ПРАКТИКА ПРИНЯТИЯ СУДЬЯМИ НОВОСИБИРСКОЙ
реклама
1 ПРАКТИКА ПРИНЯТИЯ СУДЬЯМИ НОВОСИБИРСКОЙ ОБЛАСТИ РЕШЕНИЙ ПО ХОДАТАЙСТВАМ СЛЕДОВАТЕЛЕЙ (ДОЗНАВАТЕЛЕЙ) ОБ ИЗБРАНИИ МЕРЫ ПРЕСЕЧЕНИЯ В ВИДЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПОД СТРАЖУ И О ПРОДЛЕНИИ СРОКА СОДЕРЖАНИЯ ПОД СТРАЖЕЙ. Обеспечение судебной защиты прав личности в уголовном судопроизводстве имеет большое значение как для конкретного гражданина, попавшего в сферу действия уголовного закона, так и для общества в целом, т.к. соблюдение прав человека свидетельствует о правовой культуре государства и определяет доверие граждан к его правовой системе. В этой связи актуальными с точки зрения презумпции невиновности представляются вопросы заключения подозреваемого под стражу в досудебном производстве по уголовному делу. Со вступлением в феврале 1996 года Российской Федерации в Совет Европы актуальной стала и задача скорейшей трансформации европейских норм в российскую судебную практику. В результате ратификации Российской Федерацией основных европейских конвенций практически все базовые нормы, предусмотренные в них, стали составной частью российского законодательства. Так, повторяя основополагающие международные принципы, Конституция РФ в ч.1 ст. 22 закрепила право каждого на свободу и личную неприкосновенность. При этом уголовно-процессуальные гарантии судебной защиты указанного права в соответствии со ст. 18 Конституции РФ определяют смысл, содержание и применение соответствующих положений уголовнопроцессуального законодательства, в том числе положений, регулирующих процедуру заключения лица под стражу на досудебных стадиях уголовного процесса. Из указанного следует, что основной функцией судебного контроля на досудебных стадиях производства по уголовному делу является недопущение произвольного, необоснованного ограничения прав личности при расследовании преступления. Анализ судебной практики избрания меры пресечения в виде заключения под стражу и продления сроков содержания под стражей на досудебных стадиях производства по уголовным делам позволяет сделать вывод о том, что применение прецедентного права Европейского Суда по правам человека в правоприменительной практике судей до настоящего времени происходит не в полном объеме. В 2009 году и первой половине 2010 года в Верховный Суд РФ поступило 47 постановлений Европейского суда по правам человека, в которых констатировалось нарушение российскими властями статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее Конвенция), предусматривающей право на свободу и личную неприкосновенность, в связи с применением меры пресечения в виде заключения под стражу. Статья 5 Конвенции гласит: Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе, как в следующих случаях и в порядке, установленном законом: 2 a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом; b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом; c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения…». По целому ряду дел против России Европейский суд признавал незаконным учет только тяжести преступления, в качестве основного довода, что лицо может скрыться (Постановления от 1.03.2007г. «Белевецкий против Российской Федерации», от 31.07.2008г. «Старокадомский против Российской Федерации» и «Салманов против Российской Федерации»). Причинами несоответствия российских судебных решений требованиям ст. 5 Конвенции являются не только несовершенство уголовно-процессуального закона и длительная трансформация международно-правовых норм в УПК РФ, но и незнание следователями, обращающимися с ходатайствами об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении сроков содержания под стражей, и судьями, рассматривающими эти ходатайства, основных требований международных стандартов в этой сфере, а также личностный фактор. Что касается несовершенства закона, то нормы УПК РФ по-прежнему не в полной мере соответствуют требованиям ст. 5 Конвенции, поскольку в соответствии с данной статьей основанием к аресту является наличие обоснованного подозрения лица в совершении преступления. Еще в Постановлениях 2002 и 2005 годов («Калашников против Российской Федерации», «Худоеров против Российской Федерации») Европейский суд указывал на обязанность суда при решении вопроса о содержании обвиняемого под стражей выяснять «наличие разумно обоснованного подозрения в отношении задержанного лица в совершении им преступления». Однако УПК РФ до настоящего времени таких требований не содержит. Только в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ за № 22 от 29.10.2009г. «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста» внимание судей наконец обращено на обязанность проверять обоснованность подозрения, которое, как указал Верховный суд, предполагает наличие достаточных данных о том, что лицо могло совершить преступление. В связи с выявленными нарушениями требований названной Конвенции и российского законодательства Председатель Верховного Суда РФ предложил областным (краевым) судам проанализировать практику применения положений главы 13 УПК РФ с учетом правовых позиций Европейского Суда по правам 3 человека и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, изучить причины допускаемых судами ошибок и разработать комплекс мероприятий, направленных на их своевременное устранение и предупреждение в будущем. Для обобщения судебной практики принятия судьями области решений по ходатайствам следователей об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении сроков содержания под стражей из районных (городских) судов области были запрошены материалы, по которым решения судьями были приняты в 2010 году. В ходе обобщения было изучено 183 материала из 32 районных (городских) судов г.Новосибирска и Новосибирской области. Анализ поступивших на обобщение материалов свидетельствует, что судьи по большинству материалов принимали правильные решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стажей, соблюдали при этом права обвиняемых (подозреваемых), вытекающие из смысла статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и предусмотренные статьей 22 Конституции РФ, а также руководящие указания Пленума Верховного Суда РФ, сформулированные в Постановлении от 29 октября 2009г. за № 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста». Однако в ходе обобщения были выявлены и нарушения, допущенные не только судьями, но и следователями, обращавшимися в суд с ходатайствами об избрании названной меры пресечения и о продлении срока содержания под стражей. Так, в уже упоминавшемся пункте 2 вышеназванного Постановления от 29 октября 2009 года Пленум Верховного Суда РФ обратил внимание судей на необходимость при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в каждом конкретном случае проверять обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению. При этом следует иметь в виду, что обоснованное подозрение предполагает наличие достаточных данных (в том числе указанных в статье 91 УПК РФ) о том, что соответствующее лицо могло совершить это преступление. Данные руководящие указания Верховного суда РФ не всегда учитываются судьями области. Не были учтены они судьей Сузунского районного суда при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу Т., подозреваемому в совершении преступления, предусмотренного ст. 158 ч.2 п.п. «а, б» УК РФ, поскольку в представленных следователем материалах не имелось доказательств причастности Толкачева к преступлению. К ходатайству об избрании Т. названной меры пресечения следователь приложил заверенные копии постановления о возбуждении уголовного дела по ст. 158 ч.2 п. «б» УК РФ по факту кражи ТМЦ из магазина ИП, протоколов допросов потерпевшей К., в которых последняя не уличает Т., характеризующие Т. документы (справка ИЦ ГУВД, характеристика, справка об освобождении из 4 мест лишения свободы), протокол задержания Т., в котором указано, что кражу Т. совершил по предварительному сговору с Б., и последний указал на Т., как на лицо, совершившее преступление. Между тем, данное доказательство причастности Т. к преступлению, а именно – протокол допроса Б. – в представленных следователем материалах отсутствовал. При таких обстоятельствах у судьи не было оснований для избрания Т. какой бы то ни было меры пресечения, а потому постановление судьи нельзя признать законным. Пунктом 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.10.2009г. обращено внимание судей на то, что при решении вопроса о применении в качестве меры пресечения заключения под стражу необходимо учитывать основания, указанные в статье 97 УПК РФ, а именно: данные о том, что подозреваемый, обвиняемый может скрыться от органов дознания, предварительного следствия или суда, продолжать заниматься преступной деятельностью, угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Указанные обстоятельства должны быть реальными, обоснованными, то есть подтверждаться достоверными сведениями. Обращено также внимание на то, что, решая вопрос о заключении под стражу, судьям надлежит учитывать не только тяжесть преступления, но и сведения о личности подозреваемого (обвиняемого), его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства. Перечисленные обстоятельства также не всегда учитываются судьями области. Так, избирая меру пресечения в виде заключения под стражу К.., обвиняемому в умышленном убийстве (ст. 105 ч.1 УК РФ), судья, мотивируя необходимость избрания данной меры пресечения, согласился с доводами следователя о том, что, оставаясь на свободе, К. сможет помешать установлению истины по делу, уничтожит доказательства, окажет давление на свидетелей, скроется от следствия и суда. Между тем, следователем к ходатайству приобщены копии протокола осмотра места происшествия и трупа, согласно которому с места преступления (из дома К.) изъяты орудие преступления (нож) и другие вещественные доказательства, в том числе биологические следы; протокола явки К. с повинной и протоколов его допросов в качестве подозреваемого и обвиняемого, в которых ранее не судимый К. признавался в убийстве своей жены К., паспорта подозреваемого К., согласно которому достигший пенсионного возраста К. зарегистрирован по месту своего жительства, протокола задержания, в котором К. также признавал, что убийство жены совершил именно он. 5 Учитывая данные представленные следователем материалы, сомнительным представляется вывод судьи о необходимости избрания обвиняемому К. меры пресечения в виде заключения под стражу. По смыслу внутригосударственного процессуального законодательства одна лишь тяжесть преступления, в совершении которого лицо обвиняется или подозревается, не может служить основанием избрания такой меры пресечения, как заключение под стражу. Позиция Европейского Суда по правам человека по этому вопросу существенно отличается от внутригосударственного законодательства. Так, в ряде решений ЕСПЧ указывал, что на этапе заключения под стражу тяжесть обвинения (подозрения) может быть основанием заключения лица под стражу, но только на этом этапе. В дальнейшем использование судами при продлении сроков содержания под стражей стереотипных формулировок, а также ссылок лишь на тяжесть предъявленного обвинения, несовместима с гарантиями, предоставленными п.3 ст.5 Конвенции. Возвращаясь к п.3 вышеназванного Постановления Пленума Верховного Суда РФ, следует отметить, что не выполнил предписаний, изложенных в данном пункте, и судья Железнодорожного районного суда, избиравший меру пресечения в виде заключения под стражу Т., подозреваемому в совершении преступления, предусмотренного ст. 105 ч.1 УК РФ. Из представленных материалов усматривалось, что следователь, ходатайствуя об избрании подозреваемому названной меры пресечения, в качестве основания ее избрания указывал то, что подозреваемый в совершении особо тяжкого преступления Т. может скрыться от предварительного следствия и суда, продолжит преступную деятельность, может угрожать либо иным образом воздействовать на участников уголовного судопроизводства и иным путем препятствовать производству по уголовному делу, т.