Макияж для мертвых Распечатать рис. 1 рис. 2 рис. 3 рис. 4 рис
реклама
Макияж для мертвых Распечатать рис. 1 рис. 2 рис. 3 рис. 4 рис. 5 рис. 6 рис. 7 THE TRAVELLERS ПОСМЕРТНОЕ ФОТО, ИЛИ АМЕРИКАНСКАЯ ТРАДИЦИЯ СОБИРАНИЯ УСОПШЕГО В ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ В начале лета я собирал информацию в двух библиотеках Лондона: Британской библиотеке и библиотеке Британского музея. Во время вечерней прогулки по центру Лондона мое внимание привлекла обложка книги в витрине магазина. На обложке большого формата была фотография мертвой женщины, одетой в торжественно-парадную одежду. На лице покойной был искусный макияж. Я зашел в магазин и спросил продавца, где выставлена книга с покойником на обложке. Продавец неподдельно изумился моему вопросу, сказав, что я был первым посетителем его магазина за 2 года, кто в фотографии на обложке разглядел покойника. Никому и в голову не приходило, - сказал он, - что эта книга об американской традиции укладывания усопшего в гроб. Продавца звали Майклом, он предложил мне чашку кофе, задал несколько вопросов: Как Вы «разгадали» покойника на обложке? Вы какое-то отношение имеете к похоронам, моргам? Вы врач? Множество людей ежедневно смотрят на витрину моего магазина, но еще никто не догадался, что на большой обложке - настоящий, разодетый и загримированный покойник. Как выяснилось, книга действительно внушительных размеров - 26 на 30 сантиметров - была подготовлена к изданию американским фотографом Элизабет Хэйерт. За первые полгода не было продано ни одного экземпляра. На какие только уловки не приходилось идти Майклу, чтобы распродать этот трудный тираж. «Сначала, - рассказал Майкл, по ошибке мои помощники положили книгу в раздел моды. Как-то раз была продана одна книжка, чему мы очень обрадовались. Но уже наутро разгневанная покупательница с брезгливым швырянием вернула фотоальбом, обвинив нас в некрофильских наклонностях». Было несколько случаев, когда люди брали книгу с полки и от неожиданности с криками роняли ее на пол. Затем книга перекочевала в раздел ужасов, криминалистики и комиксов, где также не вызвала интереса. Безуспешной оказалась попытка поставить книгу вместе с биографиями в разделе «История». Лишь год спустя Майкл решился на отважный шаг и поменял в витрине местоположение книги. С учетом ее названия «Путешественники» книгу разместили в секции «Туризм», «Этнография», «Религии». На удивление уже в первый день были проданы 3 экземпляра. Когда Майкл добавочно сгруппировал вокруг книги о фольклоре, национальных традициях, успех уже был очевиден. Через 3 месяца книга была распродана и принесла хороший доход. Майкл решился оформить в Цюрихе в издательстве Scalo дополнительный заказ. Оказалось, этот предприимчивый книготорговец в своем маленьком магазинчике в центре Лондона продал больше книг, чем во всех странах, куда издательство отправило эту книгу для реализации. После долгих выяснений, как ему удалось добиться такого успеха, руководство издательства за предприимчивость в торговле поощрило Майкла солидной премией в несколько тысяч фунтов стерлингов. Мои ответы на вопросы Майкла, почему я обратил внимание на эту книгу, сподвигли его на новый шаг. Мне пришлось объяснить: поскольку занят освоением нового ремесла - посмертного макияжа - я целенаправленно искал книги по технике макияжа и грима. Мои глаза словно ожидали выхватить именно эту книгу с покойником на обложке. Это было то, что я хотел больше всего найти в лондонских книжных магазинах, которых я обошел с два десятка. Вопроса о том, живой или мертвый человек на обложке у меня, разумеется, не было. Все было очевидно, понятно и произошло как само собой разумеющееся. Ведь я искал именно такую книгу: о посмертном макияже. Мой рассказ вызвал удовлетворение у Майкла, он тут же среагировал: «Хорошая идея! Пожалуй, рядом с «Путешественниками» следует выставить книги по театральному гриму и косметике». Майкл видел мою неуверенность в правильности такого маркетингового хода и поинтересовался, нет ли у меня соображений на этот счет. Я выразил сомнения и робко пояснил, что идея книги все же