Третье лицо - Дом Милосердия

ТРЕТЬЕ ЛИЦО. 15 летие Центра
Светлана Дмитриева («Санкт-Петербургские Ведомости» №206)
Именно оно было главным на праздновании 15-летия Дома милосердия
В свой день рождения Дом милосердия открыл двери для всех: коллеги и помощники,
журналисты и представители власти собрались вместе в небольшом празднично украшенном
зале. Было много теплых слов, цветов и подарков. Ребятишки, порадовавшие гостей праздничным
выступлением, получили заслуженную и долгожданную награду – поездку в аквапарк. А гости –
настоящий сюрприз – игровое путешествие в поисках «Третьего лица». Что же это за третье лицо и
почему оно стало главным героем празднования 15-летия, нам рассказал директора центра «Дом
милосердия» Владислав НИКИТИН.
– Третье лицо – это человек, который является связующим звеном между ребенком и его семьей –
как кровной, так и приемной. Его задача установить тесный и доверительный контакт с
родителями, помочь сгладить все шероховатости и острые углы новых отношений. Сегодня
потребность в специалистах такого рода очень высока, но профессионалов крайне мало.
Именно поэтому мы разработали игровой тренинг, основанный на фильме «Мачеха», который
представили на празднике. Наши гости совершили путешествие по четырем «станциям», на
каждой из которых смотрели отрывок из фильма, затем разыгрывали увиденную сцену,
описывали свои впечатления. На последней «станции» общими усилиями буквально по кусочкам
собирали образ «Третьего лица», наделяя его необходимыми качествами. А в завершение
праздника всем вручили бейджики с надписью: «Открытый клуб специалистов по социальной
работе «Растущий остров». Третьим будешь?».
Звучит забавно, но это не шутка. Можно считать, что празднование 15-летия нашей работы стало
днем открытия нового клуба. Мы надеемся, что в его рамках на ежемесячных тренингах, беседах
и обсуждениях специалисты по социальной работе смогут приблизиться к идеальному образу
«Третьего лица».
– Чего же, на ваш взгляд, не хватает современным социальным работникам для достижения этого
идеала?
– Дело в том, что сегодня главная задача социального работника – устроить ребенка в семью.
Система первичного обустройства потихоньку налаживается, не без проблем, конечно, но все же.
Политика уменьшения числа детских домов, объявленная на самых верхах, дает плоды. Растет
число приемных семей, число людей, готовых к этому шагу. И Государственный центр семьи и
детства, и мы, и другие общественные организации предлагают свою помощь, проводят курсы
подготовки приемных родителей, но... Мало протестировать родителей, предоставить им базу
данных детей, помочь оформить документы. Необходим специалист, который поможет
совместить потребности ребенка и возможности семьи, который станет ангелом-хранителем этой
семьи в дальнейшем, помогая наладить взаимоотношения, справиться с неизбежными
трудностями.
– Какие проблемы чаще всего возникают в таких семьях? Поделитесь опытом...
– Одна из самых сложных – это общение ребенка с родной семьей. В большинстве случаев новые
родители оказываются не готовы к тому, что их семья увеличивается не на одного члена –
ребенка, но и прирастает другими его родственниками. Если в прежней жизни у ребенка были
проблемы, а иначе и не бывает, новым родителям хочется, чтобы он побыстрее все забыл, и они
искренне недоумевают, почему ребенок так рвется встретиться с кем-то, кто его раньше обижал.
Они негативно отзываются о его близких, стараются минимизировать его контакты с прежним
окружением.
Но нельзя отрезать ребенка от его корней, плохие или хорошие – это его родители, тети-дяди,
бабушки-дедушки. Это природа, против которой идти бессмысленно. А для наших детей –
недолюбленных, недоласканных – вдвойне важно знать, кто ты и откуда, знать свою историю.
Недавно встречался с одним из наших, так сказать, выпускников. Уже взрослый человек, он до сих
пор с большой обидой и болью говорит о том, что его приемные родители не отпускали его к
родственникам. Он даже из дома убегал, пропадал надолго, семья была на грани распада. К
счастью, до худшего не дошло, он вырос в этой семье и отношения сейчас хорошие, но боль
осталась.
В большинстве случаев без помощи специалиста наладить нормальные отношения между новыми
родителями и кровными родственниками ребенка невозможно. Это сложная, кропотливая
работа, но крайне необходимая для нормального развития приемного сына или дочери.
– Центру исполнилось уже 15 лет; сколько детей побывали в его стенах, сколько живут сейчас?
– Сколько всего ребятишек прошли через наши руки, сказать очень сложно. Думаю, более двух
тысяч, это если не считать тех, с кем мы работали в рамках социального патроната, то есть без
помещения в приют.
Сейчас в нашем центре может одновременно жить 51 ребенок, еще 30 мы принимаем на дневное
отделение, 24 ребенка находятся в семейно-воспитательных группах. Есть у нас и своя база отдыха
в Новгородской области, туда на каникулы вывозим ребят, а круглогодично там живет небольшая
группа первичной адаптации. Это ребята, для которых проживание в мегаполисе затруднительно:
слишком много соблазнов, слишком сильные негативные связи. Простая деревенская жизнь
помогает им прийти в себя.
