Александр I - стратегия победы над Наполеоном воскресенье, 22 января 2012
реклама
Александр I - стратегия победы над Наполеоном воскресенье, 22 января 2012 К 200 - летию победы в Отечественной войне 1812 года Готовясь к знаменательной дате к 200-летию Победы в войне 1812 года «Народный Пушкинский Фонд» выступил с инициативой об увековечении памяти императора Александра 1, сыгравшего особую, выдающуюся роль в истории России и Европы, в победе над Наполеоном. Ниже публикуется статья из новой книги Почётного доктора наук РАЕН по отделению военной истории, писателя Василия Ставицкого «Александр 1 – стратегия победы над Наполеоном», убедительно свидетельствующая, что император Александр 1 заслуживает того, чтобы в его честь был установлен памятник в Москве, а также проведена большая международная конференция «Александр 1 - создатель первого Европейского Союза». Как сказал поэт «Великое видится на расстоянии». И видимо, поэтому 200-летие победы России над Наполеом в Отечественной войне 1812 это тот срок, та огромная дистанция времени, которая потребовалась нам, чтобы сполна осознать величие этой Победы, и особенно величие Александра I – императора российского, как стратега и организатора этой Великой Победы. Действительно, ни одна армия мира не смогла противостоять напору наполеоновских войск, +захвативших огромные территории многих государств европейского континента и северной Африки. И только в России Наполеон потерпел сокрушительное поражение, потеряв около 300 тысяч своих поданных французов. Любопытно, что многие историки, это сокрушительное поражение Наполеона, объясняют роковым стечением ряда обстоятельств, как-то холодом, непроходимостью российских дорог и т.п. И мало кто отмечает особую роль Александра I в этой исторической победе. К сожалению, многие современники Александра Павловича, а так же западные, российские, советские историки приложили определённые усилия, чтобы сделать из царя Александра I - победителя Наполеона – «обычного свидетеля», который созерцал происходящее. И если западных, и советских историков можно понять: им надо было выполнить заказ и развенчать российского монарха, победившего «великого» Наполеона, то российских историков царских времен понять трудно и невозможно. Чтобы не быть голословным обратимся к фактам. Вот, что писал уважаемый наш российский историк Василий Осипович Ключевский (1841-1911), автор «курса русской истории»: «Император Александр I сам по себе, не по общественному положению, по своему природному качеству был человек средней величины, не выше и не ниже общего уровня. Ему пришлось испытать на себе влияние обоих веков, так недружелюбно встретившихся и разошедшихся. Но он был человек более восприимчивый, чем деятельный, и потому воспринимал впечатления времени с наименьшим преломлением. Притом это было лицо историческое, действительное, не художественный образ. И как сказать, может быть, следя за воспитанием Александра I и кладкой его характера, мы кое-что уясним себе в вопросе, каким образом европейским миром поочередно могли распоряжаться такие контрасты, как Наполеон, игравший в реакционном эпилоге революции роль хохочущего Мефистофеля, и тот же Александр, которому досталось амплуа романтическимечтательного и байронически-разочарованного Гамлета. Наблюдая Александра I, мы наблюдаем целую эпоху не русской только, но и европейской истории, потому что трудно найти другое историческое лицо, на котором бы встретилось столько разнообразных культурных влияний тогдашней Европы». Трудно согласиться с оценкой императора Александра I как «человек средней величины», «романтически-мечтательного и байронически-разочарованного». Тогда совсем не понятно как «человек средней величины» смог победить «великого» Наполеона и сыграть особую роль в истории Европы первой четверти 19 века. Свидетельства современников и многих других историков, в том числе и самого Ключевского в дальнейших документах свидетельствуют как раз об особой, активной роли Александра I в победе над Наполеоном. Да и иначе не могло быть: в самодержавной империи все решения, большие и малые, принимал самодержец – Александр I . Он назначал и смещал полководцев и министров, он определял, утверждал, а документы свидетельствуют, что и активно разрабатывал стратегию, тактику и политику российского государства в области обороны накануне 1812 года, в ходе Отечественной войны, в последующие годы освобождения Европы от наполеоновской диктатуры и создания Священного союза европейских государств, прообраза современного Европейского Союза. Обратимся к фактам и свидетельствам. Александр I вступил на престол 12 марта 1801 года после трагических событий государственного переворота, совершенного придворными военными, жестоко и цинично убившими императора Павла, отца Александра Павловича. Вот как о вступлении на царствие Александра I пишет Ключевский: «Его вступление на престол возбудило в русском, преимущественно дворянском, обществе самый шумный восторг; предшествующее царствование для этого общества было строгим Великим постом. Карамзин говорит, что слух о воцарении нового императора - был принят как весть искупления. Продолжительное напряжение нервов от страха разрешалось обильными слезами умиления: люди на улицах и в домах плакали от радости; при встрече знакомые и незнакомые поздравляли друг друга и обнимались, точно в день Светлого Воскресения. Но скоро, 24-летний император стал предметом восторженного внимания и обожания. Самая наружность, обращение, появление на улице его, как и обстановка, производили обаятельное действие. В первый раз увидали государя гуляющим в столице пешком, без всякой свиты и без всяких украшений, даже без часов, и приветливо отвечающим на поклоны встречных. Новое правительство поспешило прямо заявить направление, в каком оно намерено было действовать. В манифесте 12 марта 1801 г. император принимал на себя обязательство управлять народом «по законам и по сердцу своей премудрой бабки». В указах, как и в частных беседах, император выражал основное правило, которым он будет руководиться: на место личного произвола деятельно водворять строгую законность. Император не раз указывал на главный недостаток, которым страдал русский государственный порядок; этот недостаток он называл «произволом нашего правления». Для устранения этого недостатка он указывал на необходимость коренных, т. е. основных законов, которых почти еще не было в России. В таком направлении велись преобразовательные опыты первых лет. С первых дней нового царствования императора окружили люди, которых он призвал помогать ему в преобразовательных работах. То были люди, воспитанные в самых передовых идеях XVIII в. и хорошо знакомые с государственными порядками Запада; они принадлежали к поколению, непосредственно следовавшему за дельцами екатерининского времени. Во второй половине этого царствования они принадлежали к великосветской молодежи, которая вместе с манерами французских салонов усвоила незаметно и политические идеи французской литературы Просвещения. То были граф Кочубей, племянник екатерининского дельца Безбородка Новосильцев, граф Строганов, родственник Новосильцева, и поляк князь Адам Чарторыйский. Эти люди составили интимный кружок, неофициальный комитет, который собирался после обеденного кофе в укромной комнате императора, и вместе с ним выработали план преобразований». А планы преобразований российского государства у молодого императора Александра были большие. Приведём лишь отдельные примеры. В 1802 году Манифестом царя были созданы первые в России министерства: иностранных дел, военно-сухопутных сил, морских сил, внутренних дел, финансов, юстиции, коммерции, народного образования. Основное отличие новых органов управления от старых совещательных коллегий было их единоначалие, а министры были подчинены царю и сенату. Эта система управления государством сохранилась в той или иной мере на многие года, вплоть до наших дней. Императора Александра уже с первых лет правления особо беспокоило и угнетало крепостное право в России. Прекрасно сознавая какое противодействие (вплоть до переворота) со стороны дворян может вызвать любое посягательство на их неограниченные права на землю и крепостных крестьян, тем не менее, молодой царь уже 12 декабря 1801г (в день своего рождения) подписал Указ запрещавший раздачу (чем ранее постоянно пользовались цари) населённых пунктов, сел, имений, хуторов. Одновременно Указ предоставлял право людям свободных сословий (купцам, мещанам, казенным крестьянам) приобретать в собственность вне городов недвижимое имущество, землю без крестьян. Таким образом, этот Указ впервые положил начало отмене вековой монополии дворянства на землю и на крепостных и приостановил процесс дальнейшего закрепощения крестьян. Новый закон открывал возможности и для самих