«Он верил в Бога, в тяжкий земной долг и в... Пусть меня ругают, и после моей смерти еще будут ругать,
реклама
«Он верил в Бога, в тяжкий земной долг и в высшую справедливость» Пусть меня ругают, и после моей смерти еще будут ругать, но, может быть, наступит тот день, наконец, когда и добром помянут. (Из письма Александра III К. П. Победоносцеву) 20 октября (старый стиль) 1894 года скончался один из самых выдающихся русских монархов – Император Александр III. За свое недолгое, длившееся всего лишь 13 лет царствование, он сумел сделать для России очень многое – остановить революцию, укрепить самодержавие, исправить недостатки либеральных реформ 1860-1870-х гг., высоко поднять русское имя во всех сферах государственной и общественной жизни, укрепить армию и воссоздать Черноморский флот, поднять уровень материального благосостояния простого народа… Император Александр III был единственным русским самодержцем, в царствование которого не было ни одной войны, за что заслужил от народа почетное и уважительное прозвание «Царь-Миротворец» – ведь столь необходимый стране мир не был счастливой случайностью, а являлся плодом мудрой политики и напряженной деятельности Императора, оберегавшего Россию и Европу от кровопролития. Александр III подарил России почти четверть века мира, благополучия и государственного величия, державшихся еще целых 10 лет после его преждевременной кончины. О высоко поднял международный престиж России и не пролил при этом ни капли русской крови. Всей своей внешностью напоминая былинного русского богатыря, Император Александр III явил собой идеальный тип русского самодержца. Известный публицист И.И.Колышко, характеризуя Императора, справедливо замечал: «Личность Александра III настолько скульптурна, что исключается возможность крупных ошибок даже при схематическом ее очертании». В связи с этим, в рамках данного небольшого очерка не будем перечислять всех деяний и заслуг Царя-Миротворца, а дадим слово некоторым его современникам. Публицист С.А.Андреевский, далеко не сочувствовавший внутренней политике Императора Александра III, тем не менее, так отзывался о нем: «Он был молчалив, честен и тверд. Его любимым аргументом во всех случаях был закон». Критикуя Императора за его охранительный курс, Андреевский в целом довольно справедливо писал: «Это был Царь-гувернер, Царь-опекун, Царь-ключник, который прятал под замок все вольности. Он смотрел на своих подданных, как на неразумных, расшалившихся детей. Он задумал напечатать для них твердые правила благонравного поведения и водворить порядок. Он сознавал в себе достаточную для этого силу, потому что сам он был насквозь пропитан непоколебимым уважением к долгу... (…) Никто не знал, какая крепкая религия сидела в этом человеке, как твердо и грустно смотрел он на обязанности жизни. Он видел вокруг себя кровопролитие и хищения... Он напомнил простые заповеди Божии: "не убий", "не укради", "не прелюбы сотвори". Он сам для себя понимал спокойствие и то условное счастье, какого можно достигнуть на земле только при исполнении этих заповедей. И все, что было пригодно для водворения таких идеалов жизни, он "признал за благо". Вдохновленная сильной внутренней верой его система стала понемногу прививаться. Он притушил всякие порывы к опьяняющей, но пагубной, по его понятиям, новизне. Он вытащил из архива старые заветы. Поменьше речей и суеты – побольше тишины и порядка. Кто провинился, тот непременно должен быть наказан». «Страшно было вступление его на Царство, – вспоминал в свою очередь обер-прокурор Св. Синода К.П.Победоносцев. – Он воссел на престол отцов своих, орошенный слезами, поникнув главою, посреди ужаса народного, посреди шипящей злобы и крамолы. Но тихий свет, горевший в душе его со смирением, с покорностью воле Промысла и долгу, рассеял скопившиеся туманы, и он воспрянул оживить надежды народа. Когда являлся он народу, редко слышалась речь его, но взоры его были красноречивее речей, ибо привлекали к себе душу народную – в них сказывалась сама тихая и глубокая и ласковая народная душа, и в голосе его звучали сладостные и ободряющие сочувствия. Не видели его господственного величия в делах победы и военной славы, но видели и чувствовали, как отзывается в душе его всякое горе человеческое и всякая нужда, как болит она и отвращается от крови, вражды, лжи и насилия. Таков, сам собою, вырос образ его пред народом, пред всей Европой и пред целым светом, привлекая к нему сердца и безмолвно проповедуя благословение мира и правды». «Напрасно лица, не знавшие Императора Александра III, рисуют Его, как человека реакционного, как человека жесткого, как человека ограниченного и тупого, – писал мало к кому относившийся хорошо С.Ю.