Диалектное слово как универсальная форма накопления и

ДИАЛЕКТНОЕ СЛОВО КАК УНИВЕРСАЛЬНАЯ ФОРМА
НАКОПЛЕНИЯ И ТРАНСЛЯЦИИ ЭТНОКУЛЬТУРНОГО
СВОЕОБРАЗИЯ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА НАРОДА
(НА МАТЕРИАЛЕ ЛОКАЛЬНО ОКРАШЕННОЙ ЛЕКСИКИ,
АКТУАЛИЗИРОВАННОЙ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Н.А.НЕКРАСОВА)
Малышева И.Ю., к.филол.н., доцент кафедры
теории и методики обучения КОИРО
Вопросы взаимодополняемости и взаимообусловленности языковых явлений, мышления народа и окружающей действительности не раз становились предметом различных исследований (Гумбольдт, 1985; Вейсгербер,
1993; Сепир, 1934; Трир, 1992; Алефиренко, 2002; Березович, 2000; Брутян,
1997; Телия, 1986; Топоров, 1995; Уфимцева, 1996 и др.).
В. фон Гумбольдт утверждал: “В становлении человеческой личности, в
образовании у неё системы понятий, в присвоении ею накопленного поколениями опыта языку принадлежит ведущая роль. Специфические характеристики языка связаны с различными условиями, в которых каждая из языковых сообщностей осуществляет освоение внешнего мира, вырабатывает свою
систему понятийных категорий, вербализованных в языках. Через многообразие языков для нас открывается богатство мира и многообразие того, что
мы познаём в нём; и человеческое бытие становится для нас шире, поскольку
языки в отчётливых и действенных чертах дают нам различные способы
мышления и восприятия” (Гумбольдт, 1985: 349).
Идиоэтнический подход к языку как уникальному пути познания мира,
которым владеет конкретное языковое сообщество, был представлен в работах основателей неогумбольдтианской школы (Й.Л.Вейсгербер, Й.Трир,
Х.Бринкманн, Э.Сепир, Б.Уорф). В трудах представителей этого направления
была подхвачена научная гипотеза Гумбольдта о существовании в языке особой картины мира (Weldbild), обоснована идея о ней как присущей всем носителям данного языка в совокупности понятийной призмы, определяющей
видение мира и дальнейшее участие в процессе его познания.
В противоположность теории “лингвистической относительности”
Э.Сепира и Б.Уорфа, теории “промежуточного мира” Й.Л.Вейсгербера этнокультурная парадигма в современном российском языкознании разрабатывается, исходя из положения о детерминированности языка потребностью поддерживать общественные отношения, принципа “лингвистической дополнительности”.
Языковая картина мира, следуя этому принципу, рассматривается как
вся информация о внешнем и внутреннем мире, закреплённая средствами
живых, разговорных языков, дополняющая логическое восприятие реальной
действительности.
В ходе освоения человеком окружающего мира происходит трансформация элементов когнитивного сознания в языковые пресуппозиции, которые, подвергаясь речемыслительным и модально-оценочным преобразовани1
ям, перерастают в культурно-прагматические компоненты языковой семантики, отражающие соответствующие фрагменты национально-языковой картины мира. Таким образом, языковая картина мира является результатом непрерывного процесса “воссоздания мира посредством слова”, идущего в конкретном языковом сообществе. Когнитивную сущность данного понятия составляет результат обобщённого отражения мира в коллективном сознании
определённого этноязыкового сообщества.
В конкретном виде языковая картина мира предстаёт как система, включающая лексические средства языка (результаты уникальной концептуализации мира силами данного языкового сообщества), фразеологические средства
(отражающие этническую логику и фантазию, присущие членам данного сообщества), синтагматические возможности (словообразовательные ресурсы
языка как потенциал его дальнейшего развития и расширения; синтаксические модели как закреплённый в сознании носителей языка каталог жизненных ситуаций).
