Литературный анализ

В этом реферате мы исследуем лишь небольшую часть специальной герменевтики,
которая изучает толкование конкретных литературных жанров. Хорошие рассказчики
используют самые разнообразные литературные приемы для иллюстрации, пояснения,
яркости мысли и поддержания интереса аудитории. Библейские писатели и рассказчики
также использовали такие приемы. Наиболее распространенными приемами были сравнения,
метафоры, поговорки, притчи и аллегории.
Различные виды литературной выразительности можно сравнить с игрой и чтобы их
правильно понять, необходимо знать, в какую игру вы играете. Также необходимо знать
правила этой игры. Разногласия при толковании возникают из-за того, что:
1. Не решен вопрос, – в какую игру играют
2. Или нет согласия относительно верных правил этой игры.
К радости современного исследователя Библии на основании тщательного
литературоведческого анализа разработан целый комплекс знаний о характеристиках этих
литературный жанров и принципах, необходимых для их правильного толкования.
ОПРЕДЕЛЕНИЯ И СРАВНЕНИЯ ЛИТЕРАТУРНЫХ ПРИЕМОВ
Два простейших литературных приема – сравнения и метафоры. Сравнение – это
выраженное уподобление: обычно в нем используются слова «как» или «подобно».
Подчеркивается какой-либо элемент сходства между двумя мыслями, категориями,
действиями и т.д. Предмет и то, с чем его сравнивают, остаются разделенными (т.е. написано
не «Царство Небесное есть…», а «Царство Небесное подобно…»)
Метафора – это невыраженное сравнение: в ней не используются слова «подобно» или
«как». Предмет и то, с чем он сравнивается, объединены, а не разделены. Иисус использовал
метафоры, когда Он говорил: «Я есть хлеб жизни», и «вы свет меру». Хотя предмет и то, с
чем он сравнивается, соединены в одно целое, автор не предполагает, что его слова будут
поняты буквально: Христос не есть кусок хлеба, как и хтристиане - не фотонные излучатели.
Так как сравнения и метафоры имеют общую природу, автор обычно намеревается
подчеркнуть одну особенность (например, то, что Христос – источник духовной пищи для
нашей жизни или что христиане должны быть примером благочестивой жизни в нечестивом
мире).
Притчу можно определить как расширенное сравнение. Уподобление здесь выражено,
предмет и то, с чем он сравнивается, объяснены более реально и остаются разделенными.
Подобно этому, аллегорию можно определить как расширенную метафору: сравнение прямо
не выражено, а предмет и то с чем он сравнивается, объединены.
В притче обычно изложение и его изъяснение строго отделены друг от друга: как
правило, изъяснение притчи следует за ее изложением. В аллегориях изложение и его
изъяснение смешаны, так что толкование аллегории содержится внутри нее самой.
Рассмотрим два примера:
Притча (Исаия 5:1-7)
1 Воспою Возлюбленному моему песнь Возлюбленного моего о винограднике Его. У
Возлюбленного моего был виноградник на вершине утучненной горы,
2 и Он обнес его оградою, и очистил его от камней, и насадил в нем отборные
виноградные лозы, и построил башню посреди его, и выкопал в нем точило, и ожидал,
что он принесет добрые грозды, а он принес дикие ягоды.
3 И ныне, жители Иерусалима и мужи Иуды, рассудите Меня с виноградником Моим.
4 Что еще надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего Я не сделал ему?
Почему, когда Я ожидал, что он принесет добрые грозды, он принес дикие ягоды?
5. Итак, Я скажу вам, что сделаю с виноградником Моим: отниму у него ограду, и
будет он опустошаем; разрушу стены его, и будет попираем,
6 и оставлю его в запустении: не будут ни обрезывать, ни вскапывать его, - и зарастет
он тернами и волчцами, и повелю облакам не проливать на него дождя.
7 Виноградник Господа Саваофа есть дом Израилев, и мужи Иуды - любимое
насаждение Его. И ждал Он правосудия, но вот - кровопролитие; ждал правды, и вот вопль.
