Основные понятия когнитивной лингвистике

1. Основные понятия когнитивной лингвистике.
Когнитивная лингвистика – одна из новых когнитивных наук, объектом исследования которых является природа и сущность знания и познания, результаты
восприятия действительности и познавательной деятельности человека, накопленных в виде осмысленной и приведенной в определенную систему информации. Исходные понятия этой дисциплины таковы.
Познание – процесс отражения и воспроизведения в мышлении действительности, в результате которого происходит накопление знаний; это взаимодействие
систем восприятия, понимания, представления (репрезентации) и порождения
информации.
Информация – сообщения о фактах, событиях, процессах; данные, сведения,
знания, приходящие к человеку по разным каналам и кодируемые, обрабатываемые и перерабатываемые в текущем сознании; знания, представляемые и передаваемые языковыми структурами в процессе коммуникации.
Знание – базисная форма когнитивной организации результатов отражения объективных свойств и признаков действительности в сознании людей, поскольку
оно представляет собой важный фактор упорядочения их повседневной жизни и
деятельности. Знание – часть памяти, содержащиеся в сознании сведения, результаты отражения объектов окружающего мира, объединенные в определенную упорядоченную систему. Это данные, полученные в ходе таких мыслительных процессов, как индукция и дедукция, умозаключение, рассуждение, ассоциация, а также операций сравнения, идентификации, распознавания, категоризации и классификации объектов. Именно благодаря актуальности и важности в жизнедеятельности человека знание становится элементом культуры.
Одновременно с этим знание является продуктом культуры, поскольку процесс
освоения человеком правил, норм и стереотипов мышления, выработанных пред-
шествующими эпохами, происходит путем включения знаний в реальную историческую практику людей, принадлежащих соответствующему этнокультурному сообществу.
В центре внимания когнитивной лингвистики находятся языковые знания. Главным понятием когнитивной лингвистики является понятие «концепт». Сознание
человека иногда представляют в виде своеобразного аналога библиотечного систематического каталога с большим количеством отсеков, в которых содержится
информация, касающаяся того или иного предмета. Данные отсеки в когнитивной науке получили название «концептов» (А.А. Павлова, 2004).
Концепт (от лат. conceptus – собрание, восприятие, зачатие) – это акт «схватывания» смыслов вещи (проблемы) в единстве речевого высказывания. Термин
«концепт» введён в философию Абеляром в связи с анализом проблемы универсалий, потребовавшим расщепления понятий языка и речи. Высказывание становится единицей речевого общения. Речь была охарактеризована как сущность,
обладающая субъективностью, смыслоразличительной функцией и смысловым
единством. Она стояла в тесной связи с идеями творения, воплощения слова и
интенции, присущей субъекту как его активное начало и полагавшей акт обозначения и его результат – значение внутри обозначаемого (Ю.Е. Прохоров, 2008).
Термин «концепт» появился в научной лингвистической литературе лишь в середине XX в., хотя его употребление зафиксировано в 1928 г. в статье С.А. Аскольдова «Концепт и слово». Под концептом автор понимал «мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество
предметов одного и того же рода» (С.А. Аскольдов, 1997).
Концепт в современной лингвистике понимается как:
1) «мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределённое множество предметов одного и того же рода» (С.А. Аскольдов, 1997);
2) «совокупность всех значений и понятий, возникающих при произнесении и
осмыслении данного слова в сознании индивидуальной личности» (Д.С. Лихачев, 1997);
3) «сведения о том…, что индивид воображает об объектах мира» (Р.И. Павилёнис, 1983);
4) «квант структурированного знания» (Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, 1996);
5) «пучок» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, переживаний, который
сопровождает слово» (Ю.Н. Степанов, 2001).
6) это «все то, что мы знаем об объекте во всей экстенсии этого знания». Он
представляет собой семантическую категорию наиболее высокой степени абстракции, включающую в себя частные значения конкретизации общей семантики. В.Н. Телия подчеркивает, что концепту онтологически предшествует категоризация, которая создает типовой образ и формирует «прототип» (В.Н. Телия,
1997).
Обобщенное определение концепта содержится в работе А.А. Павловой:
концепт – это совокупность всех знаний, понятий, ассоциаций, переживаний,
как воображаемых, так и реальных, как вербальных, так и невербальных, особым
образом структурированных в ментальном пространстве субъекта, которые актуализируются в сознании носителя языка при восприятии им некоторого словаимени концепта (слова-концепта) (А.А. Павлова, 2004)
2. Категории модальности в английском языке.
Понятие модальности (от лат. modus «мера, способ»), введенное применительно
к логике суждения, по существу, еще Аристотелем и получившее дальнейшее
развитие в работах И. Канта, перешло затем в классические философские системы, а позднее нашло применение в лингвистике и математической логике. В
логике модальность рассматривается в качестве наиболее существенного признака суждения как формы мышления и определяется либо как категория, классифицирующая суждения в зависимости oт характера отношений между предметом суждения и его признаком, т. е. в зависимости от характера отражаемых в
содержании суждения объективных связей, либо как степень достоверности содержания мысли, передаваемой суждением.
Модальность (англ. Modality) определяется как функционально-семантическая
категория, которая выражает отношение говорящего к содержанию высказывания и отношение содержания высказывания к действительности.
Модальность - сравнительно более поздняя категория лингвистики, отражающая
особые стороны человеческого мышления. Мысли возникают в процессе мнемонической деятельности человека, в результате восприятия им окружающих вещей и явлений объективного, реального мира. Мышление же не может протекать
вне языка, также как язык не может быть оторван от мышления, потому как язык
- непосредственная действительность мысли. Отражая объективную окружающую действительность и познавая ее, человек выносит суждение о ней и выражает свое отношение к ее связям и явлениям, что и закрепится в языке как категория модальности.
Основным средством выражения категории модальности в языке является морфологическая категория наклонения. Модальность выражается и лексически. К
лексическим средствам выражения модальности относятся: модальные и вводные слова, глаголы семантических рядов знания/сомнения и глаголы мыслительной деятельности, модальные глаголы, подчинительные союзы (as if, as though,
if, unless etc).
Различаются 2 типа модальности, которые в том или ином виде, в тех или иных
терминах неизменно представлены почти в каждой публикации, посвященной
проблемам описания модальных конструкций. Речь идет об известной дихотомии: субъективная/ объективная или внешняя /внутренняя модальность, модальность de dicto/модальность de re.
Роль этого противопоставления в организации категории модальности настолько
очевидна, что практически ни одно определение модальности не может обойтись
без указания на существующее и часто выражаемое соответствующими средствами языка различие в значении синтаксических структур, содержащих модальные компоненты; фактически определения модальности, предлагаемые многими авторами, строятся на перечислении аспектов или типов модальности, по
крайней мере один из которых - субъективная, внешняя и т.п. модальность - противопоставлен другому, т.е. модальности объективной, внутренней, иногда в
пределах некоторого общего грамматического значения.
Назначение объективной модальности предложения состоит в том, чтобы передавать отношение высказывания к действительности. Объективная модальность
выражает устанавливаемое говорящим отношение содержания высказывания к
действительности в плане реальности / ирреальности.
Наибольшие разногласия существуют в оценке соотношения категорий предикативности и модальности, модальности и вопросительности, а также по вопросу о
правомочности включения в разряд модальных эмоционально-экспрессивных
значений, утверждения-отрицания и коммуникативной (целевой) перспективы
высказывания
(Определение категории наклонения)
Термин «сослагательное наклонение» был введен А.И. Смирницким, который
буквально перевел латинский термин «modus coniunctivus», как «соединительное», «связывательное» наклонение, поскольку оно обычно употребляется в
сложноподчиненных предложениях.
Наклонение - грамматическая категория глагола, выражающая отношение действия к действительности, или иначе, отношение говорящего к действию с точки
зрения реальности, желательности, необходимости его совершения.
Категория наклонения в английском языке представлена двумя основными рядами значений, которые устанавливаются говорящим для выражения отношения
речи к осуществимости высказываемого и выражается формами глагола.
Формы первого ряда значений (прямое наклонение) служат средством выражения отношения к действию как к осуществляемому. Фактическое осуществление
его может происходит или не происходить в настоящем, прошедшем или будущем, но действие обозначается как осуществимое. Следовательно, вопроса о его
осуществимости вообще не возникает. Эти значения характерны для форм индикатива.
Второй ряд значений в содержании категории наклонения (косвенное наклонение) характеризуется совершенно иной семантикой отношения к действию.
Формы глагола служат здесь для выражения того, что сама осуществимость обозначаемого действия стоит в большей или меньшей степени под вопросом. Диапазон сомнительности очень широк: от неполной уверенности в осуществлении
действия - до полной уверенности в его неосуществлении. Следовательно, семантика отношения к действию раскрывается в оценке его осуществимости как
более или менее возможной, желательной, предположительной, гадательной, неправдоподобной, нереальной. Этот ряд значений, естественно, распадается в
свою очередь еще на два. Один из них объединяет выражение отношения к дей-
ствию как к потенциально осуществимому. Осуществление действия, как правило, ожидается в непосредственном будущем, но в настоящем оно еще не реализуется или не реализовано. Реализация может быть желательной или нежелательной, но она или не зависит от воли говорящего, или зависит не только от его
воли. Поэтому действие, хотя и способное осуществиться, и при осуществлении
которого нередко даже не возникает подлинных сомнений, не обозначается как
осуществимое. Разница между тем значением индикатива, которая может быть
определена как «отсутствие выражения сомнения» в семантике глагольной
формы, и рассматриваемым рядом значений, характерным для другого наклонения, - заключается в том, что «отсутствию сомнения» противопоставляется допущение возможности того, что реализация действия не произойдет. Поскольку
такая возможность допускается лишь в силу того, что совершение действия не
зависит от воли говорящего или зависит не только от его воли - естественно, что
соответствующие формы глагола уподобляются, главным образом, в выражении
волеизъявления: в распоряжениях, пожеланиях, в обозначении намерений, т. е.
вообще в так называемой «побудительной» речи.
Другой ряд значений оценки осуществимости охватывает случаи, когда она рисуется или действительно является не просто более или менее проблематичной,
а по настоящему сомнительной или вовсе невозможной. Впрочем, бывает фактически и не очень сильная степень сомнительности, когда в формах второго «косвенного» наклонения отражается колебание, неуверенность или даже только неполная уверенность говорящего. Но главное не в этих частных и нехарактерных
значениях, а в том, что отношение, данное в речи к осуществимости ее содержания, здесь обычно представлено как имеющее смысл маловероятности, невероятности или невозможности.
Итак, есть основания считать, что в английском языке имеется, по меньшей мере,
три наклонения: изъявительное (Indicative), выражающее реальное действие;
повелительное (Imperative), выражающее побуждение к совершению действия;
сослагательное (Subjunctive), выражающее гипотетическое действие - нереальное, желательное, предполагаемое, противоречащее действительности.
Грамматическое значение модальных наклонений (изъявительного, повелительного, сослагательного) разложимо на дифференциальные семантические признаки, которые позволяют обнаружить содержательные основания противопоставления наклонений в их первичных функциях.
Первый дифференциальный семантический признак, лежащий в основе противопоставления прямого и косвенных наклонений, состоит в наличии/ отсутствии
представления действия как реального. Этот признак присутствует у индикатива
и отсутствует у косвенных наклонений. По отношению к указанному признаку
данные наклонения (как повелительное, так и сослагательное) характеризуются
негативно.
Второй дифференциальный признак заключается в наличии/ отсутствии субъективного фактора сознания как способа связи нереального действия с действительностью. В связи с тем, что индикатив отображает представление действия
как реального, грамматическое значение этого наклонения не включает в свой
состав указание на фактор, способствующий связи нереального действия с действительностью. Зато в косвенных наклонениях этот признак неизменно присутствует.
(Изъявительное наклонение)
В учебном пособии «Теоретическая грамматика английского языка» под редакцией Ивановой И.П., Бурлаковой В.В., Почепцовой Г. Г. дается следующая трактовка изъявительного наклонения: «Изъявительное наклонение утверждает реальность действия в настоящем, прошедшем и будущем, оно употребляется для
того, чтобы подтвердить или опровергнуть факт осуществления действия»: I
read (am reading) an interesting article (Я читаю интересную статью). Но употребление форм изъявительного наклонения совсем не обозначает истинности
высказывания. Так, говорящий может высказать какое-то ложное утверждение:
The sun rises in the West (Солнце восходит на Западе) или описывать действие
вымышленных лиц или вымышленные события, как это происходит в произве-
дениях художественной литературы. Видо-временные формы составляют парадигму изъявительного наклонения. Кроме того, глаголы в изъявительном наклонении (индикативе) обладают категориями лица, числа, залога.
(Повелительное наклонение)
Повелительное наклонение выражает не действие, а побуждение, просьбу, приказ его выполнить. В связи с этим повелительное наклонение не включает форм
времени и временной отнесенности (существующая застывшая форма have done
with it вряд ли может трактоваться как оппозиция к форме do it). Для повелительного наклонения мало типичны формы длительного вида (be writing, don't be
writings и формы страдательного залога (be warned), хотя их окказиональное
употребление, обычно со стилистической окраской, возможно. Поскольку повелительное наклонение выражает не действие, а лишь побуждение к нему, оно не
имеет выраженной категории числа и лица, хотя обычно адресовано ко второму
лицу (take it away). Однако лицо может быть указано, но в таком случае оно не
является подлежащим, хотя строго говоря не является и обращением (уou take it
away).
Для повелительного наклонения характерна особая интонация, без которой глагольная форма теряет значение повелительного наклонения и превращается в
форму инфинитива. Близость к инфинитиву определяется не галька внешним
сходством основной формы, но и сходством в значении: как повелительное
наклонение не выражает действия, а только побуждает к нему, так и инфинитив
не выражает действия, а только называет его. В связи с этим ряд авторов вообще
не выделяет повелительное наклонение, считая, что его вообще не существует, а
вместо него употребляется инфинитив. Ошибочность такой концепции очевидна
при рассмотрении отрицательных форм повелительного наклонения инфинитива: don't go - not (to) go. Наличие аналитически формы типа don't go, don't be
ставит повелительное наклонение в один ряд с формами других наклонений.
Специфическая интонация сближает повелительное наклонение также с междометиями, поскольку последние могут непосредственно выражать волеизъявления. Это сходство, очевидно, способствовало переходу некоторых форм повелительного наклонения в междометия. Например, come here, где глагол 'come' сохраняет свое значение «приходить» и является формой повелительного наклонения и Come, now ! , где глагол 'come' теряет свое значение (так же как и наречие
'now') и все сочетание является застывшей формулой, имеющей значение «ну
хватит, ну перестань, успокойся!».
Спорной является трактовка форм let us go, let us do it. Являются ли они аналитическими формами повелительного наклонения или нет?
С одной стороны, поскольку повелительное наклонение может быть адресовано
только 2-му лицу и форм, относящихся к другим лицам, нет, аналитические
формы let us let him go втягиваются в сферу повелительного наклонения, как соответствующие недостающие формы. Из них первая форма - let us go - ближе к
повелительному наклонению, так как глагол let тут больше опустошен семантически по сравнению с формой let him go, let him do it, где он сохраняет значение
«разрешать». Кроме того, имеет место непосредственное обращение к присутствующим лицам, чего нет во второй форме - let him do it. Следует отметить
также тесную связанность глаголов let и go, очевидную тут силу редуцированности местоимения 'us'. С другой стороны, и в форме let us go и в форме let him go
косвенный падеж местоимений us и him говорит о том, что это косвенные дополнения к глаголу let, т. е. let не является вспомогательным глаголом.
Анализ значения сочетаний let us go и let him go вскрывает, что тут имеется новый оттенок по сравнению с повелительным наклонением: оттенок приглашения
к действию в let us go и оттенок «разрешения», «невмешательства» в let him go.
Далее, обе формы let us go и let him go следует поставить в один ряд с формой let
me go, в которой не всегда есть значение повелительного наклонения. (Например: let me do it - имеет значение, которое можно охарактеризовать как «предложение своих услуг».)
Есть так же и другая позиция, которая заключается в том, что повелительное
наклонение выражает непосредственно волеизъявление (термин А. И. Смирницкого), обращённое к собеседнику. По форме глагол в повелительном наклонении
совпадает с инфинитивом и с настоящим временем основного разряда, кроме 3го лица единственного числа: Stop talking! Be quiet! Существенным отличием от
инфинитива, однако, является, во-первых, отсутствие частицы to и, во-вторых,
отличие отрицательной формы инфинитива I told you not to talk! От отрицательной формы повелительного наклонения: Don't talk! Наконец, весьма сложным
представляется замечание А.И. Смирницкого об отсутствии у повелительного
наклонения вопросительной формы. Проблема грамматической омонимии, несомненно, весьма сложный вопрос: представляется, однако, несомненным, что она
должна решаться с учётом не только формы, но и её функционирования. В случае
повелительного наклонения отличие функционирования не ограничивается фактами, описанными выше: в то время, как изъявительное наклонение всегда функционирует в сочетании с подлежащим, выраженным или существительным, или
местоимением, или каким-либо другим способом, повелительное наклонение
может функционировать с подлежащим, выраженным местоимением, только при
резкой эмфазе: You stay here!
Выражение побуждения к действию, обращённое не к непосредственному собеседнику, передается конструкцией с глаголом let: let us begin; let her try again.
Глагол let в этих случаях стоит в неударной позиции и десемантизирован.
(Сослагательное наклонение)
Сослагательное наклонение представляет собой весьма пёстрый набор форм и
вызывает поэтому серьёзные разногласия в трактовке.
В английском языке существует целый набор форм, которые, с одной стороны,
не всегда взаимозаменяемы, а, с другой стороны, их значение не всегда определимо вне контекста. Многочисленность форм связана с рядом факторов:
1) Прежде всего, это связано с общим распадом морфологически выраженной
системы глагольных форм. Старые синтетические формы редуцируются, хотя
есть факты некоторого возврата к их употреблению. Фактически остались две
формы, одна из них сов падает с формой инфинитива без частицы to для всех лиц
(be, know, go), из них форма be наиболее употребительна; вторая форма представлена одной лексемой were для всех лиц независимо от числа. Сузились также
и рамки их функционирования -- первый тип форм употребляется в основном в
простых предложениях, в застывших шаблонных выражениях-клише (так называемых "formulaic expressions or stock phrases"), заимствованных из Библии, а
также принятых традиционных определений в точных науках. Субъективный
или эмоциональный характер осмысления ситуации как нереальной и не зависящей от автора высказывания передается просодически, что в письменном тексте
помечается восклицательным знаком:
Be that as it may! Heaven forbid! God save the king!
В научных определениях: If two angles of a triangle be equal to one another, it is
called isosceles (равнобедренный).
2) Вторая форма - were более употребительна:
If I were you! As if he were a fool! I wish I were dead!
Распад морфологической системы и утрата большинства грамматических форм
сослагательного наклонения еще не значит, что исчезло или стало ненужным
само понятие ирреальности, гиппотетичности действия, состояния, качества или
ситуации в целом. Наличие в языке таких глаголов, как demand, require, insist,
suggest, pose и многих других, в том числе не обязательно глагольных лексических средств (desire, hope, requirement), предполагают действие, пока еще не совершенное, но гипотетически возможно желательное или необходимое, свидетельствует о том, что категория гипотетичности продолжает существовать. Потому и появились средства ее вербализации, причем их количественные характеристики свидетельствуют о том, что развитие шло по пути становления системы,
нацеленной на выражение дифференцированных оттенков гипотетичности. В целом это становление системы формировалось по принципу кластерной категории
(от слова cluster «пучок, кисть»), т.е. по принципу одновременного использования множества формальных признаков, как правило, средств разных уровней
морфологического, синтаксического, лексического. Такой принцип сформировался в связи с использованием старых, уже имевших в системе языка форм для
передачи значения нереальности, гипотетичности, поскольку формы в изолированном виде были недостаточны для передачи нового значения.
В качестве морфологических средств для выражения нереальности стали использоваться видовременные формы Past Indefinite Past Perfect с утратой их основного системного временного значения. По-видимому, определенную роль сыграла тут остаточная форма were и более общее осмысление прошедшего действия как уже неактуального, нереального в момент высказывания (ср. русские
формы: формы пошел бы, знал бы и др.). Формы Past Indefinite и Past Реrfect
при использовании их в сослагательном наклонении выражают временную дифференцированность - первая ориентированность на настоящее/будущее, вторая ориентированность на прошедшее (но не предпрошедшее!), со значением упущенной возможности. Эти сдвиги во временной отнесенности по сравнению с их
обычным временным значением и являются признаком их сослагательного значения, которое осмысляется только с опорой на контекст.
Контекстуальная обусловленность присутствует и в случае формирования
средств выражения нереальности на основе глагольных модальных словосочетаний - нечленимых образований типа should (would) come, should (would) have
come, may (might) come, may (might) have come; менее типичны образования с
глаголом could. В них также закрепились два варианта для каждой формы - с
Indefinite Infinitive для выражения нереальности в настоящем/будущем и Perfect
Infinitive для выражения нереальности в прошлом, как уже неактуальной на момент высказывания.
На этой основе в английском языке формируются определенные модели предложений (своего рода фразосхемы) как отражение фреймов на уровне ментальной
деятельности.
Рассмотрим это более подробно в разных типах структур, передающих различные значения нереальности.
Наиболее четко фразосхемы представлены в условно-следственных комплексах.
Это объясняется более обобщающим характером причинно-следственных отношений при осмыслении фактов действительности, когда регулярно реализуется
обусловленность одних фактов другими (как непременными условиями или причин; т.е. следствие расценивается человеком как обусловленный факт. При этом
допускается соотношение как реальных, так и допустимых, имплицитных или
нереальных фактов:
If I know of it I shall inform you (если я узнаю....).
If I knew of it I should (would) inform you (если бы я знал...).
If I had known of it I should (would) have informed you; или Had I
known of it I should (would) have informed you (если бы я знал об этом раньше...).
Обусловленность не обязательно должна реализоваться в сложноподчиненном
предложении - условие может быть представлено специальным обстоятельством:
То hear him talk you would think he had never been there (= if you heard him talk);
You would have been puzzled but for this information (= if you had
not got this information); I should have died but for you (= if you had not saved me).
Подобного же рода соотносимость реального и нереального допустима также
при уступительных отношениях, при которых реализация действия или ситуации
происходит вопреки реальным или мыслимо допустимым препятствиям.
Обусловленность может быть также выражена в составе сложноподчиненного
предложения, части которого соединены разделительным союзом or (or else) и в
котором нереальное следствие реализуется только при условии, противоположном изложенному выше. В этом случае обычно передается дополнительное значение досады, раздражения, неудовольствия:
It is a pity we must leave, or else we would go to the party.
Стабильность фразосхемы причинно-следственного соотношения обусловила
возможность независимого использования придаточной части с импликацией
возможного следствия. На этой основе появились восклицательные предложения
с союзом if, передающие значение надежды, упования на перемену, с эмоциональным отношением к нереализованному действию или утраченной возможности:
If I had known of it before! If he had your chance!
If it had been so! If only we could help you!
При реализации связи «условие - следствие» наблюдается наибольшая степень
грамматизация используемых средств:
полное стирание лексического значения вспомогательных глаголов should и
would, т.е. исчезает дифференциация по лицам, а при отсутствии дифференциации появляется и закрепляется употребление would для всех лиц или 'd по аналогии с формой будущего времени 'll;
закрепленность этой формы за главным предложением как выражение обусловленности, зависимости нереального действия или факта от нереального предполагаемого условия;
использование четкой системы неперфектных и перфектных форм для выражения временной отнесенности. Наличие этих характеристик и обобщенный характер условно-следственных отношений, возможность отнесения этих характеристик к разным лицам и ситуациям, наличие постоянных маркеров связи (if,
unless, инверсия), обозначение действия не реального, а всего лишь возможного,
проблематичного - все эти признаки объясняют, почему эти формы большинством грамматистов выделялись как особое наклонение - условное (Conditional
mood). То обстоятельство, что в этих предложениях используются и старые синтетические формы, лишь подтверждает, по мнению большинства авторов, значимость и особый статус условно-следственной связи.
