Utopija_v_russkom_avangarde._Miljaeva_Inna
реклама
Инна Миляева, 44 группа ИИГСО УТОПИЧЕСКИЙ «НОВЫЙ МИР» В КОНЦЕПЦИИ РУССКИХ АВАНГАРДИСТОВ Начало XX в. ознаменовалось множеством масштабных событий: изменялись экономика, политическая карта мира, наука и многое другое. Не осталось в стороне и искусство: авангардизм в живописи, кино и литературе преобразил саму концепцию творчества и взгляд общества на него. Как художественный стиль, авангард зародился во Франции на стыке XIX и XX вв. Это было смутное время для Франции, и молодежь, не желавшая более жить по старым канонам, начала заявлять о себе. Первыми оказались социалистические утописты. Именно с этим и связана радикальность авангарда: идея утопистов об идеальном обществе обязывала их полностью отвергнуть существовавшие до этого несовершенные идеалы. В своем эссе я сужу тему и освещу только проявление утопических идей в русском изобразительном искусстве в стиле авангарда XX в. Но чтобы далее рассматривать утопическое в авангардизме, необходимо понимать сами понятия – «утопия» и «авангардизм». В специальных работах, посвященных утопии, мы не найдем какого-то законченного и однозначного истолкования этого понятия. Обращусь за помощью к труду «В мире утопий» Эдуарда Яковлевича Баталова, кандидата философских наук [2]. Утопия в данной книге рассматривается с разных точек зрения: философской, социологической, исторической, филологической. Философ говорит, что утопия – несбыточная идея, произвольно сконструированный образ идеального социума; социолог утверждает, что утопия – социальный идеал, выражающий потребности и интересы определенных общественных групп. По мнению историка, утопия – это «шифр бытия» мира, в котором действует утопист, окружающей его природной и социальной среды; филолог рассматривает, как образовалось центральное понятие выбранной мной темы, он также дает перевод – «несуществующая страна, благословенная земля» и делает вывод: «страна прекрасная, но не существующая». Различные понимания утопии не обязательно исключают друг друга. Нередко это просто подход к явлению с разных сторон, благодаря чему можно лучше узнать его, а прежде всего – уяснить его исключительную сложность. Второе центральное понятие данной темы – авангардизм. Авангардизм – общее название направлений в литературе и искусстве XX в., представители которого, порывая с устоявшимися принципами и традициями, в том числе с реализмом, устремлялись к поиску новых средств выражения, новых форм произведений [4]. Иначе на это понятие смотрит современный историк искусства Вадим Кругликов: «Авангардизм – он же себя позиционирует не как еще один способ делать искусство, вроде барокко. Он себя позиционирует, как способ менять мозги и менять жизнь в целом. А менять было что. Причем, это касалось не вечной отсталости России от развитых стран – это слишком утилитарная и мелкая задача, а мира в целом» [3]. С 1980-х гг. в русской науке отмечается интерес к исследованию авангардизма: выделяют этапы его развития, уникальность, комплексный анализ авангардизма как революционное культурное течение. Пересмотрев некоторые работы исследователей, я нашла только упоминание проблемы утопизма в авангардизме, и поняла из содержания данной научной литературы, что не существует комплексного научного труда, последовательно разбирающего утопическую картину мира русских авангардистов. Тем самым, у меня еще больше пробудился исследовательский интерес к этой почти неизученной теме. Россия, как никакая другая страна, нуждалась в начале XX века в переменах. Монархический строй, бедность и войны довели до точки кипения народ. Утопическая цель авангарда, изменить всё и сразу, дошла и досюда. «Русский авангард был предельно утопичен и предельно планетарен – так нищий мечтает не о скромной ренте, а сразу о месте в списке Forbes, чтоб не терять времени попусту на промежуточных стадиях. Это же так по-нашему – осчастливить весь мир сразу и быстро», – пишет Вадим Кругликов [3]. Русские авангардисты оказались настоящими бунтарями, решительными, смелыми и настойчивыми. Высмеивая