помещиков, предоставив им право добровольного освобождения крепостных крестьян целыми хуторами и селами. Этим новым правом воспользовались отдельные помещики. К примеру, как свидетельствует историк Ключевский: «Воронежский помещик Петрово-Соловово заключил сделку с 5001 душой своих крестьян, предоставив им в собственность земли, которые они обрабатывали, с условием выплатить ему в 19 лет 1 млн. руб. Сын екатерининского фельдмаршала граф Сергей Румянцев задумал отпустить на волю 199 душ своих крестьян с землей по добровольному соглашению с ними, но при этом он представил правительству проект общего закона о сделках помещиков с крепостными крестьянами. Правительство приняло этот проект, и 20 февраля 1803 г. издан был Указ о свободных хлебопашцах: помещики могли вступать в соглашение со своими крестьянами, освобождая их непременно с землей целыми селениями или отдельными семьями. Эти освобожденные крестьяне, не записываясь в другие сословия, образовали особый класс «свободных хлебопашцев». Закон 20 февраля был первым решительным выражением намерения молодого царя отменить крепостное право». Эти примеры из государственной политики первых лет правления императора Александра I приведены специально, как иллюстрация высокой активности молодого царя при решении сложнейших внутренних проблем того времени. Но даже эти добрые начинания императора вызывали острейшую критику и противодействие реакционного дворянства. Ведь нельзя забывать, что хотя российский царь был самодержцем, но он находился под постоянным воздействием дворянской элиты, особенно высшего военного сословия. Ведь хорошо известно, сколько государственных (царских) переворотов до этого совершили придворные военные аристократы, которые считали себя вправе решать кого из царей миловать, а кого казнить! Так, было с отцом Александра I, императором Павлом, которого удушили придворные дворяне в собственных его покоях. И эта чудовищная трагедия наложила свой отпечаток на всё царствование Александра, сделав его осторожным и мудрым до утончённой хитрости. К счастью, в нём сохранились набожность, порядочность и преданность благу отечества и народ. Помимо массы сложнейших внутренних государственных проблем императору Александру I приходиться решать многообразные, сложные внешнеполитические и военные задачи. Это прежде всего участие России в коалиционной борьбе против наполеоновских завоевательных походов в Европе. Эта совместная борьба России в союзе с европейскими государствами, в том числе в союзе с Австрией в 1805 году и в союзе с Пруссией в 1806-1807 годах против Наполеона была своеобразной военной школой, «горьким» опытом Александра I в познании стратегии и тактики наполеоновских войн. Как известно этот коалиционной союз потерпел поражение под Аустерлицем в 1805 году, а затем и под Фридландом в 1807 году. Эти «горькие» уроки позволили сделать Александру I правильные выводы на будущие. Уже сразу после заключения вынужденного союза с Наполеоном он начал активно готовится к новой войне, которая была неизбежна, как справедливо считал молодой российский император. Царь Александр I и в 1805, и в 1807 годах находился в действующей армии и был свидетелем трагического поражения коалиционных сил, полностью деморализованных и не способных к сопротивлению. Вот как описал в своих записках этот трагический момент истории Денис Давыдов, бывший тогда адъютантом при князе Багратионе: «Я прискакал 6 июня в главную квартиру, которую составляла толпа различного рода людей! Тут были: англичане, шведы, пруссаки, французы-роялисты, русские военные и гражданские чиновники, разночинцы, чуждые службы, и военной и гражданской, тунеядцы, интриганы, словом, это был рынок политических и военных спекуляторов, обанкротившихся в своих надеждах, планах и замыслах... Все были в полной тревоге, как будто через полчаса должно было наступить светопреставление». После этого полного поражения коалиционных войск Александр I вынужден был пойти на мирные переговоры с Наполеоном и заключить с ним союза. 13 июня 1807 года в Тильзит произошла встреча двух императоров и подписание мирного и союзного договоров. Как известно, недавние враги – Александр I и Наполеон в процессе обсуждения и подписания союзного договора вели многочасовые беседы и кажется искренне пытались подружиться. Во всяком случае так воспринимали их встречи современники, свидетели этих событий. Что творилось в душе и сердце каждого императора доподлинно неизвестно, но всё же есть прямые свидетельства самих императоров об этих встречах! Вот что писал Александр I своей сестре, великой княгине Екатерине Павловне, с которой был всегда весьма откровенен, 17 июня 1807 года из Тильзита: «Бог спас нас: мы вышли из борьбы не с жертвами , но со своего рода блеском. Но что Вы скажете обо всех этих событиях? Мне проводить свои дни с Бонапартом, целые часы находится с ним с глазу на глаз? Хочу спросить Вас, не похоже ли это на сoн! Полночь миновала, aoн только что ушел от меня. О! как бы я хотел, что бы Вы были немым свидетелем происходящего. Прощайте, дорогой друг, я редко пишу Вам, но честное слово, мне некогда даже перевести дух». Примечательно, что практически в это же время Наполеон писал своей Жозефине: «Друг мой, я только что виделся с императором Александром: я очень доволен им; этот император очень красив, добр и молод; он более умён, чем о нём обычно думают» (перевод с французского). Характеристика Александра I, данная ему Наполеоном весьма примечательна и объективна. Бонапарт увидел особые качества русского императора, которые, к сожалению, не замечали многие и современники, и историки. Это особо подчеркивает и великий князь Николай Михайлович (1859-1919) в своем обширном очерке об императоре Александре I: «Действительно, у него было больше ума, чем предполагал даже Наполеон, а еще больше утонченной хитрости и бесподобной вкрадчивости. В чем же состояли подписанные условия между обоими императорами? Статей было 45, из которых 7 отдельных - секретных и 9 наступательных и оборонительных. Пруссии возвращались Померания, Бранденбург, Старая Пруссия, Верхняя и Нижняя Силезия. Что касается приобретенного ею разделом Польши, то все это отпадало. К сожалению, император Александр не пожелал приобрести предложенных ему Наполеоном польских земель до Немана и Вислы, как говорит Татищев, «из чувства деликатности к своему бывшему союзнику». Благодаря родственным связям с Русским Императорским домом, остались неприкосновенными герцогства Ольденбургское, Мекленбург-Шверинское и Кобургское. Это была особая любезность Наполеона к новому союзнику. Белостокская область переходила во владение России. Были выработаны двоякие посредничества: России в заключении мира между Францией и Англией; Франции между Россией и Турцией. Эти вопросы были подробно разработаны дополнительными статьями, которые оставались секретными. Иосиф, старший брат Наполеона, был признан Россией королем неаполитанским, а как только найдется место, куда сослать бывшего короля Фердинанда IV, то и королем обеих Сицилий. Вот сущность того, что было решено и подписано между Россией и Францией в Тильзите». Таким образом, несмотря на военное поражение, Россия получила, благодаря утонченной дипломатии Александра I, заметные выгоды от нового союза. А главное наша страна обрела мирную передышку перед грядущими серьезными испытаниями войны 1812 года. Александр I проявил себя в Тильзите блестящим дипломатом, который лично вел переговоры с Наполеоном и обнаружил при этом глубокое знание проблем и истории европейских государств. Несмотря на полное военное поражение армий Пруссии и России под Фридландом, Александру I удалось выйти фактически победителем за столом переговоров с Наполеоном и по сути дела, как свидетельствуют факты, во многом определить и обеспечить интересы России и многих европейских государств на тот период времени. Кстати, этот бесценный опыт дипломатии пригодился молодому монарху в последующие 1812-1915 годы, в период освобождения России и Европы от наполеоновской диктатуры и утверждения нового европейского миропорядка в период создания Священного союза европейских государств. Конечно, современники и последующие историки, остро критиковали Александра I за поражение под Фридландом. Но будем объективны - русский император не командовал войсками, хотя и находился в ставке. Поэтому вся ответственность за глубокое поражение объединенных войск лежит прежде всего на бездарных прусских и русских генералах, которые не смогли противостоять натиску французской армии. Александра I критиковали и за то, что он не воспользовался предложением Наполеона о присоединении к России польских земель до Немана и Вислы. С точки зрения «завоевательной политики» - это просчёт, а с точки зрения здравого смысла Александра I считал, что отношения с соседями надо строить на