Подозреваемый: проблемы

Подозреваемый: проблемы совершенствования и обеспечения правового статуса в условиях Вооруженных Сил
Российской Федерации и других военных организаций государства
А.Н. Шевчук, подполковник юстиции, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного процесса
Военного университета
Подозреваемый — участник уголовного процесса, который появляется и существует только на досудебных
стадиях производства по уголовному делу. Наличие в судопроизводстве подозреваемого — скорее, вынужденное
исключение, чем правило. Во многих случаях гражданину предъявляется обвинение и этому не предшествует
привлечение лица в качестве подозреваемого. Еще одной особенностью правового положения рассматриваемого
субъекта уголовного процесса является то, что он пребывает в положении подозреваемого непродолжительный
период времени.
Появление подозреваемого в уголовном деле связано с необходимостью оперативного реагирования на возможную
причастность определенного лица к совершению преступления при отсутствии достаточных оснований для
предъявления обвинения и в условиях ограниченного времени для собирания доказательств обвинения и их проверки,
поскольку подозреваемое лицо может скрыться, уничтожить доказательства и т.п. Непродолжительность периода
пребывания лица в качестве подозреваемого тем не менее связана с применением к гражданам наиболее суровых мер
процессуального принуждения. Они способны, несмотря на непродолжительность, причинить существенный вред
лицам, которые в итоге окажутся непричастными к преступлению. Непоправимый ущерб может быть нанесен
доброму имени, деловой репутации личности, ее имущественным правам и т.п. Поэтому привлечение лица в качестве
подозреваемого должно сопровождаться крайне обдуманными, взвешенными решениями органов расследования и
обеспечиваться надлежащими процессуальными гарантиями, исключающими незаконное и необоснованное
ограничение прав человека. Данные гарантии в первую очередь должны быть направлены на определение понятия
«подозреваемый», а также к установлению четких оснований и порядка привлечения граждан в качестве
подозреваемых.
По действующему уголовно-процессуальному законодательству, в том числе и с учетом последних внесенных в
него изменений1 , подозреваемым (ст. 52 УПК РСФСР) признается лицо: «1) лицо, в отношении которого на
основаниях и в порядке, установленных настоящим Кодексом, возбуждено уголовное дело; 2) задержанное по
подозрению в совершении преступления; 3) к которому применена мера пресечения до предъявления обвинения» 2 .
Практически в такой же редакции определены случаи появления в уголовном деле подозреваемого и в проекте нового
УПК РФ, принятом в третьем чтении Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации3 .
В условиях военных организаций государства подозреваемый по расследуемым делам встречается достаточно
редко. Лишь по 9 делам из 221 изученного уголовного дела военнослужащие ставились в положение подозреваемых.
Однако в связи с тем, что в настоящее время подозреваемым признается лицо, в отношении которого возбуждено
уголовное дело, количество подозреваемых увеличится существенным образом среди военнослужащих и лиц,
приравненных к ним по правовому положению. Объясняется это тем, что в условиях армии и флота уголовные дела
возбуждаются по преступлениям, субъектами которых могут выступать только специальные субъекты преступления,
а значит и возбуждению уголовное дело подлежит в отношении конкретного лица.
Действующее законодательство в отношении подозреваемого в отличие от обвиняемого указывает лишь на
процессуальную форму, посредством которой военнослужащий ставится в положение подозреваемого. Как следует из
приведенного содержания ст. 52 УПК РСФСР, таких форм насчитывается три. Все их объединяет то, что, по сути, они
являются мерами процессуального принуждения и свидетельствуют об уголовном преследовании конкретного
гражданина. Однако форма всегда должна быть содержательна. И содержание, в свою очередь, должно
соответствовать форме. Оно в рассматриваемом аспекте должно указывать на то, почему к гражданину возможно
применение мер процессуального принуждения. С учетом этого можно заключить, что содержание заключается в
наличии обоснованного материалами уголовного дела предположения о том, что лицо причастно к совершению
преступления. Именно наличие такого обоснованного вывода позволяет следователю приступить к реализации мер
процессуального принуждения. Указание на это обстоятельство как раз и отсутствует в ст.ст. 52, 122 УПК РСФСР и
поэтому нет возможности дать исчерпывающий ответ на вопрос, кто же является подозреваемым. Не вносит ясности в
этот вопрос и новый УПК РФ.