к. он не работает, ведет антиобщественный образ жизни, неоднократно судим за умышленные преступления. Удовлетворяя данное ходатайство следователя, судья указал на то, что Т. обвиняется в совершении особо тяжкого преступления, а потому он может скрыться от предварительного следствия и суда, продолжить заниматься преступной деятельностью, иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Однако, в отличие от следователя, судья не привел в постановлении доказательства, на которых основаны эти выводы, т.е. по существу судья избрал указанную меру пресечения только исходя из тяжести подозрения. Данное судебное решение нельзя признать обоснованным. Кроме того, судья в том же постановлении указал, что считает необходимым удовлетворить ходатайство следователя об избрании подозреваемому Т. меры пресечения в виде заключения под стражу, поскольку оно является законным и обоснованным. Однако законными в уголовном процессе могут быть признаны решения органов предварительного следствия или суда (судьи), а заявляемые сторонами 6 ходатайства – лишь основанными (либо не основанными) на требованиях закона. Нельзя признать обоснованным и постановление судьи Ордынского районного суда об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу Б., обвиняемому в совершении преступления, предусмотренного ст. 132 ч.3 п. «а» УК РФ. Как следовало из текста ходатайства, необходимость избрания Б. данной меры пресечения следователь связывал с тем, что Б. может скрыться от следствия и суда, продолжить преступную деятельность, может угрожать свидетелям, уничтожить доказательства, либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Однако какими доказательствами данные прогнозы подтверждены, следователь не указал ни в ходатайстве, ни в судебном заседании, поддерживая свое ходатайство. Судья, избирая Б. названную меру пресечения, привел те же основания, что и следователь в ходатайстве, но оценку обоснованности заявленного следователем ходатайства в постановлении не дал. В соответствии с ч.2 ст. 108 УПК РФ к несовершеннолетнему подозреваемому или обвиняемому заключение под стражу в качестве меры пресечения может быть применено в случае, если он подозревается или обвиняется в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления; в исключительных случаях эта мера пресечения может быть избрана в отношении несовершеннолетнего, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления средней тяжести. В пункте 6 Постановления от 29.10.2009 Пленум Верховного Суда РФ указал судьям на необходимость при рассмотрении ходатайств следователей (дознавателей) о применении меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении несовершеннолетних подозреваемых (обвиняемых) тщательно проверять обоснованность изложенных в ходатайствах мотивов необходимости заключения несовершеннолетнего под стражу и невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения. Заельцовским районным судом представлен для обобщения материал, по которому следователь обращался в суд с ходатайством об избрании несовершеннолетнему К., подозреваемому в совершении двух преступлений средней тяжести (ст.ст. 158 ч.2 п.п. «а, в», 161 ч.1 УК РФ) меры пресечения в виде заключения под стражу. Мотивируя необходимость избрания названному несовершеннолетнему данной меры пресечения, следователь ссылался на то, что К. может скрыться от органов предварительного следствия и суда, а также продолжить преступную деятельность. Отказывая следователю в удовлетворении ходатайства, судья, а затем судебная коллегия, отказывая в удовлетворении кассационного представления, указали, что следователь своих доводов о том¸ что подозреваемый К. может 7 скрыться от следствия и продолжить преступную деятельность, не обосновал. Судья в постановлении и судебная коллегия в кассационном определении правильно обратили внимание на то, что несовершеннолетний подозреваемый К. ранее не судим, имеет постоянное место жительства и регистрацию в г.Новосибирске, в представленных следователем материалах не имеется сведений о том, что он ранее скрывался от следствия, не являлся по повесткам, либо объявлялся в розыск по уголовному делу, однако имеются явки подозреваемого с повинной, в которых К. признавался в совершении тех преступлений, в которых его подозревают. При таких обстоятельствах обоснованным являлся вывод судьи о том, что следователь не обосновал свои доводы о возможном неправомерном поведении подозреваемого в период следствия, т.е. о том, что он может скрыться, совершить новые преступления. В соответствии с частями 3 и 4 статьи 108 УПК РФ ходатайство об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении подозреваемого, задержанного в порядке, установленном статьями 91 и 92 УПК РФ, с материалами, подтверждающими его обоснованность, следователь должен представить судье не позднее чем за 8 часов до истечения срока задержания; судья обязан в течение 8 часов с момента поступления материалов в суд с обязательным участием подозреваемого или обвиняемого, прокурора, а также защитника, если он участвует в уголовном деле, рассмотреть данное ходатайство. Как показало обобщение, требования процессуального закона о сроках представления суду ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу не всегда соблюдаются следователями. Так, из представленного Черепановским районным судом (Маслянино) материала об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обвиняемому Л. усматривается, что Л. задержан в качестве подозреваемого 5 июня 2010 года в 16 часов 35 минут. Ходатайство об избрании ему меры пресечения в виде заключения под стражу поступило в суд 7 июня 2010 года в 11 часов 25 минут, рассмотрено судьей в тот же день в 19 часов 55 минут. В данном случае несоблюдение следователем требований закона о направлении суду ходатайства за 8 часов до окончания срока задержания повлекло рассмотрение судьей этого ходатайства за пределами срока задержания. Примером оперативности в целях соблюдения сроков задержания является постановление судьи Чулымского районного суда (г.Каргат) об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обвиняемому Т. Из представленных материалов усматривалось, что Т. был задержан в качестве подозреваемого 26 июля 2010 года в 12 часов, ходатайство следователя об избрании ему меры пресечения в виде заключения под стражу поступило в суд 28 июля 2010 года в 11 часов 30 минут, т.е. за 30 минут до истечения срока задержания. К рассмотрению данного ходатайства судья приступил немедленно – в 11 часов 30 минут того же дня. 8 Безусловно, истечение срока задержания до поступления в суд ходатайства о заключении обвиняемого (подозреваемого) под стражу его рассмотрению не препятствует. Однако при установлении в процессе рассмотрения ходатайства о заключении под стражу фактов ограничения свободы граждан на срок свыше 40 часов до момента передачи материалов в суд, а тем более на срок свыше 48 часов, судьям следует применять положение ч.4 ст. 29 УПК РФ, т.е. в частных постановлениях обращать внимание руководителей следственных органов на допущенные следователями нарушения установленных процессуальным законом сроков. В соответствии с п. 10.4.9 «Инструкции по судебному делопроизводству в районном суде», утвержденной приказом Судебного департамента при Верховном Суде РФ от 29.04.2003г. за № 36 при поступлении в суд ходатайств, для рассмотрения которых Уголовно-процессуальным кодексом РФ установлены сроки, исчисляемые часами, помимо даты на обложке материала указывается фактическое время поступления материала в суд. Некоторые суды данные требования названной Инструкции не выполняют, а именно указывают дату поступления ходатайства следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, но не указывают время. Такие нарушения были допущены, например, судьями Калининского районного суда, избиравшими меру пресечения в виде заключения под стражу подозреваемому К., обвиняемому Щ., судьей Центрального районного суда, избиравшей меру пресечения Р. В п.17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.10.2009г. внимание судей обращено на то, что рассмотрение ходатайства о применении к подозреваемому или обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу проводится в открытом судебном заседании, за исключением случаев, указанных в части 2 статьи 241 УПК РФ, например, если открытое разбирательство уголовного дела в суде может привести к разглашению государственной или иной охраняемой федеральным законом тайны, в том числе тайны следствия. Данные указания не всегда учитываются судьями области. Так, судьей Тогучинского районного суда по ходатайству следователя избрана мера пресечения в виде заключения под стражу Т., обвиняемому в совершении преступления, предусмотренного ст. 158 ч.2 п.п. «а, б» УК РФ. Как следует из протокола, ходатайство следователя было рассмотрено судьей в закрытом судебном заседании. Однако, в нарушение требований процессуального закона, допускающего закрытое судебное разбирательство лишь в строго определенных случаях, судья не вынес постановления, в котором были бы изложены мотивы, по которым ходатайство следователя в отношении совершеннолетнего обвиняемого подлежит рассмотрению в закрытом судебном заседании. 