
'существовать в каждый из ряда последовательных моментов’ ".
30
31
I
Этот инвариант (коррелят) получен как обобщение четырех
тных типов видового противопоставления . В трех из них СВ
получал общезначимую (объективную), а в одном - вырожде
семантическую характеристику. Рассмотрим кратко эти опио
Пожалуй, наиболее представительным является первый т
видового противопоставления, к которому отнесены предел
глаголы (употребления), указывающие на частичное (НСВ)/п
ное (СВ) достижение результата. Принадлежащий этому типу
класс "предельных либо употребленных в предельном значен
(когда предел задан объектом действия)" целенаправленных!m
узативов СВ получает, налр., такую схему толкования:
I
"X сделал P = X начал делать2Р, делал2Р и кончил делать2Р в момент, когда Р существует (целиком)’ " (с.84). j
Здесь "фиктивные единицы" делать2 и делал2 отражают
"собственно лексическое значение пары" делать - сделать.
Предметом дальнейшего анализа будут инвариантные
толкований глагольных пар различных типов, которые мы п
чили "наложением" на эти толкования (см. с.78-92) приводе
ного выше инварианта. Так, для каузативных пар будем имет;
X сделал Р = В момент TI Р не существовало, в более
поздний момент Т2 Р существует* ; Х^елает_Р = fB каждый п
ледуюций момент существует большая часть Р .
Аналогично для некаузативов, относящихся к первому т
получим:
Белье _высохлр = В момент TI белье не сухое (влажное)
в момент Т2 белье сухое-’; Белье высыхает = f В каждый поел
дующий момент белье суше, чем в предыдущий*.
Х^сог^елся = В момент TI X испытывал лщущение холо,
в момент Т2 X не испытывает ощущение холода*: X согревает
= В каждый последующий момент X испытывает меньшее ощутце
холода, чем в- предыдущий*.
Вырожденную семантическую характеристику глаголы СВ
лучают в рамках второго типа видового противопоставления
нему "относятся непредельные глаголы, которые в обеих виде
вых формах в равной мере выражают результативное действие"
(с.86): уменьшаться - уменьшаться, вырасти - расти, щдабл?
зиться - приблгааться и под. Инвариантная часть толковали!
СВ - НСВ данного типа имеет следующий вид:
32
Цеш^повысились = rß момент TI цены имели некоторое
^Начоние, в момент Т2 цены имеют большее значение’; Цены по||£ша,£тся = В каждый последующий момент цены имеют большее
«качение, чем в предыдущий’.
Здесь, как мы видим, различие между СВ и НОВ заключаетиа лишь в том, что в первом случае говорящий фиксирует раз­
ике значения свойства Р в двух временных точках, а во втором
в целой последовательности точек. Такая трактовка, допус­
кающая полный произвол в употреблении видовых форм, не впол­
не согласуется с языковой интуицией. Кажется, что видовые
различия форм данного типа семантически богаче. Однако в ко­
нтексте предыдущего рассмотрения эта трактовка вполне логич­
на, поскольку здесь формы СВ не удается связать с общезначи­
мостью (полнотой) достижения свойства Р, в следствие чего их
употребления заведомо субъективны. Правда, если быть после­
довательным до конца, то придется признать, что и для рассмо­
тренного выше первого типа видовое различие также должно но­
сить вырожденный характер, поскольку семантический инвариант
не может быть богаче самого бедного варианта. А это значит,
что признак полноты свойства Р индуцирован не видовой, а боглее частной семантикой, присущей классу минимальных глаголь­
ных синтагм первого типа. Этот вывод подтверждается также
существованием субъективных употреблением форм СВ первого
типа, ср. Х уже сделал ^основную часть работы и сейчас_ заканчивает ее (здесь Р не существует целиком и X не кончил де­
лать Р ) , Белье почти^высохло, Х^немного^согфе;^ и под#
Аналогично, инвариантное толкование третьего типа дей­
ствовать с целью’ - гцель достигнута’ имеет вид:
Х^ешил^задачу = f В момент TI значение свойства Р
(цель) равно нулю, в момент Т2 это значение равно единице
(цель реализована)’ ; Х^^ешает^задачу = В каждый последующий
момент имеет место некоторое (меньшее единицы) значение сво­
йства Р ’.
Инваринтное толкование четвертого типа быть в состоя­
нии ’ - 'начать быть в состоянии’ имеет вид:
X обиделся = ГВ момент TI значение совйства Р (находиться в состоянии обиды) равно нулю, а в момент Т2 - единице ;
X обижается = ГВ каждый последующий момент значение свойст3 88
33
г
ва Р равно единице*.
Этим типам также присущи и субъективные употребления
форм СВ: Х ^^юновном/частич^
X слегка об:
ся.
Полученные инвариантные толкования позволяют дать бол^
эксплицитную формулировку приведенного выше видового инвар|
анта, содержащую количественную характеристику свойства Р:
В момент TI иметь некоторое (нулевое или частичное) значеч
ние свойства Р, в более поздний момент Т2 иметь большее, в
частности, полное значение свойства Р* - ^В каждый из ряда
последовательных моментов иметь либо неполное, в частности,
нулевое, либо полное значение свойства Р ’. (Для X решает
свойство Р может быть нулевым, для Х шьет - частичным, а дщ
X обижается - полным). Как мы видим, данный инвариант не об
ладает достаточной различительной силой, чтобы служить объ­
яснением мотивирующих факторов употребления говорящим видо­
вых форм, не позволяет проникнуть в область "подразумеваемо­
го” , того, что он "имеет в виду".
1.2
Приведенные выше соображения справедливы и в от
шении данных в [3, с.418-420] схем толкований актуальных
значений СВ и НСВ. "Для ситуации С, обозначенной предельн
глаголом (т.е. парой СВ/НСВэ, определено и т о г о в о е
с о с т о я н и е
Р(С)", которое "вытекает из смысла гла­
гола", "одинаково для обоих видов" и "формально должно быть
задано в словаре". "Так, ... р (X открывает/открыл У) =* У
открыт * (с.418). Узкая направленность проводимого анализа
вынуждает нас отвлечься от ряда интересных новшеств, содер­
жащихся в обсуждаемых толкованиях. В интересующем нас плане
сущность различия между СВ и НСВ предельных глаголов можно
пояснить с помощью понятия "последовательность фаз процесса^
некоторого действия, сходящаяся к итоговому состоянию": НСВ
указывает, что X находится в промежуточной фазе этой после­
довательности (XjOTK^Baer^oKHp), а СВ - что X прошел проме­
жуточные фазы и достиг итогового состояния ( З ^ Т К ^ Ш 1_ 0КН 0).
По-видимому, такую (общезначимую) характеристику СВ также
нельзя признать чисто видовой, поскольку в распространенных
синтагмах употребление форм СВ не обусловлено возникновением
итогового состояния, cp. X уже наполовину открыл окно.
34
г
1.3
Подведем некоторые итоги. I) При анализе актуального
р я д о в о г о значения нельзя ограничиваться минимальными синтагцими. Согласно А.Вежбицкой, количественная характеристика
иовгда, хотя и не обязательно явно, сопутствует прямому объ­
екту при СВ и невозможна при НСВ (обсуждение этого наблюде­
ния см. в [ 1 , c.3l]). Значимое отсутствие этой характеристи­
ки в минимальной синтагме СВ указывает на полноту достижения
миойства Р (результата, итогового состояния и т.п.), см. ни­
ти конец п. 2.3. Для отделения этого значения от чисто видопого инварианта СВ необходимо рассматривать и распространен­
ные глагольные синтагмы. 2) Инвариантная семантическая хара­
ктеристика СВ находится где-то посередине между общезначимой
и вырожденной характеристиками.
2.1 В статье принят референциальный подход к изучению
нктуального видового значения, предполагающий порождение ви­
довой референции на основе непосредственного восприятия процесса-референта. Этот подход предопределяет несколько иную
парадигму анализа значения и выбора релевантных единиц его
описания (см., налр., [4]). Рассмотрим в качестве примера
предложенную А.Вежбицкой схему толкования точечного значения
СВ (цитируем по[1, с.29]).
Ян заснул/умер = гЯн начал спать/не жить .
Здесь инвариантная замена глагола заснул на глагол умер
возможна лишь при условии, что последний глагол берется в
фактическом, а не актуальном значении. О человеке, который
на наших глазах лишился жизни не "естественным” путем (был
убит, утонул, отравился и т.п.) мы не скажем в этот момент,
что он умер. В то же время о человеке, заснувшем на наших
глазах под действием внешнего фактора (гипноза, снотворного)
вполне естественно сказать, что он заснул. Этот пример иллю­
стрирует также целесообразность различения двух значений СВ:
актуального и фактического (термин "точечное значение” ис­
пользуется иногда в обоих смыслах, см. обсуждение этого воп­
роса в [ 1 , с.33 , 75]). Мы называем актуальным такое значение
референтного употребления формы СВ, "результативность" кото­
рого сохранилась (прошедшее время)/ожидается (будущее вреся)
в период речи.
Центральный тезис статьи заключается в следующем. Решат3-2 88
35
ющую роль в осуществлении видовой идентификации процесса
(действия) играют его субъективные свойства, отражающие инн
дивидуальные интерпретации и оценки, возникшие в сознании
говорящего при воприятии процесса. (В этом плане видовые ха
рактеристики сродни модальным средствам языка, также выраж*
вдим точку зрения говорящего). В первом приближении этот те
вис можно сформулировать так: если воспринятый процесс кацз
ровал'в сознании говорящего новую интерпретацию связанной с ‘
ним действительности, то при его описании говорящий употре-ч
бит глагол СВ, а если нет (сохранилась прежняя интерпретацд
- то глагол НОВ. Что же касается объективных свойств процес<
са (общезначимая результативность, предельность, фазовые
I
свойства), то они, как правило, являются типичными (и доста-i
точными), но не обязательными (и необходимыми) экспликатора-'
ми возникновения новой интерпретации и потому не относятся к'
числу первичных видовых характеристик его "совершенности”.
Главный предмет дальнейшего рассмотрения - класс перце­
птивно определенных (далее просто перцептивных) глаголов НС!
в актуально-длительном и СВ в актуальном значении. К этому
классу мы относим глаголы типа побежал, подбегает, закричал.
Ж£?*
мотивирующие процессы-референты
которых "бежит", "кричит", "красит", "сохнет", "смеется"
объективно (в согласии с другими носителями языка) распозна­
ются наблюдателем на основе чувственного восприятия. Глагол!
типа гуляет, побродил, задумался, радуется к этому классу не
относятся, поскольку перцептивная выраженность их мотивиру*н
щих процессов-референтов недостаточна для объективной языко­
вой интерпретации.
Условимся процессы-референты перцептивных глаголов на­
зывать Х-процессами. Как будет показано ниже, при образова­
нии видовой референции строго различаются свойства Х-процесс
индуцируемые Х-ом и собственно процессом.
Обращение к перцептивным глаголам обусловлено тем, что !
их референты - Х-процессы - обладают максимально широким на­
бором объективных свойств, что обеспечивает необходимую чис­
тоту эксперимента при выяснении значимости субъективных
свойств Х-процесса в образовании видовой референции (мы по­
кажем, что и здесь они играют главную роль).
36
В принятой постановке задача описания видовых инвариан­
тов НОВ - СВ сводится к задаче дихотомической классификации
I процессов на процессы СВ и процессы НСВ, т.е. к эксплицит­
ному описанию свойств Х-процессов, лежащих в основании такой
классификации.
Далее в пп. 2.2 - 2.4 рассмотрены глаголы СВ начинатель­
ного (пошел, запел), предельного (высох, подошел) и нек. др.
лопектуальных классов; в п.2.5 сформулированы инварианты ак­
туальных значений СВ и НСВ; в п.2.6 рассмотрены предельные
;породит ) и непредельные (кричит) глаголы НСВ; в п.2.7 дан
лнализ актуальных значений граммемы глагольного времени.
Замечание. Далее будет часто использоваться термин дено­
тативное пространство в значении текущее отражение в созна­
нии говорящего воспринимаемой им действительности . Важно
подчеркнуть, что это отражение (денотативное пространство)
не исчерпывается перцептивной картиной действительности. Не
менее важной его составляющей является интерпретационная кар­
тина - совокупность объективных и субъективных интерпретаций
(осмыслений, оценок) образов и свойств перцептивной картины.
Такая двухуровневая структура денотативного пространства пре­
допределяет необходимость различать в механизме восприятия
две стороны: перцептивные изменения - появление Х-процесса в
перцептивной картине и изменения в системе интерпретаций, ко­
торые этот Х-процесс вызвал (языковая интерпретация процесса
(''идет’1, "кричит”), оценка его результативности и т.п.). Яс­
но, что ввиду наличия "густого" слоя субъективных интерпрета­
ций действительности - продукта текущих целей и индивидуаль­
ного опыта, один и тот же Х-процесс у разных говорящих может
каузировать лишь частично совпадающие изменения в интерпре­
тационной картине.
2.2. Толкование начинательного значения не вызывает у
исследователей разногласий и имеет следующий вид: "начать
действие, названное мотивирующим глаголом"^5, с.360, 366^,
см. также [6, с.17; 7,с.б]. Между тем, в референциальном пла­
не оно не вполне адекватно, т.к. охватывает лишь часть рефе­
рентов. В [8, с.319] "начинательная совершаемость" глагола
пошел иллюстрируется высказыванием О н д с т ш ^
референт которого действительно соответствует приведенному
з-з 88
37
I J.
I4l
K L * H
толкованию. Однако референт высказывания OHjBbmao^sjKo^H
пошел_домой ему уже не удовлетворяет. Здесь начинательное
значение указывает не на начало движения идти, а на возникнси
вение в денотативном пространстве говорящего новой интерпретации последующей части этого (возникшего ранее) действия.
Эта интерпретация субъективна и отражает гипотезу наблюдат
ля относительно цели движения Х-а.
Аналогично, воспринимаемая зигзагообразное движение Ив1
на по парку, наблюдатель вполне может сказать Иван побро,
п о ^ а ^ ^ ^ т о ш л ^ о м о й , если он осознал, что с какого-то мо
мента (этот момент не обязательно должен быть перцептивно от
мечен) расстояние между Иваном и его домом стало сокращаться
Здесь также на объективную интерпретацию движения - "Иван
идет" последовательно накладываются две субъективные: "бро­
дит" (движение бесцельно) и "идет домой" (движение целенап­
равленное ).
Образование субъективных интерпретаций не связано с are
нтивностью Х-а. Ср. Сторублев!
___________ ПОГОНЯТ^^
K^jiOMyJteaHa. Они, надо полагать, отражают релевантность для'
говорящего замеченных им перцептивных изменений в Х-процессе]:
возникновение, по его мнению, новой фазы этого процесса. Т.о!|
локальные перцептивные изменения в характере протекания Х-пр(
цесса ()^ошел^_быстрее/ в ^ ц ^ т ^ к м з т о ^ ^
С0а^_по^шв^голову и т.п.) необходимы, но не достаточны для
актуализации у наблюдателя новой точки зрения на Х-процесс. i
Придание им значимости находится целиком в компетенции наб­
людателя. Так, воспринимая движение Х-а и У-a, один наблюда­
тель может сказать Х ^ о с т а н о в и л с я ^ а^ .пошел дальше, а другой
- ^ о < ^ а н о вился,ja. У ^продолжал идти.
Аналогично можно объяснить и высказывание Увидев маэстс п°Дъемом» отнесенное к си­
туации, в которой оркестр играл и 'до'1гоявления маэстро, пос­
лужившего говорящему внешним сигналом для формирования новой
оценки игры оркестрантов. Ср. также В^а^да0урлила^еще^сильнее^
Все эти примеры дают основание предполагать, что помимо
объективной интерпретации воспринимаемого Х-процесса ("идет"
"поет", "шумит") говорящий всегда осуществляет и его субъек-
38
типную интерпретацию (характер протекания, направленность),
которая отражает ситуативную значимость Х-процесса, оценку
■го роли в контексте текущего состояния денотативного прострлнства.
Условимся такую субъективную интерпретацию Х-процесса
ипяывать его динамическим аспектом.
Как мы убедились, возникновение (актуализация в денота­
тивном пространстве) нового динамического аспекта способны
пнзвать даже небольшие (локальные) изменения Х-процесса. Тем
Долее это происходит при восприятии начала нового Х-процесса,
когда говорящий одновременно формирует его объективную и суб­
ъективную (динамический аспект) интерпретацию. Подтверждение
птому дает и самый первый из приведенных примеров, в котором
словосочетание пошел^кjBepja указывает на появление у говоря­
щего одновременно двух интерпретаций Х-процесса: объективной
"идет" и субъективной - направленность движения.
Т.о. есть все основания утверждать, что начинательное
значение указывает на возникновение у говорящего нового ди­
намического аспекта, связанного с Х-процесоом (неважно - на­
чавшимся или продолжающимся).
Подчеркнем важное совйство динамического аспекта: его
непосредственная привязка к перцептивным изменениям, которые
его породили. Как только при дальнейшем течении Х-процесса
эти изменения исчезают, динамический аспект также элиминиру­
ется, заменяется новым. (Это свойство будет уточнено в п.2.7,
см. понятие виртуального Х-процесса).
Употребление начинательного значения требует выполнения
ряда ограничений на характер появления динамического аспекта.
Отметим два из них. Первое ограничение требует, чтобы "время
жизни" возникшего динамического аспекта было достаточно дол­
гим (длительным, не мгновенным). Ср. некорректность употреб*
ления начинательного глагола (цобежад^быстрее, запел) в слу­
чае, когда новая фаза процесса ("бежит быстрее") или он сам
("поет") продолжались кратковременно.
Второе ограничение требует, чтобы указанные изменения
(или сам Х-процесс) возникли не постепенно, а скачкообразно,
без явно выраженных промежуточных состояний (мгновенность,
не длительность перехода от прежнего динамического аспекта к
3-4 88
39
новому). Ср. сомнительность высказываний Постепенно^Иван пда i'j
5 £ Д ^ М £ ^ ^ е / з а л е л ^ ^ е . Представим себе еше^такудсйт^т^и^ |j
лошадь с большим трудом, сначала медленно, но затем все боли
уверенно начинает везти с мета нагруженную телегу. В этом сл
чае референция Повезла! относится скорее к предельным, чем
начинательным.
Сформулируем искомое толкование.
Начинательное значение = г Х-процесс каузировал мгновен*
нов возникновение в денотативном пространстве говорящего д и
тельного динамического аспекта*.
Понятия длительность/мгновенность будут определены н
в п.2.4. Кроме того, далее, наряду с понятием субъективное
начало (начинательное значение) Х-процесса, мы будем польа
ваться симметричным ему понятием субъективного прекращения
Х-процесса (мгновенное исчезновение аспекта).
2.3. Обратимся теперь к анализу предельного значения
перцептивных глаголов СВ и покажем, что оно, подобно начин
тельному значению, также имеет субъективный статус и указ
ет на появление в денотативном пространстве говорящего суб
ективно новой интерпретации состояния Х-а. Эта интерпрет
не обязательно конституирует возникновение объективно ново
(итогового) состояния или достижение ’’такой границы" или
"критической точки", после которой действие должно исчерпат
себя и прекратиться" [9, с.337].
Интроспективные наблюдения позволяют утверждать, что п
образовании референции Белье высохло, говорящий обычно руко*
водствуется не объективным критерием - полное отсутствие вл
ги в белье, а ситуативно заданными критериями степени сухос­
ти белья. Если, налр., говорящий собирается гладить, то выс<
хшим он признает слегка влажное белье, лучше поддающееся гл*
жению. В такой ситуации полностью высохшее белье, скорее вс<
го, будет признано пересохшим. Если же говорящий собирается
надеть белье, то высохшим он сочтет лишь совершенно сухое
белье.
К типичным предельным глаголам относится также глагол
подойти, реализующий в высказывании
к
канонический объективный предел. Возможны однако и другие,
также предельные употребления этого глагола, не обусловлен40
име наличием такого внешнего препятствия. Напр., Охотник по­
дошел к косуле^нг^расстояни^
цплился^подошел еще ближе и выстрелил. Здесь действие после­
довательно достигает двух пределов и даже после этого не обя—
•ательно прекращается. Очевидно, что каждый предел отражает
возникновение новой интерпретации пространственного отноше­
ния (расстояния) между охотником и косулей: на первоначаль­
ном участке движения расстояние таково, что охотник не может
подстрелить косулю, затем (первый предел) эта интерпретация
сменяется новой: охотник уже может попытаться подстрелить
косулю, но вероятность попадания мала. Новая интерпретация
сохраняется некоторое время и, наконец, сменяется последней
(второй предел): расстояние настолько уменьшилось, что дос­
тижение цели стало вполне реальным. В ряду этих рассуждений
предыдущий пример трактуется аналогично: пространственное
отношение между Х-ом и У-ом (X в контакте с У-ом) получило
качественно новую оценку. Разница лишь в том, что здесь но­
вое пространственное отношение имеет четкую перцептивную вы­
раженность и надиндивидуальную (социальную) значимость (объ­
ективный предел).
Приведенные примеры наглядно иллюстрируют специфику
"предельной" интерпретации, которая, в отличие от "начинате­
льной" интерпретации фиксирует не новое свойство процесса, а
новой свойство (состояние) Х-а, выэванное Х-процессом. Уело*
вимся называть такую интерпретацию статическим аспектом, или
Х-аспектом. В отличие от динамического аспекта, "живущего"
синхронно со своим продуцентом — перцептивным свойством Xпроцесса, Х-аспект, возникнув, "живет" независимо от продолжения/прекращения мотивирующего Х-процесса, если, конечно,
его последующее течение не приведет к новому Х-аспекту. Сос­
тояние "охотник вблизи (на расстоянии выстрела) от косули"
сохраняется независимо от того, остановился охотник или же
продолжает движение (до тех пор, пока (при продолжении дви­
жения) не возникнет качественно новая оценка близости). Ср.,
аналогично Белье^одсо^о/высохло/пересохло. Отметим еще,
что начало процесса (объективное или субъективное) само по
себе, как правило, не приводит к возникновению нового Х-аопекта. Начав движение к косуле охотник находится в том же
41
состоянии (далеко от нее), что и до начала движения. Белье,
начав сохнуть, по-прежнему остается мокрым. Это объясняет
обычное отсутствие предельности в начинательном значении (ив'
которые случаи предельной начинательности рассмотрены ниже);
Замечание. Введенная дихотомия аспектов, актуализиру
оя в денотативном пространстве говорящего, вполне конгру
тна общепринятому разбиению предикатов на глагольные, или
"динамические" (процессы, явления) и неглагольные, или "ста4
тичные" (состояния, качества), см., напр.,^10, с.12 и след.]
Предложенная трактовка предельного значения годится и (
для объяснения следующих примеров: Х^уже пок^асил^большучо Ï
^ с ,^ д в е ] э и ^
(скажем, в ситуации, ког-| |
да вторую половину двери должен был красить У), X уже насьИ
пал_дк^ашшп^^
насыпать (в ситуации, ког­
да необходимо насыпать именно полмашины), X уже сделал осно-!
В каждом из них м
предельный глагол указывает на самостоятельную значимость
для говорящего порожденного Х-процессом состояния (Х-аспекта
которое не имеет объективного статуса "итоговости", результа
тивности, "исчерпанности действия".
Совершенно аналогично можно трактовать и так называемые
непредельные глаголы СВ. В высказывании Бо^юй^быст^о^худел:
через^{еделю^его^^с уме^ьшился на 3 кг, через две - на 5 ^ 5
через^
оя?
ний больного выделена их различной (по степени) характеристи­
кой развития болезни. С этих позиций отличие непредельных
глаголов СВ от предельных можно усмотреть лишь в том, что
первые не имеют объективных (перцептивно выраженных) преде­
лов. Часто, однако, используется более сильный таксономичес-н
кий признак. "В отличие от так называемых предельных глаго­
лов, СВ которых в самом деле обозначает действие, которое
далее не может продолжаться (лечь, надеть * сесть, умереть, 1
упасть и т.п.), вышеприведенные глаголы (типа возрасти, уме-]
ньшиться - А К.) обозначают действие, которое может быть про4
должено; ср. семантическую неправильность*0ь ^ ж е ^ 1Ш£ел jiajib-j
^^ ^ р о д о л ж а е т ^ е го ^ надевать и нормальность Цены уже бчень ï
повысились j^npojEtaroïc^^
[ï, c.9j, см. также [ll,|
c.7j. Обращение к Х-у типа:
^еудобно_лег^ ляг поудобнее/ |
У
42
и дщтой^бок или Ты плохо надел_галоши, надень как следует!
ïиолне можно трактовать как призыв продолжить действие Xjier
'надел галоши. Надев шляпу и посмотревшись в зеркало, X моi(<т воскликнуть: "О н е т ^ ^ е г о д а я ^ ^ ^ ^
иначе" и слегка сдвинуть ее на бок. Градуируемость предель­
ного значения иллюстрируется и таким примером: Выходны х уже
I наполовину надел пальто и, спускаясь jno^лестницепродолжал
sro надевать. Во всех этих случаях допустима, правда, трак­
товка, что X не продолжал, а как бы выполнял действие заноно, однако она представляется менее естественной.
На актуализацию X-аспекта накладывается лишь одно огра­
ничение (кроме того, что она - продукт Х-процесса): Х-аспект
"живет" не мгновенно, длительно. Что же касается длительнос­
ти перехода к новому Х-аспекту, но она может быть как мгноиенной, так и длительной (готовиться постепенно).
Сформулируем искомое толкование.
Предельное значение = * Х-процесс каузировал в денотати­
вном пространстве говорящего новый Х-аспект (субъективно но^
вое состояние X-a)J .
Подчеркнем еще раз, что объективность предела/начала
действия задана не видовым значением, а социально: общепри­
нятыми представлениями о нормативной целевой направленности
и естественном конце/начале действия. Поэтому вполне законо­
мерным является наличие,в языке следующего правила умолчания:
отсутствие в высказывании уточнителей при глаголе СЗ указыва­
ет на объективное начало/предел Х-процесса: Х^ пшел/запел,
X наде^па^то/с^елал^ работу.
^ 2.4. На основе введенных базисных понятий субъективного
начала/прекрящения/длительности/мгновенности Х-процесса, а
также понятий объективного начала/прекращения/предела, можно
получать описания различных аспектуальных классов глаголов. •
Для иллюстрации различительных возможностей данной системы
понятий, а также для накопления достаточно разнообразного
(для формирования инварианта) набора значений СВ, приведем
описания нескольких глагольных классов - так называемых спо­
собов глагольного действия.
Рассмотрим класс глаголов ограничительного способа дей­
ствия (побегал, попел, покоил), точнее подмножество перцеп43
тнвных глаголов этого класса, содержащего, такаю и неперц|ф
тивные глаголы (погулял, порадовался). Можно указать три о ф
вные свойства их Х-процессов: двусторонняя ограниченность,1
длительность и непредельность. Вообще говоря, мотивируюадв 1
Х-процесс может быть задан субъективно - как специфическая"
внутренняя фаза Х-процесса данного типа: высказывание Оркв^
мину#
двадцать с полной отдачей и закончили ловолвно тшпо в п о л » |
может относиться к непрерывной игре оркестрантов (пример|
субъективного прекращения Х-процесса). Однако такой способ |
не продуктивен и поэтому далее мы будем считать, что нач
и прекращение Х-процесса заданы объективно
Важной характеристикой анализируемого значения явля!
ся непредельность Х-процесса (он не изменил актуализировашвго в денотативном пространстве говорящего Х-аспекта). Ср. т
искал - не нашел, покричал - скорее всего, не докричался, оф
читал - по прекращении чтения не возникло качественно новощ
состояния, в отличие от прочитал (несколько страниц). В тех
же случаях, когда окончание Х-процесса можно трактовать двб»
яко: и как сохранение имеющегося и как возникновение нового
Х-аспекта, наряду с ограничительным появляется второе, пре- |
дельное значение. Cp. XjnproBopEw^c^^oM (просто поболтал
сообщил нечто важное), Х^постучал (бесцельно - подал сигнаЛ|
Отсюда очевидна референциальная недостаточность традиционно?]
го толкования ограничительного значения: ( действие, назван-в
ное мотивирующим глаголом, совершить в течение некоторого I
времени (чаще недолгоŸ Г 5, с.ЗббЗ, которое неявно охватывш|
ет и только что приведенные предельные значения. (Свойство
"недолго” выражает типичное, но не обязательное внешнее про
явление свойства нерезультативности действия и не может слу
жить его адекватной заменой).
Сформулируем искомое толкование.
Ограничительное значение = а) * Х-процесс получил (кау­
зировал) в денотативном пространстве говорящего длительную!
двусторонне ограниченную объективную интерпретацию*; б) f Xаспект (состояние Х-а) не изменился (непредельность)*.
Напомним, что появление объективной интерпретации авто­
матически влечет появление и субъективной интерпретации (ди-44
I
'йческого аспекта) Х-процесса.
Глаголы длительно-ограничительного способа действия
дошивать, проспать, прокричать), которые образуется "с
•мощью префикса про- и обычно означает, что окончившееся
действие охватывает значительный по длительности период време«п"[5, с.598], имеют два общих с только что рассмотренными
глаголами компонента значения: двусторонняя объективная огра­
ниченность и длительность Х-процесса. Различается они, на
!!<щ взгляд, лишь третьим компонентом: в данном случае Х-проIIW0C заканчивается пределом. Этот предел может быть как объ­
ективным: З М д ю е п а л ^ ^
тек и
,убъективным: Ты проспал_целый день! Ср. естественное возрамиие Да нет, я"прспал^все1^ з т ъ ^ ч а с о в , содержащее информа­
цию о непределъности (незначимости) процесса. Характеристика
процесса - охват значительного периода времени - типичное
чешнее проявление временного предела (время окончания Xпроцесса обладает по мнению говорящего иной значимостью в
отношении Х-а, чем время его начала).
(формулируем искомое толкование.
Длительно-ограничительное значение = а) - аналогично
ограничительному значению; б) ' Х-процесс каузировал обновле­
ние Х-аспекта (предельность)*.
Рассмотрим теперь глаголы одноактного, или мгновенного
способа действия (кшшуть, махнуть, кдшгауть), которые "вы­
ражают действие, совершаемое один раз, мгновенно*1 \.5, о.598].
Отметим прежде всего, что наряду с начинательными, это также
исключительно перцептивные глаголы. Их Х-процессы обладают
следующими тремя свойствами: I) двусторонне объективно огра­
ничены, 2) предельны и 3) мгновенны (не длительны).
Последнее свойство мы определим так.
Длительность/мгновенность Х-процесса = г В денотативном
пространстве говорящего Х-процесс каузировал (получил) синхронную/асинхронную объективную интерпретацию’.
Мгновенность глагола (щшкцул) означает, что восприятие
мотивирующего Х-процесса было столь кратким, что его интер­
претация возникла не синхронно, а постфактум, по окончании
Х-процесса. Длительность глагола (подошел, закричал) означа­
ет, что мотивирующий Х-процесс (вдет - допредельный участок,
45
jyjgMgj - послвначальный участок) своевременно (синхронно!
восприятием) был интерпретирован.
Сформулируем искомое толкование.
Мгновенное '(одноактное) эначение = а) fХ-процесс по
в денотативном пространстве говорящего мгновенную двустор®
ограниченную объективную интерпретацию*; б) ' Х-процесс кау­
зировал обновление Х-аспекта (предельностьŸ .
Перечисленные выше свойства позволяют сформулировать
референциальные условия, разрешающие образование видовой
рмы мгновенного способа действия из глагола НСВ. Во-первых,
глагол НСВ должен быть перцептивным. Во-вторых, он должен
иметь среди своих референтов весьма короткие предельные Xпроцессы. Первому условию не удовлетворяет, напр., глагол(
думает, хотя мгновенные результативные Х-процессы "думает”
вполне реальны. Второму условию не удовлетворяет, например,
перцептивный глагол бежит.
Выше мы отмечали, что объективное начало Х-процесса,
как правило, не меняет Х-аспекта и потому не обладает сво:
ством предельности. Однако иногда Х-процесс таков, что уж
его начало, а не развитие, меняет Х-аспект (взревел, взле
тел, вспотел). Значение этого класса глаголов можно было б
описать как длительное начинательно-предельное.
1
Значение глаголов взметнул, цздахнул, вскрикнул и под
можно охарактеризовать как мгновенное начинательно-предел
нов. От мгновенного значения оно отличается тем, что пред
(обновление Х-аспекта) происходит не по окончании, а в нач
ле Х-процесса.
2.5.
Для определения видовых инвариантов нам понадо
ся еще одно понятие. При образовании видовой референции г
ворящий часто соотносит глагольное высказывание не со все,
Х-процессом, а лишь с его частью, значимой в данный момент
для него в более широком денотативном контексте. Напр., пр<
наблюдав от начала до конца движение Х-а к У-y, говорящий
по своему усмотрению может выбрать в качестве референта ли
начало этого движения (Xjiome^jK j ^ y ) , либо его предельное
окончание
• Собственно референт глагольно
высказывания мы будем называть фокальным Х-процессом. (Там,
где это не будет приводить к путанице, слово фокальный мы
г^дпм опускать).
(
1
Еще один пример. Главное временное различие между гла•1/тми прищ§л и подошел в том, что первый из них - мгновенkQHJl) (допредельное шел кратковременно), а второй - длительный.
[^ >*»тому первое из высказываний Х ^ ^ и ш е л / п о д о ш е л ^ О ^ имеет
Спиденцию употребляться в случае, когда говорящий видел лишь
:)имый конец приближения, а второй - когда говорящий наблюдал
процесс приближения довольно долго. Это не значит, конечно,
ire противоположные употребления запрещены. Но при этом в
црвом случае (пришел) фокальный процесс охватывает лишь зашштельную часть всего наблюдавшегося процесса приближения
предыдущая часть игнорируется), а во втором случае (подо^
-ял) фокальный процесс расширяется за счет включения в него
^конструированной (ненаблюдавтейся) части процесса прибли10НИЯ.
В приведенных выше толкованиях речь идет о фокальных Xпроцессах.
Сформулируем искомые описания видовых инвариантов.
Инвариант перцептивных глаголов СВ в актуальном значе­
нии = ' Фокальный Х-процесс каузировал в денотативном простра­
нстве говорящего обновление динамического аспекта или Х-аспвкта3.
Нетрудно убедиться, что данная дефиниция охватывает все
толкования, полученные в пп.2.2 - 2.4 (объективные свойства
начала, прекращения и предела заведомо ей удовлетворяют).
Выше мы уже отмечали, что и Х-аспект и динамический ас­
пект постоянно сопутствуют Х-процессу в денотативном прост­
ранстве. Это обстоятельство позволяет сформулировать дефини­
цию НСВ с самостоятельным положительным признаком, задав тем
оамым, эквиполентную оппозицию видов.
Инвариант перцептивных глаголов НСВ в актуально-длитель­
ном значении = ' Фокальный Х-процесс каузировал неизменность
в денотативном пространстве говорящего динамического аспекта
и Х-аспекта3.
2.6.
Для непредельных перцептивных глаголов НСВ (бежит,
кричит) справедливость сформулированного инварианта очевидна.
Для уяснения его справедливости в отношении предельных гла­
голов НСВ (подб££&£_т, высыхает, закрывает) необходимо прежде
47
всего отвлечься от идеи "постепенного накопления результат
[i, с.72] и обратить внимание на противоположный факт: ни1 1
какой момент фокального Х-процесса НСВ не существует (не а0
аник) новый Х-аспект. А следовательно, если исходить из ги«
потезы о дискретной дихотомии Х-аспектов, в каждый момент| ■
имеет место прежний Х-аспект. Иван подбегает, но все еще г
достаточно близок, белье высыхает, но все еще влажно,
закрывает дверь, но дверь все еще не закрыта. В перцептивн*
плане Х-процесс часто действительно непрерывно переводит
но состояние (качество, свойство) Х-а в другое. Но язык н
ладывает на этот процесс свой шаблон: дискретную оппози
состояний, задавая достижение предела посредством скачкоо
разного перехода от имеющегося (актуализированного) Х-аспе
та к ожидаемому (потенциальному). (Обратим внимание на ана
гию с математическим понятием предела, также опирающимся н
скачкообразный переход).
Сформулируем толкования видовых значений НСВ.
Предельное значение НСВ = f В денотативном пространств*
говорящего фокальный Х-процесс каузировал: а) неизменность
имеющихся в нем аспектов: Х-аспекта и динамического аспект*
(актуальный статус) и XI-аспекта (потенциальный статус);
б) монотонное повышение вероятности замены Х-аспекта XI-su
пектом>.
Непредельное значение НСВ = СВ денотативном пространст­
ве говорящего Х-процесс каузировал: а) неизменность имеющий
ся в нем динамического и Х-аспекта (актуальный статус); б)
неизменность вероятности сохранения Х-аспекта/.
Замечание. Некоторые исследователи ([5, с.595]) относ
к предельным употребления глаголов типа ^ ^ д е т j<__y-y на то
основании, что здесь речь идет о процессе, заведомо огран
ченном пространственным пределом. Следуя этой логике, к пр
дельным нужно относить и высказывания типа Х^пощел^к^ У-^у.
Нам кажется более адекватной иная, непредельная трактовка
таких употреблений. Сравним последнее высказывание с выска
зыванием Х^по^содат^ У-% и покажем, что первое из них ха­
рактеризует динамический аспект Х-процесса (его направленн
ность), а второе - Х-аспект (возможность его обновления).
Действительно, в первом случае начинательное значение выра
48
•••<u направленность движения идет (к У-y). Что касается по­
тения Х-а (вдали от У-а), то оно не только осталось преж­
ним, Не возникло даже ожидания реальности его замены новым положением (X рядом с У-ом). Конечный отрезок пути - актуали«мтор такой замены - оказался вне пределов фокального внима«ян говорящего, что и предопределяет непредельность употреб­
ления глагола пошел. Во втором же случае именно втот отрезок
;:ути (без конечной точки) и является фокальным Х-процессом,
!:о конституирует предельность употребления глагола подходит.
Аналогично объясняется и употребление глагола ид^т в первом
нысказывании.
2.7.
Введенный понятийный аппарат позволяет получить
иостаточно эксплицитные описания актуальных значений грамме­
мы глагольного времени. Подобно виду, ее также принято тол­
ковать с помощью объективных признаков. Рассмотрим кратко
«ременные значения конкретного (актуального) действия.
Начнем с непредельных глаголов НСВ. Главным дифференци­
альным признаком здесь считается отнесенность действия (Xпроцесса) к периоду речи. Предшествование периоду речи хара­
ктеризует прошедшее время (Х^шл), синхронность - настоящее
(ÿjyjeT), а следование - будущее (Хм5^ет_идти) [.12, с.65,
ВО, 90; 13, с.2Ю]. Имеется, однако, целый ряд референций и это отмечается исследователями ([12, с.57, 67]) - не под­
падающих под такое разбиение. Прежде чем перейти к их разбо­
ру, сформулируем дифференциальный признак, который в референ­
циальном плане представляется более релевантным: отнесен­
ность не самого Х-процесса, а его динамического аспекта (да­
лее ДА) к периоду речи. Рассмотрим несколько ситуаций.
(I)
Представим себе двух наблюдателей, непосредственно
воспринимающих движение идущего Х-а. Пусть первый из них об­
разовал референцию Х ^ щ ^ р { Л 0й. Здесь процесс Х-идет имеет
ДА (интерпретацию) "домой". Подчеркнем, что временной интер­
вал существования данного ДА шире периода речи и включает
последний в качестве своей внутренней части. Действительно,
если бы ДА возник в денотативном пространстве говорящего не­
посредственно перед началом речи или же должен (по его мне­
нию) исчезнуть сразу по ее окончании, говорящий употребил бы
соответственно глагол п о ш е л / щ щ с щ т . Настоящее время процеСÜ 88
49
оа-референта обусловлено тем, что его ДА синхронен перио,
речи. Второй наблюдатель, давая другую интерпретацию тому
движению может сказать T^JibKojiT^
паРУ минут он
^УДвт^идти^^широко_^та10аясь^. Здесь движение Х^а^представ^н*
тремя последовательньаш фазами, каждая из которых задана с<к
бственным динамическим аспектом: ДА1 ("с кислой миной”), I
ДА2 ("с безразличным видом”) и ДАЗ ("широко улыбаясь”). Д А ^
будучи синхронным периоду речи, определяет настоящее время J
своего Х-процесса, а ДА1 и ДАЗ - соответственно прошедшее и
будущее своих X—процессов. Последнее обстоятельство обусло^
лено не только тем, что ДА1 предшествует, а ДАЗ последует щ/
периодом речи (точнее, за ДА2), но и тем, что они отличны от
ДА2 (не совпадают с синхронным динамическим аспектом). В
случае, когда ДА, актуализированный в период речи, имел мео|
то (не обновлялся) и ранее, соответствующий Х-процесс отно-1
сится говорящим к настоящему времени сколь бы далеко назад
он ни простирался, ср. H j w u 3 ^ 3 ^ e ^
(2) Предположим, что X, встретив соседа, говорит ему 1
((а) остановившись, (б) проходя мимо): "Иду и с к а ^ с ы н а ^ й у
вгю^не^видели?” . Здесь случай (а) дает пример значения 1экту|
ального настоящего, когда Х-процесс ("идет") отсутствует
(прервался), при том, однако, условии, что его ДА - "искат
сына" - по-прежнему актуализирован. Видоизменим ситуацию и
предположим, что, встретив соседа, X одновременно увидел в
его дворе своего сына. Теперь он может сказать: "Шел искать
в случае (б), мы имеем
пример отнесенности перцептивно продолжающегося процесса к
прошедшему времени. Некорректность употребления формы иду
обусловлена здесь явно заданной элиминацией ДА "искать"сына;'
(3) В детской игре "в прятки" "вода", произнося слова
Раз^два^, ^т£и^_четы^^пять.^я^иду^^ать, неподвижен. Само!
го процесса "иду" еще нет^но'его ДА "искать" уже актуализи
рован и потому синхронен периоду речи. В этой ситуации выс­
казывание H^e^4^c_jwiy^zcKaTb, сохраняющее ритмику, явно
хуже. Аналогично, встретив У-a на остановке автобуса, X мо­
жет спросить его: "1^а^едешь?", но не "Куда поедешь?”.
Приведенные примеры позволяют утверждать следующее: а)
50
может сохраняться/возникать и при отсутствии процесса-рефеiciHTa, если говорящий убежден в его возобновлении/возникно"иии (будем в этом случав говорить о виртуальном Х-процессв);
) по существу, временной характеристикой обладает не Х-прошос, а пара (Х-процесс, ДА), в которой первый элемент фигуирует лишь как продуцент второго. Сформулируем искомые толiià
■иания.
Настоящее/прошедшее/будущее время непредельного НСВ па|]Ц (Х-процесс, ДА) = ГДА синхронен/не синхронен периоду речи
предшествовал/последует за ним) .
Х-процессы СВ также могут быть виртуальными. В момент
прощания лучше сказать
^юшел (хуже пойдог), подъезжая
городу можно сказать Приехали и т.д. Поскольку глагол СВ
'называет на актуальное обновление ДА или Х-аспекта, условии*
.к обозначать через А объединенный аспект и говорить о его
обновлении, т.е. о переходе от AI к А2 (AI -*■ А2). Сформу­
лируем искомые толкования.
Прошедшее/будущее время актуального СВ пары (X—процесс,
д!
А2) = a) 'A2/AI синхронен периоду речи*; б) * переход
Al
А2 предшествовал А2/последует за AI .
Предельный глагол НСВ можно, условно говоря, считать
вариантом совершенного вида в настоящем времени.
Настоящее время предельного НСВ пары (Х-процесс, AI -♦
А2) = a) rAI синхронен периоду речи ; б) вероятность актуа> £
лизации А2 возрастает .
Замечание. Статья была уже подготовлена к печати, когда
нвтор познакомился с интересной работой [14]. Соглашаясь с
тезисом о том, что "семантическая и видовая характеристики
глагола лежат в разных плоскостях" (с.329), мы в то же время
не можем принять утверждения .о необходимости "отказа от по­
нятия "частное видовое значение" (с.329). Именно выделение
грамматических инвариантов актуального видового значения поз­
волило дать единообразные описания их семантических вариан­
тов - способов глагольного действия.
* Автор выражает глубокую благодарность М.И.Козлову за обсуж­
дение рукописи и ценные советы.
4-2 88
51
ЛИТЕРАТУРА
1. Гловинская М.Я. Семантические типы видовых противопостяв.
лений русского глагола. М., 1982.
противопоставь
2. Маслов Ю.С. Очерки по аспектологии. Л., Изд. ЛГУ, 1984.
3 * ПаЖ | ваг,Е *в * Семантика вида и точка отсчета. - Изв.АН
СССР. Сер. лит. и яз., 1986, т.45, J» 5.
4 - К° Й в (вАг « а ? и ) ? ОНОВаНИ,ПС языковой клаооификатш двгам
5. Русская грамматика. T. I, М . , 1980.
6. Хрнковский В.С. Некоторые проблемы универсалъно-типоло]
г9§ г уальн“ э—
й- -
7' Paw SoM ^ в ! Пм ! Г ш Г ВИД0В ГЛаГ0Ла в современном!
8. Исаченко А.В. Грамматический строй русского языка в со­
поставлении со словацким. Братислава, I960.
9. Грамматика современного литературного языка. М., 1970.
10‘БУя з ш ^ а
т и п о л о г и и предикатов в русск
языке. - в кн.. Семантические типы предикатов. MT, 19о*
И.Холодович А.А. О предельных и непредельных глаголах. - в]
кн.. Филология стран востока. Jnj 1963.
12.Бондарко А.В. Вид и время русского глагола. М . , 1971.
и
13’“
зЬГ
а: M?f^I981Т 16СКИ6 категор1ш современного))
Î4.Милославский И.Г. К определению основных понятий аспектов
логии. - Изв.АН СССР. Сер. лит. и яз., 1987, т.46, № 4?
Е.Г.ЧЕРНАЯ
ЛОГИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ИНТЕНСИОНАЛЬНЫХ
КОНТЕКСТОВ С АНАФОРИЧЕСКОЙ НОМИНАЦИЕЙ
Стандартный способ логического анализа контекстов с ана­
форической номинацией предполагает замену выражений, анафори­
чески связанных в поверхностной структуре, переменными, свя­
занными общим квантором з глубинной (логической) структуре
(см., например, [5], [9]). Такой подход не распространяется
лишь на анафорические выражения, не предполагающие кореферентности именных групп, в частности, на местоимения "лености"
(повтора). Имеется, однако, по крайней мере два класса интен­
сиональных контекстов с кореферентными анафорическим и анте­
цедентным выражениями, анализ которых как переменных, связан­
ных общим квантором, вызывает серьезные возражения. В контек­
стах первого класса анафорические выражения вообще неестест­
венно рассматривать как переменные, в анализе контекстов вто­
рого класса необходимо использование различных кванторов для
анафорического выражения и его антецедента.
I. К первому классу относятся контексты, содержащие ана­
форические отсылки к своим интенсиональным компонентам. Пос­
кольку интенсиональные выражения являются миропорождающими,
связывание соответствующих им переменных вводит эксплицитную
квантификацию по возможным мирам (моментам или интервалам
времени - во временных контекстах, эпистемическим, доксическим или иным альтернативам - в контекстах с пропозициональ­
ными установками и т.п.). Однако формулы с кванторами по воз­
можным мирам существенно отклоняются от поверхностной струк­
туры анализируемых предложений. Квантифицируя по таким абст­
рактным объектам как возможные миры - в том случае, если они
не упомянуты явно в предложении - мы как бы навязываем гово­
рящему онтологию возможных миров, которую он, вообще говоря,
может и не принимать1 .
Вместе с тем, отказ от эксплицитной квантификации по
возможным мирам и использование интенсиональной логики, пред1 Критику эксплицитной квантификации по возможным мирам в
анализе временных контекстов см. [10, 231].
•■ о-
53
полагающей трактовку интенсиональных выражений как пропози­
циональных операторов, порождает новые.проблемы. Дело в тон,
что синтаксических и семантических средств стандартной интен­
сиональной логики оказывается недостаточно для представлен®! 1
сложного, связанного с анафорической номинацией, пересечен^
областей действия интенсиональных операторов, кванторных ело*
дескриптивных выражений.
Рассмотрим трудности, возникающие в -вязи с логическим I
анализом темпоральной анафоры, на примере предложения
П
(1) Каждый человек, который когда-то поддерживал войнл]
во Вьетнаме, сейчас полагает, что он был тогда
JÊ \
идиотом [l3, 217З.
. H I
Понимая интенсиональные (временные и эпистемические) I l
компоненты предложения (I) как пропозициональные операторы,ÏI
мы вынуждены констатировать пересечение областей действия
операторов в (I): эпистемический оператор "полагает", находя*
щийся в области действия кванторного слова "каждый", не н а х А
дится в области действия оператора "когда-то было", который!
входит в область действия того же кванторного слова, и, вме­
сте с тем, утверждение, являющееся объектом полагания, вклю
чается,в область действия временного оператора. Выражению
пересечения областей действия операторов в языках со станда*
ртными правилами образования препятствует, однако, принцип
собственного спаривания скобок. Можно, конечно, отказаться
от этого принципа, как поступает, например, Д.Каплан, пред­
ставляя предложение
(2) Имеется такой момент времени в прошлом, что все ин­
дивиды, которые тогда обладали свойством к, обладай
ют им и сейчас
формулой
(3) P [\/х (f (x)J => г ( х )у , где Р - "когда-то было"
(II, 504).
J
Взаимное разделение спаренных скобок позволяет выразить
пересечение областей действия оператора Р и квантора общнос­
ти: второе вхождение р(х) в область квантора общности не на­
ходится в области оператора р , в которую, в свою очередь,
входит этот квантор. Однако формула (3) не является правиль­
но построенной, а невозможность однозначного восстановления
54
щюцесса ее синтаксического построения делает неясной проде­
нуру семантического анализа.
Более перспективным представляется иной подход, связан­
на с анализом темпоральных анафорических выражений как опе-^
риторов возврата (backsarclB-looklng operators) (см.
) .
Оператор возврата является пропозициональным и имеет вид % »
где 0 - любой интенсиональный оператор обычного вида или дру­
гой оператор возврата, называемый грамматическим антецеден­
том данного оператора возврата. Семантическая функция опера­
тора возврата состоит в "возвращении" процесса оценки форму­
лы к тем возможным мирам, в которых оценивалась ее подформу­
ла, начинающаяся грамматическим антецедентом этого оператора
возврата.
С использованием оператора возврата предложение (I) мо­
нет быть представлено следующим образом:
(4) \/х (х - человекзр (х
поддерживает войну во Вьет­
наме => KTxQpt (х - идиот))),
где Р - "когда-то было", N - " с е й ч а с " , - оператор возвра­
та, имеющий своим грамматическим антецедентом н [_13, 237J.
Оператор возвратами, соответствующий наречию "тогда",
указывает, что следующая за ним подформула оценивается в во­
зможном мире его грамматического антецедента н, то есть в
момент (интервал) прошлого, когда имела место поддержка вой­
ны.
Поскольку оператор "сейчас" может быть заменен операто­
ром возврата, мы можем уточнить анализ Э.Сааринена:
(5)Vx (х.- человек :=> Р(х поддерживает войну во Вьет­
наме 2)р Т X %
(х - идиот) )) .
Здесь оператор^р, соответствующий наречию "сейчас",
указывает, что оценка следующей за ним подформулы должна про­
изводиться в актуальном мире и, следовательно, акт полегания
имеет место в настоящем.
Использование операторов возврата для анализа как анафо^ Отметим, что операторная трактовка анафорических выражений
перекликается - при определенных различиях в п о п ш о п »
торов - с некоторыми лингвистическими исследованиями (c m .L^,
931).
4-4 88
55
T
рического наречия "тогда", так и дейктического наречия "се!
час" раскрывает их семантическое родство. Анафорическое "тог
да" отсылает к моменту (интервалу) времени, упомянутому в т»
кете явным образом, а дейктическое "сейчас" - к моменту (ин­
тервалу) произнесения предложения, входящему во внелингвисти
ческий контекст его использования. Несмотря на то, что в пер
вом случае мы имеем дело с внутриконтекстуальными, а во вто»
ром - с внеконтекстуальными точками соотнесения, сам семанти­
ческий механизм "соотнесения" остается неизменным.
щ
Как видно из анализа предложения (I), операторы возвра-Ji |
та позволяют выражать пересечение областей действия в интен-"
сиональных языках, не прибегая к такому фундаментальному и I I
семантически неоправданному изменению синтаксиса как несобо# 1
венное спаривание скобок. При этом синтаксические области в Д™
формулах с операторами возврата не совпадают с семантически­
ми, которые не определяются теперь лишь расположением скобок,
как это имеет место в языках со стандартными правилами обра­
зования. Дело в том, что оператор возврата ограничивает область действия своего грамматического антецедента, позволяя
!
интерпретировать операторы, синтаксически находящиеся в об­
ласти действия последнего, как семантически независимые от
него. Тем самым операторы возврата открывают интересные и со­
вершенно новые перспективы в логическом исследовании соотно­
шения синтаксического и семантического в контекстах естест­
венного языка.
Различая синтаксические и семантические области дейст­
вия, они позволяют по-новому взглянуть на роль понятия "об­
ласть действия оператора" в интенсиональных языках, использу­
емых для анализа контекстов со сложными внутриконтекстуальными зависимостями. Позиция интенсионального (миропорождагацего)
оператора определяет, в каком возможном мире производится
оценка следующей за ним подформулы и, вместе с тем, устанав­
ливает определенные отношения информационной (семантической)
зависимости, например, зависимости выбора индивида от выбора
возможного мира. Слияние этих двух функций интенсиональных
операторов не является необходимым и иногда их полезно разде-i
лять.
2. Трактовка темпоральных анафорических выражений как
56
1
1
]
I
траторов возврата связана с нежелательностью эксплицитной
••щнтификации по возможным мирам. Объектные анафорические вы.,0КИя типа "он", по-видимому, не порождают подобных проб­
ам и могут быть рассмотрены как связанные переменные. ВмесI с Тем, в ряде интенсиональных контекстов переменные, заЬшапцие объектное анафорическое выражение и его антецендент,
руины быть связаны различными кванторами. Рассмотрим два
-»дкласса контекстов такого рода.
2.1. Контексты с "интенсиональным тождеством"»
Проблема "интенционального тождества" П.Гича (см. L8J)
ютает для предложений с двумя пропозициональными установка­
ми различных лиц, в одной из которых содержится кванторная
^раза, а в другой - анафорическое местоимение, грамматичес­
ким антецедентом которого является эта кванторная фраза. При­
меры таких предложений:
(6) Хоб думает, что (некая) ведьма отравила кобылу Боба,
а Ноб верит, что она (та же самая ведьма) убила сви­
нью Коба
(7) Джоан полагает, что ночью ее хотел убить какой-то
человек, но комиссар полиции уверен, что он (этот
человек) был лишь плодом ее больного воображения
(см. [_14]).