То, кого фактически законодатель считает подозреваемым, косвенно следует из содержания положений ч. 2 ст. 122
УПК РСФСР, а именно: «При наличии иных данных, дающих основания подозревать лицо в совершении
преступления, оно может быть задержано». Следовательно, задержание возможно только при наличии определенных
фактов, дающих следователю право делать вывод о том, что преступление могло совершить определенное лицо. Как
раз с учетом положений ч. 2 ст. 122 УПК РСФСР Н.А. Козловский предлагает признавать подозреваемым
применительно к п. 3 ч. 1 ст. 52 УПК «лицо, к которому при наличии подозрения применена мера пресечения до
предъявления обвинения»4 .
В юридической литературе учеными предложены различные подходы к определению понятия подозреваемого.
Л.М. Карнеева предлагала признавать подозреваемым «лицо, в отношении которого собраны данные, дающие
основание подозревать его в совершении преступления»5 . По мнению других, подозреваемым может быть гражданин
при наличии самых разнообразных обстоятельств и мер процессуального принуждения 6 . М.С. Строгович указывал на
ошибочность позиции, когда лицо ставится в положение подозреваемого по соображениям одной лишь
целесообразности. Он утверждал, что исходить следует из принципа максимального ограничения круга лиц, которые
могут быть привлечены в качестве подозреваемых7 .
На наш взгляд, определяя понятие подозреваемого, исходить необходимо из следующих посылок. Подозреваемый
появляется по уголовному делу как процессуальная фигура тогда, когда по делу недостаточно проверенных
достоверных доказательств виновности лица в совершении преступления и имеются лишь достоверные фактические
данные, которые дают основание предполагать о причастности гражданина к преступлению. В этом случае можно
утверждать, что у лица, производящего расследование, возникло подозрение — обусловленное достоверными
фактическими данными предположение о лице как о совершившем преступление. Кроме того, исходить необходимо
также из того, что если в условиях дефицита достоверных доказательств виновности в преступлении лицо:
покушается на побег; не имеет определенного места жительства; имеет намерение скрыться от органов расследования;
будет препятствовать установлению истины по делу; будет заниматься преступной деятельностью, то возникает
необходимость применить к нему меры процессуального принуждения для обеспечения надлежащего его поведения.
В противном случае следы преступления могут быть уничтожены, не исключается негативное воздействие на
свидетелей и потерпевших со стороны предполагаемого подозреваемого, он может и скрыться от следствия и суда.
Приведенные факторы должны учитываться в совокупности при формулировании определения подозреваемого.
Иначе, если за основу брать лишь наличие обоснованного подозрения, то, по образному утверждению М.С.
Строговича, «подозреваемые прямо-таки хлынут в производство по уголовным делам»8 .
Если по делу отсутствует необходимость применения к гражданину мер процессуального принуждения, в
максимально короткий срок следует решить вопрос о привлечении его в качестве обвиняемого. Нет никакого смысла
на несколько дней признавать гражданина подозреваемым при отсутствии необходимости в ограничении его прав и
свобод.
Установление четкого порядка привлечения гражданина в качестве подозреваемого является важной гарантией его
прав. Согласно приведенным выше положениям ст. 52 УПК РСФСР гражданин может быть поставлен в положение
подозреваемого путем задержания. При этом составляется протокол задержания. В случае применения меры
пресечения выносится соответствующее постановление. Постановление выносится также при возбуждении
уголовного дела в отношении конкретного лица. Разнообразие процессуальных документов не способствует
улучшению деятельности правоохранительных органов, ведет к усложнению судопроизводства и не отвечает
требованиям закона о том, что наиболее важные решения следователь излагает в постановлении. Кроме того,
разнообразные формы привлечения лица в качестве подозреваемого являются неприемлемыми еще и потому, что
посредством них решаются другие процессуальные вопросы: возбуждение уголовного дела, задержание, применение
мер пресечения. В них не излагается решение следователя о привлечении в качестве подозреваемого — такой вывод
делается только опосредованно. На наш взгляд, в уголовном судопроизводстве не должно быть ситуации, когда какоелибо решение «выводится» из определенного процессуального действия. Поэтому, на наш взгляд, если имеются
основания привлечь гражданина в качестве подозреваемого, это решение должно быть изложено в отдельном
постановлении. Постановление доводилось бы до сведения подозреваемого с разъяснением сущности его
процессуального положения и принадлежащих ему прав9 , копия постановления вручалась бы подозреваемому. Это
способствовало бы обеспечению прав и тех подозреваемых, в отношении которых применена отличная от ареста мера
пресечения — в настоящее время законодательство не содержит каких-либо обязанностей следователя по
обеспечению, например, права таких подозреваемых давать показания по делу.