9 По смыслу закона, рассматривая ходатайство об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или ходатайство о продлении срока содержания под стражей, судья для обоснования ходатайства заслушивает прокурора либо по его поручению лицо, возбудившее ходатайство, после чего заслушивает других участников процесса - обвиняемого (подозреваемого) и его защитника. В итоговом документе, вынесенном по результатам рассмотрения ходатайства следователя, судья обязан дать оценку всем доводам сторон, мотивировать, почему одни из них приняты во внимание, а другие – отвергнуты. Постановление о заключении обвиняемого под стражу в любом случае должно содержать суждение судьи о том, почему заключаемому под стражу лицу не может быть избрана менее строгая мера пресечения. Как следует из материалов, представленных Венгеровским и Советским районными судами, данные положения закона не учитываются судьями названных судов. Так, судьи Венгеровского районного суда в постановлениях в отношении Ч., П., Ш., судьи Советского районного суда в постановлениях в отношении Е., Г. Р., избирая названным подозреваемым и обвиняемым меру пресечения в виде заключения под стражу, не отразили отношение участников процесса – прокурора, обвиняемого (подозреваемого), защитника – к заявленному следователем ходатайству и не дали оценки высказанным ими доводам. Аналогичные нарушения допущены судьями Колыванского районного суда в постановлениях об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обвиняемым П. и Б., а также в постановлениях о продлении срока содержания под стражей обвиняемых И., Ш., Г. Вместо того, чтобы отразить в постановлениях отношение участников процесса к заявленному следователем ходатайству и дать оценку высказанным ими (участниками) доводам, судьи Колыванского районного суда в названных постановлениях в полном объеме привели описания преступных деяний, вмененных в вину перечисленным лицам. Например, постановление судьи о продлении срока содержания обвиняемого И. под стражей изложено на 8 печатных страницах, при этом на 6 печатных страницах судья в полном объеме привела описание всех пяти деяний, вмененных в вину И., с указанием места, времени, способа совершения деяний, формы вины, мотивов, целей и последствий. Также подробно и в полном объеме приведены описания вмененных в вину преступных деяний и судьей Центрального районного суда в постановлении об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу Р., обвиняемому в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 239 ч.1, 131 ч.1, 132 ч.1 УК РФ. Текст постановления изложен на 5 печатных страницах, из них описание преступных деяний занимает 3 печатных страницы. В соответствии с требования уголовно-процессуального закона столь подробное описание преступного деяния требуется при постановлении приговора, и не требуется от судьи при вынесении постановления по результатам 10 рассмотрения ходатайства следователя на стадии досудебного производства по уголовному делу. Как уже сказано выше, в постановлении, вынесенном по результатам рассмотрения ходатайства следователя, судья обязан проанализировать все доводы сторон, мотивируя, почему одни из них им были приняты во внимание, а другие – отвергнуты. Зачастую выполняя эти требования процессуального закона, судьи допускают в постановлениях противоречия, ставящие под сомнение выводы о необходимости избрания меры пресечения. Так, постановлением судьи Колыванского районного суда Б., обвиняемому в умышленном убийстве (ст. 105 ч.1 УК РФ), избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Мотивируя необходимость избрания данной меры пресечения, судья указала, что с учетом данных о личности Б. последний может, в том числе, совершить новое умышленное преступление. Однако в дальнейшем, вступив в противоречие с собственным выводом, судья не согласилась с доводами следователя о том, что Б. склонен к совершению преступлений, указав на то, что в материалах дела нет данных о судимостях Б. Среди мер пресечения заключение под стражу является самой строгой мерой, поскольку в максимальных пределах ограничивает права, свободы и личную неприкосновенность человека и гражданина. В целях сужения пределов применения данной меры пресечения частью 3 ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах (16 декабря 1966г.)закреплено правило, согласно которому содержание под стражей лиц, ожидающих судебного разбирательства, не должно быть общим правилом. В соответствии с частями 1 и 2 ст. 109 УПК РФ содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать 2 месяца; в случае невозможности закончить предварительное следствие в срок до 2-х месяцев и при отсутствии оснований для изменения или отмены меры пресечения этот срок может быть продлен судьей на срок до 6 месяцев. Указанные в частях 1 и 2 ст. 109 УПК РФ сроки содержания под стражей призваны ограничить и свести к минимуму время пребывания обвиняемых под стражей. Данные ограниченные сроки пребывания обвиняемых под стражей обязывают следователей в достаточно короткое время завершить производство по делу либо немедленно освободить обвиняемого, содержащегося под стражей. Пунктом 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.10.2009 N 22 судьям в свою очередь предписано в постановлениях о продлении срока содержания под стражей мотивировать выводы о необходимости продления срока содержания под стражей, выяснять обоснованность утверждений органов предварительного расследования о невозможности своевременного окончания расследования по объективным причинам. Приведенные требования международного и внутригосударственного законодательства, а также руководящие указания Верховного Суда РФ не всегда 11 учитываются судьями, принимающими решения о продлении сроков содержания обвиняемых под стражей. Так, необоснованными являются решения судей Октябрьского районного суда о продлении сроков содержания под стражей М., обвиняемого по ст. 111 ч.1 УК РФ, и А., обвиняемого по ст. 30 ч.3, 228.1 ч.3 п. «г» УК РФ. Продлевая названным обвиняемым срок содержания под стражей, судья сделал вывод о возможности удовлетворения ходатайства следователя. Данная формулировка не соответствует требованиям процессуального закона и не свидетельствует об убежденности судьи в необходимости продления сроков содержания обвиняемых под стражей. Обращаясь в суд с ходатайством о продлении срока содержания под стражей обвиняемого М., следователь указывал на невозможность закончить предварительное следствие ввиду того, что не окончено проведение дополнительной баллистической экспертизы, не проведена судебно-медицинская экспертиза, т.к. потерпевший не закончил лечение. Между тем в представленных следователем материалах не имелось сведений о месте прохождения потерпевшим лечения, о предположительных сроках окончания этого лечения, т.е. не было подтверждения невозможности проведения судебно-медицинской экспертизы, не было и постановления о назначении дополнительной баллистической экспертизы. Судья, рассматривая ходатайство, эти сведения и процессуальные документы у следователя не истребовал, т.е. не выяснил обоснованность утверждений органов предварительного расследования о невозможности своевременного окончания расследования по объективным причинам. Мотивируя возможность удовлетворения ходатайства следователя, судья в постановлении сослался на тяжесть предъявленного М. обвинения, а также на то, что обстоятельства, послужившие основанием для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, не изменились. Аналогичные формулировки использовал тот же судья, мотивируя возможность удовлетворения ходатайства следователя, при продлении срока содержания под стражей обвиняемого А. Однако Европейский суд по правам человека, вынося постановления по жалобам против Российской Федерации, неоднократно указывал на то, что, хотя тяжесть предъявленных обвинений или тяжесть приговора имеют значение при оценке риска того, что обвиняемый скроется или продолжит заниматься преступной деятельностью, необходимость в продолжении лишения свободы не может оцениваться с чисто абстрактной точки зрения, с учетом только тяжести обвинения. Основанием для продолжения не может быть также и вероятность осуждения к лишению свободы. Европейский суд обращал внимание на то, что суды в оправдание продления срока содержания под стражей использовали стереотипные формулировки, указывал, что такой подход несовместим с гарантиями, воплощенными в п.3 ст. 5 Конвенции, поскольку допускает длительное содержание лица под стражей без анализа конкретных оснований или проверки 12 соблюдения требования «разумного срока» в отношении каждого лица (Постановления Европейского Суда от 25.06.2009г. по делу «Бахмутский против Российской Федерации, от 12.06.2008г. по делу «Макаров против Российской Федерации», от 14.12.2006г. по делу «Щеглюк против Российской Федерации», от 2.03.2006г. по делу «Долгова против Российской Федерации»). Учитывая изложенное, решения судьи Октябрьского районного суда о продлении сроков содержания под стражей обвиняемых М. и А., явно не соответствуют требованиям международного и внутригосударственного законодательства. Законодатель возможность продления сроков содержания под стражей связывает с невозможностью закончить предварительное следствие в установленные процессуальным законом сроки (ч.2 ст. 109 УПК РФ). Из поступивших для обобщения материалов усматривается, что следователи, обращаясь в суды с ходатайствами о продлении сроков содержания обвиняемых под стражей, ссылались на невозможность закончить предварительное следствие в установленные сроки и на необходимость выполнения ряда следственных действий и принятия процессуальных решений. Однако не все судьи области, рассматривая данные ходатайства, указывают в своих постановлениях, для чего они продлевают сроки содержания под стражей. Так, судьи Искитимского районного суда в постановлениях о продлении сроков содержания под стражей обвиняемых С. и П. не указали, чем вызвана необходимость продления сроков содержания названных лиц под стражей. Судья Татарского районного суда, продлевая срок содержания под стражей К., обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 105 ч.1, 222 ч.1, 161 ч.1 УК РФ, до 3-х месяцев 28 суток, в качестве основания продления указала лишь тяжесть предъявленного обвинения. Продлевая Л., обвиняемому в совершении преступления, предусмотренного ст. 111 ч.4 УК РФ, срок содержания под стражей до 3-х месяцев, судья того же суда дала оценку обоснованности избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, что не требовалось, т.к. постановление об избрании меры пресечения вступило в законную силу, но не мотивировала необходимость продления срока содержания Л. под стражей. Аналогичные нарушения, связанные с непониманием задач суда при решении вопроса о продлении срока содержания под стражей, имеются в постановлении судьи Доволенского районного суда о продлении до трех месяцев срока содержания под стражей обвиняемого Ч. Мотивируя необходимость продления срока его содержания под стражей, судья указал на то, что Ч. обвиняется в совершении особо тяжкого преступления, что по месту жительства он характеризуется отрицательно, злоупотребляет спиртными напитками, состоит на профучете в ОВД. 13 Однако перечисленные обстоятельства учитывались судьей при избрании Ч. меры пресечения в виде заключения под стражу. Следователь же, ходатайствуя о продлении срока содержания Ч. под стражей до 3-х месяцев, мотивировал свое ходатайство тем, что, срок содержания под стражей заканчивается, а по делу еще необходимо провести ряд следственных и процессуальных действий, а именно ознакомить Ч. с результатами судебных экспертиз, с учетом собранных доказательств предъявить ему обвинение в полном объеме, выполнить требования ст.