doc - forgottentale.ru

Слезы пустыни
Он смотрел на пустыню и думал, что может просидеть так вечно. Ленивое
пересыпание пыльных песчинок, колючки местных растений, умудрявшихся выживать
в землях с таким малым количеством воды. Повсюду кипела едва заметная жизнь. Дэйн
ее уважал, только терпеть не мог скорпионов – когда-то их умудрились завезти с Земли
шутки ради, а они прижились и расплодились. Правда, это было в те давние времена,
когда о биологических директивах еще слыхом не слыхивали, теперь-то на планеты даже
бактерий извне не завезешь. Невольно Дэйн поежился, вспомнив дезинфекцию. Вот уж
единственная вещь, которую он не любил больше скорпионов.
Он не слышал, как подошел один из местных, Махбус. Бесшумно усевшись рядом с
Дэйном, он несколько секунд, прищурившись, тоже смотрел на пустыню. Вокруг его
глаз расползлись тонкие морщинки.
- Что говорит Мина-Тар сегодня?
Он говорил медленно, отлично зная, что его язык и привычен, и необычен для Дейна.
Тот хоть и неплохо говорил на пустынном английском, но иногда все-таки мог
перепутать слова. А это невыгодно для обеих сторон.
- Мина-Тар не говорит со мной, - пожал плечами Дэйн. – Похоже, она открыта только
для вас, своих детей. Не для чужеземцев.
- Мина-Тар говорит со всеми, кто готов ее услышать. Возможно, ты еще не готов.
- Очень может быть. А когда достопочтенный Хару-Кан будет готов выслушать меня?
- Он ждет тебя в общем шатре.
- Благодарю за помощь.
- Удачи, дамари. Твое дело важно нам не меньше, чем тебе.
Дэйн с трудом удержался от удивленного взгляда: уж для него-то самого дело было
важным и выгодным, да и Хару-Кан неплохо наживался на контрабанде. Но ее
важность? Это что-то новенькое.
Не желая заставлять вождя ждать, Дэйн легко поднялся на ноги и направился к
общему шатру, где принимали гостей. Хару-Кан уже сидел там, а его жена была готова
подать чай. Неспешные, как сама пустыня, местные жители бадави не начинали
разговор, не выпив с гостем, как минимум, несколько чашек чая.
Когда на маленькую планету прибыли первые колонисты, им предстояло выяснить,
пригодна ли для жизни местность, терраформированная тогда еще новыми
технологиями. Правда, колонисты не остались в дельтах нескольких полноводных рек,
а ушли в пустыню. За несколько сотен лет они превратились в местных жителей,
множество племен бадави – так их назвали новые поселенцы, отстроившие огромные
технологичные города у рек.
Правда, до сих пор власть городов распространялась только на них самих да на
нефтедобычи. Правда, последние хоть и были важны для некоторых планетарных
технологий, но не очень-то важны в масштабах межпланетных перелетов. Поэтому вся
остальная планета по-прежнему принадлежала народу пустыни. Чем и пользовались
подобные Дэйну люди.
- Как здоровье твоей сестры? – вежливо интересовался Хару-Кан, хотя в жизни ее не
видел, да и сам-то Дэйн не говорил с ней уже пару лет. – Как твой корабль?
- Все в порядке, достопочтенный, Хару-Кан. Сестра здорова, а корабль цел и готов в
порту Телль Шевы.
- Как город? Все также шумен и суетлив?
- О да, Хару-Кан, Телль Шева по-прежнему красива, но людей там стало только
больше.
- Эх, я бывал там только однажды, но как же много людей! И они совсем не слышат
Мина-Тар, пустыня не говорит с ними. Только сады там прекрасны.
Орошаемые водой из рек сады действительно были красивы, как будто сошедшие из
древних арабских сказок. В детстве Дэйн много их слышал от родителей – возможно,
именно это и стало основной причиной, почему его излюбленным местом для дел стал
пустынный Рахат.
- Я пришел обсудить наши дела, Хару-Кан.
- Да, нетерпеливый дамари. Ты привез нам оружие, которое запрещено, и которое мы
так хотим. Я благодарен, ты получишь свою обычную плату. А племя аль-каори
пожалеет, что убило одного из наших сыновей.