Проблема интенционального тождества - тождества при от­
сутствии определенного указания - возникает тогда, когда обе
установки (Хоба и Ноба, Джоан и комиссара полиции), имеющие
общий "фокус", рассматриваются как установки de dicto - не
направленные ни на какого определенного индивида. Такая ин­
терпретация в определенной мере противоречит общему тезису о
том, что "... повтор в анафорических структурах всегда слу­
жит для обозначения индивидуализированного объекта, то есть
объекта определенного" [з, 17б]. В отличие от установок 4« г,
установки de dicto не предполагают уникальности своего объекта как его тождества во всех возможных мирах, вводимых дан­
ной установкой. Установки Хоба и Ноба (Джоан и комиссара) на­
правлены на один и тот же объект, который, тем не менее, мо­
жет быть различным для различных возможных миров, совмести­
мых с установкой Хоба (Джоан) или Ноба (комиссара полиции).
Именно на такой интерпретации настаивает П.Гич и именно она
57
составляет проблещу.
Дело в том, что выразить интерпретацию предложения (6)
стандартными средствами интенсиональной логики можно либо
формулой
(8) тх 3 х(х - ведьма & х отравила кобылу Боба) &
в н 3 у(у - ведьма & у убила свинью Коба),
либо формулой
(9) Тх Зх(х - ведьма & х отравила кобылу Боба &
Bw(x - ведьма & х убила свинью Коба)),
где тх - "Хоб думает, что...",
- "Ноб верит, что -- Однако интерпретация (8) не соответствует требованию1?
единого "фокуса” установок и имеет "обратным переводом" на
русский язык предложение
(10) Хоб думает, что некая ведьма отравила кобылу Боба,!
а Ноб верит, что некая ведьма убила свинью Коба. I
Недостаток интерпретации (9) состоит в том, что опера-J
тор веры Ноба включен здесь в область действия оператора мн#
ния Хоба. Этой интерпретации соответствует предложение
(11) Хоб думает, что некая ведьма отравила кобылу БобаI
и что Ноб верит, что она (та же самая ведьма) убил
uiffc
свинью Коба.
Таким образом, основная сложность заключается в том,
что, с одной стороны, местоимение "она", находящееся в обл
А
сти действия установки Ноба, должно включаться и в более ши­
рокую область действия оператора установки Хоба, поскольку в
нее включается грамматический антецедент этого местоимения,
но, с другой стороны, оператор установки Ноба не должен вк!
чаться в область действия оператора установки Хоба. Отмечая«
указанную сложность, П.Гич писал: "Я не могу сделать пяжя
набросок структуры оператора, который хорошо фиксировал бы
логический смысл этого" (т.е. такого пересечения областей)
[8, 630].
Как показал Э.Сааринен, таким оператором является опе­
ратор возврата. Он предложил использовать его для формально!
репрезентации предложения (6) следующим образом:
(12) Тх 3 х(х - ведьма & х отравила кобылу Боба &
Ф Т х Вц (х - ведьма & х убила свинью Коба)) [10,254]
Однако, как отмечает сам Э.Сааринен, такое применение
58
»uep&TopoB возврата не дает полного решения проблемы интенци-
ииалъного тождества. Дело в том, что решение этой проблемы
«оотоит в ответе на вопрос, как могут быть тождественны объ­
екты различных установок de dicto, в то время как установка
1!оба в формуле (12) является de re (оператор в н включается в
область действия экзистенциального квантора, что служит син­
таксическим признаком установки de re).
Мы предлагаем иной способ формальной репрезентации пред­
ложения (6) с помощью операторов возврата:
(13) Тх 3 х£х - ведьма 4 х отравила кобылу Боба) &
^>рх в и 3 У (у - ведьма & у убила свинью Коба) &
ф Т х (х - у)/
294J.
З д е с ь ^ х в ^ Т х (х*у) отсылает к актуальному миру, что,
однако, не принуждает нас к признанию реального существова­
ния ведьм. Тождество двух объектов в актуальном мире не обявательно влечет их актуальное существование. В данном случае
ото интенсиональное тождество, поскольку переменные в форму­
ле (13) связаны кванторами, входящими в область действия ин­
тенсиональных операторов Тх и в н . Рассматривать в актуальном
пире свойства и отношения реально не существующих объектов
(в том числе и такое их отношение как тождество) позволяет,
например, семантика С.Кришсе для кванторной модальной логики
(см. [ 4 ] ) .
Существование отождествляемых объектов предполагается
лишь в тех возможных мирах, по предметным областям которых
проводится квантификация - в нашем случае в мирах мнения Хоба и веры Ноба. При этом мы вынуждены связы­
вать анафорическое выражение и его антецедент различными ква­
нторами, так как соответствующие им объекты существуют в воз­
можных мирах, связанных различными отношениями альтернативно­
сти. Необходимость использования различных кванторов для ана­
форически связанных выражений прямо вытекает, таким образом,
из специфики проблемы интенционального тождества - тождества
индивидов, присутствующих в "интенциях" (пропозициональных
установках de dicto) различных субъектов.
2.2. Контексты с пропозициональными установками de re,
предполатяидими различные способы идентификации.
Использование различных кванторов для анафорического вы59
ражения и его антецедента определяется в данном случае нали­
чием у квантора в контексте установки de ^дополнительной ijÿ*
нкции. Дело в том, что, связывая переменные, свободно входа*
шие в область оператора установки, квантор осуществляет Kpoev
-идентификацию (перекрестное отождествление) соответствую^ ^
индивидов. Индивида, по которым проводится квантификация, j ,i
считаются одним и тем же индивидом, различным образом пред^ |
ставленным в возможных мирах, совместимых с данной установив,
Тем самым "перекрестное отождествление" индивидов, принадле­
жащих предметным областям различных возможных миров, дает
один "вполне определенный" индивид. При этом такое отождеств
ление может проводиться различными способами - на основе зна
комства, описания и т.п. Как отмечает Я.Хинтикка, "...к
яся простота идеи "обычного" индивида, по видимости прочно
коренящаяся в повседневной реальности, оказывается всего
лишь отражением привычности и внедренности в наше сознаний
одного конкретного метода перекрестного отождествления, кото­
рый тем не менее пользуется eub specie aeternitatis (т.е.виъ
specie logical
) всего лишь относительными привилегиями
по сравнению с другими методами" [7, 90-91]. Различным мето-»
дам перекрестного отождествления соответствуют различные
кванторы.
Рассмотрим следующий пример, в котором используем с ш е т
Э.Сааринена (см. [б, 253J), несколько модифицируя его в це­
лях анализа анафорической номинации в контекстах с устано
ками de re.
Предположим, что Берт и Арчи - двое полицейских, арест
вавших Бертрана Рассела во время демонстрации. Они прочит_
большинство книг Рассела, детально знакомы с его биографией
и знают, в частности, что тому 90 лет. Однако Берт узнал Ра
села, а Арчи - нет и уверен, что стоящему перед ним моложа__1
МУ человеку не может быть 90 лет. Таким образом, в определен]
ном смысле истинно утверждение:
(14) Берт полагает, что человеку, арестованному во вре
мя демонстрации, 90 лет, а Арчи думает, что ему
(этому человеку) нет 90 лет.
Какова природа местоимения "ему" в предложении (14)?
Нам представляется неадекватным анализ этого местоимения как|
60
мотоимения "лености", лишь замещающего имя "человек, аресмванный во время демонстрации", но не кореферентного ему.
Медь и местоимение, и его антецедент в предложении (14) имеют
Общий референт - реального Рассела, который, правда, порожда­
ет различных "феноменологических двойников" в епистемических
трах различных субъектов.
В то же время стандартный способ анализа местоимения в
иредложении (14) уже как анафорического местоимения приводит
к неадекватной интерпретации
(15) 3 х [_(х - человек, арестованный во время демонстра­
ции) к в б (возраот х - 90 лет) к т д и (возраст х 90 лет) ] .
Эта интерпретация приписывает Берту и Арчи несовмести­
мые мнения и не учитывает того обстоятельства, что Арчи прос­
то не отождествляет арестованного человека с Расселом и у не­
го не возникло бы никаких разногласий с Бертом при обсуждении
возраста знаменитого философа. Дело не в том, что Берт и Ар­
чи имеют несовместимые мнения, а в том, что в описанной ситу­
ации они по-разному идентифицируют арестованного ими Рассела.
Наличие различных типов идентификации требует использования
различных кванторов. Пусть "3" - квантор, базирующийся на
перспективной идентификации, основанной на знакомстве, а " Е "
- квантор, базирующийся на дескриптивной идентификации, осно­
ванной на описании (см. £б, 253]). Тогда требуемая интерпре­
тация может быть представлена следующим образом:
(16) J x [(х - человек, арестованный во время демонстра­
ции) к в 6 ( возраст х - 90 лет) к Еу (у = х к тА
"'(возраст х - 90 лет)].
Здесь учитывается то обстоятельство, что человек, арес­
тованный во время демонстрации, идентифицируется для Берта
как Рассел посредством описания,- из которого ему извеотно,
что Расселу 90 лет, в то время как для Арчи арестованный ин­
дивидуализируется лишь на основании "знакомства" - непосред­
ственного впечатления, полученного в полицейском участке и
свидетельствующего, что арестованному не может быть 90 лет.
Анализ различных типов интенсиональных контекстов с ана­
форической номинацией средствами кванторной интенсиональной
тглтпгеп гтаттг'Фятаттяе'гг'.Я полезным КаК ДЛЯ ПОНИМЭНИЯ ЛОГИЧ6СКОЙ
61
структуры таких контекстов, так ж для самой этой логики. С
одной стороны, он позволяет уточнить логический статус ана-1
форическжх выражений, которые иногда целесообразно pacci
ржвать как переменные, связанные различными кванторами, или]
же вообще не как переменные, а как интенсиональные оператс
ры. С другой стороны, такой анализ выявляет некоторые
цитные предпосылки кванторной интенсиональной логики, касг
щиеоя, в первую очередь, понятия "область действия интенс!
нального оператора". Введение "анафорических" операторов вс
зврата позволяет развести такие функции стандартных интенс!
овальных операторов как указание возможного мира, в которс
производится оценка, и установление отношений информационнс
зависимости. Отражение в языке интенсиональной логики pas
чных типов естественно-языковой идентификации и коидентификации расширяет его выразительные возможности, углубляет лс
гический анализ фундаментального понятия "индивид".
ЛИТЕРАТУРА
1. Арутюнова Б Д . Лингвистические проблемы референции//Новс
в зарубежной лингвистике. Выпуск ХШ. - М., 1982.
2. Богуславская О.Ю., Муравьева И.А. Механизмы анафорическс
номинации//Моделирование языковой деятельности в Интел-«
лектуальных системах. - М., 1987.
3. Головачева А.В. Идентификация и индивидуализация в ана,
рических струнтурах//Категория определенности-Heonpej
ленности в славянских и балканских языках. - М., 19
4. Крипке С. Семантическое рассмотрение модальной логики//
Семантика модальных и интенсиональных логик. - М., 198]
5. Падучева Е.В. Анафорические связи и глубинная структура
тейста//Проблемы грамматического моделировц* * М . , V.
6. Сааринен Э. Являются ли суждения объектами пропозицион«
них установок?//Модальние и интенсиональные логики и их!
применение к проблемам методологии науки. - М., 1984.
7. Хннтжкка Я. Логико-эпистемологические исследования. - М.,
1980.
8. Geach Р. Intentional identity//Journal of philosophy, ^ЭЬ\
v.64, n.20.
9. Harman G. Anaphoric pronouns as bound variables:
semantics?//Language, 1976, v.52, n.1.
10. Kamp H. Formal properties of nnow"//Theoria. - Lund,
т.34, part 3.
11. Kaplan D. Bob and Carol and Ted ana Alioe//Approaohes to]
62
Natural Languages. - Dordrecht, 1973«
Kurtonina H., Shulgina E. What shall me gain by using activlty approach in logical sonantice?//Abstract0 of 8
international congress of logic, methodology and philo­
sophy of science. — M., 1987»
Saarinen E. Backwards-looking operators in tense logic
nnd in natural language//Game-theoretioal semantics. Dordreobt, 1979«
Saarinen E. Intentional identity interpreted//Game-theoretical semantics. — Dordrecht, 1979«
А.Д.ИМЕДЕВ
ПРОБЛЕМА ВЫБОРА РЕЛЕВАНТНОГО
ДЕНОТАТИВНОГО ПРОСТРАНСТВА И
ТИПЫ МИР0П0Р01ДАВДИХ ОПЕРАТОРОВ
Прж опжсанми соотнесенности языковых выражений с внеНЦ}
ковымж объектами необходимо иметь в виду, что референты я з %
ковых единиц могут фиксироваться в различных фрагментах внвф
языковой действительности. Они могут принадлежать не только
реальному миру, но и некоторой воображаемой действительно^^
наир, вымышленному миру художественного произведения. Hepafe
лжчение разных типов внеязыковой действительности может прм»
водить к разнообразным парадоксам теории референции (ср. [ 1 %
с.173; 2, с.181]).'
йшышяенная действительность художественного произведи
ния обычно подается как реальная, с использованием тех же
языковых средств, что и при описании реального мира (исклю*
чение составляют некоторые особые случал, такие, как "язык
причастий" литовских сказок). Более интересны для лингвиста i
случаи, когда несовпадение внешнего »вира речевого отрезка о
реальной действительностью подчеркивается с помощью специа^
них языковых средств: наклонения, модальных слов, интонаций
и т.д.
’ |Т
Успешный поиск референта может быть осуществлен
условии, что ясно, какому фрагменту внеязыковой действите
стж он принадлежит. Услышав просьбу: Сходи за спичками на
ню, - адресат речи вряд ли будет гадать, о которой из мно»
ва кухонь, имеющихся в различных домах идет речь; существе
ный фрагмент действительности здесь квартира, в которой н
дятся собеседники. Для высказывания В данном треугольнике мА
в роли существенного фрагмен!
действительности выступает "микромир" данного треугольника;
референты слов медиана и биссектриса определяются именно по
отношению к нему.
i
Чаще всего существенным оказывается лишь какой-то одии|
временной среэ внеязыковой действительности, соответствуют)
"точке отсчета" (т.е. обычно моменту речи или моменту, о ко64
юром ждет речь). Такие именные группы (ИГ), как президент
JA, чемпион мика до шахматам, £ е к т о р ^ Ш Ш , функционируют
■•Лично как определенные ИГ, хотя, вообще говоря, в истории
существовало более одного президента США, чемпиона мира по
•мматам и т.д.
Любое множество объектов, способных быть референтом язы­
кового выражения, назовем денотативным пространством. Фраг*инт внеязыковой действительности, которому принадлежит рефе:=#нт некоторого языкового выражения, назовем денотативным
вространством, релевантным для данного языкового выражения.
Таким образом, поиск референта предполагает предварите­
льное выявление релевантного денотативного пространства. Не
поегда эта задача может быть разрешена посредством достаточ­
но простых правил. Для существительного ректор в высказаванви fljgaccK^gy^«^^
релевантным при некоторой бе­
дственной интерпретации является денотативное пространство
ннститута, в котором работает говорящий, взятое в момент, од­
новременный с моментом речи (т.е. объектом, обозначаемым по­
средством существительного ректор является человек, выполня­
вший функции ректора данного института в момент речи). В оп­
ределенных контекстных условиях возможны и другие интерпре­
тации: напр., речь может идти об институте, в который говоря­
щий собирается прийти в качестве посетителя, о лице,которое
отанет ректором в некоторый момент в будущем,и т.п. Вычислив
релевантное денотативное пространство, мы можем однозначно оп­
ределить обозначаемых объект; в противном случае мы не смокем сделать выбор между лицами, которые являлись и будут яв­
ляться ректорами различных учебных заведений в различные мо­
менты времени.
Особенно важны правила выявления релевантного денотати­
вного пространства для выявления, референции ИГ в безартиклевом языке (напр., в русском). Противопоставление определен­
ной и неопределенной референции в безартиклевом языке может
быть описано с точки зрения соотношения референта ИГ с ее
энстенсионалом в релевантном денотативном пространстве (под­
робнее см. [11]).
В некоторых случаях в релевантном денотативном простра­
нстве можно выделить один или несколько центральных объектов.
5 88
65
Р
Для референции к объекту, являющемуся центральным в релевант |
“Ч 1
ном денотативном пространстве, может оказаться несущественным дескриптивное содержание ИГ и в таком случае используотп*
"индексальная" референция - референция при помощи личного т
стоимения или ИГ, включающей указательное местоимение в иди*
тифицирупцем значении. С другой стороны, если дескриптивно«
содержание ИГ достаточно для того, чтобы однозначно идента^и
цировать референт, индексальная референция оказывается нево­
зможной.
(«п!юм введенных в поле зрения адресата речи^, множество учаопиков описываемой ситуации и т.п., причем объекты, непос»дственно названные в предшествующем тексте, имеют приоритет
ред коннотируемыми объектами, объекты, на которые говоря■ttt непосредственно указывает (напр., при помощи указательноо жеста), - перед названными в предшествующем тексте объекта­
ми, объекты, занимающие центральное место в описываемой ситу­
ации,- перед периферийными. Указанные стратегии действуют
•"»к при индексальной, так и при чисто дескриптивной референ­
В ряде случаев говорящий волен употребить или не употре­ ции; в обоих случаях может возникать двусмысленность, связан­
бить показатель идентификации - в зависимости от того, наско­ ная с тем, что применение приоритетных стратегий не дает од­
лько он убежден в индивидуализирующих способностях дескрип- ■ нозначного результата - ср. Мать Оли, когда_она_заболела,
ции*: Мы увидели лыжника. Вдруг (этот) лыжник упал. При упо-1 тала очень нервной2 (она - матГ^илиГоля?Т^и Петров попросил
треблении показателя идентификации этот мы имеем дело с ' ш ы 1 йпанова рассказать обо всем_оТ1дг (отцу Петрова или Иванова?).
дексальной референцией, в противном случае имеет место чисто
Трудности, связанные с использованием приоритетных стра­
дескриптивная референция. Необходимость референциального по4
тегий для выявления релевантного денотативного пространства,
казателя в высказывании
|
можно продемонстрировать на примере использования терминов
этого лыжника уже встречали и раньше обусловлена тем, что во
родства в тех случаях, когда объект родственного отношения
второй части высказывания речь идет об иной ситуации, связа­
ив указал эксплицитно. Стандартная приоритетная стратегия сонной с иным моментом времени и потому предполагающей иной де­ отоит в следующем: при определении лица, в микромире которо­
нотативное пространство, в котором дескрипция лыжник не моги­
го фиксируется референт, субъект действия имеет приоритет пе­
ла бы однозначно определить референт. В то же время референт
ред говорящим, говорящий - перед адресатом речи (за исключе­
ИГ этого ^лыжника является центральным в релевантном простра­
нием случаев, когда один из участников коммуникации ребенок:
нстве, как объект, только что введенный в "поле зрения” ад­
он имеет приоритет перед всеми). В силу этого в высказывании
ресата речи.
Иван р а с с к ^ а ^ ^ ^ с ^ м ^ м а т е р и речь, скорее всего, идет о ма­
При определении того, какое именно из многих возможных
тери Ивана, в высказывании У_мужа неприятности - о муже гово­
денотативных пространств является релевантным для конкретно« рящей; в высказывании Ж е н а ^ ^ э а ^ ^
го употребления ИГ, действует "принцип Приоритета"2 . В со от А уехала (А.Веселый) ИГ жена обозначает жену говорящего, а в
ветствии с этим принципом в роли релевантного денотативного
высказывании Работник с женой уехал на хутор обозначала бы
пространства могут выступать микромиры любого из участников
*ену работника. Тем не менее различные факторы могут повлечь
коммуникативной ситуации и любого из объектов, каким-то обПри этом нахождение объекта в поле зрения адресата речи не
»бязательно связана с дейксисом или анафорой: ср. И никто не
1 А.В.Головачева 3 называет подобные случаи контекстами
взывал его по имени, а п ррс^р^^щвщ^он"^. и так как все ка"слабой идентификации".
yyï'MiHÿTy думал С о нём, _то это неопределенное название про­
о
ставлялось более"'ясным, чем полное имя,
никогда не заибтавРассмотрение проблем, связанных с прагматическим "принци­
|Яло перёспралшвать '(Л.АндфеевТ. '
""
“
^
пом Приоритета" и выбором приоритетных стратегий см. в [4, .
' Пример Д.Э.Розенталя [В , с.162]; ср. обыгрывание возможносгиразличного соотнесения личного местоимения с ‘референтом у
А.Гулгакова: 0 браслете знает Константин. Передай ему (не
браслету, а КонстантинуТ^лоипривёт.
66
•fl
Î
изменение стратегии: так, высказывание Вы ненавидите
скорее должно быть понято как высказывание о мухе субъекта |
предложения, т.е. слушающей, однако в пьесе "Дядя Ваня" 4<ч
ва пол участников коммуникации (Елена Андреевна говорит Bol
ницкому) однозначно показывает, что речь идет о муже говори
щей. Если беседуют две женщины, то высказывание ___ __
зал уме... понимается как высказывание о муже говорящей
Что вам ^рассказал: муж? - скорее как вопрос о муже слушай^!]
Нормально, если в предложении есть несколько терминов родот
ва, то их референты фиксируются в одном и том же микромир
(это вытекает из единственности фокуса эмпатии - см. [ $ ] ) ;
однако следует учитывать возможность смены фокуса эмпатии^
для достижения художественного эффекта: Он рад, что_ Hejioxoji
на
мужа
барыниной Аннушки, с которым
скандалы
происходят
--- ^
— —
---------- ц^ - г .1,, .
—.^1
^ 14- “
**" I * *‘N *рм>'
1
'***' '* * ■ »' . ^ 1Г
в две недели^ он л о ш т с я к жене, а та боится (Б.Зайцев).
Релевантное денотативное пространство может огран
ться каким-то одним временным срезом, определяемым момент
отсчета (т.е. моментом, хронологически совпадающим с описы^
ваемой ситуацией или с моментом речи). Релевантное денотат»,
вное пространство может сужаться под воздействием и другие 1
элементов высказывания.
*®
Указанные приоритетные стратегии существенны не только
для установления референта, но и для выбора номинации. В п р
мере из Л.Толстого1 : Продам мешок огурцов. - на. эти деньги
ps^jKyraao - ИГ с указательным местоимением (эти^еньги) н$||
может быть заменена ни на личное местоимение ( % £ о д а м ^ л е ^ и |
orypnoB^-jia_Hffic курищ^куплю), ни на ИГ без местоимения Щ
(
^
П
р
о
д
а
м
. Использов»
ние личного местоимения невозможно, поскольку при установлен
нии антецедента местоимения объект, названный в предшеств
щем тексте, имеет приоритет перед подразумеваемым ("тум
антецедентом), а "деньги" лишь коннотируются глаголом п_
дать. В то же время чисто дескриптивная референция невозм
на ввиду свойств подчиняющего глагола купить, имеющего в св
ем толковании сему "деньги" (что обусловливает невозможное?!
сочетания ^куплю на^^еньги). При других подчиняющих предика*
Этот пример приводится М.И.Алехиной
68
/7, с.54} и Е.В.П
гйХ предпочтительной оказывается чисто дескриптивная референ­
ция: Продам мешок огурцов, а (*эти) деньги закопаю в саду
п ^ о п ь ю р п о ^ ^
*
~
Понятие релевантного денотативного пространства позволя­
ет во многих случаях сформулировать правила, регулирующие
употребление и референциальную интерпретацию имен и дескрип­
ций, более простым образом. Рассмотрим в этой свяэи наблюде­
ния М.М.Бурас и М.А.Кронгауза [ 9 ] , касающиеся употребления
определенных дескрипций, обозначающих временное свойство, в
высказываниях, содержащих обстоятельство времени, которое
указывает на момент, предшествующий моменту времени. Согласно
§тим наблюдениям, ИГ может быть использована, если выражае­
мое ей свойство присуще объекту в момент времени, фиксируе­
мый в высказывании: В 19.. г. страны Латинской Америки noceтел президент США; Осенью я .познакомился с вдовой акад.Петрова; В 1837 г. был^убит на дуэли автор "Евгения Онегина". Ес­
ли же объект не обладает данным свойством в момент фиксируе­
мый в высказывании, но обладает им в момент речи, использова­
ние соответствующей ИГ возможно только в том случав, когда ее
референт принадлежит "данному", а не вводится в рассмотрение
при помощи данной ИГ2 : говоря о нынешнем президенте США, мож­
но сказать Президент США родился в I9II г . . но едва ли допус­
тима фраза
точно так же пра­
вильно высказывание CjgeHofl Ito^oBajÆüjBMecTe^учшись^в^школе, но аномально: В классе у нас была хорошая компания: жена
Иванова, ...
Указанный факт получает естественное объяснение в терми­
нах приоритетных стратегий при выборе релевантного денотатив­
ного пространства: временной срез, соответствующий "данному"
имеет приоритет перед временным срезом, соответствующим "но­
вому". Сказанное объясняет и нарушения правила М.М.Цурас и
вой [8, с.29] в подтверждение тезиса, что ИГ с указательным
местоимением может соотноситься с коннотированным в предшест­
вующем тексте объектом.
* Таким образом, упомянутый тезис М.И.Алехиной и Е.В.Падучевой нуждается в некотором уточнении.
2 Исключение составляют "прямые имена" объекта типа мой отец,
моя жена и т.п.
5-3 88
69
М.А.Кронгауза в случав такого диалога: Какие знаменитые люди
родилнсь^^лш^
шестой чемпион митра по шах­
матам. Дело в том, что в данном случае релевантное денотати­
вное пространство не ограничивается каким-то одним временным
срезом: вопрос, ставится о том, чем именно I9II г. выделен
среди других годов, составляющих временной континуум.
Названные приоритетные стратегии объясняют выбор точки
отсчета не только для определенных дескрипций, но и для ИГ
прочих референциальных типов. В силу этих стратегий в выска­
зываниях Г ^ у в и д е ^ ^ с а д а ш ш ; Все^поздщавляли^юбе^от
точ
ка отсчета совпадает с временем, о котором идет речь, а в ви
оказывании Наш_до^огой^окойнга все-таки умел дратьсд (Шварц
- с моментом речи. Для ИГ, включающих дейктический показател!
релевантным всегда является временной срез, определяемый мо­
ментом речи: ср.
"Пврадоксальные" высказывания в контексте прошедшего времени МО'
гут иметь место в случае, когда приоритетные стратегии пред­
полагают совмещение разных точек отсчета в рамках одного выс­
казывания, надр.: ”Т ы ^ 5 ш ^ 1 Ш о н с ц ) ^
нимают в
^ тогдашне
была бабушкой". "Вот странно, - подумал Мишутка, - бабушка к
вдрут^не ^b^J^aöyiiiKOÄ" (ЮЛкоБлев).
^
Во всех рассмотренных случаях мы не можем говорить о
l
"миропорождении" в полном смысле слова: происходит лишь су- i
жение релевантного денотативного пространства до некоторого!
фрагмента действительности, представляемой говорящим как ре4
альная.
'
Иное дело, когда денотативное пространство, релевантное
для некоторого употребления ИГ, оказывается переменным. В
этом случае переменным оказывается и референт соответству:
щей ИГ. Возьмем налр., высказывание В^аждом равнобедренном
треугольнике медиана совпадает с биссектрисой. Ни о каком
конкретном треугольнике речь не идет; высказывание имеет об
бщенное значение. В то же время нельзя предположить, что ре-т
ферент слова медиана^- множество всех медиан всех равнобед-î
сренных треугольников, а референт слова биссектриса - множес-тво всех биссектрис: ведь утверждение о совпадении всех ме
диан и всех биссектрис просто лишено смысла. Совпадение, он
70
-отором идет речь, имеет место в пределах "микромира" любого
равнобедренного треугольника; тем самым в роли релевантного
шнотативного пространства здесь поочередно выступают "микро»
кары" различных равнобедренных треугольников. Референты слов
медиана и биосектриса фиксируются внутри каждого такого "миромира", но остаются нефиксированными в целом.
Чаще всего релевантное денотативное пространство бывает
иоременным, когда оно задается поочередно выбираемыми элемен­
тами некоторого введенного в рассмотрение множества. В этом
олучае ИГ, вводящая в рассмотрение данное множество, высту­
пает в роли "миропорождаицей". Ср.: Ко^^ин^,^с б и в а ет ^ с е -ока (Пушкин): переменное денотативное пространство для слоп/Гседок вводится "миропорождаицей" ИГ конь; Иногда любовни­
ки убивают^свошс^любовнщ (Чехов) : "миропорождаицая" Щ 1 лхь
00ВНИКИ вводит денотативное пространство, релевантное для ИГ
üBomcjroö^Hm^; KoHeijjBe^aerjcg^o (пример Е.В.Падучевой) "миропорождающая" ИГ дело обусловливает нефиксированность
референта ИГ конец.
Случаи, когда к ИГ, "порождающей" переменное денотатив­
ное пространство, производится анафорическая отсылка, мы
пмеем дело с так называемой "коассигнацией", напр. Каждый
(Ш^остз^дыша^члч^^
шали его (Пушкин);
(Окуджава). В
классификации Е.В.Падучевой [1 0 ] анафорическому местоимению
при коассигнации соответствует особый денотативный статус ИГ-переменная. Однако следует иметь в виду, что местоимение
не единственный способ индексальной референции, связанной
коассигнацией с множественной ИГ: ср. ... Он^фи^тствовал
каждого, даже^незнакомого ч е ^ ^ ^ ^ с л и ^ ^ л о ^ к ^ т о т ^ в ы с к ^
нывал намерение загулять (А.Грин).
Представляется, что во всех рассмотренных случаях имеет
место один и тот же тип референции - определенная референция
н переменном денотативном пространстве. В пределах каждого
из изменяющихся денотативных пространств референт определя­
ется однозначно, хотя по отношению к различным из этих дено­
тативных пространств ИГ соотносится с различными референта­
ми. Такую разновидность определенной референции целесообраз­
но назвать дистрибутивной определенностью [jl, c.7j.
1-4 88
71
В случае, когда ИГ обозначает объекты, распределенные
по некоторому множеству денотативных пространств и при этом
в каждом из меняющиеся денотативных пространств имеет место
неопределенная референция, можно говорить о дистрибутивной
неопределенности. В каждом из меняющихся денотативных про<$т*
ранств дистрибутивно неопределенной ИГ соответствует свой
объект, хотя в каких-то из пространств объекты могут и сов"миропорождапцая" ИГ - любше^даух^людей, дистрибутивно неоп­
ределенная ИГ - тема для разговора.
Дистрибутивная неопределенность имеет в русском языке
специальное средство выражения - местоимения на -нибудь; ne#
редаюцие значение нефиксированности референта в реальном мхР0: ср. Каждый день к нему кто-нибудь приходил.
С "миропорожд а щ и м и " операторами дистрибутивности сход­
ны "миропорождающие" операторы гипотетической модальности, в
роли которых может выступать вопросительность, такие вводи®
слова, как вероятно, конечно, по-видимому, - иными словами;
все операторы, выражающие предположение о том, как может об#
стоять дело в реальной действительности. В роли переменно
денотативного пространства, порождаемого такими оператор
выступает множество возможных миров, совместимых с тем, чт
известно говорящему о реальной действительности, и с высказ
ваемой гипотезой. Поскольку в каждом иэ этих возможных мир
с ИГ может соотноситься свой референт, мы имеем дело с ф
сированностью референта в каждом из меняющихся денотатив
пространств и нефиксированностью референта в реальной дейс_
витальности, т.е. как раз с тем, что характерно для дистриф
тивной референции. Это обусловливает, в частности, употреблю
ние в контексте гипотетической модальности показателей н е ф ^
ксированности референта (местоимений на -ниб^ь) : KfeBe^HoVf]
mo-mg^yiejjemj^aaajy;
Воэ; Быть может, нас слышалаI
ктонмбзгдь. Иногда употребление местоимен!ьГ1^^
ется основным показателем, свидетельствующим о значении пред
положительности, напр. "С у д н с ^ ^
ниор,
^j^-j^jCro^ro_jcanHTaH?^jîm To^He^8Hajn_8Tox^^^_^KaKofi^-HHÔyj»
“о л о к о с о ? \ ^ п р ^ ^
кю^окосос, где нет значения предположительности. В подобных
-*учаях "миропорождающий" оператор со значением предположи^льности в тексте не представлен, однако о наличии этого
чкачения свидетельствуют референциальные свойства ИГ.
Противопоставление местоимений на -нибудь местоимениям
оо значением фиксированности референта в контексте дистрибу­
тивности или модального оператора соответствует нахождению/
ивнахождению соответствующей ИГ в сфере действия "миропорож­
дающего" оператора. Иными словами, выбор местоимения оо зна­
чением фиксированности референта может означать, что релева­
нтное денотативное пространство не является переменным, а
J представляет собою фрагмент реальной действительности. ДруI Iгая возможная интерпретация употребления показателей фикси­
рованности референта в контексте оператора, порождающего пе­
ременное денотативное пространство, состоит в том, что эти
показатели свидетельствуют о соотнесенности ИГ с одним и тем
хе референтом в каждом из меняющихся пространств.
Дистрибутивные ИГ отличаются двойственностью референциj вльных характеристик. По отношению к каждому из меняющихся
денотативных пространств дистрибутивная ИГ характеризуется
j соотнесенностью с фиксированным референтом; с другой стороны,
по отношению ко всей совокупности этих пространств такая ИГ
может пониматься обобщенно. Слово отца в высказывании Всякий
человек должен почитать отца соотносится с конкретным лицом
для микромира каждого отдельного человека, однако по отноше­
нию к совокупности всех людей слово отца понимается обобщен­
но, соотносится со всяким отцом.
Такую двойную соотнесенность дистрибутивных ИГ необхо­
димо учитывать в тех случаях, когда дистрибутивная референ­
ция лежит в основе соотнесенности с внеязыковой действитель­
ностью целого отрывка. Именно на основе двойной соотнесеннос­
ти строятся многие математические рассуждения. Ср: Возьмем
I
произвольный^мшюбедр^
равные углы... Предложения строятся так, как если бы речь
ш л а о конкретном .треугольнике, а ИГ b j k î m , медиана, с^боковыми сторонами соотносились с конкретными объектами: с самим
рассматриваемым треугольником или с определенными его элемен73
тами. С другой стороны, рассуждение сохраняет силу для люб
го треугольника (на этом и строится доказательство); поэто!
и все ИГ, используемые в нем, имеют обобщенное значение.
Такой способ соотнесения языковых выражений с внеязыко-'
вой действительностью может быть назван наглядно-примерным
описанием [12J . Чаще всего обобщенную окраску выражениям в (
наглядно-примерном описании сообщает анафорическая связь с
генерализованной ИГ, выступающей в таком случае в роли "ми<
ропорождавдего” оператора. Приведем такие примеры:
(1) Вслед за фронтом шел наш брат...
И служил ему котомкой
Боевой противогаз.
Шел он, серый, бородатый...
И по горькой той привычке
Как в пути велела честь,
Он просил сперва водички,
А потом просил поесть (Твардовский).
(2) Настоящий писатель работает по десять часов в день..,
Наконец он стввит точку. Теперь он пуст... Потому
что он вдруг, видит, что... весна прошла... Целый
век прошел, а он прозевал, не видал ничего этого
(Ю.Казаков).
В начале отрывка (I) встречается ИГ наш^б^ат в значен
"мы и нам подобные". В данном значении эта ИГ всегда имеет
общеродовую референцию. Последующие предложения с личным ме
стоимением строятся так, как будто бы речь шла о конкретном
лице, однако анафорическая связь с выражением наш^брат при-'
дает местоимению и всему описанию обобщенное значение. В пр;
мере (2) обще родовое употребление ИГ и ^ т о ш ^ й ^ ш с а т е л ь оба
спечивает обобщенное понимание последующих местоимений - н
смотря на использование их в предложениях с предикатами, не
употребляющимися в общих суждениях.
Особенно характерны наглядно-примерные описания для пи­
сателе й-романтиков, поскольку художественный метод романтиз­
ма предполагает такое изображение конкретных, единичных яв­
лений, при котором в этих явлениях проясняется нечто общее^
Ср. характеристику романтического метода Жуковского, дан74
г
(при этом в тексте не обязательно представлен эксплицитный
"миропорождающий" оператор).
Иной тип "миропорождающих" операторов представлен пока­
зателями ирреальной, контрфактической модальности: условным
и повелительным наклонением, будущим временем, конструкциями
со значением цели. В роли релевантного денотативного простра­
нства, порождаемого такими операторами, выступает множество
возможных миров, совместимых с содержанием контрфактического
предположения. Поскольку такое денотативное пространство яв­
ляется переменным, в нем могут возникать все те явления, ко­
торые связывались с денотативными пространствами, порождае­
мыми дистрибутивностью и гипотетической модальностью. Рефе­
рент, фиксируемый в таком денотативном пространстве, остает­
ся нефиксированным в реальной действительности; ср. использо­
вание анафорического местоимения в следующих примерах, пока
мы остаемся в пределах порожденного ирреальным оператором де­
нотативного пространства, и невозможность такого местоимения
при выходе за его пределы: Aj m h b ^ ö h JB o ^ ^
старушку, только ласковую и добрую, и как бы я был доволен!
Жил бы я с ней ^a^BoeMjBHHorçaÆHiKe (Чехов); Вот простую
девку^з_^ст£шиц^
^ с нями^^ней (П.Васильев).
Однако тот факт, что переменное денотативное простран­
ство, порождаемое ирреальным оператором, несовместимо с ре­
альной действительностью, позволяет говорящему выбирать но­
минацию объекта двояким образом: с. точки зрения описываемой
ирреальной ситуации или с точки зрения реальной действитель­
ности. В первом случае мы имеем дело с номинацией de dicto,
во втором - с номинацией de re. Случай, когда объект удовлет­
воряет номинации и с точки зрения описываемой ирреальной си­
туации, и с точки зрения реальной действительности, удобно
описывать как номинацию, являющуюся одновременно номинацией
de dicto и de re. Этим двум видам номинации соответствуют два
ную Г.А.Гуковским [13, с.45] : "Конкретность романтизма специ­
фична... Герой романтика - единичный человек, но он в то же
время всякий любой человек в потенции" (подробнее о наглядно­
примерном описании в творчестве В.А.Жуковского см. [12]).
75
вида интерпретации заданной номинации: понимание de dicto и
понимание de re.
Не всегда ясно, какими правилами определяется выбор по­
нимания de dictoiura de re в модальном контексте в каждом ко­
нкретном случае. Так, в высказывании Если бы Маша прочла^го
это и ценило б ы е е_мнение о нем ИГ ее мнение^онем должна по­
ниматься de re - то мнение, которое Маша имеет в реальной
действительности. В то же время в высказывании Если б Антон!
на^шдимировне^
бы за ангелочка в чистейшем оригинале. А если бы знала, о
ч е м ^ о н^умае^
(Б.Зайцев) ИГ
свое мнение понимается de dicto - то мнение, которое Антони­
на Владимировна имела бы в рассматриваемой контрфактической
ситуации.
Нередко делалась попытка отождествить противопоставле­
ние пониманий de dicto - de re и противопоставления фиксиро-j
ванности референта в ирреальных денотативных пространствам
(при нефиксированности в реальной действительности) и его |
фиксированноети в реальной действительности. Независимость
этих двух противопоставлений иллюстрируется высказыванием^
ведь у меня могла бы быть дача с газовым отоплением. Это вы*»
оказывание имеет четыре возможных прочтения. При нефиксировлином в реальной действительности референте ИГ д а ч а ^ г а з о -i
вым отменяем и понимании de dicto говорящий высказывает ут­
верждение, что в некоторой ирреальной ситуации он мог бы
приобрести какую-нибудь дачу и оборудовать на ней газовое ■■
отопление. При фиксированности референта и понимании de diojl
говорящий имеет в виду приобретение вполне определенной да-М
чи, на которой он мог бы оборудовать газовое отопление. ПрИ|[
нефиксированности референта и понимании de re говорящий п р ^
дполагает, что мог бы приобрести какую-нибудь дачу, на коте
рой имеется газовое отопление. И, наконец, при фиксирований
сти референта к понимании de re говорящий имеет в виду несс
стоявшееся приобретение конкретной дачи, на которой есть
зовое отопление,
Правда, следует иметь в виду, что, хотя рассматриваем^
противопоставления теоретически независимы, в ряде случаев
76
налицо эмпирическое совпадение между ними. Так, в высказывании Д^же^в^тажой^оитуацки^я^0ы^не^_мог^у^а^ить^мою_жену в на­
иболее естественном прочтении ИГ MorojKeiiy соотносится с реНрентом, фиксированным в реальной действительности, и пони­
мается de ге (женщина, реально являющаяся женой говорящего);
я в высказывании Ддже_^»^гакс^
^вою жену естественно понимать ИГ свою жену de dicto , и тем
Ьамым она может характеризоваться дистрибутивной референци­
ей (различные референты в различных возможных мирах). Иными
пловами, первое высказывание можно понимать как "Моя жена та­
кова, что я не мог бы ее ударить", а второе - "Я таков, что
не мог бы ударить своей жены". Таким образом, названные про­
тивопоставления необходимо учитывать, формулируя правила рефлексивизации в русоком языке.
Следует иметь в виду, что неоднозначности, связанные с
противопоставлением de dioto - de re , не очень характерны
для модальных контекстов. Ситуации, когда это противопостав­
ление необходимо учитывать для правильного понимания номина­
ции в модальном контексте, чаще встречаются на страницах parбот, посвященных проблемам референции, нежели в процессе ре­
альной коммуникации. В частности, это объясняется тем, что
миры, служащие денотативным пространством при описании контр­
фактических ситуаций, не имеют самостоятельного существова­
ния, независимого от выбранного нами способа описания этой
ситуации. В определенном (весьма неформальном) смысле можно
было бы сказать, что употребление ИГ в модальных контекстах
в естественном языке в большей степени согласуется с подхо­
дом С.Крипке, нежели с подходом Я.Хинтикки. В соответствии
с представлениями С.Крипке, многие языковые выражения вооб­
ще не различают прочтений de dicto - de re в модальном кон­
тексте. Другими словами, по отношению к любой воображаемой
ситуации они обозначают тот же самый объект, что и по отно­
шению к реальной действительности. Такие языковые выражения
получили название жестких десигнаторов. К ним относятся име­
на собственные, названия естественных классов, как правило названия артефактов и др.
С поведением жестких десигнаторов в модальном контексте
связан ряд проблем. Мы остановимся лишь на одной из них - на
77
употреблении жестких десигнаторов в ирреальных суждениях т<л
дества.
В соответствии с анализом С.Кринке любое возможное су»*
дение тождества является необходимым; или, что то же, любо»
тождество, не имеющее места в реальном мире, является нево|*
можным. Отсюда следует, что в биноминативных суждениях тож­
дества с ирреальной модальностью главные члены не могут бьф
жесткими десигнаторами. Действительно, соответствующее суа
ние оказывается либо тавтологичным, либо противоречивым.
Из сказанного вытекает следствие: в ирреальных бинол
тивных предложениях при наличии в качестве главных членов
двух жестких десигнаторов один из них должен пониматься не^
жестко, в переносном значении. Основные способы нежесткого!
понимания - метафорическая интерпретация (Если бы А был в£й
"Если бы А был похож на В") и функциональная интерпретации
(Если^бы^А был^_В = "Если бы А был на месте В"). Эти два спо­
соба переносной интерпретации жесткого десигнатора в ирре*
ном биноминативном суждении каламбурно сталкиваются в изве
ном диалоге: [Парменион:] Если бы я был Александр, я бы
н я л ^ с л о в и я ^ и ^ а . - [ Александр:J И^я^бы^принял их, если бы^
был^Па^менион. В первом высказывании имя собственное в пози­
ции сказуемого должно пониматься функционально ("на месте (Александра"); во втором - метафорически ("Если бы я был та-^
кой (робкий), как Парменион...") .
ц
Иначе обстоит дело с ИГ в контексте предикатов пропози­
циональной установки. В этом случае в роли релевантного дв4
нотативного пространства выступает мир представлений субъе^
та пропозициональной установки. Устройство этого денотати!
го пространства может почти непредсказуемым образом отличат
ся от устройства реального мира. Поэтому проблема перекрес^
ной идентификации, имеющая для модальных контекстов, с то*
зрения С.Крипке, лишь эпистемологическую значимость, в кон-;
тексте предикатов пропозициональной установки превращаете
в семантическую проблему. Объекты, принадлежащие денотатш
ному пространству, порождаемому пропозициональной установи]
Несколько подробнее вопрос об интерпретации жестких десиг*
наторов в ирреальных предложениях был рассмотрен в [14].
78
ной, не совпадают с объектами, принадлежащими реальной дейстщтельности и отождествляются с ними лишь в результате пере­
крестной идентификации (которая к тому же в ряде случаев мо­
нет осуществляться различными способами). Таким образом, по­
нятие жесткого десигнатора неприменимо к контекстам глаголов
пропозициональной установки; любое тождество денотатов раз­
ных имен, имеющее место в реальном мире, может не иметь мес­
ти в денотативном пространстве пропозициональной установки.
(Сказанное отчасти сформулировано С.Крипке в виде "загадки
контекстов мнения" [15] и одновременно служит разрешением
•той загадки.
Поскольку в роли релевантного денотативного пространства
выступает мир представлений субъекта установки, адекватной
номинацией объектов является номинация, выбираемая с точки
арения субъекта установки, т.е. номинация de dloto. Номина­
ция de ге имеет место, когда говорящий производит перекрест­
ную идентификацию объектов релевантного денотативного прост­
ранства (т.е. мира представлений субъекта установки) и реаль­
ного мира и использует для обозначения референта имя или дес­
крипцию его коррелята в реальном мире. Передача содержания
чужого мнения или высказывания при этом оказывается не впол­
не адекватной; в некоторых случаях, напр., при глаголах мане­
ры речи (nj^ejrraTb, п^окдичать) она вообще недопустима /1б];
в других рассматривается как демагогический прием [17].
В случае, когда пропозициональная установка не включает
модального значения, напр. при передаче содержания чужого вы­
сказывания, она не порождает переменного денотативного прост­
ранства и значения нефиксированности референта. Однако пере­
менное денотативное пространство порождается такими предика­
тами, содержащих сему модальности, как п^едоолм^ать, хотеть,
^цать. В контексте этих предикатов существенны и противопоста
вление фиксированности - нефиксированности референта, и про­
тивопоставление de dicto - de re. Как и в случае ирреальной
модальности, эти противопоставления независимы друг от друга,
что иллюстрируется примером Дж.Фодор: Чарлд хочет^купить па­
льтовая у Билла [ 1 8 ] , где ИГ пальто как у Бьлла имеет четы­
ре прочтения. В то же время и здесь имеет место эмпирическое
совпадение этих противопоставлений: ИГ с референтом, не фик79
сированным в реальном мире, как правило, предполагает номжиф
цию de dicto, ИГ со значением известности говорящему - ном»>
нацию de re. Иными словами, в высказывании Иван хочет же1Аг|
ся_2т ^ к а к о й ^ ^
номинация к^асотка/ c K o p eeBcdW,
принадлежит Ивану и выражает сущность его желания, а в выси*
зывании
~ номинация^'
принадлежит, скорее всего, говорящему, а Иван может с ней
быть не вполне солидарен.
Таким образом, следует различать миропорождаадие опера-»
торы, ответственные за возможную нефиксированность референт!,
в реальном мире, и операторы, порождающие возможность hoi
нации de dioto. Оба этих свойства присущи показателям ирре­
альной модальности и предикатам пропозициональной устало:
с семой модальности. Максимальное число референциальных не<
нозначностей, связанных с порождением особых денотативных^
пространств, возникает в контексте этих последних.
jf
ЛИТЕРАТУРА
f
10. Падуче ва Е.В. Денотативный статус именной г р у х ш ы ж е г о
отражение в семантическом п редставление/ЛшиВШИТИ.
Сер. 2. Информ. процеоон и системы. - 1979. - » 9, с.2531.
11. Иевлев А.Д. Определенность - неопределенность в названиях
лиц в русском языке. - Автореф. дисс. ...канд. филол.
наук. - М., 1984.
U. Шмелев А.Д. Изображение действительности в эанней прозе
В.А.Еуковского/Л^сская речь. - 1984, - J* 2, с.39-44.
13. Гуковский Г.А. Душкин и русские романтики. - М.; Худож.
лит., 1965.
U. Шмелев А.Д. Семантика возможных миров и высказывания тож­
дества//Тезисы конференции аспирантов и молодых научных
сотрудников / ИВАН СССР. - Т. 2. - М., 1987, O.I60-I62.
16. Крипке С. Загадка контекстов мнения//Новое в зарубежной
лингвистике. - М., 1986. - Вып. 18, с.194-241.
Cole Р. On the origine of referential opaoity//Syntax and
semantics. Pragmatice. — H.Y. eto., 1978 - Vol.9» P.1-22.
17. Падучева Е.В. К теории референты : таена и дескрипции в
не экстенсиональных контекстах//1ТО^ИНИТИ. Сер • 2. Ин­
форм. процессы и системы. - М., 1983. - f l , с.24-*!9.
18. Podor J.D. The linguietic description of opaque oontexts.
- N.Y.; L.: Garland, 1979. ,
1. Линский Л. Референция и референтц//Новое в зарубежной л Д
гвистике. - М., 1982. - Вып.13, с.161-178.
2. Серл Дж.Р. Референция как речевой акт//Там же. С.179-2(
3. Головачева А.В. Идентификация и индивидуализация в ан£
рических структурах//Категбрия определенности - неот
деленности в славянских и балканских языках. - М.,19<
с.175-203.
4. Бергельсон М.Б., Кибрик А.Е. Прагматический "принцип П|
оритета" и его отражение в грамматике языка//Изв.АН С И
Сер. лит. и яз. - 1981. Т.40, № 4, с.343-355.
|
5. Розенталь Д.Э. Практическая стилистика русского языка. М.: Высшая школа, 1974.
J
6. Kvmo S. Subject, theme and the speaker'в empathy//Subject
and topic - îï.Y.î Acad.preee, 1976 - p.417-444,
1
7. Алехина М.И. Категория определенности - неопределенности
предмета в современном русском языке. - Дисс. ...кандь
филол.наук. - М., 1975.
7
8. Падучева Е.В. Референциальные аспекты высказывания (сема#
нтика и синтаксис местоименных слов). - Автореф. дисс.’
...д-ра филол.наук. - М., 1982.
i
j
9. Eiypac М.М., Кронгауз М.А. Взаимодействие референциальны]
характеристик: фактор времени/уиропозициональные пред! ■
каты в логическом и лингвистическом аспекте. Тез. дою£
раб. совещания. - М., 1987, с.32-35.
6 88
80
j_ ТЕКСТООБРАЗОВАНИЯ.
I ЧАСТЬ
С.Е.НИКИТИНА
ФОЛЬКЛОРНЫЕ И НАУЧНЫЕ ТЕКСТЫ: ТОЧКИ
СОПРИКОСНОВЕНИЯ И ОТТАЛКИВАНИЯ
Повседневная речь содержит в себе множество языковых
тенденций и харктеристик; далеко не все они явны и отчетли­
вы. В специализированных текстах, удаленных от повсе-'днемик
речи, эти неотчетливые признаки могут стать доминантными,
одни из тенденций превращаются в обязательную норму, другие
сводятся к нулю. В этом смысле интересно сопоставление нвиболее далеких друг от друга типов текстов, обслуживающих\|м»
ные, в определенном смысле противоположные коммуникативны#
потребности. Можно ожидать, что некоторые признаки, наличво«
вующие в повседневных текстах, будут принимать в таких спе­
циализированных текстах противоположные значения, оставляя
для бытовой речи середину.
Наука и поэзия, соответственно, научные и поэтические
тексты принято считать контрастными по ряду признаков, с.Mi)
кус насчитал пятьдесят две оппозиции мевду научной и худо*#*
венной коммуникациями - это сумма всех противопоставлений,
которые указывались в научной литературе (I). Перечислении*
С.Маркусом признаки весьма разнородны. Одни из них, как от­
мечает и сам автор, действительно отражают существенные
свойства рассматриваемых видов коммуникации.(например, рел*«
вантность/нерелевантность оппозиций истина/ложь или возмож­
ность разрешения любого вида неопределенности при переходе
не другой уровень абстракции в научном тексте и существова­
ние неотъемлемой от художественного творчества неопределен­
ности в поэзии). Другие признаки являются спорными (наприм^
противопоставление рационального в, науке и эмоционального в
поэзии).
Некоторые из указанных противопоставлений повторяют г |
Друг друга или сильно пересекаются (ср. например, противо-!
доставление общих значений в науке особым, единственным с Л
лам в поэзии и противопоставление общих стереотипов в науке!
частным стереотипам в поэзии).
|
В целом, представленный С.Маркусом компендиум оппозиций
является весьма богатым материалом для лингвистических раз­
мышлений о двух мирах, не только противостоящих друг др^гу,
82
имеющих и признаки сходства«
Мы ограничимся сопоставлением научных текстов только с
иим видом поэтических произведений - текстами фольклорными.
'\jhoR стороны, контраст между этими видами коммуникации
<4«ен быть резче, чем между наукой й профессиональной поэ**
м.ц: ведь это - противопоставление двух мировидений - на­
гого и мифологического, сложившихся на разных стадиях че»ечества; противопоставление двух основных форм коммуни­
кации - письменной и устной, где для понимания структуры
. «ста важны не только формы его фиксации, но и способы его
; редачи от поколения к поколению, т.е. наличие письменной
1и устной традиций. С другой стороны, научные и фольклорные
,ксты объединены общим признаком: они несут на себе печать
флективного творчества. Эта общая черта, на которую обра­
з а внимание Т.В.Радзиевская (2) противопоставляет научные
д фольклорные тексты профессиональной поэзии и определяет
|Лый ряд других общих для этих текстов признаков.
Коллективность в фольклорном творчестве не нуждается в
доказательствах. Коллективность в научной деятельности нооит
иной характер, чем в фольклоре: ведь научное творчество, в
гличие от фольклорного, авторское и в этом смысле' должно бы
сближаться с профессиональной поэзией.
Однако в отличие от индивидуальности поэтических автор­
ских миров, научная картина мира должна быть общей для всех
членов научного коммуникативного сообщества, иначе между нини невозможно общение} конвенционадьность научных знаковых
оистем предполагает коллективную языковую деятельность по
построению научной картины мира.
