Нации и национализм / Б

Нации и национализм / Б.Андерсон, О.Бауэр, М.Хрох и др.; Пер. с англ. и нем.
Л.Е.Переяславцевой, М.С.Панина, М.Б.Гнедовского. - М.: Праксис, 2002. - 416 с. (Серия «Новая наука политики»)
Еще не так давно полки наших книжных магазинов, увы, не радовали обилием
литературы, посвященной проблемам наций и национализма. Сейчас ситуация изменилась к
лучшему, и хотя перечень русских изданий на фоне подъема интереса к этой теме в мировой
науке выглядит довольно бледно, все же в последние годы было написано, переведено или
прореферировано изрядное количество книг и статей о национализме. Если бы не проблемы
с комплектованием библиотек, то на основе этих изданий, пожалуй, уже можно было бы
составить компактный, но вполне информативный силлабус для учебного курса. Поэтому
русский перевод сборника, шесть лет назад опубликованного в рамках программы
Центрально-Европейского Университета «Books for Civil Society», едва ли можно считать
большим научным событием - скорее, хорошим дополнением к вышеупомянутому
силлабусу.
Сборник включает в себя статьи и фрагменты работ известных специалистов,
подобранные таким образом, чтобы в совокупности они могли составить нечто вроде карты,
помогающей сориентироваться «на местности» междисциплинарных исследований наций и
национализма (английское название книги - «Mapping Nationalism»). В общий «атлас» вошли
классические тексты лорда Актона и О.Бауэра; однако в основном он составлен из статей,
написанных непосредственно после падения коммунистических режимов в Центральной и
Восточной Европе и распада СССР, в промежутке между 1992 и 1996 г. Все эти тексты ранее
уже были опубликованы (некоторые - в том числе и по-русски); большинство из них
известно специалистам. Вместе с тем, перед нами не хрестоматия, составленная с
дидактическими целями, а именно наброски гипотетической карты, отражающей тот
теоретический багаж, с которым наука подошла к новой эре «пробуждения» казалось бы
благополучно «засыпавшего» национализма. Собранные под одной обложкой, эти тексты не только хороший ориентир для тех, кто начинает знакомство с темой, но и повод для
методологических размышлений тем, кто, возможно, уже наметил для себя пути ее изучения.
Современные исследования национализма отличаются многообразием подходов. И
дело даже не в междисциплинарности (хотя свою лепту в изучение данного явления вносят и
историки, и социологи, и политологи, и филологи, и философы). Дело прежде всего в
многомерности того, что называют национализмом. В англоязычной научной литературе
этот термин используется преимущественно нейтрально и указывает на несколько
взаимосвязанных, но несводимых друг к другу явлений. Им соответствует то, что Дж.Бройи в
статье «Подходы к исследованию национализма» называет тремя областями
исследовательских интересов: национализм как доктрина, как чувство (национальное
сознание) и как политика. Во-первых, национализм, несомненно, можно рассматривать как
доктрину, как «изм» - в таком случае объектом изучения должно быть развитие
соответствующих идей. Во-вторых, исследовательский интерес может быть сосредоточен на
массовых формах «национального сознания», на процессах формирования и
распространения чувства национальной идентичности у широких слоев населения. Наконец,
в-третьих, национализм выступает как политическое движение, преследующее
специфические цели и апеллирующее к определенным ценностям. Дополнительные
сложности неизбежно возникают с описанием содержания национализма (т.е. определением
того, что представляют собой положения националистических доктрин, цели
соответствующих политических движений или ценности, ассоциирующиеся с
национальными чувствами). Проблема заключается в том, что идеологи национализма поразному интерпретируют «идею нации» (последняя может рассматриваться и как объект
субъективной приверженности, являющейся результатом выбора - и как общность,
формирующаяся независимо от воли ее членов); политики выдвигают во имя этой идеи
самые разные требования (от политического самоопределения или культурной автономии до
ужесточения законов об иммиграции); чувство национальной идентичности может
проявляться с разной степенью интенсивности и выражаться как позитивно
(респектабельный патриотизм), так и в форме антагонизма (шовинизм и ксенофобия).
