Atthebotto...oul - Открой чудесный мир Touhou

Сыро пахнет в подвале, и дверь, изъеденная узором пентаграммы, не поддаётся даже в
воображении. Незыблемую стену не обойти в мире мысли – что уж говорить о мире вещей?
Ведьма подобрала себя с пола, огляделась. Вся в ссадинах, а одежда протёрта и истрёпана, будто
её тащили волоком по каменным плитам. И конечно всё тело ломит, той энергичной болью,
которая ещё не высасывает силы, но уже обостряет восприятие.
А в тёмном подвальном помещении никого нет – это-то и есть самое странное. Ведьма ещё
помнила лица стражницы и горничной, одинаково удивлённые, смятые немым вопросом. Она
смутно помнила, что ключ ко всем событиям и вопросам – её же собственное желание. Сущность
таилась в подвале, которая «всегда» притягивала интерес ведьмы. Но памяти не было. Пропало
всё, кроме скучной горстки образов на дне сознания, тлеющего интереса, да пресловутого
«всегда» - ощущения, что что-то было в прошлом за границами отсутствующей памяти. Но
оставшееся из беспамятного прошлого предощущение встречи с «нечто» порвалось в клочки от
того, что подвал был такой сырой, такой тёмный, и столь очевидно пустой. Здесь и отсюда нельзя
было ничего сделать. Дверь не просто не открывалась, она ускользала из сознания как «дверь»,
сливалась со «стеной». И ведьме ничего не осталось, кроме как поприветствовать время.
Вопрос самоидентификации не просто не поднимался, он как будто не мог существовать. И
некому было это заметить, ведь мы не видим того, чего нет в нашем сознании.
Ведьма продрала глаза. Когда она успела заснуть, почему? Но перед ней вновь был тяжелый
гранитный потолок. «Утро» в пустом помещении без окон, к которому свелось ведьмино понятие
мира. Хотела встать, но тяжесть в ногах не пустила.
-Привет, Мариса.
Вопрос, который не был задан, уже получил намёк на ответ. Ведьма не удивилась. Где-то в самой
её сердцевине, в том опыте, который перестал принадлежать памяти и ушел в характер, лежало
знакомство с мистическим переживанием погони за смыслом существования и существованием
смысла. Она уставилась в лицо девочки, имя которой не зная знала. Это погоня за смыслом
привела ведьму в подвал.
-«Пергаменты не утоляют жажды.» - прошептало что-то устами ведьмы.
-«Ключ мудрости не на страницах книг». – откликнулась вампиресса эхом. Или ведьме
показалось?
«Реальное» и «нереальное» сплелись в подвальной темноте.
Поиск глубочайшего познания привел Марису Кирисаме к отказу от всякого познания. Ключ
мудрости действительно лежит не на страницах книг – он прячется на зыбкой грани между
разумностью и безумием, между существованием и несуществованием. Мариса долго пыталась
ухватить знание разумом, и пришла к забавнейшему ответу: смысл имеет то знание, которое
усваивается не через память и опыт, то, которое встраивается в самые глубины души. И Мариса,
поднаторевшая в зельях, выпила чарующий напиток беспамятства. Теперь её устами говорил не
рассудок, а пройденный ею путь. И те цитаты, которые она могла бы обронить, были не цитатами
разума, роющегося в сундуках опыта, но сокровенными формулами бытия.
-Мариса, что существует? – сощурилась вампиресса.
Этот маленький ребёнок, сотни лет балансировавший над пропастью безумия, больше чем ктолибо другой видел то, что скрыто на дне, и уж наверное не раз держал в руках ключ мудрости. Но
достигнув высшей тонкости существования, ребёнок не нуждался в ключе мудрости, и вечно
отбрасывал его в сторону как пустую безделушку. Мариса Кирисаме, ведьма, которой сейчас нет,
хотела взглянуть в глаза ребёнка, погрузившегося в бездну собственного бытия – в запертом
подвале больше некуда направить взор – и взглянула. Ребёнок был подобен ведру,
покрывающемуся трещинами от переполняющей его жидкости. Ведьма же за десяток лет смогла
совершить только один достойный шаг: она наполнила себя пустотой. Только такой она могла бы
подобрать падающие изо рта ребенка объедки знания.
