Два года назад в нашей области введена должность

Два года назад в нашей области введена должность уполномоченного по правам
человека. Им стал недавний тогда военный, полковник, депутат областного Совета,
председатель комитета по вопросам государственного устройства, местного
самоуправления и правоохранительной деятельности Николай Алексеевич
ВОЛКОВ. В свое время он окончил Кемеровское Высшее Военное Командное
училище связи, затем Военнополитическую Академию в Москве, преподавал и
заведовал кафедрой в родном училище, защитил диссертацию, стал кандидатом
философских наук, доцентом. Ныне — профессор международной кафедры Юнеско
прав человека и демократии при МГИМО университета МИД РФ, действительный
член Европейского Института Омбудсмана.
— Николай Алексеевич, вы — уполномоченный по правам человека в Кемеровской
области. Кем уполномочены?
— Советом народных депутатов Кемеровской области. Представлен губернатором.
Должность предусмотрена Уставом области, порядок деятельности определен
специальным законом областного уровня. В Госдуме пока не принят закон о деятельности
уполномоченных в субъектах федерации. Дело новое.
— А какие права у человека?
— Прежде всего, присущие ему от рождения, данные природой, например, право на
жизнь, далее — определяемые государством, - право участвовать в избирательной
кампании и так далее... Права в области культуры, экономики, социальной жизни,
политики.
— С какими вопросами обращаются к вам?
— С самыми разнообразными. В принципе мы должны принимать жалобы на чиновников,
на органы местной власти. Идут же с проблемой починки крыши, с конфликтом по поводу
определения межи между соседскими огородами. В большей степени — с жалобами на
нарушение экономических и социальных прав: нищенская зарплата, унизительные
пенсии. Не в наших силах оказать помощь. Результат зависит от состояния экономики
России. Все это понимают. Одномоментно не улучшить положение. Но есть конкретные
проблемы, на которые пытаемся влиять.
Много претензий по невыплате зарплаты и пособий при ликвидации предприятий. Ведь
некоторые предприятия искусственно подведены к банкротству. Федеральные законы,
касающиеся этой проблемы, к сожалению, несовершенны. Особенно тяжело с выплатами
второй и следующих очередностей, например, с так называемыми регрессными. Когда
предприятие становится банкротом, ему долги «прощают», никто за них ответственности
не несет. Откуда же взять средства для выплат? Мы обратились в областной Совет с
просьбой выйти с законодательной инициативой— внести изменения в закон о
банкротстве предприятий. Вышли. Но идея буксует в Думе. Разослали свою просьбу всем
семи думским депутатам Кузбасса, чтобы ускорили дело.
— Можно ли назвать конкретные случаи, когда ущемлены права людей именно
благодаря такому положению?
— Председатели ликвидационных комиссий и конкурсные управляющие не исполняют
требований судебных решений аж с 2000 года: о взыскании денежных средств по
возмещению вреда здоровью с ОАО «Кузбасспецэнергомонтаж», задолженности по
зарплате — с ЗАО «Росток», с совхоза «Авангард», с ООО «СФ
«Прокопьевскшахтострой». Все это в пользу людей, которые обращались в суд и
выиграли дело.
Таких обращений к нам много, особенно из Прокопьевска. Кто-то вовремя не оформил
документы. Кого-то уговорили не спешить оформлять. Люди работали. С возрастом
травмы давали о себе знать. Пришло время оформлять пенсии, а документов в полном
объеме нет. И другое. Даже если есть документы, критерии в них временные. Инвалиды
проходят переосвидетельствование, при котором теряется показатель процента
трудоспособности и, следовательно, размер платы. Вот где массовое нарушение прав
граждан! Если один глаз видит, а другой не видит, потеря зрения— 50 процентов,
проходит время, и уже 50 меняется на десять, хотя глаз по-прежнему не видит. Именно
временные критерии и позволяют такой подход. Переусердствовали московские
чиновники. Существуют две методики определения нетрудоспособности и обе действуют.
В этом мы как раз сейчас разбираемся.
— Каковы в принципе направления вашей деятельности?
— Мы начали работу 1 сентября 2001 года. За четыре месяца того года было 319
обращений, за прошлый год — уже 648, за первое полугодие нынешнего — 422. То есть
идет нарастание: люди о нас узнают, и это хорошо. Но главное для нас не только сама
работа с населением, не только решение проблемы конкретного заявителя. Выявлять
болевые точки вот наша задача. О6 этом и докладываем губернатору и облсовету, влияя
на законотворческую деятельность. Хотя вполне понятно, что, только работая с
населением, можно анализировать ситуацию.
— И в какой форме ваши выводы влияют в конечном итоге на политику в регионе и в
стране в целом?
— Когда видим массовое нарушение прав человека, пишем специальный доклад. Вот,
пожалуйста, один из них — «О нарушениях прав граждан в угольных городах Кузбасса» и
второй— «О состоянии экологии в Кемеровской области и нарушениях прав граждан на
благоприятную окружающую среду». Эти доклады представлены не только губернатору и
в облсовет, но и президенту, в правительство РФ, в Госдуму, в Сибирский федеральный
округ, направлены всем главам муниципальных образований, в областную прокуратуру, в
областной суд.
