Блицкриг Часть 1. Кодекс нравственности. «Вставай, вставай

Блицкриг
Часть 1. Кодекс нравственности.
«Вставай, вставай, мой друг!..» - эти слова пронеслись передо мной, словно в сумерках. Так неотчетливо,
так невнятно… И этот хриплый голос я мог узнать, где угодно, ведь слышал его каждый день, час, миг.
В это мгновение тело словно всполохнуло и вывихнулось, поскольку немыслимые страдания окутали разум.
Какой-то фашистский ублюдок вонзил в вену шёпот, вносимый иглой шприца. И он, нашёптывая змеиным
голосом, проникал в разум, мучая изнутри. Перед лицом проплыли смазанные силуэты, доставляя глазам
невыносимую боль. Также сопровождающуюся треском, напоминающий пластинку, которая целыми днями
вертится одна, одинокая, всеми покинутая в проигрывателе.
«Он заговорит… Однажды. Ведь никто ещё не смог устоять перед моим видом», - продолжал инкогнито,
изредка посмеиваясь. Потом по глазным яблокам ударил ярчайший свет, а по барабанным перепонкам
жужжащий «вопль», похожий, судя по всему, на включенный рубильник. Свет смахивал на удары молотка,
и эти «колотушки» во всю отколачивали по телу. По разуму. Вообще по всему, что могло, было быть в
организме такого ничтожества, как я.
Опухлых щёк коснулся, появившийся из глубины света, палец, и провёл линию, издавая скрипящий звук.
Было больно, но это ничто по сравнению с тем, что происходило дальше: холодные руки, на которые были
надеты резиновые перчатки, схватились за лицо, принявшись сдавливать челюсти.
«Ты, похоже, так и не понял, что к чему, дружище. Но скоро поймёшь. И я тебе помогу!» - вслед за этим в
ход пошло насилие: удары грязным ботинком вонзались в мой оголённый живот. До того момента, пока
меня не пронзил кровавый кашель и неугомонная боль в желудке.
- На сегодня ты мне уже не товарищ, даже не друг. Ты – просто безумный фанатик, - ответил я еле-еле
заметным голосом, пробивавшимся через бульканье.
Ответом на жалкие слова, вылетевшие изо рта, стала глубокая пощёчина, оставившая, видимо, глубокий
след на моей, и так исписанной шрамами, физиономии.
«Ты так и не понял, придурок?!» – громкий вопль огласил просторное тёмное помещение, в котором я
находился, и от стен отразился звук, снова ударив по ушам. – «Ты ничего не видишь, а я вижу всё: жалкие
попытки спасти тех клопов в городке ничего не дали… И всё ещё пытаешься оправдать свою надежду?» – в
исполнении этого ублюдка слово «надежда» было охвачено хаосом и небытием. – «Её нет! Пойми же – не
существует больше такого понятия, она погибла, как и всё, на что ты надеялся!» – по полу раздавались
тихие и спокойные шаги, сопровождающиеся какими-то невероятно лёгкими потрескиваниями.
- Погиб и тот, кого я когда-то знал, и человек, которому доверял. Эгоистичность и алчность погубили его, вздохнул я полной грудью. - И не надейся, ублюдок, что когда-нибудь будешь прощён. Такой ужасный
поступок не проходит без последствий…
«Возможно, и так», - не стал отнекиваться тот. – «Но посмотри же, чего я добился. Глянь, сколько успехов,
достижений превознёс в жизнь!» – размытое изображение мчалось в поле зрения, которое охватывало мои
органы чувств. – «Разочаровал ты меня, Джейкоб. Очень расстроил», - проговорил фашист. – «Пойми: если
не заговоришь сейчас, значит, будешь страдать ещё долго-долго, пока не приведёшь себя к летальному
исходу. Ты не вечен – помни это».
Один плевок в сторону и пол засверкал моей окровавленной слюной:
- А ты, разве, да? – мерзко улыбнулся ему я. – Даже ты на такое не способен.
Послышались отчётливые яростные шаги, и перед лицом снова предстал воинственный силуэт:
«Не знаю, да, может быть. ‘’В мире нет ничего невозможного’’ – как говорил один умный человек. И ты в
этом убедился», - шаги стали медленно отдаляться, а потом всё озарила вспышка, и раздался хлопок двери.
- Я выберусь из этой тюрьмы, и разорву тебя, слышишь?! Твои мечты тебя не оправдают, как и твоя вера в
третий Рейх!.. – но не успели мои уста закончить, как всё погасло. Они ушли, оставив беспомощного
пленника в одиночестве, с мыслями о ужасном прошлом и безумном настоящем. И, возможно, ещё более
отвратительном будущем… Если ублюдка не остановить.