Аллегория (псалом 79:9-17)
1 Воспою Возлюбленному моему песнь Возлюбленного моего о винограднике Его. У
Возлюбленного моего был виноградник на вершине утучненной горы,
2 и Он обнес его оградою, и очистил его от камней, и насадил в нем отборные
виноградные лозы, и построил башню посреди его, и выкопал в нем точило, и ожидал,
что он принесет добрые грозды, а он принес дикие ягоды.
3 И ныне, жители Иерусалима и мужи Иуды, рассудите Меня с виноградником Моим.
4 Что еще надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего Я не сделал ему?
Почему, когда Я ожидал, что он принесет добрые грозды, он принес дикие ягоды?
5 Итак Я скажу вам, что сделаю с виноградником Моим: отниму у него ограду, и
будет он опустошаем; разрушу стены его, и будет попираем,
6 и оставлю его в запустении: не будут ни обрезывать, ни вскапывать его, - и
зарастет он тернами и волчцами, и повелю облакам не проливать на него дождя.
7 Виноградник Господа Саваофа есть дом Израилев, и мужи Иуды - любимое
насаждение Его. И ждал Он правосудия, но вот - кровопролитие; ждал правды, и вот
- вопль.
В притче с первого по шестой стих, мы находим изложение, изъяснение – в седьмом
стихе. В аллегории изложение и изъяснение соединены и переплетены.
Поговорка может быть определена как сжатая притча или аллегория, иногда
обладающая характеристиками их обеих. Это очень хорошо видно на схеме представленной
ниже.
сравнение
расширенное
притча
сжатая
Поговорка
сжатая
метафора
расширенная
Аллегория
В сравнении и притчах уподобления явно выражены и разделены, то время; как в метафорах
и аллегориях они не выражены и объединены. В притче изложение сознательно отделено от
изъяснения, в то время как в аллегории они смешанны. Поговорки можно рассматривать
либо как сжатые притчи, либо как сжатые аллегории.
ПРИТЧИ
В этой работе мне хотелось по подробнее рассмотреть принципы толкования притч, а
также их цель и значение в Библейском повествовании.
ПРИТЧИ В ИСТОРИИ
Причины долгой истории неправильного толкования притч можно проследить до слов
Самого Иисуса, записанных в Мк.4:10-12. Когда Иисуса спросили о цели притч, ОН,
кажется, предложил, что они содержали тайну для тех, кто посвящен, но бессмысленны и
ожесточают остальных. Поскольку Он дальше стал «толковать» притчу о Сеятеле в полу
аллегорическом смысле, это рассматривалось как разрешение на бесконечные теории и
аллегорические толкования. Притчи считались простыми историями для тех, кто был
«снаружи», для кого «настоящие значения», «тайны» были скрыты; принадлежали они
только церкви и могли быть раскрыты с помощью аллегории. Достаточно сомнительно,
чтобы большинство притч были предназначены только лишь для внутреннего круга. По
крайней мере, в трех примерах Лука особо подчеркивает, что Иисус рассказывал притчи
людям (15:34 18:9;19:11) и что они были поняты ими. К тому же, законник, которому Иисус
рассказал притчу о милосердном самарянине (Лк.10:25-37), понял эту притчу, так же как и
первосвященники и фарисеи поняли притчу о виноградарях (мф.21:45).
Если же у нас иногда возникают проблемы с пониманием притч, это не оттого, что
они являются аллегориями, для которых нужны особые толковательные ключи. Все дело в
том, что один из ключей для понимания их лежит в обнаружении оригинальной аудитории,
которой они и рассказывались; как мы уже отмечали, большей частью они пришли к
евангелистам без контекста.
