Герцик А. В. Криптоисторический жанр в новейшей русской
реклама
А. В. Герцик (Мозырь) КРИПТОИСТОРИЧЕСКИЙ ЖАНР В НОВЕЙШЕЙ РУССКОЙ ФАНТАСТИКЕ Широко известна фраза о том, что история не знает сослагательного наклонения. Однако в новейшей русской литературе подобное вполне возможно, во многих произведениях последних лет осмысляются итоги Второй мировой войны, Октябрьской революции и даже только что отгремевшей перестройки. Демократические перемены конца 1980-х – начала 1990-х сняли все ограничения и барьеры. Наружу вышла другая правда, которая оказалась весьма болезненной. Извечный русский вопрос «Кто виноват?» упирался в два переломных момента истории – Октябрьскую революцию и Великую Отечественную войну. Победа оставалась единственным светлым пятном на мрачном поле разоблаченной советской истории. Всё остальное – сплошные ужасы и провалы: ЧК, расказачивание, коллективизация, индустриализация на костях заключенных, расстрелы безвинных, волюнтаризм и застой. Победа не вписывалась в логику отрицания недавнего прошлого. Поэтому за ее развенчание с таким энтузиазмом взялись коммерческие историки – Виктор Суворов, Борис Соколов и прочие. Тему Великой Отечественной не обошли стороной и фантасты. Очень трудно даже спустя многие годы примириться с поражениями 1941 – 1942 годов, с тяжелейшими людскими и материальными потерями, тем более что сплошь и рядом эти потери были неоправданными. Но главная причина в том, что подлинная история Великой Отечественной войны не написана до сих пор. Нет до сих пор и объективного анализа боевых операций как советской, так и немецкой сторон. В этой связи следует отметить романы Сергея Абрамова «Тихий ангел пролетел», Олега Герантиди «Превосходящими силами», Сергея Анисимова «Вариант “Бис”». Эти произведения и им подобные не зря получили премии и благодарные отклики читателей. Они согрели души людей, в этом их высокая миссия. И это лишний раз показывает, что писатели вовремя откликнулись на запросы общества и сделали это на высоком художественном уровне. В трудное переходное время они восполнили нехватку подлинных сведений и исторического анализа. Однако Т.Толстая в своем криптоисторическом очерке «Сюжет» начала со времен еще более ранних: гибели Пушкина на дуэли и первой попытки либеральных свобод в России. Писательница делает предположение о том, что у Дантеса дрогнула рука и русский поэт остался жив, а Дантес, напротив, погиб на дуэли: «Слухи о дуэли разносятся быстро: Дантес убит, Пушкин ранен в грудь. Наталья Николаевна в истерике, Николай в ярости; русское общество быстро разделяется на партию убитого и партию раненого; есть чем скрасить зиму, о чем поболтать между мазуркой и полькой. Дамы с вызовом вплетают траурные ленточки в кружева. Барышни любопытствуют и воображают звездообразную рану; впрочем, слово «грудь» кажется им неприличным» [1, 311]. Затем писательница логически продолжает свой вариант судьбы поэта: Пушкин снова отправляется в ссылку в Михайловское, где ведет жизнь очень похожую на ту, которую вел его персонаж – дядя Евгения Онегина, — поэт занят вполне прозаическими делами, хозяйством, житейскими мелочами и с грустью констатирует, что подлинной поэзии сейчас нет: «Меланхолический поручик Лермонтов подавал кое-какие надежды, но погиб в глупой драке. Молодой Тютчев неплох, хоть и холодноват. Кто еще пишет стихи? Никто. Пишет возмутительные стихи Пушкин, но не наводняет ими Россию, а жжет их на свечке, ибо надзор, господа, круглосуточный»[1, с. 314]. Пушкин пытается закончить «Историю Пугачева» и с этой целью едет на Волгу, чтобы познакомиться с бумагами, имеющими «касательство к разбойнику». В заснеженном Симбирске происходит фантастическая встреча старого поэта и юного хулигана Володи Ульянова, который стукнул старика ледяным снежком по затылку и грубо посмеялся над ним. И тогда престарелый поэт отколотил безобразника тростью, и это сыграло свою положительную роль как для запущенного ребенка, так и для российской истории. Володя Ульянов стал вести себя разумно и рассудительно, еще больше приналег на учебу, с молодых лет стал консерватором, патриотом, вел себя как Чичиков или Молчалин. Достаточно многозначителен и финал очерка, потому как Ленин сделал вполне благополучную государственную карьеру, то и его преемник Сталин тоже будет верой и правдой служить царю и отечеству: «Сейчас ждем, когда нового министра внутренних дел назначат. Говорят, бумаги уже подписаны. Господин Джугашвили, кажется, фамилия» [1, 322]. Датирован «Сюжет» июнем 1937 года, что тоже перекликается с самым известным временем сталинских репрессий, но поскольку Т.