Таким образом, на наш взгляд, подозреваемым следует признавать лицо, в отношении которого имеется
основанное на достоверных данных предположение о виновности в совершении преступления, изложенное в
постановлении о привлечении в качестве подозреваемого, и в отношении которого возбуждено уголовное дело или
применены мера пресечения или задержание.
Несмотря на расширение процессуальных форм для признания гражданина подозреваемым в следственной
практике сохраняется ситуация, когда фактических подозреваемых или обвиняемых не привлекают в качестве
таковых и производят допросы с постановкой уличающих вопросов. Такое положение было характерным для 90%
изученных нами уголовных дел. Отчасти острота проблемы снята действием положений ст. 51 Конституции РФ.
Однако и при разъяснении положений указанной статьи Конституции РФ следователи ставят уличающие вопросы, по
нескольку раз допрашивая будущих обвиняемых в качестве свидетелей. Военная коллегия Верховного Суда РФ
адекватно реагировала на подобные нарушения путем вынесения частных определений 10 . На наш взгляд, уместным
было бы дополнить ч. 2 ст. 72 УПК пунктом 4 в следующей редакции: «Не могут допрашиваться в качестве
свидетелей: ... 4) лица в целях изобличения их самих или их близких родственников, а также супругов в совершении
преступления»11 . С другой стороны, нельзя исключать возможности дачи показаний указанными лицами по
собственной инициативе.
Обеспечению прав личности служат нормы, устанавливающие период времени, в течение которого гражданин
может находиться в положении подозреваемого (применительно к задержанным и арестованным). В связи с этим
возникает проблема в определении момента, с которого необходимо исчислять указанный срок. Согласно ч. 3 ст. 122
УПК РСФСР лицо может быть задержано на срок не свыше 72 часов, после чего прокурор обязан дать санкцию на
арест либо освободить задержанного.
После задержания орган дознания или следователь обязаны составить протокол задержания и в течение 24 часов
сделать письменное уведомление прокурору о задержании. Из положений УПК РСФСР неясно, с какого момента
вести отсчет указанных 24 часов. Это в определенной степени способствует несвоевременному уведомлению
прокурора о задержании12 . Из толкования норм ст. 122 УПК РСФСР следует, что период, в течение которого
прокурору сообщается о задержании, необходимо исчислять с момента задержания. Время же задержания
определяется не законом, а Положением о порядке кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении
преступления (утверждено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 июля 1976 г.): при задержании по
постановлению о задержании срок задержания начинает исчисляться с момента фактического (физического)
задержания, а в остальных случаях срок задержания начинает исчисляться с момента доставления лица к органу
дознания или к следователю (ст. 3 Положения), которые обязаны незамедлительно решить вопрос с возбуждением
уголовного дела и при наличии оснований применить задержание по подозрению в совершении преступления.
Попытка разрешить данную проблему предпринята в новом УПК РФ, где изложены понятия «задержание
подозреваемого» и «момент фактического задержания». Так, в соответствии с п. 11 ст. 5 УПК РФ «задержание
подозреваемого — мера процессуального принуждения, применяемая органом дознания, дознавателем, следователем
или прокурором на срок не более 48 часов с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении
преступления». «Момент фактического задержания — момент производимого в порядке, установленном настоящим
Кодексом, фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления».
Приведенные нормы нового УПК, безусловно, шаг на пути совершенствования правового положения подозреваемого.
Таким образом, по новому законодательству 48 часов исчислять необходимо со времени фактического задержания.