В диалектологии изменение взгляда на сущность языка в свете языковой
картины мира определило подход к диалекту как “особому языку локально
связанных исконных занятий жителей данной диалектной зоны” (Закуткина,
2001: 13). Именно действующие в данном сообществе способы видения и
суждения обретают в их диалектном выражении, вплоть до застывших оборотов и пословиц, жизненное значение и действенность в самом непосредственном смысле слова.
Диалектные системы каждый раз воспроизводят общие закономерности
языка, но эти закономерности по-особому преломляются в новых пространственных воплощениях. Понимание языка как «культурного кода» даёт возможность в дальнейшем эксплицировать знания и представления о мире
каждого региона. Таким образом, языковая картина мира русского народа
складывается из фрагментов, являющихся региональными вариантами образа
мира. Говоры, выделяя разные признаки в одном и том же объекте, по-своему
интерпретируют данные опыта либо извне (через определение, дефиниции,
ассоциации, синтаксическую сочетаемость), либо изнутри (через внутреннюю форму слова, в которой проявляется семантическая мотивированность).
В диалектных системах реализуется многовековой эмпирический и духовный опыт жителей регионов. Это позволяет считать лексический фонд
диалекта кумулятивной базой мировидения данного социума, “константой
культуры”. Диалектное слово как средство общения населения исторически
сложившейся области со специфическими этнографическими особенностями
является универсальной формой накопления и трансляции этнокультурного своеобразия языковой картины мира диалектоносителей.
Денотативные,
социально-информационные
и
культурнопрагматические компоненты содержания диалектной лексики отражают
соответствующие фрагменты региональной языковой картины мира. Свойства предметов и явлений в процессе номинации зафиксированы в денотативном аспекте значения. Денотаты являются результатом чувственного восприятия природной действительности или единых для всех членов языкового
2
коллектива национальных и культурных реалий. Социальный характер индивидуальных языковых и внеязыковых (телесных, представляющих собой эквиваленты слов-знаков; феноменальных, манифестирующих свойства, действия, качества, отношения телесных объектов; конструктивных, образующих мысль, служащую денотатом) объектов обозначения подтверждается
повседневной практикой языкового общения, использованием локально
окрашенной лексики в произведениях классической русской литературы для
обозначения тех или иных этнически маркированных реалий. Так, например,
в произведениях Н.А.Некрасова различных жанров актуализировано около
пятисот диалектных лексем. Предметно-типологический, денотативный аспект содержания диалектных слов в произведениях поэта, составляющих
различные лексико-семантические группы, фиксирует свойства предметов и
явлений, характеризующих природу, материальную, духовную культуру ярославско-костромских земель.
Изучение характера денотатов выявило превалирование среди них телесных объектов, представляющих собой эквиваленты слов-знаков (254 объекта обозначения). Среди материальных объектов выделяются индивидуальные предметы: баенка ‘баня’, бычок ‘небольшое облако’, деревиночка ‘одиноко стоящее дерево’, кобылка ‘кузнечик’ (На то есть баенка В сыром бору
нарублена, На добрых конях вожена, По быстрой речке сплавлена…; Дождик, что ли, собирается, Ходят по небу бычки…; Немного ты работала!
Весь день за деревиночкой Стояла: дожидалася, Как солнышко зайдёт); их
множества: вахлачина ‘крестьянство’, гады ‘насекомые, во множестве причиняющие неудобства’, станица ‘стая птиц’ (Как ни темни вахлачина, Как
ни забита барщиной…; Так мирных лебедей станица, Внезапно спугнута,
летит…); классы: одёжа ‘одежда’ (Старый дед, словно царь Соломон,
Роздал им кой-какую одёжу; Тит – домой. Поля не ораны, Дом растаскан на
клочки, Продали косули, бороны, И одёжу, и станки…).