мирной основе! К сожалению, не только современники Александра, но и многие политические деятели запада нашего времени так и не осознали глубокий смысл преимуществ доброго мира перед военной, завоевательной политикой. Что уж говорить о тех далеких временах, когда действия и утонченная международная стратегия Александра I в условиях войны просто не воспринимались и не понимались его современниками. Словом новый союз с Францией был крайне непопулярен особенно среди российского дворянства. Об этом свидетельствует и великий князь Николай Михайлович: «Особенно ворчала Москва. Нападки эти не прекращались до самого разрыва, но Александр не обращал ни малейшего внимания на недовольство сановников и общественное мнение. Он продолжал твердо идти по пути избранному, и заставил покориться, не только одно столичное общество, но и ближайших родственников в царской семье». Дальнейшее развитие исторических событий полностью подтвердило правильность стратегической позиции Александра I. Нельзя забывать, что молодому монарху приходилось решать в эти годы массу других внутренних и внешних проблем. Назовём лишь некоторые, поскольку полное их перечисление заняло бы ни одну страницу убористого текста. Кроме ранее названных государственных вопросов, весьма кратко прокомментированных историческими документами, следует вспомнить, что масса проблем была у России на Кавказе. После долгих раздумий, наконец в 1801 году было удовлетворено прошение Грузии о вхождении её в состав России, что спасло Грузию от нашествия персов, но породило массу экономических и военных проблем у нашего государства. Это была несомненная историческая ошибка царских сановников, подготовивших этот непопулярный в русском народе акт. Кстати, в эти годы шло активное освоение Дальнего востока. К примеру в 1804 году были официально оформлены юридические права России на Курильские острова и остров Сахалин, на которые до этого никто даже не претендовал, в том числе и Япония. В эти же годы в состав России вошла Финляндия, где требовался особый государственный подход. И это хорошо понимал Александр I, который ввел особые конституционные начала для этого региона, что вызвало критику и раздражение придворного российского дворянства. Крепостническая аристократия просто не могла воспринимать демократические реформы молодого царя, который на два столетия опережал общественное сознание своего времени. Одновременно Александр I предпринял максимальные усилия, чтобы не только примириться с Швецией, но и заключить с ней союз, кстати вскоре и заключенный, что сыграло особую положительную роль в безопасности северных границ российского государства в период нашествия Наполеона. Особое внимание во внешней политики император уделял отношениям с Польшей. У него сложились особенно близкие и доверительные отношения с польским князем Адамом Чарторыжским, который неоднократно и назойливо обращался к России за военной и экономической помощью. В ответном письме в январе 1811года Александр I прямо ставит вопрос о позиции Польши в конфликте с Наполеоном в связи с продвижением его войск на восток: «1) Пусть Польское королевство навсегда объединится с Россией, император которой будет носить отныне титул Императора Российского и Короля Польского. 2) Для этой цели необходимо обеспечить определенное и категорическое единодушие в настроениях и чувствах жителей Герцогства, гарантированное подписями наиболее выдающихся людей. …Вне всякого сомнения, Наполеон пытается спровоцировать Россию на разрыв с ним, надеясь, что я совершу ошибку и стану агрессором. Из этого ничего не выйдет, в нынешних обстоятельствах я твердо решился не совершать ее». Этот важный документ требует небольшого комментария, так как некоторые западные историки трактуют его как ультиматум. Обратимся к фактам. Прежде всего, о чём говорилось ранее, Александр I при заключении союза с Францией отказался от предложения Наполеона присоединить Польшу к России. Больше того русский император отверг притязания Пруссии на значительную часть Польши, добиваясь её самостоятельности. Поэтому когда польский князь обратился к русскому императору за военной (фактически призвав вступить в войну с Наполеоном) и финансовой помощью, то Александра I обосновано определил на каких условиях и основаниях Россия сможет решать проблемы Польши. Ведь в истории было не раз, когда за военную (оплаченную жизнями сотен тысяч россиян) и экономическую помощь союзники платил России чёрной неблагодарностью. И здесь проявилась величайшая мудрость Александра I, который отверг всякие провокации со стороны поляков втянуть Россию в новую войну. Жаль, что этот важный исторический опыт великого предка из династии Романовых не учел через сто лет император Николай II, который под надуманным предлогом «союзнических обязательств», объявил в 1914 году и первым вступил в войну с Германией, заплатив за свою политическую близорукость крахом России, миллионами человеческих жизней, собственной смертью и жизнью царской семьи. Но вернёмся к нашему повествованию. Первостепенной заботой в эти годы российского императора была работа по обеспечению защиты Отечества от нашествия Наполеона, который несмотря на свои миролюбивые заверения в Тильзите, продолжал активные военные действия в Европе, на свой лад перекраивая карту мира. Активные приготовления к защите Отечества начались еще в 1810 году: проводилось переоснащение и пополнение российской армии для чего был проведён дополнительный рекрутский набор, что вызвало недовольство среди помещиков, которые теряли своих крепостных. Но Аракчеев, которому император поручил это тяжёлое и неблагодарное дело, железной волей подавлял всякое сопротивление дворян дополнительному набору рекрутов в армию. Здесь следует отдать должное самому Александру I, который умел подбирать людей исходя из их характера, способностей и стоящих задач. Для либеральных реформ государства император нашел одаренного, интеллигентного и весьма способного сановника Сперанского, а для «грязной и жесткой» работы по укреплению армии упрямого и беспощадного Аракчеева, который навсегда остался в нашей истории символом солдафонства и деспотизма. Да это так! Но что было делать Александру? Дворянство, помещики в штыки встречали любые реформы, всякое ущемление их прав и интересов. Поэтому в целях обеспечения безопасности Отечества императору приходилось идти на непопулярные меры и опираться в своей деятельности на жестких государственных чиновников. Между тем Александр I в марте 1812 года заключил мир с Турцией, в апреле 1812 был подписан союзный договор со Швецией. Русский император хорошо понимал, что война с Наполеоном неизбежна и активно к ней готовился, обеспечивая безопасность южных и северных рубежей государства. Определяя стратегические внешнеполитические задачи Александра I собственной рукой записал 24 марта 1812 года: «Великий план объединения славян заключался в том, чтобы совершить диверсию против Австрии и французских владений в Адриатике; вооружить немецких и славянских перебежчиков; снарядить большой военный флот в Адриатическом и Балтийском морях; наступление в глубь Португалии и Испании, тогда как Наполеон будет блокирован между Вислой и Неманом; диверсия в Неаполе; блокада Корфу — тревожить его со всех сторон; снарядить экспедиции в Данию. Война, которая скоро начнется, будет войной за независимость народов. Роль Англии в ней — внести свой вклад кораблями и быть ее казначеем». Так масштабно и конкретно определял стратегический план противодействия наполеоновским ордам, покорившим почти всю Европу, российский император, которого потом, годы спустя, незаслуженно назовут «человеком средней величины». Между тем ещё в середине мая 1812 года император Александр I получил от Наполеона очередное письмо с «увещеванием мира » и верности союзническим обязательствам. А совсем скоро перейдя Неман, Наполеон уже не скрывал своих агрессивных намерений против России. Александр I, получив известие об этом, немедля направил Бонапарту письмо: «Если Ваше Величество согласится отвести свои силы с русской территории, я буду считать происшедшее не имевшим места. В противном случае клянусь честью не вести мирных переговоров, пока Русская земля не будет полностью очищена от вражеского присутствия». Одновременно Александр I обратился с пламенным Манифестом к народу, назначил главнокомандующим Москвы графа Ростопчина, энергичного и авторитетного генерала. Русские войска в этот период были разделены на три армии, которыми командовали: первой – военный министр Барклай де - Толли, второй-князь Багратион, третьей - генерал Тормасов. Такое рассредоточение войск было связано с рядом причин, в том числе с тем, что пока было до конца не ясно, куда пойдет Наполеон на Петербург или на Москву. Вместе с тем, зная стратегические цели Наполеона на разгром армии