Все остальные формы сослагательного наклонения недифференцированно относились к этой категории, используемой, в основном, в придаточной части сложноподчиненного предложения. В главной части выражалось при этом субъективное отношение автора высказывания к действию или ситуации - намерение, желание, необходимость, возможность, предположение, опасение и др. Эти конкретные субъективные значения и формируют значение модальности в форме
сослагательного наклонения. Фактически эти значения предопределяются лексическим значением слова в главном предложении, имплицирующего нереальность. Обычно это глагол или существительное, реже прилагательное, выражающее желание, необходимость, приказание, требование, рекомендацию, напоминание, предназначенность, потенциальную возможность и др., т.е. слова, которые предполагают выполнение какого-то акта или реализацию какой-то ситуации, не реализованной на момент высказывания.
Лексическое значение этих слов предопределяет выбор формы сослагательного
наклонения; помимо учета основного значения имплицируемой модальности,
учитывается и временная отнесенность. В качестве дополнительных маркеров
значимы также союзы, структура предложения, в том числе иногда позиция придаточного предложения.
Наиболее четко это прослеживается на материале сложноподчиненных предложений с придаточным дополнительным, включающих в составе главной части
глаголы со значением требования, приказания, просьбы, такие, как demand,
insist, recommend, require, suppose, suggest, order и др., или однокоренные с глаголом существительные с тем же или сходным значением, требующим формы
should + infinitive или синтетической формы, совпадающей с инфинитивом. Для
предложений этого типа характерна ориентированность на будущее, поэтому используется только форма с indefinite infinitive:
We ordered that the expedition should be organized at once.
I demand that it should be done.
Regulation states that transport of this kind pass customs free.
Orders were given that everybody should stay where they are.
The requirement is that no one should be smoking here.
Для глагола wish и сочетания would rather субъективное значение желания или
сожаления может относиться к настоящему, будущему или прошедшему. В зависимости от этого используются разные формы сослагательного наклонения:
I wish I were younger. I wish I had never met him there.I would much rather he
didn't suspect us. I wish you would come to our place. He wished they wouldn't insist
on it.
Во всех этих случаях использование формы сослагательного наклонения регламентируется только временной ориентированностью нереального действия и
значением его желательности.
При наличии отрицания появляются значения нежелания, запрета, побуждения,
волеизъявления и форма сослагательного наклонения соответственно меняется:
I have no wish that people should step in between us.
He could not bear, somehow, that his work should be seen by Soames.
После глаголов со значением сомнения, предположения, требования (doubt,
wonder, be surprised) характерно употребление форм с should, would и синтетических форм were (was), be, know и т.п.:
I wondered if she were telling me the truth.
No one was surprised that he should admit this.
They insisted that he should be admitted to the court.
I wonder what he would have said in this case.
После глаголов со значением опасения, страха, предвидения отрицательного воздействия и последующего союза lest обычно следует форма с should, имплицирующая обязательное следствие чего-то:
I fear lest he should fail. I fear lest he might guess it.
В придаточных подлежащих сослагательное наклонение используется реже,
чаще потенциально возможные структуры такого плана формируются как парентезы в предложениях со значением нереальности. При этом ослабляется коммуникативная значимость самих парентез -- они приобретают статус вторичности,
комментаторности, особого подчеркивания субъективности оценки: Не would
like to prove it, I should say. She'll win, I should not doubt it.
Сослагательное наклонение используется и в других номинативных придаточных предложениях - в комплетивных (с it в главном предложении) и в придаточных - предикативных членах.
В случае комплетивных придаточных главная часть предложения выражает
оценку, которая имплицирует обязательное следование того, что оценивается,
поэтому наличие формы с should естественно в этом случае: It is our wish that
you should stay with us for some time.
It is shameful that somebody should suffer because of it.
It is important that you should understand it.
It is high time you should finish it.
Однако при выражении возможности, допустимости, ожидаемости в оценочной
главной части сложноподчиненного предложения используется аналитическая
форма с may/might; возможность такого использования определяется модальным
значением глагола may (might) (возможность, допустимость) и т.д.:
It is possible he might have been detained. I t is likely they may change their plans.
В придаточных - предикативных членах используется аналитическая форма с
should или синтетическая форма:
The decision was that everyone should take part (take part) in the ceremony. All that
I am demanding is that you should come in time.
В придаточных-приложениях (appositive clauses) употребление той или иной
формы зависит от значения существительного, к которому относится придаточное предложение. Если это значение просьбы, желательности или необходимости, то употребляется форма should + infinitive или синтетическая форма с be:
It was his wish that all be present at the ceremony.
There was no reason why she should avoid me.
His demand that no one should interfere sounds quite natural.
В придаточных определительных, выражающих характеристику и относящихся
к существительному или к главному предложению в целом, обусловленность их
содержания значением предиката в главном предложении, как правило, отсутствует. Поэтому могут использоваться разные формы сослагательного наклонения. Наиболее типичны формы would + infinitive (perfect infinitive), might +
infinitive (perfect infinitive), в зависимости от временной отнесенности:
Can you think of anything that would be of interest for the children? (отнесенность
к слову anything, которое имплицирует нереальность).
No one expressed the wish that everybody should join us (отнесенность к слову
wish, что предопределяет долженствование исполнить это желание).
There was something rude in his speech, which might have offended his guests
(отнесенность к словосочетанию something rude).
Употребление сослагательного наклонения в обстоятельственных придаточных
предложениях также связано с тем значением нереальности, которое они передают. Наиболее отчетливо эта связь проявляется в придаточных сравнительных,
вводимых союзами as if, as though, в которых сама семантика союзов предопределяет сравнение с нереальным фактом или действием. X. Поустма называет такие придаточные "clauses of hypothetical similarity". В них используются старые
синтетические формы, "non-temporal Past Indefinite" и "non-temporal Past
Perfect", аналитические формы с глаголами would, might, could:
He looked at me as if he were surprised to see me here.
John felt as though he had been brought there for some purpose.
Вариабельное оформление реализуется также в придаточных уступительных, передающих как допустимость реального препятствия, так и нереального, воображаемого препятствия, вопреки которому складывается ситуация или осуществляется действие в главной части предложения. Сослагательное наклонение используется только в случае нереального препятствия. Специфика уступительной
связи заключается в том, что значение допустимости, уступительности может касаться разных компонентов предложения-высказывания и потому сопровождаться разными маркерами этих отношений: союзами (though, although, as) и союзными словами (however, whoever, whatever, whichever, whenever, wherever), а
также инверсией. Общее значение возможности, допустимости определяет
наиболее частотное употребление формы с may (might)
However much he might try to get rid of this influence, he could not do it.
Whatever you may think of it, you can change nothing.
Wherever they might go, they would not find a suitable place to live in.
Whenever they might go they would find something new for them.
Though he might doubt it, he did not show it.
Try as he might, nothing worked.
При использовании отрицательного союза lest придаточное цели становится выражением целенаправленности действия в главном предложении. При этом используется форма с should:
Lest the wall should collapse, they evacuated the building.
С этим же союзом значение цели часто приближается к значению причины.
I have not told it anyone for fear lest the rumors should spread in our township.
He tiptoed for fear lest he should wake his wife and children.
Сослагательное наклонение нетипично для придаточного с результативным значением, хотя в отдельных случаях обусловленный результат возможен. Обычно
это связано с наличием корреляции so... that, such... that: We tried to arrange his
vacation so that he would remember this fortnight all the year. She is so impressed
with the news that she would speak of it all day long.
В остальных придаточных обстоятельственных преобладают формы с should.
Дифференциация по значению осуществляется, в основном, в зависимости от союзов. Во временных придаточных сослагательное наклонение используется
только в тех случаях, когда действие в придаточном еще не произошло или не
происходит, а только намечается или мысленно представляется автором высказывания, т.е. маркируется союзами till, until, реже when. Наиболее употребительной является форма с глаголом should:
Не stopped, waiting till they should speak.
Из всего сказанного можно сделать вывод о том, что обилие форм связано с тенденцией дифференцировать общее значение нереальности на более частные оттенки этого значения. При этом наблюдается одновременно десемантизация изначально лексически и грамматически полнозначных форм: видовременные
формы теряют свое исходное временное значение; глаголы may и might десемантизируются, и в первую очередь десемантизация проявляется в потере разграничения их грамматического временного значения.
3. Основные понятия и методы социолингвистики.
Социолингвистика (социальная лингвистика) - научная дисциплина, развивающаяся на стыке языкознания, социологии, социальной психологии и этнографии
и изучающая широкий комплекс проблем, связанных с социальной природой
языка, его общественными функциями, механизмом воздействия социальных
факторов на язык и той ролью, которую играет язык в жизни общества. Некоторые из этих проблем (например, "язык и общество") рассматриваются и в рамках
общего языкознания. Междисциплинарный статус социолингвистики находит
выражение в используемом ею понятийном аппарате. Так, языковой коллектив,
рассматриваемый в качестве исходного понятия социолингвистического анализа, определяется на основе как социальных, так и языковых признаков (наличие социального взаимодействия и единство языковых признаков). Основные
операционные единицы социолингвистического исследования - социолингвистические переменные - характеризуются соотнесенностью, с одной стороны, с
определенным уровнем языковой структуры (фонологическим, морфологическим, синтаксическим, лексико-семантическим), с другой - с варьированием социальной структуры или социальных ситуаций.
Одной из основных проблем, изучаемых социолингвистикой, является проблема социальной дифференциации языка на всех уровнях его структуры, и в
частности характер взаимосвязей между языковыми и социальными структурами, которые многоаспектны и носят опосредованный характер. Структура социальной дифференциации языка многомерна и включает как стратификационную дифференциацию, обусловленную разнородностью социальной структуры,
так и ситуативную дифференциацию, обусловленную многообразием социальных ситуаций.
С этой проблемой тесно связана проблема "язык и нация", изучая которую социолингвистика оперирует категорией национального языка, трактуемого в советском языкознании как социально-историческая категория, возникающая в
условиях экономической и политической концентрации, характеризующей формирование наций.
Одним из ключевых понятий социолингвистики является понятие языковой ситуации, определяемой как совокупность форм существования языка (языков, региональных койне, территориальных и социальных диалектов), обслуживающих
континуум общения в определенной этнической общности или административно-территориальном объединении. Выделяются 2 группы языковых ситуаций: экзоглоссные - совокупности различных языков, и эндоглоссные - совокупности подсистем одного языка. Экзоглоссные и эндоглоссные ситуации подразделяются на сбалансированные, если их компоненты функционально равнозначны, и несбалансированные, если их компоненты распределены по различным сферам общения и социальным группам.
Особое место уделяется в современной социолингвистике вопросу о связи и взаимодействии языка и культуры. Связи между языком и другими компонентами
культуры носят двусторонний характер. Процессы соприкосновения разных
культур находят отражение в лексических заимствованиях.
Одной из важных социолингвистических проблем является проблема социальных аспектов билингвизма (двуязычия) и диглоссии (взаимодействия различных социально противопоставленных друг другу подсистем одного языка). В
условиях билингвизма два языка сосуществуют друг с другом в рамках одного
коллектива, использующего эти языки в различных коммуникативных сферах в
зависимости от социальной ситуации и других параметров коммуникативного
акта. В условиях диглоссии наблюдаются сходные отношения между разными
формами существования одного языка (литературным языком, койне, диалектами). Социолингвистика изучает также использование языка в коммуникативных целях, и в частности речевое поведение как процесс выбора оптимального
варианта для построения социально корректного высказывания. При этом выявляется сам механизм отбора социально значимых вариантов, устанавливаются
критерии, лежащие в основе выбора. Конечной целью анализа является выявление социальных норм, детерминирующих речевое поведение.
Особое место среди проблем социолингвистики занимает проблема языковой политики - совокупности мер, предпринимаемых государством, партией, классом,
общественной группировкой для изменения или сохранения существующего
функционального распределения языков или языковых подсистем, для введения
новых или сохранения старых языковых норм.
Методы социолингвистики представляют собой синтез лингвистических и социологических процедур. Они подразделяются на методы полевого исследования и методы социолингвистического анализа языкового материала. Методы полевого исследования включают анкетирование, интервьюирование, непосредственное наблюдение. Опросники, используемые при заочном выборочном анкетировании, существенно отличаются от социологических анкет характером и
числом вопросов, а также стратегией опроса, определяемой его задачей - получить сведения о речи информанта. Большое внимание уделяется составлению
программы и разработке техники интервью. Для получения достоверных данных
о влиянии ситуативных параметров на речь информантов тщательно контролируют языковую ситуацию, стимулируя либо естественно-непринужденную речь,
либо сознательную ориентацию на престижный эталон. Наблюдения над речевой
деятельностью информантов строятся таким образом, чтобы исключить или свести до минимума влияние наблюдателя на их речевое поведение. Иногда проводится т.н. включенное наблюдение, при котором наблюдатель выступает не в
роли интервьюера, а в качестве одного из участников коммуникативного акта.
Для обработки данных полевых наблюдений используются разновидности корреляционного анализа. Для социолингвистики типичны корреляции, в которых в
качестве независимых переменных выступают те или иные социальные параметры, стратификационные или ситуативные, а в качестве зависимых - языковые
явления. Между коррелятами отмечается как полная, так и неполная функцио-
нальная зависимость. Зависимости описываются отдельно по каждому социальному разрезу и комментируются с содержательной (социолингвистической) стороны. Для этого используются табличные данные, графики зависимостей, математико-статистические методы.
Получили распространение некоторые методы моделирования социально обусловленной вариантности языка с помощью т.н. вариативных правил, соединяющих в себе элементы порождающей модели с той вероятностной моделью, которая лежит в основе статитистического анализа речевой деятельности. Для анализа социально детерминированной вариативности в ситуациях языкового континуума используется импликационная волновая модель, позволяющая установить социальную иерархию языковых вариаций и связать их синхронный анализ
с анализом диахронным. В основе этой модели лежит гипотеза о волнообразном
распространении языковых инноваций в пространственном и социальном измерениях.
Существуют также различные модели социально обусловленного речевого поведения, и в частности модели, в которых речевое поведение представлено в виде
стратегии выбора социолингвистических переменных. Ограничивающие выбор
социальные факторы моделируются в виде последовательных бинарных селекторов, позволяющих определить возможные исходы процесса выбора.
Обновы социолингвистических исследований в СССР были заложены в 20-30-х
гг. 20 в. трудами советских ученых Л.П. Якубинского, В.В. Виноградова, Б.А.
Ларина, В.М. Жирмунского, Р.О. Шор, М.В. Сергиевского, Е.Д. Поливанова, изучавших язык как общественное явление на основе марксистского понимания
языка как общественного явления и историко-материалистических принципов
анализа общественных отношений. Почву для современной социолингвистики
подготовили также труды представителей социологического направления во
французском языкознании (А. Мейе), внесшего существенный вклад в выявлении роли социальных факторов в развитии языка; работы американских этно-
лингвистов, развивавших идеи Ф. Боаса и Э. Сепира о связи языковых и социокультурных систем; труды представителей пражской лингвистической школы В. Матезиуса, Б. Гавранека, Й. Вахека и др., продемонстрировавших связь языка
с социальными процессами и социальную роль литературного языка; исследования немецких ученых, в особенности Т. Фрингса и созданной им лейпцигской
школы, обосновавших социально-исторический подход к языку и необходимость включения социального аспекта в диалектологию; оригинальные работы в
области языковой ситуации и культуры речи японской школы "языкового существования".
4. Критерии выделения, типологизации и научного описания функциональных стилей.
Функциональные стили складываются под влиянием неких факторов. На это
указывают многие авторы. В основном природа стилеобразующих факторов
имеет экстралингвистический характер. Однако В.П. Мурот полагает, что непосредственное влияние на формирование функциональных стилей оказывают
языковые функции. С другой стороны, отмечает Н.А. Слюсарева, исследование
функциональных стилей даёт возможность выявить, при помощи каких единиц
и средств языковой системы реализуются те или иные функции языка. И.В. Арнольд считает, что набор характерных признаков какого-либо стиля зависит от
функции или комплекса функций, которые доминируют в акте общения. Например, по её мнению, основная функция научного стиля - интеллектуально-коммуникативная - обусловливает выбор языковых средств для создания научных текстов. Стоит отметить, что в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» в
статье «Функции языка» именно эта функция отсутствует, что вполне соответствует идее о том, что изучение отдельных сторон языка обогащает языкознание
в целом.
Становление функциональных стилей опосредуется, помимо собственно языковых факторов, комбинацией факторов экстралингвистических (И.В. Арнольд,
М.М. Бахтин, В.В. Виноградов, И.Р. Гальперин, Б.Н. Головин, М.Н. Кожина,
В.П. Мурот, А. К. Панфилов, Дж. Рассел и др.).
Сферы общения, общественной практики, речевой практики, человеческой деятельности (у В.П. Мурот - производственной деятельности) влияют на выбор и
использование языковых средств для обслуживания этих же сфер общения, общественной практики, речевой практики, человеческой деятельности.
Атрибут общественный (социальный) имеет непосредственное отношение к образованию стилей: функциональные стили формируются в общественных структурах, а не индивидуально говорящими. Отсюда - виды общественных структур,
типы социальных отношений, формы и уровни общественного сознания играют
роль стилеобразующих факторов.
В целом, перечень экстралингвистических стилеобразующих факторов весьма
внушителен, но чёткие классификации факторов на данный момент пока отсутствуют. В интересах истины отметим, что предпринимались попытки разделить
факторы на объективные и субъективные. К субъективным были отнесены образование, пол, возраст общающегося индивида. Что касается упомянутых в этом
же источнике таких факторов, как индивидуальные черты говорящего, принадлежность его к определенной социальной группе, социальная роль, ситуация
речи, то они причислены к экстралингвистическим факторам вообще, перечень
непосредственно объективных факторов отсутствует.
Логично предположить, что экстралингвистические факторы, влияющие на формирование функциональных стилей, связаны с прагматическими ситуациями общения, т.к. функциональные стили «обслуживают» их, проявляются в тех или
иных коммуникативных обстоятельствах. Прагматическая ситуация общения
включает субъектов общения, предмет, условия общения.
Стилеобразующими факторами, связанными с субъектами общения являются:
общающиеся индивиды (частное лицо, официальное лицо), групповые субъекты,
массовая аудитория, социальные институты, учреждения, организации.
Важную роль в формировании функциональных стилей играют факторы, связанные с адресантом: интенсиональность, т.е. наличие особой цели, особого мотива
у автора.
К факторам, связанным с предметом коммуникации, относятся тематика, предметные позиции субъектов.
Условия коммуникации влияют на появление следующих стилеобразующих
факторов: официальность / неофициальность общения, присутствие / отсутствие
субъектов общения, одновременное взаимодействие / отсроченное взаимодействие субъектов общения.
В обобщённом виде стилеобразующие факторы представлены в таблице (Таблица 1).
Стилеобразующие факторы
Языковые
Экстралингвистические
Объективные
Субъективные
сферы общения и деятельно- образование субъектов общести
ния
виды общественных структур
пол субъектов общения
типы социальных отношений возраст субъектов общения
Функции языка
формы и уровни общественного сознания
индивидуальные черты субъектов общения
связанные с субъектами общения:
принадлежность субъектов
общения к определенной социальным группам
индивиды (частное лицо,
официальное лицо)
групповые субъекты
массовая аудитория
социальные институты, государственные учреждения, организации
связанные с адресантом: ин- социальные роли субъектов
тенсиональность (наличие
общения
особой цели, особого мотива
у автора)
связанные с предметом коммуникации: тематика, предметные позиции субъектов
психологическое состояние
субъектов в момент общения
связанные с условиями коммуникации: официальность/
неофициальность общения,
присутствие/ отсутствие
субъектов общения, одновременное взаимодействие отсроченное/ взаимодействие
субъектов общения
(Таблица 1)
Вопрос о количестве и классификации функциональных стилей остаётся дискуссионным. Простой подсчёт функциональных стилей, названных в словарных статьях, учебниках и трудах по стилистике, приводит к неоднозначным результатам. Их количество варьируется от трёх. Большинство авторов сходятся на числе
5.
Однако стоит заметить, что не все предлагаемые классификации являются простыми, одноуровневыми. Многие лингвисты в одном стиле видят присутствие
подстилей или разновидностей одного стиля. Таким образом, функциональные
стили представляются как равноправными, располагающимися в горизонтальной плоскости, так и соподчинёнными, выстраивающимися по вертикали.
И количество, и одномерность / многомерность функциональных стилей объясняется отсутствием единого принципа их выделения. В качестве основания для
различения стилей называют сферы деятельности, общения; цели, задачи общения, коммуникации; типы ситуаций общения.
«Точкой отсчёта» для распознавания стилей может служить, полагают И.В. Арнольд и В. П. Мурот, так называемый нейтральный стиль, возможный в любой
коммуникативной ситуации. У И.В. Арнольд нейтральный стиль вступает в оппозицию с разговорным и книжным, а у В. П. Мурот - с возвышенным и сниженным. К группе книжных стилей И.В. Арнольд отнесла научный, деловой, поэтический, ораторский, публицистический; а к группе разговорных - литературноразговорный, фамильярно-разговорный, просторечие.
Наблюдения показывают, что критерии выделения стилей не всегда следуют четкой логике. Так, О.Н. Лагута противопоставляет стили книжной речи (научный,
официально-деловой, публицистический) стилям воздействующей речи (радио-,
теле-, киноречь, художественная литература и устные публичные выступления).
В данном случае не объясняется, чем книжная речь отличается от речи воздействующей (публицистический стиль вполне может выполнять воздействующую
функцию, а художественная литература может быть отнесена к книжной речи).
Более основательными представляются классификации, в которых стили дробятся на подстили и далее - на более мелкие системы. В частотности, Л.Л. Нелюбин в стиле официального общения усматривает присутствие подстиля дипломатических документов, в систему которого входят: подъязык верительных грамот, подъязык проектных документов, подъязык протоколов и т.п.
Предложение Т.А. Ладыженской и А.К. Михальской выделить в научном стиле
наряду с собственно научным и научно-техническим подстилями ещё и отдельный научно-учебный подстиль выглядит вполне оправданным. Тем не менее,
утверждение о том, что собственно научный и научно-технический подстили могут быть представлены в научно-популярном изложении, вызывает вопрос: а не
происходит ли при этом деформация самого научного стиля, не переходит ли он
в разряд других стилей / подстилей? Ответ скорее всего положительный.
Наличие научного стиля признаётся всеми авторами, к трудам которых мы обратились с целью исследования самого понятия «функциональный стиль». Единственное несоответствие было обнаружено в «Толковом переводоведческом словаре», где обозначен не научный стиль, а стиль науки и техники. Следует отметить, что язык такой области, как техника, не имеет строгой стилевой принадлежности, так, В. П. Мурот полагает, что технический подстиль относится не к
сфере науки, а к сфере производства и выделяет производственно-технический
стиль.
Официально-деловой стиль присутствует в большинстве классификаций . В целом, этот стиль в том или ином виде признаётся всеми авторами, несмотря на
некоторые разногласия в его именовании: отдельные авторы принимают во внимание только одну его составляющую - либо только стиль официального общения, либо только деловой стил. У И.Р. Гальперина в стиле официальных документов присутствует подстиль деловых документов.
В количественном отношении научному и официально-деловому стилям немного уступает стиль публицистический - он упомянут семь раз (против восьми
упоминаний научного и официально-делового стилей). Здесь тоже встречаются
модификации названия стиля: газетно-публицистический и стиль публицистики
и прессы.
Стиль художественной литературы признаётся не всеми лингвистами. Тем не менее, язык художественной литературы многие учёные считают отдельным функциональным стилем. И.Р. Гальперин в языке художественной литературы выделяет три подстиля: язык поэзии, язык художественной прозы, язык драмы.
Следует указать на поразительный факт: язык повседневного общения признаётся отдельным функциональным стилем далеко не всеми специалистами в области функциональной стилистики, хотя не приходится спорить о том, что стилистические характеристики языка повседневного общения не тождественны
стилистическим характеристикам, например, научного стиля. Те же лингвисты,
которые не отрицают его существования, наделяют его разными характеристиками: обиходно-литературный стиль, стиль повседневного общения, разговорный стиль.
И.В. Арнольд постулирует, что наличие разговорного стиля - следствие наличия
устной формы речи, но его присутствие наблюдается в письменной форме в литературных произведениях, в переписке, в рекламе. Напомним, что система разговорного стиля у И.В. Арнольд состоит из трёх подстилей - литературно-разговорного, фамильярно-разговорного, просторечия.