Перейдем к конкретному рассмотрению сходств и различий.
I.
Картины мира - научная и фольклорная - и, соответст­
венно, научные и фольклорные тексты для своего понимания тре­
буют высокого уровня специальных знаний. Это противопоставля­
ет их большинству текстов профессиональной художественной
литературы и текстам повседневным, для понимания которых до­
статочно общекультурных фоновых знаний.
Необходимость высокого уровня специальных знаний при по­
нимании научного текста очевидна;для приобретения таких зна­
ний человек проходит систематическое обучение. Не столь оче-
1.-2 88
83
виджо это для понимания фольклорных текстов. Между тем i_
дитонный фольклорный текст, особенно обрядовый, - это о«Ц
жым обраэом зашифрованное сообщение, понимание которого Щ
бует энаиия символики, а символы, как и термины, а к к у м ) ^
ют в себе сгустки смысла; знания основных семиотических 1#^
п о з и ц и й , которые часто являются стержнем текста (например,
противопоставление гусей и лебедей в свадебных песнях кад
чужого я своего мира), знания того, каким элементам другщ
кодов в обряде соответствуют единицы вербального кода.
Может возникнуть вопрос: разве обаадает этими знаяи|Ц
носитель фольклора, особенно сегодня? Конечно, нет. Поня^
фольклорный текст на всех его смысл o b e i x уровнях может пы­
таться только исследователь фольклора. Тем не менее кол*
тивные фоновые знания, необходимые для правильного фуи _
нирования фольклорного текста, носитель фольклора имеет.
Только в отличие от науки, где фоновые знания осознаны и
приобретаются сознательно, в традиционно фольклорной ку.
ре эти фоновые знания усваиваются бессознательно, непро.
вольно, вместе с запоминанием текстов в определенном обря
довом или бытовом окружении.
2.
Одним из способов лингвистического представлен
картины мира является тезаурусное описание, включающее в
себе языковые единицы и эксплицированные семантические от­
ношения между ними, существенные для. данного вида текста.
Очевидно, что тезаурусы поэтов будут резко отличаться друг,
от друга - не только и не столько словниками, сколько
1
"магнитными полями" слов, схематически выражаемыми сетью
семантических отношений между словами, показывающими их
взаимную ориентацию. Не может быть единого тезауруса в поэ*
зии - это противоречит самой природе авторского художест­
венного творчества. Напротив, традиционные фольклорные тек*,
сты в каждой культуре - это произведения одного коллектив^I
ного автора, и их язык может быть представлен единым теэа^
урусом, в котором при словарных статьях есть пометы об ос(3
бенностях жанров. Единым же тезаурусом может быть представ­
лен язык конкретной науки при условии доминирования в ней
одного направления и в рамках действия одной парадигмы, по­
скольку оо сменой парадигмы структура тезауруса может резко
измениться.
84
Плодами коллективной языковой деятельности в науке яв•нвтся единицы тезауруса - термины и терминологические сло*-сочетания. Конечно, создателями терминов являются отдель­
но ученые, но судиба этих терминов:в науке определяется тем,
I .ртмет или не примет их по содержанию (как элементы научной
(-«нцепции) и по форме (как удачную номинацию) коммуникатив­
ное сообщество ученых.
В сущности, термины и терминологические сочетания, при­
емке в определенной школе или в целом научном "обиходе", яв­
ился стереотипами мыслительной деятельности в определенной
плести знания, а символы и устойчивые сочетания типа брови^
.орного^соболя, очи ясного сокола являются образными стерео,1пём^Т^ольклоре. Оба вида стереотипов прошли "предварм»альную цензуру коллектива", по выражению П.Г.Богатырева (3,
I
<?2).
Стереотипы описания часто формируют научные текоты оп­
ределенных жанров (4)«
Стереотипы в фольклоре - словесNue формулы, "общие места" - закрепляют фольклорный текст в
памяти носителей. Стереотипность делает и научные и фольклор­
ные тексты предсказуемыми в отличие от текстов профессиональ­
ной поэзии.
3.
Коллективное начало сказывается и в типе оценок, ха­
рактерных для научных и фольклорных текстов. Конечно, в этих
текстах могут встретиться любые оценки; мы будем говорить
только о преобладающем типе.
Сходство между научными и фольклорными текстами обнаружи|вется в структуре оценки. Как известно, в оценке различают
объект оценки, субъект и основание (5*, 6). В текстах обоих
видов субъектом оценки является не отдельная личность, а кол­
лектив ,8 в основании оценки лежит ориентация на норму, стан­
дарт, образец; преобладающий тип оценок в научных и фольклор­
ных текстах - оценки нормативные-.
В научном тексте мало чисто оценочных слов и высказыва­
ний. Нормативные оценки, имеющие внешнее языковое выражение,
появляются в работах обзорного типа. Объектом оценки здесь
ивляется научное описание: теории, гипотезы, выбор методики,
способ Изложения йогут оцениваться в терминах правильный/неиравильный, адекватный/иеадекватный, точный/неточный, тонкий/
6-3 88
85
грубый, логичный/нелогичный. Оценка ориентирована на этал(
описания, принятый за норму.
Такой тип оценки характерен, например, для лингвистшиц
которая имеет дело не с установлением законов, а с экспликб;
цией имплицитных правил, а потому важными становятся внеэмпирические критерии оценки теории, такие, как противоречивость/непротиворечивость, полнота/неполноста (7, 130).
А.А.Ивин разделяет ценности в науке (т.е. то, что оце­
нивается как плохое или хорошее) на внутренние и внешние.
Внешние ценности охватывают широкий круг образцов, норм,
правил. С ними тесно связан стиль теоретического мышления.
Внутренние ценности включают в себя номинальные определения
теории, соглашения, принятые в ней, аналитически истинные,
утверждения. Как отмечает А.А.Ивин, "в обычные научные теог .
рии оценки и нормы (нормы, по А.А.Ивину, являются частными 1
случаями оценки - С.Н.) входят только в виде смешанных опи
сательно-оценочных положений" (8, 230). Оценки не лежат на
поверхности и требуют для своей экспликации методологическо­
го анализа.
Оценка в фольклорных текстах также часто неявна. Это но
значит, что в фольклорном языке мало оценочных слов. Наоборот
их мнРго; эстетическая оценка, например, имеет весьма разно­
образные способы выражения. Так, прилагательные белый и ла­
зоревый, как заметил А.Т.Хроленко (9),
указывают не толь-1
ко и не столько на цвет, сколько на внешнюю привлекательность
объекта (бела банюшка, цветы лазоревы). Оценочный компонент
таких слов должен быть зафиксирован в словарном описании.
Однако есть оценки, не содержащиеся в непосредственной семал
тике слова, но обусловленные его поэтической функцией в тек­
сте. Так, постоянные эпитеты, эти яркие и безусловные показо*
тели традиционной фольклорной поэтики, выражаются прилага-|
тельными как целиком оценочными ( Д £^й_конь, славный Киевград), так и чисто дескриптивными
0ыстра_р^ка, калена стрела). Однако все постоянные эпитеты выполняют |
функцию оценки в описании фольклорной картины мира как мир
идеальной нормы. Постоянные эпитеты выражают нормативную
оценку, описывая предмет таким, каким он должен быть по пр;
роде и назначению. В' этом смысле в терминах лексических фу:
86
нций они выражают функцию Ver хотя на уровне непосредствен­
ной семантики могут выражать другие функции, что и создает
поэтическую "стереоскопию” (ср. буйный ветер - Magn на уров­
не непосредственной семантики словосочетания и Ver на уров­
не элементов фольклорной картины мира.
Субъектом этих оценок является безличный фольклорный
ооциум, коллектив (ср. с коллективным субъектом научных оце­
нок), предписывающий своим членам использовать в их актах
говорения уже готовые нормативные оценки. Так, герой духов­
ного стиха, который хочет бросить мир, уйти из социума,
нить отшельником, выстроив себе келью в три окошечка, опи­
сывает местоположение кельи, пользуясь нормативными оценка­
ми социума:
Что перво окно - во чисто поле
Что друго окно - во темны леса
Что третье окно - во синё море.
При внутреннем сходстве семантических структур оценки
и научных и фольклорных текстах, она тяготеет к противополож­
ным средствам внешнего выражения: для фольклора - к лексеме,
для науки - к высказыванию.
4.
Сходные черты обнаруживаются в коммуникативной орга­
низации научных и фольклорных текстов.Как известно, для науч­
ного текста характерна такая последовательность предложений,
в которой рема предшествующего становится темой следующего
предложения, и это связывается с логикой научного изложения
(10)t
хотя, конечно, это лишь одна из разновидностей
сцепления высказываний (II).
Вот образец фрагмента на­
учного текста (предложения пронумерованы нами):
"I. Формальная логика является одним из типов концепту­
ального исследования. 2. Предметом такого исследования служат
вначения определенных слов и выражений, а не сами вещи и со­
стояния, о которых мы говорим, когда используем эти слова и
выражения. 3. Своеобразие концептуального исследования, при­
меняемого в логике, определяется используемым его методом
формальных языков. 4. Именно этот метод отличает формально­
логическое концептуальное исследование от типов концептуаль­
ного исследования, используемых например, в этике или фило­
софии" (5, 15).
6-4 88
87
w
В этом фрагменте часть ремы первого предложения стано«
вится частью темы второго и третьего предложения. Рема трвЦ3
его предложения становится темой четвертого.
Фольклорному поэтическому тексту присуще та же органик
зация. Рема или часть' ремы предыдущей фразы становится темф
следующей. При этом связь предложений выступает в более об«
наженном виде, пооколыаг она осуществляется чаще всего сам«
простым способом - лексическим повтором. Это хорошо показал
К.В.Чистов, применивший модель Ф.Данеша к песенным фольклор­
ным текстам (12).
Вот пример такого сцепления из духози
ного стиха:
По лугу-лугу течет реченька.
Течет реченька все медовенькая.
Как по той по реке корабль плывет.
Как на том корабле сам Исус Христос.
Однако если связь предложений в научном тексте опреде­
ляется логикой развертывания передаваемой когнитивной инфор­
мации (это связь посылок и следствий, становящихся новыми
посылками), то структура фольклорного текста обусловливается
главным образом ассоциативными связями.
Рассмотрим фрагмент песни, где говорится что милый
покинул девушку:
Не на долго времечко, на часочек.
Eg часочек кажется за денечек,
А денечек кажется за недельку.
А неделька кажется за май месяц.
А май месяц кажется за полгода.
А полгода кажутся за годочек.
Уезжает миленький в городочек.
Формально сцепления фраз в этом отрывке сходны со сцеп­
лениями в научном тексте, однако здесь разворачивается сте­
реотипный ассоциативный комплекс, час — * день ~ г неделя — «
месяц —
подгода — + годочек, который наряду со множеством^
других аосоциативных комплексов (например, батюшка — -» матуу
ка — * братья — * сестрицы для свадебных песен: мать —
с*Ра — У »вяа для солдатских), выражая одну из главных ос
бенностей фольклорного мышления является мощным средством
текстообразования (см. об этом 13).
88
I Ц|
Таким образом, явления, внешне сходные в научном и
фольклорном текстах, внутренне противоположны по типу раз­
вертывания смыслов (вспомним, как негативно оцениваются
огруктуры научного текста, нанизываемые по типу "а вот еще”,
т.е. чисто ассоциативно).
5.
Тезаурусы, описывающие фольклорную и научную карти­
ны мира, сравнимы по числу регулярных оемантическпх связей,;
образующих языковую структуру. Многолетние работы по созда­
нию информационных тезаурусов и информационных языков, опиоывающих предметные области, показывают, что колинество сущещественных и регулярных отношений в них, как правило, не
превышает двух-трех десятков (14).
Первые попытки опи­
сать язык фольклора в словарной форме обнаруживают то хе
самое (15; 16). В обоих случаях мы имеем дело с замкнутыми
мирами с фиксированным числом связей, хотя наука - это во­
площенная динамика, деятельность по производству новых зна­
ний, а фольклорный мир статичен и весь построен на постоян­
ном возвращении к "вечным образцам".
И в языке науки, и в языке фольклора (соответственно,
в научных и фольклорных текстах) часть семантических отноше­
ний относится к универсальным отношениям, другая часть - к
специфическим. Так специфическим отношением в языке лингви­
стики является отношение "объект - способ его представления",
например, лексика - словарь, синтаксическая структура - gegeBo^ зависимостей. Это отношение составляет основу элемен­
та рных^выбказываний, наряду с другими высказываниями образу­
ющих научный текст: лексику языка представлявт толковый^рло^
синтаксическую структуру предложения можно представить
в виде дерева зависимостей. Примером специфического отношенияПГязыкеГфольклора является отношение между именем и его
символом:
девушк&=невеста - £ута, вишенье, калина, яблоня,
бе]реза, рябина, лебедушка, ^утица. На основе этого отношения
строится^один"из главных "кирпичиков" фольклорного текста психологический параллелизм, где имя и символ являются со
своими контекстами:
Не вызревши рябинушку
Нельзя заломать,
89
Не вызвавши девчоночку
Нельзя бзамуж брать.
Универсальны, присущи всем функциональным разновиднос­
тям языка и всем видам естественных текстов отношения сино­
нимии или части-целого, но каждое из этих отношений реализуя
ется на соответствуем материале совершенно особым образом.
Синонимия в научном языке, как отмечают многие исследовате­
ли, характерна для первого этапа развития науки (17),в раз­
витой же науке мы имеем дело с немногочисленными дублетами ^
и большой (при многочисленности теорий и концепций) квази­
синонимией, образсованной сходством понятий в разных смысло-1
вых проетранствах при значительном пересечении или практичв^
ком тождестве денотатов. (Ср. аллофон и вариант фонемы в aut»
риканской и советской фонологических теориях).
Нечто похожее мы видим в фольклоре. Собственно синони­
мов здесь мало. Однако квазисинонимичными можно считать од­
нородные символы, замещающие прямую номинацию. Упомянутые
выше рута, вишенье, рябина (растительный ряд) являющиеся
символами невесты, указывают на один и тог же денотат при
совершенно различных сигнификатах.
При малом количестве языковой синонимии в научных и в
льклорных текстах много синонимии текстовой, т.е. синони­
мичных высказываний. В фольклоре повторы - лексические и се­
мантические, от слова до значительных фрагментов текста, яв-«1
ляются текстообразующим элементом. Например, во фразе
||
Ты бери-возьми мой злачён перстень
ff
расположены рядом две синонимичные глагольные лексемы, а две
строки
Еще где же моя сужена посуживает,
Еще где же моя ряжена поряживает?
являются двумя синонимическими высказываниями.
В научном тексте, особенно в текстах учебников или тео­
ретических текстах гуманитарных наук, присутствует глубинная
синонимия, на первый взгляд, невидимая, но необходимая для
того, чтобы текст мог быть усвоен и понят адресатом. Этс си­
нонимическое варьирование каких-то основных концептуальных
положений может быть маркировано в тексте выражениями иными/
другими словами. Например:
90
"Взаимная независимость организации обоих языковых пла­
нов проявляется также и в том, что определенные единицы вы­
ражения или содержания, четко охарактеризованные в терминах
Юответствукщего плана, могут соотноситься с различными час■шми единицы либо, напротив, с различными сочетаниями единиц
противоположного плана. Другими словами (подчеркнуто мною i:,ll.) сегменты, имеющие однотипную структурную характеристи­
ку в пределах своего плана и в этом смысле являющиеся единицами
данного плана, могут соответствовать разнородным сегментам
другого плана, не подда'одимся одинаковой структурной харак­
теристике". (18, 95).
При некоторых общих внешних тенденциях в функционирова­
нии текстовой, синонимии ее употребление в научной и фольклор­
ной коммуникациях имеет разный глубинный смысл: в науке
наличие синонимии обеспечивает лучшее понимание, в фолькло­
ре семантические и лексические повторы так же, как и стерео­
типы, используются для нескольких целей, одна из которых задача устного усвоения текста для его воспроизведения и пе­
редачи между поколениями, возможно, даже не является главной.
6.
Примером признака, реализующего в научном и фольклор­
ном текстах противоположные значения, является родовидовое
отношение. В повседневной речи родовидовое отношение (менее
обязывающее название - гило-гиперонимическое) используется
не часто, но все-таки имеет место: мы говорим: береза, оси­
на и другие деревья. Научные и фольклорные тексты и, соответственноГ~эти языки поляризуют использование этого семантичес­
кого отношения: оно пронизывает научные тексты и нерелевант­
но для языка поэтического фольклора.
Для научных текстов конструкции типа А, В и другие X,
где Х-родовое понятие для А и В, очень типичны. Существуют
также специфические классификационные тексты, где описывают­
ся различные иерархические классификации. Особенно часты та­
кие _ тексты в теоретических трудах и учебниках. Например,
предложения деля$сл на простые и сложные, сложные предложеря^де^штся на сложносочиненные и сложноподчиненные и т.д.
Йтермин^о
дефинициям предъявляется тре­
бование определить термин через род и видовое отличие;
ие­
рархическая классификация положена в основу структуры словар91
ной статьи информационно-поискового тезауруса.
В фольклорных поэтических текстах практически не b c t j
чается замена конкретного имени его родовым названием. E cj
в свадебной песне употреблено слово яблоня, то оно не будет
заменено в этом тексте словом дерево. Слово дерево также мо*
жет встретиться в свадебных песнях, напримерТ^в^сочетании
кипарисное деревцо, где оно обозначает другое фольклорное
дерево того же уровня конкретности. В фольклорном мире есть
гуси и лебеди; в свадебных песнях они символизируют соответ-ч,.
ственно родню жениха и невесты. Есть еще и гуси-лебеди, но(
эту номинацию, на наш взгляд, не следует рассматривать как( ,,
замещение родового понятия птицы, как предлагается в (9 ).
Гуси-лебеди - это фольклорные птицы того же уровня конкрет­
ности, что и гуси и лебеди отдельно.
Заметим, что мы говорим здесь о тенденциях, а не о за­
кономерностях, не имеющих исключений.
7.
Последнее, на чем мы здесь остановимся - это соп
ление статусов метафоры в научных и фольклорных текстах. Ра<*
зумеется, эта тема должна быть предметом самостоятельного
рассмотрения, тем более, что о метафоре в науке и поэзии на-1
писаны не сотни, а тысячи работ. Здесь мы ограничимся н е с к о р
кими замечаниями в связи с нашим исходным намерением - попыт*
ться найти в каждом рассматриваемом признаке текста, общем
для фольклора и науки, точки соприкосновения и отталкивани#. i
Различие в метафоризации науки и поэзии обычно находяя 1
в том, что метафорическая номинация в науке первична - объект
ты до метафорического названия не имели номинации; в поэзии
метафора вторична: предметы как бы переименовываются.
Однако, если согласиться, что "наука сокращает нам опи
быстротекущей жизни", если считать, что научное знание стр>
мится охватить и запечатлеть единство универума, в котором
Бее взаимосвязано и вмещает в себя бесконечное множество л
добий, то метафора в науке является средством фиксации под
бий - средством, в котором интуиция часто идет впереди лог;
ки и тем самым сокращает путь установления связей (вспок
например, "корневые" метафоры физики волна и поле).В таком
случае роль метафоры и в науке и в искусстве едина.
92
Синако в фольклоре, выросшем из мифа, изначально мета­
форы не было. Был символ, рожденный на древней основе мифоло­
гических отождествлений. Метафора же ведет себя как тождеот»о, но им не является. Как отметил Потебня, метафора начина­
ется там, где кончается миф (19 ).
Метафора в науке уста-г
мавливает гипотетическое сходство, а не отождествляет. В этом
принципиальная разница между метафорой и науке и символом в
фольклоре.
Традиционный фольклор прошел много стадий и имеет в се«,
бе множество разных пластов. Конечно, в фольклорных текстах
есть много различных по происхождению символов и метафор. Ха­
рактерно, что многие символы и метафоры выросли из табу, т.е.
ьапрета на прямую номинацию. Так, в похоронных плачах обычно
не упоминается слово покойник, оно заменяется множеством ме­
тафор (см. Степанова 1985). Иными словами метафора в фольк­
лорных текстах иногда пытается скрыть известное. Можно ска«
вать, что метафора в науке, наоборот, пытается приоткрыть
неизвестное: ведь метафору используют для того, чтобы наз­
вать новый объект, знаний о котором недостаточно.
Итак, мы попытались на некоторых характеристиках текс­
тов - особенностях номинаций и стереотипов, примерах семанти­
ческих отношений, типах оценки, способах связи предложений,
характере фоновых знаний - показать сходство и различие фоль­
клорный и научной коммуникации. Эти характеристики дополняют
перечёнь из пятидесяти двух признаков С.Маркуса, о которых
мы писали в начале статьи. Думаем, что сопоставления текстов
науки и искусства могут в дальнейшем привести к новым неожи­
данным результатам.
Литература
1. Marcus S a Fifty-two oppositions between scientific and po­
etic communication // Pragmatic aspects of Human Communication,
Dortrecht, Holland, 1974.
2. Радзневская T. В. Научный текст как представитель особого
типа коммуникации. НТИ, 1984, сер.2,
10.
3. Богатырев П.Г. Фольклор как особая форма творчества. //
П.Г.Богатырев. Вопросы теории народного искусства. М.,1971.
93
4. Разинкина Н.М. О понятии стереотипа в языке научной ли#
тературы. // Научная литература: язык, стиль, ж а н р ы . М . , Ш
5. Ивин А.А. Основания логики оценок. М.,1970.
6. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.,1985.
5.
7. Гипотеза в лингвистике. М., I960.
го познания! Й ? ™ 1 9 8 7 . В научном П03на1,11и- // Логика наЭ У Ч ^
9. Фроленко А.Г. Семантическая ст /ктура фольклорного ело*
ва. // Русский фольклор XIX. Л,,
10. Троянская Е.С. "Коммуникативная четкость" как один из те»
нико-стилистическшс приемов достижения ясности изложения сти*
ля научной речи. //Обучение чтению научных текстов на иноот»
ранных языках. М., 1975.
11. Доблаев Л.П. Анализ и понимание текста. Саратов, 198?!
t v *»«^h c T0b К.В. Вариативность и поэтика фольклорного текс
IX Международный съезд славистов. История, культура, этно
фия и фольклор славянских народов. М., 1983.
13. Хроленко А.Г. Ассоциативные ряды в народной лирике. //
Русский фольклор. XXI, Л., 1981.
14. Никитина С.Е. Семантический анализ языка науки. М.,1987.
15. Slownik ludowych stereotypow dtzykowych. Zeszyt probny.
Warszawa. 1980.
16. Никитина С.Е. Словарь языка фольклора: принципы п остроеЯ
ния и структура. // История, культура, этнография и фольклфрщ
славянских народов. М. 1988.
■
IV. Путина А.Л. Формирование языка русской науки. Ы., 1964{j
18.. Общее языкознание. Внутренняя структура языка. М., 19723.
19. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М., 1976.
20. Степанова А.С. Метафорический мир карельских причитаний:
М* I It/OO«
Т.В.РАДЗИЕВСКАЯ
ВЕДЕНИЕ ДНЕВНИКА КАК ВИД КОММУНИКАТИВНОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Ведение дневника - особая, автономная область коммуника­
тивной деятельности человека. Между ней и другими видами
коммуникативной деятельности лежит четкая граница; входя не
просто в частную, но интимную сферу жизни лица, она не пере06кается с ними. В этом, например, ее отличие от эпистоляр­
ной коммуникации, которая, как правило, служит продолжением
непосредственного общения двух коммуникантов и воспроизводит
ого формы.
Ведение дневника (в дальнейшем мы будем пользоваться вы­
ражением "дневниковая деятельность") входит в контекст >1жизиенных"событий. В решении вести дневник основную роль играют
разнообразные жизненные обстоятельства и внеязыковые факто ры, - такие, как вынужденная праздность, неудовлетворенность
теми или иными аспектами непосредственного общения, событий­
ный "бум" и т.п. Они же, участвуя в формировании дневниковой
деятельности, влияют и на облик записей. Исследование явле­
ний в звене "дневниковая деятельность - жизнь" представляет
отдельную проблему. Нашей же задачей будет описать коммуни­
кативные начала, характеризующие этот род деятельности, оп­
ределить компоненты, из которых она может складываться, а
также основные коммуникативные роли, в которых может высту­
пать лицо, ведущее дневник.
Простого чтения дневниковых записей достаточно, чтобы
выделить в них несколько категорий. Так, к одной из них
можно отнести такие тексты, которые представляют собой пере­
числение происшедшего за день. Для иллюстрации приведем фрагоент из дневника С.И.Танеева: "Сделал много покупок. Обедал
в 12 часов у Масловых. Поехал с Пелагеей Васильевной на вок­
зал. Встретил Андрея Львовича, который тоже едет в Ясную По­
ляну. В II часов вечера мы прибыли на станцию Козлова Засе ка; там ожидала коляска. Нас встретила Марья Львовна" (3 ию­
ня 1895).
Отмечаемые в записи события могут относиться к любым сфе95
рам жизни лица - социально-кошуникативной (встреча с дру л
гом, собрание на работе, разговор с сыном), бытовой (завтрак
обед), культурной (посещение театра), интеллектуальной (рай*
мышлении о каком-либо предмете), эмоционально-психическо^
(чувства, настроении, переживании), физической -(самочуэотьф)
и пр. Они "подаются", - это видно из примера, - как уже не«
актуальные дли шшущего, к моменту записи отошедшлилддя но ®
в прошлое. Отдельная же запись часто выглядит как некий о т *
чет. Записи в таких дневниках, как правило, ежедневны, что#
соответствует "дефиниционной" идее дневника ж пониманию е щ
как поденных записей (см., например, Словарь Даля), или ж*
периодичны.
Иной тип дневниковых записей может иллюстрировать след}Ь
щ н й отрывок: Как невыносимо грустно, и тягостно жить подчао]
Книга выпадает из рук. перо также. Хочется жить, деятельное*
ти, движения, и одно... одно немое, тупое, глупое положение
сосланного в пустой городишко. Д у ш е я и з н е могаю. Стыдно д е ­
лается потом, но что же делать, я человек, не пдутарховоки!
герой, не лицо из жития святых. Это выдержка из дневника Гер
цена 1844 г.
Именно такие заметки, которые отражают состояние пишуще*
го в момент записи и в которых фиксируется эмоциональное со*
стояние лица, его раздумья или воспоминания, вызванные не давно происшедшим, реакции в виде критического замечания, вы
оказывания точек зрения, соображений по поводу какого-то вив
шнегс события и составляют вторую категорию дневниковых зат
сей. Записи этого типа не стремятся отобразить происшедшее «к
количественном аспекте, они "односюкетны": общая тенденция! '
здесь - отражение в отдельной записи одного события - мента
льного или эмоционального.
Если дневник состоит из таких - лирических - записей,
это означает, что дневниковая деятельность трактуется лиц
А \
ÎOI*
не как род занятий, элемент распорядка дня, а как существо:
ние одной из возможностей выражать то, что занимает его соз
н а ш е непосредственно в этот момент. Возможность сделать за
пись в дневнике равна здесь возможностй высказаться, верба­
лизовать "актуальное сознание".
Особый тип дневниковых записей образуют такие, которые
96
■даются в тот период, когда коммуникант находится вне "своГ пространственной и коммуникативной среды. Это записи, ко­
дов ведутся во время путешествий, поездок, военных кампаний
« т.п. ситуаций. Таков, например, известный дневник хирурга
невского, относящийся к военному времени.
Если предыдущие случаи ведения дневника образуют хронику
•мни коммуниканта, то здесь дневниковые записи, отражая,
,нме прочих, и события, в которых участвует сам коммуникант,
оадываются в историческую хронику. Они предполагают другого
Iрвеата, и именно поэтому их чтение посторонним читателем . m o o и нормальное явление. Коммуникативная деятельность в
ом случае мыслится как конечная, имеющая точку завершения,
(условленная конкретными жизненными обстоятельствами. Ее вре­
заний характер вполне осознается коммуникантом. Для нее ти«чна целевая установка - зафиксировать то, что представляетм интересным, заслуживающим внимания, следовательно, и задиI, и одновременно может уйти из памяти в период отсутствия
двоих" адресатов - постоянных коммуникативных партнеров.
■тогда же в деятельности присутствует перспектива использова(1*я таких записок в будущем при создании других текстов.
Ведение дневника этого типа наиболее отчетливо демонстри­
рует связь этого типа коммуникативной деятельности с жизнью,
nia вписывается в известную традицию и предстает в качестве
■лемента поведенческого стереотипа, ритуальной формы поведе­
ния. Иногда же отражает освоение лицом этих поведенческих
1'0рмI что часто наблюдается, когда ведущий дневник - юный че­
ловек, не обладающий еще "твердой", коммуникативной компетен■шей. См., например, отроческий дневник А.К.Толстого, который
л вел во время своего путешествия по Италии.
Дневниковые зашей, будучи весьма разнообразными в с тиле ком, тематическом и других аспектах, характеризуются тем об­
щий свойством, что субъект и адресат в коммуникативной ситу­
ации записывания совпадают. Это и позволяет исследователям
и области прагматики упоминать этот вид текстов для иллюстра|щи тезиса о том, что не может быть безадресатного текста,
.то при адресации самому себе субъект коммуникации и адресат
прагматически не тождественны друг другу и т.п. Это же обсто­
ятельство позволяет одновременно говорить о том, что ведение
дневника является формой реализации автокоммуникации [i].
' 88
Q7
Правомерен вопрос, так ли это и всегда ли это так. Даже чисДО
предварительное выделение типов записей, приведенное выше,
называет, что однозначно ответить на этот вопрос нельзя. Су­
щественно важнее выяснить, в какой степени автокоммуника1 Й»«1
ведение дневника и благодаря какому аспекту дневниковой ди*г
тельности реализуется автокоммуникация.
Ведение дневника в прашатическом отношении не являв ток
деятельностью элементарной, гомогенной, односоставной, напро
тив, это обычно комплексная, сочетающая в себе разные начади
деятельность. Ее протекание часто достаточно нестабильно: un
жно говорить о повышении или понижении интенсивности этой ди
ятельности, всплесках и затуханиях в ней, о качественных тра
нсформациях, "переменах ветра" и т.д. Причины таких колебании
достаточно очевидны: они обусловлены значительной степенью
свободы, которой располагает субъект коммуникации, и за кото­
рой стоит отсутствие контроля со стороны внешних факторов
(фактор адресата, фактор цензуры), отсутствие четкого п р а к ­
тического задания, не-институциональность деятельности,
еа
вхождение в сферу интимной жизнедеятельности коммуниканта.
Все эти обстоятельства, а к ним добавляется еще и отсутствие
"другого" адресата, обусловливают прагматическую недоопределенность ситуации, в которой должна протекать дневниковая да*
ятельность. Поэтому инициальный момент деятельности связан у
коммуниканта со стремлением доопределить ее.
Если коммуникант придает значение ведению дневника, он
будет стремиться наметить для себя какие-то из ее черт. Сооб­
разно со своими возможностями и желаниями он может перспек­
тивно определять тематику записей и критерии отбора материазВ,
(Буду писать о самом интересном/ о внешних событиях/ о моих!
отношениях стариной), врешГ^записи'Т^
* дробность коммуникат!
ных действий (как только
меня будет свободная минута, бл
делать записи), требования к периодичности (нужно вести __
вник вжедневно/в^вмя от времени, когда хочетсяТГ^Гофор^ле^
нию ( ^ д и ^е^сделал ^записи вовремя, то запищу о каждом дне
отдельно/ обо всем периоде/ пусть в записи будет^пробвлК^б,
метим, что другим путем доопределения может быть выбор кон
ретной модели дневника и решение следовать ей.
98
Презумптивное принятие таких установок отнюдь не означаI', вообще говоря, следование им в процессе деятельности. С
малом самой деятельности или на первом ее этапе субъект моgjT забывать о них. Если же он следует им неукоснительно, они
гмоют большое значение в "деле" доопределения прагматической
ситуации и в формировании облика дневниковой деятельности.
Жаднейшими из них мы считаем: I) установку на строцую регулярооть коммуникативных акций, которой отвечает понимание дневщковбй деятельности как разновидности регулярно совершаемых
'Щл, и 2) установку на нерегулярность действий, при которой
леденив дневника трактуется как наличие у субъекта возможнос­
ти в любой момент беспрепятственно выражать то, что занимает
.го сознание. Ниже мы рассмотрим два этих случая в свете того,
каким образом установка и соответствующая ей трактовка деяте­
льности определяет ее облик, какие черты она может обретать,
каковы ее функции.
I. Ведение дневника при установке на регулярность
в деятельности
Установка на регулярность может конкретизироваться как ус­
тановка либо на ежедневноеть, либо на периодичность. При еже­
дневной деятельности субъект как бы руководствуется императииом каждый день совершать данное "дело", при периодичности через более или менее равные промежутки времени. Регулярность
в деятельности, которая держится лишь на личной инициативе
коммуниканта, обусловливает ее ритмический характер. Такого
рода деятельность отражена дневниками Кюхельбекера, Танеева,
Шевченко и др. Характерен тот факт, что сбой при регулярнос­
ти в записывании может расцениваться коммуникантом как явле­
ние, заслуживающее внимания. Так, Кюхельбекер отмечает 18 ян­
варя 1832 г.: Вчера я не отметил ничего в дневнике моем, потому что нечаянно загасил_
_ч^у_с^чу^а^Кобыина^мм
не хотелось^ тревожить. Такого рода мета-заметки говорят о том,
чтсГ ведущий дневник не просто аккуратен при следовании своему
принципу, но и остро реагирует на его нарушения, считает, что
необходимо оправдаться, внести в текст записи сообщение о
причине пропуска.
Негативная самооценка сбоев в деятельности присутствует
в записи Кюхельбекера 22 января 1832 г.: Стоит только раз_
7-2 88
99
° А ^ м т ь э т о
о ^ е и ж е и чаде случится; докав» [
тельством может послужить мой дневник: сначала я продует*#
день, а теперь и два дня. Здесь коммуникант выступает как ш
рани тель избранного принципа деятельности.
С установкой на ежедневность может быть связано и ctjm«
ленив к формальной правильности ведения дневника - запади*
нию каждого текстового объема, отведенного одному дню. В «
случае при пропусках коммуникант строит запись поденно уж*
"пост фактум", по памяти. Такие случаи наблюдаются в днем»
ковой практике Танеева. Несомненно, что определенное влшм»
здесь имеет и такое обстоятельство, как использование для
записей тетради-ежедневника.
Установка на регулярность имеет много следствий и одна
из них касается соотношения между объектным (содержательниц
компонентом в коммуникативном акте записи и самим этим акт**Необходимость реализовать действие в положенное время трефу
ет, чтобы субъект к этому моменту готов был произвести зал* ,
чтобы он располагал материалом для нее. Поэтому здесь в ка­
честве презумпции коммуникативного акта выступает модальчЬв ■
необходимости или обязательности реализации действия, и им*« ,
но она, а не "наличие содержания" служит импульсом к ком»фш
кативному действию. Деятельностный аспект коммуникативной • |
ции может здесь преобладать над другим - мемориальным.
В силу регулярности формирования объектного компонента
прагматическая ситуация записи становится границей того врф*
менного отрезка, в котором локализованы события, способные
стать материале»! для записи. Коммуникант из протагониста,
инициатора, реализатора действия, наблюдателя событий, нос$>
теля тех или иных состояний превращается в прагматической 1
ситуации в называющего, описывающего, характеризующего эти'
события. Происходит переключение ролей некоммуникативных н»
коммуникативные, сопровождающие переход от "жизненных" ситу«
аций субъекта к прагматической - дневниковой. Последняя, эЬ»
тественно, оказывается им противопоставленной.
Регулярность такого переключения может вырабатывать
коммуниканта определенный автоматизм: для субъекта комм
нации акт записи становится "обычным делом", он не буде
думываться над тем, что и как, зачем, с какой целью писать,
100
i
»а будет испытывать трудностей, вызываемых письменным спосо­
бом действия. Тем самым отдельный акт записи будет приближа­
йся к обычному физическому действию, будет иметь экстенсио­
нальный характер.’Дневниковые записи становятся в этом
слу108 элементом распорядка дня; получают статус обычных ежедне­
вна занятий. Такм^ образом, записывание как коммуникативный
1*т противостоит деятельности субъекта, которая формирует его
,<Уьект; приближаясь же в силу регулярности к физическому дей­
ствию, оно дот^ал^яат число событий дня (периода), в которых
tin участвует.
Преобладание в акте дневниковой записи деятельностной фувЮии над мемориальной - одно из следствий соблюдения принципа
регулярности в "безадресной" коммуникативной деятельности.
й)но означает, что само действие приобретав* для коммуниканта
Большую значимость, чем его результат - произведенная запись.
Акт записи, состоявшись и выполнив свою функцию, тут же отход*т в прошлое, коммуникант, как правило, не возвращается к
своим записям по много лет и, если возвращается, то отнюдь не
о прагматическими установками. (См., например, следующее сви­
детельство Конст.Сомова в застои II сент.1920 г.: "Вечером
дома... читал свой дневник, отрывки 15 и 16 года. Чрезвычайно
'шш интересно1). Отметим, что превалирование деятельностной
функции позволяет говорить о тем, что ведение дневника - это
коммуникация, нацеленная на процесс, а не на результат, и цеиочка дневниковых записей отражает именно этот тип коммуни­
кации.
Одно из следствий соблюдения регулярности в дневниковой
деятельности касается такого компонента коммуникативного акта
как его перлокутивный эффект. Он здесь локализуется в офчре
психики коммуниканта. Именно поэтому часто отмечается психо­
терапевтическая роль дневниковых записей [4]. Этому способст­
вует выработка навыка к переключению ролей и его "тренаж", а
выполнение действия, отвечающего определенному порядку, ка­
ким и является регулярное записывание, ведет к установлению
эмоционального равновесия, т.е. к определенному изменению
состояния сознания. А это одна из существенных черт автокочмуяикации [I]. Поэтому такой коммуникативный акт имеет, на­
ряду с деятельностной и мемориальной функциями, и фунгдию
автокоммуникативную.
7-3 88
101
Еще одна особенность регулярного ведения дневника состой*
в том, что оно способно формировать определенный узус - круг
привычных тем, "сюжетов" и способов их передачи, которые с т а *
новятся традиционными для данного коммуникативного процесса,
Ежедневность (или периодичность) задает представление о "ка­
либре" описываемых событий: предметом записи становятся та­
кие события, которые имеют коммуникативную ценность в рамкпх
одного временного отрезка (дня, периода), такие, которые стеа
ят упоминания. Достаточно некоторой серии записей, чтобы у
субъекта выработался навык отбора событий и их репрезентаций,
в дневнике. Критерием для занесения в запись отметки о неко*
тором событии становится его "узуальность/ неузуальность". В
дневник могут заноситься отметки о самых обыденных, рутинней
делах, если такая тематика стала для коммуниканта привычной.
Так, например, преподававший в течение многих лет в Консервы
тории С.И.Танеев неизменно ставит пометки в записях: "Консерватория" (II марта 1898) или "2-зды в Консерватории” (13 м
та 1896), "Зашел в Консерваторию сказать, что отлагаю зав
шний урок на понедельник" (6 марта 1898).
Одной из черт коммуникативного узуса, представленного
|
дневниковыми записями Блока, является его аксиологическая на­
правленность - деление происшедшего на "плохое" и "хорошее",
т.е. внесение отметок о положительно и отрицательно окрашен­
ных событиях. Ср. Днем у мамы. Вечером - Княашин, до поздней
ночиj много хорошего (23 аир. 1912). Дюба пошла к своим, а я
отвез ^Алексея Михайловича домой, а сам приехал к Пясту, с ко»
торым проговорили до 3-г о часу ночи - т я ж е л о Т ^ ^стал^стр^^
jio_(I0 апр. 1912).
~~
Одни узусы характеризуются преобладанием "сообщений" о *
событиях внешнего мира (см. дневник Танеева), другие - о со­
бытиях внутреннего мира - эмоциональных и интеллектуальных.
Так, коммуникативный узус, представленный дневником Кюхельбе­
кере, характеризуется преобладанием отметок об интеллектуаль­
ных событиях - впечатлениях от увиденного и прочитанного, мне
ниях, взглядах, суждениях. Ср. Прочел 30 первых глав пророка
Исайи.
Нет сомнения,
ни один из прочих пророков не може®
^
---------------что
----О--НИМ.сравниться с ^ о ю ^ высдренностию и пламенем (3 янв. 1832)
Начал я поэ^_"Вечньй_Иуд9й". сочиняя вступление, заметил, чт<
102
Ш32).
В узус регулярной ежедневной деятельности могут входить
ообщения о событиях-завязках, событиях с продолжением, они
сражают фрагменты некой истории, либо серию "родственных"
побытий, под знаком которой проходит отдельный период. Ср.
ледукицие две записи у Танеева, 20 мая 1896 г.: В 5 часов ут­
ра поехал^ в Ясную Поляну. Вещи м ой ломов ой_ извозчик, нанятый
.» Туле, не привез. 21 мая 1896 г.: Вещи нашлись. Ряд записей
Танеева отражает ситуацию "чтение с продолжением". Ср. Я по­
читал с Варв.Иван. Фукидида, вернулся домой и поехал в театр
Корша (23 февр.1894). Обедги^^
читал Фукидида^.. (24 февр.). После обеда пошел к Варваре
^зановне^читать Фукидида (26 февр.), и след, записи. Такого
рода случаи совершенно эксплицитно демонстрируют аналоговый
принцип формирования тематического компонента узуса в дневни­
ковой деятельности: если в записи названо некоторое событие,
то тем самым оно прокладывает дорогу отметкам о себе подоб­
ных. Иными словами, если в дневниковой деятельности есть пре­
цедент называния события некоторого класса, то в последующих
записях скорее, чем другие, будут отметки о подобных событиях.
При отборе событий для записи немаловажны общие установки
субъекта. Так, в одних случаях "котируются" события, протаго­
нистам (участником, инициатором и т.д.) которых является сам
коммуникант, в других - события, которые он лишь наблюдал,
события "интересные", заслуживающие упоминания. Узус, который
формируется при установке на отражение своей деятельности,
можно назвать хроникальным. Именно такой хроникальный узус
представляют записи Танеева практически в чистом виде.
При установке записывать в дневник что-либо "интересное"
первым шагом при отборе событий служит тест на "необычность",
"интересность" происходящего. В этом случае запись "открыва­
ется" для сообщений о событиях, которые не затрагивают субъ­
екта непосредственно, как и сферу его деятельности. С уста­
новкой на "интересность" событий начинал вести свой дневник
Шевченко; одна из первых записей в нем такая: Сегодня уже
второй день, как сшил я себе и аккуратно обрезал тетрадь для
того,, чтобы записывать, что со мною и около меня случится
7-4 88
103
(13 июня 1857). Выбор в этой формулировке предиката случиф.о*
свидетельствует о намерении выделять из всего происшедшего т
что не воспринимается как обычное (=неинтересное) - любогшт
ные случаи, происшествия, казусы.
Количественные оценки событий в двух узусах соответствуй
установкам в деятельности. В I-м случае оценивается количеот
во сделанного за день и сама деятельность кошуниканта и ее"^
аспекты. Так, например, Кюхельбекер отмечает 17 мая 1832 г.:
"Сегодня я провел день деятельно", а 5 янв. 1832 г.: "Сегодня
я день провел довольно праздно: читал анекдоты и только". Во
2-м случае объектом оценки становятся не дела коммуникаций
внешние события. Они обычно квалифицируются с точки зре:
своей значимости, важности. Ср. у Блока: "Произошло много вш?
ных событий. - Болезнь тети. Дебют Любы в Народа см доме. О с У
тального не записываю - все мельче" (15 марта 1912). "День
значительный" (II февр. 1913).
Таким образом, при установке на регулярность и неукоо
тельном следовании ей дневниковая деятельность обретает сле­
дующие черты: это I)противопоставленность прагматической си­
туации "внешним" событиям по признаку "коммуникативность - ив
коммуникативность", регулярность их сменяемости, 2) и з в е с т ф ] }
автоматизм коммуникативного действия, экстенсиональный харак­
тер отдельной коммуникативной акции, 3) локализация перлокутивного эффекта в офере психики субъекта, 4) стандартиз
"плана содержания", выработка узуса коммуникативной деят
ности, 5) процессуальноеть. (нерезультативность) деятельное
Дневниковая деятельность в этом случае будет характерна
ваться тремя основными функциями - деятельностной, мемориалу
ной, автокоммуникативной, причем условия ведения дневника
таковы, что создают наиболее благоприятную среду деятельност­
ной функции, отодвигая в тень мемориальную. Автокоммуника1
ная функция здесь также значительна, ибо без нее дневников
деятельность потеряла бы свой смысл. На нее "работают" т
обстоятельства, как отсутствие адресата, нерезультативность
ко1муникативного акта записи, а также та значимость,которая
придается коммуникантом этой - в целом лишенной рациональн
прагматических основ - деятельности.
104
2. Ведение дневника при отсутствии установки
на регулярность
Когда коммуникант ведет записи от случая к случаю, его
дневниковая деятельность обретает иные черты, частично протииоположные регулярной дневниковой деятельности, частично сход­
ные с ней. В этом случае ведение дневника понимается как воз­
можность в любой момент экстериоризировать внутреннюю речь, а
оам дневник идентифицируется с адресатом, собеседником, к ко­
торому уместно и допустимо апеллировать в любой момент. А.Хирар в своей работе [4, с.530-531] отмечает, что многие из тех,
кто вел дневник, отождествляли его со своим собеседником, дру­
гом, врачом, духовником.
Регулярная дневниковая деятельность вырабатывает у субъек­
та коммуникации потребность произвести акцию при наступлении
соответствующего момента, и здесь довлеет заведенный порядок,
действующий как императив. Нерегулярная же деятельность тре­
бует для этого веского повода. Таким поводом становится обыч­
но какое-либо внешнее событие, каузирующее особое психическое
состояние кошуниканта. Ср. начало записи из дневника Герцена
1843 г.: Длинный разговор о философии с Ив .Киреевским. Глубокая,, сильная, энергичная д о фанатизма личность. Наука, по его
мнению,
- »—чистый
формализм, мсамое
мышление -^ способность
фор— »- 1-1
» I—I ,1—»III—■■■!
lit!* !.. Т » »I Mi ■—
i i - i| —I_ц|—»_|Г Ч_.г , I ■.jm 1^1г> |
^ —'»*—-м—^ —.и—
—«I—«—О—
мальная... Первая фраза здесь - номинация события, которое
стимулировало мысль автора, а весь последующий отрывок пред­
ставляет собой полемические рассуждения "по поводу".
Причиной, вызывающей особое психическое состояние субъек­
та, те или иные эмоции и воспоминания, мажет послужить дата:
Невольно вспоминается, что было в эти дни 8 лет т о м у назг
лее. Как юн я тогда был, девятимесячная тюрьма только прибавила экзальтации. 9 апреля я простился и виделся с Наташей
(Герцен, 10 апр. 1843). Импульсы к коммуникативному действию
исходят здесь из психической сферы, поэтому можно говорить о
психологичности отдельной коммуникативной, акции и ее интенси­
ональном характере. Автокоммуникация здесь реализуется непо­
средственно, и автокоммуникативная функция записи становится
доминирующей.
Особенностью такого акта записи является и то, что, будучи
105
в полной мере автокоммуникативным событием, он "вписываете)!’'
в один рад с предшествующими ему и последующими событиям*.
Это находит отражение в упоминаниях о пред-событиях, событи­
ях-стимулах, в сообщениях о ближайших планах и намерениях лм
ца Ср. у Л. Толе того: Такж_е_ утро_ (спал [дурно] ), записал^ до­
канчиваю печку, иду,завтракать (17 дек. 1888). Шевченко, за­
вершая одну из записей, пишет: На сегодня довольно,. Пойду i
укрепление, достану свежих чернил о т Кулиха, новое перо
M ^ H ^ ^ j ^ T i ^ _ T 3 T g a № ^ № ^ e r ^ ^ ^ a ^ ( 2 2 июля 1857). Этот
фрагмент показывает, что акт дневниковой записи не является |
в данном случае границей, разделяющей два периода, это комму«
никативное событие будет продолжено "жизненными” , сольется fi
одну с ними линию.
^ '
В отличие от дневниковой деятельности с установкой на ре­
гулярность, при которой описываемое (объектный компонент) жо*
стко определено в ситуации и временными рамками, и узусом,
нерегулярная дневниковая деятельность не создает предпосылок
для рационального отбора для записей событий, налр., по те­
матическому цризнаку, признаку временной или логической свя-т
зи событий. Рационального отбора здесь не может быть, он р е - >
ализуется в данном случае в соответствии с поговоркой "У когё
что болит, тот о том и говорит". Именно этими словами начинав
ет Шевченко
одну из своих дневниковых записей (21 июня 1857), мотивируя тем самым ее содержание. Не переставая
быть в коммуникативной ситуации записи пациенсом психологи-|
ческого состояния, коммуникант как бы лишается свободы в вы­
боре темы.
Таким образом, коммуникативное действие в этом случае это выговаривание (гл. выговориться), в ходе которого, по вы­
ражению А.Жирара, лицо освобождается от своего аффективного
груза [4, с.528]. Перлокутивный эффект коммуникативного акта,
так же, как и при деятельности с установкой на регулярность,
относится к психической сфере.
Нерегулярная дневниковая деятельность, в отличие от ре­
гулярной, не создает условий для выработки узуса, складыв‘4
f
щегося из определенного тематического "репертуара" и комплек­
са лексико-синтаксических и стилистических средств. Несмотря
на воспроизведение в каждом отдельном акте записи одной и той
106
■и событийной цепочки, приводящей к коммуникативному акту
событие-раздражитель —
психическое состояние —
коммуниктивная ситуация), здесь нет предпосылок для стандартизации
гцматики и способа выражения. Коммуникативная ситуация, воз­
никая спонтанно, от случая к случаю, не сохраняет памяти о
родшествующих записях, не принимает их во внимание и тем бо­
те не ориентируется на них как на возможную модель. Такие
коммуникативные акты подобны отдельным непланируемым и непредисазуемым вспышкам, и их последовательность не складывается
р автономную деятельность, подразумевающую известную органи­
зованность, целенаправленность и т.п. Они вместе с этим не
способны формировать у субъекта такой коммуникативный опыт,
•юторый он приобретает при регулярном ведении записей и кото­
рый им используется в последующей дневниковой деятельности.
Поэтому коммуникант будет здесь опираться на иной коммуника­
тивный опыт, в частности, на тот его пласт, который получен
им в родственных коммуникативных ситуациях.
С одной стороны, этот опыт, сформированный при коммуника­
ции с постоянным коммуникативным партнером с близкой психоло­
гической настроенностью - таким, в общении с которым уместны
"мысли вслух". Ср. Ты знаешь, Мари, о чем
думать вслух при жене. Он не спрашивал о том, готова ли она
слушать его... Графиня. Марья выслушала erOj сделала замеча­
ния и начала в свою очередь думать вслух свои мысля (Л.Тол­
стой, пример из работы [з]УГ1зщГ1ш"ога
другие
коммуникативные ситуации, в которых возможна и нормальна экстериоризация внутренней речи или вербализация внутреннего
состояния.
С другой стороны, этот опыт, полученный субъектом при пи­
сьменной коммуникативной деятельности, в частности, при соз­
дании текстов. Так, многие страницы дневника Герцена, касаю­
щиеся. "умозрительных" тем, стилистически выглядят как отрыв­
ки из его работ. Феномен перенесения коммуникативных привы­
чек, сформированных до ведения дневника, в эту деятельность
засвидетельствован в дневниковых записях Кюхельбекера: У ме­
ня когда-то были претолстые тетради, в которые я собирал ра­
зительные, встречавшиеся мне при чтении мысли. Если бы мне
107
случилось перечесть эти тетради, я, вероятно бы, удивился, щ
дя , сколько в них вздору : но том но менее они мне очень Он,»др
полезны« И ныне в ш ш с ываю иногда кое-что из того , что читаю
( 2 9 ш н я 1882К
~~~
’
Ecjffl при регулярном ведении записей для кошукиканта вам»
но
®се основные события дня, то здесь задача коммуне»
канта состоит в наиболее полном отражении своего ментального,
эмоционального или психофизического состояния. Запись будет
отражать поток внутренней речи: передавать ход мысли в раооу*
дении, выражать переживания, описывать в деталях сцену или
событие, которые вошли в фокус внимания, будет воспроизводил
воспоминания или сон. Приведем для иллюстрации фрагмент раз­
мышлений из дневника Л.Толстого: Рано, поработал, думал. Б ы л
готовым прослыть дураком, обманпщкам7~знать^
олучае это будет. Запачкать руки, чтоб не бояться браться за
грязное. И тогда жить не для славы лхдскоГ
когда привык жить только для славы - не з<
1889). Отдельная запись отображает здесь <
кации, представленный в данном случае не во внутреннем я т»
письменном регистре. Очевидно, что основное значение в
матической ситуации приписывается коммуникантом самому
вию, а не его продукту - тексту записи. Благодаря этом
но говорить, что отдельный текст в дневнике отражает к
кацию, нацеленную на процесс.
Итак, к чертам дневниковой деятельности, которая не лауаг
ктеризуется регулярностью и реализуема от случая к случаю, ot*
носятся следующие: I) интенсиональный характер отдельного
коммуникативного акта и локализация перлокутивного эффекта в
психической сфере коммуниканта, 2) непротивопоставленность
прагматической ситуации записи "жизненным" событиям и в связи
с этим неприложимость понятия периода для этой деятельности
и невозможность трактовать акт записи как границу периодо
3) неспособность формировать оригинальный узус коммуникат
ной деятельности, опора на предшествующий коммуникативный
опыт, 4) разнообразие тематики, отсутствие тенденции к ее
стандартизации, 5) процессуальность коммуникации, 6) несп
собность отдельных акций складываться в автономную деятел
ность. Если при регулярной деятельности модель коммуникат
ного акта приближена к модели некоммуникативного физическ
108
:!*>йствия,то здесь отсутствие ’’другого” ведет к моделированию
‘'.итуации как психологической, и сама коммуникация реализуетiji в виде отражения в письменном тексте внутренней речи в тех
ляи иных ее вариантах. Мемориальная функция записи здесь нешачительна, автокоммуникативная же реализуется непосредственно.
3. Роли субъекта коммуникации и аспекты деятельности
при ведении дневника
)
Мы рассмотрели два основных направления, по которым может
развиваться дневниковая деятельность, и выявили комплексы вза­
имосвязанных черт, которые она будет иметь в случаях, характе­
ризующихся установкой на регулярность. Корпус дневниковых тек­
стов дает образцы, е которых оба случая представлены почти в
чистом виде. Однако большинство текстов соединяет в себе раз ныв начала что и позволяет привлекать фрагменты одного дневни­
ка для иллюстрации разнонаправленных тенденций в дневниковой
деятельности. Ведтг " дневник выступает в них в разных прагма­
I
тических пролях.