буржуазные европейские идеалы, они строили свои: принцип «антиискусства» стал монументом русского авангарда. В работе наших авангардистов не найти сладострастных дев или романтических пейзажей: они несли идею, а не красоту. Кандинский, Малевич и Татлин – отцы– основатели русского авангарда – знали, что для осуществления глобальных перемен необходимо ударить по фундаменту России – вере. Вера в царя, вера христианская – всё, на чем зиждилась тогдашняя Россия, подверглось их нападкам. Самыми крупными утопистами были абстракционисты (направление авангардизма, последователи которого изображают реальный мир как сочетание отвлеченных форм или цветовых пятен). Василий Васильевич Кандинский был первым абстрактным художником в России. Его картины – это свидетельства о существовании неких миров, в пространствах которых живут какие-то образования, то ли первоэлементы, то ли первоидеи, то ли сгустки тонких энергий. Отношения между ними исключительно гармоничны, нигде нет и намека на конфликт. Можно сказать, что это - изображенная музыка. Кандинский употреблял слово «звук» как обозначение духовного содержания любой формы. В общем, это идеальный мир, лишенный признаков «вредной материальности» с ее несовершенством, изменчивостью, конфликтностью и обязательной смертью в конце. Конечной целью своего искусства Кандинский ставил превращение человека в свободную, духовно окрашенную и эзотерически ориентированную личность (см. Приложения 1 и 2). Супрематический метод (выражался в комбинациях разноцветных плоскостей простейших геометрических очертаний) Казимира Малевича состоял в том, что он взглянул на землю как бы извне. Поэтому в супрематических картинах, как в космическом пространстве, исчезает представление о «верхе» и «низе», «левом» и «правом», и возникает самостоятельный мир, соотнесённый как равный с универсальной мировой гармонией (см. Приложения 3 и 4). Жажда утопии и страсть, с которой она строилась, породили еще одно характерное качество русского авангарда – его радикализм и стремление дойти до последней логической точки. «Точки ставили жирные – как Малевич «Квадратом» «я убил живопись». В самом деле, если мы занимаемся построением утопий – при чем тут искусство? А если оно к утопии не относится, так с ним вообще кончать надо – только отвлекает своими эффектами. И наш авангард убивал искусство. Искусство в традиционном, конечно, смысле. То, что он создавал взамен, для него искусством не было – это были чертежи, наброски утопий. Или же, после революции, это были совершенно прикладные вещи – дизайн, архитектура. Ну, тамто, после революции, понятно – настало время не чертить, а строить утопию, пока еще – на Земле [3]. Любая попытка систематизировать известные из истории идеи, которые играли роль утопий, связана с огромными трудностями. Их число кажется едва ли не бесконечным, но я попробую утопические идеи русского авангардизма определить по некоторым классификациям. Если за основу классификации взять жанр, то данные идеи будут авторскими, не народными и не официальными, т.к. субъектом идеи выступает конкретный автор, или в нашем случае художник. Э. Я. Баталов говорит о другой классификации: место утопического идеала на шкале исторического времени. В соответствии с этим критерием утопии могут быть подразделены на регрессистские – ориентированные на возрождение изживших себя и исчезнувших социальных форм; консервационистские – нацеленные на сохранение исторически исчерпавших себя, но все еще сохраняющихся социальных форм, и прогрессистские – воплощающие, по разумению утописта, новый идеал и способные, таким образом, обеспечить общественный прогресс [2]. Разумеется, что творчество русских авангардистов XX в. я отнесла к прогрессистской форме проявления, т.