несколько иная. Книг с фотографиями покойников в XX веке практически не издавалось. Вообще прошлый век вошел в историю как время табу на смерть. Смерть вытесняли из всех контекстов, смертью пугали, к смерти относились брезгливо, с ужасом, смерть использовалась тиранами как инструмент власти. Последние фотоальбомы с покойниками были изданы в XIX веке на заре фотоэры и кинематографа. Тогда это считалось хорошим тоном - собираться всей семьей, с друзьями, коллегами вокруг гроба с покойником и делать коллективное фото на последнюю память. Нередко покойника вытаскивали из гроба, усаживали в кресло, присутствовавшие вставали по родословному ранжиру вокруг сидящего усопшего. Каждый позднее получал действительно дорогое памятное фото с последним ликом умершего. Для большей жизнеподобности у покойного пытались даже чуть приоткрыть глаза, когда это бы возможным, чтобы таким образом иллюзорно отодвинуть смерть. А начиналась эпоха мемориального посмертного фото с фотографий младенцев и детей, которые во второй половине XIX века умирали в большом количестве. Те времена давно миновали, а современникам об этих экзекуциях над покойником сегодня даже диковато слышать. И вот как гром в конце XX века в швейцарском издательстве появилась книга американского фотографа, воспевающая красоту мертвого тела. Просмотрев фотоальбом, с благодарностью прочитал послесловие, написанное автором Элизабет Хэйерт. В нем она рассказывает, как начался этот уникальный смелый проект. Фотопроект начался в феврале 2003 года, продолжался до марта 2004. История фотосессии с покойниками уходит в Нью-Йоркский Гарлем, в один из старомодных похоронных домов, владельца которого зовут Исай Оуэнз. По баптистской традиции колониального Юга, откуда пришло чернокожее население США, покойников всегда было принято наряжать в самую лучшую одежду - иначе нельзя войти в рай! У нас, русских, есть похожая традиция - покойника укладывать в белом, чистом. Ведь перед Богом нужно предстать непременно в белом. Те, кто у гроба, во время отпевания тоже должны быть в белом: у мужчин белая рубашка, у женщин - белый платок. Похоже, тяга к белому и чистому на похоронах у всех христиан одинакова и связана она с давними поверьями: Белое - символ чистоты, открытости, искренней веры в Бога. Жаль только, что многие в России этих простых правил почему-то не придерживаются. Десятки раз я просматривал этот фотоальбом, вглядываясь в черты усопших американцев, в деталях рассматривал погребальные наряды, позы усопших. Самое большое впечатление на меня произвели их мягкие, успокоенные, мудрые образы. Сегодня, когда сам занимаюсь подготовкой тел к прощанию, я понимаю, какая огромная работа проделывалась господином Оуэнзом из Нью-Йоркского похоронного дома перед тем, как выставить тело для прощания. Какой большой, непреходящий урок для всех нас, российских танатопрактиков! Мы называем себя специалистами по презентации мертвого тела, но часто забываем из последнего образа удалить, смыть отпечаток смерти. Как много пугающих ощущений смерти исходит от покойников в России?! Смерть по-своему рисует новое лицо усопшего. Она словно устрашает живых. 90% последних ликов, с которыми прибывают усопшие в морги - злые, несчастные, затравленные, удрученные, грустные… Чаще всего на мертвых лицах - боль, гнев, печаль, ужас, безысходность и даже глупость. Смерть уничтожает мозг, и мертвый академик превращается в дауна! Нам предстоит разгадать еще немало загадок смерти. Это необходимо, чтобы облегчить прощание родственников, чтобы оставить в их памяти последний светлый облик любимого. А многие ли из нас, танатопрактиков, умеют поселить на лице усопшего благодать, успокоение, умиротворение, целомудрие, благоговейное принятие смерти, радость от предстоящей встречи с Богом. Заблуждаются те, кто считает целью в работе танатопрактика восстановление прижизненного облика! Этого невозможно достичь. Со смертью спорить бессмысленно, обмануть ее нельзя и уж тем более усмирить гримом или закрасить голливудской аэрокосметикой. Но можно погрузить мертвого в благостный вечный сон, разместить на его лице улыбку