ст. 215-217 УПК РФ, при этом учесть положения Постановления Конституционного Суда РФ от 22.03.2005г. о том, что уголовное дело с обвинительным заключением должно быть направлено прокурору не позднее 24 суток, а в суд – не позднее 14 суток до истечения срока содержания обвиняемого под стражей. В соответствии с требованиями части 2 статьи 109 УПК РФ продление срока содержания обвиняемого под стражей свыше двух месяцев возможно только при отсутствии оснований для изменения или отмены меры пресечения. Продление такого срока свыше шести месяцев возможно при наличии одновременно двух условий: обвинения лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления и особой сложности уголовного дела. В пункте 18 Постановления Пленума Верховного суда от 22.10.2009г. обращено внимание судей на обязанность мотивировать свои выводы о необходимости продления срока содержания обвиняемого под стражей, указано также на то, что судьям при разрешении ходатайств о продлении срока содержания обвиняемых под стражей следует выяснять обоснованность утверждений органов предварительного расследования о невозможности своевременного окончания расследования по объективным причинам. Если ходатайство о продлении срока содержания под стражей возбуждается перед судом неоднократно и по мотивам необходимости выполнения тех же следственных действий, на которые указывал следователь (дознаватель) в предыдущих ходатайствах, надлежит устанавливать, по каким причинам они не были произведены. Как показало обобщение, данные указания Верховного суда зачастую не выполняются ни следователями, ни судьями. Так, постановлением судьи Барабинского районного суда по ходатайству следователя продлен до трех месяцев срок содержания под стражей обвиняемого К. Однако в ходатайстве о продлении срока содержания под стражей следователь не привел причин, по которым предварительное следствие не закончено в установленный законом 2-х месячный срок, не указал для чего (для каких следственных и процессуальных действий) необходимо дальнейшее содержание Константинова под стражей. Ходатайствуя о продлении срока содержания К. под стражей, следователь в ходатайстве сослался на те же обстоятельства, что послужили основанием избрания Константинову меры пресечения в виде заключения под стражу. 14 Из протокола судебного заседания следует, что и судья не выясняла у следователя, для каких следственных и (или) процессуальных действий нужно дальнейшее содержание К. под стражей, почему предварительное следствие не закончено в установленный процессуальным законом срок. В постановлении судья также не привел оснований для продления содержания К. под стражей, кроме тех, которые учитывались при избрании ему меры пресечения. При таких обстоятельствах постановление судьи о продлении К. срока содержания под стражей является незаконным и необоснованным. Необоснованным является и постановление судьи Болотнинского районного суда о продлении срока содержания под стражей обвиняемого М. Как видно из данного постановления, судья продлил срок содерж ания под стражей потому, что не изменились основания избрания данной меры пресечения, а не потому, что по делу необходимо выполнить ряд следственных действий. Данные Пленумом Верховного Суда РФ указания судьям о необходимости выяснять обоснованность утверждений органов предварительного расследования о невозможности своевременного окончания расследования по объективным причинам не было выполнено и судьей Центрального районного суда, продлевавшей до 10 месяцев срок содержания под стражей Д., обвиняемого по ст. 188 ч.2 и ст.ст. 30 ч.3, 228.1 ч.3 п. «г» УК РФ. Обращаясь в суд с ходатайствами о продлении срока содержания Д. под стражей на 2 месяца, а всего до 8 и затем до 10 месяцев, следователь каждый раз утверждал о невозможности закончить предварительное расследование в связи с необходимостью проведения ряда следственных действий, а именно: получить заключение по назначенной технико-криминалистической экспертизе; назначить проведение сравнительной химической экспертизы; с учетом полученных данных предъявить окончательное обвинение обвиняемым; выполнить требования УПК по ознакомлению с материалами дела обвиняемых и их защитников; составить обвинительное заключение. Как видно из протокола в судебном заседании судья не выяснил, почему за два с лишним месяца, прошедших со дня продления срока содержания под стражей до 8 месяцев, следователь так и не получил экспертное заключение по назначенной технико-криминалистической экспертизе и не назначил сравнительную химическую экспертизу. С учетом данных обстоятельств вывод судьи в постановлении о том, что предварительное следствие по делу не закончено по объективным причинам, представляется необоснованным, а потому необоснованно и решение о необходимости продления срока содержания Судье следовало дать оценку причинам столь длительного содержания Д. под стражей, в случае, если эти причины обусловлены ненадлежащей организацией предварительного расследования, обратить на это внимание руководителя следственного органа. 15 Как указал Пленум Верховного Суда РФ в том же пункте 18 Постановлении от 22.10.2009г., если при рассмотрении ходатайства о продлении срока содержания обвиняемого под стражей будет выявлено, что необходимые следственные действия не были произведены из-за неэффективной организации предварительного расследования, суду необходимо реагировать на выявленные нарушения путем вынесения частных постановлений. Как показало обобщение рекомендации Верховного Суда РФ о необходимости вынесения частных постановлений практически не выполняется судьями области. Частные постановления, в которых внимание руководителей следственных органов было обращено на неэффективную организацию предварительного расследования, из-за которой ходатайства о продлении срока содержания под стражей возбуждались следователями по мотивам необходимости выполнения одних тех же следственных действий, были вынесены судьей Венгеровского районного суда по материалу о продлении срока содержания под стражей до 5 месяцев обвиняемому Г., судьями Колыванского районного суда – по материалам о продлении срока содержания под стражей до 6 месяцев обвиняемым И. и Ш. Вместе с тем, заслуживает внимания представленный тем же Колыванским районным судом материал о продлении до 7 месяцев срока содержания под стражей обвиняемого Г., по которому также имелись основания для вынесения частного постановления. Из данного материала усматривалось, что Г. 15 января 2010 года было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ст. 158 ч.3 п. «а» УК РФ, и трех преступлений, предусмотренных ст. 167 ч.2 УК РФ. В тот же день ему была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. В дальнейшем предъявленное Г. обвинение не менялось, а следователь неоднократно ходатайствовал о продлении срока содержания Г. под стражей, ссылаясь на необходимость выполнения одних и тех же следственных действий. Продлив 13 июля 2010 года в очередной раз срок содержания обвиняемого Г. под стражей до 7 месяцев, судья, не установил, по каким причинам перечисленные следователем следственные действия так и не были произведены. По материалу в отношении Г. обращает на себя внимание и то, что следователь в каждом ходатайстве о продлении срока содержания под стражей ссылался на необходимость выполнения следственных действий, в которых возникнет необходимость, не указывая при этом каких именно следственных действий. То обстоятельство, что более чем за полгода (уголовное дело по первым двум эпизодам возбуждено в октябре 2009года, по последним двум – в январе 2010 года) следователь так и не определился с объемом необходимых следственных действий, давало судье основание для вывода о непрофессиональной и неэффективной организации предварительного расследования. Несмотря на данные обстоятельства, судья не счел нужным вынести частное постановление с тем, чтобы обратить внимание руководителя следственного органа на неэффективную организацию предварительного расследования. 16 Показательным является и представленный Чановским районным судом материал о продлении до четырех месяцев срока содержания под стражей П., обвиняемой в совершении преступления средней тяжести (ст. 158 ч.2 п. «в» УК РФ). Как усматривалось из данного материала, следователь, обращаясь в суд с ходатайством о продлении срока содержания П. под стражей на 1 месяц, а всего до 4-х месяцев указывал на то, что продление срока содержания под стражей ему необходимо для того, чтобы уведомить потерпевшего и обвиняемую П. об окончании следственных действий, ознакомить их с материалами уголовного дела; указывал также на то, что срок содержания под стражей необходимо продлить, т.к. в суд он должен направить дело не позднее 20 дней до истечения срока содержания под стражей. Однако аналогичные основания продления срока содержания обвиняемой П. под стражей следователь приводил и в ходатайстве о продлении срока содержания П. под стражей до 3-х месяцев. Данные обстоятельства давали судье основание частным постановлением обратить внимание руководителя следственного органа на неэффективную организацию предварительного расследования по делу. Имелись основания для вывода о неэффективной организации предварительного расследования по уголовному делу, а соответственно и основания для вынесения частного постановления в адрес руководителя следственного органа, и у судьи Калининского районного суда, продлившего по ходатайству следователя до 5 месяцев срок содержания под стражей обвиняемого А. (ст. 131 ч.2 п. «а» УК РФ). Как усматривалось из представленных материалов, следователь трижды, обращаясь с ходатайствами о продлении срока содержания А. под стражей (до трех, четырех и пяти месяцев), ссылался на необходимость проведения очных ставок между потерпевшей Е. и обвиняемыми А. и С., необходимость ознакомить обвиняемых и их защитников с материалами уголовного дела, составить обвинительное заключение и направить уголовное дело с обвинительным заключением прокурору. При этом, исходя из представленных суду материалов, С. и А. предъявлено обвинение в совершении лишь одного преступления, в отношении одной потерпевшей. С учетом данных обстоятельств у судьи имелись основания частным постановлением обратить внимание руководителей следственного органа на ненадлежащую организацию предварительного расследования, повлекшую неоправданно длительное содержание обвиняемого А. под стражей. В частном постановлении следовало также обратить внимание руководителя следственного органа на невыполнение следователем требований ч.8 ст. 109 УПК РФ, согласно которой ходатайство о продлении срока содержания под стражей должно быть представлено в суд по месту производства предварительного расследования не позднее, чем за 7 суток до его истечения. Ходатайство о продлении срока содержания А. под стражей следователь представил суду в последний день срока. 