честь имеем?..

Публикация на сайте Фонда СЭИП (2000-11-27)
http://www.sfilatov.ru/work/publbody.php?pub=000080
Борис Васильев
"ЧЕСТЬ ИМЕЕМ?.."
В ХХ веке русская армия сменила четыре прилагательных. Она была царской,
Красной, Советской и русской. Основные задачи ее от этой смены оставались вроде бы
прежними, однако сущность изменилась до неузнаваемости. Русская армия России
современной относится к армии России царской, как реальный исторический персонаж к
актерскому его воплощению. И, увы, не внешне, что поддается исправлению, а внутренне. Психологически, морально, нравственно, духовно, этически и эстетически. То
есть, по всему спектру, именуемому культурой. В этом измерении мелочей не бывает, а
потому приведу всего несколько примеров.
Во время 1-й Мировой войны в юнкерские училища пришло множество молодых
людей, имеющих за плечами городские училища (образовательный ценз был снижен).
Отец рассказывал, что этих новых юнкеров легко вычисляли по одной примете: они не
ставили на место стул, заканчивая обед. Количество разбросанных по столовой стульев
точно соответствовало количеству вновь поступивших молодых мещан.
Офицерам запрещалось курить на улицах. Курить можно было либо взяв
извозчика, либо в ресторане или кафе, входивших в число тех, которые офицерам
разрешено было посещать в данном городе.
Офицер никогда не садился в общественном транспорте, каким бы усталым он себя
не чувствовал. Для офицера это было так же недопустимо, как спать в людном месте или
зевать, не скрывая накатившую зевоту.
Офицер не имел права напиваться в общественных местах, завязывать случайные
(без представления третьего лица) знакомства, а о матерщине и слов не могло быть (тогда
это называлось "выражаться"). Он был обязан представить Офицерскому собранию даму,
на которой намеревался жениться, и свадьба могла состояться только в том случае, если
командир полка давал свое согласие.
Под русскими знаменами исстари служили люди разных национальностей, наречий
и конфессий. Служебным языком всегда был русский, разговорным (для офицеров,
разумеется) - французский, но не это было главным. Главным и безусловным был
абсолютный интернационализм, говоря современным языком. Все нации - равно как и все
конфессии - равно и уважались, а во второй половине Х!Х века решительно не
воспринимался антисемитизм. Он рассматривался - что, кстати, вполне естественно - как
привнесение обывательских настроений в офицерский корпус. А это являлось не просто
дурным тоном, но и знаком плохого воспитания.
Если же офицер нарушал эти неписанные правила поведения, его ожидал бойкот
офицерского собрания, а если он не делал выводов, то и весьма неприятный разговор с
командиром.
Кроме правил поведения существовали и законы службы. Не Уставы, а законы
неписанные, которыми руководствовались офицеры чуть ли не со времен Отечественной
войны 1812 года. Одним из основных законов службы являлось здоровье нижних чинов.
Если в части, которой командовал офицер, погибал солдат, а врач не подтверждал это
болезнью, офицера ожидало разбирательство Полковой (или Дивизионной) комиссии. Ее
выводы могли быть для офицера весьма плачевными, к примеру, если солдат умирал от
отравления (не говоря уже о побоях). Тогда нерадивого командира ожидал суд
офицерской чести и, как правило, увольнение из армии.
Вторым - по значимости - было безусловное уважение противника, кем бы он ни
был. Особенно это проявилось во времена Кавказских войн - вспомните восхищение
мужеством и благородством горцев, которым пронизано все творчество Лермонтова,
Толстого, Бестужева-Марлинского и даже Пушкина. Шашками, которыми через
посредников награждал наиболее смелых русских офицеров Шамиль, гордились больше
орденов. Такие шашки получили, к примеру, отец Михаила Скобелева генерал Дмитрий
Скобелев и знаменитый на весь Кавказ "Барс Львович" - еврей из кантонистов, личной
отвагой выслуживший генеральский чин. Посетивший Кавказ Александр Дюма считал,
что этим уважением к противнику русское офицерство "заразили" сами кавказские воины,
никогда не опускавшиеся до пренебрежения к врагу, и в этом есть большая доля истины.
Уместно вспомнить, что государь Александр Второй лично вернул саблю
плененному Шамилю, определил ему местом жительства особняк в Калуге, который
охранялся верными мюридами Шамиля. А детей вождя восставшего Кавказа определил
учиться в Академию Генерального штаба Русской Армии, и младший сын великого
повстанца (тоже Шамиль) стал героем Русско-Турецкой войны 1877-78 гг.
Так толковало честь офицера русское офицерство. Это восприняли и командиры
Красной Армии, о чем знаю не понаслышке, поскольку детство мое прошло в военных
городках. "Гоняли чаи", а водку не пили, чего не было, того не было. Разве только по
праздникам, поскольку воскресений не было, и месяц делился на пятидневки.
Что же с нами произошло? Почему после Великой Отечественной войны резко
изменился нравственный климат в нашей армии? Почему он не перешел из армии
Красной в армию Советскую, а затем и в армию современную, русскую? Как случилось,
что армия победителей растеряла нравственный багаж предков своих?..
Вероятно, это тема отдельной статьи. В двух абзацах этой огормной утраты не
объяснишь. Поэтому обратимся к армии современной. Что же прежде всего бросается в
глаза?
А то, что все - а генералы в особенности - беспрестанно вспоминают об
офицерской чести. Но ведь честь офицера - это отработанная система поступков, а не
разговоров. И судят о ней - по поступкам. Вашим поступкам, господа офицеры, поскольку
с мундиром честь не выдается. И никогда не выдавалась. Честь надо заслужить, иного
пути приобретения ее просто не существует.
