Слайд 1: Пьер Бурдье определял свой метод как структуралисткий конструктивизм. В его понимании «структуралистский конструктивизм» являлся соединением объективного и субъективного: «С помощью структурализма я хочу сказать, что в самом социальном мире существуют объективные структуры, независимые от сознания и воли агентов, способные направлять или подавлять их практики или представления. С помощью конструктивизма я хочу показать, что существует социальный генезис, с одной стороны, схем восприятия, мышления и действия, которые являются составными частями того, что я называю габитусом, а с другой стороны, — социальных структур и, в частности, того, что я называю полями». По мнению Пьера Бурдье, движущая причина истории заключена не в сознании и не в вещах, но именно во взаимодействие объективного и субъективного, т.е. «в связи между двумя состояниями социального, т. е. истории, объективированной в вещах в форме институтов, и истории, воплощенной в телах в форме системы устойчивых диспозиций, которую я называю габитусом» Слайд 2: Габитус — это в каком-то смысле социальные структуры нашей субъективности, формирующиеся первоначально через наши первые опыты, а затем через опыт нашей взрослой жизни. Это то, каким образом социальные структуры отпечатываются в наших головах и телах посредством интериоризации (овнутривания) внешнего. Габитус - «система устойчивых и переносимых диспозиций». Слайд 3: Диспозиции суть склонности воспринимать, чувствовать, поступать и мыслить определенным образом, чаще всего бессознательно усовенные и присовенные себе каждым индивидом вследствие объективных условий его существования и его социальной траектории. Эти диспозиции устойчивы, так как они, хотя и способны изменяться в процессе наших опытов, глубоко укоренены в нас, и в силу этого пытаются сопротивляться изменению, отмечая тем самым определенную преемственность в жизни личности. Они переносимы, так как диспозиции, приобретенные в ходе определенных опытов (например, семейных), оказывают воздействие на другие сферы опыта (например, профессиональные); это самый первый элемент единства личности. Допустим, ребенок растет в патриархальное семье – мужчина занимает главенствующее положение и этот ход вещей воспринимается им как естественный. Эту же установку он переносит на свою работу и стремится на отвественные должности нанимать (назначать) мужчин Наконец, диспозиции образуют систему, поскольку они стремятся объединиться – т.е. установка, что мужчина должен занимать господсювущее положение вплетается в его общую систему ценностей. Слайд 4: Не стоит воспринимать габитус как ригидную схему сознательных установок. Во-первых, для Пьера Бурдье единство и устойчивость личности в принципе действуют в соответствии с габитусом и не являются тем единством и той устойчивостью, которые сознательно представляются самой личностью. Их Бурдье называет «биографической иллюзией». Т.е. человек может быть уверен, что идея о превосходстве мужчины его сознательный выбор, однако в действительности это действие его габитуса. Структура, продуктом которой является габитус, управляет практикой, но не механистически-детерминистским путем, а через принуждения и ограничения, изначально определенные его находчивостью. Во-вторых, габитус может изменяться, но при этом он стремится преодолеть обычные противоположности, в которые мы обычно замкнуты и остаться как можно ближе к первичном габитусу. То есть если мы вновь вернемся к нашему человеку, который считает женщин ниже мужчины, он оказавшись, например подчиненным женщины начальника, может сделать для себя уступка и решить, что женщины в редких случаях могут занимать то же положение, что и мужчины, но общих правил это не меняет. Даваемая габитусом свобода обусловлена и условна, она не допускает ни создания чего-либо невиданно нового, ни простого механического вопроизводства изначально заданного. Слайд 5: Перейдем к следующему ключевому определению – полям. Поля, как было сказано в самом начале это социальные структуры. Поля определяют овнешнивание внутреннего внутреннего в процессе. Именно с этой точки зрения Пьер Бурдье рассматривает институты — не в качестве субстанций, но с точки зрения отношений, как конфигурации отношений между индивидуальными и коллективными. Поле есть сфера социальной жизни, которая постепенно автономизируясь в ходе истории, приобретает социальные отношения, цели и средства, свойственные только ей и отличные от иных полей. Люди преследуют разные интересы в экономическом или художественном поле, поле журналистики, политики или спорта. Поле, таким образом, является полем сил — оно отмечено неравномерным распределением средств и, следовательно, соотношением сил между доминирующими и доминируемыми, и одновременно полем борьбы — в нем социальные агенты сталкиваются между собой, чтобы сохранить или изменить это отношение сил. Согласно Пьеру Бурдье, само определение поля и установление его границ (вопрос о том, кто имеет право на участие в поле и т. д.) может быть составной частью этой борьбы. Слайд 6: Каждое поле характеризуется специфическими механизмами капитализации свойственных ему легитимных средств. Таким образом, согласно Пьеру