Милости просим - Дом Милосердия

МИЛОСТИ ПРОСИМ
Анастасия ДОЛГОШЕВА "Санкт-Петербургские ведомости", выпуск №089
от 19.05.2008г.
При переезде социальное учреждение может потерять не только в метрах
У социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних «Дом милосердия»
чемоданное настроение. Хотя переезда в другое здание ждать еще несколько лет. О том, что
приобретет дом на новом месте, пока известно мало. Зато предполагаемые утраты уже
обсуждаются.
Метражом поменьше
Новым местом будет дом № 56А на 17-й линии Васильевского острова. Сейчас это здание –
правдоподобные декорации для фильма про войну, почти руины. Но это и не важно – понятно,
что будет ремонт. И районные власти могут собой гордиться: застолбили землю в не самом
плохом месте.
Правда, директора «Дома милосердия» Владислава Никитина удивляют некоторые особенности
нового адреса: первый этаж здания – цокольный, значит, детей там размещать нельзя; здание
пока не выведено из границ санитарно-защитной зоны промышленного предприятия.
Чиновники не раз успокаивали Никитина: ветклиники тут не будет, из здания конфетку сделаем.
Словом, говорят, без паники.
Однако. И без паники, при спокойном подсчете получается, что 1500 кв. метров, которыми сейчас
располагает «Дом милосердия», несколько больше, чем 975 кв. метров, предлагаемые районом
(хотя район дает вдобавок еще и квартиру 77 кв. м и, кажется, еще одну квартиру подбирает).
– Получается так: что даем, в то и влезайте, – комментирует Владислав Никитин. – Это значит
одно: несколько десятков детей в год не смогут получить помощь.
Это понимают уже и василеостровские специалисты по опеке, которые привыкли, что с трудными
подопечными можно обращаться в «Дом милосердия» – дом никому не отказывал.
Перемена мест
Зачем переезжать? Затем, что государство стало сильнее.
Нынешние помещения, которые занимает «Дом милосердия» («золотое место» – Васильевский
остров, набережная Лейтенанта Шмидта), принадлежат церкви – это бывшее Ярославское
подворье. В общем, и сам дом – один из первых в стране примеров тактичного сотрудничества
церкви и государства, без «охоты церковников на детские души». Там и работают как
воцерковленные люди, так и вполне себе светские специалисты – педагоги и психологи.
В 1992 году, когда центр создавался, если честно, и выбора не было: церковь помощь предложила
– государство приняло.
Сейчас, как считается, государство окрепло – до такой степени, что готово взять весь процесс в
свои руки. В каждом районе должен быть организован социально-реабилитационный центр, и
существующая в районах система работы с несовершеннолетними, вероятно, будет меняться.
«Дому милосердия», в частности, придется съезжать с церковной земли на «светскую». Потому
что, как нам объяснил глава муниципального образования № 7 (на этой территории находится
дом) Александр Гоголкин, государственные деньги на ремонт, на коммунальные платежи, на
заплату специалистам и прочее должны расходоваться на государственной территории. А
поскольку с 2007 года «Дом милосердия» перешел из городского подчинения в районное, то и
деньги на это идут районные. И судьбу дома во многом решает власть района.
Дом, который построил...
Переезд – дело житейское. Переехали бы без вопросов. Но у «Дома милосердия» не вполне
удобное для нынешних порядков устройство. Собственно, дом – это не один дом. Это здание на
набережной Лейтенанта Шмидта, плюс помещения на Лермонтовском проспекте (тоже
предоставленные церковью), плюс земля и строения в Новгородской области, также
принадлежащие церкви.
Вот эта внегородская территория и представляет собой главное неудобство. Эта земля – для
реабилитации ребят, «нуждающихся в отстранении от агрессивно-воздействующих членов их
социального окружения», – если говорить сложно. Если проще – это для ребят, которых в городе
оставлять бессмысленно. Они уже вечером возвращаются туда, откуда их утром пытались
вытащить, – на улицу, в подвалы, «к своим».
– Случай у нас был с девочкой 14-летней. У нее опекун – бабушка, которой сложно было уследить
за воспитанием, – рассказывают специалисты по опеке в муниципальном образовании № 8. – У
девочки и в школе отношения не складывались, зато складывались отношения с дурной
компанией. И, по согласованию с комиссией по делам несовершеннолетних, «Дом милосердия»
дал возможность девочке пожить вне города. Конечно, с согласия самого ребенка – это у нас
обязательно. Сейчас девочка нагоняет школьную программу. Хочет в лицей поступать, на
флориста. Или другой случай: парень 17-летний, два раза ему назначали опекунов, но он никак не
мог с ними ужиться – очень своеобразный мальчик, очень ранимый. Поехал в Новгородскую
область, там жил, учился. Сейчас у него есть приемная мама, уже год все хорошо.
Елена Булычева из отдела по делам несовершеннолетних Василеостровского РУВД, основываясь
на собственном опыте, говорит, что в таком отрыве от среды нуждается примерно один из восьми
трудных . Только в этом отделе на учете стоят 280 человек. Вот и считайте.
Территория в Новгородской области – это не просто «назад к природе»: там есть педагоги; там
есть, наконец, школа, где городские учатся с деревенскими и видят: есть что-то помимо дворовколодцев и подвалов. Поверьте, для кого-то откровение.