Рассмотренный материал позволил нам выделить по крайней
мере 4 основные прагматические роли, а также аспекты (компо­
ненты) деятельности, которые отвечают этим ролям. Одна из них
- роль деятеля. Для деятеля ведение дневника - это род заня тий, способ времяпровождения (ср. выражение деятельная натура).
Для коммуниканта в этой роли более значима идея деятельности,
нежели идея коммуникативности. Эта роль наиболее соглаоуется
с установкой на регулярность ведения дневника, и это понят но, поскольку регулярность при отсутствии целевой задачи, ре­
зультативности действия, ’’давления сверху” и т.д. скорее все­
го обусловлена собственными потребностями коммуниканта в до полнительной сфере самореализации. Свидетельство именно такой
ситуации находим в дневниковых записях Шевченко. Он пишет:
что-то чересчур усердно и аккуратно взялся за свой журнал. Не
знаю, долго ли продлдтся этот писательский жар? Как бы не
сглазить. Если вправду сказать^ я не вижу большой надобности
в_^ э т о й ^ у н к т у ш ь н о й а ш с ^ ^
На бездельи и это рукоделье (14 июня 1857). Здесь, как видно,
дневниковая деятельность овязывается с вынужденным бездейст­
вием коммуниканта, отсутствием условий для ’’настоящей" дея тельности (Шевченко ведет дневник в ссылке). Это ситуация де109
фицита деятельности, обусловливающего внутренний дискомфорт
коммуниканта. Потребность в деятельности может быть н а с т о д Щ
сильна, что возможен конфликт мезду внутренней необходимооЩ
произвести коммуникативную акцию и условиями для ее реализд*
ции. Ср. следующую заметку Шевченко: Теперь еще только дин
утро прошло, как обыкновенно, без всякого замечателыи
происшествия,
чего_ записать! А писать охота страшная (13 июня 1857h
В функции деятеля входит организация ведения дневника. О*
сторона деятельности коммуниканта часто находит отражение и
его высказываниях. Коммуникант эксплицирует свои намерения,
квалифицирует свои действия, ликвидирует сбои в деятельности,
подвергает себя самокритике, вносит коррективы и т.д.
Одна из таких организующих операций - комментирование еци
их действий. Коммуникант дает пояснения, касающиеся тех или
иных аспектов записи, и мотивированы они обычно тем, что ком­
муникант рассматривает свою запись или само записывание кал
несовершенные в каком-то отношении, не передающие событие
адекватно. Танеев в одной из записей, которая подробно пере­
дает его спор со Львом Толстым ( 9 июля 1895), замечает в
скобках: "Записываю отрывочно, что приходит на память, не по
порядку". Ср. также у Блока: "...тороплюсь записывать, пото*^
нескладно" (18 янв. 1918).
Предметом комментирования могут быть не только такие асп'У
кты записи, как полнота отражения событий, последовательностЗ]
изложения, стиль в целом, но и определенные операции или сос­
тояния коммуниканта в коммуникативном акте записи. Так, он мо­
жет указывать причину записывания или не-записывания какого-*)
сведения, давая объяснения тем самым своему коммуникативному
шагу. Шевченко в записи 6 июля 1857 г. выделяет один из аспек­
тов заурядного события, который превращает его в коммуникатив­
но ценное - стоящее зашей: "Я не хотел было вносить в мой жу*
риал эту балаганную сцену, но как она оказалася важною по сво­
ему неожиданному результату, то я заношу ее со всею пошлою
точностию в мою неизменную хронику."
Коммуникативная роль деятеля проявляет себя не только в
операциях по организации деятельности, но также и во вкладе в
отдельный коммуникативный акт. Именно в результате усилий ком*
НО
мшканта, выступающего в роли деятеля, происходит "наращива|» текста, расширяется текстовое пространство отдельной за.„ю, коммуникант стремится успеть сделать как можно больше,
'.итдуктом такого коммуникативного акта будет значительное в
..дичественном аспекте коммуникативное произведение - текст,
•(растеризующийся пространностью и многословием. Последее мо♦ т достигаться как за счет упоминания большого числа событий,
»к и за счет детальности их передачи.
Таким образом, тот аспект дневниковой деятельности, котоjft связан с реализацией роли деятеля, манифестируется в пересении в ситуацию модели физического действия, в операциях
организации деятельности и значительном вкладе коммуниканта
Iдеятельность.
Вторая роль, в которой может выступать субъект коммуняка­
ми, это роль носителя психологического состояния. Безадресату1Я ситуация содержит в себе предпосылки для свободного выраэния своих переживаний, соображений, чувств. В ней сняты те
граничения на содержательную и модальную стороны высказыва­
ния, которые действуют в адресованных коммуникативных ситуа­
ц и я (ор. такую характеристику высказывания, как "уместность/
неуместность").
Вербальная деятельность коммуниканта как нордтЗ^Д Д 9 Ш Ф догического состояния реализуется в отдельных высказываниях
и дискурсах, имеющих свою специфику. С точки зрения заключен­
ной в них информации эти высказывания, имеющие ценность преждо всего для самого индивида. Это высказывания о своем (обыч­
но плохом) физическом самочувствии, своем психическом состоя­
нии, самооценки и оценки других, фрагменты впечатлений, отно­
сящихся к данному дню, не перекрытые другими впечатлениями,
мысли, вызванные недавно происшедшим. Ср. Кончил_в 3_часа^
свою картину. Не отдал ее Нашатырю. Не знаю, как ее считать,
удачной или нет. На ней _ужасно слабо сделана Венеция. Архитектура — это мое слабое место (К.Сомов, 28 окт. Х920)
III
1
Высказывания этого рода отражают коммуникацию с самим
бой, передается в ней такая информация, которая не выносите*
данным коммуникантом не только "на публику", но, видимо, не
сообщается другому вообще, будь то даже его постоянный комму*
никативный партнер. Такая информация может входить в узус
токоммуникации данного лица и циркулировать в основном в ее
рамках.
Внутренняя речь может быть представлена вполне "прашатюь
ными" высказываниями с достаточно определенной иллокутивной
силой. Ср. следующую запись Довженко: Если уж говорить об ш ш
курствe революционной эпохи, то гений русского народа наш*
o^öe^Bon^ogeHgejB^R^mce... (20 февр. 1944), котораяГблагс
своему зачину прямо соотносима с каким-то коммуникативна!*1
бытием, оставшимся "за кадром", служит его "эмоциональна!"
додже ни ем и заключает в себе возражение на слышанное кои
кантом утверждение.
В состав дневниковой деятельности носителя психолог!
го состояния входят высказывания и дискурсы, которые считг
ся - ввиду своей безадресатности - истинными жанрами в ну
ней речи [з, о.364], это размышления, воспоминания, мечт*
фантазирование, догадки, анализ прошлых ситуаций. В отл!
непосредственной внутренней речи, дневниковая запись обычно1
включает указание на характер такого жанра. Сада же относя«
дискурсы, отражающие вторичное переживание недавнего событ
что весьма специфично для дневника. Это может быть любое codfc*
тие внешнего или внутреннего мира (налр., сон), которое все
еще актуально для сознания коммуниканта. Иллюстрацией этого
явления служит дневниковая запись Танеева, сделанная 8 февр.
1896 г. после конфликтной сцены в Консерватории, взволновав­
шей его. Она представлена текстом весьма детально, с воспро*
изведением реплик ее участников и заключается таким свидетею*
ством: "Пришел домой в 12-м часу и записал все вышесказанное’,
Третья из ролей коммуниканта связана с основной идеей дн#»
вниковой деятельности - фиксацией в записи событий истекшего
периода при более или менее регулярном повторении такой про**
цедуры. Сверхзадачей деятельности служит сохраненио сведений,
которые неспособна сохранить память, так что мемориальная фун­
кция деятельности будет здесь основной. Эту коммуникативную
112
,{ш> можно назвать хроникер» Деятельность хроникера реализуtTca в актах констатации свершенноети событий, их описании,
мментариях и т.д. (ср. у Танеева: "Играл. Смотрел задачи
пришедшего юнкера С ту чина. Пошел на выставку изображений Хрис—
it i. Вернувшись, застал Рахманинова и его ученика Х р у щ е в ^ ,
а
даже и характеристиках, даваемых отдельным дням - календарным
диницам. Так, Кюхельбекер в записи 19 окт. 1832 г. отмечает
годовщину открытия лицея: "День открытия Лицея: он ныне сущес­
твует 21 год". Отмечаются личные, общественные даты, большие
.•малые юбилеи. Ср. Сегодня День Рождения Пушкина (Кюхельбе пер, 26 мая 1832). Сегодня мое рождение (42 года) (Танеев, 13
[|*ояб. 1898). С ^ т д в я О к т я б ^ ^
(До­
ренко, 7 нояб. 1945). Сообщения об отсчитывании времени, упо­
минании дат, которые часто служат импульсом к воспоминаниям,
ввязаны также и с автокоммуникативной функцией дневниковой
деятельности.
Результате»! деятельности хроникера будет образование фонда
кратковременной памяти, ибо, делая запиои "по горячим следам",
коммуникант переводит содержимое кратковременной памяти в пиоьменную форму. Такой перевод получает корректировку со сторо­
ны узуальных "нормативов": несоответствующее им событие может
быть либо отражено коммуникантом с комментариями, либо опущено
вовсе. Если событие настолько значимо, что, по мнению коммуни­
канта, не может уйти из памяти, т.е. не относится уже к крат­
ковременной памяти, записывание может терять свой смысл. Сви­
детельства такой ситуации содержатся в разных дневниках. Так,
Танеев отмечает 3 авг. 1900 г.: "Не пишу в дневник ничего о
своем душевном состоянии. Но сегодня пережил много, всматри­
ваясь в самого себя". Аналогична этой и запись Кюхельбекера
24 сент.1832 г.: "Не пишу; но ввек не забуду этой недели; и
без письма не забуду мыслей и ощутцуний, толпившихся во мне в
продолжение сих последних дней; вот почему об них в дневнике
ни слова. Эта отметка только для того, чтоб не забыть чисел".
Благодаря периодичности - одному из основных условий дея­
тельности хроникера - ведение дневника имеет свою специфичес­
кую структуру, отличающую ее от других видов коммуникативной
деятельности.
Четвертая из ролей коммуниканта - это роль пишущего (в про6 88
ИЗ
тивополошюсть роли говорящего), связанная со способом реали­
зации коммуникативного действия. Как пишущий коммуникант упи­
тывает преимущества письменного способа действия и мемориаф-ные возможности текста. Поэтому так легко в дневниковые зал»
си вклиниваются фрагменты, к которым коммуникант относится чи
сто утилитарно, имея в виду их использование в нодалеком буду
щем. Это и литературные планы, и музыкальные темы, черновик!
писем, разные рецепты и прочие виды полезных советов и сведо»
ний, наброски заявлений, анекдоты и любопытные истории, кото­
рые можно при случае рассказать.
Другим проявлением роли пишущего будет актуализация комму­
никативного опыта субъекта и его коммуникативных привычек, ни
копленных как в области устной, так и в области письменной Я
коммуникативной деятельности. Значительная мера свободы, к о - Я
торой располагает ведущий дневник в силу безадресатности си­
туации, означает, что он волен в выборе своей коммуникативной
"платформы” : коммуникативная ситуация не детерминирует ее. В
реальности такой выбор падает, по-видимому, либо на освоен­
ный и привычный, т.е. наиболее простой для коммуниканта ж ан$
либо на тот, который, по его представлениям, наиболее отвеча­
ет типу события (события внешнего и события внутреннего мира),
Бесспорно здесь то, что дневниковая деятельность - это сфера,
заимствования коммуникативных жанров, воспроизведения их в на-1
вых коммуникативных условиях, сфера использования ужо имеющее
гося коммуникативного "багажа". Показательны в этом отношении
дневники детей, подростков - коммуникантов с не слишком боль­
шим коммуникативным опытом, которые имеют специфический отпе­
чаток "детского синтаксиса", школьных сочинений и прочих видо»
детских упраждений в письме. Ср. следующий отрывок из отрочес­
кого (14 лет) дневника А.К.Толстого: Сегодня только успели мы,
рассмотреть Флоренцию. Дома здесь высоки, красивы и регулярно
построены, улицы широки^, и вообще город довольно чист, т.е. в
Нем менее воняет, чем в других. Купола здешней соборной церкви считаются за одни из первых, но мне не нравится ее архитектура. Здесь делают много хороших алебастровых и мраморных статуй и ваз (13 алр. 1831). Показательны в этом отношении и дне­
вники отдельных поэтов.
Таким образом, тот компонент дневниковой деятельности, ко114
торый связан с ролью пишущего, складывается из актов записи
"для памяти", т.е. высказываний с чисто мемориальной функцией,
и высказываний, создаваемых на основе предшествующего коммуни­
кативного опыта - благодаря актуализации коммуникативных "уме­
ний" и привычек.
Итак, дневниковая деятельность складывается, по крайней
мере, из 4-х компонентов - деятельности коммуниканта в ролях:
деятеля; носителя психологического состояния; хроникера; пишу­
щего. Представлены эти компоненты в каждом конкретном дневнике
различным образом, неодинаков их "удельный вес" в том или ином
Iслучае, различны их сочетания и переплетения. Как видно, веде­
ние дневника - весьма специфическая, гибридная коммуникатив­
ная деятельность, протекающая в условиях неполной определеннос­
ти прагматической ситуации. В ней возможно пересечение сферы
инутренней речи и сферы письменной речи (по Выготскому, см.[2 ]),
каждая из которых имеет свою специфику. Она в равной мере под­
вержена действию коммуникативных и внеязыковых факторов, при­
чем воздействие и тех, и других имеет "мерцающий" характер:
они то появляются, то нейтрализуются. Будучи деятельностью са­
моорганизующейся, она держится на той традиции, которую сама
Iсоздает; не имея при этом прагматической цели, остается неза­
щищенной и подверженной в любой момент распаду.
Отдельные дневниковые записи могут выглядеть как фрагменты
речи, взятые из других коммуникативных ситуаций, это обстоя­
тельство, однако, не должно затемнять тот факт, что механизм
дневниковой записи резко отличается от механизмов других ви­
дов коммуникативной деятельности, как бы он ни был представлен
на "поверхностном" - текстовом уровне.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ю.М.Лотман. О двух моделях коммуникации в системе культу­
ры. //Труды по знаковым системам, У1, Тарту, 1973, с.227-243.
2. Л.С.Выготский. Мышление и речь./Собр.соч., т.2,М., 1982.
3. Н.Д.Арутюнова. Фактор адресата.//Извесия ОЛЯ, т.40, 1984,
» 4; с.356-367.
4. Л.Girard. Le journal intinie et la notion de la personne.
P. ,1965.
8 -2
88
115
источники
X. А.БЛОК. Дневник./Собр. ооч., М.-Л., 1963. т.7.
г. А.И.Герцен. Дневник 1842 - 1845./ Codp. ооч.. М
4.’ £ К
ЩОД9ННИК-/
' Дневник. 0тат1и."
ш
,
в 5 томах. К., 1966.' 1.' м[
В 'К-КшвльбвкаР. ПутешеоА»,
5‘ и и к ^ ^ у к д е н и ^ с о в ^ е м ё н ^ ш ^ в ^ *мМи^9^эояника* ““ »»а.
Щ,
7
6' A
“ ?“ * Ш р В а Я ’- тра^ - М - И И - И И
7. А.К.Толстой. Дневник./Собр. ооч., М., 1964 т 4
8. Л.Толстой. Дневники./Поли. ообр. ооч. М
Т952 'т нл
9. Т.Шевчеыко. Шоденник //тппгч» w с
* •» 952, т.50.
оденник.//Твори в 5 томах. К., 1979, т.5.
Н. Д. АРУТЮНОВА
ОБРАЗ
(опыт концептуального анализа)
Предварительные замечания
Настоящая отатья - отражает первую фазу исследования кон|#Птов, сложившихся в естественном (в нашем случае русском)
пике и связанных с выражением семиотических отношений. В
,‘
даосическом случае семиотические (знаковые) отношения соеди­
няют два разных по своей природе терма, один из которых при­
надлежит плану содержания, другой - форме выражения. Степень
их конвенционализованности различна, различны и принципы ус­
ыновления контакта.
Общесемиотические слова предназначены для создания метаЯзыковых высказываний, то есть высказываний о языке (в самом
|цироком смысле). Они имеют две области употребления - специ­
альную и повседневную. И терминологический и обыденный смысл
отих слов размывается по законам, действующим в соответствую­
щей области, а также вследствие взаимного влияния. Терминоло­
гический смысл таких слов как знак, символ, сигнал, симптом,
эмблема различен в разных системах. Разброс значений усилива­
ется их принадлежностью к метаязыкам разных наук - дедуктив­
ных, естественных и гуманитарных: логики, математики, антро­
пологии (этнографии) и психологии (особенно психоанализа),
филологии и лингвистики, философии и истории религий, социо­
логии и культурологических исследований. Обыденные значения
общесемиотического лексикона более устойчивы. Однако и они
не стабильны. Их расшатывает массовая культура и многоразлич­
ные "практики" жизни, связанные с искусством, религией, куль­
тами, социальной деятельностью и общественными движениями,
ритуализованным поведением и ритуалами, маркировкой товаров,
разными видами коммуникации и т.п. Знаки приобретают в них
неодинаковые функции.
Общесемиотические слова употребляются в разных стилях
речи - поэзии, массовой коммуникации, речи образованных лю­
дей, причастных к использованию специальных языков. Это также
8 -3 88
117
ослабляет их семантическую прочность. Но есть и повсеместно
действующий "фактор дестабилизации": в языке идет внутривидо­
вая борьба слов за передел концептуального пространства и пе­
ресмотр границ. Все это препятствует выделению гомогенного pu*
чевого корпуса. Дело усугубляется тем, что некоторые концепи*
важные для воссоздания общей картины семиотического поля, при­
надлежат преимущественно специальным языкам; такова метафору , |
Это термин. Он не освоен повседневной речью. В жанрах массоней [
культуры его значение широко и аморфно. В других случаях, на­
против, термин приживается на почве общего языка и становится
более определенным. Таков в ряде отношений символ. Границы
между символом и знаком более явственны в повседневном, чем
в терминологическом употреблении.
Изучение материала естественного языка дает возможность
увидеть не только структуру общесемиотических концептов, но
также этапы их формирования и их иерархическую организацию.
Базой общесемиотических понятий (классификаторов) служит кон*-^
цепт "образа", которому посвящена настоящая статья. В русском
языке это емкое понятие. В некоторых других европейских языках
он распределен между несколькими лексическими единицами: англ,
form, figure, image, vision, франц. forme, figure, image,
visione
. Ни одна из них не имеет основного для русского
имени значения.
Существительное образ (одного корня с глаголом резать)
имеет большое
словообразовательное гнездо: образ,~образкый,
безобразный, безобразный, безобразие, обезобразить, образец, _
образовывать, образованный, образованность (в отличие от npo4J
свещенности), преобразовывать, преобразование, преображать, Я
преображенье, воображать, воображение, невообразимый, отоб- ц
рая&ть, отображение, соображение, сообразшйГ~нвсообразный, *
изображать, изображение, изобразительный, шарообразш^^первообразный, разнообразный, единообразный, многообразный и~1\п.
Уже этот перечень показывает, что в значении слова образ^
сосредоточены богатые словотворческие возможности.
j
Анализ концептов производится нами по их отношению к
1 J
трехкомпонентной семиотической модели, состоящей из формы
(конвенциональной или иконической), значения и соединяющего
их отношения (связки). Общесемиотические слова соотносятся
118
г
(1 разными компонентами этой трехчленной структуры, но общей
для них чертой является способность замещать связку, получая
тем самым реляционное значение: Зеленый цвет с и м в о л надежды, Зеленый свет з н а к разрешенноети движения, Сирена
о и г н а л тревоги. Желтые листья п р и з н а к приближеК1ш_осен£, Жар с и м п т о м заболевания. Природа соединяемых
термов, а также сопоставление общесемиотических слов в одной
и той же синтаксической позиции выявляют их дифференциальные
черты.
Существует бесконечное множество семиотически ориентироианных исследований. Мы не можем их здесь анализировать. В
этом и нет необходимости, поскольку наша задача состоит в том,
чтобы обрисовать, основываясь на речевом употреблении, концеп­
ты, которыми пользуются носители языка, а не те концепты, ко­
торые создаются специалистами для профессиональных нужд.
Образ
I.
Итак, вначале был образ и был он един. Имя образ^ - мы
отвлекаемся от литературоведческого значения этого слова - не
употребляется в связочной позиции. Оно не посредничает между
формой и смыслом. Нельзя сказать *Рубин образ жизненной^ силы,
*Вечевой колокол б ы л д л я новгородцевобразом их независимости
от Москвы. "Образ" - постоянный источник порождения значений,
но в нем самом значение еще не сформировалось. Оно не отдели­
лось от формы. Образы не могут быть объектом понимания. Нель­
зя сказать *Я понял образ родного дома. Имя образине сочета­
ется с абстрактными существительными, указывающими на катего­
рии смысла. Не говорят об образе вольности (независшости,
ума, проницательное ти и т.п.). Статуя свободы не создает об­
раз свободы. Она ее олицетворяет. Картина родины-матери вос­
производит образ матери, но не образ родины. Ближайший син таксический партнер имени образ - это его прообраз (оригинал);
ср.: образ возлюбленной ( отца, др^га, города, родного дома и
т.п.). Образ ближе к миру, чем к смыслу. В образе форма й
омысл - потенциальные стороны знака - неразделены. Они не мо­
гут претерпевать взаимонезависимое развитие. Когда в новом
контексте жизни иначе воспринимается образ человека (напри 6-4 88
119
ослабляет их семантическую прочность. Но есть и повсеместно
действующий "фактор дестабилизации" : в языке идет внутривидо­
вая борьба слов за передел концептуального пространства и пе­
ресмотр границ. Все это препятствует выделению гомогенного ро*
чевого корпуса. Дело усугубляется тем, что некоторые концепты,
важные для воссоздания общей картины семиотического поля, при­
надлежат преимущественно специальным языкам; такова метафор^ .
Это термин. Он не освоен повседневной речью. В жанрах массовой
культуры его значение широко и аморфно. В других случаях, на­
против, термин приживается на почве общего языка и становится
более определенным. Таков в ряде отношений символ,. Границы
между символом и знаком более явственны в повседневном, чем
в терминологическом употреблении.
Изучение материала естественного языка дает возможность
увидеть не только структуру общесемиотических концептов, но
также этапы их формирования и их иерархическую организацию.
Базой общесемиотических понятий (классификаторов) служит кон­
цепт "образа", которому посвящена настоящая статья. В русской
языке это емкое понятие. В некоторых других европейских языках
он распределен между несколькими лексическими единицами: англ,
form, figure, image, vision, франц. forme, figure, image,
visione
. Ни одна из них не имеет основного для русского
имени значения.
Существительное образ (одного корня с глаголом резать)
имеет большое
словообразовательное гнездо: образ,~o6pi
безобразный, безобразный, безобразие, обезобразить, образец,’
образовывать, образованный, образованность (в отличие от про-г
свещенности), преобразовывать, преобразование, преображать, 1
преображение, воображать, воображение, невообразимый, отоб- ^
ражать, отображение, соображение, сообразтйГ^есообразный,
изображать, изображение, изобразятельный, ш а р о о б ^ ш Ж / п е р ­
вообразный, разнообразный, единообразный, многообразный и~~т\п,
Уже этот перечень показывает, что в значении слова образ1
сосредоточены богатые словотворческие возможности.
~
Анализ концептов производится нами по их отношению к
трехкомпонентной семиотической модели, состоящей из формы
(конвенциональной или яконической), значения и соединяющего
их отношения (связки). Общесемиотические слова соотносятся
118
Л I)
о разными компонентами этой трехчленной структуры, но общей
ддя них чертой является способность замещать связку, получая
тем самым реляционное значение: Зеленый цвет с и м в о л на­
дежда, Зеленый свет з н а к
разрешенноети движения, Сирена
ои г н ал
тревоги, Желтые листья п р и з н а к приближе­
ния осени, Жар с и м п т о м
заболевания. Природа соединяемых
.ермов, а также сопоставление общесемиотических слов в одной
к той же синтаксической позиции выявляют их дифференциальные
черты.
Существует бесконечное множество семиотически ориентиро­
ванных исследований. Мы не можем их здесь анализировать. В
этом и нет необходимости, поскольку наша задача состоит в том,
чтобы обрисовать, основываясь на речевом употреблении, концеп­
ты, которыми пользуются носители языка, а не те концепты, ко­
торые создаются специалистами для профессиональных нужд.
Образ
I. Итак, вначале был образ и был он един. Имя образ^ - мы
отвлекаемся от литературоведческого значения этого слова - не
употребляется в связочной позиции. Оно не посредничает между
формой и смыслом. Нельзя сказать *Рубин образ жизненной силы,
*Вечевой колокол был для новгородцев образом юс независимости
>т Москвы» "Образ" - постоянный источник порождения значений,
но в нем самом значение еще не сформировалось. Оно не отдели­
лось от формы. Образы не могут быть объектом понимания. Нель­
зя сказать * Я _ п о н я л ^ о ^ £ ^ р о д а о ^ ^ ^ . Имя образине сочета­
ется с абстрактными существительными, указывающими на катего­
рии смысла. Не говорят об образе вольности (независимости,
ума, проницательности и т.п.). Статуя свободы не создает об­
раз свободы. Она ее олицетворяет. Картина родины-матери вос­
производит образ матери, но не образ родины. Ближайший син таксический партнер имени образ - это его прообраз (оригинал);
ор. : образ возлюбленной ( отца, друга, города, ррдьюгю_дш«а и
т.п.). Образ ближе к миру, чем к смыслу. В образе форма И
смысл - потенциальные стороны знака - неразделены. Они не мо­
гут претерпевать взаимонезависимое развитие. Когда в новом
контексте жизни иначе воспринимается образ человека (напри '1-4 88
119
!
мер, исторического персонажа), "переписывается” и его портщ
Образ един, семиотические концепты триедины. Поэтому и
цепт образа не принадлежит к числу собственно семиотически«,
Он составляет первый шаг на пути отчуждения от мира идеалы*»
категорий, но ни одна из его сторон не стала конвенцион/ш
ной. Процедуры идентификации образа не отличаются от узнаш
ния реальных объектов.
2.
В семантической структуре имени образ отчетливо вид»
надлом между тем, что принадлежит воспринимаемому миру, и г*
что принадлежит воспринимающему сознанию. Словари разделяй
I
значение, относящееся к миру (вид, облик), и значение, отни«.
щееся к сознанию (живое, наглядное представление о чем- или
ком^яибудь). Первое значение иллюстрируется такими предлог
ниями как: Бог создал человека по своему образу и подобию; Ы
хар не старался изменить не только данного^ему Богом обрд^т
косткида (Гончаров). В этом же значении имя обри
входит в сочетания рыцарь печального образа, потерять чело­
веческий обрав. Во втором из приведенных сочетанЙГобраз^от
носится не к индивиду, а к классу. Имя образ в этом первом
значении уже предполагает взгляд извне, наличие наблюдателя
или самонаблюдение. Это делает естественным переход ко втор,
му значению. Оно представлено предложениями типа Тройка, ou
мерка, туз скоро заслонили в воображении Германа образмергПервое значение
стабилизировалось и
ностью" объекта. Он
тью воспринимающего
пошло в русском языке на убыль, второе
развилось. Образ перестал быть "собствен
был от него отчужден и стал прикаддежно.:
сознания.
Итак, образ - это категория создания, а не действителы^
го мира. Образы погружаются в сознании в принципиально иную
сеть отношении и связей сравнительно с тем положением, которое занимают их оригиналы в реальном мире. Сознание создает
для них новый контекст, в котором первостепенную роль приоб­
ретают реорганизующие или, скорее, организующий картину мирл
ассоциативные отношения. Это обеспечивает ведущую роль образ»
в художественном сознании.
120
3.
Образ формируется восприятием, памятью и воображением,
«ато в большой мере механизмы стихийного, непроизвольного ис­
следования мира. Когда люди говорят, что они создали^ себе тот
или иной образ, это обычно значит, что он оказался неадекват­
ным. Творение образов легко переходит в сотворение кумиров.
Адекватные образы возникают самопроизвольно. Сознательное вме­
шательство им вредит. Творчество здесь не слишком уместно. Об­
раз сам по себе складывается в сознании человека. Другое дело,
когда речь идет о сотворении художественных образов. Хотя и
здесь процесс творчества не замкнут сознанием, художник пред­
ставляется себе и другим именно как создатель, творец обра­
зов, поскольку эти последние не соотнесены прямо с оригинала^
ми: Bjfflie своем я создад_мир_ иной,
ванье. Я цепью их связал между собой, Я дал им вид1 jjgjie
^ Г и м названья (Лермонтов). Здесь художник может предъявить
"авторское право".
Стихийность формирования образов хорошо согласуется с их
неподвластностью человеку, спонтанностью их появления и ис­
чезновения из актуального состояния сознания. Образы сродни
видениям и сновидениям: Они расстались в безмолвном и_го^дом
страданьи И милый образ во сне лишь nogosj^ggjm (Лермонтов).
Стоит потерять контроль над текущим сознанием, как оно может
подпасть под власть образов. Зависимость сознания от образов
отражена в сочетаемости этого имени. Образы могут яе^даватъ_
покоя, преследовать, будить угрызен i m совести, радовать,
q^xHTb, мучить и угнетать. Это их свойство выдвигается поэтам^ГнаГпервый план: Всех чаще образ старика Давно зарезанного^
нами Ему на мысли приходил (Пушкин), Целый день_д
н^вой^своей^накомой. Н о ч ь ю ^ о б р а з ^ с м ^ ^
вал^егозрображение^ (Пушкин), В сердце возженшй O ö p a a J ^ ны Мнил истребить. Тщетны измены! Образ Елены В сердце ш лад! (Пушкин).
Образ автономен. Это не орудие, а самодовлеющая сущность.
Образ может воодушевлять, но им нельзя воздействовать. Язык
не допускает употребления этого имени в инструментальной по­
зиции. Нельзя сказать ^Учитель воспитывал своих учеников об121
разами героев (великих людей). Образы, сложившиеся в сознании
или в него проникающие, воздействуют сами по себе, независимо
от дидактических усилий, которые должны в этом случае отоИти
в тень. Концепт образа не допускает манипуляций. Язык квали­
фицирует их как запрещенный или бесполезный прием.
5. Образ объекта возникает в результате его восприятия,
но он не участвует в процессе восприятия. В этом заключен па­
радокс образа. В зеркале можно увидеть свой или чужой образ
(изображение): Мартшка_в^зеркале^видя образ свой Тихохоньцо медведя толк ногой (Крылов). Зеркало воспроизводит образ
4.
Основной источник образов - зрительные впечатления. 01»только в ситуации его присутствия; человек - только в ситуа­
ции отсутствия. Мы видим объекты, а не образы объектов. Для
ганическая связь концепта образа со зрительным восприятием
образов - их хранения и актуализации - предназначена образная
подтверждается естественностью таких сочетаний как красочный,
память. То, что соответствует в сознании непосредственно при­
тусклый, живописный образ. Образы могут представать перед^
сутствующему объекту, вообще не имеет названия. Результат пря­
внутреннимвзором, открываться мысленному взору, проходить^
мого
восприятия не противопоставлен и даже не отделен от вос­
перед глазами, человек может вдруг увидеть образы прошлого.
принимаемого. Человек, конечно, осознает возможность "переко­
Зрительное восприятие комплексно. Оно фиксирует форму,
сов", но он квалифицирует их как ошибки (Ошибся. Обознался.
цвет, свет, объем, положение в пространстве, пропорции и т.и,
Показалось. Перепутал. Неразобрал, - говорит он в соответствуОдного из этих элементов недостаточно для создания образа. Но
щ их случаях) или как неисправность органов чувств. Иначе и
говорят об образе красного цвета или об образе желтизны. В
быть не может. Если бы он постоянно отдавал себе отчет в не­
случаях синестезии иногда ссылаются на цветовые образы, выз­
соответствии действительного и воспринимаемого (внешнего и
ванные звуком. Но это, как и понятие гр)афического_о0раза, от­
внутреннего), ему пришлось бы жить не в одном, а сразу в двух
носится к специализированному языку.Отдельно взятые каналы oui
мирах. Координация (совмещение) этих миров автоматизирована.
зи человека с миром не порождают образов. Когда бежит слюна
Поэтому естественный язык и избегает давать отдельные назва­
при воспоминании о лимоне, допустимо сказать, что ее вызвал
ния "отпечаткам" актуальных данностей. Другое дело, что в его
образ лимона, но никак не образ кислоты лимона. Ощущение вку­
возможностях сколь угодно подробно их описывать, то есть эк­
са, обоняния, слуха, осязания участвуют в создании образа, но.
сплицировать как ему видятся прямо воспринимаемые объекты.
образ не может быть сведен ни к одному из них в отдельности. "
Итак, образ синкретичен. В нем воспроизводятся разные ас-,
6. Первая и наиболее простая задача образа - создать эф­
пекты объектов. Могут быть неясные, смутные, таинственные, ноз
фект присутствия в ситуации отсутствия: Любовь и тайная мечта
отчетлтаые образы, но не существует частичных образов. Ото отэ
£усланов образ ей приносят (Пушкин). Это имя входит в один
личает образ от знания и представления. Рациональность и бла-в
ряд с существительными воспоминание, призрак, видение, тень:
гоприобретенность знаний и представлении выделяет в них коли­
Тогда рассеянный, у ш л ы й Перед собою, к а к ш ^ з н е « Я вижу
чественный аспект.
образ вечно милый, Его зову, к нему^стремлюсь, Молчу, не виПрименительно к образу категория количества проявляется в
жу, не внимаю; Тебе в забвенья предаюсь
том, что он в тенденции стремится к ограничению своего объема
нимаю (Пушкин); Везде со мною образ твой, Везде со мною приотдельным объектом. Это отличает "образы" от "картин". Естес­
э р а к ^ ш ш й (Пушкин), Чью тень, о други, видел я? Скажите^ мне :
твенней говорить о картинах ^деревенской jKipjLH, чем о ее обра*Д
чей образ нежный Тогда Ч?реследовш^еня Неотразимыйf неиз-_
зах. Под образами прошлого скорее имеют в виду людей и отдедзИ
бежный? (Пушкин). В "Метели" Бурмин говорит, прямо обращаясь
ные объекты, под картинами - пейзажи и сцены.[Ложно говорить ^ I к Марье Гавриловне: "Теперь уже поздно противиться судьбе мо0 картинах жизни, но только об ^бразе^жизни, не о ее образах.
ой; воспоминание об вас, ваш милый, несравненный образ отныне
122
123
8.
Отдаление образа от действительности происходит не то­
будет мучением и отрадою жизни моей". Образ сближен о воспом*«
лько под давлением субъективной оценки, но и потому, что образ
нанием. Кто функция - заменить оригинал в разлуке.
может фиксировать не одно отдельное впечатление, не один "кадр"
Итак, объект восприятия и его образ находятся в дополни­
»некоторое обобщение, накопленный опыт, совокупность данных,
тельном распределении. Они существуют в режиме альтернирова­
которые могут оказаться противоречивыми. Обобщение в пределах
ния: когда объект удален из поля зрения, может появиться ег
цттвтидя и класса - второе, более сложное, назначение образа.
образ - кадр, выхваченный образной памятью из прошлого опытй
Словари не приводят различия между образом-кадром (образ-1) и
7.
Режим альтернирования очень важен. Он открывает возмои
образом-обобщением (образ-3). Оно действительно не проходит в
ность отдаления образа от действительности. Образ не может
языке четко. Тем не менее это различие существенно. Образ-1
совпадать с оригиналом уже в силу одного того, что он извле«
не может быть неверным. Даже тогда, когда поэт говорит о ми­
кается из контекста сознания, а не действительной, жизни. Соз*
лом ему образе, оригиналом которого может оказаться далеко не
нание субъективно и небезразлично к интересам человека. В фор­
puiruft "предмет", то и тут нет ошибки, поскольку автор утверж­
мировании. образа участвует эмоциональное отношение к объекту,
дает лишь, что ему этот образ мил. Образ—I допускает лишь сбой
Большинство определений имени образ имеет оценочное значение.
восприятия и памяти. Образ-2 подвержен ошибкам. Здесь можно
Говорят о милых, дорогих, прекрасных, несравненных, любимых
говорить о неверном, ошдботаом, неадекватном, выдуманном,
или зловещих, роковых и ненавистных образах. Многие определе-"
юкаженном, идеализированном, окарикатуренном, словом, не от­
ния характеризуют образ по производимому им эмоциональному
вечающем действительности образе, поскольку в его создании
воздействию. Образы бывают печальными, грустными, тоскливыми,
участвует процедура сопоставления и отбора данных, извлечение
радостными, скучными, странными, путающи^ПГтГп. Речь идет
кз них некоторого "радикала".
об эффекте, производимом именно образом, а не его оригиналом.
Образ-1 не может быть неверным, как не может быть невер­
С именем образ практически не сочетаются (вне юмористичес­
ным
видение или призрак, сколь бы ирреальными они ни были.
ких намерений) дескриптивные определения. Не говорят о блед^.
Образ-1,
несмотря на свою овеянность эмоциями, не выбирается.
нолицем или долговязом
образе
человека.
Описательные прилага---—------ ■
---- --Ж
— -- ,-- „,--„.И—,_!._!■_
•
Образ-2 может оказаться неадекватным. В его создании присут­
тельные, в отличие от оценочных, не меняют своей синтаксичес­
ствует отбор и выбор. Он может быть сопоставлен с действитель­
кой позиции: они остаются при имени оригинала - ближайшего
ностью.
В той мере, в какой в него входят элементы вербализа­
синтаксического партнера имени образ: Ему все время мерещился
ции,
он
допускает верификацию. Однако комплексность образа по­
образ этого высокого худого человека. Язык справедлив. Он отзволяет
оценивать его адекватность действительности не дизъ­
дает каждому свое: образу его субъективные характеристики, оря
юнктивно
(истина или ложь), а по градуальной шкале. Образ-2
гиналу - его объективные свойства.
в
тенденции
развертывается в характеристику, которая может
Беззащитность образов от эмоций определяет их "резиденцию“
обладать
разной
степенью адекватности. Градуировалиость соот­
в сознании. Образы чаще всего пребывают в душе или сердце:
ветствия
образа
действительности
заставляет избегать опреде­
И долгожитьхочу, чтоб долго образ милый Таился и пылал в^
лений истинный или ложный.
душе моей унылой (Пушкин), Тебя_страдалец вдохновенный
Узнан
Вбрность образа оригиналу колеблется в достаточно большем
иль видел как во сне, И скрылся образ незабвенный В его cejh
диапазоне.Когда
объект входит в крут жизни человека, его об­
дечной глубине (Пушкин), Бывало милые предметы мне снились, J
раз
(образ-2)
не
может далеко уйти от своего оригинала, по­
И душа моя их образ тайшй_ сохранила; Их после муза оживила®
скольку
он
проверяется
практикой. Если образ-2 оказывается
(Пушкин). Ценностная ориентация образов далеко не безразличщ
неверным,
возникают
печальные
недоразумения; ср. следующий
для музы.
125
124
ï
диалог, резюмирующий конфликт "образ - оригинал": - Я же tan»
не за силу замуж, а за т^>уд великий, за талант. Я - за обр*1
щла! Образ в человеке держится дольше, чем телесная свежеет
Э т и м и объясняется, что можно полюбить старика^ - Он вед%.ч*же образ любил (Дудинцев). Человек нередко сам фальсифивдруи.
свой образ (социальную маску). Такой образ адресован чужому
сознанию. Обычно за это приходится расплачиваться. Но, неза­
висимо от личных усилий, образы других людей редко бывают
адекватными. В их "строительство" вмешиваются личные интеро
сы, идеалы и эмоции: Друг друта отражают зеркала Взаимнодп ^
кажая отраженья (Г.Иванов). Искажение объекта в образе имеет
предел. Образ не делает категориальной ошибки. Сознание по­
добно кривому зеркалу или волнующейся поверхности воды, кото­
рые, видоизменяя облик человека, все же не превращают его i
слона или мышь. Образ и прообраз всегда принадлежат к одной
категории, хотя они необходимо различны. Образы не преступает
категориальных границ. Прорыв оборачивается выходом за предо*
лы концепта. Имена слон и м ш ь , если их отнести к человеку,
создают метафору, или если угодно, метафорический образ.
Образ, метайюра. символ, знак
В чем же состоит различие между образом tout simple
и
метафорическим образом, или метафорой? Они различаются тем,
что образ не терпит категориальной ошибки, а метафора возни­
кает только в условиях нарушения категориальных границ. Ресу)\
метафоры - сдвиг в таксономии объектов. Она прилагает образ,
сформированный относительно одного класса объектов, к другому
классу или конкретному представителю другого класса: образ
волка - к человеку, образ медведя - к Собакевичу, образ теат­
ра - к миру, образ игры - к жизни. Поэтому принято говорить о
наличии у метафоры двух субъектов - основного и вспомогатель­
ного. Вспомогательный субъект служит базой для создания обра«
за, основной - точкой его приложения. Н а категориальных ошибч
ках учатся добыванию смысла из заключенного в слове образа.
Метафора семантизуется. Этому способствует характерная для ней
функция предиката, предназначенная для сигнификативных (поня­
тийных) , а не денотативных категорий. Позиция предиката помо126
aut извлечь из образа свойства, совместимые с основным субъ-
том, например, свойства волка, обнаруживаемые у определенной
•тегории людей. Они и выводятся в смысл метафорического выраН1ИИЯ. В рамках метафоры сосуществуют две категории - образ и
-доеденный из него смысл. Если образ един, то метафора двойст£|)ина, двукомпояентяа. Это еще не семиотический концепт. В ней
*î выделена связка, опосредующая между формой (образом) и зна­
менем. Как и существительное образ, имя метафора не употреблятся в функции реляционного предиката: ^Волк - метафора хищноош. В отличие от олова образ, это имя широко применяется в фунции метаязыкового таксономического предиката, квалифицир^тощео конкретные выражения: Медведь здесь метафора (употреблено
-тафорически). Это инструкция для интерпретации текста.
С точки зрения развития из образа семиотических концептов
метафора, как правило, заводит в тупик. В ней образ постепенно
тирается, а смысл выравнивается по законам стандартной семан­
тики.
Семиотические концепты возникают тогда, когда образ (мета­
фора) ‘‘поднимается* до символа или "опускается* до знака. Оба эти
лова - знак и символ - отражают структуру семиотического кон­
цепта. Они триедины. Оба они употребляются в реляционном зна­
чении : Пространство - символ власти человека, время - символ^
рго брссилия; Круг символ вечности; Молчание знак согласия:.
Ддя обоих »ближайшим синтаксическим партнером является терм, от­
носящийся к категории смысла; ср. : образ волка и символ хищнос­
ти, знак беды (jip e B o r jj) . Оба слова, употребленные в таксономи­
ческой функции, будут отнесены к первому терму: Крут(крест)_ито символ.; Т ^ к а ^ _ э t o j 3H3k . Если метафора делает ставку на
смысл, то знак и символ - на форму. В метафоре постепенно ста­
билизируется и приобретает отчетливость значение; в символе и
скаке - форма. Она становится проще, четче. Ее легко узнать.
Не случайно все простые геометрические фигуры имеют множество
символических значений. Именно с них начал осуществлять замы­
сел всеобщего словаря символов ("Симболариума") П.Флоренский.
Ими, собственно, и ограничен его проспект.
Конвенционализация формы оказывается более важной для воз127
J
някяовения семиотических концептов, чем конвенционализ
значения. В символе значение лишено четкости и не стабильно, 11
и это не препятствует ему иметь семиотический статус. В знши*
конвенционализация формы зашла гораздо дальше, чем в символе,
который часто определяется через указание на его родство о во
разом. Ддя знака хе иконичность ощущается как необязательны!
рефлекс его прошлого состояния или как мнемоническое п о д о ш в
Первым членом символических отношений может быть целое тиар |
образ, первым членом знаковых отношений - лишь его форма
|
что иногда называют "графическим образом"); ср. Змея_символ
коварства и Змея - знак аптеки; Солнце - символ разума и С ш
це - знак издательства "Наука". Несмотря на то, что сам выбо(
символа и знака может следовать одинаковым принципам (метафо­
рическим, метонимическим), их природа различна: символ сохр»
няет целостный образ, знак - его форму.
Превращение в символ увеличивает значимость образа. До
символа возвышаются, подашаются, вырастают, разрастаются.
Возвыситься до символа значит лучше, глубже и концентрирован
ней передать некоторый смысл. Символ может скрывать за собой
непознанное и непознаваемое. Отнесенность к "высшей сфере
обусловливает выбор тех категорий, которые могут поднимав
до символов. Символом может стать герой или вождь, подв
или гений, носитель идеи или борец за ее осуществление. Реал'
ный человек или литературный герой создает сначала образ, а
потом образ возвышается до символа. Человека можно превративв символ, но из него нельзя сделать знака. Из числа естество
ных объектов в отношения символизации вовлекаются уст
и таинственные силы природы, ее стихии и элементы, космич
кие тела, животные, драгоценные камни и т.п. Этим объектам
часто приписывается власть над судьбами ладей и наций. Симвм
влиятаден. Он мажет придать власть человеку (ср. регалии л
символы царской власти).
™ ■' '
Символ не входит в систему коммуникации. Он безадресатф;
Но он может входить в сферу личности или нации: Москва1_Т^|
всегда была для русских ладей символом Родины, символом жиз~
ни. Отныне ты стала для них еще и символом победы (К.Симонов)
I2B
)н концентрирует в себе цели действия и мажет служить объедиIпению лвдей для достижения этих целей. Но он, как и образ, осоI инается как независимая сила, а не как орудие, которым можно маI иипулировать. Смысл символов может быть общим и туманным. Симво­
лы не понимают, их интерпретируют. Их интерпретация может варьи­
роваться в очень широком диапазоне.
Имя знак употребляется по другим синтаксическим правилам.
Они отражают прагматический аспект коммуникации и межличностного
общения. "Знак” воспринимается именно как орудие, которым поль|уются люди в коммуникативных целях: говорящий (первый ком*уникант) делает, дает, подает знаки кому-либо; адресат их видит,
замечает и понимает, а в соответствующем случае выполняет инст­
рукцию (Он знак подаст - и все хлопочут). В плане межличностных
в социальных отношений ”знаки" оказывают и п р ш имают, делают
что-либо^ в з н а к у в а ж ения (расположения), адресат интерцретирует
и оцениваетзнаии. В синтаксисе этого имени собственно семиоти­
ческие отношения (отношения между формой и смыслом) часто усту­
пают место выражению "передаточных" или обменных действий, про­
исходящих между участниками прагматической ситуации. В семанти­
ку знака может входить иллокутивная сила коммуникативного акта:
знаком можно поманить или отогнать. Знак прочно связан с опре­
деленной системой коммуникации. Это противопоставляет знак сим­
волу. Символ не может иметь в качестве своего терма наделенное
коммуникативной функцией высказывание. Его область - отвлеченные
категории. Люди могут сознательно и целенаправленно воздейство­
вать друг на друга знаками. Символы же воздействуют на людей по­
мимо их воли. "Знак" ставит непосредственную и близкую задачу,
"символ" - дальнюю цель. Знак регулирует практику, символ фор­
мирует идеалы и глубинные смыслы. Символ долговечен, знак преХ0ДЯЩX
X
X
Мы пытались пунктирно обозначить развитие концепта образа.
Метафора ведет образ по линии конвенционализации смысла. Символ
и знак - по линии конвенционализации формы. Их пути, однако, рас­
ходятся под влиянием функциональной нагрузки, отнесенности к раз­
ным сферам жизни и разным формам деятельности. Образ - един, ме­
тафора двуедина, символ и знак создают триединства. Они представ­
ляют собой два основных семиотических концепта, распределенных
по разным сферам жизни. Область знака - практическая жизнь, ком­
муникация, он регулятивен. Сфера символа - искусство и религия.
Он императивен.
Т9С)
ТУРОВСКИЙ
в.в.
КАК, ПОХОЖ, НАПОМИНАТЬ, ТВОРИТЕЛЬНЫЙ СРАВНЕНИЯ:
ТОЛКОВАНИЯ ДЛЯ ГРУППЫ КВАЗИСИНОНИМОВ.
№ исходим Е8 того, что толкование языковой единицы дол?
хно удовлетворять следующим требованиям:
1) Оно не должно противоречить интуиции носителей языкfa
2) Оно должно быть записано на строго определенном и з#данном языке толкований; этот язык должен быть един для раз­
ных типов языковых единиц, например, для знаменательных слои,
служебных слов, граммем и т.д.
3) Оно должно эксплицировать отношения синонимии и квам
синонимии данной единицы с другими.
4) Оно должно аксплицировать также общность разных знач»
ний многозначной единицы.
5) Оно должно объяснять особенности языкового функционир
ванин данной единицы (см. [Î-4]).
Задача данной работы - дать толкования для четырех еди-*
ниц русского языка, выражающих идею сходства. Это слова КАК
и НАПОМИНАТЬ (в соответствующих значениях), ПОХОЖ(ИЙ) (для
которого это значение практически единственное) и граммема
творительного падежа в значении сравнения (в дальнейшем Тв.ср.). Здесь сразу необходимо сделать несколько оговорок.
Во-первых, мы не располагаем точным семантическим языком для
записи толкований, поэтому, строго говоря, речь будет идти о
кваэитолкованиях, записанных в основном на языке, близком к
естественному - в духе [ij. Требования 3) и 4) в полном объ­
еме также не выполняются. С одной стороны, идею сходства в
русском яэыке можно выразить поразительно большим числом спо­
собов*, поэтому отношения синонимии/квазисинонимии будут экошшцированы только между рассматриваемыми единицами. С друго!
стороны, КАК и творительный падеж обладают большим набором
сильно разошедшихся значений, каждое из которых требует серь­
езного анализа; позтому связь сравнительного значения с дру­
гими будет рассмотрена только для НАПОМИНАТЬ.
Работа состоит из двух частей. В первой описываются не­
которые особенности языкового функционирования рассматривав«
130
ш х единиц, которые требуется объяснить; в основном это оочетавпостные ограничения. Во второй части предлагаются толкова­
ния с комментариями и объяснением фактов из первой части. За*дача второй части - показать, что КАК, ПОХОЖ(ИЙ), НАПОМИНАТЬ
■ Тв.ср. действительно являются квазисинонимами, хотя и дово­
льно близкими, и обосновать предлагаемые толкования^.
Для КАК здесь рассматриваются только конструкции со сраш ш т з л ы ш м оборотом, где второй компарат - существительное в
«меннтельном падеже и где нет опорного сравнительного слова
ТАК (ЖЕ) в главном предложении (терминология из [б] ); для
ПОХОЖ(ИЙ) - синтаксические конструкции типа X ПОХОЖ(Ий) на
У-а (z - o m ); д ля НАПОМИНАТЬ - конструкции типа X НАПОМИНАЕТ
(у-у) w (z -o m ).
I. Факты.
I. Отношение к градуированию.
Сравнительные обороты о КАК не могут стандартным спосо­
бом градуироваться ни по первому, ни по второму яомпарату:
(1) Лодка понеслась, как стрела - * Лодка больше, чем конь,
донеслась как стрела - *Лодка понеслась больше как стрела,
чем как вихрь.
(2) Эти песни-обрубки беэ начала и конца были прекрасны, как
осколки античных амфор (В .Лакшин) - * Эти песни-обрубки были
больше, чем стихи, прекрасны, как осколки античных амфор *Эти песни-обрубки были прекрасны, как осколки античных ам­
фор больше^ ч е м к а к осколки дратоцещых к а ш е й .
ПОХОЖ и НАПОМИНАТЬ градуируются свободно:
(3) Тапир похож на слона - Тапир больше похож на слона, чем
на носорога - Тапир больше похож на слона, чем носорог.
(4) Вся эта пестрота безобразна и напоминает Аэию (Душкин)
- Вся эта пестрота безобразна и больше напоминает Азию, чем
Европу - Вся эта пестрота безобразна и больше, чем даже грязь,
напоминает Азию.
Тв.ср. в отношении градуирования подобен КАК:
(5) Я стал размахивать руками, и,они [воробьи] улетели плос­
кой, но быстрой тучкой (Ю.Олеша) - ^Воробьи улетели больше
т у ч к о ^ ч е м ^ л ^ т облачкрм - ^Воробьи больше, чем синицы,
улетели плоской тучкой.
Так же точно, как по отношению к конструкции с БОЛЬШЕ,
9 -2
88
ХЗХ
ЧЕМ, устроено распределение и по отношению к наречиям
и степени" ОЧЕНЬ, ВЕСЬМА, УДИВИТЕЛЬНО, ПОРАЗИТЕЛЬНО, HI
ЧУТЬ-ЧУТЬ и др.:
(6) *Додка понеолась очень (весьма, ... ) как стрела понеслась очень (весьма, ...) стрелою - Маша очень (Beciüi,
...) положа на паду - Тапир очень (весьма, ...) надом^(мИ
слона,
у I
С другой стороны, наречия полной степени пригнана O fr
СЕМ, СОВЕРШШНО (см. о них [i, с.47; 2, с.65 и слЦ ) веду?
себя прямо противоположным образом, за исклхнением н е в о я м
ностн присоединяться к Тв.ср.; при этом ПОХОЖ с отрицаний
может сочетаться с этими наречиями:
(7) Самолет порхал совсем (совершенно) как бабочка - *ТкиЦ||
совсем (совершенно) похож на слона - *Маша совсем (соверши
но) напоминает папу - ^ Воробьи улетели совсем (совершенно)
тучкой - Тапир совсем (совершенно) не похож на слона.
Последнее, что необходимо отметить в отношении расощй
ржваемых единиц к' градуированию - это то, что они все сомр
шенно свободно и без каких бы то ни было ограничений сочи#
ются со СКОРЕЕ, ЧЕМ:
U) Маша не похожа на папу - Тапир не похож на слона.
НАПОМИНАТЬ, напротив, отрицание присоединяет с трудом:
Jb) ‘ Эта пестрота не напоминает Азию - • Маша не напоминапапу - * ‘Тапир не напоминает слона.
На сформулированные запреты можно найти контрпримеры:
••ни будут рассмотрены ниже.
3. Референциальные характеристики компаратов.
