Предворяя вопрос о метафорическом мышления англо

Представления о духе и душе в наивной языковой картине
мира
англосаксов.
Лянзбург О.В
Имена существительные отвлеченные, представляющие собой «высшую
форму лексической абстракции» [3, С.5], как свидетельствуют данные
многих языков, имеют длительную историю развития, безусловно,
отражающую развитие языка и мышления. При подходе к изучению
названий духа и души в древнеанглийском языке, следует учитывать
особенности восприятия и мышления древнего человека, которые находят
отражение в языковой картине мира англосаксов.
Связывая развитие понятия «душа», и постепенный переход от понятия
«душа» к понятию «сознание» с процессом становления личности, М. И.
Стеблин – Каменский писал о том, что, в истории развития представлений
о душе, «душа всегда представляется в какой-то мере телесной…понятие
«душа» всегда в большей или меньшей степени подразумевает
неспособность представить себе что-либо чисто психическое, т. е., в
конечном
счете,
нечеткую
отграниченность
психического
от
физического, нечеткое противопоставление субъекта объекту. Понятие
«душа» – это, так сказать, результат объективации психического (тогда
как понятие «сознание» - результат, так сказать, его субъективации)» [2,
С.90-91]. Верно ли это утверждение для представлений, отраженных в
семантике древнеанглийских обозначений духа и души?
В «Беовульфе» и элегиях, произведениях, традиционно приписываемых
языческому периоду, мы находим целый ряд слов, отражающих, так или
иначе, комплекс представлений, которые мы обычно связываем с
понятием о духе и душе, - как о жизненных основах в человеке,
религиозно- мифологические представления о духе и душе, представления
о духе и душе как явлениях психической жизни человека: это слова др.-
англ. sâwel «душа», др.- англ. gâst «душа», «дух», др.- англ. feorh «жизнь,
душа, дух», др.- англ. ferþ, ferhþ «душа, дух, ум», «жизнь» [4, С. 279, 282];
mod «внутренний человек», «мужество, бодрость духа», также – «величие,
великолепие, гордость».[5, С. 693].
При этом слова gâst, sâwel, feorh, ferhþ и mod допускают ряд сходных
сочетаний, таких как, feorh-berende (прич.) «несущий жизнь, живущий»
sâwel-berend (нар.) «с душой»; gâst-berend «носитель души», «носитель
духа», feorh-gedâl (сущ.) «отделение жизни, смерть»; sâwel-gedal
«отделение души от тела, смерть»; gâst-gedal (сущ.) «отделение души от
тела, смерть». Тело представляется как дом души (feorh-hûs, sâwel-hus,
ferhþ-loca
связывается
«вместилище,
с
грудь,
отсутствием
тело».
души
в
Представление
теле,
-
о
смерти
sâwel-leás
(прил.)
«безжизненный», gâst-leas (прил.) «безжизненный», «мертвый». Угроза
смерти часто связывается с поиском и захватом души (жизни),
принесением жизни в жертву: sawol secean «убить», «погубить». [Beo. V],
gâst agifan «испустить дух», feores onglidan «отдать или пожертвовать
жизнь», æges ferhþ «жизнь обреченного». Душа (жизнь) представляется
как сокровище, ср., feorh-hord «сокровище жизни, душа, дух», sâwel-hord
«сокровище жизни», «жизнь, охраняемая как сокровище в теле», «тело,
полное жизни», feorh-hyrde «охранитель, защитник жизни».. Слова feorh и
gâst имеют большое количество сочетаний, отражающих ситуации угрозы
и спасения души (жизни), ср.: feorh-geniþla «смертельный враг», gâstgeniþla «преследователь или враг душ, дьявол» (гл. gâst-geniþla), feorhbona «убийца», gâst-bona «убийца душ, дьявол», feorh-cwalu «смерть»;
feorh-cwealm «смертельный приступ боли, смерть», gâst-cwalu (гл.gâstcwalu) «душевные муки».
Является ли такая интерпретация души, жизни и смерти не более чем
поэтической метафорой?
Прежде всего, следует учитывать, что закрепленная в языке картина мира
является архаичной, отражающей более ранние этапы развития сознания.
Следует также предположить, что, объективированное материальное
мифологическое представление о душе на ранних этапах развития
человеческой мысли являлось для людей абсолютной реальностью,
исходя из замечания М.И. Стеблин-Каменского о том, что «миф-это такое
творчество, при котором фантазии принимались за реальность» [2, С.82].