противника, Александр I дал указание командующим армиями, прикрывая основные направления наступающих войск французов, не вступать в крупные сражения с мощным противником, а отступать на Москву, как бы заманивая Наполеона вглубь огромной страны. Эта генеральная стратегия Александра I не находила понимания у отдельных командующих армиями генералов. Вот что писал в июле 1812 года князь Багратион в письме в Аракчееву: «Милостивый Государь, граф Алексей Андреевич, я ни в чем не виноват! Растянули меня, как кишку, сперва по кордонному. Неприятель ворвался к нам без выстрела, мы начали отходить, не ведаю зачем. Никого не уверишь ни в армии, ни в России, чтобы мы не были проданы; я один всю Россию защищать не могу. 1 -я армия тотчас должна отойти и наступать к Вильне непременно, чего неприятель и боится. Я весь окружен и куда проберусь, заранее сказать не могу, что Бог даст, и дремать не стану, разве здоровье мое мне изменит, уже несколько дней очень чувствую. Я вас прошу непременно наступать на неприятеля, а то худо будет и от неприятеля, и, может быть, и дома, шутить не должно, и русские не должны бежать. Это хуже пруссаков мы стали. Я найду себе пункт продраться, конечно, и с потерею. Но вам стыдно, имевши взад укрепленный лагерь, фланги свободны, а против вас слабые корпуса,— надо атаковать. Мой хвост всякий день теперь в драке, и на Минск, и на Вилейку мне не можно пройти от лесов, болот и мерзких дорог. Я не имею покоя и не живу для себя, Бог свидетель, рад все делать, но надо иметь совесть и справедливость. Вы будете отходить назад, а я все пробивайся! Ежели для того, что фигуру мою истрепать, то лучше избавить меня от ярма, которое на шее моей, а пришли другого командовать. Не за что войска мучить, без цели, без продовольствия. Советую наступать тотчас, не слушаясь никого. Пуля баба, штык молодец: так, я думаю, остроумие господина Фуля, что делает нас бабой. Пожалейте Государя и Россию! Зачем предаваться законам неприятельским тогда, когда мы можем их победить весьма легко. Можно сделать так: приказать двинуться все вперед, сделать сильную рекогносцировку кавалерией и наступление целой армии. Вот и честь, и слава, иначе, я вас уверяю, вы не удержитесь и в укрепленном лагере; он на вас не нападет в лоб, но обойдет. Наступайте, ради Бога, войска ободрятся; уже несколько приказов дали, чтобы драться, а мы бежим! Вот вам моя откровенность и привязанность к Государю моему и Отечеству моему. Если не нравится, избавьте меня, а я не хочу быть свидетелем худых последствий. Хорошо ретироваться 100 верст, а не 500! Видно, есть злодеи Государя и России, что гибель нам предлагают. Итак, прошением я вам все сказал, как русский русскому, но если ум мой иначе понимает,— прошу простить». Крик души Багратиона понятен: как человек военный и горячий он рвался в бой и как ему казалось мог легко разбить французов. Но он не понимал того, что Наполеон всегда навязывал тактику крупного сражения, чтобы в одночасье разбить русскую армию. Александр I хорошо знал о положении дел в действующих армиях, в том числе читал и эти, и другие письма, рапорты генералов, но не отказывался от своего стратегического плана заманивания противника в глубь страны и категорически запрещал вступать в крупные сражения с противником, так как хорошо понимал, по горькому опыту сражений союзнических войск в Европе, что Наполеон блестящий полководец и обладает огромной военной силой, которую надо измотать и развеять на просторах России, где ширились народные выступления ополченцев против французов. Российского императора беспокоило другое, что между командующими армиями нет согласия, а горячий князь Багратион может совершить роковую ошибку, вступив в бой с мощным противником. Поэтому 8 августа 1812 года Александр I назначает главнокомандующим армиями фельдмаршала Кутузова. Сосредоточение командования в одних руках позволило обьеденить армии и сконцентрировать их на главном, теперь уже четко определившемся направлении удара Наполеона - Москве. Следует отдать должное Александру I, который хотя и не испытывал к Кутузову особых симпатий, на это были свои причины - поражение под Аустерлиц, громадная разница в возрасте, синдром неприятия молодыми генералами престарелого фельдмаршала и т.д., но император оказался выше своих личных чувств и позиции молодых генералов, и поступил как мудрый государь. Здесь так же следует отметить, что Александр постоянно следил за положением дел в действующей армии, хотя и не вмешивался в тактику командующих. Почти два месяца он был занят в Вильно, в Смоленске и в других российских городах. Потом в июле 1812 года император посетил Москву, в которой был восторженно принят населением древней столицы, где находился в течение недели. Историки описывают этот визит как проверку положения дел в Москве, настроения народа в суровый час испытания. Да, это несомненно так. Александр I увидел всеобщий подьём и мощь народа, готового встать на защиту отечества, и сам получил огромный заряд энергии и уверенности в победе России над Наполеоном. Но в этом визите в Москву был и другой, тайный стратегический смысл – окончательно заманить Наполеона в глубь страны, убедить его в том, что Москва особый стратегический город, который защищает русская армия и в котором находиться российский император. Ведь известно, что Наполеон периодически, особенно в начале вторжения в России, прощупывал своим отдельными военными частями и направление в сторону Петербурга. Эти части потерпели поражение. Но главную роль в гибели французов сыграло то, что Наполеон оказался в плену своей ошибочной стратегии и полностью пошел по пути, направление которого определил Александр I и исполнил Михаил Кутузов. А остальное было делом времени и тактики героических усилий русских воинов и русского народа, которые всеми силами и средствами добивали бегущие полчища завоевателей. О титанических усилиях Александра I в этот сложнейший период истории России свидетельствует и его активная международная деятельность . В июле 1812 года Россия подписывает союзный договор с Испанией и мирный трактат с Англией. А буквально накануне Бородинского сражения император Александр 1 встречается в Або с королем шведским Бернадотом, заключает союзнический договор и решает вопрос безопасности северных границ. «Это составляло истинное дипломатическое торжество Государя, исключительно ему одному принадлежащее, писал Шильдер, потому что обеспечивало неприкосновенность Финляндии и успех дальнейшей борьбы с Наполеоном». И эти огромные усилия Александра I как бы ни замечают его современники и особенно близкие родственники из царской династии. Даже близкая по духу к царю сестра Екатерина упрекает его в бездействии и т.д. и т.п. Как известно, всякие рассуждения историков о давно прошедших событиях это их умозаключения и не более того. Самый объективный «историк» - это современник событий, его документальные свидетельства. Поэтому приведем полностью ответное письмо императора на обвинения сестры. 18 сентября 1812 года Александр I писал сестре, великий княгине Екатерине Павловне: - Что касается меня, дорогой друг, все, что я на это могу ответить, исходит из моего сердца, моего намерения и рвения делать все, что, по моему глубочайшему убеждению может послужить на благо моему отечеству. … не имея средств, руководящий столь огромной машиной в критической ситуации против адского противника, сочетающего ужасное коварство с самым выдающимся талантом и поддерживаемого всеми силами целой Европы и массой талантливых людей, сложившихся за 20 лет войн и революций, я вынужден согласиться, желая быть справедливым, что неудивительно, что я терплю неудачи. Вы помните, что мы часто предвидели их, разговаривая с Вами; даже потеря обеих столиц казалась возможной, и лишь настойчивость, казалось, должна быть средством от зол этой жестокой эпохи. Я далек от того, чтобы впадать в отчаяние, несмотря на всю пропитывающую меня горечь, я твердо решил более чем когда-либо быть настойчивым в борьбе, и все мои помыслы стремятся к этой цели…». Это документальное свидетельство самого императора Александра I, столь откровенное и глубокое, сполна раскрывает его состояние и чувства, и принимаемые им решения в ответственный период истории России. К сожалению, некоторые историки трактуют «откровения» государя, как его слабость и растерянность. Но не следует забывать, что это глубоко личная переписка с близким по духу человеком, родной сестрой и великой княгиней Екатериной, с которой царь как бы сверял свои действия и помыслы. Но принимал решение император всегда сам – взвесив все мнения, все за и против. Так было с назначением Кутузова, о чём свидетельствуют документы, и Москву император посетил именно тогда, когда в этом была возможность и особая необходимость, а не тогда, когда ему советовала сестра – перед