«Нет. Больше никаких плохих мыслей, ни малейших воспоминаний о боли, о мучениях, которым они меня
подвергали. О предательстве и смерти. Придёт время, и я выберусь из этой дыры, докажу, что я ничем не
хуже его гения».
Моё сознание помутилось, и всем разумом я провалился в бесконечность. Потерял сознание, или ещё чего
хуже.
*
Какого это быть угнетенным? Какого быть прикованным к лабораторному столу, пока вокруг тебя ходят
фашистские твари, улыбаясь во весь рот? Быть избитым?! Похоже, никто не поймёт мои чувства. Никогда.
Ни за что. Ведь обычные люди не смогут почувствовать те боли, что ощущаю я. Они этого не знают. Но
приходится смириться с мучениями. Если подыхать, так подыхать – уже ничего не изменишь. Но можно
было… Когда-то, не теперь.
На этот миг моего жалкого существования «Часы Судного Дня» начали свой отсчёт. И стрелку на
циферблате назад невозможно повернуть, сколько не старайся – никак. Мир рухнет, и во всём виноват я,
только я. И больше никто. Даже тот ублюдок, и то сделал меньше глупостей. Моя вина во всём: в гибели
всей сущности друга, моём аресте, и появлении нового времени.
И до сих пор помнится, как всё прекрасно начиналось… Замечательный воскресный солнечный денёк,
холодненькое пивко и встреча с девушкой. Пока не вмешалось типичное человеческое чувство:
«Дверь бара распахнулась, и в помещение влетел я, с радостным лицом, предвкушая долгожданную встречу
с Сарой. Конечно, посетители этого сомнительного клуба были не очень рады приходу порядочного
гражданина: казались хмурыми, иногда даже злыми, разгневанными. Правда, в наше время байкеры и
рокеры не хотели даже смотреть в сторону такого человека. Им моя внешность, одежда, казались
странными, слишком простыми. Ведь было видно, какие «экзотичные причёски», ирокезы, косички
красовались на их голове. Можно даже не говорить о шикарных татуировках. Для меня эти «отбросы» маскарадные клоуны, хиппи и готы. И ничего более. Пусть думают, что хотят.
Выбрав отдалённый столик, я присел на стул и положил руки на колени, с озадачливым видом перевёл
взгляд на стойку. Но потом щёлкнул пальцем, и в миг ко мне подошёл обслуживающий.
- Сделайте мне чай, пожайлуста, - тихонько сказал я женщине, которая возвышалась передо мной, словно
гора. Нет, не просто гора, а настоящий Эверест! Боже, святая дева Мария! Мать Иисуса! Клянусь: никогда в
жизни я не видел такой… Кхм. Но, тем не менее, я промолчал о своих мыслях, и приготовился слушать её
прекрасный голосок.
- Сэр, извините меня, конечно, но это не ресторан! Это кафе-бар! И мы не подаём горячие напитки, пробасила толстуха, и злым взглядом уставилась на меня. – Но могу предложить вам виски, бренди, пиво.
Или же наш фирменный напиток – после употребления будете светиться, как рождественская ёлка, - и
ехидно улыбнулась.
- Нет, спасибо. Я воздержусь, - неуверенно промычал я, как овца. – Да и к тому же мой организм не привык
к такому перенасыщению алкоголем. Если честно: мне вообще пить нельзя.
В ответ та лишь что-то хрюкнула, схватила со стола пустой поднос и пошла дальше. Я лишь поправил
галстук, протёр лоб от капель пота и стал терпеливо ждать прихода любимой. Но при прошествии
нескольких минут стал нервничать, ведь Сара никогда не опаздывала. Да и не смогла бы себе позволить
такую роскошь, поскольку втрескалась в меня по уши. Подняв руку, поглядел на часы – стрелки указывали
половину шестого. А ведь моя девушка должна была быть здесь ещё десять минут назад. С мыслями о нечто
плохом я облокотился локтями об стол и схватился за голову:
«Где же она может быть? Сара не может опаздывать так сильно. Я понимаю такой расклад: две, четыре,
шесть минут, но никак не десять!» - и снова попятился взглядом на циферблат. – «Надо же, уже двенадцать
минут! Время летит очень быстро…»
И, наконец, мой разум не смог сдержать волны беспокойства за любимую, и я побежал в сторону входной
двери, как внезапно в кармане зажужжал мобильный телефон. Мои конечности перестали дрожать и, с
огромной надеждой, я выхватил из отделения брюк устройство и принял вызов, поглядев на номер 5550423:
- «Да, алло. Сара, это ты?! Умоляю, ответь, что это ты! Я повсюду тебя ищу! Как ты? Всё хорошо?» – слова
летели из моего рта, как рой ос, жалящий жертву. Столько боли в душе, беспокойства. И это не давало
покоя.