Если притчи не являются аллегорическими тайнами для церкви, что же имел в виду
Иисус в Мк.4:10-12 под тайнами Царствия и их связью с притчами? Похоже, что ключ к
этому высказыванию лежит в игре слов на родном языке Иисуса – арамейском. Слово methal,
переведенное на греческий как parabole, использовалось для целого ряда риторических фигур
в категории загадок, головоломок, иносказаний, а не только для того, что называется (в
английском) parabole, т.е. «притча. Возможно ст. 11, означал, что суть служения Иисуса
(секрет Царствия) не могла быть понятна людьми со стороны, она была для них как methal
загадка. Следовательно, речь Его в mathelin (параболах, притчах) была частью methal
(загадки) всего Его служения им. Они смотрели, но не видели, слышали – и даже понимали –
притчи, но не оценивали всей силы проповеди Иисуса.
Наша экзегетика притч должна начинаться с тех же предположений, что и в любом
другом жанре. Иисус не пытался выглядеть глупым, он целиком и полностью хотел быть
понятым. Наша задача, прежде всего, - попытаться услышать то, что слышали они. Но
прежде чем мы сможем это адекватно сделать, нужно начать с вопроса “что такое притча?”
Самый лучший ключ к пониманию того, что такое притчи – их функции.
КАК ДЕЙСТВУЮТ ПРИТЧИ
В отличие от большинства притчевых высказываний, например смоквы с
чертополоха, рассказы притч не иллюстрируют прозаическое учение Иисуса красочными
словами. Не служат они и средством раскрытия истины, хотя к концу это так происходит.
Причи-рассказы служат скорее средством вызывания некой реакции со стороны слушателя.
Перефразируя слова Мартлла Мак Люэна, притча – сама по себе послание. Она
рассказывается, чтобы адресоваться к слушателям и захватить их, заставить их задуматься
над своими поступками и как-то отреагировать на Иисуса и Его проповедь.
Именно это «вызывание реакции» приводит нас к дилемме в толковании их.
Поскольку толковать притчу – это иногда значит разрушить ее оригинальное значение. Это
то же самое, что толковать шутку. Сам смысл шутки и то, что делает ее смешной,
заключается в том, что слушатель воспринимает ее непосредственно, когда ее рассказывают.
Она смешна для слушателя именно потому, что слушатель «захвачен» ею. Но шутка может
захватить его только в том случае, если он понимает смысл шутки. Если вам приходится
объяснять ее смысл, она больше не захватывает слушателя и, следовательно, не в состоянии
вызвать тот же смех. Когда шутка объяснена, она может быть прекрасно понята и все еще
быть смешна (по крайней мере понятно, что нужно смеяться), но она теряет свой эффект она
больше не функционирует так как раньше.
То же и с притчами. Они были рассказаны им, а мы можем предположить, что
большинство слушателей непосредственно идентифицировали смысл и улавливали его, или
он захватывал их. Для нас же притчи – написаны. Мы можем или не можем сразу же
уловить смысл, поэтому они некогда не будут действовать на нас так же, как для первых
слушателей. Но с помощью толкования мы можем понять, что они улавливали, или что бы
мы уловили, будь мы там. И это именно то, что нам нужно делать в экзегезе.
Герменевтическая задача лежит за тем, как нам заново уловить энергию, силу притч в наше
время и в нашем окружении.
ЧАСТИ ПРИТЧ
Чтобы лучше понять смысл притчи, нужно, прежде всего, уметь различать
предпосылки, непосредственно происшествие и применение. Предпосылками называются
обстоятельства, которыми данная притча была обусловлена. Иногда перед притчей дано
описание каких-либо событий или проблем, о которых Христос говорил в своих притчах.
Например, притче о работниках на винограднике предшествует вопрос Петра о будущих
наградах (Мф.10:1-6;19:27).
Как только что было отмечено, было бы неверно видеть дополнительный под смысл в
каждой детали повествования. Обычно то, как притчу следует понимать и применять,
рассказывается сразу после нее Мф.25:13. Иногда истории идут сериями, обрамленные
одними и теми же обстоятельствами и передающие одну идею о применении. Примером
может служить отрывок из Лк.14:28-33, в котором содержатся притчи о «цене»; а смысл
обеих раскрывается в стихе 33.
Если Сам Христос дает истолкование притчи и ее применение, то мы не должны
продолжать поиски толкований. А так как они встречаются практически после каждой
притчи, задача толкователя сводится только к тому, чтобы найти соответствующее место.