Наличие газетного стиля в некоторых классификациях вызывает споры. И.В. Арнольд, М.Д. Кузнец, Ю.М. Скребнев предостерегают об опасности подмены понятий: функциональный стиль не следует смешивать с жанром. Однако полностью игнорировать язык газет тоже неправомерно, отсюда - появление таких стилей, как газетно-публицистический, газетно-политический, стиль публицистики
и прессы. И.Р. Гальперин настаивает на необходимости признания газетного
стиля и включает в систему стиля язык новостей, объявлений и рекламы, заголовков, передовиц.
Следует отметить, что чешская лингвистическая школа выделяет религиозный
функциональный стиль, в русистике почти не освещённый.
Функциональные стили, изучаемые лингвостилистикой, обнаруживают расхождения с функциональными стилями, выделяемыми в социолингвистике. Предметом лингвостилистики, родоначальником которой признан Ш. Балли, является
исследование средств языка, связанных с тем или иным стилем. Предмет социолингвистики - функционирование языка в обществе. В круг проблем, изучаемых социолингвистикой, входят общественные функции языка, социальная
природа языка, воздействие социальных факторов на язык, т.е. Предмет социолингвистики - функционирование языка в обществе, поэтому социолингвистика тоже рассматривает функциональные стили. В классификации функциональных стилей, принятой в социолингвистике, присутствуют следующие стили:
официальный, неофициальный, профессиональный, ритуальный или культовый.
Обобщение существующих классификаций функциональных стилей позволяет
создать единую классификацию, учитывающую различные точки зрения.
(Классификация функциональных стилей)
Стиль
Подстиль
Научный
Собственно научный
Научно-учебный
Научно-технический
Производственно-технический
Язык архитектуры и строительства
Язык информатики
Язык промышленности и т.д.
Официально-деловой
Язык армии
Язык бизнеса
Язык дипломатии
Язык юриспруденции
Публицистический
Язык выступлений
Язык прессы
Язык радио
Язык телевидения
Разговорный
Литературно-разговорный
Фамильярно-разговорный
Просторечие
Художественный
Язык кино
Язык художественной литературы (поэзия,
проза, драма)
(Таблица 2).
Значимыми для этой классификации выступают такие стилеобразующие факторы, как сферы общения и деятельности, а также функции языка. В классификацию включены часто игнорируемые тексты радио-и-телепередач, а также язык
кино. Границы между стилями подвижны, межстилевая мобильность высока:
язык радио и телевидения может обнаруживать сходство как с языком прессы,
так и смещаться в сторону не только литературно-разговорного, но и фамильярно-разговорного подстилей, и даже просторечия. Производственно-технический стиль пересекается с научно-техническим подстилем научного стиля, но не
дублирует его. Язык художественных фильмов, как и язык художественной литературы, имеет много общего с разговорным стилем, но и отличается от него
эстетической функцией, в наибольшей степени присущей именно художественному стилю.
5. Основные понятия и методы лингвокультурологии.
Лингвoкyльтypoлoгия кaк cпeциaльнaя oблacть нayки пopoдилa нeмaлo пpoдyктивныx в coвpeмeннoй лингвиcтикe пoнятий: лингвoкyльтypeмa, язык кyльтypы,
кyльтypный
тeкcт,
кoнтeкcт
кyльтypы,
cyбкyльтypa,
лингвoкyльтypнaя
пapaдигмa, пpeцeдeнтныe имeнa кyльтypы, ключeвыe имeнa кyльтypы,
кyльтypнaя yнивepcaлия, кyльтypнaя кoмпeтeнция, кyльтypнoe нacлeдoвaниe,
кyльтypныe тpaдиции, кyльтypный пpoцecc, кyльтypныe ycтaнoвки и дpyгиe. B
пoнятийный aппapaт нayки вxoдят тaкжe и тaкиe тepмины, кaк мeнтaлитeт,
мeнтaльнocть, pитyaл, oбычaй, cфepa кyльтypы, тип кyльтypы, цивилизaция,
язычecтвo и нeкoтopыe дpyгиe. Haибoлee вaжныe для дaннoй кoллeктивнoй
paбoты пoнятия – этo тe, c пoмoщью кoтopыx мoжeт быть пpeдcтaвлeнa
кyльтypнaя инфopмaция в языкoвыx eдиницax: кyльтypныe ceмы, кyльтypный
фoн, кyльтypныe кoнцeпты и кyльтypныe кoннoтaции. Kyльтypныe ceмы – бoлee
мeлкиe и бoлee yнивepcaльныe, чeм cлoвo, ceмaнтичecкиe eдиницы, ceмaнтичecкиe пpизнaки. Haпpимep, y cлoв «caмoвap», «лaпти», «щи» мoжнo выдeлить
тaкиe кyльтypныe ceмы: лaпти – кpecтьянcкaя oбyвь, плeтeннaя из лыкa; caмoвap
– cocyд c тoпкoй внyтpи, для чaeпития pyccкиx; щи – кyшaньe из pyблeнoй
кaпycты, пищa pyccкиx. Kyльтypный фoн – xapaктepиcтикa нoминaтивныx eдиниц (cлoв и фpaзeoлoгизмoв), oбoзнaчaющиx явлeния coциaльнoй жизни и
иcтopичecкиe coбытия – пpoпaл кaк швeд пoд Пoлтaвoй, кpacнo-кopичнeвыe (o
нaциoнaл-пaтpиoтax Poccии). Двa вышeoxapaктepизoвaнныx видa кyльтypнoй
инфopмaции лoкaлизyютcя в дeнoтaтe, oни cpaвнитeльнo нeплoxo изyчeны
лингвocтpaнoвeдeниeм. Kyльтypныe кoнцeпты – имeнa aбcтpaктныx пoнятий,
пoэтoмy кyльтypнaя инфopмaция здecь пpикpeпляeтcя к cигнификaтy, т.e. пoнятийнoмy ядpy. Kyльтypнoe нacлeдoвaниe – пepeдaчa кyльтypныx цeннocтeй,
инфopмaции, знaчимoй для кyльтypы. Kyльтypныe тpaдиции – coвoкyпнocть
нaибoлee цeнныx элeмeнтoв coциaльнoгo и кyльтypнoгo нacлeдия. Kyльтypный
пpoцecc – взaимoдeйcтвиe элeмeнтoв, пpинaдлeжaщиx к cиcтeмe кyльтypныx
явлeний. Kyльтypнoe пpocтpaнcтвo – фopмa cyщecтвoвaния кyльтypы в coзнaнии
ee пpeдcтaвитeлeй. Kyльтypнoe пpocтpaнcтвo cooтнocимo c кoгнитивным
пpocтpaнcтвoм (индивидyaльным и кoллeктивным), ибo oнo фopмиpyeтcя
coвoкyпнocтью вcex индивидyaльныx и кoллeктивныx пpocтpaнcтв вcex
пpeдcтaвитeлeй дaннoй кyльтypнo-нaциoнaльнoй oбщнocти. Haпpимep, pyccкoe
кyльтypнoe
пpocтpaнcтвo,
aнглийcкoe
кyльтypнoe
пpocтpaнcтвo
и
дp.
Лингвoкyльтypнaя пapaдигмa – этo coвoкyпнocть языкoвыx фopм, oтpaжaющиx
этничecки, coциaльнo, иcтopичecки, нayчнo и т.д. дeтepминиpoвaнныe кaтeгopии
миpoвoззpeния.
Лингвoкyльтypнaя
пapaдигмa
oбъeдиняeт
кoнцeпты,
кaтeгopиaльныe cлoвa, пpeцeдeнтныe имeнa кyльтypы и т.д. Языкoвыe фopмы –
этo ocнoвa пapaдигмы, кoтopaя кaк бы «пpoшитa» знaчимыми пpeдcтaвлeниями.
Meнтaльнocть – этo миpocoзepцaниe в кaтeгopияx и фopмax poднoгo языкa,
кoтopыe coeдиняют в ceбe интeллeктyaльныe, дyxoвныe и вoлeвыe кaчecтвa
нaциoнaльнoгo xapaктepa в типичныx eгo пpoявлeнияx. Eдиницeй мeнтaльнocти
пpизнaeтcя кoнцeпт дaннoй кyльтypы (cм. Cлoвapь кoнцeптoв pyccкoй кyльтypы
Ю. C. Cтeпaнoвa). Пo A. Я. Гypeвичy, мeнтaльнocть – этo cпocoб видeния миpa,
oнa oтнюдь нe идeнтичнa идeoлoгии, имeющeй дeлo c пpoдyмaнными cиcтeмaми
мыcли, и вo мнoгoм, мoжeт быть, глaвным, ocтaeтcя нeпpopeфлeктиpoвaннoй и
лoгичecки нe выявлeннoй. Meнтaльнocть – нe филocoфcкиe, нayчныe или
эcтeтичecкиe cиcтeмы, a тoт ypoвeнь oбщecтвeннoгo coзнaния, нa кoтopoм мыcль
нe oтчлeнeнa oт эмoций, oт лaтeнтныx пpивычeк и пpиeмoв coзнaния. Итaк,
мeнтaльнocть – тoт нeзpимый минимyм дyxoвнoгo eдинeния людeй, бeз кoтopoгo
нeвoзмoжнa opгaнизaция любoгo oбщecтвa. Meнтaльнocть нapoдa aктyaлизиpyeтcя в нaибoлee вaжныx кyльтypныx кoнцeптax языкa. Meнтaлитeт –
кaтeгopия, кoтopaя oтpaжaeт внyтpeннюю opгaнизaцию и диффepeнциaцию
мeнтaльнocти, cклaд yмa, cклaд дyши нapoдa; мeнтaлитeты пpeдcтaвляют coбoй
пcиxoлингвoинтeллeкты paзнoмacштaбныx лингвoкyльтypныx oбщнocтeй. Kaк
пoкaзывaeт aнaлиз нayчнoй литepaтypы, пoд мeнтaлитeтoм пoнимaют нeкoтopyю
глyбиннyю cтpyктypy coзнaния, зaвиcящyю oт coциoкyльтypныx, языкoвыx,
гeoгpaфичecкиx и дpyгиx фaктopoв. Ocoбeннocти нaциoнaльныx мeнтaлитeтoв
пpoявляютcя тoлькo нa ypoвнe языкoвoй, нaивнoй, нo нe кoнцeптyaльнoй
кapтины миpa (Ю. Д. Aпpecян, E. C. Якoвлeвa, O. A. Kopнилoв). Kaждaя из ниx
– этo yникaльнoe cyбъeктивнoe пpeдcтaвлeниe дeйcтвитeльнocти, включaющee в
ceбя oбъeкты кaк нeпocpeдcтвeннoй, тaк и oпocpeдoвaннoй peaльнocти, к
кoтopoй oтнocятcя тaкиe кoмпoнeнты кyльтypы, кaк мифы, пpeдaния, лeгeнды,
peлигиoзныe вoззpeния и т.д. Kyльтypнaя тpaдиция – интeгpaльнoe явлeниe,
выpaжaющee coциaльнo cтepeoтипизиpoвaнный гpyппoвoй oпыт, кoтopый
aккyмyлиpyeтcя и вocпpoизвoдитcя в oбщecтвe. Kyльтypный фoнд – этo кoмплeкc знaний, нeкoтopый кpyгoзop в oблacти нaциoнaльнoй и миpoвoй кyльтypы,
кoтopыми oблaдaeт типичный пpeдcтaвитeль тoй или инoй кyльтypы. Ho этo нe
пpинaдлeжнocть личнocти, a coвoкyпнocть тex бaзoвыx eдиниц, кoтopыe включaютcя в дaннyю нaциoнaльнyю кyльтypy. Tип кyльтypы – oднa из пepвыx
типoлoгий кyльтypы пpeдлoжeнa Питиpимoм Copoкиным, pyccким yчeным,
кoтopый в 1922 г. был выcлaн из Poccии, пoceлилcя в CШA и cтaл выдaющимcя
coциoлoгoм. Oн выдeлил нecкoлькo типoв кyльтyp: идeaциoннyю кyльтypy,
кoтopaя в cвoeй ocнoвe являeтcя peлигиoзнoй; ceнcaтивнyю кyльтypy – aнтипoд
идeaциoннoй (нaчинaя c эпoxи Boзpoждeния, этo дoминиpyющaя в 3aпaднoй
Eвpoпe
кyльтypa);
идeaлиcтичecкyю
кyльтypy,
являющyюcя
кyльтypoй
cмeшaннoгo типa, пepexoднoй фopмoй oт oднoгo типa к дpyгoмy (этo 3oлoтoй вeк
aнтичнoй кyльтypы, eвpoпeйcкaя кyльтypa XII–XIV вв.). Tип кyльтypы в
знaчитeльнoй мepe (xoтя и нe вceгдa) oпpeдeляeт тип личнocти кaждoгo из ee
пpeдcтaвитeлeй.
Вэтом плане можно выделить несколько методов лингвокультурологии:
1. Диахронический метод, основанный на сравнительном анализе различных
лингвокультурных единиц во времени.
2. Синхронический метод, сравнивающий одновременно существующие лингвокультурные единицы.
3. Структурно-функциональный метод, предполагающий разделение объекта
культуры на части и выявление связей между частями.
4. Историко-генетический метод, ориентированный на изучение лингвокультурного факта с точки зрения его возникновения, развития и всей дальнейшей
судьбы.
5. Типологический метод, предназначенный для выявления типологической
близости различных лингвокультурных единиц историко-культурного процесса.
6. В основе сравнительно-исторического метода лежит сравнение самобытных
лингвокультурных единиц во времени и проникновение в их сущность.
В последнее время по способам репрезентации концептов разрабатываются и
собственно лингвокультурологические методы. При этом исходят из того, что
способы объективации концептов, протекающей по герменевтическому кругу,
обеспечивают лингвокультурологу возможность создания речемыслительного
«портрета предмета познания» (Е. Бартминский). В процессе создания такого
«портрета», когда прорисовываются отдельные фрагменты (элементы) образа
предмета, происходит лингвокогнитивный отбор и интерпретация отдельных
культурно значимых смыслов (по происхождению, качеству, внешнему виду,
функции, переживаниям) и их знаковое кодирование в виде сем семантической
структуры слова (фразеологизма). Таким образом, создание речевого портрета
того или иного предмета, по Е. Бартминскому, является средством организации
минимальных смысловых элементов внутри языкового значения. Сами смысловые элементы являются производными, возникающими в процессе фиксации интерпретируемых человеком признаков, примет, свойств, качеств и функций познаваемого объекта. Их мы рассматриваем как результат прототипной семантики. Отобранные таким образом признаки Е. Бартминский называет профилем.
«Разные профили являются не разными значениями, а способами организации
смысловой структуры того или иного значения. Можно понятие прототипа рассматривать как своего рода профилирование, принимая факт существования прототипного профиля и его производных».
6. Темпоральная система английского языка.
В настоящее время для английского языка выделяют многоступенчатую организацию систем временных глагольных форм. Г. Кэрм представляет четыре ступени: Present, Present Perfect, Past и Future. Первичным временам предшествуют Past Perfect, Future Perfect.
Анализ формы и содержания временных форм глагола английского языка представляет несомненный интерес ввиду их многообразия. Очевидно, расчлененность значения темпоральности в глагольных формах английского языка обоснована особенностями выражения характера протекания действия. Здесь членение времени происходит не только относительно момента речи, но и в плане сочетаемости одного момента действия с другим. В парадигме глагольных форм
есть способ выражения и абсолютного, и относительного времени.
Исследование поля темпоральности актуально именно в плане строения совокупности глагольных форм, создающих в английском языке способ выражения
открытой временной системы по отношению к моменту речи.
Для подробного анализа привлекаются следующие случаи проявления времени
в глагольных формах английского языка: Present indefinite употребляется в основном для выражения: 1) обычного повторяющегося действия {habits,
routines);
2)
признака,
постоянно
характеризующего
предмет/субъект
(permanent situation); 3) общеизвестного факта (something that is true in
general); Все указанные выше значения определяются через понятие «truth»
(факт, истина). Отсюда, идентичные ситуации можно интерпретировать по-разному. Сравним: Dutch people travel a lot English people drink a lot of tea Habit
general truth I get up at 7.30 - habit He smokes 40 cigarettes a day - habitual truth
The earth goes round the sun The sun rises in the east - something that happens
all recurrent truth the time or repeatedly Vegetarians don t eat meat The Bible
says. Jesus lives Fact, which is always true - eternal truth.
Наряду
с
указанными
«вневременным»
функциями
настоящим,
Present
выделяются
Simple,
соотносящимися
значения,
соотносимые
с
с
«мгновенным» {instantaneous} настоящим: I promise I won’t be late — doing
things by saying something; He passes the ball to Clark, he swerves, aims and
score — a series of happenings; Reagan meets Gorbachev — a narrative use in
headlines and captions; I feel sick — describing sudden feelings and senses. Употребление Present Simple для выражения Timetable Future (будущее согласно
расписанию, программе) признается всеми авторами с той лишь разницей, что
выделяют эту функцию наряду с другими функциями Present Simple, или называют ее в разделе языковых средств выражения будущего времени. Present
Continuous употребляется в основном для выражения: 1) действия, происходящего в настоящий момент {now}, момент речи {at the moment of speaking); 2)
действия, происходящего в настоящий период времени, но не обязательно в момент речи {a period around now);
Сходство интерпретации темпоральности у глаголов проявляется в том, что все
авторы определяют основные значения Present Continuous через признак: одновременность действия либо MP, либо периоду времени, включающему его. Различие интерпретации состоит в уточнении некоторых семантических признаков,
когда подчеркивается незавершенный характер действия в его промежуточной
фазе: / am doing something = I m in the middle of doing something; I ve started
doing it and I haven t finished yet. К этой характеристике добавляют значение
временного, проходящего характера действия, выделяя во втором из названных
значений два подзначения: temporary course of action — I m living in London
(temporary habit) — I m watering his plants while he s away.
Значение повторяющегося действия во времени {temporary habit) следует отличать от значения regrettable habit. Предложение: John is always losing his keys
означает, что Джон слишком часто (чаще, чем обычно) теряет свои ключи, а не
то, что это является его привычкой. Употребление Present в этой функции является эмоционально-маркированным. Основой возникновения эмоциональнооценочной (в данном случае негативной) коннотации является, на наш взгляд,
различие между значениями длительности, непрерывности действия, которое содержится в семантике наречия always и временным планом, выражаемым категориальным значением формы Present Continuous.
Возможно употребление Present Continuous в сочетании с индикаторами будущего времени для выражения запланированного будущего действия (Arranged
Future). Present Perfect употребляется для выражения: 1) действия, имевшего
место в прошлом, результат которого актуален для настоящего; 2) действия, которое началось в прошлом и продолжается в настоящем; 3) действия в прошлом
как части жизненного опыта субъекта. Грамматисты едины в интерпретации
Present Perfect как формы, описывающей ситуацию настоящего в соотношении
с прошлым событием, то есть «how the past relevant to now». Различия заключаются в следующем: в интерпретации второй из. вышеназванных функций увязывается незавершенный характер действия с периодом времени, который начался
в прошлом и длится вплоть до настоящего момента (recently/so far/in the last few
days/since breakfast, etc). В интерпретации первой семантической функции
также содержится указание на период времени, который не завершился к MP
{today/this morning/this evening, etc). В качестве одного из значений выделяется
значение «сообщение новой информации или последних событий»: The road is
closed. There s been an accident. Интерпретируя третью семантическую функцию Present Perfect, можно выделить две разновидности ситуаций: 1) незавершенное действие, результаты действия сохраняются в настоящем: My mother
has always played tennis; 2) результаты прошлых событий сохраняются в памяти
деятеля и являются релевантными для настоящего: I ve studied French; I ve seen
this film.
Present Perfect Continuous употребляется для выражения действия (единичного
или повторяющегося), длящегося вплоть до настоящего момента. При этом ограничиваются или этим указанием, или подчеркивается, что действие либо прекратилось (только что или недавно) — «You are out of breath. Have you been running? », либо все еще длится — Tim is still watching television. He s been
watching television all day. Особо выделяется значимость предшествующего действия, выражаемого формой. Present Perfect Continuous, для объяснения ситуации в момент речи: / now t shake hands. I ve been baking (my hands are covered
with flour), или приобретенного к настоящему времени опыта/знаний: / have
been living here since 1970 (I know the area).
7. Коммуникативная лингвистика. Коммуникативные единицы языка и
речи.
Коммуникативная лингвистика – это направление в современной лингвистике,
рассматривающее в качестве единицы коммуникации речевые акты утверждение, просьба, вопрос и т. д., коммуникативная значимость структурных элементов которых (слов, словосочетаний, предложений) проявляется в связном тексте
дискурсе. Используется для лингвистического обоснования современных методов обучения коммуникативного и других. Интерес методистов к этому направлению лингвистики означал известный пересмотр отношения к популярным в
50–60-е гг. структурному и трансформационно-генеративному направлениям в
языкознании, не давшим ожидаемых результатов в повышении практического
уровня владения неродным языком. Определяющими для методики считаются
следующие идеи:
a) в качестве единицы коммуникации и обучения рассматриваются речевые
акты;
б) в качестве единицы отбора речевых актов выступает речевая интенция говорящего, которая содержательно организует и регулирует речевое поведение;
в) овладение языком предполагает формирование у обучающегося коммуникативной компетенции, означающей способность правильно пользоваться языком
в различных ситуациях общения;
г) формирование коммуникативной компетенции организуется в рамках тщательно отбираемых ситуаций общения, которые служат стимулом для возникновения речевого намерения и совершения речевых актов.
Осмысление сущности языка с точки зрения его главного предназначения предполагает знакомство с основами человеческой коммуникации.
Суть коммуникативной природы речевой деятельности определяют два принципиально различающихся процесса: передача и прием сообщения.
Передача сообщения состоит в производстве или воспроизводстве текста. Эту
работу выполняет говорящий, т.е. отправитель информации. Его задача — закодировать содержание мысли в определенным образом выстроенную последовательность звуковых или графических сигналов, текст. Текст представляет собой
объединенную смысловой связью последовательность вербальных словесных
знаков. Поскольку заключенная в нем информация предназначена для слушающего, то немаловажную роль в текстообразовании играет понимание декодирование сообщения на этапе его приема. Текст — это результат взаимодействия
кодирования и декодирования, озвучивания и понимания сообщения. Понимание состоит в адекватном воспроизведении слушающим той информации, того
сообщения, которые были закодированы говорящим пишущим в тексте. Информативность текста зависит от степени совпадения информации, передаваемой отправителем, и той информации, которая извлекается из текста получателем.
В качестве коммуникативных единиц речи выделяют высказывание, дискурс, речевой акт, речевой жанр, речевую коммуникативную стратегию и речевую коммуникативную тактику.
Высказывание - это основная единица речевого общения равновеликая предложению, характеризующаяся относительной самостоятельностью, законченностью, возможностью актуального тема-рематического членения и включающая
в себя коммуникативно-модальный аспект, интонацию в устном варианте и различные невербальные средства общения В.Г. Гак, Л.Р. Львов.
Дискурс — речь, погруженная в жизнь Арутюнова, вербализованная речемыслительная деятельность, включающая в себя не только лингвистические, но и
экстралингвистические компоненты Красных.
Речевой акт - основная единица коммуникации, функционально цельный ее
фрагмент. Термин речевой акт употребляется в современном языкознании в нескольких значениях: а) как речевое действие реализация речевой интенции говорящего, б) как тип речевого действия, в) как тип речевого акта модель, образец
однородной группы речевых актов с общими признаками. Речевой акт представляет собой трехуровневое образование: а) по отношению к используемым в речевом общении языковым средствам — это локутивный акт, б) по отношению к
цели и условиям осуществления процесса общения — это иллокутивный акт, в)
по отношению к результатам коммуникативного взаимодействия — это перлокутивный акт.
Последовательность речевых актов образует дискурс, т.е. связный текст, отражающий некоторое событие «живой» действительности.
Речевой жанр - высказывание как продукт, следующий за речевым актом уровень абстрагирования речевой деятельности, устойчивый тематический, композиционный и стилистический тип построения текста Федосюк.
Речевая тактика и речевая стратегия — не только более крупные единицы,
чем речевой акт и речевой жанр, но и представляют более высокий уровень абстрагирования текстообразовательного процесса. Хотя и та и другая единица —
совокупность речевых актов речевых действий, между собой они оказываются в
родовидовом соотношении. Если речевая стратегия определяет основную задачу
и генеральную интенцию общения текста, то речевая тактика — способ решения
одной из последовательно решаемых задач в рамках избранной речевой стратегии Т.В. Матвеева.