— И какова реакция?
— Достаточно быстрая и существенная. По первому, угольным городам, получен
обнадеживающий ответ из Минэнерго. Надеюсь, сказался наш вклад в выводах Госсовета,
что проходил в Междуреченске. По второму, об экологии, реакция нормальная. Думаю,
опять же наша информация сыграла свою роль в выводах президиума Госсовета, что не
так давно прошел в Москве. Во всяком случае Кузбасс прозвучал.
— Вы по-видимому обмениваетесь опытом с коллегами из других регионов?
— Институт уполномоченных в поре становления. У нас принята форма работы —
«круглые столы». Я попал за четвертый такой стол, который был для меня,
четырнадцатого тогда уполномоченного, первым. Сейчас 23 субъекта РФ из 89 имеют
своих уполномоченных. У нас нет вертикального подчинения, хотя есть уполномоченный
по правам человека в России, доктор юридических наук Олег Орестович Миронов.
Избрали координационный совет, в правление которого от Сибирского региона вошел я.
За следующими «круглыми столами» рассмотрены проблемы защиты прав детей,
социальных прав граждан, миграции. Кроме того, участвуем в научно-практических
конференциях. Например, в Вильнюсе прошла конференция представителей 43 стран
Европы. Там я работал в секции «Кризисная ситуация», где привлек внимание к
нарушению прав в угольных городах. Только что приехал из Австрии, где конференция
называлась: «Омбудсман в старых и новых демократиях».
— Кстати, напомним, что такая должность «омбудсман», по-русски «защитник
народа», родилась в 1809 году в Швеции. Как вы думаете, почему?
— Для борьбы с бюрократией. Эта должность по идее для народа. Аппарат правления
удалился от народа. Как это исправить? Вот и ввели омбудсманов. Для контроля над
чиновниками.
— Какова же результативность таких конференций? Где и как осядут вынесенные с
них мысли?
— Еще как осядут! Теперь будем говорить о встрече с представителями Европейского
суда по правам человека. Наши люди туда обращаются, да чаще всего бесполезно. Там
принимают, если исчерпаны все внутренние резервы, и вообще много формальных
ограничений. Кроме теоретического осмысления происходящего, есть и практическая
польза. Было у нас письмо из Прокопьевска, с которым пришлось обратиться в Эстонию,
писали мы в Казахстан в связи с ликвидацией там предприятия, что повлияло на размер
пенсии, помогли реабилитированному получить пособие по репрессии, обратившись к
властям Украины.
— Одна из болевых точек — права человека, изолированного от общества, то есть
осужденного, а вы — член комиссии по помилованию в нашей области. Что здесь
актуально?
— На мой взгляд, необходимо правовое просвещение не только сотрудников учреждений
исполнения наказаний, но и осужденных. Жалобы главным образом на суровость
приговора, на нарушения в области судопроизводства. Но... Суды у нас независимы. Не
согласны, обжалуйте в вышестоящую судебную инстанцию, далее — в прокуратуру. Вот
когда будет закон об основах нашей деятельности, все встанет на свои места. Другое дело
— условия содержания осужденных. Это права человека. И мы следим за их
соблюдением. Был случай, когда осужденным стала досаждать демонстрация агрессивных
фильмов. «Нам бы что-нибудь помягче», — попросили. В СИЗО-1 Кемерова нет
возможности учить подростков, а в аналогичном Новокузнецком учреждении эта
проблема решена. Значит, можно найти выход?
— Можно ли обобщить категории обращающихся к вам?
— Трудно. Основная категория — люди, добивающиеся справедливости, среди них
инвалиды, пенсионеры, безработные. Есть и просто больные. Есть такие, что реализуют
себя в борьбе с властью. Принято ругать чиновников. А за что? Большинство — скромные
работяги. Нет же, не верят им, своим, на местах, рвутся к губернатору, а разве он лично
может рассмотреть тридцать тысяч поступающих на его имя обращений в год? Думаю,
большинство чиновников — на своем месте. Другое дело — не все в их силах. Считаю,
кампания против чиновников, как и прежняя, «армейская», приносит больше вреда. Но
это мое личное мнение. Как уполномоченный по правам человека, я вне политики.
Бороться с хамством, с бездушием чиновников, безусловно, надо, но не кампаниями.
— Доберется ли до вас человек из глубинки?
— Мы сами до него доберемся. Проводим выездные приемы. На очереди — Тисуль и
Тяжин. Оповещаем заранее, встречаемся с местными депутатами, проводим прессконференции. Побывали в Прокопьевске, Березовском, Калтане, Мариинске,
Новокузнецке, Междуреченске. Кроме того, я принимаю каждый второй понедельник
месяца (Советский проспект, 63, каб.06 — по предварительной записи — 58-71-19), двое
юристов — по вторникам и четвергам каждой недели. Коллектив у нас небольшой —
всего пять человек, но профессиональный и работоспособный. Каждый наш выезд
вызывает шквал писем. У нас появился экспертный совет, в который входят опытные,
уважаемые люди, заслуженные юристы. Кроме того, создаем в муниципальных
образованиях институт помощников уполномоченного по правам человека в Кемеровской
области.
Беседовала Таисия ШАТСКАЯ