«Эгофутуризм» Игоря Северянина. Игорь Васильевич Лотарев(1887-1941)- поэт, переводчик поэзии.

«Эгофутуризм» Игоря Северянина.
Игорь Васильевич Лотарев(1887-1941)- поэт, переводчик поэзии.
Он взял себе псевдоним – Северянин: свои стихи подписывал так: Игорь-Северянин, то есть это
не имитация фамилии, а приложение к имени Игорь. Откуда взялся такой звучный псевдоним?
Оказывается, отроческие годы провел в Череповецком уезде Новгородской губернии (т.е. на
севере от столицы, отсюда псевдоним – Северянин).
Родился 4 мая 1887 года в Петербурге в семье офицера- военного инженера , по материнской
линии доводился потомком Карамзину и принадлежал к тому же роду Шеншиных, что и Фет.
Блестящего образования будущий поэт не получил: закончил всего четыре класса реального
училища, т.к. после развода родителей жил то с отцом, то с матерью. Первые стихи, проникнутые
духом 70-80-х годов XIX столетия, появились в 1904году. С 1904 по 1912 год на средства автора
было издано 35 брошюрок, окрашенных влиянием его поэтических кумиров Фофанова,
Лохвицкой, Бальмонта. Но не обрел желанной известности. Успех пришел с неожиданной
стороны. В 1910 г. Л.Н. Толстой с возмущением высказался о ничтожестве современной поэзии,
приводя в качестве примера несколько строк из книжки Северянина «Интуитивные краски»
стихотворение «Хабанера II»:
Вонзите штопор в упругость пробкиИ взоры женщин не будут робки!.. – «И такую гнусность смеют считать за стихи!» (Л.Н.
Толстой)
Впоследствии поэт с удовольствием разъяснил, что стихотворение было сатирико-ироническим,
но Толстой воспринял его всерьез. «Об этом мгновенно всех оповестили московские
газетчики…после чего всероссийская пресса подняла вой и дикое улюлюканье, чем и сделала меня
сразу известным на всю страну!- писал Северянин в своих воспоминаниях.- С тех пор каждая моя
брошюра тщательно комментировалась критикой на все лады, и с легкой руки Толстого… меня
начали бранить все, кому не было лень. Журналы стали охотно печатать мои стихи, устроители
благотворительных вечеров усиленно приглашали принять в них участие».
В ответном стихотворении «Сувенир критике» (1910) он откровенно потешается над своими
литературными гонителями:
Ах, поглядите-ка! Ах, поглядите-ка!
Какая глупая в России критика:
Зло насмеялася над «Хабанерою»,
Блеснув вульгарною своей манерою.
В сатире жалящей искала лирики,
Своей бездарности спев панегирики.
Я не расслышала (иль то – политика?)
Моей иронии глухая критика…
Осталось звонкими, как солнце, нотами
Смеяться автору над идиотами
Да приговаривать: «Ах, посмотрите-ка,
Какая подлая в России критика!»
Чтобы закрепить успех, а возможно, и с целью создать теоретическую базу своему
творчеству, идейной и содержательной основой которого являлось самое обычное
противопоставление поэта толпе, Северянин вместе с К. Олимповым (сыном поэта К.М.
Фофанова) основывает в 1911 году в Петербурге кружок «Ego», с которого, собственно, и начался
эгофутуризм. Слово, в переводе с латыни означающее «Я-будущее», впервые появилось в
названии сборника Северянина «Пролог. Эгофутуризм. Поэза грандос. Апофеозная тетрадь
третьего тома»(1911).
Однако, в отличие от кубофутуристов, имевших четкие цели (атака на позиции
символизма) и стремившихся обосновать их в своих манифестах, Северянин не имел конкретной
творческой программы либо не желал ее обнародовать. Как он сам позднее вспоминал: «В отличие
от школы Маринетти, я прибавил к этому слову [ футуризм] приставку «эго» и в скобках
«вселенский»…Лозунгами моего эгофутуризма были:
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
Душа-единственная истина.
Самоутверждение личности.
Поиски нового без отвергания старого.
Осмысленные неологизмы.
Смелые образы, ассонансы и диссонансы.
Борьба со «стереотипами» и «заставками».
Разнообразие метров.
Даже из простого сравнения этих заявлений с манифестами кубофутуристов видно, что
никаких теоретических новшеств данная «программа» не содержит. В ней Северянин
фактически провозглашает себя единственной и неповторимой поэтической личностью.