17 Обратил на себя внимание и представленный Первомайским районным судом материал, по которому судья продлил по ходатайству следователя до 6 месяцев 16 суток срок содержания под стражей обвиняемого С. (ст.ст. 30 ч.3, 228.1 ч.1 УК РФ). Как усматривалось из представленных следователем материалов, обвинение по уголовному делу было предъявлено С. и С. Из ходатайства следователя также усматривалось, что в одно производство были соединены уголовные дела о трех преступлениях, предусмотренных ст.ст. 30 ч.3, 228.1 ч.1 УК РФ, возбужденные 22 декабря 2009г., 15 и 25 января 2010г. Обращаясь в суд с ходатайством о продлении срока содержания С. под стражей до 6 месяцев 16 суток, следователь указал, что закончить предварительное следствие не представляется возможным, т.к. необходимо: ознакомить обвиняемых и их защитников с материалами дела, составить обвинительное заключение, соблюсти процессуальные сроки предоставления уголовного дела прокурору для утверждения обвинительного заключения и суду для решения вопроса о мере пресечения на основании постановления Конституционного Суда РФ от 22.03.2005г. (24 дня до истечения сроков содержания под стражей: 10 дней – прокурору на основании ст. 221 УПК, 14 дней - суду). Однако, обращаясь с ходатайством о продлении срока содержания С. под стражей до 5 месяцев 16 суток, следователь ссылался на необходимость выполнения тех же следственных и процессуальных действий. Как следовало из протокола судебного заседания, на вопрос прокурора о причинах столь длительного расследования уголовного дела следователь пояснял, что С. вменяется в вину одно преступление (обвинение в совершении которого С. предъявлено через неделю после задержания), С. – четыре; предварительное следствие не окончено в сроки, т.к. в отношении С. продолжительное время пришлось собирать доказательства вины; все экспертизы по делу проведены в течение первых 3-4 месяцев; особая сложность данного уголовного дела заключается в том, что по делу проходят два лица, которые отрицают свою вину, для доказывания вины необходимо проведения оперативных и следственных действий. Приведенные пояснения следователя о причинах столь длительного содержания С., обвиняемого в совершении одного преступления, неубедительны. Из представленных материалов видно, что С. обвиняются в покушениях на незаконный сбыт наркотических средств одному и тому же лицу, участвовавшему в ОРМ «Проверочная закупка» в качестве покупателя. Ссылки следователя на необходимость проведения оперативных и следственных действий в связи с непризнанием обвиняемыми вины несостоятельны, т.к. признание вины не исключает собирания и закрепления доказательств путем производства следственных и процессуальных действий. С учетом изложенного судье следовало частным постановлением обратить внимание руководителя следственного органа на чрезмерную длительность 18 предварительного следствия и срока содержания обвиняемых под стражей, вызванную ненадлежащей организацией предварительного расследования. Следовало вынести частное постановление и судье Ленинского районного суда, продлившему до 4-х месяцев срок содержания под стражей обвиняемого М. Как следовало из представленных материалов, М. обвинялся в совершении одного преступления, предусмотренного ст. 162 ч.2 УК РФ, в отношении одной потерпевшей. Обращаясь в суд с ходатайствами о продлении срока содержания М. под стражей до трех, а затем до четырех месяцев следователь ссылался на необходимость предъявления М. обвинения в полном объеме и необходимость его допроса в качестве обвиняемого. Между тем, из представленных суду материалов, а именно из ходатайства следователя о продлении срока содержания М. под стражей до трех месяцев, следовало, что доказательства, необходимые для предъявления М. обвинения, были собраны следователем в течение первых двух месяцев предварительного следствия, а именно допрошен в качестве подозреваемого и обвиняемого М., допрошены потерпевшая и свидетели, проведены все необходимые экспертизы и заключения экспертов приобщены к материалам дела. При таких обстоятельствах у судьи были основания для вывода о ненадлежащей организации предварительного следствия, повлекшей длительное, не вызванное необходимостью, содержание обвиняемого М. под стражей. Пунктом 19 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.10.2009г. судьям предписано в постановлении о рассмотрении ходатайства в порядке статьи 108 УПК РФ давать оценку обоснованности выдвинутого против лица подозрения, а также наличию оснований и соблюдению порядка задержания подозреваемого (статьи 91 и 92 УПК РФ), в частности, наличию оснований, предусмотренных статьей 100 УПК РФ, для применения меры пресечения до предъявления обвинения и соблюдения порядка ее применения, а также убедиться в достаточности данных об имевшем место событии преступления и о причастности к нему подозреваемого. При этом в том же пункте 19 судьям указано на то, что в постановлении об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу нельзя входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом преступлении. Из этих указаний следует, что судья в постановлении об избрании меры пресечения не должен допускать категоричных формулировок относительно виновности лица, заключаемого под стражу. Данные руководящие указания не всегда выполняются судьями. Так, постановлением судьи Татарского районного суда К., обвиняемому в незаконном приобретении марихуаны в особо крупном размере без цели сбыта, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Мотивируя необходимость избрания ему названной меры пресечения, судья указал на то, что 19 К., судимый к лишению свободы условно за преступление в сфере незаконного оборота наркотических средств, «вновь совершил аналогичное преступление». Постановлением судьи Сузунского районного суда обвиняемому Б. (ст. 131 ч.2 п. «б» УК РФ) избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Однако, вместо того, чтобы дать в постановлении оценку обоснованности подозрения в причастности Б. к преступлению и законности его задержания, судья в категоричной форме указал на совершение Б. инкриминируемого преступления, что недопустимо на данной стадии уголовного процесса. Судья Калининского районного суда, мотивируя необходимость избрания меры пресечения обвиняемому Щ. (ст. 162 ч.4 п.п. «а, в» УК РФ), указал на совершение последним преступления в период условного осуждения. Зачастую не выполняются судьями области и указания Верховного суда РФ о необходимости давать оценку наличию оснований и соблюдению порядка задержания подозреваемого (статьи 91 и 92 УПК РФ), обоснованности выдвинутого против лица подозрения, достаточности данных об имевшем место событии преступления и о причастности к нему лица, о заключении которого под стражу ходатайствует следователь. Не дали такой оценки законности задержания судьи Коченевского районного суда в постановлениях об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обвиняемым К., Н. Ц. Судья Барабинского районного суда в постановлении об избрании названной меры пресечения обвиняемому С. не дал оценки ни законности задержания, ни обоснованности подозрения. Не посчитали нужным дать оценку законности задержания и обоснованности выдвинутого против лица подозрения и судьи Доволенского районного суда, избиравшие меру пресечения в виде заключения под стражу обвиняемым Т. и Д., Обского городского суда, избиравшие ту же меру пресечения обвиняемым Л., В., Куйбышевского районного суда, избиравшие ту же меру пресечения обвиняемым Х., С., К., Мошковского районного суда при избрании той же меры пресечения подозреваемому М., обвиняемым Л. и К. В соответствии с ч.1 ст. 109 УПК РФ содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать 2 месяца. Данная формулировка дает основание для вывода о том, что законодатель допускает избрание меры пресечения в виде заключения под стражу и на меньший срок, чем 2 месяца. Именно поэтому пунктом 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.10.2009г. за N 22 судьям предписано в резолютивной части решения о 20 применении меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении обвиняемого (подозреваемого), либо о продлении срока содержания под стражей этих лиц указывать, до какой даты и на какой срок принято соответствующее решение. Эти предписания Пленума Верховного Суда РФ не выполняются многими судьями области. Так, не указаны в постановлениях конкретные сроки содержания обвиняемых (подозреваемых) под стражей, а также дата, до которой их следует содержать под стражей судьями Искитимского районного суда, избиравшими меру пресечения в виде заключения под стражу обвиняемым А. и П., Советского районного суда, избиравшими ту же меру пресечения обвиняемым Р., Е., Барабинского районного суда, избиравшими ту же меру пресечения подозреваемым И., Ч., Р., обвиняемому А., Карасукского районного суда, избиравшими ту же меры пресечения обвиняемым Б., К., Н., Коченевского районного суда, избиравшими ту же меры пресечения обвиняемым К., Н., Ц., Чулымского районного суда при избрании этой меры пресечения обвиняемой С., Доволенского районного суда, избиравшими названную меру пресечения обвиняемым Ч., Т., Д., Обского городского суда, избиравшими данную меру пресечения обвиняемым Л., В., М., Дзержинского районного суда, избиравшими ту же меру пресечения обвиняемым С., Ш., Ж., Мошковского районного суда при избрании той же меры пресечения подозреваемому М., обвиняемым Л. и К., Новосибирского районного суда при избрании той же меры пресечения обвиняемым И. и Н., Тогучинского районного суда при избрании той же меры пресечения обвиняемым Т., К., Ф., Центрального районного суда, избиравшими ту же меры пресечения в отношении подозреваемым М. и С. Судьи Татарского районного суда, избирая по ходатайствам следователей меру пресечения в виде заключения под стражу обвиняемым М. и К., также не указали в описательно-мотивировочных частях постановлений дату и время задержания названных лиц, в резолютивных частях не указали, до какой даты и на какой срок избрана данная мера пресечения. Аналогичные упущения имеются и в постановлении судьи Черепановского районного суда об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обвиняемому П., в постановлениях судей Ордынского районного суда об избрании той же меры пресечения подозреваемым С., К., обвиняемому П., в 21 постановлениях судей Куйбышевского районного суда об избрании той же меры пресечения обвиняемым Х., С., К. Не указание в постановлении об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обвиняемому К. даты, до которой последнего следует содержать под стражей, повлекло в дальнейшем ошибочное исчисление срока его содержания под стражей при рассмотрении ходатайства следователя о продлении данного срока. Так, из представленного Чулымским районным судом материала усматривалось, что К. был задержан в качестве подозреваемого 31 марта 2010 года, 2 апреля 2010 года судья по ходатайству следователя избрал ему меру пресечения в виде заключения под стражу. В дальнейшем следователем в ходатайстве, а судьей в постановлении была допущена ошибка: срок содержания К. под стражей был продлен на 1 месяц, а всего до 3-х месяцев, т.