умиротворения. Так случилось, что проект Элизабет Хэйерт начался со съемок долгожительницы Маргарет Форрест, рожденной в 1902 году. Ей исполнился 101 год, когда она покинула землю. Работа захватила Элизабет. От умершей веяло достоинством, успокоением. Несмотря на возраст, она поразила фотографа своей неземной красотой. «Весь ее образ как бы говорил, она уже не с нами. Она на небесах, где ей хорошо». Последней работой Элизабет стал 22-летний парень. Уличная кличка у него была Jay. Он был рубахой-парнем. В Гарлеме его знал каждый. Его гроб был завален фотографиями бесчисленных девушек и друзей, CDдисками, денежными купюрами. Он лежал в одежде дальнобойщика и новых ботинках «Timberland». За год до этого Элизабет фотографировала в гробу его маму, безвременно унесенную раковой опухолью. Jay погиб от СПИДа. Фотографу хотелось знать как можно больше о каждом, чьи последние лики ей предстояло запечатлеть для истории. Владелец похоронного дома господин Оуэнз ночами напролет, пока шли съемки, рассказывал о тех, кто был в гробу: «Первый раз вышла замуж лишь в 2002 году, когда ей было 72»; «великодушная, любвеобильная прабабушка»; «глубоко верующая старушка, любила азартные игры»; «у него остатки пищи на рукаве - большой любитель поесть»; «3 автобуса приедут завтра на похороны из тюрьмы - вся ее большая семья за решеткой». «Шикарная женщина, долго была в коме, но слышала, как ее дети ссорились, пытаясь разделить ее имущество. Когда на короткое время пришла в себя, она вызвала нотариуса, переписала завещание, лишив всех родственников наследства. Наутро она умерла». А деньги достались собачьему приюту и местному крематорию. «Женщина в огромной белой шляпе и подвенечном платье… Ее волосы пришлось несколько раз помыть с шампунем перед тем, как уложить в гроб. У нее были вши». «Учительница, большой педант, но дети ее любили. Она была справедливой». «Моя подруга с детства. Мы сидели за одной партой. Я часто списывал у нее химию. Просила меня сразу после смерти присмотреть за ее париком. У нее была навязчивая идея, что его обязательно кто-нибудь украдет в последнюю ночь перед похоронами». «Прожила долгую счастливую жизнь. У нее не было туфель до 6 лет. Прихожане церкви купили ей туфельки, чтобы она смогла петь в церковном хоре, потому что у нее был восхитительный голос. Туфли оказались маленькими и во время церковного пения она расплакалась от боли. Все подумали, что на нее снизошла благодать и кричали «Аллилуя. Она увидела свет!». А родила она своего первого ребенка от священника в 15 лет!». В предисловии книги Элизабет рассказывает: «Было ощущение, я фотографирую историю. Пыталась делать как можно больше снимков с разных ракурсов, при разном свете. Я знала, у меня больше не будет возможности увидеть эти лица. Хотелось запечатлеть лучшее, вдохновенное, трогательное, что сохранили, донесли до последнего своего дня, часа эти люди». Сделать последний фотопортрет требовалось, порой, много часов. Съемки проводились с разрешения родственников в последнюю ночь перед утренним 10часовым прощанием. Владелец похоронного дома Исай Оуэнз, будучи глубоко верующим человеком, также хорошо понимал культурную и духовную значимость проекта, который впоследствии получил название «Путешественники XX века». В течение года от него поступило 33 вызова на съемки. 31 портрет был отобран для публикации в книге. И. Оуэнз тщательно готовил тела к этой исторической фотосъемке. Родственники усопших также принимали в этом участие. Это была большая ответственность для всех. Ведь нужно было собрать любимого к самому главному путешествию по дороге в рай. В том, что все они попадут к Царским Вратам, ни у кого не было сомнения. Роскошная одежда, нарядные костюмы, ленты с Вифлеемской звездой, белые рубашки и атласные сверкающие платья, ухоженные маникюром руки, ажурные перчатки, изысканные шляпы, дорогие украшения, искусный макияж и, разумеется, американский флаг - все эти тщательные приготовления покойников, как у египтян в пирамидах, - свидетельства особого восприятия похорон, которое до сих пор бытует у чернокожего населения Америки. Эти путешественники XX