ПРИНЦИПЫ ТОЛКОВАНИЯ ПРИТЧ
Историко-культурный и контекстуальный анализ
Также как для толкования любого другого отрывка Священного Писания для
толкования притч очень важен контекст. Толкования притчи, игнорирующие контекст, в
котором она предложена, могут быть интересными гипотезами, но очень мало вероятно, что
они выражают значение, подразумеваемое Иисусом.
1. Иногда авторское значение ясно раскрывается Иисусом или автором /Писания во
введении к притче.
2. Иногда подразумеваемое значение раскрывается через применение притче (Мф.15:13;
18:21,35; 20:1-16; 22:14; 25:13; Лк.12:15,21; 15:7,10; 18:1,9).
3. Иногда дополнительный смысл придает хронологическое расположение притч в жизни
Иисуса. Значение притчи о злых виноградарях (Лк.20:9-18) совершенно очевидно, но тот
факт, что она была рассказана перед самым Его распятием, придает их особую остроту.
4. Наряду с историческим и текстологическим подходами, часто проливают свет на
значение притчи культурные реалии. Например, жатва, брак и вино являются еврейскими
символами конца века. Смоковница – символ народа Божьего. Чтобы погасить свечу, ее
ставили под сосуд, поэтому зажечь свечу и поставить под сосуд – значит, зажечь ее и тут
же натушить, и т.д.
Теологический анализ
Исследователь должен сначала ответить на три серьезных богословских вопроса,
прежде чем он сможет истолковать большинство использованных Иисусом притчей.
 Во-первых, на основании доступных доказательств он должен дать определение
терминам «Царство Небесное» и «Царство Божие», а также решить, являются ли они
синонимами. Так как очень большая часть учения Иисуса, включая Его притчи,
относится к этим Царствам, их верное определение является очень важным вопросом.
Те, кто считают, что следует отличать эти два Царства друг от друга, предлагают
различные определения этих двух Царств. Общепринятый взгляд заключается в том, что
Царство Божие относится ко всем разумным существам, которые добровольно
подчиняются Богу, как на небе, так и на земле, в то время как Царство Небесное
включает всех людей, которые провозглашают свою верность Богу, в независимости от
того, искренняя эта верность или поддельная.
Те, кто считают эти два понятия синонимами, обычно объясняют использование разных
слов следующим образом: Матфей, обращаясь в сносном к евреям, предпочел термин
«Царство Небесное»; как уважительный эквивалент «Царству Божьему», подчиняясь
иудейской традиции избегать прямого упоминания имени Бога.
Марк Лука, обращаясь к язычникам, использовали термин «Царство Божие» в одном
случае и термин «Царство Небесное», в подобной ситуации, в другом Евангелии.
Если это два совершенно разные Царства, то Иисус вкладывал два совершенно
различные значения в подобные притчи, рассказанные в разных случаях. Возможно это
так, но в это очень трудно поверить, в особенности в первом примере. Параллельные
места в Мф.19:23-24 подтверждают гипотезу о том, что Иисус в этих ситуациях
подразумевал одно и то же Царство. Вот Его слова:
«истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю
вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство
Божие».
По этим и другим причинам большинство исследователей Евангелия считают эти
термины синон6имами.
 Второй вопрос, касающийся Царства (и толкования притч), почти не вызывает
разногласий среди исследователей Библии. Вопрос заключается в том, что в одном
смысле Царство наступило, в другом смысле оно продолжает осуществляться, и в
некотором смысле оно окончательно не наступит до эсхатологического завершения века
сего.
Христос ушил, что в одном смысле Царство уже наступило во время Его пребывания на
земле (Мф.12:28 и притчи, Лк.17:20-21), что в него можно войти через возрождение
(Ин.3:3) и туда входили мытари и блудницы, так как они покаялись и уверовали. Притчи
также говорят о продолжающемся осуществлении Царства. Они говорят о посеве и
жатве, о малом зерне, из которого вырастает могучее дерево, о закинутом в море неводе,
который не вытаскивают на берег до кончины века, о пшенице и плевелах, растущих
вместе. Они говорят о разумном и неразумном поведении, об усердном и беспечном
использовании
таланов.