Толстая описывает альтернативную, «могущую быть» историю, то этот год будет вполне мирным для России. На наш взгляд, вполне возможно отнести произведение Т.Толстой к жанру криптоисторического очерка, поскольку оно носит повествовательноописательный характер, обладает свободной композицией, которая раскрывает возможный ход исторических событий, актуальных для нашей современности. Значительно более распространенной формой является рассказ. В этом жанре начинали свое творчество такие известные фантастыкриптоисторики, как А. Лазарчук, Е. Лукин, Д. Володихин и С. Синякин. Рассказ Д. Володихина «Слишком человеческое» посвящен теме онемечивания побежденных славян. Главный герой, Вили Васильев (когда-то его звали Ваней), ненавидит все славянское, в особенности, убожество русской жизни. По форме и содержанию упомянутое произведение очень похоже на рассказ С.Синякина «Полукровка»; однако если у С.Синякина в душе героя все-таки восторжествовало человеческое и славянское, то из сердца володихинского героя Вили Васильева человеческое уходит безвозвратно, он поступает в полном соответствии с призывом одного из идеологов германской империи Отто Кума. И герой сам растоптал свою любовь, поскольку она была тем единственным «слишком человеческим», что мешало его превращению в образцового слугу немцев. Более распространенным, чем рассказ, криптоисторическим жанром, является повесть. «Арийская ночь», написанная Е. Гаркушевым и А. Союстовым, рисует нам картину современной Валгаллы, куда попадают души погибших под Сталинградом немцев. Здесь немцам удалось к 1943 году изобрести психотронное оружие массового уничтожения, которое убивает только неарийцев: «Теперь, находясь позади Эльзы, Бауэр рассмотрел перекрестье прицела таинственного оружия и толстую линзу. Через нее был виден мертвенно-синий свет, который поражал русских. <…> Словно невидимая коса смерти прошлась над их позициями» [2, с. 157]. Москва захвачена, население уничтожено секретным оружием – «Мьёллниром» — поголовно: «Выйдя из гостиницы, Эрих и Эльза вступили на брусчатку пустынной Красной площади. От мавзолея цвета засохшей крови веяло холодом и злом. Красная кремлевская стена угнетающе давила. Даже ели около нее были какие-то серые, страшные. В Кремле размещалась администрация гауляйтера Москвы, но внутрь идти не хотелось. Чужая мощь не станет своей»[2, c. 185]. Завоеватели вовсе не чувствуют себя хозяевами на русской земле, переделанная история новой Валгаллы оказывается фантомной, поскольку немцы в ней победили, а в истории реальной они все мертвы, их души попали после смерти в Валгаллу и тешатся картинами мнимых побед. В криптоисторической фантастике ведущим жанром является роман. Произведения Андрея Лазарчука «Все, способные держать оружие», А. Валентинова и Г. Л. Олди «Нам здесь жить», Т. Толстой «Кысь», Е. Лукина «Алая аура протопарторга» являются многоплановыми романами с большим числом действующих лиц, со сложными и остро развивающимися сюжетами, позволяющими авторам дать увлекательные и разносторонние варианты возможных исторических событий. А. Лазарчук рисует свой вариант мира после второй мировой войны: немцы в 1941 г. взяли Москву, в которой теперь есть проспект Геринга и улица Гете. Гитлер погиб в 1942 г. в результате покушения, режим в Фатерлянде, граница которого проходит по Уралу, либеральнодемократический, поскольку после смерти фюрера ортодоксальный нацизм быстро сошел на нет и был заключен мир с западными демократиями. За Уралом и до Тихого океана находится государство Великая Казакия, созданная на принципах российской соборности. Кавказские республики самостоятельны, а за ними дальше на юго-восток находятся государства Турана. Долгое время этот вероятностный мир не знает войн, но нежданная опасность приходит из космоса: много лет назад часть народа майя ушла в космос, и теперь воинственные индейцы вернулись назад, чтобы завоевать свою прародину, и сейчас все, способные держать оружие жители Земли, должны выступить против могущественного врага. Г. Л. Олди и А. Валентинов рисуют причудливую постперестроечную реальность, которая весьма своеобразно переплетена с элементами античных мифов: современные байкеры выглядят как кентавры, сотрудники правоохранительных органов похожи на скифов, служащих аристократической республике, и т.