ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ИЗУЧЕНИЯ КИТАЙСКОЙ МИФОЛОГИИ. КИТАЙСКИЕ МИФЫ КАК ТЕКСТЫ СИМВОЛИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА Проваторова О.Н. ОРЕНБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ, Г.Оренбург В настоящее время проблема изучения китайского языка является актуальной в связи с процессами, протекающими в нашей стране и во всем мире. Несомненно, что при изучении языка и при обучении ему возникает много сложностей. Но одно является бесспорным и объединяет методистов, обучающих любому языку как иностранному – языку нельзя научить без проникновения в культуру изучаемого языка. Изучение китайского языка без проникновения в его философскую и духовную культуру невозможно, поэтому одним из важных аспектов изучения китайского языка является рассмотрение китайских мифов как текстов символического пространства. Говорить о китайском символизме и китайской мифологии достаточно трудно, а о китайском символизме в китайской мифологии еще сложнее, поскольку и символизм и мифология китайцев во многом отлична от этих понятий в европейской культурологии, философии и литературе. А.Ф.Лосев определяет символ, исходя из его структуры, как встречу означающего и означаемого, в которой отождествляется то, что по своему непосредственному содержанию не имеет ничего общего между собою символизирующее и символизируемое. Существом тождества, следовательно, оказывается различие: Лосев говорит об отсутствии у символа непосредственной связи и содержательного тождества с символизируемым, так что в существо символа не входит похожесть. Тем самым он возвращается к аристотелевской и религиозной трактовке символа, создавшей универсальную формулу "нераздельности и неслиянности", т.е. к первоначальному греческому значению символа как указания на безусловно другое, не на подобное (эстетико-романтическая трактовка символа), а на то целое, которого символу недостает. Таким образом, для символа необходимо существование оппозиции, члены которой противоположны и только вместе составляют целое, и именно поэтому являющиеся символами друг друга [1:40]. Как нам кажется, символ – это нечто - понятие, знак, образ и т.д., - которое указывает на духовную сущность через материальную (визуальную, звуковую) оболочку, обнаруживает «сакральное» в вещи, показывает то, что не видно «непосвященному», то, что «спрятано» и не всем понятно. Понятно лишь тем, кто принадлежит к данной культуре, цивилизации. А понять, или хотя бы приблизиться к пониманию китайской символики вдвойне сложнее, поскольку многие цивилизации объединены единым символическим пространством, а символическое пространство Китая является «изолированным». «Изолированной» можно назвать и мифологию Китая. Е.М. Мелетинский в своей работе «От мифа к литературе» верно отмечает, что «Миф является средством концептуализации мира - того, что находится вокруг человека и в нем самом. В известной степени миф - продукт первобытного мышления. Его ментальность связана с коллективными представлениями (термин Дюркгейма), бессознательными и сознательными скорей, чем с личным опытом. Первобытная мысль диффузивна, синкретична, неотделима от сферы эмоциональной, аффективной, двигательной, откуда происходят антропоморфизация природы, универсальная персонификация, анимизм, метафорическая идентификация объектов природных и культурных» [2:24-31]. Е.М. Мелетинский также считает, что большое число мифологических мотивов повторяется в архаическом фольклоре различных стран. Это - архетипические мотивы. С этим мнением нельзя не согласиться. Но символика Китая не имеет этих мотивов, это символика совершенно другого типа. Самыми древними в любой цивилизации являются мифы космогонические, мифы о сотворении мира, о происхождении человека и других живых существ. В мифах «мир в целом может развиться из первичного яйца, из священного лотоса или из тела великана, которого принесли в жертву и убили. Из яйца или из лотоса могут родиться предки или боги, например Ра, Птах, Иштарь, Вишвакарман-Праджапати-Брахма, Эрос, Пань-гу и т. д. Энлиль или Мардук в аккадской мифологии создают мир из тела убитой ими богини Тиамат; в индийской мифологии боги создают космос из тела великана Пуруша, в скандинавской мифологии - из тела великана Имира, в Китае - из первого существа Пань-гу», - пишет Е.М. Мелетинский [2:24-31]. Но здесь, как нам кажется, есть небольшая неточность. Как отмечает А.А.Маслов в работе «Китай: колокольца в пыли. Странствия мага и интеллектуала» [3:83-99] «большинство космогонических мифов возникает лишь в начале I тыс., вероятно, в IV в. Часть из них вообще приходит из других областей, например с юга Китая. Все это представляется странным, если не загадочным, и малообъяснимым, поскольку обычно считается, что именно мифы о создании мира являются самыми древними по происхождению. У китайцев же они появились, очевидно, после того, как Конфуций создал свое учение, Лао-цзы написал свой трактат, многие крупные философские школы возникли и успели умереть, а в Китае появилась первая империя и была построена Великая Китайская стена». Нам кажется справедливой точка зрения исследователя о том, что мифы пришли из традиции каких-то других народов, некогда населявших Китай. И миф о Паньгу, который приводит в пример Мелетинский, говоря о космогонических мифах, поздний, и был в Китае не особо распространен и популярен. Поэтому нельзя не согласиться с мнением А.