Бородинским сражением. А то, что Александр I принимал упрёки и критику великой княгини делает ему только честь. Ни один император мира не потерпел бы этого. Для тех же историков, которые воспринимали эти откровения Александра за наивность «человека средней величины», можно привести только один пример того, как российский император хранил все годы своего правления тайну престолонаследия. Ведь известно, что император Павел был убит только лишь потому, что у него был альтернативный наследник, объявленный самим Павлов. Об этом знали придворные военные и воспользовались этим, чтобы избавиться от «жестокого» царя. Помня об этом Александр I подписал в своё время Манифест о престолонаследии Николая Павловича, но об этом практически не знал никто, кроме митрополита. Поэтому недовольные правлением Александра I отдельные военные дворяне (оппозиция власти была и будет всегда), просто не знали на кого опереться: Николай Павлович сам был в полном неведении, а великий князь Константин Павлович, отрекшийся от престола при личной беседе с братом Александром I хранил глубочайшие молчание все эти годы. Эта простая «комбинация» с Манифестом позволила Александру I стабилизировать царскую власть, исключить любые попытки дворцовых военных переворотов. Не случайно, Александр I месяцами мог свободно быть вне столицы России не опасаясь за престол. 26 августа 1812 года произошло Бородинское побоище, в результате которого в течении одного дня было убито и тяжело ранено с обеих сторон десятки и десятки тысяч человек. Подобного массового истребления людей в столь короткий промежуток времени история не знала. По свидетельству современников от этой ужасающей картины груды человеческих тел на бородинском поле был в ужасе даже сам Бонапарт, который добивался этого сражения и который за время своих многочисленных военных баталий видел не раз последствия своих кровавых деяний. После этой кровавой бойни Кутузов дал приказ отступать за Moжайск. Москва была сдана неприятелю. Наполеон праздновал «победу». Россия негодовала. Придворное дворянство обвиняло в поражении и Кутузова, и царя Александра I. Ведь видя бой со стороны, всегда хорошо командовать и обвинять тех, кто несёт бремя личной ответственности. Лишь Кутузов в своем рапорте отмечал, что «вступление неприятеля в Москву не есть еще покорение России. Напротив того, с армией делаю я движения на Тульской дороге. Сие приведет меня в состояние прикрывать пособия, в обильнейших наших губерниях заготовленные. Всякое другое направление пресекло бы мне оные и связь с армиями Тормасова и Чичагова»… И император Александр I, и фельдмаршал Кутузов, хорошо понимал, что второго «бородинского побоища» армия не выдержит, да и суть победы не в тактике отдельных сражений, а в стратегии изматывания и уничтожения войск противника в ходе затяжной войны, к которой Наполеон не был готов. Как хорошо известно из истории, катастрофическое поражение Наполеона развивалось столь стремительно и трагично для него, что уже в декабре 1812 года Бонапарт потерял в необъятных просторах заснеженной России почти всю свою армии и позорно бежал, бросив всё. С другой стороны уже в середине декабря 1812 года Александр I вступил в освобожденный Вильно. Императора торжественно приветствовали войска, население города, князь Кутузов, генералы, герои Отечественной войны. Именно здесь и теперь все понимали особую роль в освобождении России Александра I, который всегда умом, душой и сердцем был рядом с армией, обеспечивая её стратегию, резервы и международную поддержку. Особенно хорошо сознавал эту ведущую роль императора, как стратега, организатора и руководителя общей военной политики фельдмаршал Кутузов, который был посвящен в эти планы и особо ценил то, что Александр I не вмешивался в тактику военных сражений. Более двух недель Александр I находился в Вильно. Заручившись поддержкой и встречными просьбами союзников о военной помощи, российский император активно обсуждал со своими генералами план военной компании по освобождению европейских государств от полчищ Наполеона. Одновременно тридцатипятилетний император России активно проводил работу по созданию военной коалиции против Наполеона: велись переговоры с Англией и Швецией, восстанавливались отношения с Австрией и Пруссией, войска которых участвовали в войне против России на стороне французов. После подписания Таурогенской конвенции русские войска перешли 28 декабря 1812 года в наступление и вскоре вступили в Польшу, а в феврале 1813 года дошли до Одера. Здесь в местечке Калиш начались переговоры новой коалиции о совместных военных действиях, которые завершились подписанием союзного договора об освобождении европейских государств от Наполеона. В этой связи следует привести и другой документ, подписанный князем Кутузовым и Гарденбергом: «Первым побуждением Его Величества Императора Всероссийского по выходе во главе победоносных войск за границы России было воссоединиться ради правого дела, которому столь зримо покровительствует Провидение, со своими давними и самыми дорогими союзниками, чтобы исполнить предназначение, от которого зависят спокойствие и счастье народов, изнуренных столькими потрясениями и столькими жертвами. Наступит время, когда договоры не будут больше заключаться только для передышки, когда они снова будут исполняться с той религиозной верой, с той священной нерушимостью, на которых держится уважение, могущество и неприкосновенность монархий». Этот документ явно редактировался российским императором, так как несёт в себе его идею о создании Священного союза европейских государств на основе принципов священного писания. Эту идею, в последующем осуществленную Александра I, весьма остро критиковали и современники, и историки, считая это чуть ли не парадоксом его религиозных, мистических воззрений, возведенных им в ранг международной государственной политики. Но не будем спешить с выводами, ведь спустя два столетия – европейские народы пришли, точнее вернулись, к идеи создания Европейского Союза. И вне всякого сомнения, когда-то, очень бы хотелось чтобы в этом столетии, государственные мужи осознали бы необходимость построения новых отношений между странами без войн, без вражды, без вранья, на основе священного писание – не убий, не укради, не пожелай «чужой земли»… Конечно же, эти принципы следует понимать более широко. Главное, хотя бы сейчас задуматься над тем, что закладывал Александр I в основу мирных международных отношений, создавая Священный Союз государств. Но это тема уже для другого исследования!!! А между тем в марте 1813 года, после вступления русских в Берлин, Пруссия объявила войну Франции. Причем своё вступление в союз с Россией прусский король пытался обставить рядом условий в частности, получить всё герцогство Варшавское. На что получил категорический отказ Александра I. В апреле после тяжелой болезни умер Кутузов. Вскоре к новому военному союзу присоединилась Англия, которая обязалась уплатить крупные военные издержки России и Пруссии. Эта финансовая помощь была обусловлена рядом условий в частности без согласия Великобритании:«Россия и Пруссия обязуются не вести сепаратных переговоров с общими врагами, не подписывать ни мира, ни перемирия, ни какого бы то ни было соглашения иначе как по общему согласию». В апреле 1813 года император Александр и король Пруссии торжественно вошли с войсками в Дрезден. Это случилось в день святой Пасхи. Дальнейшие военные события в Германии развивались весьма сложно. После триумфального приёма в Дрездене Александра I, как освободителя немецкого народа, последовало трагическое поражение объединенных войск под Бауценом. Наполеон был еще силен. И союзники вынуждены были пойти на военное перемирие. Июнь и июль 1813 года прошли в нескончаемых спорах и переговорах между союзниками. Каждый тянул «одеяло» в свою сторону,желая получить побольше от раздела наполеоновского «пирога». Были и положительные процессы этого времени перемирия: Россия и Пруссия пополнили свои резервы свежими полками, в войну с Наполеоном вступили Австрия и Швеция. В этом особая заслуга Александра I. В условиях обьедениния коалиционных войск против Наполена война возобновилась и боевые действия более не прекращались до занятия Парижа. В этих условиях в местечке Тёплице были заключены новые договоры между Россией, Австрией и Пруссией по окончательному разгрому наполеоновских войск и дальнейшему устройству мира в Европе. Следует признать, что боевые действия проходили с переменным успехом. Наполеон оказывал отчаянное сопротивление. И все же союзные войска, основу которых составляла русская армия, неизменно продвигались вперед! На переговорах в Тёплице Александр I занял особое положение. Историк Сорель особо подчеркнул: «Александр был здесь главным действующим лицом. Именно тогда он показал себя стабилизатором, или, как начинали говорить на классическом жаргоне эпохи, царем царей, Агамемноном новой Илиады. Он сумел издалека очаровать французов, непрестанно повторяя, что не смешивает дело Наполеона с вопросом об их свободах и границах: простое и сильное политическое решение. …наконец, и это самое главное, он продиктовал весьма дипломатичные соглашения, составленные по образцу, взявшему верх в Калише, и направленные к тому же предмету: воздерживаться от споров, сохраняя притязания каждого на общие завоевания. Сначала возьмем всё, потом каждый получит свою долю!». А вот личное свидетельство самого Александра I об этом периоде истории в письме князю Голицыну А.