В 1912 году в Петербурге на базе кружка «Ego» была создана «Академия эго-поэзии». Ими
был выпущен манифест Вселенского эгофутуризма под громким названием «Скрижали
эгопоэзии», где предтечами нового литературного течения были объявлены, как ни странно,
Мирра Лохвицкая и Константин Фофанов, чьи эстетические позиции были гораздо ближе
поэтике символизма, чем эфемерному «искусству будущего». Впрочем, и сами тезисы,
состоящие главным образом из громких фраз типа «человек –эгоист», «божество-Единица»,
«человек – дробь Бога», кроме заявленной опоры на теософию, ничего нового не содержали:
все это встречалось в русской поэзии задолго до появления эгофутуризма.
Однако, путь Северянина-эгофутуриста был недолог: уже в 1912 году он вышел из состава
кружка, написав «Эпилог эгофутуризма». Так между «Прологом эгофутуризма» и «Эпилогом»
прошел один год.
Эпилог «эго-футуризм»
Я, гений Игорь-Северянин,
Своей победой упоен:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден!
От Баязета к Порт-Артуру
Черту упорную провел.
Я покорил литературу!
Взорил, гремящий, на престол!
Я – год назад – сказал: «я буду!».
Год отсверкал, и вот – я есть!
Я зрил в Олимпове Иуду,
Но не его отверг, а – месть.
«Я одинок в своей задаче!»Прозренно я провозгласил.
Они пришли ко мне, кто зрячи,
И, дав восторг, не дали сил.
Нас стало четверо, но сила
Моя, единая, росла.
Она поддержки не просила
И не мужала от числа.
Она росла в своем единстве,
Самодержавна и горда,И, в чаровном самоубийстве,
Шатнулась в мой шатер орда…
От снегоскалого гипноза
Бежали двое в плен болот;
У каждого в плече заноза,Зане болезнен взлет.
Я их приветил: я умею
Приветить всё, - божи, Привет!
Лети, голубка, смело к змею!
Змея, обвей орла в ответ!
24-го Октября, 1912г.
Полдень
- Найдите строки в стихотворении, которые могли эпатировать публику своей пошлостью,
самолюбованием? (Я, гений Игорь-Северянин…) На самом деле здесь прослеживается
ироничность, пародийность стихов.
- Найдите неологизмы. Как «осмысливает неологизмы» поэт? Прокомментируйте их.
Шумный успех принесла поэту книга «Громкокипящий кубок» (1913)
- Какие ассоциации вызывает это название?
Название прямо относится к стихотворению Ф.И. Тютчева «Весенняя гроза».
Тютчев «Весенняя гроза»
Северянин
Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громкокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.
Северянин остался единственным из эгофутуристов, вошедшим в историю русской поэзии. Его
сопровождала скандальная слава, восторженные и злобные нападки.
Двусмысленная слава.
Моя двусмысленная слава
Двусмысленная потому,
Что я превознесен неправо,Не по таланту своему,
А потому, что явный вызов
Условностям в моих стихах.
И ряд изысканных сюрпризов
В капризничающих словах.
Во мне выискивали пошлость,
Из виду упустив одно:
Ведь кто живописует площадь,
Тот пишет кистью площадной.
Бранили за смешенье стилей,
Хотя в смешенье-то и стиль!
Чем, чем меня не угостили!
Каких мне не дали pastilles!
Неразрешимые дилеммы
Я разрушал, презрев молву,
Мои двусмысленные темыДвусмысленны по существу.
Пускай критический каноник
Меня не тянет в свой закон,Ведь я лирический ироник,
Ирония-вот мой канон.
А. Блок говорил, что Северянин – «настоящий, свежий, детский талант».
Н. Гумлев писал: «Игорь Северянин – поэт Божией милостью» .
В. Брюсов в статье «Игорь Северянин» (1915) писал: «Это лирик, тонко воспринимающий
природу и весь мир… Это- истинный поэт, глубоко воспринимающий жизнь своими ритмами
заставляющий читателя страдать и радоваться вместе с собой. Это – ироник, остро
подмечающий вокруг себя смешное и низкое и клеймящий это в меткой сатире. Это –
художник, которому открылись тайны стиха».
Интродукция
Я -соловей: я без тенденций
И без особой глубины…
Но будь то старцы иль младенцы,Поймут меня, певца весны.
Я -соловей, я - сероптичка,
Но песня радужна моя,
Есть у меня одна привычка:
Влечь всех в нездешние края.
Я- соловей! На что мне критик
Со всей небрежностью своей?Ищи, свинья, услад в корыте,
А не в руладах из ветвей!
Я – соловей, и, кроме песен,
Нет пользы от меня иной.
Я так бессмысленно чудесен,
Что Смысл склонился предо мной!
- Почему стихотворение названо «Интродукция», а не, скажем, «Соловей»?
Интродукция – короткое выступление в некоторых музыкальных произведения.
Северянин изобретал новые жанры в поэзии. К этому я еще вернусь.