Однако возникают в связи с этим технические трудности с фиксированием времени задержания; поскольку
применяется уголовно-процессуальное задержание, оно допустимо, если за совершенное деяние возможно назначение
наказания в виде лишения свободы, а значит, необходимо квалифицировать содеянное в случае, когда уголовное дело
не возбуждено; остается открытым вопрос и о том, когда составляется протокол задержания: до возбуждения
уголовного дела или только после возбуждения уголовного дела. И как быть в ситуации, когда задержанному
фактически объявлено об уголовно-процессуальном задержании, а в последующем уголовное дело не было
возбуждено? Изложенное позволяет утверждать, что применение мер уголовно-процессуального принуждения станет
допустимым до возбуждения уголовного дела, что до сих пор считалось существенным нарушением закона. На наш
взгляд, столь ответственное решение — о постановке лица в положение подозреваемого — окончательно должно
приниматься только после возбуждения уголовного дела и с изложением в соответствующем процессуальном
документе (задержание должно обрести надлежащую процессуальную документальную форму). До составления
протокола задержания (постановления о привлечении в качестве подозреваемого) и с момента фактического
задержания лицо с точки зрения уголовно-процессуального законодательства не следует считать подозреваемым, так
как нет соответствующего процессуального документа. Косвенно это следует и из приведенных норм ст. 5 УПК РФ,
где речь идет не о подозреваемом, а о действии (фактическом задержании, задержании подозреваемого), которое
применяется в отношении лица, подозреваемого (т.е. фактически) в совершении преступления или при подозрении в
совершении такового. И наконец согласно п. 2 ч. 1 ст. 46 УПК РФ задержанным является лицо, «которое задержано в
соответствии со статьями 91 и 92 настоящего Кодекса». Нормы же ст. 92 УПК РФ требуют составления протокола о
задержании в срок не более 3 часов с момента доставления к органу дознания, к следователю или прокурору. Таким
образом, законодательно требуется уточнить момент, с которого в деле появляется подозреваемый, а именно
задержанный; как следует из изложенного, четко должны различаться понятия «фактическое задержание» и
юридическое (уголовно-процессуальное задержание), критерии последнего должны быть введены в УПК РФ. Следует
также указать, что протокол о задержании составляется только после возбуждения уголовного дела. При этом
установленные в законодательстве сроки задержания и порядок их исчисления следует признать отвечающими
интересам как органов, ведущих уголовное судопроизводство, так и лиц, подвергаемых задержанию.
Правовое положение задержанного подозреваемого сопровождается в новом УПК значительными гарантиями,
часть из них известна действующему законодательству, однако есть и новые положения. Так, после задержания
(кстати, в законе не указано — после фактического или после составления протокола о задержании) надлежит в
течение 12 часов о произведенном действии сообщить прокурору; допрос подозреваемого должен последовать не
позднее 24 часов с момента фактического задержания (здесь законодатель четко обозначает момент отсчета 24 часов
— с момента фактического задержания); до допроса задержанный имеет право на конфиденциальную встречу с
защитником.
Права подозреваемого, следует заметить, в новом УПК существенно расширены. Кроме отмеченных, следует
назвать такие, как обязательность допроса не позднее 24 часов с момента вынесения постановления о возбуждении
уголовного дела (и здесь возникает техническая проблема определения времени вынесения указанного постановления.
Уместным было бы указать, что допрос должен быть проведен в течение дня, следующего за днем возбуждения
уголовного дела); право подозреваемого участвовать в проводимых следователем по его ходатайству или по
ходатайству защитника следственных действиях; право на получение копий процессуальных документов,
посредством которых лицо поставлено в положение подозреваемого; право отказаться от дачи объяснений и
показаний; право на конфиденциальную встречу с защитником до первого допроса.
При задержании подозреваемого-военнослужащего об этом уведомляется командование воинской части. О
задержании ставится в известность один из близких родственников (при их отсутствии — другой родственник), кроме
случаев, когда в интересах следствия требуется сохранение тайны задержания. Однако это исключение не относится к
задержанию несовершеннолетних.
