Denn, im Vorbeigehen gesagt, ich halte es immer für gut, sich von
реклама
Курсовая работа Петра Харатьяна 8-й класс Художественный перевод Ohne Zweifel haben Sie von der letzten nördlichen Entdeckungsreise des Kapitän Phipps - gegenwärtigen Lord Mulgrave- gehört. Ich begleitete den Kapitän; - nicht als Offizier, sondern als Freund. - Da wir unter einen ziemlich hohen Grad nördlicher Breite gekommen waren, nahm ich mein Teleskop, mit dem ich Sie bei der Geschichte meiner Reise nach Gibraltar schon bekannt gemacht habe, und betrachtete die Gegenstände, die ich nun um mich hatte. - Denn, im Vorbeigehen gesagt, ich halte es immer für gut, sich von Zeit zu Zeit einmal umzusehen, vorzüglich auf Reisen. Вам, без сомнения, приходилось слышать о последнем путешествии на север капитана Фиппса - ныне лорда Малгрэйва. Я сопровождал капитана - не как офицер, а только как друг. Ввиду того, что мы достигли довольно высокого градуса северной широты, я схватил свой телескоп, с которым уже познакомил вас при рассказе о моем путешествии в Гибралтар, и стал всматриваться в окружающие нас предметы. Ибо, говоря мимоходом, я всегда считаю полезным время от времени оглядеться, особенно в пути. Вы, конечно же, слышали о последней северной экспедиции капитана Фипса – известного ныне, как лорд Мулгрейв. Я сопровождал капитана – не как офицер, а как друг. Поскольку мы доплыли до довольно высокого градуса северной широты, я взял свой телескоп, с которым я Вас познакомил, рассказывая о своих приключениях на Гибралтаре, и стал рассматривать предметы, которые нас окружали. Потому что, я считал это всегда полезным, время от времени смотреть по сторонам, особенно в пути. Ungefähr eine halbe Meile von uns schwamm ein Eisgebirge, das weit höher als unsere Maste war, und auf demselben sah ich zwei weiße Bären, die meiner Meinung nach in einem hitzigen Zweikampfe begriffen waren. Ich hing sogleich mein Gewehr um und machte mich zu dem Eise hin, fand aber, als ich erst auf den Gipfel desselben gekommen war, einen unaussprechlich mühsamen und gefahrvollen Weg. Oft mußte ich über schreckliche Abgründe springen; und an andern Stellen war die Oberfläche so glatt wie ein Spiegel, so daß meine Bewegung ein ständigem Fallen und Aufstehen war. Примерно в полумиле от нас плыла ледяная гора, значительно более высокая, чем наши мачты, а на ней я разглядел двух белых медведей, вцепившихся, как мне показалось, друг в друга в жаркой схватке. Я мгновенно вскинул на плечо ружье и направился к ледяной горе. Но когда я оказался на вершине, передо мной открылась невероятно трудная и опасная дорога. Мне ежеминутно приходилось перескакивать через страшные обрывы, а в других местах поверхность была скользкой, как зеркало, и я только и делал, что падал и поднимался. Где-то в полумиле от нас плавал айсберг, который был намного выше наших мачт. На нем я увидел двух белых медведей, которые, как мне показалось, сошлись в жарком единоборстве. Я тут же закинул на плечо винтовку и направился к айсбергу, но обнаружил, что по мере того как я приближался к вершине айсберга, дорога становилась все тяжелей и опасней. Кое-где я был вынужден перепрыгивать через ужасные пропасти, а в других местах поверхность была гладкая как зеркало, так что при каждом движении я падал и опять поднимался Ich überrechnete schon den Wert ihrer Felle - denn jeder war wenigstens so groß als ein gut gemästeter Ochse -; allein indem ich eben mein Gewehr anlegen wollte, glitschtc ich mit dem rechten Fuße aus, fiel rückwärts nieder und verlor durch die Heftigkeit des Schlages, den ich tat, auf eine kleine halbe Stunde alles Bewußtsein. Stellen Sie sich mein Erstaunen vor, als