-А какие строки написаны иронично?
( Я -соловей! На что мне критик со всей небрежностью своей?
Я так бессмысленно чудесен, что Смысл склонился предо мной!)
- Найдите неологизм (словотворчество). Сероптичка = «соловей». Какую смысловую нагрузку
несет слово?
Итак, Северянин очаровал современников необычными, яркими звуками, ощущениями, ритмами.
- Какой художественный звуковой прием он использует в этом стихотворении? (Ассонанс)?!
Я -соловей: я без тенденций
И без особой глубины…
Но будь то старцы иль младенцы,Поймут меня, певца весны.
Игорь Северянин работает над новыми жанрами в поэзии. Названия большинства – неологизмы:
миньонет, синематограф, эгополонез, поэметта, ассонет, эскиз, диссона, газэлла, медальон,
ноктюрн, ханабера, романс. Поэт обычно указывал жанры своих стихов.

Попробуйте представить изображенные в стихотворении Северянина «Июльский полдень»
ситуации и фигуры на экране тогдашнего «немого» кино.
Июльский полдень
Синематограф
Элегантная коляска, в электрическом биенье,
Элегантно шелестела по шоссейному песку;
В ней две девственные дамы, в быстротемпном упоенье,
В ало-встречном устремленье – это пчелки к лепестку.
А кругом бежали сосны, идеалы равноправий,
Плыло небо, пело солнце, кувыркался ветерок,
А под шинами мотора пыль дымилась, прыгал гравий,
Совпадала с ветром птичка на дороге без дорог…
У ограды монастырской, столбенел зловеще инок,
Слыша в хрупоте коляски звуки «нравственных пропаж»…
И, с испугом отряхаясь от разбуженных песчинок,
Проклинал безвредным взором шаловливый экипаж.
Хохот, свежий точно море, хохот, жаркий точно кратер,
Лился лавой из коляски, остывая в выси сфер,
Шелестел молниеносно под колесами фарватер,
И пьянел вином восторга поощряемый шофер.
- Как с помощью кинематографического видения передает Северянин динамику жизни?
(Северянин увлечен своей иронией. Его краски наивны, свежи, экзотика декоративно разрисована,
театральна, зрелищна. Мы воспринимаем и его как лирика, поддаемся его веселью, легкости,
фантазии)
С 1912 года систематически отдыхал в эстонском рыбачьем поселке Тойла. Рядом с этим
бедным поселком на скалах над морем находилась роскошная аристократическая усадьба с
дворцом и огромным парком – явный прототип романтических «замков» с «башнями» и
таинственными «принцессами» в северянинских стихах того времени.
Поэма-миньонет (читает учитель)
Это было у моря
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко, городской экипаж…
Королева играла – в башне замка – Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.
А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа…
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
Февраль 1910
И. Северянин совмещает мир, где живут короли и королевы, принцы и принцессы, пажи и феи, и
явления из обихода современной городской жизни.
У И. Северянина были страстные почитатели (еще более страстные почитательницы), были и
те, кто не принимал его стихов, создавал на них пародии. На стихотворение "Это было у моря..."
замечательную пародию, абсолютно точно передающую ритм и интонацию северянинского стиха,
написал современник И. Северянина поэт А. Ширяевец:
Это было у моря, где лазурная пена...
Это было у сквера, где едят простоквашу,
Где фруктовые воды, это было вчера.
Там мне молвила Глаша: "О, клянусь, буду ваша!
И клянусь, что мамаша моя очень добра!"
Но причем здесь мамаша? – Я промолвил бледнея.
Ах, нельзя ль без мамаши – я поэт и эстет!
Но ответила Глаша: "Без мамаши не смею.
Буду ваша с мамашей, без мамаши же – нет!"
И ушла не простившись, не доев простокваши,
И меня до рассвета угнетала хандра.
Я хотел по декрету, без попов, без мамаши.
Так расстался я с Глашей. Это было вчера.
Успеху Игоря –Северянина во многом способствовала особая манера исполнения им своих
стихотворений. По мнению В. Кошелева, именно Северянину принадлежит открытие нового
жанра «эстрадного искусства –авторское чтение стихов. Наряду с « синематографом» и
цыганскими романсами, этот жанр стал весьма популярен в среде массовой культуры начала ХХ
века».
Поэт появлялся на сцене в длинном, узком в талии сюртуке цвета воронова крыла.
