культ

Поговорим о культе личности.
В детстве я был чрезвычайно женолюбив. Много лет спустя я прочел у Лермонтова что-то
примерно в том духе, что дескать трудно поверить, но он, Лермонтов, уже был влюблен,
имея отроду всего не то восемь (точную цифру я запамятовал), не то семь лет! Я тогда,
помню, от души посмеялся над патетическим тоном Лермонтова. Я сколько себя помню,
вечно был влюблен в какую-нибудь девочку. А уж когда я пошел в первый класс, а пошел
я шести лет, то тут началось вообще черт знает что. Их, девочек-то, там знаете, столько
было! В первом классе я был влюблен дважды, во втором - трижды, а уж про дальнейшее
и говорить не стоит.
И вот - как раз, помнится, лет в восемь - я влюбился в одну долговязую белобрысую
девчонку. Я ей рассказывал разные страшные истории, мы иногда гуляли вместе, в общем,
что называется, мальчик с девочкой дружил. Но я-то чувствовал себя влюбленным и
постоянно переводил разговор на разные такие пикантные темы, что ей, кстати сказать,
очень нравилось. В частности, мы очень много и охотно разговаривали на темы
сексуальные, и я между прочим открыл ей глаза на то, как все это бывает. Посвятил, то
есть, в тайну деторождения. Она вообще-то знала, что существуют между мужчинами и
женщинами физиологические отношения, но, представьте себе, вовсе не связывала с этим
деторождение. Но это, в общем-то, неважно для проблемы культа личности. А просто
однажды мне надоело, и я спросил ее прямо: "Скажи честное октябрятское слово, кого ты
любишь?" Она отвечает: "Маму и папу". Я говорю: "Ну, это понятно, а еще?" Она долго
думает и говорит: "Ленина". Я чувствую себя совершенно униженным эротически и
мстительно тогда спрашиваю: "А кого больше?" Вот она попотела! Разговор ведь шел не
просто так, а под честное октябрятское. Наконец она ответила, что маму и папу. Потому
что Ленин все-таки уже умер, а маму с папой надо слушаться и им помогать.
Вот такие были у нее чистые детские представления. А вот спустя несколько лет, уже в
глубоко пионерском возрасте, у меня состоялся очень откровенный и рискованный
разговор с одним приятелем. Он тоже, естественно, был пионером (здесь не забываем о
том, что пионеры - юные ленинцы). Так этого еще мало! Не простым он был пионером, а,
в отличие от меня, круглым отличником и, к довершению ужаса, - председателем совета
отряда! И вот этот человек с двойным дном в доверительной беседе мне заговорщически
говорит: "А спорим, что и у Ленина тоже был один недостаток!" Я спорить-то не стал, но,
конечно, страшно заинтересовался такой скользкой материей, и спрашиваю: "Ну и какой
же недостаток?" Он оглянулся - не подслушивают ли родители - и отвечает: "Онанизм!!!"
Я чуть со стула не упал: "С чего это ты взял?!!" А он мне и объясняет, что ведь вот была
же у Ленина жена! Ну была, и что? А то, что детей-то не было! Значит, все-таки и у него
был один недостаток... Каюсь, он меня убедил.
Любопытно, что в обоих проявлениях любви к Ленину важную роль играло сексуальное
начало. Это уж просто фрейдизм какой-то голимый.