Все это - не просто разные грани одного явления. Признавая, что национализм - это и
доктрина, и политика, и «чувство», мы должны ориентироваться на изучение трех разных,
хотя и взаимообусловленных процессов. С одной стороны, политические движения нередко
легитимируют себя ссылками на массовые национальные чувства и при этом опираются на
те или иные доктрины; последние, в свою очередь, претендуют на ведущую роль и в
«пробуждении» национального сознания, и в формулировке политических задач нации. С
другой же стороны, как справедливо указывает Бройи, апелляция политиков и идеологов к
развивающемуся чувству национальной идентичности на практике скорее является
стремлением выдать желаемое за действительное, а возникновение национальных чувств
обусловливается куда более сложным комплексом перемен, чем распространение доктрины
от интеллектуалов-творцов к широким слоям населения. В ряду факторов, заставляющих
«резонировать» те или иные идеи, оказываются как фундаментальные моменты, связанные с
меняющейся структурой социальных и экономических отношений, так и конкретные
властные практики. В силу этого, логика, работающая в рамках отдельных «областей»,
пробуксовывает на их стыках. К примеру, подход, призванный объяснять, каким образом и
при каких условиях возникают, трансформируются, вбирают в себя новые смыслы,
соперничают и становятся доминирующими или, наоборот, маргинальными идеи, не может
одновременно давать понимание развития новых политических движений или общественных
чувств. Исследования в каждой из «областей» сопряжены с некоторыми методологическими
ограничениями.
Практически безоговорочно признавая национализм современным явлением, в
поисках его теоретических объяснений специалисты обращаются к разным аспектам
современности. Дж.Бройи выделяет три направления таких поисков. Первое - это изучение
трансформаций, происходящих в среде элит и ведущих к созданию и восприятию
националистических идей. Пожалуй, наиболее упоминаемой из работ этого направления
остается книга Б.Андерсона «Воображаемые сообщества», которая позволила по-новому
взглянуть на процессы движения идей. Интерпретация наций как воображаемых сообществ
ориентирует исследователя на поиск ответа на вопрос: как возник именно такой тип
воображения, - что придает новый импульс и новое направление контекстуальным поискам в
области идей. В сборнике представлены две статьи (Г.Балакришнана и П.Чаттерджи),
критически развивающие концепцию Андерсона. В том же русле - идеи К.Вердери,
предлагающей рассматривать нацию в качестве не вещи, но символа, политическим
применением которого оказывается национализм (как дискурс и как политическая
деятельность). Разумеется, у этого направления поисков есть свои методологические
ограничения; главное из них - психологизм. По словам Э.Смита, «беря идеологию за
первостепенный объяснительный принцип», исследователи «игнорируют или упускают из
виду важность тех процессов формирования нации, которые в определенной степени
независимы от функционирования националистических идеологий» (с.255).
Второе направление в теоретических объяснениях национализма связано с изучением
трансформации общественных институтов, которые приводят к возникновению и
распространению среди широких слоев националистических чувств. Классическим
примером исследований этого направления являются труды Э.Геллнера (статья которого
«Пришествие национализма. Мифы нации и класса», уже известная российскому читателю,
представлена в сборнике). Главным методологическим ограничением этого направления
поисков является то, что исследование условий возникновения и развития национализма
нетождественно выявлению механизмов этого процесса; связь между институтами
возникающего индустриального общества и национализмом (в любом качестве) носит
нестрогий характер.
Третье направление - исследование трансформаций сущности власти, ведущих к
появлению и восприятию националистической политики, - представлено в сборнике статьей
Дж.Бройи. Последний рассматривает националистическую политику как один из видов
оппозиционной реакции на политическую модернизацию (отличительной чертой которой он
считает постепенную концентрацию главных общественных функций - политический,
экономических, культурных - в специальных институтах). Изначально эта политика
обеспечивает основу для мобилизации и координации гражданского общества в ранее Новое
время в Европе, когда раскол между государством и обществом становится очевидным; она
может придерживаться разных стратегий (сепарация, реформа, унификация). В дальнейшем
«язык национализма» становится нормой, что создает возможность для его использования
самыми разными (не только собственно националистическими) политическими движениями.