Витте. – Император Александр III обладал благороднейшим, – это мало сказать благороднейшим, – Он обладал именно царским сердцем». «У Императора Александра III было совершенно выдающееся благородство и чистота сердца, чистота нравов и помышлений, – продолжал Витте. – Как семьянин - это был образцовый семьянин; как начальник и хозяин – это был образцовый начальник и образцовый хозяин. У него никогда слово не расходилось с делом. Он мог относительно того, в чем он был не уверен – не высказать, смолчать, ожидать; но если что-нибудь он сказал, то на его слово можно было рассчитывать, как на каменную гору». Даже недоброжелатели Императора не находили в его жизни что-либо недостойного. Уже упоминавшийся выше Колышко, критиковавший Царя за «юдофобию», не мог не признать нравственную чистоту Александра III. «В истории Романовых, да и всех европейских династий, не было примера столь чистого и прочного брачного союза, – писал он о браке Александра III и Марии Федоровны. – Женившись, Александр III стал однолюбом, и все сплетни об его супружеских неверностях лишены малейшего основания». Во внешней политике, продолжал Колышко, Император одним своим окриком «Руки прочь» удержал Германию от нападения на Францию, «и таким же окриком, подчеркнутым ударом кулака по столу, Александр III остановил и вожделения Англии в Афганистане». А когда министр иностранных дел Н.К.Гирс «в шхерах, где Царь удил рыбу, доложил ему однажды, что Европа в ожидании решения России волнуется, Царь, нанизывая червяка на удочку, проворчал: "Когда русский Царь удит рыбу, Европа может подождать"». «У Александра III была почти мужицкая сметка, и он проявлял ее каждый раз, когда приходилось защищать русскую вотчину от иноземных поползновений. Александр III и впрямь был "миротворец"», – заключал публицист. «В иностранной политике Александр III придерживался той же заповеди "не убий", – писал в свою очередь Андреевский. – Он всем желал мирной, скромной, уравновешенной жизни. На все дипломатические лукавства он отмалчивался, прекрасно сознавая, что за его спиной полтораста миллионов воинов. Этот массивный и настойчивый человек как бы держал в своих руках ватерпас, по которому ясно видел, как нужно сглаживать и принижать до линии горизонта всякие проявления беспокойства, волнения, задора и страсти, как внутри государства, так и вне его. И его загадочная неповоротливость производила впечатление страшной силы. А теперь, после его кончины, сделалось совершенно ясным, на каком именно якоре он укреплялся против всякий бури. Он верил в Бога, в тяжкий земной долг и в высшую справедливость». При этом, справедливо замечал Витте, Император Александр III добился мира для России и Европы «не уступками, а справедливою и непоколебимою твердостью», он «умел внушить заграницею уверенность, с одной стороны, в том, что он не поступит несправедливо по отношению к кому бы то ни было, не пожелает никаких захватов; все были покойны, что он не затеет никакой авантюры. Его царствование не нуждалось в лаврах; у него не было самолюбия правителей, желающих побед посредством горя своих подданных для того, чтобы украсить страницы своего царствования. Но об Императоре Александр III все знали, что, не желая никаких завоеваний, приобретений, никаких военных лавров – Император никогда, ни в каком случае не поступится честью и достоинством вверенной Ему Богом России». Смерть 49-летнего Императора, богатырский вид которого не давал поводов думать о его преждевременной кончине, потряс современников. Рассказывая о кончине Императора, Андреевский писал: «Он умирал в полном сознании, окруженный столпившейся семьей. Он принимал причастие в самый день кончины, после трех суток кровохарканья, — значит он ясно видел, что все это делается ввиду его кончины. Что же? Тяготился он этой красноречивой обстановкой смертной казни? Нисколько. Он выдержал агонию, сидя в кресле. Он так простодушно верил в будущую жизнь, что, задыхаясь, молился шепотом в присутствии о. Иоанна (Кронштадтского) и сказал жене, сидевшей близ него на скамеечке: "Чувствую конец. Будь покойна. Я совершенно покоен". И вдруг, откинувшись назад, — умер. (…) Впоследствии [доктор] Лейден, возвратившись в Берлин, всем рассказывал, что Александр III смело смотрел смерти в глаза и умер настоящим героем, "как следует мужчине"...» «Мы все помним то время, когда Император Александр III умирал в Ялте, и ближайшие месяцы после этого, когда вдруг вся Европа почувствовала, что уходит сила, которая держала своей нравственной фигурой Европу в мирном и спокойном положении; только тогда всё сознали ту громадную роль, которую играл этот Император в международном мировом отношении», – вспоминал Витте. Как сообщает известный историк Церкви Н.Д.