ich erwachte und fand, daß eines von den obengenannten Ungeheuern mich herum auf mein Gesicht gedrehet hatte und gerade den Bund meiner neuen ledernen Hose packte. Der obere Teil meines Leibes steckte unter seinem Bauche, und meine Beine standen voraus. Gott weiß, wohin mich die Bestie geschleppt hätte; aber ich kriegte mein Taschenmesser heraus - dasselbe, was Sie hier sehen -, hackte in seinen linken Hinterfuß und schnitt ihm drei von seinen Zehen ab. Nun ließ er mich sogleich fallen und brüllte fürchterlich. Ich nahm mein Gewehr auf, feuerte auf ihn, sowie er weglief, und plötzlich fiel er nieder. Mein Schuß hatte nun zwar eines von diesen blutdürstigen Tieren auf ewig eingeschläfert, aber mehrere Tausende, die in dem Umkreis von einer halben Meile auf dem Eise lagen und schliefen, aufgeweckt. Alle miteinander kamen spornstreichs angelaufen. Я уже мысленно прикидывал стоимость их шкур каждый из медведей был величиной с хорошо откормленного быка, - но в ту самую минуту, когда я вскинул ружье, я поскользнулся, упал навзничь и так сильно ушибся, что на добрых полчаса потерял сознание. Вообразите мое удивление, когда, придя в себя, я увидел, что одно из вышеупомянутых чудовищ успело перевернуть меня лицом вниз и при этом ухватилось за пояс моих новых кожаных штанов. Верхняя часть моего туловища находилась под его брюхом, а ноги торчали наружу. Бог знает, куда бы зверь уволок меня, но я вытащил перочинный нож- вот этот самый, который вы сейчас видите, - ухватился за левую заднюю лапу медведя и отрезал от нее три пальца. Медведь сразу выпустил меня и дико завыл. Я поднял ружье, выстрелил в него, когда он пустился бежать, и медведь рухнул. Выстрел мой, правда, погрузил в вечный сон одного из этих кровожадных зверей, но зато разбудил несколько тысяч других, которые лежали и спали на льду, образуя круг шириною в полмили. Все они во всю прыть бросились ко мне. Я подсчитывал, сколько можно было бы выручить за их мех - каждый медведь был размером, по крайней мере, с хорошего быка. Я уж было прицелился, но тут правая нога моя лишилась опоры, и я упал на спину так сильно, что потерял сознание примерно на полчаса. Представьте мое удивление, когда я очнулся и понял, что одно из вышеупомянутых чудовищ перевернуло меня лицом вниз и, как назло, схватило именно за пояс моих новых кожаных штанов. Верхняя часть моего тела оказалась под его животом, а мои ноги были спереди. Куда меня тащило чудовище, только Бог знал, но я достал свой перочинный нож – вот этот самый, который я вам сейчас показываю, - пырнул его в левую заднюю лапу и отрубил от нее три пальца. Тут он меня отпустил и ужасно заревел. Я взял винтовку, и, как только он ринулся бежать, стрельнул в него. Он немного пробежал и свалился замертво. Выстрел заставил одного кровожадного зверя заснуть вечным сном, но разбудил много тысяч таких же, которые в радиусе половины мили лежали на льду и спали. И все они тут же сбежались. Zeit war nicht zu verlieren. Ich aber war verloren, oder ein schneller Einfall mußte mich retten. - Er kam. - Etwa in der Hälfte der Zeit, die ein geübter Jäger braucht, um einem Hasen den Balg abzustreifen, zog ich dem toten Bären seinen Rock aus, wickelte mich darein und steckte meinen Kopf gerade unter den seinigen. Kaum war ich fertig, so versammelte sich die ganze Herde um mich herum. Mir wurde heiß und kalt unter meinem Pelze. Indes meine List gelang mir vortrefflich. Sie kamen, einer nach dem andern, berochen mich und hielten mich augenscheinlich für einen Bruder Petz. Es fehlte mir auch nichts als die Größe, um ihnen vollkommen gleich zu sehen, und verschiedene Junge unter ihnen waren nicht viel größer als ich. Als