Встречаются в следственной практике случаи, когда, не желая возбуждать уголовное дело и стремясь до
возбуждения уголовного дела заручиться доказательствами виновности лица в совершении преступления, к
фактически задержанному лицу по подозрению в совершении преступления должностными лицами применяется
административное задержание, а то и — в последующем — мера административного взыскания в виде ареста
(например, за оскорбление должностного лица при задержании, за оказание сопротивления представителю власти и
т.п.). Использование таких мер для решения уголовно-процессуальных вопросов является недопустимым. На борьбу с
такими проявлениями направлен приказ Генерального прокурора РФ, обязывающий прокуроров ежедневно проверять
законность и обоснованность нахождения граждан в изоляторах временного содержания и на гауптвахтах13 .
Согласно ст.ст. 51—53, 62 Дисциплинарного устава Вооруженных Сил РФ к солдатам и матросам, сержантам и
старшинам, проходящим военную службу по призыву или контракту; к прапорщикам и мичманам полномочные
командиры и начальники могут применять арест с содержанием на гауптвахте на срок от 5 до 10 суток соответственно
воинскому званию и порядку прохождения службы.
Как показывают данные дисциплинарной и следственной практики, применение дисциплинарного ареста
допускается как до возбуждения, так и при возбуждении и расследовании уголовного дела. Основанием к этому
служат нормы ст. 29 Устава внутренней службы ВС РФ, согласно которым привлечение к дисциплинарной
ответственности не исключает привлечения к другим видам ответственности, в том числе и уголовной.
Из изученного 221 уголовного дела дисциплинарный арест в ходе расследования дел применялся в 75 случаях, и
каждое из таких дел возбуждалось в отношении конкретного военнослужащего. Тем самым практически по каждому
третьему делу дисциплинарный арест предшествовал применению таких мер пресечения, как арест (обвиняемого) —
по 31 делу и наблюдение командования воинской части — по 44 делам.
Таким образом, до привлечения в качестве обвиняемого военнослужащие по каждому третьему делу подвергались
непроцессуальному принуждению в виде ограничения свободы без предоставления возможностей по защите своих
прав и свобод, так как они не были ни подозреваемыми, ни обвиняемыми.
Более того, по 20% дел, где к обвиняемым применялось наблюдение командования воинской части,
военнослужащие продолжали находиться на гауптвахте, отбывая дисциплинарный арест.
Следует отметить, что по 37 делам (из 221 дела) военнослужащие подвергались повторным арестам «за нарушение
режима на гауптвахте». При этом продолжительность дисциплинарного ареста составила: от 10 до 20 суток — по 2
делам; от 20 до 30 суток — по 12 делам и свыше 30 суток — по 2 делам14 , т.е. по 17% дел (из 221) сроки ареста в
дисциплинарном порядке продлевались без достаточных на то оснований.
Таким образом, можно сделать вывод, что по значительному количеству уголовных дел допускается применение
дисциплинарных мер, ограничивающих личную свободу, при наличии оснований для задействования принуждения
процессуального характера. Обоснованно и законно ли это?
Из ст. 48 Дисциплинарного устава ВС РФ следует, что дисциплинарное взыскание, в том числе и арест,
применяется как мера укрепления дисциплины и воспитания военнослужащих. Дисциплинарный арест, таким
образом, является мерой по реализации дисциплинарной ответственности за совершенный проступок и отличается от
меры пресечения в виде ареста по целям применения. Если он исчерпывает правовое последствие проступка, то мера
пресечения применяется в целях, обозначенных в ст.ст. 89, 90 УПК РСФСР, и лишь создает надлежащие условия для
выполнения задач уголовного судопроизводства.
Из различия в юридической природе дисциплинарного ареста и мер пресечения, а также в порядке и условиях
отбывания дисциплинарного ареста и исполнения меры пресечения в виде заключения под стражу вытекает, что
подмена процессуальных мер принуждения дисциплинарным арестом противоречит закону и недопустима.
В связи с этим справедливо отмечено А.С. Кобликовым, что подмена процессуальных мер принуждения
дисциплинарными влечет ущемление в правах подозреваемого, поскольку гражданин не признается подозреваемым и
не наделяется правами участника процесса15 .