Второй вариант армейского самоутверждения - честь мундира. То бишь, честь
формы, а не содержания. Это - во-первых. А, во-вторых, это выражение всегда означало
честь полка, т.к. родилось оно тогда, когда каждый род войск имел свою форму. Свой
мундир, и честь этого мундира он обязан был защищать. Этим обстоятельством и
объясняется весьма заметное число дуэлей в русской армии прошлого века.
А самоутверждаться необходимо, потому что современным русским офицерам
куда труднее служить, нежели столетие назад. Нет защитной социальной кольчуги,
потому что они - не дворяне. Нет льгот, которые имелись в те времена (скажем, офицер
имел право испросить годичный отпуск для устройства семейных дел). Нет возможности
покинуть армию, когда заблагорассудится, потому что нет ни личных имений, ни богатых
родственников. Зато есть солдаты, принадлежащие к той же социальной группе и
имеющие практически то же самое общее образование. А это и есть самое главное в
далеко не простом офицерском ремесле, поскольку солдат является тем материалом, из
которого офицеру надлежит выковать пластину брони для защиты Отечества.
Такая же задача стояла и сто лет назад перед русскими офицерами, но им было
существенно легче. Легче и проще, потому что заготовка для ковки солдатского характера
была иной.
Россия призывала солдат под свои знамена, когда новобранцам исполнялся 21 год.
То есть, армия получала взрослого мужчину, не только физически развитого и уже
закаленного нелегким крестьянским трудом, но и ощутившего себя мужчиной. Рекрут к
приходу в армию обладал мужским характером, мужской волей и мужским упорством.
Точно так же поступали и в СССР после окончания гражданской войны, поскольку
исходили не столько из традиций (что тоже имело место) сколько из целесообразности:
взрослый мужчина легче и, главное, проще воспринимает обязательную солдатскую
подготовку. Он уже многое умеет, многое понимает, а потому и быстрее проходит
тяжелую для юноши адаптацию в армии.
Срок призыва на воинскую службу был сокращен до 19-и лет только во время
Великой Отечественной войны (деревенскую молодежь призывали с 18-и). И это легко
объяснимо нашими огромными людскими потерями в первые месяцы тяжелейших боев.
Однако закон об этом чрезвычайном для русских традиций призывном возрасте не был
отменен после войны, действует и по сей день, и я искренне не понимаю, почему это
происходит.
Давайте подумаем, к чему привела эта странная забывчивость, принимая во
внимание не только армейские, но и наши, общественные интересы. Учтем при этом, что
современная армия оснащена современной техникой, современным оружием,
современными средствами связи, что предполагает, естественно, вполне серьезное,
"взрослое" отношение к ним. В какой мере восемнадцатилетние вчерашние школьники, не
обладающие никаким жизненным опытом, соответствуют этому современнейшему
оснащению? Не в этом ли причины многочисленных несчастных случаев в нашей армии?
Особенно если учесть, что в армию, как правило, больше всего привлекается юношей из
неблагополучных семей, лишенных мужского воспитания с детства.
И уж наверняка этот военный Закон о призыве породил одну из самых чудовищных
форм армейского унижения личности: пресловутую "дедовщину". Ее не существовало ни
в царской армии, ни в Красной: попробуйте заставить парня, которому исполнился 21 год,
выскрести пол в казарме с помощью зубной щетки. Он без всяких колебаний предпочтет
гаубтвахту, потому что побоев любого "деда" он не боится. Он будет драться за свое
достоинство в отличие от юнца-безотцовщины, который еще не успел стать мужчиной. И
его тут же поддержат все, прибывшие вместе с ним. Именно по этой причине никакой
"дедовщины" не было в Красной Армии. Но стоило снизить возрастной ценз призывников,
как она появилась.
Многие из военных (обычно - старшие по званию) любят попенять журналистам,
что, де, это их критические замечания в адрес армии разрушают всенародную любовь к
ней. Особенно отличился генерал Шаманов, потребовавший, чтобы об армию говорили,
как о покойнике: либо - хорошо, либо - ничего. Но армия-то, слава Богу, жива, поэтому к
ней должно быть отношение, как к живому организму. А любовью заведуют отнюдь не
средства массовой информации, а - девушки. А девичьи глазки отвернулись от господ
офицеров, предпочитая, что, кстати, вполне естественно, нормальную жизнь вечному
армейскому кочевью. А силой любить не заставишь, и с этим, увы, уже ничего поделать
нельзя, потому что за пределами кольцевых дорог начинается русская провинция,
нормальная жизнь в которой по-прежнему далека от Москвы, Санкт-Петербурга и еще
трех-четырех областных городов. Это у американцев, англичан, французов и прочих
разных шведов нет проблем, потому что их провинция отличается от столиц только
уровнем культуры. Но, как давно известно, если человек владеет культурой, то он и возит
ее с собой даже в концлагеря: личная культура человека не зависит от места его
проживания. Так что заклинания типа "любите нас, мы - хорошие" есть просто сотрясение
воздухов.
Эти культурно-экономические проблемы мешают нашим офицерам с полной
отдачей и внутренним спокойствием заниматься своим служебным делом. Но в этом ему
может помочь только государство, поскольку до сей поры оно, безмерно раздувая армию,
так и не успело озаботиться сносным существованием ее офицеров. А вот создать
моральный кодекс, именуемый офицерской честью, не способен никто, кроме самих
офицеров. Это - задача, которую каждый офицер обязан решать сам. Количество личной
нравственности переходит в качество моральной атмосферы, и иного способа решения
этой проблемы нет. Средства массовой информации есть лишь зеркало, на которое, как
известно, и нечего пенять...