Итак, речевой акт, речевой жанр, речевая стратегия и речевая тактика находятся
в иерархической и аспектной зависимости, представляя разные уровни абстрагирования речевой текстовой деятельности.
8. Типология вариантов английского языка. Отличительные особенности
британского и американского вариантов английского языка на разных языковых уровнях.
Общеизвестно, что британский английский и американский английский являются вариантами одного языка, тем не менее, между ними существует целый ряд
различий. Сопоставительный анализ лексико-семантических расхождений, обнаруживаемых между американским и британским вариантами английского языка,
целесообразно разбить на два основных этапа. Прежде всего следует рассмотреть
основные типы противостояний, выявляемых при сравнении отдельных лексических единиц.
Различают два основных вида лексико-семантических различий: различия во
внешней, материальной стороне лексических единиц при общности значения —
различия плана выражения и различия в значении лексических единиц при общности их внешней стороны — различия плана содержания. Члены противопоставлений первого рода будут в дальнейшем именоваться лексико-семантическими аналогами, а члены противопоставлений второго рода — лексико-семантическими дивергентами.
Рассматривая такой вид противопоставлений, члены которых именуются лексико-семантическими аналогами, следует прежде всего отметить, что сопоставление лексических единиц, объединяемых на основе семантической общности
при наличии расхождений в плане содержания, требует учета того обстоятельства, что сопоставляемые единицы являются элементами единой макросистемы.
В качестве примера приведем в сокращенном виде список лексико-семантических аналогов:
В Америке
В Англии
stock
share
newsie
newsboy
game
match
mail
post
Складывается впечатление, что лексические единицы, приводимые в левом
столбце, представляют собой американизмы, эквивалентные единицам, расположенным в правом столбце и принадлежащим исключительно британскому варианту. В действительности дело обстоит гораздо сложнее и между лексическими
единицами американского и британского вариантов нельзя проводить параллели, подобные тем, на которых строятся двуязычные словари, то есть параллели, основанные на смысловой эквивалентности разносистемных единиц. Отличается также написание заимствованных из греческого языка существительных на -logue (-log), а также ряд слов, заимствованных из французского языка:
BrE
AmE
analogue
analog
catalogue
catalog
dialogue
dialog
Лексические единицы французского происхождения, оканчивающиеся на -our, в
американском варианте английского языка пишутся через -or.
BrE
AmE
colour
color
favour
favor
favourite
favorite
humour
humor
labour
labor
Это различие распространяется не на все слова с данным суффиксом. Исключения составляют senator, governor, ancestor, emperor, ambassador, monitor,
progenitor и другие, которые как в Англии, так и в Америке пишутся одинаково
— через -or. Они объединены общим семантическим признаком (обозначение
лица). Но слово saviour, пишется через -our в обоих вариантах.
Некоторые слова оканчиваются на -re в британском варианте и на -er в американском. Эти различия связаны с Ноем Вэбстером, он ввел в практику американского языка написание -er вместо -re. Например:
Been
Am
Centre
center
fibre
fiber
metre
meter
Указанное различие не носит универсального характера. Например, существительные camber, chamber, которые пишутся через -er в американском и британском вариантах и существительное timbre (тембр), которое различается графически от омонимичного timber (лес) в обоих вариантах.
В британском английском глаголы, оканчивающиеся на -l, удваивают ее перед ing, -ed, -er, -ery, -or, -ist независимо от того, находится их последний слог под
ударением или нет. В американском английском буква l удваивается только в
том случае, когда ударение падает на последний слог.
BrE
travel: travelling / travelled traveling / traveled
В британском английском большинство глаголов, оканчивающихся на -ise, пишется и через -ize (исключение составляют двусложные глаголы, например surprise и глаголы advertise и analyse, которые в британском пишутся
только через -ise). В американском английском эти глаголы пишутся с суффиксом -ize. Например:
apologise / apologize apologize
criticise / criticize criticize
Существительные, оканчивающиеся на -nce в британском варианте английского
языка, имеют оканчание -nse в американском варианте. Например:
Been
Am
defence
defense
licence
license
Пропорциональные различия наблюдаются также и у другой группы существительных, объединяемых на основе морфологического сходства (слова на -ion, в
написании которых отмечаются колебания между ct и x):
BrE
AmE
connexion
connection
flexion
flection
deflexion
deflection
Также обнаружена группа слов, которые пишутся то слитно, то через дефис, то
раздельно. Представляется в целом правильным мнение английского автора Дж.
Кэри (Carey, 1953), полагающего, что в американских изданиях написание через
дефис встречается реже, чем в английских. Вот примеры, подчеркнутые Кэри из
книг, изданных в США: dining room, drawing room, note paper, post card, wash
basin и другие. Во всех этих случаях в Англии, как известно, принято написание
через дефис.
Лексические единицы специфичные для американского или британского
вариантов английского языка.
В группу лексико-семантических дивергентов входят слова, которые обнаруживают известные расхождения в своей смысловой структуре при общности
звуковой оболочки. У существительного faculty общеанглийские значения «способность, дар; власть, право» сочетаются с американским «профессорско-преподавательский состав» Из приведенного примера видно, что американизмами в
них являются не слова во всей полноте их семантического объема, а лишь слова
в отдельных значениях, т.е. лексико-семантические варианты слов.
Сходные различия выявляются и в тех случаях, когда один из лексико-семантических вариантов того или иного слова является бритицизмом.
Если взять в качестве примера такие слова, как market, dumb, convention и to
fill, то мы увидим, что все они представляют собой совокупность американского
и общеанглийских лексико-семантических вариантов. Характерным признаком
всех этих слов является отсутствие у них значений, характерных для Been. С другой стороны, у таких слов, как leader и stall отсутствуют значения, специфические для Am. Их британские лексико-семантические варианты сочетаются с общеанглийским.
Есть и такая категория, к которой относятся расхождения, выявляющиеся в
смысловой структуре таких слов, как faculty, у которого, кроме указанных выше
американского и общеанглийского значений, обнаруживается еще и значение,
специфичное для британского варианта и соответствующее нашему «факультет,
учебное отделение».
Особый случай двусторонне маркированных дивергентов представляют собой
слова, у которых американское и британское значения совпадают друг с другом
как родовое и видовое понятия. Так, например, у глагола to ship сосуществуют
американское значение «перевозить любым видом транспорта» и британское
«перевозить морским путем».
В лексике литературного английского языка есть немало слов и устойчивых словосочетаний, обозначающих различные предметы и явления, характерные для
ареалов американского варианта или британского варианта. Сюда относятся обозначения ряда реалий, связанных с государственным и политическим строем
США и Великобритании, с их общественной жизнью и социальной структурой,
с национальными видами спорта, бытом и т.п. К примеру возьмем лексические
единицы из общественно-политической лексики: США — electoral college -
“коллегия выборщиков», selectman - “чиновник местного самоуправления»; Великобритания — division - “метод разделительного голосования в парламенте»;
из бытовой лексики: Америка — drugstore - “аптекарский магазин с закусочной;
Британия — trifle - “название пирожного».
Такого рода лексические единицы нередко помечаются в словарях как американизмы и бритицизмы.
Таким образом, в разряд американизмов и бритицизмов включаются две совершенно различные группы лексических единиц:
1.Слова и устойчивые словосочетания, являющиеся локально маркированными
аналогами других лексических единиц, выражающих то же понятие;
2.Лексические единицы, обозначающие предметы и явления, специфичные для
ареала того или иного варианта английского языка.
Мы находим значительное количество расхождений в значениях слов меду
американским и британским вариантами английского языка. Часто для одних и
тех же понятий британцы и американцы используют разные слова.
Основные различия в названиях мест:
BrE
AmE
Перевод
passage
hall
коридор
pillar box
mail box
почтовый ящик
studio
bed-sitter
студия
pavement
sidewalk
тротуар
tram
streetcar
трамвай
Слова относящиеся к пище, также имеют различия в данных вариантах:
tin
can
sweet biscuit
cookie
консервная банка
домашнее печенье
sweet
dessert
minced meat
ground beef
sweets
candy
десерт
фарш
конфеты
Лексические единицы относящиеся к людям и к профессии:
barrister
lawyer
юрист
post-graduate
graduate
аспирант
caretaker
janitor
дворник
Основные различия в лексике:
1. Если англичанин не расслышал или не понял, что ему сказали, то он произнесет ''Sorry?'', ''What?'' (разговорный стиль) или ''I beg your pardon?'' c повышающейся интонацией. Американцы кроме этих фраз в подобном случае могут сказать также ''Pardon me?'':
2. В Been при знакомстве обычно говорят ''How do you do?'', а когда хотят справиться о чьем-либо здоровье, обычно используют фразу ''How are you?''
3. B Been и Am не совпадают названия этажей:
BrE AmE
1-й этаж ground first
2-й этаж first second
3-й этаж second third и т.д.
4.В значении «окончить, завершить, довести до конца что-либо» в Been употребляется выражение to go through with smth, а в Am – to go through with smth
В Been существительное vacation обычно означает студенческие каникулы. В
Am vacation употребляется для обозначения любого длительного отдыха. Такое
употребление становится все более популярным и в Been.
5.Говоря о здоровье, американцы употребляют прилагательное sick:
B Been в этой ситуации используются и sick и ill, но sick употребляется в роли
определения к существительному, а ill обычно является именной частью составного именного сказуемого.
7. Для выражения согласия в Been обычно употребляют certainly, of course, а в
Am – sure или surely.
8.В значении «сдавать экзамен» в обоих вариантах употребляются выражения to
take an exam и to do an exam. Кроме того, в Been используется выражение to sit
an exam.
9.Аттестат о среднем образовании в Великобритании называется the General
Certificate of Secondary Education (GCSE), а в США — a high school diploma.
10.Глагол to bath [ba:O] в значении «мыться (обычно в ванной)» встречается
только в официальном Been и вообще не употребляется в Am. В разговорной
речи обычно употребляются выражения to have a bath (Been) и to take a bath
(Been/Am). В Am в этом случае употребляется глагол to bathe [beio].
9.Основные понятия дискурс-анализа.
Понятие «дискурс» (от англ. и франц. discourse – рассуждение, речь, беседа, разговор), как было сказано выше, широко представлено в рамках гуманитарных
наук – философия, психология, эпистемология, социология, лингвистика, семиотика, этнография, нарратология, культурология – все эти науки активно используют данный метод. Существует большое количество разнообразных исследований как в отечественной, так и в зарубежной науке, построенных на основе дискурсивного анализа. Другое дело, что многообразие трактовок порождает серьезную неразбериху и затрудняет определение проблемного поля и ключевого
понятия, вокруг которого построен метод.
В настоящее время известно более двух десятков различных определений понятия «дискурс». Следствием этого являются трудности с определением позиции
исследователя, работающего в рамках данного направления. При разборе методики проведения дискурсного анализа рассмотрим следующие определения понятия «дискурс»:
1. система ограничений, которые накладываются на неограниченное число
высказываний в силу определенной социальной или идеологической позиции;
2. система утверждений, конструирующих объект;
3. текст, состоящий из коммуникативных единиц языка – предложений и
их объединений в более крупные единства, находящиеся в смысловой
связи, что позволяет воспринимать его как цельное образование;
4. существенная составляющая социокультурного взаимодействия, характерными чертами которого являются интересы, цели и стили;
5. категория речи, представленная в виде устного или письменного речевого произведения, относительно завершенного в смысловом и структур-
ном отношении, длина которого потенциально вариативна: от синтагматической цепи свыше отдельного высказывания до содержательно-цельного
произведения (рассказа, беседы, описания, инструкции, лекции);
6. социальный диалог, происходящий посредством и через общественные
институты между индивидами, группами и организациями, а также между
самими социальными институтами, задействованными в этом диалоге;
7. «тексты и беседы, включенные в социальную практику»;
8. «текст, погруженный в контекст языкового общения и взаимодействия, не абстрагированный от множества коммуникативно-прагматических факторов, таких как целеустановка, ожидание, модели своих партнеров по общению, место и время коммуникативного события с точки зрения каждого из коммуникантов».
Большое количество фиксирующихся на различных признаках понятия определений актуализирует ряд дискуссий относительно того, что же все-таки считать
предметом анализа: устную (т.е. транскрипты естественно протекающей речи)
или письменную речь. В настоящее время существуют два направления анализа
дискурса, соответственно рассматривающих в качестве предмета анализа продукты устной и письменной (научные статьи и исследования, художественные и публицистические произведения) речи. Многие исследования носят перекрестный характер, когда в качестве исследовательских материалов используются как продукты непосредственного речевого взаимодействия, так и письменные тексты. Ван Дейк в своих работах разных лет и обобщающей статье описывал как минимум четыре уровня анализа дискурсов – как конкретный разговор,
тип разговора, жанр, социальная формация.
Методика дискурсивного анализа медиа-текстов, изложенная ван Дэйком, повлияла на многие исследования материалов медиа. Поэтому подробное рассмотрение ван Дэйком последовательной схемы дискурсивного анализа газетных
публикаций (новостей) представляется весьма полезным. Ван Дэйк предлагает
начать дискурсивный анализ с изучения структуры текста. Автор считает, что
темы медиа-текстов обычно организуются посредством абстрактной схемы, состоящей из согласованных
категорий и называемой
макроструктурой.
Эта
иерархическая схема состоит из таких согласованных категорий, как: Заголовок,
Краткий обзор, Основное событие, Контекст и История события.
ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ
Дискурс – социальный диалог, происходящий посредством и через общественные институты между индивидами, группами и организациями, а также между
самими социальными институтами, задействованными в этом диалоге
Дискурс-анализ – способ понять «замысел» текста», тот набор идей и представлений, с помощью которого автор объясняет и формирует реальность.
Единица дискурс-анализа – высказывание, которое содержит в себе интригу,
вне зависимости от того, выражено ли оно последовательностью слов или предложений.
Интрига сообщения – совокупность упорядоченных «фактов», выраженных
словами, фразами, предложениями, последовательность которых создает эффект
открытости, недосказанности, необходимости дальнейшей работы по смыслообразованию, разрешению поставленных вопросов.
Локальная взаимосвязь текста – связь отдельных частей текста друг с другом.
Одно из основных условий локальной взаимосвязанности текстов –их утверждения должны ссылаться на имеющие отношение к ним факты, например с помощью согласования времени, условий, причин, обстоятельств.
Метафора – определение некоего предмета, явления, события через характеристики другого, не эквивалентного ему явления, события. «Мощный как ураган»,
«сильный как слон», «хрупкий как стекло» – все эти высказывания являются метафорами.
Парафраз – разные виды переработки текста: подробное объяснение краткого
текста, сокращённое изложение большого текста, упрощённое изложение трудного для понимания текста с краткими разъяснениями.
Подоплека – действительная, но скрытая причина каких-нибудь действий, событий.
Семантика
текста – направление, рассматривающее содержательную сто-
рону текста, структурирование смыслов, выраженных открыто, явно или не выраженных прямо; скрытых.
Спецификация текста – перечисление подробностей, на которые необходимо
обратить особое внимание.
Стиль – совокупность приёмов использования языковых средств, применяемых в медиа-текстах; система выразительных средств языка, которую принято
употреблять в определенной коммуникативной сфере.
Фрейм – центральная организующая идея, дающая определенный смысл событию, явлению, выступающая как некая не всегда прямо проговариваемая интерпретационная схема, позволяющая локализовывать, воспринимать, идентифицировать и обозначать события, в которых прямо или косвенно участвуют субъекты. Фрейм выступает как обладающий определенной самостоятельностью,
внутренне относительно завершенный элемент дискурса.
10.Парадигматические отношения в лексической системе английского
языка.
Языком называют определённый код, систему знаков и правил их употребления. Эта система включает единицы разных уровней: фонетического, морфологического, лексического и синтаксического.
Под речью понимают деятельность людей по использованию языкового кода,
употреблению знаковой системы, речь – это язык в действии. В речи единицы
языка вступают в различные отношения, образуя бесчисленные множества комбинаций. Речь всегда развёртывается во времени, она отражает особенности говорящего, зависит от контекста и ситуации общения.
Продуктом речевой деятельности становятся конкретные тексты, создаваемые
говорящими в устной или письменной форме. Если язык существует независимо
от того, кто на нём говорит, то речь всегда привязана к говорящему..
Элементы языка находятся друг с другом в двух кардинальных типах отношений: синтагматических и парадигматических.
В процессе изучения языка, язык расслаивается на подсистемы все меньших рангов вплоть до микросистем. Самые крупные подсистемы называют ярусами
уровнями языка. В большинстве языков их 4: фонетико-фонологический, морфологический, лексический, синтаксический. Требованиям ярусов эти подсистемы отвечают потому, что структурно-функциональные единицы, которыми
они представлены, находятся между собой в иерархических отношениях. Такой
тип отношений, естественно, присущ и самим ярусам, что дает основания рассматривать язык как систему систем.
Между языковыми единицами одного уровня (словом и словом, морфемой и
морфемой, фонемой и фонемой) существуют отношения двух видов — парадигматические и синтагматические.
Парадигматические отношения — это отношения взаимной противопоставленности в системе языка между единицами одного уровня, так или иначе связанными по смыслу.
На этих отношениях основываются парадигматические ряды (парадигмы) типа
dog - dogs .
Грамматическая падежная парадигма, в которой противопоставлены друг другу
морфемы; talk – talks - talked (грамматическая парадигма, друг другу противопоставляются окончания); sparrow – crow и т. д. (лексическая парадигма, друг
другу противопоставлены слова, обозначающие птиц).
Синтагматические отношения можно определить как отношения сочетаемости элементов одного уровня в речевой цепи, т.е. сочетание фонем с фонемами,
морфем с морфемами и т.п.
Один элемент и другой элемент вместе, рядом, один за другим, образуя ленту,
цепь однопорядковых элементов определенной протяженности.
Примеры синтагматических отношений:
1) с-r-o-w, cr-ow (фонетико-фонологический уровень);
2) cat-s, write-s (морфологический уровень);
3) dark-ness, agree-ment (словообразовательный подуровень);
4) high mountain, high building, high tree (лексический уровень);
5) The mountain is high (синтаксический уровень).
11.Эквивалентность в языке и речи.
Одна из главных задач переводчика заключается в максимально полной передаче
содержания оригинала, и, как правило, фактическая общность содержания оригинала и перевода весьма значительна.
Следует различать потенциально достижимую эквивалентность, под которой понимается максимальная общность содержания двух разноязычных текстов, допускаемая различиями языков, на которых созданы эти тексты, и переводческую
эквивалентность реальную смысловую близость текстов оригинала и перевода,
достигаемую переводчиком в процессе перевода. Пределом переводческой эквивалентности является максимально возможная (лингвистическая) степень сохранения содержания оригинала при переводе, но в каждом отдельном переводе
смысловая близость к оригиналу в разной степени и разными способами приближается к максимальной.
Понятие динамической эквивалентности введено в лингвистику американским
учёным Ю. Найдой.
Обычно эквивалентность перевода устанавливается путем сравнения исходного
текста с текстом перевода. Ю. Найда предлагает сравнивать реакции получателя
переводного текста и получателя текста на исходном языке (т. е. реакцию того,
кто получает сообщение через переводчика и того, кто получает текст непосредственно от носителя исходного языка). Если эти реакции в своих существенных
чертах (как в интеллектуальном, так и эмоциональном плане) эквивалентны друг
другу, то текст перевода признается эквивалентным исходному тексту. Следует
подчеркнуть, что под эквивалентностью реакций подразумевается их сходство,
но отнюдь не тождество, которое, совершено очевидно, является недостижимым
в силу различий этнолингвистического, национально-культурного плана между
представителями различных языковых общностей.
Понятие динамической эквивалентности в принципе соответствует понятию
функциональной эквивалентности, выдвинутому советским лингвистом А.Д.
Швейцером: «Переводя исходное сообщение на другой язык, переводчик соизмеряет внеязыковую реакцию на переведенное сообщение со стороны его получателя с реакцией на исходное сообщение получателя, воспринимающего его на
исходном языке» Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М.: Воениздат, 1973.
Очевидно, что проблема достижения эквивалентной реакции у получателя перевода самым непосредственным образом связана с проблемой передачи содержания исходного текста. Это обусловливает необходимость уточнить, из каких элементов оно складывается. А.Д. Швейцер выделяет четыре таких элемента:
- денотативное (т. е. предметно-логическое) значение, связанное с обозначением тех или иных предметных ситуаций;
- синтаксическое значение, определяемое характером синтаксических связей
между элементами высказывания, т. е. его синтаксической структурой;
- коннотативное значение, т. е. созначение, определяемое функционально-стилистической и экспрессивной окраской языкового выражения;
- прагматическое значение, определяемое отношением между языковым выражением и участниками коммуникативного акта (т. е. тем субъективным отношением к языковым знакам, к тексту, которое неизбежно возникает у людей, пользующихся языком в процессе коммуникации) Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М.: Воениздат, 1973.
Важное место в концепции А.Д. Швейцера занимает понятие коммуникативной
установки и функции речевого произведения. Коммуникативная установка определяется целью, которую преследует автор высказывания. «Этой целью может
быть простое сообщение фактов, стремление убедить собеседника, побудить его
к определенным действиям и др. Коммуникативная установка определяет как
выбор тех или иных языковых средств, так и их удельный вес в рамках того или
иного высказывания.
Рассматривая речевой акт под углом зрения его коммуникативной установки,
можно выделить в нем ряд функциональных характеристик, учет которых имеет
первостепенное значение для процесса перевода» Швейцер А.Д. Перевод и лингвистика. М.: Воениздат, 1973. Для описания этих характеристик А.Д. Швейцер
использует классификацию функций речи, созданную Р. Якобсоном:
1) «референтная» или «денотативная функция» - описание предметных ситуаций;
2) «экспрессивная функция», отражающая отношение говорящего к высказыванию;
3) «поэтическая функция», акцентирующая внимание участников речевого акта
на форме речевого высказывания (т. е. случаи, когда языковая форма высказывания становится коммуникативно существенной);
4) «металингвистическая функция» (когда ранг смысловых элементов приобретают те или иные свойства данного языкового кода; например, когда мы имеем
дело с каламбурами);
5) «фатическая функция», связанная с установкой и поддержанием контакта
между коммуникантами.
В речевом произведении, как правило, представлено несколько функций, причем
роль этих функций неодинакова. Элементы языка, воплощающие доминирующую функцию, называются функциональной доминантой. От одного речевого
произведения к другому, от текста к тексту меняются функции и соответственно
функциональные доминанты. Исходя из этого, перевод рассматривается как процесс поиска решения, отвечающего определенному набору варьирующихся
функциональных критериев.
Изучение специфики устного перевода осуществляется по трем основным
направлениям. Первый аспект исследования занимается факторами, влияющими
на извлечение переводчиком информации, содержащейся в оригинале. Устный
перевод - это перевод устной речи на ИЯ, восприятие устной речи отличается
кратковременностью, одноразовостью и дискретностью, в связи с чем извлечение информации в процессе перевода осуществляется иначе, чем при зрительном
восприятии текста. Полнота понимания зависит от ритма, паузации (количества
и продолжительности пауз), и темпа речи; извлечение информации происходит
в виде отдельных порций по мере развертывания цепочки языковых единиц в
речи оратора, восприятие осуществляется на основе «смысловых опорных пунктов». Переводчик прогнозирует последующее содержание текста на основе уже
воспринятых «квантов» информации, уточняя свой прогноз в процессе дальнейшего восприятия, что предполагает накопление и удержание в памяти предыдущей информации. Теория устного перевода описывает психолингвистические
особенности и лингвистические предпосылки вероятностного прогнозирования
при переводе, его зависимость от относительной смысловой самостоятельности
минимальных речевых отрезков в разных языках, а также характер потерь информации при восприятии на слух значительных отрезков речи. Описываются
также факторы, компенсирующие такие потери: знание предмета и обстановки
речи, позволяющее догадываться о содержании пропущенного, интонация, эмоциональная окраска речи и т.д.