sie alle mich und den Leichnam ihrcs verschiedenen Gefährten berochen hatten, schienen wir sehr gesellig zu werden; auch konnte ich alle ihre Handlungen so ziemlich nachmachen; nur in Brummen, Brüllen und Balgen waren sie meine Meister. Нельзя было терять ни минуты. Я обречен был на погибель, если мгновенно чегонибудь не придумаю. И я придумал. Примерно за половину того времени, которое требуется опытному охотнику, чтобы ободрать зайца, я стянул с медведя шкуру и завернулся в нее, просунув свою голову под медвежью. Едва я успел кончить, как меня окружило все стадо. Меня бросало то в жар, то в холод под моей шкурой. Но хитрость моя полностью удалась. Медведи один за другим подходили ко мне, обнюхивали и явно принимали за своего косолапого собрата. Мне и в самом деле не хватало только роста, чтобы полностью походить на них, а некоторые из них, помоложе, были немногим выше меня. После того как все медведи обнюхали меня и тело своего покойного товарища, они почувствовали ко мне, по всей видимости, симпатию. Кстати сказать, мне вполне удавалось подражать всем их повадкам, только разве в отношении рычания, рева и драки они превосходили меня. Нельзя было терять времени. Я не знаю, что бы со мной было, если бы я кое-что не придумал. Примерно за половину того времени, что нужно опытному охотнику, чтобы снять шкуру с зайца, я снял шкуру с убитого медведя и залез в нее так, что моя голова оказалась прямо под его головой. Едва я проделал это, огромная толпа медведей собралась вокруг меня. Мне было то жарко, то холодно под “моей” шкурой. Тем не менее, моя хитрость сработала превосходно. Они подходили ко мне один за другим, обнюхивали и принимали меня явно за своего брата. Я был недостаточного роста, чтобы выглядеть совершенно как они так, что некоторые молодые медведи были не сильно выше меня. Когда они обнюхали меня в шкуре их покойного товарища, я стал общаться с ними; у меня получалось подражать их повадкам, но рычать и бороться у них получалось все-таки лучше. Sosehr ich aber wie ein Bär aussah, so war ich doch noch Mensch: - ich fing an zu überlegen, wie ich die Vertraulichkeit, die zwischen mir und diesen Tieren sich erzeugt hatte, wohl auf das vorteilhafteste nützen könnte. Но, как ни походил я на медведя, я все же оставался человеком! Я принялся поэтому обдумывать, как наиболее выгодно для себя использовать добрые отношения, создавшиеся между мною и этими зверями. Хоть я и выглядел теперь как медведь, я все же оставался человеком! Я начал размышлять, как бы мне выгодно использовать возникшую близость между мной и зверьми. Ich hatte ehedem von einem alten Feldscher gehört, daß eine Wunde im Rückgrat augenblicklich tödlich sei. Hierüber beschloß ich nun einen Versuch anzustellen. Ich nahm mein Messer wieder zur Hand und stieß es dem größten Bären nahe bei den Schultern in den Nacken. Allerdings war dies ein sehr gewagter Streich, und es war mir auch nicht wenig bange. Denn das war ausgemacht: überlebte die Bestie den Stoß, so war ich in Stücken zerrissen. Allein mein Versuch gelang glücklich; der Bär fiel tot zu meinen Füßen nieder, ohne einmal zu mucksen. Мне пришлось некогда слышать от одного старого фельдшера, что ранение в позвоночник смертельно, и вот я решил произвести опыт. Взяв снова в руки свой нож, я воткнул его одному из самых крупных медведей в загривок, у самого плеча. Нужно признаться, что шаг был очень рискованный и мне было страшновато. Ведь совершенно ясно - если зверь останется в живых после удара, я буду разорван в клочья. Но мой опыт вполне удался. Медведь упал мертвым, не издав ни звука. Я однажды слышал от одного пожилого фельдшера, что повреждение позвоночника