В центре ряда статей сборника - новейшие тенденции, следствием которых становится
то, что Б.Андерсон во вступительной статье назвал «угрозой разрушения той смысловой
черточки, которой в течение двух столетий были сопряжены между собой государство и
нация» (с.16). Ю.Хабермас высказывает озабоченность напряженностью, вызванной
двойственным характером нации (с одной стороны, нация граждан, с другой - культурное
сообщество, принадлежность к которому определяется происхождением; в первом своем
качестве нация обеспечивает демократическую легитимацию, во втором - социальную
интеграцию). По мнению философа, «нормативный вывод из истории европейских
национальных государств очевиден: национальное государство должно избавиться от того
двусмысленного потенциала национализма, который изначально служил двигателем его
успеха» (с.373). Ориентиром, по Хабермасу, должен стать «конституционный патриотизм» и,
возможно, развитие «способности к политическому действию на более высокий уровень,
выходящий за рамки национальных государств». Ему оппонирует М.Манн, утверждающий,
что прогноз о близком закате государств-наций является преувеличением, и эта форма
политической организации демонстрирует все признаки жизнеспособности.
Дж.Бройи настаивает, что именно третье направление поисков является наиболее
перспективным с точки зрения выстраивания связей между тремя выделенными им
ипостасями национализма. Однако это не обязательно так: хотя политический императив
действительно является весьма значимым, он не отменяет автономной логики развития идей
и массового сознания. Проблема методологических ограничений каждой из «областей
интересов», равно как и проблема «стыков» остается - что хорошо иллюстрируют материалы
сборника.
Остается выразить сожаление по поводу того, что издание, по-видимому, обошлось не
только без научного, но и без технического редактирования. В тексте, увы, встречаются
досадные несуразности. (Например, уже в третьем абзаце вводной статьи Б.Андерсона
читатель спотыкается о загадочное упоминание о «революции, но еще не Французской» в
контексте, который содержит явную ссылку на феномены ХХ столетия). К сожалению,
местами «вольный перевод» приводит к прямому искажению смысла. В частности, так
получилось со статьей лорда Актона, название которой ошибочно переведено как «Принцип
национального самоопределения». Дело не только в том, что такая формулировка родилась
несколько позже (считается, что сам термин «самоопределение наций» впервые прозвучал на
Берлинском конгрессе 1878 г.). При модернизированном переводе теряются некоторые
оттенки смысла, связанные с критикуемым Актоном «принципом национальности» (который
Э.Хобсбаум в статье, опубликованной в том же сборнике, находит «более ясным» синонимом
национализма - а точнее было бы, одним из его исторически сложившихся аспектов).
«Принцип национальности» рассматривался в XIX веке как новый принцип легитимации
власти, основанный на согласии управляемых; это - внешний аспект идеи «народного
суверенитета», который должен был регулировать границы государства. Династическому
«праву королей» его сторонники противопоставляли «естественный» принцип
национальности как некой «очевидной» данности. В XIX веке «принцип национальности»
рассматривался преимущественно как принцип интеграции (как в случаях Италии и
Германии), а не раздела государств - не в последнюю очередь в силу того, что Э.Хобсбаум
назвал «принципом порога»: на образование собственных государств могли претендовать
лишь большие нации, способные собственными силами обеспечить экономический и
культурный прогресс. Современное понятие «самоопределение наций» вобрало в себя
множество смыслов (в этом - одна из причин его неоднозначности). Некоторые из этих
смыслов обязаны своим происхождением «принципу национальности», который критикует,
попутно предлагая классическое объяснение его происхождения, лорд Актон.
Пафос лорда Актона направлен не против признания за нацией права на самоопределение, а против
обоснования политики абстрактными принципами; в противовес последним он ссылается на реальный ход
истории и нормы международного права, которые до сей поры имели скорее вид гибких обычаев, нежели
жестких умозрительных правил. В своем эссе он дает классическое объяснение того, как и почему идея
«национальности» оказалась использована в качестве легитимирующего принципа. Для самого лорда Актона
нации - продукт не столько «природы», сколько истории; это особый тип «корпораций», распыляющих власть и
препятствующих деспотизму.
Несмотря на эти досадные недочеты, сборник «Нации и национализм» несомненно
заслуживает внимания читателя. Хотя результатом усилий «картографов» и не стала ясная
карта с отчетливыми очертаниями интересующей нас «страны» (да и удастся ли когда-нибудь
составить такую «карту», учитывая подвижный характер обрисованных выше границ?), им
все же несомненно удалось обозначить и определившиеся к настоящему времени маршруты
движения, и главные препятствия, лежащие на этих направлениях - а это неплохой ориентир
для тех, кто хотел бы продолжить исследование.
О.Ю.Малинова
д.ф.н., вед. науч. сотр. ИНИОН РАН