Память о Холокосте необходима, чтобы наши дети никогда не были жертвами, палачами или равнодушными наблюдателями И. Бауэр Предлагаем Вам принять участие в конкурсе творческих работ «Память, противящаяся забвению…» Конкурс проводится в рамках VI Международного Фестиваля Толерантности: Искусство периода Холокоста, который пройдет в Санкт- Петербурге с 14 по 16 ноября 2012г. Фестиваль проводится Еврейской благотворительной организацией «Ева» при поддержке комитета по внешним связям правительства Санкт- Петербурга. Я, наверно, Гитлера убью. Вот глаза закрою, бах и - выстрелю. Только я потом уже не вырасту и себя уже не полюблю. Нет, я дверь закрою на замок, чтоб он выйти никуда не мог. А в окошко буду строить рожи: на, смотри, какой ты нехороший. 1942г., Алла Айзеншарф (6 лет) К участию в конкурсе принимаются художественные работы школьников, созданные на основе прозы, поэзии, дневников людей, писавших в период Холокоста. К работам необходимо приложить резюме, в котором должно быть указано название работы, ее краткое описание, фамилия, имя и возраст автора, № школы и класс, контактные телефоны. Лучшие работы будут представлены на выставке в рамках Фестиваля Толерантности в Доме Еврейской Культуры ЕСОД. Все участники конкурса получат дипломы. Заявки на участие в конкурсе принимаются до 31 октября 2012г., конкурсные работы принимаются до 5 ноября 2012г. по адресу наб.реки Мойки д.58 (1-я арка от ул. Гороховой, во двор, направо, бежевое 2-х этажный флигель, Еврейская благотворительная организация «Ева»). Справки и консультации по телефонам: 571-42-51, 8 921 910-58-26, 8 921 404-46-15 Оргкомитет Фестиваля Толерантности Стихи Аллы Айзеншарф, 6-летней еврейской девочки, которая вместе со своей 10-летней сестрой в течение нескольких месяцев скрывалась от фашистов в лесу и деревнях в оккупированной Украине. Все это время Алла сочиняла стихи, которые она записала по памяти много лет спустя, и опубликовала их в 2001 году, не меняя ни одного слова. «Война вышвырнула меня и сестричку Мэрочку на улицу. Уже убит в погроме папа, мама далеко в концлагере. Родительский дом - недавняя сказка, - стоит, как стоял. Но там - немцы. И мы, держась за руки, бродим и бродим по улицам Немирова - две голодные затравленные девочки». Алла Айзеншарф *** Кошка бездомная плачет, но кто ее слышит? А в теплых норах совсем иначе живут мыши. И ветер под крышу зарылся и спит на соломе. Он дома. И я дом вспоминаю, и так хочу чаю. И чтоб дождь кончился скоро: холодно под забором. Мешок натянула на плечи, а он мокрый, и только начался вечер. Я наверно умру под утро. Я думала, умирать трудно. и по зеленой травке шли домой. Мы шли домой и за руки держались. И мама нам махала из окна, и бабушка в окне была видна. *** Почему мы в клетке Здесь сидим в колючей? Почему нас немцы, как хотят, замучивают? А другие девочки на широких улицах бегают, смеются, с мамами целуются. Я спрошу у главного, кто всех главней на свете: «Разве это правильно?» Что он мне ответит? *** Мне снился папа. Он еще живой, и так мы громко весело смеялись, http://www.jerusalem-korczakhome.com/bib/aisensharf/alla.html ___________________________________________________________________________________ Отрывки из дневника Рутки Ласкер, 14-летней еврейской девочки, который она вела в течении 4-х месяцев в оккупированной фашистской Германией Польше. Рутка погибла в Освенциме в 1943 году, ее дневник был найден и издан только спустя 60 лет. «Сегодня я опишу тот день, 12 августа 1942 года, когда евреев собрали, чтобы выслать. Было ужасно жарко. Потом внезапно начался дождь. Маленькие дети лежали на мокрой траве. Полицаи били людей и стреляли в них. Я выпрыгнула из окна первого этажа и убежала, и ничего со мной не случилось. О, я забыла самое важное. Я видела, как солдат вырвал из рук матери младенца и разбил ему голову о столб. Я пишу про это, как будто ничего особенного не случилось. Как будто я уже была на войне, привыкла к жестокости. Но я молода, мне всего 14, и я уже настолько безразлична. Я боюсь, когда вижу униформу. Я превращаюсь в животное, ждущее смерти. Если все время думать об этом, можно потерять самое себя». «Чувствую, что пишу в последний раз. В городе акция. Выйти мне нельзя, и я с ума схожу, сидя в клетке. Вот уже несколько дней что-то висит в воздухе. В этом ожидании у города спирает дыхание. Это самое страшное, что может быть. Пусть уже все закончится! Какие муки, ад... Я стараюсь не думать об этом, выдерживаю день, но на завтра они возвращаются, как назойливые мухи...» «Петля вокруг гетто становится все туже и туже. В следующем месяце мы будем в настоящем, окруженном стеной гетто. Летом будет невыносимо сидеть в этой серой замкнутой клетке. Я настолько переполнена жестокостями войны, что даже самые плохие вести не трогают меня. Мне просто не верится, что придет день, и я смогу выйти из дома без желтой звезды. И что эта война кончится... Если это случится, я сойду с ума от радости. Но, может быть, так и будет — окончится война, и не надо будет носить желтые звезды?» (20 февраля 1943 г.) 24 апреля 1943 года Рутка сделала в своем дневнике последнюю запись: «Город пуст. Почти все живут в Каменке (пригород Бендзина, в котором организовано огражденное стеной гетто). По всей вероятности, на этой неделе переедем и мы. Целый день я хожу по комнате, мне нечего делать».