ПОХОЖ и НАПОМИНАТЬ почти не имеют ограничений на тип ре­
т е н ц и и компаратов; запрещена лишь комбинация родового пер«ого компарата и конкретно-референтного второго (подробно об
»Том см. [7]), и то этот запрет не жесткий; если же у НАПОМИ­
НАТЬ есть дополнение в дательном падеже (напоминает кому), то
•то ограничение вообще снимается:
(16) ‘'Море похоже на озеро Селигер - но: Море похоже на озеро Селигер, только оно гораздо больше - Море напоминает мне
оэеро Селигер.
Тв.ср. имеет самые жесткие ограничения на тип референ­
ции компаратов: первый компарат может быть лишь конкретноIреферентным, второй (в творительном падеже) - только родовым,
ва исключением случая, когда он выражается именем собствен­
(10) Иван рычал и ревел скорее как лев, чем как медведь - |[ ным, имеющим значение (полунарицательным). Поэтому предложе­
ния
Маша похожа скорее на папу, чем на маму - Маша скорее nonôi»
(17) Самолеты орлами летают по небу.
на папу, чем на маму - Тапир скорее напоминает слона, чем
(18) Горы огромными тутами раскиданы по планете.
носорога - Тапир_напоминает скорее слона, чем носорога - Ik*
могут
быть интерпретированы только относительно конкретных
робьи улетели скорее тучкой, чем легким облачком.
самолетов
(и, тем самым, глагол не может пониматьоя в узуаль­
2. Отношение к отрицанию.
ном
значении)
и гор (даже если это все горы планеты); далее,
Конструкция со сравнительным оборотом не терпит отриш»
ср.: (19) *0н Иваном Ивановичем ходил по институту. - Но:
ния - ни при самом сравнительном обороте, ни при предикат# •
(20) Десятилетний Васька Наполеоном похаживал среда покорен­
главном предложении:
( И ) *Лодка н е п о ^ с л а с ь . к а к стрела - *Лодка понеслась не
как стрела.
(12) *Эти песни-обрубки не были прекрасны как осколки антич
ных амфор - *Эти песни-обрубки были прекрасны не как осколhi
античных амфор.
Точно так же относится к отрицанию и Тв.ср.:
(13) ^Воробьи не улетели тучкой - *Воробьи не летали тучкоА
- *Воробьи улетели ^етучкой.
При ПОХОЖ отрицание ставится свободно:
132
ных малышей.
Промежуточное положение занимает в этом отношении конст­
рукция с КАК. Первый компарат в ней может быть как конкретно­
референтным (Лодка понеолась, как стрела), так и родовым:
(21 ) Марсиане свободам^ как ветер.
Что касается второго компарата, то с ним дело обстоит
сложнее. Во-первых, он может иметь родовой статус, и это на­
иболее обычная ситуация. Во-вторых, как и в случае с Тв.ср.,
он может быть выражен полунарицательным именем; однако в си88
133
лу более независимой синтаксической позиции это имя за счет
определения может обозначать даже конкретизированный допоя»
тельными признаками объект:
(22) Иван стоял, как Наполеон после Ватерлоо.
В-третьих, тут возможна и просто конкретно-референтная ИГ Lu
том числе чистое имя собственное), но только в том случае,
если ситуация р (у ) , где р - основание сравнения, a y - вто­
рой компарат, имеет в каком-то отношении эталонный характер,
Примеры:
(23) У сотника была дочка^ясная панночка, белая, как снег,
как твое личико (Гоголь).
Это говорит влюбленный юноша своей возлюбленной; эффект фра­
зы основан на том, что для ее интерпретации необходимо при­
нять, что лицо девушки - эталон белизны для говорящего.
(24) Он говорил: когда человек объявляет себе и другим "ЭТР будет гениально, это как "Война и мир" - пиши пропало,
... (Лакшин).
"Война и мир" здесь интерпретируется как эталон гениального
произведения.
4. Направленность сравнения.
Направленность, ассиметричность отношения сходства не­
однократно отмечалась в литературе ( [7 ], Le]); однако языке*вые средства выражения сходства ассиметричны в разной степе­
ни. Наиболее симметрично устроен предикат ПОХОЖ. Это проявят
ется в том, что в случае совпадения референциального типа компаратов он свободно образует не только диатезу с ДРУГ ДРУГА,
но и взаимную диатезу:
(25) Маша и папа похожи - Тапиры и слоны похожи.
НАПОМИНАТЬ имеет только диатезу с ДРУГ ДРУГА, которая образу­
ется менее свободно:
(26) *Петр и Иван напоминают друг друга - Петр и Иван наломи
нают мне друг друга.
КАК и Тв.ср. абсолютно асимметричны; "уравнять" компараты в
этих конструкциях не удается никакими средствами.
5. Дополнение: некоторые контрпримеры.
I) Отрицание при сравнительном обороте иногда все-таки
возможно:
(27) Сама ты рассуди. Князья не вольны,
134
Как девицы - не по с е р д щ ^знж
Себе по д р у г берут, а по расчетам
Иных лвдей, для выгоды чужой. (Пушкин)
■28) Вид окровавленной собаки не парализовал его, как нас.
{Р.Киреев).
Последний пример нарушает также и запрет на конкретно-рефе­
рентный второй компарат. Аналогичные примеры есть и со скры­
тым отрицанием, и вообще без отрицания:
(29)
Я выбрал бы другую,
Когда б я б ы л х как ты, поэт. (Пушкин)
(30) Я хочу полететь в космос. какЮркй Гагарин.
Заметим, что в (27) и (28) сравнительный оборот не входит в
сферу действия отрицания:
Вид окровавленной собаки не [парализовал его], как нас.
Князья не [в о л ы ш ] ~ ^ к ш Г ] ^ в и ц ы .
Здесь говорится, что вид... нас парализовал, а его - нет;
что девицы вольны, а князья - нет. Аналогично и (30):
(30) Я хочу полететь в космос, как Юрий Гагарин « (Юрий Гага­
рин полетел в космос; я хочу полететь в космосПравда, эта
фраза имеет и обычное осмысление, при котором высказывается
желание полететь в космос именно похоже на Юрия Гагарина
(при этом полет Юрия Гагарина рассматривается как эталон ко­
смического полета). Эти два осмысления различаются разным
интонированием предложения.
Для описания подобных контрпримеров предлагается ввести
еще одно значение для сравнительного КАК, отличающееся от
того, которое представлено в остальных примерах. Его толко­
вание выглядит примерно следующим образом:
х р, как y « *р(y )— истинно; истинностное значение Р(х)
равно истинностному значению p(y )’
Это значение имеет другие правила сфер действия, чем основ­
ное; его семантика близка к семантике сочетания КАК И, но
правила сфер действия у них разные (Князья не вольны, как и
девицы сс Девицы не вольны; князья также не вольны). В связи
с этим "истинностпым" значением КАК отметим также тот факт,
что парентетическое ПОХОЖЕ, а также сочетания ПОХОЖЕ, ЧТО и
ПОХОЖЕ НА ТО, ЧТО также приобрели функцию оценки истинност­
ного значения пропозиции.
135
2) Есть еще одда ^ л а с ^ дримеров, нарушающих оба указов
ншс ограничения. Это примеры типа: (31) Петр~~играетв^
не как отец. Предложение выглядит еще естественнее, если
вставить СОВСЕМ: (32) Петр играет в футбол совсем не как
отец. Отрицания тут может и не быть: (33) Петр играет ^ Ф У ^
бол как его отец; (34) Я шмыгнул носом - совсем как Жора' ^
занов, только вовсе не искривленная перегородка была прими»
но^тмдг. (Киреев)
Эти и подобные им примеры предлагается рассматривать
как неканонические варианты конструкции с ТАК (ЖЕ), т.е. м и
струкции с отождествляющим сравнением, в которых в главном
предложении опущено опорное сравнительное слово ТАК (ЖЕ). !|»
удивительно, что при добавлении слов типа СОВСЕМ естествен­
ность такого опущения возрастает: эти слова, не будучи эктвалентами ТАК (ЖЕ), все же в какой-то мере заменяют его в ре
ли опорного слова. Такая интерпретация подтверждается и тем,
что невозможное при неотождествлякхцем сравнении наречие АБ­
СОЛЮТНО возможно как при отождествляющем сравнении, так и в
примерах рассматриваемого типа:
(35) Самолет порхал абсолютно как бабочка — Петр играет
футбол абсолютно так же, как отец - Петр играет в футбол аб­
солютно как отец.
*
II. Толкования и комментарии.
Прежде чем переходить к конкретным толкованиям, необхо­
димо сказать еще несколько слов о том, какой подход приняиГ [
здесь для описания значения рассматриваемых единиц. Дело в
том, что в литературе существует неоколько серьезных попыток
дать логико-математическую интерпретацию выражений сходства
естественного языка (см. [&-10]); однако, будучи безусловно
ценными для понимания природы сходства как абстрактного по­
нятия, они мало что дают с собственно лингвистической точки
зрения. Главным образом это обусловлено тем, что в этих ра­
ботах не анализируется языковый материал - в частности, не
делается разницы между различными способами выражения сход­
ства (что и признается в [ю]; впрочем, для этой работы по­
нятие сходотва - лишь инструмент дня описания метафоры). Звдача построения строгой логико-математической модели для аде
кватной естественно-языковому материалу интерпретации выраже136
ннй сходства, безусловно, разумна; более того - возможно,
что толкования типа предлагаемых ниже должны в свою очередь
интерпретироваться в такого рода модели. Однако эта задача
очень не проста, поэтому здесь мы ограничиваемся толкования­
ми на "внутриязыковом'’ уровне, которые не претендуют на фор■цельность.
Предлагаемые толкования выглядят следующим образом:
11 р как y « "чтобы представить себе х в отношении Р, пред­
ставь себе Р х-а замененным на P Y-a\
1 y- ом похож на z-a ~ f представляя себе х , точнее, его Y , мы
в некоторой степени представляем себе z, точнее, его Y .
I y —ом напоминает z-y и « (х, точнее, его Y , каузирует ?,
вспомнить W, точнее, его Y, по причине того, что х похож Yом на w*.
х р Y—ом ä fчтобы представить себе Р(х), представь себе, что
в ситуации, описываемой данным предложением, х есть Y .
Комментарии к толкованиям.
1. Идея использовать для толкования выражений сходства
предикат "представлять себе (imagine)" высказана А.Вежбицкой
в [з] и используется ею же в [4] для толкования Тв.ср. Объ­
яснение понятия сходства через деятельность человеческого во­
ображения кажется интуитивно совершенно обоснованным; однако
те "образы", о которых идет речь, имеют более абстрактную
[ природу, чем просто картинки, принадлежа "образному мышлению"
человека.
2. Как известно, сравнительный оборот может использова­
ться в качеотве стандартного средства выражения для лексиче­
ской функции Magn (см. [3], с дальнейшими ссылками - в при­
мерах типа: (36) Он худ, как окелет. В такого рода случаях
"образа" как такового не возникает, однако выделять здесь
отдельное значение неразумно. Это явление адекватно описыва­
ется термином "стершийся образ"; для точного его описания
требуется сформулировать специальное правило семантической
модификации, что требует рассмотрения вопросов, выходящих за
рамки данной работы.
3. Употребляя сравнение с КАК или Тв.ср., говорящий пре­
дполагает, что адресату известен второй компарат - по крайней
мере в отношении основания сравнения. Это не семантическая
137
пресуппозиция, а прагматическая, поскольку ее нарушение при«
водит не к семантической аномалии, а к коммуникативной неумм
че. Введение императива в толкование этих единиц позволяет
вывести это требование из известного общего правила употреблеиия императива: для подачи команды необходимо предполагатц
что она может быть выполнена.
4. Использованное в толкованиях 'мы7 соответствует от*
Вежбицкой.
5. НАПОМИНАТЬ имеет модификацию без валентности экспер*»
ента, причем эта модификация интуитивно кажется более близкой
к ПОХОЖ, чем основной вариант. В этой модификации компонент
(каузирует z-a вспомнить
заменяется компонентом 'каузирует
нас вспомнить w; таким способом говорящий повышает статуо
субъективно отмеченного сходства, придавая ему как бы объек­
тивный характер.
6. Введение основания сравнения в толкования ПОХОЖ и
НАПОМИНАТЬ через 'точнее7 маркирует подчиненный, второстепен*
ный характер этой валентности по сравнению с КАК и Тв.ср. Эта
разница имеет и чисто синтаксическое выражение в языке: в
ПОХОЖ и НАПОМИНАТЬ основание сравнения вводится второстепен­
ным творительным падежом, к тому же синтаксически факульта­
тивным, а в КАК и Тв.ср. оно занимает главенствующую позицию
предиката.
7. Предложенное толкование для Тв.ср. отличается от тол­
кования Вежбицкой из [4] главным образом тем, что там адреса­
ту дается команда просто представить себе y , а у нас - пред­
ставить себе, что в ситуации, описываемой данным предложение^
х есть Y . Второе усложнение оправдано тем, что когда говорит­
ся Лодка понеелась„стрелою, от адресата требуется представить
себе, что несущаяся лодка - это именно несущаяся стрела, а не
стрела, лежащая в колчане, торчащая из раны и т.д. Происхо­
дит воображаемое отнесение х-а к таксономическому классу Y,
при сохранении актуальности пропозиции, организованной вер­
шинным глаголом предложения. Примерно то же самое относится
к соответствующему компоненту в толковании КАК, но здесь про­
исходит лишь частичная замена одного образа другим (см. об
этом [il] ; в [12] конструкция с Тв.ср. даже названа "метамо­
рфозой" ). Если принять это усложнение, то введение ограничи­
те
теля "в ситуации, описываемой данным предложением", помимо
формального основания (объяснение сочетаемости, см. ниже),
необходимо и с точки зрения здравого смысла: в самом деле,
отранно было бы требовать, чтобы адресат представил себе, на­
пример, что лодка вообще есть несущаяся стрела, не ограничив
четко тех рамок, в которых это требование является законным.
Кроме того, такой ограничитель позволяет объяснить отмеченный
в [il] факт, что основанием сравнения для Тв.ср. может быть
только временный признак.
8. Указанные толкования представляют квазисинонимич­
ность толкуемых выражений в явном виде - они все имеют в тол­
ковании компонент 'представлять себе’. В отношении полисемии
рассмотрим глагол НАПОМИНАТЬ. Его простейшее, центральное
значение реализуется в предложениях типа Горы напоминают мне
о счастливом детстве; это значение - просто 'каузировать
вспомнить7. По сравнению с ним НАПОМИНАТЬ уподобления имеет
дополнительный причинный компонент. Оце одно значение НАПО­
МИНАТЬ - глагол речи: Петр все время напоминал нам, что пора
уходить. Это значение такие имеет компонент * каузировать
вспомнить
но к нему добавлено указание на способ каузации
- 'путем речи7. Таким образом, все значения этого глагола
имеют общий компонент в толковании.
Что касается Тв.ср., то он ближе всего к творительному
предикативному: тут тоже фактически происходит предицирова^
ние, но не реальное, а воображаемое; при этом отмеченный Р.
Якобсоном в [l3] "временный" характер предикации, выраженной
при помощи творительного предикативного, сохраняется и здесь.
Кроме того, предложенное толкование не противоречит и описан­
ной в явном виде в [4] общности Тв.ср. с другими его значени­
ями.
Перейдем к объяснению фактов иг первой части.
I. Градуирование.
Неградуируемость сравнительных оборотов и Тв.ор. отра­
жена в предложенных толкованиях тем, что эти выражения пред­
ставляют собой команды адресату, требующие представить оебе
некоторую эамену одной сущности вместо другой или смену так­
сономического класса. Замена - единичный и целостный акт,
поскольку речь идет о нечленимых сущностях: нельзя заменить
139
одно на другое в некоторой степени, не полностью; замена ля
бо происходит, либо нет. Также и отнесение объекта к тому жд*
иному классу оценивается в бинарной шкале.
Напротив, понятие о мере введено в само толкование слом
ПОХОЖ, а тем самым и в толкование для НАПОМИНАТЬ, куда входш
ПОХОЖ, и куда тем самым встроено его толкование. Это о т р а ж у
интуитивное представление о том, что бывают лишь степени по*
хожести3 .
Что касается несочетаемости ПОХОЖ и НАПОМИНАТЬ с наречи
ями полной степени признака, то здесь приложимо объяснение,
данное в [2] относительно непредельных прилагательных. Дело»
в том, что градуируемая шкала сходства не имеет предельной “
точки, поскольку ее предел есть тождество, похожестью уже но
являющееся. При этом для шкалы сходства характерна та же ао^
симетричность, что и для шкалы линейного размера: о т р и ц а ш ф J
сходства имеет предел. Когда же протяженной шкалы вообще неТ|
а есть лишь одна точка, наречия полной степени признака могул
употребляться в качестве метаслов-усилителей; именно так он!
употребляются со сравнительными оборотами. При этом, поскол^
ку предложения классификации вида х есть Y в неметафоричео-а
ком смысле не могут сочетаться с этими наречиями, то с ними
не сочетается и конструкция с Тв.ср., в толкование которой
такое предложение входит.
Свободная сочетаемость со СКОРЕЕ, ЧЕМ объясняется тем,
что это сочетание является метатекстовым, а не нормальна«
сравнительным средством: А скорее, чем В ~ 'Правильнее ска?»
зать А, чем В* (ср. аналогичное - метатекстовое - пониман®
английского rather в [з]; компонент 'правильнее’ в толкова!®
для СКОРЕЕ, ЧЕМ заимствован из толкования В.З.Санникова). Это
можно подтвердить следующими примерами, где метатекстовый хйр
рактер СКОРЕЕ, ЧЕМ становится совершенно явным:
(37) Он скорее высокий, чем низкий.
(38) Маша скорее не пойдет, чем пойдет в шкоду.
Коль скоро СКОРЕЕ, ЧЕМ - единица метатекстовая, свобода ее
сочетаемости становится понятной; в самом деле, сказать "пр*=
вильнее сказать А, чем В" можно практически всегда, и даже о
предложениями тождества и классификации: (39) Это скорее Петя, чем Вася; (40) Это скорее слон, чем тапир.
;
140
2. Отрицание,
z
Здесь объяснения не требует лишь то, что с отрицанием
свободно сочетается предикат ПОХОЖ: в самом деле, предложе­
ния с ним выражает обычные суждения, и проблем с отрицанием
не возникает. Соответствующие толкования отрицательных пред­
ложений с ПОХОЖ получаются простым навешиванием "неверно,что".
Почему при сравнительном обороте предикат главного пред­
ложения не подвергается отрицанию? Если принять предложенное
толкование, то оказывается, что единственное место в нем, ку­
да бы могло встроиться отрицание - при команде * представь се­
бе’, поскольку по общему правилу отрицание присоединяется к
реме, а сравнительный оборот всегда образует рему. Подставив
отрицание, получим следующее : (чтобы представить себе х в от­
ношении Р, не представляй себе р х-а замененным на р y -а* этот смысл явно аномален. Аналогично объясняется невозможность
отрицания в предложении с Тв.ср.
Однако на самом деле сравнительный оборот в рассматрива­
емом значении иногда способен сочетаться с отрицанием. В пер­
вую очередь это относится к отрицанию при противопоставлении:
как и в других случаях, оно и здесь возможно там, где норма­
льное отрицание невозможно - и при сравнительном обороте, и
при Тв.ср. (о свойствах противопоставительного отрицания см.
[б]). Кроме того, эти конструкции присоединяют отрицание еще
в нескольких случаях. Во-первых, отрицание возможно, если вы­
сказывание выступает в роли опровержения к предыдущей репли­
ке собеседника или к его невысказанному представлению о том,
что и как происходи:
(41) - ...и тут Полкан зарычал, как лев - ...и тут Полкан
стрелой кинулся наперерез.
- Не зарычал он, как лев. Он вообще рычать еще не умеет.
- Не кинулся он стрелой. 0н_ и ходит-то еще е л е -е л е .
Тут не обязательно существует противопоставление, даже импли­
цитное. Такое отрицание можно назвать опровергающим; его сво­
йства близки к свойствам отрицапия при противопоставлении, и
описываться оно должно сходным образом.
Во-вторых, отрицание возможно при глаголе в императиве:
(42) Не стой, как_столб (столбом).
(43) Не переваливайтесь с ноги на ногу, как пеликаны.
141
Источник этих нарушений во всех указанных случаях один и
же: тут всюду имеется не Hej, а не2 (обозначения из [б]).
скольку "оферой действия не2 является сям предикат актуальна
го членения, соединяющий тему и рему" [б, с.78], то команда»,
заключенная в сравнительном обороте, встраивается внутрь р#»
» ш и к отрицанию отношения уже не имеет. Во всех этих случа­
ях скобочная структура имеет вид типа:
Не [стой, как столб (столбом)] .
Полкан не [зарычал, как лев (кинулся стрелой)].
И в этом отношении Тв.ср. полностью аналогичен КАК.
Обратимся теперь к НАПОМИНАТЬ, которое с отрицанием со­
четается очень плохо. Источник этого затруднения в том, что
компонент ( х каузирует z-a вспомнить
подвергается отрица­
нию, а компонент 'х похож на w* - нет, так как он "прикрыт"
причинной связкой; ср.:
(44) Иван опоздал на работу, потому что проспал - ^ И в а н не
опоздал на работу, потому что проспал.
”
3. Референциальные характеристики компаратов.
Наиболее интересно здесь рассмотреть ограничения, нак­
ладываемые конструкцией с КАК: а именно тот факт, что второй
компарат не может быть конкретно-референтным (с оговорками,
приведенными в ч,1). Рассмотрим компонент '’представь себе р
х-а замененным на р Y - a ) . Если y - конкретно-референтная ИГ,
не имеющая "оторвавшегося" от нее значения, то такая команда
противоречит здравому смыслу: в самом деле, любое свойство
или действие конкретного объекта, вообще говоря, уникальны и
неотделимы от него; попытка перенести их на другой объект пр*
ведет к созданию не целостного нового образа, а разваливающе­
гося на не связанные друг с другом части "гибрида", который,
хотя в принципе и представим, но никакой полезной информации
не несет.
Что касается Тв.ср., то жесткие референциальные ограни­
чения, накладываемые этой конструкцией, также вполне объясни­
мы. Строго конкретно-референтный статус первого компарата свл
зан с тем, что в [il] названо "преходящей связью объектов",
а у нас отражено непосредственно в толковании: а именно, с
принципиально временным, локальным характером воображаемой
идентификации компаратов. Как известно, родовым ИГ могут пре142
кодироваться только постоянные признаки. С другой стороны,
iTporo родовой характер второго компарата объясняется непос­
редственно компонентом fx есть y ’b толковании, где ‘есть' массифицирующая связка, и поэтому y должен быть именем клее­
на.
4. Направленность сравнения.
Приведенные толкования и в этом отношении вполне соотютствуют толкуемым выражениям. Замена и подстановка - опера­
ции принципиально ассиметричнне, поэтому и конструкции с КАК
I с Тв.ср. также ассиметричны. ПОХОЖ наиболее симметрично и толкование его допускает симметричный относительно компара­
тов вариант: ( Представляя себе один элемент множества {х, y }
мы в некоторой степени представляем себе и другой его элемент!
Заключение. Как было видно и из предложенных толкований,
■ из последующего анализа, для описания и объяснения языковых
единиц, связанных со сравнением, необходимо оказывается моде­
лировать какие-то аспекты человеческого интеллекта - такие,
как способность представлять себе нечто, как-то оперировать
с полученными образами, и т.п. Это, конечно, не случайно:
сравнение - один из важнейших механизмов, которыми располага­
ет человек для передачи и порождения новых знаний.
Автор искренне благодарен Ю.Д.Апресяну, Н.Д.Арутгаовой
и Е.Н.Саввиной, прочитавшим первый вариант работы и сделав­
шим ряд ценных критических замечаний.
ПРИМЕЧАНИЯ
I.
Вот далеко не все средства выражения идеи сходства в
русском языке (не проводя различия между сходством и идентич­
ностью, а также других семантических различий):
а. Лексемы в соответствувдих значениях и конструкциях:
П О Х О Ж Е Й ) , С Х О Ж И Й ) , походить, схода, подобен I уподобиться)
(ср. знаменитое "смело уподоблю... ) и т.д.; нацрмщщть; н а ­
деться, чудиться (х-у мдится, чудится B Y -е Z , X.видится,
чудится х-у z-ом); казаться, представляться. Т х ^ У кажется
предо тавляется_г-ом ); смахиватьДпа), ассоциироваться ; л й я т и роватьГ<э<5езьянничать,' подражать; как, сдоено, ^рудто, .вроде,
точно, подобно, наподобие; сочетания как будто, кадНы, буд­
то бы и под.; так же, как; точно т & к ж е * я а к ; в точности и
под.; производить впечатлдние; есть что-то общее и др.
б. Приотавки квази-, псевдо-, ложно-; образования типа
no-Y-ски: по-бабьи, псьврлчви и т.п.; творительный сравнения.
' ' в. Синтаксические конструкции т и п а . X . Jf ;
X - тот же Y; X - не х . a y ; х - вылитый Y ; X - Y, да и толь143
ко; х - копия Y-а; у х-а z Y-a (у ^ б е н к а ^ е ^ г щ з а ) и др. um
г. Близки к этому значению также различные конструицЮ*f
считающиеся метафорическими. Независимо от того, как опиоипш.
и интерпретировать метафорические выражения, их близость к я»
ражениям сходства сомнения не вызывает. Наиболее близки к,ки»
метафорические конструкции типа х - (это) Y и к о нструкций
родительным метафоры (алмазыj ?o c h ).
С точки зрения многообразия средств выражения сравнения.
русский язык не является чем-то уникальным. Приведем вкратим
материал английского языка:
существительные: aimilarity, semblance, affinity, copy,
the like, likeness, similitude и др.;
глаголы и глагольные выражения: be similar, look like,
resemble, remind, be akin to и др.;
прилагательные: similar, like, alike, twin, approximate,
near, close, mock;
сочетания: smtb. like, such like; much the same, a shoe
of; just as, as, as if, as if it were; the very image (pic­
ture) of; cast in the same mould и др.
2. Строго говоря, здесь надо было бы рассматривать отио
тения квазисинонимии между конструкциями и доказать, что ис­
точником ее являются именно рассматриваемые единицы; однакО)для простоты мы этого делать не будем, тем более что речь
идет о вполне очевидных вещах.
*
3. Может быть, положительную степень ПОХОЖ вообще следу­
ет толковать через сравнительную; но при таком анализе вози!
кают трудноразрешимые сложности. Здесь, однако, существешЩГ
лишь то, что предикат ПОХОЖ способен градуироваться по самой
своей природе.
ЛИТЕРАТУРА
1. Апресян Ю.Д. Типы информации для поверхностно-семантичдокого компонента модели "Смысл < = > Текст". - wiener s u
wistischer Almanach, 1980, S. -Bd. 1.
2. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. - М., "Наука", 1974.
3. Wierzbicka A. Semantic Primitives. Athenäum, 1972.
4. Wierzbicka A. The Case for Surface Саве. Ann Arbor; Karoma Publishers, Inc., 1980.
5. Саввина E.H. О неадекватности описания одного типа сраввф
тельных конструкций с использованием понятия поверхноотН0-СИНТаксичесК0Г0 эллипсиса. - Wiener Slawistischer Ala«
nach, 1980, Bd. 6.
6. Богуславский И.М. Исследования по синтаксической семанти­
ке: сферы действия логических слов. - М., "Наука",1985.
7. Арутюнова Н.Д. Тождество или подобие? - Проблемы структур
ной лингвистики 1981. - М., "Наука", 1983.
8. Tversky A. Features of similarity. - Psychological Review
84, 1977.
9. Krumhansl C.L. Concerning the applicability of geometrio
models to similarity data; the interrelationship between
similarity and spatial density. - Psychological Review M*
1978.
144
I), Miller G.A. Images and Models, Similes and Metaphors.
In; A.Ortony (ed.), Metaphor and Thought. Cambridge,
London; Cambridge University Press, 1979.
I, Арутюнова Н.Д. Языковая метафора С р ж н т ^ с ж с л е к с и к а ) .
- В об. Лингвистика х поэтика.- М . , Наука , 1979.
lit. Виноградов В.В. О п о э з и Анны Ахматовой. - В кн.: ВиноградовВ.В. Поэтика русской литературы. II., 1976 , 0.411.
13. Якобсон Р. К ебщему т о н я » о падеже. - L cV 4 ^ 7 f i ° ° H ’
Избранные работы. — М.,
10 88
Прогресо , 1985, с.133-176.
ц
-П
ЧАСТЬ
П.Б.ПАРШИН
УСТУПКА И АНТИУСТУПКА В ДЕОНТИЧЕСКОМ ДИАЛОГЕ
(ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ЛЕКСЕМЫ ХОТЬ )
!• Лексема
хоть
и "наивная" дипломатия
В одной из своих работ А.Вежбицка как-то заметила
313], что тезис об отражении в каждом языке определенно^
видения мира, своего рода философии не нуждается в том,
бы его лишний раз провозглашали: он уже стал общим место*,
В чем данный тезис нуждается, так это в последовательном «
аргументированном обосновании - или, что фактически одно и
то же, во внедрении его в практику лингвистических иссло»>
ваний и в проверке на возможно более широком и разнообразен
языковом материале.
Впрочем, слово "внедрение" не совсем точно отражает
здесь суть дела - скорее, следует говорить о легитимизации
методологической установки, предполагающей "снятие того а*
прета, согласно которому языковые факты должны быть объявиа
вы языковыми ие фактами" [Ю: 9] *). Тезис, о упоминания *.
торого мы начали, имеет отнюдь не умозрительное п р о и с х о ж у
ние. Способы видения мира, или, точнее, способы взаимодейот
вия
человека с миром и с другими людьми как частью этого
мира "просвечивают" сквозь самые различные языковые струкг«
ры, лексические и грамматические, и поэтому нет ничего уди­
вительного в том, что обращение к устройству внешнего мира »
деятельности человека в нем позволяет увеличить объяснитель
ную силу лингвистических.описаний, в том числе сугубо кон­
кретных, например, выполненных в "полексемном" формате - а
именно такова работа, часть результатов которой излагается
в настоящей статье.
Наряду с достаточно интенсивно изучавшимися "наивными"
физикой, геометрией [I], логикой [27], г.е. эквивалентами
(или прототипами?) систем "естественнонаучных" и "точных"
знаний, в языковых структурах фиксируется и "гуманитарная"
составляющая знаний о мире: "наивная" психология (именно о
ней идет речь в [33] ), социология, этнография - и, среди
прочего, то, что можно назвать "наивной» дипломатией и что
146
LeuaeT в себя представления о закономерностях протекания
Договорного процесса3) . Фиксация "дипломатических" знаний
Г ш к е имеет очень прочное обоснование: она обусловлена той
кронной ролью, которую играют широко понимаемые переговоры
L повседневной жизни. "Думайте, что хотите, но вы - договаииющаяся сторона. Переговоры - житейский факт", - так наН1авют популярное изложение результатов Гарвардского проекта
'- изучению переговоров авторы ставшей бестселлером книги
мн пути к согласию" [18: 173] . Целенаправленное речевое
(1иыодействие во многих своих важнейших аспектах носит пероворный характер, и весьма показательно, что максимы реового поведения очень напоминают общие правила для участни-)в дипломатических переговоров. Существует целый ряд катеорий лингвистической семантики и прагматики, которые являют« одновременно и категориями теории переговорного процесса
таковы, например, "сохранение лица" ), категории, в которх задается типология речевых актов, или понятия, описываю,ие аргументационные конфигурации (ср. [28] ). К числу подо­
бного рода категорий относится и категория уступки
одним
,а основных средств выражения которой в современном русском
йыке является лексема хоть.
Как мы пытались показать в [29] , адекватное оемантиче:коё описание хоть, определение семантического инварианта
»той лексемы и его отношения к лексико-семантическим вариан­
та)», а также выявление места хоть среди других уступительных
показателей (в русском языке таковы, в частности, даже, пусть,
цускай, несмотря на, ^ в некоторых значениях последней лек­
семы) требует обращения к функционированию хоть в диалоге, а
конкретнее - к прагматическим особенностям уступки в одном
N8 типов диалогического взаимодействия, названном нами д ео н т и ч е о к и м
д и а л о г о м
(ДД). ДД имеет место
между П р о с и т е л е м ,
нуждающимся в некотором р е ­
сурсе,»
К о н т р о л е р о м , держащим в руках этот
ресурс. Классическим примером ДД является, например, торг ,
описаниями которого (и примерами употребления в котором лек­
семы хоть) изобилует литература, cp. (I) - Какова^ю^будет,
ваша последняя пена? - сказал,
полтиною. - Право, у вас душа человеческая jcejggBH01jgTO
10-2 88
147
пареная репа. Ух д ц по три рубли.дайте! - Не могу. - fe,
4 S 3 S £ g J M S a U i g « . b . извольте; (2) - Опять а а коньяк щ Д и
Яе*в? ~ оказала она. - Сегодня последний день» Завтра луу|
не_приходи_, не дам. - Я ~кео поля. - Вое знаю. И чем ато
кончается знаю. - Со мной ничего не будет. Потому что ия gy
Моня кизнь не колышет« Правда! - Вера Андреенд
g o ^ Q r pgge н§ него, поставила на прилавок две бутылки j д »
панского,
Компота бы какого хорошего. Там девушка о гойМй
умирает. - За компотом приходя хоть десять раз Т д е н ь 7 - Ж
с-Меядарь_Вера_Андреевна"; (3) - Ничего из бумаг' не п р о м Г У
^gSg-^.g-произнес де Еон. - Но... - замялся Уилкс, - дм у
дать тысяч фунтов? - Хоть сто! - Двадцать пять тысяч, - м »
бавил Уилкс. - Хоть двести. - Тридцать тысяч. - Хоть т т щ [
О е- торговец. Существует, однако,‘множество других"в5рий1»
тов ДД: в силу разнообразия ресурса (обозначим его и ) дд од
жет инициировать практически любая просьба. Природа R не дц~
дается априорной спецификации: это могут Оыть финансы, вр^«,
физическая, интеллектуальная, душевная или какая-либо инп*
энергия, гражданское мужество, уважение, самые различные ц
териальные ресурсы и т.д. Затрата ресурса R характеризует
реализацию некоторого положения вещей Е , являющегося пред»*
мегом обсуждения в ходе ДД. Для Просителя, специфицирующего
Е , это положение вещей соответствует целям некоторой его
внешней по отношению к ДД деятельности. Роль Контролера я
ДД определяется его внутридиалогической целью - стремлен»«
к максимальной экономии R ; от внешних целей деятельности
Контролера при изучении ДД можно абстрагироваться, по край­
ней мере, на начальном этапе. Разумеется, в ходе ДД сторону
могут различными способами модифицировать свои роли.
Проситель, выполняя свою диалогическую роль, совершает,
в частности, речевые акты п р о с ь б ы
и п о ж е л а ­
н и я . Контролер в ходе выполнения своей диалогической роли
может совершать речевые акты двух в известном смысле протиш
положных типов: о одной стороны, речевые акты о о г л а с и я и р а з р е ш е н и я , с другой - речевые акты
н е с о г л а с и я / о т к а з а
и з а п р е щ е н и я
(на вопросе об отношениях между речевыми актами, характери­
зующими одну и ту же роль в ДД, мы не останавливаемся).
148
Из сказанного, разумеется, не следует, что хоть упос очевидностью не так.
\иако при толковании хоть оказывается, что противопоставлеHt: двух основных наиболее свободных в плане дистрибуции
~ртикульных вариантов данной лексемы ' (того, который тол­
стея в словарях как синоним по крайней_иере, op. (4) JL
кдь ездил туда, чтобы хоть издали поомот^еть на вас, и тог-, который толкуется в словарях как синоним даже, ср. (5)
1,f что вам не по плечу, сможет и ребенок - заниматьсяjtajgaд можно хоть с пеленок; ниже эти варианты обозначаются сответственно хотьц и хоть^) может быть связано с различием
>содержании у с т у п к и , характеризующим стороны в ДД. Этимоло­
ги же хоть (очевидная формально, хотя и не прослеженная во
,оех деталях L8; 20] овязь с глаголом волеизъявления хот|ти)
позволяет предположить, что именно ДД как диалог волеизъяв­
лении* субъектов был той первоначальной сферой, в которой
||Ормировалась семантическая структура хоть; дальнейшая же
экспансия этой лексемы может быть связана с механизмами не­
4,лрляется только в составе ДД - это
явного ДД (см. раздел 5).
В [29] нами было предложено описание семантического иняарианта и лексико-семантических вариантов хоть и показано,
что семантическая структура хоть, определяющая дистрибуцию
вариантов, обусловлена прагматическими факторами. Перед тем,
как кратко воспроизвести в разделе 3 основные результаты
[29] и перейти в разделах 4-5 к их развитию, представляется
необходимым вернуться немного назад и оговорить, что в даль­
нейшем понимается под уступкой, а что - под.прагматическими
факторами.
2. Некоторые предпосылки исследования
2.1. Категория уступки и ее семантическое описание. В
на^ке о языке сосуществуют, по-видимому, два различных пони­
мания уступки: более или менее строгое, но при этом весьма
ограниченно понимание, принятое в синтаксисе (см., например,
[16, т.2, 586] , а также формализм, предложенный в L 9 ] ) ,
где принято говорить об уступительном отношении между ситуа­
циями, описываемыми различными частями сложного предложения,
и, с другой стороны, некое интуитивное понимание, в соответ1 0 -3
88
149
отими о которым о ряде партикульных с категориальной точим
зрения единиц, в т.ч. хоть, в той же "Русской грамматике"
говорится, что они "по своему значению сближаются с союза*»
уступительного противопоставления" [16, т Л , 730.] . Никак*!
попыток семантически эксплицировать это "сближение", одшниц
не предпринимается, несмотря на то, что при описании хоть
такая экспликация представлялась бы очень желательной хоти
бы для обоснования трактовки партикульных и союзных л е к с и М
семантических вариантов как принадлежащих одной и той же щ ф
семе. Не делается также никаких попыток соотнести (пусть
бы в плане отграничения) понимание уступки в лингвистике о
"естественным", принятым на практике пониманием ее как н о)Щ
торого действия с достаточно определенными семантикой и
прагматикой.
Можно показать, что экспликация понятия уступки в логе»
практической деятельности и практического рассуждения п р и »
дит к формулировке, в равной степени применимой как к с е м »
тике традиционно понимаемого уступительного отношения, так *
к семантике частиц типа даже, хоть и т.п., что дает основан*,
объединить эти последние с уступительными союзами в один
класс уступительных показателей. А именно, уступка - это не
что иное, как пересмотр оценки некоторого положения дед, из*
менение мнения относительно дислокации этого положения дел
на той или иной ценностной8) шкале, причем изменение и пере­
смотр направленные; от неприменимости к применимости оценки,
Так, априори неприемлемое признается приемлемым, то, чего
априори не могло бы или должно бы быть - реально существую­
щим и т.д. Применительно к речевой деятельности можно, введи
минимальную формализацию, сказать, что используя в высказы­
вании языковые средства выражения уступки говорящий сообщает
об описываемым этим высказыванием положения вещей 2 следую­
щее;
а. Исходя из предположительно разделяемых слушающим
априорных соображений положению вещей 2 следовало бы
дать оценку "Неверно, что vei" (гд е конкретное содержа­
ние оценки Val варьирует, о чем см. ниже). Таковая
оценка отличала бы 2 от связанных с ним некоторым парадигмагическим отношением положений вещей сл,...,оп(где
150
n > 1 ), из априорных соображений долженствующих полу­
чить оценку Val.
б. По тем или иным причинам положению вещей 2 не дает­
ся оценка "Неверно, что Val",
что делает возможным
оценить 2 как Val, установив тем самым противоречащее
априорным ожиданиям сходство между 2 и a i ,— , on.
Пересмотрена может быть, в частности, оценка таких по­
ложений вещей, которые складываются из двух подположений,
мвместная реализация которых представляется априори нереальЮй: в этом случае мы имеем "стандартное" уступительное отношиие, способы синтаксического оформления которого, кстати,
уличаются от языка к языку, не всегда позволяя говорить о
сложноподчиненном предложении "среднеевропейского" образца
[(подробнее см.
[12] )•
I
Оценка Val,
пересматриваемая при уступке, может быть
различной. Так, в случае употребления частицы даже имеет меоto оценка в терминах с о в м е с т и м о с т и
с д е й с с в и т е л ь н о с т ь ю
(<* степени правдоподобия, ср. ве­
роятность по Расселу Ц5~\ ), при употреблении союза хо5& - в
терминах с о т в е т с т в и я
д е й с т в и т е л ь н о с ­
ти (* истинности). Что касается частицы хоть, то при ее
употреблении Val конкретизируется различными способами,
что соответствует развитой полисемии этой языковой единицы,
[однако можно, как показано в [29_] * указать и оценочный ин­
вариант, обобщающий все- конкретизации и при этом выделяющий
£оть из числа других уступительных показателей. Таким инва­
риантом является оценка в терминах с о в м е с т и м о с ­
ти с ц е л я м и
н е к о т о р о й
д е я т е л ь н о ст и.
2.2. Семантика и прагматика. Обращаясь при характери­
стике семантического инварианта хоть к понятиям деятельности
и целей деятельности, мы тем самым вступаем в сферу прагма­
тического объяснения языковых явлений. Говоря о прагматичес­
ких объяснениях, мы солидаризуемся с мнением, выраженным,
например, в [7: 326-7; 14: 26,74; 6, 135-136; 26, 46} , со­
гласно которому прагматика не рядоположена семантике как
"третья сторона" лингвистического выражения. Прагматика это часть плана содержания, и знание ее - это часть знания
1 0 -4
88
151
содержательной стороны языка. К прагматике, как е с т е с т М |1
считать, относятся те Фрагменты структуры плана с о д е р ж и *
языковых выражений, в которых фиксируются сведения об о т *
шении этих выражений к таким характеристикам языковой дв4>
тельности, как ее внеречевые цели, причины, осуществлшпоц
языковыми средствами действия (т.е. речевые акты); черв! уи
характеристики возможна апелляция к замыслам и убеждении
участников речевого общения. Прагматика начинается там, В Ц
возникают вопросы "зачем?" и "почему?". Экспликация содо|Ш1
тельных фрагментов указанного типа (удельный вес их в оод*fr
жательных структурах различных языковых выражений может
щественно различаться) представляет собой прагматическое
описание языкового выражения. В силу структурного характер
плана содержания его прагматические и семантические (так
сказать, "непрагматические" - здесь очевидно несовершеисэм
существующей терминологии) фрагменты оказываются неразрывен
связанными, что создает предпосылки для прагматических ббщте
нений семантических явлений и семантических объяснений пре
гматических явлений (ср. в этой связи [25] ) - другими сло­
вами, для выявления прагматических факторов формирования
семантики и семантических факторов формирования прагматики
языковых выражений.
3. Семантика хотьм и хоть^ и позиции
сторон в деонтическом диалоге
Семантическая интерпретация относительно свободных в
дистрибутивном отношении единиц хотьц и хотьб заключается
в указании на то, что семантический инвариант уступки и оо
лее частный семантический инвариант хоть как лексемы с pun
витой полисемией (эти инварианты приведены в 2 Л . выше) де
тализируются при употреблении хотьц и хотьб таким образом,
что оценка val
в случае хотьц дается в терминах у д о в
л е т в о р и т е л ь н о с т и ,
а в случае хоть^ - в тер
минах д о п у с т и м о с т и . Основное утверждение работы
[ 29 ] заключалось в том, что детализация v&i
в высказыва
ниях с хотьм и хотьд именно в таких терминах объясняется
тем, что названные оценки обнаруживают корреляцию с п о з и ц и й
ми сторон в деонтическом диалоге: оценка в терминах удовле
152
гворительности - это оценка Просителя, а оценка в терминах
допустимости - оценка Контролера par exoeiienoe;
между тем,
статистически значительная часть употреблений хоть приходится
непосредственно на недекларативные (в смысле Дж.Росса ЦЗО] )
речевые акты, причем м- и б-интерпретации хоть распределены
относительно их типов в точности так, как это следует ив их
корреляции с позициями сторон в ДД. А именно, в речевых актах,
(Осуществляемых Просителем (прооьба и пожелание) хоть получает
й-интерпретацию, а в речевых актах, осуществляемых Контроле­
ром (согласие и разрешение или же несогласие и запрет) б-иктерпретацию. Это распределение становится особенно наг­
лядным в тех случаях, когда в сферу дейотвия хоть попадает
вприорно градуированный параметр. При этом возможны по мень­
шей мере две интересных ситуации. Первая представлена приме­
рами типа (6) Разрешите мне представить хотьм два доклада и
(7) Вы можете/Я разрешаю вам представить хоть^ два доклада,
в которых одно и то же значение градуированного параметра ин­
дуцирует затрату ресурса r , интерпретируемую сугубо на осно­
вании акто-речевых факторов либо как минимально удовлетвори­
тельную, либо как максимально допустимую. Вторая интересная
ситуация возникает при конфликте между типом речевого акта,
предписывающим ту иди иную интерпретацию хоть, и дислокацией
параметра на априорной шкале, делающей такую интерпретацию
неестественной, ср. (8) Я, правда, в горах ни разу не был,
но. может, вы возьмете меня для начала хотьц на Ай-Петш? /
'•хоть на Эверест?; (9) - Вы не одолжите мне пару конверти­
ков? - Берите xoibg всю пачку / ^?хоть один. Как видно М8
примера (8), зависимость интерпретации хоть от типа речевого
акта, в котором употреблено содержащее хоть
высказывание,
сохраняется и в случае косвенных речевых актов.
Рассмотренные два класса примеров представляют интерес
еще и в следующем отношении. Они демонстрируют неадекват ность чисто семантической, "скалярной" интерпретации проти­
вопоставления хотьм и xoTbg. Такая интерпретация в истории
данного исследования предшествовала предлагаемой в настоящее
время; ее реликтами являются индексы (м - "малое", б - "боль­
шое"), которые мы не стали менять. Хотьм действительно отсы­
лает к минимуму, а хоть* - к максимуму некоторой шкалы, но
153
это шкала апостериорная, полученная в результате прагмати­
ческой интерпретации. Минимумы и максимумы на ней могут но
совпадать с минимумами и максимумами априорных шкал. Так, $
примере (4) в сфере действия хоть находится наречие и з ™ р ,
указывающее на близкое к максимуму значение на шкале рас стоя
ний, но ресурс, который можно охарактеризовать примерно как
"Степень личностного сближения", запрашивается в минимальных
размерах. Напротив, в (5) фразеологическое выражение о дчипццр
указывает на минимум на шкале возраста, но реально при этом
имеет место указание на один из максимумов ресурса, формули­
руемого примерно как "Жизненный срок, отпущенный на способ­
ность к интенсивным физическим нагрузкам". Кроме того, апо­
стериорной интерпретации в терминах затраты ресурса могут
подвергаться априори не градуированные параметры ситуаций,
ср. примеры (10) и (21) ниже.
Апелляция к позициям сторон в деонтическом диалоге по­
зволяет вывести как следствия некоторые другие особенности
функционирования х_отьц и хоть^, касающиеся распределения ин­
терпретаций хоть относительно модальной характеристики вклю­
чающих эту лексему высказываний и относительно отрицания, а
также объяснить отношение хоть к линейно-интонационной стоунтуре высказывания. Эти следствия перечислены в [29] ; будут
они кратко упомянуты и ниже. Существуют, однако, важные во­
просы, относящиеся к понятию деонтического диалога и к функ­
ционированию к нем хоть, которые нами ранее не затрагивались.
Два таких вопроса и анализируются в настоящей статье. Первый
- это вопрос о зависимости содержания уступки в ДД от м а к ­
р о с ц е н а р и е в
его развития. В разделе 4 показывает­
ся, что наряду с зависимостью содержания уступки от позиций
сторон в ДД имеет место и зависимость его от того, как реа­
гирует Контролер на обращение Просителя; осуществляет ли он
уступку, отвечая согласием и задавая тем п о з и т и в н ы й
макросценарий или же отвечая отказом и задавая тем н е г а т и в н ы й макросценарий^. Второй вопрос касается возмож­
ности распространения "диалогического" анализа функциониро­
вания хоть на высказывания, не входящие в эксплицитно пред­
ставленный ДД: в разделе 5 демонстрируется возможность трак­
товки по крайней мере части таких высказываний как реплик в
154
н е я в н о м
Л Д - т.е. как неявных речевых актов.
4. Позитивный и негативный макросценарии
деонтического диалога
Различия между уступками в позитивном и негативном мак­
росценариях деонтического диалога настолько существенны, что
рассматривать эти макросценарии следует отдельно и поочеред­
но.
4.1.
Позитивный макросценарий
Уступка Просителя и уступка Контролера, несомненно, объе­
диняются в рамках некоторой общей категории: в обоих случаях
стороны оценивают реализацию 2 как не противоречащую (во­
преки естественным ожиданиям) их целям, как приемлемую для
них. Цели Просителя и Контролера, однако, совершенно различ­
ны и в известном смысле противоположны, и в силу этого поразному интерпретируется совместимость реализации s с этими
целями. Для Просителя совместимость предстает как способство­
вание достижению целей его внешнедиалогической деятельности,
2
для него - это элемент (квази) каузальной цепочки, веду­
щей его к цели. Контролер же de poaitione
не преследует ни­
каких внешнедиалогических целей, единственная задаваемая
ролью цель его - это экономия ресура R , а деятельность его это контроль за расходованием R, и поэтому для Контролера
совместимость с целями деятельности предстает как согласие
на затрату r , сопровождающую реализацию 2 .
Легко заметить, что оценка положения дел 2 в рамках
уступки Контролера предполагает, что 2 не является фактом:
если ресурс уже затрачен или актуально тратится, то оценка
Контролера и вообще его деятельность в оговоренном выше
понимании теряет смысл, экономить растраченное или тратящее­
ся на глазах уже поздно. Иначе обстоит дело с уступкой Про­
сителя: хотя в рамках собственно ДД и он просит о чем-то не­
реализованном, используемая им оценка в терминах удовлетво­
рительности в принципе может быть применена и к факту, что и
имеет место за пределами собственно ДД, ср. (10) Прискорбно
наблюдать за тобой, бездельник ты этакий! Н-то хотьц под мою,
а ты на диване валяешься; ( И ) Тут Якушкин принимался стар­
чески не очень красиво хихикать: это я, молу заботился и ва_155
бочусьо племени больных и уже ведь отвлек вас хотьц на
волос oî болезней — я, мол, окликаю вас! Интерпретация
как xo£bg в шсказываниях, модальные характеристики котор!
задают фактический статус описываемой ситуации (подробнее
[ 29 ] ) невозможна.
Гипотеза о фиксации в семантическом противопоставлени!
хотьм и хотьб прагматических особенностей позиций сторон
ДД естественным образом объясняет! с одной стороны! природ
тех оценочных окал удовлетворительности и допустимости!
сительно которых дислоцируются 21 , 01 , ..., on, а с другой
стороны - природу той интуитивно ощущаемой как количествен
шкалы, на которой 2 дислоцируется у минимального полюса и
случав употребления хотьц и у максимального - в случае упо»
требления хоть^ (ср. типичные аргументы используемые Проси­
телем и Контролером соответственно, последним - в рамках ы *
гатмвного макросценария: Я не многого прошу, Мне всего-то
и_надо, что ... ув. Много х0чешь1'7~Не~жи|рн6~ля будет? и т.п,),
Обе шкалы, удовлетворительности и допустимости, представля­
ют собой результат прагматической интерпретации шкалы затраты абстрактного ресурса r , и рождаются они в ходе ДД10). В
условиях конфликта интересов сторон (Просителю необходим ре­
сурс r для достижения цели, а целью Контролера является эк<^
номия R ) уступка естественным образом трактуется как согла­
сие на меньшую, чем априори можно было бы предположить, за­
трату R в случае просьбы или пожелания и согласие на большдд
по сравнению с априорными предположениями его затрату в слу­
чае разрешения или согласия. Обратившись непосредственно к
культурно-этическим категориям (ср. [ 3 ] ) , можно было бы cki*
зать, что уступка Просителя - это проявление скромности, со­
гласия удовлетвориться минимумом, тогда как уступка Контро­
лера - это проявление щедрости, готовности согласиться на
максимум.
Роли Просителя и Контролера неравноправны. Проситель
активен, он инициирует ДД и преследует конкретную цель, в
силу чего зависим от ситуации и от Контролера, держащего в
своих руках ресурс. Контролер пассивен, цель его абстрактна,
и он независим. Развивая "лингвоэтические" соображения, мож­
но было бы указать на возможность рассмотрения скромности кии
156
умения соразмерять свои желания с конкретной ситуацией, тог­
да как щедрость конкретной ситуацией прямо не обусловлена.
Употребляя хотьм , Проситель специфицирует 2 как вполне опре­
деленное положение дел; положения дел 01 ,..., on образуют
ob фон просьбы, апелляция к ним позволяет заключить, что,
обще говоря, Проситель хотел бы большего, чем 2 , но пря­
мо об этом не просит. С другой стороны, Контролер, употреб­
ляя xoTbfl и специфицируя 2 , всегда допускает спектр возиож|осте|, и 2 лишь репрезентирует этот спектр. Уступка Про­
сителя - это сообщение о приемлемости конкретного положения
дел, в случае его реализации просьба будет удовлетворена, по
крайней мере, формально, тогда как уступка Контролера - это
согласие на реализацию целого множества положений дел, и
совсем не обязательно будет реализовано именно 2 • Проси­
тель в порядке уступки точно определяет удовлетворяющий его
минимум, указывая на 2 , Контролер же посредством указания
на 2 двет грубую "оценку сверху", предъявляя положение дел,
занимающее на шкале затраты ресурса R место, заведомо более
близкое к максимуму, чем место, занимаемое положением дел,
которое удовлетворило бы Просителя. Предъявление такого по­
ложения дел при употреблении хотьд добавляет к общему для
всех уступительных показателей смысловому компоненту - ука­
занию на экстраординарность обусловленного оценкой 2 как
val сходства 2 и о 1..... on- эффект неожиданности апелля­
ции к экстремальному значению затраты ресурса. Экстраординар­
ность - это не то же самое, что неожиданность. Если первая
категория описывает отклонение от стандартных представлений
об устройстве мира, о протекании в нем различных процеооов
и о "расставленных" в нем ценностных ориентирах, то неожи­
данность - это категория ситуативная, отсчитываемая от акта
речи и его контекстов. Не вдаваясь в обсуждение вопроса о
лингвистической релевантности противопоставления между эти­
ми двумя понятиями (отчасти он затрагивался нами в [ 13] в
связи с проблемой актуального членения высказываний с лексе­
мой даже), заметим, что в нашем конкретном случае лингвисти­
ческим коррелятом неожиданности обращения к экстремальным
значениям затраты ресурса является требование “новизны" в
смысле Р.Берри-УЛейфа [Ï9] , предъявляемое к сфере дейст--
[
t
157
вия xoTbg и, соответственно, запрет на появление в ней ии«м
ных групп с активационным статусом "данное" (кроме унилоро»«»
но "данных" дейктических выражений), ср. (12) Если дьякд
пртреб^ет взамен его душу, Бартоломеус не колеблясь отднцт
ее / ^заплатит хоть эту цену. К сфере действия хот^
требования "новизны" не предъявляется.