вызывает мгновенную смерть. Итак, я решил рискнуть – я взял свой нож и ударил им самого большого медведя сзади в шею. Конечно, это был рискованный шаг, и мне было довольно страшно. И понятно почему: если бы чудовище пережило этот удар, я был бы разорван на мелкие кусочки. Но попытка удалась – медведь упал замертво к моим ногам без единого звука. Nun nahm ich mir vor, allen übrigen auf eben die Art den Rest zu geben, und dies wurde mir auch gar nicht schwer; denn ob sie gleich ihre Brüder zur Rechten und zur Linken fallen sahen, so hatten sie doch kein Arg daraus. Sie dachten weder an die Ursache noch an die Wirkung des Niedersinkens; und das war ein Glück für sie und für mich. Als ich sie alle tot vor mir liegen sah, kam ich mir vor wie Simson, als er die Tausende geschlagen hatte. Тогда я решил тем же способом расправиться с остальными, что оказалось не так уж трудно. Видя, как справа и слева падали их собратья, медведи все же не подозревали ничего дурного. Они не задумывались ни о причине, ни о последствиях такого падения, и это было счастьем как для них, так и для меня. При виде всех этих лежащих вокруг меня мертвых тел я сам себе показался Самсоном, сокрушившим тысячи врагов. И я решил заняться остальными. И это оказалось не так-то сложно. Медведи замечали, что их братья падают направо и налево, но не чувствовали опасности. Они не понимали ни почему это происходит, ни как это происходит – к счастью и для них, и для меня. Когда я увидел все эти мертвые тела, я показался себе Самсоном, сокрушившим тысячи врагов. Die Sache kurz zu machen, ich ging nach dem Schiffe zurück und bat mir drei Teile des Volkes aus, die mir helfen mußten, die Felle abzustreifen und die Schinken an Bord zu tragen. Wir waren in wenigen Stunden damit fertig und beluden das ganze Schiff damit. Was übrigblieb, wurde in das Wasser geworfen, ungeachtet ich nicht zweifele, daß es, gehörig eingesalzen, ebenso gut schmecken würde als die Keulen. Не стану затягивать повествования скажу только, что я вернулся на корабль и попросил послать со мною две трети экипажа. Они должны были помочь мне содрать шкуры и перетащить на корабль окорока. Мы справились с этим делом в несколько часов и загрузили все трюмы корабля. Все, что осталось, мы побросали в воду, хотя я не сомневаюсь, что при умелом засоле эти части были бы не менее вкусны, чем окорока. Чтобы уже покончить с этим, я поспешил обратно на корабль и попросил, чтобы треть нашей команды пошла помочь мне снять шкуры с убитых медведей и затащить окорока на борт. Мы вместе справились с этим делом за несколько часов и загрузили чуть ли не весь корабль. Остальные части мы побросали в воду, правда, я уверен, что если бы мы хорошо засолили их, они были бы так же вкусны, как и окорока. Sobald wir zurückkamen, schickte ich einige Schinken im Namen des Kapitäns an die Lords von der Admiralität, andere an die Lords von der Schatzkammer, etliche an den Lordmayor und den Stadtrat von London, einige wenige an die Handlungsgesellschaften und die übrigen an meine besondern Freunde. Von allen Orten bezeugte man mir den wärmsten Dank; die City aber erwiderte mein Geschenk auf eine sehr nachdrückliche Art, nämlich durch eine Einladung, jährlich an dem Wahltage des Lordmayor auf dem Rathause zu speisen. Сразу же по возвращении я от имени капитана послал несколько окороков лордам адмиралтейства, несколько других - лордам казначейства, несколько штук лорд-мэру, лондонскому городскому совету и торговым компаниям, а остальные самым близким моим друзьям. Со всех сторон на меня посыпались выражения благодарности, а Сити на мой подарок ответило по-особому: я получил приглашение ежегодно