Применение дисциплинарного ареста и его продление по возбужденному делу ставит военнослужащих в неравное
правовое положение с гражданскими лицами, а также ведет к неравенству между различными категориями
военнослужащих. Так, согласно ст.ст. 69 и 70 Дисциплинарного устава ВС РФ арест не может быть наложен на
офицеров.
Предупреждению необоснованного применения в отношении военнослужащих дисциплинарного ареста, подмены
им мер процессуального принуждения при производстве по делу могло бы способствовать следующее: предусмотреть
в ст. 100 УПК РСФСР (и в новом УПК РФ) норму о том, что при производстве по уголовному делу не допускается
применение дисциплинарного ареста, если имеются основания для применения в отношении военнослужащих мер
процессуального принуждения в виде задержания или одной из мер пресечения. В случае возбуждения уголовного
дела в отношении военнослужащего, отбывающего дисциплинарный арест, продление его по каким-либо основаниям
не допускается.
Такое же правило следовало бы предусмотреть в приложении № 14 («О гауптвахте») к Уставу гарнизонной и
караульной служб ВС РФ. Кроме того, в целях предупреждения длительных сроков дисциплинарных арестов,
особенно по проступкам, по которым должны приниматься решения в порядке ст.ст. 108, 109 УПК РСФСР, в
названном приложении было бы уместным предусмотреть правило об обязательном уведомлении прокурора о случаях
продления времени пребывания на гауптвахте арестованного.
Дальнейшее совершенствование норм, связанных с обеспечением прав и законных интересов граждан при
задержании и заключении под стражу в соответствии с нормами международного права 16 и положениями Концепции
судебной реформы в РФ17 , частично реализованными в отечественном законодательстве, заключается в
установлении судебных гарантий при применении указанных мер.
Так, в соответствии с ч. 2 ст. 22 Конституции РФ «арест, заключение под стражу и содержание под стражей
допускается только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на
срок более 48 часов»18 .
Осуществление ареста только по судебному решению в условиях военных организаций государства осложнено
тем, что военные суды зачастую обслуживают территорию, значительную по размерам. Поэтому может возникнуть
ситуация, когда при расследовании дела в частях, находящихся на значительном удалении от военного суда, получить
судебное решение военного суда о заключении под стражу военнослужащего в 48 часов не представляется
возможным. Та же проблема возникает и тогда, когда задержание военнослужащего произведут органы внутренних
дел: передача дела в органы военной прокуратуры или поиск военного суда в целях получения разрешения на арест
может занять более 48 часов, что повлечет нарушение прав подозреваемого, а также отрицательно скажется на
раскрытии преступления и закреплении доказательств. Поэтому, на наш взгляд, должна быть предусмотрена
возможность принятия решения об аресте военнослужащего не только военным, но и районным судом.
Существенной гарантией прав подозреваемого является право на формальную защиту, т. е. право пользоваться
услугами защитника. Новый УПК РФ на досудебных стадиях допускает участие в качестве защитников только
адвокатов (ч. 2 ст. 49 УПК РФ). Применительно к подозреваемому защитник допускается к участию в деле с момента:
возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица; фактического задержания лица, подозреваемого в
совершении преступления, в случаях, предусмотренных ст.ст. 91 и 92 УПК РФ, или применения в соответствии со ст.
100 УПК РФ меры пресечения в виде заключения под стражу; объявления лицу, подозреваемому в совершении
преступления, постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы; начала осуществления иных мер
процессуального принуждения или иных процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица,
подозреваемого в совершении преступления (в последнем случае имеется в виду подозреваемый, в отношении
которого применена любая отличная от ареста мера пресечения). Ст. 51 УПК РФ предусматривает случаи
обязательного участия защитника на стороне подозреваемого. Они фактически не претерпели изменений по
сравнению со случаями, указанными в действующем УПК. Вместе с тем предусмотрено обязательное участие
защитника, если лицо обвиняется в совершении преступлений, за которые возможно назначение наказания в виде
лишения свободы на срок свыше пятнадцати лет, пожизненного лишения свободы или смертной казни, т.е. в данных
ситуациях обязательно участие защитника на стороне обвиняемого, что выглядит недостаточно последовательным
решением. И подозреваемому должно быть гарантировано обязательное участие в деле защитника по таким делам,
поскольку в первые дни появления в деле подозреваемого во многом выполняется комплекс следственных действий,
гарантирующих, например, в будущем доказанность обвинения, т. е. эти действия для подозреваемого могут иметь
существенные последствия и поэтому на его стороне предпочтительно участие в обязательном порядке защитника.