к. авторы картин выстраивали неведомые Вселенные, которые должны были заменить уже надоевшую нашу. У Малевича это - другой космос, у Кандинского – другое духовное пространство. Если рассматривать утопические идеи русского авангардизма на примере классификации Ежи Шацкого, то я их причисляю к эскапистским утопиям. К этим идеям относят все те мечтания о лучшем мире, из которых не вытекает призыв к борьбе за мир. Современность может в них осуждаться с величайшим пафосом и резкостью, но на практике с ней никто не борется, от современности бегут в область мечты. «Указывается, что такое добро; не указывается, как его можно достигнуть. Указывается, в чем состоит зло; не указывается, как заменить его добром. Такие утопии, впрочем, нередко создают люди, всеми корнями вросшие в свое общество, которые делают все, чего оно от них требует, и лишь в домашнем уединении совершают путешествия на счастливые острова, чтобы затем рассказывать о них избранным друзьям» [1. С. 51]. Точка зрения о том, что главная функция утопии — критическая, широко распространена. Этой точки зрения придерживались многие исследователи феномена утопии (А. Свентеховский, К. Мангейм, Э. Баталов и др.). Роль этой функции весьма существенна, особенно тогда, когда возможность прямой критики действительности отсутствует. Утопист — это всегда критик, порою бунтарь, который не хочет смириться со своей участью, с участью, которая, по его мнению, уготована человечеству. В творчестве авангардистов мы не можем разглядеть прямой критики, но цель написания картин сама уже несет в себе критическую мысль – уход от этого мира, не удовлетворившего чем-то художника, и построение нового, основанного на гармонии. Авангардист, направляя свой сценарий видения мира на определенный идеал, тем самым раскрывает прогностическую функцию утопии. Исследователь А. Г. Лаврова выделила еще две специфических функции утопии: провокативную и функцию визуализации. «Провокативность — это действие или ряд действий с целью вызова ответной реакции объекта провокации путем внесения информации, не совпадающей с его ожиданиями, установками, системой ценностей» [5]. Авангардист, создавая свой проект, открывает новые возможности перед людьми, нарушая устоявшиеся нормы. Таким образом, провокативная функция и в утопическом русском авангардизме ведет к преодолению сложившихся стереотипов, изменению отношения к социальной реальности, помогает сформировать новый взгляд на возможности устройства социума. Функция визуализации помогает осмыслению социокультурного идеала, она воплощает его в образах, абстракциях и символах, которыми наполнены утопические проекты авангардистов, а также «наполняет жизнью» идеал, создавая целостную, осязаемую картину воображаемого. Естественно, что напряженное создание утопий быстро породило в мире авангарда догматизм и дикую вражду с конкурентами, особенно обострившуюся после революции. Новая власть тоже ведь, я считаю, строила утопию, и каждая авангардистская группировка косвенно предлагала ей свой проект. Кончилось всё это довольно драматично: в 1932 году власть отменила и запретила любые группировки и согнала всех в Союз художников, где отныне должен был быть один творческий метод – социалистический реализм. Детище русских авангардистов навсегда оставило след в истории не только русской живописи, но и мировой. Эта буйная, даже анархическая сила изменила сознание художественного мира раз и навсегда, дав почву постмодернизму и современному искусству. Таким образом, можно подвести итог: утопия в русском авангардизме строилась на создании нового мира, где человек представлялся абсолютно свободной личностью, где главную роль в отношении людей и природы играла гармония, универсальная для всей Вселенной. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 1. Шацкий Е. Утопия и традиция. – М.: Прогресс. 1990. 455 с. 2. Баталов Э. Я. В мире утопий. URL: http://www.marsexx.ru/utopia/batalov-v-mireutopij.html#221 3. Вадим Кругликов. Русский авангард. Самый авангардный авангардизм в истории. URL: http://adindex.ru/publication/gallery/2012/03/7/87104.phtml 4. Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. – М.: Русский язык. URL: http://tolkslovar.ru/a354.html 5. Лаврова А. Г. Автореферат диссертации «Актуальность утопии как культурологическая проблема». URL: http://www.dslib.net/teorja-kultury/aktualnostutopii-kak-kulturologicheskaja-problema.html