е. до 2 июля 2010 года, в то время как следовало продлить до 31 июня 2010 года. В ряде постановлений судьи области указывали срок, на который в отношении конкретного лица избирается мера пресечения в виде заключения под стражу и дату, до которой это лицо следует содержать под стражей, но в тексте постановления не указывали время задержания лица, в качестве подозреваемого, в связи с чем из текста постановления невозможно установить, правильно ли определена дата, до которой обвиняемого следует содержать под стражей. Такие упущения имеются в постановлении судьи Черепановского районного суда (Маслянино) об избрании меры пресечения обвиняемому Л. Допустил ошибку и судья Купинского районного суда при избрании обвиняемому П. меры пресечения в виде заключения под стражу. Из представленных судом материалов усматривалось, что уголовное дело по ст. 161 ч.2 п. «г» было возбуждено 2 декабря 2009 года по факту открытого хищения имущества гр-ки Ш. П. в качестве подозреваемого был задержан 23 января 2010г., т.е. за неделю до окончания двухмесячного срока предварительного следствия. 24 января 2010г. ему было предъявлено обвинение по ст. 161 ч.2 п. «г» УК РФ, в тот же день следователь обратился в суд с ходатайством об избрании обвиняемому П. меры пресечения в виде заключения под стражу. Рассмотрев в тот же день названное ходатайство, судья избрал обвиняемому П. меру пресечения в виде заключения под стражу на срок до 2 февраля 2010 года включительно. Это решение судьи является неверным. В данном случае то обстоятельство, что 2-х месячный срок предварительного следствия по делу заканчивался 2 февраля 2010 года, не являлось для судьи основанием для избрания П. меры пресечения до той же даты. На основании ч.7 ст. 162 УПК РФ для продления срока предварительного следствия следователь вправе обратиться к руководителю следственного органа не позднее 5 суток до дня истечения срока предварительного следствия. 22 На день рассмотрения судьей ходатайства следователя об избрании меры пресечения до истечения двухмесячного срока предварительного следствия оставалось 8 дней. Определяя срок содержания П. под стражей до 2 февраля 2010г., судья не учел и того, что срок предварительного расследования включает в себя время со дня возбуждения уголовного дела и до дня его направления прокурору с обвинительным заключением (ст. 162 ч.2 УПК РФ), а также то, что с окончанием предварительного расследования до передачи уголовного дела суду и назначения последним судебного заседания не утрачивается необходимость содержания обвиняемого под стражей, на что прямо указывалось в Постановлении Конституционного Суда РФ от 22 марта 2005 года за № 4-П. Не учитывалось названное постановление Конституционного Суда РФ и судьями Чановского и Болотнинского районных судов. Так, судья Чановского районного суда продлил срок содержания под стражей Г., обвиняемого по ст. 162 ч.2 УК РФ, на 25 дней, в то время как следователь просил продлить этот срок на 1 месяц, а всего до трех месяцев. Ходатайствуя о продлении данного срока на 1 месяц, следователь ссылался на необходимость производства ряда процессуальных действий, а именно ознакомить обвиняемых и потерпевшего с заключением судебно-медицинской экспертизы, с учетом выводов эксперта предъявить Г. и Ш. обвинение, уведомить стороны об окончании следствия по делу, ознакомить их с материалами дела, составить обвинительное заключение, дело с обвинительным заключением направить в суд с учетом рекомендаций Конституционного суда РФ, изложенных в Постановлении от 22 марта 2005г., не позднее 20 дней до истечения срока содержания обвиняемого под стражей. Согласившись с приведенными следователем основаниями продления срока содержания под стражей, судья вместе с тем указал, что не может продлить срок содержания обвиняемого под стражей свыше срока предварительного следствия. Данный вывод судьи является ошибочным. Согласно ч.2 ст. 162 УПК РФ в срок предварительного следствия включается время со дня возбуждения уголовного дела и до дня его направления прокурору с обвинительным заключением. То есть время с момента направления следователем уголовного дела с обвинительным заключением прокурору до получения судом уголовного дела с утвержденным прокурором обвинительным заключением не включается в срок предварительного следствия. Предоставленный прокурору статьей 221 УПК РФ десятисуточный срок для принятия решения по делу, в том числе для утверждения обвинительного заключения, также не входит в срок предварительного расследования. Согласно постановлению Конституционного суда РФ от 22 марта 2005 года решение о заключении обвиняемого под стражу и о продлении срока содержания под стражей, принятое на стадии предварительного расследования, сохраняет свою силу после окончания предварительного следствия и направления уголовного дела в суд, только в течение срока, на который данная мера пресечения была установлена. В связи с этим уголовное дело с обвинительным 23 заключением должно направляться прокурору для утверждения обвинительного заключения не менее чем за 24 дня до истечения срока содержания под стражей. Ошибочным является и решение судьи Болотнинского районного суда о продлении срока содержания под стражей обвиняемого М. (ст. 105 ч.1 УК РФ) на 1 месяц 17 дней, т.е. в пределах срока предварительного расследования, в то время как следователь просил продлить срок содержания под стражей на 2 месяца. Из представленного названным судом материала усматривалось, что следователь ходатайствовал о продлении М. срока содержания под стражей не только для производства следственных и процессуальных действия, но и с учетом 14 суток, необходимых суду для назначения судебного заседан ия по уголовному делу и решения вопроса об оставлении ранее избранной меры пресечения в виде заключения под стражу, о ее изменении, либо отмене. В пункте 30 вышеназванного Постановления от 29.10.2009г. за N 22 Пленум Верховного Суда РФ указал судьям на то, что в случае обжалования судебного решения о мере пресечения суду первой инстанции при направлении в вышестоящий суд кассационной жалобы следует прилагать заверенные копии документов из уголовного дела, такие как постановление о возбуждении уголовного дела, протокол задержания подозреваемого, постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого, постановления о применении меры пресечения в виде заключения под стражу. Кроме этих документов следует также прилагать все копии ходатайств и постановлений о продлении лицу срока содержания под стражей, постановлений о приостановлении и возобновлении следствия, о соединении и выделении дела, о принятии дела к производству, протокол судебного заседания, документы, содержащие данные, подтверждающие необходимость избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, а также содержащие сведения о личности подсудимого. Однако прежде чем направить в вышестоящую инстанцию кассационную жалобу на постановление об избрании названной меры пресечения, либо на постановление о продлении срока действия этой меры, судье при рассмотрении ходатайства следователя следует самому проверить наличие перечисленных документов в представленных следователем материалах для того, чтобы установить: возбуждено ли уголовное дело, являлось ли задержание законным, соблюдены ли сроки задержания, принималось ли уголовное дело следователем к своему производству, согласовано ли ходатайство следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (либо о продлении срока содержания 24 под стражей) с руководителем следственного органа, обоснованы ли подозрения следователя в части совершения преступления конкретным лицом. Все эти обстоятельства должны быть отражены судьей в постановлении о мере пресечения в виде заключения под стражу. Как показало обобщение, данные требования довольно часто нарушаются судьями области. Типичной является ситуация, когда уголовное дело возбуждает один следователь, а с ходатайством об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обращается другой следователь, или возбуждает уголовное дело, проводит по нему ряд следственных действий, ходатайствует об избрании обвиняемому (подозреваемому) меры пресечения в виде заключения под стражу один следователь, а с ходатайством о продлении срока содержания под стражей в суд обращается другой следователь. При этом не всегда к ходатайствам об избрании меры пресечения или о продлении срока содержания под стражей следователь прикладывает свое постановление о принятии уголовного дела к производству. Так, судья Барабинского районного суда, продлевая по ходатайству следователя Б. срок содержания под стражей обвиняемого К., не проверил полномочия следователя Б., в то время как в представленных материалах отсутствовали сведения о том, что следователь Б. принимал уголовное дело к своему производству, а также сведения о проведении предварительного расследования группой следователей, в которую бы входил названный следователь. Не проверяли полномочий следователей, обратившихся с ходатайствами о продлении сроков содержания под стражей, и судьи Болотнинского районного суда, продлевая сроки содержания под стражей обвиняемым Р. и М., судьи Калининского районного суда, избирая меры пресечения в виде заключения под стражу подозреваемому К., обвиняемому Щ., судья Первомайского районного суда, продлевая срок содержания под стражей обвиняемого С., судьи Центрального районного суда, избиравшие меру пресечения в виде заключения под стражу подозреваемым М. и С., судья того же суда, продлевавший срок содержания под стражей обвиняемого Д. Судья Искитимского районного суда, удовлетворив ходатайство следователя об избрании обвиняемому А. меры пресечения в виде заключения под стражу, в постановлении не указала, согласовано ли ходатайство следователя об избрании МП с руководителем следственного органа, когда и по какому основанию возбуждалось уголовное дело, когда А. был задержан в качестве подозреваемого, не дала оценку законности задержания А. и обоснованности подозрений органов предварительного расследования в его отношении, не дала оценку возможности избрания иной меры пресечения. Судья того же суда, избирая по ходатайству следователя меру пресечения в виде заключения под стражу обвиняемому П. не привела в постановлении сведения о возбуждении уголовного дела, не указала время задержания подозреваемого П.; не дала оценки обоснованности подозрения, законности 25 задержания, соблюдения сроков задержания; не дала оценки возможности (или невозможности) избрания П. иной меры пресечения. Аналогичные нарушения допущены судьями Черепановского (Маслянино) районного суда в