– Это перемена всего: свежий воздух, лес – многие из ребят, ничего кроме своей коммуналки и
районных дворов, не видели, – продолжают специалисты по опеке. – А в новой обстановке они не
курят, не пьют, и главное, у них время появляется. Это очень важно, когда у тебя есть время
поразмыслить, как дальше жить.
Не бог весть какой заковыристый прием: чтобы вылечиться, человек должен изменить образ
жизни и отказаться от того, что довело до болезни; чтобы выправиться, человек должен
оторваться от среды, которая тянет его вниз.
– Наш мальчик 12-летний, который жил в Новгородской области полгода, попросил, чтобы его
оставили подольше, – рассказывают специалисты по опеке м/о «Пороховые». – Говорит, что не
хочет возвращаться в свой двор. Видимо, боится со старыми приятелями встретиться. Мы ведь
знаем, от какой среды таких ребят отрываем, – этим подросткам, у которых родители пьют, только
и оставалось, что выходить на улицу и сбиваться в стайки. А из интернатов они сбегают.
И вот эта земля в области, которая вызывала белую зависть у работников кризисных центров и
отделов по опеке, теперь стала обузой. Потому как находится далеко. Пока центр был в городском
подчинении, как-то смирялись с расстояниями; когда район принял это беспокойное хозяйство,
видимо, решил, что не потянет.
– Кто будет нести ответственность за детей? – спрашивает Галина Королева, начальник отдела
соцзащиты Василеостровского района. – Трудно себе представить, что петербургский
«Роспотребназдор» поедет в Новгородскую область проверять, насколько соответствуют
санитарным нормам помещения, в которых живут дети. Если бы эти участки располагались хотя
бы в Ленинградской области, мы бы еще могли как-то обосновать вложения районных
бюджетных денег. Но вкладывать деньги на такой отдаленной «чужой» территории – это можно
посчитать нецелевым расходованием средств. Мне кажется, есть два выхода из ситуации: искать
либо внебюджетное финансирование, либо землю в Ленобласти.
К слову, в районной администрации вовсе не считают, что «отрывать от среды» – это хорошо.
«Почему вы считаете, что отрывать от общества – это конструктивно?» – спрашивают.
Психиатр-психотерапевт центра восстановительного лечения «Детская психиатрия» Илья
Бердышев возмущенно парирует:
– Отрывать от общества? А общество, если честно, готово быть с таким ребенком? Я сам в свой
отпуск выезжаю с так называемыми сложными ребятами на хутор в Карелии. Плюсы очевидны:
подальше от города, занятие сельским хозяйством, природа, творчество. У Никитина в
Новгородской области примерно то же самое, но там еще и возможность учиться.
Илье Бердышеву тоже есть что припомнить из опыта сотрудничества с «Домом милосердия».
Ситуация драматичная еще и потому, что касалась семьи, которую ни с какого бока не назовешь
неблагополучной. Нормальная приличная семья. Девочка-подросток в гимназии учится. И вдруг
«пошла в разнос» (в какой именно, Бердышев, конечно, не скажет). «Разнос» крепчал: с девочкой
не справился даже малоохтинский Дом трудолюбия. А Никитин взялся. Девочка жила в
Новгородской области; сейчас у нее то, что называется «положительная динамика». Короче,
выправляется человек.
– Парадокс, все с ног на голову, – удивляется Бердышев. – У нас если родители плохие,
государство рвется защищать ребенка, а если родители хорошие, но у них не получается
эффективно справиться с воспитанием, – им не помогают, их наказывают!
Про то, что у районных властей есть объяснимые причины не поддерживать «объекты»,
находящиеся на чужой территории, Бердышеву лучше не говорить.
– Да о чем вообще речь! – негодует Илья Семенович. – Ради такого дела должны нивелироваться
такие формальные вещи, как границы между районами! Что, это такие большие деньги? Не
смешите меня... И не надо лукавить: если бы хотели – выход бы нашли. Как же можно это
разрушать! Это же эксклюзив, таких Никитиных раз-два – и все.
В чем сила?
Когда говорят об «эксклюзиве», имеют в виду, скорее, исключительные успехи дома. Так уж
получилось, что за 15 лет своего существования «Дом милосердия» устроил в новые семьи более
двухсот детей. То есть расформировал два-три детдома. Среди устроенных есть совершенно
невероятные случаи: новую семью обретали 16 – 17-летние.
Теперь дому, похоже, предстоит втискиваться не только в новые – пусть замечательные –
помещения, но и в новую схему взаимоотношений с районом, и в схему педагогической работы,
спущенную из Министерства соцзащиты еще в 1990-х, – схему, которую сотрудники «Дома
милосердия» сами считают категорически устаревшей.
У Никитина и у районной администрации уже наблюдаются «несовпадения в подсчетах»: сколько
на самом деле ребят, которые нуждаются в помощи? У Никитина статистика тревожнее. Он,
видимо, перестраховывается. Его понять можно: «Дом милосердия» работает уже достаточно
давно, чтобы накопить и печальный опыт, когда отдел опеки направляет в дом 12-летнего
ребенка, которого его специалисты еще 7-летним помнят, и он тогда уже в помощи нуждался, но
тогда возможностей не было всех охватить.
Если честно, затруднения районных властей мы очень даже понимаем. Подстраивать финансовые
схемы под людей гораздо сложнее, чем наоборот. Только мы же вроде уже договорились:
государство (и районные власти как его представители) стало сильнее. Хороший повод доказать.