В некотором смысле многие притче устремлены в будущее к своему окончательному
исполнению, когда Царство Божие осуществится не только в сердцах верующих, но
одержит полную победу над злом. Тогда Бог придет к человеку не как слуга, но как
Владыка, Верховный Судья и Царь.
 Третий вопрос, влияющий на толкование притч, связан с теорией отложенного Царства.
Согласно этой теории Иисус первоначально намеревался установить земное Царство, и
Его ранние проповеди относились к этому Царству. И только посреди Своего служения
Иисус понял, что ОН будет отвергнут и, в конце концов, распят на кресте.
Если теория отложенного Царства верна, то следует считать, что притчи, рассказанные
Иисусом до того, как Он понял, что будет отвергнут, предназначены для управления Его
земным Царством. И если это земное Царство отложено до будущей эры Тысячелетия, то
повеления и притчи, данные Иисусом до Иф.13, не имеют силы закона для верующих
периода Церкви.
Согласно противоположной точке зрения, с самого начала Иисус знал, что Он не
установит земного Царства. Пророчество Симеона и мессианские слова Исаии, которых
Иисус не мог не знать, не оставляли никакого сомнения о том, что Его земное служение
окончится Его искупительной смертью. А не установлением Царства на земле. Те, кто
считает, что Иисус не на протяжении всего Своего служения знал, что Он будет распят,
утверждают, что все Его проповеди и притчи относятся к новозаветным верующим и не
ожидают их исполнения в Тысячелетнем Царстве. Таким образом, для толкования
ранних притч Иисуса необходимо выработать отношение к теории отложенного Царства.
Существует еще один важный аспект теологического анализа при толковании притч.
Притчи могут служить самым удивительным образом важной цели закрепления
доктрины в нашей памяти. Однако, ортодоксальные исследователи единодушны в том,
что ни одну доктрину нельзя основывать на притче как на главном и единственном
источнике. Суть этого принципа заключается в том, что более ясные отрывки Писания
всегда используются для пояснения более непонятных отрывков, но не наоборот. По
своей природе притчи менее ясны, чем доктринальные отрывки. Итак, доктрина должна
извлекаться из ясных повествовательных отрывков Писания, а притчи следует
использовать для иллюстрации и пояснения этой доктрины.
Литературный анализ
На протяжении всей истории центральный вопрос по отношению к притчам
заключается в следующем: что в притче главное, а что второстепенное? Хризостом и
Феофилакт считали, что в притче заключается только одна главная мысль; все остальное –
декорации и орнамент. Августин, соглашаясь с этим принципом, на практике часто расширял
свое толкование до мельчайших подробностей повествования. В недавние времена Соцеюс и
его последователи категорически утверждали, что каждая деталь притчи имеет значение.
Итак, на протяжении всей истории было два противоположных ответа на данный
вопрос.
К счастью, Иисус сам истолковал две притчи, записанные в Мф.13.очевидно, его
толкование можно назвать находящимся посредине между крайними взглядами,
упомянутыми выше: в толковании Иисуса можно обнаружить как центральную, главную
идею, так и значительное выделение подробностей, в той мере, в какой они относятся к
главной идее.
Итак, из толкования Христом Своих собственных притч можно извлечь следующие выводы:
1. В притчах Христа есть центральная, главная мысль учения
2. Подробности имеют значение в той мере, в которой они относятся к этой главной мысли.
Детали не имеют самостоятельного значения, не зависимого от главной мысли притчи.
Толкователи сравнивают главную мысль притчи с осью колеса, а подробности – со спицами.
При правильном толковании устанавливается естественная гармония и завершенность.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Герменевтика. Генри А.Верклер
2. Как читать Библию и видеть всю ее ценность. Гордон Д.Фи
3. Принципы толкования Библии. ICI