Второй аспект изучения устного перевода связан с рассмотрением его как особого вида речи на ПЯ. Теория устного перевода описывает специфику устной
речи переводчика, отличающейся от обычной «непереводной» речи. Существование отличительных черт обусловливается тем, что речь переводчика ориентирована на оригинал и формируется в процессе перевода. При синхронном переводе процесс говорения протекает параллельно процессу аудирования (восприятия речи оратора), хотя часть перевода «проговаривается» и в паузы в речи Источника. Важный аспект лингвистического описания синхронного перевода заключается в выявлении размеров (длительности) минимального интервала
между началом порождения отрезка оригинала и началом перевода этого отрезка. Величина такого интервала определяется двумя рядами языковых факто-
ров. Во-первых, она зависит от особенностей структуры ИЯ, которые обусловливают длину сегмента речи, в пределах которого снимается многозначность составляющих его единиц. Для многих языков такой сегмент чаще всего включает
структурную основу предложения SPO (субъект - предикат-объект) и, в первую
очередь, глагол-сказуемое. Нередко переводчик вынужден задерживать начало
перевода, ожидая появления глагола в высказывании оратора. Во-вторых, величина интервала отставания зависит и от некоторых особенностей структуры ПЯ,
определяющей степень зависимости формы начальных элементов высказывания
от его последующих элементов. Например, при переводе на английский язык
начала русского предложения «Дружбу с Советским Союзом... (мы глубоко ценим)» переводчику придется ждать, пока Источник произнесет подлежащее и
сказуемое, чтобы начать переводить: We highly appreciate our friendship... В то
же время, переводя это же предложение на немецкий язык, он мог бы начать перевод после первых же слов: Die Freundschaft mit der Sowjetunion... На величину
интервала отставания влияет и существование в синонимичных высказываний,
различающихся по структуре. Вместо того чтобы ожидать появления в русском
высказывании подлежащего и сказуемого, переводчик на английский язык мог
бы сразу перевести начало предложения как The friendship with the Soviet Union,
рассчитывая, что сможет применить в переводе иную структуру, например: is of
great value to us.
В рамках специальной теории устного перевода отмечается и ряд других особенностей речи переводчика. Сюда относится более медленная артикуляция, связанная с так называемыми хезитационными паузами, колебаниями в выборе вариантов, приводящими к резкому увеличению (в 3 - 4 раза) интервала отставания
перед ошибочными вариантами, а также общей продолжительности пауз по отношению к чистому звучанию речи. Речь переводчика менее ритмична, переводчик-синхронист часто говорит в повышенном темпе, стараясь быстрее «проговорить» уже понятое, а при последовательном переводе темп речи значительно
снижается, поскольку переводчик при этом разбирается в своей записи, восстанавливая в памяти содержание оригинала. Особое внимание в теории устного
перевода уделяется нормативным требованиям к речи переводчика, выполнение
которых в экстремальных условиях синхронного и последовательного перевода
требует особых усилий: обеспечению четкой артикуляции, равномерного ритма,
правильной расстановки акцентов, обязательной смысловой и структурной завершенности фраз и других элементов «подачи» перевода, обеспечивающей его
полноценное восприятие слушателями. Центральным аспектом изучения устного перевода является рассмотрение его как особого вида перевода, т.е. в противопоставлении переводу письменному. Здесь специальная теория устного перевода выявляет как количественные, так и качественные особенности. В синхронном переводе объем (число слов) текста перевода зависит от длины переводимых отрезков речи. При переводе коротких фраз количество слов в синхронном переводе, в среднем, больше, чем в письменном, за счет большего числа элементов описания, пояснения. При переводе длинных фраз эти величины выравниваются, а при переводе абзацев и более крупных отрезков текста синхронный
перевод оказывается менее многословным как за счет сознательной компрессии
(сжатия) текста в процессе перевода, так и вследствие некоторого количества
пропусков. Уменьшение объема текста перевода по сравнению с письменным
переводом того же оригинала отмечается во всех случаях и при последовательном переводе. Число пропусков возрастает с увеличением темпа речи оратора.
Поэтому особое внимание теория устного перевода уделяет причинам, способам
и пределам речевой компрессии. Необходимость компрессии определяется тем,
что условия устного (особенно синхронного) перевода не всегда позволяют передавать содержание оригинала так же полно, как при письменном переводе. Вопервых, при быстром темпе речи оратора переводчику трудно успеть произнести
полный текст перевода. Во-вторых, скорость речемыслительного процесса у
каждого переводчика имеет свои пределы, и он часто не может говорить так же
быстро, как оратор. В-третьих, поспешное произнесение речевых высказываний
нередко сказывается на их правильности и завершенности, в результате чего
нарушается их восприятие Рецептором перевода и весь процесс межъязыковой
коммуникации. Речевая компрессия при устном переводе - задача далеко не про-
стая. Речь идет не просто о пропуске части оригинала, а о таком сжатии переводимого сообщения, при котором сохраняются все важные элементы смысла.
Компрессия становится возможной благодаря информационной избыточности
речи. В высказывании часто имеются элементы информации, дублирующие друг
друга, и при переводе некоторые из них можно опустить, сохранив содержание
сообщения. Например, если переводчик полностью перевел вопрос «Когда
начнется осуществление этого плана?» и ему предстоит перевести ответ «Осуществление этого плана начнется в 1990 году», то он может сжать его до «в девяностом». В высказывании может иногда содержаться побочная информация
(формулы вежливости, случайные замечания, отклонения от темы), опущение
которой не помешает реализации главной задачи общения. В ряде случаев ситуация общения делает необязательной передачу какой-то части информации в
словесной форме и допускает, таким образом, сокращение информации при переводе.
Компрессия сообщений при переводе представляет собой переменную величину.
Она зависит от темпа речи оратора и от соотношения структур ИЯ и ПЯ. Теория
устного перевода описывает приемы речевой компрессии для каждой пары языков при помощи как структурных, так и семантических преобразований. Наиболее типичными способами компрессии являются синонимические замены словосочетаний и предложений более краткими словами, словосочетаниями и предложениями, замена полного наименования организации, государства и т.д. аббревиатурой или сокращенным наименованием (The United Nations - ООН), замена
сочетания глагола с отглагольным существительным на одиночный глагол, обозначающий то же действие, процесс или состояние, что и заменяемое существительное (to render assistance - помогать), опущение соединительных элементов
в словосочетании (the policy pursued by the United States - политика США), замена придаточного предложе-ния причастным или предложным оборотом
(When I met him for the first time - при первой встрече с ним) и т.д. При быстрой
речи оратора применение различных способов речевой компрессии может сокращать текст перевода на 25 - 30% по сравнению с письменным переводом того же
оригинала.
Важным разделом теории устного перевода является изучение характера эквивалентности, достигаемой в различных типах такого перевода. Как уже указывалось, при устном переводе иногда происходит потеря информации, по сравнению с уровнем эквивалентности, устанавливаемым при письменном переводе.
Наблюдаемые отклонения сводятся к пропускам, добавлениям или ошибочным
заменам информации, содержащейся в оригинале. Каждый вид отклонения
включает более мелкие категории, различающиеся по степени важности непереданной или добавленной информации. Пропуски включают: 1) пропуск малозначительного отдельного слова, в основном эпитета; 2) пропуск более важных и
крупных единиц, связанный с непониманием переводчиком части текста; 3) пропуск части текста в связи с перестройкой структуры текста при переводе; 4) пропуск значимой части текста в связи с отставанием перевода от речи оратора. Добавления классифицируются по характеру добавленных избыточных элементов:
отдельные определители, дополнительные разъяснения, уточняющие связи
между высказываниями и пр. И, наконец, ошибки разделяются по степени важности: небольшая ошибка в переводе отдельного слова, грубая смысловая
ошибка при переводе от-дельного слова, небольшая ошибка в связи с незначительным изменением структуры, грубая смысловая ошибка при значительном изменении структуры и т.д. При оценке качества устного перевода учитывается
специфика устной формы коммуникации: при непосредственном контакте коммуникантов установление эквивалентности на более низком уровне в ряде случаев не препятствует их взаимопониманию, что в определенной степени компенсирует потери информации в процессе устного перевода. Указанные два способа
классификации переводов (по характеру переводимого текста и по форме восприятия оригинала и создания текста перевода) основаны на разных принципах,
и выделяемые в каждой из них виды перевода, естественно, не совпадают. Теоретически, любой тип текста может быть переведен как устно, так и письменно.
Практически, однако, специфика устного перевода налагает определенные ограничения на степень сложности и объем переводимых текстов, что в определенном отношении связано и с их функционально-жанровой характеристикой. Произведения художественной литературы, в целом, не переводятся устно, хотя отдельные цитаты из таких произведений могут приводиться в устных выступлениях и переводиться синхронно или последовательно. Обеспечение художественно-эстетического воздействия в устном переводе с его жесткими темпоральными рамками является весьма сложной задачей, особенно если цитируются
поэтические произведения, перевод которых неизвестен переводчику заранее.
Не переводятся устно и большие по объему произведения информативных жанров, поскольку продолжительность устного перевода ограничена не только возможностями перевода, но и кратковременностью устной коммуникации вообще:
физически невозможно говорить, слушать и запоминать беспрерывно на протяжении длительного периода времени.
12. Стратегии и тактики английской вежливости.
Особенности речевого этикета англичан.
В английском речевом этикете существуют достаточно эффективные приемы, с помощью которых реализуется принцип вежливости в вопросительных
речевых актах. Во-первых, вежливость требует соблюдения определенных ограничений, связанных с тематическим содержанием вопроса. Так, при обращении
человека младшего возраста к старшему или при далекой социально-психологической дистанции нужно избегать вопросов, которые касаются личной жизни собеседника, его возраста, семейного положения, доходов, рода занятий, оценок
других людей. В таких ситуациях адресат имеет право давать непрямые ответы,
например: Where would you go? - I know a place. Во-вторых, при выборе формы
вопроса, уместной в определенном коммуникативном контексте, необходимо
принимать во внимание прагматический потенциал разных типов вопросительных высказываний, который является следствием их грамматической семантики.
Таким образом, анализ разных типов вопросительных речевых актов, в которых
реализуется принцип вежливости, необходимо проводить с учетом коммуникативного контекста, который включает такие признаки ситуации общения, как
статус коммуникантов, степень социально-психологической дистанции и условия общения.
Существуют следующие языковые средства выражения вежливости в вопросительном речевом акте:
- лексические;
- грамматические;
- синтаксические.
Лексические средства выражения вежливости включают слова, которые имеют
иллокутивную силу речевого акта просьбы (to ask, to beg, to beseech), речевого
акта совета (to advise, to counsel, to recommend), речевого акта разрешения и запрета (to allow, to let), модальные глаголы (can, may), глаголы и модальные соединения, которые выражают благодарность и извинение, диминутивы (just, a
bit, a little), союз but, наречие please (добавляется к просьбе, приглашению), лексические единицы you know, you see.
В корпус лексических средств выражения вежливости входят обращения, которые чаще употребляются при общении с малознакомыми людьми или при наличии значительной психологической дистанции между коммуникантами. В английском
языке
существуют
следующие
вежливые
формы
обраще-
ния: sir, madam, miss, lady, gentleman, father, doctor, разные формы обращений к
духовным лицам.
В целом, следует отметить, что употребление обращений, в том числе и
нейтральных, выраженных именами собственными, имеет значительную коммуникативную нагрузку. Обращение призвано предоставить оттенок вежливости
извинению, отказу в просьбе, несогласие с мнением адресата.
Принцип вежливости в вопросительном предложении обусловливается, прежде
всего, возможностью говорящего брать на себя инициативу и, таким образом,
словно, контролировать действия слушателя. В некоторых случаях некорректно
поставленный вопрос может поставить адресата в неудобное положение, выход
из которого иногда трудно найти. Вопрос вежливости или корректности в английском речевом этикете касается, главным образом, тематического содержания разговора в целом и вопросительного акта в частности. Не менее важным
является выбор вопросительной формы в коммуникативном контексте. В этом
случае необходимо учитывать прагматический потенциал разных типов вопросительных высказываний, который является следствием их грамматической семантики. В этом отношении наименее вежливыми являются приказные вопросительные предложения, такие как: Tell me!, I want you to tell me! Иногда такую
категоричность можно смягчить за счет конструкций типа Can/Could you
tell/give/help me? Такие высказывания рассматриваются как вежливые способы
получения информации, в частности во время общения незнакомых или малознакомых людей.
Прямые вопросы, как и приказные вопросительные предложения, побуждают
слушателя к соответствующей реакции. К тому же среди прямых вопросов особое место занимают отрицательно-вопросительные предложения. Таким образом, как правило, ожидается позитивная реакция со стороны слушателя, например, You know that I'm right?
Достаточно распространенной формой выражения вопросительного языкового
акта является разделительный вопрос, который структурно состоит из двух частей: в первой подается мнение говорящего о некотором положении дел, а во
второй - апелляция к слушателю, которая призывает его проявить свое отношение к рассуждению, которое было выражено в первой части. Необходимо отметить, что во время использования таких вопросов, важную роль играет тон говорящего, например, You know that I'm right, don't you?
В качестве эффективного способа реализации принципа вежливости выступает
также передача коммуникативного намерения в виде просьбы его осуществить.
Структурно такую просьбу можно передать с помощью отдельного высказывания, части высказывания и даже сложного предложения.
Обычное повествовательное предложение будет выглядеть не так резко, если его
подать в вопросительной форме, например: It would be better for you to go.
Wouldn't it be better for you to go?
Английские модальные глаголы would, could, might также смягчают вопрос,
просьбу и предположение английского языка. Вопрос с Shall I/we используются
для того, чтобы вежливо спросить об указаниях и принятых решениях, предложить помощь, предположить что-либо, например: What shall I do to help you?
В вежливых вопросах, просьбах и даже приказах часто используются следующие
речевые формулы: Will you…?, Would like …( + infinitive)?, If you would like…?,
Would you mind…?, Do you mind…?
C помощью будущего времени в английском языке можно корректно узнать о
планах других людей
Англичане часто начинают вежливый разговор вопросами о погоде. Они часто
употребляют выражение Excuse me перед тем, как побеспокоить кого-то
и Sorry после того, как это уже было сделано.
Если англичане не поняли сказанное, они часто переспрашивают, употребляя вопросительные предложения следующ типа: Sorry ?, What ?, I beg your pardon?
или Pardon me?
Таким образом, можно сделать вывод, что разнообразные вопросительные предложения английского языка являются источником английского речевого этикета,
поскольку именно в таких вопросительных актах реализуется принцип вежливости и корректности. Вежливые формы просьб, вопросов и даже приказов, в зависимости от коммуникативной ситуации могут содержать модальные глаголы, будущее время глагола, повествовательные и разделительные вопросы, прямые вопросы и приказные вопросительные предложения.
Языковая культура личности является надежной опорой в выражении мысли, передачи человеческих чувств. Владение нормами речевого этикета любого языка
- это свидетельство уровня образованности человека, его культуры. Уровень речевого этикета удостоверяет развитие интеллекта и высокой общей культуры
личности.
Следовательно, ситуации «вежливого контакта» между коммуникантами являются необходимой и важной составляющей процесса общения. В языке принцип
вежливости реализуются на уровне слова, словосочетания и контекста. Использование определенных средств этикетизации зависит от стратегий и тактик, которые говорящий избирает в зависимости от своей коммуникативной интенции.
Этикет и вежливость в современном английском языке реализуется через использование комплекса вербальных и поведенческих средств. С этикетизацией
английского языка связаны такие аспекты речевой вежливости, как стратегии:
понимание, ответы, инициирования коммуникации, попытки не навязывать собственное мнение адресату, а также маскировка негативной мысли, и привлечение
внимания собеседника.
Значимость интонации в процессе коммуникации.
Интонация тесно связана с эмоциональной речью, в которой с помощью своеобразного интонационного оформления передаются разные эмоциональные оттенки. Однако, кроме эмоционально насыщенной речи, она свойственна и эмоционально нейтральной речи, в которой степень эмоциональности является незначительной. Интонация эмоционально нейтральной речи и дает возможность
установить определенные критерии интонационного построения речи в целом,
определить функции языковой интонации.
Много противоречивых вопросов в области интонации находят свое решение,
когда интонация рассматривается не как изолированный феномен и не как дополнительный раздел в фонетике или синтаксисе, а как равноправное языковое
средство, которое участвует у передачи смысловой стороны высказывания как
основной единицы языкового общения.
Л.Р. Зиндер, выделяя две функции интонации (коммуникативную и модальную),
предлагает считать единственной коммуникативной функцией все то, что связывает интонацию со смысловым и синтаксическим строем. Н.Д. Светозарова в
рамках коммуникативной (вслед за Л.Р. Зиндером) функции выделяет четыре самостоятельные:
1. организация и членение речевого потока;
2. выражение степени связи между единицами членения;
3. оформление и противопоставление типов высказываний;
4. репрезентация отношений между элементами интонационных единиц.
Очевидно, что степень вариативности функциональной нагрузки интонации
чрезвычайно высока, потому представляется целесообразным выделить 4 основных функции интонации:
1. структурно-организационная - объединение предложений на уровне текста
с дальнейшим членением речевого потока на синтагмы;
2. коммуникативная - участие интонации в оформлении и противопоставлении
коммуникативных типов высказываний (вопрос, сообщение, побуждение);
3. логическая - интонационное выделение коммуникативно насыщенной части
высказывания, которое реализуется на уровне актуального членения предложения;
4. эмоционально-модальная, которая заключается в способности интонации
выражать экспрессивно-эмоциональные и волюнтативно- коннотативные особенности предложения.
Таким образом, проведенное исследование теории интонации позволяет утверждать, что она представляет отдельный уровень в иерархической системе языка,
однако она связана с синтаксическими и лексико-семантическими средствами.
Она выражает структурную целостность высказывания (предложение), его завершенность или незавершенность, коммуникативный тип высказывания и его
разновидности рассказ, вопрос, объяснение, возглас, побуждение, ответ, просьба
в форме вопроса, а также характер эмоциональной окраски языкового текста.
Интонационные модели вежливого общения на английском языке.
В своем исследовании А.Ю. Цымбал проводит интонационный анализ формул
вежливости, указывая, что для речи носителей английского языка характерно использование разнообразных формул приветствия: от неформального “Hi” выражающего близкие, непринуждённые отношения и широко распространенного
среди молодёжи, до более нейтрального “Hello”, формального “Welcome”, а
также такого универсального приветствия, как “Good Morning”. Наиболее типичным для приветствия “Hi” является использование высокого нисходящего
тона. Приветствие “Hello” звучит в двух вариантах: низкий восходящий и низкий
нисходящий (low rise и low fall). Приветствие с указанием времени произносится
с восходящей интонацией (high rise): Good ?morning every?one.
Формулы самопредставления также интонационно представлены в этикете англичан. Фраза, предшествующая самопредставлению в речи носителей английского языка, произносится нисходящим тоном (low fall): Let me intro? duce
my\self. Далее оратор сообщает свое имя, используя низкий восходящий тон (low
rise): My ? name is ? Jason Pf? lueger . В этой ситуации возможно также употребление среднего ровного тона (mid level tone), за которым может следовать уточнение, оформленное тоном (low fall), или уточнение, интонационно оформленное как простое повествовательное предложение: I am ? Alex > ¦ I am a \ senior
или I am a ? senior major in ? chemistry and ? also the ? president of the v ? chem
? society.
Тема беседы в речи носителей английского языка реализуется с помощью разнообразных интонационных формулы, оформляемых следующими тонами: низким
восходящим и низким нисходящим (low rise, low fall), реже средним ровным тоном и нисходяще-восходящим (mid level tone, fall-rise). Формулы представления
темы беседы в речи англичан можно условно разделить по лексическому составу
на следующие группы:
1. Фразы, используемые говорящим с целью рассказать о чем-либо. Носители
английского языка весьма активно используют фразы, относящиеся к разговорному языку, для того, чтобы рассказать кому- либо о том, что говорящий планирует делать в момент речи или в ближайшем будущем: To? day I'm gonna be ?
talking about fo? rensic psy? chology¦;
2. Фразы, выражающие намерение говорящего, представленные структурой
“would like to do”, указывающей на желание сделать что- либо в момент речи или
в ближайшем будущем и выраженной сочетанием глагола с инфинитивом с частицей “to”. В таких фразах интонационно выделяется наиболее значимое слово,
на которое приходится терминальный тон. В первом примере низкий нисходящий (low fall), во втором средний ровный тон (mid level tone). Употребление
(mid level tone), как правило, свидетельствует о том, что говорящий сообщил не
всю ключевую информацию: I'd like to ?tell you about the>work that I was doing.
В определенные моменты коммуникации или в конце общения коммуниканты
подводят итоги, либо высказываются с целью обобщения содержания беседы.
Интонация фраз такого речевого подведения соответствует интонации повествовательного предложения и терминальным тоном является низкий нисходящий
(low fall): This was our ?journey >through nano?particle ?re-crystalli\zation. После этого, как правило, следует имплицитное прощание в виде заместительного
использования фраз благодарности. Выражения усиленной благодарности, используемые в конце беседы, оформляются носителями английского языка низким нисходящим тоном: So \thank you very much.
13. Основные понятия прогматики. Теория речевых актов.
Использование языка в коммуникативном процессе изучает лингвистическая
прагматика. Описывая язык в его использовании (language in use,
Sprachverwendung), она стремится выявить и сформулировать правила, соблюдение которых обеспечивает успешность(удачность) коммуникативных актов и
дискурса. Её интересуют также причины коммуникативных неудач. Её как
одну из областей лингвистики интересуют не сами по себе речевые акты и речевые интеракции, а регулярные соответствия между теми или иными языковыми
объектами и теми или иными параметрами коммуникативных событий. По своему пафосу прагмалингвистика приближается к социолингвистике (не случайно
в американской науке первая дисциплина часто отождествляется со второй). Такие коммуникативные единицы, как речевой акт, речевой шаг, речевой ход и речевая интеракция, выделяемые при прагмалингвистическом анализе коммуникативного события любого жанра, имеют социальное, общественное предназначение.
Говорящий должен считаться с этнокультурными и социальными нормами, не
прибегая к прямому упоминанию предметов и действий, которые относятся к
числу табуированных. Он отыскивает более приемлемые формы высказываний,
отдавая себе отчёт, что не каждый собеседник нормально реагирует на шутку,
иронию или на неприкрытую лесть, что достижению успеха в коммуникации часто вредят фамильярность, циничность, грубость, хамство. В выборе форм выражения ему приходится считаться с принципом кооперации, сознательно нарушая
в определённых случаях те или иные его постулаты. Так, например, говорящий
в беседе с ограниченным, тупым человеком нередко вполне сознательно, только
ради того, чтобы избежать скандала, не следует постулату качества / истинности
(“Говори то, что ты считаешь истинным”) и не акцентирует умственных качеств
собеседника. Воздействие на форму высказывания оказывают и особенности
грамматического строя используемого языка.
Иными словами, актуальное высказывание не есть выражение исходной мысли.
В нём таится множество скрытых смыслов, недомолвок, намёков. Именно поэтому так труден процесс понимания письменного текста (например, научного,
публицистического и в особенности художественного). Ещё больше трудностей
таит в себе понимание высказываний собеседника в повседневной устной коммуникации, где часты недомолвки и возможно использование неречевых знаков.
Человеческая коммуникация вообще и языковая коммуникация в частности подчиняются тем конвенциям (условностям), которые приняты в данной этнической культуре или в данном социальном коллективе в данную историческую
эпоху.
Взаимодействие коммуникантов в диалоге регулируется целым рядом прагматических правил, которые могут формулироваться в виде постулатов. Так, Г.П.
Грайс (H.P. Grice) свой Принцип кооперации(сотрудничества) ради успеха в
диалогическом взаимодействии коммуникантов формулирует в виде четырёх постулатов (или максим):
1. Постулат количества передаваемой информации: Говори столько (т.е. не
меньше и не больше), сколько нужно, чтобы тебя поняли.
2. Постулат качества передаваемой информации: Говори только то, что ты
считаешь истинным.
3. Постулат релевантности / отношения к делу: Говори то, что относится к
делу.
4. Постулат способа передачи информации: Говори чётко, однозначно, не сумбурно.
Толкование нарушений тех или иных максим этого принципа позволяет обнаружить эксплицитно не выраженные коммуникативные импликатуры. Ср. вы-
шеприведённый пример нарушения максимы качества передаваемой информации с целью избежать прямого указания на глупость или невежество собеседника.
Коммуникативное взаимодействие регулируется также рядом других коммуникативных принципов (Принцип вежливости, Принцип великодушия, Принцип иронии и т.д.).
Во многом свойства коммуникативого взаимодействия зависят от личностных
качеств интерактантов. Говорящий может давать оценку своему высказыванию
как истинному или ложному, серьёзному или шутливому, указывать на наличие
его личного интереса (предрасположения, эмпатии) к своему собеседнику или
же к тому или иному участнику описываемой ситуации. Он может задавать
формы и стиль общения. Но вместе с тем он может быть или же не быть лидером
коммуникативного взаимодействия. Слушатель, интерпретируя высказывание,
опирается на правила вывода косвенных и скрытых смыслов, установления его
иллокутивной функции. Он тем или иным образом реагирует на воспринятое.