Сокровенная тайна всякого постижения состоит в том, что есть знание, родившееся из опыта
общения «я» с миром, и есть знание, родившееся из опыта расширения своего «я» до размеров
мира. Ведьма сполна вкусила первого, и пришла за вторым.
-Мариса, что существует? – снова спросила вампиресса. Она, казалось, и не замечала, что говорит.
-«Я». – Губы шевельнулись с ощутимым трудом.
-В чём существует «я»?
Мариса смолкла. Не имея опыта, она была лишена возможности размышлять последовательно.
Она могла только становиться каналом, через который откуда-то сыпались слова. Без сомнения,
всякий человек однажды превращался в этот канал, существующий лишь для передачи одной
единственной истины, но всякий человек также цепляется за костыли опыта. Без этих костылей
нет другого выбора, кроме как стать зеркалом бытия, живым говорением.
-«Я» существует лишь в «нечто».
-Прекрасен мир, в котором наличие «всего» не вызывает сомнений.
-Мы сами выбираем, сомневаться в существовании «всего» или нет, но «всё» существует
независимо от нашего выбора, и никуда не девается, если мы выбираем сомнение.
Ведьма говорила тем бесцветным голосом, которым никогда бы не осмелилась говорить Мариса
Кирисаме, через призму эмоций пропускающая все свои мысли. Именно набор мыслительных
инструментов мешал ей, хотя без этого набора Мариса не выжила б в мире живущего мифа.
Иногда именно отказ ведет к переходу в новое качество.
-Но «всё» нужно «я» чтобы оправдать своё существование, верно?
Ведьма кивнула. Она знала, что ребёнок говорит не бесцветным голосом, что он переливается
красками пустоты, но знала она это бесцветно. Она вся была бесцветной, кроме той серебряной
нити в её уме, по которой спускались слова и решения, имевшие цвет. Они раскрывались
сияющими бутонами уже покинув её рот.
Философское озарение возможно только там, где есть философ. Качество появляется только там,
где было количество. А потому волшебство озарения неизбежно связано с количественным
опытом. Отказавшись от него, превратившись в живое речение, можно ли что-нибудь получить?
-Делать нечего, ты можешь только звенеть на ветру, ведьма. – Ребёнок не был удивлен или
разочарован. Он говорил то, что уже не нуждалось в говорении.
-Пошли поиграем. – Скрипнул воздух устами вампирессы.
Ведьма поднялась к сводам подвала, расправляя крылья сияющего узора.
Там, где нет ответа от духа и мысли, нужно спрашивать самое свое существование. Нужно
спрашивать каплю пота, скользнувшую по щеке, ноющую рукуеле-еле убирающуюся с пути огня,
волосы, волшебной завесой перекрывшие взор, горящие обрывки своего платья... Но эти вещи
только и могут сказать, что «Да! Я есть!». В конечном счете ответ, который можно получить,
отказавшись от пути опыта, выглядит только так. Если же не стать чистым существованием,
лишившись всего, то оборванные ростки разума снова протянутся вверх и скуют цепями опыта.
«Длящееся существование вне зависимости от пережитого – вот суть бытия». – так сказала ведьме
игра, предложив объяснить бытие бытием, и ничем больше.
Обещанное время прошло, и стена, которая не могла разойтись, открылась, став дверью. У
порога, не решаясь, однако, пересекать черту, стояли Сакуя и Пачули. Первая стремительно
подхватила опустившуюся на каменный пол ведьму, вторая аккуратно влила ей в рот напиток
памяти. Уже за порогом в ведьме проснулась Мариса Кирисаме.
-Я тоже ходила этим путём. – Шепнула ей Пачули, - Там ничего не будет до тех пор, пока ты не
решишься закрыть книгу жизни. А ты не решилась. Ты всего лишь выкинула кульбит, попыталась
вознестись над её страницами. Что до Фландрии... особый случай.
-Похоже на то. – улыбнулась ведьма.
Сил у неё не было.
И хотя память вернулась, но где-то в глубине её души остался клочок сияющей пустоты. И что-то
вселяло Марисе уверенность: этот клочок многого стоит. Если есть хоть какой-то опыт за
пределами обычного познания, то это именно он. И хоть эксперимент и провалился, но
провалился чертовски удачно.