- «Привет, Джейкоб. Нет, извини, это не она. Это Чарльз – твой друг, помнишь?»
Когда раздался голос, какой я не слышал много лет, мне стало страшно – почему он звонит? Зачем он
звонит? Что ему надо? Несколько недель дружбы пролетели просто так: никаких звонков, встреч, даже
разговоров. Просто проходил мимо меня.
- «А-а-а, это ты?.. Я помню тебя, Чарли», - без особого восторга ответил ему я.
- «У тебя странный голос. Что-то не так?»
- «Нет, всё отлично, всё замечательно! Не считая того, что ты меня игнорировал столько времени! Ответь,
почему?! Я обидел тебя?» - в голове не укладывались все мысли и догадки, зачем это всё, и почему. Чувство
страха обняло меня, словно милая мама, укладывающая в колыбель. Но это пройдёт, надеюсь.
В трубке послышался глубокий вздох:
- «Понимаешь ли, дружище, было много работы: шеф не давал покоя с бумагами, различные проблемы
образовались с коллегами…»
Но я не дал ему договорить, ведь интонации были неестественны, а в голосе слышна неуверенность. Иногда,
даже ужас:
- «Я тебе не верю. Даже если ты работаешь главным редактором известной газеты, это не даёт тебе права
врать людям. Думаешь, не смотрю телевизор, думаешь, так глуп? Или считаешь, что идиот?! Нет, не
получится обмануть. Редакция уже давно закрылась, как месяцок назад. Не припоминаешь?»
После этого послышалась глубокая тишина, сопровождаемая редким сопением звонящего:
- «Ладно-ладно, я сдаюсь! Ты меня раскусил, Джейк», - рассмеялся тот, но мгновенно стало понятно, что
смех искусственный. – «Я отдыхал на Чёрном море! А газета разорилась, и все работники пошли по домам.
И для меня это тоже стало сюрпризом! Если не веришь, то позвони моему шефу. Могу дать номер…».
Тело покрылось мурашками, и наружу вырвался душевный смех:
- «За слабоумного принимаешь?! По телевизору в новостях сказали, что вся зона пляжа огорожена из-за
бурного поведения акул! Предупреждаю: не ври мне, а лучше скажи, зачем позвонил».
- «Да-да, как раз хотел сказать. Даже не сказать, а предупредить!» - в уме снова заиграли непонятные образы
и силуэты. – «Сару похитили. Не знаю, кто, но они требуют деньги в обмен на её жизнь».
- «Что?! Но как же так? Ведь сегодня утром с ней всё было в порядке!»
- «Умоляю, не перебивай меня!» - крикнул Чарли. – «Я сам был в глубоком шоке, когда узнал! Именно
поэтому позвонил, на этот раз не просто так. Ведь знаю, что она для тебя значит…»
В глазах заполыхало пламя, но я старался быть спокойным:
- «И сколько же они просят? Много? Пойми: я должен знать!» - внезапно мой тон повысился.
- «Ты и за всю свою жизнь не наберешь такой суммы, уверяю. И как друг советую тебе не ввязываться в это,
ни за что!»
По щекам покатились капли, обмывая засушенную кожу, зубы затрещали, словно от холода. На этот момент
чувство невыносимого страха полностью обвеяло моё тело и разум. В голове вертелись самые ужасные
мысли, перебирались все варианты развития событий. Но мне не представлялось, как она умирает. И
никогда такого не будет. Я должен спасти её!
- «Ты сдурел?! Она – вся моя жизнь, и не брошу её никогда, даже в такой ситуации. Пусть умру, но найду!
Скажи мне, умоляю, скажи, где они её держат!»
- «Нет, Джейк, не могу. Не хочу увидеть в морге твой холодный труп, нафаршированный пулями! Ни за что
ничего не скажу!» - через треск, в трубке раздавался дикий вопль.
- «Говори, или ты мне больше не друг! Говори же, чёрт возьми, или я лично убью тебя!» - ощущение
замкнутости и безвыходности окружили меня, словно замкнутый круг. Если он не скажет, я найду его и
убью, вне зависимости, кто он и кем мне приходится!
Молчание. Эта «игра» длилась несколько секунд. И стала действовать на нервы. Сильно. Очень. Но всё же
решение было найдено из набора слов и цифр, вышедших из его уст:
- «Пятьдесят пятая улица. Гарлем. Дом три. Квартира шестнадцать», - и гудки, бесконечные гудки.
Часть 2. Путь в пустоту.