Как отразились представления о жизни и смерти в языковой картине мира
англосаксов?
Из трех основных обозначений жизни в эпической поэзии (ealdor, feorh,
līf), по данным Р. А. Русяцкене, др.- англ. ealdor могло «обозначать жизнь
как период времени (ealdordagas), срок, отведенный человеку судьбой
(ealdorlegu,
ealdorgesceaft),
также
век,
наполненный
человеческим
содержанием (адвербиальные формулы on aldre, tō aldre āwa tō aldre «во
веки»). Ealdor также используется в эпосе для обозначения витального
начала, которое в архаическом сознании представляется как несущая
жизнь субстанция: him on aldre stōd // herestræl hearda (Beo. 1434) «у него в
жизни стояла упругая стрела» [Рус. 12]. Слово feorh, помимо уже
упомянутого осмысления души как несущей жизнь субстанции, могло
обозначать жизнь как период времени, срок, отведенный человеку
(feorhlegu, wīdefeorh, tō wīdan fēōre). Др. - англ. līf может обзначать
витальное начало (līf ond līce «жизнь и тело», līf forlēōsan «лишиться
жизни») и «жизнь как отрезок времени» (līfdagas «дни жизни», līfes æt ende
«конец жизни») [1, С. 13]. Р. А. Русяцкене пишет: «Тема жизни в эпосе не
является самостоятельной, она возникает лишь в контексте героики и
смерти. Жизнь как самостоятельная ценность начинает осознаваться лишь
в связи с христианским влиянием» [1, С. 13-14].
Тема смерти является одной из ключевых в германской эпической поэзии.
Основным средством выражения понятия «смерть» в поэзии, так же как и
в прозе, является слово dēāð: Gūðdēāð fornam (Beo. 2249) «страшная
смерть забрала». Смерть в эпосе имеет антропоморфный образ,
представляется объективировано, как внешняя по отношению к человеку
активная и враждебная сила (feorhbealo)., отождествляемая с валькирией
или богиней судьбы, ср. oððe gūð nimeð (Beo. 2536). По мнению Р. А.
Русяцкене, отвлеченное значение слова deað стало формироваться именно
с христианизацией англосаксов, когда слово стало употребляться для
обозначения
посмертного
состояния
души
грешника,
которое
характеризуется как вечная смерть (ēca dēāð).
Столь подробное описание воззрений на жизнь и смерть приводится
мною для того, чтобы обозначить представления о душе (духе) и ее
функциях в языковой картине мира англосаксов. Если предположить, что
в языческий период отвлеченных от конкретной ситуации, абстрактных
представлений о жизни как жизнедеятельности субъекта и смерти как
прекращении этой жизнедеятельности не было, то и душа, которая
переходит в иной мир, или которую захватывает враг или смерть (как
сверхъестественная антропоморфная сущность), осмысляется в языковой
картине мира как некая материальная субстанция, находящаяся в теле
человека, лучшая часть человека (сокровище), с отделением или захватом
которой человек становится «не живущим». Можно предположить, что
дихотомии «живой - мертвый» по отношению к субъекту в архаичной
древнеанглийской картине мира не было, поскольку древний человек не
выделял себя из окружающего мира. Также как древние люди верили в
реальность представлений о божестве и привидениях (мифологическое
олицетворение
непонятных
явлений
окружающего
мира
в
виде
сверхъестественных (чаще пугающих) сил, - злые духи, способных
управлять человеком или влиять на него), так же они верили и в
реальность души (духа), для объяснения явлений жизни и смерти, как
перехода души (духа) в иное состояние.
1. Русяцкене Р.А. «Функционально – семантический анализ лексики,
связанной с понятиями «жизнь» и «смерть» в языке древнегерманской
поэзии: Автореф…канд. филолог. наук. - М., 1980 – 26 С.
2. Стеблин – Каменский М. И. Миф. - Л.: Наука, 1976. –104 С.
3. Феоктистова Н. В. Формирование семантической
структуры
отвлеченного имени (на материале древнеанглийского языка). - Л.,
1984.
4. An Anglo-Saxon Dictionary based on the manuscript collections of Joseph
Bosworth/ Ed. and enlarged by T. N. Toller. – Oxford: Oxford University
Press,1929,1954.(1898-1302 p.)
5. Toller T.N. An Anglo-Saxon dictionary - Oxford, 1892.