века проделали большой путь с плантаций Юга в Нью-Йорк, выстроили свою жизнь и добились положения в обществе, о котором мечтали несколько поколений их предшественников. «Разве они не красивы? - этот риторический вопрос директора похоронного дома г-на Оуэнза приходилось не раз слышать Элизабет во время съемок. - Красота смягчает боль утраты». Я стараюсь каждые похороны провести торжественно, интеллигентно, порой умышленно пышно, с лоском. Каждый умерший заслуживает своего последнего торжества и самых больших почестей в день ухода навсегда…» Поэтому при похоронном доме в Нью-Йоркском Гарлеме - целый магазин, как сегодня принято называть, гламурный бутик фешенебельной одежды, дорогих аксессуаров и даже драгоценностей. «Сама я белой кожи, выросла на Севере США, не христианка, поясняет Элизабет. - Но я бесконечно счастлива, что познакомилась со всеми этими людьми в их последний день на земле. Я прикоснулась к традиции моих современников, и горжусь, что мне была предоставлена возможность с помощью фотографий рассказать историю сообщества мертвых, историю общины, которая исчезла в глубине веков. Это были мои чернокожие сограждане, которые смогли в XX веке жить так, как мечтали их прадеды». Надеюсь, мой рассказ об этой уникальной книге стал полезным не только танатопрактикам, но и церемониймейстерам, директорам похоронных домов, всех, кто готовит россиян в последний путь. Удачи в Новом году! Сергей ЯКУШИН, танатопрактик международного класса, Новосибирск, слушатель Немецкого института танатопраксии, Франкфурт, выпускник школы Британского института бальзамирования, Лондон, официальный диллер производителя танатокосметики и бальзамирующих средств фирм Dodge, США Улыбка на лице усопшего. Автор Ольга Седова, Санкт-Петербург Распечатать Если бы полгода назад кто-нибудь из моих знакомых танатопрактиков сказал о таких специфических запросах родственников, как улыбка для усопшего, я сочла бы это нездоровым синдромом, чем-то от некрофилии. Но мои представления о последнем образе покойного резко изменились после посещения Новосибирского крематория. Когда я обратилась с просьбой организовать индивидуальный учебный курс по танатокосметики, меня ознакомили с программой обучения, где среди прочих был пункт: «Улыбка усопшего: психологическое значение и техника формирования полости рта в улыбке». Я хмыкнула и про себя подумала: «Ну это уж мне точно не пригодится, всему остальному с большим интересом обучусь». Моя дочь несколько раз весной болела, и я не смогла прилететь на курсы по посмертному макияжу и бальзамированию, которые дважды в этом году проходили в Новосибирском крематории. Поэтому попросила обучить меня индивидально. Первоначально я приобрела билеты на самолет на четыре дня. Мне объяснили, что базовый курс потребует не менее трех полных учебных дней по 12 часов каждый: по утрам 4 часа теории, просмотр видеофильмов, знакомство с фотоархивом, и далее по 8 часов практики в танатории крематория. Позади у меня уже было более 10 лет собственного опыта, и я думала, что трех дней мне будет достаточно, чтобы усовершенствовать свои навыки, познакомиться с новинками. Поездка в Новосибирск перевернула мои личные познания, пришлось признать негодным весь мой многолетний опыт самоучки. Но вы удивитесь, я продлила курс обучения до 8 дней вместо 3 именно после того, как меня начали обучать навыкам придания улыбки на лице усопшего. Так совпало, что в дни моей практики в Новосибирский похоронный дом поступила заявка сделать все возможное, чтобы на лице усопшего была улыбка. Супруга умершего буквально умоляла «растянуть» рот своего супруга в улыбке с помощью любых средств: «Он у нас всегда улыбался при жизни. Мы все: близкие, коллеги, друзья, студенты - так любили его улыбку! Благодаря его улыбке нам с мужем удалось воспитать добрую, ласковую, заботливую, всегда улыбающуюся дочь, которая сейчас в Америке. Я должна ей отправить фотографию его последней улыбки в гробу.» Заказ был принят. Усопший оказался известным человеком в Новосибирске, проректором крупнейшего университета. На похороны ожидалось несколько сотен человек. Заказ взялся