Н. в связи с кончиной видного союзнического генерала Моро: «…ещё из Праги я писал в Петербург, что горе нам, если мы вообразим себе, что дело решено, раз уж Моро с нами,— один только Бог, а не Моро или кто-то другой, может довести дело до благоприятного конца; на меня это происшествие, не считая горького сожаления о генерале как человеке, не произвело никакого действия, кроме того, что укрепило во мне веру, что Бог оставляет заботу обо всем за собой одним и что мое доверие к Нему сильнее, чем ко всем Моро на свете. У нас дела продолжают идти великолепно. Весь Ваш сердцем и душой. Тёплице, 16 сентября 1813». По поводу этого и других подобных писем российского императора многие историки и современники говорили, что Александр I впал в религиозный мистицизм и т.д. и т.п. Думается, что и здесь Александр I просто не понимали его современники, да и последующие историки. Ведь император не был религиозным фанатом, но как человек верующий, полагаясь на Бога, он всегда думал о земном, об армии, России, народе. А говоря о Боге, он понимал то, что над нами, что управляет этим огромным космическим миром, что пока не доступно человеческому пониманию и может быть принято только на веру. В октябре 1813 союзники наконец разбили армию Наполеона в кровопролитном двухдневном сражении под Лейпцигом. Опять пошли разговоры о будущем мире, но каждый думал лишь о своих выгодах. Закулисные интриги заключались в том, чтобы как можно больше урвать от наполеоновской империи. Ведь Париж был совсем рядом. Среди союзников были и те, которые говорили между собой, что не стоит жертвовать Наполеоном, в угоду императору Александру. Особенно старались британцы. Почувствовав запах огромного «пирога», на переговорах появился некий англичанин Касльри. Известный по тем временам историк Сорель, писал с большой иронией об этих событиях: «Касльри прибыл в Фрибург 18 января (1814). Это персонаж, который появляется на сцене, когда драма близится к концу; с этих пор он останется в первых рядах; он в большой степени способствовал подготовке развязки, как в роли представителя Англии, так и сам по себе…» Великодушие российского императора для них было не понятно. Имея самую мощную и мобильную армию в центре Европы, он не настаивал на своём особом статусе. Больше того он утверждал, что выбор главы правительства Франции следует предоставить самим французам. И как всегда западные политики искали тайный смысл в заявлениях и действиях российского императора, который по своему душевному состоянию и особому религиозному сознанию преимуществ добра и мира перед злом и войной на столетия опережал аллочных политиков. К слову, и сегодня «порядочность и честь» - архаизмы в политике, где закулисные интриги остаются нормой международных отношений, а война средством разрешения споров. Поскольку переговоры крайне затягивались и Наполеон мог собрать новые силы, было принято решение двигаться на Париж. На этом настоял Александр I, который хорошо понимал, что промедление приведет к новым жертвам, да и делить шкуру не убитого «медведя» в России не принято. Свидетель тех событий пруссак Гарденберг писал в дневнике: «Видел короля (т. е. Фридриха-Вильгельма) и Русского Императора. Обсуждение плана действий и разногласий, ... чтобы пойти прямо на Париж, этого же хочет император Александр. Австрийская сторона против этого; другие не знают, чего хотят». В марте 1814 года союзные войска вошли в Париж. Наполеон уже не могу оказать серьезного сопротивления. Парижане особенно восторженно встречали российского императора, которого с полным основанием все считали – освободителем Европы. Молодой император Александр 1, правда, заметно поседевший, был великолепен в мундире Кавалергардского полка на арабском скакуне… Думается не последнюю роль в горячем приёме парижанами Александра I сыграло и его выступление перед представителям Парижа накануне вступления русских войск в столицу: «У меня во Франции только один враг, и враг этот — человек, обманувший меня самым недостойным образом, злоупотребивший моим доверием, изменивший всем данным им мне клятвам, принесший в мою страну самую несправедливую, самую гнусную войну. Никакое примирение между ним и мной отныне невозможно, но я повторяю, что во Франции у меня один только этот враг. Все французы, кроме него, у меня на хорошем счету. Я уважаю Францию и французов и желаю, чтобы они позволили мне помочь им. Скажите же, господа, парижанам, что я вхожу в их город не как враг, и только от них зависит, чтобы я стал им другом; но скажите также, что у меня во Франции есть один единственный враг и что по отношению к нему я не примирим». Думается эти слова не требуют комментариев. Краткий очерк об Александре I, основанный большей частью на документах и фактах, убедительно свидетельствует об особой роли молодого российского императора в победе над Наполеоном в Отечественной войне 1812 года и освобождении Европы от амбициозного диктатора. В заключение, в качестве дискуссии, хотел бы высказать своё отношение к «историческим оценкам», данным на пленарном заседании профессором Белорусского государственного университета Высоцкой Н.Ф. в её выступлении «Доминик Иероним Радзивилл (1786-1813) и ценности Несвижского замка в 1812 году», в котором она восторгается деяниями «Великого Наполеона», и что поражение «Великого Наполеона» в России было следствием роковых случайностей. Нет, уважаемая госпожа, Наполеон был обречен на полное поражение: в России ему была подготовлена огромная «мышеловка», в которую Наполеон, как жадная крыса за сыром, полез сломя голову, обрекая на гибель огромную армию французов. Александр I, хорошо зная «полководческий стереотип» Наполеона на разгром армии противника, дал указание командующим армиями, прикрывая основные направления наступающих войск французов, не вступать в крупные сражения с мощным противником, а отступать на Москву, как бы заманивая Наполеона вглубь огромной страны. В этом состояла великая стратегия Александра 1. О чём убедительно свидетельствуют документы тех лет. Поэтому и в его визите в Москву в июле 1812 года был и другой, тайный стратегический смысл – окончательно заманить Наполеона вглубь страны, убедить его в том, что Москва особый стратегический город, который защищает русская армия и в котором находиться российский император. Ведь, если бы Наполеон, отступив от своих «стратегических догм», направил бы свою огромную армию в северную столицу российского государства, то он одержал бы несомненную победу с минимальными потерями, вынудив Александра 1 признать своё поражение. Но, Слава Богу, «великий наполеон» оказался в плену своих «стратегических догм». Весьма цинично, прозвучали в выступлении Высоцкой Н.Ф. и беспочвенные обвинения российского полководца Барклая в том, что он якобы оставил себе часть военных трофеев. Но госпожа Высоцкая Н.Ф. и словом не обмолвилась, какие огромные ценности были награблены Наполеоном, (что документально общепризнанно), в Смоленске, в Москве и в других городах России. Об этом убедительно свидетельствуют многие документы и материалы. И ещё одно замечание по поводу «Великого Наполеона», который угробил судьбы и жизни миллионов европейцев, в том числе французов и россиян. С точки зрения общечеловеческой морали, Наполеон - военный преступник, решавший свои амбициозные, захватнические цели, точно такой же военный преступник как Гитлер. Такая принципиальная оценка роли и места Наполеона имеет не только историческое, но и реальное практическое значение в современном мире для судеб людей. Не секрет, что возвеличивая «Великого Наполеона» отдельные авторы, вольно или невольно, тем самым порождают новых «наполеоньчиков», типа Саакашвили, для которых человеческие жизни лишь средство для достижения их амбициозных целей. Сегодня обсуждая итоги и уроки Отечественной войны 1812 года, мы должны сделать выводы из амбициозных, захватнических войн, развязанных Наполеоном, чтобы в корне пресекать любые попытки развязывания новых войн. Предупреждение возникновения новых войн – это одна из основных задач нашей «АКАДЕМИИ ПРОБЛЕМ МИРА И ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ВОЙНЕ», которая разрабатывает и