Изоляция подозреваемого от общества даже на непродолжительное время ограничивает его в возможности
реализовать свои права, а также исполнить определенные обязанности. Это касается случаев, когда у подозреваемого
имеются несовершеннолетние дети или лица, находящиеся на его попечении, могущие остаться безнадзорными. Без
присмотра может остаться и частная собственность.
В таких случаях ст. 98 УПК РСФСР предусматривает обязанность органов расследования принять меры по
недопущению оставления без присмотра несовершеннолетних детей. Такое же правило следовало бы предусмотреть и
в отношении других лиц, находящихся на попечении (иждивении) подозреваемого (обвиняемого) и требующих
определенного ухода и присмотра.
Закон предписывает выполнение действий по обеспечению сохранности имущества подозреваемого
(обвиняемого). Однако текст ст. 98 УПК РСФСР предусматривает принятие указанных мер лишь в отношении лица,
заключенного под стражу. Но и при непродолжительном отсутствии лица с близкими ему людьми или имуществом
может произойти непоправимое. Поэтому при необходимости меры по обеспечению надлежащего присмотра за
близкими подозреваемого и сохранности его имущества должны осуществляться и в отношении задержанного.
В настоящее время расширены возможности военнослужащих, проходящих военную службу по призыву, иметь по
месту службы личное имущество. Следователи должны это учитывать и направлять командиру части уведомление о
заключении военнослужащего под стражу (или о задержании, что предусмотрено новым УПК РФ). В нем можно было
бы указать на то, что при наличии в части имущества арестованного (задержанного) командир части должен принять
меры по обеспечению его сохранности.
Недостаточно в законе уделяется внимания обязанностям подозреваемого. Благодаря их процессуальному
закреплению следователю будет ясно, чего он вправе требовать от подозреваемого, а главное, подозреваемый с
момента признания его таковым будет иметь представление о границах своего дозволенного поведения.
Надлежащее правовое регулирование правового положения подозреваемого, и неукоснительное соблюдение его
прав и свобод и совершенствование его процессуальных гарантий способствует законному и обоснованному
привлечению лица к уголовной ответственности. Несмотря на принятие нового УПК РФ, некоторые аспекты
правового статуса подозреваемого требуют дополнительной проработки, критической оценки и более точного
законодательного решения, позволяющего правоприменителю однозначно их толковать и использовать
соответствующие нормы при производстве по уголовному делу.
________________________________________________
1 См.: Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской
Федерации в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод» от 20 марта 2001 г. № 26 //
Российская газета. — 2001. — 23 марта.
2 О проблемах, связанных с определением понятия подозреваемого см.: Карнеева Л.М. Подозреваемый в
советском уголовном процессе // Соц. законность. — 1959. — № 4. — С. 33; Бекешко С.П., Матвиенко Е.А.
Подозреваемый в советском уголовном процессе. — Минск, 1969. — С. 43—49; Козловский Н.А. Подозрение в
советском уголовном процессе // Актуальные проблемы советского уголовного процесса. — Свердловск: СЮИ, 1987.
— С. 56; Якубович Н.А. Укрепление процессуального статуса подозреваемого — важная гарантия реализации
конституционных принципов права на защиту и неприкосновенности личности // Охрана прав граждан в уголовном
судопроизводстве. — М.: ВНИИПУЗП, 1989. — С. 33—34; Михайленко А.Р. Теоретическая модель
«Уголовно-процессуальное законодательство Союза ССР и РСФСР» нуждается в уточнениях и совершенствовании //
Совершенствование уголовно-процессуального законодательства. — М.: МЮИ, 1991. — С. 18; Кокорев Л.Д.
Участники уголовного процесса // Проблемы кодификации уголовно-процессуального права. — М., 1987. — С. 40;
Ефанова В.А., Кузнецов Н.П. Правовая защита личности в стадии возбуждения уголовного дела // Актуальные
проблемы правовой защиты личности в уголовном судопроизводстве. — Ярославль: ЯГУ, 1990. — С. 181; Строгович
М.С. О подозреваемом // Соц. законность. — 1961. — № 2. — С. 37 и др.