Анализ обусловленных позициями сторон особенностей
уступки в ДД позволяет объяснить многие особенности ynotpoi»
ления хоть. За рамками анализа, однако, остается чрезвычийиинтересный и своеобразный класс примеров употребления xpt*»
представленный в негативных репликах Контролера. Как будет
показано ниже, их трактовка требует расширения представле­
ний об уступке в ДД.
4.2. Негативный макросценарий
Поскольку мы рассматриваем ДД лишь на очень малую глу­
бину, а именно - анализируем только один диалогический тик»,
постольку в дальнейшем негативный макросценарий сводится к
отказу Контролера удовлетворить просьбу или пожелание Проом
теля. Диалогическая роль Просителя в пределах одного такта
никак не модифицируется, поэтому о своеобразии уступки в ш.
гативном макросценарии ДД можно говорить лишь применительно
к реплике Контролера. Спрашивается: как можно понимать пра­
гматику уступки Контролера в речевых актах несогласия и от­
каза?
Строго говоря, никак. С точки зрения изложенных выше
представлений о позиции сторон в ДД, несогласие - это ника­
кая не уступка, а совершенно стандартное, ординарное дейст­
вие Контролера, заведомо совместимое с целями его деятель­
ности (во всяком случае, в краткосрочной перспективе), и в
силу этого использование хоть в высказываниях, посредством
которых осуществляются речевые акты несогласия и отказа, не­
возможно. Так, неприемлемы высказывания (13) *Я не продам
вам бумаг хоть за триста тысяч; (14) *Я не останусть у вао
хоть на день (как ответ на просьбу типа Останьтесь у нас ни
неделю) и т.п. Более того, достаточно проблематична и воз­
можность употребления хоть в речевом акте запрета, который,
в отличие от отказа и несогласия, не обязательно является
"реактивным": так, едва ли можно считать безукоризненным в
158
9
ш к о в о ы отношении пример (15) ‘А поэтому я запрещаю вам
оставлять Штирлица одного хоть на мгновение (Ю.Семенов). Тем
не менее, хотьгвысказывания все же могут фигурировать в нега­
тивных ответных репликах Контролера в ДД, о чем свидетельст­
вует пример (3); их употребление, однако, характеризуется
вначительным своеобразием, причем не только семантическим' и
прагматическим, но и синтаксическим.
Охарактеризовать синтаксическое своеобразие употребле­
ния хоть в рамках речевых актов отказа и несогласия доста­
точно легко: лексема хоть может быть употреблена в них толь­
ко в том случае, если фрагмент (обычно составляющая) высказы­
вания, включающий хоть и поверхностную сферу действия этой
лексемы (хоть-фрагмеыт) предстает как самостоятельное выска­
зывание. находящееся в препозиции к высказыванию, непосред­
ственно выражающему отказ или несогласие, как это имеет мес­
то в (заимствованных из [.32] ) примерах (16) - Останься у
вас еще на недельку. - Хоть на день. Не могу. Уже телеграмму
дал, что уезжаю; (17) - g _не_ п р о ш л и »
ыне
рубль. - Хоть копейку. На такие глупости ничего не дам.
Воспользовавшись терминологией из [5] можно было бы
предположить, что синтаксическим условием употребления хоть
в речевых актах отказа и несогласия является парцелляция
хоть^фрагмента, сопровождаемая постановкой парцеллята в пре­
позицию. На это, однако, существуют два возражения. Во-пер­
вых, парцелляция как таковая не связана с порядком слов, что
обусловливает необходимость обосновывать препозицию парцел­
лята некоторым специальным образом. Во-вторых, что более су­
щественно, парцелляция определяется как "речевая презента­
ция предложения в виде нескольких коммуникативно самостоя­
тельных сегментов (фраз) одного высказывания" [5: 58] , т.е.
описывается как некоторая модификация поверхностной структу­
ры. Между тем, грамматически правильной поверхностной струк­
туры, результатом парцелляции которой можно "было бы считать
последовательность хоть-фрагмента и высказывания, выражаю­
щего отказ или несогласие, не существует, ср. (13)-(14) выше.
Разумеется, можно было бы предположить, что она блокируется
некоторым фильтром, а парцелляция, соответственно, является
облигаторной, однако такая трактовка не обладала бы объяс159
нательной силой и была Ott s высмей степени ad иоо’овой , AI
по суп деда и pa spy жала du само представление о парцелл«#!
Гораздо более приемлемым являетоя предположение о том, ч*в
хоть-фрагмент, присутствующий в негативной реплике Контр<щ|^
ра, ни на каком этапе порождения и не входил в выскаэыввкм,
выражающее отказ иди несогласие: этот фрагмент появляется |
результате эллипсиса, которому подвергается некоторое впошщ
грамматичное высказывание, предиествуюдее отказу или несо­
гласию, что естественным образом объясняет как синтаксичео®
кую самостоятельность, так и препозицию хоть-фрагмента. Дд*
характеристики "предшествующего" высказывания необходимо
ратиться к семантическим и прагматическим соображениям.
В семантическом плане использование хоть в негативной
реплике Контролера сопровождается изменением терминов оцени
сходства 2 и о 1 , ... on. Изменение достаточно тривиально:
оценка в терминах допустимости заменяется на оценку в т е р е ­
мах недопустимости, т.е. отрицание, переводящее согласие/
разрежение в иесогласие/отказ затрагивает оценку. Далек от
тривиальности, однако, сам факт воздействия отрицания на
оценку и изменения им природы речевого акта, поскольку в
случае речевых актов просьбы и пожелания фразовое отрицание
на оценку не влияет и природу этих речевых актов не меняет:
просьба о нереализации некоторого 2 остается просьбой и квреализация 2 оценивается как удовлетворительное положение
дел 2* . тогда как отказ в реализации некоторого 2 озна­
чает его недопустимость для Контролера.
Что касается прагматики, то в то время, как маркирован­
ные хоть уступки Просителя и Контролера в позитивном макро­
сценарии ДД представляют собой шаги навстречу партнеру
(Проситель просит о минимально удовлетворительном для него,
но достаточно допустимом, по его мнению, для Контролера поло­
жении дел; Контролер соглашается на положение дел, заведомо
удовлетворительное для Просителя), т.е. являются подлинными
уступками, употребление хоть в негативной реплике Контроле­
ра представляет собой своего рода а н т и у с т у п к у .
Употребляя хоть в негативной реплике, Контролер по сути дела
моделирует такое развитие ДД, которое предполагает далеко
идущую уступчивость Просителя и которое, тем не менее, все
160
ц не удовлетворяет Контролера. Предъявляя хоть-фрагмент,
ццтролер как бы становится в позицию Просителя и из нее деijOT значительный' шаг навстречу своей собственной позиции.
•«юле чего возвращается в свою первоначальную позицию и, еще
алее утверждаясь в ней, отказывается удовлетворить желание
(росителя даже в заведомо умеренной его форме. Правдоподобной
■редставляется гипотеза о том, что именно такая двухзтапность
мтиуступки отражается в двучленном синтаксисе негативной репПни с хоть: таким синтакоиоом моделируется диалогическая под­
структура, состоящая ив предполагаемого возможным омягчения
позиции Просителя во втором диалогическом такте и подтвержде­
ния отказа со стороны Контролера. Принадлежа негативной репш е последнего, хоть-фрагмент репрезентирует в ней возмож­
ный диалогический шаг Просителя: рефлексия получает поверх­
ностное выражение.
В силу своей рефлективной природы антиуступка совмещает
1 себе черты уступки Контролера (оценка с точки зрения допуотимости-недопустимооти) и уступки Просителя (в ДД обсуждаетоя положение вещей 2 , характеризуемое малой затратой ресур­
са и, который находится в руках Контролера). Эволюция пози­
ции Просителя в направлении "уморения11 запросов, типичная
для хоть-просьб, хорошо видна в приведенном выше примере
(17); очевидно, что Проситель тоже мог бы употребить в атом
несколько утрированном примере хоть. Эволюция позиции с
большой наглядностью представлена и в примере (2), который
своеобразен тем, что в нем описывается ситуация подлинного
торга, в которой каждая из сторон держит в руках свой ре­
сурс, соответственно, документы и фунты стерлингов, и дви­
жение Просителя навстречу Контролеру выражается в согласии
на все большую затрату ресурса со стороны Просителя.
Изучение негативного макросценария ДД представляет
значительный интерес в плане выяснения генезиса союзных
употреблений хоть. Так, один из способов формирования услов­
но-уступительных предложений в русском языке представлен
примерами типа (18) Да отсюда хоть три года скачи, ни до ка­
кого иностранного государства не доедешь: это в почти чис­
том виде негативная реплика Контролера. По-видимому, форми­
рование союзных употреблений хоть должно описываться как
11 88
161
рождение синтаксиса из диалога (ср. [22; 24] ); можно, и
частности, представить себе переход от последовательности
типа (17) к предложениям, структурно подобным (18), через
промежуточное звено типа (19) Хоть копейку просиt и копейки
не дам. Такого рода описание, однако, требует конкретно-ивторического анализа и не входит в наши задачи.
5. Хоть—высказывания как реплики в
неявном деонтическом диалоге
Употребление хоть не ограничивается репликами участни­
ков явного ДД - как уже отмечалось выше, хоть может употреО
ляться и в декларативных речевых актах, а также в недеклари*
тивных речевых актах иных, чем разбиравшиеся выше, типов.
Возможно и употребление хоть в речевых актах, характерных
для ДД, но вне их естественных диалогических соответствий,
то есть в просьбах, не ориентированных на явное разрешение
и в разрешениях, не инициированных явными просьбами. В на­
стоящей статье мы остановимся лишь на употреблении хоть в
декларативных речевых актах, высказав гипотезу о том, что
по крайней мере часть формально декларативных высказываний
допускает "вписывание" их в некоторый н е я в н ы й
ДД,
в котором они выступают как просьбы, разрешения и т.д.: как
отмечает Н.Д.Арутюнова, "иллокутивные силы могут сохранять­
ся и в некоммуникативных условиях" [2: 363] . Для обоснова­
ния представления о неявном ДД делается допущение о том,
что партнерами участника ДД могут быть не только конкретные
субъекты, но и сущности совершенно иной природы. Интерпрета­
ция ££££. в не входящих в явный ДД высказываниях связывается
в рамках такой метафоры**) с тем, какую позицию - Просите­
ля или Контролера - занимает то лицо, с точки зрения которого
оценивается положение дел, в неявном ДД. Апелляция к пред­
ставлению о неявном ДД позволяет также объяснить некоторые
случаи неоднозначности интерпретации хоть (см. ниже).
Неявный диалог осуществляется между единичным участни­
ком - говорящим или кем-либо из лиц (возможно, абстрактных),
упоминаемых в высказывании, служащем основанием для рекон­
струкции неявного диалога - и его партнером, в качестве кото
рого чаще всего выступают различные обстоятельства, нормы,
162
традиции, общественные и природные явления и т.п. Если неяв­
ный диалог является деонтическим, то единичный участник мо­
ю т быть в нем как Просителем, так и Контролером, ср. слеIдующие примеры и их интерпретацию: (20) Валька любил, обла­
дать чем-то таким, чем другие не обладали. Часами с баромет­
ром или секундомером. Футболкой о тигром, разинувиим пасть,
Iна которого Валька поглядывал с надеждой, как на телохрани­
теля. Иди секретом, или хоть самой маленькой новостью (Про­
ситель - Валька; Контролер - жизненные обстоятельства;
Просьба/Пожелание: "Дайте мне возможность обладать хоть са­
пой маленькой новостью" ); (21) С у эфиши фильма "Мужики!"^ Слушай, пойдем поглядим на мужиков! - И правда, может хоть
в кино настоящих увидим! (Проситель - некая потенциальная
зрительница фильма; Контролер - творческая группа фильма;
Просьба/Пожелание: "Покажите нам настоящих мужчин хоть в
кино"); (22) Попытки властей хоть как-то сдержать панику,
придать эвакуации организованность разлетелись вдрызг (Про­
ситель - власти* Контролер - население; Просьба/Пожелание:
"Соблюдайте хоть минимальную организованность"); (23) Ран­
ний, немилосердно ранний подъем, холодная ванна, прогулка
по снегу».. Благодаря этому мы хоть немножко, хоть какойнибудь чао бываем довольны собой (Проситель » Контролер некто, выступающий от имени человечества; Просьба/Пожелание:
"Позвольте мне хоть немного быть довольным собой"); (24)
Прежде чем уединиться» короли и президенты хоть на три ми­
нуты показывают себя публике (Проситель - население; Кон­
тролер - высшие руководители; Просьба/Пожелание: "Позвольте
нам хоть какое-то время лицезреть вас"; интересно, что "на­
род" и "власти" в (22) и (24) меняются местами как стороны в
в неявном ДД: в критических ситуациях Проситель может стать
Контролером и наоборот); (23) По мне жена как угодно одевай­
ся: хоть кутафьей, хоть богдыханом (Проситель - жена и/или
требования моды; Контролер - говорящий, муж; Согласие/Разрешение: "Пусть жена одевается хоть кутафьей или богдыха*ном"); (26) Й не буд~ говорить о томт что вы и без меня зна­
ете, в газетах писалось: короткий пробег и разбег, терпим»
ость к покрытию взлетной полосы - хоть на грунтовую, ему все
равно, экономичность ... (Проситель - условия эксплуатации
11-2 88
163
и/или обстоятельства конкретного полета; Контролер - cau<4Mt
представленный его генеральным конструктором; Согласие/Рп*»
решение - "Можете сажать меня (его) хоть на грунтовую полов#)
■ т.д. К просьбе в составе неявного ДД могут быть сведении
случаи употребления хоть (в м-интерпретации) в целевых лрвдаточных.
В тех случаях, когда, как в (23), неявный ДД является
внутренним, Проситель и Контролер совмещаются в одном лице.
Если к тому же (в отличие от (23)) в сфере действия хоть не»
априорно градуированного параметра, при этом возникает син­
кретизм м- и б-ннтерпретаций хоть, представленный в пример«
(27) - Ничего, прокормлюсь, - подумал я. - Буду хоть молоко
по домам разносить1^ : автор этого высказывания выступает
одновременно в роли Просителя, готового удовлетвориться мвлопреотмхной работой, и Контролера, додускающего для себя
такую работу. Подобного рода синкретизм следует отличать от
более простых случаев неоднозначной интерпретации хоть,
имеющих место при отсутствии совпадения Просителя и Контро­
лера в одном лице.
Как и в случае с формированием союзных употреблений
хоть мы оставляем открытым вопрос о том,в какой мере " д м в гическая" метафора, разобранная в данном разделе, реально
сыграла роль в формировании закономерностей употребления
хоть в речевых актах, не принадлежащих явному деонтическому
диалогу.
Завершая изложение, трудно удержаться от еще одного за­
мечания, возвращающего нас к упомянутой в самом начале рабо­
те А.Вежбицкой и представляющего собой "отблеск" ее заключи*
тельного замечания [33:’ 377] . Нельзя ли, спрашивает Вежб*#ка, усмотреть связь между синтаксическим строем японского
языка, позволяющим совершенно естественным образом сказать
нечто вроде (28) ^ Нога Ивана сломалась (яп. Iva n по а зЫ
wa o re ta ), и не раз подтвержденным стоицизмом, присущим
японской этнической психологии? между развитой системой
разнообразных безличных конструкций в русском языке и фата­
листическим "безудержен" à la Достоевский? между отсутст­
вием отклонений от субъектно-предикатного синтаксиса в ан­
глийском синтаксисе и трезвым эмпирнцизмом англо-саксонской
164
культуры? Вопрос этот корректно оставлен бее ответа, "но
псе же, все же..." Так вот, дипломатия (напомним, что в дан­
ной статье она понимается широко и отнюдь не сводится к м ш государственным ее формам) бывает разная, в том числе и в
втническом плане (см. об этом [ И ] )• "Наивная" дипломатия,
зафиксированная в семантике и прагматике хоть, - это дипло­
матия отчетливо неравноправных отношений, дипломатия никак­
и х просьб и безапелляционных отказов или же широких жестов,
»оке по-своему безапелляционных, дипломатия, в рамках кото­
рой о совместном поиске решения и о прочих вэаимоуважитель1ых способах осознания своей деятельности говорить, вообщего, не приходится. Вопрос в духе Вежбицкой, возникающий в
этой овязи, вполне очевиден, особенно на фоне того извеотвого из исторических исследований обстоятельства, что фор­
мирование хоть как служебной лексемы приходится на время
между ХШ и ХУШ веками” ), то есть на достаточно тяжелый пе­
риод отечественной истории. Очевидно, однако, что для ответа
на этот вопрос - даже если считать постановку его правомер­
ной, что далеко не бесспорно - необходимо широкое и одно­
временно углубленное месьязыковое исследование семантики и
прагматики уступительных показателей и особенностей их упо­
требления; наше же исследование ограничено материалом рус­
ского языка.
П Р И М Е Ч А Н И Я
1. Ср. противопоставление двух познавательных метаустановок
- "Ограничивайся непосредственно данным" и ."Стремись проник­
нуть вглубь" - в 121, 6J .
2. Ср. "экспериенталистскую" концепцию оснований функциони­
рования языка, предложенную в C28J • Одним из основных поло­
жений этой концепции является утверждение о том, что в язы­
ковых структурах фиксируются прежде всего интерактивные свой­
ства сущностей, идентифицируемых - на основании именно этих
интерактивных свойств - во внешнем мире.
S. Некоторые аспекты "наивной" дипломатии рассматриваются из известных автору работ - в уже упоминавшейся книге С28] .
4. Это понятие было применено к целям лингвистического ана­
лиза П.Браун и С.Левинсоном; подробный разбор их результатов
содержится в С23] .
3. Традиционно переговоры мыслятся именно как борьба за ус­
тупки. Осознание того, что переговорный процесс полностью к
такой борьбе не сводится, появление концепций переговоров
как игры, как процесса обучения, как совместного поиска ре1 1 -3
88
165
шения (см,, например,
[31] ), выделение торга как лишь ш.
доо 1 а10чноДпоздние!'°ВОраОГО
* вое 810 »*"»•»
°бе стороны держат в руках каждая своя ресурс ( о м а д Ж
uornvoa та®аР/» и поэтому Проситель и Контролер постоянно и»няютоя местами. Рассматривая
о 2 ш Ï!
гаиииахрмвая торг в целом, однако
олнако м
можно
ш
ДеЛИТЬ СТ0Р0ЫУ»
СТОРОНУ, ИНИЦИИРУЮ
ЩУЮ ТПEr
инициирующую
торг (первичного Просителя} **
и
сторону, подводящую под ним черту (конечного Контоолот^ • ui"неудачном завершении торга эти стороды Ж ? Ж а с т ь 1^ '
^ £ Г Л ^ стриб*тивн0 огРаниченных относятся такие*полу^xMda
з Г мварианты,
ш а н г ы ЛЬ^
й Г гсоюз
Х « ? В!?п^Г0
синтактик°-семантического
Ln
как
хоть в качестве
свободного пяпидичч.
союза ЗЕОТЛ» союз х<у£, представленный в тяготеющих к Jmaae«
логичности конструкциях тиНа С : щ л | ^ н о ? а Г ^ г5ааР^ ^ ли; синтаксически трехместный союз хотьГГГ xorb^^ïïdnïE!
няющий пару из предиката и его отрицания либо^ан?Шимичесшй»
пару в конструкциях типа Хоть умный, хоть г л у п о й - v
одинjtQBfifl.
а также частицачастипГуот^:
QjSHHJjQBÆflt â'также
хоть, ï ô s i f ÿ i i î h i i ï i ^ ^ — iß..".]
п^^^Р» сРг Ч у р .бы вам порекомендовать поувлекатгл^нр«?
*
и семантическое своеобразие этих в а р и а н т е ^ в случае союва
»TöüipßMtti w ÏÏSSSSb^ S™ w lieSiï S55T
n °o Ä o T T o S p S ^ °S S ]p#
’ ^3
!1?ивн^ в°и Т -
нияГценноо1иЦ-Нв°омыодеШ8нгд! vSiu”e
“ °W “ 1,3 “ Р0110Г0 ™ о макросценариях. поскольку ограничивав!! анадвуия “ Р и н т а м развития ДД, аадаваемыми к
ï2ïy. î ™ 5 oero лишь ОДМим-единственным (первый) йалогичес? ™ а з д о б м ь и ? Л° В ПрИНЦИПе в°ажожных сценариеГдд, конечна,
пическйх 1"оценках?Л1,ЧеСТВеННиХ’ г0“е0С1ат1,ческих и прототип
% 1 " ^ 1 ! 1 ай
и
У вр
(2“привычны
т а § й для
Е я ЭТОЙ
- 8 к&у л к 1п£пили*тН?^аВаеМЫХ
ПPИPН0Дe,,)•
Вполне
и представления о вызовах, бросаемых обстпя( с ^ СС28ПИ) Л ° накладЫБаемых обстоятельствами ограничениях
î ™ 5 pî!Mep ^заимствован из CI7J , где он появляется как п*ревод некоторого японского предложения: семантический ?ин2^ .
отмеченЛУЧИВШеГ°СЯ русского высказывания никак при этом неР*
13. Данные из С8 ] , где вообще-то идет речь о '•о ю ч р у л ф я у
хоть, однако многие примеры Б.В.Лаврова представляют-нннп
партикульные употребления хоть, что отмечается в [20J
Л И Т Е Р А Т У Р А
I.
Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. - М.. 1974
S-*”?Ï8S.V«
-а2?0У^7!18 и И
зв<АЙ Сер- ™
т3. Баране* А.Н., Паршин П.Б. Ценностные предпосылки речевых
166
T
(iKTOB (этические категории в моделировании речевой деятель­
ности) Ц Моделирование и оптимизация информационных процес­
сов (Системный анализ и моделирование). - Новосибирск, 1985.
С. 137-139.
I*. Баранов А.Н., Паршин П.Б. Оценочный аспект когнитивного
(Стиля и его языковые корреляты // Когнитивные отили. - Тал­
лин. 1986. - С. 24-28.
5. Ванников Ю.В. Синтаксис речи и синтаксические особеннос­
ти русской речи. - М., 1978.
6. виноград Т. К процессуальному пониманию семантики // Но­
вое в зарубежной лингвистике. Вып. XII. Прикладная лингвисти­
ка. - М., 1983. - С. I23-170.
7. Кибрик А.Е. Предикатно-аргументные отношения в семантичес­
ки эргативных языках // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. - 1980,
Ife 4 — С 324-335.
8. Лавров Б.В. Условные и уступительные предложения в древне­
русском языке. - М.; Л., 1941.
9. Левин Ю.И. Об одной группе союзов русского языка /7 Машин­
ный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 13. - М., 1970. С. 64-88.
10. Николаева Т.М. Введение // Категория определенности-нео­
пределенности в славянских и балканских языках. - М., 1979. С. 3-10.
11. Никольсон Г. Дипломатия. - М.: 1941.
12. Паршин П.Б. Топик и "тоже": границы и интерпретация од­
ной языковой оппозиции // Восточное языкознание. Грамматиче­
ское и актуальное членение предложения. - М., 1984. - С. 107122.
13. Партин П.Б. Коммуникативная организация смысла и струк­
тура знаний о мире (в связи со смыслом »даже») / / Лингвисти­
ческие исследования. Типология. Диалектология. Этимология.
Компаративистика. - М., 1984. - Ч.П. - С. 55-67.
14. Попов Э.В. Общение с ЭВМ на естественном языке. - М.,
1982.
15. Рассел Б. Человеческое познание. Его сферы и границы. М., 1957.
16. Русская грамматика. В 2-х т. - М., 1980.
17. Рябкин А.Г. Частица ufi в современном японском языке Ц
Японский язык. - М., 1963. - С. 106-120.
18. Фишер Р., Юри У. Путь к согласию // Язык и моделирование
социального взаимодействия. - М., 1987. - С. Ï73-2I6.
19. Чейф У.Л. Данное, контрастивносгь, определенность, под­
лежащее, топики и точка зрения // Новое в зарубежной лингви­
стике. - М., 1982. - С. 277-316.
20. Черкасова Е Л . Русские союзы неместоименного происхожде­
ния. Пути и способы их образования. - М., 1973.
21. Шрейдер Ю.А. Эвристика, или 44 способа познать мир //
Химия и жизнь. - 1979. № 4. - С. 2-7.
22. Якубинский Л.П. О диалогической речи // Якубинский Л.П.
Избранные работы. Язык и его функционирование. - М., 1986.
— С . 17—5 8.
23. Allan К. Linguistic meaning. Vol.1. - L. etc., 1986.
24. Given T. On understanding grammar. - N.Y. etc., 1979.
25. Givon T. Logic vs. pragmatics, with human language as
the referee // J.of pragmatics. - Vol. 6 (1982), No. 1.
26. Green G. Linguistics and the pragmatics of language use
// Poetics. - Vol. 11 (1982), No 1.
11-4 88
167
10810 ..........
ïfeoî*1'0”
G ’f Johneon M - Métaphore «e live by. - C h i o e ^
Le leîème xot’î structure sémantique de I'
1.
L
SJo2?îq;r/ / L œ i2ï:AenJn%ï^"1“
ъ Г т
H
b/-zr ^ ? î i p 0?Æ rH h ÏÏ* 0^ o r i ^ lcatioa> ' J
З8 3 !
l a v a g e . - Vol. 3 (1979), Ho. 3. - P. 3 1 3 T *
14
M
!
ТАНЬ А0ШУАН
Н Е Я Н Ш ПРОПОЗИЦИОНАЛЬНАЯ УСТАНОВКА В КОНТЕКСТЕ
ПОЛЕМИКИ (НА МАТЕРИАЛЕ КИТАЙСКОГО ЯЗЫКА)
Всякое ценностное суждение можно рассматривать как пропози­
цию, вводимую глаголами "мнения" я "знания". Мнение мажет осно­
вываться либо на фактах, используемых субъектом мнения, либо на
знаниях, либо на личном опыте говорящего, формирующем его точку
зрения. Знания и мнения говорящего апеллируют к фактическому по­
ложению вещей, поэтому граница между ними может оказаться размы­
той. Подобная размытость характерна для единиц, иллокутивная
цель которых - убедить адресата принять точку зрения говорящего.
Аргументация не может строиться на чисто субъективном начале это лишит высказывание силы убеждения. Равно невозможна и чистая
объективность - то, что полностью обосновано, в красноречии не
нуждается. Высказывания с неявной пропозициональной установкой
содержат в себе презумпцию обоснованности сообщаемого. Пропози­
циональное отношение в таких высказываниях ориентируется на
адресата, создавая контекст полемики. '
В китайском языке высказывания со скрытым глаголом пропози­
ционального отношения, характерные для аргументативного диалога
и для публицистики, оформляются конструкцией, образующейся при
помощи связки shi и номинализации, имеющей показатель бв
Семантическая структура подобных высказываний та же, что у про­
позиций, вводимых пропозициональными глаголами renwei 'считать '
или ahidao 'знать'. Высказывание Shoushu shi chenggong de
'Операция была удачной ' Vo renwei shoushu hen onmoggong 'Я Очи­
таю, что операция была удачной* или Wo ahi&ao shoushu hen chenggong 'Я знаю, что операция была удачной*.
В концептуальном мире субъекта убеждения (точки зрения) мнение и знание
могут существовать в нерасчленэкиом виде. При­
писывание определенной пропозициональной установки возможно толь­
ко в более развернутом контексте. Даже в случае мнения точка
зрения обычно строится на вполне объективных факторах, таких
как хорошее самочувствие, отсутствие негативных сшптомав ж т.п.
Если высказывание основано на документированном знании (напри­
мер, на медицинских критериях отнесения операции к разряду удач­
ных) , применяется глубинный предикат знания. В нашем примере
169
знание о сроке, протекшем со времени операции до момента речи,
помогает адресату установить связь между модусом убеждения (миу
шения) и скрытым пропозициональным оператором.
Но модус убеждения не сводим к введению этого оператора. Ло­
гическая суть анализируемых высказываний состоит в подстановки
истинной пропозиции на место ложной: s есть P , i ( s le c T b Р)
или
s ~I есть Р, “7( s есть Р). Это диалог между пропонентом и
оппонентом - действительный или мысленный, скрытый или явный.
В поверхностной структуре экспликацию обычно получает только
истинная пропозиция. Ложная пропозиция (точка зрения оппоне­
нта) либо содержится в предтексте, либо выводится из общего кон
текста. В последнем случае полемика приобретает скрытый харак­
тер. Таким образом, приведенный пример получает следующую ин терпретацию средствами русского языка: "Я считаю/знаю, что опе­
рация была успешной, а точка зрения, согласно которой она был*
неудачной, не верна”.
I. Модальная рамка ситуации скрытой полемики
(убеждения)
В ситуацию скрытой полемики (убеждения), выраженную конст­
рукцией "shi...de", входят следующие компоненты: а) пропонент
(субъект точки зрения), б) оппонент (субъект иной точки зрения),
в) предмет полемики (убеждения), г) мотив полемики (убеждения),
д) точка зрения пропонента, е) точка зрения оппонента, ж) пре­
дикат пропозициональной установки, з)субъект пользы и) объект
убеждения. В роли пропонента обычно выступает либо автор публи­
цистического произведения, либо говорящий (в аргументативном
диалоге). Оппонент и объект убеждения могут оказаться одним ли­
цом: Shoushu shi chenggong de, ni keyi fangxin
'(Hq думай те иначе, я знаю, что) операция оыла удачной, Вы можете успо коиться'. Оппонент может не совпадать с адресатом; в публицис­
тике он имплицируется как субъект другой точки зрения.
Мотив полемики всегда один и тот же - заблуждение адресата
или отсутствие у него уверенности в правоте автора или говоря­
щего. Точки зрения оппонента и пропонента соответствуют опре­
деленным суждениям или оценочным пропозициям. В публицистике
суоъект пользы - это тот, ради чьих интересов производится акт
убеждения (подробнее см. раздел 3). В качестве объекта уоежде170
ния выступает читатель или адресат. В ситуации скрытой полеми­
ки (убеждения) все перечисленные компоненты являются необхо­
димыми. Однако эксплицитно представленной должна быть только
точка зрения пропонента - пропозиция суждения или оценки,
оформленная конструкцией shi...de. Точка зрения оппонента, как
правило, имплицируется, хотя в обоих функциональных стилях не
исключена возможность ее экспликации (см. раздел 4). При экс­
пликации обычно скрытых компонентов (отход от нормы) острота
полемики либо усиливается (в случае экспликации точки зрения
оппонента, см. раздел 4), либо ослабляется, становится менее
категоричной. Лоследее наблюдается в случае экспликации субъ­
екта точки зрения и предиката пропозициональной установки.
Тогда этот предикат на шкале значений объективности переходит
среднюю точку и приближается к позиции глагола ôuede *пола гать•: cp. Wo renwei shoushu shi chenggong de 'Я считаю ( в
смысле »думаю* , 'полагаю* ), что операция была удачной ' и
Shoushu shi
chenggong d e ’Операция (безусловно) была
удачной’ .
2.
Связка shi и предложения с ней
В китайском языке связка s h i 'есть' передает значения
тождества ( = ) 2 , включения элемента в класс (6) и включе­
ния класса в класс ( — ). из числа значений, выделенных у
связки Фреге, здесь отсутствует только существование ( 3 )•
Идея существования выражается в китайском языке глаголом "на­
личия" you ,в то время как для связки shi
можно говорить
лишь о презумпции существования объекта. Поэтому в предложе­
нии с субъектом - локализатором связка функционирует как клас­
сификатор, и такое предложение не имеет значения существова­
ния. Gp.Zhuozi shang you yi ben shu 'There is a book on the
table*
Zhuozi shang shi yi ben shu 'It's a book that is on it'
[s]. Китайская связка shi , в отличие от обычного глагола, не
принимает видо-временного оформления. В предложении с ней со­
поставление двух понятий носит константный характер. Связка
shi имеет исключительно истинностную функцию и не дополняет
объема значения именной'части сказуемого до глагольного, как
это происходит в европейских языках. Такое значение предпо­
лагает существование объекта независимо от его ипостаси, кон171
I
Shi zuotian lai de 'Господин Ли приехал вчера’. Родь с в я з к а
shi в этом случае заключается в изменении актуального члене­
ния (A4) исходной конструкции. Как видно из приведенного при172
Spa, при выполнения других коммуникативных заданий о м и к и
L
не утрачивает своей функции классификатора, при этом они
Сражает еще и истинностное значение. В высказываниях со скрыКй полемикой связка shi указывает прежде всего на истиныосLoe значение суждения, а показатель номинализация de отража­
ет включение субъекта в соответствующий класс.
Il Конструкция Shi...de выполняет и собственно классифицн№щпо функцию: shi устанавливает связь между элементами
Jjacca и подкласса, признак которого маркируется показателем
*е : Zhege zhuozi shi fang £e
*Этот стол - прямоугольный
(квадратный)*. От классифицирующей функции конструкции shi ...
to
следует отличать производную от нее оценочную: Women
Hang guo guanxi d. «hulin ehi Ьа. 4.
’Основное направлеKie развития отношений между нашими странами является положи­
тельным' . Последний вид высказываний, отличающихся от классифи­
цирующих целым рядом признаков, в определенном контексте при­
обретает значение скрытой полемики (см. раздел 4).
3.
Семантико-синтаксическая структура
высказываний со скрытой полемикой
Высказывания со скрытой полемикой соотнесены не с предме­
том, фактом, поступком или положением вещей, а с суждением о
'них! В таких высказываниях утверждается истинность оценки или
!суждения в рамках концептуальной схемы автора (говорящего),
J т.е. его точки зрения, при этом предполагается возможность
1несовпадения этой точки зрения с мнением других субъектов в
их "возможных мирах". Таким образом объект верификации может
содержать разные модусы; оценка в собственном смысле является
лишь одним из них.
Субъект высказываний со скрытой полемикой может представ­
лять предметы (одушевленные или неодушевленные), но чаще он
соотносится с непредметными сущностями, выраженными номинализациями со значениями положения вещей, факта, явления, поступ­
ка, поведения, действия, ситуации или некоей общепринятой ис­
тинности (общепринятого мнения). В качестве собственно преди­
ката высказывания выступают либо глагол (глагольное сочетание)
либо прилагательное. Первый тип предиката образует предложе173
нив суждения и без связочной конструкций см.ниже примеры I |
2).второй тип - собственно оценочные предложения (примеры Э6). В предложениях со скрытой полемикой связочная конструкций
функционирует как оператор полемики (убеждения). индуциру* •
модусе пресуппозицию истинности точки зрения. Модальная р ф |
ка этой конструкции накладывается на суждение или оценочна»»
высказывание как бы извне. Устранение связки shi и покажи теля
de , как правило, не влияет на смысл и истинность
называния. Этим данный тип высказываний отличается от раа*м*о
ренных выше типов высказываний с shi de , для них связочная
конструкция синтаксически мотивирована и не может составят *
отдельный уровень.
I
. В высказываниях со скрытой полемикой субъект суждения
или субъект оценки совпадает с субъектом точки зрения:
la. Zed Zhongguo jiujiu he shushu shi you qubie
de,
xingshi shi bu yizhi de
•В Китае между дядями по материн­
ской и отцовской линии существует разница. Их фамилии не
одинаковы1 ; IÖ. Li laoye dui lao lin^u de anquan shi chengxin goanqi* zhe d e r(He думайте), господин Ли искренне заботитзя о безопастности своего старого соседа»; iB.Ping si danftan yong гen de qingkuang hai shi you
de.
'(Я знаю/считаю, что) все же бывает так, что при приеме на работу орион*
тируются на старые личные дела» ; 1г. л zhong qingkuang ehuoming dang guan yu zuo xuewen shi xiang chi de. 'Различ­
ные факты свидетельствуют о том, что административная работа
и занятия наукой не совместимы'.
В этой группе примеров представлены суждения со скрытой
полемикой, оформленные глагольными предикатами. Устранение
связочной конструкции исключает суждения из сферы полемики,
и предложения приобретают значение "сообщение”. В таком слу­
чае происходит смысловой сдвиг, акцентное выделение перено­
сится на другие компоненты предложения. В исходной глаголь­
ной конструкции объект обычно занимает постпозицию. Его пос­
тановка перед глаголом и связкой при помощи предлога
dui
•по отношению к* в 16 связано со стилистическими соображе­
ниями
Здесь оценочное слово со знаком (+) chengxin ' ис­
кренне • находится в фокусе контраста.
174
Отсутствие морфологических средств словообразования в клайском языке вызывает специфику механизма преобразования преикативных структур в именные. В случае, когда пропозиция до­
й на выступать как субъект, ее номинализация обычно не влечет
la собой изменений в исходной отруктуре. Такая неполная номицализация [2, с.34в! с фактообразующим значением характеризу­
ется двумя особенностями.
Во-первых, подобные предложения, как правило, не оформля­
ется показателями времени, поскольку данность для адресата
оубъекта, выраженного событийной пропозицией, предопределяет
избыточность временной маркировки. Например, предложение
Xiao la n g l a i g aa v a bu zh id a o может пониматься и как 'То,
что Сяо Ван уехал на родину, мне было неизвестно* ,или как 'То,
что Сяо Ван уезжает на родину, мне неизвестно'. Этим свойст­
вом фактообразующая номинализация в китайском языке приближа­
ется к русской полной номинализация с аналогичным диктумом
«возвращение Сяо Вана на родину'. При включении в высказыва­
ния номинализация развертывается в предложение, ср. : Xiao
Wang hui guo le? Wo bu zhidao
'Сяо Ван уехал на родину?
V »л \flonrr vnn Vu11 сто? Wo bu zhidao
а
Сяо Ван уезжает на родину? Мне об атом не известно .
Вторая особенность рассматриваемого типа номинализации
заключается в том, что она легко преобразуется в полную номинализацию при сочетании с именем, подразумевающим пропозицию
типа факта, обстоятельства и т.п., в совокупности с
указательным местоимением: Xiao Wang hui guo zhe jian
shi 'Факт возвращения Сяо Вана на родину! Дейктическое сло­
во здесь устанавливает анафорическую связь с исходным предло­
жением. В примере 1в субъект представлен относительным оборо­
том, где исходное событийное предложение преобразовано в дес­
крипцию, а опорное слово отражает значение номинализации как
ситуации. Снятие слова qingkuang ’ситуация' превращает субъ­
ект в неполную номинализации (см. также 2д.).
Отнесение высказывания к одному из классов неявной пропо­
зициональной установки в контексте скрытой полемики зависит
прежде всего от того, является предикат исходного предложения
175
он приедет’. Первое предложение следует понимать как 'Я знаю,
суждением или собственно оценочным предложением. В первом
»то он приедет', а второе - 'Я считаю, что он приедет1. В рус­
чае (1а,б) возможно только сочетание с глаголом сообщения.
лом языке это различие может выявляться только через контекст
мер 1в также не исключает такой трактовки. В предложении Ir
ли
мш посредством таких лексических средств как п0н сказал, что?.,
глагол пропозициональной установки shuoming Ъвидетельствошгг^
‘дрн уао ) и "Я думаю, что...” , "наверно", "наверняка" (при
>lm^ Нцр:
эксплицирован. Поверхностная реализация такого глагола ов
)т^ Л и ). Наблюдения над эквивалентными текстами на русском и ки­
тельствует об усилении категоричности точки зрения, а не . ^
• И Во с к о м языках показали, что значение будущего времени, переослаблении, как это бывает в случав экспликации аксиолопгвОр
аэмое в русском языке грамматической формой, в случае релекого предиката мнения (см. раздел I). Для данной группы выдЯШ
тности для китайского высказывания всегда выражается модаль­
зываний скрытый диалог между пропонентом и оппонентом в ы р м и р
на глаголом. Из этого можно заключить, что грамматическая форнаиболее ярко.
la будущего времени есть не что иное, как замена модального
2а. Wenti neng jiejue de (shi jiejue-de-liao de, shi k
доагола, следы которой видны в ряде европейских языков; Я помоjiejjue de) Вопрос все же можно решить'; 26. Women hui jian
тебе & Я готов тебе помочь, Я пойду & Я собираюсь пойти,
mian de ' ( Ничего), мы еще встретимся» ; 2в. Da guo fan sjj
[у будет семьдесят лет
Ему должно исполниться семьдесят лет,
wanquan keyi gaibian de
‘Можно покончить с таким пол
проснусь сам # Я могу сам проснуться. Левые предложения уканием, когда все едят из общего котла »(т .е. с уравниловкой)^
канных пар содержат скрытый модус, который в китайском языке
2г. Ni bu zhidao Yangzijiang shui meitian shi yao zhang yi oi | [необходимо эксплицировать.
chao de «Ты не знаешь, в реке Янцзы ежедневно бывает прилив'J
В картине мира говорящего на китайском языке любая ирреаль­
2д. Xiao Li jiehun de shi ta shi yinggai zhidao £e
'0 — 1- ная ситуация ассоциируется с определенным модусом, выражающим
нитьбе Сяо Ли ОН должен знать»; 2е. Zhexie haizi shi xiang
[отношение говорящего, которое должно быть обозначено конкретным
Öin
»Эти ребята хотят стать лучше'; 2ж.гмуао duifang you
модальным глаголом. Выражая при помощи того или иного модально­
chengyi, women shi yuanyi dengdai de 'Была бы у НИХ добрая т.
го глагола свое отношение к ситуации, обозначаемой предикатом,
1
ля. Мы-то готовы ждать».
носитель китайского языка одновременно указывает на нефактивЭту группу выска^аний объединяет модус вероятности и жило ность ситуации. Среди перечисленных модальных глаголов лишь
ния, выражаемый модальным глаголом типа мочь = neng , keyi( о<. глагол уао при наличии неагентивного неодушевленного субъекта,
ективная возможности, hui (возможность с точки зрения субъектм когда признак контролируемости ситуации принимает отрицательную
оценки) и
уао (возможность, вытекающая из необходимости), гл величину, утрачивает собственное значение волеизъявления и на­
голом долженствования yinggai
и глаголами желания xiang 'х*> липает передавать значение логической необходимости (аналогично
теть’ и yuanyi 'быть готовым'. Модальные глаголы hui и уао
английским I will и it will ). В этом, по-видимому, заключена
примеров 26 и 2г не эксплицированы в русском переводе.Эти два
причина его грамматикализации. Именно при реализации значения
глагола в современном китайском языке имеют высокую степень
логической необходимости встречаются случаи, когда различие ме­
грамматикализованности в смысле выражения будущего времени. Од жду уао и hui (значение оцениваемой необходимости) нейтрализу­
нако при этом у каждого из них сохраняются первоначальные зна
ется и они становятся взаимозаменяемыми. Ср. Xiao Wang уао lai
чения - волеизъявления у уао и возможности у hui , которые
'Сяо Ван приедет
Сяо Ван собирается приехать, и я знаю
* Когда
для носителя китайского языка соотносятся со знанием и мнением об ЭТОМ' И Fingguo shu le уао (hui) diao xia lai
Об этом свидетельствует такой факт, что эти модальные глаголы
яблоко созревает, оно падает'. В последнем предложении, как и
постоянно образуют минимальные пары, ср.: Та уао lai u Та hui
12 88
177
176
Р
в 2г, возможна замена уао на hui . Оценка необходимости, выте­
кающей из закона всемирного тяготения (применение уао ) и оцен­
ка вероятности на основании личного опыта говорящего (примеионие hui) в ситуации действия закона природы не вступают в щцк
тиворечие. Это верно и по отношению к конвенционально устанопленным законам социума, для которых положительное значение npmu
нака контролируемости возможно только при их нарушении. В таком
случае реализуется глагол hui , который способен принимать отря>
цание: Zhe yang de dongxi haiguan уао (hui) moshou
'Такие иищц
таможенники конфискуют'
Zhe xie dongxi haiguan bu hui moshou,
wo gen tarnen shuo hao le 'Эти вещи таможенники не конфискуют, я
договорился с ними'. Интересно, что хотя все эти предложения от­
ражают закономерности,и речь в них идет об узуальном действии, и
русском языке форма будущего времени реализуется только при аг*ж
тивном субъекте.
Из примеров группы 2 видна определенная корреляция между мо­
дусам оценки и скрытыми пропозициональными установками, для ко­
торой лицо субъекта играет существенную роль. Модус намерения,
выраженный первым лицаи в 2ж и применением модального глагола
уао при оценке вероятности в 2г, указывает на то, что здесь
идет речь о знании говорящего, поэтому возможна только трактов­
ка "Я сообщаю, что Р"; в 2г эксплицированный глагол знания мо­
жет быть заменен предикатом сообщения. Предложения 26 и 2е до­
пускают двоякую интерпретацию: "Я знаю, что Р" и "Я считаю, что
Р". Это происходит по следующим причинам. В 26 глагол hui по­
казывает, что при определении оценки вероятности мнение субъек­
та основывается на знании, а в 2е употребление глагола желания
по отношению к субъекту действия в третьем лице имплицирует
наличие фактов проявления этого желания, знание о которых фор­
мирует мнение говорящего. О мнении можно говорить относительно
2а и 2д, хотя только 2д исключает пропозициональную установку
знания, поскольку сочетание ta yinggai zhidao 'по логике вещей
он должен знать' не согласуется с модусом знания.
За. Zhe li de xuexi huanjing shi feichang ling ren manyi
de 'Здешние условия для ученья вполне удовлетворительны' ; 36.
Women
xiujian Wanli changcheng shi zhide zlhao de 23.
178
"i#ge shishi shi zhide zihao de*'Строительство Великой стены нашими
(1редками должно вызвать у нас чувство гордости
Этот факт дол­
жен вызвать у нас чувство гордости'; Зв. zhe zhong shu shi
peiyou yisi £e 'Такие книги не представляют интереса'; Зг. R1jneivva shi meili £е, Ruishi shi meili £e 'Женева красива. Швей­
цария красива!* Зд.ТопкЬиа shi yi mei 3ian cheng de ’ Сказка
подкупает именно своей красотой'.
В этой группе примеров наблюдается три класса оценки. Эмоци!ональная (За,б), интеллектуальная (Зв) и эстетическая (Зг,д).
Wx объединяет каузативное отношение, типичное для сенсорных оце­
нок (см. [i, c.I7j), когда объект оценки предотавлйетоя как каузаfrop, а сама оценка - как каузируемое состояние. Субъект оценки
может совпадать с носителем каузируемого состояния (За), но чаще
он входит в состав социума, испытывающего воздействие, от имени
которого и ведется полемика. Каузативное отношение проявляется
и лексически. Оценка обычно вводится каузативными глаголами или
глагольно-объектными сочетаниями, в
которых носители состоя|ния либо выражены эксплицитно (в примере За ling геп 'вызывает
у человека', здесь родовое значение человек индивидуализируется
в лице говорящего), либо имплицируется (36). Заполнение валент­
ности объекта означает внесение субъективности,неуверенности в
самой оценке, ср. i^Zhege shishi shi zhide women zihao d'e
'Этот факт должен вызвать у нас чувство гордости'. В контексте
полемики включение говорящего в число лиц, которые не испытыва­
ют чувство гордости и поэтому нуждаются в призыве к нему, соз­
дает парадокс, разрушающий мотивировку полемики. Поэтому подоб­
ное предложение можно назвать правильным только при снятии свя­
зочной конструкции.
Интеллектуальные оценки обычно не входят в модальную рамку
убеждения, хотя высказывания с такими оценками сочетаются с по­
верхностным модусом мнения: Wo renwei zhe ben shu mei yisi
'Я считаю, что эта книга неинтересна', однако *Zhe ben shu
shi meiyou yisi de
неправильно, возможно только Zhe ben shu
queshi meiyou yisi 'Эта книга действительно неинтересна'. При
замене счетного слова ge , обозначающего единичный терм, на
счетное слово с видовым значением zhong такие предложение лег­
ко трансформируется в конструкцию с shi... de (ср. Зв).
12-2 86
179
Уместность этого форманта в данном случае определяется ш ш
чимостью соответствующего суждения и его иллокутивной целью.
Предложение Зв можно считать обобщающим суждением, ана$оряч>н+«
связанным с обозначением реального объекта - конкретной неинт»!»
ной книги. Его может написать, например, рецензент,после аргум-тированного анализа всех недостатков. Модус убеждения уводит
здесь высказывание из сферы субъективного мнения, придавая ему
объективность. Сказанное объясняет малочисленность примеров о
модусом скрытой полемики, содержащих интеллектуальные оценки. |
Для высказываний со скрытой полемикой также не характерны
эстетические оценки. Чтобы стать предметом скрытой полемики эс­
тетическое восприятие должно повыситься в ранге, выйти за пред,
лы личной сферы. Оценка должна выноситься от имени социума как
общепринятое мнение и обобщенный опыт, хотя не исключается оо
получение в результате единичного
восприятия.
Пример Зд в условиях отсук&ия другой точки зрения выглади
простым подтверждением общепринятого мнения. Оценочное значоки.
содержится в сочетании d ia n cheng'öH Tb достойным похвалы', ксл
рое можно толковать как 'вызвать у субъекта положительные эмоции
Здесь орудие воздействия (красота) и его последствия (эстетичикое удовольствие) неотделимы друг от друга.
В предложении Зг полемика ведется между субъектами каузируй
мого состояния после непосредственного акта восприятия и предки
латаемыми оппонентами, которым известна красота этих мест (coi1
ласно общепринятому мнению), но которые еще не имели возможно«!>■
ею насладиться. К числу оппонентов относится и сам пропояеят
(тот я, который еще не побывал в этих местах), таким образом
полемика ведется между "я" в прошлом и ”я" в настоящем. Часто
встречающиеся в контексте полемики рациональные оценки полнос­
тью удовлетворяют требованию модуса убеждения. Для них характер­
но максимальное исключение субъективных факторов благодаря орй
ентации, во-первых, на социум и общепринятые нормы и, во-вторьи
на рациональные представления о шкале и стереотипе. Первая ори
ентация в большей степени характерна для этических, а вторая для нормативных, утилитарных и телеологических оценок. В модаль
ной рамке этих оценок всегда имеется субъект пользы: в публицетике это обычно социум, а в диалогической речи - либо говорящий
либо субъект действия диктума или адресат.
180
4-а. Та qipian fumu shi bu dui de ^ Zhe zhong xingwei shi
bu dui de ’To, что он обманывал (обманул) родителей неправильно
(нехорошо) ^ Такой поступок не правилен (не достоен) £такое по­
ведение неправильно (недостойно)) ' ; 46. Xiang Ъа jiaju haiwan
flinzhang dushi de zeren tui- zai
Zb#n«gu*
tou shang shi bu
gongzheng de ^ Zhe zhong zuofa shi bu gongzheng de
'Попытка
свалить ответственность за напряженную обстановку в заливе на
Китай нрр.тцряяаплива ^ Такой образ действий несправедлив*;
►4в. Ni hing mei hao jiu qu youyong shi bu dui d e « Zheyang
Luo shi bu dui de'He правильно, что ты пошел купаться, не выле­
чившись « Так делать не правильно (не следует)' ;
Включение и утилитарной, и этической оценки в одну группу
объясняется тем, что в основе их обеих лежит логическая необхо­
димость, служащая стереотипом оценки, т.е. некое рациональное
начало. В модальной рамке обоих видов оценки субъект выгоды сов­
падает с субъектом действия. Различие между этической и утили­
тарной оценками выражается, во-первых, в том, что в модальной
рамке этической оценки может присутствовать еще жертва неспра­
ведливости (обычно имплицируемая, см. 4а), а у утилитарной оцен­
ки такого актанта нет. Во-вторых, при вынесении утилитарной оцен­
ки субъект оценки всегда руководствуется выгодой субъекта или
объекта действия (4в), а при этической оценке субъект выгоды
сможет стать жертвой ситуации (46).
Упомянутые классы оценки находятся в одном ряду о модусом
долженствования: bu dui или bu li
bu yinggai "неправильно
или невыгодно^ не следует", dui или you li ^ yinggai
пра­
вильно или выгодно ä следует". При устранении конструкции shi
de
высказывания со скрытой полемикой обычно трансформируются
в предложения с глаголами долженствования, содержащие модус "уп­
река" или "одобрения" - таким образом происходит снижение оценки
на ранг. В случае утилитарных оценок, когда соответствующая оце­
нка выносится на основании достижения/недостижения цели и получения/неполучения выгоды, последнее иногда обусловливается пер­
вым. Модус упрека или одобрения возникает именно на фоне этих
факторов.
Другая характерная особенность рассматриваемых разновиднос1 2 -3
88
181
тей оценки связана со опособом выражения темпорально-аспектуан».
ной категории в китайоком языке. В примерах 4а,б и в их траноФ*рмах с точки зрения поверхностного синтаксиса не содержится им
формация о том, состоялось или не состоялось событие. По прим*«
рам 4а,б также трудно судить, идет ли речь о единичном акте или
00 узуальном действии. Однако оценочный модус "упрека” и "одоб
рения" имплицирует фактивнооть диктума и то, что оценки проиам*»
дятся постфактум, поэтому специального маркера не требуется, ’h
касается аспектуального значения этих высказываний, то истинном
оценки не меняется в зависимости от количества действий. Танжм
безразлично, достигло ли действие в момент речи результата или
нет. Поэтому употребление глагола xiang ’намереваться' в 46
не изменяет фактивности ситуации, а снятие субъекта действия н
4а превращает объект оценки в пропозицию с обобщенным значени­
ем. В последнем случае предложение отражает некую общеизвестную
истину, обычно высказываемую при нарушении определенного коде кг,.
5а. Shi nian shu mu shi bu dui de ^ Zhe zhong
guandian
shi bu dui de’Десять лет растить дерево неправильно (неправши.
но то мнение, что нужно десять лет, чтобы выросло дерево)'^;
56.Zui jin ji lun tanpan shi youyi de, jianshexing de he you
dinzhan ^ ’Последние туры переговоров были полезными, конструк^
тивными и результативными’ ; Ö B . D a n g e h i z h e z h o n g pipnn shi fei,
chang pianmian, diäuan he cubao de ’В те времена такая критика
была очень односторонней, категоричной и грубой'.
В примере 5а автор оспаривает истинность (нормативность) об­
щепринятого мнения, выступает за ускорение работ по озеленению.