реализует методологию противодействия войне. В этой связи хотел бы сослаться на отдельные публикации в зарубежной печати, где даётся высочайшая оценка деятельности Российского императора Александра 1 в победе над Наполеоном и его особой, выдающейся роли в истории Европы в этот период. Привожу выдержки из обзораАндрея Рачинского ЗАРУБЕЖНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ «СВЯЩЕННЫЙ СОЮЗ - ГЕНИАЛЬНОЕ ТВОРЕНИЕ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА I»: Священный Союз, это завершение и результат первой глобальной войны (1792-1815). В действительности, это первая мировая война всеобщей истории. В нее были вовлечены все европейские страны. На поле боя сошлись миллионы солдат. Первая «глобальная» война по своей продолжительности (двадцать три года) и по своему размаху превосходит первую «мировую» войну. Первая «мировая» длится около шести лет (с 1914 по 1920 год). В первую глобальную войну вовлечены все европейские страны без исключения (в то время как в 1914-1918 годах скандинавские страны и Швейцария оставались вне конфликта). После падения Наполеона встает вопрос о новом моральном и политическом порядке в Европе. Впервые во всемирной истории Александр, «Царь Царей», старается поставить нравственные принципы в основание международных отношений. Святость станет основополагающим началом новой Европы. Наименование Священного Союза было выбрано самим Царем. По-французски и понемецки библейская коннотация очевидна. Понятие правды Христовой вступает в международную политику. Христианская нравственность становится категорией международного права, бескорыстие и прощение врага провозглашены и применены на деле победителем Наполеона. Осуждается всякая месть. В Париже, оккупированном победителем, но при этом наводненным солдатами Наполеона, царь прогуливается пешком без эскорта, повсюду приветствуемый ликующими толпами. Позднее Альфонс де Ламартин посвятит Александру I свои «Поэтические раздумья», волнующее признание, написанное в 1823 году: Имя царя царей приятно повторять, Муза поет любовь, закон и добродетель, В них без труда ты сможешь распознать Мечты своей души. Чело, уставшее от тяжести венца, Склоняешь ты на грудь в раздумье, Пусть в этот миг чарующие звуки Тебе, увенчанному славой, Платона сны пошлют как дар небес. Вот как пишет об этом Франсис Лей, приводя письмо Александра I, в своем сочинении, посвященном Священному Союзу: Его желание мира и его стремление к систематизации нового международного общественного права заставили царя Александра написать исключительно прекрасную страницу о нравственных принципах и правилах. /…/ Александр направил Воронцову и Новосильцеву, своим полномочным министрам в Лондоне, нижеследующее послание: «Речь не идет о том, чтобы осуществить мечту о вечном мире. Однако во многих отношениях мы приблизились бы к результатам, преследуемым договором, завершающим общую войну, если бы нам удалось установить на ясных и точных принципах предписания о правах людей. Почему нельзя положительное право наций подчинить этим принципам, гарантировать привилегии нейтралитета, вменить в обязанность никогда не начинать войну, не исчерпав перед этим все средства, которые дает посредничество третьей стороны и возможность выявить взаимные претензии и постараться их сгладить? На подобных принципах можно было бы приступить к общему умиротворению и положить начало развитию, которое, как можно выразиться, сформировало бы новый кодекс права людей, который, получив одобрение большинства государств Европы, легко превратился бы в незыблемое правило поведения правительств, тем более, что те, кто попытались бы его нарушить, рисковали бы противопоставить себя силам этого нового союза». Это ни более, ни менее, чем прообраз роли Организации Объединенных Наций, но этому первому проекту не достает трансцендентной широты. Сакральность придет, спустя десятилетие. В 1814 году, после падения Наполеона, Царь пытается осуществить невозможное: поставить святое (сакральное) основополагающим принципом новой Европы, Объединить в едином согласии, в консенсусе православных, католических, протестантских и англиканских монархов для того, чтобы отказаться от тысячелетнего макиавелизма во внешней политике; изжить национальный эгоизм, источник войн и разорения и применить к политике мораль Евангелия. В экуменическом движении сакральное должно возобладать над догматическими различиями. С 1815 по 1818 год пятьдесят государств присоединяются к Священному Союзу. Подписанты, политики того времени, такие, как Меттерних, Талейран, Кэстльри рассматривают Союз просто как средство поддержания существующего порядка, в то время как у Александра I дальняя цель — привить политическим нравам христианскую нравственность. Подписав Хартию Священного Союза, Австрия, Англия и Франция заключили 3 января 1815 года секретный договор против России. Копия этого договора, найденная Наполеоном была отправлена Царю. Александру отплатили предательством, но он прощает своих союзников; он проповедует свой идеал поступками. Более того, союзники намеревались после победы над Наполеоном расчленить Францию и заставить ее выплачивать очень тяжелую контрибуцию. Александр дает понять своим «добрым братьям», что он не одобряет дробления Франции и готов выставить свои дивизии вдоль границ страны, чтобы предотвратить расчленение территории Франции. Что касается контрибуций, то царь отказывается от причитающейся ему доли и призывает союзников последовать его примеру. В качестве предостережения, царь в 1815 году организует 10 сентября (дата Бородинского сражения) военный смотр своей армии в Вертю под Парижем в присутствии императора Австрии, короля Пруссии, короля Франции, герцога Веллингтона и множества принцев. Венценосные головы разъезжаются после приема с полным пониманием косвенного предупреждения, полученного на параде русской армии. Присутствовавший на нем Шатобриан умоляет царя не покидать Францию со своими войсками. Позднее, по пути в Россию, Александр напишет своей сестре Екатерине: Мой дорогой и добрый друг, вот, наконец, я покинул этот проклятый Париж! /…/ Действительно, вокруг себя я ощущал только желание поживиться за счет Франции, и страстное желание предаться сладости мщения, которое я как государь презираю. Окончательный текст договора Священного Союза подписан союзниками 26 сентября 1815 года. Он отредактирован рукой царя, дополнен австрийскими и прусскими союзниками. В преамбуле три монарха обращаются ко всему миру, торжественно заявляя, что настоящий акт не имеет другой цели, как желание перед всем миром явить свое непоколебимое намерение избрать правилом своего поведения, как в во внутреннем управлении своих соответствующих государств, так и в своих политических сношениях со всеми другими правительствами, заповеди святой религии, заповеди справедливости, любви, миролюбия, применимые далеко не в одной лишь частной жизни, и которые должны самым непосредственным образом влиять на решения, принимаемые государями и направлять их поступки, являясь единственным средством упрочить человеческие учреждения и уменьшить их несовершенства. Статья 2 договора провозглашает, что три союзных государя считают себя лишь посланцами Провидения для управления тремя ветвями единой семьи, а именно: Австрии, Пруссии и России. В ноябре месяце 1815 года, Людовик XVIII неохотно подписывает договор, подписанный затем сороками семью другими государствами. Вплоть до смерти Александра I монархи будут собираться на конгрессы для обсуждения международных дел. Шатобриан передает слова, сказанные Царем на конгрессе в Вероне: - Считаете ли вы, что, как говорят наши враги, союз, это лишь слово, скрывающее истинные честолюбивые замыслы? - Не может больше быть политики английской, французской, русской, прусской, австрийской; существует только общая политика, которая должна для всеобщего блага быть принятой сообща народами и царями. Мне первому следует проявить свою убежденность в принципах, на которых я основал союз. Альфонс де Ламартин отмечает в своей Истории России: - Такова была идея Священного Союза, идея, которую оболгали в ее сути, представляя ее, как лицемерное честолюбие и как сговор о взаимной поддержке для угнетения человеческого рода. Истории надлежит вернуть ей ее истинный смысл. В течение сорока лет, с 1815 по 1855 год, Европа не знает войн. Наполеоновский дух воскресает с Наполеоном III, который в союзе с Турцией, Англией и Пьемонтом воюет с Россией, а по существу, со Священным Союзом. Европейский мир заканчивает свой век в Крыму: В 1855 году звучит погребальный колокол по Священному Союзу. Последовавшие затем события хорошо известны: это гегемония Пруссии в центральной Европе, война объединенной Германии против Франции в 1870 году и ее продолжение в 1914. Проект Александра I остается благородной попыткой возвысить человечество. Сам же царь достоин почитания, как единственный монарха в европейской истории, имевший мужество бороться против несправедливости, цинизма и бесчеловечности. 