Держался прямо, глядел в зал слегка свысока, изредка встряхивая нависающими на лоб черными,
подвитыми кудряшками. Лицо узкое, по выражению Маяковского, вытянутое «ликерной
рюмкой». Заложив руки за спину или скрестив их на груди около пышной орхидеи в петлице, он
начинал мертвенным голосом, все более и более нараспев, в особой, только ему одному присущей
каденции с замираниями, повышениями и резким обрывом стихотворной строки разматывать
клубок необычных, по-своему ярких, но очень часто и безвкусных словосочетаний. Через минуту
он всецело овладевал вниманием публики. Заунывно-пьянящая мелодия получтения-полураспева
властно захватывала слушателей. Такая форма подачи стиха – «поэза».
Маяковский издевался над «чернью» нахально,
зло, грубо:
Северянин издевается тонко:
Я захохочу и радостно плюну,
И, садясь комфортабельно в ландолете
бензиновом,
Плюну в лицо вам,
Я, бесценных слов
Транжир и мот.
Жизнь доверьте вы мальчику в макентоше
резиновом…
Это пародия на «красивую жизнь»,
высмеивающая «бензиново-резиновые»
радости.
*Попробуем в такой манере прочитать следующее стихотворение.
Увертюра
Анананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо, остро!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! и берусь за перо!
Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолет буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили
Ананасы в шампанском– это пульс вечеров!
В группе девушек нервных, в остром обществе
дамском
Я трагедию жизни претворю в грезо-фарс…
Анананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы – в Нагасаки! Из Нью-ЙоркаНа Марс!
Январь 1915
- «ресторанно-будуарные» стихи, отличающиеся манерностью, граничащей с безвкусицей.
- отдал дань техническому достижению нового века, ориентир на быстрые темпы жизни
-урбанизм носил внешний характер и имел салонный оттенок комфорта и элеганьности.
Он стал одним из поэтических кумиров 1910-х годов, а 27 февраля 1918 года на вечере в
Политехническом музее в Москве Северянин был провозглашен «королем поэтов». Второй стал
Маяковский, а третьим был признан К. Бальмонт. По этому поводу он написал «Рескрипт
короля»:
Отныне плащ мой фиолетов,
Берета бархат в серебре:
Я избран королем поэтов
На зависть нудной мошкаре.
Меня не любят корифеи –
Им неудобен мой талант:
Им изменили лесофеи
И больше не плетут гирлянд.
Лишь мне восторг и поклоненье
И славы пряный фимиам,
Моим – любовь и песнопенья!
Недосягаемым стихам.
Я так велик и так уверен
В себе – настолько убежден,
Что всех прощу и каждой вере
Отдам почтительно поклон.
В душе порывистых приветов
Неисчислимое число.
Я избран королем поэтов, –
Да будет подданным светло!
- Согласитесь, достойное заявление !
Вера в Россию привела поэта к принятию Февральской революции 1917 года, однако через
неделю после своего триумфального выступления в Политехническом музее «король поэзии»
покидает Россию, провозгласив себя «просто дачником», человеком «вне политики». Он живет
в Эстонии, в маленькой приморской деревушке Тойла, где женится на дочери плотника:
Стала жизнь совсем на смерть похожа:
Все тщета, все тусклость, все обман.
Я спускаюсь к лодке, зябко ежась,
Чтобы кануть вместе с ней в туман…
(«В туманный день»)
Живя за границей, опубликовал несколько сборников стихов, в которых ощущалась тоска по
отчизне. Настроение стихотворений все более склоняется к элегическому, грустному. Одному
из самых известных стихотворений И.Северянина – «Классические розы» (1925) предписан
эпиграф Мятлева (1843):
Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
Северянин развивает, обогащает его, делает глубоким и придает символическое значение. В
каждой строфе рефренная строка «Как хороши, как свежи были розы» приобретает новый
смысл. Последние две строки этого стихотворения были выбиты на мраморной плите на
могиле Игоря-Северянина на русском кладбище в Таллине:
В те времена, когда роились грезы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!
Прошли лета, и всюду льются слезы…
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стане…
Как хороши, как свежи ныне розы
Воспоминаний о минувшем дне!
Но дни идут – уже стихают грозы.
Вернуться в дом Россия ищет троп…
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!
Северянин прожил оставшуюся жизнь в Эстонии ( до 1935 года он живет в Тойла, затем в
после Нарва-Йыэсуу и в Таллине), многократно выезжает на гастроли за границу в места, где
сложились обширные русские эмигрантские «землячества». В 20-е годы не раз готовился
вернуться на родину, но этому противилась жена-эстонка. Поскольку Северянин не был
политическим эмигрантом, его литературные дела после воссоединения в 1940 г. Эстонии с
Россией складывались вполне успешно: он печатался в советских изданиях и подумывал о
переезде в Москву. Отечественная война застала Северянина больным. Он рассчитывает на
поддержку Жданова. Его телеграммы Калинину остались без ответа. 22 декабря 1941 года
Северянин умер от болезни сердца во время немецко-фашистской оккупации.