Знаменательно, что отдельные предметы-денотаты благодаря своей социально-дистинктивной важности обозначаются постоянным для них количеством слов-знаков или единственным словом-знаком – именем собственным, например, последыш и Последыш ‘последний в своём роде’ и прозвище,
данное князю Утятину: А не взял бы, свидетель бог, Я за такую каторгу И
тысячи рублей, Когда б не знал доподлинно, Что я перед последышем
Стою…; Стоять перед Последышем напасть. Феноменальные объекты, манифестирующие свойства телесных объектов, их действия, качества и отношения, составляют вторую по численности группу денотатов (113 объектов
обозначения): вострый ‘бойкий на язык, остроумный, находчивый’, гораздо
‘очень’, колобродить ‘вести себя беспокойно, неугомонно’ (На Феклушку,
бабу вострую, Раскудахталась свекровь; Уважил я Последыша! – Сказал
бурмистр. – Господь с тобой! Куражься, колобродь).
Конструктивные внеязыковые объекты представлены одним объектом
языкового обозначения, образующим мысль, которая служит денотатом –
весняночка ‘божество весны’ (Весняночкой выберут Машу…).
3
Социально-информационный аспект содержания локально окрашенных
лексем, использованных Н.А.Некрасовым, сопряжён с денотативной составляющей: в целом лексические понятия соответствуют реальной действительности. Однако в конкретном их употреблении, в приложении слов-понятий к
предметам-денотатам в ярославско-костромских говорах наблюдаются частые смещения и переносы: балахонник ‘нищий, попрошайка’, белоличка ‘девушка, белая лицом, не работавшая в поле’, войлок ‘медлительный человек’,
рыбалка ‘чайка’, тетеря ‘неповоротливый человек’, ухалица ‘филин’ (Взвыла девка – крутенько пришло: Белоручка, вишь ты, белоличка…; Пропилися
подоконники, Где уж баб им наряжать! В город едут, балахонники, Ходят
лапти занимать…).
Культурно-прагматические компоненты содержания диалектных слов в
произведениях Н.А.Некрасова выявляют этнокультурные ассоциации, этнически маркированные оценки и эмоциональные реакции, эталоны и стереотипы жителей ярославско-костромских земель. Интерпретация денотативного или образно мотивированного, квазиденотативного, аспектов значения в
категориях культуры позволяет сделать вывод о том, что Некрасовым использованы локально окрашенные лексемы и устойчивые обороты, представляющие собой этнически маркированные таксоны материальной и духовной
культуры края: большак, большуха, баба, хозяйка, весняночка, балахонник,
горюшка, Зелёный Шум, бурлак, коробейник, непряха, сарафанница, волюшка, любчик, каравай, сажать на бурушку, бурёнушка и др.
Так, семья в региональной языковой картине мира – центральный институт общества, строящийся на общих духовных устремлениях, общем труде и
ответственности. Глава семьи – муж, хозяин дома; в ярославско-костромских
говорах – большак (у Н.А.Некрасова: “Здравствуй, родная. – “Как можется,
кумушка? Всё ещё плачешь, никак? Ходит, знать, по сердцу горькая думушка, Словно хозяин-большак?”). Поэт употребляет слово большак как приложение, относящееся к существительному, пересекающемуся с лексемой в одной из сем – ‘хозяин’. Данное слово использовано Некрасовым не столько
для того, чтобы назвать лицо, сколько для того, чтобы выразить отношение к
обозначенному денотату, достичь большой силы метафорического переосмысления в контексте повествования о крестьянской жизни. Для лексемы
большак мотивационный признак ‘большой, главенствующий’ является живым, актуальным. Поэтому не случайна в данном случае продуктивность аксиологически ориентированных словообразовательных морфологических
средств: связь с производящим словом материальна, ощутима. Как диалектное данное слово фиксируется уже в «Опыте» (костр., олон.). Лингвогеографический анализ употребления лексемы в значении, поданном в некрасовских контекстах, в современных костромских и ярославских говорах выявил
её функционирование на территории 18 районов региона, что свидетельствует о важной роли данного слова в языковом сознании диалектоносителей региона.