участвовать в традиционном обеде в день выборов лорд-мэра. Как только мы вернулись, я отправил несколько окороков от имени капитана лордам адмиралтейства, еще несколько – лордам казначейства и еще несколько – лорду-мэру, городскому лондонскому совету и некоторым торговым компаниям, а все остальное – моим лучшим друзьям. Отовсюду посыпались на меня теплые слова благодарности. А Сити в ответ на мой подарок настойчиво просило меня присутствовать в ратуше на ежегодной трапезе в день выборов мэра. Die Bärenfelle schickte ich an die Kaiserin von Rußland als Winterpelze für Ihre Majestät und ihren Hof. Sie dankte mir dafür in einem eigenhändigen Briefe, den sie mir durch einen außerordentlichen Gesandten überschickte und worin sie mir anbot, mit ihr die Ehre ihres Bettes und ihrer Krone zu teilen. Allein da michs eben nie sehr nach königlicher Würde gelüstet hat, so lehnte ich Ihrer Majestät Gnade in den feinsten Ausdrücken ab. Ebenderselbe Ambassadeur, der mir das kaiserliche Schreiben brachte, hatte auch den Auftrag, zu warten und Ihrer Majestät meine Antwort persönlich zurückzubringen. Ein zweiter Brief, den ich bald nachher von der Kaiserin erhielt, überzeugte mich von der Stärke ihrer Leidenschaft und der Erhabenheit ihres Geistes. - Ihre letzte Krankheit kam, wie sie die zärtliche Seele! - sich in einer Unterredung mit dem Fürsten Dolgorucki zu erklären geruhte - allein von meiner Grausamkeit her. Медвежьи шкуры я отослал русской императрице на шубы для ее величества и для всего двора. Императрица выразила свою признательность в собственноручном письме, доставленном мне чрезвычайным послом. В этом письме она предлагала мне разделить с ней ложе и корону. Принимая, однако, во внимание, что меня никогда не прельщало царское достоинство, я в самых изысканных выражениях отклонил милость ее величества. Послу, доставившему письмо императрицы, было приказано дожидаться и лично вручить ее величеству ответ. Второе письмо, вскоре полученное мною, убедило меня в силе владевшей ею страсти и в благородстве ее духа. Причина последней ее болезни как она, нежная душа, соблаговолила пояснить в беседе с князем Долгоруким крылась исключительно в моей жестокости. Медвежьи шкуры я отправил русской императрице - на шубы для Ее Величества и всего ее двора. Она лично выразила мне благодарность в письме, доставленном мне чрезвычайным послом, в котором она умоляла разделить со мной свое ложе и корону. Поскольку меня никогда не тянуло к королевскому достоинству, я отклонил милость Ее Величества, в самых тонких выражениях, конечно же. Послу, доставившему письмо императрицы, было приказано ждать и лично преподнести мой ответ Ее Величеству. Второе письмо, полученное вскоре мной от императрицы, убеждало меня в ее мощной страсти и в благородстве ее духа. Последняя ее болезнь, как она – нежная душа – изволила пояснить в разговоре с князем Долгоруким, заключалась только в моей жестокости. Ich weiß nicht, was die Damen an mir finden; aber die Kaiserin ist nicht die einzige ihres Geschlechtes, die mir vom Throne ihre Hand anbot. Не пойму, что находят во мне дамы! Но царица не единственная представительница своего пола, которая предлагала мне свою руку с высоты престола. Я никак не могу понять, что во мне находят дамы. Но императрица была не единственная правительница, которая предлагала мне свою руку. Einige Leute haben die Verleumdung ausgestreuet, Kapitän Phipps sei auf seiner Reise nicht so weit gegangen, als er wohl hätte tun können. Allein hier ist es meine Schuldigkeit, ihn zu verteidigen. Unser Schiff war auf einem recht guten Wege, bis ich es mit einer solchen ungeheuren Menge von Bärenfellen und Schinken