Как видно из предложений 5а и 5в, оценка может меняться со вре­
менем, а переоценка ценности, естественно, нуздается в модусе
убеждения. Одно
высказывание со скрытой полемикой может объ­
единять разные классы оценочных значений. В примере 5в первые
две оценки указывают на ненормативность критики, третья оценка
относится к сфере этики.
Последний тип оценки в контексте полемики, который мы рас­
смотрим, - это оценка степени сложности.^В предыдущей группе
примеров были высказывания, в модальные рамки которых входил
обязательный компонент цели. Этот компонент служит критерием
182
щ
при вынесении той или иной оценки. В таком случае событие или
процесс квалифицируется с точки зрения достижения соответствую­
щей цели. В предложениях, содержащих оценку степени сложности,
Jоцениваются затраченные на достижение цели усилия. В основе оце­
ночных слов пав »трудно' и rongyi 'легко' лежит не одобрение/неодобрение, а соответствие норме. Положительное значение призна­
ка сложности вызывает отрицательные эмоции у субъекта действия.
Собственно оценка одобрения/неодобрения может иметь место толь­
ко при наличии ситуации достижения цели в результате приложения
усилий. В таком случае знак (-), появляющийся в связи с труднос­
тью, переходит в знак (+), обозначающий одобрение в адрес субъ­
екта действия, как в 6а.
6а. Zai zheyang gao de shan shang xiujian zheme da de gongcheng yiding shi hen bu rongyi de ^ Zhe jian shi yiding shi
hen bu rongyi de
'Строительство такого гигантского со­
оружения на таких высоких горах наверняка было очень трудным ^
Это наверняка было очень трудно' ; 66. Zuotian de kaoshi tirnu
shi bu tai nan
de, zhi shi shijian ehao le yidian
'Ha
вчерашнем экзамене билеты
_не были очень трудными, просто
времени было маловато' .
Такие типы оценки включаются в состав высказываний прежде
всего не с целью убедить в сложности уля легкости поставленной
задачи. Они имплицируют определенное отношение субъекта оцен­
ки к ее объекту или к субъекту действия, содержащимся в собы­
тийной пропозиции. В случае примера 6а это чувство восхищения
перед строительством Великой китайской стены, а в примере 66
это самооправдание по -поводу невысоких результатов на экзамене.
4. Факторы, ограничивающие порождение высказываний
со скрытой полемикой
Не всякое предложение, приближающееся по своей структуре к
рассматриваемому в данной работе типу высказывания, может быть
квалифицировано как высказывание во скрытой полемикой. Напри мер, граница между предложением данного типа и предложением
классифицирующего типа, оформленным конструкцией shi ... de , бы­
вает подчас настолько зыбкой, что провести ее невозможно без до­
статочного контекста. С другой стороны, например, не всякие оце­
ночные суждения способны принять модус убеждения. И, наконец, соб12-4 88
183
ственно предложение со скрытой полемикой не способно приним***
определенные синтаксические формы. Рассмотрим эти вопросы и»
отдельности, однако в ходе наших рассуждений мы не раз убад*»
ся, что они в той или иной степени взаимосвязаны.
В высказываниях с модусом полемики не только оценочно*, ».«
и истинностное значение являются производными от класся ф и п я ^
ещего. Сложность разграничения и классифшдарующего и полемичш»
кого значений имеет место для тех высказываний, где свойства,
по которому производится оценка, приписывается субъектом oip?
ки. Однако такие высказывания при реализации того или друга it»
значения ведут себя по-разному в отношении возможности ползи*»
ния отрицания и трансформации в форму вопроса. Высказывания,
которые в изолированном прочтении допускают и классифицируюир»,
и скрытополемическое значение, при включении в свой состав от
рицания понимаются только в полемическом значении, cp.: Wom«n
shixing de heping gongchu zhengce shi pubien de he haowu
ü w a i de'Проводимые нами принципы мирного сосуществования як
ляются всеобъемлющими и не допускающими исключений' и Women
shixing de heping gongchu zhengce bu shi you xuanze de he pal i.■
de 'Проводимая нами политика мирного сосуществования не явля
ется избирательной и не исключает той или иной страны*"? Эти
обстоятельство связано, видимо, с тем, что классификация не­
совместима с отрицанием, так как она предполагает реализацию
признака, при помощи которого производится отнесение объекта
к классу. Это хорошо видно на примере класси^ицирующих предло
жений, в предикатах которых содержатся очевидные устойчивые
свойства, cp.îZhexie zhuozi shi fang de
'Эти столы прямоу­
гольные (квадратные)' и его отрицательный трансформ Zhexie
zhuozi _bu ehi fang de. Последнее высказывание имеет пресуппо­
зицию другого мнения, не совпадающего с мнением говорящего.
Однако существует разновидность дескриптивных слов, кото­
рые находятся в"промежуточной зоне” между "очевидностью” и
"субъективностью", и поэтому предложения с ними могут принимал
отрицание не в ущерб значению классификации . Высказывания, в
состав которых входят такие слова, обычно мыслимы в ситуации
сортировки однородных по классу объектов, отличающихся какимто функциональным свойствам: В м * . <U» iihl bu x iu gaag тоо
184
gui jixie„nax±e toa. ehi ba xiu gang zao d?.1*1 Ъаоуопв'Эти НОЖИ
1з'нержавеющёй стали~стоят подороже, но те не из нержавеющей
стали плохо режут \
В картине мира носителя китайского языка, очевидно, разли­
чаются две разновидности свойств предметов. Первый вид связан с
признаком очевидности, второй вид - с характером класса, в кото­
рый входит то или иное свойство. В основе признака очевидности
лежит не дихотомия, а непрерывная шкала. На этой шкале осущест­
вляется переход от чисто дескриптивных слов, таких как fang
de «прямоугольный *, hong de
« красный «, auliao de
«пластмассо­
вый! f к визуально не воспринимаемым bu xiu gang zuo de *сде­
ланный из нержавеющей стали* или 3 inkou de «импортный*. Сме­
щение в сторону области ослабления признака очевидности сопро­
вождается усилением оценочности ( xinxian de 'свежий*) до по­
явления общеоценочных слов (hao de 'хороший'), в которых дес­
криптивные свойства уходят на второй план (ср.[3, с.2ШЛ
Второй фактор, позволяющий отличать модус скрытой полемики
от классификации, это невозможность принимать форму вопроса.
Подобный запрет вытекает из самого модуса, поскольку высказы­
вания с такой установкой утверждают истинность пропозиции пу­
тем исключения альтернативы. Иптинность мнения (знания) не под­
лежит сомнению, поэтому и не нуждается в подтверждении со сто­
роны в виде ответа. Процесс верификации имеет место при произ­
несении самого высказывания. Его диктум (правильное мнение) не
может служить мотивировкой для вопроса. Можно опросить 2hege
yiijian dui.ma?'3Ta точка зрения правильна?', но нельзя Zhege
yijian shi dui de ma? Про свойства ножа можно задать вопрос
Zhe Ъа dao shi bu xiu gang zuo de ma? 'Этот нож из нержавею­
щей стали?', при этом было бы странно опрашивать про очевидное,
визуально определяемое свойство * zhege zhuozi shi fang de
ma? 'Этот стол прямоугольный?*. Замена здесь zhege
'этот на
nage 'тот', исключающая представление об объекте как находя­
щемся в поле зрения спрашивающего в момент речи, допускает во­
прос, поскольку предполагает классификацию.
Для свойства, лежащего в "промежуточной зоне", вопрос воз­
можен только при исключении классификации. Спрашивая Zhexie yu
xinxian
ma? 'Эта рыба свежая?', говорящий интересуется
185
правде всего оценкой степени свежести рыбн,а не ее отнесенность*
к классу свежей или несвежей рыбы.
Третий фактор, позволяющий отличать предложения с модусом
полемики от классифицирующих
- это утрата последними ос­
мысленности при снятии связочной конструкции (кроме случаев
обозначения свойства оценочным предикатом: тогда устранение
связки и показателя свойства de превращает предложение в оце­
ночное: Zhexie yu bu tai xinxian
' Эта рыба не очень свежая’.
Не всякие оценки подлежат верификации и тем самым могут входить
в модальную рамку со скрытой полемикой. Если оценка лредставля •
ется объективной, истинной во всех возможных мирах,
она не
нуждается в силе убеждения, и предложение, в составе которого
имеется такая оценка, не может быть трансформировано в конетрук
цию shi...de . Сенсорные оценки, в том числе и гедонистическим,
не нуждаются ни в какой иной мотивировке, кроме отсылки к соб­
ственным ощущениям и не вводятся предикатом мнения и знания fl,
с. I6J.
Но это не относится к ситуации сопоставления ощущений раз­
ных лиц: Ni renwei zhe zhong li bu haochi jiu bie mai, wo
juede haochi 'Если ты считаешь эти груши невкусными, не поку­
пай, мне кажется, что они вкусные'. Сенсорная оценка предпола­
гает в модусе существование субъекта чувства - лица, испытываю«
щего соответствующие ощущения. Суждения с такими оценками по
сути дела монологичны, они не могут быть включены в ситуацию
полемики. Самовнушение не входит в иллокутивные цели этих выс­
казываний. Попытки верификации в этом случае сводятся к
клас­
сификации объекта, указанию на его дескриптивное значение: Zhaxie li haochi 'Эти груши вкусны' — > Zhexie li shi haochi
de, naxie bu haochi 'Эти груши вкусные, те невкусные'.
В высказываниях со скрытой полемикой сама связка, как пра­
вило, не принимает отрицания в отличие от высказываний, в ко­
торых связка shi
функционирует как актуализатор ремы. Связка
здесь может быть опущена только когда оценка носит характер
предположения, что выражается посредством употребления модаль­
ных глаголов hui
или neng
'мочь'. Сами предикаты, выража­
ющие точку зрения пропонента, имеют либо положительное, либо
186
отрицательное значение. В определенных случаях для большей эк­
спрессивности точка зрения оппонента эксплицируется путем ее
отрицания и перемещения акцента на отрицательную частицу, кото­
рая совпадает с фокусом контраста.
Рассмотрим следующий пример. Dalu renmin shixian de shehui
zhidu ziran ye _bu shi Taiwan dang^i suo neng gaibian de
•Социальная система, которая претворяется в жизнь народом на кон­
тиненте, естественно, также не может быть изменена властями Тай­
ваня' . Макроконтекстом этого высказывания является выдвинутый
китайскими руководителями тезис об одном государстве с двумя
социальными системами. В связи с этим в передовой статье "Жэньминь жибао" говорится: КНР не собирается изменять социальную
систему на Тайване, но она не допустит и изменения социальной
системы на современной территории КНР. Такое заявление делается
намеренно, чтобы на этот счет не существовало никаких сомнений.
Допущение говорящим общепринятого мнения может совмещаться
с желанием его пересмотреть, о чем сигнализирует союз но. Уста­
новка на спор с нормой проявляется еще ярче в случае оформления
предиката двойным отрицанием: Shi ni an shu mu bu shi bu dui de,
buguo ... 'Я не оспариваю того мнения, что нужно десять лет,
чтобы дерево выросло, но ...' Запрещение вопросительной форды
для модуса скрытой полемики, однако, не распространяется на ри­
торические вопросы, которые не только не разрушают значения
убездения, но напротив, его усиливают. В таких вопросах преди­
кат, выражающий точку зрения оппонента, вводится словом nandao
'разве’ , которое ставит под сомнение истинность высказввния.
Таким образом вопрос Zai Xizang huifu nongnu zhidu nandao shi
hehu renquan de ?
'Разве восстановление крепостного строя
в Тибете отвечает правам человека?' , эксплицирующий точку зре­
ния оппонента, эквивалентен высказыванию, утверждающему проти­
воположную точку зрения пропонента: Zai Xizang huifu nongnu
zhidu shi bu hehu renquan de
' Восстановление кре­
постного права в Тибете не соответствует правам человека' .
5. Те кс то образующая функция высказываний
со скрытой полемикой
Высказывания со скрытой полемикой характерны для аргумента^
187
тявного диалога и для публицистики. В китайских газетах были
опубликованы вопросы, заданные кореспондентами генсеку КПК Чиио
Цзыяну после закрытия XIII съезда КПК и 35 ответов на них. JJ
текстах ответов было обнаружено 20 случаев употребления связоч
ной конструкции со значением скрытой полемики. В некоторых от»*»
тах содержится до четырех таких случаев, в то время как в самих
вопросах такие конструкции не встречаются.
Появление связочной конструкции со скрытым полемическим мо­
дусом не обязательно предполагает ситуацию полемики. Однако вы­
сказывание с таким модусом имеет своей целью внушить уверенность
в правоте сказанного, акцентирует мысли автора (говорящего), от­
мечает этапы формирования его концепции. Высказывание Zhe И ш щ
chang xi zongde lai shuo, shi you hen qianglie de yishu xiaoguo
de, dan ye you xie xijie, ru ..» dou bu gou
heli
В общим эти два акта безусловно обладают ярко выраженным
художественным воздействием, однако некоторым мелким эпизодам,
таким как ..., не хватает внутренней логики взято из рецен­
зии на многосерийный фильм. Поскольку общая оценка этого фильма
положительная, его недостатки характеризуются обычным оценочным
предложением, противопоставленным конструкции shi... de.
В коммуникативном плане высказывания с таким модусом пере­
дают новую информацию по-разному. В принципе новое заключается
в утверждении истины или в опровержении лжи. Но в зависимости
от функционального стиля истинная пропозиция может быть либо
данным, либо новым. Первое характерно для описательного стиля
или разговорного стиля с развернутым контекстом (см. пример
1а). Но более типичным для публицистики и аргументативного ди­
алога является введение новой информации в предикате, одновре­
менно с ее подтверждением. В таком случае о данности можно го­
ворить либо с учетом того, что находится в пресуппозиции, либо
о учетом мотива скрытой полемики, находящегося в макроконтексте.
Пропозициональная установка высказывания со связочной кон­
струкцией, как правило, представлена в неявном виде. Ее экспли­
кация в тексте ограничивает точку зрения личной сферой, что
обычно снимает ответственность за сказанное: "Я считаю... Это
уже мое личное мнение". Но подобное употребление возможно и
когда говорящий хочет противопоставить свое мнение мнению со188
диума. В последнем случав имеет место усиление категоричности,
а не ее ослабление. Экспликация других глаголов пропозициональ­
ной установки наблюдается в ситуации апелляции аргументирующего
к фактам или к общеизвестным истинам. В этом случае описанные
пропозиции вводятся глаголами "доказательства" и "утверждения"
(в диалогах возможны глаголы "знания", см. 2г): Ge zhong qingkuang shuoming...‘Различные обстоятельства свидетельствуют о
том, что.,.*(1г) или Shui уе bu neng shuo renhe yige zhengdang
wan quae yizhi £e
'Никто не может утверждать, что внут­
ри какой-либо политической партии существует полное единство
взглядов».
Это вполне согласуется с целью публицистики, специфика ко­
торой (кроме немногочисленных упомянутых ситуаций) не допускает
экспликации модуса глаголами мнения и знания. Употребление свя­
зочной конструкции представляет мнение обоснованным, превращает
его в аргумент, и высказывание приобретает оттенок безапелляци­
онности. Поэтому подобные высказывания не характерны для научной
литературы.
пгамтния
1. В последних грамматиках китайского языка, выпущенных в
КНР и за ее пределами, только начинают обращать внимание на
различные значения конструкции shi... de{7, с.591-593 ; 8, с.
491-492]. Попытка точного описания одной из функций этой конст­
рукции делается впервые в настоящей статье.
2. Связочное предложение тождества в китайском языке мар­
кируется наречием jiu, которое выступает как логический опера­
тор, указывающий на то, что составляющие предложения кореферентны. Об этом автором было доложено на Ломоносовских чтениях
1983 г.; подробней ом. [4, с.50; 5, о.6S-64; 6, с.564-565].
3.
Инверсия объекта в данном предложении связана не столько
с потребностями актуального членения, сколько со спецификой рит­
мической структуры китайского языка. По нашим наблюдениям, фо­
нетические слова, образующие ритмические единицы (такты) текс­
та, обладают некоторым постоянством времени звучания, подразу­
мевающим примерно равное число слогоморфем, приходящихся на фо189
нетическое слово.
с
!!°“ высказившша Фактообразущая пропозиция в
У
кта является первым предложением пословицы "Чтобы вшил».
Дерево. нужно десять лет. а чтобы вырастить 2 о в е к Г н ”
;
ЛИТЕРАТУРА
знания.АЖ
“ 0ВЮ ? ’с !13 -24^ЪеКте об"'9Й оценки.//Вопросы язык,,
тивногоАотшения?.'?/' ИзвР°АННС0П Р ° ^ о й я^к пр00лемв предик«
т. 39, Л 4. I980. C.347-358. СССР’ Сврия лятературы и языки.
3. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. M..I98S.
никативные*’категорйиАвыскйыван^е2внив * Учивероальные комму
МГУ, Серия " В о с ? & д а ^ “ 1 Й / # ^ ° | ^ 5“ “Де-// Becïïï,
пни смысла1’внотазывания^/Жэисы“!!? Я Ж катив1юй °Ргани® 1языкознанию. М . , 1986, с.62-67 Ы
конференции по китайскому
ворногоТя й к а ? ШЙ ^ 1‘1983?НИК сов-Ременного китайского
раз го
Reference Griar?°Berkeleÿt*I98I?darin Chinese‘ А Retinal
CKoroÄ°*f.
%
аз.
'Практическая грамматика Китай-
Г
I
------P
Г.Е.КРЕЙДШН, А.К.ПОЛИВАНОВА
'
ДЕДУКТИВНАЯ ПРАВИЛЬНОСТЬ ТЕКСТА
Дайте Тютчеву - стрекозу
Догадайтесь, почему!
0.Мандельштам
В настоящей работе изучается одно, знакомое всем свойст­
во текстов, а именно- свойство понятности. Одни тексты пони­
маются легко, другие - с известным трудом, третьи мы готовы
Квалифицировать как "непонятные". Понятность текста может за­
висеть от внутренней его организации, причем организации фор­
мально-логической и выраженной языковыми средствами, а не от
эго семантики, то есть собственно содержания. Один из аспек­
тов такой организации текста связывается в настоящей работе
со свойством дедуктивной правильности_текста. Сформулировать
'эти свойства и продемонстрировать, как оцениваются естествен­
но-языковые тексты по этому свойству - вот задача предлагае­
мой здесь работы^.
Назовем важнейшие из тех положений, которые составляют
эвристический фон нашей работы:
4.
Мы полагаем, что понимание чужого текста базируется
на тех же или таких же процедурах, как и те, которые обеспе­
чивают создание нового знания; иначе говоря, понимание требу­
ет креативных усилий. Упражнения в понимании чужих текстов,
* Решение этой задачи строится по ббычной схеме: (Ï) сначала
определяются дедуктивные представления изучаемого класса ес­
тественно-языковых высказываний, затем - (2) указывается спо­
соб перехода от высказывания к его образу (=дедуктивному пре­
дставлению); далее (3) формулируется определение правильного
дедуктивного представления и, наконец, (4) условия (сильное
и слабое) дедуктивной правильности естественно-языковых выс­
казываний. По техническим причинам публикуемую работу приш­
лось разбить на две части; в настоящую-(=первую) часть не во­
шли параграфы, отвечающие пунктам (2) - (4).
191
по крайней мере иногда, способствуют приобретению искусств»»
ной правильности.
самостоятельно решать задачи.
§ I. Естественно-языковая дедукция.
2. Один из возможных способов подойти к решению задачи
"как человек понимает естественно-языковой текст" нам видитци
Всякое высказывание П, будучи понято как сообщение о не­
в изучении вышеуказанного феномена "понятности" текста. Немо jj,отором мире (если только оно. не абсолютно безразлично парт­
торые тексты мы хорошо понимаем потому, что "сочувствуем оо* ■'Р|внеру), во-первых, погружается в отвечающую этому сообщению
держанию" (ср. бестолковое объяснение известного маршрута),
1L
(область действительности s t а во-вторых - оценивается.
но некоторые тексты мы хорошо понимаем, несмотря на то, что
Погружение в область s , отвечающую П, можно представить
не имеем возможности "угадать содержание" (ср. толковое объ­
себе более конкретно как погружение в совокупность суждений
1 !б;, €г , ..., «зГц, так или иначе связанных с П, и составляющих
яснение маршрута, пролегающего по неизвестной местности).
3. Вопрос, который порождает бесконечные споры, - это
[описание положения дел в 21.
вопрос о логике: используем ли мы в своих рассуждениях логи­
Истинностную оценку партнер производит, сообразуясь со
ку, и если да, то что это за логика и чем она отличается от
своим знанием области 2. и со своими представлениями о склон­
формальной логики? Мы убеждены, что за интеллектуальными дей­
ности собеседника к высказыванию необоснованных суждений. В
ствиями человека стоит "мощная дедуктивная машина", но мы та­
одних каких-то крайних случаях, например, при чтении авторите­
кже убеждены, что система естественной дедукции мало похожа
тного руководства по геометрии, партнер оценивает каждое сооб­
на дедуктику формальных логических систем^. Однако для нас
щение как истинное. В других, столь же крайних случаях, он
это вовсе не означает, что система естественной дедукции не
оценивает сообщение как заведомо ложное относительно реально­
поддается экспликации. '■
го мира, но квази-истинное относительно некоторой "странной"
4. Некоторые естественно-языковые выражения очевидным
модели. В определенных случаях оценки по этой шкале не произ­
образом впрямую маркируют дедуктивные процедуры, предшествую­
водится вовсе, хотя высказывание воспринимается как сообщение
щие созданию текста или л е ж а щ е в его основе. Это слова и вы­
0 некотором мире (поэзия, сакральные тексты и т.п.).
ражения вроде русских действительно. ведь, в самом деле. су­
Рассмотрим в качестве примера, ситуацию:
дя по всему, тем не менее и т.п. Изучение микропроцессов, во­
Два путника заблудились в лесу; недалеко от сторожки ле­
збуждаемых этими словами, оказалось продуктивным в том смыс­
сника они обнаруживают прибитую к сосне дощечку с надписью:
ле, что позволило с определенностью констатировать некоторые
(ы) "к станции ведет вторая просека налево, а кто неграмот­
черты организации всей системы естественной дедукции, привле­
ный - спросите у лесника".
каемой для осуществления этих микропроцессов.
Как известно, первый путник рассмеялся сразу, как про­
5. Для того, чтобы наши исследования не уходили в об­
чел эту надпись, а второй - на станции. Этот последний заме­
ласть бесконтрольной интроспекции, мы ограничили себя рамка­
тил:
ми задачи, классической для лингвистических исследований (fî> ) "Я понял, почему ты смеялся, ведь лесника может не быть
задачи о правильности текста, в данном случае, его дедуктив­
дома!".
Реакции обоих путников базируются на определенных дедук­
Из многочисленных исследований по теории дедуктивных систем,
связанных с проблематикой моделирования познавательных меха­
низмов, укажем, как наиболее близкие авторам, исследования
С.Ю.Маслова, Р.Шенка, М.Минского и М.М.Бонграда (см., напри­
мер, сборники [Î, 2, 3J.
192
циях; например, таких:
1° . если кто-то неграмотный, то этот
кто-то не может извлечь информа1
ции из письменного текста
13 88
193
- истинно или вы­
сокоправдоподобно
давать совет неграмотному с по­
мощью письменного текста
- нелепость
Я
лесник часто выходит из дому для
исполнения служебных обязанностей - правдоподобно
2 ". лесника нет дома
3°. если лесника нет дома, то путник
не может беседовать с лесником
4'. путник не может беседовать с
лесником о дороге
ктивно какая-либо из ее посылок (ср. "А почему ты думаешь,
что хорда AD равна хорде DE?” , ”А разве в любом треугольнике
Оиссектрисы пересекаются вне треугольника?"). Во втором воз­
можно сомнение и несогласие с самой дедукцией4 .
S
- весьма вероятн»!
- весьма правдо­
подобно
§ 2. Наблюдаемые данные.
I
- весьма вероятно
Суждения 1.1 и П.1 принадлежат 2 , возбужденной в с о з п а
нии путников сообщением
(обозначаем
). Соответствен
но, 2 т/с* - в сознании первого, £ г/<* - в сознании второ
го. 2:/сЛ может содержать также суждения, составляющие об­
щий фон сообщения, так в 21/«л могут входить: "Работать ло
сником - хорошо", "Лесники обычно угрюмы и нелюдимы", "Рабо­
та лесника - невыгодна" и т.п.3 .
Результат дедукции, вызванной некоторым сообщением, м о ­
жет быть выражен репликой (так выше/ь - есть реплика на сх ),
Принимая от партнера реплику, базирующуюся на дедукции, гово
рящий оценивает не только составляющие ее суждения, но и са­
мую дедукцию, сверяя ее с принятыми им самим стандартами до­
пустимых дедукций. Чтобы пояснить сказанное, сравним мыслен
но беседу, разворачивающуюся по поводу решения геометрической
задачи между партнерами, даже не паритетными (учителем и уче­
ником, например), с беседой, разворачивающейся по поводу жиа
ненных событий между паритетными партнерами. В первом случае
дискуссия может иметь целью выяснение того, почему применима
в данном случае та или иная дедукция, или обоснована ли деду-
Одни высказывания по своей языковой форме вынуждают пар­
тнера к дедуктивным операциям, в то время как другие, быть
яожет, и стимулируя дедукцию партнера в силу условий коопера[ции, не вынуждают ее своей формой. Высказывания первого типа
№ будем называть содержащими обязательную дедукцию или, ко­
роче, дедактивно-обязательными.
Приведем несколько примеров:
•
(1) Выражение "сегмент такой-то номинате_мы" означает сегмент.
служащий внешней стороной какой-либо словоформы из этой
номинатемы.
(2) Перевод правил склонения, содержащихся в конкретном опи­
сании в указанную унифицированную форму, в принципе,нес­
ложен .
(3) На_практике знания людей о реальных системах всегда тако­
вы, л то их невозможно записать в_ bi
системы аксиом.
( 4 ) При наличии несогласованной информации и противоречивости ■фактов
система
тем
не менее
должна Гработать— эффективI
—' ~
...
~
-* |
П
"
НО.
(5) Оказывается, что для выявления и описания падежной систе-
4 Приведем пример Д.Пойа C9J . Доктор Тел покачал головой,
когда исследовал пациента. "У Вас очень серьезная болезнь,"
- сказал доктор Тел. Из десяти человек, заболевших ею, выжи­
вает только один". Когда пациент был достаточно напуган этим
f-сообщением, доктор Тел продолжал: "Но вы - счастливчик. Вы
останетесь живы, потому что Вы обратились ко мне. У меня уже
было девять пациентов, и все они умерли от этой болезни".
6 Понятие 2И/П - области, возбуждаемой сообщением П, отвечо
Возможно, доктор Тел так на самом деле и думал. Его дед
ет тому, что в исследованиях по искусственному интеллекту на­
был матросом, корабль которого был поражен в морском бою сна­
зывают пакетом ожиданий. Отметим в этой связи, что нам ближе
рядом. Матрос засунул своя голову в дыру, проделанную снаря­
всего (и по”про(5лематике, и по подходу к ней) работы Р.Шенка
дом в корпусе корабля, и чувствовал себя в безопасности, ’’по­
и М.Минского L6, 7, 8].
тому что, - рассуждал он, - крайне невероятно, чтобы снаряд
попал в одно и то же место дважды".
194
13-2 88
195
шишеко.
Мы имеем в виду, что Ï - 3 не являются дедуктивно-обяэп
тельными, а в примерах 4 - 7 дедуктивная обязательность при
сутствует. В самом деле, 1 - фактически определение; если бм
в начало Ï добавить Таким образом..., мы бы получили дедукти
вно-обязательное предложение
. Утверждение предложения 1/
подавалось бы как следствие каких-то предшествующих определе­
ний. 2 и 3 мы принимаем как высказанные утверждения, за ис­
тинность которых несет ответственность автор. Несколько ина­
че в 4: тем не менее заставляет нас задуматься над тем, почо
му наличие несогласованности есть препятствие к эффективной
работе. Вот другие версии 4:
(4 ) И~ при наличии несогласованной информации и противоречи­
вости фактов наша система будет работать эффективно.
(4//) Несогласованность информации и противоречивость фактов
не помешают нашей _системе работать эффективно^
В последней версии просто высказывается утверждение, мы
можем пытаться оценить его достоверность, мы можем в конце
концов просто не верить тому, что утверждается в 4 //, но само
по себе 4" не вынуждает читателя к дедуктивным процедурам.
Очевидно, что 4 х занимает промежуточное положение. Лексема jm,
заменяющая тем не менее из 4,весьма мягко намекает на сущест­
вование препятствий к эффективной работе.
Конечно, между дедуктивно-обязательными и дедуктивно-не­
обязательными речевыми произведениями нет четкой границы. Мы
настаиваем лишь на существовании самого феномена дедуктивной
обязательности. Наиболее яркий пример дедуктивно-обязательных
речевых произведений доставляют высказывания, содержащие лек­
сические единицы типа действительно, в самом деле, тем не ме196
нее, одщако, хотя, кстати» впрочем, вопреки, ведь и т.д. Та­
кие единицы маркируют дедуктивные процедуры, предполагаемые
автором; они бросают читателю дедуктивный вызов - ответить на
который с честью необходимо для полного понимания текста. Ко­
нечно, читатель может позволить себе удовольствие решать и те
задачи, которые автор текста ему не навязывает, но он обязан
справиться с теми, которые ему предъявлены. Так, 6 может сти­
мулировать читателя задуматься над вопросом, почему указанная
форма логически самая простая, но 6 обязывает читателя понять,
почему в этой таблице оказываются представленными все падежи,
все номинатемы. Эту обязательность вносит в текст выражение
таким образом.
С речевых произведений, содержащих подобные лексические
единицы (мы их называем также дедуктивно^обязатедьными), удо­
бнее всего начать изучать проблему дедуктивной правильности.
В настоящей статье мы вообще не будем касаться впроса о деду­
ктивной правильности предложений, не содержащих единиц указа­
нного рода. Таким образом, мы ограничиваемся рассмотрением
высказываний, содержащих дедуктивно-обязательные лексические
единицы; только к ним применимо предлагаемое определение де­
дуктивной правильности, только им сопоставляются дедуктивные
представления.
Эмпирическую базу исследования составляют тексты науч­
ной прозы на русском языке. Привлекаемые к разбору в настоя­
щей статье примеры чаще всего относятся к лингвистике; при­
чины - очевидны. По понятным же причинам детальному публично­
му разбору мы не подвергаем сколько-нибудь длинные точные ци­
таты из современной лингвистической литературы.
3. Система естественной дедукции.
3.1. Предварительные замечания.
Наша цель - объяснить, какие тексты мы хотим считать де­
дуктивно правильными и причем тут система естественной деду­
кции. Если позволить себе выразиться совсем просто, то деду­
ктивно правильными мы хотим считать тексты, допускающие око­
нчательное понимание; то есть совершенно прозрачные по своей
логике, не оставляющие ни автору, ни читателю возможности
увиливать от ответственности за сказанное, блуждая в туман-’
13-3 88
197
ных формулировках. Другое дело, что читатель может быть почтавлен в тупик обнажившимся содержанием текста: он может битк
не готов к такому содержанию, может не соглашаться и протон»
товать по существу дела. Изучаемые тексты таковы, что этого
окончательного понимания читатель достигает лишь в результат
те некоторой его "проработки", включающей привлечение некото»
рых дополнительных к рассматриваемому тексту знаний - либо нм
писанных явно в предшествующей тексте, либо относимых к чис­
лу само собой разумеющихся.
Вернемся к упомянутому выше примеру:
(?) Разумеется у_действительно выписать всю такую таблтту^гц^.
ктически невозможно, хотя бы потому, что номинатем слиш­
ком много.
Для окончательного понимания 7 необходимо:
(1 ) принять факт, что "номинатем слишком много";
(2 ) понять, что речь идет о таблице, вход которой представ­
ляет перечень всех номинатем;
(3 ) признавать, что "выражение бесконечной или очень боль­
шой длины нельзя выписать практически";
(4 ) наконец, необходимо оправдать союзную связку хотя бы ftp£ому» Ведь в тексте "весьма большое число номинатем" предъяв­
ляется как не единственная причина невозможности выписать та­
блицу целиком. В действительности подразумевается, что второй
вход падежной таблицы (а речь идет именно о ней) заполнен чем
то, что представляет падежи, и что этот второй вход также не­
легко представить конечным числом объектов. Иными словами от
читателя по существу предполагается в этом месте знакомство
с проблематикой определения падежа по Колмогорову; при этом
автор обращает внимание на то, что факт бесконечности входа,
заполняемого номинатемами, доступнее, чем факт бесконечности
входа, заполняемого чем-то вроде контекст-состояний.
йце необходимо поставить точку: (5°) понять, что больше
в предложении 7 ничего не сказано.
Дедуктивно-обязательное речевое произведение можно срав­
нить с поставленной задачей: ставит эту задачу автор, а ре­
шить ее должен читатель. Текст дедуктивно-правилен, если за­
дача поставлена корректно и автор имеет все основания ждать,
что читатель ее решит.
198
г
Теперь постараемся показать, при чем тут система есте­
ственной дедукции. Как и при решении задачи, читатель исполь­
зует два рода сведений и умений! во-первых, он должен уметь
привлечь какие-то факты и знать их как истинные, а во-вторых,
он должен уметь заставить привлекаемые факты работать на за­
данную цель - ту, которая предъявлена в задаче. Вот это-то
второе и обеспечивается дедуктивной системой. При этом безра­
злично, решает ли он задачу по давно заученной схеме, которая
есть хранящийся в готовом виде продукт предшествующей деяте­
льности, или изобретает эту схему в ответ на предъявленную
задачу. Тот факт, что эти два рода сведений и умений - разли­
чной природы, следует не только из аналогии с решением зада­
чи произвольной формы, но и из того, что деятельность, напра­
вленная на достижение цели, может быть распределена во време­
ни или по лицам: один - хорошо знает предметную область ( с е ­
мантика) , а другой - хорошо организует даже мало известные
ему факты в порядок, подчиненный цели (=дедуктика).
Самое интересное, что обычно семантика и дедуктика рабо­
тают сообща. Существует мнение, что в поиске решения, в эври­
стике - ведущая роль принадлежит семантике, а в оформлении
решения, в его проверке - дедуктике. Но существует также мне­
ние , что дедуктика играет важную роль именно в поиске реше­
ний [9]. Определение сферы преимущественного влияния дедуктики отчасти зависит от того, как понимается последняя. В фор­
мальной или математической логике дедуктика четко отделена
от семантики. Единственно, что важно для осуществления форма­
льно-дедуктивных процедур - это расстановка логических симво­
лов в обрабатываемом выражении, но не "содержание” этих выра­
жений. Дедуктивные процедуры осуществляются по определенным
правилам, заданным дедуктивной системой.
В основе работы механизма естественной дедукции, как мы
его себе представляем, лежит принцип "подгонки под ответ :
цель задана - надо получить определенное утверждение А как
логическое следствие утверждения В. Остается реконструировать
логический вывод, то есть найти и указать все "логические пе­
реходы” от В к А. Для этого - подобрать соответствующие деду­
ктивные средства. Однако в условиях естественной дедукции у
нас имеется дополнительная степень свободы, которой мы не pa­
n-4 88
199
сполагаем, работая в условиях формальной дедукции: мы можем
еще подгонять под нашу цель семантику, выбирая такую, которая
в согласии с фиксированной дедуктикой приведет к заданной цп
ли .
§ 3.2. Как устроены дедуктивные системы.
Дедуктивная система задается для выражений некоторого
фиксированного языка. Важный класс правильно построенных вы­
ражений называется формулами. Формулы могут содержать свобод
ные или связанные переменные; формула без свободных перемен­
ных называется замк^той. Замкнутые формулы - аналоги предло
жений или высказываний; незамкнутые формулы превращаются в
предложения после того, как на место всех свободных перемен­
ных подставлены имена каких-то определенных объектов. Важнейший компонент дедуктивной системы - это правила вывода. В ка­
честве примера приведем классическое правило modus ponene:
Это правило надо читать и понимать так: "из формул р и
р
*• Q (где — -» знак логической связки, импликации), мож­
но вывести формулу Q " . Определить отношение выводимости меж­
ду формулами и есть основная цель задания дедуктивной системы,
Отношение выводимости определяется для пар вида<Д£> , где А *
~
»^2 * •••» Dfc - множество формул, a Q - отдельная форму­
ла. Тот факт, что из Р выводится Q, т.е. что между Д и Q име­
ет место отношение выводимости, записывается так:Д|—
q или
* ®2* •••*
I—
Q.
о Отношение выводимости обычно задается следующим образом:
(1°) некоторые формулы объявляются аксиомами; (2°) фиксирует­
ся набор правил_вьгвода, которые определяют отношение непосредатвенного_следавания. Положим для конкретности, что все пра­
вила вывода имеют вид:
включение в текст дедуктивно-обязательных выска­
зываний служит не только цели его компрессии (опущение легко
восстановимых выкладок), не только целям k o m m ^ S S ï m h o ^ Î S вым (повышение напряженности текста, его завлекательности и
т.д.;, но и прямой семантической цели: дедуктивные процешпэы
К0Т°РЫХ ™тателя обязывает д е д у к т г а н о - о б Ж ’
тельный текст сужают круг возможных семантических интерпрета-
200
Р
или P. R
Гд 0 p t R и Q - отдельные формулы фик­
сированного вида. Формулы, стоящие над чертой, называются по^
сылками правила, а стоящие под чертой - заключениями. Соответ­
ственно, все наши правила либб однопосылочные, либо двухпосы­
лочные. Формула
является непосредственным__следствием из од­
ной или двух других формул, если эти формулы имеют вид посы­
лок одного из правил вывода, а данная формула имеет вид зак­
лючения того же правила. И наконец, (3 ) определяется понятие
вывода.
(9) Цепочка формул А*, А2 , ...,
называется выводом своей
последней формулы
из множества исходных формул ^допуще­
ний, гипотез) D 1f d 2, ...» D lf если каждая формула этой це­
почки является либо ОДНОЙ ИЗ формул D-j, Dg, .••• I> 1 • либо
аксиомой, либо непосредственным следствием из предыдущих фо­
рмул. Про формулу Ак говорят, что она выводима из исходных
формул D v Dg, ..., D X(4 T0 , как указывалось, обозначается:
D-j, Dg, •••, Dx
J
Соответственно, между множеством формул А и формулой Q
имеет место отйОщеаЯР.вНВРдаОйУВ, если существует вывод Q
из А . Формулы, выводимые в данной дедуктивной системе из
пустого множества исходных формул, иначе говоря, выводимые
из одних лишь аксиом, называются теоремами этой системы. Те­
оремы называются также доказуемыми формулами, а соответству­
ющие выводы - доказательствами.
§ 3.3. Сокращения при записи выводов. Производные
правила вывода. План доказательства. Проектный вывод.
Допустим s выводимо в данной системе из формул P, Q и
R: Pf Q t R I—
s, т.е. существует вывод P, Q, R, А5 , А2 ,
А^, s. Из определения понятия вывода тогда следует, что
ций текста, в пределе оставляя среди возможных - одну, подра­
зумеваемую автором.
6 Здесь приводятся основные исходные определения g j a обыч­
ной форме (ср. Клини 143, Мендельсон £5 J и ДР •Ь ^ н и ч е г о ’
знакомый с этими определениями, не найдет для себя ничего
Ж Г в § 3 .2 ™ . 5 , кроме разве термина Дрооктнй в т о д (конеи $ 3 3 ) которому отвечает центральное для всей работы по
- понятие^^£уктивного_предстааления речевого произве­
дения.
201
если P, Q и R сами выводимы из некоторого списка формул А ,
то можно получить и вывод s из А , Таким образом, при пост­
роении выводов из А можно использовать правило:
(10) P, Q, R
s
Итак, утверждение о выводимости всегда можно трактовать
как вспомогательное правило вывода. Такие правила, в отлично
от исходных, определяющих отношение непосредственного следо­
вания и постулируемых при задании дедуктивной системы, назы­
вают производными правилами, дедукции.
Вот пример конкретного производного правила (в системе
дедукции с классическим набором аксиом и правил):
(lî) 0 C V 4 , 0 L
•С
Ссылка на ранее доказанные теоремы и производные прави­
ла вывода позволяет рассматривать сокращенные записи выводов.
Цепочка формул Ot1 t(Xz , ...,
называется сокращенным выводом
последней формулы из исходных формул d 1 , d 2 , ..., Dj_, если
каждая формула этой цепочки является либо одной из формул d 1 ,
Dg, ..., D]_, либо аксиомой или теоремой, либо получена приме­
нением какого-нибудь правила вывода (исходного или производ­
ного) из предыдущих формул. Далее, если не оговорено против­
ное, под выводом мы будем понимать либо полный вывод в смыс­
ле 9 , либо сокращенный вывод в только что указанном смысле.
Производные правила вывода играют важную роль при поис­
ке вывода. Поиск вывода можно вести, подбирая отдельные фраг­
менты искомого вывода с двух концов, подобно тому, как подыс­
кивается подходящая система преобразований для громоздких и
на первый взгляд непохожих друг на друга арифметических выра­
жений, равенство которых требуется установить.
Нам надо найти вывод ОСиз
то есть показать &\— o t.
Мы можем подобрать ряд формул Bj, Bg, ..., BR , таких, что:
^
I—
I— Bg, ..., д§-1— BR . Аналогично мы можем подоб­
рать ряд формул Aj..... Ah , таких, что: Aj, А2 \~(Х\ А 3 \— oi
и т.п. Теперь мы можем записать ряд дедуктивных фигуд, кототься, фигур вида:
•♦
202
Выбрав из этих фигур те, которые отвечают правилам вы­
вода (исходным или производным), мы можем перейти к констру­
ированию вывода. Например, цепочка#, В^, Bg, А^, Bg, Ag, ОС
представляет искомый вывод, если фигуры Bj, Bg
Bg, В 3
- * Г * - * Г
отвечают правилам вывода нашей системы. Этот вывод можно за­
писать в виде цепочки нескольких производных правил. Напри­
мер, так:
(S3) #
(Î5 ) 4r
(14) Bj fr В2
#
%
*
®2
% fr В2-^А1
17)
(Î6 ) Bg fr в3
\
Bg fr В3 -> Ag
в3
В2
(
ê
^
Ъ РГЩ
Ai fr Ag
Ai frAg
ОС
Или так:
(Î8 ) #
#
%*Bg
(£9) #
#
% ^ V * Ч
----- iq----Или даже так:
( 21 ) #
^
Bg fr- В'з
(20) А^ fr- Ag
Aj fr- Ag
B3-> A2
JJ
Ot
*2
а2
4 ->
A1 fr Ag
ос
Запись вывода в виде цепочки производных правил отвеча­
ет интуитивному понятию плана доказательства в содержательных
рассуждениях, изложение которого может предшествовать форму­
лировке полного доказательства. Такие планы, не являясь необ­
ходимой частью доказательства, представляют важнейшую компо­
ненту естественного рассуждения: будь то самостоятельный по­
иск доказательства некоторого наперед заданного утверждения,
или поиск истинного
утверж­
дения, или осмысление, понимание, реконструкция чужого дока­
зательства. Так, при чтении чужого доказательства первый
203
этап понимания может оформляться так: "Ага, автор собираотмм
доказать 18, доказать 19, доказать 20; понятно, тем самым, и
правда, будет доказано "еслий-, т о Ot ", что он и намерен ним
показать".
Описанная процедура включает рассмотрение дедуктивны*
фигур, про которые к моменту их выписывания неизвестно, о п т
чают ли они какому-нибудь производному правилу вывода или нмг
Эти фигуры, в ходе поиска вывода, выступают как "желательны.!
кандидаты" или гипотетические_правила вывода (ср. 12). Они
подлежат проверке: допущены к построению искомого вывода мо
гут быть только те, которые действительно отвечают каким—ни*
будь производным правилам вывода. Положительный результат
проверки гипотетического правила состоит в построении вывода
его заключения из посылок. Также в самих дедуктивных фигурах
(как отвечающих по построению каким-то правилам вывода, так
и гипотетических) в качестве посылок могут появляться форму­
лы, доказуемость (или выводимость из исходных гипотез А ) ко
торых пока еще неизвестна. Они выступают как "желательные ка­
ндидаты" или гипоте тические_посшши. Такие формулы также под
лежат проверке при переходе от плана к построению искомого
вывода. В результате проверки одни формулы могут оказаться
доказуемыми, а другие - нет (одни выводимы из Д , а другие нет). Дедуктивные фигуры, содержащие в качестве посылки фор­
мулу, которую нам не удалось доказать (соответственно - вы­
вести из Д ), не бракуются вовсе : такую дедуктивную фигуру
можно испольэовать в искомом выводе, если формулу, оставшую­
ся недоказанной, мы присоединим к числу исходных формул
в
качестве еще одной гипотезы. План доказательства или вывода,
в котором фигурируют гипотетические правила вывода, или гипотетичесние посылки, мы будем называть проектным выводом или
проектоммрормУлы W из формулы
, (или проектом_доказательства формулы ОС ). Всякий вывод (полный или сокращенный) мож­
но рассматривать как проектный. Но, конечно, лишь некоторые
проектные выводы представляют собой настоящие сокращенные вы­
воды.
§ 3.4. Интерпретация. Модель, Семантика.
Теперь поговорим о семантике формального языка. Для за­
дания семантики выбирается некоторая предметная_область, не204
пустое множество М. Задать семантику данного языка, или ина­
че его интерпретацию в некотором М - значит указать способ
придания смысла его формулам как высказываниям об элементах
из М. В этой предметной области есть какой-то свой порядок,
структура; объекты этой области как-то организованы. Соответ­
ственно, формулы, которые мы начинаем понимать как утвержде
ния об этих объектах оказываются либо истинными, либо ложны­
ми.
Множество объектов с заданной на нем структурой называ­
ется моделью. Возьмем множество М из трех элементов:{а,Ъ,о]
а организация этих элементов будет задана отношением > .
Пусть а > Ъ, Ъ > с и а > с, в первом случае; а во втором слу­
чае: а > ъ, а > с, но неверно, что ъ > с, и неверно, что с > ь»
в третьем случае: с > ъ
и b > а, и с > а. Ср. рис. Ï , 2
и 3. (Можно, например, считать, что а, b и о - это какие-то
люди и что а > Ъ - в случае, если а выше Ъ).
1%
а
«2
а
с
с
м3
с
s\
(!» Сь ( Ъ
а
Рис.З
Рис.2
Рис.1
Теперь рассмотрим язык, в котором есть три переменных:
х, у и z, один предикатный символ
и обычные логические свя­
зки и операторы. Вот возможные формулы этого языка: iv- x .
y,VxVy ( x ^ y V y w )
и т-п-
Чтобы начать понимать эти формулы как утверждения об
объектах из Mj,
или Mg нам надо:
4 °. фиксировать, что переменные х, у, * переходят в объ­
екты из М;
2°. фиксировать, как предикатные символы переходят в от­
ношения на М; например, так: > ---- > > •
Теперь, если мы фиксируем модель, в.которой мы интерпре­
тируем наши формулы, каждая замкнутая формула получит одно и
только одно истинностное значение. Например, формула3 х 3 у 3 *
(х
у & у
г ) истинна в М, и в М 3 и ложна в Mlf а форму­
ла, например, V x 3 У х > - у - ложна во всех трех моделях. Не205
замкнутые формулы могут становиться истинными утверждениям!
при одних подстановках и ложными - при других. Так, например,
при подстановке х i у
формула х»-у становится истинной в М,,
alb
а также в М г; в М 3 она ложна, но при другой подстановке, нм
пример: х I g
она становится истинной в Ь/Ц.
Особый класс составляют о&дезнадимув_формулу, истинные
в любой модели и при любой интерпретации (в случае незамкну­
тых формул надо добавить: при подстановке любых значений сво­
бодных переменных из множества М). Вот примеры общезначимых
формул:
х
У
V
1 (х*-у)
или \/х (х ^ у
х ^
у)
Формулы, ложные в любой модели при любой интерпретации (и
при любой подстановке) называются противоречиями. Вот*пример
противоречия: У х (х v — у & Т(х
у)). Если формула приобре­
тает истинностное значение "истина" хотя бы при одной интер­
претации (и, для незамкнутых формул, при какой-либо подстано­
вке на место свободных переменных), она называется выполним^,
Так, формула х
у, как мы видели, выполнима. Говорят так­
же : формула х
у выполнима при интерпретации I в модели
при подстановке х • v .
ёГТ""Ъ
Теперь мы хотим показать следующее, весьма важное для
дальнейшего, простое обстоятельство. Мы можем изначально до­
говориться о классе допустимых к рассмотрению моделей, а мо­
жем изначально договориться об истинностных значениях йекоторых замкнутых формул; хотя на первый взгляд кажется, что пер­
вое - есть априорные данные о модели, а второе - априорные
данные о языке и его дедуктике, в известном смысле - это од­
но и то же.
Допустим, что нам задано распределение истинностных зна­
чений по всем замкнутым формулам, фиксирована некоторая пред­
метная область и для всех незамкнутых формул заданы истинно­
стные значения при конкретных подстановках из этой области]
Будет ли это распределение однозначно отвечать какой-нибудь
модели? Да, если значения различных формул согласованы друг
с другом (например, если А Ь В - и , то А - и и В - и и т.д.).
Но формул, даже в нашем простейшем примере, бесконечное чис­
ло. Однако, если речь идет о согласованных значениях, то пол-
206
ное их распределение для всех формул (и, соответственно, мо­
дель) однозначно задается указанием предметной области и ис­
тинностных -значений всех простейших формул при возможных
подстановках. С другой стороны, можно изначально задать исти­
нностные значения лишь некоторых замкнутых формул, в большей
или меньшей степени сужая класс возможных моделей'.
Так, например, положив истинными формулы
У х Э у х -г— у и I VxVy (х Ъ- у V у
х)
мы исключаем из числа возможных моделей Mj - Mg (т.к. в них
первая формула ложна); однак^гт^ттодыскать несколько моделей,
подходящих для этого случая. Вот две такие модели:
м5
М4
a
b
с
Ö
ci
Ö
J Рис.5
Рис. 4
Для уяснения связей между языком и его семантикой полез­
но рассмотреть еще две такие модели:
м6
м7
<5Ь
Рис.6
Рис.7
Существует ли в нашем языке формула, которая могла бы
быть истинной в Mg и ложной в М7 или наоборот?
§ 3.5. Связь между дедуктикой и семантикой.
Рассмотрим тройку: <L, I, м > , где ь - это язык с деду­
ктивной системой, I - его интерпретация в М, а М - некоторая
конкретная модель. По определению все доказуемые в ь формулы,
или иначе теоремы из L, - истинны в М; но в М могут быть ис­
тинны также и некоторые другие формулы (из числа выполнимых в
L ). Если тройка < L , I, м > построена с соблюдением опреде­
ленных условий (а обычно рассматриваются только такие тройки),
то между истинностью и выводимостью имеет место следующее ва­
жное соотношение:
если
( X I— & в языке L и ОС - истинна а М,
то
- истинна в М.
Таким образом, если известно, что в М истинны утвержде207
ния m1f m2, ...,
, то истинность целой серии других у т в в ^ Ж н е может быть "сперва истинным” , а "потом ложным"; подобные
дений m 1f п^, ...,me может быть установлена одними лишь до ji,y Л события естественно описывать как переход от одной модели
ктивными средствами.
Н ( М ) к другой (М/), более адекватной. Соответственно, таким
§ 3.6. Дедуктивные процедуры в содержательный рассуад.
ниях>
И « 00“™ “ отвечает смена тройки вида < ъ , I, м > . СущественH l ко, что когда мы в наших рассуждениях сталкиваемся с тем, что
В естественных условиях содержательные размышления всог
да привязаны к некоторой предметной области, конкретной пред
метной модели. Эта предметная область остается для нас не до
конца известной в том смысле, что некоторые утверждения об
объектах этой предметной модели мы знаем как истинные, некоторые - как ложные, а про некоторые другие мы не знаем, явля-
^утройка <ь, I, м > , с которой мы работали, не удовлетворяет
| | нас ” в Результате ли получения нбвых эмпирических данных об
* * * в Результате углубленного дедуктивного анализа - мы
-ьсклонны "подозревать М, или М и I , но в общем случае мы не
«склонны подвергать сомнениям ь. Иначе говоря, надежная дедуктивная система толкает нас к подбору все более и более подходящих моделей.
ются ли они истинными или ложными. Иными словами множество
В применении к нашей задаче - пониманию чужих рассужде­
всех мыслимых утверждений про объекты данной предметной обла
ний,
привязанных к конкретной предметной области, - рассмот­
сти разбито на три класса: И, Л, X (истинные, ложные, неоп­
ренная
выше техника обретает несколько иной вид. Типовая за­
ределенные). Установление дедуктивных связей позволяет произ­
дача
понять,
как автор выводит утверждение В из утверждения
водить перераспределение утверждений между этими классами.
А, иными словами, почему автор считает, что А есть обоснова­
Неопределенное утверждение мы признаем истинным, если оно вы­
ние для В. Ср. "таблицу нельзя выписать" (В), хотя бы потому,
водимо из каких-то утверждений из И; признаем ложным, если
что "номинатем слишком много" (А). Обычно в тексте указана и
из него следует какое-то утверждение из Л и т.п. Дедуктивные
ключевая_посылка (А) и некоторая подразумеваемая схема рассу­
процедуры, направленные на исследование некоторого неопреде­
ждения.
Иными словами, часто проект вывода можно в конечном
ленного утверждения, могут давать в качестве "побочных резу­
счете
обнаружить
в самом тексте. Тогда наша задача сводится
льтатов" установление истинности некоторого другого утверж­
к
следующему:
дения, бывшего ранее неопределенным; установление ложности
Iе . выявить ключевую посылку и заключение ;
некоторого увтерждения, которое прежде мыслилось как истинное,
2°
. выявить подразумеваемый проектный вывод;
или установление истинности утверждения, которое прежде мыс­
3°. обосновать выявленный проектный вывод.
лилось как ложное ("выкидывание предрассудков")^. Говоря об
Задача Г содержательно сводится к собственно-языковой
этих событиях содержательно, мы бы сказали, что "поняли коетехнике
; задача 2° сводится к рассмотрению серии гипотетичес­
что новое в изучаемой предметной области". С формальной же
ких
проектных
выводов, каждый из которых может включать в се­
точки зрения в одной и той же модели одно и то же утверждение
бя посылки, дополнительные по- отношению к ключевой. Такие по­
7
сылки, в отличие от ключевой, мы называем вспомогательными.