п. Е. Лукин также изображает постперестроечные времена, но использует для этого принципы метафоризации и романа-гротеска, разработанные еще М. Е. Салтыковым-Щедриным. Сюжет основан на противостоянии условных городов Лыцка (от сочетания «лыком шиты») и Баклужина (от «бить баклуши»). В романе представлена история злоключений протопарторга (производное от «протопоп») Африкана (несколько напоминает имя «Аввакум») и его спутника, домовичка Анчутки. Произведение отличается очень своеобразным языком, изобилующим цитатами и литературными реминисценциями, что несколько напоминает произведения Т. Толстой. Писательница в романе «Кысь» моделирует вероятное будущее, которое наступает после некоего Взрыва, отбросившего современную цивилизацию в детское состояние (здесь явная перекличка с известным романом англичанина Уильяма Голдинга «Повелитель мух»). Именно Взрыв уравнивает возможные варианты исторического и культурного развития. Роман Т. Толстой насыщен богатейшей литературной цитатностью. Представлена в новейшей русской фантастике и «криптоисторическая эпопея»; рискнем так назвать циклы романов, освещающие события истории России ХХ века. К этому жанру мы относим трехтомник «Око силы» А.Валентинова; каждый том состоит из трех частей, первая трилогия описывает события 1920—1921 гг.; вторая – 1937—1938 гг., третья – 1991— 1992гг. Писатель, таким образом, избрал объектом изображения переломные исторические эпохи – Октябрьскую революцию и гражданскую войну, разрушившие традиционный уклад жизни; сталинский террор, вследствие которого едва не была проиграна Великая Отечественная война, поскольку были уничтожены лучшие военачальники, имевшие опыт современных боевых действий; перестроечное время, когда решительно реформировались сами основы авторитарной системы. К упомянутому жанру можно отнести и цикл романов Василия Звягинцева «Дырка для ордена», «Билет на ладью Харона», «Одиссей покидает Итаку», «Бремя живых». Герои тетралогии Вадим Ляхов и Сергей Тарханов попадают в мир «боковой истории», которая развивается по иному пути, чем в нашем мире: Ленин сразу после революции умер, и Совет народных комиссаров возглавил Лев Троцкий, на которого пытаются интеллектуально воздействовать герои романа, чтобы повернуть историю в менее кровавое русло, избежать террора и репрессий, должным образом подготовиться к Великой Отечественной войне. Однако несколько человек не в силах изменить ход событий, и в заключительном романе эпопеи они принимают решение прорваться в настоящую, земную реальность, из которой, по стечению обстоятельств, они попали в мир криптоистории. Представлена в криптоисторической фантастике и тема прогрессорства. Данная тема, означающая вмешательство в историю более отсталых народов и рас, впервые прозвучала в фантастике братьев Стругацких, достаточно упомянуть такие широко известные их произведения. Как «Жук в муравейнике», «Трудно быть богом», «Обитаемый остров». К этому же жанру принадлежат и романы Е.Лукина «Слепые поводыри» и «Миссионеры», которые вместе с произведением «Разбойничья злая луна» составили своеобразную историко-фантастическую трилогию. Вначале были написаны «Миссионеры», затем две последующих вещи. «Слепые поводыри» имеет довольно любопытный подзаголовок, идущий из глубин исторического материализма, – «Повесть об осознанной необходимости». Она буквально насыщена реалиями постперестроечного времени; бегство в фантастический теплый мир тропиков становится для героев произведения – Игорька, Андрея и Влада – фантастической материализацией их эскейпизма, бегства от надоевшей реальности. Подводя итог сказанному выше, мы можем констатировать, что криптоисторическое направление в новейшей русской фантастике опирается на развитую систему жанровых эпических форм, характеризующихся стилевым и тематическим многообразием. _____________________ 1. Толстая, Т. Н. Женский день/ Т. Н. Толстая. – М., 2006. 2. Гаркушев, Е. Н. Арийская ночь / Е. Н. Гаркушев, А. И. Союстов // Если. – 2009. — №9. – С.130 – 208.