Бурдье, существует не один капитал, на чем настаивали Маркс и «марксисты» (а именно экономический), а множество капиталов (культурный капитал, политический капитал и т. д.). Каждое поле определяют специфические способы доминирования и капитализации. Эти формы капитализации являются автономными, но одновременно они связаны между собой, они могут быть в состоянии конкурентной борьбы (например, классический конфликт между обладателями экономического капитала и капитала культурного, между бизнесменами и «интеллектуалами»). То, что Пьер Бурдье называет полем власти, является местом, где соединяются различные поля и капиталы: это та точка, в которой сталкиваются агенты, занимающие доминирующее положение в различных полях, это «поле борьбы за власть между обладателями различных форм власти». Слайд 7: Разные классы и их фракции включены в собственно символическую борьбу за навязывание определения социального мира, в наибольшей мере отвечающего их интересам, причем поле идеологических взглядов воспроизводит в превращенной форме поле социальных позиций. Они могут вести эту борьбу либо напрямую, через символические конфликты каждодневной жизни, либо «по доверенности. Целью борющейся фракции является поместить на вершину иерархии принципов иерархии тот специфический капитал, владение которым обеспечивает их позицию, т.е. достигнуть символической власти. Слайд 8: Символическая власть есть власть конструировать реальность, устанавливая гносеологический порядок: непосредственное мироощущение (и в особенности — чувство социального мира) предполагает то, что Дюркгейм называл логическим конформизмом, т. е. «гомогенным восприятием времени, пространства, числа, причины, что делает возможным согласие между умами». Достигнуть символической власти возможно с помощью символических структур – определенных способов познания и коммуникации. «Символическая власть как власть учреждать данность через высказывание … позволяет получить эквивалент того, что достигается силой (физической или экономической), но лишь при условии, что эта власть признана, т. е. не воспринимается как произвол». Различные формы доминирования, если только они не прибегают исключительно и непрерывно к использованию вооруженной силы (которая, впрочем, также предполагает символическое измерение, поскольку она определенным образом осознается и о ней определенным образом говорят), должны быть легитимированы, признаны в качестве легитимных, т. е. должны обрести позитивный смысл или, во всяком случае, превратиться в «естественные» таким образом, что доминируемые сами примыкают к господствующему порядку, никак не осознавая его механизмов и произвольного характера их действия (не естественного и не необходимого, а значит, исторического и изменяющегося). Т.е. Именно этот двойной процесс признаниям и незнания и составляет принцип символического насилия, а значит, и легитимации различных форм доминирования. Например, преподаватель французского языка, который делает на полях одной тетради пометку «блестяще», а на другой — «тяжеловесно», совершает жест, в принципе отсылающий к социальной иерархии (поскольку «блестящими учениками» часто называют обладателей культурного капитала, тогда как «тяжелыми учениками» — тех, кто его лишен). Однако этот жест самими учащимся зачастую признается как суждение об их личных познаниях во французском языке и не осознается как выражение социального доминирования. Слайд 9: Cоциология действия Пьера Бурдье исходит из критики интеллектуалистских подходов, т. е. теорий действия, сводящих действие к интеллектуальной точке зрения того, кто наблюдает за действием, в ущерб практической точке зрения того, кто действует. «интеллектуализм вписан в факт включения в предмет умозрительного отношения к нему, в подмену практического отношения практикой отношения к предмету, свойственного наблюдателю/. Именно в этом смысле интеллектуализм является объективизмом, охватывающим действие извне и сверху как объект познания, без учета отношения агента к своему действию. В результате объективизм интеллектуалистского толка наделяет a priori, как это показал Бернар Лакруа1 2, представленные извне и проанализированные социологом объекты («СССР», «Франция», «государство», «политика города», «рабочий класс» и т. д.) — по образу вещи — однородностью и содержанием, которыми эти объекты не обладают Такому теоретическому и умозрительному отношению к действию, которое многие философы и социологи ошибочно приписывают агенту, сообщая тем самым универсальность своей собственной позиции рефлектирующего наблюдателя, Пьер Бурдье противопоставляет практическое отношение к практике. По его мнению, мы действуем в мире, который «постоянно напоминает о своем присутствии» и особенно ученый в нем должен постоянно действовать. «На самом деле нужно быть независимым ученым, который работает по правилам scholarship, для того, чтобы производить ангажированное, легитимно ангажированное знание, и вводить это знание в бой. Такое знание рождается только в ходе работы, подчиненной правилам научного сообщества.» Источники: Статьи П. Бурдье «Ангажированная лит-ра», «О символической власти», «Структура, габбитус, практика». Филлип Коркюф Новые социологии