Итак, одного знания системы того или иного языка, его фонологических, грамматических и лексических правил мало для того, чтобы успешно общаться на
этом языке. Крайне необходимы очень хорошие знания из области прагмалингвистики, описывающий условия, конвенции и правила успешного коммуникативного взаимодействия, этнолингвистики (антропологической лингвистики,
или лингвистической антропологии) и социолингвистики, относящихся к данному этносу или этнографической группе, к данному социуму или социальной
группе. От человека, желающего успешно общаться с носителями другого языка
или с представителями иной социальной группы, требуется умение вживаться в
менталитет другого народа (этноса) или субэтноса, в менталитет его определённой социальной (сословно-классовой, профессиональной, конфессиональной,
поло-возрастной) группы.
Язык не просто замкнутая в себе система знаков, а система правил коммуникативного поведения человека в условиях определённой культуры и социума.
Теория речевых актов.
Одно из центральных понятий данного направления — речевой акт, рассматриваемый как элементарная единица речевого общения, «понимаемого как актуализация предложения, как форма проявления преимущественно межличностных
отношений». Теория речевых актов непосредственно занимается строением
речевых актов, анализом используемых в них языковых средств под углом зрения способа достижения человеком определенной цели; она исходит из того,
что основной единицей коммуникации является не предложение или какоелибо другое языковое выражение, а выполнение определенного рода действия,
такого, например, как утверждение, просьба, вопрос, приказание, выражение
благодарности, извинение, поздравление и т. п. Различные типы речевых актов, примеры которых были только что перечислены, называют обычно иллокутивными актами, противопоставляя их актам другого рода — перлокутивным. Перлокутивный акт — это то воздействие, которое данное высказывание
оказывает на адресата. При этом имеется в виду не сам факт понимания адресатом смысла высказывания, а те изменения в состоянии или поведении адресата,
которые являются результатом этого понимания.
Иллюстрацией перлокутивного акта может служить реакция (изменение в психологическом состоянии) адресата в случае не соблюдения адресантом норм
РЭречевой этикет(например, использование прономинальной ФО tú взамен вежливой формы usted).
Единицы РЭ, являющиеся в силу своей онтологии стереотипными, принимают
активное участие в организации акта коммуникации. Они могут выполнять в
диалоге функции введения в речевую коммуникацию например, формулы привлечения внимания и приветствия, обращения, поддержания процесса общения к примеру, формулы просьбы, совета, утешения и выхода из него формулы
прощания. Иногда редко одна и та же этикетная единица может выполнять в
неизменном виде как функцию вступления в акт речи, так и выхода из процесса
коммуникации. Возможна, например, реализация выражения Buenos días как в
начале, так и в конце диалога.
14. Заимствования в английском языке. Проблема ассимиляции заимствований.
Степень ассимиляции может быть весьма различной и зависит от того, насколько
давно произошло заимствование, произошло ли оно устным путем или через
книгу, насколько употребительно слово и т.д.
Примерами ассимилировавшихся заимствований могут служить разобранные
выше travelиsport, которые даже не ощущаются говорящими как иностранные, и
английской грамматической, фонетической и орфографической системам по
формообразованию, произношению и написанию, нейтральны стилистически и
могут образовывать производные или сложные слова, т.е. служить базой для словообразования.
Грамматически и стилистически заимствования используются в речи так же как
исконные английские слова. Глаголы включаются в систему стандартных английских глаголов, получая дентальный суффикс в прошедшем времени и причастии прошедшего времени: associated, exaggerated, accumulated, liberated,
radiated, ventilated, acted, corrected, confused, interfered, disturbed, conducted.
Существительные получают во множественном числе стандартные окончания:
eggs, gates, laws, knives, roots, sales, skins, snares, wings.
В современном английском языке только немногие заимствованные существительные сохранили флексию множественного числа, которую имели в том языке,
откуда пришли. Эти частично ассимилированные существительные воспринимаются в речи как слова иностранные и относятся к книжному стилю речи: agenda
пункты повестки заседания; desiderata пожелания (например, заказ на литературу), data данные; magi маги; radii радиусы; criteria критерии; crises кризисы; theses тезисы, диссертация.
Сохранения этих чуждых английскому языку морфем объясняется, вероятно,
тем, что люди, употреблявшие такие книжные слова, имели классическое образование и эти флексии были для них привычными.
Некоторые существительные имеют две формы множественного числа: исконную и английскую - formulas-formulae,indexes-indices,geniuses-genii.
Иногда две разных формы множественного числа дифференцируются семантически. Например, наряду с формой banditsсохраняется итальянская формаbanditti, когда речь идет о романтических разбойниках в сказке или оперетте.2
Широкоупотребительные слова имеют только одну форму множественного
числа - английскую: villas,spectators,circuses.
Полностью ассимилированные заимствования включаются в английскую словообразовательную систему со всеми теми способами и средствами словообразования, которые являются продуктивными.
Наречия с исконным английским суффиксом -ly, прилагательные на –ful и –less
и абстрактные существительные на -ness, -ship, -dorn и др. также свободно образуются от французских основ, как и от исконных: nicely, pleasantly, cheerful,
beautiful, powerless, gentleness, companionship и т.д.
Английские префиксы: un-,fore-,over-,be- могут присоединяться к основам заимствованных слов: unaidedunavoidable, unconcious, forecast, overcharge,
bepraise.
Слова, составленные из элементов, заимствованных из разных языков, или из
элементов, частично заимствованных, а частично исконных, называются гибридами (hybrids).
Например:
Beautiful (фр. корень+англ, суффикс)
Unmistakable (англ, префиксы+сканд. корень+лат. суффикс)
endearmerit (фр. преф. +англ.корень+фр. суффикс)
around (англ. преф.+фр. корень)
unable (англ. преф.+фр. корень)
blackguard (англ. корень+франц. корень)
partake (франц. преф.+сканд. корень).
Количество гибридов в английском языке значительно превышает их количество
в других языках.
Как видно из приведенных примеров, сочетания в гибридах могут быть самые
разнообразные, исконные аффиксы могут сочетаться с заимствованными корнями и, наоборот, заимствованными аффиксами, в одном и том же слове могут
одновременно наличествовать исконные и заимствованные и образованные аффиксы и т.д.
История фонетической ассимиляции тоже может быть различной. Если в английском языке уже были все звуки, из которых состоит заимствованные слово, то
оно воспроизводится довольно точно; если имелись какие-то звуки английскому
языку чуждые, каждый из них заменялся наиболее близким звуком английского
языка.
После полной фонетической ассимиляции слова в языке, все составляющие его
звуки претерпевают те же исторические изменения, что и соответствующие
звуки в исконных словах.
Фонетические изменения в заимствованном слове удобно проследить на истории
слова nature, латинского по происхождению и попавшего в английский язык из
французского. Прежде всего переместилось ударение с последнего слога на первый. В английском языке нет звука похожего на французский и и оно было заменено звукосочетанием. Из сочетания [tj] развилась африката [t∫]. В открытом
слоге под ударением долгое а переходит в [ei], в XV веке неударное [u] редуцируется в [э], а в XVIII в. [г] становится немым.
Следовательно, [na'turl– 'natur] - ['natiur] - ['nat∫ur] [I'm и furl - ['neit/эг] ['neitfa].
Не все заимствованные слова проходят фонетические изменения наравне с исконными; так, например, скандинавские заимствования не подверглись палатализации начального skперед гласными, так как их полная ассимиляция наступила позже и они сохранили [sk] нетронутым, т.е. оно не перешло в
[∫]:skin,skill,sky,scare,scout.
Они также сохранили конечное g:egg, drag, hug, leg, log, smug, stag.
Это обстоятельство повело к образованию таких дублетов как:
Исконное:
Заимствованное из скандинавского:
shirt рубашка
skirt юбка
shabby потрепанный
scabby шелудивый
shriek кричать
screech визжать
Значительной фонетической ассимиляции подверглись заимствования норманофранцузского периода. Они прошли через многие фонетические изменения,
например, через великий сдвиг гласных:
[i:]>[ai] - price, fine
[u:]>[au] - spouse.
Ударение в большинстве из них переместилось на первый слог: ′service,
′constant, ′pleasant, ′country, ′honour.
В разных частях речи перемещение ударения происходит с разной степенью полноты. Наиболее последовательно оно проходит в существительных и прилага-
тельных, за исключением тех, у которых первый слог был приставкой. Приставки оставались безударными, особенно, если они походили на английские
безударные приставки, т.е. нормы распределения ударений оказывались такими
же, как в исконных словах. Например: affairиexample.
У глаголов ударение было перенесено на первый слог далеко не во всех случаях.
Двусложные глаголы, оканчивающиеся на –sh и –er имеют ударение на первом
слоге: finish, punish, perish, enter, offer.
Ho: as'sure, at'tack, ac'cept, al'low, com'pare, des'cribe, es'cape, in'sist, ex'ist,
re'spect, la'ment.
Поэтому глаголы часто имеют иное ударение, чем существительные того же
написания:
convict сущ. con'vict глаг.
'conduct » con'duct »
contract » con'tract »
desertde'sert»
import»im'port»
frequent, прилаг.fre'quent»
В трехсложных глаголах ударение на последнем слоге сначала сохранилось, но
потом, с возникновением добавочного ударения на первом, отпало, предотвратив, однако, редукцию гласного в последнем слоге. Этим объясняется различие
в произношении некоторых глаголов и соответствующих им существительных и
прилагательных. Например:
['intimeit], глагол - ['intimit], прилаг.
['estimeitj, глагол - ['estimit], прилаг. и сущ.
Французские заимствования, проникшие в английский язык после 1650 года, ассимилировались мало и остаются иностранными и по своей орфографии и по
произношению. В них сохраняются: назализация гласных (restaurant), некоторые чуждые английскому языку согласные (rouge,regime) [ƺ], сохраняется ударение на последнем слоге (police) буквосочетание ch читается как по-францзуски
[∫] -machine,parachute, конечные et, ё и ё читаются как [ei] - (ballet).
Наименьшей орфографической ассимиляции подвергаются заимствования, попавшие в английский язык книжным путем. Основной группой таких книжных
заимствований являются латинские заимствования эпохи Возрождения. Не изменились по написанию и отличаются только по качеству звука, например такие
слова: actor, agenda, agressor, animal, axis, apparatus, conductor, circus, colour,
editor, error, factor, formula, motor, professor, vaporи т.д.
Ассимиляция большинства латинских заимствований этого слоя сводится к изменению артикуляции и потере или замене окончания и, разумеется, к подчинению грамматическому строю английского языка.
лат. forma англ. form
act us act
latum fate
actualis actual
agricultura agriculture
applicatio application
Интересно отметить, что латинские слова далеко не всегда заимствуются в своей
исходной форме. Так, например, от основы настоящего времени образованы:
include,induce; от 2-го причастия: contradict, conduct. Дат. падеж. множ.
числа:omnibusотomnis.
лат. mitto, missum
от основы наст. to permit
вр.
to admit
permission
от основы прич.
admission
to dismiss
лат. duco, ductum
от основы наст. to produce
вр.
to induce
to conduct
introductionproduction
от основы 2-го причастия
to introduce
Очень многие латинские причастия настоящего времени на –ent и на –ant становятся в английском языке прилагательными: ignorant, innocent, patient. Некоторые из них позднее становятся существительными: accident, incident, patient.
В XVIвеке слова заимствуются из латинского языка целыми словообразовательными гнездами: так, например, дают в английском языке широкие словообразовательные группы:
To, что в одном языке было средством словоизменения, в другом становится
средством словообразования, теряет грамматическое значение и приобретает
лексическое. Так, например, прилагательное на –ior всегда имеет значение сравнительности, так как происходит от латинской сравнительной степени: superior,
senior, inferior.
Таким образом, ассимилируясь в английском языке, некоторые слова не только
приобретали новую систему грамматических форм, но и нередко переходили в
другую часть речи. Примером тому являются также относящиеся к первому слою
латинских заимствований: street, mileиnoon. Street-stratavia мощеная дорога превратилась из причастия в существительное. Числительные mile и noon
стали существительными в результате развития первого элемента словосочетаний: milia passum тысяча шагов, и noon hora десятый час. Эти первые элементы после эллипса заменили все сочетание в целом.
Переход в другую часть речи наблюдается и в некоторых заимствованиях из
французского языка. Так, многие инфинитивы французских глаголов по своему
окончанию напоминали английские существительные и становились таковыми:
dinner обед; remainder остаток.
Заимствованные слова проходят сложный путь семантического развития. Так,
слово clerc из поздне-лат. clericus, из греч. Klerikôs значило в древнеанглийскомсвященник, в среднеанглийском грамотный человек, студент, чиновник и
ученый, а в новоанглийском конторский служащий -clerk.
При сравнении значений заимствованного слова с тем, какое оно имело в языке,
откуда оно пришло, обычно обнаруживается, что в заимствовавшем языке оно
сохраняет лишь часть своих значений, часто одно, и притом не основное, а производное, и нередко становится термином. Яркими примерами тому являются
заимствованные из русского sputnikиsoviet. Латинское alibi(в другом месте) в
английском и других языках, куда оно было заимствовано, становится юридическим термином (алиби). Французское слово marcher-ходить дает march-маршировать, термин первоначально военный.
Случаи, когда в заимствующем языке слово получает значение, которого оно вовсе не имело в языке, из которого пришло, представляют редкие исключения и
объясняются дальнейшим развитием значения в заимствовавшем языке, с утратой первоначального значения. Так, французское слово tenez держите употреблялось при игре в теннис и дало название этому виду спорта.
Среди давних заимствований нередко бывает и так, что слово, первоначально заимствованное как термин, в дальнейшем попадает в общелитературный язык и
получает более обобщенное значение. Таковы заимствованные из нормано-французского: aid, enemy, force, company, которые сначала были чисто военным терминами.
Таким образом общее положение о том, что в каждом языке, помимо общих законов, обусловливающих развитие языка, действуют еще и собственные внутренние законы его развития, определяющие его национальную специфику, в применении к заимствованиям в английском языке, можно было бы сформулировать
следующим образом:
Иноязычные слова, попадая в английский язык, постепенно ассимилируются в
нем, подчиняясь его грамматическому, фонетическому и семантическому строю.
Степень ассимиляции зависит от исторических условий развития каждого конкретного слова, т.е. от времени заимствования, характера заимствования, коммуникативной значимости слова и т.д.
Иноязычные заимствования являются одним из важных видов обогащения словарного состава английского языка. При изучении и анализе их внимание исследователя должно быть обращено не только на то, когда и из какого языка они
были заимствованы, но и на то, какую эволюцию проделали после заимствования
и какие вызвали изменения в словах, уже ранее существовавших в английском
языке.
Лексические сферы, в которых происходили в разные периоды заимствования из
тех или иных языков, оказываются показательными для тех экономических, политических, культурных и т.п. связей, которые существовали у английского
народа с народами носителями этих языков. Процессы ассимиляции этих слов
закономерны и обусловлены специфическими особенностями английского
языка.
Проблема ассимиляции заимствований.
Дублетаминазываются два или несколько слов, которые имеют общий корень и
общее происхождение, но которые, развиваясь разными путями, получают несколько различные звуковое оформление и значение.
Таковы, например, рассмотренные выше слова travel и travail, а также: fact
факт, действительность, что-нибудь сделанное, и feat подвиг, действие, характеризующее исключительную храбрость и мужество. Оба эти слова восходят к
латинскому глаголу facere делать, но первое было заимствовано прямо из латинского и поэтому изменилось меньше, чем прошедшее через французский
язык слово feat (франц.fait<factum). Другими производными от глагола facereявляются: factor, factory, faculty, defect, defeat и т.д.
Многие дублеты латинского происхождения отличаются потому, что одни из
них попали в английский язык через норманский диалект, другие через парижский, а третьи непосредственно из латинского.
Так, латинское cartaдает в современном английском chart (парижск. диал. charte)
и card (норм.-фр.carte). Лат.captiareявляется прототипом для chase(стар.-фр. chacier) и catch (норм.-фр.cachier).
Как shirt, так и skirt являются словами германского происхождения, но второе
было заимствовано из скандинавского, и потому начальное сочетание (sk) в нем
сохранилось, так как не произошло палатализации. Здесь мы наблюдаем прохождение родственных корней по разным языкам с последующим схождением.
Многие дублеты возникают, когда наряду с сокращенной формой слова в языке
бытует и его полная форма, причем имеет место размежевание значений;
Ср. history - story, phantasy или fantasy - fancy.
Некоторые дублеты развивались и внутри самого английского языка; так, др.англ. Sceadu тень - развилось в современном английском языке в shade, но косвенный падеж sceadwa дал современное англ.shadow.
15. Языковая норма и языковая вариативность.
В современной лингвистической науке норма рассматривается как динамическое, а не статическое явление, хотя нормативность как фундамент литературного языка предполагает стабильность и устойчивость.
Термин "норма" в современной лингвистической науке используется в широком и узком смысле.
Определение понятия
"В широком смысле под нормой подразумевают традиционно и стихийно сложившиеся способы речи, отличающие данный языковой идиом от других языковых идиомов. В этом понимании норма близка к понятию узуса, т.е. общепринятых, устоявшихся способов использования данного языка. В узком смысле норма
– это результат целенаправленной кодификации языка. Такое понимание нормы
неразрывно связано с понятием литературного языка, который иначе называют
нормированным, или кодифицированным".
Соответственно этому следует рассматривать, с одной стороны, норму как явление традиционное, сложившееся исторически, а с другой – как факт кодификации, комплекс регламентаций.
Определение понятия
К. С. Горбачевич подчеркивал: "Современное языкознание освободилось от догматического представления о незыблемости норм литературной речи. Норма отражает поступательное развитие языка, хотя ее и не следует механически выводить из языковой эволюции. Динамическая теория нормы, опираясь на требование “гибкой стабильности”, совмещает в себе и учет продуктивных и не зависящих от нашей воли тенденций развития языка, и бережное отношение к капиталу
унаследованных литературно-традиционных речевых навыков".
Динамический подход к норме получил развитие в работах Л. В. Щербы, Н. Ю.
Шведовой, Л. И. Скворцова, Ф. П. Филина и других исследователей. Данный
подход к норме совмещает воспроизведение "реализованных возможностей системы, возведенных общественной практикой в ранг образца", и "постоянное в
процессе живой коммуникации порождение языковых фактов, ориентированных
одновременно и на систему и на реализованный образец".
Очевидно, что в норме отражаются как внутрилингвистические языковые законы, так и внелингвистические. С одной стороны, нормативность языковых
уровней является отражением системности языка, принципов языковой аналогии
и экономии, закономерностей полевой организации и градуальности. С другой
стороны, аксиологические и прагматические факторы также определяют устойчивость нормы в тот или иной период развития общества. Соответственно, некоторый парадоксальный характер языковой нормы позволяет описывать ее в комплексе диалектических свойств: устойчивости и подвижности, исторической детерминированности и изменчивости, однозначности и неоднозначности, взаимообусловленности языкового стандарта и контекста. Следовательно, выбор осуществляется и на основе языковой традиции, и на основе языкового употребления.
В этой связи сосуществование языковых вариантов па всех языковых уровнях
как отражение динамических свойств языка в процессе его эволюции и есть доказательство жизнеспособности языковой системы.
Определение понятия
Вариантность (от лат. varians, род. п. variantis – 'изменяющийся'), или вариативность, – понятие многозначное. Во-первых, это "представление о разных способах выражения какой-либо языковой сущности как об ее модификации, разновидности или как об отклонении от некоторой нормы (например, разночтения в
разных списках одного и того же памятника)". Во-вторых, данный термин характеризует способ существования и функционирования единиц языка и языковой
системы в целом. Вариантность – фундаментальное свойство языковой системы
и функционирования всех единиц языка; она характеризуется с помощью поня-
тий "вариант", "инвариант", "варьирование". При первом понимании вариантности используются только понятия "вариант" и "варьирование"; то, что видоизменяется, понимается как некоторый образец, эталон или норма, а вариант – как
модификация этой нормы или отклонение от нее. При втором понимании вводится термин "инвариант" и оппозиция "вариант – инвариант". Под вариантами "понимаются разные проявления одной и той же сущности, например, видоизменения одной и той же единицы, которая при всех изменениях остается
сама собой".
В этом же значении Л. П. Крысин использует термин вариативность. Считаем
возможным рассматривать термины вариантность и вариативность как эквивалентные и равноценные.
По аналогии с типологией норм различают варианты орфоэпические, лексические, грамматические (морфологические и синтаксические).
В русской лексикографии наиболее ярким фундаментальным источником, отражающим типологию вариантных грамматических средств, количественное соотношение вариантов внутри типа, стилистическую дифференциацию вариантов,
содержащим развернутое объяснение причин вариантности, а при необходимости – краткую историческую справку, характеристику действующих тенденций,
является словарь "Грамматическая правильность русской речи".
Авторы словаря отмечают, что в многочисленной группе двойных наименований
различных явлений обычно склоняются оба компонента: см. -вагон (-буфет, -выставка, -ресторан, -цистерна, -холодильник). "Однако у названий наиболее употребительных в обиходе типа план-карта, план-заказ, вагон-ресторан, романгазета, диван-кровать при строгой литературной норме, требующей склонения
обоих компонентов наименования, в разговорной речи распространились несклоняемые варианты на стыке слов: в вагон-ресторане, продажа диван-кроватей, заполнение план-карты" .
Вопреки тому, что литературная норма жестка и консервативна, она допускает
одновременное функционирование вариантов одной и той же языковой единицы.
Варианты могут различаться стилистически, зависеть от коммуникативных условий речи, относиться к речевой практике определенных социальных и профессиональных групп; возможны факты и свободного варьирования.
Норма изменяется вместе с развитием языка. Эти изменения, в свою очередь (как
правило, в виде вариантов), отражаются в лексикографических источниках посредством помет типа доп. (= "допустимо"), разг. (= "разговорное"), прост. (=
"просторечное"), жар?.. (= "жаргонное") и т.п. Типология помет в современном
русском языке не носит регламентированный характер и потому может быть различной.
Удачной представляется дифференциация помет, используемая в "Орфоэпическом словаре русского языка" под редакцией Р. И. Аванесова, впервые изданном
в 1983 г. Авторы словаря по отношению к норме различают языковые факты,
описываемые как доп. (= "дополнительное") – менее желательный вариант
нормы, который находится в пределах правильного; доп. устар. (= "допустимо
устаревающее") – оцениваемый вариант постепенно утрачивается. Наряду с
названными выделяются также запретительные пометы: не рек. (= "не рекомендуется") как отражающие явления, соответствующие общим тенденциям языкового развития ("нередко этой пометой оцениваются варианты, о которых можно
предполагать, что не в очень далекой перспективе они станут нормативными"); неправ. (= "неправильное") и грубо неправ. (= "грубо неправильное").
См., например: "вы́говор, -а, мн. -ы, -ов неправ, мн. выговора́, -о́в "; "выставить,
-влю,
-вит, пов. выстави и выставь, прич.
страд,
прош. выставленный";
"посы́пать, -сы́плю, -сыплет, -сы́плют и доп. -сы́пит, -сыпят, пов. -сы́пь, прич.
страд, прош. посы́панный"; "поча́ть, -чну, -чнёт, прош. поча́л, почала́, поча́ло,
поча́ли, прич. страд, прош. поча́тый и доп.устар. по́чатый, поча́т и доп.
устар. по́чат, почата́ и поча́та, поча́то, поча́ты и доп. устар. по́чато, по́чаты! неправ, поча́ла".
Сосуществование вариантов в тот или иной период времени носит несбалансированный характер, что обусловливается статистической характеристикой употребления. Например, как отмечают авторы словаря "Грамматическая правильность русской речи", приблизительно до 1950-х гг. "склонение собственных
имен, оканчивающихся на -а неударное, как русских, так и заимствованных,
практически без исключений принадлежало к первому типу склонения женского
морфологического рода". Однако начиная с середины XX в. "собственные имена
данного морфологического типа испытывают колебания в склонении между первым типом склонения и несклоняемым вариантом (90,91% – 9,09%)". Ср.: Щуки
– Щука, Шломы – Шлома, Батехи – Батеха, Дубины – Дубина и т.п.