Дэйн важно кивнул. Он давно понял, что свою обычную нетерпеливость в пустыне
стоит усмирять. И просто смотреть на песок, наслаждаться мятным чаем и вовремя
кивать. Он не испытывал угрызений совести, продавая местным оружие. В конце
концов, аль-каори наверняка уже обзавелись собственным, и он просто давал всем
равные возможности. В отличие от мирных городов, племена народа пустыни постоянно
враждовали друг с другом.
- Но у меня есть к тебе просьба, дамари Дейн.
Он встрепенулся и с удивлением посмотрел на Хару-Кана. Он возил на Рахат
контрабандное оружие уже несколько лет, и ни разу бадави не просили ни о чем другом.
- Я хочу, чтобы ты отвез глубоко в пустыню то, что я тебя попрошу. И закопал там.
- В каком месте?
- Это не важно. Главное, как можно дальше в песках. Поэтому я и прошу тебя, наши
машины не способны за один раз отправиться так далеко. А я хочу, чтобы ты долетел до
самого горизонта. Я доверяю тебе.
- Хорошо, - пожал плечами Дэйн. – Я могу выехать сегодня же.
- Не спеши, нетерпеливый дамари. Уже поздно, выйдешь завтра на рассвете. А когда
вернешься, получишь свои деньги и наше гостеприимство.
Конечно, Дэйну льстило, что Хару-Кан доверяет ему спрятать что-то в пустыне. Тем
более, ожидая встречи, он успел посмотреть на машины местных – не удивительно, что
тут предпочитают верблюдов (точнее, местных животных, названных также), их
машины вряд ли могут передвигаться на большие расстояния. Да и не было смысла
отказывать – кто знает, возможно, это пригодится в будущем.
Они вышли на рассвете следующего дня. Выбравшись из гостевого шатра, Дэйн
закутался в просторный халат наподобие всех местных и уже у своего глайдера встретил
Махбуса, того самого бадави, который накануне сообщил ему, что Хару-Кан ожидает.
- Я буду сопровождать тебя, дамари. Чтобы ты мог слышать голос Мина-Тар, и
пустыня не поглотила тебя.
- Окей, а что за груз мы везем? Или мне не позволено узнать?
Дэйн весело кивнул на что-то объемное и завернутое в полотно, уже уложенное на
заднее сидения глайдера.
- Это сын Хару-Кана. Мы похороним его в пустыне.
Дэйн открыл было рот, чтобы возразить, но снова его закрыл. Если Хару-Кан просит
об одолжении и похоронить его сына в пустыне как можно ближе к горизонту… то стоит
ли спорить с человеком, способным объявить тебе кровную месть?
Кивнув Махбусу на пассажирское сиденье, Дэйн уселся на место водителя и поднял
защитное стекло. Оно окутало кабину, отгородив двоих мужчин и мертвое тело от ветра
и зноя. Снова вздохнув, Дэйн нажал несколько кнопок. Оторвавшись от земли, глайдер
быстро заскользил вперед.
- Как далеко нам нужно улететь? – спросил Дэйн.
- Так далеко, как сможем. Сын Хару-Кана достоин быть принятым в лоно Мина-Тар.
В очередной раз напомнив себе, что кто он такой, чтобы спорить, Дэйн не стал ничего
спрашивать.
Колючки иногда царапали бока и дно глайдера, солнце светило ярко, и судя по
показаниям приборов, температура снаружи достигала сорока градусов по Цельсию. Но
внутри кабины царила приятная прохлада и монотонный, едва уловимый шум двигателя.
Он успокаивал Дэйна, напоминая, что они не остаются один на один с пустыней.
- Мы заночуем здесь?
- Да, - кивнул Махбус. – Похороним, и на утро двинемся в обратный путь.
Дэйн едва удержал готовый сорваться стон. Ночевать на свежей могиле? Да еще на
Рахате, где ночи намного длиннее световых дней сейчас. Впрочем, это было лучше, чем
тащить труп дальше. То ли у Дэйна начиналась паранойя, то ли тело действительно
начинало отчетливо вонять.