постановлениях об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обвиняемым А. и Л., судьями Венгеровского районного суда в постановлениях об избрании той же меры пресечения подозреваемым Ч. и Ш., обвиняемому П., судьей Купинского районного суда в постановлении об избрании той же меры пресечения обвиняемому К., судьями Ордынского районного суда в постановлениях об избрании той же меры пресечения подозреваемым С., К., обвиняемому П. Исходя из сложившейся в области практики следователи, обращаясь в суд с ходатайствами об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей, прикладывают к таким ходатайствам копии перечисленных в п.30 вышеуказанного Постановления Пленума Верховного Суда РФ документов, и судьи не истребуют у следователей уголовные дела. Однако в этом случае судьям следует обращать внимание на качество изготовления копий представленных следователем документов, а также требовать от следователей, чтобы эти копии были надлежащим образом заверены. Как показало обобщение, зачастую судьи, принимая решения об удовлетворении названных ходатайств следователей, не обращают внимания на качество приложенных следователем к ходатайству копий документов. Так, судья Сузунского районного суда удовлетворил ходатайство следователя, избрав обвиняемому в умышленном убийстве К. меру пресечения в виде заключения под стражу. При этом судья не придал значения тому, что копии документов, которые следователь приложил к ходатайству, не заверены и практически не читаемы. Удовлетворено судьей того же суда и ходатайство другого следователя о продлении срока содержания под стражей обвиняемого Г. (ст. 105 ч.1 УК РФ), несмотря на то, что следователем к ходатайству приложены незаверенные копии документов. Судья Калининского районного суда, избирая меру пресечения в виде заключения под стражу подозреваемому К. (ст. 161 ч.2 п.п. «а, г» УК РФ), согласился с доводами следователя о том, что К. может продолжить преступную деятельность. В обоснование данного довода следователь указывал, что К. неоднократно судим за тяжкие корыстные преступления, что он имеет непогашенную судимость по ст. 162 ч.2 УК РФ, в подтверждение перечисленных обстоятельств следователь представил копию справки ИЦ ГУВД НСО. Однако копия названной справки настолько некачественна, что текст ее не читаем, т.е. по существу бездоказательным являлся довод следователя о том, что К. может продолжить преступную деятельность. 26 В результате обобщения выявлены и нарушения судьями области требований уголовно-процессуального закона, руководящих разъяснений Верховного Суда РФ и основанных на пункте 4 ст. 5 Конвенции о защите прав и основных свободы требований Европейского Суда по правам человека о незамедлительном, оперативном рассмотрении кассационных жалоб на судебные решения об избрании и продлении сроков содержания под стражей. В соответствии с п. 4 ст. 5 Конвенции «каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным. Как неоднократно указывал Европейский Суд, признавая нарушение судьями Российской Федерации п.4 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свободы, «Существует особая потребность в оперативном принятии решений, касающихся законности заключения под стражу, так как обвиняемое лицо должно в полном объеме использовать выгоды, следующие из принципа презумпции невиновности» (Постановления от 24.06.2010г. по делу «Велиев против Российской Федерации», от 25.10.2007г. по делу «Лебедев против Российской Федерации», от 7.04.2005г. по делу «Рохлина против Российской Федерации», от 8.02.2005г. по делу «Панченко против Российской Федерации»). При этом, рассматривая жалобы заявителей, Европейский Суд не определял, какой конкретный срок является разумным в аспекте обеспечения п. 4 ст. 5 Конвенции, поскольку все зависит от обстоятельств дела. Так, при рассмотрении дела «Медведев против Российской Федерации» (Постановление от 15.07.2010г.) Европейский Суд, сославшись на ранее исследованные им дела, констатировал, что с учетом обстоятельств дела 25дневный срок по делу «Samy против Нидерландов» являлся совместимым с требованиями п.4 ст. 5 Конвенции. В свою очередь по делу «Rehbock против Словении» 23-дневный срок не отвечал критерию оперативности. Просрочка в 17 дней по делу «Kaden против Мальты» также была признана несоответствующей рассматриваемому положению Конвенции. Приведенные решения по конкретным делам, отражающие правовую позицию Европейского Суда относительно вопросов оперативности рассмотрения кассационных жалоб на постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и на постановления о продлении сроков содержания под стражей, не всегда учитываются судьями области. Так, Купинским районным судом длительно не направлялась в кассационную инстанцию жалоба обвиняемого К. на постановление судьи о продлении срока содержания под стражей до 27 июля 2010 года. Данная кассационная жалоба была рассмотрена судебной коллегией 9 августа 2010 года, т.е. срок, на который продлевалось содержание К. под стражей, истек за две недели до рассмотрения судом кассационной инстанции жалобы обвиняемого. Как указал бы Европейский Суд, в данном случае рассмотрение кассационной жалобы лишено всякой целесообразности. Судья Тогучинского районного суда 25 января 2010 года, рассмотрев 27 ходатайство следователя, продлил до 30 марта 2010 года срок содержания под стражей обвиняемого М. Ходатайство следователя было рассмотрено судьей в отсутствие М. ввиду нахождения последнего в психиатрическом стационаре для прохождения судебно-психиатрической экспертизы. Копия постановления о продлении срока содержания под стражей была вручена М. лишь 10 февраля 2010 года. Кассационная жалоба обвиняемого М. поступила в суд 24 февраля 2010г., участникам процесса направлена судом 1 марта 2010г., материалы с кассационной жалобой направлены в кассационную инстанцию 24 марта 2010г. На момент рассмотрения кассационной жалобы областным судом (31 марта 2010г.) установленный судьей в обжалуемом постановлении 2-х месячный срок содержания М. под стражей истек, т.е. с точки зрения Европейского Суда рассмотрение кассационной жалобы также лишено было целесообразности. Нельзя признать разумным и оперативным и срок направления в кассационную инстанцию материала с кассационной жалобой адвоката на постановление судьи Бердского городского суда о продлении срока содержания под стражей обвиняемого В. 6 апреля 2010 года кассационная жалоба адвоката поступила в суд, через две недели (22 апреля 2010г.) ее копия была направлена другим участникам процесса (прокурору, следователю, обвиняемому) и лишь 28 апреля 2010г. материал с кассационной жалобой был направлен в кассационную инстанцию с назначением ее к рассмотрению 19 мая 2010г., т.е. с момента принятия судом решения о продлении срока содержания В. под стражей прошел 1 месяц и 19 дней. Исходя из требований процессуального закона (ч.8 ст. 108 и ч.8 ст. 109 УПК РФ) решения судей об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей подлежат немедленному исполнению. Как показало обобщение, не всегда данные требования закона выполняются судами области. Так, судьи Мошковского районного суда, избиравшие меру пресечения в виде заключения под стражу обвиняемому Л. и подозреваемому М., постановления об избрании данной меры пресечения вручали участникам процесса немедленно, однако материалы в канцелярию суда для исполнения постановлений сдали соответственно через 2 месяца 22 дня и через месяц. Судья того же суда 8 июня 2010 года продлил срок содержания под стражей обвиняемого Л. В тот же день копия постановления была Л. вручена. Кассационная жалоба обвиняемого в суд поступила 11 июня 2010г. Никому из участников процесса ее копию судья не направил, в кассационную инстанцию материал с кассационной жалобой направил лишь 25 июня 2010г., т.е. через 17 дней после принятия решения. Учитывая требования процессуального закона о немедленном исполнении судебных решений об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей в письме Новосибирского областного суда от 20.07.2010г. за № 284 судам области указывалось на 28 необходимость незамедлительного вручения обвиняемым (подозреваемым) и иным лицам, участвовавшим в судебном заседании, постановлений об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей. Однако и после получения судами названного письма данные требования процессуального закона не всегда выполняются районными судьями. Из Искитимского районного суда для обобщения поступило пять материалов, из них 2 – с постановлениями судей об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, 3 – с постановлениями о продлении срока содержания под стражей. Из данных представленных для обобщения материалов усматривается, что лишь одно постановление (о продлении срока содержания под стражей обвиняемой Б.) было в соответствии с требованиями процессуального закона незамедлительно, т.е. в тот же день вручено обвиняемой; еще одно постановление (об избрании меры пресечения обвиняемому А.) было вручено обвиняемому через трое суток после его оглашения; остальные три постановления (об избрании меры пресечения подозреваемому и о продлении сроков содержания под стражей обвиняемых) вообще не вручались, т.к. в представленных материалах отсутствуют расписки и сведения о том, что постановления направлялись подозреваемому и обвиняемым. Из Венгеровского районного суда для обобщения поступило также 5 материалов, из них только по одному постановление судьи было незамедлительно вручено обвиняемому, что подтверждено имеющейся в материалах распиской обвиняемого П. В остальных материалах сведений о вручении постановлений судей (подтвержденных расписками) обвиняемым (Ч. и Ш. – об избрании меры пресечения, М. и Г. – о продлении срока содержания под стражей) не имеется. Постановлением судьи Заельцовского районного суда от 5 августа 2010г. Солижоновой, обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного ст.ст. 30 ч.1, 228.1 ч.3 п. «г» УК РФ, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Копия постановления об избрании меры пресечения на русском языке вручена С. в день вынесения. Однако С. является гражданкой республики Таджикистан, не владеет языком судопроизводства, в связи с чем в судебном заседании участвовал переводчик. Постановление об избрании меры пресечения, переведенное на таджикский язык, поступило в суд 12 августа 2010г., а направлено судом С. в следственный изолятор лишь через неделю после этого, что явно не соответствует требованиям о незамедлительности вручения копии постановления. Постановлением судьи Центрального районного суда подозреваемому С., являющемуся гражданином и жителем республики Кыргызстан, была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Из представленного судом материала усматривалось, что в судебном заседании участвовал переводчик, т.