Различают несколько типов варьирования языковых единиц в пределах нормы;
1) свободное, например, вариативное сосуществование исторически обусловленных грамматических форм, отражающих базовые модели формообразования,
и моделирование по аналогии (к примеру, формообразование глаголов непродуктивных групп по аналогии с продуктивными): ездят – ездиют, машут – махают (по аналогии читают);
2) семантически обусловленное, например, варьирование форм родительного
падежа (сыра – сыру, творога – творогу), предложного падежа (в кругу – в
круге, на доме – на дому), форм множественного числа в зависимости от значения слова (образы – образа, ордены – ордена) и др.;
3) стилистически обусловленное, ср.: алкоголик (нейтр.) – алкаш (прост.), скандал (нейтр.)– дебош (разг.), д вушка (нейтр.) – дева (устар.), скряга (нейтр.) –
жмот (прост.);
4) профессионально обусловленное, например: возбуждено́ (нейтр.) возбу́ждено (проф.), новорождённый (нейтр.) – новоро́жденный (проф.), осуждённый (нейтр.) – осу́жденный (проф.), алкого́ль (нейтр.) – а́лкоголь (проф.),
шпру́ца (нейтр.) – шприца́ (проф.);
5) социально обусловленное, примером которого могут служить рефлексы старомосковского произношения в современной звучащей речи. В частности, как
отмечается, результаты исследований "убедительно показали, что некоторые из
старомосковских черт, признававшиеся ранее архаическими: произношение безударных флексий глаголов II спр. 3 л. мн. ч. со звуком [у], произношение [шн] на
месте буквосочетания чн в определенном круге слов, произношение звука [р']
перед мягкими согласными (зубными, переднеязычными, губными, заднеязычными), следует признать нормативно допустимыми в современном языке наряду
с новыми произносительными вариантами".
Таким образом, сосуществующие в литературном языке варианты являются признаком жизнедеятельности языковой системы; их использование зависит от
сферы и стиля общения, социальной и профессиональной принадлежности говорящего, его коммуникативных намерений.
16. Теория вежливости П. Браун и С. Левинсона.
Термин принцип вежливости, по аналогии с принципом кооперации Грайса,
был сформулирован в 1983 г. в книге "Принципы прагматики" британским лингвистом Дж. Личем. Однако ни он, ни другие исследователи не дают четкого определения вежливости, хотя и отмечают, что вежливость — важный прагматический фактор, регулирующий общение.
П. Браун и С. Левинсон в своей получившей большое распространение "теории
вежливости" предлагают рассматривать вежливость как сохранение лица. То
есть вежливость как лингвистический феномен — это употребление языковых
средств, позволяющее "смягчить угрозу" социальному лицу собеседника.
Стивен Левинсон (р. 1947) — известный лингвист и антрополог в области языкового разнообразия и теории познания. Наиболее известные работы: "Politeness:
Universals in Language Usage" (1987, совместно с П. Браун), "Pragmatics" (1983).
"Мои исследования направлены на то, чтобы понять феномен разнообразия и,
опираясь на это, понять ту роль, которую язык выполняет в деятельности
нашего разума".
Представление о социальном лице индивидуума еще в 1959 г. сформулировал
социолог Э. Гоффман, описав его принципиальную противоречивость. Социальное лицо проявляется во всех социальных взаимодействиях (то есть в коммуникации в широком смысле этого слова) и всегда двояко. Оно разрываемо двумя
противоположными тенденциями: желанием сохранить независимость слов,
мнений, оценок, действий и желанием чувствовать общность и принадлежность
к какой-то группе, с которой можно было бы ощущать связи, разделять вкусы,
оценки, мнения.
Любая коммуникация есть угроза социальному лицу. Даже самим фактом обращения к собеседнику мы лишаем его возможности быть совершенно свободным
и независимым. Ведь, вступив в коммуникацию, индивидуум должен уделить
нам внимание, ответить на вопросы, что-то пообещать, с чем-то не согласиться.
В любом случае эти коммуникативные действия вступят в противоречие с той
или иной ипостасью его социального лица. Некоторые из действий могут ограничить свободу индивидуума, некоторые — нанести урон его имиджу в глазах
группы. Таковы, например, просьбы. Соглашаясь на просьбу, мы ограничиваем
свою свободу, отказывая в просьбе, рискуем наткнуться на неодобрение группы.
Однако в реальности нам приходится делать и то, и другое. Поэтому, для того
чтобы смягчить угрозу социальному лицу собеседника, мы используем особые
стратегии вежливости, выражающиеся в употреблении специальных оборотов,
речевых формул, конструкций и даже морфем.
Часть стратегий направлена на смягчение угрозы той ипостаси социального
лица, которая связана со свободой действий и мыслей. Браун и Левинсон обозначили их как негативную вежливость, поскольку используемые языковые средства направлены на то, чтобы подчеркнуть невмешательство в дела другого. Впоследствии этот тип вежливости и соответствующие стратегии получили название уважительных (deference politeness). К ним относятся формальные обращения (Уважаемый г-н Иванов,) формы уважительного 2-го лица глагола, маскировка просьб под вопросы (Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?), формулировка вопроса, исключающая посягательство на свободу собеседника необходимостью отвечать "да" или "нет" или выбором одной из двух возможностей (Не знаю, захотите ли вы макароны или рис вместо Вы будете
рис или макароны?).
Стратегии позитивной или солидарной вежливости направлены на поощрение стремлений индивидуума чувствовать себя частью сообщества, быть одобряемым другими людьми. Если уважительные стратегии подчеркивают дистанцию между людьми, утверждают нерушимость границ, то стратегии солидарности направлены на сокращение дистанции как лингвистическими средствами выражения
близости,
неформальности
(уменьшительные
имена
— Ма-
шенька, Петька, обращения на "ты"), так и самим обозначением существующих
отношений, подчеркивающих близость и разного рода связи между собеседниками (Да ведьмы с тобой в одной школе учились. А правда, что у тебя тоже
Ума Турман любимая актриса!).
Итак, обмен информацией регулируется принципом кооперации. Но поскольку
прямые обращения к собеседнику, задавание вопросов или утверждение своей
позиции приводят к тому, что мы "навязываем" себя собеседнику, нам приходится использовать стратегии вежливости, которые позволяют либо продемонстрировать уважение к дистанции между коммуникантами, либо попытаться сократить ее.
17. Теория импликатур и принцип кооперации П. Грайса.
Одним из главных объектов изучения лингвистической прагматики являются
правила ведения разговора, которые подчиняются принципу кооперации, введенному Гербертом Полом Грайсом (Herbert Paul Grice).
В ходе коммуникации ее участники обмениваются репликами, или высказываниями. Эти высказывания являются не просто последовательностью разрозненных
фраз (сложно представить, как в реальности проходит диалог типа: «Как прошел день в школе?» — «Спасибо, мне без сахара»), они представляют собой
упорядоченную цепочку более или менее согласованных действий. Это соображение привело Пола Грайса к мысли о том, что коммуникация подчиняется достаточно строгим законам, она упорядочена определенным образом. Говорение
есть один из видов целенаправленного и рационального поведения. И тем самым
именно в том, как протекает коммуникация, как соблюдаются или же не соблюдаются ее принципы, обнаруживаются ключи к интерпретации смыслов высказываний, особенно неявных, не выраженных буквально. П. Грайс сформулировал
принцип кооперации следующим образом:
Делайте свой вклад в разговор таким, какой требуется в тот момент, в который происходит разговор, и с той целью или направлением обмена реплик
(т. е. диалога), в который вы вовлечены.
Этот принцип упорядочивает общение, его соблюдение в стандартном случае
ожидается от всех коммуникантов, если для них целью общения является максимально эффективная передача информации. Принцип кооперации предполагает,
что участники коммуникации знают об интересах друг друга и думают, что их
интересы совпадают.
Соблюдение принципа кооперации связано с соблюдением четырех постулатов
коммуникации, также введенных Грайсом, — максим Грайса, сформулированных в виде правил:
Максима количества:
- высказывание должно содержать не меньше информации, чем требуется для
выполнения текущих целей диалога;
- высказывание не должно содержать больше информации, чем требуется.
Максима качества:
- не говорите того, что считаете ложным;
- не говорите того, для чего у вас нет достаточных оснований.
Максима релевантности:
- не отклоняйтесь от темы.
Максима ясности:
- избегайте непонятных выражений;
- избегайте двусмысленности;
- будьте лаконичны (избегайте ненужного многословия);
- будьте организованны.
Максимы Грайса действуют во всех областях человеческой коммуникации, и не
только вербальной.
Пол Грайс не настаивает на строгом соблюдении всеми говорящими во всех случаях языкового взаимодействия всех сформулированных им максим. Они могут
либо соблюдаться, либо же намеренно нарушаться, что приводит к разнообразным эффектам.
Например, несоблюдение максимы ясности может свидетельствовать о том, что
говорящий старается намеренно ввести слушающего в заблуждение. Или, напри-
мер, соблюдение принципов вежливости приводит к нарушению максим качества и количества. Если на вопрос: «Как тебе моя новая прическа?» — собеседник отвечает: «Она тебе очень идет», вполне возможно, что он нарушает
максиму качества, т. е. говорит неправду. Другое высказывание: «Не могли бы
вы передать мне соль?» — нарушает максиму количества, однако без нарушения этой максимы оно может быть воспринято слушающим как невежливое
(«Дайте соль»).
Все художественные тропы построены на явном (подчеркнутом) нарушении максим Грайса. Так, ирония — это очевидное нарушение максимы качества. Например, фраза: «Ты такой умный!» — часто говорится человеку, которого мы совсем не считаем умным, и более того, не хотим, чтобы слушающие восприняли
это высказывание в его прямом значении.
Важно помнить, что в стандартной ситуации собеседники исходят из установки,
что максимы Грайса должны соблюдаться и соблюдаются всеми участниками
коммуникации; при этом в разных культурах не совпадает понимание того, как
должны соблюдаться максимы Грайса. Так, например, соблюдение максим количества и ясности понимается по-разному представителями высококонтекстных и
низкоконтекстных культур. Японцу, представителю высококонтекстной культуры, при общении с американцем, представителем низкоконтекстной культуры,
будет казаться, что тот говорит больше, чем требуется, и тем самым нарушает
максиму количества. Американец же будет недоволен туманностью речей
японца, с его точки зрения нарушающего максиму ясности.
Еще одно понятие прагматики, также связанное с именем П. Грайса, — понятие
импликатуры. Импликатура — это небуквальные аспекты значения и смысла,
которые не определяются непосредственно конвенциональной структурой языковых выражений (языковым кодом), т. е. то, что подразумевается, на что намекается. Экспликатура, соответственно — буквальный смысл высказывания.
Теория импликатуры.
Импликатуры, по Грайсу, были призваны способствовать лучшему описанию небуквальных аспектов значения и смысла, которые не определялись непосредственно конвенциональной структурой языковых выражений, т. е. того, что подразумевается, на что намекается. Конвенциональные импликатуры (conventional
implicatures) в теории Грайса определяются значением использованных слов. В
говорящий имплицировал каузативное отношение двух качеств субъекта (храбрость и принадлежность к английской нации) конвенциональными языковыми
средствами: порядком слов и союзом therefore. Некоторыми справедливо указывается на близость и даже совпадение категорий конвенциональная импликатура
и семантическая (в частности лексическая или структурная) пресуппозиция. В
теории, принятой в данной работе, некоторые аспекты конвенциональной импликатуры подпадают под категорию экспликатуры. Коммуникативные импликатуры (conversational implicatures) в прагматических исследованиях языка вызывают куда более значительный интерес, чем конвенциональные. По Грайсу,
они определяются коммуникативно значимыми отклонениями от предполагаемого и подразумеваемого соблюдения ряда основных принципов общения. (Г. П.
Грайс 1985) подробно разбирает один главный Принцип Кооперации
(Cooperative Principle): «Твой коммуникативный вклад на данном шаге диалога
должен быть таким, какого требуют совместно принятая цель или направление
обмена коммуникативными действиями, в котором ты участвуешь». Здесь тема
интерсубъективности представлена в форме тезиса о «совместно принятой цели
и направлении» общения, что созвучно идее коллективной интенциональности
Сёрля (shared intentionality - Searle 1992), хотя и не лишено оттенка картезианского логического рационализма, подразумевающего «идеального человека».
Принцип Кооперации реализуется в четырех категориях, которые Грайс вслед за
Кантом называет максимами Количества, Качества, Релевантности и Способа.
Каждая из этих категорий объединяет ряд частных постулатов. В идеальном общении партнеры соблюдают все названные постулаты и ожидают от других такого же соблюдения. Однако можно обойти тот или иной постулат: сделать это
скрытно, обманув собеседника; открыто игнорировать постулаты и Принцип Кооперации; попасть в ситуацию конфликта постулатов; эксплуатировать какой-то
постулат — нарушить его таким образом, что из этого слушатель инференционно
вычисляет свою импликатуру (полагая, что только желание передать скрытый
смысл заставило «по умолчанию» идеально кооперативного говорящего нарушить один из постулатов. Например:
— I don't suppose you could manage tomorrow evening? How do you like to eat?
Actually I rather enjoy cooking myself.
Вряд ли ты смог бы выбраться завтра вечером? Как ты хочешь поужинать? Вообще-то я люблю готовить сама.
Вторая реплика вместо прямого ответа, ожидаемого в случае идеально кооперативного общения, оказывается вопросом, формально совершенно не связанным
с первой репликой. Нарушаются максимы Релевантности и Способа. Выводимая
имиликатура: Да, (я могу завтра вечером). Из третьей реплики аналогичным образом выводится: Я приглашаю тебя поужинать к себе домой.
В своей теории Г. П. Грайс лишь мельком касается влияния моральных и Других
социокультурных факторов на дискурс. Дж. Лич восполнил этот пробел добавив
Принципы Вежливости, Интереса и Полианны. Вежливость реализуется в наборе
категорий Такта + Великодушия, Хвалы + Скромности, Непротиворечивости,
Симпатии и оставленного под вопросом
Фатического постулата (учитывающего вежливые и невежливые коннотации
молчания). В целом постулаты Вежливости нацелены на улучшение позиции адресата через уступки со стороны говорящего (такт и хвала в отношении других,
скромность и великодушие со своей стороны, сближение своих позиций с адресатом в случае противоречия, минимизация антипатии и демонстрация симпатии).
Эти принципы и категории входят наряду с Принципом Кооперации в систему
межличностной риторики \interpersonal rhetoric — Leech 1983. Нарушение этих
постулатов также может генерировать импликатуры. По типичности/уникальности речевые импликатуры делятся на
стандартные или обобщенные и индивидуальные или конкретные.
Речевые импликатуры характеризуются рядом признаков, отличающих их от
других видов имплицитной информации в дискурсе они исчисляемы (calcidable)
или, иначе говоря, выводимы из буквального значения высказывания и Принципа Кооперации; они устранимы (cancellable, defeasible) под воздействием контекста или ко-текста последующего высказывания, в отличие от семантических
пресуппозиций; они характеризуются высокой степенью неотделимости (nondetachability) от смысла высказывания, опять-таки в отличие от пресуппозиции:
в случае замены высказывания другим, схожим по смыслу, но отличным по
форме, импликатура остается, что подчеркивает ее принадлежность прагматической стороне общения; импликатура неконвенциональна (non-conventional), т.
е. не является частью конвенциональных значений языковых форм.
Для импликатур, как и для пресуппозиций, важна проблема проекций, так как
импликатуры сложных высказываний не сводимы к сумме импликатур их частей.
В традиции интерпретативного дискурс-анализа импликатуры, как обладающие
некоторыми особыми свойствами прагматические составляющие смысла, представляют особый интерес, чего, увы, не скажешь о рационально-логической концепции Грайса в целом. И адресату, и исследователю импликатуры не даны в
конкретной форме, они весьма неопределенны (indeterminate), так как основываются на предположении о желании говорящего передать небуквальный смысл,
соблюдая постулаты Принципа Коммуникативного.
Сотрудничества (кстати, сам Грайс позже был вынужден пересмотреть тезис об
исключительной роли этого принципа). Поскольку нам доподлинно неизвестны
интенции говорящего, степень его заинтересованности и искренности, то всякие
выводы импликатур из фрагмента общения получают эпистемический статус интроспективных интерпретаций. При этом даже метафорически говорить об исчислении импликатур по меньшей мере некорректно. В отличие от грамматиста,
оперирующего четко заданными в координатах бинарной логики правилами,
аналитик дискурса оказывается сродни слушающему, чьи интерпретации чужих
реплик могут быть, а могут и не быть адекватными.
18. Значение и семантическая структура слова. Слово как единица языка.
Слово, важнейшая структурно-семантическая единица языка, служащая для
наименования предметов, процессов, свойств. В структурном отношении С. состоит из морфем, от которых отличается самостоятельностью и свободным воспроизведением в речи, и представляет собой строительный материал для предложения, в отличие от которого не выражает сообщения. С. характеризуется
структурной оформленностью (наличие собственного и единого ударения; пограничные звуковые сигналы; невозможность пауз внутри С. и их возможность
между словами; непроницаемость, т. е. невозможность включения других С. в
его состав, и др.); семантической идиоматичностью (произвольность связи
звукового комплекса с определённым значением); автономной номинативной
функцией (способность самостоятельно обозначать предметы или явления действительности, с которой связаны воспроизводимость С. в речи, их изолируемость и способность выступать в качестве минимума предложения).
Объединяя в себе лексическое и грамматическое значения, С. принадлежит к
определённой части речи, выражает в своём составе все предопределяемые системой данного языка грамматические значения (например, прилагательные рус.
языка выражают значения рода, числа, падежа) и в языках со словоизменением
представляет собой совокупность всех его грамматических форм. В С. закрепляются результаты познавательной деятельности людей, без С. невозможны не
только выражение и передача понятий и представлений, но и самое их формирование. Значение С. выступает как обобщённое отражение обозначаемого им объекта. В значении С. отражается диалектическое соотношение общего и единичного, устойчивого и подвижного. Устойчивость его значения обеспечивает взаимопонимание, подвижность (сдвиги в конкретном значении С.) позволяет использовать С. для наименования новых объектов действительности и является
одним из факторов художественного словесного творчества. С подвижностью
связана тенденция к многозначности слова. Отношение говорящего к именуемому объекту образует эмоциональный аспект значения С., выражающий чув-
ства, субъективное мнение говорящего. С. образуют в языке определённую систему, которая основывается на грамматических признаках С. (части речи), словообразовательных связях (гнёзда слов) и семантических отношениях.
Научная ценность понятия С. состоит именно в том, что оно объединяет признаки, выделяемые в разных аспектах языкового анализа: звуковом, смысловом,
грамматическом. С. выступает основным элементом языка и для его носителей,
представляя собой психологическую реальность: хотя люди говорят фразами,
они помнят и знают язык прежде всего через С., ибо С. служит средством закрепления в памяти и передачи в речи знаний и опыта людей.
Слово как основная единица языка изучается в различных разделах языкознания.
Так, с фонетической точки зрения рассматривается звуковая оболочка, и выделяются те гласные и согласные звуки, которые составляют слово, определяется
слог, на который падает ударение, и т.д.
Лексикология (описательная) точка зрения выясняет всё, что связано со значением слова: уточняет типы значений, определяет сферу употребления слова,
стилистическую окраску и т.п. Для лексикологии важным является вопрос о происхождении слова, его семантике, сфере употребления, стилистической принадлежности и т.д. в разные периоды развития языка.
С грамматической точки зрения выявляется принадлежность слова к той или
иной части речи, присущие слову грамматические значения и грамматические
формы, роль слов в предложении. Все это дополняет лексическое значение слова.
Грамматические и лексические значения тесно между собой связаны, поэтому
изменение лексического значения нередко приводит к изменению грамматической характеристики слова. Например, в словосочетании глухой согласный
слово глухой (в значении «звук, образуемый только при участии одного шума,
без участия голоса») - это имя прилагательное относительное. А в словосочетании глухой голос слово глухой (в значении «приглушенный, неясный») - это имя
прилагательное качественное, имеющее степени сравнения, краткую форму.
Следовательно, изменение значения повлияло и на морфологическую характеристику слова.
Лекси́ческое значение — соотнесённость звуковой оболочки слова с соответствующими предметами или явлениями объективной действительности. Лексическое значение раскрывает признаки, по которым определяются общие свойства для ряда предметов, действий, явлений, а также устанавливает различия, выделяющие данный предмет, действие, явление. Например, лексическое значение
слова жираф определено так: «африканское парнокопытное жвачное животное с
очень длинной шеей и длинными ногами», то есть перечисляются те признаки,
которые отличают жирафа от других животных.
Значение имеют все слова русского языка. Слово может иметь одно лексическое
значение (однозначные слова): синтаксис, тангенс, кепка, потайной и др. Слова,
имеющие два, три и более лексических значения, называются многозначными:
рукав, теплый. Многозначные слова бывают среди всех самостоятельных частей
речи, кроме числительных. Определить конкретное значение многозначного
слова можно только в контексте: звезда — на небе зажглись звезды; звезда
экрана; морская звезда.
Типы лексических значений слов в русском языке
Сопоставление различных слов и их значений позволяет выделить несколько типов лексических значений слов в русском языке.
1. По способу номинации выделяются прямые и переносные значения слов. Прямое (или основное, главное) значение слова – это такое значение, которое непосредственно соотносится с явлениями объективной действительности. Например, слова стол, черный, кипеть имеют следующие основные значения: 1.
'Предмет мебели в виде широкой горизонтальной доски на высоких опорах, ножках'. 2. Цвета сажи, угля. 3. 'Бурлить, клокотать, испаряясь от сильного нагрева'
(о жидкостях). Эти значения носят устойчивый характер, хотя исторически могут
изменяться.
Прямые значения слов менее всех других зависят от контекста, от характера связей с другими словами. Поэтому говорят, что прямые значения имеют наибольшую парадигматическую обусловленность и наименьшую синтагматическую
связанность.
Переносные (непрямые) значения слов возникают в результате переноса названия с одного явления действительности на другое на основании сходства, общности их признаков, функций и т. д.
У слова черный такие переносные значения: 1. Темный, в противоположность
чему-нибудь более светлому, именуемому белым: черный хлеб. 2. Принявший
темную окраску, потемневший': черный от загара. 3. 'Курной' (только полная
форма, устаревшее): черная изба. 4. Мрачный, безотрадный, тяжелый: черные
мысли. 5. Преступный, злостный: черная измена. 6. 'Не главный, подсобный
(только полная форма): черный ход в доме. 7. Физически тяжелый и неквалифицированный (только полная форма): черная работа и т. д.
Переносные значения могут сохранять образность: черные мысли, черная измена; кипеть негодованием. Такие образные значения закреплены в языке: они
приводятся в словарях при толковании лексической единицы. Прямые и переносные значения выделяются в пределах одного слова.
2. По степени семантической мотивированности выделяются значения немотивированные (непроизводные, первичные), которые не определяются значением
морфем в составе слова; мотивированные (производные, вторичные), которые
выводятся из значений производящей основы и словообразовательных аффиксов. Например, слова стол, строить, белый имеют немотивированные значения.
Словам столовый, настольный, столоваться, постройка, перестройка, белеть, белить, белизна присущи мотивированные значения, они как бы "произведены" из
мотивирующей части, словообразовательных формантов и семантических компонентов, помогающих осмыслить значение слова с производной основой.
3. По возможности лексической сочетаемости значения слов делятся на свободные и несвободные. Первые имеют в своей основе лишь предметно-логические связи слов. Например, слово пить сочетается со словами, обозначающими
жидкости (вода, молоко, чай, лимонад и т. п.), но не может сочетаться с такими
словами, как камень, красота, бег, ночь.
Несвободные значения слов характеризуются ограниченными возможностями
лексической сочетаемости, которая в этом случае определяется и предметно-логическими, и собственно языковыми факторами. Например, слово одержать сочетается со словами победа, верх, но не сочетается со словом поражение.
Можно сказать потупить голову (взгляд, глаза, очи), но нельзя - "потупить
руку" (ногу, портфель).
Несвободные значения делятся на фразеологически связанные и синтаксически
обусловленные. Первые реализуются только в устойчивых (фразеологических)
сочетаниях: заклятый враг, закадычный друг (нельзя поменять местами элементы этих словосочетаний).