Он не сразу заметил беспокойство своего спутника. Махбус внимательно
вглядывался в горизонт, потом сказал:
- Останавливайся, надо переждать бурю.
По привычке он натянул на лицо платок куфии, оставив только глаза. Сразу
остановив глайдер, Дэйн вгляделся в горизонт и тоже увидел темное пятно бури. Только
этого не хватало.
Она налетела внезапно, вмиг все вокруг потемнело, а песок осточертело царапался по
куполу глайдера. Дэйн отлично знал, что в это время года бури здесь не бывают долгими,
а полог кабины способен выдержать нагрузку вдвое больше. И все равно ему было не по
себе, когда он сидел в полумраке с суровым Махбусом, закутанным в белое, с трупом на
заднем сиденье и с шелестящим по стеклу песком.
Наконец, буря утихла. Глайдер покрывал песок, чуть выше уровня кабины, но
вырыться из него для машины не было проблемой. Дэйн уже собирался нажать нужные
кнопки, когда Махбус остановил его.
- Скоро ночь. Мина-Тар хочет, чтобы мы похоронили его здесь.
- Как скажешь.
Вырвавшийся из песка глайдер как раз оставил приличную яму, которую Махбус
счел вполне достаточной. Дэйн был готов нервно с ним не согласиться, но в очередной
раз прикусил язык. А потом с удивлением увидел, как его спутник просто сбросил тело
в яму и начал закапывать. И все. Никаких церемоний, никаких речей.
- И это все? – вырвалось у него.
- Мина-Тар не нужно ничего больше.
Они не стали возвращаться, и чуть в стороне Махбус развел костер. Они ели
небольшой паек, взятый в дорогу, когда их застали быстрые пустынные сумерки,
сменившиеся звездной ночью.
Откуда-то из своей сумки Махбус достал небольшую бутылку и предложил ее Дэйну.
- Что это? – удивился тот.
Чай грелся перед ними на костре, предлагать воду считалось оскорблением, хоть она
сама и ценилась, алкоголя же никто из бадави не признавал и не употреблял.
- Это священный напиток Мина-Тар. Он открывает истину. Позволяет оголить правду
сердца, заглянуть внутрь себя и найти ответы на вопросы, которые ты даже не
осмеливаешься задать.
- Описание походит на наркотик. Что это на самом деле?
- Ты разделил с нами смерть, раздели и жизнь.
Дэйн с сомнением взял бутылку. Отказываться от священного напитка пустыни было,
конечно, святотатством. Он слышал о нем легенды, но никогда не предполагал, что
напиток для их священных трансов будет предложен ему.
- Это настойка на семи травах и молоке молодой верблюдицы. Смешанная с ядом
скорпиона.
Дэйн чуть не поперхнулся. Напиток ожег ему горло, на глазах выступили слезы.
- Он не опасен, дамари Дэйн, - Махбус взял бутылку из рук Дэйна и щедро из нее
хлебнул. – Еще никто не умирал от слез пустыни.
Слезы пустыни, вот как они называют эту отраву. Дэйн с трудом удерживался, чтобы
его не вывернуло: не очень-то вежливо сразу выблевать священный напиток. В желудке
свернулось тепло, а вот в голове Дэйна сразу стало очень мутно. Даже костер перед ним
как будто расплывался. Но в то же время он понял, что может больше не бояться
спрашивать то, что так его волновало:
- Какого черта мы сюда поперлись? Неужели нельзя было похоронить этого парня
поближе? Или ты просто хотел отравить меня?
- Где твой дом, дамари Дэйн?
Голос Махбуса раздавался как будто издалека. Но с удивлением Дэйн услышал и
собственный голос, отвечающий:
- Далеко отсюда. На маленьком обжитом астероиде Зета-Три.
- Там есть пустыня?
- Там нет ничего. Только муравейники людей, сталь, бетон и прочий плексиглас.
- Должно быть твой дом воспитывает сильных людей. Ведь ты почти такой, как мы.
- Слабые у нас не выживают, - усмехнулся Дэйн. Он знал, что ночью в пустыне сильно
холодает, но пока никакого холода не ощущал. – Мне было всего пять лет, когда умер
мой первый брат. Позже за ним последовали остальные, а потом и родители. Болезни,
грязь, мало еды… на Зете-Три пышно цветут все проблемы «современного общества».