3 января 1827 года, два года спустя после смерти Александра I, Гете говорил по поводу Священного Союза: «Миру необходимо ненавидеть что-нибудь великое, что и было доказано его суждением о Священном Союзе, хотя никогда еще не было задумано ничего более великого и более благодетельного для человечества! Но чернь этого не понимает. Величие связано с неудобствами». К сожалению, государственный Гений императора Александра 1 так и остался не понятым и не признанным ни его современниками, ни потомками, которые и сегодня погрязли в войнах и кознях друг против друга. Многие историки обвиняют Александра 1 в мистицизме. Но давайте разберёмся в этом хотя бы на основе краткого исторического обзора. Религиозную основу в современной политике историки либо не признают, либо относятся к ней с пренебрежением. Однако, история XIX века неполна и непонятна без духа религиозности, пришедшего с Востока и нашедшего воплощение в личности Царя Александра I с его проектом Священного Союза. Политическая система, задуманная Царем, определяла европейскую политику (а применительно к тому времени это означает всемирную политику) в течение сорока лет, с 1815 по 1855 год, она пережила своего основателя и бесспорно относится к исторической действительности. Согласно формуле, которую вывел М. Элиад, реально, действительно лишь то, что принадлежит вечности, иначе говоря, то, что сакрально: Напротив, то, что люди творят по собственному почину, принадлежит к области светского, т.е. опошленного, мышления, профанируется: поэтому такая деятельность бесплодна, иллюзорна и, в конечном счете, нереальна, недействительна. Парадокс, подчеркиваемый Элиадом, заключается в следующем: - Чем религиознее человек, тем прочнее он стоит на почве реального (действительного) и тем менее он подвержен риску запутаться в действиях субъективных и, в общем-то, в заблуждениях. Для Александра I войны и политические кризисы представляются как теофания, проявление Бога в истории, идея, которую он разделял со своим современником Жозефом де Местром. Век Просвещения закончился террором (ужасом) и глобальной (всемирной) войной. Революция, провозгласившая права человека, завершилась планетарной смутой. В течение двадцати лет, с 1795 по 1815 год, мир агонизировал на полях сражений прежде, чем в 1815 году вернулся к божественному праву. В разгар европейского смятения в 1800 году Август-Вильгельм Шлегель провозглашает: «Нет ничего более необходимого в наше время, чем духовное противостояние Революции и деспотизму, которому она подвергает человеческое сознание». В обзоре использованы следующие материалы: Bibliographie: BERTIER DE SAUVIGNY, 1972, La Sainte-Alliance, Albin Michel, Paris. BOULENGER, A.,1939, Histoire de l'Eglise, Paris. GHERVAS, Stella, 2008, Reinventer la tradition : Alexandre Stourdza et l'Europe de la SainteAlliance, Honore, Paris. LAMARTINE (de) Alphonse, 1963, Oeuvres poetiques completes, Bibliotheque de la Pleiade, Paris. – Histoire de la Russie, Paris, 1855. LEY, Francis, 1975, Alexandre I et sa Sainte-Alliance (1811 – 1825), Librairie Fischbacher, Paris. Napoleon, Manuel du chef. Aphorismes, 2006, Paris. Masson, Frederic, Le sacre et le couronnement de Napoleon, 1978, Tallandier, Paris. Olivier, Daria, 1973, Alexandre I, prince, Fayard, Paris. Pirenne, J. H., 1946 – 1949, La Sainte-Alliance, Sil'Der, N. K., 1904, Imperator Aleksander I. Viatte, Auguste, 1979, Les sources occultes du romantisme, Librairie Honore Champion, Paris. ____________________ P.S. К сожалению, многие российские историки и сегодня возвеличивают Наполеона, объясняя его поражения роковым стечением обстоятельств. И мало кто отмечает особую роль Александра I в этой исторической Победе. И приведённый выше ОБЗОР ЗАРУБЕЖНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ исключение из российских правил, где любят западных наполеончиков и унижают Великих Императоров Россию. Вот, что пишет (с иронией) об изложенных выше событиях наш российский историк Николай Троицкий - профессор Саратовского университета: «Александр I, вдохновляясь победой над французами, решил, что мало отомстить Наполеону за Аустерлиц и Фридланд, Смоленск и Москву, за подневольный обет Тильзита только изгнанием его из России. Теперь царь посчитал возможным достроить 6-ю коалицию, возглавить ее, добиться цели, ради которой бились насмерть с «новым Аттилой» пять предыдущих коалиций, и стать на правах коалиционного вождя Агамемноном Европы. Только самые проницательные современники видели, что войны 1813-1815 гг. против Наполеона со стороны союзных держав в большей мере, чем любая из предыдущих войн, имели «двойственный характер: возрождения и реакции в одно и то же время», как определил их К. Маркс. Державы 6-й коалиции собирали гораздо большие силы: Англия исправно поставляла золото, Россия, Пруссия и Швеция - «пушечное мясо»; готовилась присоединиться к ним Австрия. Кампания 1813 г. завершилась трехдневным сражением при Лейпциге 16-19 октября. Это была самая грандиозная из всех битв наполеоновской эпопеи, вошедшая в историю как «битва народов». Союзными войсками командовал князь К.Ф. Шварценберг, при штабе которого находились и три монарха - России, Австрии и Пруссии. Исход битвы предрешило огромное численное превосходство союзников. После Лейпцига союзные войска медленно, но верно двигались вперед. В январе 1814 г. они перешли Рейн и вторглись на территорию Франции. Подавляющий перевес союзников в силах неумолимо приближал развязку. Повторился парадокс 1812 г.: хотя Наполеон в 1814 г. не проиграл ни одного сражения, он был окончательно побежден. Когда император затеял обходной маневр, чтобы ударить в тыл союзникам, его министр-предатель Ш.М. Талейран дал знать об этом в союзный штаб. Союзники пошли на Париж и 31 марта 1814 г. заняли его. Александр I переживал в тот день свой звездный час, апогей величия, славы и счастья. Теперь все было отомщено: позор и слезы Аустерлица, страшный урок Фридланда, унижение Тильзита, пожар Москвы, горести Лютцена, Бауцена, Дрездена. «Ну что, Алексей Петрович, - говорил он при въезде в Париж генералу Ермолову, - что теперь скажут в Петербурге? Ведь, право же, было время, когда у нас, величая Наполеона, меня считали за простачка?» В сентябре 1814 г. монархи-победители съехались на конгресс в Вену, чтобы переделить освобожденную от Наполеона Европу. Венский конгресс стал самым представительным в истории дипломатии и остается таковым доныне: Европа прислала туда глав 216 государств (сегодня столько их нет на всей планете), а именно двух императоров, пять королей и 209 государей княжеского достоинства. Впрочем, две сотни карликовых княжеств, герцогств, курфюршеств были статистами. Все дела на конгрессе решал квинтет великих держав - России, Англии, Австрии, Пруссии и принятой в их среду королевской Франции. Внутри квинтета главную роль играл Александр I», - пишет российский историк.. И ещё один тезис. Сегодня отдельные «деятели» предлагают «забыть о наполеоновском нашествии, чтобы не обидеть французских партнёров». Весьма странная постановка вопроса. По сути, они предлагают забыть нашу общую историю. А ведь нам, россиянам и французам, всем европейцам, пострадавшим от наполеоновских войн, следует отметить знаменательную дату, чтобы помянуть павших, вспомнить Героев, вспомнить о том, как российскому императору Александру 1 удалось объединить все здоровые силы Европы в борьбе с амбициозным диктатором - Наполеоном. Конечно, советская историография приложила немало усилий, чтобы предать забвению величайшие заслуги Александра 1 в освобождении Европы, в создании «Священного Союза» - прообраза современного «Евросоюза», обеспечившего в Европе мир на многие годы. Пора уже восстановить справедливость. Примечательно, что и сегодня многие французы помнят благородного российского императора Александра 1, который без единого выстрела освободил от Наполеона Париж, не потребовав от французов контрибуций за сожжённую, разграбленную Москву и разорённую Россию. В канун 200-летия Великой Победы было бы справедливо, чествуя героев освободительной войны, отдать должное и российскому императору Александру I, в том числе установив в Москве достойный памятник Царю-победителю! (По материалам моей новой книги «Александр 1 – выдающийся император России».) Василий Ставицкий, президент «Академии проблем мира и противодействия войне», Почетный доктор наук РАЕН по отделению военной истории, член Совета по государственной культурной политике при Председателе Совета Федерации России, член союза писателей России, Союза журналистов Москвы. Справки: - 411-38-27 и по электронной почте v.stavitskiy@yandex.ru