Тальберг, собравший высказывания современников на кончину Александра III, смерть Императора вызвала отзвук во всем мире. Председатель французского сената Шальмель-Лакур в своей речи отмечал, что русский народ переживает «скорбь утраты властителя, безмерно преданного его будущему, его величию, его безопасности; русская нация под справедливой и миролюбивой властью своего Императора пользовалась безопасностью, этим высшим благом общества и орудием истинного величия». «Мы видим в нем нечто беспримерное, – продолжал французский сенатор. – За последние дни, когда наука, отказалась спасти Императора и когда он все еще был жив, вся Европа занималась оценкой его деятельности и как человека и как Государя – и не оказалось ничего, что не делало бы чести его прямоте, уму, честности, твердости в решениях, высоте духа, где не было ничего запутанного, где все сводилось к величию России, при посредстве мира, к горячему и неуклонному желанию предотвратить войну». Французский министр иностранных дел Эмиль Флуранс был убежден, что «Александр III был истинным Русским Царем, какого до него Россия давно уже не видела. Конечно, все Романовы были преданы интересам и величию своего народа. Но, побуждаемые желанием дать своему народу западноевропейскую культуру, они искали идеалов вне России – то во Франции, то в Германии, то в Англии и Швеции. Император Александр III пожелал, чтобы Россия была Россией, чтобы она, прежде всего, была русскою, и сам он подавал тому лучшие примеры. Он явил собою идеальный тип истинно русского человека». Французский академик Анатоль Леруа-Болье в свою очередь писал: «История назовет его истинно русским Царем... Да, он был вполне русским и любил это показать. Невзирая на высокое занимаемое им положение, простой русский крестьянин видел в нем плоть и кровь своего народа. В этом смысле память о нем навеки сохранится среди русского народа, видевшего в своем Царе легендарного героя своего». В Великобритании лорд Розбери в речи, посвященной Царю-Миротворцу, сказал: «Правда и мир были его лозунгом. Император не был Цезарем, ни Наполеоном. Но если мир может гордиться не менее великими победами, чем война, то бесспорно, что Русский Император будет пользоваться такою же славою, какая выпала на долю Цезаря и Наполеона. Все единогласно утверждают, что его личность и характер обеспечивали Европе мир». А далекий от симпатий к России маркиз Сольсбери, вынужден был признать: «Александр III много раз спасал Европу от ужасов войны. По его деяниям должны учиться государи Европы, как управлять своими народами». Историк В.О.Ключевский, комментируя эти отклики иностранцев, замечал: «Прошло 13 лет Царствования Императора Александра III, и чем торопливее рука смерти спешила закрыть его глаза, тем шире и изумленнее раскрывались глаза Европы на мировое значение этого недолгого Царствования. Наконец и камни возопияли, органы общественного мнения Европы заговорили о России правду и заговорили тем искреннее, чем непривычнее для них было говорить это. Оказалось, по их признаниям, что европейская цивилизация недостаточно и неосторожно обеспечила себе мирное развитие. Европейская цивилизация поместилась на пороховом погребе. Горящий фитиль не раз с разных сторон приближался к этому опасному оборонительному складу, и каждый раз заботливая и терпеливая рука Русского Царя тихо и осторожно отводила его... Европа признала, что Царь русского народа был и Государем международного мира, и этим признанием подтвердила историческое призвание России, ибо в России, по ее политической организации, в воле Царя выражается мысль его народа, и воля народа становится мыслью его Царя. Европа признала, что страна, которую она считала угрозой своей цивилизации, стояла и стоит на ее страже, понимает, ценит и оберегает ее основы не хуже ее творцов, она признала Россию органически необходимой частью своего культурного состава, кровным, природным членом семьи своих народов... Наука отведет Императору Александру III подобающее место не только в истории России и всей Европы, но и в русской историографии, скажет, что он одержал победу в области, где всего труднее достаются эти победы, победил предрассудок народов и этим содействовал их сближению, покорил общественную совесть во имя мира и правды, увеличил количество добра в нравственном обороте человечества, ободрил и приподнял русскую историческую мысль, русское национальное самосознание, и сделал все это так тихо и молчаливо, что только теперь, когда его уже нет, Европа поняла, чем он был для нее». Закончим этот небольшой очерк стихотворением известной в начале XX в. поэтессы Лидии Кологривовой, написанным в 1909 г. к открытию памятника Императору Александру III. Не шумом громких битв, не пролитою кровью Он память вечную народа заслужил, А тем, что Русь любил великою любовью И сердце Царское с ней воедино слил. За честь родной земли всю жизнь стоя дозором Себе он не искал ни лавров, ни наград, Булатом не бряцал, но пред спокойным взором Смущался хитрый враг и отступал назад. Встревоженным страстям неся успокоенье Крамольную борьбу Он в крае прекратил, И отдых дал ему в безбурном обновленьи, И дал ему расцвет в сознаньи мирных сил. Промчались кратким сном года Его державы, От суетной земли ушел Он в лучший мир, Запечатлев на век свой облик величавый Тем, что принес Руси не меч, а светлый мир. Подготовил д.и.н. Андрей ИВАНОВ Публикуется по: www.ruskline.ru http://ruskline.ru/news_rl/2013/11/02/on_veril_v_boga_v_tyazhkij_zemnoj_dolg_i_v_vysshuyu _spravedlivost/