– За прошедшие годы, по вашим наблюдениям, какие изменения произошли в составе и
психологии семей, чьи дети попадают к вам?
– Мы начинали в сложные годы. Дом милосердия был официально образован в 1992 году, но
общение с брошенными детьми, неблагополучными семьями началось еще раньше. В те времена
было много по-настоящему уличных детей, ребят, сбежавших из детских домов. Сейчас их стало
гораздо меньше. Семьи в основном были не просто неблагополучные, а совершенно за гранью.
Большинство родителей не имели работы, денег. Сегодня же дети и родители, с которыми мы
работаем, мало чем отличаются от среднестатистических петербуржских.
Миф о том, что в приюты попадают дети только законченных алкоголиков и наркоманов, пора
развенчивать. Родители многих наших подопечных вполне приличные люди, имеющие работу,
стабильный доход. Да, во многих семьях злоупотребляют алкоголем, но это так называемое
домашнее пьянство, когда человек себя алкоголиком не считает, работать ему это до поры до
времени не мешает, он прилично одет-обут, ребенка кормит-одевает – все вроде бы хорошо. Но
либо в семье происходят события, которые нарушают хрупкое равновесие, либо ребенок
достигает возраста, когда начинает бузить, и выясняется, что при внешнем благополучии ребенокто полностью безнадзорный. Мама-папа предпочитают смотреть телевизор, пить пиво,
заниматься своей личной жизнью и порой даже не осознают, что можно жить как-то иначе.
Это своего рода социальное наследство – привычка отстраненного воспитания. Большинство
родителей, условно говоря, дети перестройки, рожденные в 1970 – 1980-е годы. Когда они были
подростками, в стране творился полный разброд, перед родителями стоял вопрос выживания и
поисков хлеба насущного, система образования разваливалась, и все это на фоне внезапно
обрушившейся вседозволенности, сексуальной революции, активного привития ценностей
современной западной идеологии. И вот эти дети выросли, и у них уже появились собственные.
Каких детей воспитают они?
Знаете, сейчас появился новый термин – «холодное убийство». Такие преступления часто
совершают подростки, которые убивают за мобильник, за куртку, да просто так – без личной
ненависти к человеку, без особой нужды. Это ведь наши «ненужные» дети, мстящие за свое
потерянное детство.
– Бурные времена, хочется верить, миновали. Может быть, ситуация начнет меняться к лучшему?
– Хотелось бы, но вряд ли. В те тяжелые времена все же запас прочности, что ли, был выше. Я
помню историю с одной мамочкой – тяжелейшая ситуация. Воспитывает сына одна, денег нет,
пьет. Но когда дело дошло до изъятия ребенка, она начала борьбу. Для нее ребенок – это была
ценность. Она каждый день в приют ездила, пить бросала, потом срывалась, опять бросала, но
боролась за сына, как говорится, не на жизнь, а на смерть. И это главное.
Сейчас родители стали какие-то более апатичные, равнодушные. Жить вроде бы стало легче, но
люди и хотеть стали больше. Как бы патетично это ни звучало, культура потребительства делает
свое дело. Во многих семьях идет своего рода гонка вооружений: новые модели телефонов,
компьютеров, машин, одежда, поездки, клубы... Все нужно самое последнее – на это
зарабатываются деньги, берутся кредиты. Но купить сыну игрушку дорогую, как у всех, намного
легче, чем каждый вечер читать ему сказку и целовать на сон грядущий.
Впрочем, я уверен, что истоки проблемы лежат гораздо глубже. Перестроечные катаклизмы
просто их всколыхнули. Помните советские круглосуточные садики и ясли, интернаты для детей
при живых родителях? Сдал туда ребенка и иди работай во благо общества. Я имел опыт общения
с двумя мальчишками из круглосуточного детского сада. Мама их туда сдала и раз в месяц
приезжала навестить. Так они друг друга исключительно по фамилии называли и, по сути, мало
чем отличались от детдомовских ребятишек.
– А ваши подопечные за эти годы как-то изменились?
– Дети сейчас гораздо больше смотрят телевизор. Могут не знать самых элементарных вещей –
был у нас один пацаненок, в 10 лет не мог воробья опознать, но при этом разбирался в таких
вопросах, какие в его возрасте лучше и не знать. Слова «милиция» или «ГАИ» им неизвестны, а
вот «коп» – это понятно. Но в общем и целом дети всегда дети. Они хотят жить с мамой и папой,
нуждаются в любви и ласке, рисуют смешные и трогательные картинки, играют и хулиганят, плачут
и смеются. И пока они еще маленькие, пока верят и ждут, а не махнули рукой на всех и себя в
первую очередь, им можно помочь.
Я уверен, что потенциал Петербурга в устройстве детей в семьи не использован еще и на сотую
долю. Пока мы делим детей по возрасту и состоянию здоровья, по статусу и по месту проживания,
пока распределяем ответственность по ведомствам и утверждаем законы, дети, которые могли
бы жить лучше, кочуют по приютам и детским домам и растут с ощущением своей ненужности.