РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЦЕНТРЫ СИЛЫ И УСТАНОВЛЕНИЕ НОВОГО МИРОВОГО ПОРЯДКА Ж.Б. Абдикадырова

РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЦЕНТРЫ СИЛЫ И УСТАНОВЛЕНИЕ НОВОГО
МИРОВОГО ПОРЯДКА
Ж.Б. Абдикадырова
г. Алматы
Крушение биполярной системы и окончание холодной войны привели к
изменениям в мировой политике не только на глобальном, но и на
региональном уровне. Если раньше любая региональная система
международных отношений была ареной конфронтации двух сверхдержав, то с
коллапсом Советского Союза, появились своеобразные «региональные
вакуумы», которые стремятся занять формирующиеся региональные центры
силы. Сегодня эти региональные центры силы претендует на особую роль в
региональном масштабе, предъявляют претензии на более активную и
заметную внешнеполитическую деятельность. На современном историческом
этапе поменялась привычная схема межгосударственных отношений в
регионах, актуальность приобретает изучение региональных центров силы с
позиции их центросиловой динамики.
В условиях формирования нового мирового порядка также произошла
переоценка самой силы. Так, по мнению Г. Киссинджера, экономическая
жизнеспособность станет также важным элементом национальной мощи, как
прежде военная сила. Могущество будет складываться из сочетания
политических, военных и экономических факторов [1, с. 3].
Первостепенной задачей является определение роли и места
региональных центров силы в системе международных отношений в контексте
формирования нового мирового порядка. Для этого немаловажно сделать
общий анализ характеристики силы и центросиловых параметров государства,
претендующего на роль регионального центра силы.
Парадигма силовых характеристик регионального центра силы сводится к
следующим общепринятым параметрам: 1) политический потенциал (степень
политической мощи и способность влиять на ход региональных и глобальных
процессов); 2) экономический потенциал (количественные и качественные
параметры собственно экономики и степень ее проникновения в глобальные
рыночные структуры); 3) военная сила (военно-стратегический потенциал и
способность решать военные задачи); 4) культурно-идеологический потенциал
(социально-политическая и психологическая устойчивость нации, степень
развития ее культуры и духовности и прочее).
В политологических кругах феномен региональный «центр силы» имеет
два определения – широкое и узкое. Первое из них заключается в том, что
стране, претендующей на статус регионального центра силы, необходимо иметь
центросиловые параметры во всех сферах – военно-стратегической,
экономической, политической и культурной. А согласно второй дефиниции
государство может быть признано региональным центром силы, обладая лишь
одним из этих важных параметров. Действительно, на всемирной карте нет ни
одного государства, отвечающего всем требованиям первого определения. Ведь
даже Соединенные Штаты Америки, вышедшие победителями в холодной
войне, были бессильны перед шокировавшими всю планету террористическими
актами 11 сентября 2001 года. Тогда пошатнулась их вера во всемогущество, а
главное, ушла спесь, что можно без собственных потерь позиционировать себя
мировыми жандармами и блюстителями людских свобод и вселенской
демократии. Если еще в прошлом веке государства опирались лишь на военную
силу, то в нынешних реалиях растущей взаимозависимости все более
возрастает роль и такого фактора, как экономическая мощь страны. Даже один
лишь культурно-идеологический потенциал страны может вывести его народ на
авансцену мировой политики в качестве цивилизационной модели подражания
и породить массы последователей его ценностей по всему миру.
Так, появилась другая сила. В этой связи профессор Гарвардского
университета Джозеф Най ввел в научный оборот понятие «твердая сила»
(«hard power»), к которой относятся сами вооруженные силы, и «мягкая сила»
(«soft power»), которая включает в себя динамизм экономики, профессионализм
дипломатии, социальную ориентированность общества на восприятие новой
информации, универсальность культурно-идеологических ценностей и прочее
[2]. То есть мягкая сила – это форма политической власти, способность
добиваться желаемых результатов на основе добровольного участия, симпатии
и привлекательности, в отличие от «жесткой силы», которая подразумевает
принуждение.
Не имея военной мощи, равной по количественно-качественным
показателям к военной мощи глобальных держав, региональные центры силы
нашли пути влияния на соседние государства региона путем экономического
доминирования, распространения культурно-цивилизационных, религиозных и
идеологических установок. Все больше становясь центрами притяжения
политических процессов, локомотивами экономических интеграционных
образований, идейными вдохновителями движений и течений в политической
культуре, они сумели найти свое место в системе региональных
международных отношений и оттеснить из них ранее полновластных мировых
сверхдержав. В этом и определяется особая роль региональных центров силы в
процессе установления нового мирового порядка.
Очевидно, формирование региональных центров силы привносит
определенную «мягкость» в процесс установления нового мирового порядка,
позволит избежать единоличного верховенства одной или нескольких
гипердержав в регионах. Более того решение политико-дипломатических,
социально-экономических, правовых и экологических проблем в различных
регионах мира немыслимо без активного участия самих региональных центров
силы, а потому будущее регионов мира зависит от их взвешенной и
сбалансированной политики.
Использованные источники:
1. Азия: роль ключевых стран в международных отношениях в 1990-е
годы. М.: Институт Востоковедения РАН, Международная Ассоциация «За
диалог и сотрудничество в АТР», 1995. 289 с.
2. Joseph S. Nye. Soft power: The means to success in world politics. New
York: Public Affairs. 2005. 208 p.