исполнять Сергей Якушин, известный танатокосметолог в России. Сейчас он готовит к изданию учебное пособие по посмертной косметике и танатопрактике, но прежде он обучился спецкурсам в Германии, Англии, Франции, США. Сергей собрал в тот вечер, точнее ночь, всю свою большую команду танатопрактиков - 14 человек! К моему большому удивлению в Новосибирском крематории нет ни одного штатного бальзамировщика и гримера. Эти услуги оказывают совместители. А ими являются практически все сотрудники: приемщики заказов, водитель, веночница, охранник, директор филиала, коммерческий директор, церемониймейстер, техничка, руководитель похоронной прислуги, заместитель генерального директора по работе с клиентами, менеджер по зарубежным контактам и даже главный финансист с супругой, которая приезжала вечерами в крематорий к мужу, а впоследствии так заинтересовалась и увлеклась, что сама обучилась макияжу! Как оказалось, для всех этих работников танатопрактика - почти хобби. «Если исходить из потребностей, то в таком количестве специалистов нет необходимости, рассказал мне Сергей Якушин, - каждый из них выполняет 10, бывает 20 заказов в месяц. Разумеется, они получают проценты от стоимости заказов. Обычно это 25%. Нам не хотелось вводить в штат дополнительную единицу бальзамировщика-гримера. Мы не знали, какова будет потребность. В Новосибирске прекрасно работают морги, там много профессионалов, и к нам в крематорий чаще всего привозят уже забальзамированные тела. Хуже обстоят дела с танатокосметикой. Но именно эта услуга сегодня наиболее востребована. Я бросил клич в коллективе: «Кто хочет обучиться посмертному макияжу?» Вначале откликнулись двое. Мы их индивидуально обучили, приглашая специалистов из моргов, визажистов к нам в крематорий. Когда объявили курсы в Англии и Германии, присоединились еще несколько человек. Затем были курсы на выставках «Некрополь» и «Похоронный сервис», и дважды обучали в Новосибирске сами совместно со специалистами из Томской судмедэкспертизы. Сейчас у нас фактически организовался клуб или, скорее, постоянно действующий семинар, на который собираются специалисты-танатопрактики, и где происходят обсуждения, заслушиваются доклады, идет обмен практическим опытом. Мы близки к созданию школы. Задумали издать пособие. Ведь мы обучаем студентов факультета похоронного менеджмента Новосибирского колледжа торговли. В конце лета ждем в гости известного специалиста из Казахстана. Всем интересно, и люди в свободное от основной работы время изучают новое дело. Одновременно они имеют возможность дополнительного заработка.» Я познакомилась со всеми этими замечательными людьми и благодарна им за то, что они приняли меня в свое профессиональное сообщество. Та ночь работы в команде новосибирских профессионалов заставила по-новому посмотреть на свою профессию. Я никогда даже не задумывалась над тем, что в нашей работе так много места для творчества. Мы открыли гроб. Перед нами был высохший, изможденный раком мужчина. Рот был открыт, губы были провалившиеся, почти съеденные - он, очевидно, сильно их надкусывал в момент нестерпимой боли. Сергей Якушин и еще несколько человек знали, как делается улыбка на лице усопшего. Они тогда только что вернулись с учебы из Англии, где их этому навыку обучали. Но личного большого опыта не было. Включили компьютер, чтобы посмотреть английскую методичку, с книжных полок достали театральные учебники, пособия по визажу, журналы мод, кинопутеводители, где много улыбающихся лиц, художественные альбомы с портретами, сотни фотографий усопших. Изучали детали улыбки. Дима Евсиков, новый главный редактор журнала «Похоронный дом», тоже входит в группу танатокосметологов. Он в Лондоне в магазине медицинской литературы купил интерактивный диск по анатомии человека. Мы стали смотреть структуру мыщц лица. Ведь за улыбку отвечают именно мышцы. Два часа мы изучали литературу, копировали из книг и вырезали разные улыбки, накладывали, примеряли, улыбки из интернет-архива криминалистики, пробовали массажным кремом с колером, который легко удаляется, рисовать рот в улыбке, делали накладки и