Включая перенаселенность. Это трущобы обжитой галактики. В итоге, остались только
мы с сестрой.
- Где она теперь?
- Там же, полагаю, на Зете-Три. Она вышла замуж и неплохо устроилась, а
межзвездные перелеты ее никогда не интересовали. В отличие от меня.
- Ты стремился к небесам.
Сначала Дэйну показалось, Махбус смеется над ним. Но потом он увидел, что бадави
смотрит наверх. Там, на казавшемся таким низким небе, горело множество незнакомых
звезд. Хотя кое-какие созвездия Дэйн даже успел запомнить.
- Небеса тоже не принесли мне счастья, - горько сказал Дэйн. – В перевозках я сумел
заработать денег, хотел обосноваться на Кирноне. Даже купил там домик. Моя жена и
ребенок летели ко мне, в наш новый дом. Я должен был впервые увидеть сына.
- Космос поглотил их?
- Да. Космос и безалаберность инженеров. Координаты прыжка были рассчитаны
некорректно, а тот астероид сменил свою траекторию из-за разработок и взрывов на
соседнем, где что-то там добывали. Мне сказали, что такие аварии случаются.
- Они отправились к предкам, дамари Дэйн. Однажды к ним присоединишься и ты.
Но пока дороги привели тебя к нам, на изрытый и израненный людьми Рахат – но
никогда не покоренный. И ты тоже заслужил право быть похороненным в пустыне.
Мина-Тар примет тебя. Ты слышишь ее голос?
Голова кружилась, и Дэйн закрыл глаза. Но с удивлением понял, что в нем нет
горьких воспоминаний прошлого, но черепную коробку как будто заполняют чужие
голоса и шепоты. Он не мог различить их слов, но в то же время ощущал и понимал их
самой кожей. Его руки зарывались в сухую землю пустыни, щеки царапали песчинки.
Прислушавшись, он слышал отдаленные голоса верблюдов, и как колючки трутся друг
об друга. Он чувствовал вкус мятного чая и обжигающий вкус яда.
- Сын Хару-Кана жил в городе, в Телль Шеве. Он вел дела и преумножал богатства
своего отца. Он упорно трудился, чтобы заработать право быть похороненным в
пустыне. Мы можем уйти далеко, можем убежать еще дальше, но где бы не находились,
дом народа шатров – это пустыня. Мы можем умереть где угодно, но после смерти хотим
воссоединиться с Мина-Тар и с духами наших предков. Нет большей чести, чем быть
похороненным в открытой пустыне. Нет большей жажды, нежели вернуться домой.
- Я понимаю. Теперь – понимаю.
- Ты разделил с нами священный то-нар, слезы пустыни. Ты силен и услышал голос
Мина-Тар. Теперь ты один из нас и в конце тоже можешь быть похоронен в песках, Дэйн.
Махбус не сказал «дамари», Дэйн почти засыпал, но обратил на это внимание. Махбус
больше не называли его «дамари» - «чужеземец».
Они переночевали в теплом глайдере, но Махбус уже успел размяться, когда Дэйн
только проснулся. Он выглядел помятым и ничего не говорил. А потом долго стоял на
том месте, где камень обозначал могилу сына Хару-Кана. Махбус не трогал его. Он знал,
что сейчас его новый друг размышляет, что делать ему дальше. Очередной этап его
жизни завершен, и песок уже начинает покрывать его следы. Но пока он не знает, куда
шагать дальше, а в пустыне так легко потеряться. Махбус не будет его торопить. Когда
Дэйн будет готов, когда выслушает Мина-Тар, он сам будет знать, что ему делать и куда
идти.
Наконец, Дэйн отошел от камня и вернулся к глайдеру.
- Что ты решил, Дэйн? – спросил Махбус.
- Возвращаемся. Я хочу увидеть сестру на Зета-Три, а потом вернусь сюда. Вы…
примете меня?
- Конечно, Дэйн. И мы, и пустыня всегда примем тебя. Слушай голос Мина-Тар и
своего нового дома.