е. у судьи имелись основания считать, что С. не владеет или недостаточно владеет 29 языком судопроизводства. Однако в дальнейшем С. была вручена лишь копия постановления на русском языке. В соответствии с ч.3 ст. 18 УПК РФ если судебные документы подлежат обязательному вручению подозреваемому (обвиняемому), то указанные документы должны быть переведены на родной язык подозреваемого (обвиняемого) или на язык, которым он владеет. Из представленных материалов усматривается, что постановление о заключении под стражу на родной язык подозреваемого С. не переводилось, и соответственно ему не вручалась. В том же письме Новосибирского областного суда от 20.07.2010г. судам области с целью безотлагательного рассмотрения судом кассационной инстанции правомерности заключения обвиняемых (подозреваемых) под стражу, а также правомерности продления срока содержания под стражей, предлагалось после оглашения постановления разъяснять обвиняемому не только право знакомиться с протоколом судебного заседания, приносить на него замечания и право на обжалование постановления и срок этого обжалования, но и право на участие в суде кассационной инстанции, право пользоваться помощью защитника, приглашенного либо назначенного судом. Данные требования также не всегда выполняются судьями области. Так, постановлением судьи Заельцовского районного суда от 21 августа 2010 года П., обвиняемому в совершении преступления, предусмотренного ст. 162 ч.3 УК РФ, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Однако, как следует из представленных материалов, после оглашения решения об избрании названной меры, судья разъяснила обвиняемому П. лишь право обжаловать судебное решение, и не разъяснила другие права (знакомиться с протоколом судебного заседания и приносить на него замечания, в случае подачи кассационной жалобы ходатайствовать об участии в ее рассмотрении судом кассационной инстанции, а также ходатайствовать об участии защитника в заседании кассационной инстанции). По всем поступившим на обобщение материалам Обского городского суда об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении сроков содержания под стражей, по поступившим из Карасукского районного суда материалам об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, по материалу об избрании названной меры пресечения обвиняемому Л. (Мошковский районный суд), по материалу о продлении срока содержания под стражей М. (Тогучинский районный суд) обвиняемым разъяснялся только срок и порядок обжалования судебных решений, но не разъяснялось право знакомиться с протоколом судебного заседания и приносить на него замечания, право в случае подачи кассационной жалобы участвовать в заседании суда кассационной инстанции и пользоваться в данной инстанции помощью защитника. Аналогичные нарушения были допущены судьями Дзержинского и Центрального районных судов, направившими в кассационную инстанцию материалы об избрание меры пресечения в виде заключения под стражу обвиняемым К. и Р. 30 Материал в отношении К. был назначен к рассмотрению в кассационной инстанции на 13.10.2010г. Однако в связи с отсутствием в представленных материалах сведений о том, что К. разъяснялось право участвовать в заседании кассационной инстанции, рассмотрение материала было отложено на 20.10.2010г., судебная коллегия вынуждена была связываться со следственным изолятором с тем, чтобы уточнить, желает ли обвиняемая К. участвовать в заседании кассационной инстанции. Обвиняемая К. изъявила желание участвовать в заседании суда второй инстанции. Обвиняемому Р. мера пресечения в виде заключения под стражу была избрана судьей Центрального районного суда 2 октября 2010г.. Из протокола судебного заседания усматривалось, что после оглашения постановления, судья разъяснил Р. срок и порядок его обжалования, а также право знакомиться с протоколом судебного заседания и приносить на него замечания. И лишь 7 октября 2010г. факсом в следственный изолятор была направлена расписка, в которой Р., кроме того, разъяснялись другие права (подавать возражения на поступившие кассационные жалобы или представление, ходатайствовать об участии в рассмотрении дела судом кассационной инстанции, а также право пригласить защитника, с которым заключение соглашение, для участия в кассационной инстанции, отказаться от защитника, либо ходатайствовать перед судом о назначении защитника). Данная расписка вернулась в суд из следственного изолятора 18 октября 2010г., т.е. спустя 16 дней после избрания судом меры пресечения в виде заключения под стражу. Только после этого материалы с поступившей кассационной жалобой адвоката были направлены в кассационную инстанцию. В данном случае сроки направления материалов с кассационной жалобой адвоката в суд второй инстанции и рассмотрения этой кассационной жалобы (20 октября 2010г., т.е. через 18 дней после избрания меры пресечения) не отвечают требованиям оперативности. Расписку о разъяснении обвиняемому Р. всех перечисленных прав суд мог получить у последнего в день вынесения постановления. Как уже указывалось причинами вынесения судьями некачественных с точки зрения европейского и внутригосударственного законодательства решений об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей являются не только несовершенство уголовнопроцессуального закона и длительная трансформация международно-правовых норм в УПК РФ, незнание следователями, обращающимися с ходатайствами об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении сроков содержания под стражей, и судьями, рассматривающими эти ходатайства, основных требований международных стандартов в этой сфере, но и личностный фактор. Во многом правоприменительная деятельность зависит от профессионализма конкретного судьи, его желания разобраться в вопросе, изучить имеющиеся материалы, что в настоящее время доступно с учетом материально-технического и кадрового обеспечения судейского корпуса. 31 В заключение хотелось бы обратить внимание на ряд спорных вопросов, которые, как выяснилось в ходе обобщения, возникают у судей при рассмотрении ходатайств следователей об избрании меры пресечении в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей. Так, неоднозначны мнения судей области относительно субъекта принятия решений об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей. По подавляющему большинству материалов, поступивших на обобщение, субъектом принятия названных решений указан судья. Однако некоторые судьи области (Ленинского районного суда по материалу об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу подозреваемого М., Дзержинского районного суда по материалу об избрании той же меры пресечения обвиняемому Ш., Куйбышевского районного суда по материалам о продлении сроков содержания под стражей обвиняемых Л., О., Тогучинского районного суда по материалам об избрании меры пресечения обвиняемому Т. и продлении срока содержания под стражей обвиняемого М.) полагают, что субъектом является все же суд. Действительно действующий уголовно-процессуальный закон содержит некоторые терминологические несоответствия. Так, в ч.2 ст. 29 УПК РФ закреплено, что только суд, в том числе в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения, в частности об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, о проведении обыска и выемки в жилище, о временном отстранении обвиняемого от должности и др. Вместе с тем, в правовых нормах, регламентирующих порядок вынесения таких актов (в нашем случае - это ст.ст. 108, 109, 114, 165 УПК РФ), в качестве субъекта принятия решения упоминается не суд, а судья, в связи с чем правильным является указание в качестве субъекта принятия решения в постановлениях об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении срока содержания под стражей судьи, а не суда. Нет у судей области единого мнения и относительно сроков обжалования постановлений о продлении в порядке ст. 109 УПК РФ срока содержания обвиняемых под стражей. Как следует из представленных для обобщения материалов, подавляющее большинство судей полагают, что постановление о продлении срока содержания под стражей обжалуется в течение 3-х суток со дня его вынесения. Однако некоторые судьи (Бердский городской суд – материал в отношении В., Черепановский районный суд – материал в отношении А., Купинский районный суд – материал в отношении К., Куйбышевский районный суд – материал в отношении О., Тогучинский районный суд – материал в отношении М.) полагают, что данные постановления могут быть обжалованы в течение 10 суток. В соответствии с частью 8 ст. 109 УПК РФ решение по ходатайству следователя о продлении срока содержания обвиняемого под стражей судья 32 принимает в порядке, предусмотренном частями четвертой, восьмой и одиннадцатой ст. 108 настоящего Кодекса. Частью 11 ст. 108 УПК РФ предусмотрено, что постановление судьи может быть обжаловано в кассационном порядке в течение 3 суток со дня его вынесения. Поэтому правильным является указание в постановлении о продлении срока содержания под стражей на право обжаловать такое постановление в течение 3 суток. Обращают на себя внимание и материалы, поступившие из Колыванского районного суда: 2 материала с постановлениями судей об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и 3 материала с постановлениями судей о продлении сроков содержания под стражей. По каждому из этих материалов судьями выносились постановления «о возбуждении дела по постановлению следователя». Например, 17 июля 2010 года в 10 часов 25 минут в суд поступило ходатайство следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обвиняемому П. В тот же день в 10 часов 30 минут судья вынес постановление, которым возбудил дело по ходатайству следователя об избрании названной меры пресечения П. и назначил его к слушанию на 10 часов 30 минут того же дня. В тот же день в 10 часов 30 минут судья открыл судебное заседание и в 11 часов 40 минут огласил принятое решение. Вынесение вышеуказанных постановлений «о возбуждении дела по постановлению следователя» не вызывается необходимостью, не предусмотрено уголовно-процессуальным законом и «Инструкцией по судебному делопроизводству в районном суде», утвержденной приказом Судебного департамента при Верховном Суде РФ от 29.04.2003г. за № 36. Из представленного Чулымским районным судом материала об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обвиняемому Н. (ст. 161 ч.2 п.п. «а, г» УК РФ) усматривалось, что судья вынес постановление о назначении рассмотрения постановления следователя, в котором последний ходатайствует об избрании названной меры пресечения, при этом судья руководствовался ст. 227 УПК РФ. Однако статьями 108 и 109 УПК РФ, регламентирующими порядок рассмотрения ходатайств следователей об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и о продлении сроков содержания под стражей вынесение такого постановления не предусмотрено. Что касается ст. 227 УПК РФ, то данной статьей процессуального закона предусмотрены полномочия судьи по поступившему в суд уголовному делу, а не по материалам с ходатайством следователя в досудебной стадии уголовного процесса. 33