belud, daß es Tollheit gewesen sein würde, einen Versuch zu machen weiter zu gehen, da wir nun kaum imstande waren, nur gegen einen etwas frischen Wind zu segeln, geschweige gegen jene Gebirge von Eis, die in den höheren Breiten liegen. Нашлись люди, распускавшие клеветнические слухи, будто капитан Фиппс во время нашего путешествия проник не так далеко, как мог бы это сделать. Но здесь уж я обязан вступиться за него. Наш корабль шел правильным путем, пока я не перегрузил его таким неимоверным количеством медвежьих шкур и окороков, что было бы просто безумием пытаться плыть дальше. Ведь мы едва были в состоянии противостоять сколько-нибудь значительному ветру, не говоря уже о ледяных горах, плавающих в северных широтах. Нашлись некие люди, которые клеветали на капитана Фиппса, говоря, что он не так уж и далеко уплыл, как мог бы. Но здесь я должен встать на его защиту. Я скажу, что наше судно шло по правильному пути до тех пор, пока я не перегрузил его таким невообразимым количеством медвежьих шкур и окороков. И было бы просто безумием пытаться плыть дальше. Ведь мы почти лишились возможности сопротивляться самому легкому ветерку, не говоря уже о ледяных горах, плавающих в северных широтах. Der Kapitän hat seitdem oft erklärt, wie unzufrieden er sei, daß er keinen Anteil an dem Ruhme dieses Tages habe, den er sehr emphatisch den Bärenfelltag nennt. Dabei beneidet er mich nicht wenig wegen der Ehre dieses Sieges und sucht auf alle Art und Weise dieselbe zu schmälern. Wir haben uns schon öfter hierüber gezankt und sind auch jetzt noch über den Fuß gespannt. Unter andern behauptet er geradezu, ich dürfe mir das nicht zum Verdienst anrechnen, daß ich die Bären betrogen habe, da ich mit einem ihrer Felle bedeckt gewesen sei; er hätte ohne Maske unter sie gehen wollen, und sie hätten ihn doch für einen Bären halten sollen. Капитан впоследствии не раз выражал свое недовольство тем, что он не разделяет со мною славу этого дня, который он напыщенно называет "днем медвежьих шкур". При этом он весьма завидует славе, которую доставила мне эта победа, и всеми силами пытается умалить ее. Мы не раз уже ссорились поэтому поводу, да и теперь еще отношения у нас остаются несколько натянутыми. Между прочим, он утверждает, будто я не имею основания ставить себе эту историю в заслугу, что медведей я обманул, прикрывшись медвежьей шкурой. Он, по его словам, решился бы направиться к ним без маскировки, и они все равно приняли бы его за медведя. Капитан с тех пор часто заявлял, как он был недоволен тем, что не разделил со мной славу того дня, который он назвал “днем медвежьих шкур”. Он завидует славе, полученной мной от этой победы, и все время старается преуменьшить ее. Мы часто из-за этого соримся, наши отношения и сейчас условны. Он утверждает, что я прямо-таки не имею право считать этот поступок своей заслугой, что я только обманул медведей, прикрывшись медвежьей шкурой. Капитан заявил, что решился бы направиться к ним без всякой маскировки, и они приняли бы его за медведя. Dies ist nun freilich ein Punkt, den ich für allzu zart und spitz halte, als daß ein Mann, der auf gefällige Sitten Anspruch macht, mit irgendjemand, am allerwenigsten mit einem edlen Pair darüber streiten darf Тут, правда, я коснулся столь щекотливого и острого пункта, что человек, умеющий ценить светскую любезность, не может спорить по такому поводу с кем бы то ни было, и уж во всяком случае не с высокородным пэром. В этом случае, как выясняется, я коснулся очень деликатного и болезненного вопроса: человеку, которому дозволено вести себя по-светски, не следует спорить по такому поводу, и уж тем более с благородным пэром. Das Ende