В структуре значения слова выделяют наряду с денотативным и сигнификативным коннотативный компонент. Коннотация как семантическая мо4
дификация значения включает в себя совокупность семантических наслоений, чувств, представлений о знаке, лексическом понятии или о некоторых
свойствах и качествах объектов, для обозначения которых употребляется
слово-значение (Комлев, 1969: 108). В диалектной лексике, актуализированной Н.А.Некрасовым, коннотативный компонент, актуализирующий эмоциональное отношение субъекта к оцениваемому объекту, конкурирует с денотативным и собственно содержательным компонентом значения словесных
единиц. Подобная конкуренция компонентов семантической структуры обозначенных лексических единиц обусловливает её диффузность, создает своеобразную шкалу переходности номинативных единиц: от номена к характеризующему имени и наоборот. Так, например, в произведениях
Н.А.Некрасова актуализированы диалектные лексемы бурёнка, бурушка:
Жаль бурушку гонять! («Кому на Руси жить хорошо»); Сейчас бурёнку обряжу, Коня навяжем травку кушать… («Соловьи»); Пощупал горло… Господи! Точь-в-точь, как у бурёнушки, Всю шею разнесло! («Кому на Руси жить
хорошо», варианты). Словообразование даёт возможность эксплицировать
свойства и качества денотатов, их связи и отношения, а главное – их значимость для носителей языка. Суффиксы -к- и -ушк- – своеобразные отзвуки
внимательного, заботливого, отчасти ласкового отношения к корове как к
кормилице крестьянской семьи. Эта коннотация в семантике слов бурёнка,
бурёнушка является ведущей.
По данным ЯОС, ареальная дистрибуция слов бурёнка, бурушка связана
с Брейтовским, Некоузским, Тутаевским районами Ярославской области,
Нерехтским районом Костромской области. КрКОС фиксирует повсеместное
употребление данных лексем в костромских говорах. СРНГ определяет ареальную принадлежность слов шире: севернорусские говоры, говоры Среднего Урала.
Слово бурушка СРНГ толкует с пометой “уменьш.-ласкат.” к бурка ‘лошадь бурой масти’, указывая ареал его функционирования – костромские,
новгородские, олонецкие, печорские говоры. Устойчивое функционирование
слова бурушка в говорах ярославско-костромского края подтверждает его
фиксация в ЯОС, ККОС в значении ‘лошадь бурой масти, кличка лошади по
масти’ (Буйск., Сусан., Любим., Некоуз., Яросл., Тутаевск.), а также вхождение его в состав устойчивого оборота сажать на бурушку, использованного
Н.А.Некрасовым.
В традиционной духовной культуре сажать на бурушку – обычай, связанный с инициацией, введением во взрослую жизнь: В день Симеона батюшка Сажал меня на бурушку И вывел из младенчества По пятому годку,
А на седьмом за бурушкой Сама я в стадо бегала… («Кому на Руси жить хорошо»). Столь широкая ареальная отнесённость слов, вхождение их в состав
устойчивых оборотов свидетельствует о значимости данных лексем для языкового сознания народа, о значимости предметов номинации в крестьянской
жизни: корова (бурёнка, бурёнушка), лошадь (бурушка) являлись материальной основой русского дома, крестьянской семьи.
5
Значения диалектных слов, в том числе и слов, актуализированных
Н.А.Некрасовым, – это то, что обеспечивает онтологическое единство языка
и культуры. Культурно значимая информация воплощается в диалектных
лексемах либо в денотативном (слова, обозначающие реалии материальной
культуры или концепты культуры духовной и социальной), либо коннотативном аспекте. Значения локально окрашенных слов существуют как языковые категории, соотносящие две семиотические системы – язык и культуру, –
и позволяют описать концепты, стереотипы, эталоны, символы, мифологемы
и другие знаки национальной и шире – общечеловеческой культуры, освоенной народом – носителем языка.
1.
2.
3.
Литература
Гумбольдт В. Язык и философия культуры. – М: Прогресс, 1985. – 546 с.
Закуткина Н.А. Феномен диалектной картины мира в немецкой философии языка XX века. Автореф. диссерт. на соиск. степ. кандидата филолог. наук. М., 2001. – 18 с.
Комлев Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. – М., 1969.
– 154 с.
Фактический материал цитируется по изданию:
Н.А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем / Под общей редакцией В.Е. Евгеньева-Максимова, А.М. Еголина, К.И.Чуковского. – М.: Государственное издательство художественной литературы, 1948-1952.
6