Елена Тимченко УЛИТКА и другие сказка для маленьких 1. Ножки Жили-были в лесу три неразлучных друга: Сороконожка, Улитка и маленький земляной Червячок. Сороконожка всегда занималась двумя делами сразу: что-нибудь жевала и постоянно озабоченно пересчитывала свои ножки. Хорошо получалось у нее только до 22, а дальше она начинала сбиваться, и все начинала снова. Улитка была самой красивой среди них, и знала об этом. Она моментально краснела рожками, стоило ей подумать о своей красоте. Червячок был простым парнем, невзрачным, но прекрасным душою. К тому же он был тайно влюблен в Улитку. Они замечательно проводили время вместе. Червячок был самым шустрым затейником в компании. Однажды он предложил приятельницам покататься с горки. Недолго думая, он свернул свое гибкое тельце колечком - и покатился! Улитка элегантно втянула рожки, раскачала свой домик и тоже понеслась с горы. Сороконожка попыталась было последовать за товарищами, но толстая зеленоватая тушка не слушалась ее, не желая скручиваться колечком, а ножки беспомощно болтались в воздухе. Она кряхтела, пыхтела, приговаривала «футы-нуты, ножки гнуты», но ни ножки, ни тельце не желали гнуться. Помучившись, она решила подкрепиться листочком и пересчитать свои ножки – проверить заодно, все ли с ними в порядке. Улитка и Червячок стали над ней подсмеиваться. - Сороконожка, неужели ты думаешь, что если бы с какой-то из твоих ножек что-то случилось, ты бы это не почувствовала? – насмехались приятели. - Не мешайте, из-за вас я не досчиталась одной конечности, - озабоченно бормотала Сороконожка. – Почему 39? Ну вот, опять надо снова начинать… - Так ты не посчитала ту, которой держишь листочек! – догадался Червячок. Они с Улиткой переглянулись и захихикали. Сороконожка строго посмотрела на них и пробурчала: - Ног нет – и забот нет. Слизняки несчастные. А ведь действительно – ни у червяка, ни у улитки ног-то нет! Вы никогда не задумывались, как несправедливо распределяются ножки – у кого 2 ноги, у кого – 4, у кого – 40, а у кого – 0, то есть нисколько? 2. Счастливчик Червячковая жизнь, как, впрочем, и улиточная и сороконожья, весьма короткая, но бывают случаи, которые предвидеть нельзя и которые могут укоротить и без того недолгую жизнь еще больше. Такие случаи называются судьбой. «Не судьба», - говорят в случае, если все закончится плохо. «Счастливчик! Баловень судьбы!» - восклицают, когда все обойдется, когда, значит, повезет. Однажды, в дождливый-предождливый день, такой мокрый, что ему даже улитка не радовалась, не говоря уж о Сороконожке, которая вечно тряслась над своими ножками, опасаясь их промочить. Хорошо было только Червячку - ведь он был дождевым червяком. Вот он и выпендривался перед подружками, которые благоразумно посиживали под листочком. То завяжется, то развяжется, то штопором закрутится, то разляжется. И все это, заметьте, в грязи. Ну, нравятся ему грязь, лужи, дождь – что поделаешь! Вдруг, в самый разгар веселья откуда ни возьмись появилась птица, да на беду так низко летела, по над землей, что не заметить кувыркающегося червяка просто не могла, и схватив его клювом поперек тельца, понесла. Сороконожка и Улитка обомлели от ужаса. Бедный Червячок! И тут – о, счастливчик! Червячок был такой грязный, мокрый и скользкий и так извивался, что каким-то образом выскользнул из клюва птички, а она даже не заметила и полетела себе дальше. Улитка и Сороконожка «подбежали» к Червячку. Он лежал бездыханный в грязной луже… и не шевелился. Напрасно подружки щекотали и теребили его, пытались делать искусственное дыхание – ничего не помогало. Видимо, не судьба! Что бедным маленьким существам делать? Улитка с Сороконожкой решили вырыть ямку и похоронить Червячка. Дождь кончился, выглянуло солнышко, осветило маленький холмик с увядшим цветочком посередине. Безутешные приятельницы не радовались солнышку, они горько плакали. - Шшшшто ревем? – услышали они голос с небес. - Ах, господин Шмель, у нас такое горе! – запричитала Улитка – Наш друг погиб. И она рассказала Шмелю всё-всё. - Не плачьте, ожжживет вашшш приятель, он жжжже червяк, зззземля его на ножжжки пошшштавит, - обнадежил Шмель. - Позвольте, какие ноги? У него нет ног. Совсем нет, понимаете? – заметила Сороконожка. - Это неважжжно. Вдруг холмик с увядшим цветочком зашевелился и из-под земли вылез Червячок. Свернулся вялым колечком и прикрыл глаза. - Я жжже говорил! Жжживой, только слегка контужжженный! – прожужжал Шмель и улетел по своим делам. А Червячок ожил, правда. Вот счастливчик! Ну просто баловень судьбы. 3. Бесконечность Сороконожку в лесу уважали. Она преподавала высшую математику всякой лесной мелюзге. Уютно разлегшись на большом белом грибе, она важно толковала сакральный смысл числа 40. Важнее и больше этого числа не было в природе, вещала Сороконожка. - А можно вопрос? Сороконожка прищурилась, потом надела очки и тогда только разглядела хозяйку писклявого голоска. Маленькая мошка в волнении мельтешила туда-сюда. - Ну давай твой вопрос, - смилостивилась Сороконожка. - А вот «туча» - это сколько? - Одна туча, две тучи… Можно посчитать… Но не больше сорока. - Нет, я не об этом… Вот когда мы, мошкара, летим тучей, это сколько? – не унималась приставучая мошка. - Ммм… Сосчитать невозможно, значит, бесконечность. Тут еще какая-то мелочь пропищала с места: - А травинок в лесу сколько? Больше же сорока? - Да много больше! Бесконечно много. - А деревьев в лесу? А листиков? А какая она – бесконечность? – раздались сразу несколько вопросов. Сороконожка задумалась, потом свесилась с гриба и поискала глазами на земле: - Червячок, ты где? - Да здесь я! - Ты что точишь там? Не смей подтачивать мой гриб! - Да я не подтачиваю, так лежу себе, слушаю. - Ползи сюда. Червячок послушно взобрался на гриб. - Изобрази-ка мне бесконечность. Червячок с готовностью свернулся лежачей восьмеркой. - Вот это, друзья, знак бесконечности, - провозгласила Сороконожка и со вздохом добавила: - Когда-то и я могла так сворачиваться… Эх, молодая была, гибкая, - и совсем уж себе под нос пробурчала: - А детишки-то в лесу поумнели, вопросы задают - будь здоров. И вполне довольная лекцией и собой сороконожка отправилась восвояси, быстро-быстро перебирая ножками в предчувствии обеда.