А.Маслова о том, что в Китае отсутствуют мифы о сотворении мира, китайцев не интересует, откуда человек произошел, он интересует их сам по себе, как сущность самостийная – «здесь задавались вопросом не откуда произошел человека и даже не что он есть, а как его можно использовать. Утилитаризм присутствовал даже в космогонии», - отмечает исследователь. Те мифы о происхождении человека, которые известны, являются поздними. Например, мифы о создании людей из обожженной глины богиней Нюйва (Нюйгуа), сестрой и одновременно женой мудреца Фуси. Когда Нюйва обжигала фигуры в печи и рано вынула одних - получились люди с белым цветом кожи, поздно других - чернокожие, и только лишь китайцев она вынула вовремя. То есть, можно сказать, что китайцев не интересуют вопросы происхождения мира и человека в той степени, в которой они интересуют, например, европейцев, и это можно проследить по мифологии обеих цивилизаций. Удивительно и в то же время показательно то, что «значительно большее количество мифов и преданий связано не с мирозданием, и тем более не с сотворением людей, а с получением отвара бессмертия и его использованием. Этому посвящен целый комплекс легенд о бессмертных-сянях и различных божествах, переселившихся в некие иные сферы. Как бы ни менялись герои преданий, в описании их приключений стабильно присутствуют три мотива: изготовление отвара бессмертия, чудесное перемещение героя (например, на Луну или на некие чудесные острова) и не менее чудесная его трансформация. Все герои либо варят лекарство бессмертия, либо принимают его и тотчас оказываются в «полете», в «перемещении» или в царстве мертвых. Последнее в легендах обычно изображается как некая небесная сфера, чаще всего Западный рай, или горы Куньлунь, причем и там и там обитает богиня Сиванму - одна из древнейших героинь китайского мистического эпоса. Здесь также присутствует важнейший компонент бессмертия - священный персик (тао)», - пишет А.А.Маслов [3:83-99]. Распространено предание о зайце, который живет на луне и толчет снадобье бессмертия. Луна стала символом бессмертия и его недосягаемости. Многие символы, существующие по настоящее время в современной китайской символике ведут свое начало из мифологии. «Находят свое объяснение и символы коричного дерева, жабы (лягушки): мелкотолченая кора коричного дерева, равно как и «жабий камень» (некоторые части жаб), являются ингредиентами различных отваров бессмертия. Соматический напиток в мифах вообще является центральным сюжетом: то его изготавливает лунный заяц, то его принимает Чанъэ, то его получает стрелок Хоу И и т. д., все это дает нам основание полагать, что именно видения, вызываемые галлюциногенами «отвара бессмертия», являются центральным, хотя и завуалированным сюжетом всех этих мифов и непосредственно связаны с сюжетами практики магов и медиумов» [3:83-99]. А маги и медиумы, бессмертие и все, что с этим связано – для чего? Для общения с духами. Поэтому китайцев не интересовало происхождение мира и человека, основной акцент уже в мифах, сказках и преданиях делается на взаимоотношении человека с духами, с небом, на исполнение-неисполнение воли неба, умение читать знаки, посылаемые небом. Главной мифологической оппозицией, по Мелетинскому, является оппозиция «сакральный-профанный». Но в китайской мифологии нет подобного деления мира, нет тайного и явного, таинственного, скрытого и обычного, обыденного. Мир един. Но есть человек и небо, есть человек, умеющий или неумеющий читать знаки, посылаемые небом – от этого и будет зависеть его судьба. Таким образом, китайские мифы – это тексты символические. А понять китайскую символику очень сложно, поскольку многие цивилизации объединены единым символическим пространством, а символическое пространство Китая является «изолированным». «Изолированной» можно назвать и мифологию Китая. Огромную роль в любой культуре играют символы. Символы – это отражение и выражение культуры. Через символы открываются бессознательные смыслы, которые объединяют людей и превращают в один народ, в одну цивилизацию. Без знакомства с языком символов понять китайскую культуру и изучить китайский язык невозможно. Список литературы: 1. Аверинцев, С.С. Символ // Философский энциклопедический словарь. - М., 1983. 2. Аверинцев, С.С. София-Логос. Словарь. 2-е, испр. изд. - К.: Дух i Лiтера, 2001. 3. Лосев, А.Ф. 1994 - Диалектика мифа // Миф. Число. Сущность. М.,1994. 4. Лосев, А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. - М., 1976. 5. Лотман, Ю.М. 1987 - Символ в системе культуры // Тартуский ун-т. Ученые записки. Вып. 754. - Тарту, 1987. 6. Маслов, А.А. Китай: колокольца в пыли. Странствия мага и интеллектуала. - М.: Алетейя, 2003. 7. Мелетинский, Е.М. От мифа к литературе. - М.: РГГУ, 2000. 8. Тэрнер, В. Символ и ритуал. - М., 1983. Список источников литературы: 1. Лосев, А.Ф. 1994 - Диалектика мифа // Миф. Число. Сущность. М.,1994. 2. Мелетинский, Е.М. От мифа к литературе. - М.: РГГУ, 2000. 3. Маслов А.А. Китай: колокольца в пыли. Странствия мага и интеллектуала. - М.: Алетейя, 2003.