ПОЧЕМУ ТАК ПРИТЯЧГАТЕЛЕН ДОМ ТУРБИНЫХ

«ПОЧЕМУ ТАК ПРИТЯГАТЕЛЕН ДОМ ТУРБИНЫХ?
(ПО РОМАНУ М.А.БУЛГАКОВА «БЕЛАЯ ГВАРДИЯ»).
Семья, дом, смена поколений – это основа человеческого бытия. И поэтому тема семьи
в русской литературе – одна из ведущих. Здесь и взаимоотношение поколений, и отношения
в семье, как дворянской, так и крестьянской (Некрасов), и тема дворянских гнезд – от
Пушкина до Тургенева, от Гончарова до Толстого и Чехова. Самый подход к этой жгучей и
вечной теме был у писателей разный, но все они были едины в главном – утверждении
нравственных устоев, общечеловеческих ценностей, переходящих из поколения в поколение.
Эти ценности утверждаются и в Библии, и в Коране, и в Сутре. Во всех религиях нет
страшнее греха, чем предательство, особенно предательство родителей, матери, детей,
Родины, родного языка и дома.
Для меня дом – это не стены и потолки, не просто вещи, обычаи и домашние
праздники. Это прежде всего люди, его населяющие, мир дружной семьи, где тебя всегда
поймут, где тебя любят, где тебе тепло и комфортно.
Чувство дома, гнезда, где ты всегда дорог, где все несет на себе отпечаток тебя самого,
присуще всем героям М.Булгакова. Особенно притягателен дом Турбиных в романе «Белая
гвардия». «Белая гвардия» – книга о вечности, ибо «жизнь нельзя остановить», книга о
молодости, попавшей в огонь истории и выстоявшей.
Роман Булгакова начинается с эпиграфа из «Капитанской дочки»: «…беда: буран!» У
Булгакова: «Давно уже начало мести с севера, и метет, и не перестает, и чем дальше, тем
хуже. На севере воет и воет вьюга, а здесь под ногами глухо погромыхивает, ворчит
встревоженная утроба земли. Восемнадцатый год летит к концу и день ото дня глядит все
грознее и щетинистей». «Белая гвардия» – о страшном буране гражданской войны, которая
сотрясает дом Турбинных, где «лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими
таинственным, старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, «Капитанской дочкой». Книги,
взрастившие молодых Турбиных. Уют, поэзия дома, тепло семьи… Изразцовя печь в
столовой становится чуть ли не символом устойчивости, тепла этой семьи. Молодых
Турбиных постигло горе: умерла мать. «За что такая обида? Несправедливость?» Эта смерть
ужасна для семьи, но она не связана с войной. Жизнь – смерть, тут никуда не денешься. Но
обидно и несправедливо, когда смерть нелепая, насильственная.
Дом Турбиных устоял, хотя и он дал трещину. Тальберг, муж Елены, человек, чуждый
Турбинным, бежит из города. «Мерзавец он. Больше ничего! – сам себе сказал Турбин…–
Не потому даже мерзавец, что бросил Елену в такую минуту… О, чертова кукла, лишенная
малейшего понятия о чести! Все, что ни говорит, как бесструнная балалайка, и это офицер
русской военной академии. Это лучшее, что должно было быть в России…»
Тальберг ушел из дома, из семьи, но к дому прибились друзья детства – Мышлаевский,
Шервинский, Карась. Они любят этот дом, соответствуют духу этого дома, они же
защитники Города.
Вьюга, метель. Но тепло в доме Турбиных. «Много лет до смерти в доме № 13 по
Александровскому спуску изразцовая печка в столовой грела и растила Еленку маленькую,
Алексея старшего и совсем крошечного Николку. Как часто читался у пышущей жаром
изразцовой печи «Саардамский Плотник», часы играли гавот, и всегда в конце декабря
пахло хвоей… и били часы башенным боем. К ним все так привыкли, что, если бы они
пропали как-нибудь чудом со стены, грустно было бы, словно умер родной голос, и ничем
пустого места не заткнешь. Но часы, по счастью, совершенно бессмертны, бессмертен и
Саардамский Плотник, и голландский изразец, как мудрая скала, в самое тяжкое время
живительный и жаркий»
Книга Булгакова насыщена деталями быта, предметов, которые окружают героев. Эти
вещи входят в их духовный мир, но вещи как бы вобрали в себя таинственный и
поэтический мир дома. Детали быта особенно важны, значительны у таких писателей, как
Булгаков, Набоков, потому что эти художники пишут о мире, который рушится.