Синтаксически обусловленные значения слова реализуются только в том случае,
если оно выполняет в предложении необычную для себя синтаксическую функцию. Так, слова бревно, дуб, шляпа, выступая в роли именной части составного
сказуемого, получают значения тупой человек; тупой, нечуткий человек; вялый, безынициативный человек, растяпа.
4. По характеру выполняемых функций лексические значения делятся на два
вида: номинативные, назначение которых – номинация, называние явлений,
предметов, их качеств, и экспрессивно-синонимические, у которых преобладающим является эмоционально-оценочный (коннотативный) признак. Например, в
словосочетании высокий человек слово высокий указывает на большой рост;
это его номинативное значение. А слова долговязый, длинный в сочетании со
словом человек не только указывают на большой рост, но и содержат негативную, неодобрительную оценку такого роста. Эти слова обладают экспрессивно-
синонимическим значением и стоят в ряду экспрессивных синонимов к
нейтральному слову высокий.
5. По характеру связей одних значений с другими в лексической системе языка могут быть выделены:
1) автономные значения, которыми обладают слова, относительно независимые
в языковой системе и обозначающие преимущественно конкретные предметы: стол, театр, цветок;
2) соотносительные значения, которые присущи словам, противопоставленным
друг другу по каким-либо признакам: близко - далеко, хороший - плохой, молодость - старость;
3) детерминированные значения, т. е. такие, "которые как бы обусловлены значениями других слов, поскольку они представляют их стилистические или экспрессивные варианты...". Например: кляча (ср. стилистически нейтральные синонимы: лошадь, конь); прекрасный, замечательный, великолепный (ср. хороший).
Таким образом, современная типология лексических значений в своей основе
имеет, во-первых, понятийно-предметные связи слов (т. е. парадигматические
отношения), во-вторых, словообразовательные (или деривационные) связи слов,
в-третьих, отношения слов друг к другу (синтагматические отношения). Изучение типологии лексических значений помогает понять семантическую структуру
слова, глубже проникнуть в системные связи, сложившиеся в лексике современного русского языка.
Полисеми́я (от греч. πολυσημεία — «многозначность») — многозначность, многовариантность, то есть наличие у слова (единицы языка, термина) двух и более
значений, исторически обусловленных или взаимосвязанных по смыслу и происхождению.
В современном языкознании выделяют грамматическую и лексическую полисемии. Так, форма 2 лица ед. ч. русских глаголов может быть употреблена не
только в собственно-личном, но и в обобщённо-личном значении. Ср.: «Ну, ты
всех перекричишь!» и «Тебя не перекричишь». В подобном случае следует говорить о грамматической полисемии.
Лексическая полисемия — это способность одного слова служить для обозначения разных предметов и явлений действительности, ассоциативно связанных
между собой и образующих сложное семантическое единство. Именно наличие
общего семантического признака отличает полисемию от омонимии и омофонии: так, например, числительное «три» и «три» - одна из форм повелительного
наклонения глагола «тереть», семантически не связаны и являются омоформами
(грамматическими омонимами).
Семантическая структура слова – смысловое строение основной единицы лексики. С. с. с. проявляется в его полисемии как способность с помощью внутренне
связанных значений называть (обозначать) различные предметы (явления, свойства, качества, отношения, действия и состояния). Семантическая структура однозначного слова сводится к его семному составу.
Простейшая единица смысловой структуры многозначного слова - его лексикосемантический вариант (ЛСВ), т. с лексическое значение, связанное с другими
лексическими значениями определёнными отношениями, главные из которых –
иерархические. В С. с. с. лексико-семантические варианты связаны друг с другом
благодаря общности внутренней формы, их взаимной мотивированности, выводимости из друг друга.
Сема – термин, обозначающий минимальную единицу языкового плана содержания (элементарное лексическое или грамматическое значение), соотносящуюся с морфемой (минимальной значимой единицей плана выражения и представляющую собой компонент её содержания. Например, в словоформе «книгу» морфема «-у» содержит три С.: «единственное число», «женский род» и «винительный падеж».
19. Языковая картина мира. Языковая личность и культура.
Каждый язык преломляет отражаемую в нем действительность в отдельную картину мира. И таких картин мира может быть столько, сколько разных народов с
их культурно-этническими особенностями и восприятием окружающего мира.
Современному человеку необходимо иметь представление о картинах мира. Это
знание вооружает говорящего, а также воспринимающего речь инструментами
для соблюдения языковых норм, формирования способности корректно формулировать мысли и интерпретировать речь собеседника, что часто требует знания
и осознания специфики того или иного миропонимания, выражающегося в языковых формах. Актуальность изучения языковой картины мира (ЯКМ) видится
нами в свете решения задач осуществления успешной речемыслительной деятельности. Трансляция информации в результате текстопорождения осуществляется не просто из одного языка в другой, но из одной культуры в другую. Для
выявления роли языковой картины мира в речевой и мыслительной деятельности
языковой личности рассмотрим общее понятие «картина мира» и ее подразделения, исследуем сущность собственно языковой картины мира, а также авторскую
модальность как одну из языковых категорий, неразрывно связанных с особенностями преломления ЯКМ личности в процессе порождения текста. Первый
шаг на пути изучения вопроса языковой картины мира – рассмотрение самого
понятия «картина мира». Людвиг Витгенштейн в «Логико-философском трактате» первым упоминает понятие «картина мира», которое звучит у автора еще
как «картина фактов» – модель действительности, воссоздающая структуру действительности в целом или структуру ее отдельных компонентов [4]. Современные трактовки данного понятия отличаются лишь обновленной терминологией,
понятийное же ядро сохраняется. Исследователи раскрывают картину мира как
описание устройства мира, его законов и закономерностей, а также роль человека
в этом мире. Здесь считаем уместным рассмотреть подразделения картины мира
для получения более полного представления о данном понятии. Выделяют научную картину мира, дающую наиболее полное представление о мире. Закономерности окружающего мира раскрываются нам благодаря данным различных наук,
поэтому говорят о существовании общенаучной картины мира, а также о картинах мира отдельных наук, представляющих в совокупности целостную систему.
В отличие от экспериментальной доказательности фактов научной картины
мира, концепции религиозной картины мира построены на вере. Воплощением
совокупности духовных и материальных представлений является наивная картина мира, которая проявляется главным образом в языке, его формах. Слова,
известные человеку с детства, наполнены значением и смыслом, и носитель того
или иного языка может принять и разделять определенный взгляд на мир через
слова. Можно рассмотреть понимание и восприятие слова «хлеб» русским человеком, которому очевидно, что хлеб может обозначать не только продукт питания, но и несет значение добра, достатка, труда, единства семьи и т.д. Такие стереотипные образы слова могут иметь сходство у разных народов. В английском
языке сочетание «bread and butter» значит «средства к существованию», а выражение «bread and water» означает самую бедную пищу, как в выражении «посадить на хлеб и воду». Таким образом, конкретные языки являются отражением
способа восприятия и понимания мира, носители языка неосознанно принимают
и разделяют систему взглядов, поскольку миропонимание выражается не только
в семантике лексических единиц, но и в особенностях морфологических и синтаксических структур, грамматических категорий и значений, в особенностях
словообразовательных моделей языка (составляющие понятия языковой картины мира). Й. Л. Вайсгербер описывает такое явление, как «языковой реализм»,
предполагающее безграничное доверие к языку со стороны его носителей, неоспоримую уверенность в обозначаемых вещах и явлениях, именуемых словами.
Картина мира родного языка воспринимается его носителями как естественная
данность и превращается в основу мыслительной деятельности. Понятие «языковая картина мира» впервые описано Вильгельмом фон Гумбольдтом (17671835), выдающимся немецким филологом, философом и государственным деятелем. Раскрывая взаимосвязь языка, языкознание и мышления, В. фон Гумбольдт показывает, что мышление зависит от конкретного языка, его индивидуальных проявлений – алфавита, понятий и грамматических особенностей, которые могут не сохраниться при переводе на другой язык. Знаменитая метафора,
предложенная в этой связи В. фон Гумбольдтом, – это метафора кругов: по его
мнению, каждый язык описывает вокруг нации, которую он обслуживает, круг,
выйти за пределы которого человек может лишь постольку, поскольку он тут же
вступает в круг другого языка. Идея существования ЯКМ получила свое развитие у Э. Сепира и Б. Л. Уорфа. Э. Сепир показывал зависимость культуры народа
от характера его языка, основываясь на предположении, что отношение к окружающему нас миру в значительной степени зависит от языковых форм. Позиция
Б. Л. Уорфа в данном вопросе сводится к следующему: при соотносительности
языковых систем возможно создать сходную картину мира. Говоря об исследованиях вышеупомянутых ученых, нельзя обойти вниманием теорию лингвистической относительности. Теория лингвистической относительности была сформулирована в 30-х годах XX века и затем была названа «Sapir-Whorf hypothesis»
по фамилиям авторов. Основная концепция данной теории была заложена Бенджамином Л. Уорфом с использованием идей Э. Сепира. Сущность гипотезы Сепира-Уорфа заключается в зависимости мышления человека от структуры родного для него языка. Согласно выводам ученых, картина мира говорящего определяется системой его языка. Данная теория неизменно вызывала живой интерес
многих ученых, неоднократно опровергалась и вновь подтверждалась, что объясняет актуальность обсуждаемой концепции. В рамках данной работы даже слабая версия гипотезы Сепира-Уорфа, в которой зависимость мышления от языка
заменяется на влияние структуры языка на мышление, имеет принципиально
важное значение. Идея о зависимости картины мира говорящего от особенностей
языка доказывает не зависящую от автора неосознанную подачу информации согласно преломлению через свой язык. Рассматривая понятие «языковая картина
мира», мы встречаемся с учением о статической и динамической картинах мира
В. П. Чеснокова. Статическая языковая картина мира закреплена в словарях и
может измениться только с изменением самой системы языка. Динамическая
языковая картина мира находит проявление в речи, текстах, художественных
произведениях. «Какой бы развитой и совершенной ни была система того или
иного языка, закрепленные в ней средства не в состоянии удовлетворить потребности вечно развивающегося и усложняющегося процесса познания. Поэтому в
живых коммуникативных и мыслительных актах из единиц, зафиксированных в
языковой системе, благодаря их беспредельно широким комбинаторным возможностям, формируется такое многообразие конкретных языковых построений, которое позволяет выразить любое доступное современному уровню познания и практики идеальное содержание как отражение объективной реальности».
Языковая картина мира как динамическая сущность направлена на перенос картины мира в текст. Н. Н. Шпильная в своем исследовании выделяет три класса
ЯКМ: класс референтных ЯКМ, класс метареферентных ЯКМ и класс модальных
ЯКМ. Модальная соотнесенность ЯКМ описывается в исследовании Н. Н.
Шпильной как адаптация лингвоментальных представлений к внеязыковой ситуации и последующая активизация определенных схем текстопорождения. Более того, к характеристикам модального класса ЯКМ автор относит ментальную
интенцию, которая реализует картину мира языковой личности. Для успешной
реализации цели высказывания автор передает образ картины мира словами,
описывает события, показывая осведомленность и по возможности свою оценку.
Здесь идет речь о языковой модальности, в которой попытка оценивания носит
индивидуальный характер с преломлением картины мира говорящего. Все вышеизложенные факты указывают на сложность и многоаспектность понятия
«картина мира». Однако языковая картина мира, несмотря на ее закономерную
дробность, включает множество «универсалий, которые обнаруживаются благодаря общности среды обитания, биологического типа, восприятия окружающего
мира и психической организации у всех обитателей нашей планеты». Существенное значение здесь имеет языковая конвергенция во многих своих проявлениях.
Кроме собственно лингвистических универсалий, общность наблюдается и в элементах культуры, объектах и ситуациях, описываемых разными языками. Языковая модальность, представленная во всех языках, также является одной из языковых универсалий. Как языковая категория модальность дает возможность
наиболее широко рассмотреть окружающий мир и дать ему оценку. Современные исследователи описывают два вида модальности – субъективную и объективную. Объективная модальность, являясь насущным признаком любого выска-
зывания, показывает план реальности или ирреальности высказывания относительно действительности. Субъективная же модальность, как вторичный признак высказывания, играет существенную роль в свете раскрытия картины мира,
субъективное отношение автора есть основа антропоцентрического свойства
языка. С точки зрения антропоцентрической лингвистики языковая модальность
особенно важна как основная антропологически обусловленная категория языка,
определяющая его устройство и сущность. Различные уровни представлений сообщества об окружающей действительности, зафиксированные в единицах
языка, и составляют языковую картину мира. Модальность устойчиво оттеняет
языковую картину мира и тесно связана с такими категориями, как экспрессивность, субъективность, оценочность. Широкие возможности автору речевого высказывания в передаче оценки поведения или ситуации дают паремии. Паремиологическая картина мира, будучи инвариантной частью языковой картины мира,
обобщает культурно значимую информацию и представления сообщества об
окружающем мире. Оценочность реализуется в паремии эксплицитно через понятия «хорошо/плохо», «ум/глупость», «нужно/нельзя» или имплицитно через
общее значение. Примером эксплицитной оценки является пословица про доброе
дело говори. С кем поведешься, от того и наберешься демонстрирует имплицитную оценку, передаваемую смыслом всей фразы, а не отдельных слов. Так или
иначе, паремия посредством оценки передает основу субъективного знания,
смысл порождаемого текста определяется оценкой фактов и событий сообразно
близкой автору текста картине мира. Авторская модальность и оценочность, пересекаясь, передают языковую картину мира говорящего в процессе порождения
речи (текста). Анализ результатов данного исследования показывает, что языковая картина мира является частью всеобщей картины мира, без которой, согласно
выводам таких ученых, как Л. Витгенштейн , В. фон Гумбольдт, Э. Сепир, В. П.
Чесноков, Н. Н. Шпильная и других, не может быть подлинного понимания событий и фактов, имеющих место в окружающем мире. Лингвистами активно анализировалась формирующая роль системы языка по отношению к системе мышления. Именно языковая картина мира, располагая такой языковой категорией,
как модальность, преломляясь в тексте, отображается в нем. «Картина мира не
может быть стенограммой знаний о мире или его зеркальным отображением, это всегда взгляд на него сквозь какую-то призму». Язык хранит и транслирует культуру в своих единицах, то есть выполняет кумулятивную и транслирующую функции. Языковая картина мира – это целостная и одновременно
сложная структура, посредством которой осуществляется регистрация опыта
языковой личности. Интерпретация результатов речемыслительной деятельности также предопределяется языковыми привычками общества. Таким образом,
ЯКМ как компонент языковой динамики имеет текстопорождающий статус, будучи неотъемлемым элементом речемыслительной деятельности, при этом авторская модальность решающим образом влияет на воплощение ЯКМ в тексте –
произведении мыслящего субъекта, участника коммуникации. Сам факт существования языковой картины мира влияет на качество порождаемого текста. Человек в процессе деятельности отражает объективный мир и фиксирует результаты познания в слове.
20. Понятие стиля коммуникации. Доминантные черты английского стиля
коммуникаций.
В общении всегда присутствуют два компонента: содержание и стиль. Содержание определяет, вокруг чего или по поводу чего развертывается то или иное общение. Стиль указывает на то, как человек взаимодействует с окружающими. В
любом случае содержание общения – величина переменная, поскольку оно определяется конкретной деятельностью, объемом выполняемых заданий, многими
меняющимися условиями и обстоятельствами. Константой при этом выступает
стиль общения, т. е. способ, с помощью которого человек строит свои отношения
с другими людьми в той или иной деятельности. У каждого человека свой, характерный только для него, стиль общения с людьми.
Начало научного исследования стиля общения связано с именем немецкого психолога Курта Левина, который разработал социально-психологическое понятие
«стиль лидерства». К Левиным были выделены и описаны три стиля лидерства:
авторитарный, демократический и анархичный. В более поздних классификациях стали использовать и другие названия: директивный, либеральный, коллективный, попустительский.
В психолого-педагогической литературе проблема классификации стилей не
имеет однозначного решения. Так, Е. В. Субботский, определяя стиль как форму,
в которую облекается обмен актами общения, выделяет прагматический (эгоистический) и альтруистический стили. В прагматическом стиле участник общения использует партнера как средство достижения своих собственных целей. В
альтруистическом стиле для одного из участников общения интересы партнера
стоят на первом месте.
Конкретный выбор стиля общения определяется многими факторами: личностными особенностями человека, его мировоззрением и положением в обществе,
характеристиками этого общества и многим другим. Сколько стилей общения
существует? На этот вопрос трудно ответить. Однако если исходить из того, что
стиль общения – это просто большая готовность человека к той или иной ситуации, то можно говорить о трех основных стилях. Их условно можно назвать ритуальным, манипулятивным и гуманистическим. Ритуальный стиль порождается межгрупповыми ситуациями, манипулятивный – деловыми, а гуманистический – межличностными.
В дальнейшем мы будем исходить из того, что стиль общения – это скорее предрасположенность к определенному общению, направленность, готовность к
нему, которая проявляется в том, как человек склонен подходить к большинству
ситуаций. Однако стиль не полностью определяет общение человека, он может
общаться и в чужом стиле. Например, если человеку свойственен в основном манипулятивный стиль, это не значит, что его общение с ближайшим другом тоже
будет деловым.
Ритуальное общение. Здесь главной задачей партнеров является поддержание
связи с социумом, подкрепление представления о себе как о члене общества. При
этом важно, что партнер в таком общении является как бы необходимым атрибутом выполнения ритуала. В реальной жизни существует огромное количество
ритуалов, подчас очень разных ситуаций, в которых каждый участвует как некоторая «маска» с заранее заданными свойствами. Эти ритуалы требуют от участников только одного – знания правил игры.
Манипулятивное общение. Это общение, при котором к партнеру относятся
как к средству достижения внешних по отношению к нему целей. Что важно продемонстрировать собеседнику в манипулятивном общении? Только то, что поможет достижению цели. В манипулятивном общении мы «подсовываем» партнеру стереотип, который мы считаем наиболее выгодным в данный момент. И
даже если у обоих партнеров имеются свои цели по изменению точки зрения собеседника, победит тот, кто окажется более искусным манипулятором, т.е. тот,
кто лучше знает партнера, лучше понимает цели, лучше владеет техникой общения.
Не следует делать вывод, что манипуляция – это негативное явление. Огромное
количество профессиональных задач предполагает именно манипулятивное общение. По сути любое обучение субъекту необходимо дать новые знания о мире,
убеждение, управление всегда включают в себя манипулятивное общение. Именно поэтому эффективность этих процессов во многом зависит от степени владения законами и техникой манипулятивного общения.
Манипулятивное общение – чрезвычайно распространенный вид общения, который встречается в основном там, где существует совместная деятельность.
Важно помнить об одном существенном моменте – отношении человека к манипулятивному общению и обратном воздействии манипулятивного стиля.
И наконец существует обратное влияние манипулятивного общения на личность,
которая его использует. Существует манипулятивная деформация личности в тех
случаях, когда в силу частого профессионального употребления манипулятивного общения, хорошей техники по его использованию и соответственно постоянных успехов на этом поприще человек начинает считать манипулятивное общение единственно правильным. В таком случае все общение человека сводится
к манипуляции (и тогда, когда это нужно, и когда оно совершенно неоправданно).
Гуманистическое общение. Это в наибольшей степени личностное общение,
позволяющее удовлетворить такую человеческую потребность, как потребность
в понимании, сочувствии, сопереживании. Ни ритуальное, ни манипулятивное
общение не позволяют вполне удовлетворить эту жизненно важную потребность. Цели гуманистического общения не закреплены, не запланированы изначально. Его важной особенностью является то, что ожидаемым результатом общения является не поддержание социальных связей, как в ритуальном общении,
не изменение точки зрения партнера, как в манипулятивном общении, а совместное изменение представлений обоих партнеров, определяемое глубиной общения.
Основным механизмом воздействия в гуманистическом общении является внушение, суггестия – самый эффективный из всех возможных механизмов. Важно
помнить, что это обоюдное внушение, так как оба партнера доверяют друг другу,
и поэтому результатом является не изменение точки зрения одного из них, а взаимное совместное изменение представлений обоих партнеров.
Доминантные черты стиля коммуникации.
Стратегии вежливости непосредственно связаны с доминантными чертами коммуникативного поведения, которые в целом формируют национальный стиль
коммуникации.
Как было показано, английская коммуникативная культура выработала целый
комплекс стратегий, направленных на демонстрацию уважения личной автономии собеседника, его зоны независимости (privacy), в результате чего важнейшей
чертой английского стиля коммуникации, сформированной в результате их реализации, является дистантность.
Стратегии дистанцирования наиболее активно реализуются в побудительных речевых актах, представляющих собой угрозу для коммуникации, так как они связаны с оказанием воздействия на собеседника, направлены на то, чтобы побудить
слушающего совершить действие, однако их востребованность в английской и
русской коммуникативных культурах различна.
При выражении прагматического значения Я хочу, чтобы ты сделал это англичане отдают предпочтение косвенным высказываниям, содержащим вопрос о
возможности или желании адресата совершить действие, т. е. на уровне семантики высказывания предлагается выбор – совершать действие или не совершать.
Это относится даже к директивным РА, в которых прагматическая опция отсутствует и реально никакого выбора, кроме как подчиниться, у адресата нет. Таким
образом демонстрируется уважительное отношение к личной автономии субъекта, независимо от его статуса.
Русские коммуниканты отдают явное предпочтение прямому выражению побуждения. Императивные высказывания являются преобладающими как в директивных речевых актах, так и в недирективных (просьбе, совете, приглашении).
Заметно различие в использовании и других стратегий. Английские коммуниканты часто, особенно в просьбе, выражают сомнение в возможности адресата
совершить действие. Русские такую стратегию используют в значительно меньшей степени, в то же время они могут усиливать свою просьбу, что совершенно
недопустимо в английской коммуникативной культуре.
Английские коммуниканты проявляют большой интерес к возможности, желанию, заинтересованности адресата в совершении действия, русские чаще выражают свои желания (в просьбе, приглашении), могут интенсифицировать их,
еще больше усиливая свое воздействие на адресата.
Таким образом, англичане в большей степени, чем русские, прибегают к «социальным поглаживаниям». Они больше озабочены формой высказываний, для
русских более важно содержание.
Регулярное использование данных стратегий вежливости способствует выработке определенных черт стиля коммуникации. Все стратегии вежливости дистанцирования направлены на реализацию одной гиперстратегии – уменьшайте
воздействие на адресата, демонстрируйте уважение к его личной независимости.
Данная гиперстратегия привела к формированию таких доминантных черт английского стиля коммуникации, как к о м – муникативная неприкосновенность
и неимпозитивность – недопустимость прямого воздействия на адресата либо
сведение его до минимума в тех РА, где это воздействие приходится оказывать.
Важно еще раз подчеркнуть, что дистантность и неимпозитивность пронизывают
все сферы общения англичан, включая самые интимные, такие как общение с
близкими друзьями, общение в семье, что свидетельствует о том, что зона privacy
оберегается и здесь:
1. Hah volunteered Mrs. Palmer, as if in truimh.
I beg your pardon,
Mummy?
Nothing, dear. I was only thinking what a funny business it all is in my opinion
(J. Asher).
2. I'm going to get up now – can you move your arm
? (J. Asher) (жена – мужу в постели).
3. Can I have another glass of wine (молодая женщина в гостях у близкой подруги).
4. Just wonderful if you could give me a tinkle (сообщение другу на автоответчике).
5. Sorry to interrupt, darling, but I think the baby's crying. Do you think you
could just go and see if she's all right? And perhaps give her some milk? Ooh, and
check her nappy? (муж – разговаривающей по телефону жене) (John and Liz
Soars).
Русскими коммуникантами подобные фразы воспринимаются как неуместные
для данных ситуаций, чрезмерно формальные. Близость отношений позволяет
игнорировать этикетные формальности при общении с друзьями и членами семьи, уместным является прямой, более естественный и менее церемониальный
стиль поведения:
1. Что? / Что ты сказала? (при переспросе).
2. Я хочу встать. Убери, пожалуйста, руку.
3. Налей, пожалуйста, еще вина.
4. Перезвони мне, пожалуйста.
5. Ты что не слышишь? Ребенок плачет. Сходи посмотри, все ли с ней в порядке. Дай молока и проверь пеленки.
Данные примеры, как и приведенные ранее, свидетельствуют о том, что
нейтральный уровень вежливости в английской коммуникативной культуре
сдвинут, по сравнению с русской, в сторону формального (высокого), низкий – в
сторону нейтрального (среднего), что и определяет важнейшие стилистические
различия.