наклейки. Приехала заказчица, передала несколько прижизненных фотографий усопшего. Когда был найден приемлемый вариант, решили приступать. Пока готовились, лицо усопшего было покрыто маской из специального крема. Важно было восстановить эластичность кожи, снять окоченение с челюсти и предотвратить дальнейшую неизбежную дегидратацию (обезвоживание) кожи. На окоченевшем лице и неэластичной коже невозможно сформировать улыбку. Удалять немецкий массажный крем, который использовался для маски, поручили мне. Мне же было предложено сделать бритье, поскольку у меня есть опыт работы парикмахера, и на заключительном этапе - помывку, окраску и укладку волос. После санации рта и расслабления мышц под щеки уложили тампоны, пропитанные гелем, в состав которого входит формалин. Было решено лицо не обкалывать формалином, американское желеобразное средство синего цвета было призвано изнутри зафиксировать мышцы лица, которые мы намеревались растянуть в улыбке (формалин сковывает белок, обладает дубильными свойствами, делает мышцы неподвижными). Затем приступили к главной операции - формированию улыбки. Главное средство для этой цели - специальный американский препарат - «Feature builder» (буквальный перевод формирователь лика). Это приблизительно такой же гель, который используют поп-звезды для изменения черт лица, губ, век. Предстояла очень тонкая работа. Нельзя вводить порциями, гель быстро твердеет и новая порция гармонично не присоединяется к первой. Необходимо точно определить объем вводимого геля. Нельзя вводить много, поскольку убрать лишнее уже невозможно, придется делать надрезы с внутренней стороны губы без всяких гарантий на качественный исход. Избыточный объем все может испортить. Помните силиконовые губы у Маши Распутиной? Так и в нашем деле. С помощью шприца и тоненькой иглы Сергей Якушин ввел гель в губы и околоротовые мышцы. Губы несколько набухли и приобрели контур. Теперь предстояло как можно быстрее растянуть рот, придать ему улыбку до того, как гель застынет. Сложность была в том, что уголки улыбки нужно было приклеивать к боковым зубам изнутри и склеивать внутренние стенки щек между собой. Для этого необходимо было высушить внутренние стенки рта и зубы. Если это не сделать тщательно, то уголки рта - оба или один - могли бы отклеиться, а гель внутри мышц застыть. И тогда все усилия могли бы быть напрасны. Для гарантии пришлось сделать также несколько стежков с помощью хирургической иглы и нитки. Результат восхитил всех, кто был у гроба. Но это еще не был конец нашей работы. Умерший страдал раком желудка. Метастазы распространились по всей брюшине, поразили печень. Печеночно-желчные пигменты попали в кровь и придали яркий желто-зеленый цвет коже всего тела. Мне предстояло в ту ночь получить еще один урок - по применению посмертной аэрокосметики. Такими средствами пользуются в Голливуде. В нашей работе они оказались незаменимыми. Театральный и специальный грим, бытовая косметика, аквасредства для танатопрактики - все, что до сих пор мы использовали, за одну минуту - ровно столько потребовалось, чтобы вернуть лицу привычный цвет - оказались повергнутыми. Эта техника меня, опытного парикмахера, привела в изумление! Идеальное покрытие. В отличие от грима все поры видны. Укрываемость стойкая, краска не мажет. Трупным пятнам - тем, которые уже были на лице и тем, которые постоянно образуются в силу необратимости тлена аэрокосметика не оставляет никакого шанса! И, что особенно важно, все косметические средства, которые используются в Новосибирском крематории, специально разработаны для мертвой кожи и обладают дезинфицирующими свойствами, а это значит, что родственники без опасения могут целовать лицо своего любимого усопшего. Не меньший восторг аэромакияж вызывает и у родственников усопшего. Во время практики в Новосибирском крематории я стремилась попасть в траурный зал на церемонию прощания. Всякий раз, когда была большая процессия, я «смешивалась» с прощающимися, пробиралась ближе к гробу, чтобы видеть и слышать реакцию родственников. Это были волнующие моменты. Я находилась в большом напряжении, ожидая