1
Молодым Турбиным «жизнь перебило на самом рассвете». И все же устояли Турбины,
внутренне устояли, сберегли то, что впитали в себя в этом доме, который стал Ноевым
ковчегом во время потопа. «Упадут стены, потухнет огонь в бронзовой лампе, а
«Капитанскую дочку» сожгут в печи. Мать сказала детям: «Живите». А им придется
мучиться и умирать». Мать сказала: «Дружно… живите».
И они жили дружно, любили друг друга, любили свой дом и хранили его. Елена –
хранительница семейного очага и семейных традиций Турбиных. Она излучает любовь, свет
и добро. На это указывают синонимичные эпитеты «рыжая», «рыжеволосая», «рыжеватая»,
«золотая», «красивая». Она всеми силами пытается сохранить тепло домашнего очага.
Именно ее устами Булгаков выражает свои заветные мысли: «Никогда не сдергивайте
абажур с лампы… У абажура дремлите, читайте – пусть воет вьюга – ждите, пока к вам
придут».
То, что на протяжении десятилетий проклиналось, высмеивалось как мещанство, было
презрительно названо «быт», у Булгакова – фундамент жизни, то, чего нельзя разрушать.
Поэтому в доме Турбиных «скатерть, несмотря на пушки и на все это томление, тревогу и
чепуху, бела и крахмальна». Это от Елены, которая не может иначе, это от Анюты, выросшей
в доме Турбиных. В зале голубые гортензии и две мрачные и знойные розы, утверждающие
красоту и прочность жизни, несмотря на то, что на подступе к Городу – коварный враг,
который, пожалуй, может разбить снежный, прекрасный Город и осколки покоя растоптать
каблуками».
Дом, семья – «красота и прочность жизни». За кремовыми шторами мир «грязен,
кровав и бессмыслен». А здесь умеют жить: мечтать, читать, веселиться, острить. Эта
квартира противопоставлена квартире инженера Лисовича, по прозвищу
Василиса,
домохозяина, где тишину ночи нарушала мышь, которая «грызла и грызла, назойливо и
деловито, в буфете старую корку сыра, проклиная скупость супруги инженера, Ванды
Михайловны. Проклинаемая костлявая и ревнивая Ванда глубоко спала во тьме спаленки
прохладной и сырой квартиры. Сам же инженер бодрствовал…»: прятал деньги по тайникам.
Здесь все неэстетично, все, начиная от квартиры, ее хозяйки и занятий хозяина, - мышиная
возня Василисы. В спальне пахло мышами, плесенью, ворчливой сонной скукой». Эту
тишину «сонной скуки» нарушают сверху из квартиры Турбиных «смех и смутные голоса»,
звуки гитары. Здесь же – двоедушие, двуличие, трусость и готовность к предательству, но и
готовность искать спасения у «этих», которые из квартиры этажом выше, а значит,
убежденность, что «эти-то» не предадут.
Дом Турбинных притягателен для всех его обитателей, для их друзей и соседей. Да и
как не любить его? Дом на откосе живет как живое существо, и кажется, что лары, древние
духи домашнего очага, берегут его покой.
Немного смешной и тем более милый «кузен Лариосик из Житомира» благословляет
семейный уют турбинского дома, отгородившегося от внешнего мира плотными шторами:
«Господи, кремовые шторы… за ними отдыхаешь душой… А ведь наши израненные души
так жаждут покоя».
Как бы я хотела, чтобы мой будущий дом стал таким островом покоя, надежды,
островом спасения среди бушующего житейского моря, чтобы в нем царили уважение и
сострадание, чтобы он обладал такой же притягательной силой, как дом Турбинных!
2