3 Далее по тексту под УПК РСФСР имеется в виду действующий Уголовно-процессуальный кодекс, а под УПК РФ
— принятый Государственной Думой Российской Федерации новый уголовно-процессуальный закон России.
4 Козловский Н.А. Подозрение в советском уголовном процессе // Актуальные проблемы советского уголовного
процесса. — Свердловск: СЮИ, 1987. — С. 56; аналогичной позиции придерживается и Н.А. Якубович, см.: Указ. соч.
5 Карнеева Л.М. Подозреваемый в советском уголовном процессе // Соц. законность. — 1959. — № 4. — С. 33.
6 См.: Бекешко С.П., Матвиенко Е.А. Указ. соч.
7 См.: Строгович М.С. Указ. соч.
8 Строгович М.С. Указ. соч. — С. 37.
9 Актом, ставящим лицо в положение подозреваемого, Л.М. Карнеева предлагала считать постановление о
возбуждении уголовного дела по преступлениям, связанным с действиями уже известного лица; протокол задержания;
постановление о применении меры пресечения; протокол допроса, из содержания которого видно, что
допрашиваемому задавались вопросы для получения объяснений по поводу его личной деятельности в связи с
расследуемым преступлением, см.: Карнеева Л.М. Указ. соч. — С. 33; по мнению Бекешко С. и Матвиенко Е., лицо
можно было бы поставить в положение подозреваемого путем вызова на допрос, см.: Бекешко С.П., Матвиенко Е.А.
Указ. соч. — С. 36. О необходимости привлечения лица в качестве подозреваемого путем вынесения
соответствующего постановления указывается в ст. 4 Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию
или заключению в какой бы то ни было форме, см.: Сов. юстиция. — 1992. — № 6. — С. 20—22.
10 См., например: Определение Военной коллегии ВС СССР по уголовному делу в отношении Смольникова В.В. //
Бюллетень Военной коллегии Верховного Суда СССР. — 1980. — № 3 (106). — С. 72—74.
11 С. Квелидзе высказано предложение дополнить ст. 72 УПК следующим содержанием: «Свидетель не может
быть принуждаем к даче показаний, в той или иной степени направленных на изобличение его самого в совершении
преступления», см.: Квелидзе С. К совершенствованию уголовно-процессуального законодательства // Сов. юстиция.
— 1990. — № 7. — С. 27. Если быть последовательным в отношении гарантии свидетельского иммунитета, то нельзя
не только принуждать, но и вообще допрашивать свидетеля в целях изобличения его же в совершении преступления.
12 По данным Б.А. Денежкина, 33,6% уведомлений о задержании направляются прокурору более чем в 24 часа,
см.: Денежкин Б.А. Подозреваемый в советском уголовном процессе. — Саратов, 1982. — С. 77. // Цит. по: Петрухин
И.Л. Неприкосновенность личности и принуждение в уголовном процессе. — М.: Наука, 1989. — С. 85.
13 См.: Приказ Генерального прокурора РФ «Об организации прокурорского надзора за предварительным
следствием и дознанием» от 18 июня 1997 г. № 31.
14 Согласно приложению № 14 к Уставу гарнизонной и караульной служб ВС РФ «О гауптвахте» срок
непрерывного нахождения на гауптвахте под арестом ограничен 20 и 10 сутками (для проходящих службу по
контракту).
15 См.: Кобликов А.С. Процессуальные меры предупреждения преступлений. — М.: ВПА, 1974. — С. 27.
16 См.: Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было
форме, ст. 11 // Сов. юстиция. — 1992. — № 6. — С. 20—22.
17 См.: Концепция судебной реформы… — С. 91—92. По этому же поводу см.: Петрухин И.Л. Судебная власть и
расследование преступлений // Гос. и право. — 1993. — № 7. — С. 84.
18 Согласно п. 6 разд. 2 Конституции РФ «до приведения уголовно-процессуального законодательства Российской
Федерации в соответствие с положениями настоящей Конституции сохраняется прежний порядок ареста, содержания
под стражей и задержания…».