реплик и оценок собравшихся о моей работе и работе моих новых друзей-сибиряков. Одна женщина при входе в зал громко вскрикнула: «Посмотрите, какой он у нас красивый!» Я слышала много других реплик: «Превосходно, он как живой». «Лучше, чем при жизни». «Он как будто спит». «Ей вернули лицо». «Она такой давно не была при жизни. Когда умирала, на лице была только боль и болезнь. А теперь она успокоилась вечным сном». В книге отзывов я прочитала еще множество благодарных откликов о превосходной работе моих коллег. Особенно запомнилась такая запись: «Один мудрец сказал - мы запоминаем три лица человека: в момент рождения, на свадьбе и в смерти. Низкий поклон вам. Вы вернули нашей любимой мамочке то выражение лица, которое мы так любили при жизни. Ваша искусная работа позволила списать, удалить из нашей памяти 8 месяцев, когда лицо мамы было обезображено мучительной болезнью. Вы дали ей успокоение. Она заснула в благостной улыбке, словно ангел-хранитель, как-будто сам Господь встретил ее на пороге в новый мир. Очень и очень признательны, что вы позволили нам запомнить маму в ее вечном сне. Спасибо за ее последнее фото, которое вы нам подарили. Семья Зайцевых.» Помню, как я была преисполнена радости и гордости за новосибирских коллег. Я счастлива, что судьба предоставила мне возможность повстречаться с ними. Где еще в России встретишь таких открытых людей, профессионалов и учителей, которые щедро делятся своими знаниями и опытом? Что касается заказа на улыбку усопшего мужа, то гражданская панихида в университете и прощание близких в крематории также прошли в восхищении. В тот момент меня больше интересовали оценки молодых людей - студентов, пришедших проститься со своим профессором. Они, если выражаться их языком, были «в обалдении». «Какая-то мистика. Когда я подошел к гробу, он словно посмеивался надо мной, как он это делал обычно». «Я с трудом заставила себя встать в линейку, чтобы обойти вокруг гроба. Когда я посмотрела на лицо, он мне так красиво и знакомо улыбнулся. Стало приятно и спокойно на душе. Я тоже улыбнулась ему, пожелав счастливого пути. У меня в голове мелькнуло - он и на том свете будет озорным и добрым». «Он улыбался в гробу, словно посылал улыбку с того света». «Увидев его в улыбке, у меня полностью исчезло восприятие его как покойника. Наш «преп» останется с нами живым». «Говорят же, и в гроб войдя, он топнул. Так и наш, войдя в гроб, рассмеялся». «Он именно так и смеялся на лекциях, когда нас смешил». Супруга усопшего бесконечно благодарила за то, что нам удалось воссоздать приятный, запоминающийся последний образ любимого мужа. В знак признательности она подарила Новосибирскому музею мировой погребальной культуры скелет в человеческий рост, который стоял в кабинете мужа. Я не психолог, и мне трудно рассуждать о психологическом и терапевтическом значении улыбки. Думаю, об этом лучше расскажет сам Сергей Якушин, у которого на этот счет есть соображения и обобщения. Но разве приведенные мною реплики не показывают, насколько велико для родственников значение улыбки на лице их умершего любимого человека. Как, оказывается, важно детям увидеть в последний раз улыбку любимой мамы! Как важно провожать умудренную бабушку в умиротворенной улыбке! А если улыбнется во время своего вечного сна ребенок? Разве это кого-нибудь из собравшихся оскорбит? Любая мать проголосует за улыбку мертвого ребенка, чем за искаженное страхом и болью лицо ушедшего навсегда любимого младенца. Каждому понятно, что наши специальные навыки по формированию посмертного образа помогают лишь воссоздать иллюзию умиротворения, нежности, любви. Но именно эту легкую смерть, которую воссоздает улыбка, люди больше всего хотели бы видеть в момент прощания. Очевидно, при виде благостного сна покойного им кажется, что их любимому человеку было легко принять смерть. Обман, который лечит горе на всю оставшуюся жизнь. Ольга СЕДОВА, танатопрактик, Санкт-Петербург P/S. Это мое второе выступление в журнале на тему образа усопшего. Я помню, что обещала написать о прическах покойных. Обязательно напишу, как только соберу побольше фотографий.