Ср. по этому поводу замечание Ю.И.Манина: "Хорошее доказа­
Последняя задача 3*разбивается на две: во-первых, надо уста­
тельство - это рассуждение, которое делает нас умнее". Заме­
чанию предшествует рассказ о математике, который, сформулиро­
новить, что выявленный проектный вывод действительно отвеча­
вав некоторое предложение, пишет: " Это предложение устанав­
ет некоторым производным правилам вывода, иными словами, убе­
ливается с помощью чудовищно длинных, хотя совершенно бесхит­
ростных выкладок. Проведя их до конца во всех деталях, я за­
диться в том, что заключение этого проектного вывода действи­
тратил несколько часов, но не стал умнее, а лишь уверился в
тельно выводимо в соответствующей дедуктивной системе из его
правильности определения. Поэтому здесь я опущу подробности".
[10, с.57].
исходных посылок; во-вторых, надо установить, что вспомога­
тельные посылки представляют собой либо истинные утверждения
208
14 88
209
в рассматриваемой модели, либо содержательные гипотезы.
§ 3.4. Первый пример.
(22) Исключение грамматического рода существительных из чир
ла словоизменительных характеристик может показаться непокиi
ным_;_^ействительно, в русском языке, как известно, существу
^ ^ о п ределенная зависимость между родом существительного и
набором его окончаний.
Дедуктивно-обязательной лексеме Р, действительно Q соот
ветствует такая дедуктивная схема:
(23) < Р
_ само по себе очевидно >
Г . Q
2е . Q-» р
3е . Р
"
~~
Соответственно, дедуктивно-обязательное высказывание 2#*
требует от читателя обосновать вывод заключения
из ключепой
посылки
Дедуктивная фигура, отвечающая непосредственно, с одной
стороны, фигуре 23, а с другой стороны, высказыванию 22, имо
ет вид:
Iе . в русском языке, как известно, существует опреде­
ленная зависимость между родом существительного и
(24)
набором его окончаний (А)
2е . если А, то В.
3 . исключение грамматического рода существительных из
числа словоизменительных характеристик может пока­
заться непонятным (В)
В предложении А центральная предикация приходится на
словосочетание существует зависимость между... Обозначим, в
порядке сокращения, эту предикацию так:
(25) 3 зависимость f: РОД сущ ---► НАБОР ОКОНЧ сущ
Оставшиеся фрагменты А: в русском языке и как известно
существенны для исследования истинностной оценки 24.1°, посуществу, они просто утверждают ее семантическую истинность
в соответственной предметной модели.
В предложении В центральная предикация приходится на
словосочетание может показаться непонятным.
210
Субъект этой предикации - те, кому может показаться какие-то лица, в том числе возможные читатели, но не обязате­
льно автор или даже, скорее всего, - не автор.
Объект этой предикации - утверждение:
(26) грамматический род существительных не входит в число
словоизменительных характеристик существительного.
В порядке сокращения обозначим предикацию 26 так:
(27) РОД сущ £ СИ-характеристики сущ.
Перепишем несколько иначе выражение 24:
1° .3 зависимость Y: РОД сущ —
НАБОР ОК сущ
2е . если (3 зависимость f: РОД сущ — -*■ НАБОР ОК сущ).
(28)
та (РОД сущ 6 СИ-характеристики сущ)______________
3°. Может показаться странным (РОД сущ
€
СИ-характе­
ристики сущ).
Выражение 28 само по себе может рассматриваться как не­
плохой проектный вывод В из А, то есть для А и В (см.24). Для
полной четкости перепишем еще раз:
Î* . ( 3 зависимость f: РОД сущ --♦НАБОР ОК сущ)
2е . если ( Э зависимость f : РОД сущ —- ♦ НАБОР ОК сущ),
то (РОД сущ €. СИ-характеристики сущ)_____________
(29) (РОД сущ €
3°. (РОД сущ
СИ-характеристики сущ)__________________
Ф
СИ-характеристики сущ) может показать­
ся странным.
Теперь необходимо проверить проектный вывод 29. Для это­
го прежде всего исследовать посылку 2 .
Проектные выводы, которые бы обосновывали 2е , естествен­
но строить из утверждений, предположительно истинных в рас­
сматриваемой предметной модели: той, в которую входит 2/22;
в данном случае — в грамматике русского языка.
Проектный вывод 30 кажется подходящим:
(30) Iе Окончания выражают значения словоизменительных ха­
рактеристик.
2°. 3 зависимость,-F : РОД сущ — -»* НАБОР ОК сущ___________
3°. РОД € СИ-характеристики сущ
Этому проектному выводу отвечает такая фигура:
Y принадлежит сорту объектов М - само по себе не
14-2 88
211
очевидно .
(31) Iе . х принадлежит сорту объектов М
2°. 3 зависимость f: Y ---> R (х)
3°. Y принадлежит сорту объектов М
- более правдоподобно, чем до рассуждения
К вспомогательной дедукции 30-31 нас вынуждает сама фор
ма высказывания 22, а именно, слово действительно. В самом ли
ле, либо мы должны предположить, что автор навязывает нам кн
кую-то логическую несуразицу, либо нам необходимо подобрать
вывод, который бы оправдывал содержащуюся в 22 дедуктивную
претензию. Легко проверить, что хотя проектные выводы, отве
чающие 22, можно строить несколько иначе, чем показано, деду
ктивной фигуры 31 нам не миновать, также как самой импликации
28.2°.
Нельзя, однако, не заметить, что дедуктивная фигура 31) сомнительна. Сомнительным представляется само лежащее в ее ос.
нове гипотетическое правило вывода 31. Однако и никакой дру­
гой вспомогательной дедукции, обосновывающейся 28.2°, найти
не удается. Таким образом оказывается, что действительно упо­
треблено здесь как бы саркастически, а дедуктивное содержание
22, его point, и состоит в указании на малую достоверность
дедукции, лежащей в основе ходячего представления о принадле­
жности рода к числу СИ-характеристик существительного.
*ЛИТЕРАТУРА
1. Семиотика и информатика, вып.20 - М., 1983.
2. Моделирование обучения и поведения. -М., Наука, 1975.
3. Реальность и прогнозы искусственного интеллекта. -М.,
Мир, 1987.
4. Клини С. Введение в математику. -М., ИЛ, 1957.
5. Мендельсон Э. Введение в математическую логику. -М.,
Наука, 1971.
6. Шенк^Р. Обработка концептуальной информации. -М., Энергия,
7. Shank R.C. Dynamic Memory: A theory of reminding and lear­
ning in computers and people. - Cambridge University
Press, 1982.
212
8.
9.
IO.
Минский M. Структура для представлена з н а н ^ . В кн.
Психология машинного зрения, и.,
Пойа Д. Математика и правдоподобные рассуждения. -М.,
ИЛ, 1957.
Манин Ю.И. Доказуемое и недоказуемое.
14-3 88
•*
Т979
З.М. ШАЛЯПИНА
К Д Р О Б Л Ш Е МОДЕЛИРОВАНИЯ ЯЗЫКОВОЙ КОМПЕТЕНЦИИ И
ЯЗЫКОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕКА В РАМКАХ О Н Ш
МОДЕЛИ ЯЗЫКОВОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
Ï. В современной лингвистике широко признается разгра­
ничение языковой компетенции человека и его языковой дея­
тельности - функционирования этой компетенции в различных
коммуникативных ситуациях. Очевидно, однако, что в реальной
языковой действительности данные два ее аспекта не существуют безотносительно друг к другу. Помимо моделей языковой
компетенции и языковой деятельности как таковых, требуется»
следовательно, также модель языковой действительности в це­
лом, которая включала бы их в качестве своих составляющих и
определяла бы сам характер их противопоставленности друг
другу и одновременно - их взаимосвязи и согласованности мож
ду собой.
Такая более общая модель представляется тем более необ­
ходимой, что во многих системах, ориентированных на приклад­
ные лингвистические задачи, особенности представления инфор­
мации о языке обусловливаются (и аргументируются) порядком
и способом оперирования с ней при решении соответствующих
задач - т.е. между используемой моделью языковой компетен­
ции и моделью функционирования языка в рамках описываемого
типа коммуникативных ситуаций устанавливается непосредствен­
ная зависимость. Так, в ряде систем автоматического перевод/!
(см., например, \ j? ; 3; IIJ ) описание входного языка систе­
мы (рассчитанное на использование в процедурах анализа) стро­
ится принципиально иначе, чем описание выходного языка
(предназначенное для процедур синтеза). Менее явной становит­
ся такая зависимость в случаях, когда к описанию языка предъ­
является требование симметричности относительно анализа и
синтеза. Тем не менее она, как правило, сохраняется в том
смысле, что различия между разными способами обработки тек­
ста при одном и том же направлении такой обработки - напри­
мер, мевду разными моделями анализа или между разными моде­
лями синтеза - обычно считаются связанными (если только речь
не идет о чисто технических деталях) с различивши между
соответствующими моделями компетенции. Достаточно вспомнить
214
полемику между сторонниками порождающей и интерпретивной се­
мантики [17:72] » противопоставление порождающих моделей язы­
ка стратификационным, особенности такого средства языкового
описания, как лексико-функциональная грашатика [хв] (спе­
цифика которой сводится, по сути, к новому способу органи­
зации процедур обработки текста - интерпретации их как про­
цедур составления и решения особого рода "функциональных
уравнений"). Тесная взаимная увязанность модели языковой
компетенции и модели языкового функционирования прослежива­
ется и в модели "Смысл <*=> Текст" [_Ô; 9j î поскольку она стро­
ится как цепочка уровней лингвистического описания, упорядо­
чиваемых на основе представления о том, что каждый более
"низкий" уровень в большей степени отражает языковую семан­
тику и в меньшей - особенности языкового выражения, чем все
"выше лежащие" уровни, с ней непосредственно согласуется
ровно одна принципиальная модель анализа ( resp.,синтеза)
текста - формирование его представлений различных уровней в
той последовательности, которая определяется движением по
имеющейся цепочке этих уровней."сверху вниз" (resp., "снизу
вверх").
Однако наличие столь однозначного соотношения между ти­
пом языковой компетенции и характером языкового функциониро­
вания в самой языковой действительности вызывает сомнения.
Коммуникативные ситуации могут быть весьма разнообразными,
и естественно ожидать, что человек в своей языковой деятель­
ности достаточно гибок, чтобы варьировать способы ее осуще­
ствления применительно к специфике каждой ситуации. Исполь­
зуемые же при этом знания о языке — по крайней мере у взрос­
лого его носителя, - скорее всего, относительно устойчивы и
от коммуникативной ситуации не зависят. От общей модели язы­
ковой действительности также имеет смысл требовать поэтому,
чтобы модель таких знаний - языковой компетенции - в ее со­
ставе опиралась на некоторые независимые основания и чтобы
в структуре этой модели компетенции была заложена возможно­
сть совмещения ее не с одной, а с целым рядом вариантных мо­
делей языкового функционирования, отвечающих разным коммуни­
кативным задачам. Эскиз такой общей модели мы и хотим здесь
наметить.
К - 4 88
215
2. В качестве независимого основания модели языковой
компетенции можно взять, по-видимому, само понятие лингвист
ческого знака и его общие логико-семиотические свойства,
превде всего три важнейшие знаковые функции: функцию обозли
чения, функцию членения целого иа его компоненты и функцию
обобщения. Каждая из них определяет свой тип отношений между
лингвистическими единицами и тем самым - свой набор уровней
лингвистического описания. Модель языковой компетенции как
единая система таких уровней может мыслиться в результате л
виде своего рода трехмерного языкового пространства, оси ко­
торого формируются данными функциями. Остановимся вкратце лп
каждой из них.
2.1.
Основными уровнями оси обозначения, представляющ
языковой знак как единство его выражения и содержания, будут,
очевидно, два соответствующих плана языка - план выражения и'
план содержания.
Однако, чтобы при моделировании двусторонних лингвисти­
ческих единиц обеспечивалось функциональное единство их выра­
жения и содержания, самих этих выражения и содержания, как
представляется, недостаточно. Нужен еще один, третий элемент
- показатель, который эксплицитно указывал бы на их соотне­
сенность в рамках единого знакового целого и тем самым кон­
ституировал и идентифицировал бы само это целое, позволяя
описывать те его характеристики, которые добавляются к харак­
теристикам собственно выражения и собственно содержания при
установлении между тем и другим отношения обозначения.
Фактически, как уже отмечалось в ^14; 16"] , показатели
данного типа фигурируют в большинстве конкретно-лингвистиче­
ских описании. В толковых и переводных словарях, например,
это обозначения типа коса^- или печь 2, где выражение описы­
ваемого знака дополнено индексом, выделяющим его среди омони­
мов; в системах автоматической обработки текстов - "цифро­
вые эквиваленты" слов £ 6^] , буквенно-цифровые индексы се­
мантико-синтаксических отношенй [ I ;
и т.л. Что же каса­
ется их теоретического статуса, то поскольку такой показа тель фиксирует именно факт обозначения некоторого содержания
некоторым выражением (приводящий к превращению простого со­
положения того и другого как двух разных сущностей в новую,
216
г
качественно иную сущность - знак как таковой), постольку он
образует лишь один из необходимых конституентов знака и не
тождествен ему как единству (= объединению, совокупности)
всех его конституентов, В то же время он однозначно соответ­
ствует определяемому им знаковому единству и может служить
поэтому его формальным идентификатором, замещающим его в слу­
чаях, когда с ним требуется оперировать как с целостной еди­
ницей. В этом смысле допустимо, по-видимому, применять термин
знак (знаковая единица) и к самому этому показателю - с той
оговоркой, что различаются знак в широком (обычном) смысле
как единство всех его компонентов - и знак в узком смысле,
или собственно знак, - как тот компонент знака в широком смы­
сле, который задает сам факт связи между другими его компо­
нентами и может играть в описании роль его ’’заместителя
Исходя из сказанного, на оси обозначения следует посту­
лировать, помимо планов выражения и содержания, еще один уро­
вень, или план, лингвистического описания, позволяющий пред­
ставлять структуру описываемых единиц в терминах собствен*1''
знаковых компонентов соответствующих знаков. Мы будем назы­
вать его планом собственно знаковой структуры лингвистичес­
ких единиц или просто собствен|ю_знаковьш зл^ном языка.
По отношению к двум другим планам собственно знаковый
план языка выступает, очевидно, в той же роли промежуточного
между ними и связующего их звена, которую для отдельного зна­
ка выполняет собственно знаковый компонент этого знака. При
графическом изображении оси обозначения данный языковой план
естественно располагать поэтому между планами выражения и
содержания. Структурно он отличается от каждого из них боль­
шей дифференцированностью своих единиц: в отличие от плана
выражения, здесь требуется по-разному представлять омонимич­
ные друг другу элементы и структуры; в о т л и ы е от плана со* Если функцию обозначения интерпретировать как двухаргу­
ментную математическую функцию, аргументами которой являются
выражение и содержание, собственно знак может рассматривать­
ся как ее значение (value). В соссюрианской лингвистике его
аналЬгом можно считать, по-видимому, понятие значимости (см.
об этом подробнее в р 4 : Ю 7 ] ).
217
держания, не должны единообразно представляться совпадающие
части смысла, если они заданы в языке разными лингвистичес­
кими средствами. Известное свойство асимметричного дуализма
языкового знака [^4J применительно к собственно знаковому
плану языка проявляется в том, что любой его единице соответ­
ствует (исключая случаи свободного варьирования и дополни­
тельной дистрибуции) ровно одна единица плана выражения и
ровно одна единица плана содержания; обратное же соответст­
вие в общем случае неоднозначно. Асимметричны и те процессы
языкового функционирования, которые опираются на такие соот­
ветствия: при переходе от любого из планов выражения или со­
держания к собственно знаковому плану основными должны быть,
очевидно, операции дифференциации - выбора для исходных еди­
ниц выражения или содержания одного из имеющихся для них ва­
риантов их собственно знакового представления; при обратном
переходе применение этих операций ограничено случаями допол­
нительной дистрибуции и свободного варьирования, зато созда­
ются условия для операций отождествления - представления раз­
ных собственно знаковых единиц с использованием совпадающих
(полностью или частично) элементов выражения (гезр., содер­
жания).
2.2.
Отношения типа “часть-целое", формирующие в описы­
ваемой модели языковой компетенции ее вторую ось - ось син­
тагматического членения лингвистических единиц, - в страти­
фикационной лингвистике обычно не противопоставляются отно­
шениям обозначения. Отсутствие этого противопоставления тео­
ретически обосновывается в C 20J , где отношение обозначения
(communicative stat pro quo relationship
) предлагается
усматривать между любыми группировками лингвистических еди­
ниц (например, слов), образующими внутреннюю структуру не­
которого более крупного лингвистического объекта (например,
предложения), и самим этим объектом как единицей, значение
которой не сводится целиком ( transcends ) к значениям ее
компонентов [j20:37-39^1 . Однако при последовательном прове­
дении данного подхода отношение между означающим и означае­
мым как таковое фактически просто исчезает из рассмотрения:
в самой работе [jcJOj среди четырех выделяемых в ней языковых
планов: фонологии, морфологии, синтаксиса и суперсинтаксиса
218
- не находится места для плана содержания. К тому же полу­
чается, что лингвистический знак принципиально отличен от
знаков других типов: если, скажем, цветок, выставленный в
окне в знак неблагоприятных обстоятельств, вынуждающих отме­
нить назначенную встречу, обозначает эти неблагоприятные об­
стоятельства и необходимость отмены встречи - т.е. нечто,
существующее независимо от самого знака и особенностей его
выражения (цветка), то лингвистический знак при указанном
определении "обозначает" нечто, что в свою очередь является
знаком, но другого - более "высокого" - "плана" и что вне
"обозначающего" (а точнее - составляющего, образующего) его
знака (сочетания знаков) исходного "плана" в принципе не су­
ществует - как не существует реальное предложение без входя­
щих в него слов. Тем самым модель языковой компетенции чело­
века оказывается противопоставленной модели его семиотичес­
ких способностей вообще, что вряд ли оправдано: более естест­
венно строить первую модель как частный случай второй.
В нашей модели оси членения приписывается поэтому само­
стоятельный статус и требуется, чтобы критерии выделения ос­
новных ее уровней - следуя традиции (см., например, [j2j ),
мы будем называть их ярусами - не были непосредственно свя­
заны с противопоставлением языкового выражения и содержания,
но учитывали прежде всего лингвистическую синтагматику в
рамках отдельных языковых планов*. Соответственно, инвента­
ря выделяемых ярусов и распределение границ между ними в
разных планах языка могут не совпадать. Так, к плану выраже­
ния можно отнести ярусы фонем - слогов- фонетических слов интонационных единств и т.д.; к собственно знаковому плану ярусы структурных представлений морфем - словоформ - слово­
сочетаний - предложений - сверхфразовых единств - тексто­
подобных единиц и т.д. ; к плану содержания - ярусы элемен­
тов ситуаций - ситуаций как таковых - комплексов ситуаций
различной сложности. В каждом плане могут также выделяться
*0дин из возможных типов таких критериев, позволяющий
определять уровни оси членения рекурсивным образом, предло­
жен в [45:80-89 [].
219
ярусы, единицы которых (например, морфы в плане выражения,
фразеологические обороты в собственно знаковом плане, озна­
чаемые отдельных лексем в плане содержания) определяются пи
наличию у них соответствии тех или иных ярусов в смежных ним
ковых планах.
2.3. Третья ось рассматриваемой модели - ось обобщения
- связывает уровни описания, различающиеся степенью абстрактности/конкретности описываемых единиц. В отличие от уровнем
типов, мы называем их сферами. Как и ярусы оси членения,
сферы оси обобщения могут устанавливаться либо в пределах
каждого плана языка отдельно, либо с учетом межплановых соот­
ветствий лингвистических единиц.
"Внутрицлановый" по преимуществу тип обобщения опреде­
ляет противопоставление, например, "этической” и "эмической”
сфер плана выражения (оппозиции типа фон-фонема, слог-силлибема, интонация конкретной фразы - ингонема и т.п.), а также
выделение в том же плане сфер, опирающихся на классификацию
его единиц с учетом дифференциальных и интегральных фоноло­
гических признаков, рифм, аллитерации и т.д. В собственно
знаковом плане в рамках данного типа обобщения различаются
структурные представления конкретных употреблении (инстанциаций) лингвистических единиц - словарные описания как
средство исчисления всех таких представлений, допустимых в
данном языке, - грамматика (при понимании ее как обобщения
таких словарных описаний) - сфера максимально общих лингвис­
тических понятий ("слово", "предложение", "текст" и др.).
В плане содержания выделимы, например, сфера конкретных ре­
ферентов (конкретных "моделей ситуаций") - сфера энциклопе­
дических понятий и знаний
(энциклопедических "моделей ми­
ра") - сигнификативная сфера языка - сфера семантических
примитивов.
■Межплановое" обобщение опирается в качестве своего ос­
нования на свойства не самих обобщаемых единиц, а их корре­
лятов в смежных языковых планах. С ним связаны такие, напри­
мер, понятия как вариантность (основанием для объединения в
общий класс вариантных единиц выражения, типа _ею_- ей, won* t
- will not
и т.п., являются очевидно, не их свойства в
плане выражения, но наличие у них одного и того же собствен-
220
но знакового коррелята), омонимия (здесь обобщаются еди­
ницы собственно знакового плана, а основанием для этого слу­
жит совпадение их коррелятов в плане выражения), синонимия
(обобщаются, как й при описании омонимии, собственно знако­
вые единицы, но уже по признаку полного или частичного сов­
падения их коррелятов в плане содержания), полисемия и семан­
тическая нерасчлененность (рассматривается обратная ситуация:
более или менее различные единицы или сочетания единиц плана
содержания - скажем, понятия "процентный соотав вещества" и
"процентное содержание в веществе одного из его составных
компонентов" - объединяются по их способности служить озна­
чаемыми одной и той же собственно знаковой единицы - в данном
случае японской лексемы сосэй). Тот же тип обобщения лежит,
по-видимому, в основе понятий морфонемы, субморфа, аналити­
ческой формы слова, "глубинною" падежа и т.п. Он же обуслов­
ливает, насколько можно судить, противопоставление поверхнос­
тных и глубинных подуровней отдельных уровней представления
лингвистических единиц в модели "Смысл <=> Текст": переход
от поверхностного подуровня к соответствующему ему глубинно­
му связан в ней, как правило, с абстрагированием от опреде­
ленной части имевшейся изначально конкретно-лингвистической
х
информации .
* 0 том, что происходит прежде всего абстрагирование, а
не просто сдвиг относительно оси обозначения, говорит в част­
ности, тот факт, что при этом нередко имеет место отвлечение
и от части информации, относящейся к плану содержания. Так,
переходя от поверхностно-синтаксического к глубинно—синтак­
сическому представлению фразы и заменяя в ней конкретные сло­
ва - значения лексических функций символами самих функций
(скажем, слова разжигать и строить в сочетаниях разжигать
костер и строить планы - общим для них символом С aus
), мы
оталекаемся, очевидно, помимо прочих различий, и от всех не­
совпадающих компонентов в составе означаемых исходных слов.
221
S,
Если отвлечься для наглядности от сложных взаимооц
зей, существующих в языковой реальности между отношениями
обозначения, синтагматического членения и обобщения и графи
чески представить соответствующие три оси модели языковой
компетенции как независимые (перпендикулярные), трехмерное
языковое'пространство, образуемое ею при таком подходе, мож­
но изобразить в виде следующей схемы:
Схема эта, разумеется, весьма условна и носит преимуще­
ственно иллюстративный характер. Однако она позволяет ставить
некоторые вопросы, которые иначе не были бы отоль очевидны, например, вопрос о правомерности предположения о независимо­
сти трех осей нашей модели, на основании которого три языко­
вых плана изображаются в ней параллельными - т.е. в принципе
не допускающими пересечения. Вели такое пересечение понимать
как принципиальную неразграниченность, неотличимость друг от
друга единиц разных планов, оно, по-видимому, все же возмож­
но — правда, не в языке как таковом, а за его пределами, на
уровне первичного восприятия явлений и объектов реального ми­
ра. В самом деле: до того, как человек, воспринимая те или
иные зрительные или звуковые образы, идентифицирует какието из них как элементы выражения определенных языковых зна­
ков, они еще никак не противопоставлены всем другим - тем,
которые в языке могут отображаться лишь в качестве предмета
222
сообщения, т.е. в рамках плана содержания, а не выражения*.
Единицы, которые в дальнейшем будут отождествлены как еди­
ницы выражения или единицы содержания, на этом уровне обра­
зуют еще единую область, которая и может трактоваться, та­
ким образом, как область пересечения соответствующих языко­
вых планов (если их мысленно продолжить за пределы самой мо­
дели языка). Отношения, связывающие эту область с областью
языковой компетенции, принадлежат, по-видимому» в основном
к тому типу, который представлен в самой модели на оси обоб­
щения; операции отождествления предполагают здесь, очевидно,
прежде всего "сравнение с образцом”, а оно невозможно без
процедур обобщения/инстанциации. Соответственно, относитель­
но оси обобщения данная схема должна быть как бы "сплюсну­
та"; в направлении к более конкретным единицам разные язы­
ковые планы должны в ней сближаться, в противоположном наЖ
правлении - расходиться .
Если же учесть, что выявление соответствий между син­
тагматически неэлементарными единицами разных планов всегда
требует идентификации если не всех, то хотя бы части из их
* Вспомним в этой связи, что некоторые средства языко­
вого выражения - скажем, иероглифюсу или арабскую вязь, если не знать о существовании соответствующих систем пись­
менности, легко принять в отдельных случаях за элементы аб­
страктного орнамента (это часто обыгрывается, например, в
арабских сказках). Напротив, узоры в виде той или иной бук­
вы могут встречаться на крыльях бабочек - где они, естест­
венно, не служат целям языкового выражения.
Одновременно это отражает и тот факт, что абстракт­
ные лингвистические единицы соотносятся с единицами смеж­
ных планов, как правило, менее четко и непосредственно, чем
конкретные. Известно, например, что семантические толкова­
ния формальных частей речи значительно более условны и рас­
плывчаты, чем толкования конкретных лексем или - тем более
- конкретных употреблений лексем.
223
элементарных компонентов, а обращение в этих целях к едини­
цам, более крупным, чем рассматриваемые, в общем случае ниобязательно, языковые планы придется признать непараллельны
ми и относительно оси членения: они должны сближаться друг
с другом в направлении от более крупных единиц к более мел­
ким.
Как видим, пользуясь данной схемой, можно не только ус­
тановить, что предположение о независимости отношений обо­
значения, членения и обобщения огрубляет языковую действи­
тельность (это в общем тривиально), но и наглядно показать
конкретный характер такого огрубления.
Не имея возможности далее рассматривать здесь структу­
ру этой схемы, укажем только, что в соответствии с ней, лин­
гвистическое описание, моделирующее языковую компетенцию че­
ловека, должно включать пять основных компонентов: описания
всех уровней членения и обобщения (вместе с существующими
между ними соотношениями) в рамках каждого из трех языковых
планов плюс описания соответствий между каждыми двумя смежны­
ми планами. Вопрос о том, какие именно точки внутри того или
иного плана или в смежных планах должны непосредственно свя­
зываться такими соответствиями, может, вероятно, решаться
по-разному. Представляется, однако, что чем "плотнее" опре­
деляемое при этом языковое пространство - т.е. чем больше в
нем разных межуровневых соответствий (и тем самым - альтер­
нативных путей перехода от одной его точки к другой), - тем
выше полнота и надежность данной модели языковой компетен­
ции как того фундамента, на котором базируется языковая де­
ятельность. В этом смысле вряд ли целесообразно требовать
от такой модели минимальности (неизбыточности): принцип
"экономии усилий" скорее приложим к языковому функциониро­
ванию, при котором, в зависимости от конкретной коммуника­
тивной задачи, может быть задействовано, по—видимому, не
все пространство языковой компетенции целиком, но лишь то
ее подпространство, которое позволяет выполнить эту задачу
наиболее оптимальным и неизбыточным образом.
4.
Перейдем теперь к проблеме моделирования на осно
описываемой модели языковой компетенции различных видов язы­
ковой деятельности. Сама эта деятельность - в той части, в
224
которой она связана с компетенцией одного субъекта, - предста­
ет при данном подходе как движение по пространству языковой
компетенции в том или ином направлении (прежде всего в на­
правлении плана содержания - при анализе - и плана выраже­
ния - при синтезе), без выхода за его пределы. Модели язы­
кового функционирования сводятся тем самым к описанию марш­
рутов этого движения, допустимых (с той или иной степенью
оптимальности) в различных коммуникативных ситуациях. Суще­
ственно, что строением языкового пространства возможные в
нем маршруты жестким образом не ограничены: в силу его трех­
мерности движение по нему может осуществляться на каждом оче­
редном "шаге" в любом из трех его "измерений" - так что то,
по каким уровням каждой оси и в каком порядке должен прохо­
дить нужный маршрут, может варьировать в зависимости от кон­
кретной коммуникативной задачи и имеющихся для нее исходных
данных.
Один из важнейших аспектов возможной здесь вариативнос­
ти связан с известным противопоставлением "центра" и "пери­
ферии" естественного языка (как оно трактуется, например, в
[[5:59-61]): в пределах "центральной" части языка для кор­
релирующих друг с другом единиц разных языковых планов суще­
ственным образом коррелируют также и соответствующие их ха­
рактеристики (синтагматические и парадигматические); для
периферических же единиц и явлений такая корреляция отсутст­
вует, и различия в структуре разных планов приходятся преиму­
щественно. на их долю. Понятно, что в таком случае явления,
принадлежащие к языковому "центру", можно в основном обраба­
тывать всякий раз в пределах только одного из трех имеющихся
планов, не повторяя полностью эту обработку для их коррелятов
в двух других планах: к этим планам достаточно обращаться
лишь для уточнения полученных результатов с учетом перифери­
ческой лингвистической информации. Соответственно, для каж­
дого из процессов анализа и синтеза возможны три противопо­
ставленные друг другу модели, разнящиеся тем, какой из трех
планов выбран в качестве основного. Сам выбор должен зависеть,
очевидно, от описываемого в каждом случае типа языковой дея­
тельности человека. Рассмотрим некоторые из имеющихся здесь,
вариантов.
15
88
225
4.1.
План выражения может служить основным планом
ботки текстов, например, при синтезе стихотворных произвело
ний: поскольку здесь придается важное значение внешней форм«(— выражению) синтезируемых единиц, естественно предположить
что хотя бы на некоторых этапах такого синтеза гипотезы о ви
де этих единиц формируются именно в плане выражения, а соб­
ственно знаковый план и план содержания привлекаются уже для
верификации и развертывания подученных гипотез. В результате
при данном типе синтеза возможны переходы не только от содер
жания к выражению, но и от выражения к содержанию: поиск ело»
или словосочетаний по заданным для них фонетическим или ак­
центуационным характеристикам, поиск для найденных слов и
словосочетаний тех грамматических и смысловых структур, в
которые их можно было бы включить, и т.д. Осуществляя такой
поиск и оценивая по его результатам степень приемлемости тех
единиц, гипотезы о которых были первоначально построены в
плане выражения, разные авторы, в зависимости от своих прин­
ципиальных установок или от уровня профессионализма, могут
руководствоваться критериями разной степени строгости - что
позволяет объяснить, в частности, большую характерность для
поэтических текстов различных грамматических и семантических
’’вольностей".
При анализе план выражения может выбираться в качестве
основного, вероятно, лишь в тех весьма периферических ситуа­
циях, когда обработка текста ведется в условиях его неполно­
го понимания: при механическом заучивании или повторе (ска­
жем, при проверке слуха) непонятного (или просто непонятого)
текста, при выполнении некоторых вспомогательных лингвисти­
ческих работ (типа составления конкордансов без учета омони­
мии и полисемии включаемых в них слов) и т.п.
4.2,
Ориентация при языковой деятельности в первую
редь на план содержания возможна, по—видимому, в основном
при общении в конкретных ситуациях, данных каждому участнику
в непосредственном восприятии (например, когда повар общает­
ся с поварятами на кухне или экспериментатор указывает робо­
ту , какие из имепцихся объектов и как тот должен переместить^
и при рассмотрении ограниченных и хорошо структурированных
предметных областей, модели которых предполагаются имеицими226
n
|ся и активированными у всех участников процесса общения.
При анализе здесь можно опираться, в частности, на те
(предположительные) элементы содержания анализируемого тек­
ста, которые представлены в самой имеющейся при этом модели
рассматриваемой области или ситуации. Поэтому собственно
знаковую его структуру нередко достаточно выявлять лишь час­
тично, устанавливая только те минимальные ее фрагменты, без
которых в принципе невозможно перейти к плану содержания, прежде всего имеющиеся в тексте предметные слова. Связи меж1 ду ними могут выбираться уже из логики самой ситуации, так
что синтаксический анализ становится во многом избыточным.
Это своего рода "понимание с полуслова" со всеми его достоин­
ствами (такими, как возможность быстрее отреагировать на по­
ступившее сообщение) и издержками (среди них особенно серьез­
на опасность упустить ту информацию, для которой в "модели
мира", используемой адресатом текста, не предусмотрено за­
ранее своего места - как, скажем, при знакомстве с новой на­
учной концепцией). В данном варианте может, по-видимому,
происходить восприятие технических текстов специалистами в
соответствующей области: не случайно "... чем больше у спе­
циалиста знаний, тем грубее его ошибки при переводе, если он
слабо владеет иностранным языком и судит о содержании оригина­
ла только по значениям известных ему терминов" [_I0:9j .
Специфика синтеза в ситуациях, когда изначально дан
только план содержания, определяется в основном проблемами
перехода от него к собственно знаковому плану языка: в силу
несимметричности соответствий между этими двумя планами (см.
выше с. ' ), такой переход не может представлять собой стро­
го детерминированную процедуру, но предполагает своего рода
метод "проб и ошибок". Огрубленно его можно описать следую­
щим образом. Вначале среди собственно знаковых единиц языка
выбираются те, корреляты которых в плане содержания более
или менее полно и точно покрывают основные элементы рассмат­
риваемого фрагмента смысла, и делается попытка построить
включаадую эти единицы собственно знаковую структуру. При ее
получении проверяется, совпадает ли ее означаемое с исходным
фрагментом смысла. Если да, по ней формируется окончательный
текст и процесс синтеза заканчивается. В ином случае возмож15-2 88
227
ны пять вариантов дальнейших действий: I) отвергнуть пост(ин>н
ную структуру как абсолютно неудовлетворительную и начат:, и,,
иск альтернативных структур; 2) напротив, счесть обнаружении'
смысловые расхождения несущественными и действовать, как и
случае полного совпадения; 3) попытаться преобразовать им«ю
щуюся структуру с помощью перифрастических средств языка,
рассчитывая нивелировать тем самым выявленные расхождения;
4) решить, что содержание, передаваемое данной структурой, и
чем-то даже более удачно, чем первоначальное, и соответствен
но изменить свой исходный замысел; 5) решить, что для адеклнт
ной передачи требуемого содержания инвентарь собственно зна­
ковых единиц данного языка недостаточен, и попытаться его до­
полнить или модифицировать, введя какие-то новые единицы или
ненормативным способом употребив уже имеющиеся*.
Этот тип синтеза является, очевидно, основным источником
так называемых мук слова". Он же обусловливает, вероятно,
обилие разного рода эллипсиса и грамматических непрацильностей в разговорной речи.
4.3.
Наконец, для собственно знакового плана языка в
можности и сфера его применения в качестве центрального уров­
ня обработки текстов определяются, по-видимому, тем, что бла­
годаря уже упоминавшейся несимметричности соответствий между
его единицами и единицами двух других языковых планов, пере­
ход от него к любому из этих двух планов должен представлять
собой относительно более простую процедуру, чем обратный пе­
реход. Поэтому тот тип языковой деятельности, при котором дан­
ный план является основным, наиболее экономичен в случаях,
когда имеется возможность использовать в ходе этой деятельно­
сти уже готовые собственно знаковые структуры: при переводе,
редактировании, реферировании, пересказе, извлечении логичес­
ких выводов и других преобразованиях типа "текст <=> текст".
Основной способ анализа в этом режиме в ряде отношений
напоминает способ синтеза, описанный в п. 4.2. (с той разни­
цей, разумеется, что исходным является здесь план выражения,
£
Последние два случая, как легко видеть, отражают два
возможных направления взаимодействия и взаимовлияния языка
и мышления.
228
а не содержания): вначале на основе сведений о том, какие из
собственно знаковых единиц языка могут иметь своими корреля- .
тами в плане выражения те единицы данного плана, которые при­
сутствуют в анализируемой цепочке, строится одна или несколько гипотез о возможной для нее собственно знаковой структуре,
затем эти гипотезы верифицируются (с учетом, среди прочего,
сведений, извлекаемых из плана содержания).
При синтезе в данном его варианте основную роль играют
различного рода преобразования исходных для него собственно
знаковых структур. Поскольку такие преобразования - даже си­
нонимические - обычно влекут за собой какие-то изменения и в
содержании, сопоставленном преобразуемой структуре,голучввмые
результаты должны проверяться при этом путем обращения к пла­
ну содержания. Поэтому, с одной стороны, "собственно знако­
вый" тип синтеза нередко способствует лучшему осмыслению са­
мого излагаемого содержания (в чем, вероятно, состоит важней­
ший смысл редактирования и саморедактирования), а, с другой
стороны, при недостаточном внимании к такой проверке (или при
недостаточном знакомстве с рассматриваемой предметной обла­
стью) он может приводить - как нередко случается в переводах к различным смысловым неточностям.
4.4.
В реальных ситуациях рассмотренные типы языкового
функционирования встречаются, по-видимому, не столько в чис­
том виде, сколько в различных сочетаниях друг с другом, что
служит источником многочисленных более частных моделей такого
функционирования. Дополнительные возможности их варьирования
могут быть связаны с осями обобщения и членения. Так, ось
обобщения позволяет строить разные модели анализа и синтеза
в зависимости от того, выполняются ли те или иные требуемые
для них операции на уровне абстрактных или конкретных единиц
(ср., например, "грамматический" и "лексикографический под­
ходы к моделированию перевода*; различные в этом отношении
способы использования языка могут, видимо, получать приори­
тет на разных этапах его изучения и т.д.). В рамках оси чле­
нения различия могут касаться, например, максимального разме­
ра единиц, учитываемых при обработке текста (ср. "пословный
* 0 соотношении этих двух подходов см., например, Ql6^ .
1 5 -3
88
229
и "синтаксический" - пофразный - типы перевода), а также на­
правления движения по этой оси: от части к целому (как при
"валентноегном” подходе к синтаксическому анализу) или от
целого к части (как при анализе по непосредственно составля­
ющим).
5.
Как видим, предложенный подход к моделированию языко
вой действительности отвечает сформулированному в п.1 требо­
ванию совместимости построенной на его принципах модели язы­
ковой компетенции с рядом различных моделей языкового функци­
онирования и отражает тем самым принципиально множественный
характер процессов такого функционирования. В настоящее вре­
мя, однако, построение такой единой модели компетенции, на
основе которой можно было бы с равным успехом реализовать лю­
бую из вариантных моделей функционирования, может рассматри­
ваться скорее как некоторый принципиальный идеал, чем как ре­
альная задача. Для конкретных прикладных целей модель подоб­
ного идеального типа была бы, вероятно, во многих случаях и
не самой целесообразной: в системы, предназначенные лишь для
определенных, заранее обусловленных видов лингвистических
операций, просто не имеет смысла включать информацию, кото­
рая заведомо не будет (или почти не будет) при этом задей­
ствована. Лингвистические описания, разрабатываемые для та­
ких систем, должны, по-видимому, строиться в основном как
некоторое сужение общей модели рассмотренного типа, рассчи­
танное прежде всего на требуемый от системы вид языкового
функционирования и, возможно, частично интегрированное с ис­
пользуемой моделью самого этого вида функционирования*. Пред­
ставляется, однако, что описанный подход полезен уже в том
смысле, что он позволяет ‘более эксплицитно и в более общем
виде ставить проблему целесообразности и оптимальных преде­
лов такой интеграции, а также, возможно, более четко опреде* Фактически, реально существующие в современной фор­
мальной лингвистике языковые модели имеют в основном харак­
тер именно таких сужений: даже в "стандартной теории” Н.Хом­
ского Q ï2; 19 J ряд принципов ее организации можно объяснить
преимущественной ориентацией ее на некоторый определенный
тип языкового функционирования - тот, который описан здесь
в п. 4.3. как "собственно знаковый".
230
лять соотношение между совой соответствующих "суженных" моделей.
Л И Т Е Р А Т У Р А
III™'в очерках
и извлечениях, b-е изд.. ДОП- М., 1965, ч.2,
1 ^ т ё м а х ° в д ^ ^ ^ Нс у § ъ е к ? н с ^ ^ ^ ? 2 ^ ^ о Р ^ | ^ № с с • на
ш й Пперевод и 1втоштизация информационных процессов. - М.,
^ • . о й о ^ р у д а у к и . Х^но. Иитиэй кикай хонъяку сисутэму
t S
i '
S IS e irS '-'fe sir«; ns.m
4
!Й
Й
sssjW
ь
?
»
.
^ S
^
' 7
”
Г ”
Г
-
■••-
tvst
S S e ä ^ f is T J E 8 Ä S циональной
1ташат^и.
- M-. ^Атаксическом статусе некото15. З.М.Шаляпина.
О морфолого-синтаксическом^
проблерых японских ^ ашати^ ^ м^д^НЖнтаксиса в естественном
SSef
японского языкознания, Ч
я
д
а
х
—
ЗчЬйяг^Ж'- ььаа®
IsI^J.Breanan, R.Kaplan. t a x i o ^ - ^ c t i ^ ^ a ^ ^ f o r « !
^ e a e S t i ï L n hofgg ^ « c a i rX ? l l e .
MIT Ргезз, 1982, p. 173-281.
1 5 -4
88
231
- A b r i d g e (Maas.):
|Ц ; №
! * æ & fsJsîîfTlsî.*^of “***■*•■
n
lz a ? io r o ? , l S gS l e “ ^ ^ a S x ai1S ^ dt? he mulW1» « l or„«
L'école de P n u t S T T i u i o u E p h S 11а«и1« * Ч и а э de Prague. 1 .
p.33 - 40 .
K
Q au->OLtrd hui- - Prague: Academia, 1966,
ПРИЛОЖЕНИЕ
Л.М.БАЙЧ
ЭЛЕМЕНТАРНАЯ КОМБИНАТОРИКА СЛОВ
Логические отношения между словами языка образуют комбинации,
подобные функциям двоичных переменных. Слова приобретают свои
конкретные значения во взаимодействии с другими словами. Смысл
слова, отдельного признака может утверждаться, либо отрицаться.
Важно и приписываемое слову значение в определенный момент вре­
мени. Поэтому слово, как и двоичный признак, приобретает одно из
возможных четырех значений.
Для отношений двух слов возможны 16 комбинаций, а для трех 256. Число комбинаций для четырех слов составляет 256 в квадрате,
- это почти необъятно. Простые предложения строятся из одного,
двух, трех слов.
Аристотель в своей силлогистике попытался показать в речи пе­
реход от отношений двух слов к трем. Лейбниц, начав с комбинатори­
ки, обнаружил универсальные зависимости, становящиеся актуальными
в век ЭВМ. Мысль, выраженная словами простого предложения, фикси­
руется логической формулой. Логическое выражение , отображающее
отношения слов в предложении, может быть преобразовано с целью
порождения следствий, вытекающих из исходного смысла. При этом ис­
пользуются элементарные логические операции: отрицание, дизъюнк­
ция (логическая сумма), конъюнкция (совпадение, логическое умноже­
ние). Еще Лейбниц задался целью получить обратные к логическим
суммированию и умножению операции. Помешало ему стремление удов­
летворить одновременно и математику и логику. Но Лвйбниц догадал­
ся, что обратные логические операции связаны с отрицанием. Дей ствительно, логическое вычитание оказалось совпадением с отрица­
нием, а логическое деление есть сумма с отрицанием. Логическое
деление известно под названием материальной импликации, которой
со времен
схоластики пытаются приписать малообоснованное и весь­
ма неэффективное свойство следования.
Дополнение основных логических операций обратными позволяет
перейти от тождественных преобразований к извлечению смысла логи­
ческого выражения. Логическое равенство преобразуется подобно ал­
гебраическому. Это напоминает действие подсознания мышления, ка­
жущееся столь трудным для понимания. На самс»я деле это много про­
ще традиционных формально-логических малоэффективных усложнений.
233
Предложения, состоящие из одного слова, могут преобразовыва­
ться отрицанием или соотноситься со временем утверждения (Све­
тает, Вот светает, Еще не рассвело). Все возможные комбинации
двух слов образуются из четырех элементарных. Это совпадение,
прямая и обратная разности я совпадение отрицаний. Интересно,
что и Аристотель избрал в качестве исходных терминов для образо­
вания силлогизмов речи подобные четыре атома. В алфавите языка
генов тоже выделены подобные исходные четыре буквы.
Все возможные комбинации трех слов могут быть получены из во­
сьми элементарных. Исходное логическое предложение может быть
составлено совпадением двух слов, обозначаемым третьим словом.
Третье слово может обозначать и сумму двух других, либо несов­
падение и т.п. Такие отношения могут служить не только для ана­
лиза предложений, но и для выбора осмысленных предложений в про­
цессе творчества.
Помимо многих парадоксов, издавна отвлекающих логиков от
результативных исследований, в науке сохранился унаследованный
от схоластов подход к истинности. Даже Аристотель называл диа­
лектическое выражение неопределенным. На самом деле единственно
объективным является определение диалектическое. Абсолютные ис­
тины в природе не существуют. Вновь открытые истины зачастую
считаются ересью, а общепринятые становятся догмой. Истина неутверждаемая есть ложь, а истина, не являющаяся ложью - это
правда. По закону противоречия не может быть истинным совпаде­
ние правды и лжи.
Первые цифровые ЭВМ строились из двухкодовых логических яче­
ек“и несмотря на это были универсальны. Для анализа предложений
языка вполне достаточно обходиться соотношениями не более трех
признаков, в частности слов, одновременно. Там, где много одно­
родных слов, используется перечисление.
Для перечисления на­
иболее эффективна двоичная нумерация, являющаяся началом самой
рациональной классификации. Именно эту рациональность потеряли
номера Курта Геделя, отказавшегося от двоичной нумерации
Лейб­
ница. Двоичные представления перечислимы и разрешимы. Информация
любого объема поддается логическому обобщению по малому числу
признаков.
Двоичное упорядочивание присуще природе, языкам и мышлению.
Двоичны отношения вероятностей и музыки. Языки логики, диалек234
тики и разума едины. Языки цветовых или объемных образов могут
быть построены из комбинаций, базирующихся на одном двоичном
противоречии.
В языке цвета основные и дополнительные цвета играют роль
двоичных признаков. Цвет и объем трехмерны. Цветовые и объем­
ные представления во времени охватываются четырохмерной дву­
значной логикой. Универсальная логика слов и словесных образов
кристально проста и рационально эффективна. Минимальные усилия,
приложенные языковедами в направлении использования элементар­
ной двузначной комбинаторики слов, обещают плодотворнейшие ре­
зультаты в ближайшем будущем.
Логика предложения
Смысл мысли, отображаемый предложением языка, выражается в
отношениях между словами. Простое предложение фиксирует логиче­
ские отношения между несколькими словами. Если в предложении
одно из слов выражает действие между двумя другими, отрицание
этого действия равносильно отрицанию всего предложения. Он ви­
дит ее, Он не видит ее, Он.видит не ее.
Отрицание двух слов приводит к утверждению: Не он видит не
ее, Он не видит не ее, Не он не ввдит ее.
В двузначной логике четное число отрицаний равносильно утвер­
ждению. Предложение ; Солнце светит можно рассматривать как
совпадение двух слов. Тогда отрицание этого совпадения может
существовать в трех формах: Солнце не светит, Не солнце светит,
Не солнце не светит. Предложение из трех слов может фиксировать
логическое отношение между двумя словами, выражаемое третьим.
Например: Звук - колебание частиц, Тень - отсутствие света,
Юмор - вежливость отчаяния, Истина есть правда или ложь.
Исходными для извлечения смысла могут быть и диалектически
дополняющие одно другое предложения: Книга источник знаний,
Книга источник заблуждений, Человек человеку волк, Человек человеку друг.
Символы слов в логическом выражении обретают смысл в отноше­
ниях с другими символами. Сам по себе символ двоичного признака
может утверждаться
либо отрицаться.
Для независимого от других символа возможны четыре значения:
утверждение его утверждения (II), утверждение отрицания (10),
отрицание утверждения (01) и отрицание его отрицания (00). Эти
235
четыре состояния аналогичны четырем буквам алфавита генов.
С увеличением числа рассматриваемых признаков число исход­
ных комбинаций удваивается.
*■ Если слово выражено суммой (дизъюнкцией) двух других
слов, любое из слагаемых может быть выражено логической раз­
ностью.
Аналогично, смысл сомножителя выражается в виде частного
(обратной импликации).
Отрицание частного образует разность. Преобразование фор­
мул, составленных из символов слов, много проще школьной ал­
гебры. Перевод логических преобразований символов на язык
изображаемых ими слов обнажает скрывающееся в предложении
размышление.
Практически удается обойтись отношениями не более трех
слов. Действительно, ведь и сложносочиненное предложение
составлено из простых.
Элементарные логические операции порождены комбинациями
двух переменных. Все эти операции могут быть составлены из
четырех простейших: отрицания, совпадения, разности и суммы.
Отрицание - унарная операция, преобразующая I в 0, либо об­
ратно. Отрицания простейших операций образуют сложные, со­
ставленные из элементарных отношений. Логическая равнознач­
ность есть совпадение не только утверждений, но и отрицаний.
Сам символ двоичного признака может совпадать с другим сим­
волом или не совпадать и поэтому является суммой совпадения
и разности.
Если из суммы вычесть одно из слагаемых, останется раз­
ность, поскольку совпадение входит в оба слагаемых.
Частное есть отрицание разности, а поскольку это в то же
время материальная импликация, отрицание совпадения с отрица­
нием образует сумму с отрицанием.
Отрицание логической равнозначности (эквивалентности)
есть исключающее <или> (симметрическая разность). Неравнозна­
чность может быть выражена суммой прямой и обратной разностей.
Выражение следования, укоренившееся в традиционной логике,
оказалось возможным благодаря тому, что импликация содержит
в себе эквивалентность. Именно поэтому совпадение прямой и
236
1
обратной импликации (обратного и прямого частного) и составля­
ет эквивалентность.
Но, как уже давно стало ясно, использование лишь одной
универсальной логической операции обедняет не только аппарат
преобразований, но и ограничивает возможности логики, не гово­
ря уже о громоздкости преобразований. Анализируя логическую
формулу предложения И с т ш а - критерий знания, получаем сле­
дующие выводы. Отрицанием истины мы лишаемся критерия знания.
Критерием служит отношение истины и знания. При этом истина
эквивалентна знанию, или истина неизвестна. Знание, не соот­
ветствующее истине, лишено критерия. Незнание базируется на
ложном критерии. Подобные результаты, не сразу улавливаемые
размышлением, простейшим образом извлекаются из несложной ло­
гической формулы. Такова элементарная логика предложения.
Природа мысли диалектична. Но мысль живет. Именно поэтому, по
выражению Тютчева, мысль изреченная есть ложь.
На основе двузначных зависимостей возможна простейшая ин­
терпретация закономерностей и отношений языка.
Языковеду достаточно вооружиться минимальной логической
арифметикой для упрощения и обобщения подчас весьма сложных
зависимостей меаду словами.
Логика не противопоставляется грамматике, но отличается
большой гибкостью и универсальностью. Грамматика вторична по
отношению к живому языку.
Логика же живет вместе с !чыслью и выражающими ее словами.
Вместо идеальной грамматики Хомского на все случаи жизни,
универсально-логический подход позволяет получить рациональный
исходный аппарат анализа и синтеза предложений текста языков
самой разнообразной специализации.
Перед вооруженной элементарной логикой лингвистикой
от­
крывается весьма обнадеживающая перспектива развития.
ОГЛАШЕНИЕ
ОТ Р Е Д АКТОРА..............................................
3
РЕФЕРЕНЦИЯ: ПРОБЛЕМЫ КВАНТИФИКАЦИИ
Т.В.БУЛЫГИНА, А.Д.ШМЕЛЕВ. Механизмы квантификации в русском
языке и семантика количественной о ц е н к и ...... 5
Л.А.ДЕМИНА. Референция и сингулярные т е р м и н ы .............. 19
А.Д.КОШЕЛЕВ. О референциальном подходе к изучению семантики
вида (опыт референциального описания видовых
значений ) ..................................... 30
Е.Г .ЧЕРНАЯ. Логическая структура интенсиональных контекстов
с анафорической номинацией.................... 53
А.Д.ШМЕЛЕВ. Проблема выбора релевантного денотативного
пространства и типы миропорохдапцих операторов.64
ДИСКУРС:
ПРОБЛЕМЫ ТЕКСТ00БРА30ВАНИЯ
I ЧАСТЬ
С.Е.НИКИТИНА. Общие п р и м а к и научного и фольклорного
т е к о т а ....................................... 82
Т.В.РАДЗИЕВСКАЯ. Ведение дневника как вид коммуникативной
деятельности................................. 95
Н.Д.АРУТЮНОВА. Образ (опыт концептуального анализа) ..... 117
В.В.ТУРОВСКИЙ. КАК, ПОХОЖ, Н А Ш Ш Н А Т Ь , ТВОРИТЕЛЬНЫЙ СРАВ­
НЕНИЯ: толкования для группы квазисинонимов ..130
II ЧАСТЬ
П.Б.ПАРШН. Уступка и антиуступка в деонтическом диалоге
(функционирование лексемы ХОТЬ) .............. 146
ТАНЬ АОШУАН. Неявная пропозициональная установка в контек­
сте полемики (на материале китайского языка)..169
Г.Е.КРВЙДЛИН, А.К.ПОЛИВАНОВА. Дедуктивная правильность
т е к о т а ........................................191
З.М.ШАЛЯПИНА. К проблеме моделирования языковой компетенции
я языковой деятельности человека в рамках общей
модели языковой действительности.............214
ПРИЛОЖЕНИЕ. Л.М.БАЙЧ. Элементарная комбинаторика слов ....233
233
1
>v
"Мауи«'
м » . 1 й »и 1и р
I I t i I ♦4
«•
I А « и ш о |»*+ м *
И
h im 1т о ч н о й
1|,
ул,
л и те р а тур ы
Ж данова,
м а д етельств а
12/1
"Н аука"
IH fH l, Йт-иаа И' 1*1, Открытое шоссе, 28